№12, 1999/№2 Логос

Citation preview

,,,.... а о с;-

.......

ФИЛОСОФСКО-ЛИТЕРАТУРНЫЙ

#2

ЖУРНАЛ 1ro с:( ro х ro

(1999) 12

3 �

о L...

с

•

Тема:

АФФект в НОМЕРЕ: АФФЕКТ и ИНДИВИДУАЦИЯ ИнсцЕ-

НИРОВАННЫЕ СТРАСТИ ТУРГЕНЕВСКАЯ ДЕВУШ· КА: ГЕНЕАЛОГИЯ АФФЕКТА ч ИТАТЬ ЛолиТУ" JJ

в

ЭПОХУ ДЮТРУ ПЕЧОРИНСКОЕ ЛИБЕРТИНСТВО СТРАСТИ, ПАФОС и БАФОС у Гоголя ПРОТИВ РиТОРИКИ ПОЭТИКА ЗОЛОТУХИ (ТРАХ ПЕРЕД ТЕЛОМ у

Толстого ЦЕРКОВЬ и РЕСПУБЛИКА УЧЕНЫХ:

КИРЕЕВСКИЙ И ГЕРЦЕН МЕСТО "ТЕЛА" У ШПЕТА Хл АМ ТЕКСТОВ {МУСОР, ЭМОЦИИ И ФИЛОСОФИЯ )

>:S: :s: � :::!" о:; ro :Е: a::i о ::1: ro \О

� :::!" Q) a::i о ::;:: :s: м >:S: :s: � u ..о r:::; о i:: о '­ r:::; о С[ CL Q) r:::; r:::; Q) ..... ДОМ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ книги

Издание осуществлено при финансовой поддержке Института "Открытое Общество". Из общего тиража каждого номера в во" выкупает

600

3000

экземпляров Институт "Открытое Общест­

экземпляров и безвозмездно направляет

в библиотеки России и ряда стран

•

СНГ .

Логос № 2

(1999) 12

философско-литературный журнал издается с 1991 г. Редакция выражает бесконечную признательность Модесту Колерову, при финансовой и моральной поддержке которого выходит журнал Редакция искренне благодарит директорат Интститута восто чной и центральной Европы (г. Фрибург, Швейцария) и лично Эдварда Свидерского, при сод.�йствии которого был выпу ­ щен этот номер ISSN 0869-5377 Центр феноменологической философии при философском факультете РГГУ Выходит в рамках издательской программы РГГУ

Главный редактор Валерий Анашвили

Ответственный секретарь Вадим Руднев

Редактор Игорь Михайлов

Художник Валерий Коршунов

Научный совет Фр. В. фон Германн (Фрайбург)

С. Н. Зимовец (Москва) В. В. Калиниченко (Москва) Х. Мёкель (Берлин) А. А. Михайлов (Минск) В. И. Молчанов (Москва)

Н. В. Мотрошилова (Москва) Э. В. Орт (Триер)

Н. С. Плотников (Москва -Хаттинген) Фр. Роди (Бохум) К. Хельд (Вупперталь)

Ф

Издательство "Дом интеллектуальной книги", 1999

ф

оги, 1999

СОДЕРЖАНИЕ NO 2 AcknowLedgment

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

5

1.

И горь Кубанов (Fribouгg)

Афф ект и и нд и в и дуац и я (Достое вс к и й и А . Бел ы й)

6

Шамма Шахадат (Konstanz)

И н сце н и ро ванн ые стра ст и . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 15 Эдуард Надточий (Lausanne/Nuernbeгg)

То п оло г и чес кая пробл е м ати за ц и я с вяз и субъе кта и а фф е кта в русс ко й л итературе (Из ф и лософс к и х набл ю де н и й над эвол юцие й по эт и ки золотух и )

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

24

Сергей Зи мовец (Москва)

Турге н евс кая де вушка: г е не ало г и я а фф е кта (О пы т и нв екти вн о го п с и хо ана л и за)

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

•

•

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

43

Рольф Ф и гут (Fribourg)

Страх пе ред тело м у Толсто го

.

.

.

.

.

50

Сергей Долгоnольский (JerusaLem/Mocквa)

П рот и в Р и то р и к и

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

57

Сузанна Фран к (Konstanz)

Страсти , п афос и бафос у Го гол я

80

11.

Михаил Маяцкий (Paris/Fribourg)

Ч и тат ь "Лол и ту" в э п оху Д ютру

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

89

Леонид Геллер (Lausanne)

П ечо р и нс ко е л и бе рт и н ст в о

.

.

.

98

Руслан Хестанов (Fribourg)

Це рко вь и рес публ и ка уч е н ы х: И . К и рее в ск и й и А . Гер цен

111

Мариз Денн (Bordeaux)

Ме сто "тела" и кр ити ка кл а сс и че с ко й пс и холо ги и в про из веден ии Густава Ш пета "Введен ие в этн и че с кую п с и холо г ию"

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

•

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

122

И горь Смирнов (Muenchen/Konstanz)

Хл ам те ксто в (Мусо р, эмо ц и и и ф илософ и я)

.

.

.

.

.

130

ISSN 0869-5377

Производство: Л. Э. Подберезин, М. В. Чурилова

Налоговая льгота - общероссийский классификатор продукции ОК-005-93, том 2, код 953000

ЛР № 065416

ОТ

22.09.97 (ОГИ).

ЛР № 071525 от 27.10.97

Издательство "Дом интеллектуальной книги" Сдано в набор 17.11. 98. Подписано в печать 7.04.99. Формат 70х100/16. Гарнитура «OfficiпaSaпs». Объем 11,7 усл. печ. л. Бумага офсетная. Печать офсетная. Тираж 3000 экз. Заказ № 660

Объединенное гуманитарное издательство, Москва, 1-й Хвостов пер., 11а. Тел./факс: 238-47-63; e-maiL: perm@zhurпaL.ru Отпечатано с оригинал-макета в ППП «Типография «Наука» 121099, Москва, Шубинский пер., 6

Acknowledgment

20-22 марта 1998 года во Фрибургском уни верс итете ( Ш вейцария) состоялся между­ народный коллоквиум "Das Geschlecht der Gedaпkeп, ил и Страсти: чувственность, аффект и желание в дискурсивных практиках русской литера-туры и философ и и". Колл окв иум был проведен в рам ках междисципл и нарного науч ного проекта по сра вн ител ьному ис­ следованию литера-турного, философского и теологического аспектов и стории кул ь-туры России "Das пicht пur Literarische Feld. Zur Wechselwi rkuпg vоп Philosophie, Laieпtheolo­ gie uпd Literatur iп der russischeп Kultur der Neuzeit (18. - 20. Jahrhuпdert)" (руково­ дитель - проф. Ральф Фигут) . Проект финанс ируется Нацио нал ьным фондом Ш вейца­ рии по науч ным исследованиям. Коллоквиум был орга н изован на базе Сем и н ара сл авянских языков и литера-тур Фри­ бургского университета при участии ученых и специалистов из Росси и, Герм а н и и, Фра н­ ц и и и Ш вейцари и. В качестве организаторов колл оквиума выражаем искреннюю благо­ дарность всем орга низа циям, оказавшим нам фин ансовую и моральную поддержку в его подготовке и проведен и и : Ректора-ту Фрибургского университета; Межфакультетскому Инсти1)'1)' Восточной и Централ ьной Европы; Кафедре философии кул ь-туры Восточной Европы; Ш вейцарскому Национальному фонду по научным исследова ниям. М ы благодарим преподавателей, сотруд н и ков и с-тудентов Сл авянского семи нара и И н сти-тута Восточной и Централ ьной Европы, предложивших свою посил ьную помощь и поддержа вших нас своим участием и сочувств ием. Наша искрен няя признательность - главному реда ктору журнала "Логос", при няв­ шему жи вое участие в работе колл оквиума и сп особствовав шему появлению в печати его материалов. Рал ьф Фигут Игорь Кубанов

Игорь Кубанов

Афф ект и индивидуация. (Достоевский и А. Белы й) 1 Жизнь преподносит немало сюрпризов каждый день, порой сюрпризов-ударов. И ес­ ли бы наши органы чувств их просто регистри ровал и". Каждое соп рикосновение с ми­ ром оставляет в теле следы: заста вляет претерпевать, мучиться, страдать. М ногообразие форм соприкосновения с миром обусловливает многообразие чувстве нно-эмоциональ­ ных пережи ва ни й: от радости, удовольствия, весел ья, через надежду, зави сть, обиду и унижение - к грусти, печал и, неудовольстви ю и горю. Каждое из состоя н и й, переживае­ мых телом, есть не просто представление ил и отпечаток в теле внешней воздействующей на него причины, это есть само присутствие этой внешней причины, внеш него мира в на­ шем теле. И это присутствие продолжает свое воздействие и тогда, когда первич ное фи­ зич еское воздействие прекращается, а внешн яя причина в ее исходной форме перестает существовать. Внешний мир (причина) поселяется в нашем теле, и мы после соп рикосно­ вения с ним несем больший груз, большую массу самого себя (своего тела): добавилось состоя ние оскорбленного достоинства ил и гордости, зав исти, унижения. И с ними, в н их, в свер нутом виде, сама аффекти ровавшая нас внешняя п ричи на. А теперь поп робуем эту же самую ситуа цию расположить по-другому. Каждое воз­ действие на тело со стороны внеш него мира при водит к тому, что какая-то часть нашей телесности остается как бы при гвожденной, пришпиленной к тому п ространственно-вре­ менному уча стку, м есту, где, когда и как это прои зошло. Тело как бы растя гивается, рас­ пластывается по точ кам-местам та ких встреч с ми ром, по аффе ктив ным точ ка м. Каждое такое место покры вается оп ределенным состоя нием, своего рода си гналом, неким топо­ логическим и нди катором. Под способностью к состояниям здесь поним ается способ­ ность тела производить усил ие по удержа н и ю самого себя в м ножественности преб ыва­ ния: состоя ние как стоящее само по себе, держащееся параллел ьно ( со-".) и как бы не­ зависи мое от того агента, который претендует быть субъектом состоя ния. Так, исп ытав эмоциональ ное потрясение в некоем общественном месте, напри мер, чувство обиды, придя домой, я буду продолжать свое пребывание именно в том месте, где произошло потрясение, и вполне возможно, что и на следующий день продолжу свое п ребы вание во вчерашнем событи и . Дальнейший ход рассуждения зависит от выбора одной и з указан ных перспекти в, от выбора систем ы визуал изаци и : л ибо это внешний мир вторгается в нас и оседает в на­ ших состояниях, утяжел яя общую массу телесности, которую пр иходится нести. Л ибо в каждой точке соп рикосновения с миром мы оставляем кусочек самих себя, растягиваясь та ким образом по достаточно бол ьшой пространственно-временной плоскости и пытаясь наладить сооб щение между разл ичными разбросанными частя м и нашего тела-топоса, что также утяжеляет массу телесн ости и еще более осложняет работу по са мо-идентифи­ каци и . В первой перспекти ве достаточно муч ител ьным я вляется вопрос: " Кто Я?". Во второй перспективе, вопрос существенно видоизменяется, теперь это с корее: "Где, как и из чего собирается Я?" 1 Расширенный вариант доклада.

7

Логос 2 (1999)12

Далее я буду пользоваться обеими визуализирующими системами, дабы обеспечить большую наглядность того, о чем пойдет речь. Причем сразу же я задам большую симво­ личность обеим перспективам, персонализировав их, дав им имя. Первую перспективу буду отождествлять с "Достоевским", вторую - с "Андреем Белым". Теперь подробнее о них. В первой перспективе ("Достоевский"), каждое состояние (обида, зависть, оскорб­ ление, если взять только негативные формы) представляет собой сгусток чуждости, ина­ ковости, который вторгается на внутреннюю территорию и который необходимым обра­ зом должен быть интериоризирован, т.е. поглощен, ассимилирован. Во второй перспективе ("Белый") состояние оказывается прежде всего границей, или линией, чуждости. Первая перспектива нацелена на преодоление инородного элемента, ас­ симилировав который, можно заставить его работать на организм. Если взять аналогию с дыханием, например, это значит, что попавший внутрь дыхательного аппарата чуждый элемент корежит все тело, и его необходимо удалить или же растворить в себе. Во вто­ рой перспективе дело будет обстоять так, что сама дыхательная система определенного типа оказывается на чуждой территории, в чужом воздухе, которым невозможно дышать: линия чуждости в таком случае пройдет по самой системе дыхания, которая окажется чу­ жой для данного типа воздуха. Ассимиляция, поглощение, растворение во внутреннем здесь уже невозможны. Речь не идет здесь об инородном теле, попавшем в зону внутрен­ ности, это скорее ситуация схваченности чужим.

И

как таковая она должна быть преодо­

лена: чтобы жизнь продолжилась. Ассимиляция должна смениться композицией и со­ провождающим ее метаморфозом: жизнь продолжится, если граница двух тел из разде­ ляющей их линии чуждости станет внутренней перегородкой нового (двухтелесного мно­ жества). Но этого не достичь без трансформации, перекроя прежней телесности. Таким образом, в обеих перспективах предполагается, что чувственно-эмоциональ­ ное состояние должно быть преодолено. Это состояние я буду называть аффективным

состоянием тела. Состояние тела вызывается воздействием на него другого тела, и ре­ зультат этого воздействия переживается страдательно, пассивным образом: тело претер­ певает внешнее воздействие.

И

здесь сразу замечу, что аффективное состояние не тож­

дественно аффекту. Аффект не есть состояние, таково первое негативное определение аффекта. Еще раз: литературная машина Достоевского это такая визуализация взаимодействия тела с миром (других тел), в которой событие соприкосновения, или воздействия, осе­ дает в форме состояний, переживаемых телом, требуя своей интериоризации. Литера­ турная же машина Белого в И"з уализирует телесный контакт таким образом, что часть внутреннего поля отхватывается внешним событием, ставя перед телом задачу размес­ титься в этом событии, найти в нем свое место - дабы сохранить целостность. Другими словами, вступить с воздействующими внешними объектами в отношения композиции, экстериоризировав свое внутреннее пространство.

Я

подчеркиваю здесь значение "ком­

позиции"2, достигнуть которой отнюдь не просто, ибо сопровождается она своей тенью - более простым, распространенным и печальным вариантом, "де-композицией", разло­ жением тела под внешним воздействием.

2 Одно из важней ш их понятий в философи и Ж. Делеза.

8

Игорь Куб а н о в

Есл и м ы подкл ючим к вы рисовыва ющемуся силовому пол ю понятие аффекта, то кар­ тина получ ится у нас следующая. Спи ноза, види мо, был первым, кто разл ичил аффекти вное состояние (affectio) и аф­ фект (affectus). Разл и ч ие это закл ючается в том, что "/'affection (affectio) renvoie д ип etat du corps affecte et imp/ique /а presence du corps affectants, tandis que l'affect (affec­ tus) renvoi аи passage d'un etat д ип autre, compte tenu de /а variation co"e/ative des corps

Здесь я делаю особен ное ударение на поняти и перехода: это именно пере­ ход или систе ма переходов, т.е. некое еди нство, обеспечи вающее транзитив ность телес­ ных состоя н и й друг по отношению к другу. Т.е. ударение на тра нзитивности, вы пол няю­ щей специфическую рол ь, а не на смене одного состоя ния другим. Но это не все: аффект совмещен с некоторой деятел ьной способностью тела удержи вать себя в быти и . Эта дея­ тел ьная способность, ил и способность к действован и ю, может увел и ч и ваться, а может умен ьшаться. Уже на уровне л юбого состояния чувств заметно, что чувства, распол агаю­ щиеся, согласно Спи нозе, вбл изи пол юса печал и-горести- неудовол ьств ия, снижают нашу способность заботиться об удержа нии себя в бытии, сн ижают наши жизненные силы. На против, чувства, бл изкие к пол юсу радости-удовлетворения, усил ивают нашу способ­ ность деятел ьно относиться к миру, увел ичивая нашу жизненную мощь. Объеди няет оба эти полюса чувств то, что они остаются во власти объектов, вызвав­ ших их. И та кова судьба любого телесного состоя ния: человек не покидает плана пассив­ ности, страдател ьности и зависи мости от объектов, пусть даже и замечател ьн ых, увел и­ чива ющих своим воздействием нашу жизненную мощь. Ибо эта радость и это усиление жизненной силы остаются радостью рабской по отношению к внешней причине. Не то аффект. Он появляется там, где исчезают объе кты . Там, где есть аффе кт, бол ьше нет внешних объектов. Можно сказать, что по-настоящему аффекти вно одаренный человек "пережигает" все свои восприятия в одну до м и н и рующую форму. Таков, например, образ скупо го, стра нст­ вующи й по разным эпохам л и тературной истории и неизменно привлекающий вн имание своей способностью собирать свою самость, проводя л юбые впечатлен ия, м ы сл и, пере­ живания через форму дом и н и рующего чувства. Такова работа аффекта-страсти, страда­ тел ьного аффекта . Есл и же вместо сведения к дом и н и рующей форме мы и меем дело с гори зонтом открытого и не прекращающегося перехода чувствен ных форм друг в друга, тогда это акти вная работа аффекта. Аффективно одарен н ы й человек по оп ределению не впадает в ступор одного захва­ тывающего его состояния, напри мер, гордости, зависти, но переводит их в план отноше­ ния всего тела к событию, вы звавшему это состоя ние. Аффект и есть машина телесного перекроя, ил и гото вности к таковому, и способности стать прозрач н ы м и эл астичным по отношению к событиям. Или, другими словами, аффект - это потенция тела произво­ affectants. "3

дить сдвиг, сдвигать свои параметры в сторону усиления или ослабления способно­ сти вступать в отношения композиции с другими телами и событиями.

3 Deleuze, Gilles. Spinoza. Philosophie practique. Editions de Minuit, 1979, р. 69

" . . . (affectio) отсылает к состоянию тела, nретерnевающего воздействие, и заключает в себе присутствие тел, осуществляющих воздействие, в то время как аффект (affectus) отсылает к переходу от одного состояния к другому, при­ нимая во внимание соответствующую смену воздействующих тел." (Перевод мой И. К.). См. также: Bertra пd, Michele. Spinoza et l'imaginaiгe, PUF, 1983, ch. 2. -

-

Логос

2

9

{1999)12

Можно л и все-та ки выбраться из западни состоя н ия, не пр ибегая при этом к необхо­ дим ости само-изменения? Можно, на пути искусственного замещения аффективного пе­ рехода по л и н и и чуждости к инаковости самого себя - сменой состоян ий, в которой пе­ реход обеспечи вается наложением или совмещением состояний: например, в м и нуту де­ прессии или жизненных тягот решают развлечься, отвлеч ься, сменить воздей ствующий объект. П режнее негати вное состояние н и куда не девается, но покры вается слоем ново­ го, возможно, и поз ити вного состояния. Эда кий эффект бутерброда, слоистая структура. Которая в один п рекрасный мом ент взрывается, ибо основание ее н и куда не делось. Это примерно так, как есл и бы дом поп ытался сбежать со своего фунда мента . Возвращаясь к указанным двум перспективам, Достоевского и Белого, я хочу отме­ тить, что в перспективе Достоевского м ы и меем такое усилие по асс и м иля ции Чужого, которое неспособно перейти в аффект, перейти в аффекти вное преодоление зависимо­ сти от внешних причин, которы е всегда Чужие и всегда вторгаются. Вся дискурси вная истерика Достоевского - отсюда. Его персонажи страшно чувствитель ны, раздражи­ тел ьны, глубоко чувствуют и переживают, но бедны аффективно. М и р, который строит Достоевский, это п рокляты й м и р, мир без аффекта, мир зависимости от вещей, от своих состоян и й . И истерика здесь есть, с одной стороны, с пособ на гнетания массы усилия для ассим иляции с целью высвободиться из чуждого, вырваться, поглоти в. С другой же сто­ роны, аффективная модель Достоевско го, маши на, которую он собирает, задает оп реде­ ленный с пособ человеческой и ндивидуа ции, или собирания человека в определенный тип, в оп ределенную форму. П роисходит и ндивидуа ция его персонажей строго оп реде­ ленным образом. И эта и ндивидуация происходит через усил ие ассимилировать Другое. Стертый м и р, и л и Достоевский

В качестве при мера возьмем "Записки из подполья". Все прекрасно пом нят вел и чест­ вен н ы й бред первой части "За п исок" с его з наменитыми хрустал ьными двор цам и, крити­ кой прогресса и того, что 2х2-4. Но есть здесь ряд моментов, которые поз воляют понять природу такого типа дискурса. Каждое соп р и косновение с жизнью (а герой "За п и сок" таков, что все встречи со внешним миром для него - тяжкое испыта ние) заканчи вается следующим ритуал ьным действием, повторяющи мся в самые трудн ые ми нуты: "Я . ощущал какое-то тайное, ненормальное, подленькое наслажденьице возвращаться". к себе в угол и усиленно сознавать, что вот и сегодня сделал опять гадость, что сделанного . . . никак не воро­ тишь, и внутренно, тайно, грызть, грызть себя за это зубами, пилить и сосать себя до того, что горечь обращалась, наконец, в какую-то позорную, проклятую сладость и, на­ конец, - в решительное, серьезное наслаждение! Да, в наслаждение, в наслаждение! . . . Бывают л и у других такие наслаждения? . . . Наслаждение было тут именно о т слишком яркого сознания своего унижения. " 4 В одном моменте о н не бежит от своих переживаний: он их перерабаты вает, произ­ водя замену одного состояния другим, при посредничестве сознания. Какова при рода этой замены? Как можно ос вободиться от своего душевного состояния? - Исчерпав его, "

4 Достоевский

Ф.М. Собр. соч. в десяти томах. Москва, Гос. издат. худ. лит., 1956.

-

Т. 4, стр. 137-138.

10

И гор ь Куб а нов

таков ответ героя "За пи сок". Что это знач ит? Каждое негати вное состоя ние служит ему базой для произ водства новых - поз ити вных - состоя ний, и материал для этих новых состояний черпается из исходных; иначе говоря, происходит тра нсформация, метамор­ фоз состоя ний. Результат получается двойственный : с одной стороны, исходное состоя­ ни е, становясь строительным материалом, стирается; с другой стороны, новое состоян ие, которое воз водится на его основе и месте, не обладает: 1) объектной рефере нтностью (т.е. внешняя причина как бы отсутствует, мир во-вне как бы не имеет никакого отноше­ ния к этому новому состоянию); 2) оно все равно остается состоя ни ем, и, более того, как некая форма, оно используется в целях за щиты от того страшного м и ра, который только уни жает и оскорбляет. Другими словами, новое состояние продуци руется как жесткая, ри гидная форма, и меющая своей целью только одно: создать некое пространство, или лучше поверхность, на которой могла бы собраться индив идуальная форма и произ води­ лась бы ее само-иденти фикация. Таким образом, произ водя вторичные состояния, т.е. превращая и сходные чувственные состоя ния в жесткую форму собирания человека в оп ределенный ти п индивида, герой "Записок" продуци рует сам из себя (как паук паути ­ ну) свои и ндивидуальные личностные пара метры, характерным при зн аком которых все­ гда я вляется жесткость форм ы . Такими параметрами могут стать честность, гордость, смелость, достои нство. И из всего этого будет по бревны шку составляться дом его инди­ видуальности. Итак, авто-креация, само-творен ие, с одной стороны. Но, с другой, какой ценой? Как уже отмечалось, исходные состоя ния стира ются, а с н и м и стирается и внеш ний мир, внеш няя п ри ч и н а, афф екти ровав шая дан ное тело и содержащаяся в свернутом виде в его состоя ни ях. Вернемся к аффекту: аффект есть такой пе реход одних состоя ний в другие, который не только не эли м и н и рует внеш н и й объект и состоян ие, и м п родуцируемое, но, нап ротив, осуществляет движение на встречу воздействующим объекта м, вводя тело в поле чуждых ему воздейств и й, но тело, отлича ющееся от того, которое п ребы вает в ступоре пережи ва­ ния состоя ни й : тело в аффекте пластично и прозра чно для внешних воздейств и й . Разом­ кнутая форма с расплавившим' и ся па раметрами: такой человек сп особен на всё, готов ко всему и может всё. И пульсация аффекта в нем - это возрастающе-снижающееся коле­ бание способности-готовности к совмещению себя с и наковым, к размещению себя в другом и вмещению другого в себя как своего, ибо сопровождается коре нной тра нсфор­ мацией своей "исходной" самости. В "Записках", наблюдая пе реход от одних состоя н и й к другим, или точнее, усилие по переводу негативных состоя н и й в поз ити в н ые, мы имеем дело по сути с ликв ида цией са­ мого первич ного слоя состоя ний, поя вляющихся в результате нашего соприкосновения с м и ром. И н ы м и словами, на месте внеш него мира остается дыра, ибо в эмоционально­ негати вных точках п роби ва ется брешь и над этой брешью, в этой экз истен циальной дыре осуществляется "позити вная" работа по сотворению себя, по сотво рению самости как совокуп ности жестких защитных оболочек, предназначенных для борьбы, для столкно­ вения с ми ром, для его уничтоже ни я. Воз водится "храм" личности, и воз водится над бездной . Человек с бездной, хаосом, пустотой в виде основания.

11

Логос 2 ( 1 9 9 9 ) 12 Стать Другим, и л и А.

Белый

А. Белый хорошо в идел пороч ность такого хода Достоевского, но не мог отказать ему в признании блестящего исполнения. Белый был, види мо, одним из самых суровых кри­ тиков Достоевского в на чале ХХ века, и именно потому, что сам бился над преодоле н ием логики пробивания дыр в быти и, или п роды ря вли вания бытия. Начав свой роман "Петербург" с конструи рова ния ми ра с той же пористой структурой , что и у Достоевского, населив поры Петербурга странными пр израчными персонажами , те­ нями, п ыта ющимися обрести плоть на путях пробивания дыр и вырывания у ми ра кусков его плоти, что же предложил Белый в итоге, было ли им на йдено другое решен ие? Но прежде, еще раз о различии ви зуальных перспекти в: именно отношение к Чужо­ му/Другому как к и нтервенту, которого необходимо нейтрализовать, и нтериори зовать и ассимили роать, пусть даже ценой разруше ния тка ни, текстуры м и роздания ведет к тако­ му виде н и ю контакта с ми ром, когда последний п ровоци рует своим воздействием появ­ лен ие различных чувственно-эмоциональных состояний в человеке и это все отождест­ вляется с набиван ием внутрен ностей булыжниками, которые надо как -то переварить, ибо жить с ними внутри себя достаточно тяжело. Сама перспекти ва разворачи вается у Белого по-другому. Покушение на внутре нности заменяется по ходу повествования их экстериориза цией: внутренности, орга н ы растас­ кива ются по всему пространственно-временному полю контактов персонажей с ми ром. И мир перестает быть "внешней причи ной", мир теперь скорее "событие", и туша этого со­ бытия развали вается по всему пространству Петербурга, как города, так и романа, отхва­ тывая у человека раз за разом различные части его теле сности, подминая их под себя и ставя перед дилеммой: либо быть раздавленным событием, ибо бороться с событием не­ возможно - оно всегда уже здесь; либо открыться ему, вместить в себя, хотя бы и ценой собственной разорванности на части. Как реали зуется метаморфоз чувстве нных состоя ний? Ведь вырваться из ступора, за­ гипнотизирован ности состоянием чувств для Белого так же важно, как это было важно для Достоевского. Основной прием в "Петербурге", это разъём дискурса, а через него расчленение тел и последующее их собирание в новую конфигурати вность. Что имеется в виду под расчленением дискурса и как оно работает? Небольшой при мер: террорист Дудки н входит в ресторанчик, а вокруг него плы вут . разорванные куски речи, речи деперсонали зирован нои, но присутствующеи одновременно всеми свои м и кусками. - "Быбы ... быбы..." Так громыхал мужчина за столиком ( ... ) Кажется, он выкрикивал: - "Вы-бы ... " Но слышалось: - "Бы-бы ..." И компания тощих п иджачников начи нала ви зжать: - "А-ахха-ха, аха -ха! .."

Игорь Куб анов

12 ( ... )Разноч ине ц с парою усиков наконе ц вошел в зал . . . - 11А -а-а ...". Оглуш или его сперва голоса. - "Ра -аа -ков . . . ааа . . . а х-х а -ха ..." - "Видите, видите, видите.. . " - "Не говор ите ... " - "Ме-емме ..." " - "И водки .. • - "Да помил уйте ... да подите ... Да как бы не так . .. .

"

Все это бросилось ему в лоб; за сп иною же, с Невского, за ним вдогонку бежал о: - "П ора ... право ... " - "Что право?" - "К ация - ака ц ия - касса ц ия" - 11Бл ... " - "И водки ... " 5 Буквально весь рома н пронизан подобным разъемом ре ч и . И дел о здесь вовсе не в том, что Бел ый пытался сымити ровать ил и смодел ировать ре ч ь тол пы, п редставить гул языка . Бел ы й разъял речь, чтобы создать в ней зазоры, и в зти зазоры - допустить Чу­ жое в ка ч естве полноп равного эл еме нта. Допустить в ди скурс не-дискурсивные элемен­ ты : фигуры види мости , и л и ви зуал ьности, и фигуры аффекта. Язык открывается, обора­ ч ивается во-вне самого себя , язык становится щедры м . Видимости, ил и световые фигу­ ры, и аффекты п роскальзывают в яз ыковые зазоры и сл еп ляются с языком. Они на ч и н а­ ют оказывать вл ияние на ди скурсивные константы, укреп л яясь ч ерез это вл ияние в ка ч е­ стве дискурсивных переменны х . Вступая с дискурсом порой в удивительные отношен ия, но н икогда не отождествляясь с н и м. Вот какого рода соп рикосновение ч еловека с ми­ ром п роисходит в простран стве разъятого языка: "Вдруг он обернулся стремительно; ему показалось, ч то некая гадкая сл изь, прон икая за воротни ч ок, потекла по его позвоноч нику. Но когда обернул ся он, за спиною не было никого: мра ч но как-то зия л а дверь ресторанного входа; и оттуда, из двери, повал ило нев идимое." 6

Когда подоб ным образом расчл еняется яз ык, т.е. сама материя, текстура п рои зведе­ ни я, то это свидетел ьствует о том, что язык не сп особен больше повествовать о Чужом, представл ять его в своей семантике. Ибо л иния чуждости охватила все сема нти ч еское п ростран ство и поразила саму работу языка. Кол и ч ество Чужого стал о таковым, ч то не может больше ассимили роваться.

5 6

Белы й , Андрей. Собрание сочинен ий. Петербург - Москва, "Республ и ка", 1994, стр. 25-26. Там же, стр. 36.

Логос 2 ( 1 9 9 9 ) 1 2

13

Все персонажи романа ведут борьбу за зону внутреннего, все f1роиз водят самособи­ рание через аннигиляцию и стирание своих состоя ний. Аблеухов - сенатор, собравший себя в жесткую фи гуру; Дудкин - известн ый террорист, тоже жестко замкнувшийся на ригидных параметрах и от этого страдающий. Чудесна фигура провокатора Л и п п анчен ко, персонал ьные параметры которого настолько жестки, что переходят в окостенелость даже его физического обл и ка: Он теперь внимател ьно всматривался в гнетущие и самою природою тяжело пост­ роенные черты. Эта лобная кость" . Эта лобная кость выдав ·алась на ружу в одном крепком упорстве - понять: что бы ни было, какою угодно ценою - понять, или". разлететься на части. (".) И лобные кости понять не могли; ( ) Так внимательный разбор чудовищной головы выдавал лишь одно: голова была - головой недоноска; чей-то хиленький мозг оброс ранее срока жировыми и костя­ ными наростами. 7 ".

Чем жестче форма, тем бол ьше резонанса она вызы вает, тем более резистентна она по отношен и ю к окружающему миру. Самой мощной резонирующей и вызы вающей резо­ нанс фигурой является и менно провокатор. И когда сыну Аблеухова предлага ют подло­ жить бомбу собствен ному отцу, выхода не видится помимо тех вариа нтов, которые уже заключены в форме вызова. А вызов та ко в: либо отказаться и быть этим всем раздавлен­ ным (вспл ывут старые грехи, высказывания, обеща н ия), л ибо, согласившись, ответить на резонанс, стать самому жесткой формой, костью, л ьдом, пра вда, в резонирующем ва­ рианте; л ибо ". стать жесткой формой, зада ющей свой тип резонанса. В любом случае, в форме вызова закл ючены уже все последствия его при нятия. В ызов производит и ндиви­ дуа цию - по ти пу "подпол ьного человека", конституирующего себя через разрушение мира. На всем протяжен и и романа звучит один и тот же вопрос: возможен л и и ной тип и н­ ди видуа ции и само-конституирован ия? Как не при нять вызова в качестве и нди видуи­ рующего фактора? Ведь зачастую простое "нет!" по сути есть "да ! ", т.е выбор одной из возможностей, которые подсовыва ются формой вызова. Как возможна смена типа и нди­ видуации? В терми нах аффективности это будет так: как не впасть в соблазн при нятия идущего на меня состоян ия, того состоя�ия, которое навяз ывается мне некоей внешней причи ной? Фактически, это давний мучител ь. н ы й воп рос христианского сознания, выраженный в известной, но часто п рев ратно понимаемой максиме о щеках: "ударят по одной - под­ ста вь другую" или в и ной формул ировке - о неп роти влении злу насил ием. Белый в пои­ сках ответа сделал ставку на аффект как на переход от состоя н и й-форм к до-форм ному и а-форм ному становлению Другим. Аффект как переход от резонанса жестких форм, от внешних причин, точечными ударами наб и ва ющих зону внутре н ности человека бул ыж­ н и ками неперевариваемых состояний, - к л и ней но-бесконечному простра нству собы7 Там же,

стр. 279.

14

И г о р ь Куб а н о в

тия. Каждый человек ра с про стерт по в сему простран ству и по всему времени с воей жизни и жизни с воих бл из ких: вс я и стория его жизни - в сегда при сутствует в каждой точ ке, в каждом м гновении на стояще го. И с обытие есть напоминание об этой ра сп ро­ стерто сти, о том, что твое поле пребывания в мире есть поле множественно сти и пребы­ вания во м ногом, и, возможно, еди н ственной стратегией по веде ния в этом поле, т.е. в поле тебя с амого, развернутого топологичес ки, является п остоян ная с мена собственной размерности, новый ра скрой самого себя. Или пои ск с воего ме ста в событи и, в том, что всегда пр иходит извне как чужое, оказы ваяс ь затем самым внутрен н и м и бл изким. И конституи рован и е, пои с к с ебя в по стоянном движе н и и по линии чуждо сти, в отл и чие от логики подпол ьного человека, собира ющего из себя жесткую кон струкц ию путем анни­ гиляции Другого и чувственности . " Петербург" заканчи вается, внезапно обры ваяс ь. Главные герои ускользают от бе­ шено го ритма стал ки ваю щихся и резо нирующих форм. Аффект реал изовал ся, и л юди об­ рели покой, в этом с а мом ми ре, не п ытая с ь ни куда от него убежать. Вме сте с эти м и счер­ пал ся и ди с кур с . Изменившим ся людям нужен измен и в ш и й ся язык. Яз ык " Петербур га" оказал ся бол ьше неприменим к его пер сонажа м. Аффект дал им новую жиз н ь, через с ме­ ну их теле сной и духо вной размерно сти . И чтобы обе с печ ить ди с курс ив ное выражение этой новой аффекти вно й фигуры, яз ык оказал ся перед необходимо стью всту пить с не й в новое отношение. А это было бы делом нового рома на, совсем другой кни ги.

Шамма Шахадат

Инсценированные страсти В 1773-ем гору Дидро спрашивает в своем очерке "Paradoxe sur la comedieп": "Что такое большой а ктер? Это бол ьшой тра гический ил и ко ми ческий им итатор, которому поэт приписывает слова". (Diderot 1984, 501). В 1905-м гору Фрейд п и шет в "Bruchstuck eiпer Hysterie-Analyse" о своей истерической пациентке Доре: Однажды она жаловалась на якобы новый сим птом, на сильную боль в желудке. Когда я спросил: Кого вы этим коп ируете? я попал в самую точку (Freud 1993, 39). Актерство, ка к и истерия, кажется, совершают м и метические а кты, они изображают, переводят слова в жесты и позы (так делает а ктер) или п сихические состояния и "фанта­ з и и с сексуаль н ы м содержа нием" (Freud 1993, 48) в сим птомы (так делает истер и к). Ак­ тер и и стерик употребляют тело как язык. Но в то время как актерство составляет часть художественного дискурса, истерия при надлежит медици нскому дискурсу; а ктеры здоровы, истерики - больны. Однако особенно с середи ны 19-го века оба дискурса сра­ стаются: истерия описы вается с помощью метафор из области театра, а искусство а ктера заимствует позы и жесты у истерических женщин, которые с 1880-х годов участвуют в публичных le9ons de mardi Ша рко. Гра н и цы межру искусством и болезнью в 19-ом веке дестабил изуются; а ктрисы, та н цовщицы и декаденты узурпируют истерическое пове­ дение в целях творчества и жиз нетворч ества, в то время, ка к истери ки вызыва ют подоз­ рение в а ктерстве и си муля ции. Истерия как болезнь медленно исчез ает и превра щается в модель для саморепрезента ции художн и ка. Когда Андре Б ретон и Луи Арагон в 1928-м гору объявля ют, что истерия - "самое бол ьшое поэтическое изобретение 19-го века" (Heп ke/Stiпgeli п /ТhUriпg 1997, 359), сим биоз межру искусством и болезнью достигает своего а погея". Далее я, во-первых, хочу показать, как а ктер и истерик выдви гаются в виде двух цен­ трал ьных ти пов поведения в серебря ном веке. Оба отл ичаются признаком театрал ьно­ сти, хотя истерик - по Сми рнову (1 994, 166) - это тот, кто выпадает из роли, а актер это тот, кто играет роль. Символ ист, принимаJ't истери ю как поведенческую модель, п ре­ вращает вы паде н ие-из-рол и в свою рол ь. В Серебря ном веке поведение а ктера и исте­ рика высвобождается как из контекста "театр", та к и из контекста "медицина" и превра­ щается в художественный текст и в публ ич ное выступление - профессия и болезнь ста но вятся поведенческим и кодами. Во-вторых, я хочу п редложить п рочесть роман "Бесы" Достоевского как своего рода прототекст, в котором назва нные две модел и пове­ ден ия, п риобретшие важность в эпоху символ из ма, уже существуют в зачато чном в иде. "Бесы" - это не только идеологический роман (Смирнов 1994, 120 ff), а это, кроме того, и ром а н о страстях, которые становятся важными в та к назы ваемую "истерическую эпо­ ху" (Смирнов 1994, гл. С).

16

Wамма Wахадат 1. Актер и истерик

Актер - это воплоще н и е аффектов, та к как он делает страсти видимым и . Класси че­ ским текстом, посвящен ным пов еде н и ю а ктера, явл я ется уже упомя нутый текст Дидро "Paradoxe sur te comedi e п ". В ф и ктивном диалоге Дидро стал к и вает два м не н ия, которые далее п роходят красной н итью через все дискусси и о театре: одно о том, что театр дол­ жен быть театральным, другое - отста и в а ю щее аутентичность и натуральность теат­ ральной и гры. Эти два позиция вле кут за собой другие, экви валентные о п позици и : реф­ л е ксия или чувствительность, быть или и грать, н атуR_альная правда или художестве н на я п ра вда, Я или Другой. Первы й собесед н и к, alter ego Дидро, ратует з а диста н ци ю м ежду а ктером и ролью, то есть актер должен играть страсти своего другого Я, а не сопережи­ вать их: Я требую от него [т. е. от бол ьшого актера] очень много рассудка; для меня этот человек должен быть холодным и спокойным наблюдателем; поэтому я требую от не­ го п розорливости, а не чувствительности, требую искусства все подражать, или - что то же самое - способности изображен ия любого характера (Diderot 1984, 484). Второй собесед н и к в д и алоге Дидро защищает другое м н е н ие - что а ктер должен п реодолеть диста н ц и ю между собой и ролью и пережи вать эмоци и другого-в-себе, то есть а ктер должен быть ролью. От л и ца первого собеседн и ка Дидро высказывается за театральную пози ц и ю, которая обра ще на п ротив н и вел и ровки театра и жизни . П р и этом он исходит из цельности "натурального" человека и подч еркивает разл и ч и е между этим настоящим челов еком и а ктером: "От п р и роды человек - он сам; человек подража ния - это другой" (1984, 511}. Ди дро разл и чает сцену и об щество, искусство и жизнь, в то время как худож н и к с и м волизма или ава нга рда у н ичтожает эту разницу, превращая жизнь в искусство и искусство в жизнь. К тому же раскалыва н и е на Я и Другого и м еет то следствие, что субъект ста нов ится не только создател ем другого-в-себе, но и зрителем своей и гры. Актер, как и исте р и к, требует зрителя. В Росс и и а ктер л и шь весьма поздно ста нов ится темой театральных дискусси й . До то­ го, к а к Ста н исл авский на чал заниматься проблемой а ктера и его роли, можно найти л и шь редкие замеч а н и я об искусстве актера. Та к, нап р., Салтыков-Щедр и н в 18б3 г. п и шет в своих "Московских письмах": "Между а ктером и л и цом, которое он изображает на сцене, должно быть самое близкое соотн ошение" (Салтыков-Щедрин 1991, 239), и дальше: "Если этой основы нет, л и цо делается н едоступ ным для воплощения; то есть, коли хотите, о н о и можно и грать, . . . но это будет уже не искусство, а водевиль с п е реодеванием" (там же). Салтыков-Щедр и н, как и позже Ста н иславский, выступает в поддержку второго собесед н и ка Д идро, который ста вит реальность выше ф и к ц и и . Только с появлением декаде нтского и символистского художн и ка в России сценическое искусство и а ктер н а ч и н а ют п р и влекать в н и м а н и е . Ста н и славский и Ме йерхольд отста и в а ют две п ротиво­ положные п оз и ц и и в этих дискусс иях о театре будущего: Ста н исл авский и его метод п р о н икновения, аутенти ч н ости и п розрачности внутрен н е го и внешн его зовет к идеалу dissiтulatio artis, он требует, чтобы искусство было естественным. Марионетки Мейер-

Л о гос

2

(1999)12

17

хольда, наоборот, эвоцируют эстетического человека Н и цше, борца за красивую види­ мость. Коротко резюмируя, можно ска зать, что театральное поведение основывается на дис­ танции между актером и рол ью, н а искусствен ности подражания, на разделении в Я и Другого, зр ителя и рол и . Таким образом актер является основной фигурой, в которой сосредоточи вается парадокс и нсценированной страсти. Родственник а ктера - это истерик. Истерия, ка к и актерская и гра, - я вляется м и ме­ тическим действом. Но истерик обычно идет окольным путем: в то время ка к актер прямо превращает текст в телесный язык (тот, кому грустно, плачет, тот, кому весело, смеется), у истерика можно наблюдать м и мети ческие помехи (Showalter). Истерик переводит пс ихи­ ческие дефекты в физи ческие реа кци и (Фрейд назы вает это "конверсионные истерии", Koпversioпshysterie п), но перевод часто проходит по модели обратной логики: напр. Л иза в "Бесах" начи нает истерически смеяться в скандал ьной сцене у Варвары Петров­ ной в салоне, вы ражая эти м грусть и страда ние. Обратная логика в и стории истерии час­ то при водила к подозрению, что истерик лжет. До 19-го века истерик, точ нее: и стерическая женщина была стигматизированной лич ностью, в которую п роецировал ись культурные страхи и фантазии; только во второй половине 19-го века, когда и скусствен ность и эстети чность превратил ись из морал ьных грехов в художественные идеал ы (здесь можно подумать о Дориане Грее или о "The Per­ vasioп of Rouge" Макса Бербома), истерик мог идентифици ровать себе в качестве поло­ жител ьного персонажа. Художник и его герой и героиня отн ы не стараются стать истери­ кам и . Классической истерической героиней сч итается Эмма Бовари, классическим а вто­ ром - Гюстав Флобер. После того, ка к истерические женщины через Эмму Бовари в 1857 проникл и в л ите­ ратуру, в 1880-х годах они через врача Шарко ста новятся герои ня м и н а сцене. Жан Мар­ тен Шарко, ставший директором парижской женской больницы Сал ьпетриэр, груп п и ро­ вал и классифицировал диффузные сим птомы истерии. Он выдви нул тезис, что каждый истерический при падок состоит из четырех фаз и демонстрировал эти фазы на публ ич­ ных лекциях, на своих знаменитых le�oпs du mardi [Foile] . Каждую неделю е го пациентки храбро показы вал и эти четыре фазы перед ши рокой публ икой. Тол ько к ко н цу своей жизни Шарко стал подозревать, что его пациентки, может быть, тол ько играл и свои п ри­ падки, так как другим врачам не повезло продемонстрировать эти фазы со своими паци­ ентка м и . П а кт м ежду врачом и пациенткой был выгодным для обеих сторон: врач мог доказать свои теоремы, а паци111 нтка стать звездой, как напр. 15-летняя Огюсти н, люби­ мая модель, служившая Шарко для представлений и фотографических серий, документи­ рующих при падки. Поз ити вистская научная атмосфера во второй половине 19-го века, желавшая освободить феномен "истери и" из области религиозных и нтерп рета ций, все­ общее очарова н и е истерией и декадентский кл и мат, который позити вировал нервоз­ ность и актерство - все эти обстоятельства при вел и к изобретению de la grande hysterie. Во время практики Шарко ч и сл о и стерических женщи н драматически вы росло, истерия начи нала появляться и у мужчин. И все-таки связь между женским полом и и стерией оставалась общим местом, так как тщесл авие, любовь к притворству и разыгр ы ва н и ю сим птомы истерического поведения - и дал ьше ассоции ровал ись с же нским характе­ ром. Фрейд, котор ы й в 1885-86-м году уч ился у Ша рко в Сал ьпетриэр, позже обратился к

18

Шамма Шахад ат

более субтильным формам de la petite hysterie: нервной хромоте, головной бол и, тошноте и т. д. Истерический театр переехал с публ ич ной сцены в л ичный каби нет врача. Там психоанал и з родился как talking сиге: Анна О. говорила, Йозеф Брейер слушал. П ритом врач переводил фрагментарную, смещен ную со с гущениями речь истер ической пациент­ ки в рациональный меди ци нски й язык. Это знач ит, что а ктер ка к и и стерик и нсценируют реч ь, м и м и ку, жесты; актер на теат­ рал ьной сцене, истерик в медици нской аудитории или в каби нете психоа нал итика. Оба нуждаются в зрителе. Но в и стерии, в отл ичие от а ктерства, и нсценировке п р и п и сывает­ ся вл ияние бессоз нател ьного . В начале своих штудий об истерии Йозеф Б рейер за метил : •

Можно услышать от многих интеллигентных больных, что во время припадка их со­ знательное Я было совершенно ясным. Это Я с любопытством и удивлением наблюдало за всеми безумными вещами, которые они делали и говорили [".] Мышлен ие и актив­ ность сознательного, бодрствующего Я стоят рядом с представлениями, которые обычно находятся в темноте бессознательного, но в конкретный момент захватили власть над мускулатурой и языком, и даже над большой частью представител ьной деятельности, и тогда раскол психики становится явленным (цит. по vоп Вгаuп 1994, 31). Если, ка к зто было в начал е Серебряного века, художн и к перени мает и стерическое поведение, актерство и болезнь смешиваются: художн и к и грает в болезнь и сознател ьно эксплуати рует свое тело . При том надо обратить внимание на то, что и стерия как худо­ жественная форма содержит в себе два измерения: измерение тела и измерение языка. И стерия пол ьзуется тело м как языком, называя ко нфли кты не с помощью языка, но пере­ давая их с помощью тела (vоп Brauп). Соответственно этому речь и стер и ка отклоняется от повседневной реч и : она фра гментарна, непоследовател ьна, незавер шенна. И стерия кажется дефи цита рным способом ко ммуникации, требующим перевода. Здесь врачи и вышл и на сцену; Шарко фотографи рует тела истер ичек, Фрейд пере водит симптомы и фрагментарную истерическую речь в логический язык, при том сам осва ивая истер иче­ ский слог. Фрейд сравни вает свои записки "BruchstUk eiпer Hysterie-Aпalyse" с "несудо­ ходной рекой ..., русло которой и но гда идет через скалы, и ногда разделяется переката­ ми и ста нов ится мел ким" ("eiпem пicht schiffbareп Strom ( . . . ], desseп Bett bald durch Felsmasseп verlegt, bald durch Saпdbliпke zerteilt uпd uпtief gemacht wird"). Позже "ис­ тер ический рассказ" стал поэти ческим понятием, в котором соеди няются нарратология, психоанал из, фем и н и стская теория и история медиц и ны (Showalter 1997, 121; см. также Meпtzos 1993, 123-124). Из этого следует, что в литературных текстах, где повествуется об истерии, всегда надо обра щать внимание на рол ь рассказчика: Напр. рол ь рассказчи­ ков-хронистов в "Бесах" ил и в "Огненном а н геле" Брюсова можно сравнить с рол ью пси­ хоа налити ка, который переводит беспорядочную истери ческую речь в упорядоченную. Авторы текстов об и стери ках, кстати, часто сами внушали подозрение, что о н и и стерики. Та к Фрейд по ошибке и стол ковал эпилепсию Достоевского как и стерическую конверсию (Freud 1982; Rice 1985, 211, 21б ff. ) . Но Фрейд и сам стал популярным объектом разных патографи й, подозревавших истерика в нем (Showalter 1997, 70) .

Л о гос 2 (1999)12

19

2.Бесы

В "Бесах" мы встречаем нервных мужчин, истери ческих женщи н, шутов и святых. До­ стоевски й сам называл Ставро гина "человеком идей" (Достоевский 1974, 130), но идеи в романе тра нсформируются в страсти (Moch ulsky 1967, 463) и кул ь м и н ируют в событиях, точнее, в скандалах. В рома не при сутствует экспли цитное высказыва н ие о "нервозном времен и", в котором мучаются геро и: [ . . . ] нервозная, измученная и раздво ившаяся природа людей нашего времени да­ же и вовсе не допускает теперь потребности тех непосредственных и цельных ощу­ щен и й, которых так искали тогда иные, беспокойные в своей деятельности, господа доброго старого времени (Достоевский 1974, 165). Аффекты в нервозном времени - "посредствен н ые", так что между персонажем и страстью существует допол н ительный слой: человек стал а ктером. Или истери ком. Я хочу Вам представить два центральных персонажа из "Бесов", ставших типичными м оде­ лями поведения для си мволистов: истерика и а ктера . Так ка к истерия до второй полови­ ны 19-го века сч италась женской болезн ью, истерический мужч ина был новым типом на об щественной сцене. Поэтому истерическую жен щи ну и истерического мужчину следует рассматривать отдел ьно. Во-первых, истерическая женщина: женский ла герь в "Бесах" разделяется на два ти­ па женщин: на истери ческих женщин, как Лиза и Марья Лебядки на, и на строгих женщин ка к Варвара Петровна Ставроги на, Даша и Мари Шатова. Первые - динамичны и нервны и говорят прежде всего сво и м и тел а м и, вторые - неподвижны, та к что они почти напо­ м и нают статуи. Строгие жен щины коммуни цируют не с помощью тел а, а через слова. Рассказч и к часто упоми нает о Лизиной нервности, и в скандал ьной сцене в салоне у Варвары Петровны, где Лиза сперва встречается с Марьей Лебядки ной, она несколько раз начинает неожида нно истерически смеяться, в л и це у нее является "судорожное движение" (Достоевский 1974, 147), она кричит и падает на пол в обморок (166). Затем ее поведение отл ичается нестабильностью, ее жених Маври кий Н и колаевич говорит о чувствен н ых "метаморфозах" Лизы (296). Ее выступления в об ществе всегда театрал ьны, они предстают ка к гипертрофирова нные чувства, тем самым намекая на то, что Я и рол ь не совпада ют: "Она хохотала и казалась что-то уже не в меру счастл ивою" (254) говорит рассказч и к, встретивш и й Лизу пос.11е сцены у Варвары Петровной. Именно выражение "уже не в меру" указывает на разрыв между разумом и чувства ми. Лизин м имети чески искажен н ы й язык тела (смех вместо слез) представляет собой знак; экзал ьтирова нная весел ость означает страдан ие. При этом Лиза в своем поведен и и и м итирует эмоцио­ нал ьные взрывы знаменитых французских тра ги ческих а ктрис 18-го века (выворач ивая их наизнанку, разумеется), идеалом которых считалась, на пр., Дюмесниль. Но Лиза од­ новременно и м итирует нервные недуги, хара ктерные для второй полови н ы 19-го века, когда врач и назначали женщинам курсы санаторно-курортного лечен ия: обмороки, па­ дучую болез н ь, нервные судороги. В случае Марьи Лебядкиной становится ясно, что гран и ца между "реал ьной" болез­ нью и истерией, между ори ги нальными, физ ическими симптомам и и м иметическими,

20

Ша мма Шахад ат

нервн ыми, очень тонка: Марья Лебядкина хромая (это у нее не нервный недуг, а физиче­ ски реальная болез нь), и она идиотка, малорассудочная. Та ким образом она обрисова на в традиции юродивого, шута, видя щего насквозь ложную поверхность м ира ("враки все это, я думаю [ ."] Коли л юди врут, почему картам не врать?"; 115). А с другой сторон ы ее броская внешность ("Она была болезненно худа ." крепко набелена и нарумянена", 122) и ее экзальтированное поведение напоми нают нам об истерических позах, которые Шар­ ко сфотографировал десять лет спустя в своей бол ьнице Сал ьпетриэр, тем самим ф и кси­ руя кл асси ческие положения и жесты: Марья Лебядкина часто находится в состоян и и безумного восторга, "почти исказив/шего/ ее черты" (146), и о н а переживает конвуль­ сивную дрожь, "точ но в припадке" (128) . [Folie] Ka"i< истеричка она воображает мир грез, в котором она выиграет другое Я, которое нам ного реал ьнее собственного Я. Другим типичным и стерическим си мптомом является ее сон о том, что она родила и потеряла (убила?) ребенка. Несколько лет спустя Женевьеве, па циентке Шарко, тоже сн ился такой сон о ребенке, она вообразила выкидыш и даже физически реагировала на эту фанта­ з и ю: во время галл юцинаций ее тело истекло кровью (Didid-H abermaп п 1997, 168) . Достоевский говорит о нервозной эпохе, в которой его герои живут, но эта нервность еще усиливается в символ из ме. В "Некрополе" Ходасевич опи сывает си мволизм как "л и­ хорадочную погоню за эмоциями, безразл ично за ка кими. Все "переживания" поч ита­ лись благом, л и ш ь бы их было м ного и о н и были сильны" (Ходасевич 1997, 10) . Ходасе­ вич ставит слово "пережива н ия" в кавычки и тем самим обозначает их как посредствен­ ные: си мволисты стремились к инсценировке страстей, к драматизации аффектов. Одной из самых зна менитых истеричек символ изма сл ыла Н и на Петровская, т. е. Рената из "Ог­ ненного ангела" Брюсова. В своих мемуарах "Я унес Россию" Роман Гул ь рассказывает, как в 20-х годах в Берлине он познакомил ся с Н и ной Петровской: Лет под пятьдесят, небольшого роста, хромая, с лицом намаки ированным всяче­ скими красками свыше божеской меры, как для выхода на большую сцену . . . одета бедно, но с попыткой претензии (Гуль 1979, 79). Вообще Петровскую считали "истеричкой" (там же, 82). Хромота, сильно намакииро­ ван ное л и цо, подготовка для "выхода на большую сцену" - все это напом и н ает Марью Лебядкину Достоевского. Брюсов увековечил Н и ну Петровскую в Ренате из "Огненного ангела", при этом наде­ лив ее класси ческим и черта ми истерички: театрал ьными жеста м и и позами, враньем, об­ морока м и . Брюсов превратил истеричку си мвол изма в ее средневековую предшествен­ н и цу, в ведьму. И стерички в средневековье сч итал ись одержимыми чертовкам и . Выход из собствен ного тела, экстаз, служил доказательством того, что черт завладел женским телом (vоп Brauп 37). В то время, ка к Рената управляется как бы чужим телом, пови нуясь его необыч н ы м извивам и конвул ьсиям, Рупрехт как хро н и ст одержимости Ренаты обна­ руживает науч ный и нтерес; "вдруг в ее глазах произошла разительная перемена. Я /Рупрехт/ видел, что черты ее дрогнули, что губы ее искривились сначала чуть заметно, потом мгновенная

Л о гос

2

21

(1999)12

судорога свела е е лицо, в о взорах е е вдруг отразился несказанный ужас - и в один и тот же миг я понял, что произошло с ней" (Брюсов 1991, 267-268). В поп ытке перевести телесный язык Ренаты в рационал ьную повесть рассказчик по­ хож на врача, переводящего фрагментарный истерический язык и и стерические симпто­ м ы в меди цинский жаргон. Н и н а-Рената я вляется наследницей и стеричек Достоевского, перенесенной в другое время и на другое место. Она - реал ьно ирреал ьная фигура фикции и жизни, модел ированная други м и и а вто-модел и рующая самую себя согласно поведенческим стереоти пам и стери и. Мужской вариант истерички, истерический мужчина, приобретает централ ьное зна­ чение в эпоху символ изма. Мужч ины могл и показать истерические симпто мы тол ько пос­ ле того, как врачи переместил и место и стерии из н ижней части тела в мозг, тем самим признав истерию как нервную болезнь. Степан Троф имович Верховенский из "Бесов" ол и цетворяет тип истерического мужчи н ы еще до того, ка к декадентские художники узурпировали женскую болез нь истерия ка к поведенческий прототип. В романе хронист описывает слезы, словесные излияния и перемены настрое ния у Степана Троф имович и закл ючает это описание следующи м и словами: "Можно предста вить "., до какой истери­ ки доходили и ногда нервные взрывы этого невин ней шего из всех пятидесятилетних мла­ ден цев" (Достоевски й 1974, 1 3). Называя его "невинным младенцем", а втор освобождает Степана Трофимовича от ответственности за его и стерические вы ступления. Тем самим герой ста новится кл ассическим истериком, деградирующим в немужскую, женскую ил и детскую, ип остась (об этом см. Meпtzos 1997, 54). Гипертроф и рованный подход Степана Трофимовича к аффектам указывает, как это было и у Л изы, на разры в : на разрыв между революционным героем 40-х годов, которым он себя воображает, и жал ким прижи вал ьщиком у Варвары Петровны, которым он на самом деле является. С помощью истерического поведения он стилизует себя как жертву, тем са мым, ка к и Л и за, им итируя общие нервные болезни своего времени: рыдание, эк­ зальтирова нные жесты, но также и оцепенение и блокаду речи . Степан Трофимович - один и з первых истерических мужч и н в русской л итературе до того, ка к он станет об ычным я влением в символ изме. Нервные сим вол исты, однако, уже прошли ш колу Шарко и употребляли позы de /е grande hysterie. Белый, будучи сам зна­ менит своей "экзальтированной жестикуляции и тан цевальными эскападами" (Смирнов 1994, 165), в мемуарной книге "Начало века " описы вает истерические припадки Элл иса: •

«Устраивал скандал за скандалом; очередной скандал кончался истерикой; исте­ рика принимала такие формы, что мы говорили: - "Тут ему и конец!" Но "труп" Ко­ был инского восстал к новой жизненной фазе ".» (Belyj 1990, 44-45). Истерия ста новится "поэтической ки нетикой эпохи" (Смирнов). Элл ис и м итирует ис­ терика . Кончая свой истери ческий при падок смертью и воз рождением, о н цитирует театрал ьный код своего времени - ритуал ьный театр Вячеслава Ива нова. Та ким обра­ зом, в при падке Элл иса смешиваются истерия, театр и ритуал. С темой "театр" можно перейти к последней модели поведен ия, которая в "Бесах" иг­ рает немалую рол ь: поведение актера. Н и колай Ставрогин и Петр Верховенский по-

22

Ш а м м а Ш ах а д а т

разному укореня ются в театральном п о веде н и и ; па раллель с п р и н цем Ге нри и Фал ьста­ фом уже дает н а м е к на театрал ь н ы й контекст. Ста врогин в рома не ча сто с ра в н и вается с маско й .

Я хотела бы сосредоточ иться на Верхо венским, на те м н ом двой н и ке Ста вроги на.

Утри руя свое п о ведение, Верхо венски й демонстри рует его как рол ь; о н публ и ч н о вы­ ставляет диста н ц и ю между

Я и рол ь ю . В то время как Л и за и Сте п а н Троф и м о в и ч своим

истерическим п о веде н и е м постоя нно в ы падают и з рол и, Верхове н с к и й младш и й нарочно и очеви дно "л омается" (176) и пере в ы п ол няет свою рол ь как "шут" и "полупо меш а н н ы й " ( 1 9 3 ) . Верхо в е н с к и й и с п ол ьзует очевидную ролевую и г ру, чтобы дестабил и з и ровать та кие в ел и ч и н ы, как правда и ложь, е еал ьно сть и ф и кция. с помощью театрал ьного по­ веде н и я он и н сцен и рует ска ндалы и и нтри ги, поддерживая неоп ределен ность между серьез ностью и и грой . Тема театрального поведе н и я, кстати, тесно связана с те м о й вла­ сти : и м е н н о своей ролевой и г рой Петр Верхо венский м а н и пули рует свою среду. В эпоху декадентства и с и м вол и з м а театрал ьное по ведение ста н о в ится как бы "ф и р­ м е н н ы м з н аком" худож н и ка . Б р юсов, напр., пол ьзуется очеви дной театрал ьностью, что­ бы обосно вать с и м вол и з м как новое л итературное движение в Росс и и . Своей театраль­ ностью он п редпол а гает шокиро вать публ и ку. 14-го сентября 1894 года он п и шет в своем дне в н и ке: Показывали меня, как редкостного зверя, домашн и м И в анова.

Я в ыдел ы в ал все

шутки ученого зверя - говорил о символи зме, декламировал, махал рука ми (признак ориги нальности) ( Б рюсов 1972, 1 9 ) . Б р юсов - а его п р и страстие к театральному и м и стифи каторскому поведе н и ю было хорошо и з вестно - разр абатывает обе по веденческие модел и, а ктера и исте ри ка, в своей прозе. Его герои и геро и н и ил и психи чески бол ьн ы (так в рассказе "Зеркало" и в "Огне нном а н геле"), ил и отл и ч а ются страстью к театрал ьному п о веде н и ю (так в п о вести " П оследние стра н и цы из дн е в н и ка женщи н ы " и в рассказе "За себя или за другую?"). После того, ка к публ и ка и об щество п р и в ы кл и к в ы ступл е н и я м декадентов, к их позам и скандалам, Н и кола й Евреинов постарался л и шить театральное по ведение своего худо­ жественного конте кста и объявил театральность антропологиче ской константо й . Е го ло­ зунг о "театрал и з а ц и и ж и з н и " п ревращал каждого человека в актера. Как другого-в-себе о н вы брал а рл е к и н а, ол и цетворявшего театрал ьную маску. Та к и м образом, Е в р е и н о в н и з водит страсти, эмоци и и чувствител ьность д о и н сце н и ровок, отка з ы ваясь о т какого­ л и бо аутенти ч н ого чувства. С точ ки з ре н и я п с иходиахронол о ги к и, с и м вол изм - это "ис­ те рическая эпоха", как п и шет Игорь С м и р н о в . С точки зрения п о веде нческих моделей, одна ко, символ и з м я вляется "театрал ьной эпохой", точнее, театрал ьной эпохой, которая экс плуати рует не только а ктера, но и и сте р и ка для модел и р о в а н и я социального по веде­ н и я, облеченного в эстетиче скую форму.

Литература: Белый, Андре й . На чало века. Москва: Художестве н н а я л ите ратура, 19 90. Брюсов, В ал е р и й . Дн е в н и к и : 1891 - 1900. Letchwort h : Bradda, 1 9 7 2 . Брюсов, В ал е р и й . Огн е н н ы й а н гел . Истори ческие п о вест и . Киев, 1 9 9 1 .

Л о гос 2

{1999)12

23

Достоевский Ф. М . Полное собран ие со ч и н е н ий в 30-и томах. Том 10. Л е н и н град: Наука, 1 9 74. Смирнов И.П. П с и ходиахронологика: психои стор и я русской литературы от романти зма до н а ш и х дней. Москва: Новое литературное обозре н ие, 1 994. Ходасевич, Владислав. Собрание соч и н е н и й в четырех томах. Москва: Согласие, 1997. Щедри н Н . (Салтыков М . Е.) Полное собрание со чинений. Том V. Москва: Художе ственная литература, 1 9 3 7 . Braun, C h ristina von . NICHT IC H . Logik. Libldo. Fran kfurt а . М. 4 . Aufl. 199 4. Diderot, Denis. Oe uvres complete s . Т. 14. Paris: Herma n n , 19 84. Didi-Habermann, Georges. Die Erfindung der Hysteri e . Die ph otographische Klinik von Jean­ Martin C h a rcot. Aus dem Frz. Uebe rs etzt von S. H e n ke, М . Sti n geli n , Н . Thuri ng . M U n c h e n , 1 99 7 .

Freud, Si gmund. B ruchstUck einer Hysterie-An alyse : Kran kengeschi chte d e r "Dora". Fra n k­ furt am Main, Fi scher Taschenbuch Verlag, 1 9 9 3 . Mentzos, Stavros. Hysteri e : zur Psychodyn a mi k u nbewusster Inszenie rungen. Fran kfurt a m Mai n : Fi scher Ta schenbuch Verlag, 1 9 9 7 . MochuLsk y, Konstanti n . Dostoevsky: h i s life a n d work. Pri nceton, 1 967. ShowaLter, Elaine. Hystorien: hysteri sche Epidemien i m Zeitalter der Medi e n . B e rli n : Berlin Verlag, 1997.

Эдуард Н адто ч и й

Тополоrическая проблематизация связи субъекта и аффекта в русской литературе (Из философских наблюдений над эволюцией поэтики золотухи) До чего эти звёзды изветл и в ы ! "6сё

им

нужно глядеть - для чего?

В осужденье судьи и свидетеля, В океан без окна, веществ о . О. Мандельштам

Эти заметки родил ись из размышлений над романом Леон ида Леонова «Дорога на океа н». Н аверно, несколько шокирую щи й для сегодня шнего дня объект для раз м ы шле­ н и й . Стал и нский писатель, стал и н ский роман - что там может быть интересного? Одна­ ко, кроме и нтересной архитектоники, было в романе, особенно, в характере его главного персонажа, начал ьника пол итотдела Волго-Ревизанской железной дороги Алексея Кури­ лова, нечто, муч ител ьно напомина ющее что-то из классической русской литературы . Главное, за что ругала роман критика эпохи (роман вы шел в 1936 году) - бесхара ктер­ ность, блеклость этого самого центрального персонажа. Он не тол ько не был показан в своей деятел ьности по налажива н и ю работы на транспорте, но и вообще обладал какой­ то нарушенной аффективностью, нереш ител ьностью в обращении с женщинами, детской застенч ивостью и неподобающей возрасту и ч и ну мечтател ьностью. И тут я вспомнил. Ба, да это же самые главные черты тургеневского юноши и тургеневской девушки! Пере­ до мной проступила сквозь антураж советс кого романа тургеневская фи гура и тургенев­ ские конфл и кты. Я поп ытался связать эти два внешне радикально отл и чн ых рома н н ых м ира . Родил ась некоторая генеалогическая схема, каркас которой я хочу предложить в данной статье. Сразу хочу предупредить: меня и нтересовал не литературный, а фило­ софский аспект этой генеалоги и . Поэтому я буду оперировать философской технической терми нологией без всяких разъяснен и й . Кроме того, обзор ста лет эвол юции некоторых проблем русской романной структуры в небол ьшой статье заставляет сжимать расстоя­ ние между высказыва ниями. Так что прошу изви нить некоторую форсирова нность выво­ дов и темноту некоторых положений. Также хочу предупредить, что вообще н и ка к не бу­ дет прини маться в расчёт собственно русская философия: мне представляется, что ос­ новные события м ысл и свершал ись и свершаются в русской культуре средства ми л ите­ ратуры, эвол юции романных моделей прежде всего. Смена форм сем иозиса происходит в зависи мости прежде всего от них. Отвлечённая мы сл ь есть нечто глубоко периферий ное для порожда ющих меха низмов русской культуры . К сожалению. Или к счастью. Ита к, для самой начальной ориентации предлагаю краткое изложение фабулы «До­ роги на океа н». Роман строится вокруг нескол ьких месяцев жизни недавно назначенного в соответстви и с известн ым постановлен ием «0 работе на тра нспорте» начальника вновь образова н ного пол итотдела управления одной из железных дорог Алексея Курилова.

Логос 2 ( 1 9 9 9 ) 12

25

Давно мечта в ш и й посмотреть океан, якобы конечный пункт его железной дороги, Кури­ лов и спросил две недели отпуска и едет в собственном вагоне на океан, по дороге п ро­ водя совещания и разносы подч и нённых. Чудесным образом встречается он в дороге и с давними своими - побеждёнными и ещё не побеждёнными - недруга ми дореволюци­ онных времён. Смерть жены от чахотки заста вляет вернуться с полдороги домой, в Моск­ ву. В дороге он простужает поясницу. В даль нейшем обнаруж и вается, что это никакая не п ростуда, а рак почки. После этого Курилов встречается и дискути рует со своими вновь найденными недруга ми, п роводит некоторое время в са натории, наконец решается на хирургическую операцию, и уми рает через пару дней после неё. Параллельно развива­ ется жизнь его главного анта гониста - Глеба П ротоклитова , бывшего белого офицера и сына п рокурора, судившего когда-то Курилова, а ныне, тщательно фальсифицировав своё п рошлое, пре вратившегося в образцового парти й ца, начальн ика одного из депо на дороге Курилова. Также отдельной линией разви вается жизнь брата П ротоклитова, из­ вестного хирурга, который, кстати, и оперирует Курилова. Через его молодую жену, ак­ трису, в роман вводится тема театра, пыта ющегося поста вить «Марию Стюарт». Целый ряд персонажей строит в романе разн ого рода «истории былого», а также конструи рует будущее. В романе уча ствует в качестве дей ствующего лица автор, осуществля ющи й с Куриловым совместные путешествия в будущее - к итоговому сраже н и ю сил трудя щих­ ся и сил ка питала. Таким образом, в романе несколько основных и м ножество побочных сюжетных л и н и й , более 100 действующих лиц и достаточно замысловатая, почти кинема­ тографическая устроенность целого. Повторю ещё раз: критика вменяла роману Леонова в в и ну аффекти вный и нфанти­ лизм гла вн ого героя, Курилова, доходя щий до сомнений в нали ч и и у него п сихологиче­ ского апп арата реакти вности на аффект как такового. Между тем, уже у Пушки на мы об­ наруживаем ста в ш и й затем классическим персонаж, который в качестве субъекта ха рак­ тери зуется случ а й н ы м расположением относительно своих аффекта ций. Онеги н как бы всегда «не в фокусе» собствен ных пережи ваний, всегда дей ствует «Невпопад». Поэтиче­ скую формулировку этой «Не из че го не изблёван ности» дал чуть позже Лермонтов: «И не­ навидим м ы, и любим мы случай но, ничем не жертвуя ни славе, ни любви, и царствует в груди какой-то холод та й н ы й, когда огонь ки пит в крови». Печорин - персонаж, отчасти действующий на возвратной по отношению к собственной аффектив ности линии, отчасти вообще разруша ющи й логическую (когитальную) тождественность собствен ного «Я». Онеги н и Печорин лежат в основании той большой эстети ческой паради гмы русской литературы, которая, начи ная � Бели нского, обознач алась как тема «ли ш не го человека». «Жить некуда, вот и думаешь в голову» - как ёмко сформулировал суть этой эстетиче­ ской парадигмы А . Платонов. Критика построила идеологическую модель обоснования существова ния «лиш него человека»: мол, человек (дворя н и н), наделённый большими за­ датка ми, но лишён н ы й возможности воплотить их в действие . . . и т. п. и т. д. Две черты отличают «ли ш него человека» уже в эпоху Лермонтова: Во-первых, бесконеч ное самокопание, «болез ненный самоанализ». Во-вторых, п сихологическая размоти в и рован ность поведения. По сути , на примере Печорина уже заметно, что тела и их аффекты как бы рас поло­ жены в разных п ространствах, гетерогенны друг другу, так что их связывание я вляется проблемой конструирования самого персонажа , сутью его с южетной тематизации. Од-

26

Э д уар д Н а дт о ч и й

нако герои типа Онегина и Печорина ещё си мул ируют свою европей скую персонажную нормальность, их ори ги нал ьность с трудом различ има на фоне модной тогда фигуры де­ монического героя-отщепе нца, ассоци ируемой прежде всего с поэмами Байрона. Пи сателем, сделавшим факт существования русского «л и ш него человека» событием европейской л итературы, стал И.С. Тур ге нев. Его мужские персон ажи, избавленные от романтического де монизма, сопровождавшего героев типа Онегина и Печори на, н о ни­ чуть не менее проблематично связанные с реал изацией своих афф ектов - Руди н, Лав­ рецкий, Инсаров, Базаров - оказал ись не редуцируем ы н и к ка ким своим европейским аналогам ( в отличие от героев Пушкина и Лермонтбва), так что возвы сил ись в ранг само­ стоятел ьного я влен ия, и нтересного для европей ского ч итател я. По сути, Тургенев сфор­ мировал особый концепт - «турге невского юношу». Можно выделить два сп особа реа­ л и зации этого концепта. Первый - прямой наследн ик пушкинско-лермонтовского «л иш­ него человека» - наделён чрезвыча йной мечтател ьностью, заторможенностью се ксу­ ал ьных символов, нереш ител ьностью, доходящей до паралича воли, неумением пристро­ ить себя в «практиче ской жизни» (бла го, материал ьная состоятел ьность поз воляет не ду­ мать о хлебе насущном). Второй способ реал изаци и этого концепта внешне прямо п роти­ воположен первому. Бедный, волевой, «с идеей», не очень умный и тонки й, но всё твёрдо знающий на перёд, чётко рассчиты вающи й свою жизнь по раз и на всегда уста новленному пла ну, отрица ющий бесплодные мечтания - казалось бы, что он имеет общего с «л иш­ н и м человеком»? Однако здесь и проявляют себя тургеневские ин новаци и . При всей своей «п рилажен ности к жизни» этот тип «тургеневского юноши» имеет в своей основе всё ту же невозможность овладеть собстве нными аффектами. В самом деле, возьмём ли мы И нсарова или Базарова, м ы обнаружи м всё ту же заторможенность сексуальных им­ пульсов, неадекватность выражения собствен н ых чувств, имеющую в основе всё тот же онеги нско-печори н ски й «воз вратн ый механи зм» соп роти вл ения экспресси вности, то­ тальную невоз можность п рил адиться к «практической жизни». Земля не носит этих го­ мун кулусов - и они уходят из жизни ни чуть не менее поспеш но, чем П ечорин. На при­ мере этих акти вных персонажей Тургенев убедител ьно продемонстрировал, что вовсе не отсутствие уста новки на «практическую жизнь» ил и дворя нский стиль жизни произ водят проблем ное поле в связывании тела персо нажа с его п с ихичес кими аппаратами. Не­ смотря на все свои поп ытки устроить жизнь «мозговым образом», эти персонажи не в со­ стоя нии выстроить психическое ядро на основе уравнения когитал ьности. Между состоя­ ниями мысл и мости и существо вания - пропасть, гетерогенное пространство, невоз мож­ ность собраться под ф и гуру « Я ». Бог не в состоянии гара нтировать непрерывность пере­ хода между эти ми двумя состояниями, на месте связи с н и м - чёрное зияние в небесах, дыхание небытия. Тур генев п росла вился терми ном « н и гил изм», введён н ы м им через Базарова. Этот терм и н очень точно отражает суть конституирования ф и гуры турге нев­ ского юноши: на том месте, где линии аффекти вности и речи должны пересеч ься и обра­ зовать субъекти вность, собранную в центр волен ия, в «Я», рассч иты вающее сущее «п од себя», мы обн аруживаем тра н сцендентное зиян ие, дыхание смерти, абсолютное вн ешнее собра н ности визуал ьно-кон кретного здесь-бытия . Но Тургенев не ограничи вается кон­ статацией этого, он вводит в действие кра й не л юбопытн ы й и сложн ы й а п па рат сцепле­ ния сил в фигуративно собра н ное целое. Прежде все го, тургеневски й юноша не является для него са модостаточным персонажем на собственной тяге. Его всегда подпи рает дру-

Л ог о с 2 ( 1 9 9 9 ) 1 2

27

го й т и п пе рсонажа - турге не вская де вушка. С об ствен но, п рослав и лся Турген е в п р ежде всего сво и м и же нск и м и пер сонажам и . В з р ы вная экспре сс и вность, ре ш ител ьность « и дт и до конца», же ртве нность, соед и н ё нная с почти н езе мно й мечтатель ностью - вс ё это со з дало ряд нез а б ы ва ем ы х ф и гур в романах Ту рге не ва. Однако сто ит на п омн ить харак­ тери ст и ку, которую дал А с е - одно й из сам ы х ярк и х турге не вск и х ф игу р - А . О стров­ ск и й . О н з а мети л, что у это й девушк и - « з олотуха, з агнанная внутрь». И она, и Ел е на (же на И нсарова), и Од и н цова (п редм ет л юб в и Б а з а р ова) п р и всей сво е й эксп рес с и и надел е н ы тем и же п р обл е мам и , что и турген е вские ю н ош и, - он и не в состоян и и совла­ дать с собстве нно й а ф фект и вност ью, не с п особн ы п р и сво и ть с ил ы эксп ресс и и , для этого и м н еобход и м, в кач естве протез а - посредн и ка мужч и на, в которого он и и н вест и руют сво ю л и б и доз ную эн ерг ию . Сама по се бе подобная трактовка же н щи н ы не явля ется с пе­ ци ф и ч еско й осо бе нностью Ту рген е ва, м ы наход и м та к ие ф и гуры у Жорж С анд, ока з авше й вообще огромное вл и я ние на русскую л и терату ру серед и н ы в ека. С пеци ф и ка турге не в­ ско й де вушк и выявляется только на ф оне её свя зе й с турген евск и м ю нош е й . Трогател ь­ ная во з выш е нность турге не вско й де вушк и - э ффе кт от то й фун кц и и, кото ру ю она и с­ п ол ня ет в м и ре турген е вского ю нош и . Это - фун кц и я ф и гуры см ерт и . Ту рге не вская де­ вушка, есл и она встре ча ет на сво ё м п ути акт и вны й ти п тургене вского ю нош и, не м и нуе мо внос и т в его м и р с ил ы с м ерти . Это тол ько кажется, что Б а з аров п ог и б от з араже н и я кро­ в и, а И нсаров - от чахотк и . Их уб ил и с и л ы, канал изи рованны е ч ерез л юб и м ы х жен щи н. В случае с И нсаров ы м это дано « В лоб»: о н з абол ел, бе гая под дождём по в из ово - пас­ портн ы м делам своей ж е н ы . В случае с Б а з аровы м, бол ее тонко сдела н ном автором, свя зи убран ы «внутрь»: м ы на бл юда ем тол ько «порез » н а операци и . Но з а эт и м порез ом, н есомн енно, сто и т то ж е н еумол и мое п р и ш еств ие с ил при роды , ра здавл и ва ю щи х муж­ ское тело, что и в случа е с Руди ны м . По сут и дела, ф и гура турге не вско й де вушк и ко нкре­ тизи рует гете роге нность а ффектов ког и тал ьно й и де нти чности турген е вского юнош и . Ч ерез н её пе рсон и ф и ц и руются полож и тел ьны е с ил ы а ффе кт и вност и , безусп е шно й р еак­ т и вность ю на которы е в ы стра и ва ется ф и гура турге н евско г о ю нош и. Е сл и п р и вле чь клас­ с и ф и ка ц ию С пи но з ы , то аффе кты ту рге н евского ю нош и - результат дей ств и й какого-то другого тела, тогда как ту рге н евско й де вушке пр и сущи аффе кты, и м ею щие пр и ч и но й само е себя, не во з буждае м ые страдательн ы м об ра з ом вн еш н и м и сточн и ком . Од н ако, что оче н ь важно, смысл это й кл асс и ф и ка ц и и для С п и но з ы з акл ючё н в обраще н и и аффе ктов в страст и - нечто, подл ежащее контрол ю со сторо н ы ра зума в рамках эти к и . Тогда как у ту рге не вско й де вушки обусловл енность а ффе кта «в нутрен н и м и п р и ч и нам и » (Турге не в всегда пока з ы вает, на скол ь к'Ь мало турге н евск и й ю ноша и меет отнош е н и я к во з н и кнове­ н ии страсти к не му у ту р ге не вско й девушк и и наскол ько н е соотв етствует объе кт страсти е й само й) вовсе не свя з ана с ра б ото й ко г и тал ьно й и де нт и чност и, не св идетел ьствует о ра боте ра зума. С корее н аоборот: че м более цел ьно, мощно и эн ерг и чно п р оявляет себя страсть, те м с ильнее о н а проти восто ит всяко й поп ы тке цел е- ра ц и онал ьного рассч и т ы ­ ва ю щего ус ил и я. Можно ска з ать, что турге не вск и й ю ноша и турге н е вская де вушка обра­ зу ют сложны й сдвое нн ы й пс ихоавтомат, в котором аппарат аффекта и с п ол нен в в и де ф игур ат и в н ости т.д" тогда как с ила целе-рац и онально й кал ькуля ц и и и со з нан и я тожде­ стве н ност и Я и сполне н а ф и гурат и вность ю турге не вско й девушк и . Де вушка - все го л и шь локальная пе рсо ни ф и кац и я ун и ве рсал ьн ых круговых с и л П р и р од ы, не з на ю щ и х ч его-л и б о вроде жалости и пощады . П р и рода све рша ет сво й ц и кл и те м з ам ы кает круг

28

Э дуард Н адточ и й

мирозда ния . «Отцы и дети», оди н из самых глубоких тургеневских рома нов, заканчивает­ ся именно гимном при родному круговороту на фоне могилы Базарова - еди нству спо­ койствия «равнодушной» (кавычки Тургенева) природы, прим ирения и бесконечной жизни. На первый взгляд, может показаться, что речь здесь идёт о христианской «беско­ нечной жизни» - но весь пафос заключительных стра н и ц говорит скорее как раз о бес­ конечной жизни при родного обновлен ия. «Равнодушие» пр ироды не сл уча йно взято в ка вычки - При рода для Тургенева акти вная поз ити вная сила, находясь в согласии с круговращением которой, антропологическое из мерение достигает хрупкого равновесия по ту сторону аффекта. Можно сказать, что у Турге нева «страсть» в спи нозовском смысле аффекта, имеющего причину в самом теле, возможна только дл я сверхтел а Природы, и только при усл овии совпадения при родно-онтологического и психического начал дейст­ вие перестаёт нести с собой разрушающие силы смерти . Правда, непреме нным условием «эти ческого поведения» (согласного с П р и родой в тургеневском её понимании) я вляется полная свобода от всякой проявлен ности когитального нач ала. Поэтому в пол ной мере на поз ити вной л и н и и совпаде ния при родно-онтол оги ческого и психи ческого находятся одни мужики, а из дворян у мужч и н те, что лишены ума (как Аркадий), а у женщин те, что лишены чувств (как Оди нцова) . Структура этого гетероге нного пространства, выявл яемая экспери ментами, которые ста вит Тур ге нев при помощи своего психоавтомата, скл адывается ра з н ы м и фигурам и вп исывания л и ней ности персонажного времени в круг при родного цикла, носящего, по сути, вневременной характер. Женская фигура - средний термин, стоя щий между на­ пряжением удерж и вания абсолютной потен циал ьности воз вратного движения у турге­ не вского юноши и гармонией при родного цикла. В той мере, в какой тургеневской деву­ шке удаётся втянуть тургеневского юношу в воронку реакти вной аффекти вности, он ока­ зы вается втянут одновременно и в линей ность бытия-к-смерти . Если же ей не удаётся в ытянуть его из абсолютной потенциальности, то тогда разрушается сама тур гене вская девушка (Л иза в «Дворя нском гнезде», Ася в одноименной повести). Вп рочем, это не спасает тургене вского юношу: и Лаврецкий, ускользнувший волей обстоятельств от Л и ­ зы, и рассказчик из «Асю> всё равно оказы ваются «в нутренне умерш и ми», содержа ние их последующе го существования - ожидание на л и н и и бытия-к-смерти. Они всё равно разруше н ы этой фигурой смерти. Может ли тургеневски й юноша прор ваться сквозь действие «ложного» вы ведения к аффекти вности и непосредственно разместиться в пространстве ста новления природно­ го цикла? Вероятно, ответ на этот вопрос даёт рассказ «Муму». Условия, накл адываемые этим рассказом на успешность п реодол ения страдател ьности аффекта и размещение его источн иков «внутрю> тела, на поз ити вной л и н и и уни версальной сил ы действован ия, од­ нако, столь впечатляюще брутальны, что ответ можно рассматри вать как скорее негатив­ н ы й . Тургеневский юноша должен не только быть глухонемым (не восп р и и мчивым к го­ лосу тургеневской девушки, голосу сирены), но и принести в жертву природной онтоло­ ги и саму тургеневскую девушку, как это сделал Герасим с Муму. Ответ для Тур ге нева стол ь страшный, что он не реши л ся бол ьше продел ы вать экспериментов в этом перспек ­ тивном направле н и и . Отмечу, что отчасти работу Тур генева проделал дал ьше в этом направле н и и Лев Тол­ стой, исследова в ш и й опыт женской жертвы во всей его сложной м ногоз нач ности в «Анне

Л о го с 2 ( 1 9 9 9 ) 1 2

29

Ка р е н и не» - од н ако, вероятно, столь и спугавш и й ся дост и г нутых в ходе экспе р имента проз р ени й , что в «Воскресении » делает ша г н азад в поп ытке дать реш ени� сложно й п ро­ блемы самосохра нения тургеневско го ю н ош и средствам и, соразмерными а нтропологиче­ скому измере н и ю психи ческ и х аппаратов. В п рочем, вспоминая здесь Л . Толсто го1, мы вспомин аем сразу и о тех созда нных за­ падным хр и сти а н ством - в еди нстве е го катол и ческого и прот еста н тского и з водов основа н иях п робл емы совмещения субъе кта и ап паратов аффекта ц ии, которые Толсто й сделал до б а н альн ого и ло б ового морал изма явным и в « Воскресе н и и ». Человеческое п р и сутств ие - следствие особо й размер ности и структур ности аффект и в н о й связи . Эт о место уде р жи вает ся между Небом и Земл ё й, в конеч н ом итоге, на особо й тяге, основа н ­ но й н а кр ё ст н о й муке Спасителя. О п и са н ное Ха й де ггером выделение а нтропоса в осо бую и н ста н ци ю удосто вере ния п р и сутств ия н а ос нове п ревраще ния е го в субъекта - п ро­ цесс, возможны й только н а ос н ове порождё н н ого «запад н ым» хр и стиан ст вом способа отн ош ени я человека с Б огом и соо тветствую ще й этому отно ш е н и ю схоластическо й фи­ лосо фии . Пе реворот, совершё н н ы й Дека ртом - следст вие бол ьшого пут и, п родела нн о го схол аст ическо й мысл ь ю (достаточ н о срав н ит ь Декарта и Суа реса , чтобы ув идеть эту за­ в и симост ь Дека рта от схоластическо й мысл и) и сам возможен только н а ос н ове то го, что Бог является гара нтом неп р е р ывност и события мысл и . Имен н о идент ифи кац ия с Х р и ­ стом, Изб ра нны м и С ы ном Б ожь и м, комму н и кац ия с небе сам и че р ез персо н ал иза ц и ю крё ст ного страда н и я и семиотиза ц и ю связа нных с эти м аффе ктов я вляется ос нова нием выделе ния человеческо го п р и сутств ия в особое измерение, не рас твори мое среди кам­ ней, рас те н и й и жи вотных. А кти вны й характе р мук Спа сител я - ос н ова ние для помысл и ­ ва ния позити вно й с ил ы аффекта, для п ревраще н ия дрожаще й и п рете рпевающе й твар и в ос н ова н ие временного дления зем н о й жиз ни . Си мвол изм креста и соот вет ствую щая ему эко н омия страда ния - необходимые предпосылки таксо но м иза ци и чело веческого п р и ­ сутств ия2. И эта размер н ость необходимо «прош и та» телеоло г иче ски м вр еменением между Ж е ртво й и Конеч ным И ску пле нием. Это п р и сутств ие цен тр и рова н о н а не гат и вно й реакт и в н ости (том, что Н и цше понимал ка к Resseпtimeпt), та к о н о уде р жи вается в су бъ­ екти вности свободн о й вол и, необходимо й для акта Л юб ви . Вел и кие «моральные» п ро из­ веде ния русско й л ите р атур ы - п р ежде всего «Воскресение» и « П р есту пление и наказа­ ние » - как р аз пыта ются следоват ь это й схеме. И не случа й но же ртвенное п росветле­ ние в обоих рома н ах связа н о с юр идически м и п ракти кам и н аказа н и я - элемен том и н ­ корпораци и европе й ск и х маши н измов соз н ания в русскую кул ьтур н ую ситуац и ю . О д н ако в том то и дело, что в русском п рав о.слав н ом н арод н ом созна н и и си м вол изм креста н ос и т пе р ифе р и й ная роль. Х р истиа н ское самосоз н а ние разворач и вается ско рее по оси Кни г а/ Б огород и ца (п рекрас н о показа н о в «Детстве» Горького в спо р е двух тр актовок Б ог а и 1 К сожалению, его трактовки нашей проблемы не могут здесь стать объектом даже беглого рассмотре­ ния, ибо это слишком большая и отдельно стоящая тема. Ограничусь только замечанием, что, на мой взгляд, его способы сопряжения субъективности и аппаратов аффектации не оказали столь прямого влияния на последующую русскую литературу, сколь оказал его тургеневский психоавтомат, тогда как влияние на европейскую л итературу несомненно. Почему так случилось - тема слишком сложная, что­ бы можно было её здесь затрагивать «мимоходом». 2 Именно такого рода коррективы в концепцию «Слов и вещей» составляют одно из оснований работы озднего Фуко над «Историей сексуальности».

30

Э дуа рд Н адт о ч и й

рел и ги и - дедушк и но й, сурово- кн и жно й , и бабушк и но й, мя гко-бого род и чно й) . Т.е. , нап р и ме р, страда н и е и и скуплен и е с и мвол и з и руется скорее женщи но й -дево й, чем С ы ­ ном ( «Ма ть» того же Гор ького - поч ти ф ольклорное п ро и зведен ие - тому характе рны й п р и ме р) . Однако вовсе не так, ка к в ка тол и ц и зме ( с и мвол и зм и пафос К н и г и - почти и уда и сти ческ и й , дедушка в «Дет ст ве» и раскольн и к и в «Мо и х ун и верс итетах » п р екрасно де монстр и руют эту об р ат ну ю сторону русского народно го пра вослав и я) , так что реакти в­ н ы й цен тр, поз воля ю щи й сделат ь эконом ию страдан и я огран и ченно й - не о б разуется. Между небом и земл ё й отсутс твует «с тяг и ва ю щее начало» и, как следств и е, неп р е ры вно склад ы ва ю щаяся субъекти вност ь стол ь же непреры в но рассе и вается. Из вестное п ро и з ­ веден и е Флоренского яснее все го демонстр и рует, на мо й взгляд, и менно то - воп рек и собст венн ы м и нт енц и ям, - что на маш и н и зме и кон ы невозможно постро ит ь усто й ч и в ы й в себе м и р, её утяг и ва ю щая экстати чность р аз рушает л ю бу ю р еп резентати вну ю тождест­ вен ност ь. С и мвол и ческо й в ыраженностью такого положен и я веще й в ф и гурах л ите р а­ турного нарра ти ва как раз и стал «л и шн и й человек» ка к пс и холог и ческая ко нструкц и я . Дело не в соц и ал ьно й неп роявленности, как сч итал и л ит ературн ы е кр ити к и ти па Добро­ л юбова. Л и шн и й он не в том см ы сле, что ест ь ещё « Н е л и шн и й » . Л и ш н и й он - в отсутст­ в ии мес та для таксоном и ческо й проявле нности ко нструкц ии «человек». Л и шн и й - меж­ ду аффектом и неп роявленностью ответа. В тополо г и ях соц и ально го вооб ражаемого эта п р и н ци п и ал ьная а-таксоном и ч ность русско й персонал и за ц ии с и мвол и з и ровалась п р еж­ де все го как невозможност ь от ветить адеква т н ы м образом на европе й ск и й в ы зов - с и ­ нон и м культуры и поз ити вно й с и лы. Отс юда и и звестн ы й тез и с о «неорга н и зованнос ти сти х и й н ых с ил» русского человека . Л и шн и й - ка к л и ш ё нны й возможности соб и ра юще­ го от вета на аффект, ил и, более точно - расположен н ы й под знаком невозможности со­ б ра т ь себя в п р и в илег и рова н ну ю точку отсч ёта на ос и времен и и скуплен и я, на поз ити в­ но й аффекти вно й л и н и и . 3 Необход и мо заме тит ь, что с и мвол и ческ и й ун и версум, построенн ы й вокруг ф и гур ы л и шнего человека, вовсе не и сче р п ы вает со б о й м и р русско й л ите ратуры девят надцато го века . П росто для лево й журнал и сти к и, господствовавше й вс ю вторую полов и ну девя т на­ дца того ве ка , эта ф и гура б ыла продукти вны м основан и ем д л я создан и я свое й и деолог ии . П р и ч и н ы этого - в возможности ф и гуры л и шнего человека осущест влят ь функ ц и и ме­ д и атора между с и м вол и ческ и м и структурам и русско го сем и оз и са и знаков ы м и структу­ рам и и деолог и й . И л и , и н ы м и сл овам и , в возможност и ст ро ить д и скурс человека (д и скурс выведе н и я к в иду через и де ю) о м и р е, в котором человеческое п р и сутст в и е задано в луч шем случае в и ртуал ьно. Газе тно-журнальны й м и р, построенны й по ( новоевропе й ­ ск и м) законам зн аково й эконом и и, мо г внедр иться в русск и е коммун и кати вные ст р ате­ гии только п р и успешном конве рти рован и и в локал ьные с и мвол и ческ и е п ракти к и, от вер­ га ю щи е возможност ь экв и вал ентного знакового обмена означа ю щ и х на означаем ы е. Успех лево й печати в середи не века, и совместно го п р едп р и яти я Некрасова и Щедр и на п р ежде всего, наглядно демонстр и рует п родукти вност ь ф и гу ры л и шнего человека ка к оруд и я конверс и и . С ред и д руг и х ф и гур конве рти рован и я - катало г кото ры х ещё не 3 Как я предупреждал, у меня нет в озм ожности вводить философскую терминол о гию. За разъяснениями понятия « п о зитивная аффективная л и ния » отсылаю к раб отам Делёза о Н ицше и Спинозе, откуда это пDнятие был о частично п о черпнуто .

31

Л о гос 2 { 1 9 9 9 ) 1 2

соста вле н, фи гура л и ш него человека выделялась ещё и тем, что п оз воляла с и мул и ровать п ол ит и ческую знаковую с и стему, цел и ком сохраняя лог и ку арха и чески х (мнемотехн и че­ ск и х) отношен и й власти . Поэтому со ветск и е наследн и ки «тради ц и й Б ел и нского и Добро­ люб ова», централ ьной п роблемой для которых оказалось как раз создан и е э ффект и вных технолог и й власт и, основа нных на ко нверс ии с и мвол и ческого в знаковое, сделал и эту фи гу ру сво и м и сточн и ком - основной фи гу рой и стор и ческого и стол кован и я русской л и терату ры девятн адцатого века. Дру ги е ф ормы п остроен и я с и мвол и ческого ун и версу ма был и тем самым п реда ны забвен и ю, и и х выя влен и е сегод н я п реврати лось в сло ж ную археолог и чес кую задачу. За и сключен и ем, п ож алуй, тютчевского ун и версу ма. Исследо ­ ван и я е го на п ротя же н и и всего советского п ер и ода ф акт и ческ и не п рерывал и сь. В ро­ мане ж е Л еонова да ж е действует достаточно та и нственный п ерсона ж п о ф ам и л ии Тют­ чев, который , ме жду п роч и м, п оз нако м ил автора с Ку р и ловы м . То, что и з всех возмож ных с и мвол и ческ и х м и ров и менно тютчевск и й оказался п однят со дна п а мят и в со ветское время , мне не ка жется случа йным. Ибо для п остту ргеневской эвол ю ц ии русской л и тера­ ту ры этот у н и версу м и мел значе н и е н и ч уть н и меньшее, чем у н и версу м «л и шнего челове­ ка» . С п ор хаоса и космоса в тютчевской е го и нтер п рета ц ии - и то ж ащи й цел ы й век п о­ и сков соответству ющего росс и йской кул ьтуре с п особа п р и общен ия к греческ и м и сто кам евро п ей ской ци в и л и за ц ии - дал фи гуры, п родукт и вн ость которых для со ц и ал ьного во ­ обра ж аемого росси йского с п особа п ерсонал и заци и не и счер п ана даже сегодня. М и р Т ютчева - наследуя трад и ц и ям Ломоносова, С . Б оброва и Держ ав и на - м и р космогон и ческ и й. Ч ел овек в м и ре Т ютчева4 вообще не является п ро блемой , ему нет мес­ та в тютчевской та ксоном и и . Есл и у Тургенева п р и рода - акт и вная с ила, рассе и вающая бес п рестанные п о п ытк и а нтро п оса обрест и собственную размерность, то у Т ютчева чело ­ веческое соз нан и е - л и шь одна и з бесч и сл енных грёз п р и роды, п р и зра к в че реде дру­ ги х п р и зраков, выделен и е которого и з м и ра ка мней , деревьев и пт и ц может дости гаться тол ько и нд и в и дуал ьным у с илен и ем и нте нс и вност и реакти вного ответа на ун и версал ьную п оз и ти вную с илу п р и родного давлен и я. Л юбая фи гура в м ир е Т ютчева - л и шь некото­ рая сте п ень и нтенс и вности реакт и вного ответа на давлен и е п оз и ти вной с ил ы «хаоса» ( п р и роды , небыт и я), и у человека здесь нет осо б ого п р и в илег и рованного места. Челове ­ ческая п ерсональность (его «Я») - тра нсгресс и вное удер ж ан и е на гран и це «хаоса» и «космоса» - сама эта гран и чность, а фф ект п ережи ван и я п олноты быт и я п еред нем и­ нуемостью п ол но го растворен ия в дыхан и и п р и роды ил и п оту сторо ннего «н ебыт и я » . И ным и сл овам и, челове к зада ётся в ун и версу ме Тютчева д и н а м и ческ и, через отноше н и е одного и з с п особов тварного су ществq,в а н и я - того, который вос п р и н и мает п ереход в небыт и е как смерть в с илу надел ённост и душой - к Б огу . Но стат и ческ и и л и онтолог и ­ ческ и, как не которая то ждествен ность, человек у Тютчева не мысл и м, и даж е душа - это тол ько особого рода а п п арат экс п ресс и вного п роект и рован и я Неба на Землю и Пр и роду. С ерьёзно огрубляя , мож но сказать, что человек в м и ре Тютчева, п о сут и дела , а фф ект и в ­ ная л и н и я, вдоль которой выстра и ваются фи гур ы экс п ресс и вно-грёзов и дного п роект и ­ рован и я небесного п орядка на п орядок п р и родн ый .

4 Объёмный и очень ценный обзо р тютчевского универсума дан

Ю. Лотманом: Ю. Лотман « Поэтический

ир Тютчева» - Избранные статьи, Таллинн, 1993, т.З, с. 145-172.

З2

Э дуард Н а дт о ч и й

Одна из важнейших фигур тра нсгрессии , в рам ках которой удержи вают интенси в­ ност ь б ы тия аппара ты аффе кти вности «Я», явл яется у Тютчева океа н . По -эл еа тск и гроз­ ны й, несущий в себе па мять греческой м и фологии, тютчевский океан, однако, - подо б но спинозовскому « Богу или При роде » - в ы сшая степень и нтенси вности б ы ти я, обретаю­ щегося одновременно внутри пережи вания «Я» м гновен ности своего воп л ощения, и « п о ту сторону» эт ой вопл ощё н ности - в пустоте «ж изн и бесконечн ы я » . Тем сам ы м из м и­ фологического образа ре к и , отделяю щей мир жи в ы х от ца рства смерти , Тютчев извл ека ­ ет его трансгресс и вную суть, возвращая распа вшееся у древн их греков еди нст во генеа­ л огическо го пра- б ожест ва О кеана и простран ственно!о символ а грани ц ы мира к еди но­ му «хронотопу», раз ряжен иям и и сгущен иям и которого дан ы поэту зрим ы е форм ы «свер­ шения неб ытия » . Эта фи гура оказа л ась чрезв ы чайно продукти вна . Так, усл ожнен ие В ячесл авом И вано­ в ы м тургеневской маш и н ы связ ы ван ия макрокосма и м и крокосма, объединение тютчев­ ского и тур геневского ун и версума на основе переосм ы сл ен ия романти ческих схем гре­ ческих истоков кул ьтурной идентич ности стро илось на основе «океан и ческой» пробле­ мати ки . Рассмат ри ваем ы й им ка к самое важное из сво их произ веде н и й с точки зрения содержащ и хся там и дей , « Прометей» стро ится , и сходя из нового истол ко ван ия.фи гур ы О кеана. С юже т этой трагеди и - потребо вавш и й специ ал ьной стат ь и И ванова дл я разъ­ яснен ия х итросплетен ий си мвол ов - жертве нная о б речё нност ь действия , сопровож­ даемого соз нанием. В овсе не сл уча йно Про метей сопоставляется И ванов ы м с л юби мой ф и гурой Тургенева и его современн и ков - с Гамлетом. Познание от кр ы вает в де йст в ии проти воречие, огран ичен ность, а значит - л ожь, и это ка к раз то, что «делает нашего северного Га млета бездейст венн ы м». Но не в этой банал ьной (да ещё подкреплё нной цитатой из Н и цше) сенте н ции и нтерес т рагеди и . Тургеневски й юноша встраи вается И ванов ы м в м ир, отчасти наследст венн ы й Тютчеву, отчасти соверш енно нов ы й . В разв и ­ тие кон фл и кта земл и и неба И ванов завяз ы вает мировое уст роен ие во круг кон фл и кта тита н ического и ол импийс кого («сущего») . Титан Прометей , дв ижим ы й свойст венной титанам неукроти мой вол ей к действ и ю, сотворяет род человеческий из пепла, оставше­ гося от титанов, сожж ё нных огн ё м пожранного и м и «н ебес ного мл аденца» Диониса. В основе е го де йствий - сл ожны й сп л ав жажд ы мести за погибш и х сородичей и жел а ния приобщиться к небес ному, предвечно-сущему начал у, закл юч ё н ному в ис крах д ион исо­ в ы х, тлеющих в л юдях. Эти искр ы небесного огня дают л юдям возможност ь свобод ы де йствия, отсутс твующую у Про метея. О н знает нап ерёд свою судьбу, и к божествен ному светочу свобод ы он не приобщён . Но тем сам ы м его действие обра щается в жертву ради рода л юдского, спосо б ного своб одно объеди н иться в устремлё нности к своему д и он исову (в см ы сл е И ванова, а не Н и цше) истоку. Н о несущий в себе также и тита­ н и ческое начал о, род л юдской непрер ы вно меняет сво и решен ия , ибо постоя нно преб ы ­ вает в раздвоенности . Прометей возжи гает л юдям украденн ы й дл я н и х огонь - дл я при­ несения жерт в ы Б огу и закл ючен ия с н и м завета . Но Бог этот - и такова суть мести Про­ ме тея Зевсу - не Зевс. Жерт венны й огонь возжигает ся дл я более в ысокого в ы ражен ия б ожест венной сущности, л и шь одной из личи н которой в ы ступает Кронид. Огонь возжи­ гается дл я «неведомого Б ога» - Еди ного, « чей пламень в небожител ях и в нас» - кому Зевс дол жен покл онят ься совмест но с л юдьми. В отм щен ие Зевс пос ыл ает к л юдям Пан­ дору. Она рассказ ы вает, что явл яется извлечё нной из Про метея его женской пол ов и ной,

Логос 2 ( 1 9 9 9 ) 12

33

по образу и подоби ю которой люди слеплены, и которую затем П рометей оста вил как на­ живку оли м п и й цам, с тем, чтобы украсть у н их искры божестве нн ого огня, когда, при вле­ чённые красотой Па ндоры, оли м п и й цы спустятся для её кражи. Л юди предают П рометея (ведь у н их свободная воля !), провозглашают ца р и цей Па ндору, поп адая под власть де­ монов власти и насилия, в результате чего демоны сковы вают Прометея. Затем, опять ме­ няя решение, люди убивают и Пандору, оста ваясь оди н на оди н со своими демонами - и с жертвенным огнём. В сложной архитектуре этой трагедии мы видим, во-первых, интересное смешение христи ан ской и греческой символи ки. Моти в жертвенного искупления приобретает сложную размерность, он объеди няет младенца Диониса - несом ненную аналогию Хри­ ста, а гн ца Божия, и титана П рометея. Иными словами, Иванов объединяет в де йствии жертвоприношения чи стоту и невин ность уни версального еди нства и тёмную волю к божественному. Во-втор ых, кра й не необычный вид и меет тургеневский пс ихоавтомат. Не сразу даже осознаёшь в паре П рометей/Пандора старую сдвоенную фи гуру тургеневская девуш­ ка/турге невский юноша. Между тем это именно они. На это указы вает и сдвоенный ха­ рактер их дея н ия, и зависи мость мужской ф и гуры от женско й, при водящая в итоге к ги­ бели обоих, и способ коммуникации мужской фигуры с женской согла сно страте гии воз­ вратного движения. Интересно осложнение турге нев ской оппозиции средствами гности­ ческой традиции: и что очень характерно, на место Софии, матери Елдобаофа, ставится соразмерное (исторгнутое из самого Прометея) мужскому женское начало, по модели ко­ торого (тогда как Елдобаоф - по собстве нной) творится род человеческий . Вероятно, можно было бы п роследить п реемствен ность и вановского П рометея от И нсарова (похож даже сдвое н н ы й трагический исход сторон оппозиции мужского и женского). Однако и н ­ тересней видеть новые ходы в трактовке исходного психоа втомата. Так, П рометей, хотя и наделен знан ием и сознанием будуще го своих действий, тем не менее творит. Для этого ему, пра вда, понадобилось полностью исторгнуть из себя и заковать в цепи женскую часть себя. Женское начало - жертва, которую необходимо при нести, чтобы начать дей­ ствовать, и здесь Иванов продолжает линию, которую лишь наметил в «Муму» Тургенев. И нтересно, что даже глухота Герасима оказывается для П рометея («будь, ковач, глух и слеп» ...) необходимым атрибутом, чтобы стать деятельным и способн ы м к жертве жен­ ской частью своего естества. В-третьих, кра й не любоп ытно истолкование божественной свободы, которой, в отли• чие от П рометея, обладает созданный им род человеческий. По сути дела, этой свободе приданы все характер истики удержания от действия, свойственн ого классическому типу тургеневского юноши (типа Руди на или Л а в рецкого) : разрушительная рефлексия соз­ даёт и м пульсы для действия сразу во многих нап равлениях, в результате че го вся кое действие в тот же момент направлено и на встречу самому себе. По сути дела, человек размещён у Иванова в п ространстве между гesseпti meпt и возвратн ы м движением: с одной стороны людей оп ределяет их титани ческая при рода с присущей ей жаждой мести и жела нием «стать как боги», с другой - «божественная свобода», реализуемая как са­ мозачёркивающееся де йствие. Соответственно, таксономизирование человеческого при­ сутствия дано у И ванова динами ч ески: реальное состоя ние распри и смертного п редела бытию еди н и цы - только функция от виртуального, исходно заданного человеческой 2 - 660

34

Э дуа р д Н адто ч и й

при роде в её божественном аспекте состояния бессмертного соборного еди нения « во младенце Дионисе». Это можно выразить и через с и м вол и ку распятия. Она у Иванова двойная. С одной стороны, П рометей распяты й, расп яты й на своей титани ческой жажде мести за отсутствие воз можности быть свободным, с другой - Дионис распяты й - на­ чало соборной га рмон и и уни версума, разор ван ное на тысячи частей «не гото вым» к со­ борному перерожде н и ю м и ром, на деле расп ятое на своей божественной свободе, ли­ шённой возможности прив нести в этот мир действие. Та ким образом, м ы видим у И ванова, что дл я таксономизации человека, пользуясь средствами русского языка и топологиями русской литературы, необходимо структурно­ топологи ческое усложнение символ ики крёстной муки Спасителя. Точнее, сама фигура Спасителя приобретает сложное наполнен ие, оказ ы ваясь кра йне амби валентной. Тол ько такая амби вале нтность поз вол яет удержи вать мерцающее при сутствие человека в рус­ ском семиозисе. Человек, та ким образом, размещён у Иванова в напряжен и и пол я, образуемого пол ю­ сами тита н ического и божествен ного. П редел божестве н ного, его абсол ютн ы й полюс «неведомый Бог», Еди н ы й и Предсущий, л и ш ь зеркальным отраже нием которого на «бездне вод» является конкретн ый 3евс- К ронид (и все е го вариации из и стории рел и­ гий). Предел тита н и чес кого, его абсол ютн ы й пол юс - О кеан, неподвластная и непоко­ римая самим богам первородная стихия, отраже нием на глади которой тол ько и удержи­ вают существова ние все си мулякры Единого. Не только ч еловек, созданный по образу и подобию Пандоры - женской половины, высвобожде нной из себя П рометеем, но и боги я вляются п родуктом м и мезиса, и основание всего этого марева отраже ний, мешающего земному универсуму соборно преобразиться под сенью дион исовой любви - Океа н. Л и чно для меня в свете и ва новских реформ тургене вской топологии становятся от­ крыты м и для воп рош а н ия те сложные мысл ительные и литературные поиски, которые происходил и в России 20-30-х годов. Не только построенный Бахти ным в «Проблемах поэти ки Достоевского» и особенно в «Рабле» мир амби валентных соответств ий пред­ стаёт закономерн ы м эта пом в рел и гиозных и философских пои сках места свершения присутств ия Человека средствами русского семиозиса. Что менее очевидно, в том же ряду занимают место и первые евраз ийцы . Рел и гиозная и геопол итическая составл яю­ щие их движения перестают восприни маться как две разнородн ые половинки. Следуя за И вановым, ле гко понять, что О кеа н и Бог - требуют взаим ного удостовере ния при дина­ ми ческом конституи ровании фигуры русского м и ра. Конти нент-океан, прониза нный ли­ ниями номадического становления по горизонтал и, и новым изводом соборного право­ славия по верти кал и - эта модель ста новится на своё ме сто, есл и видеть в ней кон крет­ ную топологическую реализацию ивановских построений. Более того, именно в свете тех проблем, которые включи ла в себя и вановская топология - и оказалась не способной к их переплавке в новом п роблемном си нтезе, ста новятся понятн ы м и и причи ны, по кото­ рым евраз и й ство та к и не сумело п редста вить годной к развити ю теории и идеологи и, конкурирующих с ленин измом. Ге рмафродити ческая соста вляю щая концепции, связан­ ная с зам кнутым в себе ми ром конти нента-океана, и рели гиозная соста вляющая, связан­ ная с соборным п ра вославием, оказались в тех же п роблемных отношениях, что и две крестологически е модел и Иванова . Но есл и за пута нн ость вполне допустима в художест­ венном произведении (добавл яя ему допол н ительной трагедий ности), то в теоретиче -

Л о го с 2 ( 1 9 9 9 ) 1 2

35

ской кон цепции отсутствие еди нства оснований взрывает её из нутри. Здесь требуется пересмотр банальных взглядов на саму божественную Л ичность, а православие того вре­ мени (да и сегодня шнего), увы, крайне слабо в теоретическом отношен и и . Становится по нятен и нтерес Карса вина к европейской средневековой схоласти ке, там можно было бы найти новый материал для развития ивано вских топологий, построенных на основе греческих м и фов, но, к сожалению, Карса вин не обладал в этой области подготовкой, сравнимой с подготовкой Ива нова в области греко-римской м и фол огии, что и по нятно, если сравн ить науч ный уровень исследова ний в той и другой области, каким он был в первую де каду века . . . В поп ытках приспособить ивановскую модел ь к реал ьным социаль н ы м отношениям евраз и й цы представил и человеческое присутствие в виде номадического иерархизма. Сам по себе шаг достаточно и нтересный, есл и бы не две гири, доставш иеся от прошлого: непромыслен ность, во-первых, соотнесения онтологической и динамической фигур океана, и, во-вторых, особого из вода «рукотворного» и «техн ического» в рам ках русского п роек­ та конституирова ния человеческого присутств ия. Первый из проблемных узлов отсылает нас ещё к Тютчеву. Именно у него океан из сим­ вола, из метафоры особого аффектного состояния превращается в само это состояние. Шаг был чрезвычайно продукти вный, ибо поз волял снять условность описа н и й и сделать тождествен н ы м и «объективные» состоя ния уни версума и «субъективны е» состоя ния аф­ фектации. Само это разделение неприменимо к поэз и и Тютчева. Аффектация - процесс, свершающи йся в самом уни версуме, и поэтические знаки - лишь точки повышения и понижения и нтенсивности уни версального замешивания «теней». Однако при восста­ новлении размерности особого человеческого пережи вания - что у Тютчева непрерыв­ но вновь и вновь воз рождалось - этот процесс объекти вации метафор вновь создавал своего рода доба вочное онтологическое измерение, над которым и из которого как бы надстраи валась собственная длител ьность персонального аффекта . Динамическая схема ун иверсал ьно-активной несубъекти вируемой аффектации как бы удваи валась ещё и объектно-п редметной онтологической схемой вне-человеческого природного цикла. Есл и применить это к знаку «океа Н>>, то наряду с динамич еской силой, не зна ющей раз­ деления на внеш нее и внутренне и реализующей себя посредством аффектов, рождается ещё и призрач н ы й двойник объектного состояния «хаосмоса» - онтологи чески-репре­ зентати в н ы й океан - проти востоя щий (субъектив ному) мгновению чело веческого пере­ живания. Тютчев умел тонко обыгры вать такое удвоение, но не мог построить мир, в ко­ тором бы это удвоение 6ыло бы снято. (Это вообще удалось сделать л и ш ь поэз ии и п розе двадцатого века.) Последующая же эпигонская относ ител ьно Тютч ева традиция вообще оказалась нечувств ител ьной к этой тра нсгрессивной гра н и це бытия Творца, удостове­ ряющего своё присутствие как субъекта. К прим еру, у Л. Андреева в «Океане» мы обна­ руживаем простое проти востояние океана ( и его персонификации в виде сверхчелове­ ка) человеку resseпti meпt («фармацевту» в терми нологи и того времени). Работа транс­ гресс и и двух планов замещена «символ ическим представлением» уни версальных об­ стоятел ьств человеческого существования на сцене художественных визуал изаци й. Он­ тологический план вытесняет динами чески й. Это характерно почти для всего движения русского символ изма и его последователей (футуристов и т.п.) 2•

36

Э дуард Н адто ч и й У евраз и й цев динами ческое из мерение восстан авливается во всех своих п равах в

«горизонтал ьном» измере н и и человеческого существования - примен ител ьно к фор­ мам конституирования языка, территории, л итературы прежде всего. Однако в «верти­ кал ьном» измере н и и - и здесь о н и соседствуют с тютчевски м и эпигонами - господ­ ствует онтологическая матрица . Подобно прои сходящему в м и рах Тютч ева и Иванова, Бог охра няет человеческое при сутствие в качестве онтологического гара нта, как пред­ сущий, но и нтен ционально связа нный с персональным бытием. И хотя сама персонал ь­ ность конструировалась динамически - через номадизм и и гру разл и ч и й - это ничего не меняло в её сути фи гурно-жёсткого карка s ного иерархич еского устроения. С одной сторон ы на вертикали статичный Бог, с другой - земель ная репрезентация гра нично замкнутых этн ических образо вани й, в пределе зам кнутых в особый мир конти нента-оке­ ана. Бог - объектный гарант этого гермафродити чески замкнутого на себя м ира, мир этот онтологически оформлен и находится вне игры стол ь ярко применител ьно к объек­ там в нутр и него приложенного структурно-ди намического метода. Оппозиция Запад русско-кочевой Мир - нечто вне структурной и гры различий, своего рода онтологиче­ ская п редпосылка м ы шления. Тем самым система замыкалась утопическим жестом примы сл иван ием к устроен и ю мира континента-океана на гермафродитических основа­ н иях «православной соборности» в качестве онтологического гаранта идеологического единства структурной этни ческой и ландшафтной работы различений. Вторым фатал ьно слабым пунктом у евразийцев оказался « воп рос о технике». Они уповали на техническое оснащение жизни как н а нечто само собой разумеющееся. Пол­ ное отсутствие даже знаков при нятия к рассмотрению особен ностей отношения «неруко­ творного» и «технического» в русско-тура нском мире делала их м ысль в одном из кл юче­ вых пунктов цел иком зависимой от новоевропейского «техницизирован ного» м и ровос­ приятия, кото рому в других пунктах была найдена п родукти вная альтернатива. В России существовали мысл ители, достаточно отчётл и во п роговари вавшие эту проблему (доста­ точно упомя нуть имена Соловьёва и Фл оренского), но, следуя ф и гурам ивановс кой топо­ логи и, евразийцы прошли мимо неё. Другим и нтересным из водом ивановской топологической машины я вляется то, что я обоз начил бы как «спор о титанах». Е го наиболее из вестн ы м и участниками стал и Лосев и Голосовкер. Есл и Лосев (особенно легко это можно проследить по критике тита н изма в «Эстетике Возрождения», но сложилась впол не его точка зрения уже в работах конца двадцатых) подвергал титанизм а нафеме с ортодоксал ьно-п ра вославной позиции, то Го­ лосовкер (в кра йне л юбоп ытной книге «Сказания о титанах», изданной в 1957 году, но, совершенно ясно, имеющей основой поз и ц и ю, сложившуюся не позже середи н ы тридца­ тых) выступил на стороне титанизма и против ол и м п и йской идеологи и . Грубо говоря, ис­ ходное еди нство двух измерен и й божественного и двух форм распятия, имеющееся в « П рометее» Иванова, распалось на две законченные в себе позици и - позицию «мла­ денца Дион иса» и позицию бунтующего тита н изма П рометея. С одной стороны - то­ тал ьная и достаточно банальная правосла визация а нтичных истоков конституирова ния персональности в мире русского сем иозиса, с другой - попытка орга н изовать м ы сл ь,

Л о гос 2 ( 1 9 9 9 ) 1 2

37

ради кал ьно высвободив е ё и з-под оков «светлой сторон ы » греческих м и ф о в - той, что повёр нута в направл е н и и христианства. 5 Цел ь всего этого беглого обзора - продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глуби ну и станов ится и нтересным событием м ысли, есл и рассматри вать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океаю> в свете пред­ принятого и стор и ческого экскурса становится кра йне и нтересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семи­ озиса. Первое, что мы видим в свете проделан ного нами анализа тенденций русской л итера­ туры, - что нарушенная аффектация Кури Л ова - не частное недоразумение неумелого рома н иста. Кур иловский тип аффектирования цел иком и полностью следует кл ассиче­ скому канону о п и сания тургеневского юноши. Совершаемое им всякий раз в отношениях с женщи нами « воз вратное движение», ка к и конеч ный удар смертельного недуга сразу после первого л юбовного поцелуя, десексуал и з и рованные воля и мечтател ьность, жизнь под знаком бытия-к-смерти - всё это набор класси ческих характеристик тургеневского юнош и . Его трудовое усил ие - опять-таки в духе ка нона показанное кра й не абстрактно - характеризуется, как и вообще его л и ч ность, через несоразмерность и неподрасчёт­ ность, через «горени е». Именно та к выглядит трудовое усилие И нсарова и Базарова. Да и смерть Курилова - после операции, почти под ножом хирурга - отсылает нас к смер­ ти Базарова. К этой очевидной фигуре подспудно привязана другая - прометеевски-тита н иче­ ская. Курилов - бывший литейщик, в кн иге действует и его хромой учитель, «знамени­ тый на всю страну мастер литейного дела», отсылающий нас к Гефесту. Сама фамилия Курилова, подчёркнутая курением им трубки, призвана усил ить эту характер и стику «сына земли и океана». Кроме того, его сегодняш нее дело - из области регул и рования меха н ических соразмерностей . Более того, «анти небесная» богоборческая позиция Ку­ рилова м ного раз подчёркивается в романе вплоть до самого кон ца, когда Курилов рас­ сказы вает почти дзенскую пр итчу о слоне, превращённом в механ ического бога. Выслу­ шав эту притчу, сосед Курилова по палате делает глубокое замечан ие, что Курилов ника­ кой не атеист, ибо атеисту Бог безразл ичен. Курилова он назы вает богобо рцем. Всё это - впол не достаточные знаки, чтобы увидеть титанически-п рометеевскую при роду фигу­ ры Курилова. Подобно ива новскому Прометею, Курилов куёт будущее, будучи несвобо­ ден в этой жизни и твёрдо зная основные контуры будущего, из которого он черпает смысл своей сегодняшней жизни (марксистская «свобода ка к познанная необходи­ мость» - прометеевская свобода ) . Гл авным анта го н истом Курилова является отнюдь н е женщина - здесь происходит решител ь н ы й разрыв с тургеневской традицией, - а бывший бел ы й офи цер Глеб П ро­ токл итов, сделавшийся образцов ым партийцем.6 Его суть - полный расчёт л юбого жеста 5 Для сопоставления русско-советской модели учреждения себя через греческие источники с разными европейскими моделями крайне продуктивна книга: Lacoue-Labarthe Ph., Nапсу J.-L. Le mythe пazi, Edi­ tioпs de l'aube, 1991. 6 Я не хочу усложнять статью добавочным разбором крайне интересной тенденции к гомосексуальной ориентации персонажного поведения в советской, особенно сталинской литературе. Такая тенденция зафиксирована в работах литературоведов (п режде всего Л. Геллера и Т. Лахузена), но остаётся не про-

38

Э дуард Надто ч и й

в соединени и с безупречной театрал ьной игрой в каждое м гновение. Это - человек без аффектов. На его полюсе - тотал ьный мимез и с, отождествляемый Леоновым с полной техническо й подрасчётностью, тогда ка к на пол юсе Кур илова - ради кал ьная анти м име­ тичность поведе ния и бунт против калькуляционизма как жизнен ного на чала. Если у Иванова титани ческий пол юс уни версума был - в согласии с исходными греческими по­ стулатам и - связан с владением техне, с умением расчёта и м иметизма, то у Леонова ( и, кстати, у Голосовкера) титан ический полюс жизни прямо противоположен техне и соот­ ветствующей ему идеологи и. Как раз заключител ьная история о механ ическом слоне на­ глядно показы вает, что техне отнесено в м и р бого в - �авил ьный бог должен быть ме­ ха нически м . В п роти вном случае мир людей рождает в нём ярость и желание всё кру­ ш ить на своём пути . Между полюсами титани ческого и техн ического распола гается мир форм мим езиса, человеческий театр. Пароходовладелец, и грающий обходч и ка, бывший попеч итель учеб­ ного округа, и грающий Ефрема Сири на, обы ватель, и грающи й старого революционера, поэт, и грающи й в Вергил ия. На этом фоне отдельной ли нией проходит театр - самая не­ удач ная и неправдоподобная из всех фOJi>M жизненной театрал ьности : актёры, играющие актёров. Человеческая жизнь предстаёт перед нами непрерывным усилием мимезиса. Здесь м ы видим п реемствен ность от ивано вской модели. Одна ко, в отл и ч и е от Иванова, мимезис этот связан с меха нической предрасчисленностью и повторяемостью уже ви­ ден ного и уже сл ышан ного. Часы с боем - отождествлённые в одном месте с Паяцем служат сим волом такого си нтеза в романе. И вся кий раз проис шествие с часами служ ит в романе порогом для перехода за пределы расчисленной жизни. Курилов платит за это потерей своей трубки - метонимического з на ка своей титани­ ческой природы . Её крадёт пр иручаем ы й им бесп ризорн и к - представител ь тех самых будущих поколений, ради которых отклады вает он свою жизнь по оси идеологич еского прошло-будущего. Ирон ический Л еонов та ким образом не только поручает бесп ризор­ н и ку (в вымышленном мире П ролетарского Океа на подобные ему, между п рочим, испор­ тил и всю благостную картину будущего, наплевав автору и Курилову на шля пы) кастри­ ровать П рометея, но и ставит под сомнение всю куриловскую идею оправданности м и ра жиз н и в будущих поколениях. А затем меха нический м и р уби вает и его самого, познав­ шего другое измерение жизни - скальпелем на операционном стол е. Титаническое присутствие эпохи идеологических мифов разламы вается под собствен н ой тяжестью, два измерения не способны совместиться, аффект не вмещаем в человеческое измере­ ние, зам кнутое идеологической о нтологизацией. Взгляд Леонова не только иронич ен, но и пессимистичен. В этом он - следует за Ивановым.

работанной теоретически н и философами, ни психоаналитиками. Мне предста вляется, что речь должна идти не о гомосексуализме как таковом, а о перевоссозда нии тех проблемных осно ваний практики при­ знания плоти, которые рождают также и селективное маркирование каких-то типов сексуальных отно­ шений как гомосексуальных, но также создают, вероятно, и другие фильтры селекции эротической энер­ гии и вообще другие традиции порождения эротизма. К сожалению, исследования этой проблемы на русском материале (и мея в виду попытки нестандартного подхода к самому толкованию эротизма) мне не известны.

Л огос 2 ( 1 9 9 9 ) 12

39

Н а и боль ш ий и нте р е с пр едста вл я ет, однако, топологи че ска я устро е н ность рома на то, ч то согласно е го назван ию, есть « дорога на оке ан». Дорога на О ке ан е сть, п режде вс е го, дорога к ге ографи че ским п ределам железной дороги, пол итна ч альником которой я вл я етс я Курилов. Он м ечта ет до ехать на кон еч ный пункт свое й Волго- Ре визанской до­ роги, ч тобы увидеть ок еа н . По идее, это долже н быть Тихий О ке ан, но описани е дороги (уводя ще й куда -то в ср еднюю Азию) и цел ый р яд других зна ков н е в яжетс я с такой гео­ графи че ской определ ё н ностью. Курилов, кстати, так и н е может до ехать до оке ана, п е р е ­ с е ка я огромны е пространства. Позволю с еб е пр едполож ить, ч то это движ е н и е по распо­ лож е н ной среди сте п е й дороге и образует сам географи че ский океан - тот же сам ы й конти н е нт-оке ан, о котором толковали е вра з и й цы. Поэтому б е скон еч ность п ути к н е му и носит актуал ьный, вн утри с еб я закон че н н ы й характе р. Н о у дороги на оке а н е сть и друго е изм е р е ни е: оно свя зано с совм естн ы м и путе ш е ст­ в и я ми автора и Курилова в будущее, к точ ке ми ровой р е вол юции, основны е событи я которой , согласно моде того вр е м е ни , прои сходят в и ндийском оке ан е и Ю го-Восто ч ной Азии. И итогово е вс е мирное государство п росто так и наз ы ва ется - О ке ан ( как и е го стол ица). Этим вообража е мым п уте ш е стви я м Курилов посв я ща ет свой р едкий досуг, и м е нно оттуда он че рпа ет смысл и эн е ргию своих де йствий . Эти две дороги на ок еа н для Курилова те сно свя заны : « р еал ьный» океа н суще ствует дл я н е го только в воображе н и и, О ке ан буду ще го дл я него куда бол ее р еале н в свое й н е п р елож ности осуще ствл е н и я . Н о те м самым в ы я вл я ется скрыта я у е врази й це в особ е нность их топологии : п ространств е н­ ность географи че ска я - ли ш ь фун кци я от утопи че ского констру ирова н и я п ространств пр едвм е сти мости челов е ка. Г оризонталь протя жён ности подч и н е на в е ртикал и, но это н е в е ртикаль отно ш е ни й с н е бом, но в е ртикал ь отно ш е н и й с н е которым кон це птом готового буду ще го. Под ч и н е ни е это, как вы я вл я ет Л еонов, заставл я ет сам поток вр е м е ни распа­ даться на дв е форм ы : утопи ческо е вр е м е н е н и е, в котором е сть про ш лое и будущее, но отсутствует настоя щее (этот модус Л еонов называ ет « потомок смотрит в п ро шлое ») и вре м е н е н и е ж изн е нно е, в котором е сть тол ько настоя щее, тол ько п е р еживани е акту аль ­ ного мом е нта (поцел уя , боли, тоски, утраты . . . ) . Этот второй тип вре м е н е н и я, п ровод я щий трансгр е ссивную гра н и цу м ежду пространств е нностью ге ографи че ской и утопи ческой, откры ва ется под знаком быти я -к-см е рти . П е р еживани е настоя ще го даётс я Курилову только на пороге см е рти, тол ько в работе соз нани я см е ртел ьности своего н едуга. В е сьма н е случ а й но, что е го бол езнь - по чти цитата из « См е рти И вана Ильи ч а»: Курилов так же бол е н ра ком по ч ки. В этом изм е р е нии быти я -к-см е рти нам откры ва етс я е щё одна сторо­ на оке ана, котора я е враз и й цам с и х- родовыми и е рархи я ми была п росто закрыта - то самое гр ече ско е е го понимани е как гра ницы м ежду пространством жизни и п ростра нст­ вом см е рти. О ке ан как трансгр ессивна я гра н и ца пространства жизни вторга етс я в с це п­ лен ность географи че ского и вообража емого, дава я разм е рность собств е нно челов ече­ скому изм е р е нию : Курилов- челов е к, а н е парти й н ы й деятель, н е эл е м е нт бол ь ш ой ма ш и­ н ы, откры ва ется нам и се б е только в бытии-к-см е рти . И хотя я вно в идно ж елани е Л е онова изобразить « челов е ка с боль ш ой бу кв ы», но м е ­ сто челов е ка - п усто е, ч то ли ш н и й раз подч ёркива етс я символ и че ской кастраци е й Ку­ рилова: пр едста вител ь стол ь л ю бимого и м пл е м е ни за втра ш н е го дн я, спасённый от рас­ правы и пос еле н н ы й у с еб я в ко мнате б еспризорник б ежит, пр ихвати в с собой трубку Ку­ рилова - знак самой е го титани че ской пр ироды и и м е ни. Сов е р ш е нно в тради ции тур-

40

Эдуард Надто ч и й

геневских юношей поп ытка таксономизации человеческого присутствия происх одит в природном ландшафте (Курилов находится в санатории), в ней участвует женщина (пер­ вый любовный поцелуй в жизни Курилова, обходи вшегося с умершей женой как с пар­ ти йным товари щем, без поцелуев), и сразу за первым по целуем, описанным совершенно в тургеневском духе, следует жестокий кри з и с болезни, оказавшийся а гонией. Так и не собравшись в таксономию, фигура человека рассыпается н а плане настоящего . Однако в финальной сцене, где по тургеневскому ка нону происходит философское прим ирение с сущим, выясняется, что « с вы ходо м из настоящего реал ьность Курилова становилась теперь не меньше нашей» . В последнем п утешествии в п обеди вшее м и ровое коммун и­ стическое государство те нь Курилова, подобно горе, возвы шается над просто ра м и все­ ленной. Как и положено тита ну, Кур илов оказался бессмертн ым. Однако бессмертие это соби рает его присутствие в утопическом измере н и и . Более того, конечные строки рома­ на смешивают в неразл и чимое еди нство простра нство воображаем ы х путешествий в бу­ дущее и актуал ьный момент существо вания путе шествующих . « И х отя наши москвошве­ евские п иджаки промокл и до самы х плеч, мы выступ ил и из-под укрытия и молча пошли по дороге, неми нуемой для всех, кто вы х одит из дому в непогоду» . Довол ьно двусмыс­ ленный конец не тол ько в связи с явной цитатой из Ма ндельштама 7 (« я - человек эпох и москвошвея, смотрите, ка к на мне топорщится пиджак, как я ступать и говорить умею» ), но и и мея ввиду неми нуемость дороги: каждый идущий, по всей види мости, вы нужден в да н ную « непогоду» продел ы вать мёртвую петлю Курилова, обретая подл и н ную реал ь­ ность в утопическом протяжен и и, или сти раясь с л и ца земл и силами власти, подобно его а нта гонисту, бы вшему белому офи церу Глебу П ротокл итову. Трансгрессивная гра н и ца смерти перестаёт быть, ка к у Тургенева и Тютчева, мигом, тщетно удерживающим в себе человеческое присутствие. Из и вановской модели делается трезвый вы вод: бессмертие титанов в и х проти востоян и и богам, соединённое с мечтой о достижен и и соборной гар­ мон и и во Дион и се, создаёт пространство п редвместимости для таксономизации челове­ ческого присутствия в пространстве идеологически зах вачен ного воображаемого, под­ чиняющего себе и по - своему реорганизующего зна ки реал ьности . Т.о., в развитие тургене вско-и ва новской сх емы Леонов создаёт новую машину сопря­ жения пси хологии и топологи и . У Тургенева, Тютч ева и Ива нова схема и мела п ростой круговой характер, где ци ркулярный момент господствует над л инейны м . Таксономии че­ ловеческого измерения просто не оставалось места, оно так или иначе растворялось в тождественности сил смерти и бессмертия. Силы аффекта замыкал ись космическим по­ рядком, порядок космоса и порядок человеческого присутств ия были тождествен н ы .

У нас нет возможности обратиться здесь к сопоста влению леоновской и мандельштамовской тополо­ гии размещения субъективности. Диалог этих двух систем мироздания (осознанный или неосознанный - не очень важно, тем более что тема «Леонов и Мандельштам» совершенно не исследована) несомне­ нен, и «Стихи о неизвестном солдате», одно из самых глубоких русских философских произведений пер­ вой половины века, можно рассматри вать как дальнейшее (параллельное, вне механического времене­ ния?) развитие основных достижений леоновского топологического гения. Всё, что я смог вместить в рамки данной статьи - эпиграф из Мандельштама, таинственные, очень плохо истолкованные строки и з «Стихов о неизвестном солдате», которые в свете построенной генеалогии дают возможность проекции на ось смысла. 1

Логос 2 { 1 9 9 9 ) 1 2

41

Леонов н е п росто разводит л и ней н ы й порядок человеческих действий и цикл ический порядок космического возвращения к и сточн икам. О н делает основой таксономизации универсума соотнесение временных планов. П ри этом он - в развоплощение л юбимой русской мечты о неумирании как пределе совпадения человеческого и косм и ческого порядков, разм ещает неум ирание на оси идеологических натурал изаций. Мир прошло­ будущего - м и р мифа как цикл ической силы - совпадает с идеологически м и построе­ ниями, всегда обманы вающими своих творцов. На этой плоскости не существует события смерти. На другой временной плоскости, куда прорываются через слом механ и ческого времени, нет ни прошлого, ни будущего, вместо часов здесь - манометр (конфл и кт часов и манометра хорошо разработан в сцене романа со взры вом перегретого котла в комсомольском паровозе) . Здесь абсолютное настоящее, в его силе абсолютного присут­ ствия, тождествен но тургеневской Природе ка к слитой с психологическими пережи ва­ ниями . Здесь Океан даёт з нать о себе Запахом . Но здесь разрушается и всякая репрезен­ тати вность. Падает м и р театральных ролей, м и метических отождествл е ний, и простые, вне знаково-идеологической наполненности жесты даются человеку. И гла вный из этих жестов - непроизвольный ответ на боль, физическую и духовную. Измерен ие « чело­ век» удерживается одни м ко нцом на гра н и це между утопической вечной жизнью и физи­ ческим небытием на мнемотехнике бол и . Н о други м ко н цом оно уп и рается в « воспоми на­ ние о будущем» и соответствующий ему уни версум идеологических знаков. Океан объемлет оба м ира. О н распола гается в п ространстве и во времени, я вляясь не присваиваемой м н ожествен ностью и фундаментал ьной положительной аффективной силой, размещение на л и н и и напряжения которой даёт персонажу возможность фигура­ тивности. Однако в мире (идеологического) воображаемого (-будущего-про шедшего) эта сила онтологизи руется, океан из древней сил ы, шевелящейся в основе вещей, пре­ вра щается в пространство для идеологических и нвестиций, для размещен ия мечтаний, созда ющих телос для жизни в качестве детал и меха н изма. У этого м ира есть прошлое, склады вающееся из бесч исленных генеалогий на все вкусы, - но нет настоящего, нет сопряжённости с позитивной силой аффекта. Аффекты памяти - и они же аффекты уто­ пического в ымечты вания - разделяются, таким образом, Леоновым с аффектам и пози­ тивного ответа на уни версал ьную « океаническую» силу. В отличие от П руста, у Леонова память не я вляется уни версальной творящей силой 8, скорее - силой ressentiment, за­ мещающей персо нажную фиrуративность идеологической знаковостью. Память - тера­ певти чески й ответ на мнемотех 11и ку бол и, п ространство жизни, удержи ваемое на аффек­ тах па мяти, разме щено в поле идеологии и техн ико-миметических соответствий, и силам персонал изации, и ндивидуал изации жеста не остаётся никакой другой возможности для с вершения, кроме как разместиться на л и н и и ум ирания. Позитивная океаническая сила п редстаёт в резул ьтате такого ура внения как сила смерти. Б аланс равновесия между силам и смерти и силами жизни удерживается в леонов­ ском у н иверсуме противостя н ием Океана и Техники. Неприсваи ваемая м ножествен ность 8 П риходит на ум (можно ли сказать - вспоми нается?) строчка из Б. Гребенщикова: «долгая память

страшнее, чем сифилис » Види мо, следует предположить для русского семиозиса существенно иной способ функционирования аппаратов памяти в связывании субъекта и аппаратов аффекти вности по сравнению с европейской культурой . •..

42

Э д у а рд Н а д т о ч и й

Океана и силы тех н и ческого упорядоч и в а н и я образуют два кра й них п ол юса в эт о м м ир е, и сверши мость человеческо й таксоно м и и обес п ечив ается удержа н и е м в п ро м ежу т ке

м ежду н и м и . Два гл а в н ых си м вола технического в романе - часы и п аро воз, и оба о н и уже несут в себе нерасторжимую сце п лен ность оке а н и ч еского и тех н и ч е ского начал. П о

сути , эти сложнососта вле н н ы е целостности и м е ют чело века свои м эл ементо м, и только в

подч и н е н и и и м он уде ржи вает свою раз м ер ность. И н д и в идуа ция жеста - будь то уход

и з - п од власти м и м етического соответствия свое й рол и жены и а ктр и с ы у Л и з ы , жены ста р ш е го брата Глеба П ротокл итова, или п о п ытка создать ко м со м ол ьски й па ровоз - за­ ка н ч и в а ются крахом этого сложно- соста вле н н о го цею ого , катастрофо й фигурати вно й устрое н ности п ерсо наже й и высвобожде н и е м сил м н е м отех н и к и бол и и з - под власти идеологи ческо й устро е н ности расп орядков ж и з н и . Техн и ка п орабощает персональное свер шение , но о н а же и да ёт - через тра нс гре сси вную л и н и ю катастр офы - возмож­ ность п ерена п р а вле н и я таксоно м и з а ц и и п р и сутствия в сферу п ерсонал и з а ц и и жеста однако уже на л и н и и де й ствия сил смерти . . . Л еоновски й роман , разумеется, не ре ш ает исче р п ы вающим образом п робле м у таксо­ н о м и з а ц и и п р и сутстви я в п ространстве со ветского се м иозиса . Более того, следующи й за

«Дорого й на океан » роман Л еонова « Русски й Л е о> с в идетел ьствует, что удержаться в хитросплете н иях в ы страиваемо й тополог и и он не с м ог и п о п ытался и с кать тера п евтиче­ ское убежище н а тита н и ческо й стороне а нтино м и и - с те м только , что с и м вол и ка океа­ н а з а м е н илась н а с и м вол и ку леса. Состоялся регресс к порождающему основа н и ю нар­ рати вных структур, специ фических русскому роману - к тургене вско й констру кци и п р и ­ роды. Вероятно, это немало , уч итывая , что метафори ка л е с а вообще стала в п оследую­ щем п о пулярна для н о в ых таксоно м ических п о и с ков (сравн ите м етаф о р и ку леса у позд­ него П астернака , у Бродского, в прозе ш естидесятников). Но , во всяко м случае, в « Рус­ ском Л есе » м ожно наблюдать одноз нач ное торжество циркул яр ного м о м ента над л и ­ н е й н ы м , что делает этот ро м а н три виал ь н ы м вос произ водство м основных тургене вских схе м . Одна ко «Дорога на океан » оста ё тся ро м ано м, п оз вол я ющи м уста н а вл и вать отно­ шения нетр и в и ал ь ного вопро ш а н и я с русско й л итературно й и философско й тради ц ие й и

уста н а вл и вать нео б ы ч н ы е тра н с версал ьные связи разных сло ё в русского се м иоз иса . 9 Ц ел ь данных за меток была достато чно скромная - восстановить некоторы й фон , н а котором романная продукция стал и н ско й э п охи обретает размерность м ы сл и и ста н о в ит ­ ся зако н н ы м и п родукти вны м м о м ентом в истории сем и оз и са русско й кул ьтуры и русско­ го м и ра вообще . Кро м е того, мне хотелось п р и влечь в н и м а н и е к пробле м е таксоно м иза ­ ц и и человеческого п р и сутст в и я в русско м уни версуме . Е сл и м не удалось убедить ч итате ­ ля , что такая проблема существует, и русская (и советская ) литература я вл я ется и нтерес­ н ы м матер и алом для е ё исследо в а н и я - то свою задачу я буду считать в ы п ол ненно й .

9 Е щё жд ёт своего а н ал иза « П и ра мид а», последний рома н Л еон о в а, н ач ат ый вскоре после з а вершения

«Д оро г и н а о ке а н » и п ис а вшийся до конца жи з н и . В «Доро ге » в а жн ая для всей предшест вующей тр ад и­ ци и проблем а о т н о шен и я с Богом р аз р аб ота н а кр а йне глухо - отч асти по цен зурным соо бр ажен и ям, отчасти из-за не з релости мы сл и . В « П и р ам и де» он а выходи т н а первы й пл а н, стал к и в ая пр и этом модели «о ке а н » и «лес» в к ра й не любопы тн о м ха осмосе.

Се рге й З и мовец Турrеневская девушка: rенеапоrия аффекта (о п ыт

инве ктивног о п сихоанализа)

Казалось, злые старики сошлись и замышляют что-то недоброе. И.С. Тургенев. Рудин.

Небол ьшую повесть "Ася" Ива н Сергеевич Тургенев нап исал в 1858 году, после на шу­ мевшего романа "Рудин" и в разгар работы над "Дворя нским гнездом". Это было особое время в творчестве пи сателя: именно в этот период Тургене в постепенно зан и мает одно из ведущих мест в русской литературе. Его публ и каций с нетерпением ждал русски й читатель, крити ки, собратья по перу. Его произ ведений ждал и женщи ны - от стол и чной аристократии до разноч инной интелл и генции и мел копоместного дворянства. К началу 60-х годов Тургенев входит в моду; он, в полном соответствии с формулой русского п и са­ теля, - и выразител ь поколения, и властитель дум. Повесть "Ася" п роиз вела на современ ников чрезвычайное впечатление и породила массу откл и ков, писем и статей, наи более существе нной и обстоятельной из которых была безусл овно статья Н . Г. Черны шевского "Русский чел овек на reпdez-vous". В этой по вести Тургенев во м ногом следует пушкинскому каноническому образу русской жен­ щины с её естественными, открытым и и яркими чувствами, которые, как правило, не на­ ходят должного ответа в мужской среде. Итак, в генеалогии тургеневской девушки Ася расположена в следующем ряду: Л и за из повести "Дневник л и ш него человека", Н аташа Ласунская из романа "Рудин", Вера из повести "Фауст", собственно Ася, далее - Л и за Калитина из романа "Дворянское гнез­ до", Ел ена Стахова из по вести "Накануне" и наконец персонажи романа "Отцы и дети". При ведем краткое содержа ние повести. Для этой цели я хочу предложить вашему вниманию ее в пересказе Чернышевского и тем самым убить двух зайцев: в ы освежите в па мяти тургеневский сюжет и одновреме нно почувствуете критическую и нтенцию самого Черны шевского. Необходимо п редуведоми ть, что Чернышевски й взялся за п рочтение повести с мыслью обнаружить там роман а la Ромео и Джул ьетта, с надеждой провозгла­ сить появление русского Ше�пира. Итак, де йствие по вести разворачи вается за гра н ицей, в прови нциал ьной Германии, где случайно встречаются русские туристы : молодой благородный господин Н . Н . и де­ вушка Ася со своим братом. "Вот человек (господин Н. Н . - С. 3.), сердце которого открыто всем высоким чув­ ствам, честность которого непоколебима, мысль которого приняла на себя все, за что наш век называется веком благородных стремлений. И что же делает этот человек? Он делает сцену, которой устыдился бы последн ий взяточник. Он чувствует самую чи­ стую и сильную сим патию к девушке, которая любит его; он часа не может прожить,

44

Се р г е й З и м о в е ц не видя этой дЕ:вушки; его мысль весь день, всю ночь рисует ему ее прекрасный образ, настало для него, думаете вы, то время любви, когда сердце утопает в блаженстве. Мы видим Ромео, мы видим Джульетту, счастью которых ничто не мешает, и прибл ижается ми нута, когда навеки решится их судьба, - для этого Ромео должен только сказать: "Я люблю тебя, любишь ли ты меня?" и Джул ьетта прошепчет: "Да " ." И что же делает наш Ромео (так мы будем назы вать героя повести, фамилия которого не сообщена нам автором рассказа), явившись на свидание с Джульеттой? С трепетом любви ожи­ дает Джул ьетта своего Ромео; она должна узнать от него, что он любит ее, - это сло­ во не было произнесено между ними, оно теперь будет прои знесено им, навеки сое­ динятся они; блаженство ждет их, такое высокое и чистое блаженство, энтузиазм ко­ торого делает едва выносимой для земного организма торжественную ми нуту реше­ ния. От меньшей радости умирали люди. Она сидит, как испуганная птичка, закрыв лицо от сияния являющегося перед ней солнца любви; быстро дышит она, вся дро­ жит; она еще трепетнее потупляет глаза, когда входит он, называет ее имя; она хочет взглянуть на него, и не может; он берет ее руку, - эта рука холодна, лежит как мерт­ вая в его руке; она хочет улыбнуться; но бледные губы ее не могут улыбнуться. Она хочет заговорить с ним, и голос ее прерывается. Долго молчат они оба, - и в нем, как сам он говорит, растаяло сердце, - и вот Ромео говорит своей Джульетте " . И что же он говорит ей? "Вы предо мною виноваты, говорит он ей: - вы меня за путали в не­ приятности, я вами недоволен, вы компрометируете меня, и я должен прекратить мои отношения к вам; для меня очень неприятно с вами расставаться, но вы извольте отп­ равляться отсюда подальше". Что это такое? Чем она виновата? Разве тем, что счита­ ла его порядоч ным человеком? компрометировала его репутацию тем, что пришла на свидание с ним! Это изумительно! Каждая черта в ее бледном лице говорит, что она ждет решения своей судьбы от его слова, что она всю свою душу безвозвратно отдала ему и ожидает теперь только того, чтоб он сказал, что принимает ее душу, ее жизнь, и он ей делает выговоры за то, что она его комп ромети рует! Что это за нелепая жес­ токость? что это за низкая грубость? И этот человек, поступающий так подло, выстав­ лялся благородным до сих пор! Он обманул нас, обманул автора. Да, поэт сделал слишком грубую ошибку, вообразив, что рассказывает нам о человеке порядочном. Этот человек дряннее отъя вленного негодяя." [Цит. по: Н.Г. Чернышевский. Избранные философские сочинения. В трех томах. М., Гос­ политиздат, 1950, - Т.2. "Русский человек на reпdez -vous". Стр. 216-217]

В меньшей степени м ы будем анал из и ровать поведение господина Н. Н., нас прежде всего интересует тургеневская девушка Ася. И здесь есть о чем подумать. Первое, что привлекает наше внимание, зто неопределенность, даже некая таи нствен ность вза и мо­ отношений между Асей и её братом. Только на семнадцаты й де нь их девятнадцатиднев­ ного знакомства Н.Н. наконец узнает историю Аси и то, что Гагин действител ьно её брат, а не любов ник, как то доселе пол а гал наш герой. В этот же день он узнает о чувствах Аси. Далее в течение двух дней происходят катастрофические и быстротечные события со свида нием, размолв кой и отъездом .

Л о гос 2

(1999)12

45

Тургенев показ ы вает, что Ася находится _под абсолютн ы м влиянием л юбовного аф­ фекта, зов которого заставляет её постоянно пребы вать в кра йних состо яниях режимов чувственности: сверхскоростная смена предельных величин психических состо ян и й и их знаков отображена в особой динами ке и даже какой-то кине матографической перемене авторских м и кронаррати вов. Необходимо отметить, что чувство Аси немотивировано и внеза пно. Оно овладевает ею стремител ьно и катастрофически, ка к инфекция. И это медици нское сравнение здесь не случай но, поскольку кл иническая при рода аффекта тургеневской девушки является иоткрытым" дискурсом а втора. Ещё в "Дневнике л и ш него человека" была п редъявлена формула л юб ви, которую Тургенев п ытался воплотить почти во всех своих произ веде­ ниях: " . . . разве л юбовь - естественное чувство? .. Л юбовь - болез н ь; а для болезни закон не писан" (с. 21). Дискурсивная структура поведения Аси построена ка к своеобразный анамнез, оп иса­ ние болезни: через сумму симптомов к обобщенному си ндрому. Ася жи вет в кл ин иче­ ском пространстве любовного аффекта. Причем это простра нство не дополнительное и не смежное, а характерообразую щее, фундаментальное, ретроакти вно конституирующее социальный мир. Таким образом, экстатическое чувство, охвати в шее тур геневскую девушку, п ротекает в двух фундаментал ьных из мерен иях: 1. любовный аффект пережи вается ка к болезнь, а точ нее, хворь, кл инические при­ знаки которой попеременно совпадают с симптоматикой то белой горячки, то ча­ хотки, то невротического расстройства (Чернышевски й назы вает это состояние "нервной горячкой"); 2. невропати я реал и зуется как способ жизни, и потому она удерживаетс я и пере­ жи вается а-медици нски, в качестве э кзистенциальной хвори-к-смерти, расп реде­ ляя и проецируя свою семиотику интенсивностей на социальное пространство. Это двойственное социокл и н ическое измерение в русской классической л итературе ста новится обязательным признаком положительного ил и благородного героя, ново го человека, революционера, которому та к же, ка к в случ ае с любов ью, "закон не писан" (в революционной формуле разноч ин ца-демократа всегда присутствует "народное заступ­ ничество, чахотка и Сиби рь"). Гагин открывает господину Н.Н. тайну происхождения своей сестры . Эта психоаналити­ чески значимая "история-биография" Аси повествует о двойственном истоке нашей бары­ шни-крестьянки, в жизни которой от рождения до дев яти лет доминировало крестьянское женское при полном дефи ците барско го мужского, а с девяти лет в латентной фазе раз­ вития, после смерти матери, происходит полная ин версия: она четыре года живет в доме нел юди мого, "почти разучи в шегося говорить" барина. В тринадцать лет на генитал ьной стадии она переходит под п окровительство своего сводного брата. Та ким образом, нел и ­ ней ное психосексуал ьное ста новление Аси с длительным дефи цитом фалл ического, с нетриангул и рованной структурой семьи, с отвергаемой и в то же вре мя травматически неотчуждаемой идентичностью, порождает в ней фунда ментал ьный ди сбаланс. Именно эта из начальная нехватка в объекте, непол нота мужского задает тургенев­ ской девушке впоследств и и специфическую фети шистскую уста новку, вокруг которой арти кул ируются ее генитальное желание, фрустра ция и аффект. И поскол ьку наша дев-

46

Сергей З и м о в е ц

ственница напрочь л и шена должного оп ыта чувств, в любовном романе ею движет толь­ ко "нулевая степень аффекта", есл и будет поз волено перефрази ровать Ба рта; она нахо­ дится в напряженном п редвосхище н и и и, в то же время, в состоянии фундаментал ьной недостижимости, поскол ьку п редел ом её аффекта я вляется сам аффект; в запросе и по­ исках мужского латентно содержатся парадоксал ьная невозможность овладения им. Та к это и происходит в любовной истории Аси - аффект (в нулевой степени) пере­ растает с во и рамки без изменения карты тела, не подтверждаясь последовател ьно чувст­ венным оп ытом перехода к женскому как таковому. Тем самым ТуДе неизбежно содержит в своей символ ической позиции дыру реаль­ ного, вследствие чего квази-вагинальный зов ТуДе оказы вается основан ием неизбежной кастрации мужского. В режимах чувственности тургеневской девушки нулевая степень аффекта обретает форму surplus-aффeкma ил и дискурса преследующей (не го н и мой, а гонящей) речи, что я вляется решающим п ревенти вным условием кастрации мужского. Здесь мы всегда оказываемся перед альтернати вой: или исчез ает желан ие, ил и и счезает объект. Тургеневская девушка выбирает второе - исчезновение объекта, т.е. она п ре­ следует саму себя ценой девальвации мужского. Или, говоря п сихоанал итически, реду­ ци рует объект к пустому месту в своем бессоз нател ьном. К тому (туда), где должен нахо­ диться фаллос, но есть л и ш ь п робел. Именно в этом пун кте тургеневская девушка всегда может благополучно и без ос­ татка конверти роваться в русского револ юционера, заносящего свой карающий меч на Отца, Господина, Деспота, Авторитет, не щадя жи вота своего. Во всяком случае, в бессоз­ нательных мотивах поведе н ия и революционер-раз ноч инец, и тургеневская девушка об­ ладают и нфраструктурным тождеством "героической натуры". Итак, когда избыточная сила женского и слабость, нехватка мужского совпадают в и нди видуал ьном п ространстве сексуал ьности, тогда в качестве эксцесса этого еди нства­ дисгар монии мы обнаружи ваем тургеневскую девушку. Есл и п ри нять во внимание психо­ а нал итическую точку зре н ия, то мы должны бы сказать, что дан н ы й режим чувственности протекает и реал изуется в перверсивном реги стре. И все же л итератур н ы й опыт такого характера показы вает, что этот регистр всегда готов к оборачиванию, перемене знака на проти вопол ожный. Он не п росто структури рует воображаемое ТуДе, в этом surplus-aф­ фeкme при сутствует возможность полной открытости жела ния и отдач и его в безраз­ дельное господство другому. Именно это обстоятельство при водит в ужас и замеш ател ь­ ство любого, кому назначена такая зияющая открытость, этот оскопляющий ветер между ног. Вот в чем, как нам кажется, основ ной парадокс русской женщины (=девствен н ицы, -революционера), по Тургеневу. И все же наши рассужде ния будут непол н ы м и, есл и мы не введем еще одну значи­ мую, но неарти кулированную фигуру из окружения ТуДе - крестья н и на-скотн и ка, с сем ьей которого из начально, до девяти лет, жила Ася и её мать. Об этом у Тургенева ска­ зано не более двух-трех слов, но м и р скотного двора и непременно матерящегося му­ жика был, конечно, основным идентификационным контр-ориенти ром Аси. И и менно зто она впоследствии ста ралась забыть изо всех сил. Более того, "она хотела . . . заставить цел ый м и р забыть её происхождение . . . " (с. 242). П роисхожден ие, ретроа ктивно осоз­ нанное как абсолютная негати вность, работающая в качестве обострен ного ком плекса непол ноценности, - откуда появляется у Аси это травмирующее осоз нание? Конеч но, из

Логос 2 ( 1 9 9 9 ) 12

47

ее субъ е кти вации дворянским каноном. Н е определ и в орал ьной и а нальной стадий, он и н в естирует с ебя в пр е ге нитальную и ге нитал ьную, которы е, как м ы зна е м, ответстве нны за р е ал изацию того, что назы вают genital love. Но это вторже ни е гете роге нного в тка н ь психос е ксуал ьной эвол юции ради кал ьно изм е ня ет е е формулу. Ре альность мужского как объе кта ж елания ока з ы ва ется вн е е го р е альности как субъе кта. Ибо в порядках ста нов­ л е ния русского коммуналь ного тела в е го кр е стья нском канон е напрочь отсутствует пространство лич ностного сув е р е нитета, н е говоря уж е об эди пальной триангуляции и пс ихос е ксуал ьном imago, конституи рованным бинарной ге н итал ьной топологи е й и ее с и м вол ич е скими р е пр ез е нтациями . Та ким образом , воз н и кающий запрос genital love с н е обходимостью будет р едуцирован к primary /ove, дете рминированной объе ктн ыми от­ нош е н иями, отнош е ниями б ез и нте рсубъ е ктивности . В пол е объ е ктных отнош е ний кре стья нской де воч ки мужской ге нитал ьный атри бут р етроактивно маркирован как плохой объе кт, ибо он р е пре з е нтирован н е гати в н ы м (ин­ в е кти вным) зн аком. Стыд Аси за сво е происхожде ни е - это, кон ечно, и н в е сти ци и дво­ рянских нравстве нных норм. Ася стыдится н е простого, кр е стьянс кого происхожде ни я, а низкого, контр-кул ьтурного, грубо-жи вотного асп е кта этого прои схожд е ния . В конте ксте морал ьного нормирова ния она постоя нно ощуща ет с е бя ка к свидетел ьство п е рв е рсив­ ного альянса двух принцип иально н е сводимых социал ьных страт. И оди н из них долже н быть отв е ргнутым, запр е ще нным, выте сн е нным. Но и м е нно эта н е арти кулированная и р е пре ссированная и нстан ция в пов е ствован и и и е сть тот искомый "Х", который опр еделял пс ихос е ксуал ьную конституцию ТуДе . Кон е чно, могила Бога в б е ссознател ьном Аси н е была пустой, но там, где долже н быть возвыш е н н ы й е вроп е йский фаллос в кач еств е унив е рсал ьн ого означающе го, н е прелож­ но был русски й и н в е кти вный "х" ." в кач е ств е второго те рмина бинарн ого иде нтифика­ ционного пространства. Ита к, постоя нны е п роти воре чия, вспышки, потрясе ния, быстрая см е на настрое н ия, драматич е с ки е компл е ксы - наи бол ее характе рны е признаки конститутив ного дисба­ ланса в афф е кте Аси . И ч е м глубже е ё м етания и п е р еживан ия, те м скорее она воспроиз­ в едет в свое м запрос е фаллич е ского е го фиаско, тан атал ьное ниспров е рж е н и е . Ибо ста­ новл е ни е турге н е вс кой де вушкой те п е рь уж е н е мож ет осуще ствиться б е з отв е рже ния . Прив еде м характе ристику ряда психологич е ских состоя н и й Аси, её краткую нарратив­ ную психограмму: "Она едва де ржалась на ногах и дрожала вс е м телом." (с. 241) "Уже наканун е зам етил я в ней что-то напряженное, не совсе м естеств енное " . " (с . 230) "Странная усм е ш ка сл е гка поде ргивала ее брови, ноздри и губ ы; полуде рзко, полув е­ с ело щурились те мны е глаза." (с. 231) "Н есколько мгнов е ний спустя оно [лицо - С. З. ] уже все побл едн ело и при няло со­ ср едоточ е нное, почти печальное выражени е " ." (с. 231) "На обратном пути она пуще хохотала и шалила." (с. 231) "За столом она де ржалась оч е нь чинно, почти чопорно, едва отв едывая кушан ья, и пила воду из рюмки." (с. 232)

48

Се р г е й З и м о ве ц

" . . . вдруг меня поразил голос Аси, с жаром и сквозь слезы произносившей следую­ щие слова: - Нет, я ни кого не хочу любить, кроме тебя, нет, нет, одного тебя я хочу любить - и навсегда . . . - Тебя, тебя одного, - повторила она, бросилась ему на шею и с судорожными ры­ даниями начала целовать его и прижиматься к его груди." (с. 237) ". . . какие-то тени побежали у нее по лицу, уже успевшему побледнеть. "(с. 246) "Ася потупилась и засмеялась тихим и легким смехом; я не знал за ней такого смеха ." (с. 247) "Нет, нет, - возразила Ася и стиснула руки, � сегодня ни за что! .. Ни за что, - по­ вторила она, бледнея." (с. 252) "Она дышала быстро и вся дрожала." (с. 257) "П ослушайте, - сказала она, - если б я умерла, вам было бы жаль меня?" (с. 251) [Цит. по: И .С. Тургенев. Повести. М., Худ. лит. 1976] Очевидно, что ста новление тур геневской девушкой предпола гает нал ичие особых ди скоммуни кати вных стратегий, позволяю щих ей пребы вать в режиме отказа и в то же время создавать ситуа ции отверженности, в том числе и само-отверженности, чтобы не стать "перверсивной" женщи ной, женщи ной-без-ги мена. Поэтому та семиоти ка и н­ те нсивностей, в которой осуществляет себя тур ге невская девушка, не может быть адек­ ватно п рочита н ной ни в терми нах социально-критического а нализа, ни с точки зрения политической а гробиологии, кото рые последовател ьно разви вал в свое время Н . Г. Чер­ н ышевски й . Сексуал ьность тур геневской девушки освящена та натал ьным эроти змом и все гда "дру гому отдана", ка к в с и м волдраме - склоняясь к сине му и голубому (одухотворенно­ му, иде й ному, холодному, т.е. фалл ическому}, все же отдаются красному (револ ю ционно­ му, а грессивному, чувственному, горяче му, т.е. в нашем случае "х ... ическому") . Может быть, ТуДе мечтает о красном коне-фаллосе, мчащемся в голубом небе. Но её гел иоцен­ трически й мир в резул ьтате все гда оказы вается х ... ецентри чески м . Утратой объе кта желания ТуДе возвра щает-реакти вирует себе девстве н ность. Этот ритурнель-задержка является внутренней необходи мостью. Ибо в случае ТуДе тол ько повторение поз воляет осуществить переход от и н векти вной сексуал ьности к та натал ьно норми рова н ной. В этой ситуа ции мужское просто не поспевает за сверхскоростн ы м ритур ном ТуДе; и дело здесь не в не избежной слабости мужского, необходимость этой слабости и нехватки конституируется хара кте рологи ческой самоотверженностью ТуДе. Откр ывая бол ьшую охоту на мужчи ну, девствен н и ца, барышня-крестьянка жаждет "фал­ лоса", отвергает "пе нис" и остается с нена вистн ым "х . . . м". В полном соответств и и с ве­ ликой артикуляцией символ ическо го, воображаемого и реал ьно го. Та ков ы психосоциал ьные истоки онтологической женской (" героической") хвори в русской классической литературе. И впоследстви и Тур ге нев невол ьно подсказы вает нам в "Отцах и детях", что для того, чтобы понять эту хворь, надобно начи нать с лягушек, а

49

Л о гос 2 ( 1999)12

затем протис нуться между Кукш и ной и А н н о й Сергеевной, в конце концов заболеть гное­ кровием, заразившись от трупа. Затейл и вы й сюжет! Базаров, ставший селадоном, - это и есть искомая и нтен ция ТуДе, неизбежно заверша ющая себя в танатал ьном эросе, тру­ пол ожестве. Медицинская катастрофа Базарова - это пол н ое при нятие им на себя ну­ левой степени аффекта ТуДе, и неважно, что персонаж здесь мужского пола. На первый взгляд кажется, что в "Отцах и детях" турге невской девушкой могла бы стать Одинцова, если бы она реал изовала совет Базарова почитать Ganot А . Traite elemen­ taire de physique experim entale. Но тайна ТуДе в романе "Отцы и дети" в том, что она - Ба­ заров. А тут недалеко уже и до желтого дома со всеми его м изантропам и-разноч и н ца м и, револ юционерами, народными м и н нез и н герам и и трубадурами и неи збежной ф и з и кой коитального света (т.е. физико й, объединяющей в себе coitus+cogito).

"

Рал ьф Ф и гут Стр ах пе р ед тело м у Toncтoro 1 . Введение Пона чалу я не соби рался в ы дви гать утверждение о страхе перед телом у Тол стого в качестве серьезного тезиса, о н о воз н и кл о из моего духа п роти воречия в одной ч а стной дискусс и и 1 • Но после некоторого р а з м ы шл е н и я над этим в о п росом я решил, что буду все та ки защищать этот те з и с и м е н н о в такой форме. В п ол н е воз можно, что м н о гое или даже бол ь ш и нство из то го, что я п р и веду в его о п р а вдание было уже сказано какой-н ибудь з н а м е н итостью, а может, и все было уже где-то сказано; тогда я п рошу о дружеском по­ уч е н и и . Каждый из нас постоя н н о откр ы вает свою Аме р и ку . Раз м ы шл е н и я н а д этой тем о й п р и вел и м е н я к следующи м исход н ы м тез и с а м : 1 . Несом ненно в р о м а н а х Толстого можно н а йти н и ка к не меньше, а может быть, даже и бол ьше телесного, чем в романах других русских реал и стов, бол ьше зап ахов, бол ьше тел есных шорохов, бол ьше о п и с а н и й положе н и й тела и т. д. Открытым воп росом у него, как, в п рочем, и у других реал и стов, остается и з ображе н и е восприятия каждым челове­ ком своего тел а.

2. Я и посл е н е которого ра з м ы шл е н и я оста юсь п ри м оем спонта н но м те з и се о тол­ стовском страхе п е ред телом, учиты вая следующие аргуме нты : а) Толстой очевидн ы м образом п р и надлежит к одной и з давних трад и ц и й христиан­ ской кул ьтуры - тради ц и и телесного скепсиса2• Христи а нской рел и г и и п р и сущи неко­ то рые м и стические черты . В ней постоя н н о встречается моти в человека как об ител и Бога, кстати сказать, это рел и гиоз ное п редста вле н и е было особе н н о дорого Толстому, за что он и был в ко н це концов объявлен еретиком. Но есл и Бог обитает в нас, то контраст между воз в ы ше н н остью божественного и нелепой невоз в ы ш е н ностью нашего тела как его обители ста н о в ится несте р п и м ы м 3 •

1 В одной из наших дискуссий Игорем Кубановым был выдвинут тезис о том, что другой автор, Гончаров,

в своем романе «Обломов», дал своему герою счастье и наполненность жизни через счастье телесное и что эта ид.ея была подхвачена в дальнейшем развитии русской литературы. Что касается Гончарова, то я считаю этот тезис вполне достойным обсуждения, но у меня были и есть возражения опюсител ьно распространения этой идеи в позднейшей русской литературе. На этот тезис я возразил, что у Толстого присутствует вовсе не телесное счастье, а страх перед телом и всем телесным. У Чехова телесное также определенно не является носителем счастья. Мое возражение вызвало удивление. По сведениям Андрея Добрицына, Мережковски й считал Толстого, в отличии от, скажем, Достоевского «телесным» автором. Во всяком случае, я принял предложение сделать это мое возражение темой доклада. 2 Этот телесный скепсис является как будто бы наследием духовности иудаизма. Он хорошо отражается в метафизическом афоризме неизвестного автора, который мне часто попадался на глаза (например, у религиозного поэта позднего ренессанса Себастьяна Грабовецкого в его «Духовных стихах» (Rymy duchowпe, 1590), а также у романтика Адама Мицкевича в его «Siппspruche uпd Betrachtuпgeп» (Zdaпia i uwagi, 1836) - ер. Fieguth 1997 и Fieguth 1998): Врем.я - это веревка, которой душа связана с телом. Когда веревка перетрется, душа освободится. 3 Похожим образом обстоит дело и с положением, высказанным еще апостолом Павлом, о том, что цер­ ковь как совокупность верующих образует мистическое тело Христа, а сам Христос является главою

Л о гос 2 ( 1 9 9 9 ) 1 2

51

б) Обратной стороной п редста вл ения о Боге, обитающем в нашем теле и в нашей ду­ ше, является страх перед тем, что, может быть, и не существует н и ка кого Бога и н и какой души, а существует только тело. Думаю, этот страх и стал главным побуждением толстов­ ских иска н и й . Видимо, это основ ная причина его известного страха пе ред сексуал ьно­ стью, глубокой установки на смерть, постоянно ч ита ющиеся между строк в таком, напри­ мер, романе, ка к «Анна Каре н и на», и не в последн юю оч ередь, скепсиса п о отношен и ю к искусству. У меня сложилось такое впечатлен ие, что его п ротиворечивое отношение к искусству - сильное увлечение искусством и яв ное и нередко выс казы ваемое отвраще­ ние к нему - не только следует той же самой схеме, что и его отношение к сексу­ ал ьности, но и и меет те же самые корни - страх перед тем, что может быть нет н и Бога ни душ и, а тол ько л и ш ь тело. В рассказе «Отец Серги й» этот страх вы ступает еще явст­ вен нее, чем в «Анне Карен и ной». 2. От н ос и тел ь н ая о тст ран е н но сть от тела в р еал из м е

Толстовский скепсис по поводу тела и телесности им еет, конеч но, некоторое отноше­ ние к м и ровоззрен и ю и поэтике реал изма. Реал изм ведь дает такую красивую иллюзию, почти сказочную иллюзию: в ней забываешь о своем теле. Я понимаю это оп ределенным образом и хочу коротко на этом оста новиться . В пластичном рома нном м и ре реал изма п ри сутствуют, как и в каждом другом л итера­ турном периоде, м ногоч исленные изображения положений тела и воспр иятия самых раз­ нообразных тел. Специфической проблемой повествов ател ьной л итературы является то, что язык мимики и тела может быть передан ею лишь приблизительно и очень несовер­ шенно, в особен ности невозможно здесь описать л и ца та к, чтобы читатель мог связать это оп исание с репертуаром своих визуал ьных воспоминаний о формах л и ц. Все реал и­ сты XIX столетия были особенно амбициозны в этой сфере л итературного изображения телес ного. Но этот аспект телесного в л итературе не я вляется, собственно говоря, моей темой. Моя тема - восприятие собственного тела и отражение этого восприятия в л итера­ туре. Мы постоянно тем или и н ы м образом воспринимаем наше тело, бессознател ьно, на четверть осоз нано, полуосознанно или совер шенно осозна но, и это повседневное посто­ ян ное ощущение тела вытеснено из реал и стических и из всех других л итературных тек­ стов в плоть до символ и ческих остатков. В нашей культуре долго оставал�сь запретны м говорить о ш и роких сферах этого по­ вседневного ощущения тела, об этой симфонии телесных ощущений, окружа ющих нас постоянно, которые, собствен но говоря, и явля ются аурой и базисом всего нашего м и ро­ восп риятия. Мы воспринимаем мир одновременно с нашим телом, то есть м и р и тело явля ются одновременно «п редметами» нашего восприятия, прич ем тело является еще и этого тела. Это предста вление также находится в очевидном противоречии с нашей по вседневной телес­ ностью. С другой стороны, в христианской культуре вполне могло бы возни кнуть и почитание прекрасного тела, ведь был же культ прекрасной душ и. В «апостольском» символе веры западной церкви, общем у сего­ дняшних католи ков и протестантов, например, говорится о воскрешении плоти. Но это положение осталось как-то без внимания.

52

Рол ь ф Ф и гут

и н струментом и субъектом на шего м и ровос п р и я ти я . То, что мы видим и сл ы шим, есть н и что и н ое, нежели восп р и ятия, кото р ы е мы п олучаем в нашем собстве н н о м теле и п о­ средством его. П о сути дела это обстоятел ьство находится в п ротивореч и и с н а и в н ы м гносеологическим реал измом л итературного реал изма: в реал и стическом романе между автором и ч итател е м з а кл ючается своего рода договор, по которому изображе н н ы й в романе м и р и созна н и е и з ображе н н ых персонажей онтологически разл и ч а ются . (Досто­ евски й нарушает этот договор в романе «Двой н и к ») . Толстой, конечно же, б ыл реал и ­ стом, муч и в ш и м с я над этой проблемой : что есл и все то, что м ы восп р и н и м а е м в м и ре, в Другом, есть н и что и н ое, как вос п р и ятие нашего собственного тела. Та й н ы й страх, что та к оно и могло бы быть, окраш ивает реал и з м его романов и рассказов. Но вернемся к возз рениям л итературного реал и з м а вообще: зрение и слух я вля ютс я здесь да н ностя м и, от других телесных о щуще н и й отдел е н н ы м и и п оэтому считающи м и ся даже благородн ы м и . Уже несколько н и же находятся ося з а н и е, обо н я н и е и вкусо в ы е о щуще н и я, та к к а к и х св я з ь с о щущен и е м собстве нного тела - более я вная. Бол ь ш и нство же других телесных ощуще н и й остается сферой табу. Существуют п р и этом экспли цитные и не п исанные табу. Экс п л и ц итн ы е касаютс я секса и в меньшей степени п и ще варени я, о щуще н и я п ереполненного желудка, напри мер, или пуч ения жи вота. Не п и ­ санные табу относятся к другим телесным ощущениям. Предположи м, кто-то начи нает гово­ рить о своих болячках и ощущениях: зуд на коже головы и на спи не, тянет в ви сках, бол ь п ри движе н и и гл азных яблок, легкий шум в ушах, п р ы щ на я з ы ке или в носу, звуки, произ­ водимые я з ы ком, губами и носом во время речи при недостатке или обил и и сл юны; ле гкое п окалывание под левым соском и боль в солн ечном сплете н и и, мускул ьная боль в п ред пле­ чье, зуд над коленом и тупая боль в гол е н и и в нижней части ступ н и, ле гкая боль п ри ходьбе в пальцевых суста вах на ногах и особ енно в бол ьшом пал ь це н а п ра вой ноге; от­ л и в крови от головы, нервная вибрация п р и при мерке третьего костюма в мужском отде­ ле у н и верма га, внутреннее давл ение на б р ю ш и ну и т. д. - о та ких вещах н ел ьзя расска­ з ы вать, кажды й скажет, что это отвратител ьно - это саморазгляд ы в а н и е, и кого это, ска­ жите на м илость, и нтересует, что о н там расска з ы вает? И смешон тот, кто об этом все­

та ки расска з ы ва ет, как Кристиан Будденброк у То маса М а н н а, кото р ы й постоянно рас­

сказы вал такое и сообщал, что левые н е р в н ы е канаты в его грудной клетке, очевидно , ко­ роче, чем п р а в ы е . За та кие речи Кристи а н Будденброк был искл ю чен из хорошего обще­

ства. О та ких вещах н е говорят, кстати, и в н ы н е ш н ю ю эп оху кул ьта тела тоже. И в рома­ нах все это упо м и н а ется, как уже было сказано, в н е з н а ч ител ь н о м количестве и очень с и м вол ичес к и, вероятно, можно было б ы п оказать, что даже п орн ографические и другие скандал ь н ы е рома н ы з н а ч ител ьно дел и катнее в этом отношении, чем казалось бы4•

4 Уже Ш кловский установил в своих работах о Толстом, что у этого автора необыкновенно много упоми­ наний о руках или других благородных частях тела, много говорится о п оложениях тела и т. п. Это несомненно верно, но не распространяется на мир тех телесных ощущений, о которых я говорил. Во всяком случае, я утверждаю - и это явно не является чем -то оригинальным, - что в основе всей нашей литературной культуры находится эстетика духовного п реодоления таких банально-телесных ощущений. Моему собеседнику в дискуссии об Обломове я хочу сказать, что и у Гончарова в конечном счете дело обстоит не иначе. Обломов переживает, как мне кажется, реал изовавшуюся утоп и ю сове р шенно свобод­ ного от боли тела, этим ему удается п реодолеть тело, в этом и состоит е г о счастье.

53

Логос 2 (1999)12

Можно разл ичать отдел ьные эпохи и течения, а также и ндивидуал ьные стили отдель­ н ых п исател ей по тому, какие остатки этой бол ь шой симфонии допускается упоми нать и тем самы м возводить в благородные сферы символ ического.

3. Куда оtносится тепесное в поэтике наррати вн ого текста, ипи поп ытка связать «schematisierte Ansichten» Романа Ингардена и сферу « внутреннего монопо­ га/диапога» Теперь я хочу представить вам два размышления по вопросу об отношении традици­ онной повествовател ьной поэтики к л итературному изображе н и ю телесных ощущений.

Я

имею в виду здесь, во-первых, проблематику так называемых схемати зированных аспектов в модели л итературного художественного произведения Романа И н гардена, а во-вторых, проблематику, задаваемую терм инами «несобственно прямая речь, внутре н н и й голос, внут­ ренний монолог». По логике ингарденовской кон цепции телесные ощуще н и я изображае­ мых персонажей и меют свое место в схемати з и рованных аспектах. Схемати з и рова н н ы е асп екты, по Ингардену, являются качествами л итературного п роизведе н и я, п ридающими изображаемому в нем м и ру особую выразител ьность. Та к и м и качествами явля ются не тол ько эффекты, обращающиеся в фантазии к чувству зрения, кстати, это т и п и ч н о для нашей кул ьтуры, nри выборе названия для этого и н гарденовского слоя думать п режде всего о з ре н и и . Но подразумеваются здесь л итературные эффекты, затрагива ющие все пять чувств человека. Схемати зирова н н ы е аспекты охватывают, п о И н гардену, кроме того и эффекты, дела ющие вы раз ител ьным психический внутре н н и й м и р л юдей, сюда несо­ мн енно относятся и телесные ощущения, поскол ь ку они восп р и н и м а ются изображаемым персонажем и передаются читателю наглядным, вернее сказать, чувств е н н ы м образом. В ы разител ьные эффекты этих схематизированных асп ектов оказываются, по первона ­ чальной и н гарденовской концепции, необход и м ы м, хотя и не достаточн ы м условием для вы п олнения л итературным художеств енным произ ведением его основной фун кци и: де­ лать « н а глядной» ценностную структуру (ер. И н гарден, 1931 и И н га рден, 1996) . Схемати­ з и рова н н ы м аспектам, та ким образом, п р и сущи противоречащие друг другу задачи: они дел ают «наглядн ы м и » изображаемые предметности, а н а вы сшем уровне сп особствуют п реодол е н и ю этих же предметностей тем, что п ридаваемая им «Наглядность» перенос ит­ ся на переживаемую ч итател ем ценн остную структуру данного литератур ного произве­ дения. Это относится та кже и к телесным ощущениям в той мере, в какой они вообще •

изобража ются в последнем.

Моей второй и последней темой является взаи мосвязь проблематики литературного изображения ощуще н и й собственного тела и вопроса о несобств енно прямой речи, внут­ реннем голосе и внутреннем монологе. В одной и з моих предыдущих работ

(Fieguth,

1996а) я пы тался связать мотив «внутрен него голоса», и грающего в «Анне Карениной» чрезвычайно важную роль, с наррати вной структурой романа, особенно, со стил евым при емом несобстве нно п рямой реч и .

Я отметил при этом, что Толстой в своем изображе­

н и и внутренних чувств и внутрен н их голосов л юдей создает представл ение о п ростран­ стве психического. Сейчас, связав это с моими раз м ы шлениями об изображе н и и телес­ н ы х ощущен и й, я понимаю, что Толстой, согласно моему исходному тез и су, стра ши тся тела, создает здесь особую выразител ьность тем, что связ ы в ает, или по меньшей мере

54

Рольф Ф и гут

намекает на связь «пространства» мыслей и чувств с ощущением собствен ного тела и с ощущением его п ространственности5• Впол не возможно, что Тол стой с его страхом перед всем телесным вта йне боялся ка к бы и внутреннего голоса - по его концепции, Божественный голос чело веческой совес­ ти - не оказался п росто голосом поки нутого Богом тела. Можно проследить взаимосвязь « внутрен него голоса» и восприятия тела по следую­ щим цитатам из «Анны Карени ной». Ан на, возвращаясь из Москвы, где она познакомилась с Вронским, в Петербург, читает в поезде а н гл и йский ром ан. Ей потребовалось много врем ени, чтобы вч итаться, . . прежде всего из-за дорожных впечатлении; здесь идет описание оп ределенных телесных ощуще н и й : «та же тряска с постуки ванием, ( . . . ), те же быстрые переходы от парово­ го жара к холоду и опять к жару ». Но затем эти телесные ощущения переходят в чувство отвращения по отношению к чтению. Анна Аркадьевна читала и понимала, что ей неприятно было читать, то есть сле­ дить за отражением жизни других людей. Ей слишком самой хотелось жить. ( ... ) Ге­ рой романа уже начал достигать своего английского счастья, ( . . . ), и Анна желала с ним вместе ехать в это имен ие, как вдруг она почувствовала, что ему должно быть стыдно и что ей стыдно этого самого. Но чего же ему стыдно? «Чего же мне стыдно?» - спросила она себя с оскорбленным удивлением. ( ... ) Стыдного ничего не было. Она перебрала все свои московские воспоминания, все были хорошие, приятные. Вспомнила бал, вспомнила Вронского и его влюбленное покорное лицо, вспомнила все свои отношения с ним: ничего не было стыдного. А вместе с тем на этом самом месте воспоминаний чувство стыда усиливалось, как будто какой-то внутренн ий го­ лос именно тут, когда она вспомнила о Вронском, говорил ей: «Тепло, очень тепло, го­ рячо» (!, 29; т. 18, 107). Здесь хотя и не говорится явно о телесн ых ощуще н иях, смеша н н ых с чувством стыда, нечи стой совести и эротического притяжения, но намек на эти телесные ощущения более чем ясен, особенно в обороте «Тепло, очень тепло, горячо», указы вающим по кра йней мере вторично на телесные ощущения теплоты и жара. Совершенно экспли цитно указы вается на связь побужде н и й дущи и ума с «физиоло­ гией» в знамен итой сцене со Сти вой Облонским:

5 Эта связь намечена уже у Руссо, влияние которого на толстовскую концеnцию «внутреннего голоса» очевидно. Руссо в «Эмиле» nроводит nараллель между совестью - «голосом душ и» и страстя м и - «го­ лосом тела»: Совесть есть голос души, страсти - голос тела. И разве удивительно, что эти два языка nротиворечат друг другу? и который же из них следует слушать? (Rousseau, 258) В другом месте Руссо оnисывает совесть как язык nрироды (262). Здесь также можно найти nредшест­ венников в античной, иудейской и христианской теориях совести - внутренн и й голос как Богом данная совесть, внешний голос как человеческое творение. См. об этом Hennigfeld 1994, комментарии к Авгу­ стину и особенно к Фоме Акви нскому (VIII. Thomas von Aquin. 3. Das innere Wort: Supeг evangelium S. Ioannis Lectura - 223-228).

55

Логос 2 ( 1999)12

И

п р и этом воспом инании, как это часто бывает, мучило Степана Аркадьича не

стол ько самое событие, сколько то, как он ответил на эти слова жены. С ним случ илось в эту м и нуту то, что случается с людьми, когда они неожиданно ул ичены в чем-нибудь слишком постыдном. Он не сумел приготовить свое л и цо к тому положению, в которое он становился перед женой после открытия его в и н ы . Вместо того, чтобы оскорб иться, отрекаться, оп равдываться, п росить прощения, оставаться даже рав нодуш ным - все было бы лучше того, что он сделал ! - его л и цо совершен­ но невольно («рефлексы головного моз га», - подумал Степан Аркадьич, который л ю ­ б и л физ иологию), совершенно невольно вдруг ул ыбнулось прив ычною, доброю и по­ тому глуп ою улыбко й . Эту глупую улыбку о н н е м о г простить себе. ( . . . ) «Всему в и ной эта глупая улыбка», - думал Степан Аркадьич, (1, т. 18, 4) 4. В ы вод ы

То, о чем я здесь рассказы вал, - и м п ро в и з а ция, воз н и кшая в ходе д и с кусси и, н и ка к не п ретендующая н а закончен ное научное и сследо вание. Страх перед тел о м, п р и п и с ы ваем ы й мной Л ь ву Н и колаевичу, еще н е в ы рос в разрабо­ та н ную конце п ц и ю во время работы над «Анной Карени ной». Бол ь ш и нство ч итател е й вос п р и н им а ют пе рсонаж А н н ы ка к н а и более ж и в о й и с и м п атич н ы й в о в с е м р о м а не, потому что а втор совершенно очевидно и с п ытывает к н е й бол ь шую, хотя и я в но а м б и ва­ л е нтную с и м пати ю.

И

все же поздней ш и й повор от Толстого к аскети ч еской уста н о в ке

подгота вл и вается уже здесь: Анна на стол ько погруже на в сферу телесного и художест­ в е н н о го, что вера, л юбовь и надежда оказ ы в аются для нее за крыты ми, и из-за этого о н а уми рает. Когда позднее толстовский п е рсонаж отец С е р г и й не может сдержать своих сексуал ь н ы х побужде н и й, о н отч а и вается в вере и в существов а н и и Бога - ему остается тол ько м и р тела, и этот м и р ни в коей мере не я вляется об ител ью счастья, скорее это ад. В толстовской рел и гиозно о крашенной верси и это воззрение кажется о ч е н ь старо­ модн ы м . В его секул я р и з о в а н н о й форме оно встречается также у Чехова; но и в русской л ите ратуре ХХ столетия существует достаточно п р и меров телесного м и ра, п о н и маемого в качестве м и ра без в ы ходных положе н и й, м и ра несчастья. Можно го вор ить зде с ь даже об о п ределен н о й тради ц и и : я и м ею в виду та ких а второв, как А н дрей Плато н о в, Ю р и й М а м ­ л е е в и в особен ности Влад и м и р Соvо к и н . Л итература

«ErLebte Rede uпd 'i nпere Stimme'» i п L. Tolstoys Аппа Karenina. In: Rolf Fieguth (Hg.) Orthodoxien und Haresien in den Slavischen Literature. Beitrage der gLeichnamigen Taguпg vom б-9 Septem ber 1994 in Fri bourg, Wiener Satwistischer AL­ manach 199б, Sonderba пd 41, S. 51-73. Fieguth R. 1 9 9 7 . PoetoLogische Motive i n Sebastiaп Grabowskis GedichtzykLus «Rymy Duchowпe» ( 1590) . In: Andreas Guski/WitoLd Kosny (Hg.), Sprache - Text - Geschich­ te. Festschrift Кlaus-Dieter Seemenn, Mtinchen 1997 (Speci mina PhiLoLogiae Slavicae, Supptemeпtband 5б), S. 47-б l . Fieguth R. 1 9 9 6 а.

56

Р о л ьф Ф и гут

Fieguth R. 1998. Verzweigungen. ZykLische und assoziative Kompositionsformen bei Adam Mickiewicz 1795-1855, Freiburg/Schweiz 1998, 352 S. {SEGES N . F. Band 21) HenningfeLd J. 1994. Geschichte der SprachphiLosophie. Antike und MitteLalter. BerLin, New-York. Ingarden R. 19 68. Das literarische Kunstwerk. TUЬingen {2. Aufl.) Rousseau J.-J. Oeuvre completes. Paris, vol. 2. Тол стой, Л . Н. 1 934. П ол н ое собрание сочинений, т.т. 18-19, Москва - Л е н и н град . •

Сергей Долгопол ьский Против Риторики � Следы н е п р и я з н е н н о го, унич ижител ьного отношени я к рито р и ке и з вестн ы по кра й ­ н е й мере со вре м е н и Платона, кото р ы й относит искусство оратора к миметическим, - к тем, что выдают м н е н и е за з н а н ие, те н ь за и сти н н о сущее, ко п и ю за о р и г и нал. Кро м е того, по Платону, ритор и ка я вляется и с кусством только практическим, не требующим и н е заслуж и в а ю щ и м теоретического рассмотре н и я . Философское п р и з н а н и е рито р и ка получает благодаря Аристотел ю. Ари стотел ь нахо­ дит ее - в месте с проч и м и "м и метически м и" и скусствами - предмето м, досто й н ы м тео­ ретического ф илософского расс м отрен и я и посвящает ей и друго м у м и м ети ч ескому ис­ ку сству - "поэтике" - с п ециал ь н ы е к н и ги . Теперь рито р и ка допущена до ф илософ и и, н о это еще не означает, что она утратила печать вторич ности по отнош е н и ю к и сти н н о м у з н а н и ю, разбирае м о м у в более высоких философских дисципли нах, в ча стности - в ме­ тафизике (в первой философии) и в топике. В отл и ч и е от топики, риторика з а н и м ается

м ы сл ь ю не с точки зре н и я ее исти н ности , а с точки зрения ее убедител ьности, - по­ стол ьку поскольку далеко н е всегда самое доказател ь ное движе н и е м ы сл и совпадает с са м ы м убедител ь н ы м, те м более, для ш и рокой публ и к и . Также и в сопо ста вл е н и и с поэ­ тикой, занятой и сследо в а н и я м и форм подл и н н ых п ро и з веде н и й и с кусства, задач и рито­

рик" - убежде н и е, опра вда н и е и обл и ч е н и е - кажутся второсте п е н н ы м и . Но второсте­ пен ность в теор и и не сказалась на весьма и весь м а ш и роком расп ростране н и и и с кусства риторики в м и ре элл и н и сти ч еской - как лати нской, та к и греческой и с и р и й с ко й обра­ зованн ости. В м есте с грамматикой и диалектикой рито р и ка составляет

trivi um

- пер­

в ы й и неп релож н ы й для всякого уче н и ка круг з н а н и й . В классах ораторской речи учи­ лись не стол ько и нтуити в ному подража н и ю классически м образ ца м, сколько обобщен­ ному з н а н и ю устройства ораторско й речи, целей, п р иемов ораторского и скусства, чтобы это з н а н и е передавать не только л и ч н ы м уч е н и ка м вел и к их ораторов, но и тем, кто, са м не уч а с ь у вел и ких, готов с п о мощью уч ителя риторики овладевать их мастерством. Искусства р ито ри ки, граммати ки и диалектики особо распростра нял ись в ситуации, когда греческая ученость - пра во, поэзия, ф илософ и я, м и ф ол о г и я - перестала быть жи в о й трад и ц и е й, а п редстала перед н о в ы м и адепта м и тол ько как корпус произведе н и й и п реда н и й н а я з ы ке, кото р ы й больше н и для кого не б ыл род н ы м, н а я з ы ке, кото р ы й изучал и и перед кото р ы м п рекл о н ял и с ь, н о о которо м бол ьше н и кто н е м ог сказать, что это его родной я з ы к и что о н обладает преимуществе н н ы м п р авом на его з н а н и е и п о н и ­ м а ни е . В умах адептов о м ертвевшая традиция невол ьно разлагал ась н а д в а плана план м ы сл ител ь н ы й и план словесн ы й . Слова из пластического материала, послушного м ы сл и , п ревратил и с ь в хран ител е й ее та й н, и з ее провод н и ко в - в охран н и ков, и з и нст­ румента переда ч и - в оруж и е за щиты. И те перь, чтобы приобщиться к тради ц и и, нужно овладеть ее я з ы ко м н а стол ько, что­ бы он не преп ятствовал освоени ю ее м ы сл ител ьного содержа н и я . Первая часть этой за­ дачи решается путем систематизации я з ы ка средства м и грамматики. Н о после грам м а-

1 Расш и ренная версия докл ада, проч ита нного на коллок в иуме.

58

Се р гей Дол г о п ол ь с к и й

т и ч еской победы н а д я з ы ком, когда, казалось б ы , можно переходить к самому содержа­ н и ю , задача неожида н н о усложняется, та к как победа откр ы в ает вид н а нов ы й воп рос а чем же га ра нти рована связь между я з ы ко м и опо з н а н н ы м и в нем м ы сл я м и ? Эта задача - как ко свенная формул и ровка другой, в прямой формул и ровке не разр е ш и м о й : в чем гара нтия того, что м ы сл и и чув ства, опоз н а н н ы е в словах источ н и ков де й ствител ь н о при­ надлежат тради ци и . Детал ьная разра ботка этой пробл е м ы отн ошения слова и м ы сл и и входит в ком пете н ц и ю двух других членов тривия - и с кусств рито р и ки и диалектики (я говорю о диалектике в п о н и м а н и и стоиков), котор ые в свою очередь делят задачу на две. Диалект и ка исследует проблему "со стороны м ы сл и ", она и ссл едует вл и я н и е м ы сл и на сл о во, ка к и возможн ости слова оказ ы вать с!о п роти вл е н и е/и с кажать м ы сл ител ьное содержа н и е . В с вою очередь рито р и ка осваи вает ту же проблему "со стороны сл ова", она и ссл едует/и спол ьзует способность слова вести м ы сл ь за собой, способность воз­ действовать на м ы сл ь, и в этом с м ы сле в сферу риторики попадает аспект пассивного в м ы шл ен и и, аспект, в котором м ы сл ь и аффект - не имеют п р и н ци п иальных разл и ч и й и остаются в одном го моге н н о м ряду. Поэтому уч е н и е об афф ектах в этой с и стеме з н а н и я относится к рито р и ке ( ка к б ы в проти вовес з н а комой нам п р и в ы ч ке относить учение об аффектах к п с ихол о ги и ) . М ы сль ста новится ведомой словом, о н а пассив на, аффектиро­ вана сл овом; м ы сль в этом виде и есть аффект ил и, есл и угодно, один из аффектов. В исто р и ческих ретроспективах за падноевропейской философ и и гл ав ные л и н и и проходят от Гегеля к грекам мимо ритор и к и . То, ч то ретроспективно в ы глядит как л и н ия, идущая м и мо, генеалогически оборач и вается "силовой л и н и е й ", напр авл е н н о й н а "схло­ п ы вание" риторического вида на проблему, то есть л и н и е й движе н и я против риторики. Э та " силовая л и н и я " рассекает на сегменты то, что в ритори ческой перспективе было еди н ы м рядо м . М ы сл ь противопоставляется аффектам - " страстям душ и ", с од н о й сто­ роны, и ощуще н и я м, с друго й . Аффе кты переходят в ведомство пс ихологии, м ы сл ь под руб р и кой разума отходит к ф илософ и и, проблема отн ошения м ы сл и и слова отдается на откуп теор и и з н а ка - семиоти ке, а рито р и ке остается роль искусства краснореч и я, то есть уме н и я говорить пусть и не умно, но обязател ьно красиво и эффектно. Разъятое собирается вместе в брента н о вском чте н и и Ари стотеля 2• В а р и стотел ев ском уч е н и и об активном интеллекте Ф. Брентано видит отношение к м ы шл е н и ю ка к к раз­ новидности страда н и я и л и аффекта. Тол ько бла годаря такому отноше н и ю Брента но объясняет активный интеллект А р и стотеля не как божество, и не как нечто существен­ но от нас отл и ч ное. С его точки зрения активный интеллект это не что -то свойственное душе и скл ю ч ител ьно, и не то что м ы слит : то, что активный интеллект - дей ствующая п р и ч и н а м ы сл и, еще не знач ит, что он сам м ы сл ит, так как мышление это разновид­ ность страдания (аффекта) . Но кроме того, что активный интеллект, по Брентано, н е м ы сл ит, о н та к же и н е а кт и в н ая с и л а душ и, дей ств ие которой п р я м о н а п ра влено на пас­ с и в ную и нтеллектуал ьную способность души, и з н а ч ит, он не сила которая сама не мыс­

лит. но непосредственногенерируетмысли.

Это с вое п о н и м а н ие активного интеллекта Брента но противо поставляет Аквинату.

П ослед н и й с ч итал а кти в н ы м и нтеллектом а кти вн ое начало интеллектуальной души, ак -

2 См: Brentano F. The Psychology of Aristotle. In Partiqular His Doctrine of the Active Intellect/ tr. from German Ьу Rolf George. - Berkeley, 1977 р . 266. -

Л о гос 2 { 1 9 9 9 ) 1 2

59

ти в н ость которого п рямо нап равл е н а н а н и з шую ч а сть души, н а чувстве н ность. Брентано н е п р и н и мает этого допуще н и я Фомы, сч итая, что а кти в н ы й и нтеллект н е производит н и чего и нтелле ктуал ьного в сенсорном элементе. Как и з и нте рп рета ц и и а р и стотелева активного интеллекта, так и и з п ротивопостав­ ления Фоме мы видим, что Брента но выступает п роти в раздел е н и я мышления и аффекта по руб р и кам двух р а з н ы й сп особносте й . Тем са м ы м, благодаря Брентано м ы сто и м п е ред воп росом о недопуще н и и раздел ьности м ы сл и и аффекта п р и чте н и и Аристотеля. По нятно, что в обрисован ной в ы ше перспекти ве движе н и я п роти в рито р и к и этот во­ п рос, поднятый у Брентан о в чте н и и Ари стотеля, - один из кл ючевых. Дело, одна ко, в том, насколько в самой постановке его п р и нашем чте н и и Ари стотеля м ы з а в и с и м (хотя бы в см ы сл е з а в и с и мости отр и ца ю щего от отрицаемого) от Д е ка рта, от декартова уче н и я о страстях душ и . Д екарт: страсть, м ы сл ь и дв ижен ие

Коль скоро мы задум ы ваемся над воп росом о з н а ч е н и и дв ижения м ы сл и и о гра н и це м ежду м ы сл ь ю и страстью, открыва ю щ и м ся вслед за локал и заци ей/нейтрал и з а цией дви­ же н и я п р оти в ритори ки, - ста нов ится очень важным узнать, где м ы находимся относи­ тел ьно такой эталонной ф и гуры, как Дека рт, п ро я с н ить меру н а ш е й ( пусть и отри цатель­ ной) от него з а в и с и мости как в поста новке, так и в а нализе вопроса о стра стях, разуме, движе н и и, и чувстве ( и нту и ц и и ) места. И м ея в виду эти воп росы, переч итаем некоторые п а раграфы и з «Страстей ду ши». Перевод В. В. Соколова: "П режде всего я считаю, что философы вообще называют страстью то, что проис­ ходит или поя вляется вновь в переживаниях субъекта, а действием - то, что вызы­ вающий зто явление делает". 3 Для н а ш и х целей понадобится менее л итерату р н ы й п е ревод: "П режде всего я считаю что все, что делается или что п риходит заново, вообще назы вается у философов страстью (uпе Passioп) относител ьно (au regard) к тому субъекту, к которому оно пр иходит & действием ( u п е Action) относительно того, кто делает чтобы оно пришл� (au regard du sujet auquel il arrive & une Action au regard de celui qui fait qui'il arrive)". Отступ ить от л и тературного перевода м н е нужно только для того, чтобы подчеркнуть еще раз, что "субъект" я вляется в этом па ссаже Дека рта не арен ой, а только адресом "того, что делается ил и п р иходит заново", что зона действ ия - н е пережи в а н и я субъ­ е кта, и что н а п ротив, речь идет вообще обо всем, что "делается или п р иходит зано во", совершается или повторяется. Если его адрес "субъе кт", оно страсть. Есл и же "субъект"

3 Декарт. Р., Страсти дУШИ // Рене Декарт. Избранные произведения / Перевод В.В. Соколова. - Госпо­ литиздат, 1950. - С. 595. (Ниже ссылки на этот перевод даны в круглых скобках).

бО

С ерге й Д о л г о п о л ьски й

"делает так, чтобы оно совершилось ил и повторилось", - оно его де йствие. Но оно дано и безотносительно ко всяким субъекта м, п росто как совершающееся или повторяющееся. Так что пе ред нами одно, самостоятел ьное соверша ющееся или повторяющееся, и два субъекта вокруг: один его "посылает", другой "принимает". Подчеркнем, что "философы" Де карта не рассматри вают страсть и действие как одно и то же я вление, поскол ьку действующий и страдающи й часто совершенно различ ны. (Тем са м ы м Декарт создает возможность сказать, что, есл и действующий и страда ющи й субъект совпада ют, то де йств ие и страсть - одно и то же явление, описанное с двух сторон.) Декарт не спорит со своими "философами" о разл и ч и и между тремя вещами - 1) происходя щим или повторя ющимся, 2) страстью (при нятием того, что п роисходит или повторяется за страсть 3) действием (при нятием того, что происходит или повторяется, за действие некоего другого субъе кта) . Не отказы вается от "их" вы вода: то, что происхо­ дит или повторяется, - не страсть и не действ ие, пока мы не уста новили его источ ник. То есть происходящее или повторяющееся нейтрально в отношении страсти и действия. Но Декарт подчерки вает слабость поз и ци и своих "философов" : "Iа.к....как действующий (L'ageпt) и страда ющи й (Le patieпt) часто совершенно раз­ личны, действие и страдание не могут оставаться одн им и тем же с двумя этими име­ нами, в зависи мости от двух различных субъектов, к коим оно может относиться" .4

Что го ворит эти м Декарт? Объясняет ли о н поз и цию своих "философов" или же ата­ кует ее? Не ясно та к же, что делают здесь эп итеты "часто" и " совер шенно", подразумева­ ется л и и обратн ая возможность редкого и несове ршенного различия между двумя субъ­ екта м и, а есл и да, то в каком случае оно имеет место. Ad Locum мы не находим взвешенно­ го ответа, поэтому, не забыв об этом, последуем за текстом Декарта и п роч итаем второе "я сч ита ю". До сих пор, то есть до кон ца первого пара графа, шла речь о страстях вообще, и ни слова не было сказано о душе, о ней речь во втором: "Затем, я считаютакже что мы не замечаем никакого субъекта, который дей ствует более непосредственно против нашей души, чем тело (Le corps), с которым она объе­ динена; & следовательно, нам надлежит мыслить, что то, что в ней - страдан ие, в нем, соответственно, - действие; :rак..нак нет лучшего пути дойти до познания наших страстей, чем исследовать различие, которое есть между душой и телом, с целью уста­ новить, чему из двух должно присвоить каждую из фун кции, которые суть в нас. (Под­ черкнуто мной - С.Д.)".s

4 5

Перевод по: Descartes, Les passions de l'ame/ par G. Rodis-Lewis - Paris, 1955 - Р. 65. Ср: (595) Перевод по: Descartes, Les passions de l'ame/ par G. Rodis-Lewis - Paris, 1955 - Р.66. Ср: (596}

Логос 2 ( 1 9 9 9 ) 1 2

бl

Второй параграф, который м ы только что _п рочли цел и ком, привносит некоторую яс­ ность в наши вопросы. Во-первых, мы теперь знаем точнее, что Декарт может подразу­ мевать RОД терми ном "субъект": и душа, и тело назы ваются субъектами. Во-вторых, нам становится яснее его утверждение о том, что возможность совершенног9 различия субъ­ ектов ставит под вопрос корректность мнения "философов". Трудность, на которую ука­ зы вал Декарт в первом параграфе, закл ючалась, вероятно, в том, что раз субъекты могут и меть весьма отдал енную связь, то из того, что что-то относител ьно одного субъекта есть страда ние, не следует обязател ьно, что оно же - действие относител ьно другого субъ­ екта. И е сл и так, то в первом параграфе Декарт не разъяснял своих "философов", а пока­ з ы вал, какая трудность кроется в их точке зрения. Во втором параграфе эту трудность он не преодолел в общем виде, но обошел ее, говоря, что мы должн ы взять бл ижайшие, точно связа н н ые друг с другом субъекты . И этим Декарт показал, что данная трудность не и меет отношения к проблеме та_ких связа н н ых субъектов, ка к душа и тело. Можно также обратить вним ание на то, что по построению второй параграф похож на перв ы й . И там и там перед нами схема "во-первых (затем) я считаю" . . . . ; так ка к . . . ". А раз во втором параграфе оче видно, что "так как" вводит объяснение, а не опроверже н ие, то можно полагать, что и в первом параграфе оно играет ту же роль. Это еще одно более формал ьное - подтвержден ие того, что в первом параграфе Декарт не атакует своих "философов", по край ней мере, на прямую. Начиная с третьего параграфа, Декарт фактически заботится о том, чтобы оп реде­ л ить, что из происходящего или повторяющегося вновь - от души, а что от тела, с тем, чтобы знать, что из этого страсти, а что - действия. Озаботиться таким прояснением можно, только избрав преимущественную позицию для отсчета. Декарт, по всей види мо­ сти, предпочитает душу, и это позволяет ему заниматься вопросом о том, что из п роисхо­ дящего и повторя ющегося вновь идет от души (то есть что есть действие души), а что от тела (что - страдание душ и). Разл ичие между душой и телом Декарт строит по критерию тепла и движения, кото­ рые свойственны только телу. А это значит, что мысл ь, по Декарту, не движется (пара­ граф четвертый). Она также не служит и сточ н и ком движения (па раграф пяты й). Четвер­ тый параграф говорит о том, что "тепло и движение членов происходят от тела, & мысл и - от души "6, пятый - что "ошибочно полагать, что душа дает телу движение и тепло"7• Затем методом и скл ючения Декарт вводит функции, которые следует отнести к душе: "После того, как рассмотрены все функции, свойственные одному тол ько телу, легко заметить, что в нас не остается н ичего такого, что можно было бы приписать нашей душе, за исключением только мыслей. Последние бывают принципиально двух родов: одни являются действиями душ и, другие ее страстями.''8 Разобрав перед тем функци и тела, Декарт переходит к функциям души. И начи нает слож н ы й и постепенный процесс суже ния области страстей душ и в пользу ее действ и й . 6 Перевод по: Descartes, Les passioпs d e l'ame/ par G. Rodis-Lewis - Paris, 1955 - Р.67. Ср: (596) 7 Перевод по: Descartes, Les passioпs de l'ame/ par G. Rodis-Lewis - Paris, 1955 - Р.68. Ср: (597) 8 Перевод по: Descartes, Les passioпs de l'ame/ par G. Rodis-Lewis - Paris, 1955 - Р.79. Ср: (605)

62

Се ргей Д ол г о n о л ьс к и й Разгр а н и ч е н и е по фун кциям п о з вол ило выделить среди прои сходящего и л и по вто ­

ряющегося то, что тол ько и искл ю ч ител ьно от тела и отно си тся только к телу. За ис­ кл ючением отно сящего ся только к телу, о стаетс я то, что, не относится к телу и то, что отн осится не только к телу. И то и то - п р и надлежит фун кциям душ и. Вероятно, из-за этой дво й ственности резул ьтата применения метода и с ключения Декарт и выделяет два рода того, что отно сится к душе (два п р и н ц и п иальных рода м ы сл е й ) - те, которые дей­ ств и я душ и и те, которые ее страсти, то есть н е ее дей ствия, а з н а ч ит, действия тела. которые неявляютсяфункциямитела. ( И, по видимому, в ыходит, что те р м и н "фун кция" у Декарта обоз нач ает только пр и надлежность, но не а кт и вно- п р и ч и н ное отношение). Это •

делает возможн ы м род п рои сходя щего ил и по вторяющегося, которое относится кдуше,а не к телу

но имеетагентом действуюшей причиной - тело

а не душу. Представляется,

что методол огически это и есть основа Декарто ва оп редел е н и я страстей души и п р и н ц и ­ п и ал ьного раздел е н и я их н а д в а вида: "То, что я называю ее (душ и -

tes),

С.Д. )

де й ст в иями, сут ь все наши волен и я (voloп­ по той причи не, что м ы и сп ыты ваем, что они приходят прямо и з наше й души, и

кажется, не зависят н и от чего кроме нее. Так же как напроти в, ее страстя ми вообще можно назвать все виды перцепци й или познани й, которые вырабаты ва ются в на с, по то й пр и ч ине, что ч асто не на ша душа делает их та кими, какие они сут ь, и так как все­ гда она их получает от вещей, которые представлены им и". 9 Иначе го воря, н а с п р и вел и к тому, что к душе отно сятся тол ько м ы сл и . Это, однако, еще не говор ит н и чего о том, все ли о н и и меют и сточ н и к ил и дей ствующую при ч и н у в ду ше. Разл и ч и е между тел о м и душой по крите р и ю движения и тепл а оп ределяет толь ко, что отно си тся к чему, но не затра ги вает в опро с о п р и ч и нах. С точки же зрения де й ст ­ вующих п р и ч и н ("дей ст ви й "), м ы сл и в душе подразделяются на дей ст вия самой души (ее вол е н и я ) и н а страсти души (перцеп ц и и и познания предмето в, в которых замеша н ы дей ст вия и сточ н и ка перце п ц и и (тел а ) и дей ств ия познав аем ых предмето в . В ы вод о том, что к душе относятся только м ы сли, и м еет еще одно, и не менее важное для нас з н а ч е н и е : мысли, по самой своей при надлежности к душе, не движутся, как движутся члены ил и к а к дв ижутся предметы. Расс мотр и м бл иже эту сторо ну дела. Мы п о м н и м, что м ы с л и бы вают двух родов - о н и л и бо действи я души, л и бо ее стра­ ст и . Пр ежде чем го в орить о страстях, взгля нем на дей ствия души, которые зави сят, по оп редел е н и ю, только от нее самой. Действия души не могут быть движен иями! Душа должна де й ст в о вать не дви гая сь, так как то, что дви гается - функ ци о нал ь н о при надле­ жит не ей, а телу. Что же касается стра стей, то в их ч и сле, по Дека рту, и познание ( п редмето в). И в это й связи я позвол ю себе небол ьшое отсту пление. Общее п р и з н а н ие з н а н и я к а к страсти, вероятно, связно с тра нсфор м а ц и я м и концепта "древо п о з н а н ия", кото р ы й, по кра й ней мере в п ротестантс ком употреблении, затер

9 П еревод п о: Descartes, Les passions de l'ame/ par G. Rodis-Lewis - Paris, 1955

-

Р.79-80. Ср: (605)

Ло гос

2

бЗ

( 1999 ) 12

собою библейское "древо познания добра и зла" ( где добро и зло уже не та к трудно опознать как страсти). Стоит заметить та к же, что, к примеру, у Маймо нида терм и нология "древо поз нания добра и зл а" востребуется в уче н и и о "законах страстей" (таких, как чре воугодие, жадность, злость, равнодуш ие и т.д. - этот список не трудно довести до кон ца). В терм и не "законы страстей" для "страсти" Маймонид испол ьзует то же самое слово, что в "древе познания добра и зл а" испол ьзуется для "познан ия". И эта с вязь для Маймонида имеет не случай ное, а програ мм ное значение -в частности, для его учения о воображении. Впрочем, не и скл ючено, что катол ическое воспитание Декарта не затира­ ло познания добра и зла познан ием предметов, и вовсе не мешало считать знание страстью. Попробуем, не оставляя основной л и н и и на шего чтения, и меть ввиду и этот аспект с вязи познания и страсти .10 Но вернемся ... Ита к, познание - это вид страсти души, в ид страдающего, пассив ного м ы шления. Еди н ственная форма а кти вного м ы шления - это волен ие, та к как оно зави­ сит только от душ и и не подвержено н и ка кой внешней душе прич ине. Акти вное мышле­ ние (воление) действует, но не движется, ( и, как мы узнаем позже, не движет): "Наши воления двух видов, так как одни из них суть действ ия души, которые за­ канчиваются в самой душе, как те, которыми мы валим любить Б-га, или вообще при­ лагаем наши мысли к какому н и будь объекту, в котором нет ничего материального. Другие суть действия, кото рые заканчиваются в нашем теле, как те благодаря кото­ рым от того, что мы имели воление, чтобы мы прошлись, выходит, что наши ноги дви­ гаются и мы шагаем"11. А как в этом плане обстоит дело с пасси вным м ы шлением, со страстя ми душ и? Могут ли они дви гаться, не смотря на то, что они - мысл и и фун кционально относятся к не дв ижущемуся - к душе. Чтобы подобраться к ответу, нужно учесть не простые отноше­ ния между (акти вными) волениями и (пассивными) перцепциями: "Наши перцепции также двух видов, одни имеют причиной душу, другие - тело12• Те, что и меют причиной душу, суть перцепции наших волений, и всех воображений или других мыслей, которые от нее зависят"13 •

Это знач ит, что воление может быть предметом перцепции, есл и причина перцепции в душе. Одна ко, есл и причина перцепции действител ьно в душе, не ясно, почему перцеп­ ция - это страда н ие?! Декарт немедленно отвечает:

10 Из последующего мы увидим, что если не катол ическое воспитание, то что-то другое мешало Декарту признать знание делом активным или, хотя бы, если и оставить знание страстным, то все же разрешить ему паллеатив акти вности - подвижность. 11 П еревод по : Descartes, Les passioпs de l'ame/ par G. Rodis- Lewis - Paris, 1955 - Р. 80. Ср: (605) 12 З десь едва не впервые Декарт прямо говорит о " причи нах " . 13 П еревод по: Descartes, Les passioпs de l'ame/ par G. Rodis-Lewis - Paris, 1955 - Р. 80. Ср: (605)

б4

Сергей Долrопол ьс к и й

ипотому что это очевидно, что мы не могли бы изволить никакую вещь, пока м ы н е пред-ставляем (apercevioпs) нашими средствами, то что м ы изволяем. В отношени и нашей души из волять некую вещь - это действие, н о можно сказать так же, что в ней есть так же страдан ие - пред-ставлять (passioп d'apercevoir), чего она изволит."14 Этот ответ Декарта основан на его основополагающем допущении, что одно и то же происходящее или повторяющееся можно оп редел ить то ка к действ ие, то как страдан и е. Декарт усил и вает ответ: •

ихотя по причине, эффектом которой являются эта перцепция [предмета] и это воление [п редмета], они одно и то же, деноминация делается всегда по тому, что бо­ лее благородно (поЫе) & таким образом, это обычно называют не страстью, а ис­ ключительно действ ием."15 Мы видим, что ответ Декарта двупланов. Он как будто бы отвечает, что дело просто в выборе имени для того, что по причине одно и то же, но что все же благороднее назы вать де йствием. Но есть и более сложная, первая часть ответа: нельзя из волить прямо, для воли нужен предмет, и его п риходится представлять, то есть, п ретерпевать воздействие предмета вол и. Итак, воление, не ста новясь, однако, страстн ым, может, или даже неиз­ бежно несет п редметны й характер: воление некоего предмета. То же предпочтение элементу действия душ и над предметным, страстн ы м элементом Декарт отдает, говоря о "воображен иях и и н ых м ы слях, которые форми руются душой". Просто на том основа н и и, что они "форм ируются душой": пусть они и содержат в себе предметы, но эти предметы "не и меют места" или исключ ительно "и нтелл и гибельны". Н а этом основа н и и Декарт п редпочитает назы вать и эти м ы сл и действиями души, а не стра­ стями души.16 Затем, по н и сходящей, п риходит черед м ы слей (точнее, перцепци й), которые уже ни­ как не назовешь действиями души по основа н и ю причи ны, та к как их причина и с­ ключ ител ьно в теле.17 Н о и среди них Декарт стремится найти хотя бы "остатки " дея­ тел ьности души . Душа в них уже не участвует, но следы ее п режней деятел ьности, преж­ них перцеп ций вл ияют на происходящее. Та ковы перцепции, которые не зависят от ду­ ш и, и не зависят от нервов. Их Декарт назы вает imagiпatioп - вымысл ы . "Они (вымыслы С.Д.) происходят лишь от того, что духи, будучи п о разному возбужденны (agitez) & встречая следы различных впечатлений предшествовавших в мозге, по воле случая прокладывают свой курс через одни поры, а не через другие"18 -

В лабири нтах из мозговых пор остаются более или менее сильные следы тол ько что промелькнувших впечатлений, поэтому возбужден н ы е с разной силой и предоставлен14 Перевод по: Descartes, Les passions de l'ame/ par G. Rodis-Lewis - Paris, 1955 - Р. 81. Ср : (605) 15 ldem. 16 См. параграф 20. 17 См. параграф 21. 18 Перевод п о: Descartes, Les passioпs de l'ame/ par G. Rodis-Lewis - Paris, 1955 Р. 82. Ср : (606). -

65

Л о гос 2 ( 1 9 9 9 ) 1 2

ные себе, духи гуляют по порам, в ыбирая траектории по силе своего возбужде ния и по силе п режних следов, которые суть более или менее за крытые поры. Душа не действует, мысли, ранее направляемые ее активностью - перцепции п редметов вол и, воображен ия и другие мысли, сформ ированные душой, гуляют духа ми бесхоз ные. Этим Декарт объяс­ няет "иллюзии наших снов", а также "наши мечты, которые ча сто появляются у нас, когда мы бодрствуем, когда наша мысль бродит рассеян но, не стараясь ради чего бы то ни было"19. Сны и мечты - уже не эффект деятел ьности души, их причина в теле; но все же на них вл ияют остатки, следы действий душ и, пусть они и зависят от тела, - от следов дея н и й души в порах мозга, но не зависят от нервов, и деятел ьность тела все же не слу­ жит им причиной. Это была последняя ступень, ниже которой только м ысли, в самом пол ном смысле слова имеющие причиной не деятел ьность души, а деятел ьность нервов. Ниже только перце пции, завися щие от нервов, будь то перцеп ции, относимые к вещам вне нашего тела (с вет све­ чи, звук колокола) ил и перцепции, относ имые к на шему телу (голод. жажда, боль, тепло, относимые нами к нашим органам, а не к внешним п редметам) ил и, наконец, перцепции, относимые к нашей душе (перцепции радости, гнева и т.п., которые вызваны п редмета­ м и, действующи м и на наши нервы, но которые мы не относим к предметам, относя их к душе).20 Тол ько эти последние, то есть перцепции, вызванные внешн и м и п редмета м и через нервы, но относимые нами к душе, а не к телу и не к внешним п редметам, Декарт готов наз вать страстя м и души в узком смысле слова. И только ими он соби рается зани маться в дал ьнейшем. Та ким образом, чтобы быть страстью души в узком смысле, нужно отвечать двум условиям: 1) быть перцепци ей, приходящей в душу через нервы от внешних предметов и 2) относиться нами к душе, а не к телу и не ко внешним п редметам К эти м двум условиям есть две оговорки - 1) вместо нервов могут действовать духи в порах мозга, 2) м ы не з наем, почему отн осим их к душе (что знач ит, не сама душа реша­ ет отнести их к душе). 21 То, что м ы получили, - плод максимал ьно возможного для Дека рта сужения понятия страсти применител ьно к душе. Везде, где только можно, он и щет основание, чтобы най ­ ти в происходящем или повторяющемся элементы деятельности души, или хотя бы следы таковой, дабы не пришлось приз нать происходящее страстью; а есл и все же приходится сдаваться, то вы вести « п роисходящее или повторяющееся» за п ределы причин ного от­ ношения к душе, - сказать: есл � это и страсти, то не душ и . То же, что остается - (бес­ предметн ые) страсти души22, - бл изкие ей необъя снимой бл изостью, хоть и вызванные внешними ей причинами. Н а основа н и и п роделан ного суже ния ил и снижения страстей Декарт дает деф и н и ­ цию страстей душ и : 1 9 Перевод по: Descartes, Les passioпs d e l'ame/ раг G. Rodis-Lewis - Paris, 1955 Р. 82. Ср: (606). 20 См.: параграфы о "других перцепциях" - §§ 22-25. 21 См. параграф 25. 22 Лиотаровская четырехчленная схема фразы-аффекта в Дискурс, Фигура, по видимому, надстраи вается над этим декартовым ходом и в значительной мере зависит от него. -

3 - 660

бб

Сергей Д о л г о п о л ьс к и й "Рассмотрев в чем страсти душ и отличны от всех других мыслей, кажется мне, что их можно оп ределить вооб ще: перцепции или сантименты (seпtimeпts ) или эм о ции ду ш и, кои относят к ней особенным образом23, и которые причинены, по ддержи ва­ ются и усиливаются некоторым движением духов"24 "О собе н н ы м образом", по - видим ому, означает, что эти перце п ц и и отно сят к душе по

неиз вестному душе основа н и ю . Это о п редел е н и е еще больше сужает обла сть « происходящего и повторяющегося », которую можно охарактер и зовать, как страсти душ и . Уже не нерв ы , проводящие воздей­ ствие в н е ш н их п редметов или дух и, а одни тол ько духи служат пр и ч и н о й ст ра стей душ и . Н о гла в н ое, что н а м и нтересно в этом определ е н и и, - вопрос о движен и и м ы сле й . В это й связи ва ж н ы разъяснения Дека рта, которые он дает к перво й части этого определе­ н и я . Декарт объя сня ет, во-первых, почему он, наз в а в страсти души перце п ц и я ми, в оп ре­ дел е н и и вводит уточ нение "или са нт и м е нты, или эмоц и и душ и ": перцепциями можно бы л о б ы наз в а ть вообще все м ы сл и, которые - не де й ствия души, то есть н е воле н и я . Но сло во "перцепция" ис пол ьзуется для обоз начения я с ных и очевидных позн а н и й, а страсти не назо в е ш ь я с н ы м и п оз н а н иями, о н и за мутн е н ы и смешаны возбуждением. Та к что и м я п е р цеп ци и н е очень -то п одходит к стра стя м . Бол ьше подходит и м я са нти менты, бл и з кое к и м е н и чувства, так как страсти появляются в душе та к и м же спо собом, ка к и объект ы в н е ш н и х чувств

(sens exterieurs)

и та к же опознаются ею. Но луч ш е всего для Декарта

н а з ы вать и х движе н и я м и (эмоци я м и ) душ и : " Н о еще лучше можно назвать их эмо ция м и ду ш и не только по пр ичине, что это имя можно прип исать (attri bueг) всем изменениям, которые наступают в ней, так ска­ зать, всем различным м ыслям, котор ые на нее находят, но в особенности и з- за того, что и з всех видов мыслей, какие она может иметь, нет других, которые влекут и по­

тря сают так сильно, как это делают страсти" (выделено мной - С.Д. ).25 Де карт н е объясняет пря мо, ка ки е коннота ции о н вклады вает в слово эмоция. Од н а ко он ассо ц и и рует его с разл и ч н ы м и модал ь ностя м и движения - "проходят", "влекут", "по ­ тря сают", "изменен и я ". Кроме того, о н говорит - не "эмо ц и и ", а "э моции душ и ", з нач ит, те р м и н эмоция он м о г бы п р и менить не тол ько к душе. Тогда его более общим значением могл о б ы быть тол ько значение движе н и я . Разумеется, я гово рю се й ча с не о том, что Декарт сказал, а с корее о том, перед чем он оста новил ся, так как с казать этого не и м ел п рава: что душа, или мысль, по крайней

мере, когда страдает, - дв ижется. М ы видели, что душа у Дека рта не движется, по­

этому в страдан и и е й остаются только эмоц и и - потрясения, вол н е н и я, возбужде н и я и т.д., словом, все то, что может обеспечить е й движе н и е без движе н и я .

2 3 "Особенным обр аз ом", по-видимости, о з н а чает, что эт и перцепци и относят к душе п о неи з вестному душе основ а н и ю. 24 Перевод по: Descartes, Les passions de l'ame/ par G. Rodis-Lewis - Paris, 1955 - Р. 86. Ср: (609). 25 Перевод по: Descartes, Les passioпs de l'ame/ par G. Rodis-Lewis - Paris, 1955 Р. 87. Ср: (610) -

67

Л о гос 2 ( 1 9 9 9 ) 1 2

Дека рт н е медлит пр и вести допол н ител ь н ы е пояснения, почему душа н е может дви­ гаться, как тел о: "Но чтоб ы внять всем эти м вещам более совершенно, следует знать, что душа свя­ зана по и стине со всем телом, и что, соб ственно, нельзя сказать, что она - в какой­ либо и з его частей, а не в других, потому что она едина и н и коим образом не дел има [ ... ] . И по причи не, что она по пр ироде своей не имеет ни какого отношения к протя­ жени ю, нет у нее измерен и й или и н ых с вой ств материи, и з кото рой состоит тело, но только ко всей совокупн ости его органов." 2 6 А раз нет оп редел е н ного положе н и я душ и внутри тела, нет и движе н и я, по кра й н е й мере, в н утр и тел а. Это, одна ко, н е з а п рещало бы Декарту сказать, что о н а может дви гать­ ся - если не внутри тела, то вместе с н и м . Декарт не делает этого, он п р и н ц и п и ально и скл ючает движение душ и и поэтому подчер кивает, что душа не и меет отно ш е н и я к протяжен и ю вооб ще, к и з мерениям вообще, не тол ько наш его тела, но и всякого тела вообще. Та к что жел а ю щему говорить о движе н и и души остается только движение без ил и "вне" протя жения. А какое движе н и е вне протяжен и я ! Р азве что "моментал ьное", "логическое" движе н и е м ы сл и ? Итак, Декарт макси мал ьно обезопас ил акти вную м ы сл ь от движе н и я . Движение, е сл и та ковое и существует, относится только к очень узкой области м ы шлен ия, только к п а с­ си в ному м ы шл е н и ю, тол ько к стра стям душ и . Возможность м ы сл ит ь м ы сл ь через движе н и е - и м е н н о то, что пытается отодви нуть Декарт. И здесь он фактически не а н ал и з и рует, а рубит пр облему, К в ы вода м: 1) Декарт стремится м а ксимально сузить п о нятие страстей ду ш и . Для этого о н и с­ пол ьзует ряд нож н и ц: фун кционал ьная при надлежность/ п р и ч и н ное отн о ш е н и е . Дея­ тел ьность души/следы в теле, оста в ш иеся от деятел ьности .

2)

Возможность п р и сутствия в душе страстей основыв ается на о п редел е н и и функ­

цио нал ьной п р и надлежности к душе того или и н ого феномена методом и скл ючения его п р и надлежности только телу.

3) Дека рту п ретит ил и н е и з вестна и нтуи ция движения м ы сл и в пространстве 4) Страсти души, эмоци и - это в нек�тором с м ы сле - движение, но н е в том,

в каком

движе н и е св о й ственно тел а м . В с м ы сл е тел, в протяже н и и душа и м ы сли, по Декарту не дв ижутся и н е движут, но, в п рочем, Декарт вовсе не педал ирует это специфический мо­ ду с движе н и я . В ыходит, что в поп ытках в осс та н овления «додекартова р ито ри ч еского » в з гляда н а м ы сл ь и аффект м ы неиз бежно зави си м от Декарта, по кра й н ей мере, д о тех пор, пока вместе с н и м отказы ваемся от и нтуи ц и и движения м ы сл и, тем более, в негомоге н н о м, в неподатливом простра н стве.

2 6 Перевод по : Descartes, Les passions de l'ame/ ра г G. Rodis-Lewis - Paris, 1955 з•

-

Р. 88-89 . Ср: (610-611)

68 разлучение Декартово страсти и м ы шления оттесня­ ет м ы сл ь от п ространства­ протяжения. М ы сл ь получа­ ет, бла годаря Декарту, небы­ вал ы й, совершенно и скл ючи­ тельный статус: она больше не и меет места. Успех этой сложной операции означает возникновение новой и нтуи­ ции места: декартово прост­ ранство это место, возможное без образа. Гомогенное изо­ морфное безобразное протя­ жение. Дело небы валое в мире, где у всего, включая вся кий образ, есть свое мес­ то и где каждое место уни­ кал ьно маркировано своим, еди нстве нным, только к нему ведущи м образом. Итак, декартово протяже­ ние чисто, монотонно и без­ образ но, образы бродят по нему безродные, неуместные. В таком пространстве каждая фигура есть топологическое равное всякой другой. И нет привилегированных мест. Мы видели, какие усилия предпринял Декарт, чтобы удалось такое, чтобы совер­ шить переход. расчленить об­ раз и место. Результат можно выразить в одном: простран­ ство стало безразличным и податливым мысл и.

Сергей Дол гопольск и й

Забегая вперед. или резюм ируя то, что следовало бы изложить выше (в таких точках никогда нельзя выдержать последовател ьный порядок изложения, как нет в н их и н икакой последовател ьности в событиях) нужно сказать об и ной интуиции, и ном чувстве места, которое мы за­ стаем, - если, конечно, о нем спраши ваем, - в другом мире, современном Боэцию (об этом мыслителе ниже), в мире, дошедшем до нас благодаря тем же силам, что до­ несли до нас Боэция, силам - в одном случае схол а• стического, в другом талмудического - образования. Речь идет об особом чувстве, и нтуи ции места, кото­ рое мы застаем в Талмуде, если, конечно, обращаемся к его чтению/изучению с такого рода вопросом. Оно не вписы вается впол не ни в декартову и нтуи цию ч и стой или безобразной протяженности, ни в "п ред-де­ картову" и нтуи цию общего иерархического порядка мест и образов, по которой у каждого из образов есть свое (и только ему принадлежащее) естественное место, а у каждого места есть свой, лишь временно заблудив­ ш и йся образ. Я говорю о чувстве места, согласно которому ты, ко­ гда стоишь, не можешь з нать, где ты стоишь. Не можешь даже знать, что ты этого не знаешь. Место, где ты, откры­ вается образом только тогда, когда ты его покидаешь. Поэтому ты всегда не там, всегда в смещении. Это острое, обострен ное чувство места, чувство неподатли­ вости места или простра нства, - чувство ил и знание того, что напрочь л ишено "своего" образа. То, что связано с конституцией этого неподатл и вого места - не образы, а устные, одна ко, точно повторяе­ мые слова, вернее, их плотность, равность их себе до смысла, до образа. Эти "плотные слова" значат не толь­ ко и не стол ько тем значением, которое они переда ют, или которое в них опознают, а значением, вытекающим из самого факта их сказан ности. Значение контролиру­ ется прежде всего не тем, что сказано, а тем, что сказа­ но, - вплоть до того, что и ногда, даже несмотря на то, что то, что сказано - очев идно и поэтому излишне (или же явно ошибочно и потому стран но), факт сказан­ ности остается основным нос ителем мысл и . 27

27 Эта интуиция, это чувство места, дает нам возможность относиться к «Риторике» Аристотеля иначе, чем традиция после Боэция. Иными словами не ставить ее в положение области знания вторичной, по отношению к «Топикам».

Л огос 2 ( 1 9 9 9 ) 1 2

69

М ы подошли к точке воз врата, к точке схожден ия топологи й податл и вого и н е по-дат­ л и вых п ространств. В этой невозможной точке можно встретить п а ру, получ а ю щуюся ме­ тодом дифферен циации «Фрейда» от Фрейда Л а кана. Фрейд и Фрейд Лака на

Л а ка н проч итал Фрейда, "артикул и ровал" то, в з н а н и и ч е го Фрейд ори е нтиро вался без всяко й арти кул я ц и и, н о чего не з на л и его бл ижа й ш ие уче н и ки (Значение Фаллоса). "Артикул и ровал" в соссюровских тер м и нах озна ч а ю щего и означаемого (кои, благодаря включен и ю в эту задачу, сами н е остал ись неизмен н ы м и : озн ача ю щее стало "нестабиль­ н ы м ", его д и н а м и ка - обернулась то пологией слова или речи от Друго го, ф и кс и рован­ ной в координатах метафоры и мето н и м и и ( п е реноса или подста новки о з н а ч а ю щего из другой сце н ы ) . Я вл я ется л и сей а кт артикул я ц и и нейтрал ь н ы м по отн о ш е н и ю к его а рти кул и рован­ ному? В этой связи нужно заметить, во-перв ых, что такой прием а ртикул я ц и и неартикул и ро­ ван н о го - с последующим переч иты ванием и сточ н и ка на этой ос нове или с этой о п орой - Л а ка н в Значении фаллоса обоз н а ч ил как свой п р и е м чте н и я Фрейда, а в семи н а ре о Мои сее, через м н ого лет он обоз начил его как фрейдовский п ри е м чте н и я книги Зелл и на, а ш и ре, как фрейдовс кий прием мидраша, фрейдовский п р и ем трактовки письменного текста с опорой на устное, неартикулированное вмешательство. Такой прием а рт и кул я ц и и неартикул и рован ного и звестен нам, н а п р и м ер, по тому, как Боэций вслед за Порфирием артикул ировал понятия рода и вида, котор ы е нашел у Ари­ стотеля неарти кул и ро в а н н ы м и в силу их само-собой-ясности. Он и з вестен нам также из того, как Александр Афродисийский арти кул и ровал понятие топоса, не артикулиро­ ванн ое у Ари стотеля, - вновь в силу его само-собой-ясности. На первый взгляд н е в и н ная, артикул яция неартикул и рованного покры вает собою бо­ лее ответстве н н ы й шаг: нахожден и е неартикул и рованного. П режде чем арти кул и ровать неартикул и ро ва н ное, нужно его найти, замети т ь: "увидеть" ил и "усл ы шать". И только затем можно пере вести в план артикул я ци и . И вовсе не очев идно, что такой переход н и ка к не сказы вается на найденном. Вовсе не очев идно, что переход из неарти кул и ро­ ван ного в артикул и рован ное - совершенно не кон ститутивен. Сам м отив а ртикул я ц и и : было само собой яс но, а теперь, н а м, поздней ш и м адептам надлежит а ртикул и ровать - п ре,1\Полагает по меньшей мере, что, во-пер вых, адепту ста­ нов ится само собой ясно то же сам ое, что было ясно первоуч ителю, и что, во-вторых, пе­ реход из неарти кул и рован ного в артикул и рованное н е и м еет самостоятел ьного з н аче­ н и я, н е сказы вается н а сути дела. Эти две предпосылки имеют силу также и у Боэция, котор ы й н е тол ько арти кул и ровал не а ртикул и ро в а н н ы е у Аристотеля понятия рода, ви да, отл и ч ител ь н о го п р и з н а ка, п р и ­ з на ка собстве н н ого и п р и входящего, н о и оставил место объя с нен и ю , почему Стаг и р и т оставил их в те н и мол ч а н и я . П р и сем Боэций оста вил ука з а н и я на п р и ч и н ы совсем не в н е ш н ие, н е случ а й н ы е, и н е безоби дные. Тем более назв а н н ы е предпосылки и м е ют силу у Л а ка на, кото р ы й - в н е ш н е - все объясняет совершенно безобидно, ка к будто не отсылаясь к п роблеме п р и ч и н неартикул я ц и и .

70

Сергей Дол г о п о л ь с к и й

В Значении фаллоса Л а ка н

говор ит :

"Мы не сли шком ошибем ся, если заново откроем воп рос о том, чт о повлияло на очевидную па радоксальность позиции Ф рейда [в воп росе о иррелевантности фаллоса полу

- С.Д. ]

Поскольку должно допустить, что Фрейд лучше кого бы то ни было ори­

ентировался в своем познании порядка феноменов бессознательного, который он открыл, и что именно из-за стремления к адекватной артикуляции природы этих феноменов его последователи оказались более или менее сбиты с пути" ( курс и в мой.

- С.Д . ) .28

•

Бозци и же, говоря о "Категориях ", рез ю м и рует: "Итак, Ари стотель собрал десять родо в вещей, которые разделяли с ь на из вестное ч и сло отличны х друг от друга видов; но эти виды н и ко гда не отл ичали сь бы друг от друга, если бы и х не разделяли отлич ительны е признаки. Далее он раздел ил все роды на суб ста нцию и а кциденцию, а эту п оследнюю - на другие [девять] категорий; о н и сследовал собственные п ризнаки отдел ь н ых категорий - обо всем этом на п и сано в его "Категор и ях". Но что такое род и вид, что такое отл ичительный п р изнак и та са­ мая акциденция, о которой он говор ит, или собствен н ы й признак, - все это о н опус­ тил, как заранее известное. И вот для того, чтобы ч итатель, пр иступающий к "Категориям" Ари стотеля не ос­ тавался в неведении отн ос ител ьно того, что обозначает каждое из пяти выше­ перечисленных слов, Порфирий напи сал о н и х книгу; есл и прочесть эту книгу и вни ма­

тел ьно рассмотреть, что озн ачает каждое из пяти [поняти й], которые в ней объясня­ ются, легче будет изучить и осмыслить то, что преподносит Аристотель (ку рси в

везде мой.

- С.Д. )". 2 9

А р и стотель, по поя с н е н и ю Бозция, - не го вор ит о роде и в и де, поскол ь ку о н и - "за­ ранее и з вест н ы е вещи". Но сверх того, еще и потому, что они не в числе категори й . Ка ­ тегории Боз ц и й в след за Порфи ри е м н а з ы вает "рода м и веще й " (разделяя их н а субста н­ ц и ю и акц иден ц и и ), н о са м и м родам и в и дам у н их с Порф и р и е м нет п рямого н а з в а н ия, а ест ь тол ько кос вен ное. Тем сам ы м, зто дает на м по н ят ь, п очему с его, Бозция (и П орфи­ р и я), то ч ки з р е н и я Ар и стотел ь не говор ит о н и х с пец и ально и п р ямо: потому же, почему Порфи р и й н е н а з ы вает их о п редел е н н о . Боз ци и н и где не отступает от этого п ра вила, говоря тол ько - "э т и ", "эти, о кото рых речь" и т. п .30 : потому что о н и не категории, а з н а ч ит, о н и

-

не предмет Ар и стотел я .

28 Jaques Lacan. Ecrits 2. 2 9 Бозций, С. Комментарий

Р.: Editioпs du SeuiL 1971. р.106. к Порфирию /Перевод Т. Ю. Бородай // Боэций . "Утешение философией" и другие трактаты. - Наука, 1990. - С. 14. 30 Т. Ю. Бородай замечает: « Ясно, что Порфирий намеренно не дает и м общего имени, а если дает, то только самое общее, ни к чему не обязывающее