Цивилизационные парадигмы XXI столетия: культурно-ценностные ориентиры: материалы Международной научной конференции, 25 февраля 2015 года 9785917760865

Citation preview

МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ БЕЛГОРОДСКИЙ ЮРИДИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ

ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЕ ПАРАДИГМЫ XXI СТОЛЕТИЯ: КУЛЬТУРНО-ЦЕННОСТНЫЕ ОРИЕНТИРЫ Материалы международной научной конференции 25 февраля 2015 года

Белгород Белгородский юридический институт МВД России 2015

УДК 008 ББК 60 Ц 57 Ц 57

Печатается по решению редакционно-издательского совета БелЮИ МВД России

Цивилизационные парадигмы ХХI столетия: культурно-ценностные ориентиры: материалы международной научной конференции 25 февраля 2015 г. - Белгород: Бел ЮИ МВД России, 2015. - 205 с. ISBN978-5-91776-086-5 Редакционная коллегия: Амельчаков И.Ф. – начальник Белгородского юридического института МВД России, кандидат юридических наук, доцент (председатель); Озеров И.Н. – заместитель начальника института по научной работе, кандидат юридических наук, доцент (зам. председателя); Чесовская М.Г. – начальник кафедры гуманитарных и социальноэкономических дисциплин, кандидат исторических наук, доцент (отв. секретарь); Каверина Л.В. – начальник редакционно-издательского отдела, кандидат филологических наук; Таранова А.Е. – старший преподаватель кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин, кандидат социологических наук, доцент; Зайцева И.В. – старший преподаватель кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин, кандидат исторических наук. В сборнике отражены проблемы цивилизации как предмета междисциплинарных социогуманитарных исследований, актуальные вопросы политико-правового развития России и Евразийского пространства, а также национальной и информационной безопасности, экологического и демографического благополучия страны. Для преподавателей вузов, адъюнктов, аспирантов, курсантов, слушателей, студентов. УДК 008 ББК 60 © РИО Белгородского юридического института МВД России, 2015

ISBN 978-5-91776-086-5 2

СТРУКТУРА КАДРОВОГО ПОТЕНЦИАЛА ОРГАНОВ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ: ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ STRUCTURE ON PERSONNEL POTENTIAL OF INTERNAL AFFAIRS BODIES: SOME INTRODUCTORY FACTS ON THE PROBLEM УДК 330.1:316.37 Чесовская М.Г., кандидат исторических наук, доцент (Белгородский юридический институт МВД России) Долин В.А., кандидат философских наук (Белгородский юридический институт МВД России) Chesovskaya M.G., the candidate of historical sciences, the associate рrofessor (Belgorod law institute of the Ministry of Internal Affairs in Russia) Dolin V.A., the candidate of philosphy sciences (Belgorod law institute of the Ministry of Internal Affairs in Russia) Аннотация: на основе сопоставления сферного подхода к обществу и биосоциокультурного подхода к человеку выделено пять компонентов структуры кадрового потенциала органов внутренних дел: витальный, экономический, социальный, экзистенциально-психологический и духовно-культурный. Для каждого компонента выделена главная характеристика. Кадровый потенциал рассматривается как частное проявление человеческого потенциала. Ключевые слова: кадровый потенциал, органы внутренних дел, человеческий потенциал, витальный компонент, экономический компонент, социальный компонент, экзистенциально-психологический компонент, духовно-культурный компонент. Abstract: authors based on comparison of sphere approach to society and biosocial-cultural approach to human being selected five components of structure personnel potential of internal Affairs bodies: vital, economic, social, existential and psychological, spiritual and cultural. For each component highlighted main characteristic. Personnel potential is considered as particular manifestation of human potential. Keywords: personnel potential, internal Affairs bodies, human potential, vital component, economic component, social component, existential and psychological component, spiritual and cultural component. Проблема реформирования органов внутренних дел сохраняет свою актуальность, ведь «кадры решают все» [см., напр. 1]. В целях совершенствования деятельности органов внутренних дел разработана «Дорожная карта» дальней3

шего реформирования органов внутренних дел Российской Федерации [2]. Документ подготовлен расширенной группой экспертов во главе с Министром внутренних дел В.А. Колокольцевым и вынесен на суд общественности 11 октября 2012 года. Среди причин продолжения реформирования в документе названы: «участившиеся факты нарушений сотрудниками органов внутренних дел законности и служебной дисциплины, коррумпированность определенной части личного состава…» и «падение профессионализма в среде сотрудников органов внутренних дел…» [2, с. 4]. В «Дорожной карте» как одно из приоритетных направлений дальнейшего реформирования ОВД выделено повышение кадрового профессионализма. Для практического решения этой задачи необходимо опираться на концептуальные представления о структуре кадрового потенциала, а также знать центральный (системообразующий) элемент каждого компонента кадрового потенциала. Уточним концептуально-методологические основания статьи. Поскольку проблема кадрового потенциала имеет и индивидуальные, и коллективногрупповые аспекты, то ее решение с необходимостью объединяет два подхода: человекоцентристский (от потребностей человека) и социоцентристский (от общественных подсистем и институтов). Кроме того, кадровый потенциал закономерно рассматривается как вариант проявления человеческого потенциала, который, в свою очередь, опирается на представления о природе и сущности человека. С формально-логической точки зрения выделенную взаимосвязь можно представить как цепочку обобщения понятий: кадровый потенциал – человеческий потенциал – сущность и природа человека. Соответственно, концепция человеческого потенциала как более содержательная может выполнять методологические функции по отношению к концепции кадрового потенциала. Представления о компонентах кадрового потенциала разрабатываются в разных отраслях научного знания. Например, Г.Н. Сериков с позиций педагогики размышляет о структуре личного ресурса человека как основе человеческого ресурса группы и выделяет следующие его измерения, подчиненные системносинергетическим закономерностям [3, с. 10-11]: телесный ресурс – определяет жизнедеятельность человека как биосоциального феномена; душевный ресурс – с его помощью человек выражает отношение к себе и к окружению; он определяет психическое состояние человека; интеллектуальный ресурс – инструмент познания самого себя и окружения; влияет на проявления способностей в различных сферах; духовный ресурс – результат освоения общечеловеческих ценностей; синтез душевного и интеллектуального ресурсов. Таким образом, Г.Н. Сериков опирается на представления о триединстве тела, души и духа, выделяя из духовной сферы интеллектуальный ресурс как самостоятельный компонент. Проблема кадрового потенциала наиболее разработана в рамках экономической теории. По Е.Н. Ермоченко, кадровый потенциал аграрной сферы экономики объединяет в себе количественную (ресурсно-демографическую, включающую все население) и качественную (психофизиологическую, квали4

фикационную, социальную) характеристики. К качественным структурным элементам кадрового потенциала автор относит: здоровье, интеллектуальный капитал, образование, мотивацию к работе и обучению, мобильность, профессиональные навыки, природные способности и общую культуру [4, с. 69]. Говоря о количественной характеристике кадрового потенциала аграрной сферы, автор сближает ее с понятиями «человеческие ресурсы» (в макроэкономическом аспекте) и «трудовой потенциал». Перечень качественных характеристик автора вполне удовлетворителен, но в задачи автора не входила рефлексия по поводу его полноты и системности. По этой причине в нем рассматриваются как рядоположенные понятия «интеллектуальный капитал» и «образование». Экономист Т.В. Иванова выделяет три подсистемы кадрового потенциала сельскохозяйственных предприятий, структурированные на блоки: 1) социально-демографическая подсистема (блоки: воспроизводство, жизненный потенциал людей, продолжительность жизни, миграция и др.); 2) производственная подсистема (блоки определяются трудовыми возможностями работников); 3) психологическая подсистема (блоки: культурные интересы, тип личности, уровень социальной зрелости, заинтересованность и мотивация к труду, творческий и коммуникативный потенциал) [5, с. 362-363]. Данный перечень можно рассматривать как классический для экономикоресурсного понимания кадрового потенциала, опирающегося на одномерноинструментальное понимание человека. Таким образом, можно констатировать, что структура кадрового потенциала наиболее основательно изучена в экономической теории. Хотя близкие варианты решения проблемы можно найти и в других отраслях знания. Но, несмотря на разнообразие решений вопроса о структуре кадрового потенциала, последняя понимается системным образом, т.е. как организованная совокупность компонентов, наделенных определенными характеристиками. Перейдем к выделению наиболее важной характеристики каждого компонента. Логично предположить, что для выделения компонентов человеческого потенциала достаточно социоцентристского подхода, ведь четыре сферы общественной жизни (экономическая, социальная, политическая и духовная) есть материализованные в разнообразные практики и общественные институты запросы человека. Неслучайно в философии и в общественных науках каждой сфере соответствует свой тип человека. Поскольку сферы общественной жизни неотделимы от деятельности человека по удовлетворению собственных потребностей, то человекоцентристский подход оказывается избыточным. Однако с позиций социоцентристского подхода трудно объяснить появление и развитие отчуждения, когда созданные человеком практики и социальные институты начинают функционировать против своего создателя. По-настоящему понять природу отчуждения возможно лишь в случае признания методологического значения человекоцентристского подхода. Это означает, что компоненты человеческого потенциала, выделенные в рамках социоцентристского подхода, нуждаются в соотнесении с компонентами, найденными в рамках человекоцентристского подхода. 5

Возьмем за основу распространенную концепцию человека как биосоциокультурного существа. На ее основе можно выделять три компонента человеческого потенциала: биологический, социальный и культурный. В данном случае параллели со сферным подходом к обществу очевидны: социальному измерению человека соответствуют социальная и политическая сферы общества, а культурному измерению – духовная. Относительно соотношения биологического измерения человека и экономической сферы общества ситуация иная. Хотя связь между ними очевидна (экономическая сфера обеспечивает и биологические потребности), но их сложно отождествлять. Вместе с тем, непродуктивно игнорировать значение биологического измерения человека, поскольку здоровье как преимущественно биологическая характеристика имеет особое значение для кадрового потенциала ОВД. Во-первых, уровень здоровья сотрудника органов внутренних дел (группа профессиональной пригодности) определяет его профессиональные возможности и, во-вторых, общеизвестна связь здоровья и работоспособности. Вместе с тем, очевидно, что здоровье также обусловлено и социальными, и духовными факторами (для отдельного человека, групп и общества в целом). С учетом приведенных выше соображений целесообразно выделить еще два измерения человеческого потенциала: экономический и витальный (лат. vita – жизнь). Всего их будет четыре: экономический, витальный, социальный и духовный (или духовно-культурный). Но простое соотнесение измерений человека и общества не дает полной картины компонентов человеческого потенциала. Человек включается и участвует в общественной жизни благодаря деятельности индивидуального сознания, которое обеспечивает неповторимое бытие человека не только как родового существа, но и как отдельной личности (экзистенция и связанные с нею феномены). В этой связи будет обоснованным выделение психологического (психолого-экзистенциального) компонента человеческого потенциала. Итак, на основе сопоставления структуры общества и человека (в рамках сферного и биосоциокультурного подходов, соответственно) можно выделить пять компонентов человеческого потенциала: витальный; экономический; социальный; экзистенциально-психологический; духовно-культурный. Перейдем к выделению их центральных характеристик. Для витального компонента – это жизнеспособность как возможность поддерживать параметры организма в рамках эволюционно сложившейся биологической нормы. Понятие «жизнеспособность» близко к понятию «здоровье», но только если понимать последнее в биологическом аспекте. Если исходить из широкого понимания здоровья в формулировке Всемирной организации здравоохранения ООН как состояния полного физического, социального и духовного благополучия, то жизнеспособность – лишь его физический аспект. Ведущей характеристикой экономического компонента человеческого потенциала выступает эффективность, которая может быть внешней (результативность) и внутренней (экономичность). Эта характеристика была и остается ведущей в теоретических представлениях о работнике (работниках). Разница в том, что концепции человеческих ресурсов и человеческого капитала характе6

ризуются более широкой моделью человека, включающей в себя социальные и культурные измерения наряду с экономическими. Главный элемент социального компонента кадрового потенциала – коммуникабельность в широком смысле, которая предполагает способность к взаимодействию с людьми в различных ситуациях, круг которых определяется условиями жизни и быта отдельного человека и групп людей. В экзистенциально-психологическом компоненте человеческого потенциала наиболее важна направленность личности, формирующая его мотивационно-смысловой стержень. Направленность оказывает заметное влияние на внутреннюю устойчивость человека и в значительной мере определяет многие особенности и парадоксы индивидуальных биографий. Наконец, центральное образование в рамках духовно-культурного компонента человеческого потенциала – духовность как мера приобщения человека к достижениям духовной культуры (т.е. знаний, умений и навыков в этой сфере и степени интериоризации ее ценностно-смысловых измерений). Итак, на основе сопоставления сферного подхода к обществу и биосоциокультурного подхода к человеку предложена пятикомпонентная структура человеческого потенциала с выделением главной характеристики в каждом из них: витальный (главная характеристика – жизнеспособность); экономический (главная характеристика – эффективность); социальный (главная характеристика – коммуникабельность в связи с условиями жизни и быта людей); экзистенциально-психологический (главная характеристика – направленность личности); духовно-культурный (главная характеристика – духовность). С учетом методологического значения концепции человеческого потенциала для представлений о кадровом потенциале названные компоненты закономерно рассматривать и как слагаемые кадрового потенциала. В заключение статьи следует сказать о перспективах проведенного исследования. Поскольку – ввиду постановочного характера статьи – данный перечень характеристик человеческого (и кадрового) потенциала составлен на основе сопоставления только двух подходов (сферного к структуре общества и биосоциокультурного к структуре человека), он по определению не претендует на универсальность. В дальнейшем изучении проблемы для обеспечения полной уверенности в полноте полученного списка необходимо: 1) соотнести его с основными философскими концепциями общества и человека; 2) выбрать (или обосновать) модель взаимодействия человека и общества, учитывающую самостоятельную ценность человека. Литература: 1. Амельчаков И.Ф., Надежин Н.Н., Чесовская М.Г. Реформа полиции на современном этапе: «кадры решают все!» // Вестник Белгородского юридического института МВД России. 2012. № 2. С. 2-4. 7

2. «Дорожная карта» дальнейшего реформирования органов внутренних дел Российской Федерации // Профессионал. 2013. № 1. С. 4-17. 3. Сериков Г.Н. Гуманно ориентированная системно-синергетическая интерпретация человеческого ресурса // Вестник Южно-Уральского государственного университета. 2010. № 36. С. 9-16. 4. Ермоченко О.Н. Теории воспроизводства человеческого капитала и определение структуры кадрового потенциала // Транспортное дело России. 2009. № 12. С. 67-69. 5. Иванова Т. В. Методологические основы исследования кадрового потенциала сельскохозяйственных предприятий // Вестник Чувашского университета. 2010. № 4. С. 360-365. References: 1. Amelchakov I.Ph., Nadezhin N.N., Chesovskaya M.G. Police reform at this stage: «Personnel decide everything!» // Bulletin of the Belgorod Law Institute of the Ministry of the Internal Affairs of the Russian Federation. 2012. № 2. P. 2-4. 2. «Road map» of further reforming of internal Affairs bodies of the Russian Federation // Professional. 2013. № 1. P. 4-17. 3. Serikov G.N. Humanely oriented system-synergetic interpreting human resource // Bulletin of the South Ural State University. 2010. № 36. P. 9-16. 4. Ermochenko O.N. Theories of reproduction of human capital and definition of structure of personnel potential // Transport business of Russia. 2009. № 12. P. 67-69. 5. Ivanova T.V. Methodological bases of research of personnel capacity of agricultural enterprises // Bulletin of the Chuvash university. 2010. № 4. P. 360-365. ВЕРБАЛЬНО-ХУДОЖЕСТВЕННАЯ КУЛЬТУРА СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА: КОДЫ ДЕСТРУКТИВНОСТИ VERBAL AND ARTISTIC CULTURE OF THE SILVER AGE: CODES DESTRUCTIVENESS УДК 81.44 Колесников С.А., доктор филологических наук, доцент (Белгородский юридический институт МВД России) Kolesnikov S.А., the doctor of philological sciences, the associate professor (Belgorod law institute of the Ministry of Internal Affairs in Russia) Аннотация: в статье рассматривается проблема деструктивного влияния художественной литературы Серебряного века на различные уровни социальной структуры Российской Империи рубежа XIX-XX веков. Одной из наиболее разрушительных стратегий русской литературы этого периода стало негативное 8

воздействие на формирование идеи государственного служения. В статье анализируется опасность антигосударственного воздействия художественной литературы на правосознание и социальную стабильность. Annotation: the article considers the problem of destructive influence of the literature of the Silver age at different levels of the social structure of the Russian Empire in the XIX-XX centuries. One of the most destructive strategies of Russian literature of this period was a negative impact on the formation of the concept of public service. The article analyzes the danger of subversive impact of fiction on the sense of justice and social stability. Рубеж XIX-XX веков в русской культуре являл собой сложнейшее кризисное образование, приведшее к радикальным историческим катаклизмам. Значительную роль в эскалации деструктивных тенденций, приведших к слому существовавшего государственного строя, сыграла вербально-художественная культура этого периода. Творения выдающихся русских писателей Серебряного века в определенной степени выступили носителями разрушительного начала, что, несомненно, требует внимательного анализа для того, чтобы подобные разрушительные тенденции не смогли активироваться в современном обществе. Разрушительность русской литературы Серебряного века проявлялась в нескольких направлениях. И одним из таких направлений стала целенаправленная стратегия вербально-художественной культуры на разрушение традиционных представлений о государственно-чиновничьем служении. Традиционно непростое отношение российского общества к чиновничеству (от трагедии «маленького человека» Н. Гоголя до беспощадной сатиры М. Салтыкова-Щедрина) в Серебряном веке усугубляется деструктивным воздействием вербально-художественной культуры. Ее влияние находит свое отражение в крайне негативных образах российских чиновников разных уровней, которые предстают в произведениях А. Белого («Петербург»), Ф. Сологуба («Мелкий бес»), Л. Андреева («Губернатор», «Нет прощения» и др.), А. Чехова, А. Толстого, Л. Толстого и мн. др., как едва ли не основное зло российского общества. Причем в ситуации с чиновничеством литература Серебряного века при всей своей анти-традиционности парадоксально поддерживает достаточно мощную традицию обличения чиновнического служения, однако есть характерная черта, присущая деструктивным тенденциям этого периода: чиновничество не просто обличается, оно приравнивается к пустоте. Привитие читательскому сознанию восприятия чиновничества как пустоты, усвоение «промежуточного» положения чиновничества становится центральным в вербально-художественной культуре. Тип «гражданского чиновника, признающего верховенство закона» [1, с. 301], в литературе представлен как дискредитирующий сам закон и подчеркивающий пустоту государственности. Деструктивности нужна была не улучшенная государственно-бюрократическая машина, ей необходима была пустота, куда должна была провалиться империя. «Крапивное семя» (А.С. Хомяков) в Серебряном веке уже не стремились «селекционировать», его надо было уничтожить. Практически прямым ответом на 9

вышеуказанную позицию министра является мнение А. Блока, высказанное в письме В. Розанову от 20 февраля 1909 г.: «Современная русская государственная машина есть, конечно, гнусная, слюнявая, вонючая старость» [2, с. 309], логическим следствием которой неминуемо должна была стать смерть, т.е. все та же пустота, и это мнение, очевидно, отражало точку зрения большинства пишущего сообщества. Кстати, именно в области печатного слова наглядно проявилась слабость государственной машины Российской империи: на новую правительственную газету «Русское государство» в 1906 г. подписалось всего 1259 чел. на мизерную сумму в 2722 руб., вместо планируемых 40 тыс. руб. Пустотность государственного служения вербально-художественная культура предлагала заменить экстравагантным эквивалентом: служением литературным (можно предположить, что и чтение, читательское служение могло восприниматься как альтернатива государственному). В этот период возникает огромное количество литературных обществ, в частности, типичным являлось общество «Арго», к которому в начале 1900-х принадлежал А. Белый, герметичное образование, демонстративно дистанцирующееся от государственной сферы; сюда же можно отнести «утопию поэтического братства» [3, с. 49] М. Цветаевой, цеха футуристической поэзии и пр. При этом в культуре Серебряного века наблюдалась четкая тенденция недоброжелательного отношения к контактам поэтической сферы и имперско-государственной: показательно, что когда С. Есенин позволил себе прочитать стихи членам императорской семьи, это «вызвало высочайшую степень негодования «передовой общественности» [4, с. 92]. Таким образом, стратегия оскудения содержания государственного служения и дискредитация его в глазах общества неминуемо вело к ситуации разрыва между государственной и вербально-художественной культурами. Расхождение траекторий локальных миров литературы и государства, проявляющееся в феномене анти-служения, доминирующего в самосознании Серебряного века, еще более способствовало социальному расколу. Принципиальный отказ от государственного служения как культурной доминанты, как базиса для сохранения традиционных устоев общества закономерно вел к отрицанию традиционного законодательства, что проявилось в усилении криминализации российского общества на рубеже веков. И в эту деструктивную тенденцию вербально-художественная культура внесла свой немалый вклад, оправдывая и формируя криминальное отношение общества к закону. «Количество» криминала в произведениях Серебряного века возрастает в разы: достаточно сопоставить тематику прозы первой половины XIX в., где тема преступления появляется лишь эпизодически (Пушкин, Лермонтов), практически только с Гоголем в русскую литературу входит преступление как объект пристального внимания, но и у него преступление Хлестакова или Чичикова интересно не само по себе, а как повод для преодоления криминальной, антизаконной ситуации. У Ф. Достоевского преступление уже предмет пристального анализа, но и здесь неслучайным является параллельность тем «преступления» и «наказания» как доминирование законности и государственности. «На рубеже веков» жизнь не по закону преподносится вербально-художественной культурой как норма и даже как неотъемлемое право человека (М. Арцыбашев 10

«Санин»). Идеи М. Штирнера о «великом, прекрасном преступлении» [5, с. 13], западного футуризма и пр. органично впитывались отечественной культурой и находили свое отражение в литературных произведениях. Преступление становится центральной пружиной у практически всех высокоталантливых писателей Серебряного века – М. Горький (целый ряд рассказов и повестей), Ф. Сологуб («Мелкий бес» и др.), Л. Андреев («В тумане» и др.), Л. Толстой («Воскресение), А. Белый («Серебряный голубь», «Петербург»), А. Толстой («Месть» и др.), Б. Савинков («Конь бледный»), А. Грин (ряд рассказов), даже А. Чехов («Убийство»)… В произведениях Серебряного века можно найти литературные «иллюстрации» практически ко всем статьям уголовного законодательства, но это и подразумевает создание «параллельного» закона, закона, действующего в литературном пространстве, закона, генерируемого не государством, а вербально-художественной культурой. Общая «увлеченность» общественности начала ХХ в. преступной темой ясно проявляется во вне-литературной области в работе «Социальные факторы преступности» приват-доцента М.Н. Гернета, вышедшая в 1905 г., где детальнейшим образом рассматривается преступление и его ассимилированность в социальную среду. Погружая общество в мир криминала, вербально-художественная культура осуществляла следующие разнонаправленные стратегии: с одной стороны, общество получало высокоталантливую, художественно яркую аргументацию, позволяющую выходить за рамки закона, установленного государством, с другой – ощущение своего постоянного нахождения в криминальном поле прививало общественному сознанию чувство тотальной подозрительности и тревожности. Уничтожение закона как системы, имеющее в российском обществе и сакральные аллюзии (например, еще противопоставление Закона и Благодати у митрополита Иллариона), становилось одной из деструктивных стратегий, мощно и действенно заявивших о себе в обществе. Криминальность проявлялась у литераторов не только в художественном «формате»: Нарбут в 1911 г. бьет полицейского; популярность С. Есенина в воровских кругах и до и после революции «была высока» [6, с. 60]; Б. Савенков являлся организатором террористических боевых групп, а в целом весь революционно-демократический писательский лагерь сознательно соотносил и действовал в рамках противогосударственной и антизаконной позиции. Кроме того, принятие аксиологической парадигмы преступления в качестве доминантной имело и культурологический аспект: ощущение себя противостоящим имперской культуре, призыв к «маргинальному варварству», имело явно литературно-романтические истоки, но если романтики «золотого века» русской литературы ограничивались декларацией неприятия действительности, то век серебряный претендовал на тотальное разрушение традиционно сложившейся реальности, в том числе и имперского государства. Ярко данный аспект проявляется, например, в создании литературного образа тюрьмы в произведениях Серебряного века. По сути, в этой ситуации обнаруживается еще один психологический прайминг сознания, предлагающий некий идеализированный образ, далекий от реальности, образ, формируемый произведениями Л. Андреева («О семи повешенных»), Л. Толстого («Воскресенье»), А. Грина (ряд расска11

зов), М. Горького («Мать» и др.) и мн. др. Представление об империи как мощной, глобальной социальной тюрьме и одновременно тюрьме, сравнительно легко разрушаемой, провоцировало общественное сознание на принятие деструктивных парадигм мировосприятия. Легитимность права на преступление, манифестированное вербальнохудожественной культурой Серебряного века, породило еще один культурносоциальный парадокс: диффузию государственного и криминального, причем проникшее даже на самый высший уровень государственной власти. Так, депутаты 1-й Государственной думы воспринимались современниками, в частности, В.Б. Фредериксом, как потенциальные нарушители закона: «Депутаты скорее похожи на стаю преступников, ожидающих сигнала, чтобы зарезать всех, сидящих на правительственной скамье» [7, с. 182]. Российское государство, терявшее в том числе под воздействием художественной культуры четкие правовые ориентиры, само провоцировало отношение к себе как непоследовательному в правовом аспекте, причем эта дезориентации еще и усиливалась литературой. Там, где власть была алогична, даже в отношении своих профессиональных служителей, там вербально-художественная культура усиливала ощущение неправомерности и анти-законности власти. Примеров достаточно: В. Вересаев в очерках «На японской войне» обвиняет власть в раздаче наград за отнюдь не героические поступки, Л. Толстой в «Воскресенье» обличает всю судебную систему как анти-законную, Л. Андреев в «Христианах» лишает традиционную правовую систему возможности оставаться в рамках закона… Наиболее ярко ситуация смешения государственного и преступного проявилась в террористической тематике Серебряного века. Драматическая ситуация Азефа, полицейского агента и террориста, ставшего прототипом образа провокатора-революционера Липпанченко из «Петербурга» А. Белого, показательна для характеристики локусов государственного и преступного в общественном сознании. Удвоение пустоты, проявляющее себя в терроризме, – наиболее востребованная деструктивная стратегия в литературе Серебряного века. А. Грин пишет целый цикл рассказов о романтических бомбистах, Л. Андреев создает идеалистический образ террориста в «рассказе о семи повешенных», А. Белый в «Петербурге» придает образу террориста Дудкина метафизические параметры, и, конечно, шоковая кульминация «ли-Терро-туры» – романы Б. Савенкова «Конь бледный» и «То чего не было» (уже само название имеет знаковое «пустотное» значение). Терроризм и террорист предстает в этих произведениях как соблазн, как некая эйфория, как своеобразная анти-фобийная методика (у героя романа «Конь бледный» нет страха, ему «все равно»). При этом литературное моделирование мышления террориста предполагает в него включенность читательского сознания, предлагает научиться мыслить с позиции террора, ощутить себя террористом. Презентация терроризма как исконно стихийного явления, придание террору метафизических параметров – тоже форма соблазна, зовущего разрываемое урбанизацией общественное сознание Серебряного века к новому «естественному человеку» (Ж. Руссо), однако держащего не пасторальную дудочку, а бомбу. Действенность подобной стратегии очевидна, ведь даже 12

А. Блок при всем своем миролюбии писал В. Розанову: «Я не осужу террора сейчас» [8, с. 622] – и такая «толерантная» позиция по отношению к терроризму четко прослеживается в вербально-художественной культуре Серебряного века в целом. Таким образом, можно констатировать наличие существенной деструктивной опасности, исходящей от вербально-художественной культуры Серебряного века в отношении государства. Четкая маркировка литературы как деструктивно-революционного феномена показательна: противостояние между литературой и имперской государственностью могло закончиться только чьейнибудь гибелью. Революционность как «стремление сопровождать на пути к гибели и не пренебрегать ничем, чтобы эта гибель была полезной» (П. Навиль) в полной мере проявила себя в рамках вербально-художественной культуры. Вирус деструктивной революционности, «разносчиком» которого стала литература Серебряного века, культивирование танатофилии революции стали одними из главных направлений деструктивных стратегий в Серебряном веке. Литература: 1. Тарановский Т. Судебная реформа и развитие политической культуры царской России // Великие реформы в России 1855-1878. – М., 1992. 2. Демин В. Андрей Белый. – М., 2007. 3. Кондаков И. Адова пасть // Вопросы литературы. 2002. № 1. С. 49. 4. Куняев С. Сергей Есенин. – М., 2007. 5. Курчинский М.А. Апостол эгоизма: Макс Штирнер и его философия анархии. Критический очерк. – М., 2007. 6. Шаламов В. Сергей Есенин и воровской мир // Очерки преступного мира. – Воронеж, 2000. 7. Мусолов А.А. При дворе последнего императора. – СПб., 1992. 8. Блок А. Собр. соч. в 2 т. Т. 2. – М., 1955. References: 1. Taranovsky T. Judicial reform and the development of political culture in Imperial Russia // Great reforms in Russia 1855-1878. – M., 1992. 2. Demin V. Andrew White. – M., 2007. 3. Kondakov I. The Hellmouth // Voprosy literatury. 2002. № 1. P. 49. 4. Kunyaev S. Yesenin. – M., 2007. 5. Kurchinsky M.A. Apostle of selfishness: Max Stirner and his philosophy of anarchy. The critical essay. – M., 2007. 6. Shalamov V. Sergei Yesenin and the thieves world // Essays of the underworld. – Voronezh, 2000. 7. Musolov A.A. At the court of the last Emperor. – SPb., 1992. 8. Block A. Swat. cit. in 2 т. Т. 2. – M., 1955.

13

ОСОБЕННОСТИ РОССИЙСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА THE FEATURES OF RUSSIAN LIBERALISM УДК 323.2 Куприянов С.В., доктор экономических наук, профессор (Белгородский юридический институт МВД России) Kupriyanov S.V., the doctor of economical sciences, the professor (Belgorod law institute of the Ministry of Internal Affairs in Russia) Аннотация: противостояние либерализма и консерватизма имеет свою историю. Необходимым условием настоящего этапа развития России становится усиление роли консервативных идей. Только на этой основе, объединив усилия институтов государства и церкви, можно адекватно ответить вызовам современности. Ключевые слова: либерализм, консерватизм, государство, церковь, интеллигенция. Abstract: a confrontation between liberalism and conservatism has its own history. The peculiarity of the present stage of Russian development is the need to increase the role of conservative ideas. Only on this basis, by combining the efforts of the institutions of church and state, it is possible to respond adequately the modern challenges. Keywords: liberalism, conservatism, the state, the church, the intelligentsia. На проходящих в 2014 году, ставших традиционными, Серафимовских чтениях, на заседании круглого стола выступил профессор Воронежского государственного университета Минаков А.Ю. Тема его сообщения была посвящена такому философскому течению, как консерватизм, и его месту в современной российской идеологии. Основная идея выступления заключалась в том, что в настоящее время консерватизм в таких своих формах проявления, как следование традициям, приоритетности семейных ценностей в обществе, любви к отечеству, критическому подходу к новшествам, должен составлять основу нравственного развития России. Вместе с тем, общественное мнение (явно не в пользу консерватизма) ассоциирует его с препятствием прогрессу, всему новому, передовому, выходящему за рамки обыденности. Такая точка зрения существует, а, следовательно, необходимо, хотя бы в общих чертах, не вдаваясь в тонкости исследования данной проблемы, определиться с этим явлением на данный исторический момент. А то, что это явление носит исторический характер, впрочем как и любое другое, не вызывает сомнения. Как нам представляется, в подобном случае следует идти от обратного, то есть рассмотреть альтернативное явление консерватизму – либерализм. На пер14

вый взгляд, консерватизм явно уступает своей альтернативе. Так, если проявление, сущность консерватизма можно объединить лозунгом «Держать и не пускать», то либерализм руководствуется лозунгом «Свобода». Получается, что это борьба нового со старым и победа объективно на стороне первого. Мало найдется людей, утверждающих противоположное. Но это только теоретически, абсолютно. Если же мы возьмем общество, состоящее из индивидуумов, то картина может быть совершенно иной. Фактор субъективизма коренным образом меняет наше представление о происходящем. У каждого индивидуума, благодаря особенностям его анализаторов (органов чувств), жизненного опыта, воспитания, образования и т.д. и т.п. свое восприятие мира, а посему единства ждать не приходится. Поэтому следует обратиться к более обобщенному, философскому пониманию этого явления. Современные словари приводят такое определение: «либерализм – философское и общественно-политическое течение, провозглашающее незыблемость прав и индивидуальных свобод человека, выступающее за минимизацию вмешательства государства в жизнь людей» [3]. Основные идеи либерализма получили свое развитие не только в философии и политике, но и экономике, религии, обыденном сознании людей и других сферах общественной жизни. Не случайно «синонимами либерализма являются: вольнодумие, вольнодумство, вольномыслие, вольтерьянство, либеральничество, либеральность, мягкость, невзыскательность, нетребовательность, попустительство, потворство, свободомыслие, снисходительность, снисхождение, толерантность» [5]. В экономике принципы либерализма связаны с классическими теориями английских политэкономов А. Смита и Д. Рикардо, развивающих мысль о недопустимости вмешательства государства в экономику. Роль государства сводилась лишь к созданию общих, рамочных условий, одинаковых для всех. Упор делался на развитие личной инициативы индивидов, свободу торговли, свободное ценообразование и оплату труда, единую систему налогообложения. Все это происходит в условиях чистой конкуренции. В дальнейшем эти идеи получили развитие в современных теориях неолибералов, которые, как и все остальные, не смогли достойно решить разнообразные проблемы человечества. В России идеи либерализма получили самый широкий отклик общественности. По воле случая, или закономерности, проникновение либерализма в Россию совпало с таким явлением, как зарождение интеллигенции. И в России они нашли друг друга. Российская интеллигенция подняла на щит либералистические свободы, но приняла, как и все, со своим пониманием и особенностями. Русская интеллигенция при всей своей интеграции в мировое и европейское пространство занимало и занимает свою нишу. Роль ее в истории России двояка. С одной стороны – это гордость страны. Ее писатели, инженеры, ученые, врачи, военачальники, представители многих профессий способствовали превращению России в ведущую мировую державу. С другой – деятельность ее части была пропитана ненавистью ко всему русскому, что привело к великому хаосу начала двадцатого века: ряду революций, развитию теории и практики терроризма и, в конечном счете, к развалу Российской Империи, а в последствии и СССР. И все это под знаменем либерализма. Вот уж воистину либо в схиме, либо с ножом в голенище. Примеров тому множество. Чем объяснить 15

тот факт, что после Цусимского разгрома нашего флота студенты Московского университета направили поздравительную телеграмму Императору Японии. Поэтому не удивительно, что очень жесткую, нелицеприятную характеристику российской интеллигенции начала ХХ века дает в своем письме М. Горькому В.И. Ленин, называя ее не мозгом, а «говном нации» [2]. Минуло сто лет. И вот один из известнейших советских и российских кинорежиссеров, актер, народный артист Российской Федерации, Говорухин С.С. в одном из интервью в конце 2014 года дает следующую характеристику российской интеллигенции: «Она вся, честно говоря, не просто антипутинская … Они – враги Отечества. 80 процентов. В силу своей проституированности. И всегда были проститутками». Вероятно, существует много объяснений такой ситуации. Одно из них, что либерализм (само по себе одно из философских течений и нейтральное по своей сути) в руках его определенных последователей приобретает гротескную, ужасную по сущности, форму. Причина тому – тщеславие, и его конечный пункт – гордыня. Если попытаться прибегнуть к образному объяснению, то в контексте вело-, мото- и автоспорта применяется понятие (иногда «пелетон») – основная группа гонщиков в спортивной гонке. Из этой группы отрывается отдельный гонщик или гонщики, которые и побеждают в гонке. То же самое происходит и с российским либерализмом. Из общей массы, проповедующей либерализм в его позитивном понимании, вырывается группа, определяющая результат гонки. Представители этой группы иные по своему качественному составу, у них другие ценности, интересы, мировоззрение. Произошло то, что верно подмечено в статье «Истоки и сущность либерализма в России»: « … ДУХОВНАЯ СВОБОДА и естественные права человека на выбор мыслей, партий, партнеров и т.п. довольно быстро были подменены свободой действий, отношений, свободой получения удовольствий, телесных наслаждений, включая девиантность, и прочего антисоциального поведения» [5]. В конце ХIХ века этому явлению дал очень точное определение Ф.М. Достоевский, назвав его «бесами». В Ветхом и Новом Заветах, бес – падший ангел, низверженный с Неба, вместе с дьяволом. Согласно Библии, после того, как один из высших ангелов Люцифер возгордился и пожелал стать как Бог, третья часть ангелов была увлечена его грехом. Впоследствии Люцифер и его ангелы за грехопадение были низвержены с небес и стали злобными духовными существами, Сатаной и бесами соответственно. В представлении христианства бесы ненавидят всѐ творение Божие, особенно людей; постоянно вводят людей в заблуждение и обманывают тех, кто доверяет бесам; могут вселяться в человека, вследствие чего человек становится одержимым ими (бесноватым). Одно из традиционных «бесовских свойств» – стремление искушать человека, сбивая его с пути истинного. Сильное «бесовское искушение» для простых людей и в древней, и в средневековой Руси, и в России XIX в. – вино, пьянство. «Бесовским зельем» считали и табак. Искушая, бесы могли ввести в грех чревоугодия, блуда, сребролюбия, гнева, уныния, тщеславия, гордости. Конкретно влияние либералов-интеллигентов, сравнивая их с евангельскими бесноватыми, и последствия этого влияния на российское общество гениально описал Ф.М. Достоевский в романе «Бесы». Философ-священник 16

С.Н. Булгаков так описывает этот процесс: «Легион бесов вошли в гигантское тело России и сотрясает его в конвульсиях, мучит и калечит. Только религиозным подвигом, незримым, но великим, возможно излечить ее, освободить от этого легиона» [4, с. 145]. Прошло более ста лет с того периода, но мало что изменилось в духовнополитическом укладе России. Тогдашняя оценка, что «Русская гражданственность, омрачаемая … необычайным ростом преступности и общим огрублением нравов, пошла положительно назад. Русская литература залита мутной волной порнографии и сенсационных изделий. Есть от чего прийти в уныние и впасть в глубокое сомнение относительно дальнейшего будущего России…» [4, с. 94], вполне актуальна и для настоящего времени. В 2015 году Россия столкнулась с большими проблемами: не удалось структурно преобразовать экономику, слабые достижения в борьбе с коррупцией, не завершена психологическая перезагрузка российского общества, а тут еще снижение цен на нефть, различного вида санкции, события на Украине и т.д. Главная из них – это, конечно, Украина. Она выделяется своей новизной, неочевидностью, запущенностью болезни, сведением счетов и обид значительного количества заинтересованных сторон, придающих проблеме глобальный характер, далеко выходящий за отношения между двумя странами. Если все перечисленные проблемы можно хоть как-то преодолеть старыми, проверенными методами, ничего при этом не меняя, то украинскую проблему необходимо решать на принципиально новом качественном уровне. Это касается всего российского общества, каждого из нас. Хватит по привычке винить во всем российскую власть, которая все делает не так. И при этом, видя себя «белым» и «пушистым», не замечая в «себе любимом» ровно никаких изъянов и недостатков. Необходимо по-государственному, без либеральной снисходительности разобраться с «пятой» колонной в России. А она есть в виде представителей псевдодемократических взглядов 90-х годов, получивших в период ельцинского правления значительные богатства и теперь мечтающих вернуться к тому времени. Это представители «малых» национальностей, проповедующих национальный экстремизм и стремящихся по-своему расчленить Россию, исходя из национальных или религиозных предпочтений. Сюда же можно отнести и русофобов, преклоняющихся перед западными ценностями людей. Они видят себя гражданами другой страны. Для них Россия уже не является родной стороной. К «пятой» колонне в России относятся многочисленные общественные организации, существующие на зарубежные гранты, с помощью которых оплачена их деятельность по идеологическим диверсиям; подрыву доверия к товарам и продуктам отечественного производства, экологическому шантажу, то есть, открыто живущих на западные подачки и работающих против России. При всем многообразии представленной палитры их объединяет устойчивая приверженность либеральным ценностям, которые в современных условиях являются для России источником государственной опасности. Все вышеприведенное свидетельствует о необходимости объединения усилий государства и церкви для превращения России в хорошо технически 17

подготовленную, избавленную от внутреннего раздрая и морально вооруженную страну. А что касается компромисса между государством и церковью по целому ряду направлений государственного развития, то здесь, на наш взгляд, следует руководствоваться указаниями Ф.М. Достоевского, гениально предвидевшего все последующие события развития России конца ХIХ начала ХХ веков. Так, в «Братьях Карамазовых» он писал: «… не церковь должна искать себе определенного места в государстве, как всякий «общественный союз» или как «союз людей для религиозных целей»…, а, напротив, всякое земное государство должно бы впоследствии обратиться в церковь вполне и стать не чем иным, как лишь церковью, и уже отклонив всякие несходные с церковными свои цели» [1, с. 58]. В заключение хотелось бы отметить, что автор ничего не имеет против либерализма. Это философское течение играло и играет определенную позитивную роль в развитии общества. Но в российской истории были периоды, когда крайняя форма его проявления, а в России по другому и не бывает, приводило к национальной катастрофе. Сейчас наступил именно такой период. Поэтому нужна мобилизация всех материальных, духовных, нравственных сил России, при этом необходимо использовать институт государства и церкви для адекватного ответа вызовам Запада. Литература 1. Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы. ПСС в тридцати томах. Т. 14. – Л., 1974. - 520 с. 2. Ленин В.И. Полное собрание сочинений, издание пятое. 1978. Т. 51. С. 48-49. 3. Новейший философский словарь. – Минск, 1999. 4. Русский индивидуализм. Сборник работ русских философов Х1Х – ХХ веков. – М.: Алгоритм, 2007. – 288 с. 5. Щетинина Е.Д. http://www.proza.ru/2014/10/06/987. References: 1. Dostoyevsky F. The Brothers Karamazov. MSS in thirty volumes. T. 14. – L., 1974. - 520 р. 2. Lenin V.I. Complete collected works, fifth edition Publishing house of political literature, 1978, vol. 51, P. 48-49. 3. The newest philosophical dictionary. – Minsk, 1999. 4. Russian individualism. The collection of works of Russian philosophers H1H – XX centuries. – M.: Algorithm, 2007. – 288 p. 5. Shchetinina E.D. http://www.proza.ru/2014/10/06/987.

18

ЗЕРНОВЫЕ ТЕРМИНАЛЫ В СБЫТОВОЙ ИНФРАСТРУКТУРЕ СТРАН ЕВРАЗИЙСКОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО СОЮЗА GRAIN TERMINALS IN THE AGRICULTURAL INFRASTRUCTURE OF THE EURASIAN ECONOMIC UNION УДК 339:63(470+476+574) Киреенко Н.В., кандидат экономических наук, доцент (Государственное предприятие «Институт системных исследований в АПК Национальной академии наук Беларуси») Kireyenko N.V., the candidate of economic sciences, the associate professor (State enterprise Institute of system research in the agroindustrial complex of the National Academy of sciences of Belarus) Аннотация: в статье рассмотрено значение зерновых терминалов в сбытовой инфраструктуре стран Евразийского экономического союза. Обоснованы национальные особенности их функционирования и направления развития на межгосударственном уровне. Ключевые слова: зерно, зерновые терминалы, сбытовая инфраструктура, экспорт, порт, аграрная политика. Abstract: the article discusses the importance of grain terminals in the marketing infrastructure of the Eurasian Economic Union. Justified by the peculiarities of national grain terminals and directions of development at the international level. Keywords: grain, grain terminals, marketing infrastructure, export, port, agricultural policy. Зерновая отрасль является важнейшей в аграрной сфере государствчленов Евразийского экономического союза (ЕАЭС) по стратегической и социально-экономической значимости. На долю стран приходится 5,1% мирового производства зерна. Российская Федерация по производству занимает 4-е место, Республика Казахстан – 20-е, Республика Беларусь – 38-е. В 2013 г. в странах ЕАЭС валовой сбор зерна составил 117,1 млн т при средней урожайности зерновых культур 21,1 ц/га (таблица). Таблица. Показатели производства зерновых и зернобобовых культур в странах ЕАЭС за 2011-2013 гг. Страна

Производство (в весе после доработки), млн т 2011 г. 2012 г. 2013 г.

Беларусь 8,3 Казахстан 27,0 Россия 94,2 ЕАЭС 129,5

9,2 12,9 70,7 92,8

7,6 18,2 91,3 117,1

Производство на душу населения, кг 2011 г. 2012 г. 2013 г.

2011 г.

2012 г.

2013 г.

873 1628 659 1053

32,2 16,9 22,4 23,8

34,4 8,6 18,3 20,4

29,7 11,6 21,9 21,1

975 766 494 745

Таблица составлена автором по данным [2, 3, 4]. 19

803 1060 635 832

Урожайность, ц/га

Одним из основных препятствий для увеличения производства и экспорта зерна является устаревшая и не отвечающая современным требованиям инфраструктура зернового рынка. Очевиден дефицит современных элеваторов, портовых терминалов, не удовлетворяет возросшим объемам перевозок внутренняя логистика. Инфраструктурные затраты несоразмерно высоки и приводят к снижению конкурентоспособности российского и казахского зерна на мировом рынке, сдерживают развитие зернового производства в этих странах. Так, стоимость перевалки зерна в российских портах в 2-3 раза выше, чем в Европе, а стоимость железнодорожных перевозок зерна в России на 40% выше, чем в США. Наиболее эффективным способом перевалки зерна являются зерновые терминалы – это крупные комплексы, включающие в себя зернохранилища большого объема (более 100 тыс. т), станцию разгрузки вагонов, очистительную башню и глубоководный причал для приема судов. Успешная работа новых зерновых терминалов во многом зависит от их универсальности для приема грузов как с автотранспорта, так и с железной дороги, а также с барж и судов типа «река-море». Возможна перевалка зерна по так называемому прямому варианту, т.е. из вагона сразу на судно. Можно обеспечить перевалку зерна в контейнерах, причем затаренных как на станции отправления, так и в порту (если есть возможность накапливать судовые партии зерна на крытом складе). Но для круглогодичной работы с такими грузами необходимо иметь специализированный элеватор, где будут храниться зерновые. При этом элеватор нужен не один, а несколько: для разных видов зерновых. На территории Республики Беларусь функционируют только зерновые элеваторы и зернохранилища. Учитывая, что зерно в республике производится сугубо для внутреннего рынка, что обусловлено специализацией в животноводческом направлении, совершенствование инфраструктуры зернового рынка должно соответствовать сложившейся направленности. В 2013 г. общая емкость хранения зерна Республики Казахстан составила 24,0 млн т (в том числе на хлебоприемных предприятиях – 13,8 млн т, у СХТП – 10,2 млн т). Однако удаленность от мировых рынков и отсутствие прямого доступа к морским портам выступают серьезным барьером на пути продвижения казахстанского зерна к рынкам сбыта. Основными направлениями экспорта казахстанского зерна остаются страны СНГ, Европейского союза, Ближнего Востока и Северной Африки. Казахстанское зерно пользуется устойчивым спросом благодаря высокому содержанию клейковины в пшенице третьего класса (2328%). Имеющийся в настоящее время вагонный парк Казахстана (в наличии около 5200 вагонов-зерновозов советской постройки) позволяет ежемесячно отгружать на экспорт лишь до 500 тыс. т зерна. Принимаются меры по развитию инфраструктуры хранения, экспорта и транспортной логистики. Функционируют зерновые терминалы в портах Актау, Баку (Азербайджан), Амирабад (Иран). В целях увеличения экспорта казахстанского зерна в страны Средней Азии, Афганистан и Иран введен элеваторный комплекс с мельницей на станции Бейнеу Мангистауской области. Завершено строительство новых железнодорожных линий Новый Узень – Кызыл Кия – 20

Горган, которая свяжет Казахстан (через территорию Туркменистана) с Ираном, а также Жетиген – Хоргос, связывающей Казахстан с Китаем. Бакинский зерновой терминал, расположенный в поселке Говсаны, функционирует с 2006 г. Данный терминал является своеобразным плодом дружбы и сотрудничества между Азербайджаном и Казахстаном. Его акции принадлежат двум компаниям (50 на 50): это азербайджанская «Планета Л» и казахстанское АО «Ак Бидай-Терминал». Терминал обеспечивает зерном не только рынок Азербайджана, но и Грузию, Турцию, страны Северной Африки. Его пропускная мощность – 600 тыс. т в год, объем единовременного хранения составляет 22,5 тыс. т. Терминал имеет мельничный комплекс производительностью 150 т в сутки и мощностью переработки до 50 тыс. т в год. Сегодня терминал имеет современное оборудование от известных европейских производителей из Франции, Бельгии и Испании. Кроме того, он располагает пятью силосами для временного хранения зерна общим объемом 15 тыс. т. Производственная мощность транспортных коммуникаций терминала по перевалке составляет 250-300 т зерна в час. Это, в свою очередь, дает возможность принимать из морских судов и отгружать в железнодорожные вагоны до двух тысяч тонн зерна в сутки. В зерноочистительном отделении установлены сепаратор мощностью 300 т/час, два магнитных сепаратора, три ленточных и четыре цельных конвейера, фильтры, очищающие зерно от пыли, вентиляторы и многое другое. Ак Бидай-Терминалу, расположенный в Актауском порту, является одним из первых объектов, созданных в рамках реализации программы «Развитие инфраструктуры экспорта казахстанского зерна на Каспийском и Черном морях». Основной целью его строительства являлось создание базы для стабилизации и расширения экспорта казахстанского зерна в Азербайджан и в близлежащие страны. Кроме того, терминал является составной частью создаваемого транспортного коридора Актау – Баку – Поти. На данном этапе увязка портов Баку – Актау усилит позиции казахстанского зерна на рынке Азербайджана и сопредельных стран – Грузии и Турции. Но его основным направлением является Иран. За 2005-2012 гг. через терминал было перевалено 2,4 млн т зерна, в том числе в 2005 г. – 36,2 тыс. т, 2006 г. – 125,9 тыс. т, 2007 г. – 180 тыс. т, 2008 г. – 260,4 тыс. т, 2009 г. – 557,5 тыс. т, 2010 г. – 403,8 тыс. т, 2011 г. – 307,7 тыс. т, 2012 г. – 500 тыс. т. В настоящее время осуществляется строительство зернового терминала в порту Амирабад, завершение которого позволит создать транспортнологистическую цепочку для экспорта зерна на рынок Ирана и стран Закавказья. Совместными усилиями Казахстана и Ирана был построен «Амирабад Грейн Терминал Киш». Его производственная мощность доходит до 500 т зерна в час, он оснащен 14 силосами для временного хранения зерна общим объемом 53 тыс. т. В сутки терминал принимает из морских судов и отгружает в железнодорожные вагоны и автомобильный транспорт до 4 тыс. т зерна. В последние годы Казахстан уверенно наращивает объемы производства и экспорта зерна. При уровне производства пшеницы 14-22 млн т и внутреннем 21

потреблении 7-8 млн т страна располагает возможностью экспортировать от 7 до 12 млн т высококачественной пшеницы. Это требует развитие соответствующей инфраструктуры, включая строительство терминалов, что и определено в Программе по развитию агропромышленного комплекса в Республике Казахстан на период 2013-2020 годы. В частности, изучается возможность расширения действующего зернового терминала в порту Актау до 1 млн тонн, что также будет способствовать развитию экспорта зерна. Планируется задействовать терминалы в портах Актау и Амирабад для выхода казахстанской пшеницы в рамках своп-операций на рынки третьих стран через южные порты Ирана в Персидском заливе. Учитывая, что одним из перспективных направлений экспорта казахстанского зерна является Китай, то планируется строительство железнодорожного зернового терминала на приграничной территории Китая (СУАР) на железнодорожном переходе станция Достык – Алашанькоу (казахстано-китайская граница) или международном центре приграничного сотрудничества «Хоргос». Планируемая годовая пропускная способность терминала составит порядка 500 тыс. т, с возможностью увеличения до 1 млн т. Также будет построен элеватор мощностью единовременного хранения 25 тыс. т зерна. Если в 2001 г. общая экспортная мощность портов Российской Федерации составляла не более 8 млн т, то к 2013 г. возможности по перевалке возросли почти до 36,6 млн т. В 2014 г. с учетом портов Севастополя (2,8 млн т) и Керчи (1,3 млн т) портовые мощности России по перевалке зерна составили 40,7 млн т. Такому существенному приросту предшествовал и ряд ключевых событий в развитии зерновой экспортной инфраструктуры России, происходивших на протяжении 2007-2014 годов. В августе 2014 г. был поставлен очередной рекорд по месячному экспорту зерна – 4,66 млн т. До этого самый большой объем месячного вывоза из России был зафиксирован в сентябре 2011 г. – 3,8 млн т. При этом объем перевалки через российские порты составил 4,42 млн т или 95% от всего экспорта, тогда как в сентябре 2011 г. через них было поставлено 3,5 млн т или 92%. Чистый прирост ежемесячной погрузки за счет развития портовых мощностей достиг примерно 0,92 млн т или 26%. Глубоководные черноморские порты России представлены четырьмя зерновыми терминалами. Основной экспортный порт в России сейчас – это Новороссийск. Здесь есть три зерновых терминала – «Новороссийский зерновой терминал» (НЗТ, крупнейший по объемам, до 600 тыс. т в месяц), НКХП (ОАО «Новороссийский комбинат хлебопродуктов»), ЗАО «Зерновой терминал «КСК» (глубоководный зерновой терминал компании DeloPorts, мощностью 3,5 млн т). Терминальный комплекс производит максимальный приѐм зернового товара, соответствующего своей пиковой месячной нагрузке – 500 тыс. т/месяц, со следующими показателями: • приѐм из автотранспорта – 292 машин/сутки; • приѐм из железнодорожного транспорта – 184 вагона/сутки. ОАО «Туапсинский морской торговый порт» входит в холдинг UCL (международный холдинг объединяет нескольких крупных железнодорожных опе22

раторов с филиальной сетью на всей территории России, стивидорные компании «Морской порт Санкт-Петербург», «Контейнерный терминал СанктПетербург» и «Универсальный перегрузочный комплекс», а также Туапсинский и Таганрогский морские порты). Порт имеет один зерновой терминал, который был открыт в декабре 2009 года, и может производить отгрузку зерна на суда Panamax. Портовый терминал вместимостью порядка 107 тыс. т способен обеспечить отгрузку зерна на экспорт в объеме до 2,4 млн т в год. Порт Тамань (Краснодарский край) на сегодняшний день еще нельзя рассматривать, как полноценную часть инфраструктуры по хранению и перевалке зерна. Тем не менее, в порту имеется новый маслоналивной терминал. Однако в 2013 г. увеличил перевалку порт Тамань, в общем вывозе его доля увеличилась с 5,3% до 8,5%. Основные мелководные порты России – это Ростов-на-Дону, Ейск, Азов, Темрюк, Кавказ, Таганрог. Мощности по экспорту зерна всех мелководных портов в бассейнах Волги, Дона и Азова оцениваются аналитиками на уровне 810 млн т. Ряд компаний, включая крупных зернотрейдеров, имеют в таких портах собственные терминалы или причалы, которые позволяют отгружать зерно на суда с тоннажем 3-5 тыс. тонн. Значительная часть этих мощностей вынуждена простаивать в зимнее время, что формирует суммарную годовую цифру грузооборота на уровне 8-10 млн т. Большая часть мелководных портов прекращает навигацию с ноября по март. Часть портов частично функционирует с помощью ледоколов. Общие мощности по экспорту зерна через порты Балтийского моря оцениваются в 2 млн. тонн в год. Тем не менее, экспорт зерна через эти порты не является существенным вследствие слабой пропускной способности и высокой конкуренции с другими грузами, включая импортные. Кроме того, эти порты находятся на значительном расстоянии от ключевых средиземноморских рынков, которые являются крупнейшими покупателями российского зерна. Росту поставок через порты Дальнего Востока может способствовать меморандум о сотрудничестве в области увеличения объемов экспорта зерна из портов Дальневосточного региона, подписанный в 2014 г. представителями транспортной компании Fesco, японской торговой компании Marubeni Corporation и «Объединенной зерновой компании». В соответствии с соглашением, на первом этапе объемы вывоза зерна с Дальнего Востока составят до 100 тыс. т/ год. Экспорт будет осуществляться через порт Владивосток, принадлежащий Fesco. В настоящее время специализированного терминала для перевалки зерна на этой территории нет. Она осуществляется способом «вагон-судно». Первая партия в 2,5 тыс. т была отправлена в Японию в конце 2013 г. В дальнейшем поставки будут осуществляться в Японию, Южную Корею, Китай, Тайвань и другие страны Юго-Восточной Азии. Для расширения экспорта в дальневосточном порту Зарубино планируется строительство зернового терминала. Выполненные нами исследования позволяют выделить два направления для реализации экспортного потенциала стран ЕАЭС. Во-первых, развитие 23

структуры экспортно-ориентированных зерновых логистических коридоров. Во-вторых, модернизация и увеличение пропускной способности зерновой инфраструктуры, в частности зерновых терминалов. По расчетам российских специалистов, модернизация зерновой инфраструктуры и увеличение конкуренции на рынке инфраструктурных услуг позволит к концу 2015 г. снизить до 20 долл. США инфраструктурную нагрузку на каждую экспортированную тонну зерна, что значительно повысит его конкурентоспособность на мировом рынке. В этой связи целесообразно странам-участницам данного интеграционного объединения осуществлять совместные проекты по строительству зерновых терминалов. В частности, для развития перевалки зерна в Азово-Черноморском бассейне, как основной базы зерновых терминалом, более активно использовать его мощности, проводить их модернизацию. Также целесообразно строительство зерновых терминалов во Владивостоке. Непосредственное создание совместных предприятий между странами ЕАЭС позволит повысить эффективность зернового подкомплекса, экспортный потенциал и мировой рейтинг в реализации зерна. Литература: 1. Киреенко Н.В. Направления развития зерновых терминалов в странах Таможенного союза и Единого экономического пространства // Экономический рост Республики Беларусь: глобализация, инновационность, устойчивость: VII междунар. научно-практ. конф., 25-26 сентября 2014 г., в 2-х т. – Минск: БГЭУ, 2014. Т. 1. 2. Продовольственная безопасность Республики Беларусь. Мониторинг 2013. В контексте глобальных проблем в сфере продовольствия / З.М. Ильина [и др.]; под ред. З.М. Ильиной. – Минск: Институт системных исследований в АПК НАН Беларуси, 2014. - 206 с. 3. Официальный сайт Национального статистического комитета Республики Беларусь. 2015 // http://belstat.gov.by. 4. Официальный сайт Агентства Республики Казахстан по статистике. 2015 // http://stat.gov.kz. 5. Официальный сайт Федеральной службы государственной статистики. 2015 // http://www.gks.ru. 6. Мощности x5. // http://www.agroinvestor.ru/markets/article/17270moshchnostikh5/. References: 1. Kireyenka N.V. Direction of grain terminals in the Customs Union and the Common Economic Space // The economic growth of the Republic of Belarus: globalization, innovation, sustainability: VII Intern. Scient. Conf., September 25-26, 2014, in 2 volumes. - Minsk: BGEU, 2014. Vol. 1. 2. Food security of the Republic of Belarus. Monitoring 2013. In the context of global challenges in the areas of food / Z.M. Ilyina [et al.]; Ed. Z.M. Ilyina. - Minsk: The Institute of System Research in Agroindustrial Complex of NAS of Belarus, 2014. - 206 p. 24

3. The official site of the National Statistical Committee of the Republic of Belarus. 2015 // http://belstat.gov.by. 4. The official website of the Agency of the Republic of Kazakhstan on statistics. 2015 // http://stat.gov.kz. 5. The official website of the Federal State Statistics Service. 2015 // http://www.gks.ru. 6. Power x5. // http://www.agroinvestor.ru/markets/article/17270moshchnostikh5/. ПРАВОСЛАВИЕ КАК ОСОЗНАННЫЙ ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ВЫБОР ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКОГО МИРА PRAVOSLAVIE AS A CONSCIOUS CHOICE OF THE EASTERN WORLD УДК 008 Антонова Е.Л., кандидат философских наук, доцент (Белгородский государственный институт искусств и культуры); Туркина В.Г., кандидат философских наук, доцент (Белгородский государственный институт культуры и искусств) Antonova E.L., the candidate of philosophy sciences, the associate professor (Belgorod state institute of arts and culture); Turkina V.G., the candidate of philosophy sciences, the associate professor (Belgorod state institute of arts and culture) Аннотация: внимание в статье уделяется рассмотрению культурноисторических констант российской православной традиции сквозь призму цивилизационного подхода. Мир-системный анализ проблемы позволяет выявить модели идентичности Запада, России и других незападных культур. Ключевые слова: идентичность, православная традиция, ментальность, мировосприятие, смысложизненные ценности, российский и западный культурно-исторические типы, культурно-историческая преемственность. Abstract: attention is paid to consideration of cultural-historical constants of the Russian orthodox tradition through the prism of the civilizational approach. World-system analysis of the problem allows to identify the model identity of the West, Russia and other non-Western cultures. Keywords: identity, orthodox tradition, mentality, mentality, life values, Russian and Western cultural-historical types, cultural and historical continuity. 25

В мировой истории Россия остается единственным православным государством, ставшим после падения Византии субъектом истории. Именно факт цивизиционного выбора, по мнению А.С. Панарина, выступает главной причиной появления того, в признании чего «нам ... отказывают сегодня, – это наличие особой цивилизационной идентичности. Нашу специфику пытаются подать в сугубо отрицательных терминах – как традиционализм, отсталость, нецивилизованность. И это несмотря на то, что общественная наука давно уже не отождествляет цивилизованность с одним только Западом. Мало-мальски образованные люди не скажут, что «Китай и Индия – это варварские страны, на том основании, что они отличаются от Запада» [2, с. 18]. Сегодня, «наряду с западной цивилизацией, принято говорить о мусульманской, индо-буддийской, конфуцианско-буддийской (китайской) и других цивилизациях. И только наше отличие от Запада подается как изгойский знак отверженности и отсталости, исторической незадачливости и культурной несостоятельности. Наши западники обречены презирать Россию, ибо, отказывая ей в специфической цивилизационной идентичности, они прилагают к ней западный эталон и винят за несоответствие этому эталону» [2]. Сказанное помогает понять основную причину перманентного противостояния протестантско-католического Запада, нацеленного на мировую гегемонию, восточнославянскому миру в лице России: только став частью русской культуры, православная форма вероисповедания получает шанс на выживание в мировом историческом процессе. При этом сама Русь становится ведомой исторической миссией сохранения «аутентичности» православного мировосприятия, на идеологическом уровне закреплявшего устремленность к внутреннему – нравственному – самосовершенствованию, а также верой в смысложизненную ценность этой цели. Именно в этом контексте православие органически сливается с интуитивной тягой восточнославянского мира к внутренней красоте, что в целом определило характер и русской духовности. Этот факт, с одной стороны, проясняет причину, по которой формирование светской культуры в России после петровских реформ не пошло путем отказа от православной традиции, которая к тому времени уже нашла выражение в русской ментальности и характере идентичности, с другой – причину пристального внимания русских философов XIХ века к проблеме христианского антропоцентризма. Все они искали ответ на один вопрос: отчего то, что в западной ветви христианства является трансцендентным, в русском православии предстает имманентным? Ответ на этот вопрос у каждого из них был свой. С позиций современности видится следующее. Когда «греческое, восточно-христианское исповедание … утратило географическую и цивилизационную привязку по причине гибели Византии и стало восприниматься как священное наследие, нуждающееся в срочной защите» [2, с. 5], – Московская Русь, чувствует в себе достаточно духовной силы, выступить не просто правопреемницей Византии, но и «третьим Римом». С этого момента русская идентичность, как и идентичность всего восточнославянского мира, изначально проявлявшаяся «в форме народа», трансформируется в «идеократическую идентичность», основанную «на привязанно26

сти к священному идеалу – тексту и аскезе, необходимой … чтобы ему соответствовать и беречь от посягательств» [2, с. 54]. Поэтому при внимательном рассмотрении динамики русской культуры обнаруживается, что нет в ней «никакого этноцентризма, никакой моноэтнической доминанты. Российская идентичность московского периода была вовсе не этнической, а конфессионально-цивилизационной. Русские люди московского периода мыслили себя как православный народ – хранитель и защитник великой святоотеческой традиции, представленной не русскими, а святыми греческими именами – Иоанном Златоустом, Василием Великим, Григорием Богословом. Не племенное чувство и не имперская гордыня скрепляли идентичность русских людей московского периода, а православный идеал священного царства, основанный на высшей правде и жертвенном служении святой апостольской вере» [2, с. 43]. В качестве защитника православного идеала, по русской в частности и восточнославянской традиции в целом, как и прежде, выступил народ. Здесь сказывается, прежде всего, тот сакральный, трудовой и бытовой опыт, который был приобретен народом в процессе «вживания» в суровую природу «европейского востока», разнокачественность которого на протяжении веков преодолевалась напряженной работой нормативно-ценностного характера. Как результат, православные ценности становятся «имманентными» не только Руси, но и всем, кто относит себя к восточнославянскому миру: они растворяются в культуре и остаются значимой частью не только русского традиционализма, но и ценностно-мировоззренческим основанием культурно-цивилизационной идентичности восточнославянского мира в целом. Именно по этой причине до настоящего времени сохраняется устойчивая тенденция оценки русской культуры ее внешними и внутренними оппонентами через субъективное толкование ее результатов, что и становится основанием для возникновения и перманентного функционирования «Большого Негативного Мифа о России», формирующего в сознании нескольких поколений современной молодежи искаженное представление о русской культуре – ее основаниях и содержании. При этом забывается, что именно «русское православие» (в чем, собственно, и заключается его «русскость») взяло из христианства и по-своему развило понимание того, что «Царство Божие внутри нас есть». Эта «идея» на уровне общественного сознания утверждала необходимость нравственного самосовершенствования каждого человека как личности. На символическом языке христианства это означало, что по дороге из «Града Земного» в «Град Божий» – как очертил жизненный путь человека Августин Блаженный – каждый человек должен преодолевать разрыв между «планом выражения» – внешним совершенством человека и «планом содержания» – внутренним несовершенством последнего. Иначе говоря, созданный по образу Божию человек, должен был сам культивировать в себе «духовное подобие» Творца. Именно в этом контексте – в обосновании необходимости сведения божественного «плана выражения» и человеческого «плана содержания» к «общему знаменателю» как способу сотворения из человеческого существа Богочеловека (Н. Бердяев) – православие оказало решающее воздействие на образ жизни русского народа – его историю, культуру, 27

национальный характер – понимаемый сегодня как культурно-цивилизационный выбор. Представляется, что корни религиозной терпимости и нравственности нужно искать именно в их гармоническом синтезе как базисном основании не только русского, но и восточнославянского традиционализма. Осознание того, что «Царство Божье внутри нас есть», но его необходимо достигать, преодолевая «себя в себе», становится квинтэссенцией всей русской духовной культуры в целом: многие «крупные мыслители-философы считали себя христианами и признавали особый смысл за … (православием – Е.А.), которое стало для них «национальной формою религиозного … мышления» [1, с. 30]. Стремление к нравственному самосовершенствованию, утвердившееся в русской культуре и имманентно свойственное всему восточнославянскому миру благодаря специфике православной формы религиозного мышления, дала возможность русскому народу сохранять свои лучшие качества, в числе которых – цельность натуры, обусловившая наличие таких нравственных черт, как личная совестливость, отзывчивость, бескорыстие, сострадание, самопожертвование, терпение и терпимость, входившие в палитру «русскомирной» духовности даже в «атеистические» времена. Но, что особенно ценно, являясь составной частью русского традиционализма, православие до сих пор выступает не просто культурной традицией, но и одним из важнейших духовнонравственных ориентиров и идеократическим основанием культурноцивилизационной идентичности для всей «суперэтнической» общности российского народа, что важно для решения проблемы культурно-исторической преемственности для тех, кто считает себя частью восточнославянского мира. Литература: 1. Грот Н. Памяти Н.Н. Страхова. К характеристике его философского миросозерцания. – М., 1986. 2. Панарин А.С. Пахарь и кочевник. Электронный ресурс: // http://www.rus-crisis.ru. References: 1. Grott N. Memory N.N. Strakhov. The characterization of his philosophical reflection. – M., 1986. 2. Panarin A.S. Plowman and nomad. Electronic resource: // http://www.ruscrisis.ru.

28

ГЕНЕЗИС РОЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ПОТЕНЦИАЛА В ИЗМЕНЯЮЩИХСЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЯХ О СУЩНОСТИ КОРПОРАЦИИ THE GENESIS OF THE ROLE OF HUMAN CAPITAL IN THE CHANGING CONCEPTIONS ABOUT THE NATURE OF THE CORPORATION УДК 338.012 Старикова М.С., кандидат экономических наук, доцент (Белгородский государственный технологический университет им. В.Г. Шухова) Starikova M.S., the сandidate of economics sciences, the associate professor (Belgorod state technological university named after V.G. Shukhov) Аннотация: в статье систематизированы взгляды на сущность корпорации как субъекта экономики. На основе детализации отличительных характеристик корпорации в постиндустриальном мире выявлены движущие силы развития ее кадрового потенциала и ключевые аспекты изменения социальной роли личности. Ключевые слова: корпорация, постиндустриальная экономика, человеческий потенциал. Abstract: the article deals with the views on the nature of the corporation as the subject of the economy. On the basis of detail distinguishing characteristics of the corporation in the postindustrial world author identifies the driving forces of development of corporation human resources and key aspects of the changes in the social role of the individual. Keywords: corporation, post-industrial economy, human potential. Конец XХ – начало XXI века знаменуется переходом к постиндустриальному обществу, которому свойственны повышение наукоемкости технологий, сокращение доли человеческого труда в результате автоматизации производства, возрастание роли таких производственных ресурсов, как информация и знания, что, в свою очередь, стимулирует спрос на работников с относительно высоким образовательным уровнем. В отличие от предыдущих эпох для современной экономики характерно превращение информации и эффективных взаимодействий в основной производственный ресурс. Технология на стадии постиндустриализма становится наукоемкой, тогда как в предыдущие периоды она была трудоемкой и капиталоемкой. Укрепление позиций интеллектуального роста и совершенствования творческих способностей в ценностной шкале общества обусловлено отчасти ростом благосостояния значительной части населения [3]. Возрастающая роль информации и науки, а также коммуникационных технологий в современном обществе определяет безусловную ценность человеческого потенциала, создающего духовную основу экономического взаимодействия. Превращение информации, знаний, отношений в основные факторы адаптивности предприятий обусловливают изменение подходов к представ29

лению промышленной корпораций в трансформирующейся социо-экономической системе. В основе термина «корпорация» лежит латинское corporatio, что означает основанный на общности интересов союз или группу лиц. С точки зрения бизнеса, экономики и общества в целом можно выделить несколько подходов к пониманию сути корпорации: 1. Подход, акцентирующий отношения собственности. Корпорация в этом случае может пониматься, как форма организации предпринимательства, основанная на долевой собственности, юридическом статусе, передаче функций управления нанимаемым профессиональным управляющим [1]. 2. Подход, акцентирующий размер корпоративной организации, в соответствии с которым корпорация – это компания, занимающая монопольное положение на рынке, использующая эффект масштаба производства или достигающая синергетического эффекта и решающая, помимо экономических, и социальные задачи [5]. 3. Подход, подчеркивающий свойство интегративности (общность интересов), то есть корпорация понимается как совокупность производственных и функциональных бизнес-единиц, связанных в рамках единого процесса управления производством и капиталом, либо как объединение групп предприятий под началом управляющей компании [2, с. 175]. При этом интегративность часто связывается с синергией и многопрофильностью деятельности образующегося объединения. 4. Корпорация как совокупность контрактов между менеджерами (агентами) и поставщиками ресурсов: акционерами, кредиторами и другими заинтересованными лицами (принципалов). При этом финансовая отчетность служит инструментом обратной связи, подтверждающим выполнение агентских обязательств. Нарастание проблемы агентских издержек, согласно некоторым авторам, проявилось в относительном падении эффективности и накопления рисков в деятельности международных корпораций в условиях воспринимаемой инвесторами иллюзии стабильности и общего снижения рисков [4, с. 126]. 5. Корпорация как партнерство творческих личностей. Как отмечает С.А. Шувалов, важнейшей чертой «новой экономики», в основе которой лежат совершенные информационные технологии, стало распространение мелких компаний, для создания которых требуется не столько экономическая составляющая, сколько партнерство творческих личностей. Такие объединения – креативные корпорации – характеризуются превышением мотивов деятельности над стимулами, единством мировоззрения и ценностных установок ее членов [8, с. 26]. На наш взгляд, симбиоз творчества и партнерства может давать эффект синергии, превышающий простые интеграционные эффекты. Таким образом, рассматриваемыми у различных авторов аспектами, раскрывающими сущность корпорации, являются указание формы предпринимательской деятельности; ссылка на обязательность долевой собственности; определенность юридического статуса; сосредоточение функций управления в руках профессиональных управляющих (топ-менеджеров), работающих по найму; допускаемая возможная многопрофильность производства; наличие широкой сети взаимосвязей и культивирование феномена партнерства; крупный размер и интегрированность структуры. Все рассмотренные аспекты находят 30

выражение в современных корпорациях, склонных к формированию гибкой системы управления, способной адаптироваться к происходящим внешним трансформациям. Заметим, что наиболее активные для промышленных корпораций внешние влияния в конце XX в. выразились: 1) в появлении новых инвесторов (открытые инвестиционные фонды, пенсионные фонды); 2) в формировании нового репрезентативного общественного класса работников умственного труда, для которых работа – не просто источник пропитания, а жизнь; 3) в росте количества информации о внешнем мире, которая не кодифицирована и не приспособлена к передаче по компьютерным сетям; 4) в изменении представлений об устойчивости, факторами которой становятся сильные взаимные этические, организационные, финансовые, деловые и иные связи; 5) в технологической конвергенции, определяемой как тенденция различных технологических систем развиваться в направлении решения общих задач; 6) в отраслевой конвергенции, вызванной, с одной стороны, сближением барьеров для входа в разные отрасли, а с другой – доверием лояльных потребителей к любой новой продукции, поставляемой корпорацией, как следствие клиентоориентированности. Проявление коренных изменений социо-техно-экономической среды обуславливает существование прогнозных взглядов на сущность корпорации и коренное изменение роли работника в ней. Еще в 80-е гг. XX в. О. Тоффлер отмечал, что в условиях становления «супериндустриального» общества традиционные формы корпоративной организации перестают быть эффективными [7]. Связано это с тем, что, по его определению, для «супериндустриального» общества характерен переход от традиционных бюрократических структур управления на адхократические. Корпоративная стратегия должна основываться на взаимодействии и коммуникации с людьми, составляющими компанию, а также с потребителями. Адхократией, согласно О. Тоффлеру, является структура холдингового типа, координирующая работу множества временных рабочих групп, возникающих и прекращающих свою деятельность в соответствии с темпом перемен в окружающей организацию среде. В ней каждый организационный компонент представляет собой модуль, созданный для решения одной конкретной задачи, и взаимодействует со многими другими по горизонтали, а не только в соответствии с вертикальной иерархией; решения, (принимаемые в компании), подобно товарам и услугам, не стандартны, а индивидуальны. Таким образом, адхократия диктует новые требования к персоналу, идеальной единицей которого становится человек, умеющий свободно ориентироваться среди множества задач и организационных обстоятельств и учиться работать с постоянно меняющимся коллективом. Супериндустриальная форма корпорации, как научно обоснованная идея будущего, вероятнее всего, будет складываться из небольших полупостоянных «конструкций», дополняемых многочисленными небольшими временными «модулями». Связано это с тем, что в настоящее время растет число вызовов, не связанных ни с одним организационным компонентом компаний, то есть в чистом виде такие проблемы не могут быть отнесены ни к маркетинговым, ни к производственным, ни к финансовым и т.д. Влияние глобальных изменений на понимание сущности корпорации как отмечает П. Друкер [3], привело к формированию нового типа корпорации, который он называет конфедерацией (табл. 1). 31

Таблица 1. Изменение представлений о сущности корпорации (составлено по [3, 7]) Признаки различия

Традиционная корпорация

Корпорация будущего (конфедерация)

Работнику корпорация Распределение ро- нужна больше, так как лей корпорация владеет средствами производства Вознаграждение за полРоль корпорации в ный рабочий день в корструктуре доходов порации – единственный работников источник дохода Объединение разных видов деятельности, необНаиболее эффекходимых для создания тивный метод рапродукта, для снижения боты трансакционных издержек Интегратор информации о рынке Соотношение понятий «отрасль» и «технология» Уровень квалификации работника

Поставщик (производитель). Покупателю информация не нужна, если он доверяет бренду Каждой отрасли соответствует одна технология и наоборот Определяется опытом в определенной специальности

Работник – партнер корпорации, так как основное средство производства – знания Работники высокомобильны, растет доля временно занятых и работающих на несколько корпораций Дезинтеграция (интеграция имеет предел эффективности): знания узкоспециализированы и сохранение в компании непрофильных видов деятельности может привести к потере компетентности. Развитие бизнеса происходит не в пределах корпорации, а с помощью заключения партнерских соглашений, создания альянсов. Потребитель. Поставщик становится покупателем у клиента. Знания, технологии, необходимые в одной отрасли, возникают или связаны с другой отраслью Определяется способностью ориентироваться во множестве задач, поручений и обязанностей

Словарное определение гласит, что конфедерация – это объединение нескольких суверенных субъектов для координации совместных действий. Основными ее чертами являются: 1) отход от принципа «владеть максимальной долей того, что производится, владеть всем, что делается», в связи с чем в ней часто появляются свойства синдиката, когда, например, корпорации продают через свои дилерские сети другие брендовые товары неконкурирующих фирм; 2) стремление уменьшать перечень поставщиков, которые остаются формально независимыми компаниями, но в части менеджмента сохраняют подчиненную роль; 3) баланс в трех моделях корпорации: корпорация как экономическая организация (американская модель), как кадровая организация (японская модель), как социальная организация (немецкая модель); 4) баланс между диверсификацией и концентрацией; 5) необходимость становиться агентом перемен, изменяя мировоззрение внутри организации (воспринимать перемены как возможности). Сложность управления новыми корпоративными структурами связана с тем, что люди в группах, формирующихся внутри партнерства, не имеют постоянной связи с бизнесом, поэтому их продуктивность зависит от степени удовлетворенности условиями труда и осознания пользы от выполнения заданий. Производительность работника умственного труда зиждется на автономии (возможности управ32

лять собой), на восприятии инноваций как собственной зоны ответственности, на постоянном обучении, на многогранной оценке (не только количественная, но и качественная оценка вклада, оценка вклада в «активы» предприятия). Таким образом, изменение представлений о корпорациях как организациях, основанных на партнерских взаимодействиях с внутренними и внешними субъектами, актуализирует новые качества работников. Основными тенденциями трансформации человеческого потенциала становится необходимость: 1) постоянного обучения во имя интеллектуального роста и совершенствования творческих способностей; 2) формирования умения свободно ориентироваться среди множества задач и организационных обстоятельств; 3) изменения осознаваемой работником социальной роли: от подчиненного/руководителя к партнеру, агенту перемен; 4) преобразования мотивирующих факторов: в отсутствии постоянной связи с бизнесом стимулом для работника становится осознание пользы от выполнения заданий; 5) создания альянсов с работниками, позволяющими эффективно отвечать на увеличивающееся число вызовов, не связанных ни с одним привычным организационным компонентом компаний. Литература: 1. Ансофф И., Макдоннел Э.Дж. Новая корпоративная стратегия. – СПб.: Питер Ком, 1999. - 414 с. 2. Гуржиев В.А., Алиева Д.С. Инновационные стратегии корпоративного управления минерально-сырьевыми корпорациями // Горный информационноаналитический бюллетень (научно-теоретический журнал). 2010. № 8. С. 175-179. 3. Друкер П.Ф., Макьярелло Дж.А. Менеджмент. – М., 2010. - 704 с. 4. Лозовая И.С. Агентская проблема в управлении корпорацией: истоки, современное состояние, возможные пути решения // Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2011. № 1. С. 124-129. 5. Новая постиндустриальная волна на Западе: антология / ред. В.Л. Иноземцев. – М.: Academia, 1999. - 640 с. 6. Старикова М.С., Глаголев С.Н. Когнитивизация управления спросом как реакция на новые экономические условия // Вестник БГТУ им. В.Г. Шухова. 2012. № 3. С. 99-102. 7. Тоффлер Э. Шок будущего. – М.: ACT, 2002. - 557 с. 8. Шувалов С.А. Проблемы корпоративного менеджмента: теория и практика / под ред. В.М. Ларина. – Саратов: СГСЭУ. 2003. - 247 с. References: 1. Ansoff I., Makdonnel E.J. New corporate strategy. – SPb.: Piter Com, 1999. - 414 p. 2. Gurzhiy V.A., Aliyev D.S. Innovative strategies of corporate governance in mineral corporations // Mountain information-analytical bulletin (scientific and technical journal). 2010. № 8. P. 175-179. 33

3. Drucker P.F., Makyarello J.A. Management. – M.: Williams, 2010. - 704 p. 4. Lozovaja I.S. Agency problems in corporate governance: origins, current status and possible solutions // Caspian region: politics, economy, culture. 2011. № 1. P. 124-129. 5. A new post-industrial wave in the West: an Anthology / ed. V.L. Inozemtsev. – M.: Academia, 1999. - 640 p. 6. Starikova M.S., Glagolev S.N. Demand cognitivization management in response to new economic conditions // Bulletin of BSTU named after V.G. Shukhov. 2012. № 3. P. 99-102. 7. Toffler E. Future Shock. – M.: AST, 2002. - 557 p. 8. Shuvalov S.A. Problems of corporate management: Theory and Practice. / еd. V.M. Larina. – Saratov: SSSEU, 2003. - 247 p. АНТРОПОЛОГИЧЕСКОЕ ИЗМЕРЕНИЕ РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ: КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ РЕКОНСТРУКЦИЯ БАЗИСНЫХ ПРИРОДНО-АНТРОПОЛОГИЧЕСКИХ КОНСТАНТ THE ANTHROPOLOGICAL DIMENSION OF RUSSIAN STATEHOOD (CONCEPTUAL RECONSTRUCTION OF THE BASIC NATURE OF ANTHROPOLOGICAL CONSTANTS) УДК 340.12 Антонов Е.А., доктор философских наук, профессор (Белгородский юридический институт МВД России); Таранова А.Е., кандидат социологических наук, доцент (Белгородский юридический институт МВД России); Антонов Р.Е. (Белгородский государственный национальный исследовательский университет) Antonov E.А., the doctor of philosophical sciences, the professor (Belgorod law institute of the Ministry of Internal Affairs in Russia); Taranova A.E., the candidate of sociological sciences, the associate professor (Belgorod law institute of the Ministry of Internal Affairs in Russia); Antonov R.E. (Belgorod state national research university) Аннотация: в качестве постановки проблемы авторы обращаются к смысложизненному вопросу: должны ли сохраняться у реформируемого российского государства те традиционные черты и принципы организации, которые скла34

дывались и утверждались в ходе исторической динамики русской культуры. В этой связи особое внимание уделяется анализу «формата» российской государственности в условиях политической глобализации сквозь призму фундаментальных природно-антропологических констант. Ключевые слова: государство, государственность, константы государственности, антропологическое измерение, российская государственность, европейская государственность, трансформация, модернизационный проект, миросистемный анализ. Abstract: As the statement of the problem the authors refer to semantically problem: should be retained in the reformed Russian state those traditional features and principles of the organization (as a basic anthropological constants), which was developed and approved during the historical dynamics of Russian culture. In this regard, special attention is paid to the analysis of the «format» of the Russian statehood in the context of political globalization through the prism of the fundamental nature of anthropological constants. Keywords: state, statehood, constants statehood, anthropological dimension, the Russian statehood, the European statehood, transformation, modernization project, world-system analysis. При проведении мир-системного анализа «города» и «деревни» как онтологически разных мир-систем со свойственными только им способами экзистенции, интерес вызывает антропологическое измерение Российской государственности как синтетической («город»-«деревня») Миро-системы. Этот факт тем более важен, что, как и в XIX в., модернизирующаяся Россия вновь находится в ситуации выбора между культурным консерватизмом (как национальной идеей) и либерализмом, напрямую связанным с копированием западного способа экзистенции. Только вникнув в историю проблемы, возникшей в ХIХ в. с введением в научный оборот концептуальной пары «народ-нация», собственно, положившей начало дискуссии консерваторов (славянофилов) и либералов (западников), становится очевидным, что речь идет, по сути, о выборе культурно-исторического опыта, выработанного на почве антропологически и цивилизационно разных мир-систем России (как условно европейской «глубинки» – «деревни») и Запада (как «центра мира» и потенциального «города»). Здесь на первый план выходит рассмотрение базисных антропологических констант Российской государственности, альтернативных дефинитивно не определимым «общечеловеческим» ценностям, лежащим в основании мир-экономической системы современной западной цивилизации, ориентированной на перманентное самоутверждение через экспансию не-западного мира. В означенном контексте исключительную значимость приобретает проблема антропологического формата новой Российской государственности, которая ориентируясь на несколько моделей одновременно [1, с. 5], так пока и не сложилась, да и не может сложиться в принципе. В этой связи на первый план выходят следующие проблемы: 35

– должны ли сохраняться у современного российского государства те традиционные черты и принципы организации (как базисные антропологические константы), которые складывались и утверждались в ходе исторической динамики культуры, отражая сущность этнонациональной специфики Миро-системы России на протяжении всей социально-культурной истории ее существования; – должны ли учитываться базисные антропологические константы при заимствовании опыта европейских стран и предлагаемых ими модернизационных проектов и возможностей приведения российской действительности в «разумное» соответствие с «чужими» для нее концептуально-практическими реалиями? Как подчеркивает в этой связи В.Н. Шевченко, речь, в конечном счете, идет о смене или сохранении не просто конкретных форм государственного устройства, правления, политической системы, а о смене или сохранении исторически, ценностно, антропологически, социально и культурно сложившегося типа Российской государственности [9, с. 213] как самодостаточной Миросистемы. При ближайшем рассмотрении, речь, на самом деле, идет о том, сможет ли государство, являясь динамически развивающейся «мир-системой» трансформировать гипотетически несоответствующие вектору и целям дальнейшего воспроизводства государственности форму государственного устройства, функции, институциональную структуру, сохраняя при этом исторически сложившиеся базисные антропологические параметры и сущностные принципы функционирования государства. На первый взгляд, обеспечение динамично-устойчивого развития России как самодостаточной Миро-системы в новой геополитической ситуации при смене вектора глобализации объективно требуют трансформации как содержания, так и функций современного государства. Но насколько при этом остаются жизнеспособными базисные антропологические константы российской государственности, доминировавшие в ходе ее культурно-исторической и социокультурной динамики, и насколько жизнеспособно само государство, основанное на них, в новых геополитических условиях все еще остается без ответа. Чтобы устранить возникающий в этом случае «когнитивный диссонанс», необходимо обратить внимание на «совпадение» базисных антропологических констант российской государственности со смысложизненными («витальными») ценностями выработавшей их русской культуры. И если большинство исследователей сходится во мнении, что ценность – это продукт коллективной деятельности людей (социальных групп, масс, общества) а базисные антропологические константы российской государственности на уровне общественного сознания выступают как смысложизненные ценности, то на уровне культуры нации они представлены в форме общественных идеалов. Не удивительно поэтому, что антропологические константы российской государственности по отношению к личности должны выступать как императив или норма, а в отношении социума – как общественный идеал и модель должного. Но поскольку общественные идеалы, принято относить к категории «социальных представлений», которые укоренены в объективном укладе общественного бытия и отражают практический опыт, выработанный в процессе жизнедеятельности социума, то именно последние выступают онтологическим основанием базисных антро36

пологических констант государственности как смысложизненных ценностей нации. В этом контексте проблема сохранения базисных антропологических констант государственности и модусов их существования в различных культурно-исторических условиях становится актуальной не только применительно к современной российской действительности, но и при анализе тенденций развития западных государств в условиях новой геополитической реальности. Тем более что сегодня, на этапе преодоления последствий переходного периода конца ХХ – начала XIX вв. сохраняется тенденция к сближению российских и западных подходов в определении перспектив развития сильного государства. Однако вместо обращения к проблеме ценностного измерения базисных антропологических констант российской государственности как главной причины расхождения функций государства в культурах разного цивилизационного типа исследователи обращаются к операционализации понятий «константа», «государственность», «государство» и т.д. С этой точки зрения, помещение в поле научного дискурса понятия «константы государственности» требует расширения диапазона интерпретации последнего. В целом «константа» является термином заимствованным из латинского языка и в переводе означает – постоянный, постоянная величина. В словаре русского языка С.И. Ожегова константа интерпретируется как постоянная величина в ряду изменяемых. В философском словаре приводится схожая трактовка понятия «константа» как остающейся неизменной при изменениях и расчетах. Применительно к рассматриваемой проблеме имеет смысл учитывать специфику государственно-правовых образований, обладающих соответствующими константами. Отсутствие или утрата общественных идеалов-ценностей как общих для социума ценностных ориентаций приводит к ценностному вакууму – социальной аномии (Э. Дюркгейм), следствием которой становится разрушение общества, социальных структур и всего того, что принято называть культурой, что следует учитывать при «реформировании» российской государственности как Миро-системы в условиях глобализации. В этих условиях базовые константы российской государственности обретают сущностное – ценностно-антопологическое – измерение. Между тем, в начале XXI столетия отечественные юристы и политологи активно обсуждают проблему соотношения государства и государственности. Отметим, что понятие «государственность» до настоящего времени не получило однозначного определения в научной литературе. Исследователи-правоведы, рассматривающие проблемы и перспективы развития современного российского государства (И.Л. Бачило, Ю.А. Веденеев, И.Л. Честнов, В.А. Четвертин, В.Е. Чиркин), отмечают, что государственность представляет собой относительно новую для российской юридической науки и политической практики категорию, которая зачастую употребляется в научных публикациях как синоним понятия «государство». В.И. Левакин предлагает интерпретировать категорию «государственность» в ее узком и широком значениях. Так, в узком значении государственность можно рассматривать как синоним государства вообще, государства конкретного исторического типа, как структуру власти и властных отношений в государстве. В широком смысле – природа государственности 37

проявляется через взаимосвязь ее элементов (институтов) и общественных отношений как антропологического основания мир-системной конструкции, функций, политической идеологии права, экономики, культуры, оказывающих существенное воздействие на формирование общих черт или признаков государства [5, с. 5]. Анализируя сущность государственности, И.Л. Честнов, например, рассматривает ее как широкое понятие, охватывающее государства, предгосударственные образования, и иные автономные образования политического характера [8]. А.Б. Венгеров понимает под государственностью «государственноправовые отношения, происходящие в течение длительного периода жизнедеятельности этноса» [2, с. 175], что затрагивает антропологический «подтекст» государства как системы. Однако государственность не только характеризует государственную структуру и политическую систему, – «генетический уровень государственности нельзя проследить только по власти, сосредоточенной в государственных органах. Государственность формируется под воздействием совокупности социальных отношений, позволяющих сначала складываться ее элементам, а затем и собственно государству» [5, с. 6]. Поэтому государственность представляет собой не просто особый признак или даже систему признаков, которые характерны для исторического развития этносов и народов, сумевших создать собственное государство или восстановить утраченное в силу разных причин, а качественное состояние государственно организованного общества, отражающее самобытность социально-экономических, политических, социокультурных условий жизнедеятельности конкретного народа на определенном этапе развития общества. Именно уникальные, доминирующие особенности указанных выше условий есть базисные антропологические константы государственности, формирующиеся в процессе антропосоциогенеза и определяющие матрицу формирования государственности и развития общества. Они, в частности, выражены через правовой и «государственный» менталитет народа, тип общества, государственности и государства, которые, собственно, определяют специфику формальных и сущностных признаков государства как самодостаточной Миросистемы, отвечая на вопрос, почему применительно к каждому обществу, его историческому этапу и типу оно является именно таким. Возрастание научного интереса к набирающей популярность категории государственности во многом обусловлено объективной потребностью науки и практики в возвращении «поля духовного» в теоретическое осмысления государства как антропологического измерения Миро-системы последнего. В государствоведческих, политологических, управленческих дисциплинах сущность государства рассматривается преимущественно через призму его формализованных (политических, правовых, территориальных) характеристик, лишенных антрологического измерения. В социально-философской, философско-правовой мысли доминирует либеральная традиция дискурса относительно «степени присутствия» государства в жизни общества, что в значительной степени выхолащивает его качественную социальную и духовную – как собирательно антропологическую – составляющую и соответствует его институциональной трак38

товке. Тем не менее, отношение к государству, которое позволяет его рассматривать только как носителя атрибутов учреждения, пусть и высшего порядка, сегодня является недостаточным. Необходим выход за пределы либеральной интенции «минимизации государства» и более полный учет этической (как антропологически отмеченной) традиции в интерпретации государства и «идеи государства», что обеспечит его понимание как выражения образа национальной идентичности, проекта развития общества на основаниях солидарности и консолидации [7]. Разработка понятия государственности, по сути дела, и раскрывает сущность государства не только как «идеи», но и как социального проекта. Государственность «помещает» государство в контекст социальных, ментальных факторов, этнокультурной и природно-ландшафтной обусловленности его генезиса, трансформации, становления властной структуры и политической системы, развития патерналистской или либеральной модели, позволяет применить антропологические принципы и концепты духовности и «общего блага» к пониманию государственно-правовых проблем в современной науке. Базисные антропологические константы Российской государственности должны занимать особое место среди других констант государственности, поскольку одни они являются неизменными и фундаментальными постоянными человека, общества, культуры, входящими в законы становления государственности определенного типа, а в дальнейшем – определяют верхние и нижние экстремы. Именно в их рамках становятся возможными положительные или отрицательные эффекты от внедряемых модернизационных проектов, что позволяет отбрасывать либо корректировать неорганичные социокоду конкретного общества и историческому этапу развития государства цели модернизации и технологии их достижения. Будучи определенными «мегаценностями», базисные антропологические константы государственности выступают теми основаниями, без которых государство как самодостаточная Миро-система не может существовать, эволюционировать и устойчиво-динамично развиваться. При этом они способствуют сохранению целостности и «нормальной» жизнедеятельности общества, являясь органичными и всеобще разделяемыми, удерживающими доминантные позиции если не на всем протяжении истории существования государства, то на длительных исторических этапах точно. Антропологические константы как базисные не вполне сходны по своей сути с ценностями и традициями, некоторые из которых могут в какой-то период культурно-исторического развития государства как самодостаточной Миро-системы «окостеневать» и, перестав соответствовать вектору и логике качественных преобразований, становиться камнем преткновения или «уходить» в архаику. Определяя тип государства еще на догосударственной и протогосударственной стадиях, базисные антропологические константы, по сути, оставаясь неизменными, продолжают определять «ментальные» особенности государственности даже в условиях глобализации. Базисные антропологические константы, за редким исключением, адаптивны к изменчивым, динамичным условиям социальной, политической, культурной реальности и способны трансформироваться адекватно вызовам времени одновременно с самим государством, меняя в определенные моменты форму своего 39

существования, но неизменно сохраняя базисные сущностные особенности, определяющие своеобразие и «антропологическую» уникальность народов, наций. С этих позиций можно вполне определенно утверждать, что базисные антропологические константы Российской государственности как самодостаточной Миро-системы определяют модели взаимодействия триады личностьобщество-государство, элементы которой являются основополагающими и неотчуждаемыми ценностями. В свою очередь, сами они могут трансформироваться, модернизироваться, совершенствоваться, переживать кризисные моменты, быть в упадке, но не быть их не может [3, с. 6]. В современной отечественной и зарубежной литературе имеются лишь первые попытки антропологического измерения государства как самодостаточной Миро-системы. С большей или меньшей степенью успешности они осуществляются сегодня в публикациях социальных философов, социологов, а также государствоведов и правоведов. В частности, в юридической науке все более интенсивно развивается направление юридической антропологии, подчеркивающей необходимость разработки проблем правового менталитета и «менталитета» государственности. Отметим, что ни четкого, ни более или менее последовательного и разделяемого понимания сущности и содержания антропологических констант государственности не сложилось. Рассуждая об антропологических базисных принципах государственности, одни авторы черпают их из природы самого человека как деятельностного субъекта, создающего ту или иную социальную реальность, другие отдают приоритет контексту, в котором изначально формировался человек как представитель определенного родоплеменного образования в архаическом периоде, в догосударственной, протогосударственной, раннегосударственной и зрелой стадии государственности в ходе культурно-исторической динамики. Кроме того, исследователи вводят в поле анализа категории территориальной обусловленности, природно-климатического фактора, культурной эволюции. Эти условия действительно способствуют определению формата личности (например, «человек традиции» или «человек-рацио»), которая создает определенный тип государства, с присущей ему моделью взаимоотношений с человеком и обществом. Здесь важно учитывать, что антропологическое исследование какого-либо объекта предполагает обязательное внимание к трем аспектам: телу, психике и сознанию, в полной мере учитывая описание их динамики и своеобразия. Качественные трансформации государственного «тела» определяются прежде всего территорией, восприятием и отношением к ней человека. Уже первые попытки понять судьбу России в сопряжении с судьбой личности сформулировали неоспоримость географического фактора в интерпретации истории страны и народа [1, с. 30]. Зависимость типа государственности, его властной силы от особенностей географического положения, специфики приграничных территорий, количества «соседей» отмечал еще Ш. Монтескье. В дальнейшем К. Шмитт указывает на различия в укладе морских и континентальных миров-систем и на их противостояние, которое подготовило почву для становления глобального общества, постепенно размывая базисные антропологические категории, на которых «стоят» цивилизации Суши – это понятия «дома» и «укорененности» [6, с. 24]. 40

Говоря о базисных антропологических константах, уже на ранних этапах определявших генезис государственности и направленность культурной эволюции, необходимо учитывать их зависимость от внешних – природноклиматических – условий. В любых природных условиях включается адекватный им «социальный инстинкт» выживания, определяющий как вектор и тип государственной организации, так и антропологически отмеченный культурноцивилизационный тип Миро-системы. Об этом, в присущем его времени контексте, говорит в своей теории формирования разных типов культуры Н.Я. Данилевский. Так, в работе «Россия и Европа» он обосновывает реальность существования разных культурноисторических типов, выводит законы их формирования и отмечает, что даже периодизация развития западной культуры (Античный период, Средневековье, Возрождение, Реформация, Просвещение) свойственно только ей. Россия же имеет свои переходные периоды, связанные с принятием христианства, петровскими реформами, реформами середины XIX в. (отмена крепостного права и переход к капитализму), революция 17-го года, реформы конца XX столетия). Дополненный О. Шпенглером и А. Тойнби, типологический подход позволил говорить о существовании разных культурно-цивилизационных типов (Западная Европа и Россия формировались на значительно различающихся внутренних и внешних предпосылках сложения человеческой истории). В этом контексте природа начинает определяться как самостоятельный фактор исторического развития, отчего государственность как самодостаточная Миро-система, по умолчанию, получает социоприродное измерение. Собственно становление этносов, формирование каждой конкретной культуры также изначально получает природно-ландшафтную детерминацию. Однако именно влияние «способов природопользования» является исходной антропологической «точкой» измерения при анализе различий процессов воспроизводства государств традиционного и либерального типов. Действительно, территория, ее характеристики, природно-климатические условия определяют особенности «формирования властных отношений в обществе и такие их частные аспекты как принятую в обществе «парадигму послушания», дисциплину, гражданскую активность» как [1, с. 19] «конкретно-антропологическую» слагаемую. Основная характеристика российского пространства – это его «огромность», которая задает тон формированию государственно-державных властных отношений и в то же время образует своеобразный тип личности [1, с. 20]. Организация масштабного российского пространства требует достаточно жесткого типа правления (сильной власти). Реализация объединительных, солидарных проектов, формирующих поле «единого социального взаимодействия» в таком пространстве требует от властных структур определенных качеств. Это, прежде всего, высокая моральная ответственность, доктрина сильного интегрирующего государства, самоконтроль, напряженная активность. Именно эти черты подразумевались в категории «служения», которую личность в российском государственном пространстве исторически соотносила с «культурой власти» [1, с. 21]. Как показывает западноевропейская и российская история, именно в рамках определенного географического и культурного ландшафта формируются особые психологические и мен41

тальные особенности государственной антропологии. В частности, различия в восприятии базовых ценностей европейской демократии (собственность, свобода личности, неприкосновенность и автономность частной жизни, законность, гражданственность), лежащих в основании российского модернизационного проекта и безусловно имеющих высочайшую социальную значимость, определяются различиями в путях их культурно-исторического развития и укоренения в российской и европейской цивилизации. Вполне правомерно современная Российская государственность характеризуется рядом исследователей как неотрадиционная. Поэтому выстраивание ее в соответствии с западным пониманием доминирующих демократических ценностей, рационализировавшихся начиная с позднего периода Средневековья и получивших либеральную интерпретацию начиная с трудов Т. Гоббса и Дж. Локка, форсированный переход российского человека от человека традиции к человеку идеологии, а сегодня – к человеку рациональному, являются причинами «антропологического кризиса» в России, оставляющего пока без решения проблему взаимоотношений человека и государства. Таким образом, эффективная реализация программ новейшей модернизации российского общества, требует точной формулировки проблем и задач становления российской государственности и учета специфики ее базисных антропологических констант, которые необходимо осмыслить с учетом реалий современности. Реформирование России как самодостаточной Миро-системы требует системного подхода, позволяющего не только собрать воедино ретроспективные и актуальные «переплетения» внешних и внутренних факторов, определивших антропологические параметры российской государственности, но и выстраивать приоритеты ее дальнейшего развития в русле вновь наметившегося антропологического вектора модернизации. Литература: 1. Антропологическое измерение российского государства / отв. ред. В.Н. Шевченко. – М.: ИФРАН, 2009. - 214 с. 2. Венгеров А.Б. Теория государства и права. - 3-е изд. – М., 2000. - 346 с. 3. Затонский В.А. Государство и личность в системе государственности (к вопросу о содержании базовых категорий теории государства и права) // Государство и право. 2007. № 10. С. 5-12. 4. Корзенков В.Н. Понятие государственности. Государственность республики как субъекта федерации // Право и политика. 2008. № 5(101). С. 1044-1047. 5. Левакин В.И. Современная российская государственность: проблемы переходного периода // Государство и право. 2003. № 1. С. 5-12. 6. Современное государство, социум, человек: российская специфика / отв. ред. В.Н. Шевченко. – М.: ИФРАН, 2010. - 243 с. 7. Спиридонова В.И. Эволюция идеи государства в западной и российской социально-философской мысли. – М.: ИФРАН, 2008. - 243 с. 8. Честнов И.Л. Природа и этапы развития государственности // Известия высших учебных заведений. 1998. № 3. С. 35-47. 9. Шевченко В.Н. Глобализация и судьба российской государственности // Личность. Культура. Общество. 2004. Вып. 4 (24). С. 211-218. 42

References: 1. Anthropological dimension of the Russian state / resp. ed. by V.N. Shevchenko. – M.: IFRANE, 2009. - 214 p. 2. Vengerov A.V. Theory of state and law. - 3 izd. – M., 2000. - 346 р. 3. Zatonsky V.A. State and personality in the system of statehood (on the content of the basic categories of the state and law theory) // State and law 2007. № 10. P. 5-12. 4. Korzencov V.N. The concept of statehood. The statehood of the Republic as a subject of the Federation // Law and policy. 2008. № 5(101). P. 1044-1047. 5. Levakin V.I. Modern Russian statehood: the problems of the transition period // State and law. 2003. № 1. P. 5-12. 6. The modern state, society, and man: Russian specificity / resp. ed. by V.N. Shevchenko. – M.: IFRANE, 2010. - 243 p. 7. Spiridonova V.I. Evolution of the ideas of the state in the Western and Russian social-philosophical thought. – M.: IFRANE, 2008. - 243 p. 8. Chestnov I.L. Nature and stages of development of statehood // Izvestia of higher schools. 1998. № 3. P. 35-47. 9. Shevchenko V.N. Globalization and the fate of Russian statehood // Personality. Culture. Society. 2004. Vol. 4 (24). P. 211-218. РЕГИОНАЛЬНЫЕ КУЛЬТУРНЫЕ ПРОБЛЕМЫ РОССИИ REGIONAL CULTURAL PROBLEM OF RUSSIA УДК 008 Андриенко Ю.И., кандидат политических наук, доцент (Белгородский юридический институт МВД России); Андриенко О.Ю., кандидат социологических наук (Белгородский юридический институт МВД России) Аndrienko Yu.I., the candidate of political sciences, the associate professor (Belgorod Law Institute of the Ministry of Internal Affairs in Russia); Andrienko O.Yu., the candidate of sociological sciences (Belgorod Law Institute of the Ministry of Internal Affairs in Russia) Аннотация: статья посвящена рассмотрению направлений, принципов и проблем социально-культурной деятельности государства.

43

Ключевые слова: культура, универсальность, традиционализм, модернизм, самобытность, экономоцентризм, просветительство, социокультурное пространство, социальные стратегии, культурная сфера. Abstract: the article is sanctified to consideration of directions, principles and problems of sociocultural activity of the state. Keywords: culture, universality, traditionalism, modernism, originality, education, sociocultural space, social strategies, cultural sphere. Сегодня, российская культура становится тем, что определяет будущее страны. Вне культуры невозможно обеспечить более высокое качество общества, его способность к гражданскому единству, к определению и достижению общих целей развития. Знание своей культуры и участие в культурной деятельности закладывает в человеке базовые нравственные ориентиры: уважение к истории и традициям, духовным основам наших народов и позволяет раскрыть таланты, дарования и способности каждого человека. Государственная культурная политика является важнейшим фактором роста качества жизни, залогом динамичного развития субъектов Российской Федерации, основой единства не только культурного пространства, но и государственного единства России [1]. Реализация культурной политики позволит восстановить механизмы передачи и воспроизводства ценностных основ жизни личности и общества и сохранить наше гражданское и культурное (ментальное) единство, обеспечить независимость, силу и динамичное развитие Российского государства. Поэтому культурная политика должна строиться на следующих принципах: влияние культуры на все аспекты политики региона и сферы жизни местного сообщества; понимание культуры России как неотъемлемой части мировой культуры; приоритет права общества на сохранение материального и нематериального культурного наследия России перед имущественными интересами физических и юридических лиц; сочетание универсальности цели государственной культурной политики и уникальности субъектов и объектов культурной деятельности; территориальное и социальное равенство граждан при реализации права на доступ к культурным ценностям и участие в культурной деятельности; преобладание качественных показателей при оценке эффективности достижения целей культурной политики. Если анализировать социально-культурную деятельность за более чем двадцать лет, то можно сказать, что неоднократные изменения в органах управления культурной сферой не всегда приносили ей пользу. Именно поэтому в настоящее время важнейшими задачами государства в культурной политике являются создание социально-культурных учреждений по всей территории России и их финансовая и кадровая поддержка, поддержка социального партнерства, общественных организаций, формирование понимания ценностей российского общества и сохранение культурного наследия Принципиальное значение имеют культурные процессы, происходящие в обществе. Протестная активность некоторой части населения заставила государство обратить внимание на 44

возрождение духовности, которая всегда была присуща российскому народу, на наши ценности, обычаи и традиции, нормы поведения. Специфика культурной политики региона в немалой степени сопряжена с наличием ряда институциональных направлений управленческого воздействия, личной поддержки губернаторов, которые должны возглавить реализацию культурной политики вплоть до поселка [2]. В настоящее время стало заметно, как ослабла культурная политика среди молодежи в образовательных учреждениях [3]. Действенность культурной политики анализируется на разных уровнях. Так, Министерство культуры Российской Федерации инициирует обсуждение проблем культурной политики. Сейчас одни ученые и эксперты, разрабатывая технологии государства в культурной политике, говорят о необходимости перехода от политики сглаживания региональной дифференциации к стратегии выравнивания, стимулирующей региональное развитие с опорой преимущественно на собственный инновационный потенциал. Другие же говорят о необходимости сохранения единого социального культурного пространства страны с сильным центром и развитыми регионами, сравниваемыми по качеству и уровню жизни. Эти два направления региональной культурной политики – сохранение механизма выборочной помощи центра, с одной стороны, и формирование структур самостоятельного локального развития с упором на активизацию своего внутреннего потенциала – другой, должны объединяться в рамках общих усилий той и другой стороны по умножению региональных ресурсов, взаимно дополняя, а не конфликтуя друг с другом. Центру предстоит разработать единую политику распределения полномочий в социокультурной сфере и перераспределения трансфертов при одновременном углублении практики выполнения целевых федеральных программ социокультурного развития регионов и государства [4]. Особенности региональной культурной политики отличаются большей конкретностью и многообразием форм решения жизненных и культурных проблем населения региона, нежели политика центра [5, c. 68-73]. Важнейшими направлениями культурной политики региональных властей следует выделить следующие: регулирование занятости населения и снижения уровня безработицы; налаживание социального партнерства между разными субъектами культурно-досуговой деятельности; политика в области охраны семьи, материнства и детства; принятие мер по социальной защите населения; развитие системы культурно-досуговых учреждений; политика в области градостроительства, современной инфраструктуры, постройка жилья, совершенствование дорожно-транспортных сетей, сетей связи, бытовое обслуживание, торговля, центр досуга; политика в области воспитания и общего образования детей, молодежи, профессиональной подготовки и переподготовки молодежи и взрослого населения; эстетическое воспитание подрастающего поколения, стимулирование художественно-творческих процессов; развитие инфраструктуры досуга; организация отдыха и свободного времени, проведение праздников, памятных дат; сохранность исторических памятников культурного наследия, поддержание культурной среды в целом. В регионах также должен идти широкий 45

поиск направлений территориального развития, что стимулирует отработку новых целей, задач, методов культурной политики на местах [6]. Культурные задачи декларируются политическими лидерами в период региональной предвыборной кампании. Хотя чаще всего стратегические цели культурного развития региона и самого государства никак не связаны с целями политическими или хозяйственными. При этом цели регулирования культурной сферы либо размыты и в условиях кризиса невыполнимы, либо, по существу, являются лишь конкретными задачами. В условиях нестабильности указанные альтернативные варианты формирования коллективного опыта должны привлечь внимание федеральных и региональных властей к развитию социокультурной базы местной практики, более последовательно нацеливать их на развитие конструктивного потенциала процессов самоорганизации. Перспективные цели федерального и регионального развития, увязанные с социокультурной практикой, невозможно получить в готовом виде извне. Они могут быть определены самим федеральным и региональным сообществом и отрефлексированы представителями власти, общественных организаций, интеллектуальной элитой. Наиболее эффективным способом антикризисного управления является стратегическое управление. Наличие стратегических целей развития благотворно отражается на управленческой деятельности: властные структуры региона обретают видение состояния, в котором находится местное сообщество, понимают, какие направления социокультурного развития следует развивать в первую очередь, чего следует достичь к определенному моменту. В условиях выборной демократии степень достижения позитивных целей служит эффективным средством тестирования руководящих региональных органов власти на предмет их профессиональной пригодности к управлению современной культурной политикой региона и муниципальных образований [7]. Состояние культуры в современном обществе относится к важнейшим факторам политической стабильности и экономической успешности страны. Данная констатация исходит из понимания культуры как системы установок человека на его взаимодействие с властью и другими гражданами в решении общих проблем и тип поведения в обществе. Российская Федерация – единственная страна постсоветского пространства, увеличившая за годы своей нынешней истории этническую гетерогенность (если во всех республиках бывшего СССР титульный этнос увеличил свою долю в общем населении, то в России все наоборот). Также существуют региональные отличия, такие как: уровень консервативности, стадийные развития (их иногда обозначают как разделения на шкале «традиционализм – модернизм»), распределение региональных политических режимов т.д. Таким образом, говорить о единстве культуры нельзя. А вот о схожих социальнокультурных проблемах говорить необходимо. Именно поэтому региональная культура играет большую роль в культурном пространстве России [8]. Вместе с тем существует перечень ряда проблем, которые решаются в тех регионах, где они особенно актуальны. К таким проблемам следует отнести проблемы миграционной политики, межнациональных отношений и сохране46

ние традиционных культур, проблемы социоэкологической политики. Целый ряд региональных администраций особое внимание уделяют массовому настроению и социальному самочувствию населения борьбе с криминалом и распространением наркотиков, по-новому осмысливают вопросы поддержания здоровья и воспитания подрастающего поколения и организацию досуга населения [9]. Процессы социально-культурного реформирования в России свидетельствуют о росте актуальности и значимости социальных преобразований. Однако в большинстве случаев население не готово эффективно действовать по новым правилам, оно не адаптировалось и ведет себя пассивно, находясь в состоянии апатии. Ошибочно считалось, что вначале должны осуществиться экономические преобразования, а затем, когда экономика крепко встанет на ноги в рыночных условиях, очередь дойдет до человека со всеми его малыми и большими заботами. В этом случае вместо мобилизации социальной энергии народа в огромных масштабах идет растрата накопленного ранее профессионального и интеллектуального, духовного и физического потенциала [10]. Инвестирование в культуру видится важнейшим вкладом в формирование человеческого потенциала, приносящим социальные и экономические выгоды, в наиболее полную самореализацию человека. Роль движителя изменений закрепляется за культурой, фактически оказывающейся впереди того, что происходит в социальной жизни общества. Показательно, что стимулом к изучению целого комплекса новых проблем развития стали процессы глобальной социокультурной динамики. Поиски новых моделей развития должны вестись через культуру, чтобы цель и средства развития определялись на основе ценностей, символов, культурных стремлений, из которых складывается самобытность каждого народа. Нам кажется, что это единственный региональный путь развития регионов. К сожалению, зауженность в понимании культуры, не учитывающая важности интегрирующих подходов, преодолевается слабо. В то же время очевидно, что сопрягая культуру и развитие, целесообразно видеть в ней не только художественную культуру и достижения высоких искусств, а в целом «второй мир» существования людей с созданными на основе опыта того или иного сообщества вещами, символами, технологиями, образцами поведения. Преодоление экономоцентризма уже началось, укрепляется понимание того, что развитие начинается в человеческой культуре, которая определяет пути развития и образ будущего, воздействует на образ мыслей, представления, поведение людей, являясь источником изменений и новых путей организации общественной жизни. Состояние современного российского общества делает необходимым выделение в качестве приоритетных воспитательную и просветительскую функции культуры. Это позволит существенно усилить воздействие культуры на процессы формирования личности, гуманизации образования, успешной социализации молодежи, создания качественной, благоприятной для развития личности информационной среды. В этом случае региональная культурная политика должна строиться также на следующих принципах: влияние культуры на все сферы жизни местного сообщества; понимание культуры региона как неотъемлемой части российской и мировой культуры; приоритет права общества на со47

хранение материального и нематериального культурного наследия региона и России перед имущественными интересами физических и юридических лиц; территориальное и социальное равенство граждан при реализации права на доступ к культурным ценностям и участие в культурной деятельности; преобладание качественных показателей при оценке эффективности достижения целей региональной культурной политики. Анализ реальной ситуации в стране показывает, что одни группы населения довольно легко восприняли либерально-демократическую систему ценностей, другие, откинув прежнюю идеологию, оказались не способными усвоить новые, а третьи – в условиях возникшего идеологического противостояния – закрепили в своем сознании прежние ценности [4]. Основой социальной политики государства, составляющей которой является культурная политика, является социальная доктрина развития и формирования российского общества. Социальная доктрина – это наиболее общие методологические представления об основах политики в переходный период, раскрывающие аналитические и теоретические принципы, касающиеся современной социальной ситуации, ключевые проблемы и противоречия в социальной сфере, критерии действий на переходном этапе, концепцию социальной программы, механизмы и способы решения важнейших социальных задач. Доктрина является фундаментом стратегий, формируемых государством и регионом [11]. Особенности нынешнего состояния общества обуславливают семь главных принципов российской социальной доктрины, определяющей социальную концепцию развития страны, еѐ социальную политику и соответствующие программы действий. Первый принцип – оптимальное сочетание либерализма и социальных гарантий. Либеральная политика ориентирована на снижение вмешательства государства в реализацию культурной политики. Второй принцип – радикальное повышение трудовой мотивации, ориентированной на все группы в целом и каждый слой населения – в отдельности. В этом случае происходит привнесение в региональную культуру местного сообщества элементов других культур. Третий принцип состоит в том, что центральное место среди социальных институтов сегодня занимает семья, которая оказывает определяющее влияние не только на демографические процессы в обществе, но и на состояние человеческого капитала. Он органически взаимосвязан с семьей через формирование культуры и здоровья человека. Это поможет усилить защитные функции семьи, значимость внутрисемейных отношений как эмоциональнопсихологического стабилизатора, а также повысить функции семьи в формировании и трансляции социальных и моральных норм, установления нравственного климата. Четвертый принцип включает активизацию местного самоуправления и организаций гражданского общества (благотворительные структуры и социальные инициативы). Пятый принцип касается взаимодействия федеральных и региональных усилий, кардинальная проблема которых – определение их взаимной ответственности в реализации культурной политики. Шестой принцип относится к технологии построения культурной политики региона, а также к выработке стратегии и тактики в рамках социальной политики. Седьмой принцип должен строго учитывать гендерные и национально-этнические аспек48

ты состояния населения. Имеется в виду ликвидация всех форм дискриминации женщин, а также обеспечение равных возможностей социальной деятельности и социально-культурного развития этносов [12]. К актуальным региональным социально-культурным проблемам можно отнести следующие. Во-первых, это сохранение наследия культур всех народов и народностей, населяющих регионы как универсальной ценности, определяющей самобытность и жизнеспособность народов. Во-вторых, развитие и защита русского языка – государственного языка Российской Федерации и языка межнационального общения, как основы гражданского и культурного единства Российской Федерации. В-третьих, поддержка отечественной литературы, возрождение интереса к чтению, создание условий для развития книгоиздания, обеспечение доступа граждан к произведениям русской классической и современной литературы, произведениям литературы на языках народов России. Вчетвертых, поддержка и развитие благоприятной для становления личности информационной среды. В-пятых, широкое привлечение детей и молодежи к участию в познавательных, творческих, культурных, краеведческих, благотворительных организациях, объединениях и коллективах. В-шестых, развитие русской и национальных культур народов России, создание условий для профессиональной творческой деятельности, для творческой самодеятельности граждан, сохранение, создание и развитие необходимой для этого инфраструктуры. В-седьмых, поддержка существующих и вновь создаваемых институтов и общественных инициатив, связанных с различными видами культурной деятельности. В-восьмых, практическое обеспечение равных прав граждан на доступ к культурным ценностям, на свободное творчество, занятие культурной деятельностью, на пользование учреждениями и благами культуры. В-девятых, создание условий для формирования эстетически ценной архитектурной и иной предметной среды. В-десятых, поддержка научных исследований в сфере искусства и культуры. В-одиннадцатых, развитие образования в сфере искусства и культуры. Сегодня в культуре происходят сложные процессы. Еѐ нелинейное самодвижение проявляется в возникновении новых структур, процессов, форм культурной жизни, меняются ракурсы рассмотрения привычных явлений. С новыми технологиями культура активно приобретает новый облик и новые возможности участия в общественной жизни, превращаясь в сложную, интенсивно развивающуюся сферу, овладение которой связано отнюдь не только с расширением культурных горизонтов людей. По сути, развитие – это переход к новому культурному полю с разнообразными параметрами его взаимодействия со всеми сферами общественной жизни [13]. В практической реализации общественного реформирования необходим стратегический поворот, связанный с социокультурной стабилизацией. В современных исследованиях подчеркивается, что вне учета культурной специфики общества невозможна реализация той или иной модели развития, вне представлений о роли культуры не может быть понято содержание процесса и механизмов институционализации отношений. Кризис идентичности повлек за собой в ряде регионов России распад механизмов социального контроля и регу49

ляции, лишающих общество перспектив успешного саморазвития. Вакуум, образовавшийся после распада единого социокультурного пространства страны, должен был чем-то заполниться. Не удивительным стало развитие этноцентризма. Преодолеть общественную дезинтеграцию и обеспечить адаптацию человека к быстро меняющейся жизни невозможно без преодоления социокультурного распада. Таким образом, сегодня культурная политика нуждается в значительном расширении своей базы. Ее концепция должна быть пересмотрена и направлена на формирование национального единства на основе разделения общих гуманистических ценностей, улучшение качества жизни людей. Культурная политика должна стать частью взаимозависимых социальных стратегий, скоординирована с политиками в других секторах, которые органически связаны с культурной жизнью. При этом условии могут быть решены внутренние проблемы сферы культуры, в том числе достигнуты удовлетворительные решения по проблемам обеспечения ее материальными и человеческими ресурсами. Для достижения целей культурной политики необходима глубокая реформа этой системы, в процессе которой она должна быть перенастроена на приоритеты местного общества, а не небольшой группы, считающей себя культурнопроизводящим центром. Для этого нужно преодолеть межведомственные барьеры, осуществить анализ существующей системы государственного управления и разработать образ будущей системы государственного управления культурной сферой, а также провести реформу понятийной, организационно-правовой, институциональной и методической стороны регулирования отношений в этих сферах. Литература: 1. Конституция Российской Федерации. – М.: Норма, 2008. 2. Есаков В.А. Характер, цели, задачи и методы управления отраслью культуры в современных условиях // Культура: управление, экономика, право. 2007. № 3. 3. Есаков В.А. Характер, цели, задачи и методы управления отраслью культуры в современных условиях // Общественные науки и современность. 2005. № 3. 4. Аванесова Г.А., Егоров В.К., Астафьева О.Н. Право и культура Главы 1.2, 1.3, 5.1. в монографии «Право и культура» / под общ. ред. В.К. Егорова, О.Н. Астафьевой, Ю.А. Тихомирова. – М.: РАГС, 2008. 5. Астафьева О.В. Культурная политика России: теория – реальность – перспектива // Государственная служба. 2010. № 1. С. 68-73. 6. Морозова Е.Я. Государственное регулирование экономической деятельности организаций культуры и искусства. – М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2009. 7. Копылов Г.Г. Регион-сеть и региональные программы / Методология: вчера, сегодня, завтра. Т. 3 / ред.- сост. Г.Г. Копылов, М.С. Хромченко. – М.: Школа культ. полит., 2005. 8. Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. – М.: Смысл, 1998. 9. Павлович А.А. Культурная политика современной России // Отечественные записки. 2004. № 4. С. 35-36. 50

10. Якимец В.Н. Оценка и направления использования потенциала гражданских инициатив и возможностей межсекторного социального партнерства при модернизации России // Материалы Всероссийского научно-практического симпозиума с международным участием «Культура конфликта во взаимодействии власти и гражданского общества как фактор модернизации России». – М., 2011. 11. Лисеев И.К. Глобализация и диалог культур // Россия: многообразие культур и глобализация. – М.: Канон+, 2010. 12. Морозова Е.Я. Государственное регулирование экономической деятельности организаций культуры и искусства. – М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2009. 13. Зубаревич Н.В. Регион России: неравенство, кризис, модернизация. – М.: Независимый институт социальной политики, 2010. References: 1. Constitution of the Russian Federation (Basic law). – M.: Norm, 2008. 2. Esakov V.A. Harakter, the purposes, tasks and methods of management of branch of culture in modern conditions // Culture: management, economy, right. 2007. № 3. 3. Esakov V.A. Harakter, the purposes, tasks and methods of management of branch of culture in modern conditions//Social sciences and the present. 2005. № 3. 4. Avanesova G.A., Egorov V.K., Astafyeva of O.N. Pravo and culture of Chapter 1.2, 1.3, 5.1. in the monograph "Right and Culture" / Under a general edition of V.K. Egorov, O.N. Astafyeva, Yu.A. Tikhomirov. – M.: Publishing house of RAGS, 2008. 5. Astafyeva O.V. Cultural policy of Russia: the theory – reality – prospect // Public service. 2010. № 1. P. 68-73. 6. Morozova E.Ya. State regulation of economic activity of the organizations of culture and art. – M.: UNITY-DANA, 2009. 7. Kopylov G.G. Region-set and regional programs / Methodology: yesterday, today, tomorrow. T. 3. / An ed. G.G. Kopylov, M.S. Hromchenko. – M.: School cult. it is watered., 2005. 8. Soldatova G.U. Psikhologiya of interethnic intensity. – M.: Sense, 1998. 9. Pavlovich A.A. Cultural policy of modern Russia // Domestic notes. 2004. № 4. P. 35-36. 10. Yakimets V.N. Otsenka and the directions of use of potential of civil initiatives and opportunities of intersector social partnership at modernization of Russia // Materials of the All-Russian scientific and practical symposium with the international participation "Culture of the conflict in interaction of the power and civil society as a factor of modernization of Russia". – M., 2011. 11. Liseev I.K. Globalization and dialogue of cultures//Russia: variety of cultures and globalization / оtv. еd. I.K. Liseev. – M.: Canon +, 2010. 12. Morozova E.Ya. State regulation of economic activity of the organizations of culture and art. – M.: UNITY-DANA, 2009. 13. Zubarevich N.V. Region of Russia: inequality, crisis, modernization. – M.: Independent institute of social policy, 2010. 51

СОВРЕМЕННЫЙ КРЫМ В МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВОМ КОНТЕКСТЕ MODERN CRIMEA IN THE INTERNATIONAL LEGAL CONTEXT УДК 321 Абашева Е.А., кандидат юридических наук, доцент, (Белгородский юридический институт МВД России); Лыков Э.Н. (Белгородский юридический институт МВД России) Abasheva E.A., the candidate of jurisprudence sciences, the associate рrofessor (Belgorod law institute of the Ministry of Internal Affairs in Russia) Lykov E.N. (Belgorod law institute of the Ministry of Internal Affairs in Russia) Аннотация: в статье рассмотрены вопросы легитимности результатов референдума и решений, принятых избранными Крымскими властями. Обоснована законность вхождения Крыма в состав Российской Федерации в качестве субъекта Федерации и дан анализ современной ситуации в международноправовом контексте. Ключевые слова: Верховный Совет, Евромайдан, развитие Крыма, геополитика, история, географическая характеристика, стратегическая база, присоединение, автономия, референдум, воссоединение, ратификация. Abstract: this article questions the legitimacy of the referendum and the decisions elected Crimean authorities. Justify the legality of entering the Crimea in the Russian Federation as a member of the Federation and the analysis of the current situation in the international legal context. Keywords: the Supreme Council, Euromaidan, the development of the Crimea, geopolitics, history, geographical characteristics, strategic framework, affiliation, autonomy, referendum, reunion, ratification. Восстановление Крыма в качестве субъекта Российской Федерации мировым сообществом было воспринято неоднозначно. Несмотря на то, что в преамбуле Устава ООН [6] говорится, что «Мы, народы объединенных наций, преисполненные решимости избавить грядущие поколения от бедствий войны, дважды в нашей жизни принесшей человечеству невыразимое горе», а в пункт 2 статьи 1 того же Устава говорит, что ООН преследует цели «развивать дружественные отношения между нациями на основе уважения принципа равноправия и самоопределения народов, а также принимать другие соответствующие меры для укрепления всеобщего мира». Боль52

шинство стран-членов ООН под влиянием США не признало законным присоединение Крыма к России. Тем самым был нарушен пункт 2 статьи 1 Устава ООН о принципе равноправия и самоопределения народов. Кроме того, хотя в Декларации о принципах международного права говорится «об обязанности государств воздерживаться в своих международных отношениях от военной, политической, экономической или какой-либо другой формы давления, направленного против политической независимости или территориальной целостности любого государства» [1], США пытаются применить к России экономические и политические санкции с целью оказания давления на Россию по вопросу о присоединении Крыма. Украинские же политики прямо говорят о насильственном возврате Крыма в состав Украины. Все эти действия США и самопровозглашѐнных правителей Украины лишены каких-либо оснований и не могут привести ни к каким политическим последствиям, так как Крым уже де-факто и де-юре вошел в состав России и стал полноправным членом Российской Федерации. Тем не менее, для полного понимания ситуации необходимо произвести анализ действий и их аргументации как со стороны Украины, так и со стороны Европейских стран. Во-первых, на так называемого «Президента» Украины обязанности Президента были возложены Постановлением Верховной Рады от 23 февраля 2014 г. [3]. В Конституции Украины [2] в статье 112 говорится, что Председатель Верховной Рады может исполнять обязанности Президента только в случае досрочного прекращения полномочий Президента Украины, а статья 108 Конституции Украины говорит, что полномочия Президента Украины прекращаются досрочно в случае отставки; невозможности исполнять свои полномочия по состоянию здоровья; смещения с поста в порядке импичмента; смерти. Однако Верховная Рада своим Постановлением от 22 февраля 2014 г. [4] признала В.Ф. Януковича «самоустранившимся» от выполнения Президентских обязанностей, в связи с чем обязанности Президента были возложены на спикера Верховной Рады. В Конституции Украины такой причины, как «самоустранение», в перечне случаев досрочного прекращения полномочий Президента нет. Таким образом, ни о каком досрочном прекращении полномочий Президента не может быть и речи – Президент В.Ф. Янукович на момент возложения обязанностей Президента Украины на Председателя Верховной Рады Украины О.В. Турчинова являлся законно избранным Президентом, а О.В. Турчинов назначен исполняющим обязанности Президента в обход Конституции Украины. Вызывает удивление, если не сказать больше, и Постановление Верховной Рады Украины от 25 февраля 2014 г. [5], в соответствии с которым О.В. Турчинов, как исполняющий обязанности Президента Украины, наделяется полномочием подписания Законов, принятых Верховной Радой. Основания для такого постановления не ясны, так как ст. 112 Конституции Украины устанавливает, что исполняющий обязанности Президента имеет те же полномочия, что и сам Президент, включая и подписание законодательных актов. У 53

О.В. Турчинова, в таком случае (при его законном избрании на должность исполняющего обязанности Президента), полномочие подписания Законов было бы по определению. По-видимому, Верховная Рада, повторно наделяя О.В. Турчинова такими полномочиями, прекрасно понимала незаконность его нахождения на должности исполняющего обязанности Президента. Как «киевская власть», так и страны Европы совместно с США утверждают, что Крымский референдум «незаконен», противоречит Конституции Украины и нарушает Резолюцию Организации Объединенных Наций. Первые два утверждения обоснованно опровергнуты в данной работе подразделом «Современные события», а законность Крымского референдума подтверждена и международными наблюдателями. Так что, можно сказать, что эти заявления «киевской власти» и «международного сообщества» во главе с Соединенными Штатами Америки просто абсурдны. Не менее абсурдны и утверждения о нарушении Декларации о принципах международного права и Устава ООН, которые, как утверждают «киевские власти» и «международные сообщества», поддерживают «территориальную целостность» стран – членов Организации Объединенных Наций. Однако, пункт 4 статьи 2 Декларации о принципах международного права [1] говорит о том, что: «Все Члены Организации Объединенных Наций воздерживаются в их международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с Целями Объединенных Наций», то есть говорится о «территориальной неприкосновенности», а не о «территориальной целостности». В Декларации, хотя она и провозглашает принцип, согласно которому государства воздерживаются в своих международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориальной целостности или политической независимости любого государства, также разъясняется положение о том, что каждое государство должно воздерживаться от любых действий, направленных на частичное или полное нарушение национального единства и территориальной целостности любого другого государства или страны. Таким образом, в данном международном документе говорится о принципе территориальной цельности при рассмотрении спорных вопросов между государствами. Если следовать понятиям «киевских властей» и «международного сообщества» о «территориальной целостности», то термин «территориальная целостность» вступает в противоречие с принципом «равноправия и самоопределения народов». Ведь, действительно, не может быть «самоопределения» народа, пожелавшего выйти из состава государства, без нарушения территориальной цельности этого государства. Таким образом, утверждение «киевских властей» и «международного сообщества» о нарушении Крымом принципов «территориальной целостности», есть не что иное, как подмена в своих интересах одного понятия другим. По нашему мнению, исходя из всего вышесказанного, можно утверждать, что говорить о незаконности Крымского референдума, незаконности выхода Крыма из состава Украины и вхождении в состав России могут только лица и 54

правительства, заинтересованные в ослаблении России, увеличении разногласий между Украиной и Россией, развале Украины, а также превращении Украины не только в сырьевой придаток, но и военную базу для США, блока НАТО и ряда Европейских стран. Какие же перспективы развития Крыма можно прогнозировать уже сегодня? Это строительство и восстановление утраченной инфраструктуры, мостов, коммуникаций, генерирующих мощностей энергосистем, дорог и систем водоснабжения. Это возрождение военно-промышленного потенциала и материальной части этого стратегического «непотопляемого авианосца». Это крупные инвестиционные проекты по воссозданию утраченного уровня санаторнокурортного и туристического потенциала Крыма. Литература: 1. Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН от 1970 г. // Действующее международное право. 1996. Т. 1. С. 65-72. 2. Конституция Украины // http://kodeksy.com.ua/ ka/konstitutsiya_ ukrainy.htm. 3. О возложении на Председателя Верховной Рады Украины исполнения обязанностей Президента Украины в соответствии со ст. 112 Конституции Украины: Постановление Верховной Рады от 23 февраля 2014 г. № 764-VII // Ведомости Верховной Рады (ВВР). 2014. № 11. Ст. 163. 4. О самоустранении Президента Украины от выполнения конституционных полномочий и назначении внеочередных выборов Президента Украины: Постановление Верховной Рады от 22 февраля 2014 г. № 757-VII // Ведомости Верховной Рады (ВВР). 2014. № 11. Ст. 158. 5. Об уполномочивании исполняющего обязанности Президента Украины, Председателя Верховной Рады Украины О.В. Турчинова на подписание Законов Украины: Постановление Верховной Рады от 25 февраля 2014 г. № 788VII // Ведомости Верховной Рады (ВВР). 2014. № 11. Ст. 176. 6. Устав ООН от 26 июня 1945 г. // Действующее международное право. 1996. Т. 1. С. 7-33. References: 1 Declaration on principles of international law concerning friendly relations and cooperation among States in accordance with the United Nations Charter from 1970 // Current state of international law. 1996. Vol. 1. P. 65-72. 2. The Constitution оf Ukraine // http://kodeksy.com.ua/ka/konstitutsiya_ ukrainy.htm. 3. On the occasion of the Chairman of the Verkhovna Rada of Ukraine the duties of the President of Ukraine in accordance with Art. 112 of the Constitution of Ukraine: Resolution the Verkhovna Rada on 23 February 2014 № 764-VII // Bulletin of the Supreme Rada. 2014. № 11. Art. 163. 4. About the failure of the President of Ukraine from execution the constitutional powers and the appointment of early elections of the President of Ukraine: 55

Resolution the Verkhovna Rada on 22 February 2014 № 788-VII // Bulletin of the Supreme Rada. 2014. № 11. Art. 158. 5. About the designation of the acting President of Ukraine, Chairman of the Verkhovna Rada of Ukraine O.V. Turchynov signing Laws of Ukraine: Resolution of the Verkhovna Rada on 25 February 2014 № 788-VII // Bulletin of the Supreme Rada. 2014. № 11. Art. 176. 6. The United Nations Charter of 26 June 1945 // Current state of international law. 1996. Vol. 1. P. 7-33. ЭЛЕКТРОННЫЙ ДОКУМЕНТООБОРОТ В СФЕРЕ БАНКОВСКИХ УСЛУГ ELECTRONIC DOCUMENT FLOW IN THE SPHERE OF BANKING SERVICES УДК 347.1 Безуглый Э.А., кандидат экономических наук (Белгородский юридический институт МВД России) Besugliy E.A., the candidate of economical sciences (Belgorod law institute of the Ministry of Internal Affairs in Russia) Аннотация: в статье рассматриваются вопросы электронного документооборота в банковской деятельности, взаимодействие участников и проблемы функционирования. Ключевые слова: электронный документ, банковская деятельность, участники электронного документооборота. Abstract: in article questions of electronic document flow in bank activity, interaction of participants and a problem of functioning are considered. Keywords: electronic document, bank activity, participants of electronic document flow. Банковская деятельность напрямую связана с огромным количеством документов, которые либо находятся в текущем производстве, либо хранятся в архивах. В этой связи особую роль в работе любого кредитного учреждения играет организация работы с документами. На основании Приказа Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций от 01.02.2012 года № 61 «Об утверждении инструкции по делопроизводству в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций» дано определение, что электронный документооборот – документооборот с применением информационной системы [1]. 56

Документооборот в банке связан с движением документов между их составителями и исполнителями по информационным технологическим цепочкам, имеющее целью информировать всех заинтересованных лиц, довести до них принятые решения, осуществить учет и контроль. Электронный документ – документированная информация, представленная в электронной форме, то есть в виде, пригодном для восприятия человеком с использованием электронных вычислительных машин, а также для передачи по информационно-телекоммуникационным сетям или обработки в информационных системах [2]. Банковская сфера услуг в современных условиях неразрывно связана между собой по сети Интернет. Электронный банковский документооборот представляет собой систему ведения документации, при которой весь массив создаваемых, передаваемых и хранимых документов поддерживается с помощью информационно-коммуникационных технологий на компьютерах, объединенных в единую сеть, предусматривающую возможность формирования и ведения распределенной базы данных. При этом не отрицается использование бумажных документов, но приоритетным является цифровой документооборот, осуществляемый при помощи информационных технологий, специальных программных и технических средств. Специфика электронного документооборота в банковской сфере проявляется: - в субъектах (им может выступать как работник банка, так и сам банк); - в объектах (особых формах документов, циркулирующих в банковских информационных системах); - в самой форме передачи данных, механизме информационного обмена (возможности существования банковских информационных ресурсов не только в статическом, но и в динамическом состоянии). Наглядно процесс электронного документирования можно представить следующим образом: Участники Участники

Электронный документооборот

Участники

Участники

ИНФОРМАЦИОННЫЕ СВЯЗИ В БАНКЕ

Помимо правовых проблем для любого банка в сфере электронного документирования остается задача организационного, технического свойства: создать банковские сети; соединить их в единую информационную банковскую сеть; связать собственные каналы поступления документированной информации с внешними каналами; обеспечить безопасность информационных обменов [3]. 57

Вопросы правового регулирования документированной информации и ее циркуляции в современных банковских системах становятся актуальными не только для отдельных государств, но и для международного сообщества. Формируется новая предметная область правовых отношений, в центре внимания которой находятся юридические аспекты формирования и использования банковских информационных ресурсов. Литература: 1. Приказ Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций от 01.02.2012 г. № 61 «Об утверждении инструкции по делопроизводству в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций». 2. Федеральный закон от 27.06.2006 № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации». 3. Прошунин М.М. Банковское право: учебник / под ред. С.В. Запольского. – М.: Эксмо, 2010. References: 1. The order of Federal Service for Supervision in the Sphere of Telecom, Information Technologies and Mass Communications of 01.02.2012 № 61 «About the approval of the instruction on office-work in Federal Service for Supervision in the Sphere of Telecom, Information Technologies and Mass Communications». 2. The federal law of 27.06.2006 № 149-FZ «About information, information technologies and about information security». 3. Proshunin M.M. Bank right: textbook / under the ed. of S.V. Zapolsky. – M.: Eksmo, 2010. СОЦИАЛЬНАЯ ПРИРОДА ИСТОЧНИКОВ ПРАВООБРАЗОВАНИЯ THE SOCIAL NATURE OF THE SOURCES OF CREATION OF LAW УДК 340.130.3 Богмацера Э.В., кандидат юридических наук, доцент (Белгородский юридический институт МВД России) Bogmatsera E.V., the candidate of jurisprudence sciences, the associate рrofessor (Belgorod law institute of the Ministry of Internal Affairs in Russia) Аннотация: в статье рассматриваются вопросы формирования права под воздействием материальных источников. Анализируется социальная природа источников формирования права, а также мнения ученых-правоведов по данной проблематике. 58

Ключевые слова: правообразование, норма права, источники права, материальные источники права, общественные отношения. Abstract: the article discusses the formation of law under the influence of material sources. Examines the social nature of the sources of law and the opinions of jurists on this issue. Keywords: profobrazovanie, rule of law, sources of law, the material sources of law, social relations. Вопрос об источниках права традиционно представляет научный интерес, о чѐм свидетельствует анализ юридической литературы. И данная проблематика является актуальной на протяжении всей истории развития научных взглядов в области юриспруденции. Поскольку право явление социальное, то и его формирование, развитие и модернизация проходит в неразрывной связи с преобразованиями в обществе. Процесс правообразования многогранен, он может длиться во времени достаточно долго, при этом испытывая воздействие различных факторов как объективного, так и субъективного характера [4, с. 156184]. При этом выделить какой-либо основной фактор достаточно сложно, поскольку они воздействуют всегда в комплексе и их набор зависит от конкретноисторической обстановки в государстве, уровня социального развития, особенностей политической системы и т.д. Также стоит заметить, что в юридической литературе нет единства мнений о том, как следует называть данную группу источников формирования права. И хотя терминологические споры не всегда являются принципиальными, однако именно в них, как представляется, отразились все сложности проблематики определения творящих право факторов. Примечательно, что проблема социальных источников права, как глобальных закономерностей государственно-общественного развития, влияющих на определение содержания права, затрагивалась учѐными позапрошлого столетия. Так, еще в конце XIX века видный российский теоретик гражданского и торгового права Г.Ф. Шершеневич определял источники права как «формы выражения положительного права, которые имеют значение обязательных средств ознакомления с действующим правом» [7, с. 36]. Он же нацеливал юриста на недопустимость отождествления данного понятия в сугубо техническом смысле с другими понятиями, обозначаемыми данным выражением. Не вводя в научный оборот какого-либо термина, определяющего образующие право факторы, он, безусловно, имел в виду последнее. Так, по мысли Г.Ф. Шершеневича, от источников права в техническом смысле необходимо отличать, во-первых, народное правосознание и законодательную власть как правопроизводящие силы, во-вторых, юридические памятники, сохраняющие исключительно историческое значение как средство познания ранее действовавшего права, но которые в свое время были подлинными источниками права, в-третьих, материал, положенный в основание закона [7, с. 36]. Далее в советский период развития государственно-правовых исследований С.Л. Зивсом рассматриваемая нами группа источников была названа мате59

риальными источниками права, под которыми понимались факторы, определяющие содержание права данного общества. Как заметил данный автор, «содержание норм права ... определяется в конечном счете материальными условиями жизни общества и в этом плане они и являются «источником» права в материальном смысле» [1, с. 22]. Возможно этим и обусловлено наименование данной группы источников как «материальных». В развитие своих мыслей для более точной терминологической характеристики материальных источников С.Л. Зивс предлагал именовать их «факторами, определяющими содержание права данного общества». Им же были проанализированы имеющиеся на тот момент неоднозначные подходы советской науки к выделению конкретных видов материальных источников, в частности, отмечено, что некоторые авторы при анализе источников права в широком смысле ограничиваются указанием на государственную волю «советского народа», другие же в поисках причин, влияющих на содержание права, исследуют экономический базис общества [1, с. 22-23]. Нельзя не отметить и таких ученых, как Н.Г. Александров, С.Н. Братусь, А.А. Пионтковский, которые одними из первых материальные источники права стали именовать «социальными источниками права», называя их также «социальными предпосылками правовых отношений», «социальной обусловленностью правовых норм» [3, с. 32]. В современной научной литературе высказываются мнения о целесообразности именовать рассматриваемую нами группу источников права «правообразующими факторами», рассматривая их в «широком», или «материальном» смысле. В частности, А.Г. Бережновым предложено называть данные источники права как «правообусловливающие факторы» [5, с. 313]. С другой стороны, термин «источники права в материальном смысле» несколько неудобен, многозначен, уязвим своей чрезмерной комплексностью и абстрактностью, не позволяет «оттенить» специфику именно данного вида источников права. С таким же успехом материальными источниками можно было бы именовать юридические источники права как материальные носители юридических норм. Это даже было бы более оправданным, потому что именно в юридических источниках мы сталкиваемся с уже «изготовленной» нормой права и именно эта группа источников является материальным носителем норм права. Наконец, содержание и проявление государственной воли с наименьшей степенью искажения мы можем увидеть только в юридических формах права: законах, подзаконных актах, нормативных договорах и др. Также видится не очень удачным употребление для наименования силы, творящей право, термина «правообразующие» или «правообусловливающие» факторы. Используя данный термин применительно к рассматриваемой группе источников, к их числу тогда следует отнести и деятельность субъектов правотворчества. Тем самым нарушится, сотрется грань между различием социальных и легальных источников: ведь и деятельность парламента в романогерманских странах, и деятельность суда в англо-саксонских странах, и деятельность чиновника, издающего юридические нормы с помощью подзаконного нормотворчества, также обусловливает формирование источников права. 60

Вместе с тем деятельность, например, президента, издающего указ с нормативным содержанием, нельзя соизмерить с влиянием на содержание правовых норм таких явлений как экономика или господствующая в обществе идеология. Отсюда более уместно факторы правообразования, влияющие на содержание правовых предписаний, называть социальными источниками права или материальными источниками социального характера. С точки зрения социологии права под социальными источниками права, или социальными предпосылками права, понимают факторы, которые предшествуют формированию государственной воли и выступают в качестве ее причины, влияют на содержание правовых предписаний [3, с. 35]. Минусы такого определения социальных источников права состоят в том, что получается практически невозможным отграничить от всей массы социальных источников деятельность субъектов правотворчества, которая также предшествует формированию государственной воли. Вместе с тем относить деятельность субъектов правотворчества к числу социальных источников права было бы, на наш взгляд, ошибкой, так как существенной чертой социальных источников является то, что они выступают частью многоликого механизма социального регулирования и не имеют своей единственной целью влияние на содержание права. Тогда как деятельность правотворческих органов своей главной и единственной целью как раз ставит формирование содержания юридических норм. Краткий анализ научных позиций о природе правообразующих факторов показывает, что в подавляющем большинстве они имеют социальную природу происхождения, что в конечном итоге обуславливает характер всего правового материала. Подводя итог нашему рассуждению, можно сказать, что под материальными источниками правообразования, имеющими социальный характер, следует понимать сложную, полиструктурную, многоуровневую систему факторов общественной жизни, прямо или косвенно, с различной степенью выраженности на конкретном этапе исторического развития государства и общества, влияющих на содержание права и инициирующих формирование его источников. Литература: 1. Зивс С.Л. Источники права. - М., 1981. 2. Общая теория права и государства: учебник для вузов / под ред. В.В. Лазарева. – М., 1997. 3. Право и социология / отв. ред. Ю.А. Тихомиров, В.П. Казимирчук. – М., 1973. 4. Придворов Н.А., Трофимов В.В. Правообразование и правообразующие факторы в праве: монография. – М.: Норма: ИНФРА-М, 2012. 5. Проблемы теории государства и права / под ред. М.Н. Марченко. – М., 1999. 6. Цыбулевская О.И., Милушева Т.В. Теория государства и права: краткий курс лекций. - Саратов, 2002. 7. Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.). – М., 1995. 61

References: 1. Zivs S.L. Sources of law. - M., 1981. 2. General theory of state and law: textbook for universities / ed. by V. Lazarev. – M., 1997. 3. Law and sociology / ed. еdit.: J.A. Tikhomirov, V.P. Kazimierczuk. – M., 1973. 4. Pridvorov N.A., Trofimov V.V. Profobrazovanie and legal factors in the law: a monograph. – M.: Norma: INFRA-M, 2012. 5. Problems of theory of state and law / ed. by M.N. Marchenko. – M., 1999. 6. Tsybulevsky O.I., Milusheva T.V. Theory of state and law: a short course of lectures. – Saratov, 2002. 7. Shershenevich G.F. The book of Russian civil law (1907 edition). – M., 1995. БЕЗОПАСНОСТЬ ДОРОЖНОГО ДВИЖЕНИЯ В МУНИЦИПАЛЬНОМ ОБРАЗОВАНИИ TRAFFIC SAFETY IN MUNITSIPALNOM EDUCATION УДК 349 Буняева К.В., кандидат юридических наук (Белгородский юридический институт МВД России); Жеребцова Е.Е., кандидат юридических наук, доцент (Белгородский юридический институт МВД России); Божко Е.А. (Отдел по правовым вопросам администрации Белгородского района Белгородской области) Bunyaeva K.V., the candidate of jurisprudence sciences (Belgorod law institute of the Ministry of Internal Affairs in Russia); Zherebtsova E.E., the candidate of jurisprudence sciences, the associate Professor (Belgorod law institute of the Ministry of Internal Affairs in Russia); Bozhko E.A. (Department of legal questions of administration Belgorod region of the Belgorod region) Аннотация: безопасность дорожного движения достигается согласованными действиями органов государственной власти Российской Федерации, органов государственной власти субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления. Авторами исследованы полномочия органов местного самоуправления в области обеспечения безопасности на транспорте, выявлены отдельные проблемы их реализации, а также предложены некоторые пути их решения. 62

Ключевые слова: безопасность, дорожное движение, эксплуатация транспортных средств, органы местного самоуправления, органы государственной власти, полномочия в сфере безопасности дорожного движения. Abstract: traffic safety is reached by coordinated actions of public authorities of the Russian Federation, public authorities of subjects of the Russian Federation and local governments. Authors investigated powers of local governments in the field of safety on transport, separate problems of their realization are revealed, and also some ways their solutions are proposed. Keywords: safety, traffic, operation of vehicles, local governments, public authorities, powers in the sphere of traffic safety. При формировании государственной политики в сфере обеспечения безопасности на транспорте учитываются различные показатели, в том числе характеризующие дорожную ситуацию в целом. Ситуация в муниципальных образованиях складывается неоднозначно. К примеру, в Белгородской области количество нарушений правил дорожного движения и эксплуатации автотранспорта является весьма значительным, что наглядно подтверждают приведенные ниже статистические данные [7] (Таблица 1): Количество нарушителей правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств 560 код формы

1 1 раздел

1 4 год

1 2 Период

код ОВД Белгородская область в том числе

А Водители легковыми а/м грузовыми а/м автобусами мототранспортом в том числе управлявшие самоходными машинами и механизмами трамваями, троллейбусами иным транспортом Из строки 1 допустившие 2 и более нарушения Из строки 1 в возрасте до 16 лет Собственники (владельцы) ТС, совершившие правонарушения, зафиксированные с применением работающих в автоматическом режиме специальных технических

не имевшие права управления из них управлявшие ТС, принадвсего лежащими физическим лицам 3 4 3329 3271 3234 3189 44 38 36 30 408 408

Код строки

Всего нарушителей ПДД

управлявшие ТС, принадлежащими физическим лицам

Б 1 2 3 4 5

1 811358 1318445 11855 5143 822

2 761289 1244612 7421 3749 822

6

23

18

2

2

7

32

8

32740

30579

41

34

9

557702

525912

436

430

10

22

22

22

22

11

1165192

1096445

63

средств, имеющих функции фото- и киносъемки, видеозаписи, или средств фото- и киносъемки, видеозаписи Должностные лица транспортных, дорожных, железнодорожных и иных организаций Юридические лица Пешеходы в том числе в возрасте до 16 лет Пассажиры

12

1094

13 14 15 16

278 17665 1201

Снижению аварийности, а также предупреждению и пресечению правонарушений в области дорожного движения должна способствовать деятельность муниципалитетов, преимущественно направленная на: - разработку и внедрение стратегии, долгосрочных и краткосрочных планов в сфере организации и безопасности дорожного движения, назначение экспертиз предлагаемых мероприятий; - разработку и исполнение местных бюджетов в части расходов на дорожную деятельность; - управление имуществом муниципальных автомобильных дорог; - организацию дорожного движения по муниципальным автомобильным дорогам совместно с подразделениями ГИБДД; - развитие сети улиц, проездов, линий общественного транспорта и дорог местного значения. В последнее время деятельность муниципальных властей, направленная на развитие сети улиц и линий общественного транспорта, с каждым годом приобретает все большую актуальность. Как отмечает А. Александрова, прежде всего, это обусловлено заторами на дорогах, ненадлежащей организацией транспортного движения, недостаточным количеством парковочных мест, которых, по подсчетам специалистов, должно быть как минимум в три раза больше, чем имеется в настоящее время [3, с. 3]. Полагаем уместным говорить о нескольких возможных вариантах решения проблем загруженности на дорогах, в том числе увеличение количества выделенных полос для отдельных видов транспорта, сокращение использования личного транспорта в пользу общественного и др. Причем, думается, что реальное решение имеющихся проблем возможно только в случае реализации комплексных мер. К приоритетному направлению можно отнести деятельность органов местного самоуправления в сфере развития общественного транспорта, в том числе путем увеличения количества выделенных полос для него [4, c. 16]. Подобная практика сегодня уже достаточно широко применяется на муниципальном уровне. Однако пока оценивать ее однозначно весьма сложно. Как показывает опыт г. Москвы, внедрение там выделенных полос фактически не привело к желаемому результату. Какова же причина? На самом деле все достаточно просто. Во-первых, выделение произошло за счет проезжей части путем ее сокращения для остальных участников дорожного движения. Обеспечивая возможность свободного проезда маршрутным транспортным средствам, ситуация с 64

загруженностью дорог для других участников движения только усугубляется. Во-вторых, зачастую участники дорожного движения использовали часть пространства полосы (которую теперь отвели для движения общественного транспорта) для парковки автомобилей. В настоящее время такая возможность отсутствует. Однако, как верно заметил Е.А. Войтенков, альтернативные способы парковки на сегодняшний день не появились [4, c. 15]. Несмотря на тот факт, что выделение специальных полос не решило имеющихся проблем в г. Москве, мы не должны забывать о специфике организации дорожного движения и развития транспортной инфраструктуры в нем. Считаем, что основываться на опыте одного города и делать окончательные выводы еще рано. К сожалению, не реализована сегодня и другая важная составляющая, которая могла бы стать серьезным аргументом для отказа от личного транспорта в пользу общественного. Речь в данном случае идет о комфорте перевозок общественным транспортом. Известно, что качество оказываемых транспортных услуг все еще «оставляет желать лучшего». С учетом значимости участия населения и общественных объединений в обеспечении безопасности дорожного движения, представляются разумными шаги государства, которые направлены не только на расширение представительства общественных объединений в органах власти, осуществляющих координацию деятельности в области обеспечения безопасности дорожного движения, но и на оказание государственной организационной, информационной и финансовой поддержки общественным объединениям в проведении мероприятий по предупреждению дорожно-транспортного травматизма [4, c. 19]. Особого внимания в контексте реализации полномочий местных властей в рассматриваемой сфере заслуживают особенности их совместной деятельности с государственными органами исполнительной власти. Согласно п. 4 Положения о Государственной инспекции безопасности дорожного движения Министерства внутренних дел Российской Федерации [2], Госавтоинспекция осуществляет свою деятельность во взаимодействии с органами местного самоуправления муниципальных образований. Однако нужно констатировать, что порядок и формы подобного взаимодействия не получили своего правового закрепления. В целях сглаживания указанных противоречий представляется эффективным создание и надлежащее функционирование районных муниципальных комиссий по обеспечению безопасности дорожного движения. Они являются уполномоченными органами местного самоуправления, призванными координировать на соответствующей территории деятельность всех заинтересованных служб в сфере обеспечения безопасности дорожного движения и экологической безопасности эксплуатации транспорта по вопросам ведения соответствующей местной администрации. В состав комиссий, как правило, входят руководители органов и структурных подразделений местной администрации, организаций и учреждений. Основными функциями комиссий являются: - организация изучения причин и условий, которые способствуют совершению дорожно-транспортных происшествий; - разработка мер по их устранению; 65

- рассмотрение предложений по вопросам повышения безопасности дорожного движения и снижения последствий дорожно-транспортных происшествий, в том числе детского травматизма; - определение приоритетных направлений деятельности по профилактике и предупреждению дорожно-транспортных происшествий и снижению тяжести их последствий; - обеспечение взаимодействия со средствами массовой информации по вопросам своей компетенции; - содействие совершенствованию работы общественных объединений по вопросам профилактики и повышения уровня безопасности дорожного движения и др. Сказанное позволяет признать, что названные комиссии в пределах соответствующей территории выступают в качестве экспертного, консультационного и координирующего механизма в обеспечении безопасности дорожного движения. Однако лишь выработкой предложений и рекомендаций проблемы обеспечения безопасности дорожного движения на местном уровне не решить. Представляется необходимым реализация соответствующих управленческих решений в контексте комплексного подхода к обеспечению безопасности дорожного движения на муниципальном уровне, что потребует и адекватного финансирования, и научной проработки. Акцент должен быть сделан, как верно заметил Н.В. Сидоряк, на использование потенциала существующих органов власти, который может проявиться в полной мере при условии создания надлежащей правовой базы и финансового обеспечения [8, c. 34]. На наш взгляд, одним из ключевых аспектов деятельности органов местного самоуправления в области обеспечения безопасности дорожного движения, в том числе в контексте взаимодействия с органами государственной власти и общественными организациям, является реализация исключительного полномочия органов местного самоуправления по созданию условий для предоставления транспортных услуг населению и организации транспортного обслуживания населения [1]. На первый взгляд применительно к обеспечению безопасности дорожного движения реализация обозначенного полномочия имеет лишь косвенное значение ввиду прямого указания в законе. Это представляется не совсем верным, поскольку именно от надлежащей организации транспортного сообщения непосредственно зависит состояние дорожной ситуации, поэтому указанное направление деятельности органов местного самоуправления можно рассматривать в качестве основополагающего элемента в системе полномочий органов местного самоуправления в исследуемой сфере. Существующие противоречия и отсутствие единого подхода в реализации полномочий по созданию условий для транспортного обслуживания населения способствуют дестабилизации ситуации, связанной с осуществлением указанного полномочия органами местного самоуправления. Все это приводит к снижению эффективности в контексте обеспечения безопасности дорожного движения, в том числе ввиду проблем, связанных с разграничением ответственности различных субъектов. Поэтому представляется наиболее оптимальной организация транспортного обслуживания населения в муниципальном образовании, при 66

которой основные, магистральные транспортные средства принадлежат муниципалитетам. Полагаем, что управление подобного рода деятельностью целесообразно осуществлять путем формирования муниципальных унитарных предприятий, что позволит обеспечить транспортное обслуживание на основных пассажирских линиях. Но следует заметить, что воплощение подобной схемы возможно только при соответствующих законодательных корректировках. Проведенное исследование дает основание констатировать, что обеспечение безопасности дорожного движения представляет собой одно из приоритетных направлений муниципальной деятельности, требующей дальнейшего совершенствования мер организационно-правового характера в целях создания оптимальных условий комплексной реализации национальной политики обеспечения безопасности. Литература: 1. Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации: Федеральный закон от 06.10.2003 г. № 131-ФЗ (ред. от 29.12.2014) // Собрание законодательства РФ. 2003. № 40. Ст. 3822. 2. О дополнительных мерах по обеспечению безопасности дорожного движения: Указ Президента Российской Федерации от 15.06.1998 г. № 711 (ред. от 04.04.2014) // Собрание законодательства РФ. 1998. № 25. Ст. 2897. 3. Александрова А. Лучше я пешком дойду // Смена. 2008. 22 марта. 4. Войтенков Е.А. Историко-правовой обзор международного опыта деятельности органов государственной и муниципальной власти по оптимизации автомобильных потоков и борьбе с заторами в крупных городах // История государства и права. 2012. № 2. 5. Войтенков Е.А. Комплексный анализ деятельности государственных и муниципальных органов власти по улучшению транспортной ситуации и безопасности дорожного движения в городе Москве // Государственная власть и местное самоуправление. 2012. № 3. 6. Войтенков Е.А. Общественные организации в деятельности по обеспечению безопасности дорожного движения и их взаимодействие с органами государственной и муниципальной власти (историко-правовой обзор) // Государственная власть и местное самоуправление. 2011. № 10. 7. Официальный сайт УГИБДД по Белгородской области: http://www.gibdd.ru/r/31/stat/. 8. Сидоряк Н.В. Органы местного самоуправления как субъект обеспечения безопасности дорожного движения // Юридический мир. 2011. № 2. References: 1. About the general principles of the organization of local government in the Russian Federation: The federal law of 06.10.2003 № 131-FZ (an edition of 29.12.2014) // Collection of the legislation of the Russian Federation. 2003. № 40. Art. 3822.

67

2. About additional measures for traffic safety: Decree of the President of the Russian Federation of 15.06.1998 No. 711 (edition of 04.04.2014) // Collection of the legislation of the Russian Federation. 1998. № 25. Art. 2897. 3. Alexandrova A. Luchshe I on foot will reach // Change. 2008. March 22. 4. Voytenkov E.A. The historical and legal review of the international experience of activity of bodies of the state and municipal authority on optimization of automobile streams and fight against jams in the large cities // History of state and law. 2012. № 2. 5. Voytenkov E.A. The complex analysis of activities of the state and municipal authorities for improvement of a transport situation and traffic safety in the city of Moscow // the Government and local government. 2012. № 3. 6. Voytenkov E.A. Public organizations in activities for safety of traffic and their interaction with bodies of the state and municipal authority (the historical and legal review) // the Government and local government. 2011. № 10. 7. The official site of UGIBDD of the Belgorod region: http://www.gibdd.ru/r/31/stat/. 8. Sidoryak N.V. Local governments as subject of safety of traffic // Legal world. 2011. № 2. АКТУАЛИЗАЦИЯ ПРОБЛЕМ ЭТИКИ В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СОВРЕМЕННОЙ РОССИЙСКОЙ ПОЛИЦИИ ACTUALIZATION OF THE PROBLEMS OF ETHICS IN THE ACTIVITIES OF THE MODERN RUSSIAN POLICE УДК 330.1:316.37 Богмацера В.В. (Белгородский юридический институт МВД России) Bogmatsera V.V. (Belgorod law institute of the Ministry of Internal Affairs in Russia) Аннотация: в статье рассматривается деятельность современной полиции с точки зрения международных этических стандартов. Подчеркивается значение этичности как фактора повышения эффективности деятельности полиции. Ключевые слова: полиция, полицейская этика, международные стандарты, этико-деонтологический кодекс, реформа. Abstract: the article deals with the activities of modern police in terms ethical standards. Stresses the importance of ethics as a factor in increasing the efficiency of the police. Keywords: police, police ethics, international standards, and ethicaldeontological code, reform. 68

В различные исторические эпохи проблемы морали находились в центре внимания общества, ввиду того, что высокий уровень моральности общества выступает обязательным условием существования любого социального образования. Повышение внимания к проблемам этики обусловлено рядом факторов, вытекающих из особенностей процесса развития современного общества. Отмечается тот факт, что весьма противоречивые нравственные проблемы ставит перед обществом прогресс в сфере развития науки и техники. Во многом от принятия решений в области современных технологий может зависеть ход дальнейшего цивилизационного развития человечества. Возможности человека по изменению окружающего мира, среды обитания очень обширны. Вопрос использования своих возрастающих с каждым днем возможностей человечество может решить только через этическое осмысление проблематики. Наглядным примером моральных противоречий выступает осмысление ситуации вокруг проектов по клонированию живых организмов. Другим важным обстоятельством, обуславливающим повышение роли этики в современных условиях является углубление процесса глобализации мировой экономики, которая сопровождается весьма противоречивыми процессами. С одной стороны, экономическая интеграция предусматривает взаимодействие политических, правовых и социальных систем различных стран. С другой – нравственные ценности различных народов имеют разную историкокультурную, религиозную основу и попытки контакта различных моральных систем зачастую характеризуются непониманием, а подчас и проявлениями агрессии и насилия (например, события в Европе, связанные с убийствами на религиозной и этнической почве). Это свидетельствует о том, что исследование этических аспектов процесса всемирной интеграции актуальны не только с теоретической, но и с практической точки зрения. Не менее значительным обстоятельством является то, что в XXI веке находятся силы, которые для решения тех или иных социальных и политических противоречий продолжают обращаться к средствам вооруженного насилия. Решение имеющихся противоречий таким способом продолжает оставаться в арсенале определенных сил, которые по праву можно назвать силами зла. Примером этому выступает организованный антиконституционный переворот в Украине в феврале 2014 года, который привел к гражданскому вооруженному противостоянию на Востоке страны и гибели более пяти тысяч человек. Борьба с этими силами зла, безусловно, требует принятия ответных мер на международном уровне. Здесь перед цивилизованным человечеством встает важная этическая проблема – соотношение благородной цели (борьба со злом) и средств насилия, которые возможно использовать в этой силовой борьбе. Не менее остро встает проблема границы меры применения современных насильственных средств со стороны добра по отношению ко злу (в которых добро будет оставаться добром) в условиях борьбы с международным терроризмом. Этот вопрос требует уточнения содержания взаимосвязи между моралью и правом (в первую очередь международным правом). Данная взаимосвязь требует ее рассмотрения с учетом всего комплекса современных обстоятельств, которых в истории цивилизации ранее не возникало. 69

Указанные обстоятельства, актуализирующие роль этики в современных условиях, обуславливают повышение роли профессиональной полицейской этики ввиду того, что: Во-первых, процесс глобализации по-новому ставит вопрос взаимодействия полицейских организаций различных мировых государств, в том числе Западной и Восточной Европы, которое должно основываться не на конфронтации, а на большем доверии, уважении чести и достоинства друг друга. Только на такой нравственной основе возможно противостоять современным вызовам и угрозам, международному терроризму. Во-вторых, важность проблем полицейской этики возрастает ввиду того, что борьба добра со злом в сфере борьбы с преступностью становится более совершенной с научно-технической точки зрения. В том числе это связано с использованием современных специальных средств и новых видов вооружения. Данное обстоятельство требует от современного полицейского все более высокого уровня нравственной ответственности при принятии того или иного решения. Дать сотруднику полиции какие-либо исчерпывающие рекомендации по его поведению в конкретной ситуации нравственного выбора невозможно. Профессиональный и моральный долг руководителей органов внутренних дел – вооружить своих подчиненных основополагающими нравственными принципами, опираясь на которые они сами смогут сделать правильный нравственный выбор в сложной служебной ситуации. В этом заключается смысл этического руководства. Практика показывает, что обязательными условиями эффективного этического руководства подчиненными являются: Во-первых, высокий уровень нравственности самих руководителей. Во-вторых, овладение руководителями передовым опытом и методикой нравственного воспитания. В-третьих, глубокое знание нравственных приоритетов своих подчиненных, особенностей их нравственного сознания. Таким образом, вопросы полицейской этики, в целом, и повышения этического руководства, в частности, весьма актуальны для органов внутренних дел в условиях трансформации современного российского общества. Тем более, что по общему признанию нравственный кризис затронул все сферы жизни нашего общества. В экономической сфере он выразился в частом обмане потребителей, масштабных расхищениях государственных средств, варварской эксплуатации природы. В политической сфере кризис проявился в пренебрежении части политической элиты страны ее национальными интересами, в коррупции на бытовом и системном уровне, стремлении собственного «выживания» во власти с целью сохранения возможности управления той или иной частью собственности. В культурной сфере падение нравственности происходило на фоне тотальной открытости и вседозволенности, что на практике привело к пропаганде нравственной распущенности, героизации преступности, моральной деформации культуры и искусства. В сфере собственно нравственности падение выразилось в девальвации таких этических категорий, как «честь», «долг», «совесть», «достоинство». 70

Литература: 1. Парламентская ассамблея Совета Европы. Декларация о полиции. (Страсбург, 8 мая 1979 года) // СПС «Консультант плюс». 2014. 2. Европейский кодекс полицейской этики: принят Комитетом министров Совета Европы 19 сентября 2001 г. на 765-м заседании заместителей министров. Серия «Права человека». – СПб., 2003. - 76 с. 3. Кодекс чести рядового и начальствующего состава органов внутренних дел Российской Федерации: утв. приказом МВД России № 509 от 19 ноября 1993 г. 4. Кодекс профессиональной этики сотрудников органов внутренних дел Российской Федерации: утв. приказом МВД России № 1138 от 24 декабря 2008 г. References: 1. Parliamentary Assembly of the Council of Europe. Declaration on the Police (Strasbourg, May 8, 1979) // SEC «Consultant Plus». 2014. 2. International Code of Condukt for Publik Officials United Nation // United Nation. URL: http://www.un.org/dokuments/ga/res/51/a51r059.htm. 3. Code of honor soldiers and officers of law-enforcement bodies of the Russian Federation ratified. Order of the Ministry of Internal Affairs of Russia № 509 of 19 November 1993. 4. Ethics Code of internal affairs of the Russian Federation ratified. Order of the Ministry of Interior of Russia № 1138 of December 24, 2008. ДИСЦИПЛИНАРНЫЕ ПРАВООТНОШЕНИЯ В СОВЕТСКОЙ МИЛИЦИИ (1917-1941 гг.: историко-правовой анализ) DISCIPLINARY LEGAL RELATIONSHIP IN MILITIA (historical analysis of 1917-1941) УДК 342.9 Беляева Е.Г. (Белгородский юридический институт МВД России) Belyaeva E.G. (Belgorod law institute of the Ministry of Internal Affairs in Russia) Аннотация: в статье проводится анализ исторических аспектов становления правового регулирования дисциплинарных правоотношений. Ключевые слова: дисциплина, дисциплинарная ответственность, дисциплинарный проступок, дисциплинарные правоотношения. Abstract: in article the analysis of historical aspects of formation of legal regulation of disciplinary legal relationship is carried out. Keywords: discipline, disciplinary responsibility, minor offense. 71

Основоположниками теории социалистической дисциплины являются К. Маркс, Ф. Энгельс, В. Ленин. Однако практика показала, что сознание людей изменяется достаточно медленно. На это требуются не годы и не десятилетия. Поэтому с приходом большевиков к власти в результате Великой Октябрьской социалистической революции, теоретики и практики социализма не могли отказаться от мер принуждения, от жестких, а порой и чрезвычайных санкций за нарушения законности и дисциплины. Любая власть всегда заинтересована, чтобы еѐ распоряжения и приказы четко исполнялись, чтобы соблюдался точный ритм работы. Дисциплинарные отношения в период военного коммунизма (октябрь 1917-1920 гг.) Гражданская война и военная интервенция настойчиво требовали повышения организованности и дисциплины в рядах милиции, так как ее сотрудники активно привлекались к участию в боевых действиях. При выполнении служебно-боевых задач сотрудники использовали оружие. Обладали достаточно высокими правами в связи с выполнением функций по охране общественного порядка и борьбе с преступностью. Прием на службу в милицию на основе классового подхода и преданности Советской власти не приводил автоматически к становлению в еѐ рядах сознательной дисциплины. Этот подход срабатывал как фактор ускорения воспитания дисциплинированности у сотрудников милиции только посредством создания и использования системы организационно-правовых средств воздействия на органы и личный состав милиции. Основой основ этой системы было правовое регулирование дисциплины и дисциплинарных отношений. Первые и последующие советские нормативно-правовые акты, регулировавшие дисциплину в милиции, учитывали чрезвычайные боевые условия гражданской войны. Они в определенной мере приравнивали дисциплину в милиции к дисциплине в Красной армии. Несмотря на суровые условия военного времени, они делали акцент на утверждение сознательной дисциплины на основе внедрения в сознание сотрудников милиции советских социалистических идеалов и ценностей, на сочетание методов убеждения и принуждения при приоритете воспитательных и стимулировании морально-политических мер воздействия на сознание, деятельность и поведение кадров и личного состава милиции. Среди организационно-правовых мер поддержания и укрепления дисциплины в милиции, несмотря на суровые условия войны, самостоятельное место занимали партийно-политическая работа с личным составом милиции и деятельность профсоюзных организаций в органах милиции, имевших серьѐзные полномочия по правовому регулированию дисциплины в этих органах и защите прав еѐ сотрудников. Заметную роль в поддержании дисциплины играли дисциплинарные товарищеские суды, усиливавшие демократическую тенденцию в сугубо административной деятельности по утверждению дисциплины в милиции [1].

72

Правовое регулирование дисциплинарных отношений в период демилитаризации милиции (1921 - 1930 гг.) Великая Октябрьская социалистическая революция 1917 года и установление в стране диктатуры пролетариата в форме Советов коренным образом изменили расстановку и соотношение политических сил в обществе. Новые институты власти и управления, возникшие в ходе революции и после нее, заменившие собой ликвидированные органы прежней властью, требовали правового закрепления. Особенно остро встал вопрос о создании и правовом закреплении структуры, правомочий и компетенции органов, призванных защищать новый революционный порядок. Такими органами были Рабоче-крестьянская милиция (РКМ) и Красная гвардия, возникшие в ходе Февральской революции 1917 года и после нее. В 30-е годы РКМ стала основной силовой опорой для утверждения социалистической законности и правопорядка внутри страны. Дисциплинарный устав рабоче-крестьянской милиции от 4 сентября 1923 г., Положение о службе рабоче-крестьянской милиции от 28 сентября 1925 г. и другие нормативно-правовые акты, изданные органами законодательной власти, существенно повысили правовой статус органов милиции, с одной стороны. Изменения сущности дисциплинарных отношений в милиции пришли в соответствие со сложившейся к этому времени новой политической и социальноэкономической реальностью, с другой стороны. Эти отношения из чрезвычайных военизированных стали превращаться в отношения мирного времени [1]. Правовое регулирование дисциплины в милиции из объекта компетенции ведомственных, то есть ограниченных по своей сущности интересов исполнительной власти, стало превращаться в объект компетенции законодательной власти. Новая экономическая политика не изменила социалистической сущности советской государственной дисциплины в целом и дисциплины в милиции в частности. Она, эта политика, в некоторой степени демократизировала дисциплину и дисциплинарные отношения милиции, с одной стороны. И она же сохранила существенные противоречия и черты дисциплины военного времени, с другой стороны. Объективные социально-политические факторы – нэповская экономика, политика и идеология были и оставались главной причиной, то есть источником наметившихся изменений как общих социальных отношений советской системы, так и еѐ частных изменений, каковыми были и являются изменения в дисциплине и дисциплинарных отношениях советской милиции. Переход к нэпу сохранил и даже усилил основное противоречие дисциплины и дисциплинарных отношений в советской милиции - противоречие между демократическими и антидемократическими тенденциями в их развитии. Установление и нормативное закрепление дисциплинарных правоотношений в милиции в предвоенных условиях и в годы гражданской войны, близких по своему содержанию к воинским, имело и положительное значение, так как способствовало повышению ее мобильности, боеготовности, организованности, обеспечило достаточно быструю перестройку работы милиции на военный лад. 73

Служебная дисциплина в 30-е годы Правовое регулирование, утверждение приоритета права над административным усмотрением стало ведущей тенденцией и традицией в развитии дисциплины и дисциплинарных отношений в советской милиции, хотя на различных этапах развития советского государства эта тенденция проявляла себя с различной степенью последовательности и устойчивости. Этой тенденции противостояла и тенденция к администрированию, применению жестких методов и мер еѐ укрепления. Особенно четко эти тенденции, в том числе и последняя тенденция, проявили себя в 30-е годы. Жесткая, принудительная тенденция в развитии дисциплины в милиции была обусловлена обострением классовой борьбы, крайне тяжелыми последствиями кровопролитной гражданской войны, разрушением производительных сил, экономики страны, переходом к новой экономической политике. Наиболее наглядными проявлениями указанных тенденций стали дисциплинарные уставы РКМ 1926 и 1931 гг., ставшие основной законодательной базой для формирования и утверждения служебной дисциплины и дисциплинарных правоотношений в постнэповских условиях, с одной стороны, и закрепивших существенные ограничения для развития демократической сущности дисциплины в советской милиции – с другой. Дисциплинарный устав РКМ 1931 г. особенно четко и последовательно отразил эти тенденции. Наряду с утверждением социалистических начал дисциплинарных отношений в виде создания правового механизма воспитания к дисциплине он насаждал и авторитарные жесткие методы еѐ укрепления. Дисциплинарные правоотношения в милиции в годы гражданской войны и сразу после неѐ носили более сложный, чем в РККА, характер. В качестве активных субъектов этих отношений выступали партийные и профсоюзные организации, выполнявшие функции своеобразного арбитра между рядовым и начальствующим составом. Они играли и определенную позитивную роль в профилактике правонарушений и защите трудовых и социальных прав своих членов, в разрешении трудовых конфликтов, являлись серьезным препятствием на пути административного произвола начальствующего состава милиции в сфере дисциплинарных отношений [2]. Демократические институты - партийные организации, политические органы и политработники милиции играли особую роль в укреплении дисциплины. Они проводили линии партии. Насаждали социалистические идеалы и принципы. Идейно-воспитательная работа, формирование коммунистического сознания и мировоззрения являлись основой формирования сознательной дисциплины, четкого и неуклонного выполнения требований законов, уставов, инструкций и других нормативно-правовых актов, являвшихся правовой основой дисциплинарных правоотношений в милиции. Литература: 1. Маюров Н.П., Бялт В.С. Служебная проверка в органах внутренних дел: теория и практика // Черные дыры в российском законодательстве. 2012. № 4. С. 92-96. 74

2. Маюров Н.П., Бялт В.С. Правовое регулирование дисциплинарных правоотношений в милиции (1917 – 2010 гг.) // Пробелы в российском законодательстве. 2011. № 1. С. 203-206. References: 1. Mayurov N.P., Byalt V.S. Functional audit check in law-enforcement bodies: theory and practice // Black holes in the Russian legislation. 2012. № 4. P. 92-96. 2. Mayurov N.P., Byalt V.S. Legal regulation of disciplinary legal relationship in militia (1917 - 2010) // Gaps in the Russian legislation. 2011. № 1. P. 203-206. ЭКСТРЕМИЗМ КАК РЕЧЕВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ EXTREMISM AS SPEECH ACTIVITY УДК 811.1/.8 Воронцова Ю.А., кандидат филологических наук, доцент (Белгородский юридический институт МВД России) Vorontsova Y.A., the candidate of philological sciences, the associate professor (Belgorod law institute of the Ministry of Internal Affairs in Russia) Аннотация: в статье рассматриваются языковые особенности проявления экстремизма, описываются лингвистические средства выражения «языка вражды». Ключевые слова: речевая деятельность, экстремизм, речевая агрессия, лингвистическая экспертиза, «язык вражды». Abstract: the article considers specific features of manifestations of extremism, describes the linguistic means of expression «hate speech». Keywords: speech activity, extremism, verbal aggression, linguistic expertise, «hate speech». Экстремизм – это сложная и неоднородная форма выражения ненависти и вражды. Выступая на коллегии МВД России 4 марта 2015 года, Путин В.В. отметил, что серьезную озабоченность вызывает рост преступлений экстремистской направленности. Они увеличились почти на 15%. Экстремисты отравляют общество ядом воинствующего национализма, нетерпимости и агрессии, от организации незаконных уличных акций до открытой пропаганды вражды и ненависти в социальных сетях. «Экстремизм проявляется чаще всего как речевая деятельность, т.е. как мотивированное определенными интенциями (враждой, ненавистью, агрессией) и коммуникативными целями (нанести оскорбление, унизить, причинить нравственный вред) порождение текстов, форма и содержание которых таковы, что 75

эти коммуникативные цели и интенции адекватно интерпретируются адресатом. Такие тексты либо непосредственно нацелены на достижение экстремистских целей, либо они включаются в иную деятельность в качестве необходимой составляющей, без которой эта иная деятельность не имеет признаков экстремизма» [18, с. 62-63]. Язык представляет собой сложную систему, которая позволяет оказать влияние на любую сферу общественной деятельности. «Магическая сила человеческой речи заключается не только в умении аргументировать и дискутировать, но и акцентировать и пропагандировать, руководить действиями других людей путем выставления унизительных или положительных оценок, вынесения суждений, выгодной манипуляции или эффективной мотивации» [7, с. 8]. Поэтому изучение особенностей проявления экстремизма в речи предствляется важным и необходимым. Языковой экстремизм – это внедрение в сознание человека негативных речевых стереотипов, которые приобретают воспроизводимый, устойчивый характер; которые призывают или подстрекают к осуществлению, инициируют, провоцируют или руководят противоправными действиями экстремистского направления. Исследователи отмечают, что такие действия, как «осуществление массовых беспорядков, хулиганских действий и актов вандализма по мотивам идеологической, политической, расовой, национальной или религиозной ненависти либо вражды, а равно по мотивам ненависти либо вражды в отношении какойлибо социальной группы», по сути своей всегда сопряжены с речевой деятельностью – с порождением высказываний экстремистского содержания. Факт «нарушения прав и свобод гражданина, причинение вреда здоровью и имуществу граждан в связи с их убеждениями, расовой или национальной принадлежностью, вероисповеданием, социальной принадлежностью или социальным происхождением» не может быть доказательно установлен, если указанные действия не сопровождались реализованной в той или иной форме вербальной деятельностью. Например, физическая расправа, избиение человека, мотивированное ксенофобией, как правило, сопровождается разного рода высказываниями, имеющими целью явным образом эту ксенофобию выразить [см. подробнее: 18]. Поэтому «в качестве экстремистских квалифицируются высказывания, которые содержат сообщения негативного характера в отношении какойлибо социальной группы, выделяемой по любым социально значимым признакам (пол, возраст, образование, благосостояние и др.). Критические высказывания в отношении такой группы или отдельных ее представителей подчеркивают противостояние между социальными слоями общества, возбуждая социальную ненависть и вражду и оправдывая насилие в отношении определенных лиц» [10, с. 303-315]. Для решения лингвистических проблем, связанных с применением законодательства Российской Федерации об экстремизме, необходимо определить языковые и речевые (коммуникативные) показатели враждебности. Текст всегда предполагает определенную направленность речевого воздействия: возбуждение ненависти, вражды к человеку или группе лиц по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности. Коммуникативный эффект экстремистких материалов обозначен в законе понятия76

ми вражда, ненависть, рознь, которые определяются в лингвистике как дискурс враждебности, имеющий такие обозначения, как «язык вражды», «риторика ненависти», «речь ненависти» (англ. hate speech), «речевая агрессия», «вербальная агрессия». «Язык вражды» как обобщенное понятие представляет собой «лингвистические средства выражения резко отрицательного отношения к каким-либо явлениям общественной жизни (культурным, национальным, религиозным и т.п.), а также к людям, являющимся носителями иных, противоположных автору, духовных ценностей» [17, с. 448]. Негативное значение выражения и адресация – это обязательные компоненты «языка вражды». В настоящее время существуют разные классификации «языка вражды», например, Верховский А.М. выделяет «жесткий язык вражды» (практически прямые призывы к насилию); «средний язык вражды» (оправдание исторических случаев дискриминации и насилия, утверждения об исторических преступлениях той или иной этнической (или иной) группы, утверждение о криминальности той или иной этнической группы); «мягкий язык вражды» (оскорбительные заголовки, некорректные иллюстрации и анекдоты) [см. подробнее: 6]. Кроз М.В., Ратинова Н.А. предлагают более упрощенную классификацию «языка вражды»: ложная идентификация (формирование и подкрепление негативного этнического стереотипа, отрицательного образа нации, расы, религии и т.п.); ложная атрибуция (приписывание враждебных действий и опасных намерений представителям какой-либо нации, расы, религии и т.п.); «мнимая оборона» (побуждение к каким-либо действиям против определенной нации, расы, религии и т.п.) [см. подробнее: 14]. Исследователи из Европейского университета (Санкт-Петербург) к «языку вражды» относят: тексты с относительно мягким «языком вражды» (содержат признаки деления на «МЫ-группу» и «ОНИгруппу»); тексты с относительно жестким "языком вражды" (содержат побудительные конструкции, которые призывают к негативным действиям в отношении «ОНИ-группы») [см. подробнее: 13]. «Язык вражды» является междисциплинарным понятием, т.к. включает в себя лингвистические и юридические характеристики явлений, стоящих за понятиями ненависть и вражда. В лингвистике «язык вражды» – это лингвистические средства, направленные на возбуждение ненависти, а также на унижение достоинства человека, выражающие резко отрицательное отношение к таким явлениям общественной жизни, как этническая, религиозная и другие идентификации. Исследование и выявление лингвистических средств выражения «языка вражды» значимо при проведении лингвистической экспертизы. В праве «язык вражды» – это регулирование законодательством речевых или языковых действий, имеющих отношение к «языку вражды». В законе четко обозначены общие смысловые и языковые элементы, касающиеся мотива ненависти и «языка вражды», например, Федеральный Закон от от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности», ст. 280 УК РФ, ст. 282 УК РФ, ст. 63 п. е УК РФ. 77

Возбуждение ненависти, вражды предполагает речевое прагматическое воздействие, в результате которого внушается мысль о противопоставленности кому- или чему либо, а также осуществляется возбуждение агрессии к лицам или группам лиц по принципу социальной, национальной или религиозной принадлежности. Лингвистическими средствами выражения «язык вражды» являются: 1. Простой способ изложения, использование четких формулировок, направленных на создание негативного образа той или иной этнической или религиозной группы. Как правило, формулировки содержат утверждения о неполноценности (например, недостаток культурности, интеллектуальных способностей и т.п.), о моральных недостатках, об исторических преступлениях той или иной этнической или религиозной группы; упоминания этнической или религиозной группы в унизительном или оскорбительном контексте; обвинения в негативном влиянии той или иной этнической или религиозной группы на общество, государство: «Нужно мочить всех грузин, армян и негров. Они не люди». «Азербайджанцы на рынке работают». «Казахи туповаты». «Оскорбить чернокожего – это расизм. Оскорбить еврея – это антисемитизм. Оскорбить 1,5 миллиарда мусульман – это свобода слова». «Мусульмане всегда распространяли свою веру огнем и мечом». «Поляки всегда выступали против русских». «Мигранты оккупировали не только улицы столицы, но и рабочие места. Земляки-предатели. Дайте работу русским! Работу для россиян!». «Иноземцы превращают Москву в нерусский город». 2. Отрицательно-оценочные наименования. Оскорбления по этническому и религиозному признаку являются самыми очевидными языковыми проявлениями ксенофобии. Как правило, отдельным этносам, их частям или отдельным категориям или группам граждан приписывается отрицательная характеристика, которая вербализуется в неприличной форме с помощью отрицательнооценочных наименований. Приписывание крайне отрицательных свойств и качеств происходит посредством лексики инвективного характера, которая позволяет формировать и подкреплять негативный этнический стереотип, отрицательный образ нации, религии. В данном случае «язык вражды» проявляется при использовании слов и выражений, содержащих в своем значении отрицательную оценку. Причем подобные слова используются таким образом, что отрицательная оценка подается как нечто само собой разумеющееся. Например, часто используются наименования, с которыми уже заранее связываются какието отрицательные ассоциации: Киргизы – ослы. Таджики всегда были ворами и жуликами. Азербайджанцы всегда были чурбанами. Все цыгане воры. Чеченцы – бандиты и террористы. 3. Ненормативные этнонимы, содержащие негативную оценку представителей называемых этносов, используются для проявления враждебности, ненависти, например, чурка, азер, жид, косоглазый, чурбан, татарва, нерусь, хохол, москаль. Подобные «уничижительные номинации лиц другой национальности отражают нетерпимость говорящих» [8, с. 187]. Обратим внимание, что слова типа азиат, кавказец изначально не являются ненормативными этнонимами, но если эти слова используются в значении «нецивилизованность, некультур78

ность», то они могут восприниматься как «язык вражды», направленный на формирование отрицательного образа нации. «Стандартное представление, имеющееся у большинства людей, составляющих тот или иной этнос, о людях, входящих в другой или собственный этнос», понимается как этнический стереотип [16, с. 450]. Этнические стереотипы – устойчивые суждения о представителях одних национальных групп с точки зрения других1. Средствами выражения этнического стереотипа могут являться: слова в свѐрнутой форме, содержащие оценку свойств «типичного представителя другого этноса»: выцыганить; атрибутивные сочетания, основанные на этнонимах: немецкая пунктуальность, чеченская воинственность; «генетивные сочетания»: он добивается своего с фанатизмом мусульманина; а также сравнительные обороты, фразеологизмы, пословицы и поговорки: точен как немец; черный как негр; хитрый как цыган; ленив как русский; неискренний как американец; уйти по-английски; брак по-итальянски; еврей он и в Африке еврей; что русскому хорошо, то немцу – смерть [15, с. 61]. Негативные этностереотипы формируются на базе информации о негативных реалиях, присущих той или иной культуре: русские-пьяницы, русская беспечность, российский авось, люди гор, традиции крови, братские нравы, законы гор. Выражения, ставшие стереотипными негативными оценками в русском языковом сознании, всегда актуализируют семантику опасности. «Безусловно, большая часть данных наименований служит одним из самых мощных средств языка вражды, поскольку прямо именует «чужих», придавая этническим номинациям негативный характер» [8, с. 175-187]. Причем, являясь одним из основных средств разжигания национальной вражды, ненормативные этнонимы часто становятся предметом лингвистических экспертных исследований. 4. Построение отдельных фраз, а также композиционное членение текста в целом по принципу контраста, противопоставления: У жидов есть все – власть, суды, деньги, нефть, а русских – ничего. Русские – хорошие, добрые, терпеливые, умные, а чурбаны – плохие, злые, вспыльчивые, тупые. 5. Воззвания, призывы к действиям. Призыв – это обращение, в лаконичной форме выражающее требование, чтобы адресат совершил какое-либо действие. Призыв не предлагает искать решение проблемы, он дает однозначное, четкое указание, как надо поступать: Бей чурбанов! Бей черных! Россия для русских! Чурки, вон из России! Убивай хача, мочи хача! Бей хача! Если ты русский, голосуй! Давайте поддерживать рождаемость русских! Гоните всех нерусей! В настоящей статье мы не будем подробно останавливаться на их описании, поскольку речевой акт призыва подробно рассмотрен в современной юрислингвистике. Например, в работах А.Н. Баранова, К.И. Бринева, Л.А. Араевой, М.А. Осадчего выявлены признаки, обязательные компоненты, семантическая типология, грамматические характеристики прямого, косвенного и скрытого 1

В этнологии наряду с термином стереотип используется термин этнический образ – форма краткого описания, «в котором выделяется какое-то одно типическое свойство в восприятии представителей других этносов. Этнический образ, акцентируя внимание на какой-либо специфической черте внешнего поведения индивида, формирует общее представление об облике представителей того или иного этноса в целом» [22, с. 216].

79

призывов. Исследователи отмечают, что жанр призыва – явление многогранное, не имеющее четких границ, по многим признакам схожее с подстрекательством, побуждением, возбуждением, внушением, убеждением и т.д. В материалах экстремистского содержания чаще выявляются призывы, имеющие признаки косвенного и скрытого призывов [1, 2, 3, 4, 19, 20, 21]. Итак, чаще всего средствами выражения «языка вражды» являются: простой способ изложения, использование четких формулировок; отрицательнооценочные наименования; построение отдельных фраз, композиционное членение текста в целом по принципу контраста, противопоставления; ненормативные этнонимы и негативные этностереотипы; воззвания, призывы к действиям. «"Язык вражды" – это проблема не только для наиболее дискриминируемых меньшинств. "Язык вражды" искажает реальные проблемы и порождает, прямо или косвенно, агрессию» [Верховский 2007, с. 6]. Заметим, что к «языку вражды» относятся лишь те средства выражения агрессии, которые, помимо критического или оценочного отношения, имеют ярко выраженную речевую интенцию, направленную на оскорбление религиозных, национальных или иных чувств оппонента. Например, использование императива в функции угрозы: «Эй, Россия не Кваказ, танцуй в ауле ...»; высказываний типа: «Русского языка не понимаешь?». «Ты не русский?». «Я русская. Чем горжусь! А ты?». «Кто ты? Русский? Украинец?». «Ты русский?» с целью упрекнуть, обидеть, унизить адресата. Смысл слова всегда несколько шире, чем его словарное значение. В словарях фиксируется лишь предметный или денотативный компонент в содержании слова, который остается постоянным вне зависимости от контекста употребления, что и позволяет людям, говорящим на одном и том же языке, понимать друг друга. К этому постоянному смысловому компоненту в реальном речевом потоке присоединяются также ассоциативный и эмотивный компоненты: каждое слово выступает как раздражитель, способный вызвать определенные ассоциации, эмоции и ту же самую поведенческую реакцию, как и реальный объект, означаемый данным словом. Поэтому по делам об экстремизме уголовно наказуемыми являются не мысли, а слова, последствия речевых действий, которые закономерно приравниваются к последствиям действий фактических [см. подробнее: 9, 11]. Во многих случаях выявление экстремистской направленности текста не вызывает особых трудностей. Чаще всего это тексты, в которых явным образом (эксплицитно и экспрессивно) выражается ненависть, враждебность, нетерпимость или имеются высказывания, оскорбляющие национальное достоинство, религиозные чувства, профессиональную честь. Например, Бей черных! Россия для русских! Чурбаны – это отдельные омерзительные граждане с Кавказа. С чурбанами надо бороться. Жидовская падаль на русской земле обнаглела. Чурбаны приехали. Подобные фразы в контексте конкретной ситуации могут быть направлены на разжигание межнациональной розни, вражды, а также на унижение достоинства человека или группы лиц по признаку национальности, происхождения. Однако часто автор экстремистского текста использует косвенные речевые формы, избегая прямых призывов (с формами побудительной 80

модальности). Проблема заключается в том, что привлечь к ответственности автора текста с неявно экстремистским содержанием очень сложно. Это могут быть высказывания, содержащие намеки, которые понимаются всеми и причиняют кому-то глубокие нравственные страдания, наносят оскорбление, но не могут быть квалифицированы как оскорбление, поскольку содержащие их языковые выражения не имеют «неприличной формы» [см. подробнее: 18, с. 62-69]. Например, Убивайте, бейте, гоните всех, кто имеет бороду. Очевидно, что данный признак «наличие бороды» не содержит расовые, национальные, религиозные характеристики. Семантика некоторых высказываний в максимальной степени зависит от коммуникативной ситуации, например, из-за расплывчатости значения слова типа: хач, хачик, черный, чурбан, чурка могут употребляться как иронически, в шутку, так и всерьез, с агрессией. Поэтому высказывание: Они, как два чурбана, не хотят мириться (ср.: чурбан – о бестолковом, глупом или черством человеке) в контексте данной ситуации не направлено на разжигание межнациональной розни, вражды, а также на унижение достоинства человека или группы лиц по признаку национальности, происхождения. Таким образом, экстремистская деятельность проявляется вербально в определенных языковых формах и коммуникативной направленности («призывы», «пропаганда», «оправдание», «обоснование» и т.п.). Именно речевой фактор является одним из ведущих в определении некоторых видов экстремистской деятельности, поскольку посредством речевой деятельности человек может организовывать действия других людей с помощью оценок, суждений, манипуляций или мотивации. Очевидно, что большой общественной опасностью обладает именно "язык вражды". Враждебный дискурс включает распространение, провоцирование, стимулирование или оправдание расовой ненависти, ксенофобии, антисемитизма или других видов ненависти на основе нетерпимости. «Язык вражды» – это тексты, содержащие конфликтогенные речевые конструкции, подразумевающие отрицательную оценку всех представителей некоторой социальной группы, объединенной по признаку пола, расы, языка, этнического происхождения, религиозной принадлежности. «Речевые действия признаются наказуемым «языком вражды», если квалифицируют смысловые доминанты: «терроризм», «рознь», «исключительность/превосходство/неполноценность», «ненависть», «вражда»; включают атрибутивные элементы: «национальный», «религиозный», «социальный» (или «по признаку принадлежности к социальной группе»), «расовый» (или «по признаку расы»), «языковой» (или «по признаку языка»), «по признаку пола», «происхождение», «отношение к религии», «политический», «идеологический»; содержат языковые элементы, отражающие действие: «оправдание», «возбуждение», «унижение достоинства», «пропаганда», «демонстрирование», а также «призыв»» [12, с. 11]. Кроме того, данные элементы должны иметь признак публичности и нацеленность на оказание влияния на общество или какую-либо его часть. «Все это означает, что в контексте задач борьбы с экстремизмом особую актуаль81

ность приобретают специальные филологические познания, позволяющие исследовать тот или иной текст с точки зрения содержательно-смысловой направленности высказываний и определить, какие идеи заложены в них не только на поверхностном, но и на глубинном уровне языковой структуры. Основной процессуальной формой применения таких специальных знаний является судебная экспертиза» [10, с. 303-315]. Судебная лингвистическая экспертиза как род экспертной деятельности призвана устанавливать все необходимые обстоятельства и факты, которые имеют значение доказательств для правовой квалификации тех или иных высказываний в качестве экстремистских материалов. Литература: 1. Баранов А.Н. Лингвистическая экспертиза текста: теория и практика: учебное пособие. – М., 2007. - 592 с. 2. Араева Л.А., Осадчий М.А. Судебно-лингвистическая экспертиза по криминальным проявлениям экстремизма // Уголовный процесс. 2006. № 4. С. 45-56. 3. Бринев К.И. Теоретическая лингвистика и судебная лингвистическая экспертиза: монография / под ред. Н.Д. Голева. – Барнаул, 2009. - 252 с. 4. Бринев К.И. Судебная лингвистическая экспертиза спорных речевых произведений, содержащих признаки экстремизма // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия «Филологические науки». 2009. № 7 (41). С. 35-39. 5. Верховский А.М. Язык вражды против общества: сборник статей / сост. А.М. Верховский. – М., 2007. - 259 с. 6. Верховский А.М. Язык мой… Проблема этнической и религиозной нетерпимости в российских СМИ. – М., 2002. - 200 с. 7. Галяшина Е.И. Лингвистика vs экстремизма: В помощь судьям, следователям, экспертам / под ред. проф. М.В. Горбаневского. – М., 2006. - 96 с. 8. Грищенко А.И., Николина Н.А. Экспрессивные этнонимы как приметы языка вражды // Язык вражды и язык согласия в социокультурном контексте современности: Коллективная монография / отв. ред. И.Т. Вепрева, Н.А. Купина, О.А. Михайлова. – Труды Уральского МИОНа. Вып. 20. – Екатеринбург, 2006. 9. Губаева Т.В. Практические проблемы судебной экспертизы по делам об экстремизме // Юрислингвистика-11: Право как дискурс, текст и слово: межвузовский сборник научных трудов. – Барнаул, 2011. 10. Губаева Т.В. Судебная экспертиза по делам об экстремизме // Вестник экономики, управления и права. Сер. 2. Право. Вып. 7. – Казань, 2006. 11. Губаева Т.В. Судебная экспертиза по делам об экстремизме // siberiaexpert.com/publ/satti/stati/sudebnaja_ehkspertiza_po_delam_ob_ehkstremizme_t_v_ gubaeva/4-1-0-163. 12. Денисова А.В. Дискурсивный аспект исследования лингвистической экспертизы (на материале «языка вражды»): автореф. дис. … канд. филол. наук. – Краснодар, 2009. - 24 с. 82

13. Дубровский Д.В. и др. Язык вражды в русскоязычном Интернете: материалы исследования по опознаванию текстов ненависти. – СПб., 2003. - 72 с. 14. Кроз М.В., Ратинова Н.А. Экспертная оценка материалов, направленных на возбуждение вражды и ненависти // Цена ненависти. 2005. С. 75-92. 15. Крысин Л.П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка. – М., 1989. - 184 с. 16. Крысин Л.П. Этностереотипы в современном языковом сознании: к постановке проблемы // Философские и лингвокультурологические проблемы толерантности. – М., 2005. - 542 с. 17. Кузнецова В.В., Соколова Е.Е. Свобода слова и язык вражды в российских СМИ // Социальные варианты языка. Материалы международ. науч. конференции. – Н. Новгород, 2004. С. 448-450. 18. Мишланов В.А. Законодательство РФ об экстремизме и задачи лингвистической экспертизы текстов // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. Вып. 3 (19). – Пермь, 2012. 19. Осадчий М.А. Использование лингвистических познаний в расследовании преступлений, предусмотренных статьей 282 Уголовного кодекса РФ // Юридический консультант. 2006. № 12. С. 18-23. 20. Осадчий М.А. Правовой самоконтроль оратора: как не сделать свое слово орудием преступления против чести и достоинства // Коллегия. 2006. № 5. С. 54-60. 21. Осадчий М.А. Русский язык на грани права: Функционирование современного русского языка в условиях правовой регламентации речи. – М., 2013. - 256 с. 22. Садохин А.П. Этнология: учебник для студентов высших учебных заведений. – М., 2003. - 320 с. References: 1. Baranov A.N. Linguistic's examination of the text: the theory and practice: the text-book. - М., 2007.592 p. 2. Araeva L.A., Osadchy M.A. Forensic linguistic examination on criminal behavior of extremism // Criminal trial. 2006. № 4. P. 45-56. 3. Brinev K.I. Theoretical linguistics and forensic linguistic examination: the monography / under the edition of N.D. Golev. - Barnaul, 2009. - 252 p. 4. Brinev K.I. Forensic linguistic examination of the disputable speech products containing attributes of extremism // The News of the Volgograd State Pedagogical University. A series “Philological sciences”. 2009. № 7 (41). P. 35-39. 5. Vekkhovsky A.M. The enmity language against a society: (the collection of articles / author: A.M.Verkhovsky. - М., 2007. - 259 p. 6. Vekkhovsky A.M. My language … The problem of ethnic and religious intolerance in the Russian mass-media. - М., 2002. - 200 p. 7. Galyashina E.I. Linguistics vs extremism: In the help to judges, investigators, experts / under the edit. оf prof. M.V.Gorbanevskogo. – М., 2006. - 96 p. 83

8. Grishchenko A.I., Nikolina N.A. Expresive etnonimes as the signs of enmity language // Language of enmity and language of the consent in social and cultural context of the present: The collective monography / The head edid. I.T. Vepreva, N.A. Kupina, O.A. Mikhajlova. The works of Ural МIОN. Issue 20. – Ekaterinburg, 2006. 9. Gubaeva T.V. Practical problems of forensic examinations on cases about extremism // The Linguistic Jurisprudence-11: The Right as a discourse, the text and a word: the interuniversity collection of research works. – Barnaul, 2011. 10. Gubaeva T.V. Forensic examination on cases about extremism // The Bulletin of economy, management and law. Ser. 2. The Law. Issue. 7. – Kazan, 2006. 11. Gubaeva T.V. Forensic examination on cases about extremism // siberiaexpert.com/publ/satti/stati/sudebnaja_ehkspertiza_po_delam_ob_ehkstremizme_t_ . 12. Denisova A.V. Discourse aspect of research of linguistic examination (on a material of „language of enmity‟) // The author‟s abstract of the dissertation on competition of a scientific degree of cand. phil. sci. - Krasnodar, 2009. - 24 р. 13. Dubrovsky D.V., etc. Language of enmity in the Russian-speaking Internet: materials of the research under the identification of hatred texts. – SPb, 2003. – 72 p. 14. Kroz M.V., Ratinova N.A. The expert‟s estimation of the materials directed on excitation of enmity and hatred // The price of hatred. – М., 2005. 15. Krysin L.P. Social and lingvistic aspects of studying modern Russian. – М., 1989. - 184 p. 16. Krysin L.P. Ethnostereotypes in modern language consciousness: to the statement of a problem // Philosophical, lingvistic and cultural problems of tolerance. – М., 2005. - 542 p. 17. Kuznetsova V.V., Sokolova E.E. The freedom and enmity of language in the Russian mass-media // Social variants of language. Materials international reseach conference. – N. Novgorod, 2004. 18. Mishlanov V.A. Legislation of the Russian Federation about extremism and problems of linguistic examination of texts // The Bulletin of the Perm University. The Russian and foreign philology. Issue. 3 (19). – Perm, 2012. P. 62-69. 19. Osadchy M.A. The use of linguistic knowledge of the investigation of the crimes stipulated by clause 282 of the Criminal code of the Russian Federation // The Legal adviser. 2006. № 12. 20. Osadchy M.A. The legal self-checking of the speaker: how to not make your word as an instrument of a crime against honour and advantage // Board. 2006. № 5. P. 54-60. 21. Osadchy M.A. Russian on the level of the law: Functioning of modern Russian in conditions of a legal regulation of speech. – М., 2013. - 256 p. 22. Sadokhin A.P. Etnology: The textbook for students of higher educational institutions. – М., 2003. - 320 p.

84

ФОРМИРОВАНИЕ ЗАЩИТНОЙ КОМПЕТЕНЦИИ ПРИ ПРЕПОДАВАНИИ ДИСЦИПЛИН СОЦИАЛЬНОГО И ГУМАНИТАРНОГО ЦИКЛА THE FORMATION OF PROTECTION COMPETENCE WHILE CONDUCTING DISCIPLINES OF SOCIAL AND HUMANITARIAN CYCLE УДК 37.013.42 Егошин И.В., кандидат педагогических наук (Уральский юридический институт МВД России) Egoshin I.V., the candidate of pedagogical sciences (Ural law institute of the Ministry of Internal Affairs in Russia) Аннотация: в статье рассматриваются вопросы формирования защитной компетенции у обучающихся в образовательных организациях МВД России при преподавании дисциплин социального и гуманитарного цикла. Ключевые слова: курсанты, защитная компетенция, «Профессиональная этика и служебный этикет», защита граждан. Abstract: the article is devoted to the questions of students‟ protection competence formation in the educational organizations of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation while conducting disciplines of social and humanitarian cycle. Key words: cadets, protection competence, Professional and Service ethics, citizen protection. В последнее время одной из важных социальных проблем современного российского общества стала организация взаимодействия сотрудников органов внутренних дел с законопослушными гражданами. Несмотря на то, что происходит восстановление утраченных в начале 90-х годов XX века связей общества с органами правопорядка, выработка новых форм и направлений взаимодействия, многие из граждан видят в органах полиции только структуру, предназначенную для принуждения, а не для эффективного обеспечения их личной безопасности. Это в значительной степени приводит к снижению эффективности деятельности правоохранительных органов. И делают они (граждане) этот вывод на основании своего ежедневного личного опыта взаимодействия с сотрудниками полиции по месту жительства, на улицах и на дорогах [2]. В связи с этим возникает вопрос. Что необходимо сделать для того, чтобы добиться сотрудничества, уважения и, самое главное, доверия граждан к деятельности полицейского? Несмотря на положительные изменения отношения населения к работе органов внутренних дел (по данным опроса Фонда общественного мнения и Всероссийского центра изучения общественного мнения более половины опрошенных выразили свое удовлетворение тем, как органы по85

лиции справляются со своими обязанностями) [5], использование социального предупреждения и профилактирования девиантного поведения граждан и склонности их к совершению правонарушений и преступлений выходит на ведущие роли в работе полицейских. В связи с этим усиливается значение выполнения сотрудниками полиции защитной компетенции по отношению к гражданам. Под защитной компетенцией нами понимается необходимый и достаточный уровень социальнопедагогической подготовленности сотрудников полиции, личностные качества, позволяющие ему эффективно выполнять свои обязанности в гражданском обществе, где от него требуется профессионализм и ответственность за профилактику девиантного поведения, правонарушений и преступлений против личных свобод граждан, их жизни, достоинства, здоровья и имущества. Важнейший смысл этой функции заключается в организации предупреждений правонарушений, а не в ужесточении наказаний за уже совершенные преступления [3, с. 28]. Результаты проведенного нами на базе Уральского юридического института МВД России исследования свидетельствуют о том, что у курсантов имеются устойчивые представления в виде образовательных потребностей в выполнении ими защитной функции в отношении населения [3, с. 89]. Так, например, большинство респондентов (69% из числа опрошенных) намереваются реализовать себя при защите жизни, здоровья, прав и свобод граждан от преступных посягательств, а 68% курсантов считают своей основной задачей защиту прав и свобод людей от произвола и несправедливости. Данное исследование проводилось среди курсантов очной формы обучения в форме анкетирования, основной задачей которого являлось изучение отношения обучающихся к защите граждан, попавших в трудные жизненные обстоятельства [4, с. 110]. Следует отметить, что в настоящее время проблеме формирования защитной компетенции у курсантов и слушателей образовательных организаций МВД России отводится существенное внимание. Так, например, в соответствии с Федеральным государственным стандартом высшего профессионального образования III поколения по направлению подготовки (специальности) 031001 Правоохранительная деятельность (квалификация (степень) «специалист») выпускнику предписывается обладание такими профессиональными компетенциями в области оперативно-служебной деятельности, как способностью выполнять должностные обязанности по обеспечению законности и правопорядка, безопасности личности, общества и государства, защите жизни и здоровья граждан, охране общественного порядка (ПК-10), а также способностью уважать честь и достоинство личности, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина, не допускать и пресекать любые проявления произвола, принимать необходимые меры к восстановлению нарушенных прав (ПК-11) [6]. Определенная подготовка к выполнению защитной функции курсантами в отношении населения предусмотрена при изучении учебных дисциплин гуманитарного и социального цикла. Так, например, проведенный нами анализ рабочей программы учебной дисциплины «Профессиональная этика и служебный этикет» показал, что в содержании курса имеется дидактическое обеспечение процесса, уровневое содержание компонентов и критерии формирования 86

защитной компетенции у будущих офицеров полиции. Проведенный анализ свидетельствует, что в теме № 3 предусмотрено изучение таких вопросов, как необходимость сочетания нравственных качеств с гуманностью, доброжелательностью, терпимостью, чувством справедливости. Знание и понимание людей – важнейшие профессиональные нравственные качества сотрудника органов внутренних дел. В теме № 12 предусмотрено изучение материала по таким направлениям, как вежливость – нравственное качество, характеризующее поведение человека. Уважение к людям – повседневная норма и способ обхождения с людьми [7]. Дополнительной и наиболее эффективной возможностью формирования защитной компетенции могут быть практические занятия по преодолению сложных, наиболее встречающихся ситуаций в процессе выполнения обязанностей при выполнении оперативно-служебных задач. Стоит отметить, что для удовлетворения образовательных потребностей обучающихся, связанных с выполнением ими защитной функции в отношении населения, не менее 30% практических и семинарских и практических занятий по дисциплине «Профессиональная этика и служебный этикет» проводится в активных и интерактивных формах. Это позволяет курсантам более активно и умело использовать полученные ими на занятиях умения для формирования эмпирических знаний, необходимых в повседневной практической деятельности при выполнении защитной функции, а преподаватель имеет возможность непосредственно отслеживать процесс формирования умений и при необходимости вносить соответствующие коррективы при проведении занятий. Таким образом, одной из основных задач учебных дисциплин социального и гуманитарного цикла в образовательной организации МВД России должна стать выработка у обучающихся комплексных умений, способности использовать на практике полученные знания в области выполнения защитной функции в отношении граждан, попавших в сложные жизненные обстоятельства. Любой из них должен уметь сделать так, чтобы каждый гражданин чувствовал себя в безопасности и спокойно в каждом доме, на каждой улице, знал, что он всегда может рассчитывать на помощь сотрудников полиции [1]. Литература: 1. Доверие к полиции: тенденции положительные, но … // http://krivoezerkalo.ru/node/13787. 2. Доверие полиции: межстрановой анализ // http://www.liberal.ru/ articles/5816. 3. Егошин И.В. Формирование защитной компетенции у курсантов образовательного учреждения МВД России с помощью комплекса проблемнотренинговых занятий: дис. … канд. пед. наук : 13.00.08. – Казань, 2013. – 221 с. 4. Егошин И.В. Удовлетворение образовательных потребностей курсантов в подготовке к защитной деятельности милиции (на примере Уральского юридического института МВД России) / И. В. Егошин, С. А. Днепров // Юридическая наука и правоохранительная деятельность. 2010. № 3 (13). С. 108-113. 87

5. Опрос ФОМ показал рост уровня доверия россиян к полиции // http://itar-tass.com/obschestvo/1561514. 6. Приказ Минобрнауки России от 14.01.2011 № 20 «Об утверждении и введении в действие федерального государственного образовательного стандарта высшего профессионального образования по направлению подготовки (специальности) 031001 Правоохранительная деятельность (квалификация (степень) "специалист")». 7. Профессиональная этика и служебный этикет: рабочая программа учебной дисциплины по специальности 40.05.02 Правоохранительная деятельность. Екатеринбург: Уральский юридический институт МВД России, 2014. – 55 с. References: 1. Trust to police: positive tendencies, but … // http://krivoezerkalo.ru/node/13787. 2. Trust to police: intercountry analysis // http://www.liberal.ru/articles/5816. 3. Egoshin I.V. formation of students‟ protection competence in the educational organization of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation with the help of problem training lessons complex: thesis. … сandidate of pedagogical sciences: 13.00.08. – Kazan, 2013. – 221 p. 4. Egoshin I.V. Satisfaction of cadets‟ educational demands in preparation for the police protection activities (by the example of the Ural Law Institute of the Ministry of Internal affairs) / I.V. Egoshin, S.A. Dneprov // Law science and law enforcement. 2010. № 3 (13). P. 108–113. 5. The public opinion corpus poll showed the trust increase of Russian people to the police // http://itar-tass.com/obschestvo/1561514. 6. Decree of the Ministry of Education of 14.01.2011 № 20 «About the establishment and implementation of the National Federal Education Standard of the higher professional education within the specialty 031001 Law enforcement (qualification (degree) «specialist»)». 7. Professional and service ethics: working program of the academic discipline within the specialty 40.05.02 Law enforcement. - Yekaterinburg: Ural Law Institute of the Ministry of Internal affairs, 2014. – 55 p. 

88

ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ОБЕСПЕЧЕНИЯ БЕЗОПАСНОСТИ МУНИЦИПАЛЬНЫХ ВЫБОРОВ BASIC DIRECTIONS OF PROVIDING SAFETY OF THE MUNICIPAL SELECTIONS Ерыгин А.А., кандидат политических наук, доцент (Белгородский юридический институт МВД России) Ерыгина В.И., кандидат исторических наук, доцент (Белгородский государственный национальный исследовательский университет) Erygin A.A., the candidate of political sciences, the associate professor (Belgorod law institute of the Ministry of Internal Affairs in Russia) Erygina V.I., the candidate of historical sciences, the associate professor (Belgorod state national research university) Аннотация: в статье рассматриваются актуальные проблемы обеспечения безопасности муниципальных выборов в соответствии со стадиями избирательного процесса. Анализируется содержание договоров Российской Федерации с отдельными странами СНГ, предусматривающих возможность участия иностранных граждан в муниципальных выборах. Обосновывается необходимость взаимодействия избирательных комиссий с правоохранительными и иными органами государственной власти, органами местного самоуправления в целях предотвращения угроз избирательным кампаниям на муниципальном уровне. Ключевые слова: муниципальные выборы, безопасность выборов, угрозы безопасности выборов, иностранные граждане, ограничение избирательных прав граждан, избирательные комиссии, органы внутренних дел. Abstract: the article discusses the current security problems of municipal elections in accordance with the stages of the electoral process. The necessity of improving cooperation between law enforcement and other government bodies, local authorities in order to prevent threats to election campaigns at the municipal level. Keywords: municipal elections, election security, threats to the security of elections, foreign nationals, limiting citizens' electoral rights, election commissions interaction with public authorities. В системе непосредственного осуществления населением местного самоуправления муниципальные выборы представляют собой наиболее распространенную и реально применяемую форму. Федеральное законодательство определяет, что муниципальные выборы проводятся в целях избрания депутатов, 89

членов выборного органа местного самоуправления, выборных должностных лиц местного самоуправления на основе всеобщего равного и прямого избирательного права при тайном голосовании [1]. Избирательные кампании, в том числе на муниципальном уровне, в силу своего общественно-политического значения могут становиться объектом противоправных устремлений, направленных на причинение ущерба безопасности муниципальных образований. Поэтому объективно необходимым является совершенствование механизма обеспечения безопасности выборов. Под обеспечением безопасности выборов Красинский В.В. понимает комплекс правовых, организационных, информационных, технических и иных мер, осуществляемых избирательными комиссиями, правоохранительными и иными органами по выявлению, предупреждению и пресечению противоправных действий (бездействия), препятствующих свободному волеизъявлению граждан и реализации избирательных процедур в соответствии с порядком и правилами, установленными избирательным законодательством [2, с. 90]. К угрозам, возникающим в процессе организации и проведения выборов, относятся, в частности: а) несовершенство избирательного законодательства; б) попытки продвижения организованными преступными группами своих кандидатов в органы государственной власти и органы местного самоуправления; в) противоправные посягательства участников избирательного процесса и иных лиц, направленные на подготовку и совершение террористических и иных экстремистских действий в процессе организации и проведения выборов; г) финансовые злоупотребления при формировании и использовании избирательных фондов [3, с. 30]. Представляется, что перечисленные угрозы характерны также и для муниципальных выборов. Вместе с тем, муниципальные выборы имеют ряд особенностей, которые порождают специфику обеспечения их безопасности. В частности, своеобразно содержание принципа всеобщего избирательного права на выборах в органы местного самоуправления. Исходя из смысла пунктов 1 и 2 ст. 4 Федерального закона от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ (в ред. от 03.02.2015 № 8-ФЗ) «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» [4] активное и пассивное избирательное право имеют только граждане России. Более того, на федеральных и региональных выборах не имеют права быть избранными граждане России, имеющие гражданство иностранного государства либо вид на жительство или иной документ, подтверждающий право на постоянное проживание гражданина России на территории иностранного государства (п. 3.1 ст. 4), что выглядит вполне оправданным в контексте обеспечения национальной безопасности. Федеральный закон от 6 октября 2003 г. № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» определяет, что иностранные граждане, постоянно или преимущественно проживающие на территории муниципального образования, обладают при осуществлении местного самоуправления правами в соответствии с международными договорами Российской Федерации и федеральными законами (абз. 2 ч. 1 ст. 3). В Федеральном законе от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на уча90

стие в референдуме граждан Российской Федерации» речь идѐт об избирательных правах только тех иностранных гражданах, которые постоянно проживают на территории соответствующего муниципального образования (п. 10 ст. 4). Противоречия законодательных формулировок создают правовую неопределенность, которая отнюдь не способствует единому толкованию правовых норм. По мнению В.В. Вискуловой, наиболее благоприятные условия для иностранцев создаѐт рамочный избирательный закон, следовательно, именно он при возникновении спора подлежит применению [5]. Сторонники иной точки зрения считают, что для разрешения коллизии между нормами федеральных законов правоприменительной практикой был выработан подход, состоящий в том, что в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации в каждом конкретном случае надлежит руководствоваться содержащейся в международном договоре нормой [6, с. 63]. Согласно Договору о правовом статусе граждан Российской Федерации, постоянно проживающих на территории Туркменистана, и граждан Туркменистана, постоянно проживающих на территории Российской Федерации от 18 мая 1995 г. [7] граждане Туркменистана, постоянно проживающие в России, обладают активным и пассивным избирательным правом на любых муниципальных выборах (пп. «а» п. 2 ст. 4). Аналогичный Договор между Российской Федерацией и Киргизской Республикой от 13 октября 1995 г. [8] устанавливает, что граждане Киргизии, постоянно проживающие в России, могут избирать и быть избранными только в представительные органы муниципальных образований (пп. «а» п. 2 ст. 4). Российской Федерацией заключены также соглашения об урегулировании вопросов двойного гражданства с Туркменистаном от 23 декабря 1993 г. [9] и с Таджикистаном от 7 сентября 1995 г. [10]. Согласно ст. 3 Соглашения с Таджикистаном лицо, состоящее в гражданстве обеих сторон, в полном объеме пользуется правами и свободами, а также несет обязанности гражданина той стороны, на территории которой оно постоянно проживает. Аналогичная формулировка содержится в ст. 5 Соглашения с Туркменистаном. Следовательно, лица, являющиеся одновременно гражданами России и Таджикистана, постоянно проживающие в России, могут избирать и быть избранными в органы местного самоуправления, а также принимать участие в местном референдуме. Важно отметить, что Конституционный Суд РФ в Постановлении от 22 июня 2010 г. № 14-П [11] указывает на наличие в заключенных между Российской Федерацией и Республикой Казахстан (20 января 1995 г.), Республикой Армения (29 августа 1997 г.), Туркменистаном (18 мая 1995 г.), Киргизской Республикой (13 октября 1995 г.) договорах положений о предоставлении на эквивалентной основе отдельных политических прав указанным категориям иностранных граждан, в том числе права участвовать в муниципальных выборах в качестве избирателей и кандидатов на выборные должности. В целом, проблема участия иностранных граждан в муниципальных выборах требует дальнейшего научного исследования и совершенствования правового регулирования. С одной стороны, право на участие в формировании органов местного самоуправления является важнейшей составляющей права на осуществление местного самоуправления. Участие иностранных граждан в му91

ниципальных выборах, в случаях, предусмотренных международными договорами Российской Федерацией, нацелено на их вовлечение в эффективное решение вопросов местного значения в интересах местного населения, частью которого является данная категория иностранных граждан. Представляется, что данная возможность участия иностранных граждан в формировании органов местного самоуправления сама по себе не является нарушением конституционного принципа суверенитета России [12]. Но при этом крайне важно сохранить взвешенный подход к включению иностранных граждан в политическую систему на местном уровне. Заимствуя опыт европейской интеграции, основанной на идее «общего дома», предпочтение следует отдавать гражданам государствчленов Содружества Независимых Государств. Культурная, языковая, правовая общность жителей некогда единой страны будет способствовать интеграционным процессам даже на микроуровне, т.е. на уровне муниципального образования [13, с. 47]. С другой стороны, заслуживает внимания предложение о конституционном (в специальной главе, посвящѐнной избирательной системе, либо среди положений о местном самоуправлении) закреплении права участия в муниципальных выборах иностранных граждан, постоянно проживающих на территории муниципального образования не менее 3 лет, в случаях, предусмотренных международным договором [14, с. 17]. Проблема нормативного регулирования участия иностранных граждан в муниципальных выборах в значительной степени актуализирована в связи с переездом в 2014-2015 годах в Россию, в том числе в Белгородскую область, большого количества граждан Украины, проживавших ранее преимущественно в Донецкой и Луганской областях. Договора о правовом статусе граждан Российской Федерации, постоянно проживающих на территории Украины, и граждан Украины, постоянно проживающих на территории России, нет, и в силу напряжѐнных межгосударственных отношений трудно ожидать заключения подобного договора в ближайшее время. Вместе с тем, следует учитывать, что большинство приехавших в экстренном массовом порядке граждан Украины близки россиянам по культуре, языку, менталитету, многие родились и получили образование на территории РСФСР. Поэтому в целях содействия процессу интеграции граждан Украины в российское правовое, экономическое, социокультурное пространство соответствующим органам государственной и муниципальной власти целесообразно обратиться к вопросу о регулировании порядка их участия в муниципальных выборах. Следующим направлением обеспечения безопасности муниципальных выборов является ограничение пассивного избирательного права российских граждан. В ч. 3 ст. 32 Конституции Российской Федерации закреплено положение о том, что не имеют права избирать и быть избранными граждане, признанные судом недееспособными, а также содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда [15]. Практика проведения муниципальных выборов свидетельствует о фактах выдвижения и регистрации кандидатов с уголовным прошлым. На муниципальных выборах, прошедших 14 сентября 2014 г., были зарегистрированы 88 кандидатов, судимых в прошлом [16, с. 9]. На выборах 8 сентября 2013 г. максимальное количество представителей криминалитета 92

было зафиксировано в списках кандидатов в Волгоградскую городскую Думу – 5 человек, в Екатеринбургскую городскую Думу – 7 человек. При этом официальная статистика избирательных комиссий расходится с данными правоохранительных органов. Это объясняется тем, что избирательные комиссии анализируют участие лиц с криминальным прошлым в избирательных кампаниях только по признаку наличия судимости за совершение тяжких и (или) особо тяжких преступлений, в то время как по информационно-справочным учетам правоохранительных органов и спецслужб регистрируются данные о криминальных связях, об участии граждан в деятельности преступных организаций (сообществ), о процессуальных и следственных действиях, проведенных в отношении граждан органами дознания и следствия, а также иная оперативно значимая информация [17]. Согласно п. 3.2 ст. 4 Федерального закона от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ не имеют права быть избранными граждане России: осужденные к лишению свободы за совершение тяжких и (или) особо тяжких преступлений и имеющие на день голосования на выборах неснятую и непогашенную судимость за указанные преступления; а также до истечения 10 лет со дня снятия или погашения судимости за совершение тяжких преступлений и до истечения 15 лет со дня снятия или погашения судимости за совершение особо тяжких преступлений; осужденные за совершение преступлений экстремистской направленности и имеющие на день голосования на выборах неснятую и непогашенную судимость за указанные преступления; подвергнутые административному наказанию за совершение административных правонарушений, предусмотренных ст. 20.3 (пропаганда и публичное демонстрирование запрещенной атрибутики или символики) и ст. 20.29 (производство и распространение экстремистских материалов) Кодекса РФ об административных правонарушениях, если голосование на выборах состоится до окончания срока, в течение которого лицо считается подвергнутым административному наказанию. Перечисленные ограничения введены в целях защиты институтов публичной власти, включая органы местного самоуправления, от криминализации. Конституционный Суд РФ в Постановлении от 10 октября 2013 г. № 20-П подтвердил конституционность ограничения пассивного избирательного права граждан, осужденных за тяжкие и особо тяжкие преступления: «Правовая демократия требует надежно защитить ее от злоупотреблений и криминализации публичной власти, легитимность которой во многом основывается на доверии общества. Исходя из этого, запрет занимать выборные публичные должности для лиц, совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления, преследует конституционно значимые цели. Ограничение пассивного избирательного права введено федеральным законодателем в качестве особого конституционно-правового дисквалифицирующего препятствия для занятия выборных публичных должностей, сопряженного с повышенными репутационными требованиями к носителям публичной (политической) власти» [18]. При предоставлении в избирательную комиссию документов для регистрации кандидат в депутаты представительного органа муниципального образования либо кандидат на выборную муниципальную должность в соответствии с 93

п. 2.1 ст. 33 Федерального закона от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ обязан в случае наличия у него неснятой или непогашеной судимости указать об этом сведения, а если судимость снята или погашена, - также сведения о дате снятия или погашения судимости. Считаем целесообразным дополнить п. 58 ст. 2 Федерального закона от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ положением о необходимости представления сведений о виде и сроке наказания, дате освобождения от наказания кандидата. В избирательную комиссию предоставляются также сведения о размере и об источниках доходов кандидата (каждого кандидата из списка кандидатов), а также об имуществе, принадлежащем кандидату (каждому кандидату из списка кандидатов) на праве собственности (в том числе совместной собственности), о вкладах в банках, ценных бумагах. В обеспечении безопасности выборов, в т.ч. муниципальных, значительна роль полиции, которая согласно п. 31 ч. 1 ст. 12 Федерального закона от 7 февраля 2011 г. № 3-ФЗ (в ред. от 12.02.2015 № 16-ФЗ) «О полиции» [19] обязана, в частности, предоставлять по запросам избирательных комиссий сведения о наличии неснятой или непогашенной судимости у лиц, являющихся кандидатами на выборные должности местного самоуправления. Протокол № 1 к Соглашению о взаимодействии ЦИК России и Министерства внутренних дел России от 22 ноября 2011 г. [20] устанавливает, что органы внутренних дел обеспечивают в пределах компетенции представление сведений об автотранспорте, принадлежащем кандидатам на праве собственности (в том числе на праве совместной собственности (п. 6.8.3). Содействие органов внутренних дел избирательным комиссиям в проверке биографических и иных сведений о кандидатах заключается в более полном использовании всего арсенала правовых, информационных и организационных ресурсов, которыми располагают органы внутренних дел для создания своевременного и надѐжного заслона на пути проникновения экстремистских и криминальных элементов во властные структуры [21, с. 23]. Сокрытие кандидатом сведений о своей судимости является основанием для отказа в его регистрации избирательной комиссией или отмены регистрации в судебном порядке по основаниям, предусмотренным пунктами 7-9 статьи 76 Федерального закона от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ, что подтверждено Постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 марта 2011 г. № 5 (в ред. от 09.02.2012 № 3) «О практике рассмотрения судами дел о защите избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» [22]. Федеральный закон от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ предусматривает необходимость проверки подписных листов с подписями избирателей в поддержку выдвижения кандидатов. К проверке подписей, осуществляемой избирательными комиссиями, регистрирующими кандидатов, могут привлекаться члены нижестоящих комиссий, эксперты из числа специалистов органов внутренних дел, учреждений юстиции, военных комиссариатов, органов регистрационного учета граждан России, а также иных государственных органов. Заключения экспертов могут служить основанием для признания недостоверными и (или) недействительными содержащихся в подписных листах сведений об избирателях и их подписей (п. 3 ст. 38). Если 10 процентов и более проверяемых подписей недосто94

верны и недействительны или количество подписей недостаточно для регистрации кандидата, избирательная комиссия отказывает кандидату в регистрации. Серьѐзные угрозы безопасности муниципальных выборов могут возникать на стадии предвыборной агитации, от эффективности проведения которой во многом зависят итоги голосования и результаты выборов. Избирательное законодательство возлагает обязанность по осуществлению контроля за соблюдением установленного порядка проведения предвыборной агитации на избирательные комиссии, которые тесно взаимодействуют с правоохранительными органами. Согласно п. 6.6 Протокола № 1 к Соглашению о взаимодействии Центральной избирательной комиссии РФ и Министерства внутренних дел России органы внутренних дел принимают незамедлительные меры по предотвращению изготовления и распространения незаконных агитационных материалов и их изъятию, установлению изготовителей и распространителей указанных материалов, источников их оплаты; по пресечению экстремистской и иной противоправной деятельности, в том числе возбуждающей социальную, расовую, национальную, религиозную ненависть и вражду. В течение 3 суток органы внутренних дел информируют избирательные комиссии о выявленных фактах и принятых мерах, обеспечивают своевременное направление в суд материалов о соответствующих административных правонарушениях, а также учет в органах внутренних дел решений, принятых в судах. Организация и проведение агитационных публичных мероприятий требует согласованных действий их организаторов, органов государственной власти, органов местного самоуправления. В соответствии с Федеральным законом от 19 июня 2004 г. № 54-ФЗ (в ред. от 04.10.2014 № 292-ФЗ) «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» [23] обязанность обеспечения общественного порядка и безопасности граждан, соблюдение законности при проведении публичного мероприятия возлагается на его организатора, взаимодействующего с уполномоченным представителем органа внутренних дел, уполномоченным представителем органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления. Уполномоченный представитель органа внутренних дел при этом имеет право требовать от организатора и участников публичного мероприятия объявления о прекращении допуска граждан на публичное мероприятие и самостоятельно прекратить допуск граждан на него в случае нарушения предельной нормы заполняемости территории (помещения); соблюдения порядка его организации и проведения; удалять с места проведения публичного мероприятия граждан, не выполняющих законных требований организатора (ст. 14). В соответствии со ст. 58 Федерального закона от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ запрещается вносить пожертвования в избирательные фонды кандидатов, зарегистрированных кандидатов, избирательных объединений, в частности, иностранным государствам и иностранным организациям, лицам без гражданства; российским юридическим лицам с иностранным участием, если доля (вклад) иностранного участия в их уставном (складочном) капитале превышает 30 процентов; международным организациям и международным общественным движениям. Указанные запреты, несомненно, направлены на предотвращение 95

внешних угроз безопасности выборов, к которым относится, в частности, стремление ряда иностранных государств оказывать конспиративное целенаправленное информационно-пропагандистское, финансовое, политическое и силовое воздействие на процесс организации и проведения выборов в ущерб интересам национальной безопасности России [3, с. 31]. В предотвращении угроз безопасности муниципальных выборов на завершающих стадиях избирательного процесса значительна роль органов внутренних дел, которые в соответствии с Протоколом № 1 к Соглашению о взаимодействии Центральной избирательной комиссии РФ и Министерства внутренних дел России обеспечивают на безвозмездной основе охрану помещений избирательных комиссий, включая помещения для голосования, помещения, в которых размещены комплексы ГАС РФ «Выборы»; круглосуточную охрану помещений участковых избирательных комиссий после передачи в указанные комиссии избирательных бюллетеней; охрану избирательных документов при их перевозке по запросам избирательных комиссий (п. 6.2). На обеспечение безопасности избирательных кампаний направлена обязанность органов внутренних дел согласовывать с избирательными комиссиями маршруты патрулирования нарядами полиции соответствующей территории, в процессе патрулирования обеспечивать взаимодействие этих нарядов с должностными лицами избирательных комиссий. Организация патрулирования и мероприятия по обеспечению общественной безопасности осуществляются с учетом 4 территориальных зон, включающих: территорию избирательного участка, на которой возможны различные предвыборные акции; территорию избирательного участка, непосредственно прилегающую к зданию, в котором размещается участковая комиссия; здание, в котором находится участковая комиссия; помещение участковой комиссии и помещение для голосования (п. 6.3). При необходимости органы внутренних дел принимают меры по организации физической защиты и личной безопасности членов избирательных комиссий, включая членов их семей, кандидатов в депутаты и на иные выборные должности, а также наблюдателей, доверенных лиц, уполномоченных представителей избирательных объединений и журналистов (п. 6.4). В целом, организация противодействия угрозам муниципальных выборов будет эффективной при объединении действий избирательных комиссий с правоохранительными и иными государственными органами, а также органов местного самоуправления. Положительной следует признать практику издания высшими должностными лицами субъектов (руководителями высших исполнительных органов государственной власти субъектов РФ) правовых актов [24], в которых содержатся нормативные предписания и рекомендательные положения, ориентирующие компетентные государственные органы, включая правоохранительные, на оказание содействия избирательным комиссиям в организации и проведении муниципальных выборов. На муниципальном уровне правовые акты с целью координации действий органов местного самоуправления с правоохранительными органами во время проведения избирательных кампаний принимаются местными администрациями (исполнительно-распорядительными органами) муниципальных образований [25]. 96

Литература: 1. Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации: Федеральный закон от 6 октября 2003 г. № 181-ФЗ (в ред. от 03.02.2015 № 8-ФЗ) // Собрание законодательства РФ. 2003. 6 октября. № 40. Ст. 3822. 2. Красинский В.В. Правовое обеспечение безопасности выборов в зарубежных странах // Журнал российского права. 2003. № 7. С. 90. 3. Красинский В.В. Правовое обеспечение избирательного процесса в интересах национальной безопасности России: монография. – Тамбов, 2009. 4. Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации: Федеральный закон от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ (в ред. от 03.02.2015 № 8-ФЗ) // Собрание законодательства РФ. 2002. 17 июня. № 24. Ст. 2253. 5. Вискулова В.В. К вопросу о наделении иностранных граждан избирательными правами // Конституционное и муниципальное право. 2005. № 9. 6. Фадеев В.И., Рауткина Н.И., Миронов Н.М. Муниципальные выборы в Российской Федерации: учебное пособие. – М.: Норма, 2006. 7. Собрание законодательства РФ. 1997. 11 августа. № 32. Ст. 3748. 8. Договор о правовом статусе граждан Российской Федерации, постоянно проживающих на территории Киргизской Республики, и граждан Киргизской Республики, постоянно проживающих на территории Российской Федерации от 13 октября 1995 г. // Бюллетень международных договоров. 1995. № 10. 9. Собрание законодательства РФ. 1994. № 34. Ст. 3192. 10. Собрание законодательства РФ. 2005. № 7. Ст. 495. 11. Постановление Конституционного Суда РФ от 22 июня 2010 г. № 14-П «По делу о проверке конституционности подпункта «а» пункта 1 и подпункта «а» пункта 8 статьи 29 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» в связи с жалобой гражданина А.И. Малицкого // Собрание законодательства РФ. 2010. 5 июля. № 27. Ст. 355. 12. Кудрявцев В.В. О праве общественных объединений на участие в формировании органов местного самоуправления // Государственная власть и местное самоуправление. 2014. № 7. 13. Трыканова С.А. Особенности реализации избирательных прав иностранными гражданами на выборах органов местного самоуправления в России и в Европейском Союзе // Закон и право. 2009. № 11. С. 47. 14. Матейкович М.С. Защита избирательных прав граждан в Российской Федерации. Монография. – М.: МГУ, 2003. 15. Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 г. (с учетом поправок, внесенных Законами Российской Федерации о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2ФКЗ, от 21.07.2014 № 11-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. 2014. 4 августа. № 31. Ст. 4398. 16. Лазарева Н. Все на выборы! [Интервью с д.ю.н. Н.А. Колоколовым] // ЭЖ-Юрист. 2014. № 35. С. 9. 97

17. Красинский В.В. О правовых позициях Европейского суда по правам человека и Конституционного Суда Российской Федерации по вопросам ограничения избирательных прав в связи с наличием судимости // Современное право. 2014. № 2. 18. Постановление Конституционного Суда РФ от 10 октября 2013 г. № 20-П «По делу о проверке конституционности подпункта «а» пункта 3.2 статьи 4 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», части первой статьи 10 и части шестой статьи 86 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан Г.Б. Егорова, А.Л. Казакова, И.Ю. Кравцова, А.В. Куприянова, А.С. Латыпова и В.Ю. Синькова». 19. Собрание законодательства РФ. 2011. 14 февраля. № 7. Ст. 900. 20. СПС «КонсультантПлюс». 21. Бутаев В.И., Волков В.П., Шебунова В.Я. Методическое пособие по оказанию органами внутренних дел содействия избирательным комиссиям в реализации их полномочий при подготовке и проведении выборов органов государственной власти и органов местного самоуправления. – М.: РЦОИТ при ЦИК РФ, 2007. С. 23. 22. Российская газета. 2001. 8 апреля. № 75. 23. Российская газета. 2004. 23 июня. № 131. 24. См. Постановление Губернатора Белгородской области от 14 мая 2013 г. № 55 «О мерах по оказанию содействия избирательным комиссиям в реализации их полномочий при подготовке и проведении выборов органов местного самоуправления 8 сентября 2013 года» // Официальный сайт Губернатора и Правительства Белгородской области http://www.belregion.ru, 15.05.2013. 25. Распоряжение администрации города Белгорода от 27 июня 2013 г. № 2051 «Об организационно-технических мероприятиях по подготовке и проведению выборов депутатов Совета депутатов города Белгорода пятого созыва» // Наш Белгород. 2013. 29 июня. № 46. Reference: 1. On General principles of organization of local self-government in the Russian Federation: Federal law of 6 October 2003, № 181-FZ (as amended on 03.02.2015 No. 8-FZ) // Meeting of the legislation of the Russian Federation. 2003. On 6 October. № 40. PT. 3822. 2. Krasinski V. Legal security of elections in foreign countries // Journal of Russian law. 2003. № 7. Р. 90. 3. Krasinski V. Legal ensuring of the electoral process in the interests of national security of Russia. Monograph / V. V. Krasinski. Tambov, 2009. 4. On basic guarantees of electoral rights and the right to participate in referendum of citizens of the Russian Federation: Federal law of 12 June 2002, No. 67-FZ (as amended on 03.02.2015 No. 8-FZ) // Meeting of the legislation of the Russian Federation. 2002. June 17. №. 24. PT. 2253. 5. Vikulova V.V. To the question of vesting of foreign nationals voting rights // the Constitutional and municipal law. 2005. №. 9. 98

6. Fadeev V.I., Rutkina N. And., Mironov N. M. Municipal elections in the Russian Federation: the textbook. – M.: Norma, 2006. Р. 63. 7. The collection of RF legislation. 1997. On 11 August. №. 32. PT. 3748. 8. The agreement on the legal status of citizens of the Russian Federation permanently residing on the territory of the Kyrgyz Republic, and citizens of the Kyrgyz Republic permanently residing on the territory of the Russian Federation dated October 13, 1995 // Bulletin of international treaties. 1995. № 10. 9. The collection of RF legislation. 1994. № 34. PT. 3192. 10. The collection of RF legislation. 2005. № 7. PT. 495. 11. The decision of the constitutional Court of the Russian Federation of 22 June 2010 No. 14-P "On the case about the verification of constitutionality of subparagraph a of paragraph 1 and subparagraph a of paragraph 8 of article 29 of the Federal law "On basic guarantees of electoral rights and the right to participate in referendum of citizens of the Russian Federation in connection with the complaint of citizen A. I. Malitsky // collected legislation of the Russian Federation. 2010. On 5 July. № 27. PT. 355. 12. Kudryavtsev V.V. On the right of public associations to participate in the formation of the bodies of local self-government // State power and local selfgovernment. 2014. № 7. 13. Trukhanov S. A. Features of realization of electoral rights of foreign citizens in the elections of local authorities in Russia and in the European Union // Policy and Law, 2009. № 11. P. 47. 14. Matakovich M.C. Protection of electoral rights of citizens in the Russian Federation. Monograph. Moscow: MSU Publishing house, 2003. Р. 17. 15. The Constitution of the Russian Federation of 12 December 1993 (including amendments made by the Laws of the Russian Federation on amendments to the Constitution of the Russian Federation of 30.12.2008 № 6-FKZ, from 30.12.2008 № 7-FKZ, dated 05.02.2014 № 2-FKZ, dated 21.07.2014 No. 11-FKZ) // collected legislation of the Russian Federation. 2014. On 4 August. № 31. PT. 4398. 16. Lazareva N. All the elections! // EJ-Lawyer. 2014. №. 35. P. 9. 17. Krasinski V.V. On the legal positions of the European court on human rights and constitutional Court of the Russian Federation concerning the limitations on voting rights in connection with a criminal record // Modern law. 2014. № 2. 18. The decision of the constitutional Court of the Russian Federation from October 10, 2013 No. 20-P "On the case about the verification of constitutionality of paragraph "a" of item 3.2 of article 4 of the Federal law "On basic guarantees of electoral rights and the right to participate in referendum of citizens of the Russian Federation", article 10 and part six of article 86 of the Criminal code of the Russian Federation in connection with complaints of citizens Egorova G.B., A.L. Kazakov, I.Yu. Kravtsov, A.V. Kupriyanov, A.S. and V.Yu. Sinkova". 19. The collection of RF legislation. 2011. On 14 February. № 7. PT. 900. 20. ATP "Consultant plus". 21. Butaev V.I., Volkov V.P., Shabanova V.J. guidelines on the provision of bodies of internal Affairs assistance to election commissions in the exercise of their powers 99

in the preparation and conduct of elections of bodies of state power and bodies of local self-government. – M.: rcuit when the CEC of the Russian Federation, 2007. 22. Russian newspaper. 2001. April 8. № 75. 23. Russian newspaper. 2004. June 23. № 131. 24. The resolution of the Governor of the Belgorod region from may 14, 2013 № 55 "on measures to assist election commissions in the exercise of their powers in the preparation and conduct of elections of bodies of local self-government 8 September 2013 // Official website of the Governor and the government of the Belgorod region http://www.belregion.ru, 15.05.2013. 25. The order of administration of the Belgorod city from June 27, 2013 № 2051 "On the organizational and technical measures on preparation and holding of elections of deputies of Council of deputies of the Belgorod city of the fifth convocation" // Our Belgorod. 2013. June 29. № 46. ИДЕИ ГЛОБАЛИЗАЦИИ В ПЕРИОД СРЕДНЕВЕКОВЬЯ И ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ IDEA OF GLOBALIZATION IN THE MIDDLE AGES AND THE RENAISSANCE УДК 34.096 Зайцева И.В., кандидат исторических наук (Белгородский юридический институт МВД России) Zaitseva I.V., the candidate of historical sciences (Belgorod law institute of the Ministry of Internal Affairs in Russia) Аннотация: работа посвящена рассмотрению вопросов, связанных с тенденциями глобализации в период средних веков, а также в эпоху Возрождения в Западной Европе. В ней автор попыталась проанализировать идеи таких мыслителей данных эпох, как Блаженный Августин, Н. Макиавелли, Ж. Кальвин и И. Альтузиус. Ключевые слова: глобализация, Возрождение, Средние века, федерализм, государство, национальный интерес. Abstract: work is devoted to issues related to the trend of globalization in the period of the Middle Ages and the Renaissance in Western Europe. The author tried to analyze the ideas of such thinkers these epochs, as Saint Augustine, N. Machiavelli, J. Calvin and I. Altuzius. Keywords: globalization, the Renaissance, the Middle Ages, federalism, state, national interest. 100

Проблемы глобализации в современном мире выходят на первый план в различных областях знания. Прежде всего, это связано с тенденциями XX века, который поставил мир под угрозу военного, политического и экономического характера. В этой связи интересно проследить эволюцию взглядов мыслителей периода Средних веков и эпохи Возрождения в Западной Европе. Данная тема является продолжением разработок статей автора совместно с к.ю.н. Шабалиной Е.И. «Попытки глобализационных объединений в Древней Греции» и «К вопросу о зарождении идеи мирового государства в Древнем мире» [1, с. 2]. Период средних веков является временем переходным, когда различные виды континуитета находят свое выражение в том или ином государстве. В этот период на арену политической сцены выходит католическая церковь, которая стала определять государственное устройство через призму христианскотеологических взглядов. Поскольку в христианстве мир предстает в качестве единства всего сущего, то и государства всего мира начинают рассматриваться как одно общее начало. Результатом борьбы церковнослужителей и светской знати стало возникновение двух доктрин – теории всемирной теократии и теории юридического светского единодержавия. Сведя их воедино, Блаженный Аврелий Августин разработал концепцию теократического универсализма, в которой истинный правовой порядок возможен только в лоне единой церкви [3, с. 4]. Повсеместное стремление к христианизации, обусловило развитие данной идеи и еѐ трансформацию для последующего обоснования трактовки глобализации. XIV-XVI век – это время, которое принято называть периодом Возрождения. По своей сути, Возрождение, совместно с Реформацией, являлись настолько радикальными явлениями, что многие мыслители того времени стали думать над проблемой выхода из событий, многим казавшимися реакционными. Это не является удивительным, поскольку любая трансформация общества всегда насыщена различными процессами и явлениями, которые действуют на государство и право как с положительной, так и отрицательной стороны. Постепенно интересы ученых стали переключаться с вопросов церковной организации и теологии на вопросы, связанные с государством, обществом и правом. Новое гуманистическое направление в юриспруденции стало возможным благодаря признанию исключительности человека в мире, возращению к прежним (античным) идеалам. При этом становилось очевидным то, что необходимо редуцировать эти мысли с учетом интересов нового общества и новых государственных образований. Постепенно стали возникать работы, которые были завязаны на приоритете объединения государств для решения тех или иных поставленных перед ними задач, для выхода из нестабильной политической ситуации. Именно в данном ключе начали распространяться идеи глобализации в Западной Европе. Одним из их теоретиков стал Н. Макиавелли, который считал возможным объединение близких между собой государств в единое образование. В отличие от своих современников Макиавелли видел данный процесс не в насилии и захвате одних государств другими, а в создании добровольного союза республик, в основе которого была бы Флоренция. Достойным историческим примером подобных объединений он считал Ахейский и Этолийский союзы государств в 101

Древней Греции [4, с. 234], а в современном ему мире – Швейцарию и Швабский Союз [4]. Достоинства федерации Макиавелли видел в возможности избежания войн и насилия, в способности сохранения и приумножения приобретенного. Для того чтобы подобный союз дольше существовал, Макиавелли считал, что все государства, входящие в него, должны иметь одинаковое государственное управление и располагаться территориально близко по отношению друг к другу. Трудности в управлении при этом определенным образом будут существовать, поэтому количество республик нельзя увеличивать больше 14. Макиавелли предполагал наиболее приемлемой формой правления в новом союзе – смешанную форму, поскольку монархия, аристократия и демократия являются слишком неустойчивыми в своей основе. Самой надежной опорой союзного государства Макиавелли считал общий интерес всех республик в достижении поставленных перед союзом задач. Целью проводимой новым союзом политики должно являться, прежде всего, достижение стабильности. Естественно в годы жизни Макиавелли сложно было развивать тенденции к глобализации, в виду постоянно меняющейся политической обстановки. Однако со временем, когда о федерализме и глобализации заявили уже как о грядущих явлениях, стало очевидным, что только с помощью идеи добровольного объединения возможно создать цельное образование, с единым аппаратам управления. Помимо Макиавелли идеи глобализации можно проследить в трудах Ж. Кальвина. По сути именно благодаря его размышлениям о федерализме в Западной Европе вкупе с идеями протестантизма возникло учение о договорной идее, в основе которой лежало создание нового политического объединения посредством заключения договора индивидуальных субъектов. Изначально являясь чисто теологической теорией, данное учение благотворно легло на почву той политической эпохи, поскольку в ее основе лежал принцип демократической организации, общенародной выборности при образовании церковных учреждений. Именно учение Ж. Кальвина послужило в дальнейшем для развития различных реакционных течений, которые боролись за установление прав и свобод человека и гражданина. Последователь Кальвина Иоханнес Альтузиус впервые представил идею глобализации и федерализма в качестве стройной системы на политическом уровне. Ему принадлежит разработка федеральной теории народного суверенитета, согласно которой государство представляет собой союз общностей, возвышающийся над другими. И. Альтузиус возвел в принцип учение об общественном договоре и положил его в основу публичного права. Семья, профессиональный союз, община и провинция являются у него связующими элементами между индивидом и государством [3, с. 6]. Любой большой союз, согласно Альтузиусу, состоит из более тесных союзов, каждый из которых обладает особой коллективной жизнью и собственной юридической сферой. Высшему союзу он подчиняется лишь настолько, насколько это необходимо для достижения его специфической цели. Государство подобно составляющим его союзам и отличается от них лишь своим исключительным суверенитетом. Оно как высшая правовая сила наделяется новыми свойствами и функциями, но его право ограничено правами составляющих его союзов. В случае 102

нарушения этой границы разрушается договор соединения, и каждый из членов снова приобретает полный суверенитет [3, с. 6]. Безусловно, данная теория наиболее полно отвечает идеям будущих глобализационных процессов. Подводя итог, стоит сказать, что развитие идей глобализации в период средних веков и эпоху Возрождения стало возможным благодаря тем трансформационным событиям, которые происходили на политической арене. Многие из них привели к мысли о необходимости союзных объединений для достижения стабильности и благополучия в своих государствах. В дальнейшем идеи Блаженного Августина, Н. Макиавелли, Ж. Кальвина и И. Альтузиуса нашли свое отражение в трудах ученых эпохи Просвещения, что во многом говорит о том, что корни современной глобализации имеют более глубокую основу и не ограничиваются только XX столетием. Литература: 1. Зайцева И.В. Попытки глобализационных объединений в Древней Греции // Фундаментальные проблемы экономики: сборник статей Международной научно-практической конференции 27-28 сентября 2013 года. Ч. 1. – Уфа: РИЦ БашГУ, 2013. 2. Зайцева И.В., Шабалина Е.И. Развитие глобализационных тенденций в общественной мысли и культурной среде Древнего мира // Наука и образование в XXI веке: сборник научных трудов по материалам Международной научнопрактической конференции 30 сентября 2013 года. Часть 32. – Тамбов, 2013. 3. Калина В.Ф. Развитие идеи федерализма и его теоретических моделей в истории политической и правовой мысли // Юриспруденция. № 11. 2008. 4. Макиавелли Н. Государь. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. О военном искусстве. – М., 1996. 5. Ященко А. Международный федерализм. Идея юридической организации человечества в политических учениях до конца XVIII века. – М., 1908. References: 1. Zaitseva I.V. Attempts globalization associations in ancient Greece // Fundamental problems of the economy: a collection of articles of the International scientific and practical conference on 27-28 September 2013. Part 1. – Ufa: RIC BSU, 2013. 2. Zaitseva I.V., Shabalinа E.I. The development trend of globalization in social thought and cultural environment of the Ancient World // Science and Education in the XXI Century: Proceedings of the Materials of the International Scientific and Practical Conference September 30, 2013. Part 32. – Tambov, 2013. 3. Kalina V.F. Development of the idea of federalism and its theoretical models in the history of political and legal thought // Jurisprudence. № 11. 2008. 4. Machiavelli N. Emperor. Arguments about the first decade of Livy. About the art of war. – М., 1996. 5. Yaschenko A. International federalism. The idea of the legal organization of humanity as a political exercise to the end of the XVIII century. – M., 1908. 103

НЕОМИФ О ЛЮЦИФЕРЕ В РОМАНЕ В. АРЧЕРА «ВЫБРАВШИЙ БЕЗДНУ»: ФЭНТЕЗИ СОВРЕМЕННОГО ГОРОДА THE NEOMYTH ABOUT THE LUCIFER IN THE V. ARCHER NOVEL «CHOSEN THE CHASM» УДК 008 Калениченко О.Н., доктор филологических наук, профессор (Белгородский государственный институт искусств и культуры) Kalenichenko O.N., the doctor of philology sciences, the professor (Belgorod state institute of arts and culture) Аннотация: в статье рассматривается фэнтезийный роман В. Арчера «Выбравший бездну» в аспекте создания автором неомифа о черте / дьяволе, выявляются традиции русской классической литературы (обращение к проблеме природы человека, его возможностей и нравственного выбора, сюжет «прозрения» и др.) и новаторство, связанное с оригинальным прочтением известного мифа о Люцифере. Ключевые слова: постмодернизм, отечественное фэнтези, неомиф, проблематика, поэтика, сюжет «прозрения», герой. Abstract: in article the fantasy novel of V. Archer "Chosen a chasm" in aspect of the author‟s creation of the neomyth about a devil is considered, traditions of the Russian classical literature (the appeal to a problem of human nature, its opportunities and a moral choice, a plot of «enlightenment», etc.) and the innovation connected with original reading of the known myth about Lucifer come to light. Keywords: postmodernism, native fantasy, neomyth, perspective, poetics, plot of «enlightenment», hero. Перестройка конца 1980-х – начала 90-х годов способствовала серьезному преобразованию отечественной литературы, связанному с расцветом постмодернизма: появлению новой проблематики, выделению элитарной и массовой литературы, экспериментированию с формой, с вечными образами и с чужим словом, интертекстуальность и т.д. [3, с. 1081]. В это время писатели начинают активно создавать неомифологические произведения о героях древнегреческих и славянских мифов (Г.Л. Олди, А. Овчинникова, Э. Геворкян, А. Валентинов, М. Семенова, Ю. Никитин и мн. др.). В этом же русле создает свой роман «Выбравший бездну» и В. Арчер. Однако литературоведы пока не обратили внимания ни на проблематику и поэтику произведения этого писателя в целом, ни, тем более, на такой аспект исследования, как миф о черте / дьяволе, лежащий в основе сюжета этого романа. Этим вопросам и будет посвящена наша статья. 104

Напомним, что интерес к образу черта / дьявола проявляли многие зарубежные и отечественные писатели на протяжении столетий. Но на литературу ХХ века, как представляется, оказал особое влияние черт-приживальщик из романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы». Можно вспомнить и «Доктора Фаустуса» Т. Манна, и новеллы З. Гиппиус «Он – белый» и «Иван Иванович и черт» [2], и роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита». Представляется, что Арчер в своем романе учитывает опыт Гиппиус в переосмыслении образа нечистой силы. Главный герой арчеровского романа, Маг, контаминирует черты древнегреческого божества и христианского падшего ангела – Люцифера (образ Мага не только вбирает в себя светоносность Люцифера, его мятежность и падение, но и способность древнегреческого бога Гермеса легко и почти мгновенно переноситься на далекие расстояния благодаря своим сандалиям с крылышками). Переосмысление образа Люцифера потребовало от писателя и переосмысления библейского сюжета о сотворении Богом Адама и Евы, их грехопадении и изгнании из Эдема. По Арчеру, Воин, один из семи Властей, обитающих в тонких мирах Аалана, очень напоминающий своими чертами Гелиоса, решает поэкспериментировать с плотным веществом и для этого создает в Эдеме две копии – себя и своей возлюбленной Нереи, наделенной чертами богини юности Гебы. Маг, также один из семи Властей, совершенно случайно оказавшись в Эдеме в ночь семнадцати лун, когда случившееся нельзя отменить, с помощью своего атрибута – веревки Талесты из лунных лучей искушает «бессмысленных зверюшек» и наделяет их божественной искрой: «Они… со временем разовьются в таких же, как мы. Станут… творцами…» [1, с. 27]. С этого момента жизнь Мага начинает необратимо меняться, хотя порой он этого и не замечает. Портрет своего героя Арчер набрасывает скупыми чертами, прежде всего подчеркивая его светоносность: «…Когда он, в малиновом плаще, в белой рубахе до колен, подпоясанной веревкой из лунных лучей, с волосами цвета свежевыпавшего снега, появлялся в Вильнаррате, в огромном зале становилось светлее» [1, с. 18]. В отличие от остальных Властей, не способных к изменениям в своей внешности и взглядах, Маг может в очередном своем пробуждении поменять и внешность (в дороманном времени он был мальчишкой, в романном – юношей), и, самое главное, изменить свое отношение к окружающему его миру, он способен к духовному росту. И в отличие от других Властей герой «никогда не стремился властвовать», но и не хотел, чтобы над ним была какая-нибудь власть [1, с. 153]. Поэтому Маг является злостным нарушителем законов. Однако «могущество … должно сопровождаться ответственностью» [1, с. 40]. Эту истину герой начинает серьезно осознавать только после неудачного посещения Эдема. Сначала необдуманный поступок заставляет его глубоко задуматься: «…Ему было очевидно, что вызванная к проявлению божественная искра потребует неотрывного внимания по меньшей мере до конца этого дня Единого. Плохо это было или все-таки хорошо? В конце концов, творцам давно не под105

ворачивалось по-настоящему сложных задач. Издавна считалось, что божественной искрой под силу распоряжаться только Единому, но раз уж так вышло, почему бы не заняться ей самим?» [1, с. 43]. Герой не собирается уходить от ответственности, но представить себе все последствия своей «глупой шутки» он пока еще не может. Маг внимательно наблюдает за людьми и их жизнью сначала из промежуточных миров вместе с Геласом или сам. И постепенно он начинает замечать изменения, которые происходят в его душе, это уже «не беспечный юноша, таскавший яблоки из эдемского сада и находивший удовольствие в полудетских проказах, а один из семерки, ответственной за бытие проявленного мироздания» [1, с. 57]. Однако изучать людей издалека не всегда удобно, так как по меркам богов они ведут себя порой очень странно: убивают друг друга без видимых причин, жестоко обращаются с детьми, враждебно относятся к чужакам. Чтобы лучше понять, почему божественная искра в только что зародившемся человеческом мире не развивается, как хотелось бы богам, Маг будет многократно посещать людей, создавая себе плотное тело. После каждого посещения земли герой будет открывать для себя что-то новое в жизни людей, что будет способствовать и его духовному росту и, как это ни звучит парадоксально, его очеловечиванию. В то же время перед героем будут возникать все новые и новые вопросы, на которые ему будет сложно отвечать, так как поведение людей с точки зрения логики совершенно непредсказуемо. Рассмотрим основные этапы сюжета «прозрения» героя. Первый раз Маг отправляется на землю перед всемирным потопом, чтобы найти семью, достойную для продолжения рода человеческого. Гелас его предупреждает, что сделать это будет очень сложно: «…Придешь к людям в поселение. Если кто-то из них ничем не кинет в тебя, не назовет одним из слов, которые на наш язык переводятся как «нехороший», не обвинит тебя в том, что ты ходишь по его земле или замышляешь дурное против него и его соплеменников – это подойдет. Только не знаю, удастся ли тебе таких найти» [1, с. 102]. В одном из небольших селений герой находит подходящую семью и предупреждает главу семейства о надвигающейся опасности. Однако этим миссия Мага не ограничивается. Герой активно помогает людям пережить стихийное бедствие, что позволяет ему лучше понять их нелегкую жизнь, полную испытаний и лишений: «Труд с утра до вечера ради куска хлеба. Грязь, грубость, жестокость – но и терпение, сочувствие, взаимная поддержка. И тяжелая, невыносимо тяжелая жизнь. С непривычки она казалась Магу ужасной, но люди любили ее – они никогда не видели другой. Теперь он лучше понимал их. Люди не щадили друг друга, потому что их жизнь была беспощадной. Люди помогали друг другу, потому что выжить они могли только вместе. Эти люди … не были склонными ко злу, а просто жили так, как их вынуждала жизнь. Неразборчивое добро было для них опаснее неразборчивого зла» [1, с. 132-133]. Пережитое на земле дает герою не только пищу его уму, но влияет и на его эмоциональный мир. Так, Нерее Маг признается, что он «не хочет ни гово106

рить, ни вспоминать» о днях, проведенных среди людей, но никогда не сможет и их забыть [1, с. 143]. Глубокий анализ жизни людей позволяет Магу открыть для себя парадоксальную истину, что даже если «их искра слаба и неразвита», а сами люди «еще во многом несовершенны», то «в главном они такие же, как мы» [1, с. 144]. Эта мысль неоднократно будет звучать в речах героя. Со временем Власти выясняют, что над селениями людей плодится огромное количество грязеедов, и перед Магом возникают вопросы – откуда они берутся, как с ними можно бороться? Для ответов на них герою вновь необходимо воплотиться в мире людей. Случай позволяет Магу «оказаться среди людей не чужаком, а одним из своих», вселившись в тело молодого неудачливого охотника. Жизнь в большой семье, где есть не только родители, но и любящие братья и сестры, жизнь в племени, позволяет герою, с одной стороны, ответить на мучающие его вопросы, а с другой – испытать совершенно новые для него, приятные, чувства и эмоции, так как в тонких мирах Лукавый скрытен и одинок. Вернувшись в тонкие миры, герой в беседе с Нереей замечает, что «каждый раз, когда идешь к людям, нужно быть готовым терять. Радости могут и не случиться, но потери неизбежны». И добавляет, что в его душе «просто пусто както… словно у меня вынули кусочек сердца, словно он остался там» [1, с. 198]. Следующим этапом испытаний и соответственно духовного взросления героя становится посещение им в плотном теле столицы одной из восточных стран, где Маг случайно попадает в рабство. Собственный опыт и чтение мыслей рабов, живших в том же бараке, что и Маг, приводят его к открытию, что «быть рабами хочется большинству людей. Только злоупотребления хозяев могут заставить их желать свободы». На недоуменный вопрос Геласа – «Как можно хотеть стать рабом» – герой отвечает: «Да очень просто. Кто свободен, тот сам в ответе и за свою жизнь, и за свою смерть. Прожил не так – не на кого жаловаться, кроме себя. У раба всегда виноват хозяин. Представляешь, какой бальзам на сердце дураку, лентяю, трусу? Насмотрелся я на этих рабов – никто из них не хочет свободы, зато все хотят хорошего хозяина. Естественно, что в боге они видят самого лучшего, самого всесильного хозяина» [1, с. 241]. Очевидно, что Арчер обращается к проблеме природы человека, его возможностей и нравственного выбора, поднятой Ф.М. Достоевским в своих последних романах «Бесы», «Подросток», «Братья Карамазовы». Причем автор вкладывает в уста своего героя интересное наблюдение: божественная искра, о стабильном развитии которой заботятся Власти, у рабов «перестает развиваться, даже тускнеет» [1, с. 241-242]. Все больше и больше мир людей притягивает Мага, и теперь «ему не хотелось улетать отсюда. Несмотря на все свои горечи и недостатки, этот мир манил его и притягивал, словно однажды принятое зелье. В этой короткой, нелепой, порой невыносимо жестокой человеческой жизни была какая-то странная привлекательность. В ней был сладостно-терпкий привкус хрупкости и мимолетности, будоражащий чувства Мага. Прежняя жизнь казалась ему невыноси107

мо пресной и однообразной по сравнению с этой – может быть, до сих пор она тянулась слишком благополучно?» [1, с. 277]. Бродя по дорогам земли и пытаясь сделать божественные искры более яркими, своими вопросами пробуждая в людях стремление к поиску истины, герой встречает на своем пути Гомера. Слушая «повествование из жизни богов и героев», Маг наблюдает, «как тонкие энергии свивались в кольца, сплетались в кружево, создавая узор мира песни. На его глазах происходило чудо творения, чудо возникновения нового мира». Герой видит и недостатки этого мира – «он пока невелик по сравнению с мирами творцов, … он проработан только в общих чертах, без незаметных, но необходимых подробностей», но главное, что «он обладал всеми свойствами сотворенных миров» [1, с. 299]. Однако если Власти и Силы творят миры, чтобы развеять скуку, земной творец создает свое произведение, чтобы не умереть с голода, и это вызывает у Мага отчаяние. Обеспокоенные поведением людей на земле, боги решают затормозить развитие божественной искры в их мире, но Маг принимает ответственное решение: «Пусть люди станут творцами, пусть они придут сюда в Аалан», и никто не сможет помешать ему в этом убеждении [1, с. 306]. Поэтому появление нового проповедника, несущего христианское вероучение, вызывает у Мага двоякие чувства. С одной стороны, проповедь Единого бога очистила промежуточный мир от оболочек старых богов, но, с другой стороны, эта проповедь уводит человека от истины: «С человеком ищущим можно пуститься в обсуждения. С ним можно поспорить, ему можно указать на упущения, его можно заставить задуматься даже над очевидным. Но как быть с человеком, уверенным, что он нашел? С человеком, который оставил искания и пустился в проповедования? С человеком, убежденным, что ему известна истина в последней инстанции? Маг этого не знал. Тот человек (Христос. – О. К.) стал проповедником. В нем был дар увлекать за собой. Услышав его, люди срывались с места и следовали за ним, ловя каждое его слово. Маг глядел на них и невольно задумывался о том, как же мало в этом мире любви и добра, если они были готовы пойти на край света в погоне за единым отзвуком этих слов. Тот человек безошибочно выбрал самую сладкую приманку из всех возможных, но все-таки… Магу не давала покоя мысль, что проповедь добра немногим лучше проповеди зла – то же марионеточное управление людскими головами, готовыми подставить себя под любое ярмо. А истина выше добра и зла, она начинается там, где кончается всякое разделение, в том числе – на добро и зло» [1, с. 337]. Сомнения Мага оказались справедливыми. Христианское учение, которое должно было нести в мир людей доброту и любовь, было ими извращено: борьба с неугодными и торговля духовными ценностями быстро подменили истинный смысл нового вероучения. Христианство стало резко ограничивать возможности людей. Переживания Мага, его стремление помочь людям не остаются незамеченными богами. Так, Гелас заявляет Магу о том, что в нем «стало слишком много… человеческого», а так не должно быть: «Ты – творец, а не человек. Ты должен присматривать за людьми сверху, а не барахтаться в одной грязной лу108

же с ними» [1, с. 353]. Однако герой не приемлет такого подхода к людям, он никогда не согласится с тем, чтобы «лишить людей возможности стать творцами» [1, с. 403]. Герой тайно противостоит оглуплению человечества до тех пор, пока это возможно, а потом приходит к выводу, что лучше пожертвовать собой и очутиться в Бездне, чем предать мир людей и позволить сделать из него мир обывателей. Вот как об этом «счастливом» мире говорит сам Маг: «Я представляю себе этот мир под дурное настроение – все сытые, благополучные, ухоженные, все пьют, едят и размножаются, ходят на зрелища, чтобы посмотреть, как им подобные занимаются тем же самым, и ничего-то им больше не нужно. Ходят в храмы, чтобы получить там отмеренную порцию полезной духовной пищи – чтобы не голодали, но и не обожрались… Здоровенькие, крепенькие, словно корнеплоды на грядке. Лучше уж быть животным, чем такой вот мыслящей травой» [1, с. 391]. Герой случайно узнает, что карты Таро, хранящиеся у Гекаты могут раз и навсегда освободить людей от чересчур навязчивой заботы Властей. Держа карты в руках, Маг понимает, что даже творцы постоянно стоят перед выбором, какую открыть дверь, «в какую пройти. Нелегкий выбор – ведь дверь бесследно исчезает за спиной, ведь к прошлому не вернешься. Постепенно их становится все меньше и меньше, выбор сужается и наконец наступает миг, когда ты чувствуешь позади стену, стоя перед единственной дверью» [1, с. 431]. И у героя хватает мужества сделать свой выбор, зная, что за спасение людей его ждет небытие. «Маг с увлечением завращал слои, пока не добился обнадеживающей картины. Если влияния расставить так, человеческое время ускорится, люди отвернутся от своих прежних богов и начнут самостоятельное развитие. И тогда все будет зависеть только от них. Тогда они получат то, что смогли заслужить сами» [1, с. 434]. Как и Люцифер, Маг оказывается свергнутым в Бездну. Однако герой – неутомимый борец, поэтому стремление преодолевать жизненные препятствия проявляется у него и в мире, где практически нет тонкой энергии, которой питаются творцы [1, с. 471]. Маг решает выбраться из Бездны, но для этого «ценой неимоверных усилий он отрастил себе пару крыльев. Они оказались черными, под цвет этого мира…» [1, с. 473]. Как видим, Арчер, опираясь на постмодернистскую эстетику, создает свой неомиф о Лукавом, который всеми силами способствует духовному становлению и развитию человечества на земле, стремится к тому, чтобы людям не навязывалась истина извне, как данность, а чтобы каждое поколение само добывало истину в муках творчества и созидательного труда. Арчеровский Маг – думающий, страдающий, бьющийся над сложнейшими духовно-нравственными и философскими проблемами, актуальными для русской литературы на протяжении более двух столетий, и вместе с тем это герой, который легко преодолевает все физические страдания и препятствия, стоящие на его пути, так как ему подчиняются все стихии. Литература: 1. Арчер В. Выбравший Бездну: роман. – М.: Центрполиграф, 2000. - 473 с. 109

2. Калениченко О.Н. Библейские темы, мотивы, образы и сюжеты в малой прозе литературы Серебряного века: учебное пособие по спецкурсу. – Волгоград: Перемена, 2006. – 92 с. 3. Семенов В.Б. Травестия // Литературная энциклопедия терминов и понятий / под ред. А.Н. Николюкина. – М.: НПК «Интелвак», 2003. References: 1. Archer V. Chose the Abyss: a novel. – M.: ZAO Publishing house centrpoligraph, 2000. – 473 p. 2. Kalеnichenko O.N. Biblical themes, motifs, images and stories in a small prose literature of the Silver age: a textbook for the course. – Volgograd: Peremena, 2006. – 92 p. 3. Semenov V.B. Travesty // the Literary encyclopedia of terms and concepts / ed. by A.N. Nikolkina. – M.: SPC Intelmac, 2003. ЭТИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ «ДОБРО» И «ЗЛО» В ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СОТРУДНИКОВ ПОЛИЦИИ ETHICAL CATEGORIES OF «GOOD» AND «EVIL» IN THE PROFESSIONAL WORK OF POLICE OFFICERS УДК 174 Кальченко Н.В., кандидат юридических наук, доцент (Волгоградская академия МВД России) Kalchenko N.V., the candidate of jurisprudence, the associate professor (Volgograd Academy of the Ministry of Internal Affairs in Russia) Аннотация: в статье рассматривается вопрос о дуализме этических категорий «добро» и «зло»; на конкретном примере анализируются особенности их отражения в сознании и профессиональной деятельности сотрудников полиции. Акцентируется внимание на сущности проблемы моральной оценки приемлемости методов раскрытия преступлений. Ключевые слова: полиция, полицейская этика, моральные ценности, законность. Abstract: the article discusses the ethical dualism of the categories "good" and «evil»; in a specific example, the article analyzes the peculiarities of their reflection in consciousness and professional activities of the police. Focusing on the essence of the problem of moral evaluation of the acceptability of methods of solving crimes. Keywords: police, police ethics, moral values, rule of law. 110

Известно, что этические категории наиболее востребованы в тех сферах профессиональной деятельности, где характер самой деятельности предполагает ту или иную форму участия в судьбе другого человека: медицина, педагогика, охрана правопорядка. Не удивительно, что основополагающим принципом каждой из названных практических областей выступает принцип гуманизма. Традиционно «гуманизм» воспринимается в качестве понятия, синонимичного понятию «добро». Из этого следует, что всѐ, существующее во благо человека – это воплощение добра; всѐ, нацеленное на причинение ему вреда – зло. Между тем дать четкую содержательную характеристику этим этическим категориям весьма проблематично. Однозначно можно лишь констатировать, что они являются наиболее значимыми, играющими роль важнейшего инструмента оценки человеком окружающего мира, событий и деяний, происходящих как по его воле, так и без ее участия. Сложность конкретизации содержания добра и зла обусловлена объективными причинами. Во-первых, сущностная характеристика указанных категорий напрямую зависит от ценностной иерархии, выстроенной социумом на конкретном этапе своего развития и, в частности, от того, какое именно место занимает в ней Человек. Во-вторых, добро и зло находятся в тесной диалектической взаимосвязи. По сути, это две стороны одной медали. Их единство – это объективное свойство. Следует также иметь в виду, что личная и общественная оценка добра и зла может существенно разниться. Это объясняется тем, что личные и общественные интересы нередко лежат в разных плоскостях. С большой долей вероятности можно спрогнозировать ситуацию, при которой государство в лице своих представителей вынуждено будет осуществить выбор, пытаясь сохранить один из видов блага за счет другого. Например, защищая общество от угрозы террористической опасности, государство может принести в жертву жизни людей, ставших заложниками террористов. Возможность подобного решения предусмотрена законом РФ «О противодействии терроризму». Согласно ч. 3 ст. 7 закона «В случае, если имеется достоверная информация о возможном использовании воздушного судна для совершения террористического акта или о захвате воздушного судна и при этом были исчерпаны все обусловленные сложившимися обстоятельствами меры, необходимые для его посадки, и существует реальная опасность гибели людей либо наступления экологической катастрофы, Вооруженные Силы Российской Федерации применяют оружие и боевую технику для пресечения полета указанного воздушного судна путем его уничтожения»[1]. В подобной ситуации простое арифметическое соотношение (количество спасенных жизней к количеству жизней, принесенных в жертву) позволяет признать статус «добра» за деянием, имеющим внешние признаки «зла». Следует также иметь в виду, что личностная оценка деяния с позиции этических категорий может меняться в зависимости от мотивов и обстоятельств его совершения. Деятельность сотрудника полиции в условиях современного социума является не только общественно значимой, но и ценностно-ориентированной. Как представитель государственной власти, он является носителем и, одновремен111

но, защитником ценностей морального порядка, занимающих приоритетное место в общественном сознании. При этом сотрудник полиции в процессе осуществления своих профессиональных функций неизбежно попадает в ситуации, требующие от него определенного выбора морально ориентированного варианта поведения. Эта неизбежность обусловлена разнообразием жизненных обстоятельств, многие из которых просто невозможно смоделировать заранее. Законодатель, формируя стандарт поведения представителей сил правопорядка, исходит из общих, типичных ситуаций, предлагая весьма ограниченный спектр этических норм поведения. Профессиональная деятельность сотрудника полиции априори не может осуществляться вне сферы добра и зла. Выбор между очевидным добром и очевидным злом сам по себе не представляет особой сложности, так как фактически предрешен. Важно лишь обладать необходимыми волевыми качествами для совершения профессионально значимых действий. Подчас это сопряжено с риском, с угрозой личной безопасности сотрудника. Сложнее сделать выбор в тех ситуациях, когда добро и зло не очевидны, их трудно разграничить. Кроме того, субъективная оценка ситуации со стороны сотрудника может не совпадать с волей законодателя – бесстрастного, не учитывающего существование жизненных коллизий. Попытки отыскания компромисса между правовым предписанием и собственной моральной оценкой подчас оказываются безуспешными. Как показывает практика, объектом морального компромисса чаще всего становятся два ключевых принципа профессиональной полицейской деятельности – законность и целесообразность. В реальных жизненных обстоятельствах это может означать конфронтацию между обязанностью четкого следования закону в процессе выполнения своего служебного долга и стремлением защитить добро, раскрыв преступление любым путем. Иллюстрацией сказанному может послужить сюжет из известного кинофильма «Место встречи изменить нельзя». В центре сюжета – две яркие личности, честные и преданные своему делу. Это Жеглов и Шарапов – сотрудники уголовного розыска, борющиеся с бандитизмом в условиях послевоенной Москвы. Думается, режиссер намеренно «вплел» в общую сюжетную канву линию конфронтации этических принципов этих лиц. Глеб Жеглов в исполнении Владимира Высоцкого выглядит очень цельной натурой; это жесткий, непреклонный человек, испытывающий искреннюю убежденность в том, что благородная цель раскрытия преступления (то есть добро) оправдывает применение любых средств. Иными словами, «цель оправдывает средства»; это означает, что борьба с преступностью – война, а на войне, как известно, все средства хороши. Его антиподом в споре о приемлемости данного тезиса к условиям милицейской службы выступает Володя Шарапов – человек с боевым прошлым, разведчик. Как офицер, прошедший войну, он, казалось бы, мог огрубеть душой и проще относиться к вопросам моральной оценки средств защиты своих идеалов. Однако Шарапов не приемлет зло как средство защиты добра. Он полагает, 112

что ряд применяемых Жегловым методов и, в частности, «подбрасывание» им кошелька вору-карманнику, порочат честь сотрудника советской милиции. Надо признать, что режиссеру в полной мере удалось показать весь драматизм ситуации, в которой личные взаимоотношения героев тесно переплелись с их мировоззренческими идеалами. Оценка действий Жеглова в отношении вора-карманника с позиции уголовного закона представляется проблематичной. Однако наибольшую остроту вызывает вопрос моральной оценки его конкретного поступка, а также мировоззрения в целом. Жеглов искренне убежден в том, что «вор должен сидеть в тюрьме», а каким способом будут добыты доказательства его виновности, не имеет значения. Известно, что одним из основных признаков любого преступного деяния является его общественно опасный характер. Следовательно, борьба с преступностью априори является деятельностью общественно полезной. Однако остается неразрешенным вопрос о том, может ли она осуществляться методами, небезупречными как с позиции общечеловеческой морали, так и с позиции профессиональной этики сотрудника правоохранительных органов. Можно ли признать общественно-полезными методы, основанные на обмане, фальсификации, психическом насилии? Что более значимо для общества: раскрытие преступления и привлечение к ответственности человека, чья причастность к воровскому сообществу не вызывает сомнений, или соблюдение сотрудниками полиции (милиции) требований закона и, как следствие, ожидание от них безупречно нравственных, но отнюдь не всегда результативных, поступков? Педагогический опыт автора статьи позволяет констатировать следующее: подавляющее число учащихся, от курсантов очной формы обучения – будущих следователей и сотрудников оперативных подразделений, до слушателей факультета заочного обучения готовы признать методы Жеглова морально приемлемыми. Таким образом, лозунг «цель оправдывает средства» находит отклик в сознании немалой части современных сотрудников полиции. Рассматривая борьбу с преступностью как очевидное «добро», они готовы признать, что она должна соответствовать известному ленинскому тезису: «... Плох тот революционер, который в момент острой борьбы останавливается перед незыблемостью закона» [2]. Многим из них непонятна позиция В. Шарапова, убежденного, что «если закон под себя подмять, а потом начать им дырки затыкать – то это уже не закон, а кистень…». В процессе формирования личности сотрудника полиции важно заставить его задуматься о том, что борьба, ведущаяся методами, адекватными методам самих правонарушителей, фактически «уравнивает» их обоих, ставит на одну ступень. Таким образом, грань между преступниками и борцами с преступностью постепенно стирается. Не следует также упускать из виду вопрос эффективности воспитательной функции государства. Можно ли ожидать результативности от воздействия государства, которое наделило властью людей, нарушающих им же установленные правила? Может ли оно хотя бы теоретически рассчитывать на уваже113

ние к закону со стороны тех, кого привлекает к ответственности с помощью обмана и насилия? Представляется закономерным, что сторонники жестких методов борьбы с преступностью апеллируют к криминогенной обстановке в современной России, утверждая, что зло, борющееся со злом, трансформируется в добро. Данный тезис представляется, как минимум, спорным. Очевидно, что обман, наряду с физическим и психическим насилием – это наиболее простые, не требующие интеллектуальных усилий, методы раскрытия преступления. Но, будучи единожды признаны приемлемыми, они порождают соблазн прибегнуть к ним вновь и вновь. Процесс защиты добра, таким образом, превратится в череду аморальных поступков, утратив свою гуманистическую сущность. Сотрудникам полиции, не видящим никаких моральных препон на пути использования зла в качестве инструмента защиты добра, следует помнить известное предупреждение Ф. Ницше: «Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем…» [3]. Литература: 1. О противодействии терроризму: закон РФ от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ (в редакции от 31.12.2014 г.) // http://www. base.garant.ru. 2. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 36. С. 504. // http://vilenin.eu/t36/p504. 3. Ницше Ф. // http://aforizmer.ru/aforizmi/fridrikh-nitsshe. References: 1. On Countering Terrorism: the law of the Russian Federation dated March 6, 2006 N 35-FZ (as amended on 31.12.2014) // http: // www. base.garant.ru (the date of circulation of 10/01/2015). 2. Lenin VI. Complete Works. T. 36. S. 504 // http://vilenin.eu/t36/p504 (the date of circulation of 01/10/2015). 3. Nietzsche. // http://aforizmer.ru/aforizmi/fridrikh-nitsshe (the date of circulation of 01/10/2015).

114

МНОГОМЕРНОСТЬ ЭКОЛОГИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ: ФИЛОСОФСКО-АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД MULTIDIMENSIONALITY OF ECOLOGICAL CONSCIOUSNESS: PHILOSOPHICAL-ANTHROPOLOGICAL APPROACH УДК 008 Костина И.Б. (Белгородский государственный национальный исследовательский университет) Kostina I.B. (Belgorod state national research University) Аннотация: в статье исследовано экологическое сознание с позиции образа многомерного человека. В качестве составляющих элементов многомерного экологического сознания представлены разные уровни его развития: индивидуальное и общественное, обыденное и научно-теоретическое, базовое и профессиональное. Ключевые слова: антропоцентризм, экологическое сознание, субъект, многомерность, мировоззрение. Abstract: the paper studies the environmental consciousness from the standpoint of multidimensional image of man. As constituent elements of multidimensional environmental awareness presents the different levels of development: individual and social, everyday and scientific-theoretical, basic and professional. Keywords: anthropocentrism, environmental awareness, the subject, multidimensionality, worldview. На протяжении нескольких десятилетий экологическое сознание как один из базовых элементов мировоззрения является важным направлением научных поисков в сфере различных подходов. В зависимости от подхода большинство исследователей выделяют и исследуют разные его грани, игнорируя при этом значимость человека. Однако следует признать, что только человек наделен экологическим сознанием. При этом современный человек, по мнению М.В. Волковой, «предстает как многомерная система в многомерном пространстве» [2, с. 25], следовательно, экологическое сознание представляет собой многомерное образование, основанное на мировоззрении, которое ставит во главу угла человека как носителя определенных теоретических и практических идей. Поэтому есть потребность в рассмотрении экологического сознания в разных измерениях с позиции образа многомерного человека. Очевидно, что основные предпосылки, условия, структуру многомерности экологического сознания объясняет философско-антропологический подход, исходя из того, что экологическое сознание представляет собой систему знаний, эмоционально-чувственных и волевых состояний, а также включает 115

ценностные ориентации и установки, которые выражают отношение к мышлению и практической деятельности человека. Человек становится сознательным субъектом общественного развития и поэтому многомерность может рассматриваться как системообразующее качество человека, представляющее собой сферу общественного и индивидуального сознания, связанную с отражением природы как части бытия, а также изменяющее привычный ход мышления, взгляды, цели, принципы, убеждения, происходящие сознательно и неосознанно, на идеологическом и психологическом уровнях. Так, например, О.А. Науменко пишет, что «сегодня необходимо говорить о формировании «экологической идеологии» [7, с. 224], связано это, прежде всего с тем, что современное общество, повышая свою политическую и правовую грамотность в области формирования экономики, коммерческих отношений и материального благополучия, должно нести полную ответственность за сохранение механизмов и процессов, происходящих в природе. В этих условиях есть необходимость в том, чтобы объективная, надындивидуальная реальность трансформировалась в реальность индивидуальную, субъективную, присущую каждому человеку. Однако субъективное отношение человека к природе – это достаточно сложная с психологической точки зрения сфера взаимодействия человека с миром, где находят выражение позиция личности, ее взгляды и установки, обусловленные уровнем развития экологического сознания и уровнем воспитанности. Как отмечают С.Д. Дерябо и В.А. Ясвин, «субъективное восприятие – это восприятие чего-либо в мире как субъекта. В результате субъективными свойствами наделяются те объекты, которые воспринимаются как человеческие и как равные. Важным аспектом субъективного восприятия является способность объекта «открыться как субъект» [3, с. 16]. Соответственно весь спектр отношений современного человека и природы должен включать природу как полноправный нравственный субъект социума. В последнее время в структуре экологического сознания личности выделяются два разных полюса отношения к природе. С одной стороны – это безбрежный эгоизм, характерной особенностью которого является равнодушие, экологическая безграмотность, безответственность, жестокость. С другой – альтруизм, стремление к внутренней гармонии, переоценка жизненных ценностей, ответственность, поиск духовной основы, экологическая озабоченность, любовь к природе, потребность в общении с ней. Эти проблемы все активнее обсуждаются в современной литературе в рамках индивидуального и общественного сознания. Индивидуальное экологическое сознание, по словам В.М. Медведева и А.А. Алдашевой, можно рассматривать как «результирующую индивидуального конкретного опыта взаимодействия с природой знания о природе и внешней среде, полученного в процессе обучения, и навязываемых социумом моделей экологического сознания и экологического поведения, причем эта результирующая преломляется через призму личностных психологических особенностей» [6, с. 25]. Что касается ценностного изменения в сфере общественного сознания в сторону экологизации, то, по мнению авторов, это возможно в случае становления коллективного экологического сознания, в котором важно наличие двух составляющих: 1) в 116

сознании людей должна быть подготовлена почва, благоприятная для усвоения тех или иных идей, концепций и действий; 2) необходима личность, которая подготовила бы теоретическую базу, основные идеи в форме, приемлемой для обыденного коллективного сознания. Таким образом, экологическое сознание может быть представлено в рамках индивидуального, а также коллективного или группового сознания, как на обыденном, так и на научно-теоретическом уровне, где субъектом индивидуального сознания является отдельный человек, носителем группового сознания – социальная группа, объединенная какой-либо идеей или целью. Согласно такому подходу современное экологическое сознание предстаѐт как многомерное явление, которое органично сочетает в себе базовый, научный и прикладной уровни. Это выражается, в первую очередь, в рамках экологического образования, например, по мнению В.И. Медведева, выделяют три уровня экологического сознания: «базовое или общее экологическое сознание (обыденное); научно-обоснованное экологическое сознание; профессиональное экологическое сознание» [6, с. 25]. При определении содержания экологического сознания каждый уровень характеризуется своими мировоззренческими принципами. Например, экологическое сознание на обыденном уровне, характеризуется с точки зрения доминирующих в социальной общности эгоистических элементов, учитывающих, прежде всего интересы субъекта или отдельной группы. «Обыденное сознание, – считает, И.Н. Карпова, – склонно учитывать интересы сегодняшнего дня и не задумываться о будущем. Особенностью этого сознания является случайность той массы данных, которыми оперирует сознание, отсутствие какой либо системы упорядочения экологических сведений» [6, с. 22]. Напротив, в рамках научно-обоснованного экологического сознания и профессионального, где экологизация выступает как необходимое условие подготовки специалистов любых уровней и направлений, ключевым моментом является человек, который на основе научных знаний становится экологическим субъектом или, иначе говоря, субъектом экологического процесса развития. Основы становления многомерности экологического сознания в современном обществе, прежде всего, исходят из чувственно-предметной деятельности субъекта во всем ее объеме и развитии, а также связаны с объективным осознанием ситуации и реализацией активной роли познающего и действующего субъекта. В этом ключе Г.В. Платонов пишет, что «экологическое сознание – это осознание человеком, обществом складывающейся экологической ситуации, своей неразрывной связи с природой, умение и привычку действовать по отношению к ней так, чтобы, не нарушая связей и круговоротов природной среды, содействовать ее улучшению для жизни будущего и настоящего поколений людей» [8, с. 102]. Одной из основных характеристик познающего и действующего субъекта является совокупность исторических, социальных, национальных, духовных, культурных образований и индивидуальных свойств. Согласно этой совокупности формирование экологического сознания основано на разных уровнях его развития, представляющих фундаментально-практическое значение, от которых зависит все будущее человека и человечества в целом. 117

Кроме того, в основе формирования многомерности экологического сознания лежат различные ценностные ориентации, обеспечивающие большую вероятность духовных ориентиров дальнейшего социоприродного развития. Важно, чтобы экологические ценности формировались в процессе осознания и согласования, как пишет Л.М. Василенко, «в процессе этого согласования устанавливаются правила поведения человека на основе экологических и моральных критериев» [1, с. 25]. Однако этот вопрос вызывает некую дискуссию, например, Е.Ю. Захарова считает, что «несмотря на то, что пришло осознание формирования экологической культуры, призванной преодолеть технократическое мышление, мы констатируем, что на современном этапе оно не определено» [4, с. 118]. Решение данной проблемы автор видит в концепции экологически ориентированного антропоцентризма, в основе которого лежит теория взаимодействия природы и общества как отличных и взаимопроникающих образований. Антропоцентрический принцип в рамках общественного и индивидуального сознания может оказать существенное влияние на изменение экологической идеологии мирового сообщества. Как отмечает В.П. Полуянов, «в настоящее время на уровне общественного и индивидуального сознания преобладают антропоцентрические установки, ценностные суждения которых контролируют свою собственную социальную позицию, выбор тех или иных ценностей» [9, с. 32]. Такая постановка вопроса ведет к переоценке внутричеловеческих ценностей, именно они могут привести к преодолению противоречий между потребностями человека и природы. Рассмотрение экологического сознания в качестве этой системы позволяет также с позиции многомерности подойти к определению его смысла и содержания. Таким образом, экологическое сознание, приобретая новые оттенки своего значения в рамках философско-антропологического подхода, представляет собой более многомерное образование, где определяющую роль играет многомерный человек как носитель определенных теоретических и практических идей, а также ценностных ориентаций. Литература: 1. Василенко Л.М. Экологическая этика: от натурализма к философскому персонализму // Вопросы философии. 1995. № 3. 2. Волкова М.В. Интегративная модель многомерной личности школьника // Педагогические и психологические науки. Вестник Балтийского Федерального Университета им. И. Канта. 2008. Вып. 11. С. 21-29. 3. Дерябо С.Д., Ясвин В.А. Методологические проблемы становления и развития экологической психологии. Т. 17. – М., 1996. № 6. 4. Захарова Е.Ю. Теория экологически ориентированного антропоцентризма // Философия. Ученые записки Забайкальского Гос. Университета. 2013. № 4 (51). С. 117-121.

118

5. Карпова И.Н. Роль единого эколого-образовательного пространства в формировании экологического сознания // Проблемы и перспективы развития образования: материалы междунар. заоч. науч. конф. – Пермь: Меркурий, 2011. 6. Медведев В.И., Алдашева А.А. Экологическое сознание. – М.: Логос, 2001. 384 с. 7. Науменко О.А. Экологическая активность и ответственность как элементы экологического сознания // Актуальные вопросы всеобщей экологии. – Казань. 2007. - 244 с. 8. Платонов Г.В. Диалектика взаимодействия общества и природы. – М., 1989. 9. Полуянов В.П. Ценностное отношение к природе как необходимое условие экологизации человеческого сознания // Научные ведомости Белгородского государственного университета. 2009. № 5-1. С. 31-33. References: 1. Vasilenko L.M. Ecological ethics: from naturalism to philosophical personalism // Problems of philosophy. 1995. № 3. 2. Volkova M.V. Integrative model of multidimensional personality of a pupil // Pedagogical and psychological science. Bulletin of the Baltic Federal University I. Kant. 2008. № 11. P. 21-29. 3. Deryabo S.D., Yasvin V.A. Methodological problems of formation and development of environmental psychology So 17. – M., 1996. № 6. 4. Zakharova E.J. Theory environmentally oriented anthropocentrism // Philosophy. Scientific notes of the Zabaikalsky State University. 2013. № 4 (51). P. 117-121. 5. Karpova I.N. The role of the common environmental educational space in the formation of ecological consciousness // Problems and prospects of education development: proceedings of the Intern. soc. nauch. сonf. – Perm: mercury, 2011. 6. Medvedev V.I., Aldasheva A.A. Environmental awareness. – M: Logos, 2001. - 384 p. 7. Naumenko O.A. Environmental activism and responsibility as elements of ecological consciousness // Actual problems of General ecology. – Kazan, 2007. – 244 p. 8. Platonov G.V. Dialectics of interaction between society and nature. – M, 1989. 9. Poluyanov V.P. Value attitude to nature as a necessary condition of ecologization of human consciousness // Belgorod State University Scientific bulletin. 2009. № 5-1. P. 31-33.

119

РУССКО-УКРАИНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVII СТОЛЕТИЯ RUSSIAN-UKRAINIAN RELATIONS IN THE SECOND HALF OF THE XVII CENTURY УДК: 94 (470) «16» Кривоченков Р.С., кандидат исторических наук (Белгородский государственный национальный исследовательский университет) Krivochenkov R.S., the candidate of historical sciences (Belgorod state national research university) Аннотация: статья посвящена изучению русско-украинских отношений во второй половине XVII в. Автор рассматривает сложность и неоднозначность русско-украинских отношений. Автор делает выводы о достаточно нестабильных отношениях между союзниками, что неизбежно вело к порождению взаимного недоверия между ратными людьми с обеих сторон. Ключевые слова: Россия, Украина, военная история, армия, русскоукраинские отношения, союзнические отношения. Abstract: the paper studies the Russian-Ukrainian relations in the second half of XVII century. The author considers the complexity and ambiguity of RussianUkrainian relations. The author concludes quite unstable relations between the allies, which inevitably led to the generation of inter-tion of distrust between the military men on both sides. Keywords: Russia, Ukraine, military history, military, Russian-Ukrainian relations, alliances. В отечественной историографии, посвященной русско-украинским отношениях 2-й половины XVII в., немало места было уделено исследованиям братской дружбы русского и украинского народов и их совместной борьбы с иноземными завоевателями. И в дореволюционной, и, в особенности, советской историографии, дружба великороссов и малороссов возведена в некий не подвергаемый критике догмат. Так, стремление «увековечить» братские отношения русского и украинского народов в полной мере проявилось в диссертационном исследовании Д.И. Мишко [8], в котором имевшие место межнациональные противоречия не получили всестороннего рассмотрения. Подобные однобокие оценки событий присутствуют, например, в исследовании Я.Е. Водарского [3]: «Война 1677-1681 гг. послужила доказательством огромного значения объединения сил русского и украинского народов в борьбе с иноземными захватчиками» [3, с. 530-531]. 120

Сегодня, в условиях существующей напряженности в российскоукраинских отношениях, данная проблема приобрела ярко выраженную политическую окраску, что не замедлило сказаться и на исторических исследованиях. В современной украинской историографии и раньше предпринимались попытки качественного пересмотра русско-украинских отношений во второй половине XVII века, в частности [см.: 12], выдвинуты идеи, что Украина не стремилась присоединиться к России «на века», а объединение являлось вынужденным этапом на пути создания независимого государства; такая политика и проводилась гетманами Левобережной и Правобережной Украины, вплоть до начала XVIII в., а союз с Московским государством во второй половине XVII в. воспринимался «меньшим злом» и временной мерой в сложившихся внешнеполитических хитросплетениях в регионе. Понятно, что в исторической науке этот вопрос продолжает оставаться дискуссионным. Данное исследование ни в коей мере не преследует цели умаления боевого единения русских и украинских войск перед османской угрозой; наша задача – показать, исходя из данных исторических источников, что отношения между «братскими народами» были далеко не идиллическими. Об этом свидетельствуют, к примеру, материалы нового дополненного издания дневника шотландца на русской службе Патрика Гордона и различные документы «Актов Юго-Западной России». Поэтому представляется, что есть все основания утверждать, что между Москвой и украинскими гетманами в то время существовали отношения обычного союзничества, причем время от времени довольно зыбкого и ненадежного. Отправной точкой, значительно усугубившей недоверие между русскими и украинцами, стало Андрусовское перемирие, заключенное в 1667 году. В данном договоре Россия отказывалась от Белоруссии и от половины Украины, удержав на правом берегу Днепра лишь Киев, да и тот – на два года. В такой обстановке измена гетмана Левобережной Украины не была уж столь неожиданной, обусловленной лишь стремлением Брюховецкого «поддаться Турции, в надежде вассальной самобытности под ее властью» [5, с. 118]. Это было также мотивировано всем тем, что тяготило украинцев: неприязнью малороссиян к московским порядкам, уплате налогов, содержанию московских гарнизонов в городах. Ситуация накалялась до предела: «полковники принялись возбуждать своих подчиненных против московской власти и приготовлять их к изгнанию воевод и ратных царских людей» [5, с. 119]. Но самым негативным моментом для союзнических отношений было проявление сепаратистских настроений и непосредственное участие простого люда, который таким образом выказывал несогласие и нежелание быть под властью московского царя: «Малороссияне стали враждовать тогда не только с царскими ратными людьми, но и со всеми людьми великороссийского происхождения. Ехали крестьянские великороссийские подводы с запасами в Киев; в Батурин, у городских ворот напали на них малороссияне, отняли возы и лошадей, а четырех крестьян убили до смерти. Малороссийские мужики, по наущению запорожцев, подосланных Бруховецким, беззастенчиво кричали: “вот пришла пора всем нам быть вольными казаками, и во всех малороссийских городах надобно вырубить воевод 121

и царских ратных людей!”» [5, с. 121]. Малороссийские летописи комментируют произошедшие события следующим образом: «в есене повстали бунти на насланнiе Воеводи, за великiе ихъ здирства и напасти и перепись» [6, с. 191]. Подобная тенденция постепенного нарастания недовольства центральной властью в полной мере проявилась и в гетманство Демьяна Многогрешного. В частности, в его письме к архиепископу Лазарю Барановичу (которое датировано 1669-м годом), с выражением сожаления о неполучении своевременно помощи из Москвы для успокоения Малороссии, констатировалось: «Доволно и моей верности и услуги. Богъ толко видитъ, какого прилагалъ есмъ раденiя прилежно, чтобъ я сей край успокоилъ и подъ высокодержавную руку его царского пресветлого величества приклонилъ; толко какъ вижу, сами того ихъ милость не желаютъ господа бояре» [1, Т. 9. № 23, с. 101]. Вскоре это честолюбие и желание большей независимости от Москвы побудило гетмана к измене царской власти, причем мотивы были прежними, а стремление заручиться османской поддержкой – уже устоявшимся: «Салтана турского хвалилъ онъ Демко безпрестанно: лутче де ему быть у турского салтана, нежели у царского величества къ подданстве. И говорилъ де онъ Демко всей старшине, что бутто Москва неправдива и хочет съ Поляки всех малороссийских жителей посечъ и грады испустошить, и для того посеченiя бутто царское величество Полякомъ далъ многiе тысячи денегъ» [1, Т. 9. № 147, с. 753]. Но данный бунт не стал массовым явлением, ограничившись лишь незначительными столкновениями между казаками и стрельцами в Батурине: «Что въ Батурине чинитца мятежно, и чаетъ всякого дурна и приведенъ въ Батуринъ Ворошиловский полкъ казаков, и поставлены того полку казаки по темъ же дворомъ где стоятъ стрельцы, и те де казаки говорятъ стрельцомъ непристойные слова, от чего напередъ сего была беда» [1, Т. 9. № 145, с. 664]. Страхи малороссов в 1672 году быть отданными под польскую корону, были малообоснованными при существующем положении дел, но, тем не менее, данный момент создавал некий барьер недоверия между русским и украинцем. Вот какие настроения запечатлены в украинских источниках: «…будто нарочно Царское Величество Малую Россiю зъ Войском Запорожскимъ и Кiев постановилъ отдати паки Ляхам въ работное иго, и Ляхи меють зъ Кiева мощи Святихъ розвезти по Полщи» [6, с. 209]. Политическую жизнь Украины того времени составляла борьба различных группировок, симпатизирующих тому или иному сюзерену: «Три гетмана управляли Малороссией: Дорошенко, принявший турецкой подданство, Ханенко, находившийся под властью Польши, и Самойлович, покорный Царю Московскому со всей страною по сю сторону Днепра. Предводитель Запорожцев храбрый Серко, не разрывая союза с Польшей, признавая власть Царя Московского, бил и преследовал татар повсюду» [9, с. 55]. Именно в таких условиях началась первая русско-турецкая война, и становится понятно, что единодушия у малороссов в вопросе своего будущего, под властью православного царя, не наблюдалось. Различного рода резкие высказывания малороссов в адрес Алексея Михайловича не были такой неожиданностью в контексте чрезвычайно запутанной и неоднозначной обстановки на украинских землях: «как де кланялся 122

полской король турскому царю, также де и московский царь будетъ кланятца турскому жъ царю…» [1, Т. 11. № 40, с. 40]. Все вышеуказанные данные источников приведены, по большей части, для характеристики общего настроения в малороссийском крае во время «Руины». Теперь же давайте обратимся к частным случаям взаимоотношений великороссийских ратных людей и малороссиян непосредственно по судебным и бытовым вопросам. В этом отношении достаточно любопытна челобитная от киевских жителей Алексею Михайловичу (датирована 1675 г.), в которой указывается, какие именно обиды и притеснения они испытывают от царских ратных людей. Приведем наиболее характерные моменты: «а ныне его государевы началные головы московских стрелцовъ бани на низу построили, и въ техъ баняхъ живучи и ночуя всегда, банные сторожи и иные люди рускiе безпрестанные крадежи и увечья и грабежи мещаномъ чинять; что головы московскихъ стрелцовъ позаимали себе кiевскихъ мещанъ землю ихъ чистую купленую дворовую и огороды, и не хотя им отдати; ратные люди сети отнимаютъ и бьютъ, и всегда от рыбниковъ про то плачъ; что ратные люди съ верхнева сшедъ города на низъ вымысля будто хмелные, с мещаны чинятъ зацепки и драки, а задрався ведутъ въ верхней городъ и кулаками увечатъ» [1, Т. 12. № 102]. Необходимо учитывать, что «вольности» ратных людей являлись подсудным делом, которые сурово наказывались и пресекались как царской, так и гетманской властью: «А буде въ Малоросiйскихъ городехъ учнутъ чиниться какие сори, отъ жителей отъ кого ни есть, и Гетману и старшине потому-жъ того смотреть и остерегать на крепко, и о томъ писать къ Великому Государю к Его Царскому Величеству; а техъ людей отъ кого какiя ссори въ Малоросiйскихъ городехъ учинятся, ихъ унимать и наказивать и карать смертiю по правахъ, и как о томъ постановлено на прежнихъ радахъ» [7, с. 205]. Но тем не менее, резкое ужесточение наказаний за подобные провинности не стали повсеместным сдерживающим фактором для местных властей. Дела, имеющие, в том числе, и национальный подтекст, продолжали появляться в царских указах: «градскiе озера головы московских стрельцовъ и полуголовы и сотники и стрелцы, въ Кiеве будучiе, себе привратили и никого изъ мещанъ къ нимъ не припускаютъ, и рыболововъ до смерти убиваютъ…» [1, Т. 13. № 3, с. 10]. Во время военных походов царский указ строго-настрого воспрещал: «…ратные люди идучи в Киев, малороссийскимъ жителемъ обидъ и налогъ накакихъ не чинили… А буде изъ какихъ чиновъ государевы ратные люди учнутъ тамошнихъ жителемъ чинить какие обиды, или что имать безденежно, и въ томъ на нихъ те ихъ вины чинить наказанье, смотря по вине и по людям, чтобы однолично тамошнимъ жителемъ ни отъ кого никакие обиды и убытков и бесчестья и грабежу не было» [10, Т. 11, с. 401]. Вся эта законодательная активность московской власти, без сомнения, способствовала пресечению мародерства и разбоев по мере движения великороссийских полков к театру военных действий. Значительно сложнее дело обстояло с взаимным недоверием в войсках, которое искоренить одним росчерком пера не представлялось возможным. Сомнения в благонадежности малороссиян, с одной стороны создавали взрывоопасную обстановку в войсках. С 123

другой стороны подобная реакция царских ратных людей выглядела вполне адекватной в связи со сложившимися группировками в регионе и разобщенностью украинских войск: «некоторые воеводы называютъ нашихъ царского величества малоросiйскихъ городовъ жителей изменниками, и чтобы впредъ въ таких мерах были они опасны, и неподобных речей не говорили и всченали, и малороссийскихъ городовъ войскъ темъ не озлобляли» [1, Т. 12. № 30, с. 88-89]. Существующие трения и противоречия между московскими воеводами и ратными людьми, с одной стороны, и украинскими властями и обывателями на Левобережье – с другой, неизбежно оказывали негативное воздействие на развитие русско-украинских отношений. А тут еще правобережный гетман Дорошенко, не оставляя надежды стать гетманом обеих сторон Днепра, то клялся в верности православному царю, то чинил козни против великороссийских гарнизонов в городах Малороссии: «что де пишетъ Дорошенокъ къ казакамъ, чтобъ они государевыхъ ратных людей, которые въ малоросiйских городех на заставех, изъехавъ тайнымъ обычаемъ, побили всехъ и городы очистили» [1, Т. 12. № 2, с. 18-19]. Но уже мало кто верил словам Дорошенко и принимал их к действию – ведь сам гетман нарушал присягу пять раз: он клялся в верности царю с Богданом Хмельницким, королю – с Юрием Хмельницким, хану, затем королю и султану – самолично. 18 сентября 1676 г. царские ратные люди начали осаду Чигирина. Дорошенко с 2-мя тысячами казаков после непродолжительного боя, не получив до этого помощи ни от хана, ни от турок, отдался на царскую милость. После переговоров об условиях сдачи, удостоверившись, что ему и защитникам будут дарованы жизнь и сохранение имущества, он вышел из города и со всеми жителями присягнул на подданство православному царю. Эта присяга стала для Дорошенко последней в его жизни. Так и завершилось гетманство личности, несомненно, значимой в малороссийском крае, искренне преданной идее «незалежності», но не брезгавшей никакими средствами в попытках достижения этой цели. В сложившейся обстановке, после сдачи знамени и бунчука левобережному гетману Самойловичу от правобережного гетмана Дорошенко, формально обе части Украины стали едиными. Но если раньше боевые столкновения с татарами и турецкими войсками носили эпизодический характер на малороссийском театре военных действий, теперь же становилось понятно, что Османская империя не подарит Правобережье православному царю «так просто», и крупномасштабная военная компания Порты против Москвы не заставит себя долго ждать. Необходимость усиления мер обороны и укрепления Чигиринской крепости как «столицы» правобережной Украины и знакового города в регионе понималась московским правительством, и конкретные меры к этому предпринимались [1, Т. 13. № 8, 11], тем более что в Москву уже поступала информация о том, что турецкая армия под предводительством Ибрагимапаши приближалась к малороссийским границам. Новый гетман Юрий Хмельницкий, поставленный Портой, находился в турецком войске с 60-ю казаками. Как выразился один уважаемый историк: «Худое предзнаменование для Князя Малороссийской Украины» [2, с. 153]. 3 августа 1677 г. турецкая армия и присоединившиеся к ней татары в количестве 40 тыс. чел. подошли к Чигирину. 124

Достаточно интересны исследования первой Чигиринской кампании П.В. Седова, в которых историк приводит следующие данные о русскоукраинском сотрудничестве: «буде де што учинитца над нашим Дорошенком, вас де мы всех выстинаем и за ноги из Чигирина вытаскаем, станут де вашо мясо пси есть, не усидеть вам будет и в Вышнем замку, вы де начаятесь, что вас много, а нас мало, зараз де и нас будет богато, а маскалем де Чигирином не владеть, дайте сроку, прирубим вас русских людей» [11]. Комментарии, на наш взгляд, излишни, слова говорят сами за себя, но, к счастью, дальше угроз «москалям» дело не пошло. В дальнейшем, «в ходе Чигиринской осады 1677 г., заметив, что казаки тоже выступали вместе с русскими, турки начали подводить траншеи к городу, воздвигали форты и батареи… Русские, видя это, а также то, что никто из казаков не бунтует и они при всех случаях ведут себя весьма храбро и твердо, стали им доверять и впустили в замок сперва 300, а затем и более…» [4, с. 22]. Таким образом, необходимо отметить, что сомнения в надежности казаков в решающий момент существовали, но «лыцари», продемонстрировав смелость и доблесть в бою с «басурманами», доказали свою приверженность православному царю при защите Чигирина. Подводя итог, следует отметить, что измена малороссийских войск вполне могла проявиться в самый ответственный момент военной компании: причин для недовольства великороссийской стороной у украинцев было предостаточно. С другой стороны, хоть этого и не произошло, но поводов говорить о «военном братстве», исходя разве что только из православного единоверия, исторические источники нам не оставили. Данные источников рисуют, скорее, картину достаточно нестабильных отношений между союзниками, что неизбежно вело к порождению взаимного недоверия между ратными людьми с обеих сторон. Достаточно сложно говорить о доверии между войсками, когда чуть ли каждый гетман времен «Руины» искал большей «незалежності» для своей Родины, а будет она под турком, царем московским или короной польской, – зависело уже от политической расстановки сил в регионе. Литература: 1. Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России. – СПб., 1864-1892. Т. VI. 279 с.; Т. VII. 398 с.; Т. VIII. 400 с.; Т. IX. 988 с.; Т. XI. 820 с.; Т. XII. 874 с.;Т. XIII. 766 c. 2. Бантыш-Каменский Д.Н. История Малой России. Ч. 2. – М., 1842. - 223 с. 3. Водарский Я.Е., Новосельский А.А. Международное положение Русского государства и русско-турецкая война 1676-1681 гг. // Очерки истории СССР. Период феодализма. XVII век. – М.: Академия наук СССР, 1955. 4. Гордон П. Дневник 1677-1678. – М.: Наука, 2005. - 235 с. 5. Костомаров Н.И. Руина. Мазепа. Мазепинцы. – М.: «Чарли», 1995. - 800 с. 6. Летопись Гадячского полковника Грабянки. – Киев, 1854. - 432 с. 7. Величко С. Летопись событий Юго-Западной России в XVII в. (Летопись Самойла Велички). – Киев, 1848-1855. Т. II. - 612 с. 125

8. Мишко Д.И. Чигиринские походы 1677-1678 гг.: дис. … канд. ист. наук. – Киев, 1946. - 256 с. 9. Попов А. Русское посольство в Польше в 1673-1677 годах. – СПб., 1854. - 287 с. 10. Русская историческая библиотека, издаваемая Археографическою комиссиею. Т. 11. Записные книги Московского стола 1678-1679 гг. – СПб., 1889. 525 с. 11. Седов П.В. Оборона Чигирина в 1677 г. // Российское государство в XIV – XVII вв. Сборник статей, посвященный 75-летию со дня рождения Ю.Г. Алексеева. - СПб., 2002. 12. Смолій В., Степанков В. Правобережна Україна в другій половині XVII-XVIII ст.: Проблеми державоутворення. – Київ: Інститут історії України, 1993. - 72 с. References: 1. Acts relating to the history of the South and West of Russia. Spb., 18641892. T. VI. 279 p.; T. VII. 398 p.; T. VIII. 400 p.; T. IX. 988 p.; T. XI. 820 p.; T. XII. 874 p.; T. XIII. 766 c. 2. Bantysh-Kamensky D.N. History of Little Russia. Part 2. – M., 1842. - 223 p. 3. Vodarsky Y.E., Novoselskii A.A. The international position of the Russian state and the Russian-Turkish war of 1676-1681 gg. // Studies in the History of the USSR. During the feudal period. XVII century. – M.: Publishing House of the Academy of Sciences of the USSR, 1955. 4. Gordon P. Diary 1677-1678. – M.: Nauka, 2005. - 235 p. 5. Kostomarov N.I. Ruin. Mazepa. Mazepians. - M.: Charlie, 1995. - 800 p. 6. Annals Hadiach Colonel Hrabianka. – Kiev, 1854. - 432 p. 7. Velichko S. Chronicle of events Southwest Russia in the XVII century. (Chronicle Samoila Wieliczka). – Kiev, 1848-1855. V. 2. - 612 p. 8. Misko D.I. Chigirinskiy hiking 1677-1678 gg.: dis. ... cand. ist. sciences. – Kiev, 1946. - 256 p. 9. Popov A. Russian Embassy in Poland in 1673-1677, respectively. – SPb., 1854. - 287 p. 10. Russian Historical Library, published by the Archeological Commission. T. 11. Phonebook table Moscow 1678-1679 gg. – SPb., 1889. - 525 p. 11. Sedov P.V. Chigirin defense in 1677 // the Russian state in XIV - XVII centuries. Collection of articles dedicated to the 75th anniversary of YG Alexeev. – SPb .: 2002. 12. Smoliy V., Stepankov V. Right Bank Ukraine in the second half of the XVII-XVIII centuries. – Kiev: Institute of History of Ukraine. 1993. - 72 p.

126

ВЛИЯНИЕ СИСТЕМЫ ФАКТОРОВ НА ПРАВОМЕРНОСТЬ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СОТРУДНИКОВ ОРГАНОВ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ В СФЕРЕ ОБЕСПЕЧЕНИЯ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ INFLUENCE OF SYSTEM OF FACTORS ON LEGITIMACY OF ACTIVITY OF EMPLOYEES OF LAW-ENFORCEMENT BODIES IN AREA OF MAINTENANCE OF A NATIONAL SECURITY OF THE RUSSIAN FEDERATION УДК 34.01 Лысенко В.А., кандидат юридических наук, доцент (Белгородский юридический институт МВД России) Рязанова Н.А., кандидат юридических наук (Белгородский юридический институт МВД России) Lysenko V.A., the candidate of jurisprudence, the associate professor (Belgorod law institute of the Ministry of Internal Affairs in Russia) Ryazanova N.А., the candidate of jurisprudence (Belgorod law institute of the Ministry of Internal Affairs in Russia) Аннотация: в статье рассматривается совокупность факторов, оказывающих воздействие и влияние на правомерность деятельности сотрудников органов внутренних дел в сфере обеспечения национальной безопасности Российской Федерации. Ключевые слова: государственная безопасность, общественная безопасность, национальная безопасность, правомерность деятельности. Abstract: in article set of the factors affecting and influence on legitimacy of activity of employees of law-enforcement bodies in area of maintenance of a national security of the Russian Federation is considered. Keywords: state security, public security, national security, legitimacy of activity of staff of Department of internal affairs reveals, factors. Среди государственных органов, участвующих в обеспечении национальной безопасности Российской Федерации, одна из ведущих ролей отводится органам внутренних дел. Проблемы обеспечения государственной и общественной безопасности актуализируются в современных условиях российской действительности и требуют рассмотрения вопроса о месте и роли полиции в защите прав и свобод че-

127

ловека и гражданина в государственной системе обеспечения национальной безопасности. Важное место в последнее время уделяется вопросам обеспечения общественной безопасности, содержание которых охватывает и проблемы защиты населения от преступлений и иных правонарушений. Органы полиции как силы обеспечения государственной и общественной безопасности сосредоточивают в основном свои усилия и ресурсы на обеспечении национальный безопасности в сфере защиты основных прав и свобод человека и гражданина при возникновении внутренних угроз состоянию защищенности личности. В системе государственных органов, призванных обеспечивать защиту основных прав и свобод человека и гражданина и выполняющих весьма большой объем работы в данном направлении, особая роль отводится именно полиции. Это определяется, прежде всего, обширностью ее полномочий и структурой, которая осуществляется посредством различных методов, в самых разнообразных формах. Значительное влияние на правомерность деятельности сотрудников органов внутренних дел по обеспечению национальной безопасности Российской Федерации оказывает совокупность разнообразных факторов (правовых, экономических, социальных, политических и др.), воздействующих на содержание, характер и функциональную направленность поведения сотрудников органов внутренних дел. Необходимо констатировать, что немаловажным условием формирования эффективных мер усовершенствования профессиональной деятельности сотрудников органов внутренних дел является учет совокупности факторов, действие которых создает благоприятствующую правомерному поведению среду. Факторы обеспечения правомерности деятельности сотрудников органов внутренних дел – это те условия, которые обусловливают правомерную направленность поведения сотрудников органов внутренних дел, а также характер такого поведения, его специфические черты. Разнообразие факторов, оказывающих воздействие на поведение сотрудников органов внутренних дел, вызывает необходимость их классификации. Наиболее целесообразным в рамках проводимого исследования представляется разграничение на факторы воздействия и факторы влияния. Факторы воздействия обуславливаются применением специфических средств, которые ориентированы на оптимизацию правоприменительной деятельности органов внутренних дел, в том числе непосредственно – на создание условий, благоприятствующих исполнению сотрудниками органов внутренних дел нравственных и правовых требований общества. Факторы влияния могут быть рассмотрены как условия, посредствам которых создается особая среда, в которой осуществляется профессиональная деятельность сотрудников органов внутренних дел. Факторы влияния (фоновые факторы) следует объединить в две группы. Во-первых, это неспецифические факторы, которые носят фоновый характер и представляют условия профессиональной деятельности сотрудников органов внутренних дел. Первая группа включает в себя экономические (мате128

риальные), социальные, политические условия. Во-вторых, это специфические факторы. Их особенность в сравнении с первыми состоит в том, что будучи условиями, которые носят фоновый характер, они вместе с тем имеют выраженную связь с профессиональной деятельностью сотрудников органов внутренних дел и в поэтому в большей мере влияют на характер поведенческой активности. Данные условия в наибольшей степени приближены к мотивационнодеятельностной сфере сотрудников, и их необходимо обязательно учитывать при формировании среды, обеспечивающей правомерность деятельности правоохранителей. В зависимости от их природы факторы правомерности деятельности сотрудников органов внутренних дел можно подразделить на правовые и неправовые. Правовые факторы представляют собой объективно формирующиеся и сознательно вырабатываемые при помощи правовых средств условия, способствующие обеспечению правомерности деятельности сотрудников органов внутренних дел. В отличие от них неправовые факторы – это подлинные социально-экономические, политические и иные условия существования государственно-организованного общества, составляющие среду, оказывающую влияние на правомерное поведение сотрудников органов внутренних дел. Следует констатировать, что правовые факторы, как правило, носят характер факторов воздействия либо являются специфическими факторами влияния. Неправовые факторы зарождаются либо объективно, либо в связи с осуществлением мероприятий, в которых цель обеспечения правомерности деятельности сотрудника не ставится или не рассматривается в качестве специфической. Благодаря этому с точки зрения оказываемого ими на правомерную деятельность сотрудников органов внутренних дел влияния они всегда носят фоновый характер, причем являются неспецифическими. Факторы, которые непосредственно или опосредованно оказывают влияние на становление и развитие правомерности, следует подразделить на объективные и субъективные. Как мы знаем, в юридической науке существуют сложившиеся теоретические воззрения о взаимодействии и характере объективных и субъективных факторов. Для объективных факторов свойственен общий характер, они возникают и существуют независимо от воли и сознания человека, тогда как субъективные факторы вызываются самим человеком и напрямую зависят от него. Факторы обеспечения правомерной деятельности характеризуются также различной степенью влияния на поведение сотрудников органов внутренних дел. Связи с этим целесообразно выделять факторы общего (абстрактного) характера, «удаленные» от сотрудника, и в силу этого воздействующие только на уровне массовой общественной практики. Для таких факторов характерен консервативный характер, так как они могут не меняться в процесс значительных временных промежутков. Помимо неперсонифицированных факторов существуют и персонифицированные (индивидуализированные) факторы, которые призваны определять поведение конкретного сотрудника органов внутренних дел непосредственно, их отличительной особенностью является то, что они, как 129

правило, не требуют мероприятий, направленных на изменение имеющейся общественной практики, коллективных (корпоративных) отношений. Факторы общего (абстрактного) характера в основном являются фоновыми. Неправомерность поведения как последствие действия этих факторов лишь до известной степени находятся в поле ответственности сотрудника, и она может вменяться ему в вину лишь в моральном смысле. Персонифицированные (индивидуализированные) факторы представляются всегда как факторы воздействия. Неправомерность поведения как следствие действия этих факторов, в принципе, полностью находится в поле ответственности сотрудника и может вменяться ему в вину в юридическом смысле [1, с. 74-75]. Роль общих (неперсонифицированных) и индивидуализированных (персонифицированных) факторов является разнообразной при анализе содержания и ориентированности поведения сотрудника органов внутренних дел. Если в центре внимания находится направленность действий, связанная установленными целями, ценностями, мотивами, последовательность действий сотрудника, т.е. его поведение, тогда решающими факторами в обусловленности правомерности поведения оказываются более общие, закономерные, постоянные условия и причины. Если обратиться к характеристике обусловленности поведения с точки зрения конкретных составляющих его действий, то наиболее влиятельными факторами окажутся персонифицированные, даже если они являются изменчивыми, даже случайными, ситуативными. Если говорить о правомерном поведении в целом, как относительно длительной линии правовой жизни сотрудника, то значимую роль в ее обусловливании будут играть как факторы общего характера, так и персонифицированные факторы, представленные наиболее устойчивыми характеристиками самой личности правоохранителя. Остановимся на характеристике некоторых факторов и рассмотрении механизмов их воздействия на правомерность деятельности сотрудника органов внутренних дел. Говоря о факторах воздействия, необходимо вести речь о средствах, целенаправленно используемых для совершенствования деятельности сотрудников внутренних дел, создания условий, способствующих правомерному поведению сотрудников. При этом особый интерес для нас имеют те факторы воздействия, которые по своему характеру являются правовыми. Следуя логике, считаем целесообразным выделять юридические (правовые) и неюридические (неправовые) факторы правового воздействия. Возникновение юридических (правовых) факторов связано с официальным, государственно-властным применением средств (мер), посредством которых организуется и направляется правомерность поведения сотрудников органов внутренних дел, определяющих пределы их деятельности. Они могут быть рассмотрены в качестве системы нормативно установленных требований, объективированных в нормативных правовых актах, формирующих образцы поведения и тем самым устанавливающих критерии оценки с точки зрения правомерного и неправомерного. Также они могут выступать в качестве организационно-правовых средств, речь идет о процедурах, которые обеспечивают правомерность деятельности сотрудников органов внутренних дел. 130

Неюридические (неправовые) факторы характеризуют духовную сторону государственно-правовой действительности и их можно интерпретировать как нравственно-правовые факторы. К ним относятся: высокая степень взаимной ответственности сотрудников органов внутренних дел и членов общества; интенсивность обмена символами одобрения или престижа как основы взаимодействия гражданского общества и органов внутренних дел; реакция общества на их исполнение и неисполнение. К числу факторов, оказывающих влияние на поведение сотрудников органов внутренних, (фоновых факторов) могут быть отнесены: - экономические условия, определяющие материальные условия и обстоятельства жизни сотрудников; - политические условия, в том числе – направление государственной политики, ориентированной на поддержку и признание важности данного вида правоохранительной деятельности, утверждение ее авторитета и престижа, создание эффективных механизмов правовой защищенности сотрудников органов внутренних дел; - культурные условия, связанные, прежде всего с особенностями национального менталитета; - идеологические условия, то есть характер и содержание правовой идеологии; - морально-психологический климат, в котором сотрудники органов внутренних дел осуществляют свою профессиональную деятельность, исполняют возложенные на них обязанности, обусловливаемый, прежде всего, ценностными установками общества; - условия информационной среды, то есть общественное интеллектуально-духовное поле, в рамках которого функционируют элементы правоохранительной системы. Экономические условия подразделяются на специфические (уровень материального обеспечения сотрудников, условия жизни и т.п.) и неспецифические (состояние экономики, уровень обеспечения общества и т.д.). Неизбежно на деятельность сотрудников органов внутренних дел воздействует общее состояние экономики и благосостояние общества. Сложившаяся социальная политика, состояние и направленность социального обеспечения сотрудников органов внутренних дел влияют на правомерность деятельности сотрудников органов внутренних дел. Государственная забота о сотрудниках органов внутренних дел выступает показателем признания значимости правоохранительной деятельности, социальной ценности реализуемых ими функций, что становится существенным идеологическим моментом, обеспечивающим изменение отношение к сотрудникам органов внутренних дел и их деятельности со стороны общества. Поскольку сотрудник действует от лица государства, то, как государство относится к сотруднику органов внутренних дел в социальном плане, является неким показателем, который влияет на то, как сотрудник относится к исполнению своих обязанностей. То есть, если государство является слабым и не защищает сотрудников, не обеспечивает им социальную поддержку, то это ста131

новится фактором, негативно влияющим на сотрудников, не способствующим их правомерному поведению. Характер отношения государства к правоохранительной системе определяет во многом и отношение общества к представителю соответствующего элемента государственного аппарата. Показателем уважительного отношения со стороны государства являются социальные гарантии, льготы, поддержка на идеологическом уровне, наличие развитой системы юридических инструментов защиты сотрудников органов внутренних дел. Можно сказать, что влияние этой группы факторов на правомерность деятельности сотрудников органов внутренних дел является более однозначным [1, с. 77]. Однако для того, чтобы оказываемое влияние было значительным, социальные гарантии должны не только декларироваться, но и реализовываться. Фоновый характер также носит группа факторов, отражающих степень либеральности государственно-властных отношений, демократичности общественных отношений, причем начиная с отношений политических и оканчивая обыденным общением сотрудников. Когда в своем поведении сотрудник органов внутренних дел более свободен, он неизбежно более ответственен в своем отношении к общественным требованиям и ответственно относится к реализации значимых для общества функций, то есть, склонен к солидарности. Это можно назвать благоприятствующей правомерному поведению атмосферой в обществе. Очевидно, что стабильность и гармоничность общественной жизни показывает значительное положительное воздействие и на правосознание, содействует правомерности поведения правоохранителей. Объективным неспецифическим фактором общего, фонового плана является конкретно-исторический тип государства, особенности организации государственной власти. В частности, представляется, что правовое государство, функционирующее во взаимосвязи с развитым гражданским обществом и потому не воспринимаемое как отчужденная от интересов людей политическая сила, является благоприятствующим фоном для правомерного поведения сотрудников органов внутренних дел как поведения полезного, целесообразного, безусловно одобряемого и реально поддерживаемого. В правовом обществе и правовом государстве в идеале именно правомерность поведения сотрудников органов внутренних дел является наиболее оптимальным, оправданным, а потому поддерживаемым не только юридическими, но и разнообразными неюридическим средствами (государственной информационной политикой, идеологией, образованием и т.п.). К числу факторов фонового характера следует обязательно отнести национальные черты правовой культуры. При этом важно учитывать, что данная культура, отражающая ментальность народа, не подвластна сколько-нибудь существенным историческим изменениям, даже если для ее изменения будут предприняты значительные усилия. Тесно связанным с предыдущим фактором является состояние общественной нравственности и вообще духовности в среде сотрудников органов внутренних дел. Неопределенность духовных начал общества, размытость 132

нравственных ориентиров – это то, что мы сегодня наблюдаем в России и должны оценить как существенный негативный фактор, воздействующий на правоохранителей, и не способствующий правомерности их поведения. Фактором, носящим фоновый характер, также является состояние, содержание и направленность правовой идеологии. Правовая идеология как совокупность представлений и ценностных установок массового сознания является фактором, не специфически влияющим на правовое поведение сотрудников органов внутренних дел. Если же в качестве опосредующих ее влияние на правосознание сотрудников органов внутренних дел звеньев оказывается определенный комплекс регулирующих правоохранительную деятельность нормативных требований, ее выражающих, то она становится фактором специфическим, выступает важным средством мотивации правомерного поведения сотрудников органов внутренних дел. Правовая идеология влияет на правосознание сотрудников органов внутренних дел, стимулирует их правомерное поведение, актуализируя правовое сознание и делая для него значимым следование идеалам, ценностям, установкам, свойствам массового сознания. Правовая идеология сегодня предполагает создание баланса между интересами индивидов и их групп, представляемых гражданским обществом, и общими (общегосударственными) интересами, представляемыми государством. Этот баланс на идеологическом уровне отражается в диалектической взаимосвязи идей порядка и справедливости в системе правовой идеологии, что в целом оказывает позитивное влияние на деятельность сотрудников органов внутренних дел, способствует обеспечению ее правомерности. Одним из важных специфических факторов, влияющих на правомерность деятельности сотрудников органов внутренних дел, является та информационная среда, в рамках которой функционируют элементы правоохранительной системы. И прежде всего целесообразно акцентировать внимание на восприятии и отношении российских граждан к органам внутренних дел, их оценках и ожиданиях, проецируемых на деятельность органов внутренних дел как один из основных инструментов охраны и защиты прав и законных интересов людей. Возможность рассматривать мнения, оценки, ожидания в качестве информационной среды определяется тем, что сведения о них, их специфике становятся особым видом информации, которой оперирует сотрудник органов внутренних дел в осуществляемой им деятельности. Такая информация существенным образом влияет на выбор сотрудником средств и приемов решения конкретных задач, а также форм и методов его взаимодействия с гражданами. В целом сегодня в средствах массовой информации циркулирует устойчивый образ сотрудника с негативными профессионально-нравственными качествами. Имеющиеся многочисленные примеры добросовестного ответственного исполнения сотрудниками органов внутренних дел своих должностных обязанностей во внимание, как правило, не принимаются и широкого освещения в СМИ не получают. Информационная среда создает негативный эмоциональный фон восприятия правоохранительной деятельности, оценки ее эффективности, что, в свою очередь, негативно влияет на поведение сотрудников органов внутренних дел. 133

С учетом изложенного мы приходим к очевидному выводу о том, что роль СМИ в формировании информационно-интеллектуального фона деятельности органов внутренних дел резко возросла. СМИ (электронные и печатные) в современных условиях выступают мощнейшим средством манипулирования массовым сознанием, формирования общественного мнения. При этом, поскольку влияние СМИ на информационную среду, в которой формируется поведение сотрудников органов внутренних дел, в основном является негативным, необходимостью становится работа по информационному сопровождению деятельности правоохранительной системы, формированию положительного образа сотрудника органов внутренних дел в массовом сознании. Таким образом, соотнося задачи, стоящие перед силами обеспечения национальной безопасности в целом с задачами, возложенными законодательством на полицию, можно сделать вывод о том, что органы полиции представляют собой один из элементов структуры государственного механизма, являющийся составляющим системы обеспечения национальной безопасности Российский Федерации. Они непосредственно принимают участие в противодействии угрозам национальной безопасности Российской Федерации содержащим, как правило, внутренний характер и сосредоточенным во внутриполитической, экономической, социальной и других сферах жизнедеятельности. Выполняя стоящие перед органами полиции задачи, сотрудники вторгаются в сферу прав и свобод человека и гражданина, поэтому вся деятельность полиции должна быть четко регламентирована нормами права, а сотрудники должны твердо знать эти правовые нормы и обладать высоким уровнем правосознания и правовой культуры для их неукоснительной реализации. Таковы в общих чертах фоновые факторы, обусловливающие с той или иной степенью правомерность сотрудников органов внутренних дел. Их анализ в целом указывает, что по своей природе они являются неправовыми факторами. Соответственно, для того, чтобы их искоренить, недостаточно использования правовых средств – юридического нормирования, совершенствования правоприменительной практики, повышения уровня правосознания и правовой культуры и т.д. Существенность влияния фоновых факторов на поведение сотрудников органов внутренних дел определяется их совокупным действием. Каждый сам по себе фактор недостаточно существенен для того, чтобы обусловливать правомерный или неправомерный характер деятельности сотрудников органов внутренних дел. Однако во взаимосвязи они аккумулируют свою действенность и в целом сегодня оказывают негативное влияние на деятельность сотрудников органов внутренних дел. Среди факторов имеются такие, устранить действие которых объективно невозможно (например, невозможно изменить правовой менталитет, обусловленные им установки, идеи и ценности массового сознания). В этой связи решение задач, связанных с обеспечением правомерности деятельности сотрудников органов внутренних дел, существенно затрудняется. Литература: 1. Анохин С.А. Правовые качества личности в системе условий правомерного поведения: дис. … канд. юрид. наук. – М., 2005. 134

2. Рязанова Н.А. Правомерность как характеристика деятельности органов внутренних дел: дис. … канд. юрид. наук. – М., 2012. References: 1. Anokhin S.A. Legal personality traits in the conditions of lawful behavior: dis. ... cand. jurid. sciences. – M., 2005. 2. Ryazanovа N.A. Legitimacy as a characteristic of the internal affairs bodies. dis. ... cand. jurid. sciences. – M., 2012. СОЦИАЛЬНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ НАЗНАЧЕНИЯ НАКАЗАНИЯ И МЕР МЕДИЦИНСКОГО ХАРАКТЕРА ЛИЦУ, ПРИЗНАННОМУ БОЛЬНЫМ НАРКОМАНИЕЙ SOCIAL PRECONDITIONS APPOINTMENT PUNISHMENT AND MEDICAL MEASURES TO PERSON RECOGNIZED AS DRUG ADDICT УДК 343.28/.29 Малыгина А.А. (Санкт-Петербургский университет МВД России) Malygina A.А. (St. Petersburg University of the Russian Interior Ministry) Аннотация: с целью усиления противодействия незаконному обороту наркотиков, предупреждения наркопреступности, излечения больного наркоманией, Уголовный кодекс Российской Федерации предусматривает назначение мер медицинского характера. Эти нормы являются дискуссионными. Сложилась необходимость расширить перечень видов наказаний, назначаемых больным наркоманией, к которым применяются принудительные меры медицинского характера. Ключевые слова: принудительные меры медицинского характера, больной наркоманией, наркопреступность, национальная безопасность, незаконный оборот наркотиков, наказание, профилактика наркопотребления. Abstract: in order to strengthen countering drug trafficking, drug-related crime revention, cure drug addict Russian Criminal Code provides for the appointment of medical measures. These rules are debatable. There was a need to expand the list of sanctions to drug addict, which are subject to compulsory medical measures. Keywords: compulsory medical measures, drug addicts, drug crime, national security, drug trafficking, punishment, prevention of drug use. На протяжении многих лет одной из важнейших задач правоохранительных органов Российской Федерации является противодействие незаконному 135

обороту наркотических средств, психотропных веществ, их прекурсоров и аналогов. Указом Президента Российской Федерации от 09.06.2010 г. № 690 утверждена Стратегия государственной антинаркотической политики Российской Федерации до 2020 года, согласно которой к одной из угроз национальной безопасности относится деятельность преступных группировок и организаций, связанная с незаконным оборотом наркотиков и их прекурсоров [1, с. 3]. В первую очередь, это связано с повышенной опасностью для здоровья населения. По медицинской статистике можно установить прямую связь между наркотизацией населения и ростом числа заболеваний СПИДом, вирусным гепатитом, туберкулезом и рядом других заболеваний, которые зачастую влекут за собой смертельные последствия [2, с. 37]. Таким образом, последствия наркомании чрезвычайно опасны. Наибольшую угрозу для здоровья нации представляет вовлечение в наркоманию детей и подростков. В целом, в России насчитывается около 140 тыс. больных наркоманией подростков. В 2012 году насчитывалось 19 844 больных наркоманией, что составляет 13,9 больных на 100 000 населения [3]. Всего в 2012 году за наркологической помощью обратились 2 920 007 больных наркоманией. Синдром зависимости от наркотических веществ в этот же период поставлен 151 несовершеннолетнему в возрасте от 0 до 17 лет. С венерическими заболеваниями в 2012 году зарегистрировано 47 268 человек, с гонококковой инфекцией – 52 009 [3]. Согласно данным федерального статистического наблюдения наибольший процент больных наркоманией приходится на возраст 20-39 лет, что составляет примерно 82,1 %. При этом следует иметь в виду, что продолжительность жизни наркомана при регулярном потреблении наркотиков составляет 5-10 лет [4]. 27 ноября 2008 г. на III Национальном конгрессе по социальной психиатрии директор ФСКН России В.П. Иванов отметил, что наркомания должна рассматриваться как социально «заразное» заболевание, а наркозависимость не является изолированным психопатологическим явлением и отражает личностную предиспозицию к зависимому поведению в целом [5, с. 2]. Таким образом, мы видим, что влияние наркотических средств, психотропных веществ, прекурсоров и их аналогов сильно влияют на здоровье и развитие нации. Наряду с вышеизложенным, наблюдается значительное повышение уровня преступности, связанной с незаконным оборотом наркотиков. Так, согласно информационно-аналитической справке Федеральной службы Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков (далее ФСКН России) в 2012 году он увеличился с 6 до 12%. На 1 января 2012 года зарегистрировано 655 005 потребителей наркотиков, что составляет 457,86 на 100 тыс. населения [6]. В период с января по апрель 2014 года в Санкт-Петербурге и Ленинградской области зарегистрировано 5 580 преступлений в сфере незаконного оборота наркотиков. В этот же период времени изъято подконтрольных веществ на момент возбуждения уголовного дела всего 622 кг 737 г. При этом преступление в Санкт-Петербурге и Ленинградской области совершили 2 610 человек, из них несовершеннолетних – 52, иностранных граждан – 108 [7]. 136

Зачастую больные наркоманией с целью получения новой дозы совершают преступления. Так, при исследовании уголовных дел по ст.ст. 228-234 УК РФ мотивом совершения преступлений в 174 случаях (58%) являлась наркотическая зависимость. При этом 52% осужденных на момент совершения преступления уже имели судимость: 114 человек по ст.ст. 228-234 УК РФ, 42 больных наркоманией – по статьям УК РФ, кроме ст.ст. 228-234 УК РФ, а именно: 2 человека имели судимость по ст. 112 УК РФ, 1 – по ст. 115 УК РФ, 32 – по ст. 158 УК РФ, 6 – по ст. 161 УК РФ, 1 – по ст. 213 УК РФ [8, с. 362]. Таким образом, мы видим, что большая часть больных наркоманией, осужденных по ст.ст. 228234 УК РФ, ранее имели судимость. Анализ данных о социально-демографическом составе лиц, совершивших связанные с наркотиками преступления, показывает, что самыми распространенными характеристиками являются отсутствие занятости и предыдущая судимость [8, с. 83; 9, с. 31]. Можно предположить, что лица, которым назначено основное наказание в виде штрафа, лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, обязательных работ или ограничения свободы, и после вынесения обвинительного приговора судом дальше будут продолжать употреблять наркотики и совершать преступления. В связи с этим, по нашему мнению, в целях профилактики преступлений необходимо больным наркоманией назначать меры медицинского характера. Кроме того, такие меры должны применяться и в отношении лиц, которым назначено наказание в виде лишения свободы. При этом речь идет скорее о принудительных мерах медицинского характера. К их целям выдающийся отечественный юрист А.В. Наумов относит: 1) излечение или такое улучшение состояния больного, при котором он перестает представлять общественную опасность; 2) предупреждение совершения лицом нового общественно опасного деяния или преступления как во время лечения, так и после его завершения; 3) обеспечение безопасности больного для самого себя; 4) проведение мер социальной реабилитации (выработка у больных навыков для жизни в обществе) в той мере, в какой это возможно в условиях медицинских учреждений, осуществляющих принудительное лечение» [10, с. 243]. О необходимости назначения принудительных мер медицинского характера в своем выступлении отметила помощник Министра Здравоохранения России Татьяна Клименко. В подведении итогов за 2013 год она утверждает, что в каждом случае лечения от наркомании на больного оказывается психологическое давление, что само по себе уже носит принудительный характер [11]. Наряду с лечением лиц, признанных больными наркоманией, необходимо проводить комплексные меры по противодействию незаконному обороту наркотиков и другим уголовно наказуемым действиям с наркотиками, а также комплексные меры по профилактике наркопотребления. В целом направлениями антинаркотической политики Российской Федерации являются противодействие незаконному обороту наркотиков, предупреждение совершения наркопреступлений и профилактика употребления наркотических средств, психотропных веществ. Так, в соответствии со Стратегией государственной антинаркотической политики Российской Федерации значи137

тельные инвестиции государства направляются на профилактику наркопотребления, совершенствование наркологической помощи населению. Инициированы и реализуются крупномасштабные проекты: приоритетный национальный проект «Здоровье», региональные программы модернизации здравоохранения. Распоряжением Правительства от 24.12.2012 г. № 2511-р утверждена Государственная программа Российской Федерации «Развитие здравоохранения». По мнению заместителя Министра Здравоохранения России Игоря Каграманян, для оказания помощи потребителям наркотиков необходимо привлекать не только медицинские организации, но также организации всех форм собственности, оказывающих социальные, педагогические и иные услуги [12]. Таким образом, по нашему мнению, с целью обеспечения национальной безопасности Российской Федерации, противодействия незаконному обороту наркотиков, предупреждения наркопреступности, профилактики наркопотребления необходимо усовершенствовать уголовно-правовые нормы, предусматривающие лечение от наркозависимости. При этом медицинские меры, применяемые к больному наркоманией, должны носить принудительный характер. Литература: 1. Об утверждении Стратегии государственной антинаркотической политики Российской Федерации до 2020 года: Указ Президента РФ, 09.06.2010 г. № 690 // Российская газета. 2010. № 128. 2. Ролик А. Криминологическая и медицинские оценки наркоситуации на Дальнем Востоке // Обозреватель. 2010. № 2. С.35-41. 3. Социально значимые заболевания населения России в 2012 году (статистические данные) // Официальный сайт Министерства здравоохранения. http://www.rosminzdrav.ru. 4. Заместитель Министра принял участие в заседании Правительственной комиссии по профилактике правонарушений 24 июня 2013 г. // Официальный сайт Министерства Здравоохранения Российской Федерации // http://www.rosminzdrav.ru/news/2013/06/24/1625-zamestitel-ministra-prinyaluchastie-v-zasedanii-pravitelstvennoy-komissii-po-profilaktike-pravonarusheniy. 5. Иванов В.П. Социальные последствия наркоэкспансии в Российской Федерации на современном этапе // Наркоконтроль. 2008. № 4. С. 2-5. 6. Информационно-аналитическая справка Федеральной службы Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков. // Официальный сайт Федеральной службы Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков // http://www.fskn.gov.ru/pages/main/prevent/3939/4052/index.shtml. 7. Санкт-Петербург и Ленинградская область. Данные, характеризующие оперативно-розыскную деятельность в сфере НОН за январь-апрель 2014 г. // Официальный сайт Федеральной службы Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков в Санкт-Петербурге и Ленинградкой области // www.gnk.spb.ru/171_173-04_2014/xls. 8. Готчина Л.В. Молодежный наркотизм в современной России: криминологический анализ и профилактика: дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.08. – СПб., 2011. 138

9. Готчина Л.В. Криминологическая характеристика наркопреступлений в России: структура и динамика // Вестник Калининградского филиала СанктПетербургского университета МВД России. 2014. № 1 (35). С. 29-32. 10. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. А.В. Наумов. - М. 1997. 11. Помощник Министра Татьяна Клименко рассказала о ситуации с наркоманией в России 09 октября 2013 г.// Официальный сайт Министерства Здравоохранения Российской Федерации // http://www.rosminzdrav.ru/news/ 2013/10/09/1412-pomoschnik-ministra-tatyana-klimenko-rasskazala-o-situatsii-snarkomaniey-v-rossii. 12. Заместитель Министра Игорь Каграманян принял участие в заседании Государственного антинаркотического комитета 28 июня 2013 г. // Официальный сайт Министерства Здравоохранения Российской Федерации // http://www.rosminzdrav.ru/news/2013/06/28/1611-zamestitel-ministra-igorkagramanyan-prinyal-uchastie-v-zasedanii-gosudarstvennogo-antinarkoticheskogokomiteta. References: 1. About approval of the State Anti-Drug Policy Strategy of the Russian Federation to 2020: Presidential Decree, 09.06.2010, № 690 // Rossiyskaya Gazeta. 2010. № 128. 2. Rolik A. Criminological and medical assessment of the drug situation in the Far East. // Obozrevatel. 2010. № 2. P. 35-41. 3. Socially Significant Diseases of the population of Russia in 2012 (data) // The official website of the Ministry of Health. // http://www.rosminzdrav.ru. 4. Deputy Minister attended a meeting of the Government Commission on Crime Prevention June 24, 2013 // The official website of the Ministry of Health of the Russian Federation // http://www.rosminzdrav.ru/news/2013/06/24/1625zamestitel-ministra-prinyal-uchastie-v-zasedanii-pravitelstvennoy-komissii-poprofilaktike-pravonarusheniy. 5. Ivanov V.P. Social consequences of drug expansion in Russian Federation at present stage // drug control. 2008. № 4. P. 2-5. 6. Informational and analytical note of the Federal Service of Drug Control. // Official site of the Federal Service of Drug Control // http://www.fskn.gov.ru/pages/main/prevent/3939/4052/index.shtml. 7. St.-Petersburg and the Leningrad region. Data describing the operationalsearch activity in January NON - April 2014 // Official site of the Federal Service for Drug Control in St. Petersburg and from Leningrad region // www.gnk.spb.ru/171_173-04_2014/xls. 8. Gotchina L.V. Youth drug addiction in modern Russia: criminological analysis and prevention: dis. … dr. jurid. sciences: 12.00.08. - St. Petersburg. 2011. 9. Gotchina L.V. Criminological characteristics of drug related crimes in Russia: structure and dynamics // Bulletin of the Kaliningrad branch of Saint-Petersburg University of MIA of Russia. 2014. № 1 (35). P. 29-32. 139

10. Commentary to the Criminal Code of Russian Federation / ed. ed. A.V. Naumov. - M. 1997. 11. Assistant Minister Tatyana Klimenko told about the situation with drug abuse in Russia October 9, 2013 // The official website of the Ministry of Health of the Russian Federation // http://www.rosminzdrav.ru/news/2013/10/09/1412pomoschnik-ministra-tatyana-klimenko-rasskazala-o-situatsii-s-narkomaniey-v-rossii. 12. Deputy Minister Igor Kagramanjan attended a meeting of the State Anti-Drug Committee June 28, 2013 // The official website of the Ministry of Health of the Russian Federation // http://www.rosminzdrav.ru/news/2013/06/28/1611-zamestitel-ministraigor-kagramanyan-prinyal-uchastie-v-zasedanii-gosudarstvennogo-antinarkoticheskogokomiteta. ЕВРАЗИЙСКИЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ СОЮЗ И РЕСПУБЛИКА БЕЛАРУСЬ: ПРАГМАТИЧНАЯ ЭКОНОМИКА THE EURASIAN ECONOMIC UNION AND BELARUS: A PRAGMATIC ECONOMY УДК 339:63(470+476+574) Мацкевич Л.И., кандидат экономических наук, доцент (Учреждение образования «Институт предпринимательской деятельности» (ИПД), г. Минск) Matskevich L.I., the candidate of economic sciences, the associate professor (Institute of business activity (IBA), Belarus, Minsk) Аннотация: в статье рассмотрены преимущества вхождения Республики Беларусь в Евразийский экономический союз. Обоснованы особенности экономического развития страны в период становления и реализации мер по совершенствованию хозяйственных и экономических отношений в условиях интеграции. Ключевые слова: Евразийский экономический союз, интеграция, экономический прагматизм, эффективность, предприятия, экспорт, импорт, направления развития. Abstract: benefits of joining the Republic of Belarus in the EAEU were reviewed in this article. Features of economic development of the country in the making and implementation of measures to improve the business and economic relations in the context of integration have been substantiated. Keywords: Eurasian Economic Union, integration, economic pragmatism, efficiency, enterprise, export, import, development trends. 140

Процессы, которые сегодня происходят в мире и определяют дальнейшее развитие большинства стран, обуславливают необходимость формирования различного уровня интеграционных структур с целью объединения усилий противостояния нарастающим угрозам и вызовам. Ни одна страна самостоятельно не может этому противодействовать, в связи с этим в мире активно идет процесс интеграции. Практика свидетельствует, что принятая модель многоуровневой интеграции, которая реализуется на пространстве СНГ, себя оправдывает. С начала текущего года в мире появилось новое интеграционное формирование – Евразийский экономический союз (ЕАЭС), в состав которого первоначально вошли Россия, Казахстан, Республика Беларусь и Армения. В ближайшее время в состав членов войдет Кыргызстан, возможность вступления рассматривается Таджикистаном. Это мощная интеграционная структура. По оценкам экспертов сегодня сформирована шестая экономика в мире с совокупным ВВП в 3 трлн. долл. США и более чем 170 млн. численностью населения, рынком со свободным движением товаров, услуг, капиталов и трудовых ресурсов. По территории этот интеграционный союз занимает 1-е место в мире. Общеизвестно, что ЕАЭС создан с целью всесторонней модернизации, кооперации и повышения конкурентоспособности национальных экономик и создания условий для стабильного развития в интересах повышения жизненного уровня государств. Однако абстрагироваться от внешней среды и, прежде всего, экономической, сегодня не возможно. Безусловно, это предопределило необходимость формирования экономической политики нового курса, предполагающей всеобъемлющий экономический прагматизм. Экономический прагматизм является фундаментальным признаком рационального ведения хозяйства, базирующимся на принципах прибыльности, отдачи от вложенных инвестиций и конкурентоспособности. При этом управленческие решения должны приниматься только с точки зрения экономической целесообразности и развития глобальной конкурентоспособности и защиты отечественного товаропроизводителя в случае необходимости. На протяжении последнего десятилетия все успехи и неудачи народного хозяйства Беларуси напрямую зависят от интеграционной динамики и состояния дел в российской экономике. За 9 месяцев 2014 г. рост промышленного производства в России составил 1,5% по сравнению с соответствующим периодом прошлого года. В Беларуси за этот период эта отрасль прибавила 1,2%. Промышленность является ведущей отраслью экономики страны. Ставится задача обеспечить в 2015 г. рост производства в отрасли не менее 1,6%. Помочь в решении этой задачи должны модернизированные отрасли, специализирующиеся на отечественном сырье. К числу факторов, тормозящих развитие промышленности, относятся рецессия на внешних рынках, вступление России в ВТО, что отрицательно повлияло на экспортные поставки белорусской продукции на российский рынок, кризис на Украине, а также завышенный курс белорусского рубля к валютной корзине. Имеются и другие проблемы. Так, предприятия, выпускающие инве141

стиционные товары, как правило, предоставляют покупателям отсрочку платежа, что приводит к высокой дебиторской задолженности. К тому же от 60% до 80% экспорта приходится на Россию, чей рубль в 2014 г. постоянно девальвировался. В результате дебиторская задолженность обесценивается, обязательства по валютным кредитам растут, и белорусские поставщики несут убытки изза курсовых разниц. Попытки перевести расчеты в доллары оказались неудачными. После повышения Центробанком Российской Федерации ключевой ставки сразу на 1,5% до 9,5% и по мере дальнейшей девальвации российского рубля стоимость кредитов и убытки от курсовых разниц будут расти. В ближайшее время Правительство Республики Беларусь намерено подготовить концепции закона «О промышленной политике». Такой законопроект уже разработан в России и вскоре может быть принят. Безусловно, евразийская интеграция должна помочь – если будет выработана единая промышленная политика. Снижаются мировые цены на основной российский экспортный товар – нефть, из которой изготавливаются и белорусские нефтепродукты, поставляемые как на внутренний рынок, так и за пределы страны. Экспорт в Россию за этот период по сравнению с аналогичным периодом прошлого года снизился практически на 6%, а импорт – на 2,2%. С Казахстаном несколько лучше сложились внешнеторговые отношения. Так, экспорт вырос на 2,1%, а импорт – в 4,1 раза. Сравнительный анализ товарных потоков подталкивает к новым неожиданным констатациям. Так, за анализируемый период экспорт в Великобританию вырос в 5,2 раза, в Чехию – на 42,5%, США – 38,7%, Польшу – 23%, Литву – 14,2% [1]. Запасы готовой продукции, хранящиеся на складах, не сокращаются (3 млрд. долл. США в эквиваленте). Чистый убыток предприятий увеличился почти в 2 раза (с 5 трлн. до Br9 трлн.), возросло число убыточных предприятий. За 9 мес. 2014 г. общая сумма задолженности иностранцев за белорусские товары, работы и услуги составила 3,2 млрд. долл., в т.ч. Российская Федерация – 1,42 млрд. долл. (43,3% от всей суммы задолженности). Причем наибольшая доля приходится не на предприятия промышленности (36,9%), а на белорусские торговые организации (47,9%). Следует учитывать и использовать сегодня возможность для белорусских компаний, предприятий увеличения экспорта товаров на российские рынки, т.к. появились свободные ниши, которые раньше занимали санкционные товары. Кроме того, из-за ослабления российского рубля с рынка ушли некоторые производители. Однако белорусские компании пока не в полной мере воспользовались этой возможностью. Сформировалась негативная практика, которая во многом мешает продвижению отечественных товаров на российские рынки. Так, с одной стороны, мы имеем очень высокий уровень качества продукции, исполнения своих финансовых обязательств, но, с другой наблюдается непосредственно со стороны товаропроизводителей некоторая рыночная пассивность, завышенный уровень ожидания помощи от государственных структур. У многих управленцев отсутствуют рыночные, предпринимательские способности и знания в продвижении своих товаров, кроме того присутствует и 142

пассивность. В результате многие белорусские предприятия производят продукцию для того, чтобы ее произвести, а не для того, чтобы продать. Часто в ходе визита белорусской делегации в российские регионы подписывается ряд соглашений, протоколов о сотрудничестве. К сожалению, реализация договоренностей зачастую затягивается на длительный период. Так, когда обсуждался вопрос поставок в Сибирь белорусских колбас, сыров и печенья, из-за уверенности белорусских предприятий в том, что госструктуры решат этот вопрос сами, переговоры затянулись более чем на год. За этот год в Новосибирске и Кемерово на полках появились прибалтийские колбасы и сыры [2]. Предприятиям следует учитывать, что российский бизнес, особенно торговый, исключительно частный. Поэтому важно не полагаться на договоренности чиновников, а самостоятельно налаживать связи с российскими партнерами. Во время общения с депутатами Палаты представителей Республики Беларусь (10.11.2014 г.) Премьер-министр страны М. Мясникович назвал три императива экономической политики на ближайшую перспективу: - концентрация на качественных, а не количественных показателях при планировании и в оценке кадров; - быстрое принятие решений, исходя из меняющейся обстановки; - создание подушки безопасности к возможным внешним шокам, «и даже, если придется, в ущерб текущему потреблению и не первоочередным расходам». По словам М. Мясниковича, в настоящее время экономика Беларуси «выглядит, в принципе, достойно» по сравнению с другими странами СНГ. За три квартала она приросла на 1,5% к аналогичному периоду прошлого года. В долларовом исчислении ВВП вырос на 2,5 млрд. долл. США [3]. Резюмируя сказанное, можно отметить, что по объективным причинам возложенные ожидания в связи с созданием ЕАЭС не реализуются в полной мере. Однако это еще острее подталкивает к использованию новых возможностей реализации экономических интересов всех стран, входящих в его состав. Литература: 1. Заико Л. Курс и дискурс. Экономической политики // Дело. 2014. № 11. С. 16-17. 2. Ольшевский А. Что мешает белорусскому бизнесу расширить свое присутствие на российском рынке // Дело. 2015. № 2. С. 34-35. 3. «Минус первое» чтение проекта бюджета // Белорусы и рынок. 2014. № 45. С. 2-7. References: 1. Zaikо L. Сourse and discourse. Economic policy // Case. 2014. № 11. Р. 16-17. 2. Olshevsky A. What prevents Belarusian business to expand its presence in the Russian market // Case. 2015. № 2. Р. 34-35. 3. «Мinus one» reading of the draft budget // Belarusians and the market. 2014. № 45. Р. 2-7.

143

ПРОФИЛАКТИКА БЕЗНАДЗОРНОСТИ И ПРАВОНАРУШЕНИЙ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ КАК ОДИН ИЗ АСПЕКТОВ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ: ПРАКТИКА БЕЛГОРОДСКОЙ ОБЛАСТИ PREVENTION OF CHILD NEGLECT AND JUVENILE DELINQUENCY AS ONE OF THE ASPECTS OF NATIONAL SECURITY OF RUSSIA: THE PRACTICE OF THE BELGOROD REGION УДК 37.04 Никулина Н.Н., кандидат педагогических наук (Белгородская государственная сельскохозяйственная академия им. В.Я. Горина) Nikulinа N.N., the candidate of pedagogical sciences (Belgorod state agricultural academy V. Gorina) Аннотация: статья посвящена вопросам развития региональной практики организации работы по профилактике безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних, рассмотрению вопросов развития регионального законодательства, реализации комплексно-целевого и проектного подходов к вопросам профилактики среди несовершеннолетних как одного из аспектов национальной безопасности. Ключевые слова: профилактика, безнадзорность, правонарушения, межведомственное взаимодействие, служба сопровождения подростков, вступивших в конфликт с законом. Abstract: the article is devoted to the development of regional practice of organization of work on prevention of child neglect and juvenile delinquency, discussing issues of development of regional legislation, implementation of the complex target and the project approach to the issues of prevention among minors. Keywords: prevention, neglect, tort, interagency cooperation, a support service for adolescents in conflict with the law. О вопросах профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних в контексте национальной безопасности России впервые в конце 2001 года высказался Президент Российской Федерации В.В. Путин, когда проблема стала принимать общенациональные масштабы. Еще ранее в мае 2001 года Совет безопасности Российской Федерации признал, что детская беспризорность и безнадзорность несет угрозу национальной безопасности страны и общественной стабильности. В декабре 2001 года состоялись парламентские слушания на тему «Детская безнадзорность и беспризорность как один из факторов угрозы национальной безопасности России» [1]. 144

Беспризорность и безнадзорность, являясь следствием нарушения основных прав детей на воспитание в родной семье, на заботу и поддержку, на развитие и полноценный досуг, в свою очередь, провоцируют стереотипы противоправного поведения подрастающего поколения, их отчуждение от общепризнанных духовно-нравственных ценностей и жизненных ориентиров. Внимание Президента РФ, Совета Федерации, Совета безопасности РФ, отраслевых министерств способствовали принятию серии системных мер в области профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних как на федеральном уровне, так и на уровне субъектов Российской Федерации. Принятые меры позволили значительно стабилизировать ситуацию с детской безнадзорностью и правонарушениями несовершеннолетних, укрепить государственную систему профилактики в целом. За данный период в каждом регионе Российской Федерации сложилась своя уникальная практика решения обозначенных вопросов. В Белгородской области проживает около 1,5 миллиона человек, из них пятая часть несовершеннолетние. Начиная с 2002 года, вопросы профилактики правонарушений несовершеннолетних регулярно рассматривались на уровне Губернатора Белгородской области, Совета безопасности области, коллегиях областных и федеральных органов, областной прокуратуре. В области сформирована законодательная база системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних. Начиная с 2002, года приняты и действуют такие региональные законы, как: «О защите прав ребенка в Белгородской области», «Об организации деятельности по осуществлению опеки и попечительства в Белгородской области», «О системе защиты прав несовершеннолетних, профилактики их безнадзорности и правонарушений», «О комиссиях по делам несовершеннолетних и защите их прав», «Об ответственности родителей за воспитание детей», «О квотировании рабочих мест для трудоустройства несовершеннолетних граждан» и т.д. Проблемы детства и пути их решения нашли отражение в Стратегии социально-экономического развития Белгородской области до 2025 года и стратегии «Формирования регионального солидарного общества». Стратегической базой улучшения положения детей в области является формирование региональной семейной политики - поскольку именно в семье лежат корни проблем социального сиротства, безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних. Постановлением правительства Белгородской области от 18 февраля 2013 года № 44-ПП утверждена «Региональная стратегия действий в интересах детей в Белгородской области на 2013-2017 годы» [2]. Работа региональных и муниципальных органов и учреждений системы профилактики безнадзорности и правонарушений базируется на принципах межведомственности, системности и комплексности. Координация их деятельности возложена на комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав. Ощутимые результаты дает в области профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних реализация программно-целевого и проектного подходов. Комплекс мероприятий по совершенствованию системы межведомственных социально-правовых мер, направленных на снижение безнадзор145

ности, правонарушений и преступлений несовершеннолетних на территории области был реализован в рамках областной целевой программы «Профилактика безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних и защита их прав на 2010-2013 годы» [4]. Программа несколько раз становилась победителем в конкурсе Национального фонда поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации в номинации «Не оступись!». В начале 2014 года данная программа пролонгирована до 2016 года. Следствием проводимой на территории области работы стало отмечаемое в течение 10 лет снижение уровня преступности среди несовершеннолетних (один из самых низких показателей по ЦФО). Произошли позитивные изменения в сфере профилактики социального сиротства, жизнеустройства детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей – создана стойкая тенденция к сокращению сиротства несовершеннолетних. Межведомственные формы работы на уровне Белгородской области способствовали интенсивному развитию областной инфраструктуру системы профилактики, внедрению межведомственных технологий реабилитации и сопровождения детей и семей, в том числе и на ранней стадии профилактики семейного неблагополучия, социально-правовых технологий сопровождения подростков, вступивших в конфликт с законом. Технологии первичной профилактики, внедряемые на Белгородчине, включают в себя создание условий для положительных форм социализации через организованные формы отдыха, досуга и занятости. Регулярно в области проводятся широкомасштабные профилактические операции «Подросток», «Каникулы», «Досуг», «Всеобуч». Целенаправленная комплексная последовательная работа на базе оздоровительных учреждений позволяет ежегодно охватить организованным отдыхом и оздоровлением около 90 тысяч детей. Хорошо зарекомендовала себя такая форма межведомственной работы с подростками из групп социального риска, как создание военно-патриотических профильных смен. На основе межведомственного и межрайонного взаимодействия специалистов комиссий, органов социальной защиты населения, по делам молодежи области летом работает от 15 до 20 профильных военнопатриотических смен несовершеннолетних и областной военно-патриотический лагерь «Феникс». Ежегодно в военно-патриотических профильных сменах задействовано около 500 подростков, склонных к правонарушениям. Традиционными в Белгородской области стали мероприятия, направленные на социализацию подростков группы «риска» через позитивные формы деятельности – спартакиада имени А.С. Макаренко, конкурс дворовой песни «Ребята с нашего двора». На межведомственной основе взаимодействия органов занятости, по делам молодежи, образования, комиссий отрабатываются технологии трудоустройства подростков как на временные, так и на постоянные рабочие места. Временным трудоустройством за 2013 год охвачено порядка 6 тысяч подростков. С 2006 года действует областной закон «О квотировании рабочих мест для 146

трудоустройства несовершеннолетних граждан». Из бюджета области за последние три года израсходовано более 14 млн рублей на компенсационные выплаты работодателям. С 2011 года в области внедряется программа «Электронная система мониторинга о детях и семьях, находящихся в социально опасном положении, и проводимой с ними работе», позволяющая в оперативном режиме проследить работу по семьям и детям, рассмотренным на комиссиях по делам несовершеннолетних и защите их прав. Важным звеном в профилактической работе является сохранившаяся и динамично развивающаяся система дополнительного образования детей. Только в органах образования области функционируют 103 учреждения дополнительного образования детей, в которых занимается около 120 тысяч детей. На территории области создана и интенсивно развивается инфраструктура для занятий физкультурой и спортом – 52 стадиона, 8 Дворцов спорта, 839 спортивных залов, более ста крытых плавательных бассейнов и более трѐх тысяч плоскостных спортивных сооружений. Обеспеченность спортивными сооружениями в области из расчета на 10 тысяч населения составляет больше 35 тыс. кв. метров, что превышает средний показатель в Российской Федерации. В области постоянно растет количество военно-патриотических клубов, на сегодня в 196 военно-патриотических клубах, объединениях занимается свыше 9 тысяч подростков. Проводится политика поддержки общественных организаций, успешно занимающихся воспитанием молодежи, профилактикой негативных явлений в молодежной среде. В реестр молодежных и детских общественных объединений, пользующихся государственной поддержкой администрации области, вошла 21 общественная организация. В вопросах вторичной профилактики акценты в работе с несовершеннолетними, совершившими преступления и правонарушения, переносятся с карательного и репрессивного на воспитательный и реабилитационно-восстановительный подходы. С 2009 года в Белгородской области активно идет процесс внедрения социально-правовых технологий в профилактической работе с несовершеннолетними, вступившими в конфликт с законом. В 2009-2010 годах реализован и обобщен проект по ресоциализации подростков, осужденных к мерам наказания без лишения свободы «Ветер перемен». Выработанная в рамках проекта система нашла отражение в «Регламенте взаимодействия субъектов системы профилактики в организации работы с несовершеннолетними, осужденными без лишения свободы». Проект дал положительные результаты. Уровень рецидивной преступности среди целевой аудитории за период реализации снизился в 3 раза. В продолжение разработан и реализуется межведомственный проект «Создание модели воспитательно-профилактического и социального сопровождения подростков, вступивших в конфликт с законом на досудебной, судебной и постсудебной стадиях». Сопровождение подростка с использованием технологий создания социально-поддерживающей среды, технологий «ведения случая», технологии консультативной работы применяются с момента привлечения подростка в качестве подозреваемого или подследственного. Имеет ме147

сто специализация судей, рассматривающих уголовные дела в отношении несовершеннолетних, а также специализация следователей, расследующих уголовные дела с участием несовершеннолетних. Во второй половине 2011 года при областной комиссии по делам несовершеннолетних создана областная служба сопровождения подростков, вступивших в конфликт с законом, утвержден «Алгоритм межведомственного взаимодействия субъектов системы профилактики по воспитательно-профилактическому и социальному сопровождению подростков, вступивших в конфликт с законом на досудебной, судебной и постсудебной стадиях» [5, с. 22-23]. В конце 2013 года идея создания службы получила поддержку на уровне Правительства Белгородской области: 21 октября 2013 года подписано распоряжение Правительства области № 509-р «О создании службы сопровождения подростков, вступивших в конфликт с законом» [3]. В рамках проекта проведена работа по внедрению в практику работы комиссий, следственных органов и судов таких методов, как метод структурированной оценки рисков совершения повторных преступлений, ведение карты социального сопровождения, судебного доклада специалиста по сопровождению. В числе несовершеннолетних, находящихся в конфликте с законом, за период реализации проекта, 57% были включены в систему социализации и реабилитации. В деятельность субъектов системы профилактики внедряются технологии психологического сопровождения процесса ресоциализации несовершеннолетних и семей. К организации работы с подростками, вступившими в конфликт с законом, привлечены педагоги-психологи. В системе образования Белгородской области создано 4 центра психолого-педагогической и медико-социальной помощи детям. В 2012 году создан Белгородский региональный центр психолого-медико-социального сопровождения. Апробируется практика включения в приговор суда в отношении несовершеннолетнего позиции об обязательном прохождении курса психолого-педагогической коррекции поведения. Разработаны специальные коррекционные программы. Положительно себя зарекомендовали разнообразные формы взаимодействия с представителями православной церкви. Во всех муниципальных образованиях на заседание комиссии приглашается представители православной церковки. Организация работы по недопущению пребывания несовершеннолетних в ночное время без сопровождения родителей или законных представителей, как показала практика, стала действенной мерой профилактики преступлений. Количество преступлений, совершаемых в ночное время несовершеннолетними и в отношении них, уменьшается. Данная норма действует в законодательстве Белгородской области, начиная с 2004 года. Проводится соответствующая информационная работа. В каждом образовательном учреждении области оформлены информационные стенды для родителей. Органами образования, комиссиями организуется проведение ежегодного родительского собрания «Об ответственности родителей за воспитание детей». В ряде городов и районах области на улицах установлены баннеры «В нашей области закон такой – в 22.00 пора домой!», «Наш метод воспитания – любовь и понимание». 148

Выявление и пресечение правонарушений на ранних этапах является действенной профилактикой совершения более тяжких преступлений со стороны несовершеннолетних. Однако анализ административной практики на территории Белгородской области в отношении несовершеннолетних за 2011-2013 годы свидетельствует о ее значительном снижении по сравнению с периодом 2007-2010 годов [6, с. 91-92]. И как следствие, начиная с 2011 года, отмечается увеличение преступлений, совершенных несовершеннолетними в состоянии алкогольного опьянения. Несоблюдение принципов неотвратимости и адекватности наказания за совершенное правонарушение может привести к росту преступности среди несовершеннолетних как в отдельно взятом регионе, так и в стране в целом. Правонарушения, преступления, алкоголизация несовершеннолетних являются следствием социальной дезадаптации, причина которой коренится в семье. Ежегодно на заседаниях комиссий по делам несовершеннолетних области рассматривается более 5 тысяч административных материалов за ненадлежащее воспитание и содержание детей. Семьи проходят разные стадии кризиса, прежде чем становятся маргинальными, хронически пьющими, неработающими. В общем плане кризис в семье начинается, когда родители не справляются с возникающими социальными и бытовыми проблемами, проявляют низкую стрессоустойчивость. В области развивается сеть учреждений, способных оказать комплексную социально-реабилитационную помощь семье и детям. На сегодня функционирует 14 социально-реабилитационных учреждений для несовершеннолетних и центр социальной помощи семье и детям в г. Белгороде. Для сравнения: в 2000 году таких учреждений было 4. В 2011 году открыт центр помощи семье и детям с социальной гостиницей для проживания семей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации и неблагополучных семей, проходящих реабилитацию, в с. Радьковка Прохоровского района. С 2010 года в Грайворонском районе на базе социально-реабилитационного центра для несовершеннолетних действует стационарное кризисное отделение «Мать и дитя» для женщин с несовершеннолетними детьми, оказавшихся в трудной жизненной ситуации. Межведомственные технологии выявления и сопровождения проблемных семей реализуются в рамках областного «Типового регламента работы с неблагополучной семьей по предотвращению безнадзорности, социального сиротства и лишения родительских прав». Развивается система мобильных служб помощи семье и детям, созданных с целью расширения спектра и улучшения качества предоставления услуг семьям и детям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации. В практику работы учреждений с семьями, находящимися в социальноопасном положении, внедряется метод сетевой терапии. Применяются технологии междисциплинарных команд. Работа по сопровождению семей и детей, находящихся в социально-опасном положении, осуществляется на основе комплексных индивидуальных программ реабилитации семьи, которые формируются при участии всех органов и учреждений системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних, обсуж149

даются и утверждаются на заседаниях комиссий по делам несовершеннолетних и защите их прав. В целях оздоровления ситуации в семье на комиссиях родителям предлагается трудоустройство, прохождение курса лечения, документирование, ремонт жилья и т.д. Ежегодно комиссиями направляется на лечение от алкоголизма и наркомании 300-400 родителей, из них примерно 70% пролечиваются. В целом, о чем свидетельствует и практика нашей работы, обеспечение прав ребенка является одним из надежных условий снижения уровня безнадзорности и асоциального поведения несовершеннолетних и способствует в целом формированию положительных духовно-нравственных ценностей в обществе, стабильности государства. Литература: 1. Постановление Совета Федерации Федерального собрания РФ от 5 декабря 2001 г. № 389-СФ «О парламентских слушаниях «Детская безнадзорность и беспризорность как один из факторов угрозы национальной безопасности России»». 2. Постановление Правительства Белгородской области от 18 февраля 2013 г. № 44-ПП утверждена «Региональная стратегия действий в интересах детей в Белгородской области на 2013-2017 годы». 3. Распоряжение Правительства Белгородской области от 21 октября 2013 г. № 509-р «О создании службы сопровождения подростков, вступивших в конфликт с законом». 4. Постановление Правительства Белгородской области от 16 ноября 2009 г. № 362-пп «Об областной целевой программе «Профилактика безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних и защита их прав на 2010-2013 годы». 5. Никулина Н.Н. Методические материалы по организации социального сопровождения подростков, вступивших в конфликт с законом, на территории Белгородской области. – Белгород, 2011. – 68 с. 6. Никулина Н.Н, Коврижных Ю.В. О положении детей и защите их прав в Белгородской области. Ежегодный доклад. – Белгород, 2012. – 116 с. References: 1. Resolution of the Council of Federation of the Federal Assembly of the Russian Federation of December 5, 2001, № 389-SF «On parliamentary hearings Children's neglect and homelessness as one of the threats to Russia's national security». 2. Resolution the government of Belgorod region on February 18, 2013, № 44PP approved the «Regional strategy for action on children in the Belgorod region on 2013-2017. 3. Waspresent of Belgorod region on October 21, 2013 № 509-p «On the creation of the service of maintenance of adolescents in conflict with the law». 4. Resolution the government of the Belgorod region on November 16, 2009 № 362-PP «About the regional target program "Prevention of child neglect and offences of minors and protection of their rights for 2010-2013». 150

5. Nikulina N.N. Methodical materials on the organization of social support for adolescents in conflict with the law, on the territory of the Belgorod region. - Belgorod, 2011. - 68 p. 6. Nikulina N.N., Kovrizhnykh U.V. About the situation of children and protection of their rights in the Belgorod region. Annual report. – Belgorod, 2012. - 116 p. РОЛЬ ДУХОВНОГО ОБРАЗОВАНИЯ В СЕЛЬСКОЙ КУЛЬТУРЕ XIX-XX ВВ. КАК ДУХОВНЫЙ ОРИЕНТИР В СОВРЕМЕННОЙ ЖИЗНИ РОССИИ THE ROLE OF RELIGIOUS EDUCATION IN THE RURAL CULTURE XIX-XX CENTURIES AS A SPIRITUAL LANDMARK IN MODERN RUSSIAN LIFE УДК 130.2 Осьмакова В.И. (Белгородский государственный национальный исследовательский университет) Osmakova V.I. (Вelgorod state national research university) Аннотация: данная статья посвящена исследованию вопросов истории духовного сословия в дореволюционной России, а также вопросов изучения образовательного уровня духовенства в сельских приходах. Ключевые слова: русская православная церковь, Курская губерния, духовные учебные заведения, образование духовенства. Abstract: this article is devoted to research of the history of the spiritual estate in pre-revolutionary Russia, as well as issues of studying educational level of the clergy in rural parishes. Keywords: russian Orthodox Church, Kursk Province, religious schools, education of the clergy. В течение многих веков, начиная с крещения Руси, образование носило всецело духовно-церковную направленность, и даже сами слова «учение и просвещение» понимались как учение и просвещение в вере. Изучение проблемы – уровня образования духовного сословия, непосредственно Новооскольского уезда Курской губернии, имеет важную значимость, так как выполнение духовенством своих православных обязанностей находилось в прямой зависимости от подготовки его кадров [7, c. 103-104]. Изучение данной проблематики поможет найти истоки ценностных ориентаций духовной жизни современной России. Розанов В.В. полагал, что для того, чтобы соблюсти основной принцип образования – сохранение индивидуальности, нужно оставлять ребенка как 151

можно дольше в семье, а потом поставить его как можно ближе к Церкви. Только семья и Церковь, по его мнению, индивидуальны в способах своего воздействия на человека: «Они относятся к этому не по сознанию долга, а потому внутренне знают лицо в человеке» [2, c. 68]. По результатам переписи населения Российской империи 1897 года, на всю империю приходилось 62,942 священника, эта цифру нельзя признавать довольно незначительной на 90 миллионов православного населения, но и нельзя говорить о церковности русского православного населения. Но уже к 1902 году число священнослужителей составляло 70,242 человека [6, с. 74-89]. Полный курс духовного образования продолжался в общей сложности четырнадцать лет, которые в себя включали: четыре года училища, шесть лет духовной семинарии, и для тех, кто хотел достичь высот академической учености, необходимо было проучиться еще четыре года в духовной академии [2, c. 69]. К началу XIX века в стране действовали четыре духовные академии (в Петербурге, Москве, Киеве и Казани), более 30 семинарий и более сотни местных начальных школ. Для управления духовным образованием при Святейшем Синоде была учреждена Комиссия духовных училищ. К августу 1814 г. комиссия разработала проекты уставов для всех четырѐх типов духовных учебных заведений, которые и были высочайше утверждены 30 августа 1814 г. В уставах духовных семинарий и академий содержались также и расписания одежды воспитанников [2, c. 69]. Согласно Духовному регламенту, получить место священнослужителя мог человек, который получил полное образование в духовной семинарии или в духовной академии. С 1830 г. в программы духовных семинарий и духовных академий вошли элементы исторического и философского знаний из Европейских стран [3, c. 140-143]. Первая ступень духовного образования начиналась с духовного училища, программа которого была рассчитана на четыре года обучения. Благодаря тому, что в духовные училища ученики принимались из всех сословий, эти учебные заведения могли компенсировать имевшийся недостаток учителей в светских начальных школах, который появился во второй половине XIX века. В Курской губернии в 1870 г. имелось пять духовных училищ. Что касается непосредственно близлежащих училищ к Новооскольскому уезду, их было два, в Старом Осколе и Белгороде. В Белгороде в 1870 г. процент учеников духовных училищах составлял 1,3%, в 1880 г. – 0,6%, а в 1900 г. – 0,5%. В Старом Осколе в 1880 г. – 1,2%, в 1880 г. – 0,4% и в 1990 г. – 0,5% [7, c. 105]. Центральными учебными заведениями в подготовке священнослужителей были духовные семинарии, дававшие среднее специальное образование. «Духовная семинария (от лат. seminarium – рассадник) – учебное заведение для подготовки христианского духовенства» [4, c. 120]. По определению устава 1884 года, семинарии представляли собою «учебно-воспитательные заведения для приготовления юношества к служению православной церкви» [4, c. 125]. Семинарии находились под общим управлением Святейшего Синода, состояли в непосредственном ведении епархиальных архиереев, имевших высшее наблюдение за направлением преподавания, за воспитанием учащихся и за выполнением правил устава в общем [5, c. 147]. 152

В Курской епархии находилась одна духовная семинария согласно распоряжению Правительствующего Синода – одну семинарию на каждую епархию. В Белгороде в 1860 г. действовала одна духовная семинария, основанная в 1722 г. епископом Епифанием Тихорским, под названием Словесно-российской школы. В 1737 году эта школа была переименована в Словесно-латинкую школу. В 1819 г. преобразована в Духовную семинарию. Курская духовная семинария в течение 75 лет находилась в г. Белгороде напротив Свято-Троицкого кафедрального собора. А уже в 1883 г. была переведена в г. Курск [5, c. 237]. Что касается духовенства Новооскольского уезда Курской губернии, необходимо отметить, что священнослужителей, окончивших духовную семинарию, было: 65 священников [1, лл. 145-169], 42 псаломщика [1, лл. 174-190] и 28 диаконов [1, лл. 170-173]. Наиболее достоверную картину грамотности духовного сословия Курской губернии могут дать материалы «Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г.». Так, в конце XIX в. грамотных среди сословия насчитывалось 10251 человек, что составляло 71,4% от всего духовенства, неграмотными были 4097 человек, или 28,6% всего духовенства. В целом по губернии сословие составляло 2,6% всех грамотных и 0,2% неграмотных. Среди сельского духовенства 7325 человек получило образование и 3542 человека было безграмотных [7, c. 109]. Как в целом по России, так и в отдельно взятом регионе, важно отметить, что духовенство пореформенного периода было не просто грамотным, а наследственно-грамотным сословием со своими вневедомственными учебными заведениями, архивами, библиотеками, органами управления и традициями. К концу XIX – начала XX вв. преобладающая часть священнослужителей имела не только практическую выучку, но и теоретические знания. «Приходское духовенство заботилось о пополнении своих знаний: в приходские библиотеки выписывались самые разные журналы, среди которых наиболее распространенными были «Руководство для сельских пастырей», «Церковные ведомости» и др.» [7, c. 111]. Необходимо отметить, что духовное сословие Курской губернии в основной своей массе было образованным, которое явно выделялось на фоне остальной части как сельского, так и городского населения, значительная часть которого оставалось преимущественно неграмотным. Духовно образование и сейчас имеет большое значение для духовнонравственного воспитания современного населения России. Православная Церковь активирует работу духовных образовательных учреждений, призванных в ускоренном порядке подготовить кадры для проведения различных видов работы на всех церковных организационных уровнях, начиная от прихода и заканчивая епархиальными отделами. Литература: 1. ГАБО. – Ф. 127. Справочная книга о церквах, приходах и причтах Курской епархии. В трех частях. С картой Курской епархии за 1908 г. / 153

П.З. Либерман. оп. 1. – Курск: Издание Курской Духовной Консистории. Электрическая Типо-Литография, 1909. 217 л. 2. Епископ Керченский Илларион (Алфеев) Православное богословие на рубеже эпох / Епископ Керченский Илларион (Алфеев). – Киев: б/и, 2002. 124 с. 3. Освальт Ю. Духовенство и реформа приходской жизни учителей в светских начальных школах 1861 – 1865 гг. // Вопросы истории. 1993. № 11-12. С. 140-143. 4. Пичугин П.В. Материалы РГАДА о библиотеке Новгородской духовной семинарии / отв. ред. В.Л. Янин, Б.Л. Фонкич // Лиховские чтения: материалы научной конференции «Вторые Лиховские чтения». Великий Новгород, 24-26 мая 2004 года. – Великий Новгород, 2009. 5. Пичугин П.В. Духовные семинарии и их библиотеки в развитии отечественного образования / под ред. академика РАН В.И. Жукова // Социология социальной сферы. Материалы Всерос. социологического конгресса: тезисы докладов и выступлений 22 октября 2008 г. – М., 2009. 6. Тройницкий Н.А. Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Т-ХХ. – СПб.: Слово, 1904. - 291 с. 7. Шаповалов В.А. Эволюция сословной структуры общества Центрального Черноземья в пореформенный период (на примере Курской губернии) / под ред. В.А. Шаповалова. – Белгород: БелГУ, 2005. References: 1. State Archives of the Belgorod region. - Fund 127. Handbook of churches, parishes and the Clergy Kursk diocese. In three parts. Map: Kursk 1908 for the diocese. / P.Z. Lieberman. Op. 1. – Kursk: Kursk Edition Ecclesiastical Consistory. Electric Frame Lithograph, 1909. - 217 p. 2. Bishop Illarion Kerch (Alfeev) Orthodox theology at the turn of the eras / Bishop Illarion Kerch (Alfeev). – Kiev, 2002. - 124 p. 3. Oswalt U. Clergy and reform of parish life teachers in secular primary schools in 1861 – 1865 // Questions of history. 1993. № 11-12. P. 140-143. 4. Pichugin P.V. RGADA library materials about the Novgorod Seminary / P.V. Pichugin / Min. Ed. V.L. Yanin, B.L. Fonkich // Likhovsky read: Materials Conference "Second Likhovsky reading." Veliky Novgorod, 24-26 May 2004. – Veliky Novgorod, 2009. 5. Pichugin PV Seminaries and their libraries in the development of national education / P.V. Pichugin / Under. Ed. Academician V.I. Zhukova // Sociology social sphere. Vseros materials. Sociological Congress: Abstracts and presentations October 22, 2008. – M., 2009. 6. Troinitskiy N.A. The first general census of the Russian Empire, 1897. T. XX. – SPb.: Word, 1904. - 291 p. 7. Shapovalov V.A. Evolution of social class structure of society in the Central Chernozem reform period (for example, the province of Kursk) / under. Ed. V.A. Shapovalov. – Belgorod: BelSU, 2005.

154

КОНЦЕПЦИЯ РУССКОГО МИРА И БЕЛАРУСЬ CONCEPT OF THE RUSSIAN WORLD AND BELARUS УДК 342 Плиско М.К. (Учреждение образования «Институт предпринимательской деятельности» (ИПД), г. Минск) Plisko M.K. (Institute of business activity (IBA), Minsk) Аннотация: в статье анализируются основные ценности Русского мира, а также роль русского языка в определении его границ. Автор считает, что сторонники этой концепции неправомерно включают Беларусь в состав Русского мира, так как ценности и менталитет белорусов во многом отличаются от русских. Ключевые слова: характеристика ценностей Русского мира, роль русского языка и православия, неправомерность включения Беларуси в состав Русского мира. Abstract: the article analyzes the fundamental values of the Russian world, and the role of the Russian language in the definition of its boundaries. The author believes that the supporters of this concept wrongly include Belarus in the Russian world, because values and mentality of Belarusians significantly differ from Russian. Keywords: characteristic values of the Russian world, the role of the Russian language and the Orthodox Church, illegitimacy of inclusion of Belarus in the Russian world. Несмотря на процессы глобализации и усиление роли региональных субдержав, в мире, в том числе и в Европе, сохраняет силу тенденция к обособлению относительно небольших по численности народов в самостоятельные и независимые государства: Страна Басков, Каталония, Шотландия, фламандская и валлонская части Бельгии, провинция Квебек и др. Эта тенденция, несмотря на кажущуюся экономическую нецелесообразность, привела в 1991 году к распаду СССР и Югославии. Образовавшиеся в результате этого самостоятельные государства стремятся укрепить свой суверенитет и независимость. На пути к этому они сталкиваются с трудностями не только внутреннего, но и внешнего порядка. Одним из таких внешних препятствий является политика крупных держав, базирующаяся на концепции так называемого культурного мира. Как правило, такая политика присуща государствам, которые имели в прошлом обширные колонии, – Великобритании, Франции, Испании, России и др. Как ни противились бывшие метрополии тому, чтобы отпустить зависимые от них территории и народы в свободное плавание, они вынуждены были это сделать. Нередко эти процессы сопровождались кровопролитными войнами: например, Алжирская война (Франция – Алжир), войны между Сербией и 155

другими республиками бывшей Югославии. Тем не менее во второй половине XX века имперскость в поведении европейских держав ушла на второй план, уступив место другим ценностным установкам. Теперь она не является европейским дискурсом и трендом в международной политике. Россия как преемница и остов советской империи в последние годы пытается усилить свои позиции в республиках бывшего СССР, причем не только с помощью экономических проектов, но и посредством распространения так называемой концепции Русского мира. Концепция Русского мира стала активно пропагандироваться со второй половины 90-х гг., хотя своими корнями она уходит в XIX век. По своей сути она имеет много общего с понятиями «русская идея» и «русская цивилизация». Но в связи с тем, что эти понятия больше сориентированы на научные (академические) изыскания, они не могут быть использованы во внешней политике России. Не случайно активизация России на мировой арене в конце 90-х гг. шла рука об руку с интенсивным распространением концепции Русского мира. Особой популярностью она пользуется у сторонников возрождения былого могущества СССР, которое позволяло ему оказывать влияние на ход мировых событий после окончания Второй мировой войны. К сторонникам концепции Русского мира можно отнести политиков как правого, так и левого толка [1]. Единого подхода к определению понятия «русский мир» нет да, видимо, и быть не может. С нашей точки зрения, наиболее емким и содержательным в плане раскрытия сущности понятия «русский мир» является небольшая интернет-статья заместителя директора Института Европы А. Ан. Громыко. По мнению А. Ан. Громыко, ядром Русского мира является Россия и другие постсоветские славянские страны – Украина и Белоруссия. Внутреннюю сферу Русского мира составляют страны и регионы Ближнего зарубежья, т.е. постсоветского пространства, а внешнюю – различные страны Дальнего зарубежья, в которых имеются наиболее крупные русскоязычные меньшинства (например, Германия, Израиль, США, Британия) или главенствует православная церковь (например, Сербия, Кипр, Румыния, Черногория, Болгария). К политическим ценностям Русского мира А. Ан.Громыко относит сакральность власти, патернализм, суверенность; к духовным ценностям – духовность (в смысле доминирования духовного над материальным), мессианство (Москва – Третий Рим), идеализм и смиренность; к мировоззренческим – созерцательность, справедливость, провиденционализм (или даже фатализм), жертвенность; к поведенческим (бихевиористским) ценностям – доброжелательность, общительность, открытость, терпимость (в смысле толерантности), щедрость и гостеприимство [2]. Мы не будем высказывать предположения, почему А.А. Громыко включил Беларусь, равно как и Украину, в ядро Русского мира. Это его право. Мы же попытаемся проанализировать, правомерно ли распространять некоторые ценности Русского мира, обозначенные ученым, на Беларусь и правомерно ли относить ее к Русскому миру. Ни в период нахождения Беларуси в составе конфедеративной Речи Посполитой, когда король избирался общим для страны сеймом (парламентом), ни тем более в составе Российской империи царская власть не носила для белору156

сов, особенно для шляхты, которая насчитывала от 10 до 15% населения, сакральный характер. Что касается патернализма, то с этим утверждением трудно согласиться, так как на большей части Беларуси, в отличие от России, отсутствовала община, а до конца XVIII века – и крепостное право. Если и имел место некий патернализм, то он был связан с существованием в Беларуси советской власти, но и в этом случае говорить о неких прочных исторических традициях патернализма не приходится. Если говорить о такой политической ценности как «суверенность», то распространять ее на самостоятельные и независимые государства, будь то Ближнее или Дальнее зарубежье, просто некорректно и неуместно. Что касается такой духовной ценности, как мессианство (Москва – Третий Рим), то на всем протяжении истории эта «ценность» белорусскому народу – и элите, и простым гражданам – никогда не была присуща. Если анализировать другие ценности, указанные А.А. Громыко, – например, справедливость, доброжелательность, общительность, открытость, толерантность, щедрость, гостеприимство, – то они в той или иной степени являются ценностями абсолютного большинства европейских народов и не составляют исключительные ценности народов, относимых им к Русскому миру и самих русских. Многие исследователи, особенно среди деятелей Русской православной церкви, характерной чертой Русского мира считают православие [3]. И поскольку, по социологическим данным, 83 % населения Беларуси относит себя к православной конфессии, это, видимо, дает им основание включать белорусов в состав Русского мира [4, с. 47]. Однако если взять исторический аспект существования в Беларуси православия, то дело обстоит не совсем так, как это кажется сторонникам Русского мира. Дело в том, что существовавшая на территории Беларуси как минимум с X века православная церковь длительное время обладала большой свободой, а существовавшие здесь епархии относились к Киевской митрополии. С заключением в 1596 году Брестской церковной унии подавляющее большинство белорусских православных приняло униатство. В 1791 году в Великом княжестве Литовском, т.е. фактически на территории современной Беларуси, 39% населения являлись униатами, 38% – католиками, 4% – старообрядцами и только 6,5% – православными [5, с. 302]. В 1839 году униатство по настоянию православных иерархов было ликвидировано царскими властями, и все униатские приходы были переданы в ведение Русской православной церкви. Но многие верующие, ставшие в одночасье православными, еще долгое время придерживались униатства. По крайней мере одним из лозунгов национального героя Беларуси К. Калиновского во время восстания 1863 года, направленного против Российской империи, был лозунг восстановления униатства. Поэтому исследователи, которые изучают концепцию Русского мира, должны учитывать факт длительного существования на белорусских землях униатства, в основе которого лежали догматы римско-католической церкви. Это означает, что униатство не могло не оказать существенного влияния на формирование менталитета белорусов, во многом отличного от менталитета русских людей. Не случайно в декабре 2014 года, после периода долгого молчания, белорусское духовенство попросило Патриаршего Экзарха всея Беларуси Павла хо157

датайствовать перед Патриархом Московским и всея Руси Кириллом и Синодом о предоставлении Белорусской православной церкви статуса самоуправляемой в составе Московского Патриархата по образцу Латвии, Молдовы и Эстонии [6]. Высокое, если не первое, место в определении границ Русского мира исследователи отводят русскому языку. Так, по мнению А. Ан. Громыко, «скрепляющим раствором Русского мира, основным носителем его исторических кодов и смыслов, базой его культуры является русский язык» [7]. Схожей точки зрения придерживается известный методолог П. Г. Щедровицкий, для которого Русский мир есть «сетевая структура больших и малых сообществ, думающих и говорящих на русском языке» [8]. И поскольку большинство современного населения Беларуси говорит на русском языке, это послужило основанием зачисления этого большинства и страны в целом в Русский мир. Конечно, если бы концепция Русского мира не выходила за рамки языка как такового или за пределы информационного общества, то, возможно, она не была бы с такой настороженностью встречена соседями, граничащими с Россией. Но, судя по публикациям, большинство приверженцев этой концепции мыслят только геополитическими категориями и считают, что все говорящие на русском языке автоматически должны поддерживать все внешнеполитические шаги российского руководства. Если же речь идет о белорусах и украинцах, то их априори зачисляют в великорусский народ, состоящий, по их мнению, из русских, белорусов и малороссов, т.е. фактически отказывают им вправе иметь свою собственную государственность. Конечно, в результате более чем 200-летнего насильственного нахождения в составе России переход большинства белорусов на использование в общении между собой русского, первоначально чуждого им языка, не мог не способствовать размыванию их национального самосознания и являлся фактором, затруднявшим становление белорусской нации. Однако этот процесс не зашел настолько далеко, чтобы можно было говорить о растворении белорусов в русском этносе как свершившемся факте. К тому же общеизвестно, что язык не является основным критерием отнесения человека к той или иной нации или определения его национального самосознания. Это хорошо иллюстрирует история взаимоотношений ирландцев, в большинстве своем разговаривающих на английском языке, и самих носителей этого языка – англичан, немцев и австрийцев, сербов и хорватов, также разговаривающих на одном языке. Социологическое исследование, проведенное в 1997 году в Беларуси, зафиксировало новое, на первый взгляд парадоксальное явление: с конца XX века белорусский национализм все чаще стал разговаривать на русском, а не на белорусском языке [9, с. 27-30]. Теперь в белорусских СМИ, выступлениях и публикациях политиков нередко можно встретить непривычное на первый взгляд словосочетание – «русскоязычный белорусский национализм». Не остались в стороне от выражения своего отношения к концепции Русского мира и высшие должностные лица нашей страны. 158

Так, президент Беларуси А. Г. Лукашенко, выступая 29 января 2015 года перед журналистами, в том числе и российскими, призвал уважать суверенность и независимость своей страны и сказал, что «белорусская земля» не является частью «русского мира и чуть ли не России» и что «мы свою землю никому не отдадим» [10]. В заключение следует отметить, что если концепция Русского мира не будет выходить за рамки обмена культурными достижениями и информацией, а также служить орудием геополитических устремлений России против своих русскоязычных соседей, то такой проект имеет полное право на существование. Но если эта концепция в руках недальновидных государственных деятелей станет прикрытием для экспансионистских устремлений, то можно не сомневаться, что она получит достойный ответ в сопредельных с Россией странах со стороны не только политиков, но и простых людей. Литература: 1. Тем не менее, по данным ВЦИОМ, ничего не слышали о Русском мире 71% опрошенных. Инициативный всероссийский опрос ВЦИОМ проведен 2223 ноября 2014 г. Опрошено 1600 человек в 132 населенных пунктах в 46 областях, краях и республиках России. Статистическая погрешность не превышает 3,5% // http://wciom.ru/index. 2. Громыко А. Русский мир: понятие, принципы, ценности, структура // http://www.russkiymir.ru/analytics/tables/news/119902/. 3. См., например, интервью с главой Синодального отдела по взаимоотношениям церкви и общества протоиерея Всеволода Чаплина. // http://ria.ru/religion/. 4. Республика Беларусь в зеркале социологии: сб. материалов социол. исслед. за 2012 год / В.О. Дашкевич [и др.]; под общ. ред. Л.Е. Криштаповича; Информационно-аналитический центр при Администрации Президента Республики Беларусь. – Минск: Бизнесофсет, 2014. – 124 с. 5. Гісторыя Беларусі: у 6 т. / рэдкал.: М. Касцюк (гал. рэд.) [і інш.]. – Мінск : Экаперспектыва, 2000–2005. – Т. 3: Беларусь у часы Рэчы Паспалітай (XVII–XVIII ст.) / Ю. Бохан [і інш.]. 2004. – 343 с. 6. Костюкевич Н. Белорусская православная церковь хочет самоуправления // http://news.tut.by/society/428394.html. 7. Громыко А. Русский мир: понятие, принципы, ценности, структура // http://www.russkiymir.ru/analytics/tables/news/. 8. Щедровицкий П. Русский мир. Возможные цели самоопределения // Независимая газета. 2000. 11 февраля // http://www.ng.ru/ideas/2000-0211/8_russian_world.html. 9. Дракохруст Ю. Белорусский национализм говорит по-русски // Бюллетень «Новости НИСЭПИ». 1998. № 1 (7). С. 27-30 // http://www.iiseps.org/ buletendetail/9. 10. Диалог был искренним // СБ. Беларусь сегодня. 2015. 30 января // http://www.sb.by/prezident-belarusi/article/dialog-byl-iskrennim.html. 159

References: 1. Nevertheless, by data All-Russian Public Opinion Research Center, nothing was heard about the Russian world of 71% of respondents. Initiative All-Russian survey was conducted by the ARPORC on November 22-23, 2014. 1600 people were interrogated in 132 cities located in 46 regions and the republics of Russia. The statistical error doesn't exceed 3,5% // http://wciom.ru/index. 2. Gromyko A. Russian world: concept, principles, values, structure // http://www.russkiymir.ru/analytics/tables/news/119902/. 3. See, for example, interview with archpriest Vsevolod Chaplin, Head of the Synod Department for Relations of Church and Society // http://ria.ru/religion/. 4. Republic of Belarus in a sociology mirror: collected articles of sociological studies for 2012 / V.O. Dashkevich [et al.]; under a general edition of L.E. Krishtapovich; Information and analysis center at Administration of the President of Republic of Belarus. – Minsk: Businessoffset, 2014. – 124 p. 5. History of Belarus: at 6 v./editorial board: M. Kastsyuk [et al.] – Minsk: Ekaperspektyva, 2000-2005. V. 3: Belarus at hours Rechy Paspalitay (XVII-XVIII) / Y. Bokhan [et al.]. 2004. - 343 p. 6. Kostyukevich N. Belorusskaya orthodox church wants self-government. // http://news.tut.by/society/428394.html. 7. Gromyko A. Russian world: concept, principles, values, structure // http://www.russkiymir.ru/analytics/tables/news/1. 8. Schedrovitsky P. Russian world. Possible purposes of self-determination // Independent newspaper. 2000. February 11 // http://www.ng.ru/ideas/2000-0211/8_russian_world.html. 9. Drakokhrust Y. Belarusian nationalism speaks Russian // the Bulletin "NISEPI News". 1998. № 1 (7). P. 27-30 // http://www.iiseps.org/buletendetail/9. 10. Dialogue was sincere//SB. Belarus today. 2015. January 30 // http://www.sb.by/prezident-belarusi/article/dialog-byl-iskrennim.html.

160

МУЛЬТИКУЛЬТУРНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ КАК МЕХАНИЗМ ИНТЕГРАЦИИ МИГРАНТОВ В СОЦИОКУЛЬТУРНУЮ СРЕДУ РЕГИОНА MULTICULTURAL EDUCATION AS A MECHANISM FOR THE INTEGRATION OF MIGRANTS IN SOCIAL AND CULTURAL ENVIRONMENT OF THE REGION УДК 008 Реш О.В., кандидат культурологии (Белгородский государственный институт искусств и культуры) Reсsh O.V., the candidate of culturological sciences (Belgorod state institute of arts and culture) Аннотация: статья посвящена проблемам интеграции мигрантов в принимающую социокультурную среду Белгородской области как приграничного с Украиной региона. На основе проведенных ранее социологических исследований по проблеме притока мигрантов в Белгородскую область исследуются факторы миграционной привлекательности региона, причины миграции, а также уровень взаимоотношений мигрантов и местного населения. Анализируя основные формы и условия успешной интеграции мигрантов в местное сообщество, одним из условий предлагается создание новой образовательной среды, опирающейся на современное понимание мультикультурализма. Ключевые слова: интеграция, миграция населения, мультикультурное образование, мультикультурное образовательное пространство, мультикультурное поведение личности. Abstract: the article is devoted to the problems of integration of migrants into the host socio-cultural environment of the Belgorod region of the border with Ukraine. Based on the earlier sociological researches on the problem of the influx of migrants in the Regions examined factors of migration, the attractiveness of the area, the causes of migration, as well as the level of relations between migrants and the local population. Analyzing the basic forms and terms of the successful integration of migrants in the local community, one of the conditions to create a new educational environment, based on the current understanding of multiculturalism. Keywords: integration, migration, multicultural education, multicultural educational space, multicultural behavior. Сложившаяся во многих российских регионах миграционная ситуация актуализирует сегодня решение задач по урегулированию отношений между местным населением и приезжими, нахождения путей их мирного сосуществования и успешной интеграции мигрантов в принимающую среду. 161

Интеграция, под которой понимается включение вынужденных переселенцев в местное сообщество [13], является частью миграционной проблематики. Она предполагает включение мигрантов в систему социальных отношений, экономической деятельности, культурную среду. Современный взгляд на феномен миграции населения может быть представлен позицией С.К. Бондыревой, которая определяет миграцию как «пространственную активность (перемещение) индивида, направленную на овладение ресурсами новых территорий и связанную с переменой места жительства» [3]. Похожей позиции придерживается Т.Н. Юдина, которая считает, что миграцию необходимо рассматривать как один из видов социальной мобильности. Миграция, в понимании Т.Н. Юдиной, представляет собой «изменения социальной структуры и статусных характеристик различных слоев и групп населения государства или региона под влиянием социальных перемещений населения или его части за пределы государственной или административной границы на относительно длительный срок» [18]. Принимая за основу данные определения, можно конкретизировать понятие миграции населения как «любого территориального перемещения населения, связанного с пересечением как внешних, так и внутренних границ административно-территориальных образований с целью смены постоянного места жительства или временного пребывания на территории для осуществления учебы или трудовой деятельности независимо от того, под превалирующим воздействием каких факторов оно происходит – притягивающих или выталкивающих» [6]. В современных условиях развития российских регионов, миграция является важнейшим фактором их развития и социально-политической стабильности. Особенно значимым данный фактор становится в полиэтничной среде. Поликультурные регионы России представляют собой социальные системы с разной степенью сбалансированности межгруппового взаимодействия. «В регионах с длительной историей сосуществования разных этнических культур процессы интеграции будут преобладать над процессами дифференциации. В регионах, где поликультурность является результатом относительно недавних миграций разных этнических групп, процессы дифференциации по этническому и религиозному признакам будут преобладать над процессами интеграции» [12, с. 7]. Большую часть миграционного потока, идущего в Россию, в том числе потока вынужденных переселенцев, принимает Белгородская область. Социологические исследования, проведенные в последние годы рядом ученых (В.П. Бабинцев, В.В. Бубликов, А.К. Гущин, Н.В. Сазонова, А.Б. Соловьев, А.В. Холод), позволяют говорить об увеличении численности населения в городах Белгородской области (Белгород, Старый Оскол, Губкин, Строитель) за счет миграционного притока. В настоящее время на территории Белгородской области проживает много людей различных национальностей (русские, украинцы, казахи, таджики и т.д.). Это связано с миграцией населения из различных регионов России и других стран, в частности из Украины. Среди причин миграции преобладающее значение принадлежит социально-экономическим факторам (миграция населения происходит по причине поиска лучших условий труда, современные горо162

да, в которых ощущается спрос на рабочую силу, выступают центрами притяжения мигрантов). Однако по мнению некоторых авторов, в отдельные периоды в разных странах выдвигаются на первое место политические, национальные, религиозные факторы. Во время войн (мировых и локальных) основными контингентами мигрантов становятся беженцы и перемещенные лица. Миграционные процессы всегда были тесно связаны с геополитикой, т.к. выступали мощным рычагом к перераспределению населения по территории страны. Численность населения Белгородской области, ее национальный и конфессиональный состав в разные времена являлись либо средством, либо объектом экспансии. Кроме того, применительно к политике в области внешней миграции, необходимо учитывать двусторонние отношения с Украиной, наличие партнерских и союзнических отношений с ней. Миграция населения оказывает значительное влияние на развитие Белгородской области. Отличаясь мягким умеренным климатом, развитым промышленным и сельскохозяйственным потенциалом, обладая прогрессирующей инфраструктурой и жилищно-коммунальным комплексом, относительно удовлетворительным качеством жизни, данный регион является привлекательным как для внутренней, так и внешней миграции. Немаловажным фактором представляется и стабильный социально-психологический климат в регионе, вполне толерантное отношение к мигрантам со стороны местных властей. Еще одной особенностью миграционных процессов в Белгородской области является взаимодействие с национальной политикой. В связи с тем, что одной из важнейших групп факторов субъективного, психологического характера, воздействующих на миграционные процессы, является сложившийся жизненный стереотип, или жизненный стандарт, зависящий в первую очередь от этнических особенностей и обычаев, миграция населения в Белгородской области находится в тесной связи с этническими процессами, протекающими на ее территории. Все это, безусловно, актуализирует проблему успешной интеграции мигрантов в местное сообщество. Тем более что процесс интеграции мигрантов к новой культуре во многих российских регионах происходит с большими сложностями, причем проблемы возникают как у мигрантов, так и у местного населения. Так, опыт социологических исследований, проведенных в ряде российских городов: Нижнем Новгороде, Оренбурге, Ижевске, Москве, Краснодаре [2], показывает, что в отношениях между местным населением и мигрантами усиливаются интолерантность и мигрантофобия. Это вызвано различными социальными, экономическими и политическими факторами, а также негативной социальной установкой на отношение к прибывающим мигрантам в массовом общественном мнении, которое связано с отношением к давним диаспорным группам (армянам, грузинам, азербайджанцам, давно живущим в Российской Федерации) и способны переноситься на другие национальности. Данные исследования подтверждаются результатами, полученными в ходе социологического опроса, проведенного в 2012-2013 годах по проблеме притока мигрантов в Белгородскую область [7]. Как показало проведенное исследование, отношения местного населения с приезжими в Белгородской области 163

складываются неоднозначно. Объясняется это, прежде всего, изменениями в социально-экономическом развитии данного региона. Рост цен на жилье, продукты питания и другие социальные блага, необходимые для нормального проживания в городе, коренные белгородцы связывают, прежде всего, с появлением большого числа переселенцев. Как отмечают некоторые коренные белгородцы, «жизнь подорожала в связи с приездом иногородних», «своим не хватает рабочих мест, а тут еще и с области едут». Многие, из числа местного населения, настороженно относятся к приезжим из-за боязни ухудшения социальной обстановки и угрозы личной безопасности [7]. Таким образом, успешная адаптация и интеграция мигрантов связана с параметрами принимающего общества, отношением принимающего населения к культурным и национальным различиям, с его установками на игнорирование и отвержение или принятие и взаимодействие с людьми иной национальности [5]. В этой связи Г.Г. Павловец выделяет ряд аспектов, влияющих на адаптацию [9]: - ролевая и статусная структуры в контексте сценария «хозяева и гости»; - нацеленность на постоянное или, наоборот, временное взаимодействие; - диффузное или компактное расселение мигрантов; - численное соотношение меньшинств и большинства; - степень включенности в общество (участник или наблюдатель); - наличие социальной ниши для мигрантов; - степень распространенности мигрантофобии. По мнению Л.А. Гейденрих, мигранты и принимающее население испытывают затруднения в понимании и взаимодействии по ряду причин: - «черты характера, акцентуирующиеся в результате экстремальных жизненных ситуаций, осложняют общение мигрантов с другими людьми; - различия в традициях, обычаях, установках, поведении, ценностных ориентациях, сформировавшихся в разных условиях; - параметры принимающего общества, его установки на игнорирование, отвержение или принятие и взаимодействие с людьми другой культуры; - социально-психологические феномены: проявление фаворитизма по отношению к «мы»-группе представителями доминирующих групп населения принимающего общества; негативные стереотипы «чужой» группы, которые имеют важное значение в возникновении предубеждений и дискриминации со стороны принимающего общества; - объективные причины, связанные с общей экономической ситуацией в стране и регионе» [5]. Не вызывает сомнения тот факт, что такое отношение к приезжим со стороны принимающей стороны – закономерное явление в межчеловеческих отношениях, однако негативизм к «чужакам» обостряется в кризисные периоды жизни общества, один из которых и переживает Россия в настоящее время. Повышенная трудовая и социальная активность мигрантов, обусловленная необходимостью выжить в новых условиях, вызывает раздражение у части местных жителей. Небольшие ссуды, получаемые вынужденными мигрантами на обустройство, микрокредиты на занятие хозяйственной деятельностью создают у местного населения иллюзию того, что государство, международные организации 164

относятся к нему несправедливо, отдавая предпочтение приехавшим людям. Создается целый ряд предрассудков, осложняющих интеграцию мигрантов в местное сообщество. Перечисленные проблемы актуализирует поиск новых форм отношений с прибывающим населением для того, чтобы адаптировать его к местным нормам поведения, рационально использовать новые трудовые ресурсы, ориентировать принимающее население на толерантное взаимодействие с мигрантами. В контексте кросскультурных взаимодействий толерантность к мигрантам следует рассматривать как терпимость коренного населения к культуре поведения мигрантов, их традициям и обычаям [8]. Одним из возможных вариантов выхода из сложившейся ситуации является переход от традиционных образовательных систем к созданию инновационных мультикультурных образовательных пространств учебных заведений, т.е. такое их преобразование, которое направлено на изменение формы бытия образования в пространстве и времени. Ученые подчеркивают, что «в отличие от системы, ограничивающей жизнедеятельность учебного заведения определенными рамками, нормами, стереотипами, задачным содержанием, мультикультурное образовательное пространство – такая форма жизнедеятельности, которая выводит учебное заведение, а вместе с ним и студентов в широкий мир этнической и мировой культуры, намного расширяет возможности личностного и профессионального саморазвития, самореализации и самоопределения» [10]. Все это говорит о необходимости всестороннего исследования вопросов мультикультурного образовательного пространства в контексте решения проблемы успешной интеграции мигрирующего населения из приграничного с Белгородской областью государства. В последние годы российские (Р.Л. Агишева, О.В. Аракелян, К.Д. Дмитриев, М.Н. Кузьмин, В.В. Макаев, З.А. Малькова, Ф.М. Малхозова, В.И. Матис, Г.В. Миронова, Г.В. Палаткина, Л.Л. Супрунова и др.) и зарубежные ученые (Ф. Уелль, Р. Хессари, Д. Хилл и др.) все чаще обращаются к идее мультикультурного образования при решении философских, педагогических, организационно-управленческих задач. Большинство из них рассматривает поли- или мультикультурное образование как часть этнокультурного образования, представляющую собой целенаправленный педагогический процесс приобщения личности к культурному наследию и современным достижениям культуры разных народов, а воспитательный потенциал мультикультурного образования заключается в его направленности на решение актуальных задач формирования и развития, толерантности, патриотизма, нравственных ценностей, культуры межнационального общения и других, важнейших в современном многонациональном обществе качеств личности. Бесспорно, мультикультурное образование является необходимой частью мультикультурного образовательного пространства. Поэтому, говоря о сущности мультикультурного образовательного пространства, вполне можно согласиться с позицией Г.В. Палаткиной и Г.В. Мироновой, которые полагают, что под мультикультурным образованием следует понимать «идею, процесс и инновационное движение в образовании, обеспечивающее получение образования 165

каждой этнической и социальной общностью путем системного изменения среды таким образом, чтобы она была адекватна интересам и потребностям каждой этнической и социальной группы, если их интересы не входят в противоречие с законом» [10]. Исходя из данного определения мультикультурного образования, мультикультурное образовательное пространство исследователи определяют как «реально существующий пространственно-временной континуум функционирования системы этнических и мировых образовательных событий, определенной объективно существующей совокупности факторов и условий, отражающих специфические характеристики этнического многообразия» [10]. Совершенно очевидно, что в рамках рассматриваемой проблемы образование должно стать тем мультикультурным образовательным пространством, в рамках которого осуществляется освоение не только своей культуры, но и формируется отношение к другим этнокультурам, а также социальный опыт, в том числе и опыт мультикультурного поведения. Мультикультурное поведение личности определяется И.А. Потаповой как «условие успешной интеграции субъекта в поликультурное общество, как условие гармонизации межэтнических отношений в поликультурном обществе, как условие предотвращения межэтнических конфликтов, т.е. как условие социального благополучия общества в целом» [11]. Мультикультурное образование делает акцент на взаимосвязь культур, одна из которых доминирует. В российском обществе в качестве доминирующей культуры является русская культура, основой которой является русский язык, признанный законодательно государственным языком. Однако доминирование одной из культур не означает признания ее исключительности, и другие культуры признаются как самобытные, уникальные, самоценные. Таким образом, содержательную основу мультикультурного образования как условия успешной интеграции мигрантов должен составлять учет культурных и воспитательных интересов разных групп приезжих, что позволит сделать более эффективными: - адаптацию мигрантов к различным ценностям в ситуации существования множества разнородных культур принимающей стороны; - взаимодействие между мигрантами и местным населением с учетом разных традиций; - ориентацию на диалог культур; - отказ от культурно-образовательной монополии в отношении других наций и народов. С учетом изложенного можно заключить, что современной наукой накоплен огромный теоретический и эмпирический материал, посвященный исследованию вышеобозначенных вопросов, однако проблема мультикультурного образования как условия успешной интеграции мигрантов в принимающую среду требует фундаментального исследования и прикладных разработок, на основе которых результатом станет построение концепции формирования мультикультурного поведения мигрантов и местного населения. В качестве основной концептуальной идеи мультикультурного образования как условия успешной интеграции мигрантов может выступать идея о построении образования на принципе культурного плюрализма, признании равноценности и равноправия всех эт166

нических и социальных групп, составляющих местное сообщество, на недопустимости дискриминации людей по признакам национальной или религиозной принадлежности, пола или возраста. Это поможет обратить приток мигрантов в полезный фактор развития региона, обеспечит более быструю адаптацию человека к меняющимся условиям существования, поможет им сформировать более многогранную картину мира. Литература: 1. Бабинцев В.П., Гармашев А.А. Проблема определения стратегии развития Белгородской области // Звонница. 2004. № 4. 2. Бадыштова И.М. Отношение местного населения к мигрантам (на примере Приволжского федерального округа) // Социологические исследования. 2003. № 6. С. 38-46. 3. Бондырева С.К. Миграция (сущность и явление). – М., Воронеж, 2004. 4. Бубликов В.В. Механизмы управления интеграцией иммигрантов в социокультурную среду региона: дис. … канд. социол. наук: 22.00.08. – Белгород, 2009. 5. Гейндрих Л.А. Отношение субъектов образовательного пространства к детям мигрантам как фактор участия в экстремистских акциях / Противодействие идеологии экстремизма и терроризма в рамках реализации государственной молодежной политики. Материалы научно-практической конференции (12-14 октября 2009). Вып. 1. – М.: Кредо, 2009. 6. Глазкова Л.А., Реш О.В. Социологический анализ миграционных процессов большого города // Современные исследования социальных проблем: электронный научный журнал. 2012 (февраль). № 2 (10). 7. Глазкова Л.А., Реш О.В. Миграционные процессы большого города: теория и методология: монография LAP LAMBERT Academic Publishing is a trademark of: AV Akademikerverlag GmbH& Co. KG, 2012. – 152 с. 8. Калашникова А.С. Специфика изучения взаимоотношений мигрантов и местного населения // http://conf.msu.ru/. 9. Павловец Г.Г. Социально-психологическая адаптация мигрантов (по материалам Северного Кавказа): дис. … канд. – СПб., 2002. 10. Палаткина Г.В., Миронова Г.В. Сущностные характеристики мультикультурного пространства // Вестник Астраханского государственного технического университета. 2006. Вып. № 4. 11. Потапова И.А. Теоретико-методологические предпосылки, тенденции и условия формирования мультикультурного поведения учащихся общеобразовательных школ поликультурного региона // http://dom-hors.ru/. 12. Психологическая помощь мигрантам: травма, смена культуры, кризис идентичности. – М., 2002. 13. Савва М.В. Интеграция мигрантов в местное сообщество (на примере Юга России) // Вестник Армавирского института социального образования (филиала) МГСУ. 2004. № 2. С. 192-205. 14. Сазонова Н.В., Соловьев А.Б., Гущин А.К. Современные тенденции протекания миграционных процессов в городах Белгородской области // Вестник ВГУ. Серия: География, геоэкология. – Воронеж, 2008. 167

15. Сазонова Н.В. Воздействие современных миграционных процессов на социально-экономическое развитие Белгородской области // Юг России в прошлом и настоящем: история, экономика, культура. Ч. 2. – Белгород, 2005. 16. Холод А.В. Дети мигрантов как субъект социально-культурной деятельности. – Белгород: БелГУ, 2005. 17. Юдина Т.Н. Миграция: словарь основных терминов: учебное пособие. – М.: Академический Проект, 2007. – 472 с. 18. Юдина Т.Н. Социология миграции. – М., 2006. References: 1. Babintsev V.P., Garmashev A.A. Problem of determining the strategy of development of the Belgorod region // Belfry. 2004. № 4. 2. Badyshtova I.M. the attitude of the local population towards migrants (on the example of the Volga Federal district) // Sociological studies. 2003. № 6. Р. 38-46. 3. Bondareva S.K. Migration (nature and phenomenon). – M., Voronezh, 2004. 4. Bublikov V.V. Mechanisms of integration of immigrants in social and cultural environment of the region: dis... kand. doctor. sciences : 22.00.08. – Belgorod, 2009. 5. Heindrich L.A. Аttitude of the subjects of educational space for the children of migrants as a factor of participation in extremist actions / Combating the ideology of extremism and terrorism in the framework of realization of the state youth policy. Materials of scientific-practical conference (12-14 October 2009). Vol. 1. – M.: Credo, 2009. 6. Glazkova L.A., Resch O.V. Sociological analysis of migration processes of the big city // Modern research of social problems: electronic scientific journal. 2012 (February). № 2 (10). 7. Glazkova L.A., Resch O.V. Migration of large cities: theory and methodology: the monograph, LAP LAMBERT Academic Publishing is a trademark of: AV Akademikerverlag GmbH&Co. KG, 2012. – 152 p. 8. Kalashnikov A.S. the Specificity study of the relationship of migrants and local population // http://conf.msu.ru/. 9. Pavlovets G. Socio-psychological adaptation of migrants (according to the materials of the Northern Caucasus): dis. ... candidate. – SPb., 2002. 10. Paladin G.V., Mironova G.V. Essential characteristics of a multicultural space // Vestnik of Astrakhan state technical University. 2006. № 4. 11. Potapova I.A. Theoretical and methodological background, trends, and conditions of formation of multicultural student behavior in secondary schools in the multicultural region // http://dom-hors.ru/. 12. Psychological assistance to migrants: trauma, culture change, identity crisis. – M., 2002. 13. Savva M.V. Integration of migrants in the community (on the example of the South of Russia // Bulletin of Armavir Institute of social education (branch) of Moscow state University.2004. № 2. P. 192-205.

168

14. Sazonova N.I., Solovyev B.A., Gushchin A. K. Modern trends in the flow of migration processes in the cities of Belgorod region // Bulletin of Voronezh state University. Series: Geography, ecology. - Voronezh, 2008. 15. Sazonova N. The impact of recent migration on the socio-economic development of the Belgorod region in southern Russia past and present: history, economy, culture. Part 2. – Belgorod, 2005. 16. Holod A.V. Migrant Children as a subject of socio-cultural activities. – Belgorod: Belgorod National Research University, 2005. 17. Yudina T.N. Migration: a Glossary of key terms: a training manual. – M.: Academic Project, 2007. – 472 p. 18. Yudina T.N. Sociology of migration. – M., 2006. ЭКСПОРТ КОНКУРЕНТОСПОСОБНОЙ ПРОДУКЦИИ В УСЛОВИЯХ ИНТЕГРАЦИИ EXPORT OF COMPETITIVE PRODUCTS IN TERMS OF INTEGRATION УДК 339:63(470+476+574) Суходольская Т.Г., кандидат экономических наук, доцент (Учреждение образования «Институт предпринимательской деятельности» (ИПД), г. Минск) Чурунец Э.А. (Учреждение образования «Институт предпринимательской деятельности» (ИПД), г. Минск) Sukhodolskaya T.G., the candidate of economic Sciences, the associate professor (Institute of business activity (IBA), Minsk) Churunets E.А. (Institute of business activity (IBA), Minsk) Аннотация: рассмотрены возможности экспорта продукции в условиях интеграции. Обобщен практический опыт по продвижению конкурентоспособной продукции на зарубежные рынки на примере РПДУП «Экспериментальный завод», что позволило выработать стратегические направления сбыта продукции на зарубежных рынках. Ключевые слова: рынок, экспорт, спрос, сбыт, предприятие, интеграция, Евразийский экономический союз, агротехнические комплексы, реклама. Abstract: the possibility of exports in terms of integration were discussed in this article. Practical experience in the promotion of competitive products to overseas markets as an example RPDUP «Pilot Plant» has been generalized. This made it possible to develop the strategic direction of marketing. 169

Keywords: market, export demand, marketing, enterprise integration, the Eurasian Economic Union, agro-technical complexes, advertising. В условиях Евразийского экономического союза вопросы экспорта произведенной продукции белорусскими предприятиями являются как никогда актуальными. Сложившиеся внешние рынки поставки продукции претерпевают значительные изменения, продолжает возрастать конкуренция. Для бизнеса предприятий государств-участников Евразийского экономического союза открываются новые возможности для тесного взаимодействия и дальнейшего роста конкурентоспособности экономик. Партнеры по Экономическому союзу обладают развитыми промышленными, сельскохозяйственными, кадровыми и интеллектуальными ресурсами. В системе внешней торговли России Республика Беларусь постоянно находится в десятке ведущих торгово-экономических партнеров Российской Федерации с положительным сальдо около 6 миллиардов долларов для российской стороны. Кроме того, с участием белорусского капитала созданы совместные предприятия, организована товаропроводящая сеть, а белорусско-российская промышленная кооперация обеспечивает 3 миллиона рабочих мест для граждан Российской Федерации. В то же время российский рынок импортирует различных товаров из-за пределов Евразийского экономического союза на 500 миллиардов долларов. Значительная часть этих товаров может производиться в Беларуси. Республика Беларусь выпускает 17% всех комбайнов в мире, 6% тракторов, 4% льноволокна и 2,8% картофеля, доля самосвалов БелАЗ на мировом рынке достигает 30%. Однако индустриальный потенциал Беларуси до настоящего времени не востребован в полной мере партнерами по евразийскому союзу [2]. Роль и место Республики Беларусь в евразийской экономической интеграции будет зависеть от того, насколько качественно отечественные производители будут работать и насколько успешно белорусские хозяйственные субъекты смогут конкурировать в рамках единого экономического пространства. В настоящее время развитие экспорта продукции является одной из основных и приоритетных задач, стоящих перед любым предприятием. Увеличение экспорта продукции повышает экономическое благополучие предприятия, его возможности расширять и модернизировать производство. Учитывая это, предприятия Республики Беларусь стремятся производить конкурентоспособную продукцию, развивать маркетинговую деятельность. Устойчивым в настоящее время в основном остается спрос на продовольствие. Пользуется спросом высокопроизводительная, качественная и надежная техника для возделывания, уборки и переработки сельскохозяйственных культур, однако объемы ее экспорта остаются небольшими. Практические возможности экспорта производимой продукции нами проанализированы на примере РПДУП «Экспериментальный завод», который является производителем агротехнических комплексов машин для посадки, возделывания, уборки, переработки и хранения картофеля, корнеплодов и овощей, агрегатов для обработки почвы, а также оборудования для оснащения свиноводческих комплексов. 170

Основой исследования рынка является определение спроса и потребностей. Спрос на продукцию РПДУП «Экспериментальный завод» жестко связан с прибыльностью в отрасли, потребителями данной продукции, высоким качеством и высокой производительностью, быстрым и качественным гарантийным и послегарантийным обслуживанием выпускаемых агротехнических комплексов. Основные рыночные запросы потребителей сельскохозяйственной техники сконцентрированы в области повышения производительности, снижения материалоемкости и энергопотребления, повышения мобильности оборудования, высокого качества. Именно такую продукцию и выпускает РПДУП «Экспериментальный завод». При продаже техники предприятием используются прямые каналы сбыта – непосредственная продажа техники организациям, а также при реализации продукции за рубеж отдел маркетинга формирует дилерскую сеть. В настоящий момент продукция предприятия продается за рубежом через дилерскую сеть в Российской Федерации (15 дилерских пунктов), Украине (1 пункт), Казахстане (2 пункта). В задачи дилера входит: продажа продукции предприятия в закреплѐнном регионе, а также еѐ предпродажная подготовка, гарантийное и сервисное обслуживание на условиях, определѐнных дилерским соглашением. Объемы реализации продукции на внутренний рынок РПДУП «Экспериментальный завод» за 2011-2013 гг. представлены в таблице 1. Таблица 1. Объемы реализации продукции на внутренний рынок РПДУП «Экспериментальный завод» за 2011 – 2013 гг., млн руб. Наименование показателей Загрузчик телескопический ТЗ-40 Конвейер телескопический КТ-40 Скутер подборщик СПР40 Оборачиватель лент льна ОЛЛ-1 Картофелесажалка СК -4 Пункты приемосортировочные Стол переборочный Ботвоуборочные машины Прочая продукция Итого

Количество, шт.

2011 г. Стоимость

2012 г. КолиСтоичество, мость шт.

Количество, шт.

2013 г. Стоимость

38

5399

35

5635

40

7400

45

1589

53

2326

40

2000

30

2085

22

1706

39

3471

9

1782

10

2100

10

2453

72

9216

98

13034

50

7648

20

10500

19

10982

20

13300

39

1716

43

1935

40

2070

10

530

4

240

25

1725

− −

8692 41509

− −

8322 46280

− −

9361 49428

Таблица составлена авторами на основании данных предприятия.

Данные таблицы показывают, что в 2013 г. на внутренний рынок было реализовано продукции на сумму 49428 млн. руб., что на 7919 млн. руб. больше ве171

личины 2011 г., а также объемы реализации в 2013 г. увеличились и по сравнению с 2012 г. на 3148 млн руб. В 2013 г. лидером продаж являются пункты приемосортировочные, картофелесажалка СК-4 и загрузчик телескопический ТЗ-40. Поставки и объемы реализации конкурентоспособной продукции РПДУП «Экспериментальный завод» на внешний рынок в последние годы значительно выросли. В 2013 г. по сравнению с 2011 г. объем реализации высококачественной продукции за рубежом вырос на 6246 млн. руб., а по сравнению с 2012 г. объем реализации увеличился на 6445 млн. руб. Повышенным спросом пользовались такие высокопроизводительные машины, как загрузчик телескопический ТЗ-40, конвейер телескопический КТ-40, скутер-подборщик СПР-40, пункты приемо-сортировочные. Выход на рынки партнеров по Евразийскому экономическому союзу и стран-соседей есть и остается главным приоритетом деятельности предприятия. Агротехнические комплексы и оборудование на экспорт отправляются в Россию, Украину и Казахстан. В 2012 г. предприятие заключило три контракта с Башкирией, несколько картофелесажалок закупил Казахстан. У украинских фермеров пользуется большим спросом оборудование для складской логистики. Предприятие осуществляет поставки льноуборочной техники в Вологодскую область. Вся техника предприятия имеет не только белорусские сертификаты соответствия, но и сертификаты Таможенного союза. Проводится работа с Прибалтийским представительством по сертификации выпускаемых машин в страны Европы. Экспорт позволяет зарабатывать валюту, которая необходима для обновления и модернизации производства. География основных рынков сбыта продукции РПДУП «Экспериментальный завод» за 2012-2013 гг. представлена на рис. 1.

1528431 2000000 1500000

989640 395760

1000000

103712

500000 0 2012 г. Россия

2013 г. Казахстан

Рис 1. География основных внешних рынков сбыта продукции РПДУП «Экспериментальный завод» за 2012-2013 гг., долл. США Рисунок выполнен авторами на основании данных предприятия.

Основными рынками сбыта продукции предприятия являются Россия и Казахстан. В 2013 г в Россию было поставлено продукции на сумму 1528431 долл. США, а в Казахстан на сумму 103712 долл. США. По сравнению с 2012 г. по172

ставки в Россию увеличились на 538791 долл. США, а поставки в Казахстан сократились на 292048 долл. США. Также в 2013 г. были заключены контракты на поставку продукции предприятия в Украину и Армению. Так, в Украину за 2013 г. было поставлено продукции на сумму 40900 долл. США, а в Армению на сумму 8204 долл. США. Таким образом, предприятие стремится укреплять свои позиции на внешнем рынке и выходить на новые рынки сбыта. Анализ деятельности предприятия показал успешное продвижение к своим целям, среди которых можно выделить следующие: модернизация, реконструкция и обновление производственных мощностей, расширение номенклатуры продукции, повышение ее качества и конкурентоспособности, завоевание новых рынков, вытеснение конкурентов. Исследование рынка показало, что наиболее важными факторами, влияющими на производство и дальнейшую реализацию, являются: технические характеристики, качество выпускаемой продукции, цена, производительность агротехнических комплексов, капитальные и эксплуатационные затраты, своевременность гарантийного и послегарантийного обслуживания. В осуществлении маркетинговой деятельности серьезное внимание уделяется рекламе. Рекламно-информационная работа на предприятии заключается в распространении предложений по сотрудничеству и публикации рекламноинформационных материалов в отраслевых журналах, каталогах и справочниках, разработка и постоянная поддержка новой версии Интернет-сайта предприятия. Важным направлением маркетинговой деятельности является организация выставочной деятельности предприятия. Выставки и ярмарки способствуют прямому выходу на целевые группы потенциальных заказчиков. РПДУП «Экспериментальный завод» ежегодно участвует в Российской агропромышленной выставке «Золотая осень», где в 2010 г. удостоилось 2 дипломов: серебряной медалью наградили скутер-подборщик картофеля, бронзовой медалью был награждѐн загрузчик телескопический ЗТ-40, который предназначен для загрузки в хранилища лука и корне-, клубнеплодов, а также для загрузки продукции в транспортные средства или в контейнеры. Также РПДУП «Экспериментальный завод» ежегодно участвует в международной специализированной выставке «БЕЛАГРО», которая обобщает международный опыт в агропромышленном машиностроении, служит поиском оригинальных инновационных решений в сфере экологически безопасных материалов и безотходных технологий. Участие в выставках дает возможность найти новых партнеров, узнать новые тенденции в развитии аграрной отрасли, обменяться опытом, достойно представить свою продукцию, показать последние новинки, привлечь потенциальных заказчиков. Выставочные мероприятия РПДУП «Экспериментальный завод» за 2014 г. указаны в таблице 2.

173

Таблица 2. Выставочные мероприятия РПДУП «Экспериментальный завод» за 2014 г. Наименование мероприятия

Место проведения

«БЕЛАГРО-2014» 16-ая Всероссийская выставка «Золотая осень» 2014 Сибирская агротехническая выставкаярмарка «АгроОмск -2014»

г. Минск, Беларусь г. Москва, РФ г. Омск

Ежегодная международная сельскохозяйственная выставка «АГРОМАШ-2014» Международная специализированная выставка сельхозтехники «АГРОСАЛОН -2014» Международная агропромышленная выставка «Агро -2014» Межрегиональная выставка «Российский лен2014»

Ставропольский край Республика Казахстан, г. Астана МВЦ «Крокус Экспо», РФ г. Москва

Сроки проведения июнь октябрь июль 1 квартал март октябрь

г. Оренбург

март

г. Вологда

июнь

Таблица составлена авторами на основании данных предприятия.

В современных условиях функционирования предприятий без качественно выстроенного процесса управления ассортиментом и ценой сохранить объемы реализации, а тем более их увеличить как на внутреннем рынке, так и за рубежом невозможно. Эти две составляющие эффективного маркетинга в условиях жесткой конкуренции определяют и будут в дальнейшем влиять на деятельность предприятий. Тем более, что их материально-техническая база в основном соответствует современным требованиям и запросам рынка по выпуску востребованной продукции. Основные направления и мероприятия стратегии сбыта предприятий на зарубежных рынках должны включать: - совершенствование технических характеристик (производительности, мобильности, универсальности, надежности) производимых агротехнических комплексов и производство новых машин, востребованных рынком; - развитие дилерской сети; - активное использование инструментов маркетинга (разработка брендов, выявление неудовлетворенного спроса); - интенсивная реклама и PR деятельность; - снижение себестоимости продукции и, как следствие, снижение отпускных цен для повышения конкурентоспособности продукции на внешнем и внутреннем рынках. Основной задачей предприятий в настоящее время является создание условий для превращения потребностей потенциального покупателя в реальный спрос на конкретный товар.

174

Литература: 1. Сидорский С. Потенциал мощной энергии // Советская Белоруссия. 2015. № 13 (24643) от 23.01.2015. 2. Шпаковский А. Евразийская интеграция является для Беларуси безальтернативным вектором // http://www.postkomsg.com/expert_opinion. References: 1. Sidorsky S. Рowerful energy potential // Sovetskaya Belorussia. 2015. № 13 (24643) 01.23.2015. 2. Shpakovsky A. Eurasian integration for Belarus is no alternative vector electronic resources // http://www.postkomsg.com/expert_opinion/202548/?print=y. ПОПЕЧИТЕЛЬСТВО О ТЮРЬМАХ КАК ОДНО ИЗ НАПРАВЛЕНИЙ ДВОРЯНСКОЙ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТИ В ЦЕНТРАЛЬНОМ ЧЕРНОЗЕМЬЕ В XIX в. THE GUARDIANSHIP OF PRISONS AS ONE OF DIRECTIONS OF NOBLE CHARITY IN THE CENTRAL CHERNOZEM REGION IN THE NINETEENTH CENTURY УДК 364 Шахов В.В., кандидат исторических наук (Белгородский юридический институт МВД России) Shahov V.V., the candidate of historical sciences (Belgorod Law institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia) Аннотация: в статье рассмотрена благотворительная деятельность представителей дворянского сословия России в XIX в. на примере губерний Центрального Черноземья. На основе материалов архивных источников и дореволюционных изданий анализируется роль дворянства в организации попечительства о тюрьмах в Орловской, Воронежской и Тамбовской губерниях. Ключевые слова: дворянская благотворительность, попечительство, тюрьма, арестант, нравственность, корпоративная благотворительность, Попечительное о тюрьмах общество, Попечительный о тюрьмах комитет. Abstract: the article considers the charitable activities of representatives of the nobility of Russia in the XIX century on the example of the provinces of the Central Chernozem region. On the basis of archival sources and pre-revolutionary publications analyzed the role of the nobility in the organization of the custody of the prisons in Orel, Voronezh and Tambov provinces. Keywords: noble charity, guardianship, prison, prisoner, ethics, corporate philanthropy, Keeper at the prison society, Keeper at the prison Committee. 175

Очень важным направлением в благотворительной деятельности дворян Центрального Черноземья являлось попечительство о людях, находящихся в местах лишения свободы. Попечительное о тюрьмах общество было учреждено 19 июля 1819 г. по указанию Александра I и имело целью нравственное исправление содержащихся под стражей преступников, а также улучшение условий содержания заключенных в местах лишения свободы. Благотворительная деятельность общества распространялась на тюрьмы (губернские и уездные тюремные замки), полицейские места заключения и исправительные арестантские отделения. Деятельность общества предполагала: ближайший и постоянный надзор над заключенными; размещение осужденных по роду преступлений, за которые они осуждены; наставление их в правилах христианского благочестия и нравственности; занятие их приличными ремѐслами. Исполнительными органами общества были мужские и женские комитеты. Члены комитета имели право посещать тюрьмы и дома, где содержатся заключенные в любое время. Во главе общества стоял президент, назначенный императором. Материальные ресурсы общества составляли: суммы, получаемые из казначейства на продовольствие для арестантов, медицинское обслуживание, одежду и обувь; из городского общественного управления - на отопление и освещение тюрем; пожертвования, сборы из кружек и т.д. Членами комитетов могли быть почетные, благотворители, пожизненные, действительные и соревнователи. Почетные члены избирались общим собранием и утверждались Государем, прочие избираются правлениями комитетов. Правления комитетов состояли из председателя по назначению Высочайшей власти, и 20 директоров или директрис, избираемых общими собраниями сроком на четыре года. Правления избирают из своей среды представителей в наблюдательные комиссии над тюрьмами и арестантскими помещениями при полицейских домах. Уже в 1820 г. общество начало добиваться передачи тюремного хозяйства в свое ведение. В том же году ему были переданы кружечные деньги, собранные на попечение о заключенных. В 1825 г. оно стало получать суммы из городских и земских сборов на отопление и освещение тюрем. В 1827, 1829 гг. и 1837 г. в распоряжение общества были переданы из казны суммы, выделявшиеся на продовольствие, одежду и лечение арестантов. С 1827 г. в С.-Петербурге общество получило право контролировать продовольственные вопросы, включая покупку продуктов и приготовление еды. В 1844 г. указом Сената эта практика была распространена на всю Россию, там, где были созданы комитеты общества. Таким образом, постепенно все тюремное хозяйство было изъято из ведения полиции. К 1826 г. было создано 7 губернских комитетов, с 1826 г. по 1837 г. начали свою деятельность еще 38 губернских комитетов. В 1834 г. были открыты первые уездные комитеты в С.-Петербургской и Вологодской губ. К 1840 г. в обществе попечения о тюрьмах действовало 42 губернских и 115 уездных комитетов, а в 1844 г. – 49 губернских и 217 уездных. Губернские комитеты во всем подчинялись С.-Петербургскому, получая от него указания и разъяснения. Губернские комитеты составлялись из представителей дворянского сословия, в 176

них входили люди, известные своей порядочностью и филантропией. Состав губернских комитетов утверждался императором. Необходимым условием для открытия действий было составление капитала из добровольных пожертвований, требуемых для первоначальной работы соответствующего комитета. Устав общества был утвержден 7 ноября 1851 г. В 1855 общество было отнесено к ведению Министерства внутренних дел, а его президентом по должности становился министр внутренних дел [1]. К 1863 в России действовало 64 мужских комитета в столицах, губернских, областных и портовых городах, 2 женских в столицах, 25 женских отделений в губернских городах и 431 мужское отделение в уездных городах. Совокупный доход общества на 1862 год составил 4 445 798 руб. (из них остаток от 1861 – 1 807 694 руб., получено из казны – 1 798 565 руб., от частных благотворителей – 839 539 руб.). Годовой расход составил 1 778 546 руб. Приблизительно 10% от расходной суммы пришлось на долю Санкт-Петербургских Мужского и Дамского комитетов и 7-ми уездных отделений С.-Петербургской губ. Динамика призреваемых по России на 1862 год была такова: остаток числа арестантов от 1861 – 32 380 чел., в 1862 году поступило 140 201 чел., выбыло 108 509 чел. Кроме того, при полицейских местах в столицах, областных, губернских и портовых городах содержалось 183 398 чел. – все за счет общества [1]. Такие комитеты существовали, например, в Орловской, Воронежской и Тамбовской губерниях Центрально-Черноземного региона. Кроме того, во многих уездных городах губерний действовали уездные Попечительные о тюрьмах комитеты, подведомственные губернским. Например, в Воронежской губернии состояло 6 уездных тюремных комитетов: Острогожский, Новохопѐрский, Павловский, Бобровский, Валуйский, Бирюченский [2, л. 15]. О том, насколько серьѐзно был поставлен вопрос о попечительстве заключѐнных, говорит список лиц, Высочайше утверждѐнных в званиях вицепрезидента и членов Воронежского попечительного о тюрьмах комитета: Вице-президент комитета – Его превосходительство, господин Воронежский губернский предводитель дворянства, коллежский секретарь Николай Иванович Тулинов. Члены комитета: 1. Шталмейстер двора Его Императорского Величества, тайный советник Иван Дмитриевич Чертков. 2. Генерал-лейтенант Карл Егорович Врангель. 3. Действительный статский советник Александр Дмитриевич Чертков. 4. Действительный статский советник и кавалер Фѐдор Николаевич Бедряга. 5. Председатель Казѐнной палаты, действительный статский советник Яков Андреевич Коссович [3, л. 11]. Таким образом, деятельность комитета находилась под контролем самого губернского предводителя дворянства, а входили в него весьма известные в высшем обществе представители дворянского сословия. Следовательно, деятельность этого благотворительного комитета должна была приносить весомые 177

плоды. И надежды, возлагаемые на него, нашли отражение в уставе, на основании которого функционировали тюремные попечительства (см. таблицу № 1). Таблица № 1 Устав Воронежского попечительного о тюрьмах комитета [4, л. 6, 7] Открытие попечительного комитета Задачи попечительного комитета

Во имя Господа нашего Иисуса Христа, согласно духу Его Евангелия и правил Высочайше данных для С.-Петербургского попечительного о тюрьмах общества, открывается в городе Воронеже попечительный о тюрьмах комитет. Предмет сего комитета состоять будет: 1) наставление в правилах христианского благочестия и доброй нравственности заключѐнных в тюрьмах; 2) размещение их по роду преступлений или обвинений; 3) занятие их приличными упражнениями; 4) непрестанный и постоянный надзор над заключѐнными; 5) заключение провинившихся или буйствующих в уединѐнное место; 6) способствование возможно быстрому разрешению дел, касающихся арестантов; 7) поиск средств для умножения капитала данного комитета.

Как видно из Устава, его содержание носило типовой характер и было практически одинаковым для всех комитетов. Те же самые задачи выполнял Попечительный о тюрьмах комитет, учреждѐнный в 1838 г. городе Тамбове и уездных городах губернии. Уездных комитетов в Тамбовской губернии было 11: Моршанский, Шацкий, Елатомский, Темниковский, Спасский, Кирсановский, Борисоглебский, Усманский, Липецкий, Лебедянский, Козловский [5, л. 5]. Ежегодно на нужды комитета жертвовали свои средства практически все дворяне - высокопоставленные чиновники губернии, что подтверждается наличием специального списка, в который были внесены фамилии постоянных жертвователей. Напротив каждой фамилии в рублях указывалась вносимая сумма (см. таблицу № 2). Таблица № 2 Список дворян подписавшихся вносить ежегодно денежные суммы в пользу Тамбовского губернского попечительного о тюрьмах комитета [6, л. 3 (оборот)] № п/п 1.

2. 3.

ФИО жертвователя

Денежная сумма (руб.) ассигнациями

Тамбовский гражданский губернатор, действительный статский советник и кавалер Иван Семѐнович Миронов Тамбовский вице-губернатор, статский советник и кавалер Ефим Иванович Корсакевич Чиновник 5-го класса и кавалер Василий Фѐдорович Дворников 178

серебром

100

-

50 25

-

4. 5. 6. 7. 8. 9. 10. 11. 12.

Статский советник и кавалер Михаил Францович Ранг Полковник и кавалер Устин Иванович Арапов (посмертно) Полковник и кавалер Иван Гаврилович Мосолов (посмертно) Коллежский советник и кавалер Лев Леонтьевич Павловский Майор и кавалер Александр Иванович Шпикулов (посмертно) Ротмистр Иван Александрович Камбаров (посмертно) Капитан Михаил Гаврилович Родзянко (посмертно) Титулярный советник Пѐтр Васильевич Дерибезов Титулярный советник и кавалер Иван Фѐдорович Левшин

25

-

50

-

50

-

10

-

25

-

25

-

75

-

10

-

10

-

Тамбовский губернский попечительный о тюрьмах комитет продолжал функционировать и во второй половине 60-х гг. XIX в. Так, например, в памятной книжке Тамбовской губернии на 1866 г. приводится информация о составе комитета, членами которого являлись наиболее высокопоставленные лица губернии - представители дворянского сословия. Вице-Президентами являлись: Преосвященный Феодосий, Епископ Тамбовский и Шацкий, губернатор, действительный статский советник Николай Мартынович Гартинг. Директоры: управляющий Казѐнной Палатой, губернский прокурор, вице-губернатор, губернский предводитель дворянства, уездный предводитель дворянства и другие [7, с. 140-141]. В 1895 г., вместе с главным тюремным управлением Попечительное о тюрьмах общество перешло в ведомство Министерства юстиции. Тюремные комитеты были трансформированы в мужские и дамские тюремноблаготворительные комитеты, за которыми была закреплена лишь чисто благотворительная деятельность - содействие в поиске средств для жизни лицам, освобожденным из-под стражи или отбывшим тюремное заключение, попечение об участи выпущенных из заключения несовершеннолетних, призрение детей, впредь до освобождения из-под стражи их родителей, оказание помощи семействам заключенных и осужденных. Такая трансформация была связана, скорее всего, с ухудшением социально-политической обстановки внутри страны в 90-х гг. XIX в., активизацией общественно-политических организаций, в первую очередь революционного народничества, обосновывавшего необходимость изменения общественного строя России. Следствием этого явилось усиление консервативных тенденций, повышение полицейской функции государства, что в итоге приводило к минимизации общественного контроля деятельности органов исполнительной власти. Таким образом, Попечительные о тюрьмах комитеты в губерниях Центрального Черноземья являлись одним из проявлений социально-ориен179

тированной политики государства. При наличии частной, общественной, церковной, корпоративной благотворительности государственная власть создаѐт условия для формирования системы социального призрения, частью которой являлось Попечительное о тюрьмах общество. Кроме того, как видно из анализа материалов источников, именно дворянское сословие в большинстве случаев составляло основу организационно-управленческого звена этих организаций. Литература: 1. См. Попечительство о тюрьмах. http:// lfond.spb.ru. 2. Государственный архив Российской Федерации (далее ГАРФ). Ф. 123. Оп. 2. Д. 31. Л. 15. Воронежский губернский попечительный о тюрьмах комитет. 3. ГАРФ. Ф. 123. Оп. 2. Д. 31. Л. 11. Воронежский губернский попечительный о тюрьмах комитет. 4. Составлено автором по ГАРФ. Ф. 123. Оп. 1. Д. 21. Л. 6-7. Об учреждении тюремного комитета в городе Воронеже и уездных городах Воронежской губернии. 5. ГАРФ. Ф. 123. Оп. 2. Д. 24. Л. 5. Тамбовский попечительный о тюрьмах комитет. 6. Составлено автором по ГАРФ. Ф. 123. Оп. 1. Д. 23. Л. 3. Об учреждении тюремного комитета в городе Тамбове в 1838 г. 7. Памятная книжка Тамбовской губернии на 1866 год. – Тамбов, 1866. References: 1. Cm. The guardianship of prisons. http:// lfond.spb.ru 2. State archive of the Russian Federation (GARF). F. 123. Op. 2. 31. L. 15. The Voronezh provincial Trustees prisons Committee. 3. SARF. F. 123. Op. 2. 31. L. 11. The Voronezh provincial Trustees prisons Committee. 4. Compiled by the author according to GARF. F. 123. Op. 1. D. 21. L. 6-7. On the establishment of the prison Committee in the city of Voronezh and district towns of Voronezh province. 5. SARF. F. 123. Op. 2. D. 24. L. 5. Tambov Trustees prisons Committee. 6. Compiled by the author according to GARF. F. 123. Op. 1. 23. L. 3. On the establishment of the prison Committee in the city of Tambov in 1838. 7. Memorial book of the Tambov province in 1866. – Tambov, 1866.

180

СМЫСЛООБРАЗУЮЩЕЕ ОСНОВАНИЕ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ АНТИНОМИЙ (на материале русских традиционных фольклорных жанров) FILLED WITH SENSE BASIS OF ART ANTINOMY (on material of russians traditional folklore genres) УДК 008 Шемякина М.К., кандидат филологических наук, доцент (Белгородский государственный институт искусств и культуры) Shemyakina M.K., the candidate of philological sciences, the associate professor (Belgorod state institute of arts and culture) Аннотация: русское традиционное художественное творчество как центральный элемент своей структуры закрепляет противостояние системных антиномий. Художественно-образные антиномии соединяют в себе онтологическую укорененность и гносеологическую открытость. Подобное двуначалие будет активно востребовано художественно-образным наполнением и идейнотематическим содержанием устного народного творчества. Ключевые слова: культурные антиномии, русское традиционное художественное творчество, устное народное творчество русского народа. Abstract: the Russian traditional art creativity as the central element of the structure fixes opposition of system antinomy. Art and figurative antinomy unite ontologic rootedness and gnoseological openness. Similar the dvunachaly it will be actively demanded by art and figurative filling and the ideological and thematic content of folklore. Keywords: cultural antinomy, Russian traditional art creativity, folklore of the Russian people. Символическая система традиционной культуры с закрепляемым антиномическим началом определится как центральная категория художественного творчества, будет свидетельствовать об его исключительной роли во всех проявлениях человеческого бытия. Исходным в определении русского традиционного художественного творчества станет его содержательное наполнение. Изучение русского традиционного художественного творчества в реализации понятийного мира своих структурных компонентов, определение специфики функционирования в нем художественно-образных проявлений понятия «возрождение» раскроет специфику его понимания как одного из самых ярких хранителей национальных художественных традиций, выражения уникальных эстетических, нравственных, бытовых представлений русского народа, его са181

мосознания; поможет сформировать социально-этнический образ русской традиционной культуры. В силу последнего естественным в русской традиционной художественной культуре определится противостояние центральных антиномий - категорий начала и конца как довлеющих субстантивных единиц в реализации художественно-образного воплощения понятия «возрождение». Как референтно подобное противостояние будет изобличено в детерминантных противоречиях и контрастах – идее свободы и теме зависимости от внешних обстоятельств, соотнесении в одном контексте рационализма и магии, чувственности и аскетизма. Особую значимость в подобном контексте обретет русское устное народное творчество (народные загадки и скороговорки, былины и предания, сказки и лирика). Все жанровые разновидности фольклора, в том числе и малые его жанры (народные пословицы и поговорки) явились, по сути, спрессованным веками пластом народной мудрости, миропонимания, мироощущения, сосредоточением духовных ориентиров и моральных оценок [2]. Устное народное творчество (фольклор) явится традиционной для русского народа бытовой художественно-утилитарной деятельностью и ее результатом, отражающим философско-эстетическое самосознание народа, сложившееся в результате многовековой коллективной коммуникации, проявившееся в основном в устной форме и в бесконечной множественности вариантов произведений. Одной из закрепляемых черт русского устного народного творчества в таком звучании определятся обязательное отображение в его содержательной структуре центральных аксиологических характеристик бытия народа, к числу которых относим нами и реализуемый на разных жизненных уровнях понятие «возрождение». Концептуализированное понятие «возрождение» воплощается в устном творчестве русского народа, прежде всего, в главном своем художественносодержательном начале – пристальном внимании к человеку. В этом своем своеобразии понятие «возрождение» многомерно проявит себя в крупных, средних и малых эпических жанрах, в структурном (композиционном) звучании и тематическом расширении. Идея «возрождения» естественным образом будет пониматься русским народом как символ выживания и духовно-нравственного совершенствования, выражения идеальных (добродетельных) качеств национального образа народа, воплощающих идеальные национальные черты. Реализацию подобных установок в образно-символическом звучании находим в многочисленных жанрах устного народного творчества в прямом и опосредованном (иносказательном) варианте. «Возрождение» как модель народного существования (памяти народной) в русской традиционной художественной культуре сквозь призму художественно-образного постижения исторической персоналии или событийного ряда будет выражено в сказаниях и преданиях. 182

Широта тематики преданий изначально предполагала раскрытие различных форм художественно-образного изложения: предания об исторических лицах и событиях, топонимические предания, предания, раскрывающие историю самых различных родословных. К первой группе можно отнести массу преданий об исторических лицах и событиях, отражающих причины исторических событий, роль отдельных лиц в истории российского государства. Среди большого числа фольклорных произведений подобной тематики предпочтение отдавалось народным героям (первым землепроходцам - Ермаку; бунтарям - Степану Разину, Емельяну Пугачеву; военноначальникам - Александру Суворову, Михаилу Кутузову и т.д.). Исторические черты этих персонажей приобретали фантазийное, художественно-образное, зачастую гиперболизированное звучание. Эта черта как нельзя ярче иллюстрировала воссоздание в народной памяти наиболее желаемых черт исторических деятелей, коими последние наделялись согласно высшей исторической цели – попытке очеловечивания, субъектного приближения к народным жизнеустроительным критериям исторических персонажей российской действительности. Традиционно наделяемыми чертами были демократизм, чувство собственного достоинства, отсутствие высокомерия, чувство соратничества. Эти черты находят непосредственное выражение и в исторических песнях, имеющих достаточно тесную взаимосвязь с преданием. Таковы исторические песни об императорах, бунтарях, полководцах и т.д. В казачий круг Степанушка не хаживал, Он с нами, казаками, думу не думывал, Ходил, гулял Степанушка, во царев кабак, Он думал крепку думушку с голыдьбой («Разин и казачий круг») [7, с. 332] Все враги от нас бежали, Пушки, ружья оставляли! Ой ли, любо да люли, Пушки, ружья оставляли! Сам Суворов приезжал, Нас с победой поздравлял! Ой ли, любо да люли, Нас победой поздравлял! Нас победой поздравлял, Боевой приказ давал! («Суворов на Балканах») [7, с. 337] Речь возговорил православный царь: «Исполать тебе, драгун, боротися!» Подходил к нему молодой драгун близехонько: «Гой ты гой еси батюшка православный царь, Православный царь Петр Алексеевич! Не погневайся на мое бореньице». – «Благодарю тебя, молодой драгун, за бореньице!» («Петр Первый и молодой драгун») [7, с. 334]. 183

Особый интерес для народного исторического фольклорного эпоса представляет частная жизнь исторической личности. Очевидное выражение гуманистической направленности подобных текстов здесь определенно. Яркие, выдающиеся исторические деятели, хотя и отличаются в преданиях от обычных людей, но по кардинальным признакам соотносимы с простыми смертными: у них есть своя личная жизнь, они могут заниматься делами отнюдь не героическими, будничными, напрямую общаться с простонародьем и т.п. Так, рассказывается, например, как Петр I становится крестным отцом сына бедного крестьянина, как один из крупнейших полководцев XVIII в. граф Румянцев ловит рыбу в своем имении, а Суворов шутит со своими солдатами [4; 12]. Таким образом, сольются воедино судьбы отдельного носителя русской традиционной культуры, ничем не значимого субъекта русской исторической жизни, и известной личности, исторической персоналии, и судьбы всей страны во всем поливариантном поле ее реализации. Интересна в этом созвучии очевидная параллель, возникающая между преданиями и социально-бытовыми сказками, в основе сюжета которых находится намек на историчность. Таковы, например, сказочные повествования все о том же Петре I «Петр Великий и кузнец», «Петр I и мужик». В основе сюжета лежит бытовая зарисовка о том, как Петр первый в одном случае хотел подковать коня, а во втором – описание встречи с крестьянином. Достижение высшей формы демократизма в художественно-образном изображении происходит благодаря содержательному параллелизму: царь ломает подковы, а кузнец – деньги; народ снимает шапки, а в головных уборах остаются только царь и крестьянин [7, с. 200]. Более значима в данном случае озвученная в сказке оценочная характеристика персонажей, распространяемая на одного из пары автоматически предполагающая и второго: «Я – Петр Великий, ваш государь! Ну так вот работай, как работал, и говори людям, что государь ломал подковы, а ты его рубли!» Сел царь на коня и сказал: «До свидания кузнец, ты – хороший молодец!» В числе преданий можем обнаружить и топонимические повествования: историю происхождения Байкала и его названия, историю происхождения названия «Сибирь» и т.д. И фантазийное начало подобных памятников будет оправдано желанием изложения исторического рассказа в народной (душевночеловеческой) интерпретации. Не менее известным станет и сказание о невидимом граде Китеже. Сказание повествует об озере Светлояр, расположенном в заволжских лесах [3; 5; 6]. Описание озера уже предполагает наличие нереального начала. Небольшое озеро (глубина до тридцати метров) сохраняет постоянный уровень воды и летом, и весной в паводок, зимой же оно покрывается особым «кружевным» льдом. Светлоярская вода также обладает характеристиками сакрального начала – необыкновенно чиста, прозрачна, наделена целебными свойствами. Местные жители говорят: «Пей воду прямо из озера – не бойся, неси домой – месяцами будет стоять, не испортится» [3; 5; 6]. 184

Художественно-образная канва сказания передаст действительные исторические события времен татаро-монгольского ига. Архетипическая же сторона расскажет о чудесном спасении города от полчищ татар [3; 5; 6]. Здесь возможна метафорическая вариативность: одни говорят, что город по-прежнему стоит на своем месте, но только никто его не видит; другие – что город скрылся под высокими холмами, окружающими Светлояр; по третьей версии, город вместе с жителями опустился на дно озера Светлояр (в нем по-прежнему живут люди, иногда из-под светлых вод доносится звон китежских колоколов). Сказание о граде Китеже устойчиво закрепится не только в фольклорной традиции русского народа, но и всей русской культуре как символ идеи возрождения, духовно-нравственное основание которого заложено в вере, материализация же мировоззренческих констант – в реализации центральных национальных приоритетов: мужественности, стойкости, патриотизме, храбрости, милосердии. Закономерны в этой связи наблюдения над разворачиванием в художественно-образной фольклорной традиции специфических форм и воплощений понятия «возрождение» именно в этом ключе, как акта нравственного становления человека, в духовных стихах и легенде [9]. Если предание обращено в прошлое, то в легенде время действия не оговаривается. Это или священное время сотворения мира, или речь идет о событиях, которые могли происходить когда угодно (вне времени), они бытийны. Легенда повествовала и о жизни земной. В легендах Христос или святые часто спускались на землю и неузнанные, а зачастую в человеческом восприятии преображенные, ходили по ней, награждая праведников и карая грешников [11]. Такие сюжеты строились на контрасте между тем, что думает о неприметных странниках рядовой носитель русской традиционной культуры, и тем, кем они являлись на самом деле. Наказание или награда следовали незамедлительно или были обещаны в будущей жизни, в аду или раю. Очевидна художественно-образная концептуализация понятия «возрождение» и в расстановке приоритетов изображения. Народными героями в прямом смысле, хотя в первозданном никакого отношения к Руси не имеющим, виделись и храбрый Егорий, и Дмитрий Солунский, и Алексей человек Божий. Достигнув апогея своего бытования на русской почве именно в татаромонгольский период легенды и духовные стихи окончательно и бесповоротно утвердили «христианские идеалы в народной редакции» [7], дали общее понимание и представление о русском народном морально-нравственном кодексе, основанном на христианских заповедях и имеющем непосредственную форму воплощения в человеческих добродетелях, призванных реализовывать главную нравственную цель – стремление человека к христианскому идеалу. Показательно, что рождение христианских героев носит по истине вселенский масштаб, имеет категорию мирового распространения: Во святой земле православной Нарождается желанное детище 185

У тоя ли премудрыя Софии; И нарекает она по имени Свое детище Георгий, По прозваньицу Храбрый; Возрастает Георгия Храбрый Промеж трех родных сестер, От добра дела не отходючи, Святым словом огражаючи, Миру крещеному угожаючи! («Сказание о Георгии храбром») [7, с. 346] Услышал Господь Бог их молитву, Создавал им Господь детище единое… Нарекли ему имя святое, Святое имя – Алексеем, Божьим светом, человеком; Была в доме многая радость, Всемирное всем веселье! («Алексей – божий человек») [7, с. 355] Показательна в этом отношении транснациональная легенда о божьем крестнике, напрямую повествующая о преображении грешника, возрождении его в облике человеческом в качестве уже духовно-нравственного просветленного существа. Важно, что при исполнении обязательной епитимии (добровольного исполнения христианином определенных «дел благочестия», предписанных ему духовником за грехи в результате предшествовавшей исповеди [8]) происходит художественно-образное усиление сюжета: герой, исполняя завет, верен своей клятве, и вера настолько сильна, что направляет встреченных им грешников на путь истинный. Только таким образом могла утвердиться идея о возможности возвращения к исходным человеческим координатам – к новому рождению Человека, или его возрождению. Сюжеты легенд нашли отражение в литературе и иконописи. Самый распространенный тип иконы с изображением Святого Георгия – «Чудо Георгия о змие» – связан с легендой, а не с житием святого. Это изображение, где Святой Георгий на коне попирает и пронзает копьем змея, было настолько распространено, что стало гербом Московской Руси, а затем и Москвы. В целом же вся христианская литература, нашедшая достойные формы воплощения в фольклорном художественно-образном и тематическом разнообразии легенд, будет основана на центральной установке всех духовных текстов – вере в человека, его богоносном предназначении и богоподобном обличье [1]. В подобной антиномической природе культурных символов, считает П.А. Флоренский, была заключена сама возможность и необходимость творчества: антиномии, с одной стороны, раскрывали перспективу бесконечных трансформаций своих смыслов, а с другой – помещали эту перспективу в сходящийся ряд, устремленный своим движением к истине [10]. Художественно-образные антиномии соединяли в себе онтологическую укорененность и гносеологическую открытость. Образно говоря, культурные 186

символы-антиномии должны быть осмыслены в качестве каналов связи между человеком и Трансценденцией. Основой русского традиционного творчества же явится просветленное верой сознание. Вера поддержит «каналы связи» в рабочем состоянии, не позволит забить их бытовым мусором, превратить в формы без содержания [10]. При этом нравственные религиозные предпочтения будут оказывать весомое влияние на все русское традиционное творчество, как и на русское искусство в целом. Русское традиционное художественное творчество, таким образом, как и вся художественная традиция русского народа, должно быть рассмотрено в виде сложной системы духовно-овеществляемых, художественно-образных и нехудожественных явлений, существующих в естественной среде и отображающих мировоззрение ее носителей. В таком осмыслении русское традиционное художественное творчество выступает значимой формой выражения концептуальных моделей – в контексте культуры, истории - в обращении к крупнейшим событиям в жизни народа и государства, личности – в отражении определенных циклов человеческой жизни, времен года, трудовых занятий. Не случайно, русское традиционное художественное творчество рассматривается в качестве самостоятельной формы духовной практики, развивающейся по своим законам и располагающей своими возможностями и средствами влияния на историю, человека, его мысли и действия. Сложное социальное бытование русского традиционного художественного творчества, включение в него разноплановых явлений, несущих приметы различных искусств, быта, предметов социально-практической и духовной сферы, позволило утвердить и выразить концептуальные идеи русской традиционной культуры, художественно-образно и формообразующе органично концептуализировав понятие «возрождение». Литература: 1. Зеленин Д.К. Избранные труды: Статьи по духовной культуре. – М.: Индрик, 2004. - 368 с. 2. Кравцов Н.Н., Лазутин С.Г. Русское устное народное творчество. – М.: Высшая школа, 1983. - 448 с. 3. Криничная Н. А. Легенды о невидимом граде Китеже: мифологема взыскания сокровенного града в фольклорной и литературной прозе // Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков. Вып. 4. – Петрозаводск, 2005. 4. Кузнецов И.Н. Предания русского народа. – М.: Вече, 2008. - 352 с. 5. Кулагина А.В. Легенда о граде Китеже в свете экспедиционных записей XX - начала XXI века // Народные культуры Русского Севера. Фольклорный энтитет этноса. Архангельск, 2004. Вып. 2. С. 131-141. 6. Легенды и предания Волги-реки: сб. / сост. В.Н. Морохин. - Н. Новгород: Нижегор. ярмарка, 2002. - 544 с. и др. 187

7. Русское народное поэтическое творчество: хрестоматия / сост. Ю.Г. Круглов. – 3-е изд., дораб. – СПб.: Просвещение, 1993. - 639 с. 8. Словарь русского языка: в 4-х т. / под ред. А.П. Евгеньевой. – М.: Рус. язык, 1985-1988. Т. 2. - 527 с. 9. Федотов Г.П. Стихи духовные (русская народная вера по духовным стихам). - М.: Прогресс; Гнозис, 1991. - 190 с. 10. Флоренский П.А. Закон иллюзий // Труды по знаковым системам, Тарту, 1971 (Уч. зап. Тартусского ун-та, вып. 284). Т. V. 11. Фроянов И.Я., Юдин А.В. Русская народная духовная культура. - М.: Высшая школа, 1999. - 331 с. 12. Чистов К.В. О сюжетном составе русских народных преданий и легенд, в кн.: История, культура, фольклор и этнография славянских народов. VI Международный съезд славистов (Прага, 1968). Доклады советской делегации. – М., 1968 и др. References: 1. Zelenin D.K. Chosen works: Articles on spiritual culture. – M.: Indrik, 2004. 368 p. 2. Kravtsov N. N., Lazutin S.G. Russian folklore. – M.: The higher school, 1983. - 448 p. 3. Krinichny N. A. Legends of an invisible hail Kitezh: a mytheme of collecting an intimate hail in folklore and literary prose//the Evangelical text in the Russian literature of the XVIII-XX centuries. Pr. 4. – Petrozavodsk, 2005. 4. Kuznetsov I.N. Legends of the Russian people. – M.: Veche, 2008. - 352 p. 5. Kulagina A.V. Legend about a hail Kitezh in the light of forwarding records XX - the beginnings of the XXI century // National cultures of the Russian North. Folklore entitt ethnos. Arkhangelsk, 2004. Pr. 2. P. 131-141. 6. Legends of Volga river: V.N. Morokhin. – N. Novgorod, 2002. - 544 p. 7. Russian national poetic creativity: Anthology / sost. Yu.G. Kruglov. – SPb.: Education, 1993. - 639 p. 8. Dictionary of Russian: In 4 t. / under the ed. of A.P. Evgenyeva. – M.: Russian language, 1985-1988. T. 2. - 527 p. 9. Fedotov G.P. Verses spiritual (the Russian national belief on spiritual verses). – M.: Progress; Gnozis, 1991. - 190 p. 10. Florensky P.A. The law of illusions // Works on sign systems. 1971. T. V. 11. Froyanov I.Ya., Yudin A.V. Russian national spiritual culture. - M.: The higher school, 1999. - 331 p. 12. Chistov K.V. About subject structure of the Russian national legends and legends, in book: History, culture, folklore and ethnography of the Slavic people. VI International congress of Slavists (Prague, 1968). Reports of the Soviet delegation. – M, 1968, etc.

188

КРОСС-КУЛЬТУРНЫЙ АНАЛИЗ ПРАВОВОЙ БАЗЫ СИСТЕМЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ДУХОВНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ (НА ПРИМЕРЕ ЭВОЛЮЦИИ ОТЕЧЕСТВЕННОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА В КОНЦЕ XIX – НАЧАЛЕ XX ВВ.) CROSS-CULTURAL ANALYSIS OF THE LEGAL FRAMEWORK TO ENSURE THE SPIRITUAL SAFETY OF THE RUSSIAN EMPIRE (FOR EXAMPLE, THE EVOLUTION OF DOMESTIC LEGISLATION IN THE LATE XIX - EARLY XX CENTURIES) УДК 130.2 Шилишпанов Р.В., кандидат философских наук (Белгородский государственный национальный исследовательский университет) Михайлов Д.И. (Белгородский государственный национальный исследовательский университет) Shilishpanov R.V., the candidate of philosophic sciences (Belgorod state national research university) Mihailov D.I. (Belgorod state national research university) Аннотация: данная статья посвящена анализу процессов ужесточения и либерализации законодательной системы в дореволюционной России. Ключевые слова: секта, дореволюционная Россия, духовность, православие, статистика, «Уголовное Уложение», законодательство. Abstract: this article analyzes the process of tightening and liberalization the legal system in pre-revolutionary Russia. Keywords: sect, pre-revolutionary Russia, spirituality, Orthodoxy, statistics, «Criminal Law», legislation. Говоря о процессе формирования российского общества, необходимо отметить, что одной из актуальнейших проблем современности является обеспечение духовной безопасности в России. Духовные угрозы в современном мире часто несут в себе деструктивное влияние на личность человека. Представители новой религиозности активно вовлекают в свою деятельность молодѐжь, подрывая моральные устои государства и пропагандируя, порой, суицид и открытую террористическую деятельность. Являясь многонациональной страной, Российская Федерация, согласно статистике на 2014 г., насчитывает около 70% православных христиан. При

189

этом в новых религиозных объединениях состоят от 600 до 800 тысяч граждан России, как сообщил президент РАЦИРС профессор Александр Дворкин [1]. Для сравнения можно привести данные, полученные согласно переписи населения 1897 г. Так, в исследуемый период по вероисповедному принципу российское население распределялось следующим образом: православных было 87123604, что составляло 69,3%. Остальных нехристиан насчитывалось около 298215 – 0,23%. В эту статистику также входили представители христианских неправославных вероисповеданий. Таким образом, по официальным данным приблизительно 30% населения составляли неправославные [3, с. 29]. Исходя из этой статистики, можно говорить о том, что проблема обеспечения духовной безопасности на современном этапе развития общества является одной из первостепенных задач, так как на примере этих цифр мы можем увидеть, что в Российской Империи этому вопросу уделяли значительное внимание. Для того чтобы найти способ противодействия религиозному экстремизму в современной России, необходимо обратиться к богатой законодательной базе, существующей в дореволюционный период. Данная проблема по своей сути относится к элементу духовной культуры, которая согласно философскому взгляду Бердяеву Н.А. является той самой сферой человеческой деятельности, охватывающей различные стороны духовной жизни человека и общества [2]. Для нашего исследования был выбран конец XIX – начало XX вв. Именно в это время в Российской Империи происходит наиболее быстрое распространение религиозных объединений, признанных государством вредными и с 1905 г. изуверскими [4, с. 504-506]. Для контроля их деятельности со стороны государства и церкви происходит формирование законодательной базы, которая содержит в себе данные, полученные в ходе изучения самих религиозных сект, их методов пропаганды, а также способов деструктивного воздействия на личность с их стороны. Вопросом изучения сект занимались не только светские исследователи, но и священнослужители, которые вносили значительный вклад в сбор статистических данных, наблюдение за эволюцией сект, их распространением и численностью их последователей. Такими исследователями являлись, например, Введенский А.А., Пругавин А.С., Скворцов В.М., Рейснер М.А., Скоров А.Ф., Буткевич Т.И., которые также изучают культурный аспект самого русского сектантства, классифицируют секты по толкам, обращаются к культурологическому смыслу самих терминов «секта», а также дополняют понятия «раскола» и «ереси», приближая их к сектантству. Отечественная законодательная база в период исследования насчитывает более 100 законов, направленных на противодействие религиозному экстремизму и защите православного населения от деятельности сект. Эти законы содержатся в «Своде законов Российской Империи» за различные годы, а также в отчѐтах и ведомостях «Святейшего Синода» и отчетах о заседаниях съездов и полицейских ведомостях. В целом в исследуемый период государственноцерковная система обеспечения духовной безопасности и противодействия сектантству получила отражение в таких группах правовых актов, как «Высочай190

шие указы, манифесты, повеления», «Распоряжение МВД Российской Империи», «Определения Святейшего Синода», «Статьи Уголовного Уложения». Сама же система обеспечения духовной безопасности строится на эволюции отечественного законодательства. В период с 1850 по 1917 гг. постоянно происходит процесс ужесточения или либерализации законодательной системы дореволюционной России. Этот процесс можно рассмотреть на примере законов «О совращении» из «Статей Уголовного Уложения» в период с 1900 по 1917 гг. Большое внимание сама церковь в данных законах уделяет сохранению православия среди народа. Поэтому, согласно законодательству, виновный в произнесении или чтении публичной проповеди, в распространении или публичном выставлении сочинения или изображения, совращающих к переходу православных в иное вероисповедание или учение, или секту, если данное деяние было сделано с целью совращения православных, наказывается заключением в крепость на срок не свыше одного года или арестом [6, с. 62]. Этот закон был актуален в период с 1900 по 1906 гг. В дальнейшем, в процессе его эволюции, помимо ареста к 1908 г. совративший православного в иное вероисповедания наказывался ссылкой на поселение сроком не свыше трѐх лет и полным лишением имущества [7, с. 68]. Помимо этого, в «Статьях Уголовного Уложения» большое внимание уделялось защите самих служителей церкви от посягательства сектантов. Так, за оскорбление православного священнослужителя: лицо нехристианского исповедания, последователь изуверного учения, сектант или лицо инославного христианского вероисповедания, а также старообрядец, виновный в оскорблении православного священнослужителя или насилии над его личностью не во время совершения им службы Божией или духовной требы, но с целью оказать неуважение к вере и церкви православной, наказываются: заключением в тюрьме [5, с. 239]. Однако к началу 1906 г. данный закон почти пропал из «Уголовного Уложения». В нѐм остался пункт о насилии над личностью и заключении в тюрьме сроком не свыше 3 лет [6, с. 121]. Продолжая говорить об эволюции базы отечественного законодательства, рассмотрим статью 510 «Уголовного Уложения» за 1900 г., по которой виновный в умышленной угрозе лишить жизни или свободы угрожаемое лицо или члена его семьи, или учинить насильственное на их личность посягательство, или произвести поджог, взрыв или потопление их имущества, если такая угроза могла вызвать у угрожаемого опасения сея осуществимости, наказывается: арестом на срок не свыше трех месяцев или денежною пенею не свыше трехсот рублей. Если обозначенная угроза была выражена на письме или направлена против: духовного лица христианского вероисповедания, состоящего в сане священнослужителя или в звании настоятеля или наставника старообрядческого согласия или сектантской общины, при совершении им службы Божией или духовной требы; то виновный наказывался арестом [10, с. 100-102]. В конечном итоге этот закон не претерпел изменений. Говоря об эволюции отношения не только к самим сектам, но и к ересям и старообрядческим толкам, примерно с 1903 г. в российском законодательстве 191

происходит ужесточение мер по наказаниям за распространение ересей и расколов. Причѐм одной из особенностей российского законодательства после 1903 г. является тот факт, что такая мера наказания, как ссылка, стала использоваться реже. Так, например, согласно статье 196 «Уложения о наказаниях» за 1903 г., карая виновных за распространение существующей уже ереси, уже не требовалось, чтобы такая распространяемая ересь была запрещена установленным порядком [9, с. 107]. Однако ближе к 1917 г. Российское законодательство ослабило меры давления на нехристианские течения, при этом сохраняя жѐсткие меры по отношению к изуверским сектам. Таким образом, проведя кросс-культурный анализ правовой базы системы обеспечения духовной безопасности Российской Империи, можно сделать вывод, что государство уделяло большое внимание не только формированию самой законодательной базы, но и стороннему исследованию различных черт религиозной жизни сектантства и нехристианских конфессий и деноминаций. Помимо эволюции самих законов, государство следило за их выполнением и контролировало деятельность большинства религиозных сект, изучая их численность. Миссионерская деятельность Православной церкви внутри Российской Империи также способствовала сохранению православия в качестве государствообразующей религии. Так, помимо брошюр и карманных изданий, содержащих краткие сведения о религиозных сектах, а также выдержки из законов о противодействии им, священнослужителями проводились беседы с сектантами и вѐлся контроль их численности в своих приходах. В заключение необходимо также отметить, что развитие законодательной базы в современной России, опираясь на опыт прошлых лет, позволило бы создать единую систему обеспечения духовной безопасности, построенную на принципах христианской морали при поддержке Православной церкви внутри отечественного религиоведения. Литература: 1. В секты вовлечены до 800 тысяч россиян // http://newsmiass.ru. 2. Культура и культурология. Справочник // Электронный справочник: http://www.artap.ru/cult/kultura_d.htm. 3. Первая всеобщая Перепись населения Российской Империи 1897 года. 4. Попов А.В. Суд и наказание за преступления против веры и нравственности по русскому праву. – Казань, 1904. - 521 с. 5. Пругавин А.С. Раскол – сектантство. Материалы для изучения религиозно-бытовых движений русского народа. – М.: Типография В.В. Исленьева, 1887. - 523 с. 6. Свод законов Российской империи. Т. I. Ч. 1. – СПб.: Типография Второго отделения Собственно Его Императорского Величества Канцелярии, 1906. 194 с. 7. Свод законов Российской империи. Т. I. Ч. 1. – СПб.: Типография Второго отделения Собственно Его Императорского Величества Канцелярии, 1908. 211 с. 192

8. Свод законов Российской империи. Т. XI. – СПб.: Типография Второго отделения Собственно Его Императорского Величества Канцелярии, 1906. - 223 с. 9. Скоров А.Ф. Законы о раскольниках и сектантах // Издательство II. – М.: Самотечная Садовая, дом Дукмасова, собственное Издание, 1903. - 238 с. 10. Чичинадзе Д.В. Сборник законов о расколе и сектантах // Издательство II. – СПб.: Типография Чичинадзе, 1899. - 172 с. References: 1. In sect involved to 800,000 rosiyan // http://newsmiass.ru. 2. Culture and cultural studies. Directory // Electronic Directory - Access http://www.artap.ru/cult/kultura_d.htm. 3. The first general census of the population of the Russian Empire in 1897. 610 р. 4. Popov A.V. Trial and punishment of crimes against the faith and morals for the Russian Law. – Kazan, 1904. - 521 p. 5. Prugavin A.S. Raskol-sectarianism. Materials for the study of religious and domestic movements of the Russian people. – M.: Printing VV Isleneva, 1887. - 523 p. 6. Code of Laws of the Russian Empire. T. I. Part 1. – SPb.: Second Printing Branch His Imperial Majesty's Own Chancellery, 1906. - 194 p. 7. Laws of the Russian Empire. T. I. Part 1. – SPb.: Second Printing Branch His Imperial Majesty's Own Chancellery, 1908. - 211 p. 8. Code of Laws of the Russian Empire. T. XI. – SPb.: Second Printing Branch His Imperial Majesty's Own Chancellery, 1906. - 223 p. 9. Skorov A.F. Laws on dissenters and sectarians // Publisher II. - M.: Gravity Garden House Dukmasova, own publication, 1903. - 238 p. 10. Chichinadze D.V. Collection of Laws about the split and sectarians Publisher II. – SPb.: Printing CHICHINADZE, 1899. - 172 p. СОВРЕМЕННЫЙ РЫНОК – ПРАВДА И МИФЫ THE MODERN MARKET – THE TRUTH AND MYTHS УДК 1330.101 Щетинина Е.Д., доктор экономических наук, профессор (Белгородский государственный технологический университет им. В.Г. Шухова) Shchetinina E.D., the doctor of economical science, the professor (Belgorod state technological university of V.G. Shukhov) Аннотация: статья посвящена исследованию сущности мирового рынка и его последствий для человека и общества. Ключевые слова: рынок, экономика, капитал. 193

Abstract: article is devoted to research of essence of the world market and its consequences for the person and society. Keywords: market, economy, capital. Мудрые говорят: истинно счастлив тот, кто понял, что он блудный сын так как у него уже есть шанс вернуться. Мы все блудные сыны. Мы заблудили и заблудились – в рыночной экономике. Мы стали ее рабами. Поясним подробнее. С некоторых пор, а именно с конца 80-х прошлого века, нам, советским людям, подсунули в качестве откровения такую красивую теорию экономики – ЭКОНОМИКС. Авторы – известные Макконелл и Брю, П. Самуэльсон и т.п. И мы раскрыли рты в благоговении. Да, экономикс стройна, пестрит математикой, цветными графиками равновесия и просто гениально служит своим заказчикам, а именно: «научно» вуалирует сущность мирового капитала и капитализма, который никуда не делся и продолжает стоять и разрастаться на своем главном принципе – прибыль любой ценой, ценой сверхэксплуатации чужого, не своего труда, физической и психической энергии, за счет ограбления слабых – людей, сообществ, стран и регионов. Экономикс весьма умело пользуется косметикой – и всѐ это для нас с вами, ее последователей. Меж тем принцип капитализма ничуть не изменился за последние 300 лет да и не мог измениться: «Не обманешь – не продашь. А не продашь – не получишь прибыль». К. Маркс при всей своей нелюбви к России, подчеркивал, что капиталист не остановится ни перед чем, если видит прибыль, превышающую 100%. И, однако, сегодня рыночная модель преподносится «наукой» экономикс как предел совершенства, верх достижений разума - в управлении странами и обеспечении людей всем, что необходимо для счастья. И приводится яркоубедительный пример США - вот где ешь - не хочу, куски гэмэошного мяса, а также майки и трусы всего по доллару!!! При этом стыдливо замалчивается мнение тех ученых (включая отца рыночной теории Дж. Гелбрейта), которые обнаружили, что рынок не только не решил проблем человечества, а наоборот – порождает массу растущих отрицательных эффектов, о чем указывают, в частности, Р. Коуз, Д. Норт [1]. Джон Гелбрейт критиковал мнение, что на экономическом рынке силы находятся в состоянии свободной конкуренции. Он считал, что «общество потребления» развивает экономический дисбаланс, направляя слишком много ресурсов на производство потребительских товаров и недостаточно – на общественные нужды и инфраструктуру [2]. Рынок в его современном виде способствует росту лишних затрат, трансакций, дисбалансов, болезней во всех смыслах и ущербов. Так, подсчитано, что если из ВВП развитых стран вычесть сумму ущербов, наносимых окружающей среде их экономикой, то он уполовинится. И это по самым малым меркам [3]. Кто же сейчас гасит эти безмерные всевозможные – как материальные, так и моральные – издержки рынка? Это мы с вами, постоянные потребители, бесправные, не имеющие доступа к средствам производства и к капиталам, но полюбившие шоппинг как главное развлечение западного обывателя. 194

Нас пытаются уверить, что рынок служит потребностям человека и их разнообразию. Как бы не так! Он, его величество, не из тех, кто будет СЛУЖИТЬ. Настоящие рыночники, транснациональные корпорации, плюющие на базисный для рынка «закон конкуренции», умело и быстро формируют, создают потребителя под себя, миллионоглоточного клиента, рабски ведомого туда, на рынок, где его обгладывают как козлика под сладкие песни рекламы и прочего промоута типа «Мы продаем не товар, мы продаем надежду!» (на счастье, на успех, на любовь и т.п.). Человеку заповедано: «Отдай Богу – Богово, а кесарю – кесарево». Кесарево – деньги, налоги, часть твоего времени. С появлением рыночных моделей этот «Кесарь» стоит во главе рынка – национального и мирового. И отрабатывать дань для него надо. Труд не отменяется для человека ни при каком строе. Но он может быть глубоко и преступно оскорблен – тем, что предлагается за него. Как оскорбляется и труд самой земли по созданию природных ресурсов: их цена смехотворна или равна нулю. Рынок нужен, никто не отрицает, например, внешний - служит обмену и общению между странами... Но он должен, как пѐс, знать свое место. Но, увы, Богово мы тоже отдали рынку-кесарю! Сегодня рынок встал на место реального Бога. И это страшно. Нас уверили, что он может ВСЁ. А то, что в основе рынка лежит КОРЫСТЬ, мы уже не помним. Мы забыли о том, что первоначально рынок занимал только часть (строго отведенное ему место) от всех общественных отношений, только ЧАСТЬ национального хозяйства! Неограниченный рынок-бог ненасытен и кровожаден. И этому нет предела. Мы видим, как постепенно, тихой сапой рынок наложил свой принцип прибыльности-выгоды буквально на ВСЕ отношения между людьми. Сегодня между обществом (совместным житием людей) и рынком уже вполне можно поставить знак равенства. Продается де-факто ВСЁ. Мы уже привыкли, что продаются недра и могилы, пруды, дороги и леса, женщины и мужчины, идеи и убеждения, дипломы и должности, кровь, плазма, мозги и сперма. Привыкли, что продаются оружие и наркотики, брендовые именафамилии и любые права. Но это только первые завоевания рыночной экономики. Круг или ассортимент товаров стремительно растет: продаются отдельные органы и целые младенцы, продаются издательства, репутации и рейтинги. Продаются слова, позиции, улыбки и слезы. Продаются мужья, жѐны и дети. Продаются разрешения на выброс СО2, тюремные сроки и приговоры. Продаются диагнозы, истории болезней и результаты вскрытия. Продаются партии, голоса электората и телеканалы. Продается время, включая эфирное. Продаются медицина, наука и отпущение грехов. Продаются депутаты, мандаты и майданы. Продаются армии и флоты, команды и клубы, хоккеисты и фигуристы. Продаются победы и поражения. Продаются озера и реки, горы и острова, области, регионы и страны. Продаются различные варианты прошлого и сценарии будущего. Продается то, чего еще нет, например, будущий урожай (фьючерсы), векселя и прочие пустые бумаги, то есть фактически продается воздух, ничто. Нам продаются под процент наши же собственные деньги. 195

Продаются родословные, девственность и пол. Продаются живые людирабы. Продается жизнь, наша жизнь. И продается смерть, причем не только в виде эвтаназии. Логическое продолжение этого - продаются наши души… Что это такое – душа, мы еще не изучили (некогда! где уж тут?). Но мы можем видеть ее, души, проявления: это качества, мысли, чувства и поступки. Это любовь и ненависть. И всѐ это сегодня тоже щедро стимулируется, проплачивается и управляется нашим (мы его уже все приняли?) новым богом - рынком. Богом бессовестным и наглым, богом кровавым. Ведь капитализм и неограниченный рынок в его американской модели, носящий имена демократии и свободного рынка, НЕ МОГУТ жить без войны – предварительно доведя человечество до атомарного состояния, расщепляя любое, самое малое единство – даже двоих людей, пытающихся создать союз на чувствах любви и преданности, которые не продаются. Так чем же закончится наше практическое «изучение» ЭКОНОМИКС? Каким печальным графиком? Предадим ли мы свои исконные принципы – принципы русской цивилизации, замешенной на соборности, коллективизме, приоритете духа над телом, стыдливости и совестливости, не до конца истребленными рынком? Хочется верить, что мы всѐ же найдем способ формирования социально ориентированной экономики с применением рыночных рычагов, ограниченным здравым смыслом православного народа, ноосферным, а не «колбасным» сознанием, истинной духовностью? Литература: 1. Гэлбрейт Дж. К. Общество изобилия. 1958. 2. Коуз Р. Фирма. Рынок. Право. – М., 1997. 3. Современная экономическая наука / под ред. Н.Н. Думной. – М.: ЮНИТИ, 2012. References: 1. Galbraith J.K. The affluent Society. 1958. 2. Coase R. Firm. The market. Right. – М., 1997. 3. Modern Economics / ed. by N.N. Dumnoy. – M.: Uniti, 2012.

196

ИСТОРИЧЕСКАЯ РЕТРОСПЕКТИВА (ГЕНЕЗИС) ИНСТИТУТА РУКОВОДИТЕЛЯ СЛЕДСТВЕННОГО ОРГАНА В ОТЕЧЕСТВЕННОМ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ HISTORICAL RETROSPECTIVE (THE GENESIS) OF THE INSTITUTE HEAD OF THE INVESTIGATING AUTHORITY IN THE DOMESTIC CRIMINAL PROCEDURE LEGISLATION УДК 343.12 Старцев А.В. (Отдел экономической безопасности и противодействия коррупции УМВД России по г. Белгороду) Startsev A.V. (Department of economic safety and counteraction of corruption UMVD of Russia on the city of Belgorod) Аннотация: в статье рассматривается история становления института руководителя следственного органа в уголовном судопроизводстве России. Приводится краткий анализ этапов развития института руководителя следственного органа, а также дается краткая характеристика развития каждого из этапов. Ключевые слова: руководитель следственного органа, следователь, предварительное следствие, расследование, полномочия руководителя следственного органа, участник уголовного судопроизводства, сторона обвинения. Abstract: the article discusses the history of the formation of the Institute head of the investigating authority in criminal proceedings of Russia. Examines a brief analysis of the stages of development of the institution of the head of the investigative body, as well as a brief outline of the development of each stage. Keywords: head of the investigating body, investigator, preliminary investigation, investigation, powers of the head of the investigative body, the participants in criminal proceedings, the prosecution. Впервые как субъект уголовного процесса начальник следственного отдела (в настоящее время – руководитель следственного органа) появился в 1965 году в результате внесения изменений и дополнений в Уголовнопроцессуальный кодекс РСФСР (в дальнейшем, если иное не оговорено, – УПК РСФСР) [1]. Ст. 34 УПК РСФСР была дополнена пунктом «6 а» следующего содержания: «Начальник следственного отдела» – начальник следственного управления, отдела, отделения органов охраны общественного порядка, государственной безопасности и его заместители, действующие в пределах своей компетенции» [1].

197

УПК РСФСР был дополнен ст. 127.1 следующего содержания: «Полномочия начальника следственного отдела: начальник следственного отдела осуществляет контроль за своевременностью действий следователей по раскрытию и предупреждению преступлений, принимает меры к наиболее полному, всестороннему и объективному производству предварительного следствия по уголовным делам» [1]. Процессуальный статус начальника следственного отдела сразу же вызвал острые дискуссии, основным предметом которых был вопрос о необходимости сохранять за ним процессуальные полномочия, поскольку они в части совпадали с полномочиями прокурора. Идея о необходимости возложить на начальника следственного отдела лишь организационные функции стала стержневой. Ряд процессуалистов обращались к изучению вопроса о деятельности начальника следственного отдела: Б.В. Асриев [2], Д.А. Влезько [3], И.С. Ермолов [4], В.В. Кальницкий [5], Н.И. Кулагин [6], П.В. Лемента [6], М.В. Мешков [7], П.И. Минюков [8], С.А. Табаков [9], М.М. Черняков [10], А.А. Чувилев и другие. Однако полномочия начальника следственного отдела в данных работах исследовались с точки зрения процессуального либо организационного аспектов соответственно, в то время как важен комплексный подход к соотношению организационных и процессуальных аспектов в деятельности руководителя следственного органа. Кроме того, необходимо учитывать, что основные исследования производились до вступления в силу действующего Уголовнопроцессуального кодекса Российской Федерации и при этом без учета положений Федерального закона от 5 июня 2007 года №87-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации» [11]. Концепция судебной реформы в Российской Федерации провозгласила, что центральной фигурой в расследовании должен быть следователь, а существование руководителей всех уровней оправдано лишь в качестве организаторов его работы, осуществляющих ресурсное и методическое обеспечение расследования, начальствующих над техническим персоналом [12]. Однако вопреки положениям Концепции судебной реформы, превалирующему в науке мнению о необходимости минимизации процессуальных полномочий указанных руководителей, законодатель пошел по другому пути. За данными лицами сохранилось сочетание процессуальных и организационных полномочий. Более того, процессуальные возможности в отношении следователя существенно расширились. Значительная часть полномочий прокурора в отношении следователя переданы руководителю следственного органа. Руководитель следственного органа как субъект уголовного процесса имеет только процессуальные полномочия. Организационные полномочия имеет то же лицо, но выступающее в качестве должностного лица – руководителя следственного подразделения. Однако такие полномочия осуществляются за рамками уголовного судопроизводства, они не могут быть составной частью определения участника уголовного судопроизводства и принадлежат не руководителю следственного органа, а руководителю следственного подразделения. 198

На основе анализа существенных признаков статуса участника уголовного процесса можно дать определение руководителя следственного органа как должностного лица, возглавляющего соответствующее следственное подразделение следственного комитета России, органов внутренних дел, федеральной службы безопасности, органов по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, а также его заместителя, уполномоченного в установленных уголовно-процессуальным законом пределах осуществлять уголовно-процессуальную деятельность и вступать в уголовно-процессуальные отношения. Положения части 5 статьи 39 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации применять с учетом положений пункта 38.1 статьи 5 УПК РФ, в соответствии с которым руководителями следственных органов являются должностные лица, возглавляющие соответствующие следственные подразделения, а также их заместители. По смыслу положений статьи 39 УПК РФ следственным органом является орган, выполняющий функции предварительного расследования преступлений и процессуального контроля деятельности должностных лиц этого следственного органа. Указанные функции следственный орган может осуществлять непосредственно или через входящие в него соответствующие следственные подразделения, к компетенции которых отнесено производство предварительного следствия и (или) осуществление процессуального контроля. Переименование участника уголовного судопроизводства «начальник следственного отдела» в «руководитель следственного органа» многими исследователями оценивается положительно, усматривая в данном факте разграничение процессуальных и организационных полномочий должностного лица, возглавляющего следственное подразделение. Мы поддерживаем позицию ученых-процессуалистов, положительно оценивающих переименование участника уголовного судопроизводства со стороны обвинения с «начальника следственного отдела» на «руководителя следственного органа» (Б.Я. Гаврилов [14] и др.). Эволюция процессуального статуса руководителя следственного органа связывается с этапами становления и развития органов предварительного следствия в России. Согласно нашей позиции характерно выделение нескольких таких этапов: 1) в дореформенной России; 2) в период после Судебной реформы 1864 г.; 3) в первые годы советского периода; 4) современный этап в организации органов предварительного следствия СССР и Российской Федерации. При этом современный этап мы предлагаем разделить на четыре периода: 1) развитие органов предварительного следствия в советский период; 2) развитие органов предварительного следствия в период с 1993 по 2001 гг.; 3) развитие органов предварительного следствия в период с 2001 по 2007 гг. 4) современный этап совершенствования органов предварительного следствия. 199

Данная классификация обусловлена тем, что в период с 1993 по 2001 гг. изменения касались системы органов предварительного расследования, в период с 2001 г. по настоящее время – как системы органов предварительного расследования, так и процессуальных полномочий следователя, начальника следственного отдела, прокурора (в том числе и в связи с принятием УПК РФ 2001 г.), в 2007 г. состоялась крупная реформа как системы органов предварительного следствия, так и процессуальных полномочий должностных лиц, участвующих в предварительном следствии. Анализируя уголовно-процессуальную деятельность руководителя следственного органа на стадии предварительного расследования после реформы 2007 года и уголовно-процессуальную деятельность прокурора до 2007 года, отметим, что после передачи основных полномочий по осуществлению процессуального контроля за деятельностью следователей и частично надзорной функции от прокурора к руководителю следственного органа показатели законности в деятельности следственного аппарата на стадии предварительного расследования устойчиво улучшаются, что свидетельствует о верно выбранном векторе нормативноправовой оптимизации института руководителя следственного органа. Литература: 1. Указ Президиума ВС РСФСР от 14.12.65 «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР» // http://www.referent.ru/. 2. Асриев Б.В. Начальник следственного отдела: процессуальное положение и руководство следователями: учебное пособие. – М.: МВШМ МВД СССР, 1986. - 56 c. 3. Влезько Д.А. Проблемы организационных функций начальника следственного отделения (отдела) в расследовании: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.09. – Краснодар, 2002. - 21 с. 4. Ермолов И.С. Начальник следственного отдела в российском уголовном судопроизводстве. – Иркутск: Восточно-сибирский юридический институт МВД России, 2003. - 62 с. 5. Чувилев А.А., Кальницкий, В.В. Процессуальный контроль начальника следственного отдела // Советское гос. и право. 1983. № 4. С. 69-71. 6. Кулагин Н.И. Ведомственный процессуальный контроль в системе предварительного следствия органов внутренних дел: учебное пособие. – Краснодар: Юридический институт МВД России, 2001. - 142 с. 7. Лемента П.В. Процессуальный ведомственный контроль за предварительным следствием в органах внутренних дел: дис. … канд. юрид. наук: 12.00.09. – Волгоград, 1999. - 193 с. 8. Мешков М.В. Процессуальное положение начальника следственного отдела в советском уголовном процессе: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. – М., 1992. - 27 c. 9. Минюков П.И. Использование процессуальных полномочий начальниками следственных подразделений органов внутренних дел в руководстве расследованием. – Киев: Киев. фил. ВНИИ МВД СССР, 1981. - 52 c. 200

10. См.: Табаков С.А. Новое полномочие начальника следственного отдела // Законодательство и практика. – Омск: Омская академия МВД России, 2005. № 2. С. 52-53; Табаков С.А. Приостановление следователем исполнения указаний начальника следственного отдела и прокурора в связи с несогласием с ними // Международные юридические чтения. Материалы ежегодной международной научно-практической конференции (14 апреля 2005 г.). Ч. 5. – Омск: Омский юрид. ин-т, 2005. С. 56-60; Табаков С.А. Должностные лица, обладающие процессуальным статусом руководителя следственного органа // Международные юридические чтения. Ежегодная научно-практическая конференция (Омск, 25 апреля 2013 г.). Материалы и доклады. – Омск: Омск. юрид. ин-т, 2013, Ч. 5. 11. Черняков М.М. Сущность управления в деятельности начальника следственного отдела // Молодежь, наука и цивилизация: межвуз. сборник тезисов докладов адъюнктов (аспирантов), курсантов, слушателей и студентов: в 2х ч. Красноярск: Сибирский юридический институт МВД России, 2004. Вып. 7. Ч. 1.; Головащук Е.М., Черняков М.М. Планирование в деятельности начальника следственного отдела // Проблемы применения уголовно-процессуального законодательства России на современном этапе: сборник тезисов докладов и сообщений на Всеросс. науч.-практ. конф. (8-9 декабря 2004 г.). – Тюмень: Тюменский юридический институт МВД России, 2004. 12. Федеральный закон от 05.06.2007 № 87-ФЗ (ред. от 28.06.2014) «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации» (Принят ГД ФС РФ 11.05.2007) // Российская газета. 2007. № 122. 13. См.: Концепция судебной реформы в РСФСР // Концепция судебной реформы в Российской Федерации / сост. С.А. Пашин. – М.: Республика, 1992. С. 66. В дальнейшем - Концепция судебной реформы. 14. Гаврилов Б.Я. Усовершенствование предварительного следствия (с позиции Федерального закона от 5 июня 2007 г. № 87-ФЗ) // Уголовный процесс. 2007. № 9. С. 14-21. References: 1. The decree of the Presidium of the RSFSR from 14.12.65 "On amendments and additions to the Criminal procedure code of the RSFSR" // http://www.referent.ru/. 2. Chief of investigations: procedural position and direction of the investigators. Tutorial / Asriel B. V. - M.: Publishing house MWSM the Ministry of internal Affairs of the USSR, 1986. 56 c. 3. Vlatko D.A. problems of organizational functions of the head of investigation division (division) in the investigation: author. dis. ...candidate. the faculty of law. sciences: 12.00.09. – Krasnodar, 2002. - 21 р. 4. Ermolov I. S. Chief of investigations in the Russian criminal proceedings. – Irkutsk: East Siberian law Institute of MIA of Russia, 2003. - 62 р. 5. Chuvilin A., Kalnitsky V.V. Procedural control of the chief of investigations // Soviet state and law. 1983. № 4. P. 69-71. 201

6. Kulagin N. A. Departmental procedural control in the system of preliminary investigation of the internal Affairs bodies: a manual. – Krasnodar: Law Institute of MIA of Russia, 2001. - 142 p. 7. Lementa P.V. Procedure departmental control over the preliminary investigation in the internal Affairs bodies: dis. ... candidate. the faculty of law. sciences: 12.00.09. – Volgograd, 1999. - 193 р. 8. Meshkov M.V. Procedural position of the chief of investigations in the Soviet criminal process: author. dis. ... candidate. the faculty of law. sciences. – M., 1992. - 27 c. 9. Minukov P.I. The use of procedural powers by the heads of investigation departments of internal Affairs bodies in the direction of an investigation. – Kiev: Kiev. Phil. VNII MVD OF THE USSR, 1981. - 52 c. 10. See: Tabakov S.A. The new authority of the chief of investigations // the Law and practice. – Omsk: Publishing house of Om. Acad. The Ministry of internal Affairs of Russia, 2005. № 2. P. 52-53; Tabakov S.A. a Suspension of the investigator follows the instructions of the chief of investigations and the Prosecutor in connection with disagreement with them // International law reading. The proceedings of the annual international scientific-practical conference (14 April 2005). Part 5. – Omsk: Publishing house of Omsk. the faculty of law. Institute, 2005. P. 56-60; Tabakov S.A. Officials have procedural status of the head of the investigative body of International law reading. Annual scientific-practical conference (Omsk, April 25, 2013). Materials and reports. – Omsk: Publishing house of Omsk. the faculty of law. Institute, 2013, part 5. 11. Cherniakov M.M. the Essence of management in the activity of the chief of investigations // Youth, science and civilization: Intercollege. collection of abstracts of adjuncts (graduate students), cadets, trainees and students: In 2 hours Krasnoyarsk: Siberian law Institute of MIA of Russia, 2004. Vol. 7. H. 1.; Golowasch E.M., Chernyakov M.M. Planning in the activities of the chief of investigations // Problems of application of criminal-procedural legislation of Russia at the present stage: Sat. theses of reports and messages to the Russian. nauch.-practical. Conf. (8-9 December 2004). – Tyumen: Tyumen law Institute of MIA of Russia, 2004. 12. Federal law dated 05.06.2007 No. 87-FZ (as amended on 28.06.2014) "On amendments to the Criminal procedure code of the Russian Federation and the Federal law "On the procuracy of the Russian Federation" (Adopted by the state Duma of the Federal Assembly of the Russian Federation 11.05.2007) // Rossiyskaya Gazeta 2007. № 122. 13. See: The concept of judicial reform in the Russian Federation // the Concept of judicial reform in the Russian Federation / ed. S.A. Pashin. – M.: Respublika, 1992. P. 66. In the future - the Concept of judicial reform. 14. Gavrilov B.Y. Improvement of the preliminary investigation (with the position of the Federal act of 5 June 2007, No. 87-FZ) // The criminal process. 2007. № 9. P. 14-21.

202

СОДЕРЖАНИЕ Чесовская М.Г., Долин В.А. Колесников С.А.

Структура кадрового потенциала органов внутренних дел: постановка проблемы ……………………………….. 3 Вербально-художественная культура Серебряного века: коды деструктивности …………………………………….. 8

Куприянов С.В.

Особенности российского либерализма ………………….

Киреенко Н.В.

Зерновые терминалы в сбытовой инфраструктуре стран Евразийского экономического союза …………………… 19

Антонова Е.Л., Туркина В.Г.

Православие как осознанный цивилизационный выбор восточнославянского мира ………………………………. 25

Старикова М.С.

Генезис роли человеческого потенциала в изменяющихся представлениях о сущности корпорации ………………… 29

Антонов Е.А., Таранова А.Е., Антонов Р.Е.

Антропологическое измерение российской государственности: концептуальная реконструкция базисных природно-антропологических констант ……………………. 34

Андриенко Ю.И., Андриенко О.Ю.

Региональные культурные проблемы России …………….

43

Абашева Е.А., Лыков Э.Н.

Современный Крым в международно-правовом контексте ...

52

Безуглый Э.А.

Электронный документооборот в сфере банковских услуг … 56

14

Богмацера Э.В.

Социальная природа источников правообразования …….

Буняева К.В., Божко Е.А., Жеребцова Е.Е.

Безопасность дорожного движения в муниципальном образовании …………………………………………………. 62

Богмацера В.В.

Актаулизация проблем этики в деятельности современной российской полиции ………………………………… 68

Беляева Е.Г.

Дисциплинарные правоотношения в советской милиции (1917-1941 гг.: историко-правовой анализ) …………….. 71

Воронцова Ю.А.

Экстремизм как речевая деятельность ……………………

Егошин И.В.

Формирование защитной компетенции при преподавании дисциплин социального и гуманитарного образования .. 85

Ерыгин А.А., Ерыгина В.И.

Основные направления обеспечения безопасности муниципальных выборов ………………………………………. 89 Идеи глобализации в период Средневековья и эпоху Возрождения …………………………………………………… 100

Зайцева И.В. Калениченко О.Н.

58

75

Неомиф о Люцифере в романе В. Арчера «Выбравший бездну»: фэнтези современного города ………………… 104 203

Кальченко Н.В.

Этические категории «добро» и «зло» в профессиональной деятельности сотрудников полиции ………………. 110

Костина И.Б.

Многомерность экологического сознания: философскоантропологический подход ………………………………. 115

Кривоченков Р.С.

Русско-украинские отношения во второй половине XVII столетия …………………………………………………… 120

Лысенко В.А., Рязанова Н.А.

Влияние системы факторов на правомерность деятельности сотрудников органов внутренних дел в сфере обеспечения национальной безопасности Российской Федерации …. 127

Малыгина А.А.

Социальные предпосылки назначения наказания и мер медицинского характера лицу, признанному больным наркоманией ………………………………………………. 135

Мацкевич Л.И.

Евразийский экономический союз и Республика Беларусь: прагматичная экономика ………………………….. 140

Никулина Н.Н.

Профилактика безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних как один из аспектов национальной безопасности России: практика Белгородской области ……. 144

Осьмакова В.И.

Роль духовного образования в сельской культуре XIXXX вв. как духовный ориентир в современной жизни России …………………………………………………….. 151

Плиско М.К.

Концепция русского мира и Беларусь ……………………

Реш О.В.

Мультикультурное образование как механизм интеграции мигрантов в социокультурную среду региона ……. 161

Суходольская Т.Г., Чурунец Э.А.

Экспорт конкурентоспособной продукции в условиях интеграции …………………………………………………… 169

Шахов В.В.

Попечительство о тюрьмах как одно из направлений дворянской благотворительности в Центральном Черноземье в XIX в. ……………………………………………………. 175

Шемякина М.К.

Смыслообразующее основание художественных антиномий (на материале русских традиционных фольклорных жанров) …………………………………………………….. 181

Шилишпанов Р.В., Михайлов Д.И.

Кросс-культурный анализ правовой базы системы обеспечения духовной безопасности Российской Империи (на примере эволюции отечественного законодательства в конце XIX – начале XX вв.) ……………………………… 189

Щетинина Е.Д.

Современный рынок – правда и мифы ……………………

Старцев А.В.

Историческая ретроспектива (генезис) института руководителя следственного органа в отечественном уголовно-процессуальном законодательстве………… 197 204

155

193

НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ

ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЕ ПАРАДИГМЫ XXI СТОЛЕТИЯ: КУЛЬТУРНО-ЦЕННОСТНЫЕ ОРИЕНТИРЫ

Материалы международной научно-практической конференции 25 февраля 2015 года Редактор Техн. редактор

О.Н. Тулина И.Ю. Чернышева

______________________________________________________________________________ Подписано в печать 22.05.15 г., уч.-изд. л. 13,7, бумага офсетная, печать трафаретная. Тираж экз. Заказ № ______________________________________________________________________________ Отпечатано в отделении полиграфической и оперативной печати Белгородского юридического института МВД России г. Белгород, ул. Горького, 71

205