№5, 1994 Логос

Citation preview

ФИЛОСОФСКО-ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖУРНАЛ

№5

8 yvwoн:.

МОСКВА 1994

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ EDПOR STAFF В. В. Анашвили (главный редактор) Е. И. Крейзер И. А. Михайлов О. В. Никифоров (соредактор, ответствен.н.ый за н.омер) И. М. Чубаров (соредактор)

V. Anas'1vili ( Editor-in -Сhief) Е. Crayzer 1. Mikhailov О. Nikiforov

(Co-Editor, responsiЬle for this issue) 1. Tc'1ubarovv (Co-editor)

НАУЧНЫЙ СОВЕТ SCIENПFIC COUNCIL Фр. В. фон Германн

Fгiedric'1 W. von Hermann

(Freiburg) В. В. Калиниченко

Vlad. Kalinic'1enko

А. А. Михайлов

Anatoly Mik'1ailov

В. И. Молчанов

Viktoг Molc'1anov ( Rostov-Don) Nelly Motrosbllova

(Moscow) (Minsk)

Н. В. Мотрошилова

(Moscow)

Э. В. Орт

Emst Wolfgang Огt'1

Фр. Роди

Frit'1jof Rodi (Восhит) Кlaus Held

К. Хельд

(Trier)

(Wuppertal) К. Шраг

Calvin О. ScllГag

(West Lafayette, USA)

СОДЕРЖАНИЕ Феноменология-Психология-Психиатрия Эдмунд Гуссерль Карл Ясперс

7 25

Карл Ясперс

42 88

Медард Босс

Из бесед М. Хайдеггера с М. Боссом. Из переписки М. Хайдеггера с К. Ясперсом Аркадий Голик

101 114

Амстердамс'/СИе доклады (П ч.) Фе1-tоме1-tолоzическое 1-tаправле1-tие исследова1-tия в психопатолоzии [Обшря психопатолоzия] Влия1-tие Марти1-tа Хайдеzгера 1-ta воз1-tитове1-tие алътер1-tатиВ1-tой психиатрии

Кли1-tическое рассмотре1-tие проблем 1-tаруше1-tия влече1-tий и фе1-tоме1-tолоzия вле'ЧR1-tий по К. Ясперсу

Проект психоанализа Мераб Мамардашвили Валерий Подорога

123 141

Колетт Солер М. Титова

176 190

Михаил Рыклин

196

Сабина Шпильрейн

207

В. И. Овчаренко

239

О психоа1-tализе. Лекция Ф. Кафка. Ко1-tструкция с1-tовиде1-tий Кли1-tичвс1СИе уро1СИ перехода Читая Лака1-tа: реалwое субъекта Сексуалwостъ и власть: а1-tтирепрессиВ1-tая zипотеза Мишеля Фуко Деструкция как причи1-tа ста1-tовле1-tия Саби1-tа Шпилърей1-t: Под 31-tаком деструкции

Библиографии. Заметки. Рецензии Е. Петровская

258

А. Черноглазов Г. Амелии

263 267

О. Никифоров

269

В. Подорога Метафизика ла1-tдшафта Лака1-t с птичьего полета Метафора как темпоралwая структура Возвраш,е1-tие «ж:ивого 1-tастоя,щего"$>

.NTENTS (Jlн;nomenology-Psychology-Psy ·hlaat ry

Edпшnd Husserl

7

Carl Jaspers

25

Carl Jaspers

42

Boss

88

М.

From the conversations of

Amsterdam re1юrt'.� llJ1, Рhепотепо/О[;,-"iса/ пи tlюrl 11/ iпvestigation iп р:,у hopntlюlol-(y [Geпeral psychopathology / The Iпflueпce of Маmп Heidegger оп the Ьirth oJ the alternative psychiatry

М. Heidegger with М. Boss.

From the correspondeпce of

М. Heidegger with К. Jaspers

101

Arcady Golik

114

Cliпical iпvestigatioп of the proЬlems of iпstiпctu,a/ dri (в трансцендентальном смысле) или, лучше сказать, в трансценденталь ном опыте. Однако параллельно с этим справедливо также и то, что если рефлексию над сознанием (затем - повторяя рефлексию на эту рефлексию и т.д.) осуществляет находящийся в феноменологически-психологической установке, то какие бы феноме­ нологические результаты он ни получал, все они будут иметь психо­ логический смысл. Трансцендентальное поле бытия, также как и метод доступа к нему - трансцендентальн ая редукция -- суть п а р а л л е л ь фено­ менологического поля и психологической редукции как метода досту­ п а к нему. М ы можем также сказать: трансцендентальное Я и транс­ ценденталь ное сообщество Я, взятые конкретно, в их полной транс­ цендентальной жизни, суть трансцендентальные параллели к Я и М ы как л юдям в обычном смысле, также взятым конкретно, как чисто ду­ шевные субъекты с ч исто душевной жизнью. П араллельность здесь означ ает параллельное соответствие во всех единичностях и связях, совершенно своеобразный вид бытия различенными и, в то же время, не просто внеположеженными и разделенн ыми в каком-либо естест­ венном смысле. Это нужно понять правильно. Мое трансценденталь­ ное Я как Я трансцендентального опытного самопостижения (Selbst­ erfahпшg) явно «отлично�.> от моего естественного человеческогог Я, и все же оно менее всего есть что-то в обычном смысле второе, от­ дельное от него, некий дублет, внеположенность в естественном смысле. Совершенно очевидно, что то, что превращает мое чисто пси­ хологическое опытное само постижение ( феноменологически-психоло­ гическое) в трансцендентальное, есть только опосредованное транс­ цендентальным эпохе изменение установки. Соответственно, все об­ наруживаемое в моей душе, сохраняя собственную сущность, приоб­ ретает благодаря этому новый, абсолютный, трансцендентальный смысл. 14. Параллельность трансцендентальной

феноменологической феноменологии.

психологии и

В этом переходе в пределах трансцендентальной рефлексии с не­ обходимостью происходит определенная идентификация. Я, который в своем абсолютном и последнем бытии не есть нечто объективное, но лишь абсолютный еgо-субъект, нахожу в собственной жизни, кон­ ституирующей все объективное бытие, меня самого как значимый коррелят, имеющий апперцептивный образ Я-человека, значимый как объект, а именно, как содержание самообъективации ( самоапперцеп-

Амстераамск:ие до1. Н аконец, фен оменологическое рассмотрение следуе т т а кже отли­ чать от генетическ ого поним.ания психичес ких процессов, от этого сво­ еобразного, н аправленного толь ко н а п сихическо е п о н им а н и е, для ко­ торого психическое с очевидност ь ю « в ы текает� и з п с ихиче ского, для которого самu собой разумеющимся я в ляется то, что и зм у 'I енн ы й че­ ловек (Angegriffene) будгт гневлив, а у в лекаю щ и йся л юб о вник рев­ нив. Как при феноменологич еском представлени и себе (Vergegenwiir­ tigung), так и при этом осм ы слении ( E rfassen) я в л е ний, в ьпекающих одно из другого, м ы говорим о « Понима н и и �> ( «verstehen� ) . Чтоб ы из­ бежать путан и ц ы , м ы н аз ы ваем феноме нологич ес кое п о н и м ание пси­ хических состояний статистическим, п он иманием, к отор о е осм ы сли­ вает (охват ы вает) только дан ность, п ереживания , с ущ е ство сознания и является основой их отграничения и характерист и к. Гi онимание связей психических переживаний, происхожде н ия п с и х и'Iеского из психического м ы наз ы ваем генетическим поним а ни ем . Хотя сейчас феноменологи я не имеет отно шения к этому ге н ет ичес ко м у понима­ н ию, скореее стремясь совершенно от н его отде л и ться, о н а все же, смотря п о обстоятельств ам, и меет с в о им предмет о м з ак ономерные след ствия психического, котор ы е в д ейств итель н ости будет пережи­ ваться и создавать своеобразн о е · фено м е нологич еское е ди н ство. При­ мером этого, пожалуй, является волев ое п ережив а н ие. Это феномено ­ л огическое следствие является чем-то с овершенн о и н ы м , 'I ем понят­ ное вытекание одного из другог о . М ы огранич и в аем фен о м енологи ю статически понятн ы м. Я вляется само собой разумеющимся, что м ы , рассматривая пси­ хопатологию как целое, обнаруживаем н а ш и соб ствен н ы е 11 нтересы в генетически понятном, во внесознател ь н ы х отно ше н ия х за висимо сти, в установлен ии соматических причин п си х ически х п роцес сов, одним словом, во взаим.освязях. Феноменология учит н ас л иш ь познавать _

40

К Ясперс

формы, в которых протекает все переживаемое, все психически дей­ ствительное, но она не учит нас познавать содержание отдельных личностных переживаний и внесознательные основы, на которых плавает, сл овно пена на море в виде тонкой поверхности, это психи­ ческое. Стремление проникнуть в глубины этого внесознательного из-за познанных ( erkannten) связей всегда будет возбуждать больше, чем просто создание феноменологических определений, точное разре­ шение которых, однако, является предварительным условием для всех последующих исследований. Лишь в феноменологически обна­ руженных формах происходит, разыгрывается действительная психи­ ческая жизнь, доступная нашему непосредственному восприятию ( Erfassen), для постижения которой мы, в конце концов, изучаем вне­ сознательные связи. В заключение мы укажем еще на некоторые задачи феноменоло­ гии. Вообще не существует ни одной области психопатологической феноменологии, которая была бы завершенной. Даже там, ще фено­ мен явно понятен (ясен), как, например, при некоторых разновиднос­ тях обманов восприятия, хорошая казуистика, которая может слу­ жить в качестве подтверждения опыта, является столь скудной, что тщательно описанные случаи представляют все еще большую цен­ ность. В плане разновидностей обманов восприятия, которые с успе­ хом можно исследовать особенно в сфере высших чувств, можно сде­ лать еще очень много. Достаточно упомянуть лишь о вопросе зри­ тельных обманов в объективном пространстве одновременно с реаль­ ными восприятиями. Феноменология бредовых переживаний едва ли вообще предпринималась. Все, что имеется в этом плане, заключено в работах об эмоциях как о первом симптоме паранойи. Феноменол о­ гия патологических эмоций невероятно бедна. Лучшее из этого мож­ но найти в выдающихся работах Жане, в которых однако мало вни­ мания уделено тщательному отграничению и классификации. 7 Соз­ нание личности систематически разрабатывалось Остеррайхом. Для этой проблемы феноменологические описания психиатров, у которых имеется материал, а также самоописания, которые являются более подробными, чем прежние, имели бы исключительную ценность. В гистологии требуется, чтобы при исследовании . мозговых полу­ шарий был дан отчет о каждом волоконце и о каждом ядрышке. Со­ вершенно аналогичны и требования феноменологии: необходимо да­

вать отчет о каждом психическом феномене, о каждом переживании, которое обнаруживается при обследовании больных и в их самоописа­ ниях. Ни в коем случае нельзя довольствоваться общим впечатлени­

ем и некоторыми специально отобранными деталями, но необходимо о каждой подробности знать, каким образом ее осмыслить и как ее оценивать. f!оступая определенное время таким образом, исследова­ тель, с однои стороны будет меньше удивляться тому, что часто ви7

Продолжению фноменологии эмоций (чувств) уделяют внимание прежде всего раб оты Гейгерса : «Сознание чувств» в «Miinch. philosoph. Abhandl . . » , п освященных Т. Липпсу в честь ег о 60 -летия, а также: «К проблеме вчув­ ствования в настроение» в «Zeitshr. f. Aesthetik» N 6 , 1 . 1911 г .

ФеноменоJWгu-чес?r.ое напр авление ...

дит и что другой, обращающий внимание только н а общее впечатле­ н ие, не может осознать и, в соответствии с имеющейся направленнос­ тью своей способности к впечатлениям, находит всегда удивительным и никогда еще не виденн ым; но, с другой стороны, обращают внима­ ние н а то, что действительно является н еизвестным и повергает в обоснованное изумление. Нет никакой опасности, что это изумление прекратится. Само собой разумеется, что м ногие психиатры уже вполне посту­ пают таким образом и по праву воспринимают как заносчивость, ес­ ли им этим самым должно быть сказано нечто новое. Однако это вовсе не столь уж распространенная феноменологическая установка, чтобы в ней перестали нуждаться. Можно н адеяться, что из нее еще вырастут ценные приобретения в знании т ого, что больной действи ­ тельно переживает.

КАРЛ ЯСПЕРС

[Общая психоп атология] I. Отдельные факты психической жизни

I.1 Субъективные проявления болезненной психической жизни ( ф е н о м е н о л о г и я) I . 1 . 1 Отдельные феномены патологической психической жизни 1 . Предметное сnзнание (сознание окружающего) 2. Переживание пространства и еремени 3. Осознавание собствеююго тела 4. Сознание реальности и бредовые идеи

Пер вая часть ОТДЕЛ Ь НЫ Е ФАКТЫ ПС И Х И ЧЕСКОЙ Ж И ЗНИ

Фактические данные являются основой нашего познания. Изуче­ ние их во всей пол ноте является основным направлением эмп иричес­ кого исследования. Только посредством их одних верифицируется наше мышление. Понимание фактических данных является всегда пониманием от­ дельных фактических данных ( Einzeltatbestande). Но они не являют­ ся однородными. Для ясности необходимо подразделение их основ­ ных типов. ... Но в первую очередь существенным является такое подразделение, которое учитывает принципы воспринимаемости, ко­ торые придают основным фактическим данным их характер. В этом принципиальном смысле различаются четыре группы фактических данн ых: пережитые феномены; ·· объективные достижения (Leistungen); соматич еские сопутствующие проявления; чувственные объективации (выражение, поступки, действия). 1. Одним из проявлений психики является ее переживание. В повседневности это называют потоком сознания, потоком целостного происходящего, который никогда не протекает одинаково у бесконеч­ ного числа индивидуумов. Что мы делаем, когда познаем его? Посто­ янно протекающие процессы фиксируются нами в феноменологичес­ ких представлениях в виде прочных образований. Мы говорим о ложном восприятии, об аффекте, о мысли, как если бы мы этим са­ мым определяли кон кретные предметы , которые, так, как мы о н их думаем, по меньшей мере существуют во времени. Феноменология представляет их во внутренн их переживаниях больных, существую­ щих и протекающих в их сознании. Субъективным данным переживания будут противостоять в ка­ честве объективных все прочие данные. Путь овладения этими объек-

[ Общря психопаmо.логия]

43

гивными дан н ым и состоит из оценки деятельности, соматического наблюдения, понимания выражения, поступка и действия. 2. Функции ( Leistungen) психики, например, функции поним а­ н ия, функции (возможности) памяти, трудовой деятельности, интел­ лекта являются предметом психологии функции (деятельности, Leistungspsychologie). Она оценивает функции качественно и коли­ чественно. Общим является то, что состоян ие (функций) определяет­ ся как в ыполнение задачи, даже если она и не поставлена н амеренно исследователем или ситуацией, но она существует фактически. 3. Сопутствующие соматические проявления психической жизни составляют предмет соматопсихологии. Мы н аблюдаем соматические явления, которые не являются ни душевным, ни понятным выраже­ нием психического, н и чувством, но имеют лишь, в качестве психоло­ гически неi:Iроявляющейся реальности, фактическую связь с психи­ ческим или совпадают с н им. 4. Чувственными объективациями психики являются способнос­ ти к восприятию, которые указывают на их психическую обусловлен­ ность, если они поним аются как чувство (по органам чувств). Имеет­ ся в основном три фактических типа: мы понимаем непосредственно как психическое телесное явление и движение (психология выраже­ ния); мы понимаем действие, поступок, поведение в окружающем ми­ ре (психология окружающего мира); мы понимаем в качестве духов­ ного творчества л итературн ые, художественные и технические дости­ жения ( психология творчества) . ... 1. СУБЪЕ КТИВНЫЕ ПРОЯВЛЕНИЯ БОЛЕЗНЕННОЙ ПСИХИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ (ФЕНОМЕНОЛОГИЯ)

Феноменология является здесь для нас эмпирическим актом; он образуется только в ходе практической деятель ности благодаря фак­ там из сообщений со сторон ы больных. То, что при подобном психо­ логическом акте, или методе, дело обстоит иначе, чем при естествен­ нонаучных описаниях, является очевидным: предмет в данном случае не предстоит сам по себе перед нашим взором чувственно; опыт яв­ ляется лишь представлением. Однако логический принцип не меняет­ ся. Описание требует, кроме систематических категорий, удачн ых формулировок и контрастирующих сравнений, вьtявления родства феноменов, их порядка следования или их появления на непроходи­ мых расстоян иях, имеет своей задачей наглядно представлять н ам п сихические .состоян ия, которые переживают больные, рассматривать их родственн ые соотношения, как можно более строго огран ичивать их, различать и определять их во времени. Так как мы н икогда не в состоянии непосредственно воспринимать чужое психическое таким же образом, как и физическое, то речь может идти лишь о представ­ лении, о вчувствовании, о понимании, которых мы можем достичь посредством перечисления ряда внешних признакщ�_ психического со-

44

KapJI, Ясперс

стоян ия, посредством перечисления условий, при которых возникает это состояние, посредством чувственно наглядного сравнения и сим­ волизации, посредством разновидности суггестивного изображения. В этом отношении нам прежде всего помогают самоописания больных, которые мы выявляем в личных беседах и изучаем; они могут быть оформлены н аиболее полно и ясно, а в письменной форме, состав­ ленной самими больным и, значительно богаче по содержанию, в то же время будучи и просто воспринимаемыми. Тот, кто переживает, скорее всего и находит подходящее описание. А психиатр, занятый только наблюдением, напрасно бы стремился сформулировать то, что больной человек может рассказать о своих переживаниях. Мы будем также указывать н а фантазия создает из облаков, из поверхностей старых стен и т.п. с полной отчетливостью иллюзорные фигуры, лишенные аффек­ тивной окраски, без впечатления реальности их, но также не исчеза­ ющие при концентрации внимания. Все иллюзии, при которых можно говорить о чувственно пережи­ ваемых явлениях, конечно, следует отличать от рассудочных толкова­ ний. Если всякий блестящий металл принимается за золото, а врач за прокурора, то подобные м нения н ичего не меняют в процессе чув­ ственного восприятия. При этом предметы восприятия, остающиеся неизменными, лишь подвергаются ложному истолкованию. Далее сле­ дует отличать иллюзии от так называемых функциональных галлю­ цинаций. Когда из крана течет вода, больной слышит голоса, когда кран закрывают, он перестает их слышать. Он слышит одновременно как шум воды, так и голоса. В то время как в иллюзиях содержатся реальные элементы восприятия, здесь при наличии чувственных восприятий, остающихся в своем первоначалъном виде, одновременно с н ими возникают галлюцинации, которые тотчас же исчезают при прекращении чувственного восприятия. 66. Истинные галлюцинации являются олицетворенными мнимы­ ми восприятиями, которые возникают не из реального восприятия путем преобразования, а как совершенно новые восприятия, которые появляются и существуют наряду с реальными восприятиями. Благо­ даря последнему признаку (одновременность существования) они от­ личаются от сновидных галлюцинаций. Из нормальной жизни с эти­ ми истинными галлюцинациями можно ср авнить известные, возника­ ющие в сетчатке следовые образы (Nachbllder), более редкие формы чувственного воспоминания, последующее м нимое, но яркое слыша-

54 КарА Ясперс ние ранее воспринятых слов, видение микроскопических объектов после напряженного трудового дня и пр., т.е. явления, наступающие , при значительном утомлении... Субъективные оптические наглядные изображения являются чувственными проявлениями, которые обнаруживаются у половины молодых людей и у м ногих подростков (так называемых эйдетиков). Если перед эйдетиком положить изображения цветов, плодов и дру­ гих предметов на серой бумаге, то они способны и после удален ия этих изображений видеть их снова со всеми подробностями на этой бумаге. В отличие от следового изображения, они не дополняются, могут смещаться и преображаться и не являются механическим отоб­ ражен ием, но подвержены изменению посредством мысленного пред­ ставления. О н и могут также спустя длительное время возобновляться в памяти... вв. На протяжении длительного времени с галлюци{!ациями сме­ шивали груп пу феноменов, которые при ближайшем рассмотрении оказались не воплощенными восприятиями, а особыми, своеобразны­ м и пр�дставлениями. Кандинский подробно описал эти феномены под названием псевдогаллюцинаций... Восприятие. 1. Восприятия жизненны (обладают характером объективности). 2. Восприятия возникают во внешнем объективном пространстве. 3. Восприятия имеют определенн ый, четкий контур и предстают перед нами целиком со всеми деталями. 4. В восприятии отдельные элементы ощущения обладают пол­ ной чувственной свежестью, например, краски сверкают. 5. Восприятия константны и могут легко удерживаться в таком виде. 6. Восприятия не зависят от воли, они не могут быть вызваны или изменены по желанию. Они воспринимаются с чувством пассив­ ности. Представление. Представления образны (обладают характером субъективности). П редставления возникают во внутренней субъективной сфере представлений. П редставления имеют неопределенный, нечеткий контур, пред­ стают перед н ам и неполными, лишь с некоторым и деталями. В представлениях, конечно, отдельные элементы иногда соответ­ ствуют элементам восприятия. Но относительно большинства элемен­ тов восприятия представления являются неадекватными. Некоторые ЛЮДИ зрительно предстаВЛЯЮТ себе П ОЧТИ все серым. П редставления рыхлы и расплывчаты и должны все время возоб­ новляться. П редставления зависят от воли, они могут вызываться по жела­ н ию и изменяться. О н и продуцируются с чувством активности. К пункту 2 следует добавить, что о бъективное пространство и

[ СХ5щая ncuxonamoJLOгuл}

55

субъективное пространство представления могут совпадать, н апример, n ри зрительных представлениях, предмет которы х н аходится п озади меня. Я могу также представить себе нечто среди объективных пред­ метов, но вижу это нечто все же не среди сам их предметов (тогда это была бы галлюцинация); это скорее всяки й р аз скачок из одного про ­ странств а в другое, которые в таких случаях совпадают, но в то же время отделены друг от друга бездной. Из представленного обзора мы легко м ожем вывести своеобра­ з ие, присущее псевдогаллюцин ациям, а имен но: признаки , представ­ ленные в пунктах 1 и 2 (жизненность - образ ность, внешнее про­ странство - внутреннее пространство), явля ются абсолютными про­ т ивоположностя ми, посредством которых восприятие от представле­ ния отделяется непроходимой бездной. В остал ь ных признаках этой острой противоположн ости нет. Скорее представления, которые всег­ да являются образными и остаются во внутреннем пространстве, пос­ тепенно приобретают все те признаки, которы е в ы ше были приписа­ ны восприятиям. Таким образом, существует бесконечное м ногообра­ зие феноменов представления, от нормальных п редставлений вплоть до типичных псевдогаллюцинаций, которые м ы можем охарактериз о­ вать следующим образом: псевдогаллюци н а ц ии лишены веществен­ ности и проявляются во внутреннем субъекти в н ом пространстве, но они предстоят перед внутренн им взором с достаточн о четкими конту­ рами и со всеми деталями (см. 3), а также в п олной адекватности восприятия элементов ощущения (см . 4). О н и п оявляются в созна­ нии неожиданно, с законченной детализацией, со всеми мельчай ши­ ми подробностями и чертами чувственного образа. Они не расплыва­ ются и могут удерживаться как константн ы е феномен ы, пока они вдруг не исчезнут (см. 5). Н аконец, они не могут произвольно проду­ цироваться или изменяться, субъект противостоит им рецептивно и с чувством п ассивности. (см. 6). Однако эти возникающие феномены вовсе не являются обычны­ ми, весьма ч астыми. Обычные феномены скорее весьма изменчивы и имеют большей частью лишь некоторые из описанных признаков. Так возникают против воли и независимо от нее очень бледные, слег­ ка детализированн ые представления. Или же м огут возникать произ­ вольно весьма детализированн ые стойкие феном ены. Так, н априм ер, один больной некоторое время после острого психоза мог представ­ лять себе все гораздо отчетливее. Внутренним взором он видел шах­ м атную доску с фигурами для игры вслепую. Вскоре затем это исчез­ ло. До настоящего времени псевдогаллюци нации определены л ишь как зрительные и слуховые, т.е. как внутренн ие образы и внутренние голоса. Н аше описание чувственной жизни при н арушении восприятия лает различие между иллюзиями и галлюцинациями , между чувствен­ ными феноменами и феноменами представлен ия (т.е. между гал лю­ цинациями и псевдогаллюцин ациями). Возмож но, что в действитель­ ности происходят б. Неврологические нарушения. При локализованных мозговых на­ рушениях способность к ориентировке в собственном теле нарушает­ ся весьма разнообраэно. ... Больные могут не находить больше rука­ ми носа, рта, глаз. Л ибо нарушается ориентировка в различении ле­ вой и правой сторон собственного тела. Больные не могут опреде­ лить, на какой стороне вызывается раздражение и т.д. О том, как при этом изменяется само осознавание собственного тела в феноменоло­ гическом отношении, мы н ичего не знаем. Головокружен ие означает: 1. вращательное головокружение, 2. ощущение п адения, 3. общее не систематическое головокружен ие как неуверенность осознавания без вращения предметов и без ощущения падения. Речь идет, таким образом, о трех гетерогенных феноменах. Общим для н их является тотальная неуверенность положения тела и позы. Эта неуверен ность возникает обычно во время критического пе­ рехода из одного состоян ия в другое, то ли под влиянием физичес­ ких условий окружающей действительности, то ли в связи с психи­ ческими мотивами; она возникает также неврологически в связи с со­ матическими причинами (особенно в связи с вестибулярным аппара­ том); кроме того, она может происходить невротически во взаимосвя­ зи психических изменений при конфликтах. Головокружение являет­ ся испытыванием существования в целом, когда последнее начинает .

[ Общря психопаmоМJгия }

71

терять почву, так что головокружение является символом всего край­ него, что все же не вносит ясность в настоящее существование; поэ­ тому для философов головокружение может быть выражением про­ исхождения их основных воззрений, сопряженных с совокупностью существования. в. Телесные ощущения, восприятия формы тела, галлюцинации телесного чувства и т.д. Мы можем выделить следующие группы: 1. Галлюцинации телесного чувства. Можно отличать термичес­ кие нарушения восприятий (горячий пол, невыносимое чувство жа­ ры) от гаптических (больных Qбдувает холодны й ветер, ползают чер­ ви и насекомые, везде покалывает). Из последних выделяют еще гиг­ рические галлюцинации (восприятия влажного и жидкого) .. Интерес­ ными являются галлюцинации м ышечного чувства (Крамер). При этом почва то поднимается, то опускается, кровать приподнимается. Больные погружаются, летают, чувствуют себя легкими как пух, не имеющими веса. Предмет в руке кажется удивительно легким или тя­ желым. БоЛьные полагают, что сами они двигаются, в то время как они в действительности неподвижны, испытывают чувство будто они говорят, не произнося при этом ни слова (галлюцинации речевого аппарата). Голоса воспринимаются отчасти как галлюцинации рече­ вого аппарата. Часть этих галлюцинаций истолковывается как гал­ люцинации в вестибулярном аппарате. 2. Витальные ощущения. В чувственн ых ощущениях осознается витальное телесное состояние. Указания больных на телесные сенса­ ции бесчисленны. Они чувствуют себя окаменевшими, высохшими, сморщившимися, чувствуют себя усталыми, пустыми внутри или, на­ оборот, чем-то заполненными. В подобных проявлениях чувство те­ лесного существования является измененн ым . ... 3. Сделанные телесные переживания. Телесные сенсации могут сопровождаться ярким переживанием, что они сделаны извне. Боль­ ные истолковывают таким образом не всякие отклоняющиеся от нор­ мы телесные проявления, но выбирают из них лишь исходящие � изв­ не�.>. Например, известно, что такие больные правильно воспринима­ ют боли и ощущения при соматических страданиях (ангина, сустав­ ной ревматизм), но свои особые ощущения переживают как сделан­ ные извне. Больные шизофренией чувствуют, как у них вызывают сексуальное возбуждение, как их насилуют, как совершается половой акт без присутствия партнера. То эти больные переживают чувство, будто по волосам или по зубам проводят проволокой и т.д. . 4. Переживание искажения тела. Тело разрастается, становится более массивным, неуклюжим и тяжелым, одновреме'нно с телом уве­ личивается подушка, кровать. Голова и конечности становятся разбухшими, детали искажены, конечности попеременно увеличиваются или уменьшаются ... Зерко дает самоописание мескалинового рауша, которое благода­ ря внешней аналогии позволяет понять некоторые переживания пси­ хотических больных:

.�Я воспринимаю свое тело удивительно пластичным и необычайно тонко де­ тализированным... Вдруг появилось ощущение, будто стопа отделилась от го-

72

Kap.Jt, Ясперс

лени; она воспринималась отдельно от тела, лежащей под ампутированной голенью. Но это было не только ощущение, будто стопа просто отсутствует"" имелось скорее два позитивных ощущения, одно из которых исходило из стопы, а другое из ампутированной голени с сопутствующим галлюцинатор­ ным локальным феноменом бокового смещения". Затем появилось ощуще­ ние, что голова повернулась на 1 80 градусов, живот превратился в мягкую полужидкую массу, лицо приобрело гигантские размеры, губы разбухли"" ру­ ки странным образом стали как деревянные, с угловатыми контурами, как у нюрнбергских игрушек, либо они вытягивались до размеров длинных обезья­ ньих лап, нижняя челюсть опустилась неимоверно низко". Кроме всего этого, у меня было также галлюцинаторное переживание, что моя голова отдели­ лась от туловища и свободно висит в воздухе примерно в полуметре позади него. Я чувствую ее фактически парящей в воздухе, но в то же время и отно­ сящейся ко мне. Чтобы проконтролировать себя, я произношу несколько слов, и голос кажется исходящим с некоторого расстояния позади меня". Еще своеобразнее и причудливее являются трансформации. Mol{. ноги, на­ пример, приобретают форму ключей, становятся спиралями, завитками, ниж­ няя челюсть становится похожей на крючок, на параграф, кажется, �то грудь расплывается•.

Единство осознания тела с пространством, в котором тело ощу­ щает предметы , при изменениях сознания приобретает гротескные формы. Больной чувствует себя �водяным знаком на бумаге, на кото­ рой что-то написано•. Зерко описывает мескал иновый рауш: •Иногда возникают гаптические галлюцинации, весьма своеобразные и труд­ но описываемые сплавы с галлюцинациями зрительной сферы". В диффузно освещенном поле зрения посредством оживленных движений полосы образу­ ется световая спираль, которая, быстро вращаясь, движется в поле зрения то в одну, то в другую сторону. Одновременно в гаптической сфере возникают уже упоминавшиеся трансформации, во время которых одна нога принимает форму спирали. Световая спираль и гаптическая спираль сливаются в созна­ нии воедино, а это значит, что указанная спираль, воспринимаемая в галлю­ цинации оптически, ощущается также и гаптически". Т.е. чувствует телесно и вместе с тем оптически•. . После приема гашиша: Обследуемый указывает на то, что •тело становится как оболочка, как гроб, в котором словно растянута или подвешена душа. Душа является совершенно хрупкой, прозрачной, как бы из стекла, заклю­ ченная в подвешенном сос1оянии в этом футляре. Части тела видят сами се­ бя, все чувст,ва соединены в одно. Оболочка тяжелая и неподвижная, ядром является то, что думает, чувствует, переживает. • Это было не изображение, а действительность, он боялся, что его могут повредить. ( Френкель и Джоель). Высказывание больного, страдающего шизофренией: •Я видел свое новое Я как новорожденного ребенка. Из него исходила вся сила, но оно не могло еще полностью пронизывать мое тело, которое было слишком большим; у ме­ ня возникло желание ампутировать одну ногу или руку, чтобы этим самым заполнить все тело (новым Я). Позже стало лучше, я наконец почувствовал, как Я выделяется из тела, выходя в пространство• ( Шваб). Перечисленные выше феномены не являются однородными. Но их всегда трудно различать. Формы, в которых патологически переживается схема те-

[ Общая пси.хопаmо.1Wгия} 7J имеют никаких аналогий в нормальных телесных пережива­ ла, очевидно не ниях. Чувственные витальные ощущения, символические переживания значе­ ния, неврологически понятные расстройства переходят друг в друга. Само ­ сознание может замещаться другим.

г. Двойник . (Хе-)аутоскопией называют явление, когда человек воспринимает во внешнем мире свое тело как второе, будь то в со­ бственно восприятии, только в представлении, в бреде или в ярких осознаваниях. Бывают больные, которые разгов аривают со своими двойниками. Феномен этот не является даже единообразным ( см. Меннингер-Лерхенталь: Галлюцинация Гете. Zeitschrift fiir die gesamte Neurologie und Psychiatгie. 1 40, 486 ( 1 932)) . 1 . Когда Гете в состоянии •порыва и смятения в последний раз видел Фри­

дерику и уезжал от нее по направлению к Друзенгейму, то с ним произошло следующее: •Я видел, но не телеснын, а духовным взором, самого себя, еду ­ щего верхом навстречу и одетого в костюм, которого я никогда не носил: он был иссиня-серым с золотом. Как только я очнулся от этого сна, фигура уже совершенно исчезла. Чудесный призрак доставил мне в те мгновения разлу­ ки некоторое успокоение•. Примечательным является: смятение, сноподоб­ ное состояние, духовный взор и удовлетворение от этого явления: он сам ехал навстречу себе по направлению к Зезенгейму, он возвращался. 2. Больная шизофренией Меннингер-Лерхенталя жалуется, что видит себя сзади обнаженной, у нее чувство, что она не одета и видит себя обнаженной, при этом она чувствует, что ей холодно; воспринимает это она духовным взором. З. Больной шизофренией ( Штауденмайер) : •Я представляю, например, себе весьма ярко при ночных прогулках в саду, что кроме меня имеются еще три других образа. Постепенно возникает зрительная галлюцинация. Я вижу пе ­ ред собой абсолютно так же одетых трех •Штауденмайеров•, прогуливаю­ щихся с одинаковой скоростью. Они останавливаются , когда останавливаюсь я, протягивают руки , когда это же делаю и я•. 4. Больной Петцля с гемиплегией и неполным восприятием собственного те­ ла ощущает парализованную половину тела как чужую. При созерцании сво ­ ей парализованной левой руки он поясняет, что она очевидно принадлежит пациенту, лежащему рядом. Во время ночных делириозных эпизодов он го­ ворил, что рядом с ним в постели слева лежит постороннее лицо, которое хо ­ чет его вытеснить.

Таким образом, мы имеем дело с внешне сходными, но фактичес­ ки различными по своей сущности феноменам и, которые могут воз­ никать при органическом поражении мозга, при делириях, при ши­ зофрении, в сноподобных состояниях, т.е. всегда при наличии по крайней мере легкого изменения сознания: греза наяву, состояние (токсического) �рауша • , сновидение, делирий. Сходство заключается в том, что �схема тела • нашего собствен ного образа как бы приобре­ тает действительность помимо нас самих в пространстве. 4. С ознание р еальности и б р едовые идеи

Бред на протяжени и всех времен считался основным феном еном

74

Кар//, Ясперс

помешательства, о пределение �бредовый>.> (wahnsinnig) и �душевно­ больной>.> были всегда равнозначными. Определение того, что считать бредом, является фактически основным вопросом психопатологии. Ответ будет поверхностным и даже неправильным, если бред назы­ вать искаженным представлением, которого упорно придерживаются без возможности коррекции. М ы не должны надеяться разрешить этот вопрос с помощью какого-либо определения. Бред является пер­ вичным феноменом. Первоочередной задачей является проследить за ним. Переживание, в котором содержится бред, является опытом и осмыслением действительности. Предварительные логические и психологические замечания о сознании реальности. То, что является для нас в любое мгновение са­ мо собой понятным, имеет обыкновение также являться и самым за­ гадочн ым: так, например, время, Я, а также действительность. Если мы должны сказать, что такое действительность, то мы обычно отве­ чаем: это то, что существует на самом деле (An-sich-Seiende), когда мы отличаем ее (действительность) от той, какой она нам кажется; это - объективное, если м ы отличаем ее как общепризнанно мысли­ мое от субъективного заблужден ия; это - собственно бытие, если м ы отличаем ее о т ч истых следствий и метаморфоз. Л ибо мы определяем ее как то, что существует в пространстве и времени, если м ы отлича­ ем ее как реальность от действительно м ыслимого объективного иде­ ального существования, например, в математических дисциплинах. Эти ответы являются логическими ответами. Посредством их м ы определяем понятие действитель ности. Н о к действительности как к осмысливаемой, однако, для нас всегда необходимо нечто добавлять, а именно - действительность переживаемую. Осмысливаемая де­ йствительность убедительна лишь тогда, когда познается сущность настоящего, которое нам предоставляе:г сама действительность. В со­ ответствии с понятием, говорит Кант, сто мыслимых талеров не отли­ чаются от ста действительных. Разница эта замечается лишь в прак­ тической деятельности. То, что является переживанием действител ьности, не является производным и не может быть поставлено в один ряд с другими род­ ственными феноменами, а может быть описано как изначальный фе­ номен лишь опосредствованно. Именно потому, что он (феномен) может быть патологически нарушен, необходимо видеть его в его сущности. Во всяком случае при о п исании феномена следует обра­ тить в н имание на следующие моменты: 1. Действительным является то, что мы воспринимаем жизненно, ярко (leibh aftig). В отличие от наших представлений, все содержимое восприятия имеет качество, которое заключено не в ощущениях орга­ нов чувств, например, глаза, уха, а в способе ощущаемого, это нечто невыводимо изначальное, являющееся чувственной реальностью (и обычно связано с раздражителями из внешнего м ира). Это изначаль­ ное можно описать, обозначить так или иначе, но нел ьзя вывести. ... 2. Действительность заключена в сознании бытия как таковом.

[ Общая психопаmо.логия }

75 Даже если м ы воспринимаем и жизненно, я рко ( leibhaftig), сознан ие бытия у н ас может отсутствовать. Оно утрач и вается в «отчуждении?> восприним аемого м ира и собственного существования; это должно быть изнач альным переживанием существов а ния, н азванным Жане fonction du r�el. Изречение Декарта « Cogito, ergo sum?> («Я м ыслю, следователь но существую?> ) применимо и по отношению к л юдям в соответствии переживания отчуждения, во в ремя которого он пара­ доксально говорит: меня нет, но в качестве этого «Не-су ществования?> (Nichtsein) я должен жить вечно - испол н ен ие положе н ия Декарта является логически не принуждаемым; сюд а относится первичное сознание б ытия, особенно сознан ие существова н ия сам ого себя: я су­ ществую, благодаря чему одновременно п оз нается как равно действи­ тел ьное существование предметов вне меня. З. Действительно то, что оказывает н ам сопротивление. Сопро­ тивлением является то, что тормозит движен ие нашего тела, а также все то, что м ешает непосредственному осуществлени ю н ашего стрем­ ления и желания. Достижение цели вопреки сопротивлению, так же как и поражение в этом, составляет опыт действител ь ности. П оэтому всякое переживание действитель ности имеет свои корни в практичес­ кой деятельности. Но то, что в практике является действительностью, всегда есть значение ( Bedeuten) вещей, п роцессов, ситуаций. В значе­ нии я охватываю действительность. Сопротивление в м ире является 1 1щроким полем действительности, которое н есет сознание реальнос­ ти, начиная от очевидности осязаемого в пл оть до восприятия значе­ ний вещей, поступков и реакций человека; и с этой реальностью я считаюсь практически, к ней я принадлежу в каждое мгновение, она сбывается как то, чего я ожидаю, о чем я думаю как о существую­ щем. · Это сознание реаль ности пронизывает меня с более или менее дифференцированно й ясностью как знание об окружающей меня ре­ ал ьности, которая включается в общую реальность, каковой она от­ крывается мне с точки зрения структуры и содержания посредством традиции культуры, в которой я вырос и воспитан. То, что в ней яв­ ляется для нас действительным, имеет м ного степеней достоверности, которая . бол ьшей частью н ам не вполне ясна. Мы лишь производим опыт в плане того, что мы можем позволить себе в зависимости от того, действитель но ли нечто или нет, чтобы увидеть, насколько м ы уверены в окружающей нас действитель ности. От непосредственной досто��рности реаль ности следует отличать сужден ие о реальности ( Realitatsurteil). Яркое ложное восприятие может быть признано в суждении как заблуждение и все же продол­ жать существовать, как например, простые следовые образы или иногда галлюцинации душевноболь ных. Даже тогда, когда признано заблуждение, можно по невнимательности действовать так, словно его содержание является действительным, как н апример, перенесший ампутацию воспринимает свою ампутированную ногу как фантомную конечность, хочет ступ ить ею и падает, или как ботани к Негели же­ лает поставить стакан воды на стол, галлюц инаторно воспринимае­ мый им в поле зрения. Сужден ие о реальности проистекает из мыс­ ленной переработки непосредственного опыта. О п ытные данные

Кар.11, Ясперс

сравниваются друг с другом: действительным считается только то, что выдерживает проверку и подтверждается, а поэтому только тщ что является соответствующим общему идентичному знанию, и мо· жет превратиться в новое непосредственное переживание. Мы живем постоянно с приобретенным таким образом знанием о реальности, которое мы имеем перед собой без определенного суждения. П ризна­ ки действительности, каковыми они понимаются в суждении о реаль­ ности, являются следующими: действительность - это не отдельный опыт сам по себе, а только то, что проявляется как действительное во взаимосвязи опыта, в конце концов в совокупности всех опытных данн ых; действительность относительна, т.е. насколько она как тако­ вая познана и до этого предела проявляется, она может стать также иной; действительность является освоенной ( erschlossen) и покоится на понимании и его достоверности, а не на воплощении и непосред­ ственном переживании действительности как таковом, которые ско­ рее являются лишь звеньями в целом, необходимыми, но постоянно подвергающимися проверке опорными пунктами. Отсюда действи­ тель ность суждения о реальности есть нечто незавершенное (Sch\vebendes) , нечто подвижное в разуме. Если теперь м ы хотим охарактеризовать область бреда, то здесь следует определенным образом ограничить себя, так как отсутствую­ щее сознание существования и сознание бытия упоминалось уже в качестве отчуждения м ира восприятия и встретится нам снова при нарушениях самосознания. Ложная жизненность воплощения (tauschende Leibhaftigkeit) рассматривалась при анализе обманов чувств. Бредом же н азывается превращение в обширном, (вторично проявляющемся в суждениях о реальности) сознании реаль н ости, ко­ торое зиждется на этих оп ытных данных, на м ире практики, сопро­ тивлений и значений, но в котором ложное галлюцинаторное вопло­ щение играет лишь незначительную, недостаточно обоснованную роль наряду с изменениями основных опытных данных, понять кото­ рьiе для нас является наиб_олее трудным. а. Понятие бреда Бред проявляется в суждениях. Бред может возникнуть только там, где имеет место мышление и суждение. В этой связи бредовые идеи называют патологически искаженным и суждениями. Содержа­ ние таких суждений может проявиться рудиментарным, но от этого не менее действенным образом как ч истая осознанность, тогда обыч­ но говорят о �чувстве�. которое однако является смутным знанием (dunkles Wissen). Бредовыми идеями называют неопределенно все ложные сужде­ н ия, которые имеют следующие внешние, достаточно выраженные, хотя и не резко отграниченные признаки: 1. необыкновенную убеж­ ден ность, с которой их отстаивают; ни с чем не сравн имую субъек­ тивную уверенность; 2. невозможность повлиять ни посредством опы­ та, ни путем доказательства; З. невозможность содержания. Если мы поП''ьпаемся через все эти внешние признаки проникнуть в психоло­ гическую сущность бредовых идей, то прежде всего мы должны про-

[ Общая ncuxonatrJOJWгuя}

77

следить различие между первоначальными переживан иями и осно­ ванными на них высказываемыми суждениями, т.е. между живой дан­ ностью бредового содержания и застывшими суждениями, которые n ри первом же случае будут воспроизводиться, дискутироваться, дис­ симулироваться. Кроме того, в соответствии с происхождением бреда мы выделяем два больших класса: одни бредовые идеи понятным для 1-1ас образом возникают из аффектов, из потрясающих, болезненных, вызывающих чувство вины и из других переживаний, из ложных восприятий или из чувства отчуждения м ира восприятия при измене­ нии сознания и т.д.; другие же бредовые идеи невозможно просле­ дить с точки зрения психологии, и феноменологически они являются чем-то конечным. Первые мы называем бредоподобными (wahnhafte) идеями, а последние - истинным и (echte) бредовыми идеями. В по­ следних мы должны будем поп ытаться разобраться в самой сути бре­ дового переживания, если даже нам и не удастся ясно и наглядно представить себе это столь чуждое нам явление. При всяком подлинно ложном восприятии переживается необхо­ димость принимать предмет за действительный; это переживание не­ обходимости сохраняется также и после исправления ошибочного суждения о реальности, если оно явилось следствием всеобщей взаи­ мосвязи восприятия и знания. Если такое исправление понятно из общей ситуации, но сам переживающий остается при своем ошибоч­ ном суждении о действительности, несмотря на то, что ему известны все доказательства, несмотря на все размышления, не п итая ни ма­ лейших сомнений и даже уменьшая первоначально имевшиеся сомне­ ния, то в таком случае речь идет об истинной бредовой идее, ибо она уже становится для нас непонятной, т.к. ее нельзя объяснить исходя только из ложного восприятия. При наличии бредоподобной идеи, возникающей из ложных восприятий, имеется лишь тенденция, склонность к суждению о реальности (либо только совсем мимолет­ ная уверенность), при наличии истинной бредовой идеи всякое сом­ нение исчезает. Здесь уже действуют другие психические факторы, а не только ложные восприятия. Эти факторы мы и хотим в дальней­ шем рассмотреть. Когда больной во время беседы сообщает нам содержан ие своих бредовых идей, то мы имеем дело лишь с вторичной продукцией. Привычная формулировка суждения представляется нам в такой форме, которая отличается от другого высказываемого суждения, мо­ жет быть, только содержанием. В таком случае в нашем исследова­ нии всегда возникает вопрос: что является первичным переживанием, вызванном заболеванием, и что является в формулировке вторич ным, являющимся понятным следствием, вытекающим из этого пережива­ н ия? Существуют три точки зрения: первая отрицает собственно бре­ довое переживание, согласно ей, все бредовые идеи понятны и вто­ ричны; вторая полагает, что при слабости интеллекта недостаток кри­ тического отношения может способствовать возникновению бредовых идей из любого переживания; третья не обходится без феноменологи­ чески своеобразного бредового переживания, которое она старается определить как собственно п атологический элемент.

KapJL- Ясперс Методически, в зависимости от точки зрения, бред подлежит многообразному рассмотрению: феноменологически он выступает как переживание; с точки зрения психологии функции - как нарушение мышления; с точки зрения психологии творчества - как духовный продукт; в аспекте понятных взаимосвязей - как мотивированное движение своего содержательного становления; в нозологически-би­ ографическом рассмотрении выясняется, моЖет ли он быть понят как следствие надлома в жизни или же во взаимосвязи с постоянным разв итием л ичности. 6. Первичные бредовые переживания

Если мы попробуем подойти ближе к первичным бредовым пере­ живаниям, то мы вскоре заметим, что мы не можем представить себе наглядно эти абсолютно чуждые нам виды переживаний. Всегда оста­ ется что-то непостижимое, несозерцаемое, непонятное. ... У больных первично появляются сенсации, чувства, настроения, осознавания: «Что-то случилось, скажи же м не, что случилось?» - так обращалась больная Зандберга к своему мужу. На его же вопрос, что же, по ее мнению, должно было произойти, она ответила: «Я этого не знаю, но что-то есть.» Больным становится жутко, т.к. что-то происходит, что они предчувствуют. Все приобретает новую значимость. Все окружа­ ющее становится иным, но не грубо чувственным: восприятия в чув­ ственном отношени и не изменяются, скорее происходит тонкое, про­ низывающее все и предстающее в неизвестном и жутком освещении изменение. Ранее безразличное или уютное жилище пронизывается неопределенным н астроением. Что-то витает в воздухе, но больной не может дать себе в этом отчета; недоверчивое, неприятное, тревож­ ное напряжение наполняет его (Зандберг). Слово «настроение» мог­ ло бы дать повод смешивать это, например, с психастеническими на­ чувствами. Но в «бредовом настроении» строениям и и (Wahnstimmung) всегда присутствует «нечто», хотя оно и совершен­ но неясное, так сказ ать, зародыш объективной ценности и значения. Это обобщенное бредовое настроение без определенного содержания должно быть совершенно невыносимым. Больные ужасно страдают, так что уже само появление конкретного представления является для н их как бы облегчением. У больного возникают ... чувство отсутствия поддержки и неуверенность, что заставляет его инстинктивно искать такой устойчивой точки опоры, на которой он мог бы удержаться и укрепиться. П оддержку и утешение он находит только в идее, точно так же, как и здоровый человек в подобных . обстоятельствах. При всех жизнен н ых о бстоятельствах, когда мы чувствуем себя подавлен­ ными, напуганными и беспомощными, внезапное появление в созна­ нии четкого убеждения, а оно может быть действительным или лож­ ным, само по себе оказывает успокаивающее влияние, и возникшее при данн ых обстоятельствах чувство утрачивает часто «ceteris paribus» ( при прочих равных условиях) свою остроту уже потому, что в суждении о нем возникает ясность; никакой ужас не может быть большим, чем ужас перед неопределенной опасностью» (Хаген).

[ Общая психопатология}

79

Затем возникают убеждения о вполне определенных пресл едованиях, 11 реступлениях, обвинениях или, при противоположной направлен­ ности бреда о золотом веке, о божественном предназначении, об ис1 (елен ии и т.д. Но правильно ли во всех случаях производить такое подразделе11 ие процесса, - довольно сомнительно. Бывают случаи, когда содер­ жание бреда проявляется с полной ясностью сразу. Но в кэждом та­ ком случае можно было бы сомневаться, нашли ли также и больные Jtля своего переживания адекватное содержание, ибо они больше бу­ Jtут стремиться исследовать первоначальное переживание, чувства, сенсации, чем это содержание, хотя это возможно лишь в очень нез11 ачительной степени. Это содержан ие, очевидно, является весьма случайным и даже толкуется совершенно иначе и переживается ина­ че, чем подобное содержание у понятного нам человека. Представим себе психологический смысл этого бредового пере­ живания в новых значениях окружающего м ира,ибо всякое мышле­ ние оперирует значениями. Если значение непосредственно проявля­ ется в чувственно восприн имаемом, представляемом, в воспоминае­ мом, то значение имеет характер реальности. Наше восприятие ни­ когда не является лишь механическим отражен ием чувственных раз­ дражителей, а одновременно является и восприятием значения. Дом существует для того, чтобы в нем жили люди, люди идут по улице за покупками. Если я вижу нож, то я непосредственно вижу и нструмент для резания, в то время как я не усматриваю в незнакомом мне ин­ струменте чуждой культуры его значения, но вижу определенным об­ разом оформленный материал, имеющий какое-то назначение. Такие значения не осознаются нами категорически ясно в н аших восприя­ тиях, но все же учитываются. Первичные бредовые переживания ана­ логичн ы этому видению значения. Осознание значения претерпевает радикальное; превращение. Непосредственно открывающееся знание значений является первичным бредовым переживанием. Если я раз­ личаю чувственный материал, в котором я узнаю его значение, то я могу говорить о бредовых восприятиях, о бредовых представлениях, о бредовых воспоминаниях, о бредовых осознаваниях и т.д. Нет тако­ го переживания, к которому нельзя бы было применить слово �бре­ довое�. если в двойственности предметного знания сознание значе­ ния превратится в бредовое переживание-. Переходим к более подробному описанию бредовых восприятий, бредовых представлений, бредовых осознаваний. аа. Бредовые восприятия варьируют от переживания неясных значений вплоть до четкого бреда преследования и отношения. Вещи вдруг приобретают совершенно другое значение.

Одна больная видит на улицах людей в униформах - это испанские солда­ ты. Она видит другую униформу - это турецкие солдаты. Сюда стягивают всех солдат. Это мировая война.(Это наблюдение относится ко времени до 1 9 1 4 года.) Та же больная видит в нескольких шагах от себя мужчину в ко­ ричневой куртке, - это покойный великий герцог, который восстал из мер­ твых. Два человека в резиновых плащах - это Шиллер и Гете. На несколь­ ких домах она видит леса, это значит, что весь город должен быть снесен.

Во

Кар.11, Ясперс

Одна больная видит на улице человека. Она точно знает, что это ее прежний возлюбленный. Правда, он выглядит совершенно иначе. Он маскируется с помощью парика и других приемов. О подобных переживаниях один боль.­ · ной сказал: • Это столь очевидно и понятно , что все противоположные восп­ риятия не возбуждают сомнений�.

Здесь речь идет не о рассудочном толковании; здесь в восприя­ тии, совершенно нормальном и неизменном в чувственном отноше­ нии, непосредственно переживается значение. В других случаях (в начале заболевания это бывает очень ч асто) восприятие еще не со­ провождается н икаким ясно . выраженным значением. Предметы, лица и события становятся зловещими, вызывающими ужас, или же нео­ быкновенн ым и, странными, загадочными и сверхчувственными, не­ земными. Предметы и события что-то означают, но не означают ни­ чего определенного. ... Более определенные значения распознают больные с бредом от­ ношения (Beziehungswahn), при котором содержание восприятий и событий переживается в явном отношении к личности. Жестами, многозначительным и словами делаются �тонкие наме­ ки�. Больным все- окружающее становится ясным лишь косвенным образом. 66. Бредовые представления выступают в виде новых оттенков и новых значений воспоминаний из жизни; или как неожиданная мысль: возможно, я являюсь сыном короля Л юдвига (при этом воз­ н икает четкое воспоминание, что на параде, который был несколько десятков лет тому назад, проезжавший мимо император посмотрел именно на него - это подтверждает мысль).

вв. Бредовые осознавания (Wahnbewusstheiten) встречаются час­ то, особенно в богатых переживаниями острых психозах, во время которьrх болwым становятся известны невероятные мировые собы­ тия, причем обычно не имеется даже и следа чувственно ясного пред­ ставления об этих событиях. Также и при образных переживаниях . подобные чистые осознав ания многократно смешиваются с формами, в которых больным дано содержание. Большей частью в форме осоз­ наваний имеется также и содержание даже при глубоко чувственном бредовом переживании, что иллюстрируется следующим примером: Феноменологически это всегда равнозначно: кроме того, что ил­ люзорные, галлюцинаторные или псевдогаллюцинаторные содержа­ н ия переживаются чувственно, имеется такой вид переживаний, в ко­ торых чувстве.иная полнота изменена несущественно, в то время как со знанием определенных предметов сочетается в качестве нормаль­ ного совершенно другое переживание. Уже только мысль о предметах придает им особую реальность, хотя они в связи с этим вовсе и не обязательно должны быть наглядными. С осмысленным, так же как и с воспринятым, свя;зывается новое, особое значение. Так как любое первичное бредовое переживание является пере­ живанием значения, не существует однозначных бредовых мыслей.

{ Общая психопатология }

Если у больного возникает, например, убеждение о пожаре в каком­ то другом городе со всеми подробностями (Сведенборг), то только в силу знаЧения овладевающих им внутренн их видений, которое носит характер действительного. Основной чертой первого бредового переживания значения явля­ ется �установление отношения без повода� ( Груле). Без мотива, вры­ ваясь в сферу душевной жизни, значение возникает моментально. Правда, повторяющиеся затем постоянно в сознании переживания значения вступают в новую взаимосвязь. Разум не сопротивляется, и готовность к определенным переживаниям значения погружает затем почти все воспринятое в эти значения. Мотив ведущего отныне бреда становится схемой понимания всего воспринимаемого в дальнейшем ( Г.Шмидт). в : Некорригируемо стъ Из вышеописанных истин ных бредовых переживаний, из лож­ ных восприятий и всех других ранее перечисленных первичных пере­ живаний.которые могут дать повод для ошибочного суждения, в пе­ строй смеси возникают бредовые образы, которые обнаруживаются у отдельных больных. После первого высказывания бредовых идей, возникших из переживания, больной во многих случаях делает вто­ рой шаг, стремясь удержать эти мысли как соответствующие действи­ тельности, утвердить их в противовес всему опыту и всем основам с абсолютной убежденностью, которая превосходит нормальную уве­ ренность, без остатка уничтожить первоначальные, периодически по­ являвшиеся сомнения. П с и х о л о г и ч е с к и й э к с к у р с. В нормальной жизни убеждения приобретаются во взаимосвязи общественной жизни и знания. Приобретаемый постоянно опыт об окружающей реальности продолжает существовать только тогда, ког­ да он соответствует общепризнанному или практически проверенно­ му опыту. За опытным знанием реальности следуют сужден ия об этой реальности. В каждый единичный опыт может быть внесена по­ правка, но суммированный опыт со всеми его взаимосвязями есть нечто стабильное, что может быть исправлено с трудом или вообще не поддается исправлению. Поэтому основу некорригируемости мы должны искать не в един ичном феномене, а в целом человеческого достоян ия. От этого целого ни один человек легко не отказывается. Когда реальность, которая представляется как целое, начинает коле­ баться, люди становятся беспомощными. Что же тогда еще действи­ тельно? Только привычки, незавершенность и случайность. Реаль1rость теряет силу по отношению к ближайшему и настоящему, кото­ рое становится шатким и неустойчивым. Но у некорригируемости есть не только эта причина. Фанатизм, с которым отстаиваются сужден ия во время дискуссии или догмати­ чески высказываются на протяжении долгого времени, не всегда до­ казывает, что отстаивающий их верит в их содержание как в реаль-

Карл Ясперс

ность. Фанатизм доказывает лишь то, что, в соответствии с верой ут­ верждающего эти суждения, высказывание их в действитель ности имеет желаемые для него влияния - и это тоже существует, в соот­ ветствии с его темными инстинктами, лишь для него самого. То, что мыслится как реальность, решающим образом проявляется в поведе­ нии, так как то, что действительно мыслится как реальн�сть, уже са­ мо по себе побуждает человек к последовательности соответствующе­ го поведения. Фанатичные, фактически не обдумываемые суждения поэтому могут быть в любое время опровергнуты, то есть они пока являются корригируемыми. Но истинные суждения о реальности, яв­ ляющиеся выр ажением веры в эту реальность, согласно которой и поступают, с большим трудом поддаются исправлению (н апример, ве­ ра в ад); если же они исправляются, то это означает революцию в по­ н имании жизни. Также и ошибки здоровых людей в широком объеме не поддаят­ ся исправлению. Просто удивительно, как большинство людей верит в реальности и непоколебимо отстаивает их во время дискуссий, нес­ мотря на то, что эти ошибки специалисту в данной области кажутся ничем иным как бредом.« Бредовые идеи� в жизни народа, которые так часто обсуждались, не являются бредовыми идеями, а лишь суе­ вериями масс, которые меняются с поколениями, будучи их типичны­ ми иллюзиями; но только высшие степени абсурдности обозначаются словом бред, как например, бред ведомства, который однако по сути дела в психопатологическом смысле также не является бредом. Не­ исправимость методически является понятием психологии функции, а затем объясняющей психологии, но не феноменологии. Для фено­ менологии важно лишь, имеет ли некорригируемость различные по своей сущности виды, которые указывают на пережитые феномены как на основу некорригируемости. Коротко можно сформулировать следующее: заблуждение здоро­ вых людей - это всеобщее заблуждение. Корень убежденности в том, что все этому верят. Коррекция осуществляется не путем доказатель­ ств, а с течением времени, со сменой поколений. Бредоподобное заб­ луждение отдельно взятого лица является обособлением от того, во что верят все. Некорригируемость психологически нельзя отличить от непоколебимости правильного воззрения, которая утверждается внутренне по отношению к окружающему миру. Истинный бред не­ исправим вследствие изменения личности, сущность которого мы до сих пор вообще не можем описать, не говоря уже о том, чтобы сфор­ мулировать в понятиях, но мы должны предполагать это изменения. Решающим является не возможная «интенсивность� непосредствен­ ной очевидности, а удержание очевидности при имеющейся рефлек­ сии и критике. А его не следует понимать ни как изменение функции мышления, т.е. мыслительного акта, ни как путаницу, ни как нор­ мальный фанатизм догматиков. Если бы надо было описать утопи­ ческий идеальный случ ай параноика, который бы обладал высоким уровнем критического воззрения (примерно как прирожденный ис­ следователь), и у которого некорригируемость проявлялась бы в скепсисе как чистый феномен, это был бы уже не параноик. При яс-

83 [ Общая психопаmологил } м сознании и длительной способности к анализу со стороны боль11 го, исправления все же достичь невозможно. Нельзя сказать, что 1 1 сь м ир его изменился, так как в эмпирическ9м и логическом он мо­ жет вести себя так, как если бы он был в здравом рассудке. Но его м и р в значительной степени изменился, поскольку в нем самом и его о кружении господствует измененное знание действительности в та1сой форме, что исправление должно было бы казаться ему катастро­ фой собственного существования, как это и имеет место в качестве сознания бытия больного. Человек не может понять, что могло бы 1 1 рекратить само его существован ие. Но такие формулы стремятся сн ова сделать понятным то, что непонятно: это специфически шизоф­ рен ическая некорригируемость. Следует только помнить, что она су11 1ествует и при сохранившихся фuрмах м ы шления, при правильной сrюсобности мыслить, при самой ясной ориентированности сознания. Но с другой стороны, следует видеть, что же собственно является 11 екорригируемым. Это отчетливее проявляется в практической дея­ тельности больного, чем в речи. Во всяком случае смысл действи­ тел ьности не всегда таков, каким его имеет нормальная реальность. Чувство больного, что его кто-то преследует, не всегда соответствует 1 1 ереживан ию действительно преследуемого человека, а ревность ревности человека, имеющего на то основание, хотя часто при этом имеется налицо и совпадение в способе действия. Отсюда и отноше1 1 ие больного к содержанию бреда часто удивительно непоследова­ тел ьно. Опреде.r.енное содержание действует в данном случае как символ чего-то совершенно иного. Иногда содержание постоянно из­ меняется, в то время как смысл бреда остается неизменным. Вера в действител ьность проходит через все ступени - от простой игры воз­ можного через двойну ю действительность (эмпирическую и бредо­ вую) и вплоть до однозначного поведения, соответствующего един­ ственной и абсолютной действительности бредового содержания. В плане игры имеется возможность коррекции каждого отдельного со­ держания, а не поведения в целом, со стороны абсолютной реальнос­ ти некорригируемость является окончательной. Если мы уяснили себе, что признаки истинной бредовой идеи за­ ключаются в первичном бредовом переживании и в изменении л ич­ ности, то очевидно, что бредовая идея также может иметь «правиль­ ное� содержан ие, не переставая быть бредовой идеей ( например, идея о м ировой войне). П равильность их, однако, случайна и фактически встречается редко (чаще всего при бреде ревности). Нормальная пра­ вильная м ысль основывается на нормальных опытных данных и поэ­ тому действительна для остальных; бредовая идея и меет свой источ­ ник в первичном переживании, чуждом общему опыту, а не в обосно­ ваниях. Она распознается по способу, котор ым больной впоследствии пытается ее обосновать. Таким образом, бред ревности м ожет быть установлен по типичным признакам, без знания в том , имеет ли этот человек к тому основание. Бред не перестает быть бредом, даже если супруга бол ьного ( иногда именно вследствие его бреда) неверна ему. 11

г . Работа бреда

Кар.1'v Ясперс В ряде случаев при первом же контакте с боль н ы м становится ясно, что у него бред. Это об ы чно отмечается при несистематизиро­ ванном, распл ы вчатом характере острых психозов и стойких дефект­ н ых состоян иях. И все же и в этом состоян и и больн ы е ищут какую­ то взаимосвязь в своих переживаниях. Или же это происходит более систематизированн ы м образом при хронических, но с сохранной рас­ судительность ю, состоян иях. В последнем случае на основании пер­ вичн ых переживаний, которы е должн ы б ыть приведен ы к беспрекос­ ловной взаимосвязи с реальн ы м и восприятиями и знаниями больно­ го, м ы шление также проводит б редовую работу, которая иногда тре­ бует напряжения всех интеллектуальн ых усилий личности. Так воз­ н икает бредовая система, которая в своей взаимосвязи вполне понят­ на, иногд а очень остроумна, но которая становится н ам непонятной в истоках первичного переживания. Такие бредов ы е си стем ы относятся к объективн ы м смыслов ы м образованиям, которы е в методическом плане относятся к сфере психологии творчества.

д . Истинные бредовые идеи и бредоподобные идеи (echte Wahnideen ипd wahnhafte Ideen) Только те бредовые идеи, которы е имеют своим источником пер­ вичное патологическое переживание или требуют для объяснения их изменения лич ности как предпосылки, м ы наз ы ваем истин н ы м и бре­ дов ы ми идеями. В них м ы различаем группу элементарн ы х симпто­ мов. Те же бредов ы е идеи, которы е понятн ым образом произошли из других душевн ы х переживаний, возникновение которы х м ы , следова­ тельно, можем прослед ить из аффектов, потребностей, стремлений, опасен ий и для объяснения которых нам не н адо прибегать к измене­ нию личности (скорее м ы выводим их из продол жительного предрас­ положен ия л ич ности или же из преходящего настроения), м ы наз ы ­ ваем бредоподобн ы м и идеями. К бредоподобн ы м идеям относятся преходящие заблуждения, возникающие в результате нарушения восприятий и т.п.; меланхолические и маниакальн ые бредов ы е идеи (бред греховности, обнищания, н игил истический и т.д.) и прежде все­ го сверхценн ы е идеи. Сверхценн ы м и идеям и наз ы вают такие убеждения, котор ые окра­ шен ы очень интенсивным аффектом, которы й понятен из личности больного и его судьбы, и вследствие этой интенсивной окрашенности аффектом и благодаря тому, что личность больного идентифицирует­ ся с идеей, ложное принимается за действительное. С психологичес­ кой точки зрения нет н икакой разниц ы между интенсивным поиском научной идеи каким- н ибудь исследователем, страстной защитой како­ го-либо пол итического или этического убеждения и подобн ым и сверхценн ы ми идеям и. Собственно говоря, этим обозначением под­ черкивается только ложность этих идей по сравнени ю с другим фе­ номеном. Сверхценн ы е идеи проя вляются у психопатических, но иногда и у здоров ых людей в виде идей изобретател ьства, ревности, кверулянтн ости и т.д. Их следует сам ы м тщательн ым образом отли­ ч ать от истинн ых бредовых идей. Сверхценн ы е идеи являются фак-

85 { Общая ncuxonatnoJtOгuл} тически моноидеями, которые понятны образом развиваются из са­ мой л ичности и ситуации; истинные бредовые идеи н икоим образом не являются центриро ванными на одном пункте продуктами кристал­ л изации из неясных бредовых переживаний, из диффузных, загадоч­ н ых собственных отношений, которые ни из самой личности, ни из · итуации не могут стать в достаточной степени понятными; бредовые идеи скорее явля ются симптомами фазы болезни или процесса, рас­ познаваемых также и с помощью других симптомов. е. Проблема метафизических бредовых идей Бред больных п роявляется нередко в их метафизических пере­ живаниях. Здесt. исчезает всякая оценка того, что правильно и что ложно, действительно и недействительно; при бреде она уже не явля­ ется решающей в отношении эмпирической реальности, хотя боль­ шей частью остается адекватной. Мы можем изучить шизофреничес­ кое переживание, установить его в его процессуальной обусловлен­ ности и все же убедиться, что метафизические взгляды (изображения, символы), возникшие в этом бредовом переживании, приобретают культурное значение в головах здоровых людей, исходя из совершен­ но и н ых мотивов. Действительность - это реальность в пространстве и во времени. П рошлое, будущее и н астоящее действительны для здорового, но раз­ личным образом: уже не существующего больше, еще не существую­ щего и существующего сейчас. П остоянное движение во времени мо­ жет все превратить в недействительное; прошлого больше нет, буду­ щего еще нет, а настоящее - в состоянии неудержимого исчезнове­ н ия. Временная реаль ность - это не сама действительность. Эта дей­ ствительность лежит словно наперекор времени и все метафизичес­ кое сознание является опытным знанием и удостоверением той дей­ ствительности. Если она понимается правильно, то мы называем это верой; если она объективируется до осязаемого бытия в мире (т.е. ес­ л и она снова становится чистой реальностью), то мы называем ее су­ еверием. Насколько сильно человек нуждается в такой абсолютной опоре в реальности м ира, демонстрирует безысходность и отчаяние, в которые он иногда вп адает, когда лишает этого своего суеверия. Суе­ верие является как бы нормальным бредом. Только вера, трансценди­ руясь в м ире, не впадая в безысходность, словно п аря над обоими, в силу беспрекословности своей собственной жизни и деяний, может стать уверенной в существовании, в символике всего бытия. Говорят, что потрясен ие Я находит свое выражение в пережива­ нии конца света у шизофреников. Но это однако не является доста­ точным для понимания этого явления. Переживан ие конца света по своему содержанию является глубоко религиозным переживанием о символической правде для · существования человека, идущей через тысячелетия, - и рассматривается как таковое, а не только как иска­ женный психологический и психопатологический феномен, если мы хотим это понять. Религиозный опыт остается тем, чем он является, независимо от того, приобретает ли его святой или душевнобольной, или же переживающий его является и тем и другим одновременно.

86

Kap.Jt, Ясперс

Бред является болезненной формой проявления знания и за­ блуждения, если речь идет об эм п ирической реальности, вере и суе­ верии или о метафизической действител ьности.

Послесловие

Послесловие

Успехи биологической психиатрии и психологии последних десятилетий во �шогом определили актуальность переосмысления нозологической ·

концепции

в

современной

психатрии.

Поэтому

психиатрической

на

посткрепелиновском этапе развития

мысли

интерес

к

вопросам

общей

психопатологии вполне закономерен. Среди работ по общей психопатологии, выполненных в ХХ веке, монография

К. Ясперса наиболее

« Об щая

психопатоЛогия»,

завершенны1't

по

всеобъемлющим

и

мнению

Глятцеля,

трудом,

который

о казывать устойч11вое влияние на клиническую психиатрию. Феноменологический обоснованный К. Ясперсои метод, « Феноменологическое психопатологии»,

направление

в других

работах

в

психиатрии», позволил

развитый

автору

с

является

продолжает в вn

статье « Об щей

помощью четкой

терминологии отграничить и о писать единичные и отдельные состояния душевной жизни психически боль.> ( 4: Psyche>.> ), или аналогичным образом трактуемое Я, сознание, субъ­ ективность или персона ( Person), видение подлинной природы ши­ зофренического за-болевания останется искаженным. Дело предстает иначе как только исследователю удается обрести прозрение челове­ ческого бытия, как преимущественно открытого для вопрошания, до­ ступного для обращения, эк-статического бытия-в-мире. В прочем, тогда в самой сущности шизофренической болезни непосредствен­ ным образом обнаруживает себя нарушение осуществления, являю­ щееся в своеобразной откrытости и свободе этого бытия-в-мире. Нет нужды вновь и вновь повторять, что Dа-бытие человека, как бытие-в­ мире не может рассматриваться иначе, нежели как испытывание и перенесение свободного, универсального бытия-открытым (von) воз­ можности вопрошания. В сфере этого бытия-в-мире встречающееся способно присутствовать как то, что оно есть: быть и дарить, позво­ лять воспринимать свойственные ему контексты смыслов и соотнесе­ н ий. Именно исходя из этой перспективы, больные шизофренией по сути оказываются людьми, которым как раз 4:экзистирование>.> в бук­ вальном смысле этого слова, как способность выдержать испытание этой открытости-бытия в его специфическом виде оказывается не под силу. Они менее, чем все другие существующие люди, в состоя­ нии переносить свободно� и открытое противостояние себя и того, что им встречается, того, что им открывается так же, как и всем дру­ гим их бодрствующим окружающим. Столь же м ало в обшепринятых рамках они способны сохранять эти вещи и этих людей в своем про­ тиво-стоянии ( Gegenuber-sein) им на принадлежащих этим данностям местах и положениях в мире; позволять им быть там. Следовательно, не просто поражено какое-то предлагаемое внутрипсихическое тече­ ние м ыслей. Нарушено как раз само человеческое бытие шизофрени­ ков - как экзистирование универсальной, свободной открытости для восприятия присутствующего. Ш изофреническое экзистирование в этом отношении поражено так, что перестает быть способным нор­ м ально ответствовать чему-либо или м ногому из того, что внутри его мира адресовано к нему. Прежде всего, оно не способно открыть себя для обращения к данностям своего мира, всем своим существом при­ слушаться к этой размеренности вещей, и при этом сохранять свою собственную самостоятельность. Ш изофреническое больное экзисти­ рование, в равной мере безоружно и несвободно, оно уступает всему тому, что ему встречается. Само оно настолько подчиняется этому встречающемуся и поглощается им, что вообще утрачивает себя как самостоятельное человеческое бмтие в этом всевластии внешних сил. Единствен ное спасение от такого рода гибели человеческого бытия заключается в попытке твердо держать себя в отдалении от всего, что его затрагивает и беспокоит. Такое дистанцирование от всех вещей и людей - это закрытие себя от их зова, ослабление (AbЬlendung) ис-

Медард Босс

полнения основной характеристики отзывчивости (Ansprechbarkeit) человеческого бытия. Ч еловеческое же бытие, по самой своей су щ­ ности, является н ичем иным, как такой отзываемостью (Ansprechbar­ sein) н а все являющиеся в его область мирооткрытости. Ведь оно жи­ вет этим запросом и своими соответствующими ему ответам и. Поэто­ му это «Шизоидное» или шизофреническое защитное поведение, на­ зываемое в психиатрии «аутизмом», на деле оказывается далеко иду­ щим уничтожением человеческого существования. Этот тип оказывается простым обстоятельством дел, которое ха­ рактеризует основное расстройство за-болевания больных-шизофре­ ников и отграничивает его от других за-болеваний. Во всяком случае, исходя из понятого таким образом расстройства исполнения бытия-в­ мире легко, и без помощи психологических предпосылок, могут быть поняты все онтически восприн имаемые анормальности поведения этих больных. В доказательство могут быть приведены некоторые феномены, которые были установлены в течение семилетных наблю­ дений за одним молодым человеком. Он находился in statu nascendi медленно развивающейся шизофрении. Эта история особенно поучительна, т.к. больной - глубоко ин­ теллигентный человек и может отлично излагать свой опыт о самом себе. Кроме того, терапевту, при помощи его, ориентированного на Dasein поним ания человека в течение нескольких лет удавалось удер­ живать больного на начальной, постоянно становящейся все легче стадии шизофрении и предотвратить погружение больного в более глубокое расстройство (Verwirrung). Когда пациент научился не по­ виноваться слепо требованиям своего окружения, а идти своим со­ бственн ым путем, следуя своей сущности, прекратились не только мучения, связанные с его недугом. Самостоятельность его самобыт­ ности укрепилась в удивительной степени. Теперь он легко отважи­ вается среди окружающего его преуспевающего общества быть своеобразным нонконформистом и радоваться своей жизни. Сначала больной жаловался на то, что он, насколько он себя пом н ит, всегда н аходщ1ся во власти того, что он видел и слышал. И эта пассивность н ач ала принимать гротескные формы. Каждый стул, на который смотрел больной, мог вынудить его сесть на себя, един­ ственно на том основании, что этот стул для того здесь и находится, чтобы кто-то на нем сидел. Так постепенно он оказывался вообще не способным противостоять такому требовательному характеру присут­ ствующего. О н должен был, как раб, повиноваться всем встречаю­ щимся ему вещам и людям. Когда он хотел принести из подвала ве­ лосипедный насос, ему так и не удавалось до него добраться. По до­ роге ему на глаза попадались десятки разных вещей, каждая из кото­ рых могла ему приказать строить свое поведение в соответствии с ее призывом. Так происходило не только с предметами (Sachen) непос­ редственного окружения, которые он воспринимал телесно. Он также безвольно подчинялся вещам, которые лишь приходили ему на ум и только представлялись ему (vergegenwartigen wiirden). Вдруг, напри­ мер, ему в голову могло прийти пятно, которое он когда-то видел н а стене, и �тем заставить его путем напряженнейших размышлений

ВJ'.,uлние Мартина Хаuдеггера ...

97 исследовать, кто и почему посадил это пятно, Пятно угрожало ему всемирным разрушением, если он окажется не в состоянии точно оп­ ределить его происхождение, цель, время и причины появления. Это 1 1ятно как бы становилось единственным опорu-ым пунктом его жиз­ н и. Все это проявлялось в нарастающей принужденности мыслей и видений о пятне. Если бы больному не удалось путем размышлений установить историю пятна, он был бы разрушен им. В незапно в голо­ ву ему могли прийти и совсем другие вещи. Пятно вдруг исчезало, и теперь вместо этого его не менее, чем ранее пятно, занимает, к приме­ ру, проблема человеческой свобод ы. И теперь именно эта проблема требует от него полного разрешения. В следующее мгновение - это уже небольшой бокал, из которого он пил несколько лет назад, те­ перь он требует полного разъяснения своего места и времени проис­ хождения. Феномены такого рода психиатрия вполне адекватно ис­ как шизофреническую « Принужденность толковать мыслей» ( « Gedankenzwang» ) или как «навязчивость м ыслей» ( «Gedanken­ drangen» ). Н аш больной, од нако, открыто говорил, что здесь ни в ко­ ем случае речь не и дет об вышедшем из-под контроля внутрипсихи­ ческом течении мыслительных процессов или об ассоциативных про­ цессах в « душе». Для него совершенно однозначно дело заключалось в том, что он сам против воли, сверх всякой меры и вне последова­ тельности оказывался захваченным ( lhn-Anspruch-genommen-werden), самими встречающимися вещами, которые « извне», со своих мест в целом пространственно-временного региона его м ира взывали к нему, располагались ли они в их чувственно воспринимаемом или же представленном присутствии. . Часто такие больные попад ают в еще более сильную зависимость от своих ближних, нежели чем от неодушевленных вещей. Примеры этому в достаточном количестве имеются в истории болезни уже упо-· мянутого пациента. Если он попутно встречал работающего у себя в саду садовника, то тотчас же оказывался ему подчиненным. Он чув­ ствовал себя «душевно проглоченным» им. Должен был повторять за ним все его действия и так тоже становиться садовником, ведь его родители одн ажды сказали, что возможно более других ему подходит профессия садовника. В этом высказывании он усмотрел предначер­ тание своей судьбы. Он всецело находился под впечатлением род и­ тельских взглядов и намерений. Повиновение им было делом само собой разумеющимся. Не удивительно, что ему «ужасно недоставало времени». О н знал, что и через пять м инут, и через час, и через сто дней он будет все так же поддаваться встречающимся ему вещам и людям, будет послушен их призывам, следовательно, никогда не смо­ жет быть самим собой. « Его» время совсем не хотело проходить, т.к. это было вовсе не его время. У него не было собственного времени. О н жил только временем других. Поэтому себя-простирание ( Sich­ Erstrecken), экзистирование в собственное будущее было закрыто для него. К тому же он экзистировал в несобственном настоящем и прошлом. Также и временение ( Zeitigung) обоих этих временных из­ мерений его экзистирования определялось для него другими людьми. Своебразие способа своего экзистирования больной од нажд ы 4

-

1 779

Медард Босс

·

метко выразил так: и вещи не оставляют его в покое, и он не может оставить в покое вещи. Он всегда безвольно подчинялся диктату ро­ дителей, был вынужден что-то делать с вещами, постоянно быть дея­ тельным, потому что иначе, по их словам, «никогда не продвинешься в жизни:.>. Большим терапевтическим успехом было уже то, что од­ нажды ему удалось пойти в лес и позволить лесу быть просто лесом. До этого он был настолько полно поглощен в отношения ребенок мать, что в подобной ситуации однозначно чувствовал себя принуж­ денным Irаходить в этом лесу что-нибудь «особенно интересное�, или вспоминать ботанические названия растений. Ведь всегда, когда мать раньще брала его на прогулки в лес, она непрестанно призывала его находить что-либо достойное в нимания на деревьях и на земле и раз­ м ы шлять о пользе и вреде этого явления или предмета. Когда же те­ перь он отважился подойти к лесу свободно и без всяких специаль­ ных н амерений, лес со своей стороны встретил его дружелюбно. О н оставил в покое и больше не принуждал вдумываться в тысячи мело­ чей своей флоры и фауны. Лес более не задерживал его в позиции такого аналитического н апряжен ия, которое вообще не позволяло па­ циенту почувствовать себя как экзистирующего человека. До тех пор, пока больной подражал чуждым ему способам пове­ дения своей матери и других близких, он не мог последовательно пе­ реживать свое Dasein как свое собственно. Тот человек, каким он эк­ зистировал, в принципе не был он сам. Он экзистировал столь «де­ персонализированным:.> образом, что даже его собственные руки и ноги казались не ему принадлежащими безжизненными придатками. Однако его «деперсонализация:.> не имела ничего общего с нарушен­ ным отношением к предполагаемой субъективистской персоне или к гипотетическому Я-сознанию. Это был феномен, который заключался исключительно в необыкновенно высокой степени чуждости ему все­ го его бытия-в-мире, его экзистенциальной повседневности (U nterwegsseins ), и его деятельного обращения с встречающимся. Длительное время этот пациент, как тяжелобольной, должен был провести в постели. Его экзистирования хватало лишь на небольшое пространство его спальной комн аты. Только такие мизерные размеры он был в состоянии выдержать и организовать как м иру-открытость (Weltoffenstandigkeit) своего существования. Поэтому в течение це­ лого года он мог быть самим собой и чувствовать себя более или ме­ нее цельно ( « abgerundet:.> ) лишь в обращении с максимально ограни­ ченным числом призывов (Anspruche) присутствующего. Если же его восприятию навязывались какие-то посторонние вещи, например, шум строительной м ашины в саду по соседству, то он вновь безоруж­ но поддавался этой вещи. К тому же он снова терял способность к самостоятельной собранной в себе самобытности (Selbstsein-Konnen) и предавался смертельным страхам. В данном контексте (представления) шизофреническое заболева­ н ия имело задачу лишь послужить примером нарушения здоровья, при котором в особенно явной п атологической форме оказывалась пораженной способность исполнения фундаментальной характеристи­ �и человеческого D а-бытия, собственно его свободного бытия-откры-

ВJiиЛние Мартина Хаuдеггера... 99 тым ( Offenstiidigseins). Теперь может прозвучать вопрос: почему же для этой цели изначально не были взяты случаи больных, страдающих от навязчи­ вых идей (Zwangskranken)? Казалось бы, ничто так не противостоит свободе, как принуждение (Zwang). На деле же принуждение никоrда не является противоположностью свободе. Напротив, всякое принуж­ дение - это всегда особый вид свободы. Ведь принуждение - это форма проявления свободы, пусть ущербленная, очень частная, но как таковая все-таки относящаяся к свободе. Потому о принуждении можно говорить только в отношении тех существ, которые от приро­ ды одарены свободой. Например, камень, обделенный всем свобод­ ным и открытым, никогда не сможет явить принужденное (zwanghaftes) поведение, даже если он, следуя законам природы, всег­ да будет падать сверху вниз одним и тем же образом. Патологические проявления навязчивых неврозов и характера принужденности [невротического поведения] относятся к защитному поведению, сходному с уже упомянутым « дистанцированием�> шизофреников. Свобода и (Zuruckhaltung) открытость (Offenstandigkeit) экзистирования людей, страдающих от навязчивых идей, нарушены таким о бразом, что они могут позволить себе лишь отдаленные (ferne) и постоянно контролируемые отношения упоря­ дочивающего, рефлектируемого рассмотрения предметов. Это контр­ олируемое дистанцирование, в первую очередь, проявляется по отно­ шению к вещам, существу которых принадлежит нечто грязное, гни­ ющее, заразное. Потому лица, страдающие навязчивыми идеями, вы­ нуждены непреклонно держаться в отдалении от таких вещей, отго­ раживаться от них, ибо их собственная самобытность находится под угрозой распада на «недочеловеческое�> и падения в мир вещей, осужденных ими самими как недостойная человека скверна. Однако исполнение бытия-открытым и бытия-свободным никог­ да не нарушается у навязчивых невротиков до такой степени, чтобы у них вообще разрушалась способность свободного противостояния встречающемуся и тем самым - способность пребывать в мире (Weltaufenthalt), как это типично выпадает на долю людям с шизоф­ ренией. Поэтому лица, страдающие навязчивыми идеями, никогда не бывают подавлены воспринимаемым, сами не становятся им, не под­ даются ему своим человеческим существом (Mensch-sein). Опора на онтологические взгляды Хайдеггера приводит к наи­ большему практическому успеху в лечении тех больных, которые в своем самопонимании вовсе не чувствуют себя больными, а для кото­ рых скорее невозможна лишь жизнь в обществе. Сегодня это много­ численный отряд так называемых психоневротиков. Они жалуются исключительно на скуку и на бессмысленность своей жизни. Именно для таких больных dаsеin-аналитически фундированная терапия мо­ жет вновь дать как мотив экзистирования, так и цель психотерапии. Предпосылка к этому - обязанность терапевтов изучать Dа-бытие человека не только по книгам, но впитать душой и телом онтологи­ ческие определения этого Dа-бытия, данные Мартином Хайдеггером. Только это повлияет на радикальное преображение характера самой 4•

100

Медард Босс терапии. Благодаря прозрению Мартина Хайдеггера сущности Dа-бы­ тия, практикующие dаsеin-аналитики проникаются внутренней эти� кой, имманентной онтологической dаsеin-аналитике. В соответствии с ней, вопрос человеческого Dа-бытия есть всегда вопрос о самом его бытии. Однако то положение Мартина Хайдеггера часто принципи­ ально неверно ист ковывается как требование жесткого эгоизма. На деле ситуация п тивоположная. Dа-бытие как бытие « Da� в смысле выдерживания открытости миру для призывов совершающе­ гося, что в своем вете вляет себя 'Нам, обнимает, как ему непосред­ ственно принадл щее, се, раскрывающееся в этой открытости, что подает себя и о чем жно заботиться Dа-бытие. Здесь сам собой вырастает мотив осмысленного Dа-бытия, а также указания на спосо­ бы целительного онтического обращения терапевтов с потерявшими себя в скуке и бессмыслице жизни невротикам. Также из подобным ·образом преображенного понимания терапии становится ясной и цель лечения. Эта цель состоит в том, чтобы в ·о нтическом�со-бытий с терапевтом позволить прежним невротикам претвориться в людей, которые обретут отрешенность перед вещами и открытость для тай­ ны. 2 По словам Мартина Хайдеггера, они составляют единое целое: «Они дают нам, - пишет Мартин Хайдеггер в своем труде об отре­ шенности - . возможность совсем по-иному быть в мире. Они обеща­ ют нам новое основание и почву, на которой мы [... ] сможем стоять и выстоять [...]. Только отрешенность перед вещами и открытость для тайны никогда сами не случаются с нами. Они не суть нечто слуша­ ющееся. Они возрастают лишь путем непрестанных сердечных (herzhaften) размышлений� . з Несомненно, достижение стадии этой зрелости важно и для са­ мого психиатра. Но многие из них достигают таковой не просто пу­ тем сердечных размышлений при изучении трудов Мартина Хайдег­ гера. Многие из них оказались несвободными из-за обретенных в детстве эмоциональных ограничений. Так, они нуждаются кроме неп­ рестанных сердечных размышлений часто еще и в многолетнем «са­ моочищении� (употребим. выражение Зигмунда Фрейда), в форме применения учения dаsеin-анализа к самому себе. В нем же особо заметными являются влияния онтологической аналитики Мартина Хайдеггера. И лишь в этом случае терапевты оказываются в состоя­ нии наделить своих аналюзантов такой «заботой� ( «Fiirsorge� ), кото­ рую Мартин Хайдеггер в своем труде Бытие и время назвал «забега­ ющей вперед� ( «vorspringende� ). 4 В нашем случае она заключается в том, что аналитик на долгое время предоставляет в пользование ана­ лизируемому подопечному в процессе со-бытия с ним свою б6льшую человеческую свободу, до тех пор, пока тот не обретет достаточно мужества самостоятельно свободно распоряжаться собственными, как таковыми ему приданными, возможностями отношений.

2

З

4

Ср. Heidegger, Gelassenheit, Pfullingen. 1977, S. 24 . То же, S. 24 f. Heidegger, Sein und Zeit. TuЪingen . 1972, S. 122.

Ха йдеггер-Ясперс. Хайдеггер-Босс . •

К пер еписке Х айдеп ера с Ясперсом Роман века. Тому, кто вчитался в эту внешне сухую переписку, такое назва­ ние приходит само собой. Полный ранний разрыв в направлении усилий между двумя умами, которые знали цену друг другу и справедливо не виде­ ли равных себе в современном мире, - это заставляет думать о том, какая мудрость в конце концов решает в человеческих делах, когда света разума оказывается мало. От ранней рецензии на ясперсовскую •Психологию миро­ воззрений» и до конца Хайдеггер был мало прочитан и совсем не понят Яс­ персом, но ежегодные вплоть до 1933 г. тесные встречи в Гейдельберге и постоянная мысль о несохраненном друге оставили в нем такой след, что можно спросить, не был ли Ясперс несмотря на свое старшинство ранним и тайным учеником Хайдеггера. От такой же рецензии до неприятия ясперсов­ ской •Идеи университета», до явного спора с Ясперсом в •Вопросе о техни­ ке» Хайдеггер имеет только неприятие для чужой ему универсалистской и морализирующей мысли - но ей отдает себя на суд и на осуждение после войны, когда Ясперс по сути дела отказывает другу в праве на преподавание. В конце как и в начале.

12 мая 1950 г. Ясперсу, по старости, болезни, социальной и политической вовлеченности имеющему уже очень мало степеней свободы, Хайдеггер еще раз предлагает начать все сначала, переписать свою философию, взглянуть на мир невооруженным зрением. •дорогой Ясперс, не следует ли Вам попытать­ ся представить внутреннюю систематику Вашей философии в чистом виде исходя исключительно из основополагающего опыта коммуникации. Боюсь, что суть дела у Вас еще слишком прикрыта традиционным схематизмом представлений и различений. Эйдетически это тот самый вопрос, который 30 лет назад я поставил перед Вашей Психологией м.ировоззрений, но в аспекте материала и позиций теперь все иначе. Возможно, впрочем, то, чего мне хоте­ лось бы, Вами уже исполнено.» - Но нет, ничего подобного Ясперс не сде­ лал ни 30 лет назад, ни теперь. Он тут же 15.5.1950 г. пишет и, как нередко у него бывало, не

отсылает длинный ответ: .•... Представление моей филосо­

фии из этого основополагающего опыта было бы равносильно систематике как •сочинению», а мне это совершенно чуждо ... Прикрытость •традицион­ ным схематизмом представлений и различений» была бы мне, естественно, противна, если бы она скрывала суть дела. Я пытаюсь думать только ближе к началам, без всякой оригинальности, надеюсь двигаться в пространстве вечной философии

(philisophia perennis), чтобы исходя из нее посильно про­

яснить себе реальности и обрести средства коммуникации... Пока я говорю на старом языке философии, все, мне кажется, проясняется. Конечно, Ваш вопрос, наверное, уместен в случаях, когда я, возможно, от усталости вместо того, чтобы думать, скажем, оперирую оборотами речи ... » Вместо длинного письма на следующий день было отослано Хайдеггеру другое, совсем корот-

102

М. Хайдеггер

кое, где речь шла только об университетских делах. Никто не задел Ясперса в ХХ веке как Хайдеггер, никто ,не был ему ближе, никто не оттенил яснее, что путь Ясперса вел в тупик.

Базель 23.9. 1 949 Дорогой Хайдеггер! К Вашему 60-летию мои сердечнейшие пожелания! Пусть вер­ нется скорее домой Ваш сын, пусть Ваши личные обстоятельства сложатся благоприятнее, чем как они сложились сейчас. И пусть Ваш философский путь к забытым сегодня высотам удастся Вам! 60-ый год жизни, несомненно, начало старости. Восторг юношес­ ких и зрелых лет уже невозможен, а в наши дни он еще и неуместен. Но философствование не подчиняется биологической линии, как раз в старости возможен его прямой подъем. Возможно даже, что только старости открывается непреходящая существенность. Наперерез те­ лесному нисхождению подн имается кривая вверх, в вечное. Не сама собой; большей частью, похоже, вообще н ичего такого нет; все зави­ сит от человека. Я желаю Вам достичь этого. Старый Платон, старый Микеланджело, РембранДт, старик Ге­ те - вот кто дивным образом коснулся глубочайшего. Они подбадри­ вают нас, маленьких людей. Это какая-то тайна, что человек духовно не обязан стареть < ...> Фрейбург в Бр., 8 апреля 1 950 Дорогой Ясперс! Сердечно благодарю Вас за оба Ваших письма и книжку. 1 Moif ответ примите как поздравление с Пасхой Вам и Вашей дорогой же­ не и одновременно как сообщение, что слова о «стыде» часто произ­ носила и произносит также и моя жена. 2 С Вашим образом размечтавшегося ребенка Вы совершенно уга- . дали. з Зимой 1 932/33 гг. у меня был разрешенный после берлинско­ го приглашения 1 930 г. рабочий отпуск. По возвращении ·из хижины я со всех сторон был форменным образом принужден к ректорству. В самый день выборов я пошел утром в университет и объявил сме­ щенному ректору фон Мёллендорфу, который меня отлично знал как соседа и хотел видеть своим преемником, и проректору прелату Зауэ­ ру, что не могу и не желаю принять эту должность. Оба возразили, что назад мне пути уже нет, потому что все приготовлено для явно единодушного избрания и в противном случае грозит номинац и я какого-нибудь бестолкового «старого соратника».

10] Переписка с К Ясперсом Но и сказав «да», я еще ничего не видел даJ!ьше университета и не замечал, что собственно происходит. Ни на секунду мне не прихо­ дила мысль, что мое имя в немецкой и мировой прессе способно те­ перь произвести такое «Воздействие» и повлиять на многих молодых людей. Только недавно прошлогодний ректор В ПУ в Карлсруэ [Па­ уль Гюнтер] рассказы вал нам с женой, как тогда в среде берлинских студентов дни напролет обсуждалось мое принятие ректорства. И я мечтал и думал по существу только о «том� университете, какой мне мерещился. Но сразу же меня зацепила машина служебных отноше­ ний, влияний и силовой борьбы и партийных группировок; я расте­ рялся и впал, пусть всего лишь на несколько месяцев, как говорит моя жена, в какое-то «упоение властью». Только с рождества 1933 г. я начал видеть яснее, так что в феврале несмотря на возражения сло­ жил с себя должность и отазался участвовать в торжествах передачи ректората преемнику, который с 1946 г. снова сидит на своей кафед­ ре. Этот шаz в противоположность разговорам о принятии мною ректорства был в отечественной и заграничной прессе, естественно, обойден полным молчанием. Я не хочу себе этим ничего доказать, но тогда, когда ректоры оставались в должности по три года, по пять лет, моя отставка б ыла все-таки поступком. Однако тотальная заорга­ низованность общественного мнения была уже обеспечена. Одиночка не мог совершенно ничего сделать. То, что я тут рассказываю, ни в чем меня не извиняет; так можно .только объяснить, почему из года в год по мере обнаружения зла увеличивался и стыд оттого, что когда­ то непосредственно и опосредованно ты способствовал этому. Когда же со своими скромными познаниями и силами я попы­ тался достичь какого-то исторического понимания, то пришел в глуб­ окое отчаяние. В 1937-38 годах я был в самой яме. Мы видели, что надвигается война, ближайшим образом под угрозой были наши под­ растающие сыновья, которые не состояли ни в Гитлер-югенд, ни в ка­ кой-либо студенческой партийной ячейке. Когда беда подступает так близко, человек становится зорче; потом начались преследования ев­ реев и все покатилось в пропасть. В «победу» мы никогда не верили; а если бы дело дошло нее, мы были бы первыми жертвами. Уже в летний семестр 1937 г. я знал это совершенно недвус.мысле�то. Я вел тогда семинар по Ницше на тему «Бытие и видимость». Некто д-р Ханке, представившийся учеником Ник. Гартмана, очень одаренный, был в числе участников. В первые же недели под впечатлением моих анализов (кое-что оттуда о «Ниги­ лизме» вошло теперь в «Л есные тропы») он пришел ко мне заявил, что должен доверительно признаться мне: он секретный осведоми­ тель партийных органов южного региона (Штутгарт) и обязан по со­ вести сообщить мне, что я стою там в черном списке на видном мес­ те. Д-р Ханке в начале войны доложил о себе в органах и погиб во время французской кампании. Это я пишу опять же не ради доказательства, что чего-то достиг, хотя всякий человек с незаложенными ушами должен был в те годы с 1935 по 44 знать, что 1:1 здешнем университете иикто не осмеливал­ ся на то, на что осмеливался я. Тем больнее задело меня то, что по-

М. Хайдеггер

том в 1 945/46 и собственно до последнего часа предпринималось и предпринимается против меня. Даже в 1 945/46 гг. я еще не знал, что означал в 1 933 г. мой шаг для общественности. Впервые с тех пор я что-то тут понял в связи с сомнительной известностью через «экз ис­ тенциализм�. Вина отдельного человека остается на нем и она тем устойчивее, чем он отдельнее. Но зло еще не довело свое дело до конца. Оно еще только вступает в собственно мировую стадию. В 1 933 г. и ранее евреи и левые политики, находясь под прямой угро­ зой, в идели зорче и шире. Теперь дошло до нас. Я ничего тут ровным счетом не преувели­ чиваю. Я знаю через нашего сына из России, что мое имя сейчас то­ же опять на видном месте и что угроза может сработать в любой день. Стал и ну уже не требуется даже объявлять никакой войны. Он выигрывает ежедневно по сражению. Только «Люди� этого не видят. Для нас тоже нет никакой лазейки. И каждое слово и каждая статья сами собой оказываются контратакой, хотя все это разыгрывается и не в сфере «политики�. которая сама давно уже переиграна другими бытийными обстоятельствами и ведет мнимое существование. Я тщательно изучу Ваши сочинения; правда с годами я станов­ люсь все более экономным и медлительным читателем. Ваше прекрасное предложение спора в письмах, пользуясь пода­ ренными мгновениями, остается единственной возможностью. Но по­ вторяется старая история: чем проще становятся «Вещи�. тем труднее делается соразмерная им мысль и речь. Я «мечтаю� о том еще, что случилось бы, есл и бы Шеллинг и Гегель в двадцатые годы прошло­ го века снова нашли друг друга и довели свою принципиальную по­ зицию до высказанности, не до компромиса, в большом стиле. Оба, конечно, величины другого порядка, а с историческими аналогиями дело и без того обстоит скверно. Вопреки всему, дорогой Ясперс, наперекор смерти и слезам, на­ перекор страданию и жути, наперекор нужде и муке, наперекор утра­ те почвы и изгнанничеству, в этой бездомности сбывается не голое ничто; здесь таится некое Пришествие, отдаленнейши е намеки на которое, мы, возможно, все-таки еще можем уловить в легком веянии, чтобы сберечь их для такого будущего, которого не разгадать никако­ му историографическому построению, тем менее сегодняшнему, мыс­ лящему целиком техническим образом. Я слышал, '>ТО лето м Вы читаете лекции в Гейдельберге. Едва л и Вы захотите сделать остановку здесь во Фрейбурге. Н о если будте у нас проездом, то дайте мне знать время. Я подойду к поезду, чтобы по крайней мере снова пожать В ам руку. ·

Сердечно приветствую Вас и В ашу милую жену также и от имени моей жены Ваш Мартин Х айдеггер Базель, 24 июля 1 952

Переnис%а с К. Ясперсом

105

Дорогой Хайдег гер! .. . Что мы о б а понимаем под философией , чего в н ей хотим, к к ом у с нею обращаемся, как о н а сцеплена с н ашей жизнью, - все это, надо думать, у же п о своим исто к ам в. нас на редкость различно. Проясн ение различия м о гло бы вести к тому благотворн ому спору. Вести его я пок а еще не в состоян и и, потому что недостаточно знаю В аш и работы. Но известное м н е побуждает м е ня уже теперь время от в рем е н и к заметкам. 4 Н аше расхо ждение заставляет обоих нас при­ менять совер шен н о раз ны е масштабы при чтени и философского тек­ ста. Но должн о же быть и что-то т а кое, в чем м ы несм отря н и на что м ожем сойтись и, возможно объеди ниться. Ин аче н ельзя было бы объяснить то, что некогда было. Из В ашего письма я выхватыв аю вещи, которые поддаются по в озмо жности отделению от л ичного, в конечном итоге между нам и решающего, и допускает сравн ительно �объективный� подход. Вы в ыносите решительное суждение о процессах соврем енности: �зло еще не довело свое дело до конца� - да, поистине, я думаю так же в месте с В ами с 1945 года. Но это зло Вы видите в его �м ировой ста­ д ии� . в Сталин е и соответствующих реалиях. Что оно такое и в ка­ кой сто ит связи показы в ает великолепная книга Ханны s. Вы так по­ видимому не думаете. В ы пишете: �Сталину у же не требуется объяв­ лять н икакой вой н ы . Он в ы игры в ает ежедневно по сражению. Только л iоди этого не видят. Для нас нет н икакой л азейки. И каждое слово и каждая статья сам и собой о казыв аются контратакой, хотя все это разыгрывается и н е в сфере полити ки, которая сама давно уже пере­ играна другими бытийн ыми обстоятельствами � . Я пугаюсь, читая по добные вещи. Если бы Вы сидел и сейчас н апротив меня, то и се­ годня еще, как десятилетия н азад, испытали бы н апор м оей речи, с гневом и с приз ывам и к разуму. М е ня начинают теснить вопросы : та­ кой взгляд на вещи - н е подталкивает ли он своей неопределеннос­ тью к гибели ? Увлекшись кажущимся величием пдобных видений, не упускаем л и м ы какую-то возможность действия? Как получается, что где-то Вы даете в печать очень положительное сужден ие о марк­ сизм е 6, н е высказывая одновремен н о с ясностью, в чем Вы распозн а­ ете силу зла? Не должен ли кажд ы й из н ас схватиться с его властью прежде всего там, где она теснит н ас , а для людей говоря щих это оз­ н ачает, что их речь должна быть отчетливой и конкретной? Не будет л и в Герм ани и силой зла и то, что всегда созрело и действительно подготовляет победу Сталина: затушевание и забвение прошлого, но­ вый Т'1К называемый н ацион ализм, возвраще ние стары х привычек мышления и всех тех призраков, которые, хоть они и ничтожны, гу­ бят н ас? Нет ли этой силы во всяком отвлечен н ом м ышлени и ( отвле­ ченном потому, что оно прокрадыв ается помим о жизни и деятельнос­ ти м ысля щего)? Не побеждает ли Сталин как раз во всем этом ? Не о казы вается ли философия, пророчащая и поэт изирующая в подоб­ ных фразах В ашего письма, н авевающая видение чего-то чудовищно-

М Хайдеггер

106

го, опять же подготовкой победы тоталитаризма из-за того, что эта философия отделяет себя от действительности? Подобно тому как философия в большой своей массе до 1·933 года действительно гото­ вила к тому, чтобы принять Гитлера? Не происходит ли сегодня неч­ то подобное? Не нехорошая ли ошибка думать, будто духовное до­ стижение как таковое есть уже контратака? Не прямо ли наоборот? Как Георге и Рильке (не Гофманшталь) культивировали человечес­ кую настроенность ( естственно, лишь в узком кругу «образован­ ных»), в которой л юди, утрачивая способность думать, отказывались от своей самости, уклонялись от или-или, и как эти поэты начинали служить в качестве идолов, с которыми люди втайне надеялись усто­ ять против бесовщины? Может ли политика, которую Вы считаете переигранной, когда­ либо исчезнуть? Не изменила ли она просто свой облик и применя­ мые средства? И не должны ли мы заметить прежде всего это? В ы пишете дальше: « В этой бездомности ... таится Пришествие». Прочитав такое я испугался еще больше. Это, насколько я способен думать, чистая фантазия, из ряда бесчисленных фантазий, которые всегда «КО вренени» - дурачили нас полвека. Вы что, замыслили вы­ ступить как пророк, являющий сверхчувственное из потаенного ис­ точника, как философ, заманивающий прочь от действительности? Фикциями соблазняющий упустить возможное. Тогда уместно спро­ сить о полномочиях и гарантиях". Прекращаю, ставя многоточие, совсем иначе, правда, и обнаде­ женнее, чем как это многоточие появилось оµ.нажды в моем (до 1949 г.) последнем настоящем письме, примерно 1934 г. 7 Вам следовало бы сегодня сигнализировать не оконt,Jательную завершенность, как тогда, с лишь очень слабой надежой на возможность Вашего реагиро­ вания, а шанс, что мы могли бы еще понимать друг друга в простран­ стве человеческой меры и человеческих возможностей. В ы пишете прекрасные истинные слова: «Чем проще становятся вещи, тем труднее делается соразмерная им мысль и речь». Эта про­ стота принадлежит конкретной ситу ации и лишь оттуда находит путь к высказыванию в объективном о блике. То, что я до сих пор не су­ мел высказать В ам это простое, и то, что я не слышу его от Вас, слу­ жит мне знаком безусловной недостаточности моего философствова­ ния. Жизнь становится к старости такой экономной, что каждый день драгоценен. Выбираешь, что считать самым важным. Я надеюсь прожить еще достаточно долго, чтобы созрел момент, когда я прочи­ таю полностью написанное В ами и скажу, чт6 мне кажется таким простым, причем по существу для того, чтобы услышать Ваш ответ. Но все это остается в такой неопределенности. С сердечным приветствием 1 2

Ваш Карл Ясперс

Ясперса, вышедшая в 1946 r. в Гейдельберге. Напоµинание о письме от 7 марта 1950 r.: �дорогой Ясперс ! Я с 1933 r. не потому больше не приезжал к Вам домой, что в нем живет еврейская жен-

Проблема

виН'Ьl

Переписха с К Ясперсом

:1

5 6

107

щина, а потому что мне било просто стыдно. С тех пор я не появлялся не только в Вашем доме, но и в городе Гейдельберге, который только благо­ даря Вашей дружбе есть то, �то он для меня есть. Когда в кон це тридца ­ тых годов с дикими преследованиями утвердилось злейшее, я сразу же подумал о Вашей жене. Тогда через известного мне по Фрейбургу проф. Вильзера, в то время имевшего близкие отношения с тамошним руково­ дством, я получил твердое уверение, что против Вашей жены ничего не будет предпринято. Но оставался страх , бессилие и несостоятельность, Даже и сегодня я не хотел бы появляться в Гейдельберге прежде чем снова увижусь с Вами в доброй, пусть впредь навсеzда уже болезненной, встрече» Из письма Ясперса 1 9 . 3 . 1950 г . : « . . . Вы простите меня, если я скажу, о чем неоднократно думал: что по отношению к национал-социалистическим яв­ лениям Вь�. вели себя подобно ребенку, мечтательному, не понимающему, что он делает, как слепо и как забывчиво пускается в предприятие, видяще­ еся ему совершенно другим, чем оно есть в действительности, а потом вдруг стоит перед грудой обломков и невольно подчиняется течению ве­ щей•. Notizen . Они составили большую книгу: Karl ja,spers. Notizen zu Martin Heidegger. Miinchen/Ziirich, 1978. Hannah Arendt. The Origins of Totalitariaпism. N.Y. , 1951. В «Письме о гуманизме» . Ср. Хайдеzzер М. Время и бытие. Статьи и выступ­ ления. М . : 1993, с. 207. В письме из Гейдельберга 1 6 . 5 . 1936 , о котором нет достоверных сведений, что оно было отослано отвечая на письмо Хайдеггера из Фрейбурга, пом­ ченное странным образом тоже 16 мая 1936, Ясперс говорил (по поводу мысли Хайдеггера , что конец почтения к философии оставляет возмож­ ность неприметной и непопулярной борьбы за нее): «Ваше отношение к философии в эту эпоху, конечно, и мое тоже; Ваши оценки - Ницше, Гельдерлин - сближают нас. То, что я несмотря. на это молчу, Вы пойме­ те и позволите мне. Моя душа онемела; ибо в этом мире я остаюсь не с «непочитаемой» философией, как Вы пишете о себе, но становлюсь . . . только слово мне встает поперек горлz. Однако в негромком делании, пока оно нам даровано, мы сможем найти друг друга». •.

Из бесед М. Хайд еггера с М .Боссом

На экземпляре • Цолликонских семинаров:;, (Martin Heidegger. Zollikoner Seminare. Protokolle - Gespriiche - Briefe. Hg. von Мedard Boss. Frankfurt а.,М .: Vittorio Кlostermann, 1987), с которого я переписал себе для перевода начало бесед Медарда Босса с Хайдеггером, есть краткая запись на титуль­ ном листе: «Medard Boss est mort le decembre 1990 dans la soiree:;,. Франсуа Федье, сделавший эту запись об уходе еще одного друга сразу по получении печального известия, посвящен в секрет, связывавший и связывающий сейчас всех еще живущих людей хайдеггеровского круга. Этот секрет известен, он открыто объявлен всему миру: привязанность; необъяснимая захваченность всего существования присутствием другого. Медард Босс просто рассказыва­ ет об этом в предисловии к подготовленному им изданию протоколов, бесед, писем. В годы войны его гражданская работа в качестве доцента и психоте­ рапевта на месяцы прерывалась военной службой. Батальонный врач в гор­ ных частях швейцарской армии, которая не вела военных действий и только стояла наготове на всякий случай, имел массу незанятого времени и, боясь скуки, Медард Босс занялся тогда IЩК раз этой проблемой, загадкой времени. Среди литераrjры, которую он естественно себе достал, оказалось хайдегге­ ровской Бытие и время; почти полная непонятность книги заставила челове­ ка с научньrм складом ума думать, осведомляться, а после войны обратиться к Хайдеггеру с письмом. Начавшаяся в 1947 году переписка так и не преры­ валась тридцать лет. В ней в целом 256 писем и еще 50 поздравительных от­ крыток от Хайдеггера; примерно половину всего количества Медард Босс ре­ шил показать публике, другую половину все-таки нет. Первая встреча состо­ ялась летом 1949 года. Особенность Хайдеггера, трудность его мысли и под­ верженность неправильному пониманию, открылась Медарду Боссу со сторо­ ны социальной дисадаптации мыслителя: •Мартин Хайдеггер ока3ался наи­ более основательно оболганным человеком (der am griindichsten verleumdete Mensch), какого я когда-либо встречал. оплетенным многими из его коллег в сеть лжи; большинство их, не умея по-честному вникнуть в дело хайдегге­ ровской мысли, пытались пронять Хайдеггера-человека нападками на его личность:;, (IX). 8 сентября 1959 г. лекцией Хайдеггера в Большой аудитории психической клиники Цюрихского университета ( •BurgЫ:ilzi:;,) начались ежегодные семи­ нары Хайдеггера в Швейцарии, получившие название цолликонских, потому что перенасыщенная техникой ультросовременная аудитория оказалась неу­ ютной для философского разговора и уже следующее занятие прошло в доме Босса в Цолликоне под Цюрихом. Они продлжались 10 лет. С 1970 г. со­ весть врача уже не позволила Медарду Боссу загружать восьмидесятилетнего Хайдеггера, физически быстро слабевшего, трудными семинарскими обязан­ ностями. Протоколирование семинаров студентами удавалось плохо, и уже со второго занятия Босс сам стал дословно записывать каждое высказывание Хайдйггера, в том числе и в личных беседах, начало которых я ниже перево­ жу.

На семинарах повторилось то, что с самого начала было замечено Боссом: многие участники, большей частью профессиональные психологи и психоа­ налитики, были прямо шокированы и даже возмущены широтой, с какой

Из бесед с МБоссом Хайдеггер позволял себе ставить вопросы. После долгих выяснений смысла говоримого люди хотели знать, почему Хайдеггер не постарается высказать суть дела на каком-то общепонятном немецком языке. Ответ был как прави­ ло один: мы все-таки никогда не можем говорить иначе чем думаем, а дума­ ем как говорим. Не наукой было то, с чем был в войне Хайдеггер, и он гово­ рил свое, когда цитировал №466 из •Воли к власти• Ницше: • Не победа науки стала отличительной чертой 19-го века, а победа научной мет.оды над наукой• (167).

Дишюги с Медардом Боссом ( 1961-1972). Попутная стенографическая запись высказываний Мартина Хайдеггера в его беседах с Метардом Боссом по случаю посещений дома Босса в Цолликоне и во время совместных каникул.

29 ноября 1961 г., на следующий день после семинара о галлюци­ нациях. Босс: В начале вчерашнего семинара д..:р Ф. представил одного из · своих пациентов-шизофреников. Речь шла о простом рабочем. Он н икогда не ощущал себя иначе как гомосексуальным человеком. Не­ задолго до того, однако, его многолетний друг его покинул. Вскоре затем этот пациент заболел в острой форме. Однажды ночью он про­ снулся и увидел - с полностью пробужденным сознанием - на про­ тивоположной стене комнаты восходящее солнце. Под этим светилом лежал спящий человек. Вопрос был поставлен так: каким должно быть феноменологическое понимание этой галлюцинации. Хайдегiер: Прежде всего для Вас как для психиатра важно по­ нять, что существует множество способов присутствования того, что обращено к человеческому �вот� (Da-sein) из открытости его мира. Кроме модуса чувственной воспринимаемости, настоящего при­ сутствования есть к примеру еще и модус присутствования предстоя­ н ий без чувственного воспрятия, потом модус присутствования памя­ ти о чем-то тогда-то и тогда-то происшедшем, дальше - способ при­ сутствования как раз вот такой некорректируемой галлюцинации контролируемой иллюзии, чего-то воображенного; модус присутствия отсутствия. Скажем, умерший может, отсутствуя, в своем отсутствии сделаться для ОСТЗJIШИХСЯ более присутствующим в этом своем отсут­ ствии, чем когда-либо при своей жизни. Галлюцинирующий человек способен видеть свой м ир только в чувственно воспринимаемом, настоятельном присутствовании всех обстоятельств, лотому что, не будучи в состоянии свободно двигаться в своем мире, он не может увидеть присутствие отсутствующего. Тут происходит обострение присутствования вплоть до зримости. Аристотель: зримое присутствует в большей мере, чем слышимое. Зримость - высшая форма присутствования. Бросается в глаза на­ вязчивы·й характер галлюцинаторного солнца у пациента. Больной неспособен воспринять уход друга иначе как присут­ ствие чего-то гнетущего. Отсутствие им не допускается. Опыт бытия

110

М. Хайдеггер

для него возможен только в присутствии чего-то сущего и Через это присутствие. Босс: Почему, собственно, не сам этот друг является с эротичес­ ким напором в галлюцинации, а солнце? Хайдеzzер: Лечащего врача надо будет дальше спросить: а) как сегодня относится пациент к галлюцинаторному солнцу и к солнечному человеку; б) как этот солнечный человек, спящий под галлюцинаторным солнцем, явился той ночью, действительно спящим и все же тревожа­ щим? Можно ли было в этом солнечном человеке узнать спящего друга или же солнечному человеку пришлось на себя взять изгнание друга, оттеснение его? в) каково теперь отношение пациента к покинувшему его другу? Что при оперативных раздражениях мозга появляются только «Элементарные ощущения», как раз показ1,1вает, наскольк(J мало мозг участвует в собственно зрении. В деле осмысления 1·аллюцинаций надо исходить не из различе­ ния «действительного» и «нереального», а из различений характера отношения к миру, каждый раз непосредственно присущего пациенту. Что именно, «интенсивность» ли этого отношения, захваченность ли ею, несвобода ли в том отношении сообщают галлюцинаторным об­ разам характер чувственно воспри:rимаемого, дают им явиться в ка­ честве такового? < ...> Дискуссия относительно фи.зиолоzичеr:-ких объяснений: Ф изиологическое есть необходимое условие возможности челове­ ческих взаимоотношений с другими. Но уже один тот факт, что па­ циентка усматривает в другом человеке некое «ТЫ», выдает не п росто чувственное ощущение. Все-таки никакого чувственного органа для того того, что называется «другой человек», не существует. Физиоло­ гическое тут - еще не достаточное условие в том буквальном смысле доставания, что оно не достает до другого и не может составить отношение к нему. Физиологическое - это достигнутое обходным путем опредмече­ ние чего-то в человеке, причем это опредмечение уже не может быть возвращено обратным порядком в область человеческого. То, что физиологией перетолковывается в физико-химический процесс, в непосредственных отношениях между людьми является феноменологически чем-то совершенно другим. Из того факта, что посредством химических вмешательств в те­ лесную область, перетолкованную в смысле чего-то химического, можно произвести некое воздействие, делается вывод, что химизм физиологии является основой и причиной человеческой психики. Это ошибочное умозаключение; ибо условие, т.е. нечто такое, без че­ го экзистенциальное отношение не осуществилось бы, не есть п р ичи­ на, не есть порождающая причина, а потому не есть и основа. Э кзис­ тенциальное отношение не складывается из молекул, не вызывается молекулами, но и не существует без того, что может быть перетолко­ вано в физиологически-молекулярные процессы. ·

Jll Из бесед с МБоссом Будь физиология основой человека, должны были бы существо­ вать, скажем, �молекулы расставания». Ф изико-химическая наука не есть нечто химическое. Таким об­ разом люди, создавая свои теории, обращаются к чему-то нехимичес­ кому. Для формулировки своего утверждения, что душевное есть неч­ то химическое, они нуждаются в чем-то нехимическом, а именно в определенном отношении к миру, в определенном мировосприятии, которое позволяет им опредмечивать мир, делая его чем-то исчисли­ мым. Во вступительной лекции профессора Прадера о молекулярной биологии фокус состоит в том, что понятие «Индивидуального» про­ сто переносится с человеческой самости на молекулы. Госпоже проф. Фриц-Ниггли в ее статье о � п амяти» надо возра­ заить: откуда она знает, что у червей есть память? О памяти тут го­ ворить все-таки нельзя. Это допустимо только там, где есть сознание. < > Когда в случае встр�::чи нашей пациентки с ее женихом говорят о «воспоминании», то ошибка заключается в том, что все редуцируется к восприятию и дело представляется так, будто когда она его уже не воспринимает, его для нее нет. Это явная ошибка. Он как раз никуда не делся, он просто не присутствует телесно, но он тут. Ей собствен­ но, не требуется даже специально обращать на него внимание. (А ес­ ли спросят: где же он тогда, если его уже нельзя увидеть телесно?, то отвечать надо так: да там, где он и есть, хотя невеста не знает в точ­ ности, где это место и как оно выглядит. В ее мозг он все-таки не впрыгнул.) Поэтому она может представить его неким другим обра­ зом присутствующим. А воспоминанием будет, когда я представляю присутствующим что-то некоzда бывшее в качестве когда-то мною испытанного. В психологии не присутствие вещи вбирается восприятием, а на­ оборот, восприятие понимается как внутрипсихический процесс. Ког­ да он прекращается, то и присутствующее должно якобы исчезать. Когда Жан-Поль Сартр упрекает Мартина Хайдеггера в том, что он плохо обращается с телом, то для такого «плохого обращения» есть два основания: 1. Обращение к феномену тела вообще невозможно без достаточ­ ной разработки основных черт экзистенциального бытия-в-мире. 2. Пока еще просто не существует достаточно пригодного описа­ ния феномена тела, а именно такого, которое исходило бы из бытия­ в-мире. Для такой «феноменологии тела» существует только описание. Всякое «объяснение», т.е. всякая дедукция из чего-то другого лишена смысла. Ибо путем объяснения и дедукции мы не придем к сути предмета. Она таким образом в своей основе непредметна. Всякое приспособление возможно лишь и имеет смысл только на осно'Ве совместного бытия. При всяком желании помочь врач должен иметь в виду, что дело идеть всегда об экзистенции, а не о восстановлении тех или иных функций. Когда ставят целью только это последнее, никакой помощи

п2

М. Хаuдеггер

бытию не оказывается. О нем в конечном счете идет дело. Человек по своему существу нуждается в помощи, потому что всегда подвержен опасности потерять себя, не сладить с собой. Эта опасность неотделима от свободы человека. Весь этот вопрос о воз­ можности заболевания связан с несовершенством его существа. Вся­ кая болезнь - это утрата свободы, усечение жизненных возможнос­ тей. «Психоаналитическая история жизни>.> это никакая не история, а просто натуралистическая причинная цепь, цепь причин и следствий, да к тому же еще и сконструированная. Смотри в связи с этим «Бы­ тие и время>.>, с. 374 сверху и с. 376 (об историчности). Возможности, бытийные возможности - это не тенденции или способности, заложенные в субъекте. Они появляются, так сказать, всегда только «снаружи>.> из конкретной исторической ситуации с ее возможностями поведения и выбора, с ее отношением к встречному < > Вместо речи о возможностях как конститутивных моментах вот этого бытия лучше говорить об умении-быть, всегда в смысле уме­ ния-быть-в-мире. То или иное умение-быть, каждый раз усматривает­ ся из вот этого исторического такого-то и такого-то бытия-в мире. Историчен способ, каким я веду себя по отношению к тому, что меня задевает в моем настоящем, а так же к тому, что уже было. Всякое умение-быть в той или иной ситуации есть определенное размежева­ ние с тем, что уже было, в свете задевшего меня наступающего, на которое я решаюсь. «Возможности>.> в модальном смысле метафизики, т.е. по контра­ сту с двумя другими «модусами бытиян необходимостью и действи­ тельностью, всегда отсылают к некой сделанности человеком или Бо­ гом-творцом. Возможности в экзистенциальном смысле это всегда некое историческое умение-быть-в-мире. Исходя из способа, каким я обращаюсь к затронувшему меня, я вижу настоящее и осуществивше­ еся. Исходя из возможной угрозы со стороны ядерного взрыва устра­ ивается, организуется современный мир, а бывшее рассматривается соответственно как «неспособное>.> встретить вызыв, как мир, этого вызова еще не знающий или как мир, в котором все это пока еще только подготовляется. Только исходя из будущей угрозы атомной бомбы можно уви­ деть знач'Имость, например, сделанного Галилеем шага. Все начинает­ ся с будущего! Босс: Ч то собственно значит центральное положение Бытия и времени, неоднократно повторяющееся, хотя и в слегка видоизменен­ ной форме: вот бытие есть то сущее, для которого в его бытии дело идет о нем же самом? Хайдеггер: Вот-бытие надо всегда видеть как бытие в мире, как озабоченность вещами и заботу о близком сущем, как совместное бы­ тие с встречающими его людьми, никогда - как самозамкнутую субъ­ ективность. В вот-бытии надо далее всегда видеть стояние внутри просвета, место-пребывание при встречающемся, т.е. решимость на встречу с задевающим в нем. Место-пребывание есть всегда одновре-

Из бесед с М.Боссом 11] менно вмещение чего-то. «Себя� в вести себя и «мое� в этом вот моем бытии никогда не следует понимать как отнесенность к како­ му-то субъекту или какой-то субстанции. Напротив, это «себя� надо видеть чисто феноменально, т.е. в смысле моего теперь вот ведения себя. «Кто� здесь каждый раз исчерпывается теми способами моего по-ведения, в которых я именно сейчас нахожусь. Самое полезное - это бесполезное. Но иметь опыт бесполезного для теперешнего человека всего труднее. «Полезное� при этом пони­ мается как практически применимое непосредственно для практичес­ ких целей, для того, что производит некое воздействие, при помощи чего я могу вести хозяйственную деятельность и производить. Надо научиться видеть полезное в смысле целительного, т.е. как то, что приводит человека к нему самому. В греческом irewQt'a есть чистый покой, высшая eviQ-yeщ, высший способ введения-себя-в-действие, вне зависимости от какого бы то ни было практического обустройства: дозволение присутствовать самому присутствованию. Предисловие и перевод

-

В.В. Бибихина.

Аркадий Голик

Кли н ич еское рассм отрение п ро блем нарушения влеч ений и ф ено м еноло ­ гия влеч ени й 1 п о К. Ясп ерсу В ведение

Между клинической психиатрией и феноменологически ориенти­ рованной психопатологией К.Ясперса существуют некоторые методо­ логические различия, которые будут рассматриваться нами на приме­ ре проблемы нарушений влечений. Клиническая психиатрия, ориентированная на решение практи­ ческих задач, в области психопатологии влечений сталкивается с су­ щественными трудностями. Отсутствует общепризнанная концепция влечений, их дефиниция, не очерчены четко границы понятия. Кроме того, диффиренцирование влечений с близкими явлениями (волей, побуждениями, инстинктами, рефлексами и.т.п.) и внутри группы требует дальнейшего изучения. К.Ясперс [ 1,2) теоретически обосновал применение феноменоло­ гического метода в психопатологии. Последовательное методологи­ ческое обоснование по сути всех психопатологических категорий, многие из которых для клинической психиатрии стали классически­ ми 2, позволяет нам обратиться к этой работе К.Ясперса для ответа на отдельный частный вопрос, а именно - о классификации влече­ ний, хотя К.Ясперс проблематикой влечений, в том объеме, как на­ пример, S.Freud, не занимался .и в «Allgemeine Psyhopathologie� [2] влечения описаны наряду с феноменами, однако отображение влече­ ний подчиняется тем же принципам описания «...- единичного от­ дельного переживания душевной жизни� [1), что и для других фено­ менов. Т.е. описание влечений в качестве отдельно взятого феномена не только противоречит методу К.Ясперса, но и составляет одну из его исходных позиций. В немецком словаре есть несколько аналогов для обозначе!iИЯ различных оттенков понятия Trieb влечения (14]: Hang страсть, влечение, тяга ; Lust чувственное желание, страсть (похоть ) ; Sucht влечение к алкого­ лю ( с формированием зависимости) ; Begierde страстные желания, жад­ ность, алчность, вожделение. Trieb имеет смысл, который включает в себя общие черты влечений и одновременно отражает отличие, например, ОТ ИНСТИНКТОВ. Например, навязчивость, проявления и расстройства сознания, галлюцина­ ции, определение бреда, три признака критерия) , определяющие психоген­ ные расстройства и др. -

-

-

-

-

-

2

Нарушения влечениu . " Иf Прежде чем рассмотреть описание влечений в «Allgemeine Psyhopathologie» остановимся на общих принципах использования автором феноменологического метода. Феномены описаны им, начи­ ная от различных совокупностей отношений между ними до экзис­ тенциального уровня понимания. Одним из этапов рассмотрения яв­ ляется описание отдельных феноменов анормальной психической жизни, основанных на представлений «для нас - (пациента)» и опи­ саниях наших (исследователя) непосредственных впечатлений об осознаваемых переживаниях пациентов, например, влечений, в их статистической данности. Упорядочивание феноменов проводится с помощью субъективного психологического метода. Субъективной психологии К.Ясперс противопоставил объективную психопатоло­ гию», основанную на объективных исследованиях феноменов, доступ­ ных прямому наблюдению и, следовательно, позволяющих их вери­ фицировать (память, моторика, речь, мышление и суждение). Как видно, места для влечений здесь не осталось. Далее рассматриваются Verstehende (понимающие З) и erklarende (объясняющие 4) взаимосвязи душевной жизни. В главе «Verstehende Psyhologie» К.Ясперс описывает как взаимосвязь феноменов между собой, так и пути их возможной трансформации, на основе понма­ ния, «Вчувствования», а в «Erklarende Psyhologie» - каузальные свя­ зи в зависимости от внешних (климата и т.п.) до внутренних (сома­ тических, генетических и др.) факторов. Затем изложены принципы нозологии, характерологии, биографии, социологии, истории психо­ зов и психопатий и заканчивается ·экзистенциальным аспектом пси­ хопатологии. Поскольку мы при изложении материала ограничены рамками статьи, остановимся лишь на рассмотрении субъективной и понима­ ющей психологии К Ясперса применительно к влечениям дадим кли­ нические оценки, основанные на современных «после-ясперских» представлениях о патологии влечений и носящие предварительный ха,рактер. . 1. Субъективная психология влечений.

По К.Ясперсу субъективно-психологическое отображение феноме­ нов, в том числе влечений раскрывается через множество «соnокупнос­ тей отношений феноменов»[2], из которых основными являются следу­ ющие: - противопоставление «Gegenstandbewusstsein» (предметное сознание) и «lchbewusstsein» (сознание «Я») позволяет описывать анормальную реальность, т.е. касается и анормальных влечений - переживание пространства и времени в связи с переживанием влечений; - сознание телесности влечений; - противопоставление «влеченИй и эмоционального состояния». 3 4

Verstehende - понимающие, рассудочные (причинные) erkliirende объясняющий, толкующие (причинные) -

Архадиu Голи к Основное место по К.Ясперсу занимает описание соотношения между формой и содержанием влечений. Благодаря этим и некото­ рым другим совокупностям отношений феномен влечений будет рас­ сматриваться многократно: «... - в зависимости от того, какой стороне их проявления отдается предпочтение»[2]. . Начнем с противопоставления «предметное сознание - сознание «Я»»(6), описание которого по К. Ясперсу возможно в двух равноп­ равных направлениях: от предметного мира описание феномена вос­ ходит к сознанию «Я» или идет в обратном направлении. Клинический смысл приведенного противопоставления различен в зависимости от того или иного направления отображения «Пред­ метное сознание -- «Я»». При описании этого противопоставления у детей и подростков надо иметь в виду следующее. У ребенка при не­ завершенном формировании сознании «Я» 5, по-видимому, значитель­ но больший удельный вес занимает предметное сознание, которое ог­ раничено и замкнуто на матери. В некотором роде, Gegenstandbewusstsein ребенка есть его мать. Отсюда непосредствен­ но следует то важное методологическое положение применительно к феноменологическому методу в детской практике, что переживания матери о ребенке отражают значительную часть переживаний ребен­ ка. Иными словами, описание влечений в рамках противопоставле­ ния «Предметное сознание - сознание «Я»» у детей следует начинать непременно с предметного мира и восходить к сознанию «Я» ребенка. Напротив, у подростков в процессе развития сознания «Я» описание влечений в рассматриваемой совокупности отношений следует начи­ нать с сознания «Я». Подтверждением сказанному является известное возрастание роли влечений в другие возрастные периоды, особенно в подростково-юношеском возрасте [3,4]. Переживание пространства и времени, воплощенное в субъектив­ ных переживаниях влечений как в норме так и в паталогии, отража­ ют периодичность и различную продолжительность их проявления: от нескольких секунд до нескольких часов. Естественно, что в дан­ ном контексте клинический смысл имеет именно временная характе­ ристика, относящаяся к переживанию нарушенного влечения 6. В оп­ ределенной мере по продолжительности аномального влечения мож­ но судить о нозологии расстройств влечений (например, молниенос­ ность при эпилепсии [5] и продолжительность при психопатии [6]). Телесность влечений имеет конкретное клиническое содержание: а именно, определенные переживания, сопровождающие протекание всякого акта влечений, в том числе, и аномальных. Противопоставление «эмоциональное состояние - влечение вы­ текает - из объяснительного описания каждого отдельного феномена; 116

5 6

Имеется в виду сравнительная тождественность места (роли? значения? ) сознания «Я» ребенка и взрослого в рассматриваемой совокупности отноше­ ний, феноменов. Здесь мы не касаемся проблемы нарушений сознания, возможных при реали­ зации патологических влечений.

11 Нарушения в.лечениu... - из того, что влечения в отличие от эмоций и других феt1ОМ('· нов не представляет собой «действительное переживание• [2) . И х противопоставление служит иллюстрацией соотнощения эмоциональ­ ного состояния и влечений как двух форм, между которыми по К. Ясперсу переходы невозможны. Напротив, при клиническом рассмотрении противопоставление влечений и эмоционального состояния весьма условно и частично может быть использовано в связи с необходимостью изолированного анализа влечений и эмоционального состояния соответственно. Из­ вестно, что в клинических проявлениях влечений эмоциональные пе­ реживания - наиболее значимые структурные компоненты [7) . Одним из важных этапов описания отдельного феномена, в дан­ ном случае влечений, является соотношение формы и содержания 7. С одной стороны, К.Ясперс рассматривает влечения наряду с воспри­ ятием и другими феноменами в качестве одной из форм, обозначаю­ щих характер человеческого существования (Daseinweise): при этом нам становится ясным их содержание, т.е. в данном случае - влече­ ний. Субъект всегда направлен на нечто предметное, т.е. содержание его психической жизни, а «аппарат�. например, влечения с помощью которого индивидуум «имеет� перед собой предмет является формой. Таким образом, влечения могут быть различными по содержанию: на­ пример, импульсивными и др. Однако, при клиническом рассмотре­ нии этот феноменологический «трюк� практически не применим, т.к. он весьма искуствен. Подтверждением этому служит высказывание самого же К Ясперса о том, что каждый феномен и, в частности, вле­ чения может описываться и как содержание, воплощенное в шизоф­ ренической или истерической форме, т.е. в картине определенного за­ болевания. Цо К Ясперсу для психопаталога наибольший интерес представ­ ляют формы, а не более или менее «... случайное содержание•. Это объясняет, почему автор считал принципиальным рассмотрение тези­ са о переходе между феноменами. Хотя по его мнению, говорить о переходах между ними было бы недоразумением, но «.:. часто нельзя установить, имели ли таковые место и какими они были�. Т.е. по К Ясперсу существует как бы дуализм соотношения между формой и содержанием в зависимости от исходной позиции. в Описание основных совокупностей отношений феноменов при­ менительно к влечениям также включает их отграничение от воли. По К Ясперсу влечения представляют собой переживание перв ично­ го натиска (Drang), которое отличается от представления цели и по­ следствий. Все эти понятия «борятся� друг с другом, что находит от­ ражение в мотивах ( «Я хочу� или «Я не хочу�). Там, где есть выбор и принимается решение, следует говорить о волевых действиях (Will) а

7 8

Это - обычный, на первый взгляд - тривиальный, но совершенно необхо­ димый этап рассмотрения проблемы. Как известно, в физике имеет место дуализм при оценке поведения элемен ­ тарных частиц. Например, электрон в одних случаях ведет себя как части­ ца, а в других - как волна ( явление дифракции электронов) .

118

Ар1. Пост-ясперсовска>i клиническая оценка рассмотренных « спосо­ бов пони мания�. формирования аномальных влечений дается нами в соответств ие с их определени ем у К.Ясперса. Снижение (вырождение) высших влечений в клинике опи саны при деменции различного генеза, шизофрении [ 8] и др. Расщепление слоев является достаточно распространенным, на­ пример, при шизофрении [ 4 ] . 120

·

проблема живо обсуждалась и современниками К . Ясперса. Однако од­ нозначного ответа пока нет.

эта

121 Нарушения влечениu... Извращение соотношения между высшими и низшими влечения­ ми изучено сравнительно мало. Видимо, единственным исследовани­ ем этой проблемы в отечественной психиатрии является работа П.Б.Ганнушкина [6]. Что касается фиксации на аномальных влечениях, то в клини­ ческой практике этот путь соответствует, например, изучению форми­ рования перверсий �имплантационным» путем влечений, например, при бродяжничестве. Г.Е. Сухарева показала [З], что импульсивным уходам и бродяжничеству нередко предшествуют целенаправленные уходы, которые затем закрепляются. . И последнее - превращение явлений в страсть. Этот путь типи­ чен при формировании хронического алкоголизма, так называемого, первичного и вторичного влечения к алкоголю. Таким образом, на основе целого ряда положений, относящихся у К.Ясперса к влечениям, можно говорить о наличии феноменологи­ ческой концепции понятия влечения. Использование этой концепции дает возможность детально описать влечения и отграничить их от та­ ких близких феноменов как воля и инстинкты. Однако наше исследование отражает лишь начальный этап фор­ мирования феноменологического подхода к описанию влечений и безусловно требует дальнейшего их детального рассмотрения по К.Яперсу на основе многочисленного материала его монографии Allgemeine Psyhopathologie.

1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. 9. 10. 11. 12.

Литература:

K .Jaspers, Die phenomenologische Forschungsrichtung in der Psychopatologie. K.Jaspers •Allgemaine Psychopatologie» Berlin- Heidelberg - New York Springer. 9 aufl . ) , 1973, 748 s. Сухарева Е.Г. •Клинические лекции по психиатрии детского возраста• т.2, М .1959, 406 с. Вроно М . С . О геобидной шизофрении у детей - «Нарушения поведения у детей и подростков (особенности клиники, терапии и оциальной адапта ­ ции )о, М. 198 1 , с 3 3 - 4 1 Болдырев А . И . «Эпилепсия у взрослых. » М . , 198 4 , 288с. Ганнушкин П.Б. Избранные труды. М . , 1064 , с. Кашникова А . А . , Татарова И. Н . Патологически измененные влечения у де­ тей и подростковые особенности школьной дезадаптации . - •Социальная и клиническая психиатрилоМ . , 1992, т.2, с. 86-88 Кречмер Э. Медицинская пс ихология. (пер. с нем . ) М . , 1927, 349с. Leonhard К. Biologische Psycholgie. 3 Aufl. Leipzig, 1963 . Дубницкий Л.Б. Клиническая типология состояний метафизической инток­ сикации в юношеском возрасте. - )К . невропатол. и психиатрии С.С.Корса­ кова, 1977, вып . 3 , с. 432- 439 Кляйст К . (Кleist К . ) Современные течения в психиатрии. (пер. с нем . ) изд-во «Врач», Берлин. Краснушкин Е.К. •Кабинет по изучению личности преступника и преступнос­ ти•. М . 1925. Большой немеuко- русский словарь. ( под ред. О.И. Москальской) 2 издание, в 2 тт . , м . 1980 •

13. 14 .

.

ПРО Е КТ ПСИХОАНАЛИЗА

,

Мераб Мамардашвили

О п с ихо ан ализ е

*

Здесь много путей, по которым можно пойти и многочисленные проблемы возникают, они возникают в связи с психоаналитической революцией. Из них я возьму л ишь те, которые относятся к характе­ ру аппарата психоанализа, кон цептуального аппарата. Коротко пом е­ чу одну основную особенность этого аппарата. Она состоит в том, что аппарат психоанализа носит в самых существенных своих момен­ тах и решающих мысленных связках символu:ческий характер, что и является источником многих недоразумений. Поскольку психоанализ, родившись на рубеже веков, родившись в рамках традиционной куль­ туры позитивного научного знания, в том числе и эволюционистско­ го, биологического и т.д., ассимилировался согласно интеллектуаль­ ным навыкам, навыкам классической науки X I X века. Ассимилиро­ вался он также и в культуре, согласно наглядному языку и предмет­ ному языку, который обычно в культуре всегда циркулирует; преоб­ разовывался согласно устоявшимся и до психоанализа существую­ щим традициям и теориям. Скажем, теориям биологической науки или психологической науки, неврологии и т.д. И основное новое по­ нятийное содержание психоанализа, роднящее его скорее с такими явлениями в научной культуре ХХ века, как теория относительности, квантовая физика, ускользало от вн имания. Тем более, что появление психоанализа было некоторым шоком для почтенной, буржуазной в классическом смысле этого слова, культуры (ну, если под словом "буржуа" понимать этимологический смысл этого слова, а не чисто классовый), имея в виду определен ную этику, определенную тради­ цию и прежде всего этику такую, которая ряд явлений человеческого поведения и психики, и сознания исключало по цензурным сообра­ жениям из поля своего внимания и из объектов возможного разгово­ ра. Последняя причина, уже в основном не действует в западной культуре, но продолжает действовать в российской культуре, где вся­ кий разговор о психоанализе, независимо от содержания, блокируетЛекция, прочитанная 24 февраля 1980 r. редакция ориентировалась на вариант хранителем архива М. К. Мамардашвили от такового лишь в случаях, когда нам текстуру живой речи лектора. Публикация Ю. П. Сенокосова.

-

в r. Тбилиси . Представлял текст, редактуры, предоставленный нам Ю. П. Сенокосовым, отклоняясь казалось необходимым сохранить

124

Мераб Мамардашвu.Jt,u

ся просто цензурой нашего привычного российского сознания. Я имею в виду не какую-нибудь внешнюю цензуру, а саму структуру нашего языка, на котором мы говорим, наших мысленных привычек, где мы все явления, связанные с сексуальной жизнью, стыдливо из­ бегаем и не имеем даже языка, чтобы говорить о них, если бы даже захотели и нам разрешили бы о них говорить. Ну, скажем, в русской л итературе, по ее традиции трудно себе представить хорошее в смыс­ ле художественном, эротическое описание. [ Оно] почти что невоз­ можно, просто п о свойствам самой языковой традиции, которая пока еще устойчива � не склонна к каким-либо изменениям, или во вся­ ком случае ее трудно допускать в свою толщу. Очевидно, что такой хулиганский характер психоанализа, как он был воспринят почтен­ ной культурой начала ХХ века, был не основной причиной недоразу­ мений связанных с ним. В основном недоразумения шли, конечно, не от тех, кто отталкивался от психоанализа, не принимал его, а от тех, кто принимал его. И принима:Ли его как замечательное, манящее, дразнящее открытие тайных глубин человеческого существа, каких-то слоев, лежащих на уровне той связи, которая связывает воедино и человека и весь остальной животный мир, и в которой под внешним благополучием, благополучным сознанием содержатся чудовищные вожделения. Какие-то �ночные чудовища», которые при свете днев­ ного сознания скрываются и не видны, а ночью сознание, будь то сон или безумие, заболевание, - с «ночью сознания» они выходят на по­ верхность. И теория Фрейда казалась прежде всего разоблачительной теорией, [ которая] вводит высшие проявления человеческого духа, помеченные знаками самых высоких ценностей, [ и] сводит их к чело­ веческому «низу». И во-вторых, [она] была понята как теория, воспе­ вающая силу инстинктов, прежде всего самых сильных человеческих инстинктов, конечно, сексуального инстинкта, потому что это ин­ стинкт, структурированный вокруг продолжения человеческого рода, и тем самым самый сильный из них. И вокруг этого была построена масса романтических представлений о том, что нужно освободить ин­ стинкты. То есть одни кричали, что нужно освободить, а другие кри­ чали, что их нужно загнать назад, что не нужно выпускать их из это­ го ящика. Короче говоря, фрейдовская теория была понята как биологичес­ кая теория, и новизна психоанализа состояла якобы в новизне взгля­ да на человеческое существо, в котором оказался важным не «верх», а «НИЗ». Все это, на мой взгляд, гора недоразумений. У самого Фрей­ да, конечно, присутствовали, в силу привычек его [как] позитивного ученого X I X в., чисто эволюционистские биологические представле­ ния о человеке. Можно найти ряд экскурсов такого рода у Фрейда. Сама структура ассоциаций и запас слов, вступающих в эти ассоциа­ ции у Фрейда, был чисто позитивистским. Конечно, в этом позити-

125 О ncuxoaнa.Jiuзe. Ле1Сцuя вистском свете он сам некоторые вещи осмыслял так, что давал по­ вод для подобного рода истолкований, о которых я говорил. Но пси­ хоаналитическая работа, проделанная Фрейдом, сначала на себе, а потом оформленная в виде школы или секты врачей, которые осо­ бым образом посвящались в эту секту, поскольку Фрейд проделал на себе так называемый дикий психоанализ, т.е. первичный психоана­ лиз, потом запретил, т.е. в этике психоанализа содержится запрет так называемого дикого психоанализа, - психоаналитиком может быть только тот человек, который с свою очередь подвергся психоанализу другим человеком, уже практикующим психоаналитиком; появление этой странной вещи, называемой психоанализом, было действительно революцией в интеллектуальном инструментарии, которым мы распо­ лагали к началу ХХ века. Есть ряд особенностей этой революции, ко­ торые роднят психоанализ в плане онтологических или философских проблем с аналогичными какими-то сдвигами и смещениями, проис­ ходившими вообще в науке и способе мышления в ХХ веке. Я возь­ му один основной стержень, вокруг которого я попытаюсь дальше рассуждать. · Стрежнем является следующее простое различение, которое по­ зволит мне взять из Фрейда то, что мне кажется [интересным]. Я мо­ гу, естественно, ошибаться, но мне кажется самым интересным в фи­ лософском отношении у Фрейда и вообще в психоанализе различе­ ние между физическими явлениями и сознательными явлениями. В каком смысле? В одном фундаментальном смысле. Вся современная наука, называя современной наукой ту, которую мы унаследовали к началу ХХ века, покоится на резком утверждении, что для нас пости­ жимы, научным образом могут быть воспроизведены, и следователь­ но обладают рациональной структурой, определенного рода явления, имеющие место в природе, в мире. Это - физические явления. Я вле­ ния же, которые связаны, и мы знаем об этом, и этого нельзя избе­ жать, с понятиями о первых, т.е. о физических явлениях, и которые сопровождают любую нашу возможность проникнуть в физические явления, эти явления, называемые сознательными, т.е. вот те, которые сопровождают анализ физических явлений, они в принципе не укла­ дываются в ту же самую картину мира, которая рисуется точной нау­ кой или физикой, и не поддаются рациональному анализу. То есть научно мы знаем в мире о том, о тех явлениях, которые физически в нем имеют место, и мы не знаем научно о тех явлениях, которые не­ сомненно имеют место в мире и которые являются сознательными явлениями. Сознательные явления характеризуются, в отличие от физических процессов и действий, имеющих место в мире, прежде всего [тем], что все сознательные действия связаны с индивидуализа­ цией д�йствующего агента или предмета, объекта действующего. Он индивидуализирует себя в самом этом действии, и, во-вторых, экра­ нирует себя. Этот экран называется сознанием. Такие явления в фи­ зическом мире не встречаются. Они встречаются в мире сознания. Вот это самое грубое различение. Так вот, значит, об одних мы знаем научно, можем в них проникать, а вторых мы не знаем научно, в си­ лу свойств индивидуализации и экранизации.

12 6

Мераб Мамардашвили В этом заслуга Фрейда, и на этом основывается резкое различе­ ние, верн ее, даже не разл ичен и е - разрыв между физи ческими нау­ ками и н аукам и о сознан ии . Этот разрыв до сих пор наблюдается. Мы не умеем еще в одном гомогенном языке, т.е. таком языке, кото­ рый выполнял бы правила однородности, которые требуют от него физи ка и м атематика, мы не можем в языке, который оставался бы однородным , говорить одновременно о . физических и сознател ь ных явлен иях. О чем, кстати, св и детел ьствуют некоторые забавные пара­ доксы в квантовой механ и ке, где особым образом стоит проблемы сознания. Так вот, заслуга Фрейда была в том, что он был первым в ХХ веке, кто попытался ввести сознател ь ные явлен ия в область на­ учного р ассмотрения. То есть в область такого рассмотрен ия, где [ об обоих эти х явлен иях], сознател ь ность которых не отри цается, не эл и ­ минируется и не редуц и руется, можно было бы говорить объекти в­ ным и к онтрол и руемым образом. Тем самым я хоЧу сказать, что в действ ител ь ности основной проблемой психоанализа является не бес­ сознател ь ное, а сознател ь ное. То есть сознан ие стало проблемой. Здесь под проблемой имеется в виду нечто, н ад чем начинают ломать голову и это ломание головы продукти вно, т.е. приводит к каким-то резул ьтатам, новым понятиям и к новым представлен иям. Фрейд сде­ лал шаг к объекти вному анал изу сознател ь ных явлен ий, открыв яв­ лен ия, которые было бы можно назвать смешанным и явлениями или явлен иям и третьего рода. Я сказал, что есть физ ически е явлен ия в составе мира и есть сознател ь ные явления в составе м ира, а оказа­ лось , что есть еще и смешанные явлен ия в составе мира. И вот это выявлен ие смешанных явлен ий, ил и явлен ий треть его рода,, и выра­ ботка соответствующих методов анализа такого рода вещей, про изве­ ла некоторые преобразован ия во всей классической методологии фи ­ з ической науки , поскол ь ку под физ ической наукой я понимаю вся­ кую нау ку. В той мере, в какой она наука, она физика. Что я имею в в и ду? Я н ачну тогда с простого примера, чтобы как-то лучше дв игать ­ ся. Введем сначала одну посылку. Ход, вот к этим явлен иям, о кото­ рых я говори л, начи нается с того, что появляется и реал изуется идея, что в самом сознан ии, не выходя за рамки сознан ия, возможны и су­ ществуют, действуют неконтрол и руемые неявные механизмы и зав и ­ симости. Не те, которые вне сознания лежат и на сознан ие действу­ ют, трансцендетные сознан и ю, нет, в самом сознан ии есть неявные механизмы и зависимости . Пример к введен и ю вот этой посылки , которую я пока ввел крат­ ко и не разъясняя. Один джентельмен, [ которого], очев идно, (как по­ том окажется ил и оказалось ) возмутило какое-то явлен ие ил и обсто­ ятел ьство, событи е, сообщая о котором другим, сказал, по-русски го­ воря, так: обнаружилось какое-то обстоятел ь ство ил и выступило ка­ кое-то явлен и е. По-немецки это zum vorschein kommen. (Vorschein значит, выйти на передн и й план, выйти на сцену.) Это стандартная стил исl'ическая конструкц ия в немецком языке. Употребляя ее, чтобы сказать о чем-то, о каком-то явлен ии, на которое [джентел ьмен] хо­ тел обратить внимание (при чем он не соби рался высказывать ника-

127 О психоанализе. Ле1Сцил кой оценки этому явлению, он просто формально говорил о том, пользуясь этим стилистическим построением, что вот явление появи­ лось, оно имеет место, выстуг.ило на передний план), он сказал: zum vorschwein gekommen ist. Ну, «Швайн.� вы, конечно, знаете. Всякий школьник, начавший учить немецкий с третьего класса, знает, что та­ кое «швайн�. Zum 110rschwein .. это так называемый Japsus linguae, ко­ торый Фрейд первый и изучал. Lapsus lingш1e, lapsus calami, т.е. опис­ ки, оговорки и т.д. Такой вот «монстр�. Такого слова в немецком языке не существует. Есть vorschein, есть Schwein, а вот такого чемо­ данного слова vorschwein, которое имело бы еще смысл, такого слова не существует. Это совмещение нескольких слов, но живущих своей определенной жизнью. Какой жизнью? Жизнью симптома. Вот это показывает, что, в действительност11, не зная и не отдавая себе в этом отчета, думал человек, произнося эту фразу. Он считал, вот то, о чем он хотел сказать, большим смыслом, и он это и сказал. Вернее, не он сказ ал, это сказалось. Значит, мы имеем здесь две вещи. Значит, неч­ то, что говорится помимо или через прямо говоримое, отличается от этого прямо говоримого. Следовательно, мы имеем некоторые прямые аналитические объекты мысли и имеем какие-то другие косвенные объекты мысли, которые высказываются через первые, отличаются от них и, в-третьих, являются действительным содержанием первых. Т.е. действительным содержанием сказанного аналитически прямо, ясного содержания сознания, было другое, скрытое содержание. И проблема, раз она существует, состоит в том, чтобы нам уметь его о бнаружи­ вать. А ведь можно и не уметь, потому что описки, оговорки были известны давно, они считались просто мусором, отходным материа­ лом, сбивом в общем нормальной работе психического аппарата. То есть случайностями, которые бывают при всяком процессе и в кото­ ром можно участвовать. А взять эту случайность как нечто сущест­ венное и сквозь нее увидеть что-то - это было как раз заслугой Фрейда. Так же мы со счетов сбрасываем сны, как такие неупорядо­ ченные, сбивчивые формы работы нормального сознания. Ну, просто мы спим, и сознание вытворяет там неконтролируемо все, что угодно, и это все не имеет значения. Отходный, побочный продукт. Нет, нао­ борот, Фрейд все это переворачивает. Теперь я хочу обратить внимание на следующее обстоятельство, что vorschwein это монстр, т.е. особый предмет, имеющий матери­ альную форму. При этом, это предмет абсурдны й, не существующий. То есть он не существует по нормам языка. И во-вторых, как я гово­ рил, он что-то выражает. Другой такой же пример каких-то образова­ ний, которые существуют в физической материальной форме. Джентельмен предлагает даме проводить ее, по-немецки это begleiten - провожать, а есть в немецком языке еще другой глагол leidigen, наносить ущерб. Ну, и предложения проводить даму, ред­ ко бывают невинными, хотя те другие соображения, которые за этим есть, тоже не стоит порицать. Просто они не высказываются прямо, а высказываются в виде предложения даме руки, дама пока еще «без сердца�. но вот - «Проводить даму�. И он сказал ей: разрешите мне вас begleidigen. То есть там соединился begleiten, один глагол, с дру.

-

-

128

Мера б Мамардашвили гим - leidigen, и образовался третий глагол, монстр, не существую­ щий в немецком языке и тоже поддающийся анализу. То есть подда­ ющийся анализу по типу, что это выражение, в котором высказалось действительное состояние мыслей человека, сделавшего эту оговорку. И вслушавшись в то, что она говорит, мы понимаем, что подсозна­ тельно этот молодой человек определенным образом оценивал сам свое предложение проводить даму. Он считал свое предложение на­ носящим ущерб даме. Теперь сделаем еще один шаг. Такого рода образования распадаются, не живут долгой жизнью. Они именно оговорки или описки. Но представьте себе, что такими же могут быть другие предметы, которые и есть вот те предметы, ко­ торые требуют, поддаются и являются предметом психоанализа. Вот, скажем, я обращаю внимание для начала .на такую вот монструозную сторону этих предметов. Но хотя в литературном творчестве, вы зна­ ете, что могут [быть] специальные образования, которые живут лите­ ратурной жизнью . и остаются в литературном языке, так называемые «чемоданные слова�>, где вот эта штука делается вполне сознательно в поисках художественного эффекта. Я даже сам в свое время приду­ мал такое чемоданное слово - «холостяпа�>. Понятно, из чего состоит оно или?.. Растяпа и холостяк - холостяпа. Селин был один из ве­ ликих (я имею в виду [Луи]-Фердинана Селина, французского писа­ теля), мастеров по сочинению такого рода слов-чемоданов, очень вы­ разительных. Скажем, наблюдая сограждан своего города, которые в порыве патриотизма организовались в нечто [вроде] национальной гвардии и маршировали с какими-то повязками по городу и патрули­ ровали, он обогатил французский язык новым словом. Он назвал их [patriottrouille]. Потому что есть два слова во французском языке: patriote - патриот, такое же как в русском, и патруй, но по-француз­ ски patruille. Как раз очень · выразительно, и есть эффект, и понима­ ния, и эффект художественный. Я хочу сказать, что реально в нашей психической жизни сущест­ вуют ходячие и долго живущlfе - в отличие от обмолвок - иерогли­ фы, где материальное тело совмещено со смыслом. И сам иероглиф не имеет с другой стороны постижимого рационального смысла, пря­ мого аналитического содержания сознания, ясного для самого себя и выражаемого им. Вот, скажем, в некоторых психозах, как Фрейд по­ казывал, вот таким вот монстром является, например, особый блеск или лоск, или нет, как сказать, лоснящийся [нос]. По каким-то при­ чинам какие-то смыслы, реальные психические смыслы сцепились или зацепились за этот предмет, упаковались в нем и живут в нем, порождая некоторые патогенные действия. Но это не обязательно. Такого рода явления имеют более широкое в нашей сознательной жизни место и не всегда порождают патогенные явления. Я оговари­ вал с самого начала, что психоанализ - это тогда, когда такого рода вещи порождают патогенные эффекты. Чтобы расширить поле ваших возможных ассоциаций (а я именно движусь так и вовсе не собира­ юсь вам никакого догматического содержания передать, которое вы записали бы, запомнили, и это было бы какой-то системой знания, в данном случае о психоанализе - это все пустое дело), я приведу вам

129 О ncuxoaн,a.Jt,uзe. Лехция пример из области, где этот факт, родственный психоанализу, но в то же время отличный, потому что без патогенных последствий, исполь­ зовался для художественного эффекта, и причем как весьма содержа­ тельный и гениальный новаторский литературный метод в ХХ веке. Я имею в виду Марселя Пруста, и просто хочу вам сказать, что вот пирожное Мадлены, называемое воспроизводит не предмет, т.е. нам дается не сам предмет, а норма по воспроизводству этого предмета. Пробле­ ма тогда уже действительно трансформируется, но все равно остается задача передачи хотя бы тогда нормы деятельности по воспроизвод­ ству этого предмета. То есть все равно проблема не проникновения одного сознания в другое, она сохраняет только < ..> И, соответ­ ственно, третий вопрос, который возникает из второго: Чт) о явления, которые будут реставрированы когда-то в вашей реальной жизни в то же время присутствуют в образе �розовых слонов� и т.д., но про­ изводство чего, воспроизводство каких предметов, если не реально что-то присутствует, будь это �роковая� какая-то душа и т.д. Имен­ но сначала вопрос чеzо, что воспроизводится, или это вообще не воспроизводство, а производство, генерация? Тогда не понятно, как индивидуальное сознание может вообще соприкасаться с другим? А .

139 О rи;ихоа·нализе. Лех�ия если все же воспроизводство чего-то определенного, а не производ­ ство, тогда уже < ...> . М. М.: Очень много вопросов вы упаковали во все это и трудно здесь мне отвечать. Ну, что касается вот первого вопроса - то я имел в виду то, что проделанная Фрейдом работа открывает нам какой-то кусочек так называемых сознательных явлений. Не открывая нам весь континент сознания. Скажем, мы по-прежнему не умеем гово­ рить ( поскольку это и не предмет психоанализа), не уме�м вот гово­ рить о тех других явлениях в области сознания по отношению к ко­ торым психоанализом изучаемые вещи являются фактически скрыты­ м и, неявными и т.д·. О них мы научились говорить, не выбрасывая их во внешний физический мир (вот [об этих] неявных). Раньше ведь делалась простая вещь. То, что называлось объективным реально по­ мещалось всегда вне сознания. Теперь какой-то кусочек сознания на­ чали мы в этих терминах анализировать, вот в терминах объективно­ го или неявного независимого сознания, но не выходя за пределы са­ м о го определенного рода явления. А именно, явления, которые есть явления смысла и понимания, потому что ведь действительное от­ крытие Фрейда состояло в том, что он открыл, что сознание не при­ вилегия (как классика считала - высшим моментом работы челове­ ческого существа является акт сознавания чего-то). А Фрейд показал, что, во-первых, акт осознавания дискретен, и, во-вторых, он может быть препятствием, поскольку непонимание не есть артефакт пони­ ман ия, а есть самостоятельное продуктивное явление, и не ждет по­ н имания. Вот в этом смысле дискретность сознания. Нет непрерыв­ ной линии, вот как-будто ребенок развивается и поймет когда-то ве­ щи, известные взрослому, и есть какая-то линия непрерывная между непониманием и пониманием. [Будто] понимание есть продукт рассе­ ивания тумана, который окружал его самого, и который мы называли непониманием на предшествующей стадии. Это обычная эволюцио­ нистская точка зрения, [проводить] такую непрерывную линию. А смысл философский психоанализа интересен как раз тем, чо он со­ вершенно иначе на это посмотрел. Не употребляя этих понятий, по­ скольку он не философией занимался, но философское предположе­ н ие там такое, что непонимание не есть туман развиваемый, а про­ дуктивное явления. Например, вот пирожное, независимо от психоа­ нализа, я его вам иллюстрировал. Ведь там работа памяти другая. Непонятное упаковалось, или непонятным путем запомненное, сов­ сем несознательно взято, продуктивно. Вот что я имел в виду, вводя эти различения. Что касается последнего, а именно - или к родовой жизни отно­ сятся эти явления или к генерациям, на мой взгляд, они относятся к генерациям, · конечно. В смысле, к генеративным свойствам психики. Пояснить это очень сложно, это от меня потребовало бы головолом­ ной работы и много времени. Это структуры человеческого мышле­ н ия и сознания индуцируют актуал-генетические какие-то явления. В се происходит непрерывно, непрерывно заново все порождается. В действительности все, что мы рассматриваем как некую такую преем­ ственную непрерывность, есть наша умозрительная иллюзия, а реаль-

140

Мераб Мамардашви11,и ный мир, в том числе мир психики, построен иначе. И ничего кроме таких вот индукций генеративных или, как вот если бы резонанс, скажем, условно. Ну, это условная метафора. Ничего в действитель­ ности другого нет. И это никогда не является просто индивидуальны­ ми событиями в истории данного субъекта. Какими-то эмпирически­ ми фактами. Порождают структуры, а не эмпирическое содержание. Я закончу тогда так это. Раз я уже просто не осмелился этого ска­ зать, когда (ну, это собственно говоря, было подтекстом того, что я говорил о французской школе психоанализа) говорил о яз:,iке. Зна� чит, объекты не существуют вне языка. Это означает еще и одну про­ стую вещь, что справедливо сказано в одном из Евангелий, что в на ­ чале было слово. В одном очень странном смысле этого рассуждения. Это, кстати, знали многие, но я, мне очень трудно будет это передать, потому что это вещь такая интуитивно-стилистическая, не у меня, а вообще по природе она такова, и ее трудно передать. Вот сейчас я попытаюсь это сделать и одновременно мы выясним, что такое резо­ нанс или генерация. Или сделаем вид, что поясним. Как-то Монтень сказал следующую забавную фразу, что законы существуют после то­ го, как они написаны. Так вот я четко вижу , что это значит. А вот как только сталкиваюсь с задачей, вслух о б этом говорить, трудно! Понимаете, здесь Монтень имеет в виду следующую вещь, что име­ лось в виду и в Еванrелии, кстати. Что вещи не· существуют, если они не попадают, что они должны сначала о себе что-то в публичном пространстве сказать, отразиться от сказанного о себе и стать в себе. Развиться, снова отразиться и т.д. Закон не может существовать как вот существует, как мы договорились якобы молчаливо, как вот ска­ жем в России принято. Вот мы знаем, что такое вместе, коллективно, соборно мы знаем, что такое справедливость, поэтому европейская культура немножко другая. Ее как раз Монтень и выражает: законы существуют после того, как они написаны. То есть возникает реаль­ ность в зеркале вот этих многократных отражений. А опа есть закон образования человеческой психики. В начале было слово. И это знал также и поэт X I X веkа Стефан Малларме. Он говорил, что обычно считают, что поэмы пишутся идеями, что стихи пишутся идеями. Стихи пишутся словами! И сейчас я поясню, что это значит. Он фак­ тически имел в виду, что я должен написать что-то, чтобы понять, что я хотел написать. То есть он прямо переворачивает посылку. По­ сылка у нас обычно такая, что существует ясные, для себя прозрач­ ные содержания мысли, которые ищут форму, находят языковую форму и пользуются ей как средством выражения. А в действитель­ ности существует такая вот шутка, что нужно начать строить ко­ нструкцию, записать закон, например, или слово, и - начинается по­ рождение того, чего ты сам предварительно до этого вовсе не знал. И не будет такого состояния, когда ты .вот так предварительно будешь все знать, а потом наконец это выразишь. Значит, какие-то вещи, яв­ ления становятся в пространстве, зеркальном пространстве такого ре­ зонанса. Вначале было слово! .. А это означает простую вещь. Что значит Бог. Это означает, чтобы возник какой-то... .

Валерий Подорога

Ф . Ка ф ка. Конструкция сновидения . Стр асть видеть . Барьер . Неподвижн ый герой быстрого м и ­ ра. З вуки- каннибалы . Возвращение на родину . Я - Ты ( М . Бубер и Ка фка ) . Гул и ш ум. Жи вотн ые звуки.

Рисунки Кафки! Имеют ли эти странные каракули отношение к тому, что называют рисунками? с �

� ,

Три вида рисунков Кафки. Первый (а): сюда можно отнести кал­ лиграфические упражнения, �пробы пера�. прописи, стремительное и

142

Валериu Подорога легкое движение руки ни с чем, казалось, не соотнесенное (ни с тек­ стом, ни с реальностью видимого . образа). Прибавим канцелярский опыт составления «бумаги�, требующей искусства письма и его быстроты, отчетливости и, возможно, красоты букв. Опыт безымян­ ный, без подписи, без обнаружения истинных целей того, кто «Пи­ шет�. Ко второму (Ь) - рисунки под текстом (литературным прежде всего); письмо текстовое останавливает свой бег, контуры букв рас­ плываются, начинают мерцать, искажаются, вовлекаясь в некий визу­ альный ритм, отсюда - иная запись видимого: «личные шифры�, ие­ роглифы или оборванные линии. Нет воли к завершенному образу. Каждый набросок незакончен и вибрирует в такт нерешительной ру­ ке, словно стремится исчезнуть до того, как сможет обрести зритель­ но узнаваемый контур. И, наконец, к третьему (с) - рисунки, где от­ дельные тела персонажа составляются из геометрически точных по­ лосок, аккуратно прописанных черной тушью, располагающихся под разными углами по отношению друг к другу; они не нуждаются в тексте, и не находятся под текстом, скорее они параллельны и расска­ зывают свою историю. Весьма вероятно, все это образы «человека­ змеи�, гимнаста на трапеции, к которым Кафка неоднократно воз­ вращается (далее мы более подробно поясним их место в его поле­ мике с отцом). Но выслушаем признание Кафки: «Я хотел бы уметь рисовать. Я все время пытаюсь делать это. Но ничего не получается. Только ка­ кие-то иероглифы, которые потом и сам не могу расшифровать� 1. В беседах с Г. Яноухом он тем не менее отвергает «непосвященную� критику собственных рисунков. И отвергает не по той причине, что они выше понимания, а потому, что рисунки не имеют для него са­ мостоятельного значения, они - лишь зримые, отчасти спонтанные и подготовительные вариации им увиденного, а то, что им увидено, есть невидимое. Для Кафки писать, рисовать и видеть является еди­ ным процессом �захвата� невидимого. В идеть невидимое - истинная страсть Кафки. И пока эта страсть движет им, он не столько предае­ тся созерцанию, сколько пытается удержать видимое невидимого пе­ ред своим взором. Рисунки - видимые «следы� (Spuren) этой борь­ бы, которую ведет Кафка за удержание невидимого: « Я хотел бы ви­ деть и увиденное удержать ( lch wollte sehen und das Gesehene festhalten). Это и есть моя страсть� 2. Последующие пояснения Каф­ ки уточняют его позицию. « Мои рисунки - не образы, но личное идеографическое письмо (private Zeichenschrift)� з. Другими словами, насколько я могу понять Кафку, его рисунки ничего не представля­ ют, и не являются чем-то в роде недорисованных образов, которым затем найдется точный оригинал. « Мои фигуры, - продолжает Каф­ ка, - не имеют правильных пространственных пропорций. Они не имеют собственного горизонта. Перспектива фигур, очертание кото­ рых я здесь пытаюсь выхватить, находится перед листом бумаги, на другом, незаостренном конце моей ручки :___ во мне� 4. Точку схода этой невидимой перспективы следует искать в каф­ кианской страсти видеть. Иная геометрия: линии рисунков, скользя за границы листа, не собираются в законченный образ. Кафка - не

Конструх111ия сновидения 143 он желает видеть то, что не может быть увидено ИJJ: фотограф, и опоз­ нано в качестве образа, и все-таки удерживается в скрипту альных знаках на поверхности л иста. Итак, не образы, а их н едешиф руемые остатки, скрипты. Задача: удержать видимое перед собой как оно есть, т. е. как оно есть в своих останках и видимо только бJJ:агодаря им. Глаз, видящий невидимое, Кафка уподобляет глазу древ н ей ма­ гии, который некогда "'возжигал� невидимое в видимом, пробуждая вещи к новой жизни s. На возжигаемую вещь наносится скрип туаль­ ный знак, означающий силу, которая должна пробудиться в н ей (на� пример, волнистая линия - огонь). Не так л и действует Кафка, когда рисует свои каракули, пытаясь сблизить акт письма с процессом сно­ видения, и тем самым удержать быстро ускользающее содерж а н ие со­ бственных видений, как бы "'приколоть� их к листу бумаги. В таком случае удерживание видимого в сновидении зависит от его мтовен ­ ной записи, причем, эта запись остается частью сна-видения. Записы­ вать сновидение, не выходя из него. Эта запись неотделима от раз ­ глядывания, - пока сновидящий разглядывает, погружаясь в мель­ ч айшие детали видимого, длится и удержание. Представл.s::е тся, что рисовальные остатки, скрипты Кафки являются продуктами э т ой за11 иси-разглядывания. Иначе говоря, запись позволяет видеть ( в идеть же без записи невозможно). Ч то может помешать Кафке-сновидцу ? Казалось бы, угроза должна исходить в первую очередь от сна без сновидений и п р обуж­ дения: первое "'смывает� всякие следы, второе искажает содер жание увиденного волевой, избирательной памятью (интерпретацией) . Каф­ ка - жертва бессоницы. Не спать и не пробуждаться, - вот закон су­ ществования. Этому закону можно следовать только с помощью письма, само же письмо может обрести качества сновидности, стать автоматическим, лишь преодолев господство языковой л итературной нормы и стоящей за ней реальности, равно чуждой блаженству ноч­ ного писательства, как и тем мучениям, которые дают ему состоят ься. язык, он мешает видеть, удерживать в идим о е. Вот Первая помеха почему необходимо добиться полной прозрачности языка повествова­ н ия. Герои его литературы совершают определенные, н аблюд аемые движения и мы, читающие, следим за н ими, ибо они помогают "'заце­ питься� за. внутреннее пространство текста, совместить с внеruн им, с тем, из которого мы начинаем читать текст и в котором обладаем оп­ ределенными телами, чувственностью, моральными ценностям и. Но эти движения, а мы им придаем статус реальных, невозможн о отде­ лить от их описания в языке, дополняемого "'разумным и � ком мента­ риями. Однако, как оказывается, эти. комментарии ничто не «: д опол­ няют� и не наделяют смыслом, более того, после или даже во время очередного комментария внезапно следует описание нового физ ичес­ кого действия, отбрасывающего нас к границе абсурда. Полн ая бло­ када · смысловой интенции. Комментирующее слово и физи ч еское действие отделяются друг от друга, чтобы через несколько ст раниц вновь столкнуться и вновь разойтись, как если бы их одновременно разъединял и соединял смысловой провал. Для читателя наст упает момент шокирующего отрезвления. Порядок чтения нарушается и он -

144

Валерий Подорога начинает «Понимать!>, что из комментирующего слова нельзя извлечь объяснение мотивов, вызывавших тот или иной жест персонажа, как впрочем, и сами жесты не нуждаются в комментирующем слове. Чи­ татель начинает «понимать!>, что комментирующее слово - просто ловушка; вот он вздрагивает от удара захлопываемой двери. Более ничто не сможет помочь ему выбраться из монотонности повторяю­ щихся ситуаций, в которых жест всякий раз обессмысливает слово, но и комментирующее слово, в свою очередь, обессмысливает жест. Кафка - безупречный мастер подобных ловушек. Дело здесь, конеч­ но, не в злом умысле или желании «поразить!> читателя в самое серд­ це. Прозрачность, сдержанность, даже скудность языкового выраже­ ния, столь близкие манере письма Кафки, позволяют проявиться ис­ тине повествования. Буквализм описания ( BuchstaЬlichkeit) 6, т. е. скрупулезное, вязкое фиксирование деталей происходящего вынуж­ дает нас признать, что язык функционирует как некое вспомогатель­ ное оптическое устройство, ответственное за достижение полной прозрачности видимого. Я бы сказал даже больше - язык претендует на то, чтобы стать самой реальностью, т. е. настолько прозрачным, чтобы никакая видимая деталь сновидческого переживания не могла быть искажена. Все, что описывается, не должно означать ничего, кроме того, что оно означает: что и как видимого сливаются друг в друге. «Этп (есть) так, и не иначе! !> 7 - деиктический вызов, бросае­ мый читателю языком Кафки, утверждает господство прозрачности. Не в силу ли всего этого мы, читающие Кафку, обретаем «чувство реальности�>, и эта реальность настолько близко подступает к нам, что в то мгновение, когда мы догадываемся, в какую «историю�> по­ пали, нас охватывает страх, и мы не в силах двинуться с места. Не­ винное желание близости с читаемым оборачивается катастрофой чтения. Еще недавно ощущение полной обыденности происходящего, а ныне - шокирующая несовместимость «чувства реальности�> с т.ем абсурдом, который оказывается живой средой повествования. Язык описывающий не соотнесен с тем, что он делает прозрачным и близ­ ким. Пространство чтения не принадлежит ему больше и тем не ме­ нее оно есть, существует благодаря прозрачности языка: оно есть, вот оно, перед нами и уже смыкается вокруг нас, и это наша единствен­ ная реальность, а не наваждение или сон. Иначе говоря, абсурд про­ исходящих событий не оттянут в глубину повествования, не имеет своей сюжетной канвы, он - не итог и не символ рассказываемой ис­ тории, он распылен на поверхности языка, в его грамматике, синтак­ сисе, скудной лексике. Невозможное, чудовищное, дневной кошмар удерживаются кафкианской оптикой перед нами в «угрожающей бли­ зости�> в. Ничто нельзя обжаловать или переиграть: читатель должен пережить шок, ослепнуть, чтобы видеть, оглохнуть, чтобы слышать, заикаться, чтобы говорить... Привычный процесс отождествления чи­ тающего с читаемым нарушается, и энергия, отданная процессу чте­ ния, возвращается, потрясая читательский жес11 истерическим спаз­ мом. ( «Это не со мной, со мной такого не может произойти! !> ) Полу­ чает развитие то, чего так настойчиво добивался Кафка: негативный мимесис читаемого. Из подобных жестов отказа читатель и составля-

Koucmpy'l(.upя сновидения 145 ет единый образ пространства, в котором он чуть было не погиб, но продолжает гибнуть всякий раз, когда читает. Существует большое искушение обратиться к методам психоана­ лиза, чтобы попытаться выявить скрытое содержание сновидной ре­ альности Кафки, тем более, что в пользу подобного подхода, каза­ лось, говорит многое: не только свидетельства «Дневников�, где запи­ санные сновидения подчас неотличимы от новелл или притч, фраг­ м ентов будущих произведений, но и то, что сновидная логика - и лишь она одна - могла бы легко примирить между собой два проти­ воборствующих блока событий, физических и вербальных, описание и комментарий, придать необходимую им мотивацию в общей струк­ туре повествования. Действительно, называя произведение Кафки сновидением, мы должны сразу же и естественно перейти в область психоаналитической интерпретации. И это было бы тем легче сде­ лать, чем меньше мы обращали вн имание на страсть Кафки к виде­ нию. Эта страсть - основная помеха на путях психоаналитической реконструкции его сновидческого опыта. Произведение Кафки пере­ стает быть записыо сновидения, как только начинает развертываться соответствующая ему оптическая конструкция. Сна-видение требует конструкции, чтобы проявиться. Кафка ощущает себя охотником за конструкциями: «Я охочусь за конструкциями, - замечает он в Днев­ ишсе, Я вхожу в комнату и вижу в углу их белесое переплете­ н ие:1> 9. Невозможно видеть без конструкции, в чем видимое порожда­ ется и удерживается, конструкция - это не всегда улавливаемая да­ же самим Кафкой оптическая арматура сновидения, она имманентна видимому и не может быть истолкована в качестве наброска, с помо­ щью которого предваряется дальнейшее развитие сновидческого по­ тока. Записываемое сновидение дешифруется все лучшим «понима­ н ием:1> его конструкции, т. е. условий, при которых видение может непрерывно улучшаться. Кафка записывает свои сновидения, но мы не найдем у него сновидения, которое было бы полностью записано. В се литературные формы (новеллы, притчи, романы, включая пись­ м а) представляют собой не столько жанры, сколько оптические кон­ струкции, позволяющие улучшать сновидное зрение. Но улучшать не для того, чтобы подготовить завершенный образ сновидения к после­ дующей дешифровке. Кафка был абсолютно лишен интереса к тому, что скрывается за сновидением, какой скрытый план «действитель­ н ых:1> мыслей и значений порождает его. Вместо психоаналитической дешифровки следует нарастание подробностей в описании события, м ногое получает все более отчетливый и ясный облик; вокруг глав­ ного героя очерчивают свои круги новые, дополнительные персона­ жи, все более разнообразными и необычными становятся простра­ нственно-временные отношения, мгновенные трансформации которых 1 юдтачивают смысл комментирующего слова, а то в свою очередь ста1 ювится все более изощренным в своих попытках «объяснить:1> чита­ телю, что все-таки происходит. Так рождается вполне автономная ре­ альность сна-видения, не нуждающаяся ни в какой другой, скрытой ил и более высшей, которая могла бы поставить под сомнение ее са­ модостаточность и независимость. Кафка пытается удержать перед -

Валериu Подорога собственным взором то, что Фрейд называл �зрительными картина­ ми� 10. Для Фрейда эти картины получают законченный образ снови­ дения после того, как произойдет �сдвигание�, �перенос», �сгуще­ ние» и �вторичная обработка� психического материала. Используя перечисленные процедуры в обратном направлении можно восстано­ вить скрытый план мыслей, подвергшийся переработке и искажению в сновидении. Иначе говоря, для психоаналитика имеет значение не само сновидение, а то, что оно, выражая, скрывает. Психоанализ пре­ небрегает потребностями субъекта видящего, сно-видящего и его ре­ альностью. Глаз сно-видящего не просто видит, он обладает консти­ тутивной силой по отношению к видимому. Этот глаз находится в непрерывном движении, его направление не подчиняется заранее вы­ бранному плану, он как бы дрейфует вместе с тем, что видит, так как располагается в самом видимом. Освобожденный от тела и его отя­ жествляюЩих сил, такой глаз столь же быстр, как и сновидение. Не поэтому ли он с легкостью схватывает даже мельчайшие детали сно­ видного материала, казалось, совершенно невидимые с точки зрения бодрствующего сознания, владеющего языком. Кафка говорит об �ис­ кре�. возжигающей нашу способность видеть мир в одно мгновение, именно она позволяет нам в сновидении перепрыгивать от одного полюса мира к другому без каких-либо помех 1 1 . Другими словами, сно-видящий глаз высвобождает из видимого потенциальную энер­ гию невидимого и движется на ее волне в мгновенном огляде мира. Это глаз радости и свободы. Учитывая подобные характеристики, бы­ ло бы ошибкой утверждать, что сновидный материал, представляе­ мый Кафкой, может быть истолкован с точки зрения пластичного и радостного субъекта сновидения. Это не значит, что сно-видящий субъект Кафки не обладает быстрым взглядом, но он обладает им в другом режиме восприятия: там, где он не видит, а его видят, или он видит лишь постольку, что видит тех, кто его видит. Сно-видящий субъект Кафки пассивен, страдателен, находящийся под наблюдением со стороны Другого, захватившего его сновидение. А вдруг кошмары - это щели ада? И страшные сны переносят нас в ад в буквальном смысле? Поче­ му бы и нет? Мир дивен: в нем все возможно. ХЛ.Борхес

Следовало бы сказать здесь о весьма существенных качествах сновидного опыта Кафки. Что за сны видит Кафка? Главным обра­ зом, это кошмары, �страшные сны�. лишающие сил, приносящие му­ ку бессонницы. В сновидении, которое принято называть кошмаром , отчетливо ощущается присутствие того, кто видит сон. Эффект сно-

147 Консmру1(.цuл сиовидеиил я и 11 идного ужаса целиком зависит от этого присутстви им определя­ ( ''1' ·я, ибо тот, кто видит страшный сон, в момент сна находится под у1-р озой. Присутствие страдателыюе. Мне кажется, что сновидное � ') г наиболее ярко проявляет себя в кошмаре. В безопасном, если хо­ тите, нормальном сновидении тот, кто видит сон, никогда не обнару­ )1 и вается в качестве видящего, он словно не имеет внешних себе гра1 1 и ц, его сна-видение не обращается на него самого, он не становится о 1ъектом собственного сновидения. Иное дело, страшн ь1й сон, кош­ м а р, ночной страх. Сновидное Эго обнаруживается, подвергаясь силь1 1 с/1 шей · атаке со стороны сновидного содержания. Оказывается, что 1 • 1 ·0 способность видеть является недостаточной для удержания дис­ ·1'1 1 1 щии по отношению к видимому. Когда я видим, или когда меня о 1 1 1 аруживают в качестве видящего (а видим я тогда, ко гда моя сила 11 и1(ения становится зависимой от сил Внешнего, атакующих меня), я r11t()uм весь как это ни парадоксально, но я склонен предположить, 1 1 то в кошмарном сновидении меня обнаруживает взгляд Другого до то1 · момента, как я начинаю видеть образы сновидения. Иначе гово­ рн , если учесть, что все благополучные, радостные сны не допускают 1 1 себя Внешнего, а компонуются из диффузных, гибких, свободных i lJ I ·ментов Внутреннего, то в случае, когда мы пережива ем вторжение 11 1 1 аш сон границ Внешнего, резкое сужение наших пластических 11о:Jможностей, оцепенение, ужас неподвижности, не пересекаем ли м 1,1 границу собственного сновидения, не вторга�мся ли мы на терри­ ' 1'о р и ю сновидений Другого? Этот вопрос можно было бы оставить 1 ':J ответа. Ведь совершенно Gчевидно, что сновидение, поражающее м ·ня кошмаром, не является моим, т. е. не принадлежит мне . Из мно­ жества сновидений-кошмаров, которые я когда-либо переживал, мне 11сnоминаются не сами ужасы, а скорее некие ущербные состояния т л а: немеющие конечности, челюсти сжимаются так, что ты чувству� с 1 1 1 ь, как крошатся зубы, ты не можешь пошевелить ни рукой, ни но1 ' й, ты не можешь бежать, хотя неведомая опасно сть все ближе и бл иже. Требование Кафки: нельзя допускать ни того, чтобы по твоим · 1 1 ам шлялись Другие, ни того, чтобы ты сам нарушал границы со­ бственного сновидения и вторгался в чужие сны. Сновидный опыт l(афки, опыт кошмар ов, демонстрирует нам нарушение границ снови­ l(Сния. Сновидное бесстрашие Кафки пугает: он пытается удержать видимое, �великий страх» прямо перед собой, победить его подроб­ н ым, медленным, бесконечно длительным во времени разглядом. � П редметы фотографируют, чтобы изгнать их из сознания. Мои исто­ р ии - своего рода попытка закрыть глаза» 12. Геро й Кафки пробуж­ l(ается в кошмар, вместо того, чтобы считать всякое пробуждение от1срытием глаз, мы, читающие его тексты, должны помнить, что всякое 1 1 робуждение для него связано с закрытием глаз. Обратный ход, от­ брасывающий привычное рассмотрение реальности сновидений. Сно­ u идение как испытание, а не как избавление или радость свободы, сновидение как проклятие.

Чтобы вступить в кафкианское сновидное пространство, мало

148

Валерий Подорога пригнуть голову, хотя и об этом нужно знать 13. Внутренняя динами­ ка его определяется слаженной работой по крайней мере трех состав­ л�ющих: двух дистанционных векторов, сближения и удаления, и тре­ тьего барьера, чья разделяюще-соединительная функция, регулиру­ ющая дистанции, придает этому пространству необычайную плот­ ность, сравнимую с подземной. Сразу же следует сказать, что кафки­ анское пространство не является преобразованием пространства, с которым мы привыкли иметь дело как живые, бодрствующие сущест­ ва. Верх-низ, правое-левое, большое-малое, внутреннее-внешнее, дале­ кое-близкое - все эти оппозиции теряют в сновидном пространстве признанную роль ориентирующих, когда мы пытаемся соотнести их с тем, что Кафка понимает под барьером: «Служит ли он на самом деле в Замке? - спраши­ ваем мы себя; да, конечно, он бывает в канцеляри­ ях, но являются ли канцелярии частью Замка? И даже если канцелярии принадлежат Замку, то те ли канцелярии, куда разрешено входить Варнаве? Он бывает в канцеляриях, но они - только часть канцелярий, потом идут барьеры, а за ними другие канцелярии. И не то чтобы ему прямо запрещали идти дальше, но как он может идти дальше, раз он уже нашел своих начальников, и они с ним догово­ рились и отправили его домой. Кроме того, там за тобой постоянно наблюдают, по крайней мере всем так кажется. И даже если бы он прошел дальше, какая от этого польза, если у него там никаких служебных дел нет и он там будет лишним? Но ты не должен представлять себе эти барьеры как опре­ деленные границы. Варнава все твердит мне об этом. Барьерьi есть и в тех канцеляриях, куда он ходит, но есть барьеры, которые он минует, и вид у них совершенно такой же, как у тех, за которые он еще никогда не попадал, поэтому вовсе не надо за­ ранее предполагать, что канцелярии за барьерами существенно отличаются от канцелярий, где уже бывал Варнава� 14. -

Понятие барьера у Кафки, как видно из этого отрывка, может привести в замешательство, поскольку барьер понимается не в ка­ честве препятствия, которое, в конечном счете, может быть преодоле­ но, прой;Цено или отброшено; барьер не ускоряет и не замедляет дви­ жение персонажей, оставаясь непреодолимым. Иначе говоря, кафки-

149 Канструх:111ил сновидения а 1 1 ской барьер лишь отчасти имеет общее с барьером-для, т. е. барье­ ром , который преодолевает Пространство-лабиринт, где барьер высту1 1 ает основным несущим элементом его организации - как барьер-в­ себе. Барьер не только является границей, отделяющей внутренне 1 1 ространство от внешнего, но и барьером-для -себя 1s. Как можно 1 1 редставить себе подобный мир, прямо-таки исполненный ожесточен1�ого безумия, в котором нет свободного пространства пути и путь сотавляется из череды причудливо расположенных барьеров? В Замке одн и канцелярии переходят в другие и делятся по внешним и внут­ ренним барьерам, да и сама канцелярия - лишь одна из разновид­ н остей барьера. Все в кафкианском мире может быть и является ба­ рьером, непреодолимым в силу того, что каждое событие в нем не имеет свободного пространства свершения. Барьер рождает барьер: так, коридор является барьером для боковых комнат, как те в свою очередь - барьером для коридора. Движение главного персонажа Кафки смущает нас своей целью - он стремится сблизиться с тем, с чем сблизиться невозможно, ибо всякое сближение есть удаление ( ес­ ли, конечно, учитывать здесь указанное знание «барьера�). Как ни странно, когда землемер К впервые вступает в пределы Замка, именно тогда он ближе всего к нему, его последующий путь есть неп­ рерывное удаление. Дистанция между двумя любыми ближайшими пунктами остается неизменно непреодолимой даже в том случае, ког­ да их физически наблюдаемая близость кажется совершенно очевид­ ной («Ведь только протяни руку и открой эту дверь, только войди и ... � ). Один пункт, в котором, например, находится землемер К и ко­ торый по всем признакам должен относиться к территории Замка, и другой пункт, относящийся к его удаленной периферии, - Деревня, деревенские проулки - находятся вместе с тем в одной и той же точ­ ке пространства. Но об этом землемер «Не знает�, он не знает, что в этой точке «слипаются� два пространства, и тот, кто находится в ней, всегда пребывает на территории и Замка, и Деревни. В пространстве Кафки отсутствуют метрические расстояния и, следовательно, антро­ пологически мерные представления о близости и удаленности. Рас­ стояние, которое необходимо пройти землемеру К, чтобы попасть в Замок, бесконечно, и чем больше он стремится осмыслить свой путь, устанавливая, как ему кажется, «рациональныt::� , «Прямые� отрезки движения, тем в большей степени его путь искривляется и уводит его от желанной цели. И было бы наивным предполагать, что он движет­ ся. 1-1 и окружной, ни прямой путь не ведут к Замку. Может быть, эти деревенские домики, постоялые дворы и гостинцы, между которыми плутает землемер, и образуют пространство Замка? Недостижимым оказывается не дальнее, а самое ближайшее. Близкое - вот что уда-

150

Валерий Подорога ляет! Движение замыкается на неподвижном, на барьерном простра­ нстве. Близость - барьер для удаленного, а удаленное - барьер для близости. Не подобные ли пространственные эффекты мы пережива­ ем при чтении романов Кафки, его новелл и притч? В таком случае нам остается спросить: а возможно ли движение в кафкианском мире, раз оно бесконечно делимо барьерами, как большими, заслоняющими горизонт, так и малыми, мельчайшими? Может быть, землемер К. это двойник Ахиллеса, догоняющего черепаху, из апории Зенона? 16 Может быть, м ир Кафки не движется в том смысле, в каком мы при­ выкли понимать движение и его описывать или совершать, будучи человеческими существами? Может быть, центральный персонаж, со­ здающий для нас иллюзию неустанного движения, не является чело­ веческим существом, а просто вочеловечившимся барьером. Мир Кафки - мир барьеров, ненассленный, пустынный лабиринт, или, на­ против, он настолько населен, что все в нем является порождением барьерной стратегии (образы, тела персонажей, позиции и жесты). Пространство этого мира «собирается�. вокруг центральной, абсолют­ но неподвижной точки, которую занимают все главные персонажи романов и новелл Кафки. Подобное утверждение явно противоречит тому, что м ы читаем, ведь читаемое неизменно оповещает нас о том, куда, с какой целью и как движется герой. Однако стоило бы спро­ сить: кто оповещает нас о том, что делает ГОСПОДИН К.? Об этом на­ вязчиво, повторяясь, твердит язык, поддерживая в нас «чувство ре­ альности�., стремясь мотивировать и исчерпывающе пояснить расска­ зываемую историю. И тем не менее, ему не удается освободить себя от тех смысловых разрывов, сквозь которые проглядывает иной, ви­ димый Кафкой мир, мир сна-видения. Мы обнаруживаем его опти­ ческую конструкцию, несовместимую с «чувством реальности�.: Поэ­ тому, когда нам приходится спросить себя: «Так движется или не движется герой Процесса и.Ли Замка?� мы задаемся совершенно уместным вопросом. Ответ на этот вопрос приводит нас к понима­ нию, как на самом деле устроено сновидное пространство Кафки. Важно обнаружить не того, кто видит - он как будто дан нам лини­ ей романного повествования и имеет имя, - а тех, кто видит его, кто всякий раз обнаруживает его присутствие и дозволяет ему существо­ вать в качестве персонажа. Романы Кафки являются необычными оп­ тическими устройствами, и они не могут стать полноценными рома­ · нами, ибо рассказываемая история все время наталкивается на непод­ вижное тело героя: он в центре всех взглядов, его видят, но он сам не способен существовать без этих взглядов. Нарушенная коммуника­ ция. Практически, мы не найдем ни одного эпизода, в котором герой мог бы получить позицию активного наблюдения. Даже тогда, когда -

Консmру1С:ция сновидения

151

ему предоставляется возможность видеть, он не видит, т. е. не извле­ кает из своего видения никакой полезной информации. Почему? Именно потому, что его видение не изменяет в идимого. Сколько бы герой Замка ни пытался через «глазок� рассмотреть застывшее лицо Кламм а, ему все равно не отгадать тайны З амка: землемер К. не су­ ществует в тот момент, когда в идит, когда особенно зрительно акти­ вен, но тут же начинает существовать, когда кто-то останавливает на нем свой взгляд. Сновидное пространство Кафки сплетается в кон­ струкцию благодаря единому действию этого множества глаз, ищу­ щих, наблюдающих, неожиданно встречающих героя, заставляя его существовать, но только на время, пока кто-нибудь его видит. Еще более поразительны изменяющиеся глубины и профили пространств, которые накатываются на героя вне.запно, с самой неожиданной сто­ роны, он не столько находит путь к ним ( хотя и ищет его), но скорее попадает в них. Черда1щ, чуланы, маленькие комнаты, клетки или ко­ ридоры, даже открытые пространства наспех приделаны друг к другу и никаким образом не соотносимы с каким-либо единым простра­ нством, в котором они могли бы получить свое определенное место и смысл. Более того, они совершенно независимы и от телесной про­ странственности главного героя, хотя только благодаря им мы узна­ ем, что он есть, что он существует, что он обладает телом (и мог бы и любить, и страдать), господин К. (во всех его романных и новел­ листич еских масках) ведет себя как типичная сомнамбула, чье дви­ жение (если оно вообще совершается) полностью определяется глаз­ ными траекториями инстанции великого надзора, Страха. Гипотеза о неподвижности героя может быть также подтвержде­ на оптическими конструкциями многих его новелл. Пробудившийся ото сна Грегор Замза наделяется телом чудовищного жука, его чело­ веческая активность поглощается этой формой, он становится непод­ вижным, приговаривается к смерти. Не менее важно и то, что являет­ ся причиной этого странного превращения. Внешний, обнаруживаю­ щий Грегора Замзу, взгляд является зооморфным, т. е. взглядом, трансформирующим человеческое существо в животную форму, кото­ рая оказывается свидетельством его полной неподвижности. Фото­ графия Грегора Замзы. Его настигает взгляд внешний, фотографиру­ ющий, фото-глаз, ведь Кафка усматривал в оптических возможностях фотоаппарата нечто родственное «упрощенному глазу насекомого�. Этот глаз, в силу его особых физических свойств, настигая несчаст­ ного Грегора Замзу, лишает его Внутреннего; его безобразный живот­ ный облик и есть его внутренее, ставшее внешним. Хитиновый пан­ цырь - не защита от CWl Внешнею, а их окончательная победа над силами Внутреннего. И землемер К. из Замка, и служитель банка, господин К. из Процесса так же, как и Грегор Замза, находятся в по­ ле непрерывного наблюдения, устойчивого и насильственного, кото­ рое не позволяет им использовать резервы внутренних сил и понять

152 Валерий Подорога собственное положение, где они вдруг оказались, что происходит на сам6м деле, реально, и как найти выход из сновидного пространства. Без-выходность указывает на неподвижность героя, на то, что сколь­ ко бы раз он ни пытался проснуться, он лишь пробуждается для сле­ дующего сно-видения.

Попытаемся представить сказанное выше диаграмматически, помня, что чем более язык описапи� кажется творческое усилие. Кровь движется слишком медленно и не по­ спевает за ростом, вытягиванием тела, а оно не перестает вытягивать­ ся... Но почему оно вытягивается? Этому есть несколько причин. Оп­ ределяющая все другие - тело Отца, именно оно заставляет сына ис­ кать защиты в змееподобных телесных образах, способных уберечь сыновье тело от уничтожения. Конечно, не следует вытягивание по­ нимать слишком «Прямо\">, физиологически, это состояние роста не столько определяется антропоморфным образом человеческого тела, скол�ко животным; и поэтому оно может ускользать из-под отцов­ ского тела. Именно это тело рисуется черными, несколько угловаты­ ми линиями, не пропорциональными анатомическому телу. Вытяги­ ваться, становиться холодным, почти мертвым или высыхать от голо­ да, как высохли персонажи новелл « Превращение\"> и « Голода рь\">. Не так ли вытягиваются, развертываясь, кафкианские простра­ нства, подземные, похожие на глубокие норы, которые пытается от­ рыть себе неизвестное существо в толще земли? Я хотел бы подчерк­ нуть здесь этот едва заметный переход от тела-змеи к змеевидной форме пространства, в центре которого застывают почти все персона­ жи Кафки. Подземное - вот убежище сына, раз известно, что по­ верхность земли захвачена отцовским телом. Змеиное тело вытягива­ ется столь же свободно, как и свертывается. Вытягивание неотделимо от свертывания, они образуют собой ритмическое целое жизни. Эф­ фекты свертывания мы можем наблюдать у Кафки внутри всех видов роста, растягивания, удлинения тела. Свертывание - своего рода му­ тационный порог, который проходит тело, вынужденное вытягивать­ ся. Если сын пытается ускользнуть из-под власти отца, то он должен наметить будущие пути бегства, выбрать свою Землю, свое простра­ нство жизни и, конечно, форму существования в нем. Вытягивание это разветвление путей в другом пространстве, смежном, но совер­ шенно чуждом отцовскому антропоморфному идеалу. Там живут дру­ гие существа. Стать жуком, певицей мышиного царства, собакой-ис­ следователем,ученой обезьяной и т. п. - не значит ли это достичь порога, то, что сам Кафка называет «атакой на границу\">, на послед­ нюю земную границу: «Вот здесь, на этой границе заканчивается твое земное человеческое существование, а там, за ней, - уже мир других 6

-

1 779

Валериu Подорога тел, которыми ты должен стать, чтобы выжить в другом, неотцовском пространстве�. Свертыван ие - пересечение порога, за которым рож­ дается новая форма жизни, нечеловеческая и слишком малая, чтобы быть в идим ой. Недостаток п итан ия, приводящий к атрофии крове­ носную систему, отбрасывает, в конечном итоге, к смерти от и стоще­ ния, если тело пытается в своем антителесном пафосе заходит ь слишком далеко. В сущности, голодан ие и есть вытягивание тела, ра­ дикаль ный отказ от какой-либо физ иологической близости к этому м иру и, может быть, победа н ад Отцом. Образ Отца побеждается го-. ладом, и бо пока сына страшит его карналь ная фигура, заслоняющаЯ собой к арту м ира, до тех пор его тело есть лиш ь момент в телесной иерарх ии отца: оно ест, п ьет, любит, н аслаждается, оно слишком от­ цовское, оно л иш ь копи рует его ж изнь и следует его Закону. Следует сделать выбор: и ли подчин ить ся Закону, или погибнуть от истощения и обрести новую землю, стать другим, причем настоль­ ко, что никто не мог бы угадать в тебе человеческое. Тело продолжа­ ет вытягиваться, и внутри простран ства вытягиван ия идут процессы свертывания, появляются все новые нечеловеческие существа, сво­ бодные от знаков эдипизации, - паразиты тела. В каждом отдель ном свертыван ии угадывается контур существа-паразита. Собственный те­ лесный образ, контроли руемый Отцом, аннулируется в два приема: через анорекси ю и превращен ие (первое ведет к суициду, второе - к поискам другой земли ). Нет одного без другого. Большое тело, вытя­ гивающееся, захваченное анорексией (черные угловатые ленты этого тела н а ри сунках Кафки) уступает свое место множеству малых, па­ раз итарных форм жизни, чья область существован ия располагается на границах отцовской земли. Л итературное пространство, все эти норы-лаби ринты к ишат паразитами, издающ ими странные звуки, в которых, как советует Кафка, нам следует различать мышиный писк, лай собак и шакалов, шелест жуков, хрипы обезьяны и т. п. Страте­ гия телесного бытия Кафки исчерпывается стратегией параз ита. Эта отъеди ненность от собственного телесного образа настолько очевидна для Кафки , что нам, когда мы говорим о телесном опыте п исателя, намного важнее осмыслить, как он распадается и исчезает, нежели о тех болезнях, клинически опи сываемых, которым и страдает его физи­ ческое тело. Тело есть, но это тело н ичем не обладает, н ичего не име­ ет, и поэтому его не существует. Ничем не владеющее тело и есть те­ ло, образ которого отсутствует. Так может быть, как бы это ни звуча­ ло парадоксаль но, Кафка является параз итом собственного тела, т. е. того несостоявшегося образа тела, которое должно было стать ко­ п ией тела Отца. Поедать собственное тело - это уже быть вне его, в другом мире и другим существом. Тело параз ита, которое Кафка опи ­ сывает с неожиданным эротич еским воодушевлен ием, является ма­ лен ь к им телом, я бы сказал, не просто мален ьким,а мельч�йшим. В сущности, для Кафки это .'>, что оправдывало бы такое настроение? 1. Биологи ческие факты.

При зачатии происходит соединение женской и мужской клеток. Каждая клетка при этом уничтожается как единица, и из продукта уничтожения возникает новая жизнь. Некоторые низшие живые су­ щества, например, мухи-поденки, с произведением нового поколения лишаются жизни и умирают. Для н их создание - это одновременно и гибель, что, взятое само по себе, есть наиболее страшное для живу­ щего. Если собственная гибель служит новому созданию, то она ста2

•Либидо. Его метаморфозы и символы�. Данный ежегодник, т. Ш (Jahrbuch fiir psychoanalytischen und psychopathologischen Forschungen, Ш)

/

Деструк.ци.я к.ак. при-чина . " 11 оuится для индивида желаемой. Для биологически высоко организованного индивида, состоящего уже не из одной единственной клетки, само собою разумеется, что он 11 весь уничтожается в половом акте. Но половые клетки, исчезаю1 1 1ие как единицы, есть особые для организма элементы: они находят­ ся в тесной взаимосвязи со всей жизнью индивида и содержат в кон11 ·1·�трированной форме всего производителя, постоянно влияющего 1 1 а н их при их развитии и на которого они также постоянно влияют. Эти важнейшие экстракты индивида уничтожаются при оплодот11орении. Соответственно объединению половых клеток в акте сово1I не весь индивид, а только часть его, представляющая, однако, в :JТот момент значение всего организма. Мужская часть растворяется в 11 некой; женская же становится беспокойной, получается новую форму благодаря чужому захватчику. Перестройка касается всего ор1·а 11 изма; разрушение и восстановление, всегда происходящие и в об ы ч н ых обстоятельствах, идут особенно резко. Организм освобожда­ т ся от половых продуктов, как от всякого экскрета. Было бы невероятно, чтобы индивид не подозревал об этих n po1 1cccax разрушения и перестройки в своем организме, хотя бы в со­ ответствующих чувствах. Как чувства наслаждения сами даны в ин ­ сти н кте продолжения рода, так и чувства отпора, такие как страх и отвращение, не выступают следствием ошибочного связыв а 1 1 ия 1 1 ространственно сосуществующими экскретами, не являются отрица­ т л ьн ым и, означающими лишь отказ от сексуальной деятел ьности, n. я вляются чувствами, соответствующими разрушающим ком п о 1 1 1 1там сам ого сексуального интстинкта. ·

1 1 . Индивидуально-психологические соо бр ажения.

Довольно парадоксально звучит утверждение, что псих и•J('l:t 11 м ''' вообще ничего не переживаем в настоящем, и все же это в · р 1 1 0 ( 'о· бытие для нас подчеркнуто чувством лишь в той мере, в ка1 оН 1 1 1 1 1 1 может возбудить ранее пережитые, окрашенные чувством 1 1 ·рt·ж 111111· 1 1 ия, скрытые в подсознании. Это лучше всего видно на прим ·rн·: Девушка с большим удовольствием читает волшебные и