Миръ искусства. Томъ 8 [7-8] [8]

Citation preview

_ЛНР ' ^

I

і 1 % 7

=;• -а^'-

Уі

V,

т ьр

~'

гт

о

•

•

. ;•: . :•: • :•:

;•:•.':•:•.'>:•.':.:';ѵѴ^,*-

•

••ѵ;--%:-.Ѵ'.'ѵ:->..>^Ще. '

«•

/,

','

•

••

•

.

».

"

.«'.. .

•

•

'

.

'

•

:•:

::

.

. 'л" •

,: •

'

'

••••..

•

•••.

;. 4

••••••-.•-.

• .'-^ 'о.' 0

..;::•:•••

Ьи ^ ^ *

•• = !:..:•;•:••'•>'•••••.•. . < ! ' > • •

' ;'•

:••

.••

•'*

.•••»

•

•

"

..»•',.".*..',•

.,

•'

•

"

-^-

*

'

••

" .• '

•

°

••

•• ••.. . /.

"

1-

«•

* .'.

.

'

. .•;

•••

.

.

••

• . . . • ' . , ' - • • ' • • .

•« .

•

.

•>

.

в

. V

у •

*

,

• :•: ^

•

•

•

«

•

•

•

•'^

•«'••: • >:

•

>:

•

••

:•: - :•: -

:•:•:•:•

":•;' • 'м" - ';•:' • *:•:' •

У.'

:•: •

• :•: • Ч

/^**

^ЭОЯ

{

:•:

••

:•:

:•:

'„:•:

) * . " ѵ " . ' •/

*:•:'• Ч:' • *:•:' •*:•:'• ':•:*• • *;К • .• • •*

• :•: • •

. 'у/

• У. •/.
: • :•: • :•: • . , . . . . " . • . •

•

•

.

о

• :•: • :•: - ••• ^ : • : • > :

.

.

.

,

•:•!.;.:.

,

:^

.

.

.

•

«

•;•:•/:'

•

•

N0^

ІІЬПВТВАТІО^В.

ИЛЛЮСТРАЦ1И. Л.

Пастернакъ.—Эскгізъ и 10 ятюдовъ къ картить „Л. То.істой съ семьей". Гезелліусъ, Линдгренъ и Саарипемъ.— 11 снимковъ съ дета.\ей новыхъ до.ѵовъ въ Гельеипгфорсѣ. Э. Сааринеиъ.—З снѵмка съ деталей Финляндснаю пави.пона на Парижской виставкѣ 1900 г. ..М. Энкелъ.—10 снимковъ съ произведенгй художника. В. Валыренъ.—6 снимковъ съ гіроизведеній художника. 3 сни.мка съ южнорусскаю гиитъя ХТІІІ в. Приложеніе. Л. Пастернакг.—Л.

Толстой

съ семьей.

Разіег-пак. 1 ездгііззе еі 10 ёіиііез роиг Іе іаЫеаи „ЬеЪп ТоШоі еп (атіПе" (р. 65-68). (тезеіііиз, ІЛпвуті еі Ваагігіеп. Оеиѵгез Л'агсЫіесіиге а, НеЫпд^огз {11 герг-оЛгссііопз, р. 69—77). Е. 8ааг-іпеп. Вёіаііз сіи раѵШоп ^ігііапсіаіз а 1'Ехрозіііоп (іе 1900 {3 г-ергоЛгісігогіз, р. 78). М. Егіекеіі. 10 гергоЛисіѵліз йез оеиѵгез Ле 1'агіізіе (р. 79—87). V. Жаідгеп. 6 гергойисііопз Аез пегт-ез'сіе Ѵагіізіе {р. 88—93) Вгойегіез гизвез йи XVIII з. (3 гергоЛисііопз, р. 94 —96). П0Е8-ТЕХТЕ. Ъ. Разіегпак.

ТЕКСТЪ. Л. Шестовъ.—Фнлософія траіедіи {гл. XXII—XXV). Д. Философовъ.— Совремегіное искусство и колоколыія Св. Марка. В. Розановъ. -Концы и начала, „божественное и демонгіческое', боги и демоны. Ллекс. Бенуа.—Красота Петербурга. Игорь Грабарь,—По Европѣ (Г). Д. Шестаковъ.—Суздалъскія традііиіч. Хапенко.—Художественная выставка въ Музеѣ Древностей и Искусствъ въ Кіевп. Ст. Яремичі.— Отвѣтъ г. Ханенко. Си.гэнг.—Вуескій эететикъ въ Парижѣ. Книги. Замѣтки. Свѣдѣнія. Ус.ювія конкурса.

I.

_...

.І^

Ьёоп

ТоЫог

еп

/атШе.

ТЕХТЕ. Ъ. Сііезіоі'^. Шеігзсііееі Возіотѵзкі. {ХХП— ХХѴ). В. Рііозо^оіѵ. Ь'АгІ тойегпе еі Іе сіосігегсіе 8і.-Магс. В. Возапою. Шеих еі сіёгпопз. Аіех. Вепоіз. Ъа Ъеагсіё сіе Зі.-Рйег-зЬоги-д. I. Ога.Ъаг. Еп Еигоре {Т). В. Скезіако^. Ьев ігасІіІ)іопв сіе 8оиг(ІаІ. КЬапепко. Ь'ехрозіііо'л сѴагі а Кіе^. 8. Уаг^тііск. Еёропзе а М. Ккапенко. 8іІіпе. ІІп евіЫіе ггіззе а Раг-із. Ілѵгез. Жоіісез. Еепвеіджтеггіз. СопсШіогіз сіе сопсоига.

е7\.АнсЕРе,.

ІВтерйі „1 Толстой і) саі\ Іысшшй 1\щссшё\ г, йкші Щ'ш Емле^йшор ітсшцр III

^ЩІ

іт

М.

Э Н К Е Л

Ь.

М. Энкель (М. ЕпсЫІ). ІІортретъ. Выетавш произведеній худоо/сника. Гельсингфорсъ 1902 г.

79]

М. Энке.іь. (М. ЕпеЫІ). ТІортретъ. Выставка щюизведеній худооісника. Гельеит(/)0])съ 1902 г.

80

М. Энкель (М. Пегізажъ.

ЕпсЫІ).

81

М. Энке.іь (М. Епеісеіі). Этюдъ. Выставка произведеній художника. Гельсингфорсь 1002 г.

82:

М. Эшель (М. ЕшМІ). Хрпстосъ на горѣ Елеонской (Лук. 25, 45). Выставка щюизведеній худоэісника. Гельеингфор)Съ 1902 г.

83!

М. Энкель (М. ЕпсТсеІІ). Портреть. Выставка произведеній худоэісника. Гельситфорсь 1902 г.

84

М. Энкель (М. ЕпсЫІ). Нсс озе^т. Выставка щюгьзведеній худоэюника. Гельсгьнгсрорсъ 1902 г.

85

М. Энке.пь (М. ЕпсЪеѴ). Пепзажъ. Выставка щюизведент художника. Гельсингфорсъ 1902 г.

М. Энкель (М. Епсісеіі). Шаоісда. Выставка щ)оизведеній художника. Гельсишфорсъ 1902 г.

86.

Д/. Энкель (М. ЕпсЫІ). Народная читальня. Декоративное панно для финляндекаго

павильона на парижской выставкѣ 1900 г.

87

В.

В А Л Ь Г Р Е Н 1).

В. Вальгренъ (V. Ѵаіідгеп). Вретонекая дѣвочка.

88

В. Вальгренъ (V. Ѵаіідгсп). Вретонская дѣвочіса.

В. Вальгренъ (V. Б^уетонка.

90

Ѵаіідгеп).

В. Вальгііенъ (Ѵ. Уаіідгеп). Мать.

91

Б. Вальгренъ (Ѵ. Спуль7гтура.

92

Ѵаіідгеп).

В. Вальгренъ (V. Скульптура.

Ѵаіідгеп).

93:

,0

ІОжно^оусекое шитье XVIII в. Изъ собр. В. II. и Б. II. Ханенко въ Еіевѣ.

9А\

ІОжнорусское иштье ^ѴІІІ в. ІІзъ еобр. В. Н. и Б. II. Ханенко въ Еіевѣ. 95

Южнох)уеское шитье XVIII о. ІІзъ собр. В. Н. и Б. II. Ханенко въ Іпевѣ.

96:

ДОСТОЕВСКІИ ( фИАОСОСрЫ

XXII. Такимъ образомъ, мы въ сочиненіяхъ Нитше менЬе всего должны искать тЬхъ заключеній, къ которымъ онъ пришелъ, о т к л о н я я естественно выроставшіе въ его душЬ запросы. Наоборотъ, всЬ такого рода сужденія мы, въ свою очередь, должны систематически и послЬдовательно отклонять и устранять, какъ устраняются всякаго рода незаконныя притязанія. Пусть больноіі и страждущій говоритъ, какъ больноіі и страждущій и только о предметахъ, которые имЬютъ для него значеніе. ІІпЬе(ііп§1:е ѴегзсЫесіепЬеіІ: сіез Вііскз ведетъ къ ужасу и холоду одиночества; глубокое подозрЬніе къ жизни грозитъ ещ,е болЬе страшными послЬдствіями, говоритъ онъ. Мы все эхо знаемъ и тЬмъ не менЬе требуемъ отъ Нитше только одноіі правды о его жизни. И, главное, вЬдь, въ концЬ концовъ, онъ самъ всЬми силами хочетъ высказаться, открыть читателю свою мучительную тайну, какъ и Достоевскііі въ своемъ „великомъ инквизиторЬ". Иначе, для чего были -бы предисловія? Отчего - бы не оставить насъ при убЬжденіи, что „МепзсЫісЬез, АПгитепзсЫісЬез" — это обыкновенныя книги, въ которыхъ здоровыіі человЪкъ разсуждаетъ какъ здоровыіі и о предметахъ, равно всЬмъ интересныхъ? Если

И

НИТШЕ.

ТРАГЕДІИ.)

Нитше не высказывался до конца жизни прямо и открыто, то лишь потому, что не смЪлъ отважиться на такой подвигъ, вЬрнЬе, потому, что не наступило еще время говорить съ людьми обо всемъ откровенно. Въ ихъ сознаніи уже брежліитъ новая истина, но она пока кажется не истиноіі, а пугаломъ, страшнымъ призракомъ, пришедшимъ изъ иного, чуждаго намъ, міра. Ее не рЪшаются назвать настоящимъ именемъ, о неіі говорятъ полунамеками, условными знаками, символами. Мы видЬли, на какія хитрости пускался Достоевскій: его мысль почти невозможно фиксировать; за неіі даже услЬдить трудно; она скользитъ и вьется точно угорь и подъ конецъ, слбвно умышленно, пропадаетъ въ густомъ туманЬ непримиримыхъ противорЬчііі. Тоже у Нитше. Нулгно много пристальнЪіішаго вниманія, нуженъ тотъ „сочувственныіі взглядъ", о которомъ онъ говоритъ, чтобы разобраться въ его сочиненіяхъ и не потеряться въ хаосЪ необоснованныхъ гипотезъ, произвольныхъ психологическихъ догадокъ, лирическихъ отступленііі, загадочныхъ образовъ. Онъ и самъ это знаетъ: „недаромъ, говоритъ онъ, я былъ и остался, быть можетъ, до сихъ поръ филологомъ, т. е., учителемъ медленнаго чтенія: это пріучаетъ, наконецъ, и писать медленио. Теперь уже не только вошло у меня 97

въ привычку, но и стало моимъ вкусомъ: ничего не писать, чтб бы не привело въ отчаяніе всякаго рода торопящихся людеіі. филологія есть то тючтенное искусство, которое требуетъ отъ своихъ поклонниковъ прежде всего одного: уііти въ сторону, дать себЬ время поразмыслить, притихнуть, замедлить движенія" ^). Но, пожалуіі, одного терпЪнія и доброіі воли недостаточно. Шопенгауеръ справедливозамЪтилъ, что „необходимое условіе для пониманія какъ поэзіи, такъ и исторіи, составляетъ собственныіі опытъ: ибо онъ служитъ какъ-бы словаремъ того языка, на которомъ онЪ говорятъ". Такого рода словарь до нЪкотороіі степени обязателенъ и при чтеніи сочиненій Нитше. Ибо, несмотря на всЪ его теоретическія соображенія, онъ самъ все-же принужденъ былъ пользоваться своими переживаніями, какъ единственнымъ источникомъ познанія: „каковъ-бы ты ни былъ, говорцтъ онъ, служи себЪ источникомъ своего опыта" ^). И иначе, конечно, невозможно. Система притворства можетъ въ лучшемъ случаЪ придать внЪшне благообразныіі видъ сочиненіямъ писателя, но отнюдь никогда не дастъ ему необходимаго содержанія. Такъ у Достоевскаго мысль подпольнаго человЪка прячется подъ формоіі обличительноіі повЪсти: „смотрите, дескать, какіе бываютъ дурные и себялюбивые люди, какъ овладЪваетъ иногда эгоизмъ бЪднымъ двуногимъ животнымъ". Нитшеже не романистъ, онъ не можетъ говорить „устами'' постороннихъ будто-бы героевъ, ему нужна научная теорія. Но развЪ нЪтъ такихъ теорііі, которыя-бы подошли къ его новому опыту.'' Была-бы только охота выбирать, а теорія наіідется. Нитше остановился на ') Соч. т. І У , стр. 10. ") Соч. т. П, 292.

98;

позитивизмЪ, обосновывающемъ утилитарную точку зрЪнія на морали лишь потому, что она, при соотвЪтствующемъ желаніи, открываетъ больше всего простора подпольноіі віысли. Онъ могъ-бы, какъ Достоевскііі, удариться въ краіінііі идеализмъи выступить въ роли обличителя. Онъ могъ-бы бичевать всЪ проявленія эгоизма, Т ; е. разсказывать о собственныхъ „низкихъ" помыслахъ и метать громы и молніи по адресу своихъ читателеіі, какъ дЪлаетъ гр. Толстоіі. Выборъ формы рЪшилъ отчасти случаіі, отчасти особыіі складъ характера Нитше и та душевная подавленность, которую онъ испытывалъ въ первые годы своеіі болЪзни. у него не было достаточно силъ, чтобы гремЪть и проклинать, и онъ пристроился къ холодному познанію. Потомъ, въ позднЪіішихъ своихъ произведеніяхъ онъ уже входитъ въ роль и вооружается грозными перунами. Но въ „МепзсЫісЬез, АИгитепзсЫісЬез" и „Мог^епгбѣЬе" предъ нами — позитивистъ, утилитаристъ, раціоналистъ, холодно и спокоііно сводящііі всЪ высшія и благороднЪіішія проявленія человЪческоіі души къ низшимъ и элементарнЪйіпимъ, въ цЪляхъ будто-бы теоретическаго познанія. „ЧеловЪческое, слишкомъ человЪческое", пишетъ Нитше въ дневникЪ 1 8 8 8 года, „есть памятникъ кризиса. Эта книга— называетсякнигоіі для свободныхъ умовъ (еіп ВисЬ ійг Ігеіе СеІ8І;ег): въ ней почти каждая фраза знаменуетъ побЪду, въ ней я освобождаюсь отъ всего, что чуждо моей натурЪ. Чуждъ мнЪ всякаго рода идеализмъ; названіе книги уже говоритъ: гдЪ вы видите проявленіе идеализма, тамъ я вижу лишь человЪческое, увы! слишкомъ человЪческое. Я знаю людеіі лучше" ^). Въ 1 8 8 8 году, какъ видите.

') Рбгвіѳг-Кіеігвсііѳ, т. II, стр. 290.

Нитше біялъ много смЬлЪе и увЪреннБе, чЪмъ въ 1876 г., когда онъ писалъ „МепзсЫісЬез, А1І2итепзсЫісЬ.ез". Но все-же и теперь онъ ссылается на то, что знаетъ „людей", т. е. не себя, а другихъ! А между тЬмъ все содержаніе „МепзсЫісЬез, АИгитепзсЫісЬез" взято исключительно изъ собственнаго опыта: Нитше имЪлъ лишь возможность убЪдиться, что идеализмъ чуждъ ему, что въ его душЪ мЪсто идеальныхъ стремленій занимаютъ человЪческія, слишкомъ человЪческія побужденія. И въ 1876 году это открытіе не только не обрадовало его, но уничтожило. ВЪдь онъ весь ещ,е былъ проникнутъ тогда ученіемъ Шопенгауера. ВЪдь почти тогда-же онъ, восхваляя своего воспитателя, восклицалъ: „Шопенгауеръ учитъ жертвовать своимъ я, подчинять себя благороднЪйшимъ цЪлямъ—прежде всего справедливости и милосердію" Возможно - ли повЪрить, что онъ сразу отказался отъ „благороднЪйшихъ" цЪлей и призналъ свои человЪческіе запросы единственно законньши и справедливыми.'' Увы! до этого онъ не дошелъ и не могъ дойти даже подъ конецъ жизни—въ моментъ же разрыва съ Шопенгауеромъ и Вагнеромъ онъ, конечно, считалъ свою неспособность къ самопожертвованію исключительно одному ему свойственной чудовищной аномаліей психическоі^ организаціи. Прежде чЪмъ рЪшиться подъ покровомъ общепризнанной ученой теоріи — исподоволь и незамЪтно разсказать о себЪ, онъ провелъ не одну безсонную ночь въ попыткахъ вернуть свою заблудшую душу къ высокому ученію о самоотреченіи. Но всЪ попытки оказались напрасными. ЧЪмъ больше онъ убЪждалъ себя въ необходимости отказаться отъ своего я, чЪмъ

0 Соч., т, I, стр. 410.

ярче онъ рисовалъ себЪ картину будущаго преуспЪянія человЪчества,—тЪмъ горше, обиднЪе и больнЪе было ему думать, что на торжествЪ жизни не будетъ его, что онъ далсе лишенъ возможности дЪятельно способствовать грядущеіі побЪдЪ человЪчества. „Люди достигнутъ своихъ высшихъ цЪлей, не будетъ на землЪ ни одного униженнаго и жалкаго существа, истина будетъ сіять всЪмъ и каждому—развЪ этого мало, чтобъ утЪшить твою бЪдную душу, развЪ это не можетъ искупить твоего позора? Забудь себя, отрекись отъ себя, гляди на другихъ, любуйся и радуйся будущимъ надеждамъ человЪчества, какъ учили мудрецы съ древнЪйшихъ временъ. Иначе—ты дважды ничтожность. Иначе ты не только разбитый, но и нравственно погибшіи человЪкъ". Такія и еще болЪе страшныя слова, употребляемыя человЪкомъ только наединЪ съ собой и до сихъ поръ не вынесенныя на свЪтъ Божій ни однимъ изъ самыхъ смЪлыхъ психологовъ—даже Достоевскимъ, нашептывала Нитше его воспитанная въ идеалистическихъ ученіяхъ совЪсть. ВЪдь онъ происходилъ изъ семьи лютеранскихъ пасторовъ: его отецъ и дЪдъ были проповЪдниками, его мать и бабка были дочерьми проповЪдниковъ. Приходилось-ли вамъ когда нибудь слышать или читать нЪмецкія евангелическія проповЪди.»' Если приходилось — то вы поіімете, что происходило въ душЪ Нитше. Его не спрашивали, можетъ-ли онъ исполнить предъявленныя къ нему требованія. Его не хотЪли укрЪпить, наставить, обнадежить. Денно и нощно лишь гремЪлъ надъ нимъ грозный голосъ, произносившій страшное заклинаніе: озза агісіа, аисіііе ѵегЪит Веі... Нитше понялъ тогда, что отъ людеіі ему больше нечего ждать. Въ первыіл разъ въ жизни по99

чувствовалъ онъ, что значитъ полное одиночество. Весь міръ былъ протпвъ него и онъ, поэтому, — противъ всего міра. Компромиссъ,уступка,соглашеніе— невозмояаю. Ибо одно изъ двухъ: либо Нитше правъ, либо точно его трагедія такъ глубоко, такъ неслыханно ужасна, что всЪ люди должны забыть свои обычныя радости и огорченія, свон повседневныя заботы и интересы и вмЪстЪ съ нимъ надЪть вЪчный трауръ по безвинно загубленной молодоГі жизни, либо онъ самъ долженъ отречься отъ себя и не притворно, а отъ всей души исполнить тЪ требованія, которыя предъявлялись къ нему отъ имени вЪчной мудрости. Но, если нельзя было принудить весь человЪческій родъ страдать горемъ одного нЪмецкаго профессора, то и, наоборотъ, въ такой-же мЪрЪ певозможно было никакими пытками и угрозами вырвать у этого нЪмецкаго профессора добровольноеотреченіеотъ своихъ правъ на жизнь. Весь міръ и одинъ человЪкъ столкнулись межъ собоіі и оказалось, что это двЪсилы равной величины; болЪе того, на стороиЪ ,,міра" были всЪ традиціи прошлаго, вся вЪковая человЪческая мудрость, собственная совЪсть Нитше, наконецъ—сама очевидность, а на сторонЪ Нитше — что было на его сторонЪ кромЪ одного отчаянія?... Что-же поддержало Нитше въ этой безумноіі и неравноіі борьбЪ.^ Отчего онъ не отступилъ предъ своимъ безмЪрно могучимъ противникомъ? ГдЪ взялъ онъ отвагу не то, что бороться—а хоть на минуту прямо взглянуть въ глаза такому врагу? Правда, борьба была ужасная, неслыханная.НотЪмъболЪеонапоражаетъ насъ. Не кроется-ли въ неіі та правда о человЪкЪ, о котороіі шла рЪчь въ концЪ предыдущеіі главы? И не значитъ-ли это, что, возставая вмЪстЪ съ міромъ на Нитше, человЪческая правда—была ложью? 100

XXIII. Въ этомъ сущность того, что Нитше называетъ въ себЪ „ипЬе