Труды Академии управления МВД России. Вып. 4(48). 2018

Citation preview

Редакционный совет

Главный редактор Конев Андрей Николаевич, начальник Академии управления МВД России, доктор технических наук, кандидат юридических наук, доцент. Заместитель главного редактора Павличенко Николай Владимирович, заместитель начальника Академии управления МВД России, доктор юридических наук, профессор. Члены редакционного совета: Аверьянова Татьяна Витальевна, профессор кафедры судебных экспертиз и криминалистики Российского государственного университета правосудия, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации; Беляева Лариса Ивановна, профессор кафедры уголовной политики Академии управления МВД России, доктор юридических наук, профессор; Капинус Оксана Сергеевна, ректор Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор; Майдыков Анатолий Федорович, профессор кафедры управления органами внутренних дел в особых условиях центра командноштабных учений Академии управления МВД России, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации; Мацкевич Игорь Михайлович, старший партнер юридической группы «Юракадемия: Кутафин и партнеры», доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации; Россинская Елена Рафаиловна, директор Института судебных экспертиз Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), доктор юридических наук, профессор, академик РАЕН, заслуженный деятель науки Российской Федерации; Сейтенов Калиолла Кабаевич, директор Института судебной экспертизы Казахского гуманитарно-юридического университета, доктор юридических наук, профессор.

2018

№ 4 (48) декабрь Редакционная коллегия Председатель Павличенко Николай Владимирович, заместитель начальника Академии управления МВД России, доктор юридических наук, профессор. Заместитель председателя Воронин Михаил Юрьевич, начальник кафедры уголовной политики Академии управления МВД России, доктор юридических наук, доцент. Члены редакционной коллегии: Андреева Ирина Анатольевна, профессор кафедры теории и методологии государственного управления Академии управления МВД России, доктор юридических наук, доцент; Афанасьев Владимир Сергеевич, главный научный сотрудник отдела по изучению проблем истории МВД России научно-исследовательского центра Академии управления МВД России, доктор юридических наук, заслуженный юрист Российской Федерации; Гаврилов Борис Яковлевич, профессор кафедры управления органами расследования преступлений Академии управления МВД России, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации; Джоробекова Арзыгуль Мамаюнусовна, заместитель начальника Академии МВД Кыргызской Республики имени генерал-майора милиции Э. А. Алиева по науке, доктор юридических наук; Дильбарханова Жанат Рахимжановна, заместитель начальника Алматинской академии МВД Республики Казахстан имени Макана Есбулатова по научной работе, доктор юридических наук, профессор; Елагин Александр Георгиевич, профессор кафедры управления деятельностью подразделений обеспечения охраны общественного порядка центра командно-штабных учений Академии управления МВД России, доктор юридических наук, профессор; Киричёк Евгений Владимирович, начальник управления учебно-методической работы Академии управления МВД России, доктор юридических наук, доцент; Кононов Анатолий Михайлович, референт Договорно-правового департамента МВД России, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации; Корякин Илья Петрович, заместитель начальника Карагандинской академии МВД Республики Казахстан имени Б. Бейсенова, доктор юридических наук; Лексин Иван Владимирович, заведующий кафедрой правовых основ управления факультета государственного управления Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, доктор юридических наук, доцент; Мазур Сергей Филиппович, профессор кафедры гражданского права и гражданского процесса Института международного права и экономики имени А. С. Грибоедова, доктор юридических наук, профессор;

Мелёхин Александр Владимирович, профессор кафедры государственного строительства и права Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор; Миронов Анатолий Николаевич, начальник кафедры управления и административноправовых дисциплин юридического факультета Владимирского юридического института ФСИН России, доктор юридических наук, доцент; Можаева Ирина Павловна, главный научный сотрудник отдела по исследованию проблем отраслевого управления научноисследовательского центра Академии управления МВД России, доктор юридических наук; Мулукаев Роланд Сергеевич, главный научный сотрудник отдела по изучению проблем истории МВД России научноисследовательского центра Академии управления МВД России, доктор юридических наук, профессор; Невский Сергей Александрович, главный научный сотрудник ВНИИ МВД России, доктор юридических наук, профессор; Осокин Роман Борисович, начальник факультета подготовки научно-педагогических и научных кадров Московского университета МВД России имени В. Я. Кикотя, доктор юридических наук, доцент; Победкин Александр Викторович, профессор кафедры управления органами расследования преступлений Академии управления МВД России, доктор юридических наук, профессор; Солдатов Александр Петрович, главный научный сотрудник отдела по изучению проблем истории МВД России научноисследовательского центра Академии управления МВД России, доктор юридических наук, профессор; Тарасов Анатолий Михайлович, главный советник генерального директора по юридическим вопросам АО «Лаборатория Касперского», доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации; Цепелев Валерий Филиппович, профессор кафедры уголовного права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации; Яковец Евгений Николаевич, профессор кафедры оперативно-розыскной деятельности Института правоохранительной деятельности Российской таможенной академии, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации. Секретарь Мартыненко Наталия Эдуардовна, профессор кафедры уголовной политики Академии управления МВД России, доктор юридических наук, профессор.

Membership of the Editorial Council of the Journal ‘Proceedings of Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia’ Editor-in-Chief Andrei N. KONEV, Dr. of Technology, Candidate of Law, Associate Professor, Head of Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia. Deputy Editor-in-Chief Nikolai V. PAVLICHENKO, Dr. of Law, Professor, Deputy Head of Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia. Members: Tatyana V. AVERYANOVA, Dr. of Law, Merited Research Worker of the Russian Federation, Professor at the Department of Forensics and Forensic Examination (Russian State University of Justice); Larisa I. BELYAEVA, Dr. of Law, Professor, Professor at the Department of the Criminal Policy (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia); Oksana S. KAPINUS, Dr. of Law, Professor, Head of the Academy of the Prosecutor General of the Russian Federation; Anatoly F. MAYDYKOV, Dr. of Law, Merited Research Worker of the Russian Federation, Professor at the Department of Management of Bodies and Units of the Internal Affairs Bodies in Special Conditions of Center for Command Games (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia); Igor M. MATSKIEVICH, Dr. of Law, Merited Research Worker of the Russian Federation, Senior Partner of the Law Firm ‘Law Academy: Kutafin & Partners’; Elena R. ROSSINSKAYA, Dr. of Law, Professor, Merited Research Worker of the Russian Federation, Academician of the Russian Academy of Natural Sciences, Professor, Director of the Institute of Forensic Examinations (O. E. Kutafin Moscow State Law Academy); Kaliolla K. SEYTENOV, Dr. of Law, Professor, Director of the Institute of Forensic Examinations (Kazakh University of the Humanities and Law).

Editorial Board of the Journal ‘Proceedings of the Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia’ Chairperson Alexander V. MYELYOHIN, Dr. of Law, Nikolai V. PAVLICHENKO, Professor, Professor at the Department Dr. of Law, Professor, Deputy Head of the State Building and Law of the Management Academy of the Ministry of the Academy of the Prosecutor of the Interior of Russia. General of the Russian Federation; Deputy Chairperson Anatoliy N. MIRONOV, Dr. of Law, Associate Mikhail Yu. VORONIN, Dr. of Law, Associate Professor, Head of the Department Professor, Head of the Department of the of Management and Administrative Law Criminal Policy (Management Academy Disciplines of the Juridical Faculty of the Ministry of the Interior of Russia). of the Vladimirskiy Juridical Institute Members: (Federal Service of the Punishments Execution Irina A. ANDREYEVA, Dr. of Law, Associate of Russia); Professor, Professor at the Department Irina P. MOZHAEVA, Dr. of Law, of Theory and Methodology of Government Chief Researcher at the Department of the (Management Academy of the Ministry Studying Branch Management Problems of the Interior of Russia); at the Research Center (Management Vladimir S. AFANASYEV, Dr. of Law, Merited Academy of the Ministry of the Interior Law Expert of the Russian Federation, of Russia); Chief Researcher at the Department of the Roland S. MULUKAYEV, Dr. of Law, Professor, History of the Interior Ministry of Russia Chief Researcher at the Department Problems Studying at the Research Center of the History of the Interior Ministry of Russia (Management Academy of the Ministry of the Problems Studying at the Research Center Interior of Russia); (Management Academy of the Ministry Boris Ya. GAVRILOV, Dr. of Law, Professor, of the Interior of Russia); Merited Law Expert of the Russian Federation, Sergei A. NEVSKY, Dr. of Law, Professor, Professor at the Department of Management Chief Researcher at the All-Russia Scientific of Bodies and Units Crimes' Investigation Research Institute of the Ministry (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia; of the Interior of Russia); Roman B. OSOKIN, Dr. of Law, Associate Arzygul’ M. DZHOROBEKOVA, Dr. of Law, Professor, Head of the Faculty for Training Professor, Deputy Head for Science at Research and Teaching Staff General Major E. A. Aliyev Academy of the of V. Ya. Kikotya Moscow University Ministry of the Interior of the Kyrgyz Republic; of the Ministry of the Interior of Russia; Zhanat R. DILBARKHANOVA, Dr. of Law, Alexander V. POBEDKIN, Dr. of Law, Professor, Deputy Head for Scientific Work Professor, Department of Management at Makan Yesbulatov Almaty Academy of Bodies and Units Crimes’ Investigation of the Ministry of the Interior of the Republic (Management Academy of the Ministry of Kazakhstan; of the Interior of Russia); Alexander G. YELAGIN, Dr. of Law, Professor Alexander P. SOLDATOV, Dr. of Law, Professor, at the Department of Management of Public Chief Researcher at the Department Order Services (Center for Command of the History of the Interior Ministry of Russia Games, Management Academy Problems Studying at the Research Center of the Ministry of the Interior of Russia); of the Management Academy of the Ministry Evgeniy V. KIRICHYOK, Dr. of Law, of the Interior of Russia; Associate Professor, Head of the Anatoliy M. TARASOV, Dr. of Law, Educational Methodical Work Management Professor, Merited Law Expert of the Russian (Management Academy of the Ministry Federation, Chief Adviser of the General of the Interior of Russia); Director of the “Kaspersky Laboratory” Anatoliy M. KONONOV, Dr. of Law, Merited for the Juridical Questions; Law Expert of the Russian Federation, Valeriy F. TSEPELEV, Dr. of Law, Professor, Professor, Referent at the Law and Professor at the Department of the Criminal Agreements Department of the Interior Law of the State Moscow Juridical University Ministry of Russia; named after O. Ye. Kutafin (SMJU), Merited Ilya P. KORYAKIN, Dr. of Law, Deputy Head Law Expert of the Russian Federation; for Scientific Work at the Barimbek Beysenov Yevgeniy N. YAKOVETS, Dr. of Law, Professor, Karaganda Academy of the Ministry of the Merited Law Expert of the Russian Federation, Interior of the Republic of Kazakhstan; Professor at the Department of the Operative Ivan V. LEKSIN, Dr. of Law, Associate Investigative Activity (Institute of Law Professor, Head of the Department Enforcement of Russian Customs Academy). of the Legal Foundations for Management at the Faculty of the State Management Secretary of the State Moscow University named Natalia E. MARTYNENKO, Dr. of Law, after M. V. Lomonosov; Professor, Professor at the Department Sergey F. MAZUR, Dr. of Law, Professor, of the Criminal Policy (Management Professor at the Department of Civil Law Academy of the Ministry of the Interior and Civil Process of the Institute of Russia). of the International Law and Economics named after A. S. Griboyedov;

Главный редактор РИО К. Б. Файбусович Ответственный за выпуск Д. В. Алентьев Над номером работали Е. В. Белик П. А. Рогулёв В. И. Долинко С. А. Романова E. В. Малышева В. А. Яровая А. А. Мельникова

Издание зарегистрировано . в Федеральной службе по надзору за соблюдением. законодательства в сфере. массовых коммуникаций . и охране культурного наследия. Свидетельство о регистрации средства массовой информации ПИ № ФС7726202 . от 16 ноября 2006 г. При использовании . материалов ссылка на журнал . «Труды Академии . управления МВД России» обязательна. Подписано в печать 19.12.2018. Формат 60×84 1/8. Объем 22,5 п. л. Тираж 500 экз. Выходит 4 раза в год. Адрес редакции и издателя: 125993, Москва, ул. Зои и Александра . Космодемьянских, д. 8. . Тел.: 8 (499) 745-81-43. Тел./факс: 8 (499) 74582-23. E-mail: [email protected] Подписной индекс. по Объединенному каталогу «Пресса России»: 15548. Отпечатано . в отделении полиграфической . и оперативной печати РИО . Академии управления . МВД России. 125171, Москва, ул. Зои и Александра . Космодемьянских, д. 8. . Тел.: 8 (499) 745-81-43. Решением Высшей аттестационной комиссии Министерства науки. и высшего образования Российской Федерации журнал «Труды Академии управления МВД России» включен в Перечень рецензируемых научных изданий, в которых . должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученых степеней доктора и кандидата наук. © Академия управления МВД России, 2018.

2018

№ 4 (48) декабрь

СОДЕРЖАНИЕ Обращение главного редактора ....................................................................................7

НА АКТУАЛЬНУЮ ТЕМУ Kонев A. Н. Идеология разрешения конфликта по Русской Правде (XI–XII вв.) ........ 8 Борисов А. В.,Стёпкин Е. Ю. Проблема общественного доверия . и деятельность полиции Российской империи в первой половине XIX в. ............15 Крючков В. В., Синельников И. Ю. Рязанская полиция в лицах:. исторический аспект .................................................................................................22 Лукьянов С. А. Полиция Российской империи в противодействии. религиозному изуверству в первой четверти XIX в. ................................................26 Малыгин А. Я. Александр I о борьбе с преступностью, устройстве полиции и других проблемах правоохранения........................................................................32 Мулукаев Р. С. Эволюция системы пресечения и раскрытия. преступлений Российской империи ........................................................................37 Невский С. А. Профессиональная подготовка чинов полиции. в Российской империи..............................................................................................43 Потёмкин И. А. Общая и политическая полиция в борьбе с фальшивомонетничеством в период активного реформаторства. императора Александра II (60-е гг. XIX в.) ..............................................................52 Потёмкин И. А., Климов А. Ю., Янченко И. Л., Слепцова Т. В. Исторический. очерк о Департаменте по материально-техническому и медицинскому обеспечению Министерства внутренних дел Российской Федерации ..................58 Рыжова Ю. В. К пониманию термина «внутренняя безопасность. государства» и ее обеспечение в Российской империи ...........................................67 Тарасова И. А. Некоторые аспекты деятельности Министерства. внутренних дел Российской империи по организации системы. ветеринарно-эпизоотического надзора в России в первой половине XIX в. .........73 Шмонин А. В. Следственный аппарат исполнительных органов. в сфере внутренних дел Российской империи (XVIII в.) ........................................79 Янченко И. Л., Токмачева А. Ю. Ведомственная периодическая печать. в системе Министерства внутренних дел Российской империи. (дореформенный период XIX в.) ..............................................................................86

НАУЧНО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ Аносов А. В. Специально-криминологическое предупреждение. преступлений, совершаемых с использованием высоких технологий ...................93

ГОСУДАРСТВЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ:  МЕТОДОЛОГИЯ, ПРАВОВОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ Тарасов А. М. Становление государственного контроля в Советской России . .....98 Ульянов А. Д. Управленческая деятельность как научная категория . ..................108

УПРАВЛЕНИЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ ОРГАНОВ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ Иващук А. В. Об эффективности взаимодействия. и координации сил, задействованных. в период подготовки и проведения чемпионата мира по футболу. FIFA 2018 года (на примере Центрального федерального округа) .......................113

УГОЛОВНОЕ ПРАВО И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС Кутуев Э. К. Тенденция развития института уголовно-процессуальной ответственности ......................................................................................................119 Мартыненко Н. Э., Мартыненко Э. В. Институт конфискации имущества в Уголовном кодексе Российской Федерации .......................................................123

Уважаемые авторы! Журнал «Труды Академии управления МВД России» размещает материалы, имеющие научное и практическое значение, отличающиеся актуальностью и новизной. Просим вас вместе со статьями предоставлять аннотации к ним (объемом не более 500 знаков), ключевые слова (5–7), пристатейные библиографические списки. Материалы подаются . на электронных носителях в виде текстового файла Microsoft Word вместе с распечаткой на бумаге через 1,5 интервала, шрифтом Times New Roman 14 размера. Объем статьи не должен превышать 12 страниц машинописного текста, включая таблицы, список литературы . и рисунки (не более 5). . Текст статьи подписывают . все авторы — с указанием . полного имени, должности, ученой степени. Все статьи рецензируются. . В случае возвращения автору рукописи статьи для исправления или доработки к ней будет прилагаться рецензия. Редакционная коллегия, главный редактор и издательство научного журнала в своей деятельности придерживаются этических норм, позволяющих повысить качество публикуемых статей. Журнал находится в открытом доступе в сети Интернет. При передаче в журнал рукописи статьи автор дает согласие на размещение текста статьи в сети Интернет. . Редакция не взимает платы за опуб­ликование рукописей статей. Журнал публикует только подлинные высококачественные научные работы. Статьи, в которых присутствует плагиат, не допускаются к публикации.

Образцов А. В. Цель и задачи процессуального руководства. расследованием преступлений ...............................................................................128 Победкин А. В. Публичность уголовного судопроизводства. и ее отражение в доказательственном праве ..........................................................132 Уткин В. В. Цифровые технологии в институциональной. реформе уголовного процесса ................................................................................139

ВЫЯВЛЕНИЕ, РАСКРЫТИЕ И РАССЛЕДОВАНИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЙ Гаврилин Ю. В. Практика организации взаимодействия. при расследовании преступлений, совершенных с использованием информационно-коммуникационных технологий ...............................................145 Гаврилов Б. Я., Урбан В. В. Использование результатов. оперативно-розыскной деятельности в уголовном судопроизводстве: законодательное регулирование и проблемы правоприменения .........................151 Грибунов О. П., Пермяков А. Л. Коммерческая организация как элемент. механизма преступлений в сфере экономики .......................................................157

ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ Андреева И. А. Упрощение законодательства во Франции: . причины, этапы, итоги ...........................................................................................163 Шарифзода Ф. Р. Роль и место органов внутренних дел. Республики Таджикистан в системе национальной безопасности страны .........170

ПРАВООХРАНИТЕЛЬНАЯ РЕТРОСПЕКТИВА Ильюхов А. А. Становление и развитие суда присяжных заседателей в России ........ 175 Ищук Я. Г., Синельников И. Ю. Деятельность правоохранительных структур. царской России по борьбе с политическими преступлениями в начале ХХ в. .......179 Размахов К. Е. Телесные наказания в Российском государстве. допетровского периода ...........................................................................................184

ДИСКУССИОННАЯ ТРИБУНА Солдатов А. П. О необходимости совершенствования. института административной ответственности. в области обеспечения режима пребывания (проживания). иностранных граждан на территории Российской Федерации ............................190

Editor-in-Chief of Publishing Editorial Department K. B. Fajbusovich Responsible for issue D. V. Alentyev Worked with issue E. V. Belik P. A. Rogulyov V. I. Dolinko S. A. Romanova E. V. Malysheva V. A. Yarovaya A. A. Melnikova

The journal «Trudy Academii Upravleniya MVD Rossii» . is registered with the Federal Service of the Russian Federation . for Supervising Compliance . with the Law in the Fields of Mass Communications and Heritage Preservation. Certificate of registration mass media ПИ № ФС7726202 . on November 16, 2006. Using materials reference . to the Journal «Trudy Academii Upravleniya MVD Rossii» . is required. Print is signed 19.12.2018 Format 60×84 1/8 Capacity, printed sheet 22,5 p. s. Circulation 500 copies. Published 4 times a year. Address of the Editorial Office. and Publisher: . 125993, Zoi i Alexandra Cosmodemyanskih street, 8, Moscow. Tel.: 8 (499) 745-81-43. Tel/fax: 8 (499) 745-82-23. E-mail: [email protected] Subscription index. at the General catalogue. «The Press of Russia»: 15548. Printed by the Unit for Typographic and Operative Printing . of the Publishing Department . of the Management Academy . of the Ministry of the Interior of Russia. 125171, Zoi i Alexandra Cosmodemyanskih street, 8, Moscow. Tel.: 8 (499) 745-81-43. By the decision of the Higher Attestation Commission of the Ministry of Science and High Education the Russian Federation journal «Trudy Academii Upravleniya MVD Rossii» is included in the list . of reviewed scientific journals, . in which major scientific results . of dissertations for the degree . of doctor and candidate of sciences should be published. © Management Academy of the Ministry . of the Interior of Russia, 2018.

2018

№ 4 (48) december

CONTENT From the Editor-in-Chief ...............................................................................................7

TOPICAL ISSUES Konev A. N. Ideology of Conflict Resolution in the Russkaya. Pravda (11–12th Centuries) ............................................................................................8 Borisov A. V., Styopkin E. Yu. Issues of Public Confidence and Activity. of the Police of the Russian Empire in the First Half of the 19th Century .......................15 Kruchkov V. V., Sinel’nikov I. Yu. The Ryazan Police in the Persons:. the Historical Aspect . ..................................................................................................22 Lukyanov S. A. Police of the Russian Empire in Counteraction. to the Religious Fanaticism at the First Quarter of the 19th Century ..............................26 Malygin A. Ya. Alexander First about a Struggle with Criminality,. the Structure of the Police and the Others Problems. of the Law Enforcement ..............................................................................................32 Mulukaev R. S. Evolution of a System of Suppressing and Disclosing. Crimes in the Russian Empire ......................................................................................37 Nevskiy S. A. Training of Police Officers in the Russian Empire . ..................................43 Potyomkin I. A. General and Political Police in a Struggle with Counterfeiting. in Period of the “Active Reformism” of the Emperor. Alexander the Second (the 60th Years of the 19th Century) . ...........................................52 Potyomkin I. A., Klimov A. Yu., Yanchenko I. L., Sleptsova T. V. Historical. Essay about the Department of the Material, Technical and Medical Support. of the Interior Ministry of the Russian Federation ........................................................58 Ryzhova J. V. To Understanding a Concept of the “Internal Security. of a State” and Its Security in the Russian Empire ........................................................67 Tarasova I. A. Some Aspects of the Interior Ministry of the Russian Empire’s. Activity of the Veterinary Epizootic System’s Organization. of Supervision in Russia at the First Half of the 19th Century . .......................................73 Shmonin A. V. Investigative Apparatus of the Executive Bodies. in a Sphere of the Interior Ministry of the Russian empire (the 18th Century) ................79 Yanchenko I. L., Tokmacheva A. Yu. The Departmental Periodicals in a System. of the Interior Ministry of the Russian Empire (the Pre-Reform Period. of the 19th Century) ......................................................................................................86

SCIENTIFIC-METHODOLOGICAL PROBLEMS Anosov A. V. The Special Criminological Crimes’ Prevention, Making. with Using of the High Technologies ...........................................................................93

STATE MANAGEMENT: METHODOLOGY, LEGAL ENFORCEMENT Tarasov А. M. Formation of the State Control in the Soviet Russia ...............................98 Ulyanov А. D. Administrative Activity as a Scientific Category ....................................108

MANAGEMENT OF INTERNAL AFFAIRS BODIES Ivashchuk A.V. About Interaction Effectiveness and Forces’ Coordination. Involved into a Preparation Period and Holding the 2018 FIFA World. Cup (at the Example of the Central Federal District)..................................................113

CRIMINAL LAW AND CRIMINAL PROCEDURE Kutuev Eh. K. Development Tendency of the Criminal Procedural. Responsibility Institute ..............................................................................................119 Martynenko N. Eh., Martynenko Eh. V. Property Confiscation Institute. in the Criminal Codex of the Russian Federation .......................................................123

For attention of the authors The journal ‘Proceedings of Management Academy . of the Ministry of the Interior of Russia’ publishes original material of topical significance, scientific value . and practical importance. The text of your paper . should come together with a list . of references, 5 to 7 keywords . and an abstract of no more . than 500 typed characters. . The material is expected . to be delivered to the Journal . as a Microsoft Word text file . and a hard copy (spaced 1.5 intervals, font Times New Roman, size 14). Your paper cannot be bigger . than 12 typewritten pages (references, tables and pictures included). . There can be no more than . 5 pictures. The paper should be signed. by all of its authors, each giving . his (her) full name, position . and academic degree.

Obraztsov A. V. The Purpose and Tasks of the Procedural Management. of the Crimes’ Investigation .......................................................................................128 Pobedkin A. V. Publicity of the Criminal Proceedings and Its Reflection. in the Evidentiary Law ...............................................................................................132 Utkin V. V. The Digital Technologies in the Institutional Reform. of the Criminal Process ..............................................................................................139

DETECTION, CLEARANCE AND INVESTIGATION OF CRIMES Gavrilin Yu. V. The Practice of Interaction’s Organization in the Crimes’. Investigation Committed with Using the Informational. and Communication Technologies ............................................................................145 Gavrilov B.Yа., Urban V. V. Using the Results of the Operative Investigative. Activity in the Criminal Proceedings: the Legal Regulation. and the Problems of Enforcement ..............................................................................151 Gribunov O. P., Permyakov A. L. The Commercial Organization as an Element. of the Crimes’ Mechanism in a Sphere of Economy ...................................................157

FOREIGN EXPERIENCE Andreeva I. A. Simplification of the Legislation in France:. the Causes, the Stages, the Totals ...............................................................................163 Sharifzoda F. R. The Role and Place of the Law Enforcement Bodies. of the Republic of Tajikistan In the National Security. System of the Country................................................................................................170

LAW ENFORCEMENT  RETROSPECTIVE Ilyuhov A. A. Formation and Development of the Jury Trial in Russia .........................175 Ishchuk Ya. G., Sinelnikov I. Yu. Law Enforcement Structures’ Activity. of Royal Russia for the Fight Against the Political Crimes. at the Beginning of the 20th Century ...........................................................................179 Razmakhov K. Ye. The Corporal Punishments in the Russian State. in the Pre-Petrov Period ............................................................................................184

FORUM FOR DISCUSSION

All the articles are peered reviewing.. If it is sent back to you . for revision or improvement, . a copy or copies of the relevant review(s) will be enclosed. The Editorial Board, the Editorin-Chief and the Publisher of the research journal espouse certain ethical principles, which also makes for a high quality and intellectual continuity of the publishing articles. This Journal is an open-access in the Internet. When transferring to the journal the manuscript the author agrees to the placement of articles in Internet. The edition do not charge any fees for publication of the articles. The Journal publishes only original high quality scientific works. Articles that contain plagiarism are not allowed to publish.

Soldatov А. P. About Necessity of Improvement the Institute. of the Administrative Responsibility in a Field. of Providing the Regime of Staying (Living) of the Foreign Citizens. on the Territory of the Russian Federation .................................................................190

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

Уважаемые читатели! Перед вами очередной номер научного журнала «Труды Академии управления МВД России». Данный выпуск журнала посвящен знаменательной дате – 300-летию со Дня образования российской полиции.

Петр  I основал новый государственный институт – регулярную полицию. Полицейскими делами стало заниматься ведомство, специально для этого предназначенное. 300 лет – замечательный повод обратиться к истории, подвести итоги, определить задачи на будущее. В этом выпуске журнала мы публикуем статьи исследователей, освещающие различные проблемы в области истории российской полиции на всех этапах ее существования. Российская полиция в своем становлении прошла большой и славный путь, который характеризуется не только профессиональными достижениями, но и трудностями, а порой и огромными испытаниями. На всех поворотных этапах развития общества она являлась надежной опорой Российского государства, служила укреплению законности и правопорядка. Наследие российской полиции является для нас поистине богатым историческим опытом. Объективность и научность изучения исторического процесса становления российской полиции обусловливают необходимость полноты и всесторонности отражения деятельности органов внутренних дел. Тщательная аналитика в исторической работе, профессиональная экспертиза, пропаганда научных знаний в сфере изучения истории органов внутренних дел имеют важное значение для совершенствования их деятельности на современном этапе. Можно без преувеличения сказать, что без глубокого знания истории в любой области, без овладения опытом, накопленным че-

ловечеством, нельзя решать сложные современные задачи во всех сферах общественной жизни, в том числе и в сфере общественной безопасности, охраны правопорядка, борьбы с преступностью. Приоритетными для нас было и остается следующее: не потерять накопленный потенциал, сберечь все лучшие традиции, наметить новые горизонты развития с учетом полученного и осмысленного исторического опыта, в том числе посредством проводимых научных изысканий. Так, в 2018 г. важным научным событием стала юбилейная международная научная конференция «Российская полиция: три века служения Отечеству». Уверен, что данное мероприятие будет способствовать новым историческим открытиям и научным свершениям, вдохновит наших молодых коллег на преумножение традиций многих и многих поколений своих предшественников. Начальник Академии управления МВД России генерал-лейтенант полиции А. Н. Конев



2018 г. российская полиция отмеВ тила свой 300-летний юбилей. Ровно три века назад, в 1718 г., русский царь

7

НА АКТУАЛЬНУЮ ТЕМУ А. Н. КОНЕВ, начальник Академии управления МВД России, доктор технических наук, кандидат юридических наук, доцент E-mail: [email protected] Научная специальность: 12.00.01 – теория и история права и государства; история учений о праве и государстве.

A. N. KONEV, Doctor of Technology, Candidate of Law, Associate Professor, Head of Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia Scientific speciality: 12.00.01 – Theory and History of Law and State; History of Doctrines about Law and State.

УДК 316.48

Идеология разрешения конфликта по Русской Правде (XI–XII вв.) Ideology of Conflict Resolution in the Russkaya  Pravda (11–12th Centuries) Статья рассматривает историю зарождения традиции разрешения социальных конфликтов в Древней Руси в исследуемый период XI–XII вв. Делается обзор научных трудов, посвященных древнерусскому обществу, письменным источникам правого регулирования общественных отношений. Проводится их анализ и сравнение выводов. В статье обосновывается тезис о том, что описанные в Русской Правде отдельные процедуры разрешения социальных конфликтов не являлись результатом кодификации древнего «неписанного» русского права, а являли собой отражение идеи разрешения сложившейся конкретной исторической ситуации. Автором делается вывод о существовании идеи сакрализации отечественного уголовного судопроизводства во все времена, приводятся аргументированные доводы и примеры.

The article considers the history of the tradition’s origin of resolving the social conflicts in Ancient Russia in the period of 11–12th centuries. The review of the scientific works devoted to the old Russian society, written sources of the social relations’ legal regulation. Their analysis and comparison of conclusions are carriyng out. The article substantiates the thesis that the individual procedures for resolving the social conflicts described in “The Russian Truth” were not the result of ancient "unwritten" Russian law codification, but a reflection of the idea of resolving the current specific historical situation. The author makes a conclusion about the sacralization idea existence of the domestic criminal proceedings at all the times, provides the reasoned arguments and examples.

Русская Правда, социальный конфликт, кровная месть, ритуал.

Russkaya pravda, social conflict, blood feud, ritual.

И

деологический подход к  знаковым историческим событиям в области права позволяет иначе расставлять акценты и  вскрывать истинные предпосылки появления знаменитых законодательных памятников. На этом идеологическом фоне более отчетливыми становят-

ся и  ключевые «технологические» тенденции развития уголовного судопроизводства. В настоящей статье мы решили подвергнуть ретроспективно-идеологическому анализу вопросы разрешения конфликтов, предложенные в свою эпоху Русской Правдой.

Окончание X в. было ознаменовано эпохальным событием. В 988  г. Русь приняла христианство, ознаменовавшее начало формирования в обществе и власти принципиально нового мировоззрения. Обычно это событие и  считается важнейшим идеологическим фактором, затмевающим все прочие значимые мировоззренческие обстоятельства. Однако в качестве идеологической предпосылки трансформации подходов к разрешению социальных конфликтов этот факт напрямую рассматривать весьма затруднительно. Особенно в первое столетие проникновения христианства в культурную жизнь народа. В контексте осмысления идеологических основ уголовного судопроизводства целесообразнее акцентировать внимание на  том, что в  XI– XII вв. произошли и  другие важные события, определившие дальнейшее стратегическое развитие Руси. Таких событий можно выделить достаточно, но мы остановимся на четырех. Во-первых, хотим обратить внимание на  то, что экономические и  социальные процессы, происходящие в  восточнославянских землях, сформировали в  обществе феодальный уклад. Во-вторых, в  начале XI в. на  территории славянских племен сложилось огромное государственное образование – Киевская Русь, имевшее специфическое социально-политическое устройство. В-третьих, утвердилась законность власти киевских князей, которая уже передавалась по наследству, что обусловило идею законности этой власти и  связанных с  ней ритуалов. В-четвертых, на  Русь стали прибывать греческие священники, что способствовало активному внедрению в обществе письменности и церковной книжной культуры. Совокупность этих факторов обусловливала поиск новой, пока еще «квазиправовой» идеологии. Эта идеология была нужна для приспособления и  модернизации ритуалов, сформировавшихся в  родоплеменном обществе, таким образом, чтобы они позволяли достаточно эффективно разрешать конфликты в изменившихся социально-экономических условиях. Однако меняться должны были не  только ритуалы, но и народное мировоззрение. Образ новой власти и  новых подходов к  управлению зарождающимся государством должен был вписаться в привычные рамки и одновременно не стеснять проникновение нового. На идеологическое переосмысление прежних подходов влияли многие факторы. Сегодня достаточно часто употребляют формулу «отечественный уголовный процесс», но мало кто задумывается, что это настоящая идеологема, которая имеет под собой не  только идеологический базис. Есть в  нем и  географическая составляющая, кодирующая огромные территории нашего отечества.

И подобный территориальный фактор уголовно-процессуальной идеологии сформировался как раз в те времена, когда понадобилась Русская Правда. Так, по  оценкам ученых, периметр Киевского государства составлял около 7000 км. Оно простиралось от бассейна реки Висла на западе до Камы и Печеры на востоке, от Черного моря (устье Днепра) до Белого моря и Студеного моря (Ледовитого океана). Очевидно, что при негусто заселенных северных территориях и  обширных южных владениях управление государством было очень затруднительным делом. Государственная реакция на  источник крупных социальных конфликтов не  могла последовать незамедлительно. Так, Б. А. Рыбаков пишет: «Если, например, на  Белоозере происходило какое-либо событие и киевскому князю надо было послать туда своих людей, то они прибывали туда не ранее, чем через три-четыре месяца после события. Дороги с  гатями, мостами, разведанными бродами только-только налаживались. Проехать из Киева в землю Вятичей ̎дорогой прямоезжею̎ считалось богатырским подвигом» [5, с. 229]. Все это неизбежно порождало потребность делегирования властных полномочий. В этих условиях киевская власть могла управлять этой огромной территорией только при опоре на местную родоплеменную знать. Этот социальный страт становился частью великокняжеской администрации, не  теряя при этом своей власти по  отношению к  своим соплеменникам. Подобная схема, несмотря на некоторые свои преимущества, имела серьезнейший недостаток, поскольку вызывала сепаратистские настроения в  отношении центральной киевской власти, и даже решение Владимира о размещении своих сыновей в  крупных племенных центрах не смогло решить эту задачу. Феодальная Русь XI–XII вв. состояла из нескольких тысяч мелких и  крупных феодальных вотчин княжеских, боярских, монастырских, вотчин «молодшей дружины». Все они жили самостоятельной, экономически независимой друг от друга жизнью, представляя собой микроскопические государства, мало сцепленные друг с  другом и  в известной мере свободные от  контроля государства. Боярский двор – своего рода столица такой маленькой державы со своим хозяйством, своим войском, своей полицией и своими неписаными законами. «Княжеская власть XI–XII вв. в очень малой степени могла объединить эти независимые боярские миры; она вклинивалась между ними, организуя погосты для сбора дани, сажая своих посадников по городам, но все же Русь была боярской стихией, очень слабо объединенной государственной властью князя, который сам постоянно путал государственные понятия с част-

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

9

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

10

новладельческим феодальным отношением к  своему разветвленному домену. Княжеские вирники и  мечники разъезжали по  земле, кормились за  счет местного населения, судили, собирали доходы в  пользу князя, наживались сами, но в очень малой степени объединяли феодальные замки или выполняли какие-то общегосударственные функции» [5, с. 322]. Подъездные, рядовичи, вирники, мечники, юные (младшие члены княжеской дружины, которым поручался сбор княжеских доходов и  передоверялась часть власти самого князя) ощущали себя временными лицами, связанными лишь с  теми событиями, в  которых они участвовали. В свою очередь это обусловливало безразличие к  судьбам смердов и  ко всему комплексу объезжаемых владений. Они заботились прежде всего о себе и путем ложных, выдуманных ими поводов для штрафов («творимых вир») обогащались за  счет крестьян, а  частично и за счет бояр, перед которыми они представали как судьи, как представители главной власти в стране. Быстро разраставшаяся армия этих княжеских людей рыскала по всей Руси от Киева до  Белоозера, и  действия их никем не  контролировались. Одним из  важнейших памятников периода Киевской Руси, по  которому мы формируем свое представление об организации древнего отечественного судопроизводства с середины XI в., является Русская Правда. Многие поколения российских историков провели огромную работу, чтобы установить время возникновения этого документа, определить его хронологическую структуру, обстоятельства появления и характер внесенных изменений. Русской Правды как единого кодифицированного документа обычного права не  существует. Она дошла до  нас в  составе различных списков. Их анализ позволил ученым укрепиться в мысли о существовании трех особых редакций памятника: Краткой, Пространной и  Сокращенной. Каждая из  этих редакций имеет свою судьбу и по существу является особым памятником. Исследователи вполне обоснованно считают Русскую правду официальным источником и  отрицают ее частное происхождение, в  том числе и  в церковных кругах1. Так, академик А. А. Шахматов отметил полное отсутствие церковнославянизмов в тексте: «… письменная передача закрепила готовый обработанный текст в живой речи, а не на письме» [6, с. 129]. Современные исследователи отрицают также компиляционный характер этого правового памятника (т. е. отсутствие заимствова1   Сторонником идеи происхождения Русской Правды в стенах монастыря был В. О. Ключевский.

ний из  византийских и  германских источников) и считают его исконно русским [8, с. 371]. Если учесть, что предправо в  славянской традиции складывалось и  функционировало в  дописьменный период [1, с. 267] и Русская Правда является памятником русского литературного языка, старейшим его свидетелем [4, с. 776], то можно с  полной уверенностью утверждать, что в тексте памятника заметна русская языковая стихия, причем нередки и разговорно-бытовые элементы, что может быть свидетельством о существовании Русской Правды в предправовой период [3, с. 185], относящийся к IX–X вв. К Русской Правде следует относиться как к  древнейшему письменному документу, в  котором зафиксированы нормы обычного права применительно к конкретным историческим случаям. В связи с  этим нельзя говорить о  ней как о  едином кодифицированном источнике Киевского государства XI–XII вв. Русская Правда в Краткой редакции известна историкам в  двух списках: Академическом и  Археографическом. Для целей нашего исследования мы будем пользоваться первым списком – Академическим. Краткая редакция Русской Правды дошла до  нас в  составе памятника новгородского характера и  была известна уже во второй половине XII в. (после 1150  г.). По своему характеру она состоит из  нескольких частей, расположенных предположительно в  хронологическом порядке: Правда Ярослава (ст. 1–17), Правда Ярославовичей (ст. 18– 41), Покон вирный (ст. 42) и  Устав мостникам (ст. 43)[7, с. 45]. Краткая редакция Русской Правды – Древнейшая Правда. Летописная легенда сообщает нам, что Ярослав даровал Русскую правду жителям Новгорода (Древнейшую правду) в благодарность за поддержку в борьбе со Святополком за  киевский стол после смерти своего отца – князя Владимира Святославовича: «И отпусти их всех домой, и  дав им Правду.... А се есть Правда Русская». На слова летописца ссылаются и некоторые ученые, раскрывая время появления этого документа. Полагаем, что причиной, послужившей воплощению идей, заложенных в  нормах Древнейшей Правды, лежат не  события, связанные с  участием новгородцев в  борьбе за  киевский стол, а ситуация, которая сложилась ранее, последствия которой Ярослав не  мог игнорировать после своего вокняжения в Киеве. Дело в  том, что на  волне вотчинных сепаратистских настроений, о  которых мы писали выше, князь Ярослав Владимирович, находясь на княжении в Новгороде, отказался от выплаты обязательного годового дохода («урока») Киеву, где находился его отец. Очевидно, что этот шаг вызвал крайнее недовольство Влади-

мира Святославовича, и  он начал готовить поход на Новгород. Однако наступившая болезнь заставила его отодвинуть активную фазу карательных мероприятий. В это время в  Новгороде находилось большое число приглашенных Ярославом Владимировичем наемников – варягов и  колбягов (жителей прибалтийских земель), которых князь использовал для достижение своих политических целей, что являлось вполне устоявшейся практикой. Многие из  них имели в  Новгороде свои дома с хозяйствами и пользовались покровительством Ярослава. Летописец описывает этот период как время насилия варягов над жителями Новгорода. Исследователи, добавляя рассказ летописца, пишут: «В городе происходят драки, здесь угрожают обнаженными мечами, хватают чужих коней и  ездят на  них по  городу, укрывают чужую челядь, выдирают усы и  бороды, рубят ноги и руки, убивают насмерть. Даже на пирах дерутся чашами и турьими рогами» [5, с. 303]. Все эти бесчинства сопровождались насилием по отношению к  новгородским женщинам. Это раскололо город на два лагеря. В первый входило население города от бояр до изгоя, а второй лагерь составляли чужеземцы-наемники. Возмущенные жители Новгорода августовской ночью 1015  г. собрались и  изрубили варягов. Ярослав ответил тем же насилием – он заманил и убил «тысячу» славных воинов (возможно среди них были бояре и  воеводы новгородской тысячи). Однако к концу этой ночи он получил известие о смерти своего отца и  о том, что его брат Святополк незаконно занял киевский стол, принадлежащий по  праву Владимиру. Утро началось с примирения князя с новгородцами и обращения к ним поддержать его в борьбе за киевскую власть. Чем закончился этот поход на Киев, нам известно. Летописец пишет, что в  качестве благодарности Ярослав дал новгородцам Русскую правду. Однако следует согласиться с  точкой зрения С. В.  Юшкова, который считает, что если Ярослав захотел бы отблагодарить новгородцев, то он должен был даровать определенные привилегии политического, земельного или финансового характера (по всей видимости, эти жалованные грамоты не  дошли до  нас), а  не закон, в котором содержатся нормы уголовного и уголовно-процессуального права. Чем же обусловлены идеи, отраженные в этом законодательном памятнике – Древнейшей Правде, которая была дарована новгородцам уже после того, как Ярослав занял киевский стол? Мы полностью разделяем точку зрения Б. А.  Рыбакова, который считает, что Древнейшая Правда несет в себе отголоски августовской ночной резни 1015 г. в Новгороде.

Дело в  том, что Ярослав нуждался в  новгородском ополчении, но этих сил было недостаточно. Князь не  мог обойтись без наемных отрядов варягов и  колбягов в  дальнейшей борьбе со Святополком. Таким образом, события августа 1015  г. не  исключили нахождение наемников на  территории города, следовательно, сохранялся риск повторений всех описанных бесчинств и насилия с их стороны. Именно узкая задача охраны жизни, чести и  имущества новгородского населения и  приезжих славян от  расквартированных в  городе наемников и  была решена в  этом документе – Древнейшей Правде. Во-первых, в  самой первой статье узаконивается право на  кровную месть. Эта норма возвращает к  событиям августа 1015  г., когда возмущенные горожане мстили наемникам. Древнейшая Правда (ст. 1) содержит исчерпывающий перечень лиц, жизнь которых охраняется или древним обычаем кровной мести (сюда включены даже изгои), или высоким денежным штрафом. Однако здесь нет ни варягов, ни колбягов. Хотя мы уже писали, что они владели домами и хозяйством на территории города. Во-вторых, в ст. 9 этого документа содержится указание на  процедуру доказывания в  связи с  оскорбительными действиями. Как можно видеть по тексту, варяги и колбяги поставлены в неравное положение по отношению к новгородцам. Если виновным в оскорблении будет житель города, то пострадавший должен привести двух свидетелей, а  если оскорбил варяг и  колбяг, то новгородцу достаточно принести присягу. Особенно ярко ограничения ст. 6 Краткой редакции в  отношении варягов и  колбягов проявляются в сопоставлении со ст. 31 Пространной редакции (Троицкий список, вторая половина XIV в.), где эти наемники имеют одинаковые права при такого рода конфликтах с жителями города. В-третьих, в ст. 10 упоминается штраф в отношении варягов или колбягов за  укрывательство холопа. Жители Новгорода в  Древнейшей Правде не упомянуты. Как верно отметил Б. А.  Рыбаков, «частная инструкция о разборе драк и столкновений в Новгороде не ставила, разумеется, своей задачей всеобъемлющий охват всех сторон социальной жизни города и  всей Русской земли. Созданный в  конкретных исторических условиях 1015 года, этот документ оказался вполне применим ко всем случаям уличных побоищ, столь обычных в  средневековых городах, и  просуществовал несколько веков, входя в сборники других княжеских законов» [5, с. 305]. Краткая редакция Русской Правды – Правда Ярославичей. Развитие феодальных отношений

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

11

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

12

обусловливало дальнейшее обострение противоречий между властью феодалов и  крестьянским населением Киевской Руси. С одной стороны, любые неблагоприятные погодные условия (град, засуха, холодная зима, дожди) ставили десятки тысяч людей перед угрозой смерти от  голода, заставляя выстраивать отношения зависимости с  богатыми землевладельцами и по сути превращаться в  крепостных. С другой стороны, передвижения князей из  одного города в другой, участившиеся в конце XI в., порождали у них желание получить как можно больше доходов, абсолютно не заботясь о нуждах крестьян. Как пишет В. В. Мавродин, в это время «степень угнетения высока... Всюду снует княжеская администрация: мостники, ябетники, городники, мечники и т. д., всюду – его дружинники, сопровождающие "княжих мужей", направляющихся в  разные места земли Русской за данью и поборами...» [2, с. 188]. В то же время «великокняжеская власть широко применяет право суда и сбора вир для непомерного обогащения» [5, с. 341]. Неконтролируемые поборы и  угроза остаться без посевного запаса зерна заставляли крестьян браться за  оружие, которое они направляли против «подъездных», сельских старост, рядовичей и  других княжеских людей с  их «творимыми вирами». Об этих восстаниях летопись сообщает нам лишь мимоходом. Однако мы знаем о восстании 1024 г. в Суздальской земле, о погромах в Киеве 1068 г. и неповиновении драгобужцев. Брожение в  народе вызывало появление волхвов и других кудесников, которые, используя темные суеверия, направляли агрессивное чувство безнадежности жизни людей против зажиточных соседей. У княжеской власти возникла объективная потребность в  защите своих феодальных доменов от  народного гнева, в  том числе и  с помощью законов. Этим охранительным законом явилась Правда Ярославичей. По мнению ученых, этот документ был принят в Киеве в 1072 г. Следует отметить, что нормы этого документа не содержат каких-либо компромиссных решений возникших социальных противоречий. Этот законодательный памятник практически не  содержит процессуальных норм. В него включены жесткие нормы, целиком ориентированные на  охрану власти и  ее агентов, которые, по  мнению С. В.  Юшкова, «не могут быть признаны в  какой-то, даже малейшей, степени привилегией-льготой для какой-то земли или области... Их острие направлено против широкой народной массы. Мыслимо ли, что широкие народные массы Новгородской республики – купечество, ремесленники, своеземцы, крестьяне – могли хотя в  какой-либо мере

быть удовлетворены составлением "юридической компиляции", где жизнь княжеских мужей защищалась двойным денежным взысканием, и считать это одним из свидетельств своей власти» [8, с. 177–178]. Однако в  ст. 18 Правды Ярославичей впервые объективизируется выраженная в  денежном эквиваленте ответственность общины (верви), на  территории которой найден убитый огнищанин, при условии, что ее члены не  осуществляют поиска убийцы. Полагаем, что эта норма, изначально входящая в  Правду Ярославичей, относится к нормам обычного права периода распада родоплеменной общины. К этому времени кровная месть уже законодательно была ограничена кругом близких родственников, а  институт откупа от  нее уже сформировался в  русском общественно-племенном сознании, войдя в обычай разрешения таких конфликтов. Из этой нормы становится вполне ясно, что вервь – это определенная территория. Она должна иметь свои четко установленные границы природного или искусственного характера, в пределах которых и обнаружено тело мертвого человека. За это убийство должны отвечать проживающие здесь люди, которые связаны определенной общностью интересов. В противном случае нет никакого смысла им отвечать совместно за случившееся злодеяние. Таким образом, вервь – это не просто территория, а общественно-территориальная единица, имеющая установленные границы. В верви живут люди, которые уже не  являются в полном смысле кровными родственниками. К этому времени набирает силу и  разрастается община, объединенная не  по кровному, а  по территориальному принципу. Эти люди должны очень хорошо знать свои права и  обязанности. До недавнего времени, исходя из  ст. 1 Древнейшей Правды, они коллективно отвечали за  совершенное на  их территории преступление. Теперь закон разъясняет им, что не  всегда ответственность падает в  целом на  коллектив. Есть случаи, когда лицо, совершившее злодеяние, должно отвечать само за  себя: «…если умышленно убьют огнищанина, то платить 80 гривен, а люди не платят». Люди платят только в  том случае, если этого огнищанина убили в  разбое и  убийца не  известен; тогда платят те люди – члены верви, в пределах которой обнаружен труп. Крестьянские миры призваны нести ответственность за своих членов. Упомянутый в  самых первых статьях Правды Ярославичей огнищанин относился к  высшему служилому классу княжеского двора, поэтому, с одной стороны, он уже не принадлежал ни к какому роду, с другой стороны, являл-

ся собственностью князя, который и  был правомочен требовать от верви компенсации за эту потерю. В этом случае откуп от  кровной мести платится не роду убитого, а в виде его образного эквивалента – князю. Поэтому, исходя из  сложившихся обычных процедур, для разрешения таких конфликтов важна была не персона убийцы, а сумма выкупа. Однако если предположить, что в  условиях разложения родоплеменных отношений социально многие родственные связи оказались разорванными, то укрывшийся в  верви убийца мог оказаться, например, ранее вышедшим из  нее бывшим сородичем, который в  трудную минуту своей жизни искал у  рода защиты. В таком случае весь род оказывался в  очень затруднительном морально-этическом положении. Ситуация могла развиваться по  усмотрению общинного схода – убийца либо выдавался княжеской администрации, либо за него вервь платила деньги князю. В письменном правиле (ст. 18 Правды Ярославичей) был заложен важный политический смыл. Ритуал откупа от  кровной мести вервью должен был показать, что убитый огнищанин для князя также близок, как и убитый член рода для всех остальных сородичей. Его нельзя безнаказанно убить, не  получив в  ответ условную «кровную месть», от  которой вервь ритуально должна откупиться. Еще одна новелла (ст. 38 Правды Ярославовичей) вводит правило о  запрете убийства задержанного ночью вора и  о приводе его с  наступлением рассвета на  княжеский двор. Это постановление не  только ставит под контроль феодала финансовую сторону судебного разбирательства, но и переводит суд в плоскость ритуального выражения власти. Оно входит в число дополнительных статей, которые, как считает С. В.  Юшков, не  могут быть сочтены нормами обычного права и  являются первыми оригинальными законодательными нормами [8, с. 306], на основании которых впервые делается попытка разделить частные и  публичные интересы путем запрещения самосуда. Вернемся к  заголовку и  ответим на  вопрос, какова же была идеология Русской Правды. Простого описания содержания и  истории

появления этого законодательного памятника может оказаться недостаточно. Поэтому сформируем собственные выводы, опирающиеся на  методы концептуально-идеологической диагностики. Первая и  основная идея, на  наш взгляд, заключается в  том, чтобы предложить обществу приемлемый путь преодоления серьезных социальных разногласий. Само название «Русская Правда» является глубоко символичным и идеологичным: не  право, а  правда. В этом имени содержится древняя идея сакрализации права. Идея сакрализации является ведущей идеей отечественного уголовного судопроизводства во все времена. По сути своей современная юридическая наука работает на  то, чтобы у  общества возникло ощущение «волшебности» уголовно-процессуального метода. Не менее мистической до сих пор остается и сама идея суда. И в  этом тоже есть определенная «идеологическая» заслуга Русской Правды, ибо коды восприятия права вообще и уголовно-процессуального права в частности тянутся из древних времен мировоззренческой миссии Русской Правды. Что касается предпосылок возникновения Русской Правды, то здесь отмечена любопытная деталь. Толчком к  появлению определенной уголовно-процессуальной технологии (формы) могли стать жизненные сюжеты, далекие от высоких уголовно-процессуальных идей. Порой законодатель, решая задачи текущего дня, создает нормы на века. И это тоже является не совсем изученной «концептуальной магией» права. Мотив может быть очень приземленным, но идеи, которые затем вырастают на их месте, подобно прививке на стволе, как правило, оказываются весьма высоки. Так, если верить историческим интерпретаторам, Русская Правда решала задачи поддержания относительного равновесия всего лишь в  одном городе Новгороде и задумывалась как профилактическое средство от  нового бунта. Но технологические решения в  итоге обрели универсальный характер и  превратили Русскую правду не только в набор процедурных инструкций, но и в самую настоящую идеологию Русской Правды, предвестницу идеологии Объективной Истины, которая сейчас переживает не самые лучшие времена.

Список литературы:

References:

1. Иванов В. В., Топоров В. Н.  Исследования в  области славянских древностей: лексические и  фразеологические вопросы реконструкции текстов. М., 1974. 2. Мавродин В. В.  Древняя и  средневековая Русь. СПб., 2009.

1. Ivanov V. V., Toporov V. N.  Issledovaniya v  oblasti slavyanskih drevnostej: leksiches­kie i  frazeologicheskie voprosy rekonstrukcii tekstov. M., 1974. 2. Mavrodin V. V.  Drevnyaya i srednevekovaya Rus’. SPb., 2009.

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

13

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

на актуальную тему

3. Никитин О. В.  Деловая письменность в  истории русского языка: XI – XVIII вв.: дис. … д-ра филол. наук. М., 2004. 4. Обнорский С. П.  Русская Правда как памятник русского литературного языка // Изв. АН СССР. 1934. № 10. 5. Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII–XIII вв. Происхождение Руси и  становление ее государственности. М., 2014. 6. Селищев А. М. Избранные труды / составление, общая редакция, вступительные статьи, комментарии и библиография Е. А. Василевской. М., 1968. 7. Тихомиров М. Н.  Исследование о  Русской Правде. М.–Л., 1941. 8. Юшков С. В.  Русская Правда: происхождение, источники, ее значение. М., 2002.

14

3. Nikitin O. V.  Delovaya pis’mennost’ v istorii russkogo yazyka: XI – XVIII vv.: dis. … d-ra filol. nauk. M., 2004. 4. Obnorskij S. P. Russkaya Pravda kak pamyatnik russkogo literaturnogo yazyka // Izv. AN SSSR. 1934. № 10. 5. Rybakov B. A.  Kievskaya Rus’ i russkie knyazhestva XII–XIII vv. Proiskhozhdenie Rusi i stanovlenie ee gosudarstvennosti. M., 2014. 6. Selishchev A. M.  Izbrannye trudy / sostavlenie, obshchaya redakciya, vstupitel’nye stat’i, kommentarii i bibliografiya E. A.  Vasilevskoj. M., 1968. 7. Tihomirov M. N. Issledovanie o Russkoj Pravde. M.–L., 1941. 8. Yushkov S. V.  Russkaya pravda: proiskhozhdenie, istochniki, ee znachenie. M., 2002.

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

А. В. БОРИСОВ, доцент кафедры государственно-правовых дисциплин, кандидат юридических наук, доцент (Академия управления МВД России)

A. V. BORISOV, Candidate of Law, Associate Professor, Associate Professor at the Department of State Legal Disciplines (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia)

Е. Ю. СТЁПКИН, доцент кафедры государственно-правовых дисциплин, кандидат юридических наук, доцент (Академия управления МВД России) E-mail: [email protected]

E. Yu. STYOPKIN, Candidate of Law, Associate Professor, Associate Professor at the Department of State Legal Disciplines (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia)

Научная специальность: 12.00.01 – теория и история права и государства; история учений о праве и государстве.

Scientific speciality: 12.00.01 – Theory and History of Law and State; History of Doctrines about Law and State.

Проблема общественного доверия   и деятельность полиции Российской империи   в первой половине XIX в. Issues of Public Confidence and Activity of the Police   of the Russian Empire in the First Half of the 19th Century В статье рассматривается отношение российского общества к реформам и деятельности полиции в первой половине XIX в., показаны попытки власти повысить престиж полицейской службы в глазах общества.

The paper considers the Russian public attitude to the reforms and activity of the police in the first half of the 19th century, shows attempts of the authorities to increase the prestige of the police service in the society.

Полиция, доверие, общество, Александр I, III Отделение.

Police, trust, III Branch.

М

ногочисленные, часто нерациональные полицейские запреты, вмешательство в частную жизнь стали главной причиной недовольства общества деятельностью Павла I. Это привело к заговору против него и убийству императора. Убийство Павла I заговорщиками-дворянами показало, что и при сохранении абсолютизма, сложившегося к началу XVIII в., поведение власти по отношению к подданнымдворянам в конце XVIII в. уже имело определенные границы, выход за пределы которых мог рассматриваться ими как недопустимый произвол. Убийство Павла I не было дворцовым переворотом, подобным тем, что происходили

society,

Alexander

the

на актуальную тему

УДК 343.1:94(47).08

First,

с 1725 по 1762 г. Тогда решался только вопрос о смене императора частью высшей политической элиты. Цареубийство 1801 г. было выступлением дворянства, уверенного в том, что оно обладает определенными неотъемлемыми правами, которые хотя бы из дворянской чести следует защищать. Новый император Александр I сразу же сделал программное заявление, что во внутренней политике в отношении к дворянству будет следовать примеру бабушки – Екатерины II. Александр I отменил многие ограничения полицейского характера, введенные Павлом I, реабилитировал несправедливо наказанных прежним императором.

15

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

16

В один день были изданы два манифеста – «О восстановлении жалованной грамоты дворянству» и «Об упразднении Тайной экспедиции», жертвами которой стали многие чиновники и военнослужащие. Это вызвало большую поддержку в обществе. Факт убийства Павла I нельзя было признать официально. Но нужно было предоставить понятные объяснения столь резкой и неожиданной смены императора. Косвенным признанием того, что при Павле I были допущены грубые, необоснованные притеснения, нарушение прав, несправедливые наказания подданных, ставших жертвами произвола, стали распоряжения императора Александр I, относящиеся к полиции. Одним из первых указов нового императора стал Указ «О подтверждении полицейским чиновникам, чтобы они за границы своей должности не выходили, в противном случае они не избегнут наказания» [3, c. 23–25]. Это можно было понимать как признание власти в том, что при Павле I полиция безнаказанно творила произвол. Следует отметить, что «границы полицейской деятельности» не получили четкого определения и правового закрепления. Полиция должна была руководствоваться «общим благом», здравым смыслом. Поэтому указ императора Александра I, касающийся полиции, демонстрировал подданным, что власть будет признавать «Жалованную грамоту дворянству» и «Жалованную грамоту городам», гарантирующим определенные права дворянам и горожанам. При Павле I власть грубо нарушала эти права посредством деятельности Тайной экспедиции и полиции, на которые было сфокусировано общественное недовольство. В результате Тайную экспедицию ликвидировали и полицию предупредили, чтобы она теперь «не выходила за пределы своей должности». В конце XVIII – начале XIX в. в России в политическом лексиконе все чаще встречается понятие «общественное мнение» [3, c. 23–25]. Не только работы философов-просветителей, но и события Великой Французской революции показали, что общественное мнение не просто существует, но и оказывает влияние на социальную жизнь, политику государства. М. М.  Сперанский, призванный Александром I к разработке государственно-правовых реформ, придавал учету общественного мнения большое значение. Им была подготовлена реорганизация системы государственного управления, были созданы новые органы центрального управления. Эта реорганизация преследовала цель не только оптимизировать государственное управление. В обществе она рассматривалась как подготовка к проведению радикальных го-

сударственно-правовых реформ, которые превратят абсолютную монархию в ограниченную, возможно, конституционную монархию. Это вызывало у одной части общества поддержку, надежды на дальнейшую модернизацию, европеизацию страны и опасения у другой части российского дворянства, видевшей в этом отказ России от естественного, только ей присущего пути. В начале XIX в. в России оформляются два направления политико-правовой мысли – либеральное и консервативное. Полемика между ними будет во многом определять общественнополитическую, культурную жизнь страны. Характер, содержание полемики во многом определялись тем, что эти направления политико-правовой общественной мысли исходили из одной социально-культурной среды – российского дворянства. Они будут спорить о необходимости или вреде политических свобод, конституции, парламенте, женском образовании и о многом другом. Вопросы организации и деятельности полицейских учреждений находились на периферии их интересов. Но тем не менее вопросы организации и деятельности полиции в определенное время получили значимый общественный интерес. Предупреждение, данное Александром I в самом начале своего царствования полицейским, чтобы они «не выходили за пределы своей должности», воспринималось обществом как отказ новой власти прибегать к необоснованным или излишне жестоким мерам по отношению к дворянству, горожанам. Своеобразным подтверждением этого стал Указ императора 1803 г. «О средствах к исправлению полиции в городах». Само слово «исправление», употребленное в указе, означало, что нужно исправить ошибки, неправильные действия прежней власти по отношению к организации и деятельности полиции городов. Современники, ознакомившись с указом, увидели в нем, что попытки Павла I ликвидировать в крупных городах Управы благочиния, заменив их военными комендантами, которые бы установили воинский порядок в городе, признаны неправильными. Это не могло не вызвать удовлетворение, повысило доверие к власти, полиции со стороны горожан, дворян, живших в городах. Управы благочиния, созданные Екатериной II, оставались, что было своеобразным подтверждением выполнения обещания Александром I при восшествии на престол – «править как при бабушке». Но согласно указу 1803 г. органы городского самоуправления совместно с городской администрацией могли устанавливать штатную численность полицейских и пожарных города. Раньше число пожарных и полицейских уста-

навливала администрация города, а содержались они за счет средств городского бюджета. Теперь тот, кто содержал полицию, устанавливал ее численность. Горожане ради экономии бюджета готовы были мириться с тем, что Управа благочиния не была укомплектована полностью, поэтому они неохотно выделяли деньги на жалованье, наградные полицейским. Это естественным образом создало проблему, ставшую для полиции дореволюционной России хронической – недостаток образованных, квалифицированных кадров. В 1803 г. был издан Указ Александра I «О средствах по исправлению полиции в городах», согласно которому сменились обер-полицмейстеры Москвы, Санкт-Петербурга и некоторых крупных городов. Предполагалось, что новые люди во главе полиции наведут в ней порядок, улучшат ее общественную репутацию. Очевидно, император придавал этому важное значение, так как поручил своему генерал-адъютанту Е. Ф.  Комаровскому представить ему кандидатуры на должности руководителей полиции [6, c. 78]. Е. Ф. Комаровский выполнял эту задачу вместе с министром внутренних дел В. П. Кочубеем. Во многом благодаря их усилиям были подобраны кандидатуры новых обер-полицмейстеров и полицмейстеров. Новый обер-полицмейстер Москвы, по собственному признанию, так много усилий приложил для поднятия престижа московской полиции, что просил императора об отставке [13]. Александр I, оценивший деятельность московского обер-полицмейстера, назначил его обер-полицмейстером столицы, а когда в 1811 г. было учреждено Министерство полиции, сделал его руководителем этого ведомства. Министерство полиции Российской империи просуществовало недолго. В 1819 г. оно было упразднено и больше в истории России не возникало. Министерству полиции в последнее время посвящено много научных исследований. В них не представлен однозначный убедительный вывод о причинах его ликвидации. Важной, может быть, самой главной причиной упразднения Министерства полиции было то, что его создание и деятельность вызвали большую неприязнь и недоверие политической элиты, дворянства страны. Негативное отношение общества к Министерству полиции во многом определялось недоверием и неприязнью по отношению к инициатору его создания – М. М. Сперанскому. Еще в 1803 г. в одном из проектов реформ он писал о полиции как об одном из самых главных предметов правительства, что предполагало с его точки зрения необходимость создания

центрального органа управления всеми полицейскими учреждениями страны. В 1810 г., уже будучи Государственным секретарем, одним из любимцев императора, М. М.  Сперанский подготовил Манифест «О разделении государственных дел на особые управления, с означением предметов, каждому управлению подлежащих», подписанный Александром I, согласно которому создавалось Министерство полиции. К этому времени М. М.  Сперанский приобрел огромную и заслуженную нелюбовь к себе со стороны российского чиновничества. Связано это было прежде всего с тем, что по его инициативе был введен порядок, по которому для получения определенного чина по Табелю о рангах чиновник должен был «пройти испытание в науках» – сдать экзамен по разным предметам при одном из российских университетов. Общество достаточно критично отнеслось к созданию Министерства полиции. Главная претензия заключалась в том, что оно было создано по французскому образцу. Действительно, Наполеон параллельно с Министерством внутренних дел, которое имело свою полицию, создал и специальное Министерство полиции. В Российской империи среди дворян в то время были очень сильны антифранцузские, антинаполеоновские настроения. Они усиливались и благодаря тому, что в 1807 г., потерпев военное поражение от Наполеона, Александр I был вынужден заключить с ним мир и союз, направленный против Англии. Этот союз был не только невыгоден экономически для России. Он ущемлял национальное достоинство, ибо еще в декабре 1806 г. Святейший Синод предал анафеме и объявил Наполеона «антихристом» и «лжемессией», «дерзнувшего против Бога и России». В 1809 г. М. М.  Сперанский сопровождал Александра I на встрече с Наполеоном. Сперанский удостоился публичной похвалы французского императора, что усилило неприязнь соотечественников по отношению к нему. Поэтому, когда в 1810 г. было объявлено о новой министерской реформе и создании Министерства полиции, русское общество рассмотрело это как проявление французского влияния и бюрократических интриг М. М.  Сперанского [11, c. 218]. Отношение русского общества к созданию Министерства полиции хорошо и просто выразил Н. М. Карамзин. В записке «О древней и новой России…», написанной им в 1811 г. и предназначенной только для Александра I, он назвал Министерство полиции «непонятным для русских» [9, c. 58]. Упреки, адресованные М. М.  Сперанскому по поводу создания Министерства полиции, вряд ли были полностью справедливы. Обра-

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

17

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

18

зование этого министерства преследовало цель укрепить, специализировать управление полиции, а также воссоздать орган политической полиции накануне большой войны. Вступив на престол, Александр I демонстративно упразднил орган политической полиции – Тайную экспедицию. Функции политической полиции выполняли другие государственные учреждения, временные тайные комитеты. В условиях надвигающейся войны, роста общественного недовольства власть осознавала необходимость создания постоянного органа политической полиции. Им стала Особенная канцелярия министра полиции. Одной из первых жертв Особенной канцелярии министра полиции стал М. М.  Сперанский. По ложным и сфабрикованным обвинениям он был отставлен от должности Государственного секретаря и отправлен в марте 1812 г. в ссылку. Александр I понимал, что удаление М. М. Сперанского будет благоприятно воспринято обществом, укрепит авторитет власти накануне неизбежной войны с Наполеоном. Министерство полиции организовало постоянную службу тайной полиции с использованием агентов, доверенных лиц, полицейских чиновников, нелегально собиравших сведения об иностранцах, соотечественниках, подозревавшихся в шпионаже, неблагонадежности. В 1812 г. во время пребывания наполеоновской армии в России оно проводит эвакуацию людей и ценностей, а оставленные в занятых французами городах переодетые полицейские собирали сведения о неприятеле и о российских подданных, сотрудничавших с администрацией оккупантов. Министерство полиции охраняло общественный порядок в тылу, боролось с массовыми беспорядками, ловило дезертиров, восстанавливало административно-полицейское управление на освободившихся территориях. Министерство полиции как часть государственного механизма Российской империи справилось с задачами, выдвинутыми Отечественной войной 1812 г. Однако выведение полиции из подчинения Министерства внутренних дел, осуществлявшего значительный объем внутренних функций государства, со временем выявило много недостатков и проблем. Теоретические, кабинетные представления М. М.  Сперанского об организации административно-полицейского управления не соответствовали реалиям русской жизни. Министр внутренних дел О. П. Козодавлев публично назвал Министерство полиции «уродом» [8, c. 83]. А так как О. П. Козодавлев еще в екатерининское время был известным беллетристом, издателем, «салонным острословом», то характеристика, данная им Министерству полиции, получила широкое распространение в обществе.

Основательно критиковал Министерство полиции первый министр внутренних дел В. П. Кочубей, который после непродолжительной царской опалы опять вернулся в число приближенных к Александру I людей. Он подверг критике существование в России Министерства полиции не только с точки зрения рациональности и эффективности государственного управления. В записке на имя императора он отметил, что не соответствует «духу времени» наличие в послевоенной России Министерства полиции, которое в общественном мнении воспринималось как «министерство шпионства», что было «основанием некоторого беспокойства для общества» [7, c. 24]. Победа над Наполеоном способствовала подъему патриотизма, национального самосознания, культуры. Среди дворянства и образованных разночинцев обострилось чувство достоинства, чести [10, c. 44–45]. Активизировалась общественно-культурная жизнь, образовались многочисленные культурно-художественные кружки, в которых обсуждались не только литературные, но и общественно-политические проблемы. Дарование Царству Польскому, вошедшему в состав Российской империи, конституции и революционные события в Европе вызывали споры, обсуждение проблем прав и свобод, ограничения самодержавия. Все это казалось несовместимым с существованием в стране «министерства шпионства». Как отмечал один из героев войны 1812 г. адмирал П. В.  Чичагов, полиция стала восприниматься в обществе «как стеснительная для граждан» [5, c. 23]. Министерство полиции вызывало недовольство в правящей элите, в обществе. Кроме того, интересы этого министерства некому было защитить. Министр полиции А. Д. Балашов постоянно выполнял важные поручения императора и почти не управлял своим ведомством. Управляющий Министерством полиции С. К.  Вязмитинов считал свое положение временным. Современникам было известно, что он уделял больше времени театру, чем министерству [4]. После смерти в 1816 г. С. К. Вязмитинова нового назначения на пост управляющего Министерством полиции не последовало, и вскоре вышел указ об упразднении Министерства полиции и передаче всех его дел в Министерство внутренних дел. После смерти Александра I, восстания декабристов новый император Николай I создал временный комитет под председательством В. П. Кочубея для подведения итогов предшествовавшего царствования, оценки проведенных реформ. Создание Министерства поли-

ции было признано неудачным, а его упразднение правильным. Во время следствия над декабристами А. Х.  Бенкендорф отметил, что их заговор охватывал много людей, существовал долго, но тем не менее оставался неизвестным властям. Он предложил создать новый орган охраны общественной и государственной безопасности или, как он писал, «высшей полиции», включив в него Корпус жандармов и подчинив министру полиции [12, c. 615]. Николай I не согласился с проектом своеобразного восстановления Министерства полиции, не пользовавшегося доверием в обществе. Император считал, что восстание декабристов, недовольство в обществе во многом вызваны плохой деятельностью государственного аппарата, чиновничества, в частности полиции. Одной из важнейших причин этого, по мнению Николая I, было отсутствие постоянного контроля за деятельностью государственного аппарата, чиновничества. Поэтому он решил создать новый орган политической полиции с широкими и неопределенными полномочиями для контроля за обществом, за деятельностью государственного аппарата. Наделенный такими полномочиями этот орган не мог называться Министерством полиции и входить в систему министерств. В составе своей личной, Собственной Его Императорского Величества канцелярии, он создал новое – III Отделение, которое стало органом высшей полиции. III Отделение через подчиненных ему жандармов, секретную агентуру следило за настроениями в обществе, собирало сведения о том, как общество оценивает, насколько доверяет деятельности государственных ведомств, должностных лиц. III Отделение периодически готовило справки-обзоры для императора о том, как население относится к деятельности властей. Они назывались: «Краткий обзор общественного мнения», «Обозрение духа народного и разных частей государственного управления». На основании этих обзоров современный исследователь делает вывод о том, что «рядовые полицейские чины были постоянным объектом общественного порицания» [1, c. 58]. Но этот вывод можно признать весьма косвенно отражающим отношение населения именно к полиции. Полицейский, осуществлявший наружную службу, всегда должен быть на виду у горожан. Полиция отвечала за порядок в городе в самом широком смысле этого слова. Собственно, эта ее обязанность по поддержанию общего порядка, обеспечению жизнедеятельности города отражалась в ее официальном названии – «Управа благочиния». Чистота и освещение улиц, мосто-

вых, торговля продовольствием и спиртными напитками, качество питьевой воды и многое другое, за что отвечала администрация города, по мнению горожан, зависели от усердия полиции. Поэтому недовольство горожан условиями, качеством жизни в значительной степени воплощалось в недовольство полицией. Характерно, что в отчетах III Отделения не упоминается о недовольстве населения состоянием общественного порядка и борьбой с преступностью. Устойчивый общественный порядок, очень низкий уровень преступности считались устойчивым явлением русской жизни первой половины XIX в., что в заслугу полиции не ставилось. Кроме того, при обращении к материалам III  Отделения о деятельности общей полиции надо учесть существующее соперничество между ним и Министерством внутренних дел. Оба ведомства имели возможность и старались найти недостатки в деятельности соперника. Это влияло на оценку III Отделением деятельности полиции Министерства внутренних дел. Внутриполитическая жизнь России первой половины XIX в. была осложнена проблемой отмены крепостного права. Власть понимала неизбежность этого, принимала меры по усилению административно-полицейского контроля в сельской местности. Ожидания, слухи о грядущей радикальной реформе волновали как дворян-помещиков, так и крепостных крестьян, но особенно губернских властей, отвечавших за порядок на вверенной территории. По инициативе губернаторов в 1837 г. принимается подготовленное Министерством внутренних дел «Положение о земской полиции». Оно увеличило число полицейских в уезде, ввело новую полицейскую должность – станового пристава. Уезд делился на несколько полицейских станов. За порядок в нем отвечал становой пристав, назначавшийся губернским правлением. В его подчинении были сотские и десятские, выбиравшиеся из крестьян. Становой пристав постоянно жил на своем участке. Он был на виду у населения, а оно находилось под постоянным наблюдением полицейского. Приближение полиции к населению, появление новой полицейской должности вызывало новые проблемы и разную реакцию у населения уезда, в основном крестьян и помещиков. То, что становой пристав назначался губернским правлением, а не избирался уездным дворянским собранием, как глава всей уездной полиции – уездный исправник, делало его относительно независимым от местных дворян-помещиков и даже от уездного полицейского начальства. Это могло вызывать недовольство у местных помещиков, считавших, что становой пристав вмешивается в их отношения с крестьянством.

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

19

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

20

В свою очередь крестьяне, привыкшие решать многие проблемы своей жизни в рамках общины, на основе традиционных отношений с помещиком, другими общинами, не всегда были довольны вмешательством в эти отношения полицейского чиновника. Исполнение на общественных началах полицейских обязанностей десятскими и сотскими из крестьян было достаточно обременительно для них, а также для помещиков. Крестьянская община вместе с помещиком стремилась к тому, чтобы сотскими и десятскими становились люди престарелые, больные, малопригодные для крестьянского труда. Возникали трудности с подбором кандидатур на должность станового пристава. Жалованье по этой должности было небольшое. Она не открывала хороших карьерных перспектив для чиновника, для дворянина, начинавшего службу. Однако независимость от местного дворянства, удаленность от губернского начальства, административно-полицейские права по отношению к крестьянству делали должность станового пристава привлекательной для тех, кто хотел ее использовать в корыстных целях. Жандармы, собиравшие сведения о реализации «Положения о земской полиции», доносили в III Отделение: «Достойнейшие и честные чиновники и дворяне уклоняются от принятия на себя звания станового пристава, изъявляют же желание люди, не заслуживающие доверия» [2]. Негативное отношение дворян уезда к становым приставам во многом определялось тем, что многие из них не принадлежали к местному дворянству и часто не считались с их мнением. Дворяне-помещики еще с екатерининских времен считали, что местная полиция должна формироваться ими, отвечать перед ними.

Министерство внутренних дел получало много предложений от губернаторов, предводителей уездного дворянства о желательности выборов становых приставов на собраниях уездного дворянства. Но министерство выдерживало курс на бюрократизацию сельской полиции, что способствовало росту недоверия к ней дворянства [14, c. 142–145]. То, что помощниками становых приставов стали не профессиональные полицейские, а сотские и десятские, избранные из крестьян, как правило, уже негодных к крестьянскому труду, не прибавляло уважения и доверия к сельской полиции со стороны дворянства и крестьянства уезда. В дореформенной России вопрос о доверии населения к полиции интересовал высшую власть в процессе реализации ее «сакрального» права управлять государством, надзирать за поведением чиновного корпуса, за состоянием общества. Существование общественного мнения признавалось, но оно не рассматривалось как сила, влияющая на политику государства. Возможности для выражения общественного мнения были очень ограничены в условиях цензуры, запрета публично обсуждать проблемы внутриполитической жизни, в том числе деятельность полиции. После смерти Николая I началась подготовка социально-экономических реформ, реорганизация системы государственного управления. Процесс реформирования неизбежно должен был затронуть и полицию. В середине 50-х  гг. XIX в. была резко ослаблена цензура, разрешалось и даже поощрялось обсуждение вопросов, которые раньше были под запретом. В сфере публичной дискуссии, в которой выражалось отношение, степень доверия общества к полиции, встал вопрос о ее реформировании.

Список литературы:

References:

1. Абакумов О. Ю.  Третье отделение на страже нравственности и благочиния. Жандармы в борьбе со взятками и пороками. М., 2017. 2. Байгутлин Р. И.  Реформа уездной полиции 1837 г. М., 2004. 3. Гросул В. Я. Общественное мнение в России XIX века. М., 2013. 4. Жихарев С. П.  Записки современника. М.– Л., 1955. 5. Записки адмирала П. Чичагова // Русская старина. 1888. № 7. 6. Записки графа Е. Ф. Комаровского. М., 1990. 7. Записка графа В. П.  Кочубея о положении Империи и о мерах к прекращению беспорядков и введении лучшего устройства в разные отрасли, правительство составля-

1. Abakumov O. Yu. Tret’e otdelenie nastrazhe nravstvennosti i blagochiniya. Zhandarmy v bor’be so vzyatkami i porokami. M., 2017. 2. Bajgutlin R. I.  Reforma uezdnoj policii 1837 g. M., 2004. 3. Grosul V. Ya. Obshchestvennoe mnenie v Rossii XIX veka. M., 2013. 4. Zhiharev S. P.  Zapiski sovremennika. M.–L., 1955. 5. Zapiski admirala P. Chichagova // Russkaya starina. 1888. № 7. 6. Zapiski grafa E. F. Komarovskogo. M., 1990. 7. Zapiska grafa V. P. Kochubeya o polozhenii Imperiii o merah k prekrashcheniyu besporyadkov i vvedenii luchsheg oustrojstva v raznye otrasli, pravitel’stvo sostavlyayushchie // Sbornik

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

Russkogo istoricheskogo obshchestva. SPb., 1894. T. 90. 8. Iz arhiva M. N. Longinova // Vremennik pushkinskoj komissii. M.–L., 1936. 9. Karamzin N. M.  Zapiski o Drevnej i Novoj Rossii v ee grazhdanskom i politicheskom otnosheniyah. M., 1891. 10. Poznanskij V. V.  Ocherki formirovaniya russkoj nacional’noj kul’tury. Pervaya polovina XIX  veka. M., 1975. 11. Predtechenskij A. V.  Ocherki obshchestvennopoliticheskoj istorii Rossii v pervoj chetverti XIX veka M.–L., 1857. 12. Proekt A. Benkendorfa obustrojstve vysshej policii // Russkaya starina. 1900. T. 104. 13. Skrydlov V. Yu. Na sluzhbe Rossii: Aleksandr Dmitrievich Balashov. SPb., 2006. 14. Tot Yu. V. Reforma uezdnoj policii v  pravitel’stvennoj politike Rossii v XIX veke. SPb., 2002.

на актуальную тему

ющие // Сборник Русского исторического общества. СПб., 1894. Т. 90. 8. Из архива М. Н.  Лонгинова // Временник пушкинской комиссии. М.–Л., 1936. 9. Карамзин Н. М. Записки о Древней и Новой России в ее гражданском и политическом отношениях. М., 1891. 10. Познанский В. В. Очерки формирования русской национальной культуры. Первая половина XIX века. М., 1975. 11. Предтеченский А. В.  Очерки общественнополитической истории России в первой четверти XIX века М.–Л., 1857. 12. Проект А. Бенкендорфа об устройстве высшей полиции // Русская старина. 1900. Т. 104. 13. Скрыдлов В. Ю.  На службе России: Александр Дмитриевич Балашов. СПб., 2006. 14. Тот Ю. В. Реформа уездной полиции в правительственной политике России в XIX веке. СПб., 2002.

21

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

В. В. КРЮЧКОВ, начальник кафедры социально-гуманитарных дисциплин, кандидат исторических наук, доцент (Рязанский филиал Московского университета МВД России имени В. Я. Кикотя)

V. V. KRUCHKOV, Candidate of History, Associate Professor, Head of the Department of the Social Humanitarian Disciplines (Ryazan branch of Moscow University of the Interior Ministry of Russia named after V. Ya. Kikotya)

И. Ю. СИНЕЛЬНИКОВ, доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин, кандидат исторических наук (Рязанский филиал Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя) E-mail: [email protected]

I. Yu. SINEL’NIKOV, Candidate of History, Associate Professor at the Department of the Social Humanitarian Disciplines (Ryazan branch of Moscow University of the Interior Ministry of Russia named after V. Ya. Kikotya)

Научная специальность: 12.00.01 – теория и история права и государства; история учений о праве и государстве.

Scientific speciality: 12.00.01 – Theory and History of Law and State; History of Doctrines about Law and State.

на актуальную тему

УДК 351.74:94(47)

Рязанская полиция в лицах: исторический аспект The Ryazan Police in the Persons: the Historical Aspect В статье исследуется личность провинциального полицейского Рязанской полиции конца XIX – начала XX в., делаются выводы об его социокультурном облике. Особое внимание уделяется вкладу полицейских в  общий правопорядок Рязанской губернии.

The article considers the personality of a provincial police officer of the Ryazan police at the end of the 19th – the beginning of the 20th centuries, making the conclusions about his social cultural appearance. Special attention is paid for the contribution of the policemen to the general law and order of the Ryazan province.

Министерство внутренних дел, полиция, полиция Рязанской губернии, полицейские кадры, борьба с преступлениями в начале ХХ в.

Ministry of Internal Affairs, Ryazan police, police staff, struggle with the crimes at the beginning of the 20th century.

В 22

последнее время историческая наука уделяет повышенное внимание становлению и  развитию такого важного государственного органа, как полиция. Предметом изучения ученых становятся многие аспекты деятельности полиции: ее место в  государственном механизме, структура и  функции, роль полиции в  механизме регулирования религиозных отношений, в  защите интересов подданных Российской империи, тенденции развития органов предварительного следствия и ряд других проблем [6–10, 13–18]. К сожалению, в  большинстве исследований незначительное место отводится личностям простых полицейских, чья служба, в  отличие, от например, как у известного начальника сыск-

ной полиции И. Д.  Путилина или начальника Московского охранного отделения С. В.  Зубатова, не  была выделена какими-то героическими подвигами и  успехами. Однако многие из  лиц, посвятивших себя служению в  органах полиции, вносили не меньший вклад в дело обеспечения правопорядка. Среди полицейских чинов позднеимперской России особое место принадлежит уездным исправникам и  полицмейстерам1. Именно они, находясь во главе уездов или городов, осуществляли управление вверенными им подраз1   Эти должности имеют некоторую тождественность, если первый был главой полиции в уезде, то второй – в городе.

делениями на  местах, отвечали за  спокойствие и правопорядок. Как правило, на  эту должность назначались бывшие военные офицеры. Что касается Рязанской губернии, то здесь на должности полицейских чинов назначались мужчины, средний возраст которых был 40 лет, т.е. наиболее работоспособные, имеющие за  плечами значительный жизненный опыт, столь необходимый для осуществления этой деятельности. Среди изученных нами формулярных списков и личных дел, хранящихся в Государственном архиве Рязанской области, довольно много интересных сведений о  рязанских полицейских – тех, которые обеспечивали спокойствие родного края. Так штабс-капитан Н. Д.  Змеев, после увольнения с  военной службы 23 апреля 1881  г. по  предписанию Рязанского губернского правления уже в мае того же года был назначен на  должность полицейского надзирателя 1-го участка  г. Михайлова. Спустя несколько месяцев он был перемещен на  должность пристава 1-го стана Спасского уезда, а 30 апреля 1882 г. переведен на ту же должность, но уже в Михайловский уезд. Затем он служил исправником в  Данковском (1886–1887 гг.), Ряжском (1888  г.), Зарайском (1889–1891 гг.), Раненбургском, Егорьевском, Скопинском уездах. В 1892 г. вышел в отставку и вернулся вновь в Егорьевский уезд [12, с. 149]. Такая частая смена места службы являлась вовсе не  показателем сложного характера Н. Д.  Змеева, а  была обычным явлением, поскольку позволяла избегать злоупотреблений своим служебным положением. Как видно из архивных документов, за «чистоту кадров» в рядах рязанской полиции боролись и в те далекие годы, не  позволяя обрастать криминальными связями. Интересен послужной список и другого служителя закона – И. У. Гедроиц-Юраго. По документам прослеживается его прошлое: участник двух компаний Русско–турецкой войны 1853–1856 гг., в  частности отличился при охране С-Петербурга в  составе гарнизона и  во время бомбардировки крепости Свиаборг, т.е. во время героической обороны Балтийским флотом Свеаборгской морской крепости, прикрывавшей подход к  Гельсингфорсу (ныне – Хельсинки), от англо-французского союзного флота. Пройдя такую «ратную школу», И. У. Гедроиц-Юраго служил помощником Михайловского уездного исправника, а  с 1872  г. был утвержден исправником. Также он состоял членом училищного совета МВД Рязанского губернского правления. В 1881  г. был назначен на  должность Зарайского уездного исправника [1, л. 2–4; 3, л. 2–6].

В полицию приходили служить по-разному, но всегда имея за плечами военную школу. Согласно формулярному списку Касимовского уездного исправника М. П. Новикова он воспитывался в  частном учебном заведении, поступил на  службу унтер-офицером в  Ямбургский полк, бывал в  походах. В отставку был уволен в  1855  г. Далее служил в  Палате государственных имуществ до ее закрытия, а в 1869 г. его назначили Касимовским уездным исправником.. М. П.  Новиков имел многие награды: ордена и медали за беспорочную службу – Св. Владимира 4-й степени, Св. Анны 2-й и  3-й степени, Св. Станислава 2-й и  3-й степени. Если проанализировать за что давались эти награды, то в первую очередь перед нами предстанет храбрый и мужественный человек. Однако награждались чины полиции не  только за  доблесть, отвагу и  мужество. Так, Скопинский уездный исправник В. В.  Глинский был пожалован темно-бронзовой медалью на  ленте государственных цветов за  труды по первой переписи населения 1897 г. С чем это было связано? Во-первых, это была первая перепись, в  основе которой лежал проект известного русского географа, путешественника и  статистика П. П.  Семенова-Тян-Шанского. Перепись учитывала три категории населения: наличное, постоянное и  приписное (юридическое). Переписи предшествовала большая предварительная работа, которая ложилась на чины полиции. Необходимо было провести большую работу, в том числе необходимо было успокоить население заверениями, что результаты переписи не  будут служить поводом ни для каких новых налогов или повинностей, что целью ее является знакомство с населением и его изучение, а  также составление точных понятий о  самых различных условиях народной жизни. С 1906 г. В. В. Глинский исполнял должность Сапожковского уездного исправника, а в 1907 г. ему предписанием Рязанского губернатора по  губернскому правлению от  27 июня была выражена благодарность за  энергичные действия при подавлении возникших в уезде крестьянских беспорядков [4, л. 4–6]. Подавление крестьянских, а затем рабочих беспорядков – особая страница в жизни чинов полиции: ведь они давали присягу царю и Отечеству. Следует отметить, что получение наград полицейскими было далеко не будничным делом, криминогенная обстановка в  губернии оставалась напряженная Основными преступлениями в  середине – конце XIX в. в  губернии всегда были кражи. Так, только в 1874 г. на 100 преступлений приходилось краж – 53,5 %, грабежей – 5,38 %, убийств – 8,08 % [5, л. 59]. В 1881  г. было зарегистрировано 630 преступлений, из них кражи имущества – 242. Всего же

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

23

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

24

было осуждено 824 преступника. Таким образом, работы у  рязанской полиции было достаточно. Кадры полиции пополнялись не  только за  счет бывших военных, архивные документы свидетельствуют, что подчас в  ряды рязанской полиции приходили и  бывшие семинаристы. Так, И. Ф.  Ершов – выходец из  семьи священника, первоначально пошел по  стопам своего отца: окончил Тверскую духовную семинарию. В формулярном списке И. Ф. Ершова нет сведений о причинах, побудивших столь радикально изменить свою жизнь, но по  окончании духовной семинарии он поступил на службу в Министерство внутренних дел. Семинарии давали хорошее для того времени образование, и  их выпускников охотно брали на казенную службу. Первой ступенькой в его карьерной лестнице стала служба в  канцелярии Тверского губернатора в 1852 г. Следует отметить, что в ХIХ в. губернатор подчинялся министру внутренних дел и  обязан был «охранять повсюду общественное спокойствие, безопасность всех и  каждого...» [11, л. 3]. Именуясь «хозяином губернии», именно он назначал полицейских руководителей городского и уездного уровня и именно пред ним служители правопорядка держали ответ. Дальнейшая служба И. Ф. Ершова проходила в  должности пристава 1-го стана Корчевского уезда, а с 1863 г. он был назначен на должность пристава 1-го стана уже Скопинского уезда Рязанской губернии. При этом служба его не была заурядной, о  чем свидетельствуют имевшиеся награды. Так, за  отличную усердную службу И. Ф. Ершов получил благодарность губернатора, о  чем сообщали «Губернские ведомости» от 2 февраля 1872 г.

В мае 1873 г. И. Ф. Ершова перевели на должность помощника исправника в Раненбургский уезд, а затем он был назначен сверхштатным чиновником особых поручений при Рязанском губернаторе в 1874 г. (должность по тем временам высокая). Тогда же он был назначен Сапожковским уездным исправником, а в 1880 г. – Пронским уездным исправником. Вообще за  весь срок службы в  Министерстве внутренних дел (более чем 30 лет) И. Ф.  Ершов неоднократно награждался. В числе его наград – орден Св. Станислава 3-й степени и Св. Анны 3-й степени. Кроме того, он служил директором тюремного отделения. В 1888  г. И. Ф.  Ершов был уволен со службы по  болезни [2, л. 39–41]. Таким образом, И. Ф.  Ершов прошел длинный путь от  рядового чиновника Министерства внутренних дел до  руководителя целого полицейского подразделения. В заключение хотелось бы отметить, что анализ формулярных списков уездных исправников, проходивших службу в  Рязанской губернии, позволяет сделать следующий вывод: как правило, на  должность уездных исправников назначались выходцы из дворян, возрастом преимущественно 40 лет, имеющие гражданское среднее образование, это были люди православного вероисповедования, имеющие за  плечами опыт службы в других учреждениях (преимущественно по  Министерству внутренних дел), часто перемещающихся по  службе (горизонтально) в другие уезды Рязанской губернии. Деловые качества исправников позволяли им выполнять свои профессиональные обязанности по  обеспечению правопорядка, о чем свидетельствовали получаемые ими по службе награды.

Список литературы:

References:

1. Государственный архив Рязанской области. Ф. 4. Оп. 47. Т. 5. Д. 3848. 2. Государственный архив Рязанской области. Ф. 4. Оп. 47. Т. 5. Д. 4358. 3. Государственный архив Рязанской области. Ф. 4. Оп. 875. Д. 394. 4. Государственный архив Рязанской области. Ф. 4. Оп. 875. Д. 416. 5. Государственный архив Рязанской области. Ф. 5. Оп. 1. Д. 1468. 6. Иваневский В. Е.  МВД России (1880 – март 1917  г.): структура, функции, место в  государственном механизме: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2001. 7. Кириллова Т. К.  Правовое положение подданных Российской империи после отмены крепостного права и роль МВД в защите их интересов: дис. ... д-ра юрид. наук. СПб., 2006.

1. Gosudarstvennyj arhiv Ryazanskoj oblasti. F. 4. Op. 47. T. 5. D. 3848. 2. Gosudarstvennyj arhiv Ryazanskoj oblasti. F. 4. Op. 47. T. 5. D. 4358. 3. Gosudarstvennyj arhiv Ryazanskoj oblasti. F. 4. Op. 875. D. 394. 4. Gosudarstvennyj arhiv Ryazanskoj oblasti. F. 4. Op. 875. D. 416. 5. Gosudarstvennyj arhiv Ryazanskoj oblasti. F. 5. Op. 1. D. 1468. 6. Ivanevskij V. E. MVD Rossii (1880 – mart 1917 g.): struktura, funkcii, mesto v gosudarstvennom mekhanizme: dis. ... kand. yurid. nauk. M., 2001. 7. Kirillova T. K. Pravovoe polozhenie poddannyh Rossijskoj imperii posle otmeny krepostnogo prava i rol’ MVD v zashchite ih interesov: dis. ... d-ra yurid. nauk. SPb., 2006. 8. Lapteva L. E.  Mestnoe upravlenie v poreformennoj Rossii, 1864–1905 gg. Istoriko-pra-

8. Лаптева Л. Е.  Местное управление в  пореформенной России, 1864–1905 гг. Историко-правовое исследование: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2001. 9. Лукьянов С. А.  Роль и  место МВД дореволюционной России в  механизме регулирования религиозных отношений (1802–1917 гг.): дис. ... канд. юрид. наук. М., 2000. 10. Рытченко А. В. Механизм правового регулирования правоохранительной деятельности МВД России в конце XIX – начале XX века: дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2001. 11. Свод законов Российской империи. Учреждения губернские. СПб. 1842. Ч. 2. // Государственный архив Рязанской области. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2258. 12. Синельников И. Ю.  Учреждения и  чиновники министерства внутренних дел в пореформенной российской провинции (на материалах Рязанской губернии): дис. ... канд. ист. наук. Владимир, 2012. 13. Целуйко А. В. Роль и место МВД Российской империи в проведении земской и городской реформ второй половины XIX века: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. 14. Чаплыгина В. Н.  Становление и  тенденции развития органов предварительного следствия системы МВД России (функционально-структурный подход): дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004. 15. Чупрынов М. Ю.  Контроль представительных органов власти над деятельностью МВД России в  1906–1917 гг. (на примере Государственной думы): дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006. 16. Шингарева Н. В. Роль МВД Российской империи в  разработке и  реализации законодательства о  веротерпимости и  свободе совести во второй половине XIX в. – феврале 1917 г. Историко-правовое исследование: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006. 17. Юдин Е. Г.  Организационно-правовые основы развития уголовного сыска в  системе МВД России в  1866–1917 гг.: дис. ... канд. юрид. наук. Нижний Новгород, 2001. 18. Яковлев К. Л. Министерство внутренних дел в  государственном механизме Российской империи, 1802–1811 гг.: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002.

vovoe issledovanie: dis. ... d-ra yurid. nauk. M., 2001. 9. Luk’yanov S. A.  Rol’ i mesto MVD dorevolyucionnoj Rossii v mekhanizme regulirovaniya religioznyh otnoshenij (1802–1917 gg.): dis. ... kand. yurid. nauk. M., 2000. 10. Rytchenko A. V.  Mekhanizm pravovogo regulirovaniya pravoohranitel’noj deyatel’nosti MVD Rossii v konce XIX – nachale XX veka: dis. ... kand. yurid. nauk. SPb., 2001. 11. Svod zakonov Rossijskoj imperii. Uchrezhde­ niya gubernskie. SPb. 1842. Ch. 2. // Gosudarstvennyj arhiv Ryazanskoj oblasti. F. 5. Op. 1. D. 2258. 12. Sinel’nikov I. Yu. Uchrezhdeniya i chinovniki ministerstva vnutrennih del v poreformennoj rossijskoj provincii (na materialah Ryazanskoj gubernii): dis. ... kand. ist. nauk. Vladimir, 2012. 13. Celujko A. V. Rol’ i mesto MVD Rossijskoj imperii v provedenii zemskoj i gorodskoj reform vtoroj poloviny XIX veka: dis. ... kand. yurid. nauk. M., 2007. 14. Chaplygina V. N. Stanovlenie i tendencii razvitiya organov predvaritel’nogo sledstviya sistemy MVD Rossii (funkcional’no-strukturnyj podhod): dis. ... kand. yurid. nauk. M., 2004. 15. Chuprynov M. Yu. Kontrol’ predstavitel’nyh organov vlasti nad deyatel’nost’yu MVD Rossii v  1906–1917 gg. (na primere Gosudarstvennoj dumy): dis. ... kand. yurid. nauk. M., 2006. 16. Shingareva N. V.  Rol’ MVD Rossijskoj imperii v razrabotke i realizacii zakonodatel’stva o  veroterpimosti i svobode sovesti vo vtoroj polovine XIX v. – fevrale 1917 g. Istoriko-pravovoe issledovanie: dis. ... kand. yurid. nauk. M., 2006. 17. Yudin E. G.  Organizacionno-pravovye osnovy razvitiya ugolovnogo syska v sisteme MVD Rossii v 1866–1917 gg.: dis. ... kand. yurid. nauk. Nizhnij Novgorod, 2001. 18. Yakovlev K. L. Ministerstvo vnutrennih del v gosudarstvennom mekhanizme Rossijskoj imperii, 1802–1811 gg.: dis. ... kand. yurid. nauk. M., 2002.

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

25

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

С. А. ЛУКЬЯНОВ, профессор кафедры государственных и гражданско-правовых дисциплин, доктор юридических наук (Московский областной филиал Московского университета МВД России имени В. Я. Кикотя) Е-mail: [email protected]

S. A. LUKYANOV, Doctor of Law, Professor at the Department of the State Law Disciplines (Moscow Regional Branch of Moscow University the Interior Ministry of Russia named after V. Ya. Kikotya)

Научная специальность: 12.00.01 – теория и история права и государства; история учений о праве и государстве.

Scientific speciality: 12.00.01 – Theory and History of Law and State; History of Doctrines about Law and State.

УДК 351.74:94(47)

Полиция Российской империи в противодействии религиозному изуверству в первой четверти XIX в.

на актуальную тему

Police of the Russian Empire in Counteraction to the Religious Fanaticism at the First Quarter of the 19th Century В статье на основе анализа ряда источников раскрыты специфические особенности борьбы полицейских органов Российской империи с  наиболее опасными изуверскими религиозными сектами «скопцов» и  «хлыстов» в  условиях либеральной вероисповедной политики, осуществлявшейся правительством Александра I в первой четверти XIX в.

In this article on a basis of an analysis of several sources disclosed the specifics of the Russian Empire police’s struggle with the most dangerous violent religious sects “eunuches” and “whips” in a liberal religious the policies undertaken by the Government of Alexander First in the first quarter of the 19th century.

Полиция, Министерство внутренних дел, Министерство полиции, вероисповедная политика, религиозная секта, «хлыстовщина», «скопчество», религиозное изуверство.

Police, Interior Ministry, Ministry of police, religious politicy, religious sect, “hlystovshhina”, “skopchestvo”, religious fanaticism.

Х

26

арактер вероисповедной политики в  Российской империи, степень и  границы веротерпимости во многом зависели от  личного отношения монарха-самодержца как главы Российской православной церкви к  тем или иным отклонениям от государственной религии в  форме ересей и  расколов. Это наглядно проявилось в  первой четверти XIX в. Эпоху царствования Александра I современники называли «золотым веком русского раскола» [15, с. 28]. Как указывал А. В.  Попов, «в царствование Александра I отношение к  раскольникам стало особенно терпимым» [17, с. 251]. Личная точка зрения императора на религиозное диссидентство звучала следующим образом: «…и разумом и опытом давно уже дознано, что умственные заблуждения простого народа прениями и народными увещаниями в мыслях его углублялись, единым забвением, до-

брым примером и  терпимостью мало помалу изглаждаются и  исчезают» [7, с. 591]. Эта точка зрения была выражена и  в Указе от  21 февраля 1803  г. по  делу «тамбовских духоборов»: «Общее правило, принятое Мною на  заблуждения сего рода, состоит в  том, чтобы не  делая насилия совести и  не входя в  розыскание внутреннего исповедания веры, не  допускать однакож никаких внешних оказательств отступления от  церкви, и  строго воспрещать всякие в  сем соблазны, не  в виде ересей, но как нарушение общего благочиния и порядка» [1, с. 92]. Аналогичное мнение было высказано в  письме Санкт-Петербургскому митрополиту Амвросию от 13 ноября 1802 г. по делу «новохоперских малакан» министром внутренних дел и  обер-прокурором Синода графом В. П.  Кочубеем, который указывал, что ереси и «расколы» исчезнут, «когда ни духовное, ни светское правительство,

не обращая на них открытого внимания и примечая только издалека ход их, не  формальными следствиями и  увещаниями, но частными внушениями кроткого и  примерного духовенства старается не  чувствительно приводить их на путь истины» [17, с. 252–253]. Воспользовавшись ситуацией, «духоборы» добились от  Сената решения об отведении им для компактного поселения и  проживания «пустопорожних мест» в  Молочных Водах Мелитопольского уезда Таврической губернии. Осужденные при Павле I к  вечной ссылке на  уральские заводы и  амнистированные новым императором, лидеры «духоборов» Савелий Капустин и  Кирилл Колесников возглавили эту основанную на  теократически-коммунистических началах общину. К 1827 г., по официальным данным, в Молочных Водах было девять слобод «духоборов» и «молокан», насчитывающих около 4 тыс. жителей. В 1820 г. Александр I издал Указ об освобождении «духоборов» от присяги верности монарху, противоречащей их вероучению [14, с. 310–312]. Лишь в  1836  г. особой следственной комиссией было установлено, что лидерами сектантов в Молочных Водах был создан режим террора и преследований недовольных членов общины, обнаружены пыточные застенки с грудами человеческих костей замученных или зарытых заживо людей [10]. Вероисповедная политика в отношении ересей и  «расколов», осуществлявшаяся с  екатерининских времен в  соответствии с  принципом «полной терпимости», в  первой четверти XIX в. становится особенно либеральной. Политика «единоверия», проводившаяся по Указу от 27 октября 1800 г. и основывающаяся на формальной подчиненности наиболее лояльных «толков» и  «согласий» старообрядчества Синоду, привела к полной легализации «толков» «поповцев» и  «беспоповцев» не  только на  Преображенском и  Рогожском кладбищах в  Москве, но и в других регионах империи [19, с. 490]. П. И.  Мельников приводил случай исключительной «снисходительности» со стороны власти, проявленной к  старообрядцам«поповцам». В апреле 1811 г. по донесению протоиерея Андрея Журавлева Петербургскому митрополиту Амвросию о  незаконном создании «поповцами» молельни на  Охте полицмейстером графом Васильевым была обнаружена старообрядческая молельня в  доме купца Королева, а в доме купца Груздева задержан «беглопоповец» Василий Андреев. Однако 11 августа 1811  г. Александр I собственноручно наложил на  донесение полицмейстера резолюцию о  сохранении молельни и продолжении в ней старообрядческих богослужений [с. 11, 41–42]. Наиболее парадоксальным явлением той эпохи можно считать кардинальную либерализацию государственной политики в отношении

признаваемых «изуверскими» сект мистического «христоверия» – «хлыстов» и  «скопцов». К. В. Кутепов писал, что «особенно быстро хлыстовщина стала распространяться в  царствование Александра I» [9, с. 91]. В 1802  г. в  Калужское духовное правление поступили сведения о  существовании «хлыстовской» секты в селе Князь-Иванове, возглавляемой местным православным священником Константином Ивановым и  пономарем Петром Семеновым. По указанию епархиального начальства священник села Забельни Иван Сергеев внедрился в  «хлыстовский» «корабль» и  был допущен к  участию в  «радениях». В последующие годы Сергеев выявил полный состав не только «хлыстов», но и  местных «скопцов», даже вступив в  переписку с  лидером «скопчества» Кондратием Селивановым. На основе собранных Сергеевым сведений в  1809  г. калужские «хлысты» были арестованы полицией и  осуждены. Однако заключенные в  монастыри для «исправления» Иванов и  Семенов вскоре были освобождены, Иванов даже получил место пономаря в селе Вишнякове, из которого потом бежал и возглавил новый «корабль» [9, с. 98]. Не менее лояльно власть стала относиться и  к крайне опасной изуверской секте «скопцов». К. В.  Кутепов указывал, что «период времени от  1802–1820 гг. есть замечательнейший во всей истории скопчества. В это время скопчество дошло до  апогея своего величия, далее которого оно уже не  могло идти. Точное и  определенное формулирование главнейших догматических особенностей, отличающих скопческую секту от  хлыстовщины, свободное, никем и  ничем не  стесняемое отправление радений, открытое воздаяние лжеискупителю ‹Кондратию Селиванову› божеских и  царских почестей его последователями и  благоговейного уважения его почитателями из круга петербургской аристократии – составляют внутренние характеристические черты истории скопчества в  рассматриваемое время» [9, с. 172–173]. Еще в  1801  г. по  распоряжению Александра I выявленные члены калужского «корабля» «скопцов» были освобождены от суда и наказания, в том же году были освобождены из  Шлиссельбургской крепости «сосновские» «скопцы». В феврале 1802 г. при посещении Обуховской больницы Александр I обратил внимание на «секретного арестанта» – лидера «скопчества» Кондратия Селиванова и  повелел перевести его в  богадельню. До этого в  Петербурге «скопцами» Ненастьевыми был завербован А. М.  Еленский, бывший камергер короля Станислава Понятовского, принявший православие и  ставший на  русской службе статским советником. В июле 1802  г. А. М.  Еленский под расписку забрал Кондратия Селиванова из  богадельни и переправил в купеческий дом Ненастьевых.

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

27

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

28

В течение последующих лет Кондратий Селиванов пользовался огромной популярностью в столице как пророк и исцелитель, посещался огромным количеством людей, в  том числе и  представителями высшей аристократии. А. М. Еленский составил проект преобразования Российской империи в теократическое государство, управляемое «скопцами», в  котором император подчинялся бы «батюшке искупителю» Кондратию Селиванову. После передачи проекта на  «благоусмотрение» императора в августе 1804 г. за проявленное «небезопасное для общественного спокойствия сумасбродство, выражаемое при том так открыто и с такою наглостью», А. М. Еленский был отправлен в Суздальский монастырь. Тогда же оберпрокурор Синода князь А. Н.  Голицын посетил Кондратия Селиванова в доме Ненастьевых и увещал его, требуя отказаться от  дальнейших оскоплений. К. Селиванов обещал, что не будет более дозволять оскоплений, поскольку «время миновало». В среде «скопцов» стали усиленно распространяться слухи о  том, что Александр I покровительствует «батюшке искупителю» и  выслушивает его советы. Так, якобы накануне первого похода русской армии против Наполеона император явился за советом к К. Селиванову, который не рекомендовал воевать: «Не даю благословенья тебе, явному царю, не ходи ты на войну, без тебя врага уйму». Александр Павлович не послушался и потерпел поражение под Аустерлицем. Выждав время после скандала с А. М. Еленским, как свидетельствовал К. В.  Кутепов, «скопцы» развернули бурную деятельность по  вербовке сторонников, резко увеличилось количество «убеляемых»: «…оскопляли не  только взрослых, но и  малолетних и притом массами». В 1811 г. Кондратий Селиванов переехал из дома Ненастьевых в дом другого богатого «скопца» – Михаила Солодовникова, куда специально приглашались на  собрания высокопоставленные лица. К. Селиванов сумел добиться запрета на вход полиции в дом М. Солодовникова [9, с. 180–198]. По мнению составителя «Исторического обзора деятельности Комитета министров» С. М.  Середонина, в  царствование Александра  I «на раскол Правительство стало смотреть как на  церковное заблуждение, не  придавая ему вовсе политического значения. Правительство преследовало лишь нарушение раскольниками законов, да и  то смотрело на  это «сквозь пальцы». Сектанты сейчас почувствовали такое отношение к себе и сообразно с этим подняли тон» [7, с. 591]. По мнению А. В.  Попова, правительство Александра I не  сразу сумело понять разницу между «изуверскими» и «рационалистическими» сектами и поэтому относилось ко всем сектантам с равной степенью лояльности [17, с. 341]. Главную причину либерализации вероисповедной политики в тот период С. А. Адрианов ви-

дел в распространении идей экуменизма. Проводником этих идей в  России был обер-прокурор Синода князь А. Н.  Голицын, ставивший перед собой широкомасштабную цель «объединить последователей всевозможных религиозных учений на почве общечеловеческих нравственных задач» [1, с. 88]. Проводимая под его руководством вероисповедная политика характеризовалась невиданным до того времени религиозным плюрализмом и  толерантностью. По словам К. В.  Кутепова, в обществе «возникает страстное искание всемирной истины, долженствовавшей объединить все религиозные убеждения, обобщить все обряды богослужебные… В эту эпоху искания истины в Петербурге образуется множество мистических обществ, целью которых было именно достижение этой всемирной истины; распространяются масонские ложи, начало которым положено было, впрочем, ранее, возникает пиетизм, образуются мистические общества» [9, с. 176–177]. Наиболее популярным среди указанных обществ было «Братство во Христе», созданное на  основе великосветского салона баронессы Е. Ф.  Татариновой. Урожденная фон Буксгевден, вдова героя Отечественной войны Татаринова, из  лютеранства перешла в  православие, но очень скоро увлеклась учением «христоверов» и объявила себя «пророчицей». Александр I предоставил ей в  1815  г. казенную квартиру в  Михайловском замке, где стали собираться последователи общества. По сути, это был легальный сектантский «корабль», постоянными членами которого являлись около 40 человек, в  том числе князь А. Н. Голицын. «Радениями» руководил неграмотный крестьянин «пророк» Никита Федоров, в ходе «радений» исполнялись как обычные «хлыстовские» и  «скопческие» молитвы, псалмы и  «распевцы», так и  «переработанные» членами «корабля» из  масонских и  квакерских текстов. В остальном «радения» были «типовыми» – с  «кружениями» и  «верчениями», «хождениями в  духе» и  «накатыванием святого духа» [13]. По мнению С. В.  Булгакова, секта Татариновой «представляла собой образец слияния мистицизма с хлыстовщиной, из которой были заимствованы радения, как средство достижения экстаза, но не были заимствованы ни догматическое, ни нравственное учение» [2, с. 328–329]. Склонность «благородного» сословия к  «богоискательству» в  исследуемый период проявлялась не  только в  среде русского дворянства. В декабре 1814  г. в  Министерство полиции поступило донесение рижского военного губернатора маркиза Паулуччи об «открытии фанатической секты» в  поместье Кольцен Рижского уезда Лифляндской губернии. В донесении указывалось, что местные дворяне создали секту, «которая может послужить к нарушению общего спокойствия». По указанию министра полиции

С. К.  Вязьмитинова маркизом Паулуччи была создана следственная комиссия, установившая, что около 25 человек немецких дворян, а  также представителей других сословий, включая женщин и несовершеннолетних девиц, все лютеранского исповедания, собрались в  поместье Кольцен, где в  течение двух недель занимались беспрерывным чтением Библии и  молитв, а  потом стали буйствовать, «беспрерывно рыдая и проливая слезы… шумели и кричали неслыханным образом, головами бились об стены, целые часы топали ногами, разбивали окна, с распростертыми руками неподвижно стояли целые часы на одном месте… все земное проклинали, отовсюду выгоняли нечистый дух и змей… разрушили очаг, закололи голубя и  убили кошку, и  порезав двухлетнему ребенку палец, сосали кровь; ребенок сей представлял Божьего Агнеца». Дворянка фон Рейц «представляла Спасителя, производила чудеса, отходила и  воскресала однажды яко Иисус Христос… предсказывала будущее и все пред нею поклонялись и  громко молились». Буйствовавшие собрали в поместье до 300 местных крестьян, введя их в «соблазн». Сектанты были арестованы ландратом графом Меллином с  помощью полицейских чинов, при задержании пришлось применять силу, взламывая двери помещений мызы и усмиряя сопротивлявшуюся шпагой фон Рейц. В ходе расследования было установлено, что учение секты, изложенное в  «тайном катехизисе», отрицало официальную лютеранскую церковь. Следственная комиссия в  июне 1815  г. признала общество «фанатическим» и постановила, что «распространение его учения между народа может быть предосудительным для государства», предписав «всем заведующим в  Лифлянской губернии полицией и судом» пресечение подобных обществ. Сектанты отделались выговорами, «испытаниями в рассуждении понятий о вере» и передачей под «бдительный со стороны полиции надзор». 16 апреля 1815 г. Комитет министров заслушал и одобрил решение комиссии, а император, лично ознакомившись с ним, счел принятые Паулуччи меры «приличными обстоятельствам и достаточными» [5]. Необходимо учитывать, что с петровских времен полицейские органы и православное духовенство выполняли функцию обеспечения религиозно-духовной безопасности, заключавшуюся в предупреждении, выявлении и пресечении ересей и «расколов». Непоследовательная позиция правительства Александра I по отношению к сектантству дезориентировала полицейские органы и Святейший Синод. На практике это приводило к отказу от какого-либо активного противодействия отступлениям от государственной религии и церкви. Кроме того, «неясность в делах раскола» порождала такое явление, как перекладывание полицейскими органами функции противо-

действия религиозному диссидентству на  церковную власть и наоборот, в результате чего выдвигались взаимные обвинения в  бездействии: «В Нижегородской епархии замечено было отпадение от  церкви целых приходов; губернское правление или бездействовало, по словам духовного начальства, или производило исследования на  счет духовенства, чем давало легкую возможность оклеветать священников» [7, с. 591]. Впоследствии в  записках неизвестного православного священника, полученных III Отделением. СЕИВК, содержалась отрицательная оценка проводившейся А. Н.  Голицыным вероисповедной политики: «Зло религиозных нововведений искало лица сильного для распространения начал своих» (т. е. А. Н. Голицына – прим. наш – С. Л.) [4]. Вероисповедная политика правительства, ассоциирующаяся с именем А. Н. Голицына, позднее была охарактеризована следующим образом: «Вообще можно сказать, что никогда не  плодилось столько сект в России как во вторую половину царствования Александра I, никогда не  было им оказываемо такой терпимости, какой пользовались они во время силы князя А. Н. Голицына. Только смелый голос Православия, обличающий заблуждения, был гоним» [15, с. 28]. Во второй половине царствования Александра I вероисповедная политика в  отношении русского иноверия изменилась в  сторону сужения границ веротерпимости. К тому моменту для правительства стал очевиден факт неэффективности осуществляемой с 1800 г. политики «единоверия»: «Само правительство… пришло к  убеждению, что правила 27-го октября 1800 года не достигают ожидаемого успеха и что для примирения старообрядцев с церковью необходимо сделать в  этих правилах дополнения и исправления» [12, с. 252–253]. Одной из причин этого было непатриотичное поведение московских старообрядцев в  период оккупации Москвы французскими войсками. Согласно некоторым сведениям, «беспоповцы» провозгласили Наполеона Бонапарта «сыном божьим», в их среде образовался новый «толк» – «наполеоновщина» [19, с. 490]. Постепенно стало меняться и  отношение к  «скопцам». Уголовной палате Орловского губернского суда был сделан выговор за  непривлечение группы «скопцов» к  ответственности. К «скопцам» начинают применяться наказания в  виде помещения в  крепость, монастырские тюрьмы, отправки в солдаты и ссылки в Восточную Сибирь [8, с. 56–57]. Однако в 1818 г. правительство опять сделало шаг назад, приняв решение о привлечении к наказаниям за оскопление лишь тех, кто оскопился до 4 августа 1816 г., а  оскопленных женщин только подвергать передаче под надзор полиции и епархиального начальства [7, с. 595].

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

29

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

30

В 1818  г. в  «скопческой» среде разразился скандал: приближенные К. Селиванова Ильин и  Григорьев, опасаясь роста влияния на  «батюшку-искупителя» его первого «апостола» Громова, донесли властям о его активной роли в  пропаганде «оскоплений». По результатам следствия и  суда Громов был заключен в  Николаевскую крепость. Однако в  1819  г. петербургский генерал-губернатор граф М. А.  Милорадович узнал, что два его племянника, посещавшие общество Татариновой, были затем вовлечены в  «скопческий корабль» М. Солодовникова, где один из  них успел дать согласие на  «убеление». В жалобе М. А.  Милорадовича на  имя А. Н.  Голицына указывалось, что виновником является Кондратий Селиванов, к  которому «собирается много людей всякого звания, в  том числе и  нижние военные чины, привлекаются даже молодые люди из высшего сословия… секта увеличивается и часто происходят оскопления… городская полиция не может следить за  действиями известного старика ‹К. Селиванова›, ибо ей нет входа в его дом». К К. Селиванову снова были отправлены чиновники для увещаний. Как писал К. В.  Кутепов, «ввиду столь нерешительных правительственных мер, скопцы нисколько не  унывали: они по-прежнему продолжали завлекать в свое общество новых лиц и, рассчитывая на  безнаказанность, оскопляли их» [9, с. 201–202 ]. Однако терпению правительства наступил предел: М. А.  Милорадович и  обер-полицмейстер Петербурга Горголи через доверенных лиц узнали, что в  доме «скопца» Васильева поселилась «девица редкой красоты», выдаваемая одновременно за  «богородицу», супругу цесаревича Константина Павловича, великую княгиню Анну Федоровну и  цесаревну Елену Павловну. По-видимому эти сведения, сообщенные Александру I, переполнили чашу царского терпения. 17 февраля 1820 г. по указанию императора был создан секретный комитет в  составе митрополита петербургского Михаила, архиепископа тверского Филарета, А. Н.  Голицына, М. А. Милорадовича и В. П. Кочубея. После продолжительных совещаний комитет принял решение об удалении Кондратия Селиванова из Петербурга. Ночью 7 июня 1820 г. К. Селиванов был тайно арестован обер-полицмейстером Горголи в доме М. Солодовникова и в сопровождении полицейского чиновника Путвинского с «величайшим бережением» отправлен в  суздальский Спасо-Ефимьев монастырь [6, с. 18–25]. Эта мера имела определенный эффект: Е. Ф.  Татаринова свернула деятельность «корабля» в  Михайловском замке и  стала конспиративно проводить «радения» в своем имении под Санкт-Петербургом [2, с. 329].

Репрессии в отношении «скопцов» дали определенный толчок к расширению полномочий полиции в отношении сектантов и старообрядцев. 11 апреля 1820 г. последовало распоряжение министра внутренних дел об установлении полицейского надзора за «беспоповцами» «федосеевского толка». Полиции предписывалось «следить за всем, что обнаруживается противозаконного в секте… чтобы проживающие в их обществах имели паспорты и занимались честным ремеслом… беспаспортных, бродяг и беглых задерживать… молодые женщины должны быть разосланы в домы родителей из общественных домов… строго наблюдать за последствиями незаконного рождения детей, за подкидыванием их и убийством… следить, чтобы домовладельцы раскольники объявляли о прибывших к ним, о их занятиях; полиция обязана была иметь именной список всех членов общины и ежемесячно перепроверять его» [3; 16, с. 58–61; 18]. Данное распоряжение необходимо рассматривать как первый документ, достаточно подробно регламентирующий надзор полиции за внутренней жизнью религиозных общин. С 1823  г. дела «раскольников» были переданы из  ведения Синода в  ведение Министерства внутренних дел, приговоры уголовных палат по  делам, связанным с  «отступлениями от  веры», поступали на  утверждение не  оберпрокурора Синода, как того требовал А. Н.  Голицын, а  министра внутренних дел [1, с. 89]. К концу царствования Александра I вероисповедная политика, построенная на  либеральных экуменических идеях и  осуществлявшаяся под руководством А. Н.  Голицына, потерпела крах. 15 мая 1824  г. возглавлявшееся им Министерство духовных дел и  народного просвещения было ликвидировано [1, с. 89; 18]. С приходом к власти императора Николая I произошел крутой поворот в вероисповедной политике государства, отказ от соблюдения принципа веротерпимости в отношении старообрядчества и сектантства: «Совершенно иное направление дано правительственным мероприятиям по расколу императором Николаем Павловичем. Предшествующие распоряжения, отличавшиеся своею мягкостью и снисходительностью, признавались сим государем не действительными и не достигающими своей цели. Как человек непреклонных убеждений, которым не изменял во все время управления государством, император Николай I находил, что для борьбы с расколом нужна система строгая, энергичная, могущая потрясти раскол в самом его корне…» [16, с. 81]. Однако и осуществлявшаяся правительством Николая I в отношении русского иноверия репрессивно-полицейская политика в конечном итоге не имела скольконибудь эффективных результатов [16, с. 182].

Список литературы:

References:

1. Адрианов С. А.  Министерство Внутренних Дел. Исторический очерк (1802–1901). СПб., 1902. 2. Булгаков С. В.  Православие: Праздники и  посты. Богослужение. Требы. Расколы, ереси, секты. Противные христианству и православию учения. Западные христианские вероисповедания. Соборы Восточной, Русской и Западной Церквей / авт. предисл. и коммент. А. В. Буганов. М., 1994. 3. Веденский С. Исторический очерк раскола, старообрядчества и  сектантства в  Симбирской губернии. Симбирск, 1907. 4. ГАРФ. Ф. 109. Оп. 3. Д. 1385. Л. 3. 5. ГАРФ. Ф. 1165. Оп. 1. Д. 69. Л. 1–37. 6. Дубровин Н. Ф.  Наши мистики-сектанты // Русская старина. СПб., 1895. 7. Исторический обзор деятельности Кабинета министров. СПб., 1902. Т. 1. 8. Кондаков Д. Ю.  Духовно-религиозная политика Александра I и  русская православная оппозиция (1801–1825). СПб., 1998. 9. Кутепов К. Секты хлыстов и  скопцов. Казань, 1882. 10. Макарова Н. И. Тайные общества и секты: культовые убийцы, масоны, религиозные союзы и ордена, сатанисты и фанатики. М., 1996. 11. Мельников П. И. (Печерский Андрей). Полное собрание сочинений: в 14 т. М.–СПб., 1898. Т. 14. 12. Мельников П. И. (Печерский Андрей). Полное собрание сочинений: в 13 т. СПб., 1898. Т. 13. 13. Михайлова Н. М. Розыск о расколах, 1995. Не издано. Часть IV. Разновидности «Староверия» (XVIII–XX вв.) // Глава 20. Культура и сектантство. URL: http://www.domarchive. ru/books/raskol/raskol_4/2456. (дата обращеня: 30.09.2018). 14. Никольский Н. М.  История русской церкви. М., 1983. 15. Об отношении к  расколу Церкви, Правительства и  общества // Из чтений Московского общества Любителей Духовного просвещения. М., 1868. 16. Обзор мероприятий Министерства Внутренних Дел по  расколу с  1802 по  1881 год. СПб., 1903. 17. Попов А. В. Суд и наказания за преступления против веры и нравственности по русскому праву. Казань, 1904. 18. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание первое. Т. XXXIX. № 29.914. 19. Третьякова Н. В.  Социально-правовой статус старообрядчества в  дореформенной и пореформенной России // Вопросы истории СССР. М., 1972.

1. Adrianov S. A. Ministerstvo Vnutrennih Del. Istoricheskij ocherk (1802–1901). SPb., 1902. 2. Bulgakov S. V.  Pravoslavie: Prazdniki i posty. Bogosluzhenie. Treby. Raskoly, eresi, sekty. Protivnye hristianstvu i pravoslaviyu ucheniya. Zapadnye hristianskie veroispovedaniya. Sobory Vostochnoj, Russkoj i Zapadnoj Cerkvej / avt. predisl. i komment. A. V. Buganov. M., 1994. 3. Vedenskij S. Istoricheskij ocherk raskola, staroobryadchestva i sektantstva v Simbirskoj gubernii. Simbirsk, 1907. 4. GARF. F. 109. Op. 3. D. 1385. L. 3. 5. GARF. F. 1165. Op. 1. D. 69. L. 1–37. 6. Dubrovin N. F.  Nashi mistiki-sektanty // Russkaya starina. SPb., 1895. 7. Istoricheskij obzor deyatel’nosti Kabineta mi­ nistrov. SPb., 1902. T. 1. 8. Kondakov D. Yu. Duhovno-religioznaya politika Aleksandra I i russkaya pravoslavnaya oppozi­ ciya (1801–1825). SPb., 1998. 9. Kutepov K. Sekty hlystov i skopcov. Kazan’, 1882. 10. Makarova N. I.  Tajnye obshchestva i sekty: kul’tovye ubijcy, masony, religioznye soyuzy i ordena, satanisty i fanatiki. M., 1996. 11. Mel’nikov P. I. (Pecherskij Andrej). Polnoe sobranie sochinenij: v 14 t. M.–SPb., 1898. T. 14. 12. Mel’nikov P. I. (Pecherskij Andrej). Polnoe sobranie sochinenij: v 13 t. SPb., 1898. T. 13. 13. Mihajlova N. M.  Rozysk o raskolah, 1995. Ne izdano. CHast’ IV. Raznovidnosti «Starove­riya» (XVIII–XX vv.) // Glava 20. Kul’tura i sektantstvo. URL: http://www.domarchive.ru/books/ raskol/raskol_4/2456. (data obrashchenya: 30.09.2018). 14. Nikol’skij N. M.  Istoriya russkoj cerkvi. M., 1983. 15. Ob otnoshenii k raskolu Cerkvi, Pravitel’stva i  obshchestva // Iz chtenij Moskovskogo obshchestva Lyubitelej Duhovnogo prosveshche­ niya. M., 1868. 16. Obzor meropriyatij Ministerstva Vnutrennih Del po raskolu s 1802 po 1881 god. SPb., 1903. 17. Popov A. V.  Sud i nakazaniya za prestupleniya protiv very i nravstvennosti po russkomu pravu. Kazan’, 1904. 18. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. T. XXXIX. № 29.914. 19. Tret’yakova N. V. Social’no-pravovoj status staroobryadchestva v doreformennoj i poreformennoj Rossii // Voprosy istorii SSSR. M., 1972.

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

31

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

А. Я. МАЛЫГИН, профессор кафедры истории государства и права, доктор юридических наук, профессор (Московский университет МВД России имени В. Я. Кикотя) E-mail: [email protected] Научная специальность: 12.00.01 – теория и история права и государства; история учений о праве и государстве.

А. Ya. MALYGIN, Doctor of Law, Professor, Professor at the Department of History of State and Law (Moscow University of the Interior Ministry of Russia named after V. Ya. Kikotya) Scientific speciality: 12.00.01 – Theory and History of Law and State; History of Doctrines about Law and State.

УДК 351.74:94(47)

Александр I о борьбе с преступностью, устройстве полиции и других проблемах правоохранения

на актуальную тему

Alexander the First about a Struggle with Criminality,  the Structure of the Police and the Others Problems  of the Law Enforcement В статье показывается непосредственное участие императора Александра I в  решении вопросов устройства полиции, борьбы с  преступностью, защиты прав крестьян, совершенствования правового регулирования организации и деятельности полиции.

The article shows the immediate involvement of the emperor Alexander First in decision of the questions about the structure of the police, a  struggle with criminality, protecting the rights of the peasants, perfection of the law regulation in police’s organization and activity.

Александр I, полиция, наказание, указ, министерство, крестьяне, опека.

Alexander the First, police, punishment, decree, Ministry, peasants, guardianship.

В

32

последнее время значительно повысилась исследовательская активность в  области изучения истории органов внутренних дел, полиции в  частности. Главные исторические вехи, причины и  ход осуществления реформ, каждодневная последовательность общегосударственных и  региональных, важных и  не относящихся к их числу событий выявлены, проанализированы, оценены и сделаны достоянием широкой читающей публики благодаря публикациям в  самых различных, по  большей части общедоступных изданиях. Особо следует отметить заметный рост числа статей и монографий по  истории полиции отдельных местностей Российской империи, подготовленных на  основе широкого круга архивных источников, что позволило существенно расширить фактологическую базу, обогатить палитру ярких примеров деятельности полиции. В свою очередь данное обстоятельство может и должно служить углублению научных исследований в  данной области, повышению их теоретического и при-

кладного значения. В подтверждение этого достаточно обратить внимание хотя бы на то, что добротные архивные и  иные материалы региональных исследований позволят проследить, как общегосударственные процессы преломлялись в том или ином регионе с учетом его специфики. Это весьма важно для познания истории общества и  государства в  такой многонациональной и  поликонфессиональной стране, какой является Россия. Если в  общем и  целом тенденцию развития исследований истории полиции на местном уровне можно оценить как обнадеживающую, то этого нельзя сказать об изучении истории деятельности верховной власти по  руководству полицией. Речь в  данном случае идет не  о законотворчестве, в  области которого приоритет российских царей и  императоров неоспорим, а  о систематической, повседневной работе в данной области, поскольку эти люди являлись верховными правителями во всех звеньях власти: законодательной, судебной и исполнитель-

ной. О роли их в устройстве полиции, когда они выступали как главы исполнительной власти, известно весьма и весьма немного. Попытаемся расширить представления. Все сведения, конкретные примеры почерпнуты из исторического обзора деятельности Комитета министров [1]. По действовавшему законодательству император Александр I являлся главой Комитета министров, образованного в  ходе министерской реформы начала XIX столетия. Поначалу он принимал непосредственное участие в  заседаниях Комитета и в обсуждении вопросов повестки дня. Со временем руководство с его стороны приняло иные формы: ему предоставлялись протоколы заседаний (а если было необходимо, то и  какие-либо дополнительные материалы), на полях которых Александр I фиксировал свое мнение, накладывал резолюции, обязывал что-то уточнить, перепроверить. Его решение было окончательным. Полицейские сюжеты обсуждались довольно часто. При Александре I инспекторские проверки были поставлены на  постоянную основу. Проводились они по разным поводам, чаще всего по  жалобам и  доносам. В ходе этих ревизий вскрывались многочисленные нарушения, должностные преступления местных чиновников губернского или уездного уровня. Вот далеко не  полный перечень злоупотреблений и  преступлений, вскрытых сенатскими ревизиями в 1818–1819 гг. в Казанской губернии: «…в губернском правлении течение дел по многим делам беспорядочное, с  законом несогласное, медленность в  производстве крайняя, постоянные упущения власти, нерешенных дел по  ведомости 229, притом много дел по  ведомости не  по­казано, суммы казенные раскрадены и  растеряны; при торгах не  соблюдают ни порядка, ни правил; подряды заклю­чаются с  ущербом для казны; распродаваемые имения поку­пали сами прокурор и  секретарь; губернское правление само определяло чиновников на  места, которые должны бы быть замещаемы по  выбору дворянства; производство дел о колодниках крайне медленно, одни понапрасну сидят по не­сколько лет, другие не получают даже кормовых денег; многие дела лежали в кучах неразобранными и без употребления с 1791 г., неисполненных указов и повелений – 1 142, много важных дел еще не  обследовано, и  при этом ни губернское правление, ни прокурор со стряпчими не  хотели знать о  беспорядках в  полиции… не  было почти в  губернии ведомства, от  коего бы казенные крестьяне не были притесняемы; не было случая, в котором бы действия тех ведомств не  обращали казенных крестьян в  предметы корыстолюбия, так что в  одном 1818  г. на  исправление повин-

ностей вышло с  крестьян излишних 415 785  р., да прямыми взятками было взыскано более 200  000 р.». По результатам инспекции было уволено большое число служащих различных государственных органов, в  том числе и  полиции. Через год Казанскую губернию проверили вновь. Итог неутешителен: «Новые чиновники определены были без всякого разбора их спо­ собностей, полиция в  губерниях осталась плохою; снова до­носили, что в Казанской губернии находятся фабрики фальшивых ассигнаций» [1, с. 444–446]. Состояние дел в  Казанской губернии министр внутренних дел В. П. Кочубей характеризовал так: управление «безначалием, злоупотреблением и  ябедами до  такой степени расстроено, что обыкновенная власть гражданского губернатора недоста­точна там и что необходимо принять решительные меры». Как свидетельствуют источники, Александр I взял дело под свой контроль, любые предложения по  губернии представлялись на его рассмотрение1. В соседней Симбирской губернии был вскрыт случай, напоминавший отвратительный пример Ваньки Каина, относящийся к XVIII в., и недавний – Цапка из станицы Кущевской. Это событие демонстрирует полную бесконтрольность губернаторов, показывает беспомощность полиции, которую подменили неким персонажем, действия которого дискредитировали власть. В 1800  г. Симбирский губернатор Сушков предоставил право татарину Еремееву разыскивать разбойников, воров и беглых в Буинском уезде. «Татарин этот, жив­ший с многочисленным семейством, в центре уезда, населенного… чувашами, совершенно успел овладеть ими, не  поймал ни одного вора, а  пользовался данным ему правом для самых беззаконных своих выгод и  злодеяний». И хотя по  представлению следующего губернатора Сенат лишил Еремеева этого права, тот фактически успел обеспечить себе неограниченное влияние: он один давал разрешение вырубать леса, лично собирал подати, присваивал себе наследства, хранил краденые вещи, «чиновников держал в  повиновении и страхе чрез доносы и лжесвидетельства»; 17 семейств было разорено им обвинениями в  укрывательстве дезертиров; Еремеева и  родственников подозревали в убийствах и фальшивомонетничестве. В изъятых бумагах Еремеевых найдены письма чиновников: «Саратовского губер­ натора, обер-секретаря Сената и  провиантских комиссионеров, в  которых они благодарят Еремеевых: за присылку чая и денег, шали   Изобретательность Александра I по части наказаний демонстрирует следующий пример. Новый губернатор допустил серьезный просчет по одному делу. Сенат объявил ему строгий выговор, а император распорядился отправить это решение со специальным фельдъегерем «на счет губернатора в оба конца пути» [1, с. 447]. 1

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

33

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

34

в  1 000 pуб., собольего меха, дают советы, как утаить казенные деньги, показать, например, что казенная крупа потонула». Владычество Еремеевых продолжалось целых 16 лет. Для расследования была образована специальная комиссия, следователи по  распоряжению Александра I были награждены [1, с. 449–450]. Устройство полиции представляло собой многосложный и  дорогостоящий процесс. Не случайно именно при Александре I для решения этих проблем были образованы комитеты для уравнения городских доходов и  расходов (созданные в 1802 г. в Петербургской и Московской губерниях назывались Комитетами для уравнения городских повинностей). Государственный и  местные бюджеты не  в состоянии были обеспечить комплектование полиции нужным, отвечающим состоянию оперативной остановки, числом служащих. Малочисленность полиции была одной из  причин того, что к  борьбе с  преступностью привлекались и другие силы, армия в том числе. Когда «доносили, что на Волге усилились разбои, что Касимовский исправник был избит на  дороге шайкою разбой­ников, что в Курмышском уезде также почему-то много разбойников» и  т. п., император требовал оперативного реагирования, «приказывал дать немедленно знать начальству Главного Штаба» [1, с. 453]. Отыскание средств на  содержание полиции было одной из  острых проблем ее устройства. По действовавшему законодательству доход от рыбных ловель был отнесен к «казенной оброчной статье». Поэтому, когда город Владимир просил эти средства передать в  его распоряжение, министр финансов и  еще некоторые члены Комитета министров высказались против. Однако министр внутренних дел В. П.  Кочубей данную меру обосновывал тем, что иначе «у города не хватает средств на улучшение полиции». Император согласился с его доводами [1, с. 308]. Государь требовал неукоснительного соблюдения законов о  профилактике и  борьбе с  различного рода эпидемиями. В 1807 г. неправильные действия местных властей при вспышке чумы в Астрахани вызвали волнения. Александр распорядился: «Подтвердите во все места, где существуют карантины, чтобы никто под смертною казнью не дерзал ни малейшей делать отмены и послабления в предписанных предосторожностях. Упущения полиции Астраханской, слабость губернатора и при­метная робость других чиновников могут иметь пагубные последствия для государства» [1, с. 115–117]. В следующий раз, когда практика показала затруднительность реализации карантинных инструкций в  Таганроге, император пожелал в этом удостовериться лично, «на месте убедил-

ся в полной невозможности этих правил» и приказал «послать в  Таганрог чиновников от  Министерств полиции и  финансов для составления новых правил вместе с  градоначальником» [1, с. 129–130]. Примеров неукоснительного следования букве закона со стороны Александра I много. Нередко его позиция противоречила здравому смыслу, выглядела нецелесообразной. Архангельский военный губернатор просил определить на  должность Вытегорского земского исправника (т. е. начальника сельской полиции) опытного человека, тринадцать лет служившего Каргопольским исправником. Александр запретил назначение, поскольку «это место не может быть занято… чиновником, не состоящим в ведении Комитета 1814 г.»2. Занимаемая Александром I позиция становилась ориентиром, принципом деятельности для правоохранительных органов. Вот примечательный случай. «Какой-то полицейский служитель напился пьян в питейном доме и потом украл казенную шинель». Император потребовал «строго взыскать с  винопродавца за  продажу вина полицейскому служителю». Поскольку полицейский не  смог точно указать, кто именно продал ему алкоголь, некоторые ретивые исполнители предложили штрафовать (в размере 25–200 руб.) торговцев спиртными напитками «в случае явного подозрения». Александр I поддержал мнение большинства Комитета министров: «…по подозрению никого наказывать нельзя» [1, с. 61]. Император строго взыскивал за  упущения полиции, круг обязанностей которой был чрезвычайно широк. Проезжая в  1817  г. через Орловскую губернию, он заметил неисправность дорог, обратил внимание на  «не­опрятность» в  г.  Орле, «слабое полицейское управление, большое число колодников» и приказал Орловского полицеймейстера уволить от должности3. 2   Комитет (известный как Александровский комитет о раненых) учрежден 18 августа 1814 г. для помощи нуждающимся офицерам – участникам Отечественной войны. Позже покровительство его было распространено на отставных нижних чинов-инвалидов. По всем ведомствам были составлены списки должностей, которые могли быть заняты только этими лицами. 3   Но тронуть с места погрязшую в пороках местную бюрократию было невозможно и самыми суровыми мерами. Назначенный генерал-губернатором бывший министр полиции А. Д.  Балашов так живописал увиденное им при объезде вверенной территории: «В  г.  Дмитровске… не  нашел земского суда (т. е. сельской полиции), ибо судьи и заседатели, сказавшись больными, разъеха­лись по  деревням; зато в  Малоархангельске заседало три суда, из  них два временных: один уже девять лет, а вто­рой – пять, и все три суда одинаково ничего не  делали… Городская полиция также ничего не  делала: в  Орловском остроге фабриковались даже фальшивые ассигнации…; в земскую полицию порядочные люди не хотели поступать; в уездном г. Ельце находилось нерешенных дел до тысячи, недоимок боле 1 мил р.; исправник целый год не бывал на месте, а губернатор не видал города уже три года» [1, с. 451–452]. В Воронежской губернии ситуация в целом была получше, но и тут «слабее всего поставлена была градская и земская полиции» [1, с. 452].

Когда вскрывались необоснованные обвинения полиции, Александр I также занимал жесткую позицию. Так, он предложил более суровое наказание некому Довгалеву, который подал жалобу на действия С.-Петербургской полиции и  генерал-губернатора Милирадовича: не  ограничиваться только его арестом, как предлагал Комитет министров, а  выслать затем из  столицы на  жительство в  какой-либо уездный город [1, с. 26–27]. Вне поля зрения Александра не  оставались упущения местных властей, повлекшие негативные последствия. В 1824  г. в  Комитете министров разбиралось дело по  факту массовой смерти (23 человека) этапировавшихся еще в  1822  г. из  Курляндской в  Виленскую губернию «арестантов беспаспортных и бродяг». Поскольку точно установить причины этого происшествия было уже невозможно, Комитет ограничился тем, что поставил «в обязанность обоим губернаторам… чтобы впредь они на  такого рода дела обращали больше внимания». Император же поддержал мнение троих членов Комитета министров: «…губернскому правлению сделать строгий выговор за  худую одежду арестантов» [1, с. 35]. Александр I большое внимание уделял местам лишения свободы (в то время подведомственные полиции). Примечательно, что он относил это к  числу своих заслуг. Вот что говорилось в  одном из  его писем: «За долг поставя себе… в  проезд Мой чрез губернские города осма­тривать лично остроги, нашел Я, что хотя оные и  не представляют суровый или ужас наводящий вид тюрем многих иностранных государств, даже в  некоторых губерниях усмотрел Я с  удовольствием внимательное попечение местных начальств о состоянии людей, подвергшихся тюрем­ному заключению, и в сем смысле отличаются остроги Мо­сковский и Калужский, но в прочих остается улучшить со­блюдение чистоты и опрятности, а где оные еще не устроены по утвержденным Мною планам, там дать больший простор острогам» [1, с. 313]. Необыкновенную терпимость Александр I демонстрировал по  делам о  государственных преступлениях, касавшихся его лично. Так, в  1821  г. привлекался к  ответственности крестьянин Помазанов, сказавший: «Когда проезжать имеет Государь, то мы его убьем за то, что наскучило нам над дорогами рвы копаючи». Император распорядился: крестьянина «простить, предав церковному покаянию по  назначению духовного началь­ства» [1, с. 38–39]. Особо следует сказать о  реакции императора на доходившие до него сведения о фактах бесчеловечного, преступного отношения к крестьянам. Чаще всего он или инициировал или поддерживал мнение членов Комитета министров

о взятии в опеку имений таких помещиков. В качестве примера можно привести несколько случаев из практики. Первый показывает, насколько тяжелыми были условия существования крепостных. Позволим пространную цитату: «Кре­ стьяне помещика М–ва (Костромской губ), прежнему вла­дельцу платили оброка по 6 000 р. в год; купивши их, М–ов сразу увеличил оброк до 10 000 р., да кроме того устроил в имении стеклянный завод и  суконную фабрику и  из этой вотчины отдавал рекрут за другие свои вотчины; крестьяне вышли из  повиновения; после наказания по  приго­вору уголовной палаты и  введения к ним воинской команды они были приведены в  послушание, но поверенный их принес жалобу. Губернатор лично узнал, что помещик М–в остается при своем намерении устроить фабрики и  завод, на  что для облегчения крестьян он выразил готов­ность отказаться от оброка за 1816 г., но, добавил губер­натор, им уже собрано за прежнее время по 25–80 р. с тягла, чего нельзя не  считать отягощением: ибо крестьяне в одно время должны и деньги платить, и лес заготовлять, и  дрова возить, и  ходить на  работу, отчего у них вовсе не остается времени на курение дегтя и  смолы, что прежде соста­вляло их главный промысел. В заключение губернатор спрашивал, как ему поступить с крестьянскими поверенными? Комитет положил: крестьянских поверенных предать суду, но с тем, чтобы приговор раньше исполнения был передан на рассмотрение Сената; но так как помещик взиманием столь знатного оброка, употреблением их в то же время на работы для устройства фабрики и завода и отдачею из них в рекруты за другие вотчины показал незнание как управлять и  тем отяготил их выше меры, по  этой причине в  предупреждение наказания за  их неповиновение, к  коему он сам неумеренностью своею подал причину, Комитет положил взять имение в  опекунское управление, которое должно также войти в рассмотрение вопроса, есть ли возможность устроить в этой вотчине фабрику». Александр I согласился с этим мнением [1, с. 327]. Второй случай свидетельствует о готовности императора всячески поощрять честность и добросовестность лиц, участвовавших в расследованиях. Так, один из землевладельцев Киевской губернии жестоко обращался с  крестьянами. Для проверки жалоб были направлены плацмайор Соболевский и  аудитор Дудинов, которым помещик вручил «пакеты: Соболевскому с  3 т. рублей, а  Дудинову с  2-мя». Однако следователи вместе с  материалами, подтверждавшими истязания крестьян («один умер во время наказания его железными палками, другому городовой лекарь ампутировал впоследствии обе ноги»), передали по  команде начальству и  врученные им взятки. Затем эти деньги по  реше-

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

35

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

36

нию Комитета министров были переданы в Киевский приказ общественного призрения4. Император, кроме распоряжения рассмотреть дело в  Сенате без очереди, повелел: «Соболевскому – 3 т. р., а Дудинову – 2 т. р. выдать из Каби­ нета Его Величества, препроводить для вы­дачи им к Киевскому коменданту» [1, с. 325]. Одной из  мер, направленных на  недопущение издевательств помещиков над крестьянами, было указание производить им наказание обязательно в присутствии полиции. Так, в  Петербурге в  1825  г. дворовые люди князя Д-ва обратились с  жалобами на  бесчеловечное обращение с ними господина. Они утвер­ ждали, что все их предыдущие заявления оставались без последствий, потому что производившие следствие полицеймейстер и плац-майор обедали по нескольку раз у князя Д-ва и полу­чили от князя в  подарок датскую собаку. Хотя следствие и не подтвердило этой жалобы, но оказалось, что уже давно, с 1818 г., дворовые люди неоднократно жаловались на князя Д-ва, и в 1818 г. Московский обер-полицмейстер запретил князю Д-ву наказывать своих людей без ведома полиции. Комитет министров отнесся к  князю Д-ву чрезвычайно строго: имения его взяты были в  опеку и, кроме того, «так как многим членам Комитета известны разные гнусные деяния князя Д-ва», то «Комитет постановил выслать его для чести фамилии из  Петербурга с  запрещением въезда в обе столицы». Несмотря на то, что министр внутренних дел считал, что нет оснований брать его имения в опеку, государь наложил резолюцию: «Быть по  мнению Комитета» [1, с. 335–336]. Составитель материалов по  истории Комитета министров С. М.  Середонин произвел некоторые подсчеты и  пришел к  любопытным умозаключениям, которые были подкреплены следующими цифрами: «…бросается в глаза, что Госу­дарь Александр I относился к  крестьянам значительно снисходительнее, а к помещикам  – строже, чем Комитет Министров и  особенно Сенат. Так, к  телесному наказанию Се4   Приказы общественного призрения, созданные в ходе губернской реформы 1775 г., можно считать первыми государственными учреждениями социальной направленности. Они занимались созданием и содержанием больниц, лечебниц для психически больных, богаделен, начальных школ, работных и смирительных домов, воспитательных и сиротских домов.

нат присудил 74 крестьян (обоего пола), 8 дворовых и  троих казенных крестьян; Государь же велел под­вергнуть наказанию только троих казенных крестьян, участвовавших в возмущении, но не  подвластных помещику. О крестьянах Новгородского помещика Л-на, которые обви­ нялись в  убийстве господина, Комитет утвердил приговор Сената: 28 чел. наказать кнутом, клеймить и  сослать на  вечную каторгу, 19 чел. наказать плетьми, а 20 женщин – батогами. Государь утвердил это положение, повелев разыскать, от­чего случилось это злодейство, не было ли со стороны бывшего помещика какого-либо дурного обращения или даже тиран­ства, без чего не могло бы произойти и самое злодеяние, и затем Государь велел потребовать от  губернского правления ответа, почему оно не  предупредило преступления наложением на имение благовременно опеки, чрез что сохранилась бы и  жизнь помещика и не подверглось бы такое число людей сему преступлению и наказанию» [1, с. 349]�. В вопросах устройства полиции император стремился заложить прочные правовые основы, что обеспечивало бы ее нормальное функционирование при разных экстраординарных обстоятельствах. Следующий пример в этом отношении весьма показателен. В 1823 г. в г. Серпухове из-за болезни городничего исполнение его обязанностей было возложено на  уездного судью. Однако тот, ссылаясь на  обширность уезда и многотрудность своих обязанностей, фактически отказался от  этого поручения. Не касаясь того, какие меры ответственности предлагалось применить к судье, отметим, что по существу вопроса из  всех субъектов, обсуждавших данную ситуацию, Александр I был единственным, предложившим выработать «определительное положение» (т. е. универсальное, общеобязательное), как поступать в таких случаях [1, с. 463–464]. Данная статья, конечно же, не  может даже отдаленно претендовать на исчерпывающую характеристику участия императора в руководстве правоохранительной деятельностью по  очевидным причинам: ограниченность источников и  действующих лиц. Хотелось бы надеяться, что этот материал расширит представления не только о развитии полиции в первой четверти XIX в., но и о специфике российской монархии, а также вызовет интерес у молодых ученых к данной проблемы.

Список литературы:

References:

1. Середонин С. М.  Исторический обзор деятельности Комитета Министров: К столетию Комитета министров (1802–1902). СПб., 1902. Т. 1.

1. Seredonin S. M. Istoricheskij obzor deyatel’nosti Komiteta Ministrov: K stoletiyu Komiteta mi­ nistrov (1802–1902). SPb., 1902. T. 1.

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

Р. С. МУЛУКАЕВ, главный научный сотрудник научно-исследовательского центра, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ (Академия управления МВД России) Научная специальность: 12.00.01 – теория и история права и государства; история учений о праве и государстве.

R. S. MULUKAYEV, Doctor of Law, Professor, Merited Worker of Science of the Russian Federation, Leading Researcher at the Research Centre (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia) Scientific speciality: 12.00.01– Theory and History of Law and State; History of Doctrines about Law and State.

УДК 351.74:94(47)

Эволюция системы пресечения и раскрытия преступлений Российской империи

В настоящей статье речь идет об эволюции системы раскрытия и пресечения преступлений в  полиции Российской империи, включающей в себя органы сыска, розыска, главной задачей которых являлось проведение оперативно-розыскных действий, составляющих важный фактор успешной деятельности органов, ведущих следствие на основе и в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством. Как показывает исторический опыт, оперативнорозыскная работа по раскрытию и пресечению преступлений соответствует природе полиции и ее месту в государственном механизме.

This article deals with the evolution of the system of disclosing and suppressing crimes in the police of the Russian Empire, which includes search and tracing bodies, whose main task was to conduct operational search activities, which are an important factor in the success of the bodies leading the investigation on the basis of and in accordance with criminal procedure legislation. As historical experience shows, the operational-search work on the detection and suppression of crimes corresponds to the nature of the police force and its place in the state mechanism.

Эволюция системы раскрытия и  пресечения преступлений, полиция Российской империи, розыск, сыск.

The evolution of the system of detection and suppression of the crimes, the police of the Russian empire, search, inquire.

О

рганизационно и  юридически оформленная система раскрытия и пресечения общеуголовных преступлений – атрибут любого государства, необходимое условие его стабильности и нормального функционирования. Наглядным примером служит Российская Федерация, составной частью государственного механизма которой является четко организованная система раскрытия и пресечения преступлений – органы внутренних дел (полиция). Их наличие в структуре государственного аппарата Российской Федерации (как и  других государств) – результат длительного исторического процесса, на  протяжении которого происходило зарождение, становление и  эволюция звеньев государствен-

ного аппарата, составляющих систему раскрытия и пресечения общеуголовных преступлений. Диалектика развития этой системы обусловливалась объективными факторами. Как известно, с рождением государства возникает такое социальное явление, как преступность, подрывающая установленный государством правопорядок, борьба с которой становится одной из  важнейших его функций. Для ее реализации в государственном механизме создавались звенья, которые в совокупности составили особую систему раскрытия и пресечения общеуголовных преступлений. Рассматривая процесс зарождения и  развития этой системы в отечественной истории, сле-

на актуальную тему

Evolution of the System of Suppressing and Disclosing  the Crimes in the Russian Empire

37

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

38

дует сказать, что он находился в прямой зависимости от общего уровня экономического, социального и культурного развития общества, в котором функционировало государство. Другими словами, возникновение и  развитие организационных и  правовых инструментов раскрытия и  пресечения преступлений прямо зависело от объективных факторов. Они определялись общим уровнем развития данного общества, в  соответствии с  которым строились конкретные формы государственной организации и которыми определялась роль права как регулятора общественных отношений. Зарождение элементов системы раскрытия и  пресечения преступлений происходит на  начальной стадии формирования государства, когда еще были сильны пережитки первобытнообщинного строя. Конкретно это выражалось в  том, что основным субъектом процесса раскрытия и пресечения преступления был не государственный орган, а пострадавшая сторона. Русская Правда – свод законов Древнерусского (Киевского) государства, принятый в  ХI  в., сообщает о  таких формах раскрытия преступлений, как гонение следа и  свод. В обоих случаях закон возлагал обязанность их осуществления на пострадавшую сторону. Гонение следа заключалось в  розыске преступника (чаще всего совершившего убийство) по его следам в прямом смысле слова. Если следы вели в  общину, то она либо выдавала преступника, либо платила дикую виру – штраф за убийство. Свод – дознавательная процедура розыска похищенной или утраченной вещи. Он состоял из  двух вещей – заклича – публичного объявления пропавшей вещи и непосредственно свода – поиска вещи. В первом и во втором случаях розыск вел сам пострадавший. При обнаружении пропавшая вещь возвращалась хозяину. Вместе с  тем начинает зарождаться государственная функция раскрытия преступлений. Источники сообщают, что в  Древней Руси раскрытие преступлений постепенно становится государственной функцией. Этим занимались княжеские должностные лица – метельщики, мечники, десятские. В их пользу были установлены особые пошлины, кроме того, при проведении розыска и  других мер по  раскрытию преступлений они получали довольствие и  содержание от  жителей той местности, где вели розыскную работу. Закономерность объективного процесса общественного развития состоит в  том, что роль государства как регулятора общественных отношений непрерывно возрастает. Правопорядок, установленный государством, все больше приобретает значение фактора обеспечения его стабильности и  прочности. Государство создает организационные инстру-

менты обеспечения и  укрепления правопорядка. Таковыми стали государственные органы, осуществлявшие деятельность по  раскрытию и  пресечению преступлений. При этом следует отметить, что первоначально процессуально их деятельность не разграничивала сыскные и  следственные действия. Согласно Судебнику 1497 г. уполномоченные судебных органов – недельщики – посылались на  места для раскрытия и  пресечения преступлений. Складывавшиеся в  обществе отношения, основанные на  социальном неравенстве, вели к  возрастанию уровня преступности. Поэтому в ХV в. начинает зарождаться, а в последующем становится ведущей процессуальная форма, получившая название розыск (сыск). Она осуществлялась государственными органами, выполнявшими функции полиции и  предусматривала не  только выявление лиц, подозреваемых в преступлении, но и способы, методы раскрытия преступлений, основанные на пытках, применении жестоких мер физического воздействия. Соборное Уложение 1649  г. предусматривало: «А приведут татя … и того татя пытать» [9]. Надо сказать, что пытки как средство дознания сохранялись довольно длительное время. В ХVIII в. они получили юридическое оформление. В царском Указе «Обряд, како обвиняемый пытается», которым предусматривалась детальная процедура дознавательных действий путем пыток, устанавливалась юридическая форма протоколирования этой процедуры: «Для пытки приличившихся в  злодеяниях, сделано особливое место, называемое застенок, огорожен полисадником и  покрыт для того, что при пытках бывают судьи и секретари, и для записки пыточных речей подъячий, и, в силу указу 742-го году, велено записав пыточные речи, крепить судьям, не выходя из застенка» [10, с. 84]. В то же время логика розыска предполагала и использование негласных методов раскрытия преступлений. Согласно изданному 2 сентября 1695  г. именному царскому указу, воеводам в городах предписывалось «про воров и разбойников проведовать тайно всякими мерами» [5]. Однако эта форма розыска еще не получила широкого развития. В ХVI в. функции раскрытия и  пресечения преступлений выполнялись губными избами – органами местного управления, находившимися в уездах. Губные избы ведали «разбойные, убийственные и татийные дела, про татей и разбойников сыски вели, и того смотрели и берегли накрепко, чтобы однолично нигде татей и разбойников, разбойничьих станов и приездов не было» [4, с. 383–384]. Как представляется, упоминание о «станах» и «приездах» татей и  разбойников свидетельствует об устойчивом характере этих тяжких преступлений.

В качестве органа, направлявшего деятельность губных изб, выступал Разбойный приказ, который являлся центральным органом общеуголовной полиции, а губные избы – его местными органами. Исключение составляла столица – Москва. Здесь преследованием разбойников и иных лихих людей занимался Земский приказ. В Соборном Уложении 1649  г. устанавливалось: «А которые воры крадут, и убийственные и  всякие дела чинят на  Москве: ведать на  Земском приказе, а  в Разбойном приказе тех дел ничем не  ведати» [9]. Поскольку губные избы не  справлялись с  «разбойными и  татийными делами», в  ХVI – начале ХVII  в. в  помощь им на  места стали направляться «особые обыщики». Они присылались из  Москвы «в случае умножения в какой-либо местности разбоев и  татев». Особые обыщики назначались из  дворян, непригодных для несения воинской службы. По прибытию на  место особые обыщики производили розыскное действие – так называемый повальный обыск. Его цель состояла в получении сведений о том, кто в  данной местности занимается кражами и  разбоем. В назначенном месте собирали «съезд», на котором должны были присутствовать представители всех социальных групп: князья, дети боярские, их приказчики, служители религиозного культа, крестьяне – «с выти по человеку». Сведения, полученные в результате обыска (допроса), вносились в  протокол («список»), к  которому допрошенные «прикладывали» руки. Названных в  процессе обыска «лихими людьми» (т. е. опасными преступниками) доставляли к обыщику. Если они скрывались, принимались меры к  их поимке. Эту функцию выполняли специальные должностные лица – «бирючи», которые сообщали на  торгу о  необходимости задержания тех или иных лиц. Посылаемые на места обыщики не были обязаны вступать в контакт с местными органами власти. Это было необходимо для сохранения тайны розыскных мер. Характерно в  этом смысле предписание царского указа от 17 октября 1687 г.: «По язычным молкам и по лихованным обыскам в татийных и убийственных делах и  по челобитию всяких чинов людей, в  таких же делах и  на выемку поличного посылать по  Приказу сыскных дел всяких чинов людей до которых те воровские дела дойдут, не  темы приказы, в  которых приказах те московские слободы ведомы, для того, чтобы за продолжением времени тех слобод оговоронные люди, сведав на  себя язычную молку, не убегали и не укрывались и поличного из домов не вывозили, а истцам бы от того лишней волокиты не было» [4, с. 383–384]. Деятельность общегосударственных органов по раскрытию и пресечению преступлений

предусматривала розыск скрывшихся преступников. С этой целью на места направлялись так называемые росписи примет разбойников «для поимки означенных разбойников». В 1641 г. подобная роспись была направлена «на имя шуйского земского старосты Клима Лисина». В ней содержался перечень лиц, которые разыскивались: «Сережка Афанасьев собою низмен, плоск, белолик, кудряв, борода невелика, бела, плешив, глаза беловаты, углецкий, выемщик»… Всего в  росписи содержалось 16 имен с  указанием их примет [12]. Еще более детальными и конкретными были так называемые памяти, в которых указывались приметы скрывавшихся преступников. 27  мая 1668  г. из  Казанской в  Нижегородскую приказную избу поступила память о  побеге Ивана Леонтьева по  прозвищу Самара. Сообщалось, что ночью 5 мая «вор и  разбойник Леонтьев, уроженец села Воронино Нижегородского уезда бежал из-под стражи. Его приметы: «ростом из средних, не мал, в плечах широк, волосы на голове светлорусы, борода невелика светлоруса, лобаст, пытан и жжон». Чиновным людям Нижегородского уезда предлагалось объявить «всяких чинов людям, чтобы… у  себя того Ивашка не задержали и не таили, а привели б к нам в Нижней в съезжую избу к записке. И буде кто того разбойника Ивашка, поймав, к вам в съезжую избу к записке приведет, и вам бы, господа, того разбойника Ивашка Самару прислать в Казань за крепкими караулы да о том к нам велеть отписать» [1, с. 38]. Многие преступления совершали крестьяне, бежавшие от  своих помещиков. Они нападали на  помещичьи владения, занимались разбоями, грабежами. Для борьбы с  этим явлением, которое приобрело опасные масштабы, был вновь учрежден институт сыщиков (сысчиков). Ими стали должностные лица, которые из  Петербурга направлялись на  места для раскрытия и пресечения разбоев, грабежей, совершавшихся беглыми крестьянами. Деятельность сыщиков регламентировалась специальными правовыми актами. 12 октября 1711  г. Сенат издал Указ «О беспрепятственном розыске, преследований сыщиками воров, разбойников и их сообщников по всем губерниям» [6]. Указ предписывал сыщикам «за теми ворами и  разбойниками в  погоню самим гонять». Губернаторы обязывались оказывать сыщикам всемерное содействие, «дабы во всех местах такими сысками и  розысками воровство искоренялось». Необходимо отметить, что сыщики редко пользовались негласными методами раскрытия преступлений. Они вели дознание путем опроса свидетелей, использования слухов («язычных молок»), оценки вещественных доказательств («воровской рухляди») [6].

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

39

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

40

Как видим, в ХV–ХVIII вв. в силу объективных факторов, обусловивших необходимость осуществления государственной функции борьбы с преступностью, сложились различные формы раскрытия и  пресечения преступлений. Характеризуя их природу, следует иметь в виду, что деятельность должностных лиц, занимавшихся раскрытием и пресечением преступлений, нельзя квалифицировать как оперативно-розыскную или следственную в  современном смысле слова. Эта деятельность содержала в  себе признаки и  той, и  другой формы, как бы соединяла их воедино. Проводилась она чиновниками единых органов, выполнявших розыск и  следствие и  осуществлявших правосудие. Лучшие из них обладали здравым смыслом и накопленным опытом. На наш взгляд, в России в условиях господства феодализма, крайне низкого уровня грамотности населения (даже среди господствующего класса) по-другому быть не могло. Рассмотренные выше организационные формы и  методы раскрытия и  пресечения преступлений можно расценивать как элементы будущей системы этой деятельности государства, которая соединила их в одно целое. В 1718 г. в России была образована регулярная полиция. В Пунктах, данных генерал-полицмейстеру Антону Дивиеру для руководства, четкой формулировки о  борьбе с  преступностью не  содержалось. О сыске (розыске) как форме деятельности полиции по  раскрытию и  пресечению преступлений вообще не  упоминалось. То же можно сказать о  Регламенте или Уставе Главного магистрата от  16 января 1721 г., в котором имелась глава «О полицейских делах». Здесь полиция характеризуется как инструмент утверждения в  обществе «добрых гражданских порядков» [7]. Об отсутствии четкого правового определения обязанности полиции по  осуществлению розыскной деятельности свидетельствуют и  кадровые штаты полиции. В книге И. К.  Кирилова «Цветущее состояние Российского государства», изданной в  1727  г. и  переизданной в 1977 г. издательством «Наука», содержатся такие сведения: «Главная полицмейстерская канцелярия имела в  своем штате генерал-полицмейстера, асессора – 1. Приказных: секретарь –  1, переводчик – 1, канцеляристов – 3, подканцеляристов – 6, копиистов – 6. Прапорщик – 1, сержантов – 3, капралов – 4, солдат – 33, барабанщиков – 3, сторожей – 2, заплечный мастер (палач – Р. М.) – 1. Московская полицмейстерская канцелярия состояла из  обер-полицмейстера. Приказных: секретарей – 4, расходчик – 1, канцеляристов – 9, подканцеляристов – 4, копиистов – 22» [2, с. 77]. Поэтому в  начальный период формирования регулярной полиции в  России продолжа-

ли сохраняться отдельные уголовно-сыскные органы. В 1724  г. для производства розыскных дел особой важности была учреждена Контора розыскных дел. Но она не  имела собственных штатных работников и при необходимости привлекала к розыску чиновников Сената. Императрица Анна Иоанновна в  30-е гг. ХVIII в. вновь возродила Сыскной приказ. Однако его компетенция ограничивалась Московской губернией, в пределах которой он осуществлял розыск. Это объяснялось тем, что в  Московской губернской канцелярии накопилось более 21 тыс. уголовных дел [3, с. 91]. В 1742  г. по  указу императрицы Елизаветы Петровны при Главной полицмейстерской канцелярии была создана Экспедиция для розысков по  делам воров и  разбойников. Она действовала в  Петербурге и  на территории Петербургской губернии. В указе императрицы отмечалось, что розыском воров и  других преступников занимается специальное полицейское учреждение, которому должна оказывать содействие администрация городов и уездов губернии [1, с. 55]. В 1744 г. была издана Инструкция Елизаветы Петровны о  сыщиках «для искоренения воров и разбойников»: с полным наставлением, «дабы те злодейства не только пресечены, но и конечно искоренены были…» [8]. В последующем сыщики получили право проверки паспортов у лиц, вызывавших подозрение. В 1762 г. царь Петр III упразднил должность сыщика. Его функции были переданы губернским, провинциальным и  воеводским канцеляриям. В 1763  г. в  Петербурге была учреждена Розыскная экспедиция, которой поручалось ведать дела «татийные, разбойные и  убийственные». Однако в  1782  г. она была ликвидирована и  ее функции перешли к  Управам благочиния. Согласно Уставу благочиния 1782 г. вновь созданные органы выступали как судебно-полицейские органы. Одними из важных их функций являлись «открытие преступлений и  проступков, предупреждение оных, имании под стражу преступников, исследовании на  месте, обнаружении и утверждении доказательств преступлений или проступков, и да воспрепятствует злому учинить злое и да воздержится от неистовства и преступлений». Полицейские части, на  которые делились Управы благочиния, занимались дознанием по уголовным делам, частный пристав был обязан в  случае совершения преступления выяснить все обстоятельства, связанные с ним. Статья 108 Устава благочиния, или полицейского устанавливала: «Частный пристав в  случае уголовного преследования лично имеет исследовать: 1) О особе над кем учинено. 2) О действии,

что учинено. 3) О способе и  орудии, чем учинено. 4) О времени, когда учинено. 5) О месте, где учинено. 6) О околичностях, объясняющих с намерением или без намерения, и утверждающих или обличающих, как учинено. 7) Преступника, кем учинено» [9]. Организационная структура Управы благочиния не предусматривала подразделения, главной задачей которого являлось бы непользование негласных методов работы как основного способа раскрытия и пресечения преступлений. Как представляется, это было обусловлено тем, что при господстве феодальных отношений основная масса населения (крепостные крестьяне) жила в  сельской местности под надзором помещиков, которые чаще всего сами устраняли всякого рода эксцессы1. Города в  большинстве были малонаселенными и  уровень преступности там был относительно невысоким. Тяжкие преступления были сравнительно редкими и, как правило, совершались в состоянии алкогольного опьянения, поэтому проблема их раскрываемости не стояла остро. Так, в Москве при населении 370 тыс. человек даже в середине ХIХ в. совершалось пять-шесть убийств, дватри грабежа и  разбоя в  год, около 400 случаев мошенничества и 700 краж, примерно две трети которых раскрывались [1, с. 116]. Примерно так же обстояло дело в  СанктПетербурге. В 1831  г. там было совершено краж в 60 раз меньше, чем в Лондоне с населением в три раза большим, чем в столице России [1, с. 116]. 1   Созданный в 1775 г. нижний Земский суд (полицейский орган в сельской местности) должен был «смотрение иметь и разведовать в селении и близ него против воров, разбойников, злоразгласителей, беглых». Однако имевшиеся штаты вряд ли могли позволять вести полноценные действия по розыску преступников, если возникала такая необходимость.

Поэтому, представляется, что отнюдь не случайно потерпел неудачу выдвинутый в  1842  г. проект создания специальной сыскной полиции, подчиненной непосредственно обер-полицмейстеру. Это являлось следствием того, что для ее создания еще не  сложились устойчивые объективные условия, прежде всего относительно невысоким оставался уровень преступности. Нельзя, конечно, абстрагироваться и  от того факта, что кадры российской полиции оставляли желать лучшего. Неслучайно М. М. Сперанский, говоря о необходимости реформы полиции, вынужден был констатировать, что это трудно сделать в ближайшее время. Причина – большая часть служащих малограмотна и  неспособна достойно выполнять свои обязанности [11, с. 160]. Подводя итоги, можно характеризовать рассмотренный этап эволюции системы раскрытия и  пресечения преступлений в  дореволюционной полиции как этап, на котором сложились отдельные элементы этой системы. Следует иметь в  виду, что эти элементы не только не были связаны воедино, но и не все получили развития и  легли в  основу цельной системы раскрытия и пресечения преступлений в полиции Российской империи. Порожденные историческими условиями, они не  отвечали требованиям профессиональных методов раскрытия и  пресечения преступлений. Поэтому закономерно перестали использоваться. Тем не  менее составляли неотъемлемую часть эволюции рассматриваемой системы. Им на  смену пришли выработанные практикой способы и приемы раскрытия пресечения преступлений, которые составили цельную, единую апробированную систему. Ее рассмотрение – предмет следующей статьи.

Список литературы:

References:

1. Борисов А. В., Малыгин А. Я., Мулукаев Р. С. Полиция Российской Империи. М., 2013. 2. Кирилов И. К.  Цветущее состояние Всероссийского государства. М., 1977. 3. Крылов И. Ф., Бастрыкин А. И.  Розыск, дознание, следствие. Л., 1984. 4. Памятники русского права. Вып. 6. М., 1963. 5. Полное собрание Законов Российской империи. Собрание первое. СПб., 1830. Т. III (1689–1699 гг.). № 1515. 6. Полное собрание Законов Российской империи. Собрание первое. СПб., 1830. Т. IV (1700–1712 гг.). № 2439. 7. Полное собрание Законов Российской империи. Собрание первое. СПб., 1830. Т. V (1713–1719 гг.). № 3708.

1. Borisov A. V., Malygin A. Ya., Mulukaev R. S. Policiya Rossijskoj Imperii. M., 2013. 2. Kirilov I. K.  Cvetushchee sostoyanie Vseros­ sijskogo gosudarstva. M., 1977. 3. Krylov I. F., Bastrykin A. I.  Rozysk, doznanie, sledstvie. L., 1984. 4. Pamyatniki russkogo prava. Vypusk shestoj. M., 1963. 5. Polnoe sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. SPb., 1830. T. III (1689– 1699 gg.). № 1515. 6. Polnoe sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. SPb., 1830. T. IV (1700– 1712 gg.). № 2439. 7. Polnoe sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. SPb., 1830. T. V (1713– 1719 gg.). № 3708.

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

41

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

на актуальную тему

8. Полное собрание Законов Российской империи. Собрание первое. СПб., 1830. Т. ХII (1744–1748 гг.). № 9026. 9. Полное собрание Законов Российской империи. Собрание первое. СПб., 1830. Т. I (1649–1675 гг.). № 153. 10. Семиевский М. И. Очерки и рассказы из русской истории ХVIII в. Слово и  дело. СПб., 1884. 11. Сперанский М. М.  Проекты и  записки. М.– Л., 1961. 12. Старинные акты, собранные преимущественно к  описанию лиц и  его окрестностей. М., 1853.

42

8. Polnoe sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. SPb., 1830. T. XII (1744– 1748 gg.). № 9026. 9. Polnoe sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. SPb., 1830. T. I (1649– 1675 gg.). № 153. 10. Semievskij M. I. Ocherki i rasskazy iz russkoj istorii XVIII v. Slovo i delo. SPb., 1884. 11. Speranskij M. M. Proekty i zapiski. M.–L., 1961. 12. Starinnye akty, sobrannye preimushchestvenno k opisaniyu lic i ego okrestnostej. M., 1853.

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

С. А. НЕВСКИЙ, главный научный сотрудник, доктор юридических наук, профессор (Всероссийский научно-исследовательский институт МВД России) E-mail: [email protected] Научная специальность: 12.00.01 – теория и история права и государства; история учений о праве и государстве.

S. A. NEVSKIY, Doctor of Law, Professor, Chief Researcher (National Research Institute of the Ministry of Interior of the Russian Federation) Scientific speciality: 12.00.01 – Theory and History of Law and State; History of Doctrines about Law and State.

УДК 355.237:94(47)

Профессиональная подготовка чинов полиции в Российской империи

В статье рассматриваются различные формы профессиональной подготовки чинов полиции в  Российской империи. Во второй половине XIX – начале ХХ в. в России сформировалась система профессиональной подготовки чинов полиции. Практиковавшийся в  отдельных регионах империи опыт профессиональной подготовки чинов полиции со временем стал изучаться и обобщаться Департаментом полиции. Департамент полиции осуществлял методическое обеспечение полицейских органов в  губерниях и областях, направлял наиболее положительные примеры подготовки чинов полиции, а  также разрабатывал программы обучения, которые адаптировались, исходя из  особенностей местных условий. В отдельных случаях Департаментом полиции организовывались учебные подразделения или временные занятия для подготовки чинов полиции, проходивших службу в некоторых отраслевых подразделениях.

The paper discusses the various forms of training for police officers in the Russian Empire. In the second half of 19th – beginning of 20th century in Russia formed a system of training of police officers. Practiced in certain parts of the Empire experience training police officers eventually became reviewed and compiled by the Police Department. The Police Department implemented the methodological support of the police in the provinces and areas, sent the most positive examples of training police officers, as well as develop training programs that adapted, based on the particularities of local conditions. In some cases the Police Department organized educational units or interim lessons to prepare police officers held a service in some branch offices.

Профессиональная подготовка, чины полиции, Департамент полиции, занятия, полицейский резерв, школы, учебные программы, экзамен.

Professional training, the Police Department, police reserve, school curricula, exam.

В

озраставшие требования к  чинам полиции во второй половине XIX в. обусловили принятие необходимых мер по их профессиональной подготовке. Организационно-правовые формы профессиональной подготовки отличались в  зависимости от категорий чинов полиции. В крупных городах империи был образован полицейский резерв полиции, в  котором осуществлялась первоначальная подготовка лиц, зачисленных на службу в полицию.

Впервые полицейский резерв был образован в  Санкт-Петербурге в  1867  г. Как сказано во «Всеподданнейшем отчете о  деятельности С.-Петербургской городской полиции за  1867  год», основанием для учреждения полицейского резерва послужили следующие соображения: «…важность, сложность и  многочисленность обязанностей Полиции требуют от лиц, поступающих и на низшия полицейския должности, предварительно не  только практи-

на актуальную тему

Training of Police Officers in the Russian Empire

43

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

44

ческой, но и  теоретической подготовки». В отчете отмечено, что личный состав полицейской стражи в  Санкт-Петербурге комплектовался преимущественно нижними чинами, назначавшимися из войск, или вольноопределяющимися из  числа отставных и  беcсрочно-отпускных нижних чинов, которые не имели понятия о полицейской службе и  большей частью были неграмотными. При зачислении на  службу в  полицию их сразу назначали на  службу, предоставляя им действовать «по крайнему разумению». При этом их ближайшие начальники «не имели ни времени, ни возможности заняться их развитием и даже объяснить им лежащия на  них обязанности». Как итог, «превышение власти, или бездействие городовых сделалось обыкновенным явлением, что конечно не могло соответствовать видам правительства и пользам общества, со стороны котораго слышались постоянныя и основательныя жалобы и нарекания на Полицию» [4, с. 11–12]. Выходом из сложившейся ситуации стало зачисление вновь поступивших на службу околоточных надзирателей и городовых не в полицейские участки, а  в особую команду – полицейский резерв, в  котором была создана подготовительная школа. Как сказано в  отчете, школа имела своим назначением: «а) развитие нижних чинов общим образованием с  целью возвысить умственный их уровень и вселить в них сознание долга и  правила честности, без которых невозможно ожидать пользы от их деятельности; б) преподавание околодочным надзирателям и городовым изданных для них инструкций с подробным разъяснением применения их к делу в различных случаях полицейской практики; в) сообщение им общих понятий о назначении Полиции и об отношениях ея к судебному ведомству; г) передача необходимых для полицейских чинов топографических и  статистических сведений о Петербурге». Одновременно полицейский резерв использовался для несения как ежедневных, так и экстренных нарядов на  службу, для охраны общественного порядка при различных процессиях и  церемониях, зрелищах, гуляньях и  ином стечении народа, а  также в  тех случаях, когда необходимо было усилить или временно заменить чины участковой полиции. Это способствовало практическому обучению вновь поступивших на службу в полицию лиц, снижало нагрузку чинов участковой полиции при обеспечении порядка при проведении различных мероприятий. Как сказано во «Всеподданнейшем отчете о деятельности С.-Петербургской городской полиции за  1867 год», «при таком разделении занятий между чинами Резерва и Участковой Полиции оказалось возможным значительно уменьшить личный состав последней» [4, с. 12–13].

Подготовительная школа резерва СанктПетербургской столичной полиции находилась в  непосредственном ведении начальника резерва. При этом один из  его помощников руководил занятиями лиц, желавших поступить на классные полицейские должности и на должности полицейских надзирателей, другому же поручалось обучение городовых. Все лица, претендовавшие на  замещение должностей в  полиции, «в зависимости от  их личных качеств и  способностей» по  окончании курса обучения подвергались в  соответствии с  утвержденными программами испытаниям, которые проводились особыми экзаменационными комиссиями. Лица, не  сдавшие экзамены, могли остаться в резерве для дальнейшей подготовки и сдачи экзамена. Результаты повторного экзамена считались окончательными. В 1894  г. испытание перед комиссией держали 61 человек, которые претендовали на  должности околоточных надзирателей, 309 – на  должности городовых. Из них 49 и 294, соответственно, были признаны получившими удовлетворительную подготовку и  способными к  дальнейшему несению службы. Также в течение указанного года было подготовлено 49 служителей для полицейских домов [16, с. 6–61]. В течение 1896  г. испытание в  экзаменационных комиссиях сдавали 25 классных чинов, 54 околоточных надзирателей, 684 городовых и 15 полицейских служителей [17, с. 57]. В 1897 г. школа резерва Петербургской полиции была расширена, в ней образованы два отделения: –– первое отделение (срок обучения – от двух недель до  одного месяца) представляло собой теоретические и практические классы для городовых, околоточных надзирателей и  офицеров наружной полиции, для городовых речной полиции и полицейских служащих. По окончании обучения сдавался экзамен комиссии в  составе полицмейстера, начальника резерва и двух приставов; –– второе отделение предназначалось для подготовки классных чинов. Обучение велось по  усложненной программе, которая предусматривала изучение основных законодательных актов в области уголовного права, нормативных правовых актов, регламентировавших полицейскую службу, получение ряда практических навыков. Классные чины полиции изучали: Устав о  предупреждении и  пресечении преступлений; Уложение о  наказаниях уголовных и  исправительных; Устав уголовного судопроизводства; Устав о  наказаниях, налагаемых мировыми судьями; уставы казенного управления и  уставы благоустройства и благочиния; обязательные постановления, изданные градоначальником; обязательные постановления, изданные городской

Думой, земскими собраниями, присутствиями по  фабричным делам; участковое делопроизводство; практические приемы по обнаружению преступлений и  нарушений по  образцам и  моделям, демонстрируемым в классах; антропометрию и дактилоскопию [3, с. 322–323]. Кроме того, в  Санкт-Петербурге с  1895  г. была организована регулярная (2 раза в неделю) учеба околоточных надзирателей и  городовых, проводившаяся руководством столичной полиции [1, с. 80–82]. Одним из наиболее важных направлений совершенствования деятельности сельской полиции являлась профессиональная подготовка чинов полиции, претендовавших на  замещение или уже замещавших должности полицейских урядников. По инициативе руководства различных губерний в стране был создан ряд школ по подготовке полицейских урядников. Характерно, что программы подготовки и  срок обучения определялись соответствующими губернскими властями на местах. Занятия проводились старшими полицейскими чинами и  чиновниками губернских учреждений. Калужский губернатор направил письмо министру внутренних дел 21 марта 1891 г., в котором сообщил, что 8 марта 1891 г. в Калуге была открыта «подготовительная школа, в  которой вместе с  лицами, зачисленными в  кандидаты на должности урядников, обучаются и вызываемые из  уездов по  очереди урядники, состоящие уже на службе» [6, л. 1]. Одновременно министру был направлен экземпляр положения о данной школе. Владимирский губернатор сообщил министру внутренних дел 16 декабря 1899 г., что, вступив в  должность, обратил внимание «на качественный состав полицейских урядников и, ближе ознакомившись с  ними во время объездов губернии, убедился, что большинство урядников не  имеет надлежащей подготовки в  службе и не знакомо с существом лежащих на них обязанностей». В связи с  этим губернатор, «желая придать этому важному институту нижних полицейских чинов правильную и  наиболее соответствующую интересам дела организацию», в  октябре 1898  г. открыл во Владимире «урядническую школу» [5, л. 20]. В школе по выработанной и  одобренной губернатором программе обучались одновременно по  одному полицейскому уряднику от  каждого уезда и  кандидаты на должности урядников. Курс обучения в школе продолжался два месяца, по окончании которого обучавшиеся подвергались в  присутствии губернатора «испытанию в  особых экзаменационных комиссиях, составляемых из преподавателей школы». Удовлетворительно выдержавшим испытание выдавались соответствующие

аттестаты. Урядники, прошедшие курс обучения и  получившие аттестаты, возвращались на  место службы. После этого в школу вызывалось соответствующее число других урядников. Таким образом, все урядники каждого уезда должны были пройти курс обучения в школе. Кандидаты на должности урядников, успешно обучавшиеся в  школе, назначались на  первые открывавшиеся вакансии урядников [5, л. 20 об.]. В 1898–1899 учебном году с  успехом окончили курс обучения в школе 52 урядника и 24 кандидата. Губернатор особо отметил: «Устроенная мною школа принесет большую пользу в упорядочении состава полицейских урядников в губернии, давая возможность замещать урядническия вакансии людьми, более или менее основательно подготовленными к  прохождению этих должностей. В настоящее время я имею в  виду замещать означенныя должности лучшими городовыми городских полицейских команд, по предварительном прохождении ими курса уряднической школы, – о  чем мною и  сделано уже соответствующее распоряжение» [5, л. 21]. Как следует из  циркуляра Министерства внутренних дел от  14 декабря 1911  г. № 20808, школы для подготовки урядников полицейской стражи функционировали в  Архангельской, Бессарабской, Владимирской, Волынской, Воронежской, Гродненской, Киевской, Костромской, Курляндской, Новгородской, Пермской, Подольской, Псковской, Самарской, Саратовской, Симбирской, Ставропольской и  Уфимской губерниях [9, л. 70]. В ряде случаев подготовка урядников совмещалась с  подготовкой иных чинов полиции. Например, 18 февраля 1900 г. в Ставрополе открылась подготовительная школа для урядников и полицейских служителей городской полиции. Согласно письму Ставропольского губернатора от 4 февраля 1900 г. в Департамент полиции срок обучения в школе составлял 4 месяца и  осуществлялся по  особо составленной программе, «которая обнимает как общеобразовательные, так и специальные для нижних чинов полиции предметы» [5, л. 28]. В Тифлисской губернии, как следует из  письма Тифлисского губернатора от  4 октября 1910  г. в  Департамент полиции, в  начале 1909  г. была образована учебная команда для подготовки урядников полицейской стражи. Руководил учебной командой инспектор стражи полковник Дубанос. Предусматривался трехмесячный курс обучения. Преподавание поручалось офицеру стражи, «вполне ознакомленному с  полицейской службой». По окончании курса комиссионно принимался экзамен с  выдачей свидетельств о  прохождении курса и степени подготовки к занимаемым чинами стражи должностям.

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

45

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

46

Предусматривалось, что после прохождения курса обучения в команде всеми урядниками, а также и старшими стражниками обучение должны пройти по очереди как старослужащие стражники, так и  вновь зачисляемые в  стражу, что давало «возможность уровнять и  степень развития и знания службы всех младших чинов стражи». После прохождения курса обучения всеми старослужащими стражниками команда должна была составить «кадр стражи», который будет осуществлять подготовку к службе в полицейской страже вновь поступающих [8, л. 176– 176 об.]. В Костроме в  марте 1910  г. были учреждены трехмесячные курсы, имевшие своей задачей подготовить из  полицейских стражников «достаточный кадр лиц к  замещению должностей урядников». На курсах главное внимание отводилось изучению законоположений, имевших прямое отношение к полицейской деятельности и  практическому ознакомлению с  правилами делопроизводства полицейских урядников. Одновременно преподавались основы отраслей законодательства, соприкасавшихся со службой урядников (в частности медицина, ветеринария, санитария, обязательные постановления губернского земства по  строительной части, правила об охоте). Серьезное внимание уделялось изучению русского языка, преподавание которого велось приглашенным учителем приходского училища. Обучение по другим предметам безвозмездно осуществляли: по  судебной части и  составлению протоколов – товарищ прокурора окружного суда Соболевский, по строительной части и общеполицейским обязанностям – Костромской уездный исправник Шипов, по  медицине – городской врач Борков, ветеринарии – губернский ветеринарный инспектор Исаков, по  строевой части и  верховой езде – офицер конно-полицейской стражи есаул Никулин. По окончании курса обучения стражники сдавали экзамен особой комиссии в  составе всех преподавателей при участии начальника губернского жандармского управления и  Костромского полицмейстера под председательством исправляющего должность вице-губернатора [8, л. 180–180 об.]. Одновременно с  урядниками подготовку проходили, как уже отмечено, и рядовые стражники. В качестве примера организации обучения уездной полицейской стражи приведем данные из нескольких губерний. На состоявшемся в  Твери совещании 24  и  25  января 1908  г. под председательством Тверского губернатора гофмейстера двора Его Императорского Величества действительного статского советника Н. Г. фон-Бюнтинга «для рассмотрения и  разрешения вопросов по  орга-

низации, управлению и обучению полицейской стражи Тверской губернии в связи с общим переформированием пешей стражи в  конную» среди обсуждавшихся вопросов большое внимание было уделено обучению конной стражи [9, л. 7]. Для выработки программы занятий по  обучению конной полицейской стражи Тверской губернии была создана специальная комиссия. Комиссия в  результате своей работы пришла к  следующим выводам: 1) «занятия производить не  менее пяти раз в  неделю, по  одному разу в день, с тем, чтобы по субботам осматривалось оружие, амуниция, лошади, убирались казармы и  т. п.»; 2) «обучение полицейской стражи разделить на  зимнее и  летнее, по  особой программе, при сем прилагаемой, при чем некоторые второстепенные предметы, как например: гимнастика, фехтование и т. п. применять не в ущерб другим занятиям»; 3) «ознакомление стражи с  обязанностями полицейской службы возложить на местных полицейских чинов, а  в городских командах – на  Помощников Исправников»; 4) «для достижения единообразия в обучении стрельбе и строю необходимо периодически вызывать в уездный город части команд, находящихся в  станах, заменяя их на это время стражниками Городской команды. Вызовы эти производить по  соглашению офицеров стражи с  Исправниками»; 5) «для подготовки инструкторов вызывать из  команд лучших по строю стражников в Городскую команду перед началом зимних занятий»; 6) из  учебных пособий необходимо ввести в  каждой команде: «Устав внутренней службы», «Устав гарнизонной службы», «Устав кавалерийской службы» ч. I, тот же Устав ч. 2–4, «Устав конвойной службы», «Описание малокалиберной винтовки Бердана», «Наставление для обучения стрельбе чинов полицейской стражи», «Описание 3-х-линейнаго револьвера системы Нагана», «Наставление для нижних чинов полицейской стражи» сотника Попова [9, л. 14]. Программа занятий со стражниками состояла из  двух разделов: зимние занятия и  летние занятия [9, л. 15–15 об.]. В примечании к  программе предписывалось «в зимний период заниматься исключительно одиночной подготовкой стражников» [9, л. 11 об.]. Материалы, разработанные комиссией, Совещанием признаны отвечающими интересам дела, и  ее работа, таким образом, была одобрена [9, л. 11 об.]. Также в  Тверской губернии практиковался ряд методов подготовки стражи, не  отвлекавших ее от исполнения служебных обязанностей. К ним относились, во-первых, подготовка инструкторов, для чего «наиболее смышленые и лучшие по строю» стражники из становых команд специально обучались при городской

команде и  затем возвращались в  свои команды, где руководили обучением стражников. Вовторых, во время пребывания в  городе офицера полицейской стражи, но не  более недели или полторы недели, в  город собиралась половина всех становых команд, вместе с городской командой проходила здесь курс обучения. Затем вызванные подразделения возвращались по местам дислокации, в следующий раз вызывались для учений остальные становые команды [9, л. 11–11 об.]. В Саратовской губернии вновь принятые на  службу стражники зачислялись в  отряды, находившиеся под непосредственным руководством помощников губернских инспекторов стражи, полицейских офицеров и  классных чинов полиции. В отрядах, как сказано в  ранее рассмотренном циркуляре Саратовского губернатора от  8 июня 1907  г. № 23418, стражники «должны получать необходимую подготовку и  попутно испытаны их нравственныя качества». Для строевого обучения стражи предполагалось назначить 12 старших стражников, из  числа которых: двое – в Аткарском уезде, двое – в Балашовском и остальные восемь по одному в каждый уезд [12, л. 38]. Циркуляром устанавливалось, что обучение стражи как строевой, так и полицейской службе должно производиться с 1 марта. Для этого команды стражи должны поочередно прибывать в  город или другой удобный для занятий населенный пункт; в летнее время команды должны объединяться в более крупные отряды и проходить учебный курс в лагерных сборах. Одновременно в Саратове учреждалась школа стражников. Ее цель состояла в  том, «чтобы иметь стражников и  урядников, отвечающих своему назначению и  вполне подготовленных к  отправлению своих обязанностей». В школу принимались лица, желавшие поступить в  стражники; также для обучения постепенно вызывались стражники, поступившие на  службу ранее открытия школы, не  пройдя такой курс обучения в  ней. Во время прохождения курса стражники считались на  действительной службе, получая положенное им содержание, и  пользовались казенным довольствием. Успешно окончившие курс школы из  кандидатов, получавшие в  школе лишь казенное довольствие, назначались немедленно на  должности стражников. Должность старших стражников в  уездах предоставлялась преимущественно лицам, успешно прошедшим курс школы стражников [12, л. 40]. В качестве положительного опыта обучения уездной полицейской стражи можно также привести пример Херсонской губернии, о  котором было доложено исправляющим должность Хер-

сонского губернатора директору Департамента полиции С. П. Белецкому. «…11 мая 1913 г. в 8 часов утра в город Новомиргород выступила походным порядком соединенная команда стражников из  18, 21 и  22  отрядов для прохождения учебного сбора под руководством Елисаветградского уездного исправника Борисова и  офицера стражи штаб-ротмистра Афросимова. Из Елисаветграда команда двигалась по  тракту через села Грузское и  Большую Виску, где был ночлег, далее через ст. Стиборы. Как указано в  письме в Департамент полиции, «во время того похода был произведен опыт применения полицейских стражников для освещения местности, по которой они проходили». С этой целью стражникам были даны восемь задач на  темы полицейского характера. От решающего задачу требовалось изложить письменно меры, какие он должен предпринять в указанной задачей ситуации, а  также начертить схему местности, по которой он будет двигаться. По выходе из Елисаветграда за городскую черту были выданы 1-я и 2-я задачи, на первом привале около с. Грузского – 3 и 4-я. На другой день по выходе из  с. Большой Виски были даны 5-я и  6-я задачи, на привале около дер. Марьевки – 7-я и 8-я. Все задачи стражниками решены самостоятельно в  присутствии своего начальства. По прибытии в  г. Новомиргород решение задач было оценено выставлением баллов за письменные работы исправником, за  топографические – штаб-ротмистром Афросимовым. Наиболее удовлетворительно задачи были решены старшим стражником Сагайдаком и  младшими: Немировским и Бурмаком» [7, л. 49]. Циркуляром Министерства внутренних дел № 6873 от 10 августа 1913 г. за подписью В. Ф. Джунковского губернаторам рекомендовалось использовать подобный опыт. В циркуляре сказано: «Приветствуя это благое начинание, желательно было бы видеть осуществление его повсеместно в  России в  виду чего имею честь горячо рекомендовать таковое и Вам, Милостивый Государь, как могущее иметь в  будущем, при рациональной постановке, серьезное значение в полицейском деле» [7, л. 73]. В Люблинской губернии в  целях подготовки земских стражников к  исполнению полицейских функций ежегодно организовывались трехмесячные курсы для стражников всех команд губернии. От каждой команды на  курсы направлялись два-три человека, выделявшихся своими способностями стражника, которые в случае успешного прохождения обучения становились кандидатами для замещения вакансий на  должности старших участковых стражников. В программу обучения входили следующие предметы: Закон Божий, русский язык, арифметика, полицейские уставы, уголовные зако-

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

47

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

48

ны, сведения из ветеринарного, медицинского, акцизного, строительного уставов и  сыскной части, а также практические занятия по конвоированию арестантов и  почты, обучению владеть оружием и стрельбе. Одновременно в  каждом уезде начальником земской стражи производились занятия по  заранее разработанной программе со старшими участковыми стражниками, вызывавшимися для этой цели ежемесячно в  уездный город, и  два раза в  неделю с  младшими стражниками под руководством старших стражников. Проверка занятий и  знаний младших стражников производилась на  местах начальниками земской стражи во время ежемесячных объездов всех участков. Для контроля проведения занятий в каждом полицейском участке имелся специальный журнал, в котором участковые стражники, а  также начальники земской стражи делали записи о  произведенных занятиях. Организация занятий со стражниками проверялась ежегодно во всех уездах во время инспекторских осмотров штаб-офицером для особых поручений, представлявшим ежемесячный доклад губернатору о  состоянии осмотренных им команд [8, л. 204–204 об., 205]. Министерство внутренних дел ввиду повышавшихся с  каждым годом требований к  нижним чинам уездной полиции стремилось совершенствовать процесс их подготовки. Несмотря на  наличие программ обучения в  школах по  подготовке урядников и  стражников полицейской стражи, разработанных на  местах, в 1911 г. вице-директор Департамента полиции статский советник С. П.  Белецкий разработал соответствующие программы занятий, которые вместе с циркуляром от 14 декабря 1911 г. № 20808 были направлены в губернии [9; л. 70 об., 97–118]. Позднее Департаментом полиции была выработана новая программа курса подготовительной школы для лиц, желавших занять должность полицейского урядника. Программа получила одобрение Особого совещания, созданного в  феврале 1913  г. из  губернаторов, и  была утверждена 29 марта 1913  г. товарищем министра внутренних дел генерал-майором В. Ф.  Джунковским [9, л. 10–18 об.]. Программа была направлена губернаторам циркуляром Министерства внутренних дел № 14532 от  7 мая 1913  г. В циркуляре говорилось, что программа «представляет собой максимум тех сведений, усвоение коих урядникам желательно», но «если прохождение курса в  полицейской школе по  этой программе представится по местным условиям невыполнимым, от усмотрения губернатора зависело внести некоторые изменения в  программе в  смысле ея сокращения» [9, л. 9].

В документах конца ХIХ в. отмечалось, что образовательный уровень чиновников полиции, особенно провинциальной, был невысок. Так, в упоминавшейся «Записке по вопросам особаго наставления ревизующим сенаторам, относящимся к  полицейским учреждениям» (записка составлена на  основе ревизии Саратовской и Самарской губерний в начале 80-х гг. XIX в.) указывалось, что из 233 полицейских чиновников, состоявших на службе в Саратовской и Самарской губерниях, только один, занимавший должность исправника, окончил курс в  высшем учебном заведении и 20 – в различных заведениях второго разряда. Из остальных чиновников незначительная часть покинула средние учебные заведения до окончания в них курса, а  «огромное большинство обучалось только в училищах третьяго разряда, или вовсе не обучалась в учебных заведениях» [10; л. 14 об., 15]. В начале ХХ в. ситуация кардинально не претерпела изменений. В качестве примера можно привести сведения о  личном составе Саратовского сыскного отделения. В материалах ревизии Саратовского сыскного отделения 12– 13 октября 1910  г. значится, что оно состояло из  начальника, его помощника, трех полицейских надзирателей и шести городовых. Начальник отделения титулярный советник И. Д.  Дубровин окончил два класса духовной семинарии; его помощник коллежский регистратор И. С.  Агеев получил образование в  Саратовской мужской второй гимназии, имел свидетельство об окончании четырех классов; полицейские надзиратели: коллежский надзиратель Б. П. Шапиевский имел свидетельство об окончании пяти классов Аткарского реального училища, А. В.  Побединский получил образование в  Хвалынском двухклассном городском училище, имел свидетельство на  звание начального народного учителя, И. А. Кизнер окончил четыре класса Камышинского реального училища; штатные городовые отделения: З. И.  Шалаев получил домашнее образование, Н. А.  Батурлинский получил образование в Вольском приходском училище, А. М.  Малюкевич окончил три класса Витебской классической гимназии, А. М.  Прокудин получил домашнее образование, И. М. Пинаев получил домашнее образование, П. И. Солонов окончил курс Саратовского Александровского ремесленного училища [12, л. 70–74]. В отчете сенатора А. М.  Кузьминского о  ревизии  г. Баку и  Бакинской губернии отмечается, что «состав полицейских приставов  г. Баку и  их помощников также не  может быть признан удовлетворительным. Из числа приставов один только оказался окончившим курс реальнаго училища и  пехотнагоюнкерскаго училища, 4 едва прошли несколько классов гимназии,

а  шестой пристав и  все помощники приставов получили единственно домашнее образование, причем некоторые из  них настолько малоспособны, несведущи в полицейской службе и малограмотны, что представляется непонятным, каким образом им могли быть предоставлены классныя должности» [15]. Такое положение дел обусловливало принимать меры по  профессиональной подготовке руководителей полиции низового звена, а также чинов сыскных отделений. Например, Бакинским градоначальником была создана комиссия для рассмотрения вопроса о  необходимости ознакомления чинов полиции градоначальства с  действующими законами и  порядком службы. Комиссия признала необходимым учредить вечерние курсы для околоточных надзирателей. Срок обучения на курсах составлял шесть – восемь недель. Как отмечено в  письме Бакинского градоначальника на имя С. П. Белецкого, в число слушателей курсов принимаются лица, «вполне благонадежныя и имеющия свидетельства о полученном образовании, не  ниже, однако, 4-х классов средне-учебных заведений». Однако «в виду особенных условий службы в  Закавказье признано, что некоторыя от сего требования отступления могут быть допущены в отношении лиц, состоящих на низших должностях полиции градоначальства и  являющихся, при этом, по  своим служебным и  нравственным качествам, вполне достойными прослушать означенные курсы, но, все таки, при непременном условии уметь правильно писать и читать по русски». В программу курсов входили следующие предметы: «а) уголовное право (2 раза в  неделю); б) уголовный и  гражданский процесс (2 раза в неделю); в) полицейское право (2 раза в  неделю); г) судебная медицина и  санитария (2 раза в  неделю); д) охранно-сыскная часть (2 раза в неделю); е) организация наружной полиции и особенности ея службы (2 раза в неделю); ж) татарский язык (4 раза в  неделю). Знакомство чинов полиции с  туземными языками вообще, в  частности с  татарским, является для пользы дела в  высшей степени необходимым, а  потому изучение этого языка является безусловной необходимостью»1 [8, л. 42–44]. Преподавателями являлись: участковый товарищ прокурора Бакинского окружного суда, один из офицеров Бакинского губернского жандармского управления, офицер охранного отделения, врач градоначальства и помощник Бакинского полицмейстера. Общее руководство курсами осуществлялось прокурором Бакинского окружного суда, ответственность за соблюдение 1   Под татарским языком в рассматриваемый период применительно к данному региону имелся в виду азербайджанский язык.

внутреннего распорядка на  курсах возлагалась на Бакинского полицмейстера. Занятия на курсах проходили в здании реального училища с  шести до  девяти часов вечера ежедневно с первого августа 1910 г. Как отметил градоначальник, «замещение соответствующих полицейских должностей будут производиться исключительно лицами, окончившими эти курсы, следовательно, и  будут иметь, в  зависимости от успешно пройденной программы курсов, право поступления на  должности околоточных надзирателей при открытии соответствующих вакансий» [8, л. 44–45]. Одновременно комиссия, созданная Бакинским градоначальником, нашла необходимым рекомендовать приставам и  их помощникам изучить «в качестве пособий: по  уголовному праву – Уложение о  наказ. и  устав о наказ. Таганцева и устав уголовнаго судопроизводства Щегловитова и еще некоторыя руководства и  инструкции», предоставив для этого срок в два–три месяца. По истечении срока комиссия должна проверить степень усвоения названными лицами перечисленных изданий [8, л. 44 об.]. В г. Люблине с октября 1910 г. губернатором было организовано чтение лекций по общей теории законоведения и полицейскому праву для околоточных надзирателей и  офицеров земской стражи. Лекции читались советником губернского правления, бывшим приват-доцентом Императорского Харьковского университета по кафедре полицейского права, Евтихиевым [8, л. 205]. Начальники сыскных отделений первоначальные сведения о  розыскной деятельности получали на  специальных курсах, организованных для них по  указанию П. А.  Столыпина в  1908  г. В программе курсов предусматривались: 1) изучение полицейского и  государственного права, уголовного права; судебной медицины; методов регистрации преступников; приемов уголовного сыска; приемов самообороны и обезоруживания преступников; 2) ознакомление с  оружием и  взрывчатыми веществами; 3) ознакомление с  гримом и  переодеванием; 4) тайнопись преступников (шифры) и  дешифрование; 5) разбор сложных сыскных дел; 6) присутствие при вскрытии трупов по  какому-либо сложному делу; 7) посещение полицейского музея и других учреждений; 8) практические занятия по  фотографии, словесному портрету, антропометрии, дактилоскопии, по  снятию слепков и  рисунков следов, исследованию документов и пр.; 9) приемы дрессировки собак для защитных, сторожевых и  сыскных целей; 10) практика дознаний (показное производство дознания на месте с составлением образцовых следственных актов, описаний и  справок);

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

49

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

50

11) практика розыска и выслеживания преступников [14, с. 50]. Специальная подготовка остальных чинов сыскной полиции проводилась непосредственно в сыскных отделениях под руководством начальников. Однако в документах того времени отмечается, что на это у служащих сыскных подразделений, ввиду большой загруженности по работе, времени было недостаточно. В материалах ревизии делопроизводства Казанского сыскного отделения в  1910  г. отмечено, что начальником отделения для ознакомления своих служащих с  правильным ведением делопроизводства, действующими законами и  номенклатурой преступности проводятся занятия четыре-пять раз в месяц [11, л. 23 об.]. Из материалов проверки Астраханского сыскного отделения следует, что исправляющий должность начальника отделения Н. К.  Сапожников получил подготовку на  первых курсах для начальников сыскных отделений при Департаменте полиции в  1908  г. Его помощник Е. Л. Круковский получил подготовку на  практике, прослужив три года заведующим сыскной частью при Царицынском городском полицейском управлении (служил в  общей полиции с  1895  г. в  разных должностях), назначен на  должность по  представлению начальника сыскного отделения «как лицо, обладающее опытностью в  Сыскном деле и  знакомое с  преступным элементом Поволжья». Из чинов сыскного отделения служившие в  нем с  основания: надзиратели – И. Н.  Бузаев и  М. В.  Беляев, городовые – М. И.  Мелешкин и А. И. Шаткин были детально знакомы с регистрацией и фотографией. Остальной состав, как указано в  архивных материалах, «знаком приблизительно, но постепенно, путем практики – приобретает знания». Все чины отделения умели обращаться с оружием и предупредительными вязками и разбирались в планах и географических картах. Занятия по  профессиональной подготовке «в свободное время» проводились начальником сыскного отделения [13, л. 39]. В материалах ревизии Саратовского сыскного отделения его начальник – И. Д.  Дубровин указал: «Занятия с  чинами Отделения по  подготовке их к службе ведутся Начальником более на практике,

так как для теоретических занятий у самих подчиненных, по малочисленности их состава и массе работы, мало времени» [12, л. 62 об.]. В литературе отмечается, что вскоре после образования уголовно-сыскных отделений в г. Владимире была открыта школа работников уголовного сыска [2, с. 193]. Министерство внутренних дел пыталось устранить недостатки в  профессиональной подготовке чинов сыскной полиции путем их ознакомления с  ведомственными периодическими изданиями, в частности с «Вестником полиции». Разновидностью научной систематизации информации о  преступниках и  преступлениях в  целях обучения сотрудников сыскной полиции являлись создававшиеся при сыскных подразделениях криминалистические музеи. Первый музей был создан В. И. Лебедевым при Московской сыскной полиции в 1900 г. По инициативе В. И. Лебедева, впоследствии служившего в  Министерстве внутренних дел, в  1907  г. при Департаменте полиции также был создан учебный музей [19, с. 234]. В Санкт-Петербурге в  1900  г. музей СанктПетербургской полиции был объединен с  музеем сыскной полиции. Музей состоял из четырех отделов: 1) уголовно-сыскной отдел; 2) отдел извозного промысла; 3) пожарный отдел; 4) общеполицейский отдел. В комнатах уголовно-сыскного отдела в систематизированном порядке размещались обширные собрания орудий преступления, подделок денежных знаков, коллекция из 27 больших альбомов с фотографиями и  биографическими сведениями преступников с подразделением по категориям их криминальной специализации. Данные альбомы оказывали большую помощь во время производства розысков и дознаний. К сожалению, музей СанктПетербургской полиции был уничтожен уголовниками, освобожденными в  ходе Февральской революции, в результате погромов полицейских учреждений [18, с. 442–447]. Опыт профессиональной подготовки чинов полиции в  Российской империи представляет интерес и в настоящее время. Многие формы профессиональной подготовки при условии их актуализации возможно применять в  деятельности современной полиции.

Список литературы:

References:

1. Борисов А. В., Дугин А. Н., Малыгин А. Я. и др. Полиция и милиция России: страницы истории. М., 1995. 2. Борисов А. В., Малыгин А. Я., Мулукаев Р. С. Полиция в Российской империи. М., 2013. 3. Борисов А. В., Малыгин А. Я., Мулукаев Р. С. Три века российской полиции. М., 2016.

1. Borisov A. V., Dugin A. N., Malygin A. Ya. i dr. Policiya i miliciya Rossii: stranicy istorii. M., 1995. 2. Borisov A. V., Malygin A. Ya., Mulukaev R. S. Poli­ ciya v Rossijskoj imperii. M., 2013. 3. Borisov A. V., Malygin A. Ya., Mulukaev R. S. Tri veka rossijskoj policii. M., 2016.

4. Всеподданнейший отчет о  деятельности. С.-Петербургской городской полиции за 1867 год. СПб., 1868. 5. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 48. Д. 325. 6. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 51. Д. 10. Ч. 3. 7. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 67. Д. 10. Ч. 102. Т. 2. 8. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 67. Д. 10. Ч. 43. 9. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 68. Д. 10. Ч. 90. 10. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 289. Д. 27. 11. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 291. Д. 10. Т. 1. 12. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 291. Д. 10. Т. 2. 13. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 291. Д. 10. 14. Елинский В. И.  История уголовного сыска в России (Х – начало ХХ в.). М., 2004. 15. Из отчета сенатора Кузьминского // Право. 1906. № 14. 16. Обзор деятельности С.-Петербургского градоначальства и столичной полиции за 1894 г. СПб., 1895. 17. Обзор деятельности С.-Петербургского градоначальства и  столичной полиции за 1896 г. СПб., 1897. 18. Очкур Р. В., Кудрявцев Д. В., Пиотровский В. Ю. Полиция России. Век XVIII – век ХХ. М. – СПб., 2010. 19. Шаламов А. Ю. Российский «фараон»: Сыскная полиция Российской империи во второй половине XIX – начале ХХ в. М., 2013.

4. Vsepoddannejshij otchet o deyatel’nosti S.-Peterburgskoj gorodskoj policii za 1867 god. SPb., 1868. 5. GARF. F. 102. Op. 48. D. 325. 6. GARF. F. 102. Op. 51. D. 10. Ch. 3. 7. GARF. F. 102. Op. 67. D. 10. Ch. 102. T. 2. 8. GARF. F. 102. Op. 67. D. 10. Ch. 43. 9. GARF. F. 102. Op. 68. D. 10. Ch. 90. 10. GARF. F. 102. Op. 289. D. 27. 11. GARF. F. 102. Op. 291. D. 10 T. 1. 12. GARF. F. 102. Op. 291. D. 10 T. 2. 13. GARF. F. 102. Op. 291. D. 10. 14. Elinskij V. I.  Istoriya ugolovnogo syska v Rossii (Х – nachalo ХХ v.). M., 2004. 15. Iz otcheta senatora Kuz’minskogo // Pravo. 1906. № 14. 16. Obzor deyatel’nosti S.-Peterburgskogo gradonachal’stva i stolichnoj policii za 1894 g. SPb., 1895. 17. Obzor deyatel’nosti S.-Peterburgskogo gradonachal’stva i stolichnoj policii za 1896 g. SPb., 1897. 18. Ochkur R. V., Kudryavcev D. V., Piotrovskij V. Yu. Policiya Rossii. Vek XVIII – vek ХХ. M. – SPb., 2010. 19. Shalamov A. Yu. Rossijskij «faraon»: Sysknaya policiya Rossijskoj imperii vo vtoroj polovine XIX – nachale ХХ v. M., 2013.

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

51

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

И. А. ПОТЁМКИН, начальник отдела по изучению проблем истории МВД России научно-исследовательского центра (Академия управления МВД России) E-mail: [email protected] Научная специальность: 12.00.01 – теория и история права и государства; история учений о праве и государстве.

I. A. POTYOMKIN, Head of the Department of the History of the Interior Ministry of Russia Problems Studying at the Research Center (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia) Scientific specialty: 12.00.01 – Theory and History of Law and State; History of Doctrines about Law and State.

УДК 343.51

на актуальную тему

Общая и политическая полиция в борьбе с фальшивомонетничеством в период активного реформаторства императора Александра II  (60-е гг. XIX в.) General and Political Police in a Struggle with Counterfeiting  in Period of the “Active Reformism” of the Emperor  Alexander the Second (the 60th Years of the 19th Century) В статье на основе данных из Государственного архива Российской Федерации и Российского государственного исторического архива, впервые введенных в научный оборот, анализируется борьба общей и  политической полиции с изготовлением и сбытом поддельных денежных знаков и  ценных бумаг в  период всплеска преступной деятельности фальшивомонетчиков на  первом этапе «великих» реформ императора Александра II, который называется у историков «активным реформаторством».

In the article, based on data from the State Archives of the Russian Federation (GARF) and the Russian State Historical Archive (RGIA), first introduced into the scientific circulation, the struggle of  the general and political police with the manufacture and sale of counterfeit banknotes and securities during a spate of the criminal activity of the counterfeiters at the first stage of the “great” reforms of the Emperor Alexander the Second, which historians call the “active reformism”.

Общая полиция, политическая полиция, III Отделение, фальшивомонетничество, денежные знаки, ценные бумаги, монеты, изготовление, сбыт, император Александр II, «великие» реформы, мошенничество.

General police, political police, third branch, counterfeiting, securities, token money, coins, manufacturing, sale, Emperor Alexander the Second, “great” reforms, fraud.

В 52

опросы борьбы с  преступлениями, связанными с  фальшивомонетничеством в  российской истории, всегда были приоритетными в деле экономической и политической безопасности государства. И сегодня полиция на передовом рубеже противоборства с преступностью в  финансово-экономической сфере. В связи с этим пристального внимания требует знакомство с  историческим опытом борьбы полицейских структур на  разных исторических этапах с  данным видом преступлений. А такой опыт

в  Российской империи был, сегодня он представляет большой интерес. В дореформенный период – во время правления императора Николая I – для более эффективной борьбы с фальшивомонетничеством правительством были разработаны уставы монетные (по Уложению 1845 г.). Об этом подробно описано у  В. Сокольского «О нарушениях уставов монетных» [23, с. 2]. В главе «Подделка монеты и ввоз фальшивой монеты из-за границы» Уложения 1845  г. различается поддел-

ка монеты российской и  иностранной. Сроки наказания за  эти преступления давались разные: за  первую подделку – каторжные работы от  восьми до  десяти лет и  наказание плетьми, за  последнюю – каторжные работы от  четырех до шести лет и наказание плетьми. Кроме того, прописано, кто несет ответственность в организованной преступной цепочке: «…Все участники, а равно и лица, заведомо делавшие, доставлявшие или покупавшие формы и  другие орудия для подделки, подлежат наказанию с  главными виновниками» [23, с. 3]. На местах, в губерниях ключевую роль в контроле за  розыском преступников, расследованием, связанным с  этим видом преступлений, играли губернаторы. Так, в  секретных циркулярах министров внутренних дел от  29 декабря 1845 г. и от 25 января 1955 г. предписано губернаторам, чтобы те контролировали, чтобы «правительственные места и  лица» начинали следить «о делателях и распространителях фальшивых кредитных билетов», но только тогда, когда «предъявленный билет окажется грубой подделкой, так что подложность его видна с  первого взгляда». Организацией борьбы с  фальшивомонетничеством в  России в  период правления императоров Николая I и  Александра II занимались Министерство внутренних дел, Департамент полиции исполнительной (далее – ДПИ) Министерства внутренних дел и  орган политической полиции – III Отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии при поддержке и  содействии Отдельного корпуса жандармов как исполнительного органа III Отделения. По вопросам борьбы с фальшивомонетничество Отдельный корпус жандармов взаимодействовал с  Министерством финансов. Сведения о  производстве и  сбыте фальшивых денежных знаков (бумажных и монет) и ценных бумаг на местах собирались в полицейских канцеляриях губернских (областных) городов, предоставлялись губернаторам, аналогично и  в столицах – Санкт-Петербурге и  Москве. По своим каналам аккумулировали сведения также Министерство финансов и  Департамент таможенных сборов, которому с  1856  г. «были подчинены начальники таможенных округов и  пограничной стражи» [8, с. 21]. К тому же чины пограничной стражи систематически сталкивались на  границе с  контрабандным провозом фальшивых денег и кредитных билетов из-за рубежа. Необходимо добавить, что III Отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии также выполняло надзорные функции в  сфере борьбы с  фальшивомонетничеством. Еще при создании в 1826 г. на 2-ю экспедицию III Отделения возлагалось наблюдение

за  всеми случаями изготовления и  распространения фальшивых монет, ассигнаций и штемпелей. В дальнейшем в организационной структуре отдела по борьбе с фальшивомонетничеством было предусмотрено два подотдела: по внутренним и  международным делам. Всего за  пе­риод существования III Отделения (1826–1880 гг.) было заведено более 300 дел по  изготовлению и  сбыту фальшивых денег, которые передавались в суды. Во всеподданнейших отчетах спецслужбы рубрика «О фальшивых деньгах» чаще всего стояла сразу после «Государственных преступлений». Надо учитывать, что туда поступала информация из  разных концов, в  том числе и из Департамента полиции исполнительной. Однако в силу определенной конкуренции между ведомствами из полицейского ведомства предоставлялась не  вся информация. Сотрудники полиции, имея агентурную сеть, вели дела от начала до конца. Фаза активных реформ Александра II по сложившейся историографии датируется периодом с  1861 по  1868  г. Общую картину и  интересные тенденции в  этот период представляет анализ сведений годовых отчетов III Отделения по  направлению «фальшивые деньги». Аналитическая работа по  всем основным направлениям государственной и  общественной безопасности была очень хорошо организована. Рассмотрим общую динамику по изготовлению и сбыту фальшивых денег в 60-х гг. XIX в. Если в  1862  г. было зафиксировано 22 случая изготовления подделки денежных знаков и  63 сбыта, то в  1865  г. – 44 случая изготовления (в два раза больше) и 224 сбыта (в три с половиной раза больше) [1, с. 213; 5, л. 170]. Как видим, произошел некий скачок и  по изготовлению, и по сбыту «фальшивки». Это не свидетельствует об исчерпывающем количестве данного вида преступлений за  указанный период. Основной массив информации предоставлялся в Департамент полиции исполнительной из губерний, так как губернатор, подчиненный Министерству внутренних дел, являлся начальником для полиции в своем регионе. Нельзя утверждать, что император и  правительство, хорошо информированные III Отделением и ДПИ Министерства внутренних дел, ничего не предпринимали для борьбы с этими преступлениями. В начале 60-х гг. XIX в. о  тревожной ситуации докладывалось постоянно. Была раскрыта даже мошенническая группа, связанная с политическими преступниками, находящимися за  границей. Так, полицейской агентурой было установлено, что в Москве неким гравером Касаткиным было объявлено о  заказе ему неизвестным человеком снимка с  кредитного билета. В докладе III Отделения отмечалось: «…назначенными по этому поводу разысканиями, откры-

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

53

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

54

то в  разных губерниях много лиц, обвиняемых или подозреваемых в делании и распространении фальшивых кредитных билетов» [5, л.  163]. Мошенническая группа была арестована, организатор сознался, что он являлся «главным двигателем» этого процесса, пояснив, что их преступное сообщество заказало часть билетов за границей и предполагало выпустить их на 8 млн рублей «с целью произвести в  России переворот» [5, л. 163]. Агентами III Отделения была «обнаружена переписка их с лицами, находящимися за границею, в  том числе с  политическим преступником Кельсиевым» [5, л. 163– 163 об.]. Таким образом, борьба с фальшивомонетничеством велась в  сфере государственной безопасности Российской империи. К началу «великих реформ» Александра II годовой бюджет страны оставался дефицитным. Государственных доходов не  хватало на  покрытие расходов. Правительство Александра II было вынуждено обращаться к  такому финансовому инструменту, как кредит, в  связи с  чем не только прибегало к займу денег за  границей и внутренним (выигрышным) займам, но и делало новые выпуски кредитных билетов в большом количестве. Эти кредитные билеты также стали объектом особо частых подделок. Архивные данные фонда Департамента полиции исполнительной это подтверждают. Все дела, связанные с  фальшивомонетничеством в  этот период, так или иначе отражают отчеты о  задержанных «делателях и переводителях фальшивых кредитных билетов» [16–22]. Показательным примером подделки банковских свидетельств первого внутреннего. займа, переделки акций сторублевого достоинства в пятитысячные и их сбыта может служить раскрытое в  1865  г. дело организованной преступной группы, где всем предприятием руководил профессор кафедры. По этому делу была учреждена комиссия, которая произвела следствие. В ходе следственных действий было обнаружено, что во главе преступного сообщества стоял профессор Практической академии коммерческих наук, коллежский советник Неофитов, при содействии доктора наук Одаховского и  двух наемных рисовальщиков мещан: Тарусина и Волкова. К покупке настоящих и сбыту переделанных свидетельств зачинщики успели склонить, как следует из  следственного дела, еще шесть человек. «По сознанию Неофитова переделано 20 шт. свидетельств. Из этого числа 7 обменены государственным банком, а 13 разысканы и конфискованы, вместе с 55-ти сторублевыми свидетельствами, предназначенными для той же цели» [1, л. 205–205 об.], – отмечается в  докладе за  1865  г. Конечно, расчет был на  то, что с  ценными бумагами еще мало кто был знаком.

Известно, что в  период войн, тяжелых экономических ситуаций, инфляционных процессов, а также в период реформ в государстве активизируется деятельность фальшивомонетчиков. Произошел такой всплеск и  в 60-е гг. XIX  в., когда в  стране начали реализовываться «великие реформы» Александра II. Вследствие масштабной крестьянской реформы и реформы местного управления начались бунты крестьян, недовольных половинчатостью мер по  земельному вопросу, которые дестабилизировали обстановку в уездах. Вследствие оттока безземельной крестьянской массы в  города на  заработки резко возросла криминогенная обстановка и в городах. Все это способствовало всплеску подделок денежных знаков и  ценных бумаг. Только с 1861 по 1863 г. количество выявленных наиболее распространенных фальшивых пятирублевых ассигнаций возросло более чем в  два раза. Они становились пятидесятирублевыми. Об этом также свидетельствуют отчеты III Отделения. Был зафиксирован скачок за  этот период и по подделкам ценных бумаг. На это указывают циркуляры Министерства внутренних дел, ведомости о  происшествиях Департамента полиции исполнительной [14–15]. Второй пик фальшивомонетничества пришелся на  1866–1868 гг. Так, в  1866  г. по  Всеподданнейшей записке Санкт-Петербургского обер-полицмейстера Ф. Ф. Трепова указывалось о таком бурном развитии в последние годы торговли поддельными бумагами в столице, что настало время предпринимать чрезвычайной меры «в виде временной следственной комиссии, из  чинов разных ведомств, для специального раскрытия преступной деятельности этого рода» [2, л. 56–56 об.]. Император Александр II повелел обсудить предлагаемую меру министрам своего правительства: юстиции, внутренних дел и финансов, а также Шефу жандармов [2]. Для более эффективной работы в  мае 1867  г. были внесены в  Государственный Совет представления об учреждении при столичных окружных судах «по одному временному судебному следователю для производства следствий по  особо важным делам этой категории» [8]. На основании Высочайше утвержденного мнения Государственного Совета от 30 октября 1867 г. при столичных окружных судах были учреждены не по одной, а по две должности судебных следователей по  особо важным делам для производства расследований о подделке и сбыте фальшивых государственных кредитных билетов на территории империи. В августе 1862  г. при Министерстве внутренних дел с  Высочайшего разрешения была учреждена Особая следственная комиссия под председательством высокопоставленного чиновника МВД М. Н. Трунова, в состав которой

были назначены чиновники от  Министерства финансов и от Отдельного корпуса жандармов. Особая комиссия работала полтора года и внимательно изучила дела о производстве и сбыте поддельных денег и  кредитных билетов. К началу 1864  г. она представила императору Всеподданнейший доклад о своей работе [12]. Существенным моментом было отмечено безалаберное ведение следственных дел, когда не собирались все необходимые улики. В итоге многие лица, причастные к  преступной группировке, осуждались лишь по  более «мягкой» статье – «Мошенничество». Статья за  фальшивомонетничество предполагала более суровую меру наказания – лишение прав состояния и ссылку в Сибирь. В 1866 г. о необходимости создания подобной комиссии, как мы уже упоминали, поставил вопрос уже обер-полицмейстер Санкт-Петербурга Ф. Ф. Трепов, пользующийся огромным доверием царя. Обусловлено это было, по-видимому, тем, что он очень хорошо владел информацией не  только по  делам в  столице. Такая комиссия была учреждена в  1867  г. [13]. Ей предстояла большая работа. Этот год был «урожайным» на поимку фальшивомонетчиков разных специализаций по всей империи. Об этом говорят и донесения губернаторов многих губерний [9–11]. В 1867  г. III Отделение в  своих докладах отмечает как увеличение случаев изготовления и  сбыта подделок, так и  ввоз фальшивок из-за границы. Масштабы этих фактов достигли такого количества, которое «угрожает совершенным подрывом общественному доверию к  правительственным бумагам не  только за  границею, но и  внутри империи» [2, л. 54]. Вследствие активизации деятельности нелегальных революционных групп было совершено первое покушение на  императора Александра II террористом-революционером Д. В.  Каракозовым, фиксируется рост политических и уголовных преступлений по всей стране. Так, по  данным, предоставленным ДПИ в  III Отделение, в  1866  г. совершено 848 грабежей и  разбоев (по сравнению с  предшествовавшим годом – более 76 случаев); на дорогах произведено 523 грабежа; домов ограблено 325, в  том числе 40 домов, принадлежавших помещикам, дворянам и священникам. Ранее такие ограбления были единичными случаями. Замечено 82 нападения шайками. Краж в  домах произведено 4 411, что также значительно больше, чем в предыдущем году. На этом фоне зафиксировано 35  случаев изготовления фальшивых ассигнаций и  других ценных бумаг, 24 случая выпуска фальшивых монет и 12 – непосредственно делания монет. По сбыту отмечено 239 случаев [8, л. 58]. Это только та информация, которую полицейское руководство посчитало нужным пере-

дать в III Отделение, что и было обобщено статистами этого ведомства. В 1867 г. зафиксировано 28 случаев изготовления ассигнаций и  ценных бумаг, 17 случаев выпуска в оборот фальшивых монет, 15 – открыто непосредственно делания таких монет. В 1868  г. 22 случая – изготовление ассигнаций и ценных бумаг, 16 – отливка монет, 19 – перевод таких денег в другое достоинство. По сбыту отмечено 253 случая [3–4]. Как говорится в докладах III Отделения, виновные, за исключением единиц, сбежавших за границу, были арестованы и понесли наказание. Однако эта картина подтверждает и некую зависимость роста мошенничества в  сфере изготовления и сбыта фальшивых денег и ценных бумаг от общего роста преступлений в государстве за  этот период. Статистика уголовной преступности в Российской империи с 1861 по 1884 г. такова: ежегодный прирост составлял 1,95 % [7]. География производства подделок и  сбыта довольно широка. Например, в 1867 г. отмечены следующие города: Архангельск, Астрахань, Кишинев, станицы Войска Донского, Москва и  губерния, Санкт-Петербург, Оренбург, Пермь, Псков, Саратов, Одесса, Ярославль. В 1868  г. наибольшее количество преступлений совершилось в  Московской, Пермской, Томской, Ярославской, Тверской, Саратовской и Владимирской губерниях. Своеобразной столицей фальшивомонетчиков было старинное село Гуслицы Богородского уезда Московской губернии. Это связывали и  с таким фактором, как густая заселенность Богородского уезда раскольниками. Старообрядцы с  давних времен не  отличались законопослушностью, на  почве религиозного раскола у  них выработалась защитная реакция противопоставления себя властям, поэтому и полицию как представителей власти они воспринимали в штыки, независимо от того, правы сами или нет. В отчете III Отделения за 1867 г. отмечается: «В Московской губернии вообще случаи выпуска фальшивых денег в  обращение весьма часты, а  Богородский уезд с давних лет был центром фальшивых денежных знаков. В местности, называемой Гуслицы, населенной раскольниками, деятельность этого рода сказывалась наиболее. В 1867 г. становой пристав Быстров открыл подделку кредитных билетов и  монет 20-ти. и  25-ти коп. в  доме крестьянина дер. Титовой Квана Сергеева, слывшего там под названием Гуслицкого царька. 18 августа он арестован, и  при обыске в  его доме найдены изготовленные фальшивые деньги и  материалы для делания их. Кроме того, в  сельце Слободищах обнаружено такое же производство фальшивых, и  пойман главный соучастник Сергеева – дезертир Запольский» [3, л. 143 об.].

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

55

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

56

Несмотря на  общую сплоченность старообрядческих общин, централизованной «фабрикой» по  выпуску поддельных денег они не  стали. Это было уделом отдельных мелких групп. И даже после ареста «гуслицкого царька» они продолжали заниматься преступным промыслом, оказывая жесткое сопротивление представителям власти. В отчете за 1868 г. «гуслицкая» тема имела продолжение. Она очень показательна как пример, в  каких непростых условиях приходилось работать сотрудникам уездной полиции, приезжим сыщикам и  следователям. «В 1867 г. после арестования в Богородском уезде двух человек, уличенных в  делании кредитных билетов и монет, местные крестьяне, угрожая смертию производившему розыскания становому приставу Быстрову и  охранявшему его от  нападений их кучеру – последнего убили. В 1868 г. там же был взят один из переводителей фальшивых денег, и  когда посланный из  Москвы сыщик Григорьев продолжал дальнейшее разведывание, то жителями так же убит. Подозреваемые в этих убийствах семь человек преданы суду» [4, л. 168–169]. Итак, в  борьбе с  фальшивомонетчиками были жертвы и со стороны полиции. Жандармским чинам наблюдательного состава вменено было в особую обязанность следить за населением Гуслицкой местности, таким образом были собраны сведения о  лицах, подозреваемых в  производстве фальшивых денег, а  равно и  в выпуске их в  обращение. Криминальные традиции «гуслицких» дельцов упомянул даже В. А. Гиляровский. В своих ярких очерках и зарисовках о Москве он писал: «В смежных углах трех губерний: Московской, Владимирской, Рязанской, – находились Гуслицы, славившиеся печатанием фальшивых денег, которые стали даже нарицательными: «гуслицкими» назывались в Москве все фальшивки. Оттуда вышло много граверов. Печатали у себя серии и много лет печатали купоны от серий в 2 руб. 16 коп…» [6, с. 105–107]. Совершенным лидером среди крупных городов по  изготовлению и  сбыту фальшивок во второй половине 60-х гг. XIX в. стала Москва. В 1865 г. была раскрыта преступная группа купцов, промышлявших таким незаконным предпринимательством. Как указывалось в  отчете III отделения за  1865  г., один из  фальшивомонетчиков, проживавший прежде в  Москве, некто гамбургский уроженец Шварцшильд, явился в  российскую миссию в  Дрездене и  предложил содействие в  поимке фальшивомонетчиков. Он объяснил, что один такой, задержанный в  Лондоне, некто Гольчестер, имел сношения с  московскими купцами: Марецким, Сырейщиковым, братьями Шредер и  Зеленковыми, что «и в  Москве производится подделка кре-

дитных билетов в большом размере» [1, л. 205]. Купцы были арестованы, производилось следствие. В отчете за 1868 г. о размахе сбыта фальшивых денег отмечалось, что в Москве распространилось обращение фальшивых 50-ти рублевых билетов в такой степени, что «торговцы из опасения обмана не принимали и настоящих билетов этого достоинства, разменом которых жители вообще затруднялись» [4, л.  168]. В качестве примера можно привести факт задержания в Москве тульского купеческого сына Членова в  момент изготовления им трехрублевых кредитных билетов нового образца. У него было найдено 11 таких билетов, а  после проведения с  ним следственных действий он указал на  сообщников: у торговца Сушкина было отыскано 434 билета. «Дальнейшими розысками открыты делатели их: гравер Логинов, крестьянин Евфим Михайлов, распорядитель этого промысла мещанин Богословский и  прикосновенных к делу до 40 человек» [4, л. 169 (об.)]. Впечатляет количество привлеченных к  делу человек (40), объем изъятых фальшивок (445 штук) и сословный состав преступной группы: здесь и купеческий сын, и  простой торговец, и  крестьянин, и мещанин, и мастеровой в лице гравера. Ситуация в Москве доходила до критического состояния. Никто не был застрахован от получения в магазинах, на базарах и рынках фальшивых денег. В народе уже бытовали прибаутки: «Дай-ка купонной машинки, попечатать надо, на  базар еду», – обращались соседи друг к  другу» [6, с.  108]. Общая полиция и  жандармерия не  справлялись с  ситуацией возросшего объема фальшивомонетничества ни в  двух столицах, ни в  провинции. Действующих сил для этого было не  достаточно. Перегруженность полицейских чинов всевозможными обязанностями административно-хозяйственной деятельности не  позволяла им сосредоточиться на  борьбе с  преступностью всех видов. Хотя большинство полицейских в  уездах, больших и маленьких городах самоотверженно боролись с  этим опасным для страны преступным явлением. Тем не менее можно констатировать, что ввиду постоянно увеличивающегося количества фальшивых денежных знаков существовавшие средства преследования сбытчиков и  подделывателей оказались неэффективными. Таким образом, период активного реформаторства во время правления Александра II сопровождался всплеском подделок денежных знаков и  ценных бумаг, что наносило сильнейший удар по  финансовой системе. Не замечать этого явления власть уже не  могла. Поэтому на  борьбу с  изготовлением и  сбытом фальшивых денег и  ценных бумаг к  середине 60-х гг. XIX в. были брошены значительные силы общей и политической полиции с привлечением помо-

щи Министерств финансов и  юстиции, а  также дипломатического ведомства и пограничной стражи. Надо отметить, что все меры противодействия подобной преступной мошеннической

деятельности поддержали и  Совет Министров, и  Государственный Совет. Сегодня это является хорошим историческим уроком и для правоохранительных органов, и для власти в целом.

Список литературы:

References:

1. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 109. Оп. 223. Д. 30. 1865. 2. ГАРФ. Ф. 109. Оп. 223. Д. 31. 1866. Л. 56–56 об. 3. ГАРФ. Ф. 109. Оп. 223. Д. 32. 1867. 4. ГАРФ. Ф. 109. Оп. 223. Д. 33. 1868. 5. ГАРФ. Ф. 109. Оп. 223. Д. 27. 1862. 6. Гиляровский В. А.  Собрание сочинений: в 4-х т. М., 1999. Т. 3. 7. История становления финансовой системы и развития органов внутренних дел в борьбе с подделкой денежных знаков и ценных бумаг: монография / авт. коллектив: В. В.  Балабанов, Н. С.  Глоба, Х. А.  Дзестелов и  др. М., 2003. 8. Плеханов А. М. Отдельный корпус пограничной стражи. Краткий исторический очерк. М., 1993. 9. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1267. Оп. 28. Д. 299. 1867. 10. РГИА. Ф. 1267. Оп. 28. Д. 302. 1867. 11. РГИА. Ф. 1267. Оп. 28. Д. 303. 1867. 12. РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 65. 1862–1877. 13. РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 70. 1867. 14. РГИА. Ф. 1286. Оп. 23. Д. 1293. 1962–1864. 15. РГИА. Ф. 1286 Оп. 23. Д. 1292. 1862–1864. 16. РГИА. Ф. 1286. Оп. 23. Д. 1295. 1862. 17. РГИА. Ф. 1286. Оп. 23. Д. 1297. 1862. 18. РГИА. Ф. 1286. Оп. 23. Д. 1298. 1862. 19. РГИА. Ф. 1286. Оп. 23. Д. 1302. 1862. 20. РГИА. Ф. 1286. Оп. 24. Д. 1267. 1863. 21. РГИА. Ф. 1286. Оп. 24. Д. 1289. 1863. 22. РГИА. Ф. 1286. Оп. 23. Д. 1449. 1862. 23. Сокольский В. В. О нарушениях уставов монетных: историко-юридическое исследование. Киев, 1873.

1. Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii (GARF). F. 109. Op. 223. D. 30. 1865. 2. GARF. F. 109. Op. 223. D. 31. 1866. L. 56–56 ob. 3. GARF. F. 109. Op. 223. D. 32. 1867. 4. GARF. F. 109. Op. 223. D. 33. 1868. 5. GARF. F. 109. Op. 223. D. 27. 1862. 6. Gilyarovskij V. A.  Sobranie sochinenij: v 4-h t. M., 1999. T. 3. 7. Istoriya stanovleniya finansovoj sistemy i razvitiya organov vnutrennih del v bor’be s poddelkoj denezhnyh znakov i cennyh bumag: monografiya / avt. kollektiv: V. V., Balabanov, N. S. Globa, H. A. Dzestelov i dr. M., 2003 g. 8. Plekhanov A. M. Otdel’nyj korpus pogranichnoj strazhi. Kratkij istoricheskij ocherk. M., 1993. 9. Rossijskij gosudarstvennyj istoricheskij arhiv (RGIA). F. 1267. Op. 28. D. 299. 1867. 10. RGIA. F. 1267. Op. 28. D. 302. 1867. 11. RGIA. F. 1267. Op. 28. D. 303. 1867. 12. RGIA. F. 1282. Op. 2. D. 65. 1862–1877. 13. RGIA. F. 1282. Op. 2. D. 70. 1867. 14. RGIA. F. 1286. Op. 23. D. 1293. 1962–1864. 15. RGIA. F. 1286 Op. 23. D. 1292. 1862–1864. 16. RGIA. F. 1286. Op. 23. D. 1295. 1862. 17. RGIA. F. 1286. Op. 23. D. 1297. 1862. 18. RGIA. F. 1286. Op. 23. D. 1298. 1862. 19. RGIA. F. 1286. Op. 23. D. 1302. 1862. 20. RGIA. F. 1286. Op. 24. D. 1267. 1863. 21. RGIA. F. 1286. Op. 24. D. 1289. 1863. 22. RGIA. F. 1286. Op. 23. D. 1449. 1862. 23. Sokol’skij V. V. O narusheniyah ustavov monetnyh: istoriko-yuridicheskoe issledovanie. Kiev, 1873.

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

57

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

И. А. ПОТЁМКИН, начальник отдела по изучению проблем истории МВД России научно-исследовательского центра (Академия управления МВД России) E-mail: [email protected]

I. A. POTYOMKIN, Head of the Department of the History of the Interior Ministry of Russia Problems Studying at the Research Center (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia)

А. Ю. КЛИМОВ, главный научный сотрудник научно-исследовательского центра, доктор исторических наук, доцент (Академия управления МВД России) E-mail: [email protected]

A. Yu. KLIMOV, Doctor of History, Associate Professor, Chief Researcher at the Research Center (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia)

И. Л. ЯНЧЕНКО, ведущий научный сотрудник научно-исследовательского центра, кандидат юридических наук (Академия управления МВД России) E-mail: [email protected]

I. L. YANCHENKO, Candidate of Law, Chief Researcher at the Research Center (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia)

Т. В. СЛЕПЦОВА, старший научный сотрудник научно-исследовательского центра, кандидат исторических наук (Академия управления МВД России) E-mail: [email protected]

T. V. SLEPTSOVA, Candidate of History, Senior Researcher at the Research Center (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia)

Научная специальность: 12.00.01 – теория и история права и государства; история учений о праве и государстве.

Scientific speciality: 12.00.01 – Theory and History of Law and State; History of Doctrines about Law and State.

УДК 351.74:35.073.53:94(47)

Исторический очерк о Департаменте по материально-техническому и медицинскому обеспечению Министерства внутренних дел Российской Федерации Historical Essay about the Department of the Material, Technical and Medical Support of the Interior Ministry  of the Russian Federation

58

В статье на  основе анализа архивных исторических материалов аргументированно представлены четкие временные рамки основных этапов эволюционных преобразований тыловых подразделений МВД России, систематизированы в  строгой хронологической последовательности основные даты, факты, документы с  точными ссылками на  исторические источники.

In the article based on the analysis of the archival historical materials, the time frames of the main stages of the evolutionary transformations of the rear divisions of the Interior Ministry of Russia are reasonably presented, the main dates, facts, documents with exact references to the historical sources are systematized in a strict chronological order.

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

В

2018  г., отмечая 300-летие с  момента создания российской регулярной полиции, каждое структурное подразделение МВД России осознает свою историческую роль и место как в  системе органов внутренних дел, так и  в государственном управлении, его значимость и  генезис развития. Сегодня Департамент по  материально-техническому и  медицинскому обеспечению Министерства внутренних дел Российской Федерации (далее – Департамент тыла) является самостоятельным структурным подразделением центрального аппарата Министерства внутренних дел Российской. Федерации. Департамент тыла обеспечивает и  осуществляет в  пределах своей компетенции функции Министерства по  выработке и  реализации государственной политики и  нормативному правовому регулированию в  области имущественных отношений, организации государственных закупок, материально-технического, медицинского, санаторно-курортного, жилищного, геральдического обеспечения, строительства, реконструкции и  капитального ремонта, строительного контроля, территориального планирования, федерального государственного санитарно-эпидемиологического, ведомственного пожарного надзора и  ветеринарного обеспечения1. Исторические предпосылки создания и  становления хозяйственных подразделений были заложены еще за несколько лет до создания Министерства внутренних дел. 4 марта 1797  г. при Сенате была утверждена под руководством генерал-прокурора Экспедиция государственного хозяйства, опекунства иностранных и сельского домоводства (далее – Экспедиция), определены ее функции и штатная численность. Среди прочих обязанностей на  Экспедицию было возложено «изыскание надежных и полезных средств для приведения в лучшее состояние земледелия, ремесел, художеств, разных рукоделий, фабрик, заводов и  вообще всего, что касается до  настоящих выгод Государственных по  внутренней и  внешней торговле» [17]. Для этих целей Экспедиции поручалось способствовать удешевлению работ при помощи механизации производства, а  также организовать производство более качественных отечественных товаров, которые 1   Об утверждении Положения о Департаменте по материальнотехническому и медицинскому обеспечению Министерства внутренних дел Российской Федерации: приказ МВД России от 24 июня 2011 г. № 722.

Police, Interior Ministry, rear, medical technical support, medical support, history.

могли бы соперничать с аналогичными товарами иностранных государств. 6 марта 1797  г. состоялся Именной указ «Об имении Экспедиции Государственного хозяйства попечения о  приведении рукоделий, и искусственнаго обрабатывания произведений природы в совершенство». На данную Экспедицию было возложено совершенствование «производства произведений народного промысла в губерниях страны с учетом их местных особенностей» [18]. 8 сентября 1802  г. Высочайшим Манифестом «Об учреждении Министерств» среди прочих восьми министерств в  Российской империи было создано Министерство внутренних дел и  определены основные обязанности министра – заботиться о  благосостоянии народа, спокойствии, тишине и  благоустройстве всей империи, «стараться всеми мерами об отвращении недостатка в жизненных припасах и во всем, что принадлежит к необходимым надобностям в  общежитии». В Министерство внутренних дел были переданы многие внутренние функции государства, в том числе «построение и  содержание всех публичных зданий в  Государстве». В состав Министерства вошли: Мануфактур-коллегия (кроме Экспедиции о заготовлении и  хранении вексельной и  гербовой бумаги), Медицинская коллегия, Экспедиция государственного хозяйства, опекунства иностранных и сельского домоводства [19]. 7 января 1803 г. Высочайше утверждены разработанные более подробно министром внутренних дел В. П.  Кочубеем штаты Министерства, согласно которым был создан Департамент внутренних дел [20]. Возглавил этот Департамент М. М.  Сперанский – ближайший сподвижник первого министра внутренних дел В. П. Кочубея. В состав Департамента внутренних дел входили сначала четыре экспедиции, затем три, каждая из которых состояла из двух отделений: –– первая Экспедиция занималась попечением о продовольствии народном; –– Экспедиция о  спокойствии и  благочинии руководила деятельностью полиции; –– Экспедиция государственного хозяйства, опекунства иностранных и  сельского домоводства осуществляла контроль за  иностранными подданными, отвечала за  сельское хозяйство, добычу природных ископаемых, руководила местами лишения свободы, градостроительством, а также вела учет промышленных предприятий,

на актуальную тему

Полиция, милиция, Министерство внутренних дел, тыл, материально-техническое обеспечение, медицинское обеспечение, история.

59

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

60

контролировала их техническое оснащение и обеспечение, отвечала за работу почт и др.; –– Экспедиция общественного призрения руководила медицинскими, социальными, исправительными и общественными учреждениями и  состояла из  Медицинской коллегии и  отделения приказов общественного призрения. В этом же 1803 г., согласно Указу императора, в  Департаменте внутренних дел произошло слияние первой и  третьей экспедиций: «Поелику Экспедиция Государственного Хозяйства по настоящему ее устройству, подробно в положении ея изображенному, составляет часть самого Департамента внутренних дел: то из четырех онаго Экспедиций первую и  третью, теми же предметами занимающуюся, переместить и с чиновниками, в них определенными, в отделения Экспедиции Хозяйства…» [20]. 18 июля 1803  г. (30 июля по  новому стилю) состоялся Именной указ «О соединении дел, кои доселе были ведомы в  Мануфактур-коллегии и  ее Контор, в  Экспедиции Государственного Хозяйства, Опекунства Иностранных и  Сельского Домоводства и  в Главной Соляной конторе, в одно управление с Департаментом внутренних дел, под именем Экспедиции Государственного Хозяйства». В Указе опубликован доклад министра, в котором подробно изложено обоснование создания Экспедиции государственного хозяйства: «…желание избежать излишних издержек, и  чтоб единством управления доставить в  ходе сих частей более удобности…». Этим же Указом объявлено «Положение для Экспедиции Государственного Хозяйства». Экспедиция состояла из  трех отделений: земледелия, отделения мануфактур, отделения соляных дел. Каждое отделение возглавлял начальник, который подчинялся управляющему Экспедицией государственного хозяйства. Начальники отделений и Экспедиции назначались императором по представлению министра внутренних дел [21]. Подлинный документ о  создании Экспедиции государственного хозяйства хранится в  Санкт-Петербурге в  Российском государственном историческом архиве [31]. Эта Экспедиция вобрала в  себя элементы материального обеспечения большинства отраслей государственного хозяйства до  образования в  1811  г. Департамента государственного хозяйства и публичных зданий. 20 апреля 1806 г. состоялся Указ «Об устройстве 2-й Экспедиции Департамента внутренних дел, с приложением штата оной» по докладу министра внутренних дел [22]. Здесь также прослеживаются функции, которые можно отнести к материальному обеспечению. В предметы ведения данной Экспедиции входили: «Дела о  штатных и  разных Полицейских командах,

ночной и  пожарной страже, о  содержании тюрем, смирительных и  рабочих домов, провожание колодников, и  проч. Дела по  квартированию войск, содержание казарм, конюшни, отопление, освещение, и  проч. Часть строительная, Помещение Присутственных мест, планы городов, и проч.» [22]. При передаче Экспедиции государственного хозяйства в  1811  г. в  созданное Министерство полиции преобразованное подразделение стало называться в  соответствии с  Манифестом императора Александра I «Учреждение Министерства Полиции» Департаментом полиции хозяйственной [23]. Департамент полиции хозяйственной Министерства полиции состоял из двух отделений. Первое отделение занималось продовольственным делом: осуществляло надзор за  состоянием продовольственных запасов в  городах и  селах, составляло ежегодные ведомости о запасах продовольствия, проверяло отчеты об их наличии, собирало сведения об обороте хлеба, заготовке провианта и  фуража для армии, о  ценах на провиант и фураж в столицах и губерниях, осуществляло наблюдение за  исполнением постановлений о  создании продовольственных припасов, рассматривало вопросы о возможности продажи хлеба и вина и других видов продовольствия из государственных запасов за границу. Второе отвечало за приказы общественного призрения, контролировало исполнение постановлений об их деятельности, оборотах капиталов в  богоугодных заведениях, рассматривало дела по опекам над несовершеннолетними, немощными, а также их текущие дела [23]. Необходимо отметить, что в  самом Министерстве внутренних дел, существовавшим параллельно с  Министерством полиции, 7 июля 1811  г. из  третьей экспедиции Министерства внутренних дел был образован Департамент государственного хозяйства (далее – Департамент) [24, 27]. Департамент государственного хозяйства Министерства внутренних дел возглавлял директор, назначаемый императором по представлению министра внутренних дел. Департамент состоял из отделений во главе с начальниками. Также при Департаменте находился Строительный комитет с  подчиненной ему Чертежной, местными отделениями которого являлись строительные экспедиции в  городах (в 1832  г. Строительная часть перешла в  ведение Главного управления путей сообщения и  публичных зданий). Функции Департамента сводились к  организации местного управления на  территории Российской империи, а также отдельных сторон хозяйственной жизни. На Департамент было возложено восстановление зданий, разрушенных во время Отечественной войны 1812 г.

С 1813 г., когда в Департамент из Министерства полиции были переданы дела строительной полиции, он осуществлял надзор за соблюдением санитарных, противопожарных и  инженерных норм при строительстве зданий. Департамент ведал также организацией внутренней торговли, устройством ярмарок и  рынков, осуществлял контроль за соответствием мер и весов эталонам, разрабатывал меры на  случай неурожая и голода [2, с. 381]. 4 ноября 1819 г., после передачи Министерства полиции в  Министерство внутренних дел [25], Департамент полиции хозяйственной вошел в состав последнего и стал называться Хозяйственный департаментом. С ноября 1819  г. по  сентябрь 1833  г. Департамент государственного хозяйства и публичных зданий делил обязанности с Хозяйственным департаментом [27]. Хозяйственный департамент просуществовал с  4 ноября 1819  г. по  8 апреля 1904  г. Департамент состоял из  отделений. Первое отделение заведовало продовольственным делом: осуществляло контроль за  состоянием продовольственных запасов хлебных магазинов, составляло общие ведомости по  продовольствию и проверяло отчеты, распределяло общий по  империи продовольственный капитал, ведало экспортом продовольствия, содействовало заготовлению провианта и фуража для войск. Второе отделение руководило заведениями, содержащимися за счет общественных капиталов: больницами, богадельнями, домами для умалишенных, учебными и воспитательными заведениями, исправительными заведениями, работными домами и домами призрения неимущих. 19 марта 1820  г. в  ведение Хозяйственного департамента были переданы «дела о ярмарках, находившиеся ранее в  Департаменте мануфактур и торговли Министерства финансов» [26]. 20 декабря 1834  г. было создано третье отделение, которое «вело дела» приказов общественного призрения: рассматривало и утверждало ежегодные сметы о  доходах и  расходах приказов общественного призрения и  их заведений; изучало ежегодные отчеты; составляло общий отчет «по общественному призрению»; издавало распоряжения для усиления капиталов и для взыскания новых способов их увеличения; вело дела по завещаниям [5, с. 30]. Счетное отделение (с 1836 по  1866  г.) занималось ревизией строительных сумм, отпускаемых из городских фондов, капиталов, приказов и других мест. В 1839  г. число служащих Хозяйственного департамента равнялось 61. При Хозяйственном департаменте действовала «Комиссия для успешного устройства разных источников городского хозяйства». В 1840  г. она была пре-

образована в  «Комиссию для устройства разных источников городского хозяйства», которая в 1842 г. была преобразована во временное отделение Хозяйственного департамента со штатом из  31 человека и  5 чиновников особых поручений [2, с. 381; 5]. 18 февраля 1849  г., согласно Высочайше утвержденному положению Комитета министров «О мерах к  успешному производству дел по  устройству городского хозяйства», император Николай  I повелел «впредь до  окончательного устройства городского хозяйства, принять временно следующие меры: все дела по  городскому хозяйству распределить в  Хозяйственном Департаменте Министерства Внутренних дел между двумя Отделениями…». В первом городском отделении было создано четыре стола, во втором – три с увеличением и перераспределением штатной численности Хозяйственного департамента. Всем должностям были присвоены «служебные права и  оклады содержания, предоставленные прочим подобным должностям в  Министерстве». При Хозяйственном департаменте была учреждена Чертежная. Руководство данными отделениями и  Чертежной осуществлял особый вице-директор Хозяйственного департамента [5, с. 30; 14]. В 1852  г., в  соответствии с  Высочайше утвержденным «Положением о сокращении делопроизводства», штат Хозяйственного департамента подвергся сокращению. Было уменьшено число столов, а  также число чиновников низшего ранга. В 1853 г. был сокращен один из вице-директоров [2, с. 382]. К концу XIX  в. вновь произошли изменения в  структуре Хозяйственного департамента: были созданы еще четыре отделения. Четвертое отделение занималось устройством земского управления по Положению о земских учреждениях от 12 июня 1890 г. С 11 апреля 1896 г. оно обеспечивало работу городского хозяйства, в  тех городах, где было введено Городовое Положение 1892  г., рассматривало городские росписи, городские финансовые счета, дела о продаже и приобретении городских имуществ, об оказании помощи городам от  казны, земства и т. д. Пятое отделение выполняло аналогичные задачи, что и четвертое, но по другим российским губерниям. Шестое, согласно Городовому положению 1892 г., занималось делами по  городскому общественному устройству. Седьмое – заведовало сословным управлением в  городах, организацией сословных учреждений. С 1896  г. седьмое отделение также осуществляло контроль за строительством, устройством общественных и  частных построек в  городах. [28, с. 29–32]. 6 июня 1894 г. в составе Хозяйственного департамента был образован Страховой отдел

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

61

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

62

и  Страховой комитет для осуществления контроля за страхованием [29]. Директорами Хозяйственного департамента в  XIX – начале XX  в. были: А. Д.  Стог, граф А. П.  Толстой, В. И.  Карнеев, М. И.  Лекс, Н. А. Милютин, А. Д. Шумахер, А. Г. Вишняков, А. К.  Кривошеин, И. И.  Кабат, А. А.  Хвостов, Н. А. Зиновьев. Позднее крупный государственный деятель Николай Александрович Милютин был назначен и. о. товарища (заместителя) министра. Государственный деятель Российской империи Александр Алексеевич Хвостов занимал должности министра юстиции (1915–1916  гг.) и министра внутренних дел (1916 г.). В 1904  г. министр внутренних дел представил предложение о создании Совета и Главного управления по  делам местного хозяйства в  составе Министерства внутренних дел. Во мнении Государственного совета, Высочайше утвержденном 22 марта 1904 г., отмечалось следующее: «Проекты Положения о  Совете и  Главного управления по делам местного хозяйства… ввести в  действие в  течение 1904  года, в  сроки и  в постепенности, по  усмотрению Министра Внутренних Дел, в пределах отпущенных на сей предмет кредитов». Одновременно было принято решение упразднить в составе Министерства внутренних дел «Хозяйственный Департамент, с  состоящими при нем Совещанием по  земским делам и  Страховыми Комитетом и  Отделом…» [30]. Согласно Положению о  Совете и  Главном управлении по  делам местного хозяйства Министерства внутренних дел на  новые органы были возложены обязанности «по высшему руководству, согласованию и направлению, в пределах, подлежащими законоположениями установленных, деятельности местных учреждений по  удовлетворению хозяйственных польз и нужд населения…» [30]. Совет по  делам местного хозяйства состоял из одного общего и нескольких особых присутствий. В состав Общего присутствия Совета входили: начальник Главного управления по  делам местного хозяйства и  его помощник; управляющие отделами Главного управления; непременный член Совета; главный врачебный инспектор; по  одному члену от  Министерств финансов, земледелия и  государственных имуществ; губернаторы (по назначению министра внутренних дел); члены от  местных деятелей (12–15 человек). Председателем общего присутствия являлся министр внутренних дел. В особых присутствиях председательствовали начальники Главного управления по  делам местного хозяйства. В заседаниях присутствий могли принимать участие также представители от  министерств и  главных управле-

ний, не  имеющих постоянных представителей, по  одному от  каждого, «по делам, касающимся сметных расходов», и др. По усмотрению председателя на заседания Совета по общему и особым присутствиям приглашались «лица, от  которых можно ожидать полезных для дела указаний» [30]. Совет по общему присутствию рассматривал предложения об издании новых законов, инструкций и общих распоряжений, а также о дополнении, изменении и  отмене действующих законов, инструкций распоряжений по  предметам хозяйственных «польз и  нужд населения»; вел дела по ходатайствам земских, городских и других учреждений, по которым требовалось заключение Совета, а также дела по «усмотрению» министра внутренних дел. При общем присутствии составлялись комиссии для решения конкретных вопросов. Особые присутствия учреждались «по земским и  городским делам, по  делам о  народном здравии и общественном призрении, по дорожным делам и  делам страхования и  противопожарных мер». Совет по  особым присутствиям осуществлял управление земским хозяйством, рассматривал совместно с  министром финансов вопросы, касающиеся земских смет расходов, а также «прочие дела по земскому и городскому хозяйству, подлежащие разрешению Министра внутренних дел» и др. [30]. Главное управление по  делам местного хозяйства было создано для осуществления руководства деятельностью местных учреждений и  состояло из  начальника, помощника начальника и отделов: земского хозяйства, городского хозяйства, народного здравия и  общественного призрения, страхования и противопожарных мер, дорожного отдела, канцелярии и др. [30]. После Октябрьского вооруженного восстания в  Петрограде власть перешла в  руки Советов рабочих, солдатских и  крестьянских депутатов. II Всероссийский съезд Советов 8 ноября 1917 г. утвердил советское правительство – Совет Народных Комиссаров (далее – СНК). В числе тринадцати наркоматов, вошедших в  состав СНК, был создан Народный комиссариат внутренних дел (далее – НКВД). Постановлением НКВД РСФСР от 28 октября (10 ноября по новому стилю) 1917 г. «О рабочей милиции» было положено начало строительству новой советской милиции [14, с. 16–17]. В конце 1917 – начале 1918  г. в  аппарате НКВД РСФСР было 450 сотрудников и  шесть отделов: местного управления, коммунального хозяйства, финансовый, статистический, ветеринарный, иностранный [15, с. 34]. Единого органа, выполнявшего функции настоящего Департамента по материально-техническому и  медицинскому обеспечению МВД

России, создано пока не  было, так как милиция еще не  существовала на  постоянной штатной основе. В то же время начинают организовываться первые хозяйственные подразделения с прототипами тех функций, которые выполняются на современном этапе. В архивных документах указывается, что на Коллегии НКВД от 15 декабря 1917 г. (28 декабря по  новому стилю) «сделано представление заведующего хозяйственной частью Семенова об упразднении должности заведующего хозяйственной частью при квартире министра внутренних дел» [7]. Также решением Коллегии при НКВД от  20 февраля 1918  г. организован хозяйственный комитет, в  который вошли следующие лица: член коллегии Правдин, заведующий хозяйственной частью Семенов, архитектор, заведующий работами и  представитель от комитета низших служащих [8]. Данное свидетельствует о том, что в конце 1917 г. в НКВД уже функционировала хозяйственная часть. В апреле 1918  г. при административном отделе Моссовета, который руководил милицией и  уголовным розыском столицы, была создана хозяйственная часть [34]. Однако центральный орган снабжения милиции на  всей территории РСФСР возник 20 августа 1918  г., когда при Главном управлении милиции НКВД РСФСР был организован отдел снабжения [9]. Как отмечено в  архивных документах, «Отдел Снабжения производит снабжение всей Советской Рабоче-Крестьянской милиции вооружением, обмундированием и  прочим снаряжением, а  также ведает заготовками необходимых предметов снабжения» [10]. 26 декабря 1918 г. решением Коллегии НКВД создан продовольственный отдел для снабжения продуктами сотрудников [6]. 24 мая 1922 г. ВЦИК и СНК РСФСР приняли Положение о Народном комиссариате внутренних дел, которое было подписано председателем ВЦИК М. И. Калининым и Председателем СНК В. И.  Лениным [33]. В разделе «Главное управление милиции» Положения указывалось, что все виды вещевого довольствия, а также снаряжение для милиции обеспечиваются Главным управлением милиции из соответствующих снабжающих органов республики, а  артиллерийское, инженерное, техническое довольствие обеспечивается установленным порядком от соответствующих органов военного ведомства. Все виды продовольствия начальникам милиции, старшим и  младшим милиционерам и  агентам уголовного розыска, а  также фураж для лошадей милиции обеспечиваются органами Главного управления по снабжению Красной Армии и  Флота на  одинаковых с  Красной Армией началах. Для решения этих задач в структуре Главного управления милиции в  этом же Положе-

нии предусмотрен материальный отдел, а также определены его функции: обеспечение милиции обозно-вещевым, артиллерийско-техническим и инженерным довольствием, составление смет на  получение плановых разверсток и  распределение этих видов довольствия, инструктирование мест по вопросам указанных видов довольствия, продовольственно-фуражного и квартирного довольствия. Постановлением СНК РСФСР от  2 марта 1923  г. и  постановлением Экономического совещания (далее – ЭКОСО РСФСР) при СНК РСФСР от 27 апреля 1923 г. образовано заготовительное объединение хозяйственных органов милиции Республики НКВД РСФСР [11]. Объединение ведало снабжением органов милиции, уголовного розыска и  мест заключения обмундированием, обувью, вооружением и  предметами специального технического снабжения. Постановлением ЭКОСО РСФСР от  14 января 1926  г. оно было реорганизовано в  заготовительно-хозяйственное объединение органов милиции Республики (далее – Заготхоз) при НКВД РСФСР, которое прекратило деятельность в соответствии с постановлением коллегии НКВД РСФСР о передаче функций тресту «Мосшвея» [16]. Работа Заготхоза по вопросам снабжения органов милиции и уголовного розыска вызывала большое количество нареканий с  мест, в  свою очередь Заготхоз указывал на  недостатки в  работе административных отделов краев, областей и  губерний: «Жалобы иногда поступают от непонимания друг друга… Необходимо иметь твердый план как по  снабжению артимуществом, так и по снабжению предметами обмундирования и пр.» [1, с. 24]. 10 июля 1934  г. Центральный исполнительный комитет (ЦИК) СССР принял постановление «Об образовании общесоюзного Народного комиссариата внутренних дел СССР» [32]. В составе НКВД СССР создается Административно-хозяйственное управление (далее – АХУ) НКВД СССР. Начальником АХУ НКВД СССР был назначен И. М. Островский. Приказом НКВД СССР № 794 от 29 ноября 1935 г. И. М. Островскому было присвоено звание старшего майора государственной безопасности [13]. В период с  июля 1934 по  июль 1941 г. управлением руководили: И. М. Островский (11.07.1934 – 05.10.1936), С. Б.  Жуковский (15.10.1936 – 01.07.1937), М. И.  Рыжов (01.07.1937 – 19.10.1937), И. П.  Попашенко (19.10.1937 – 28.03.1938), Ю. Д. Сумбатов-Топуридзе (17.04.1938 – 31.07.1941). В АХУ НКВД СССР входили: административно-хозяйственный отдел (АХО), хозяйственный отдел (ХОЗО), отдел связи, санитарный отдел, сельскохозяйственный отдел, тюремный

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

63

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

64

отдел, поликлиника и  больница, три автобазы, комендатура, пожарная охрана, изоляторы: Бутырский, Сретенский, Особого назначения, а  также Челябинский, Верхнеуральский, Суздальский и Ярославский. 31 июля 1941  г. Административно-хозяйственное управление НКВД СССР было объединено с  Административно-хозяйственным и  финансовым отделами (АХФО) НКГБ СССР и  переименовано в  Хозяйственное управление (ХОЗУ) НКВД СССР (с марта 1946  г. – МВД СССР). Приказом МВД СССР от  25 января 1960  г. в связи с ликвидацией МВД СССР ХОЗУ было упразднено. Приказом МВД СССР от  3 марта 1960 г. № 70 [12] штаты, личный состав и автохозяйство ХОЗУ были переданы в МВД РСФСР. В период с  31 июля 1941 по  1960  г. управлением руководили: Ю. Д. Сумбатов-Топуридзе (31.07.1941 – 27.03.1947), В. П.  Осетров (07.08.1947 – 18.05.1950), Т. И.  Попов (18.05.1950 – 1953), М. И. Журавлев (16.03.1953 – 02.06.1956), И. И. Солодилов (02.06.1956 – 1960). 26 июля 1966 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР «О создании Союзно-республиканского министерства охраны общественного порядка СССР» [17] было восстановлено централизованное управление органами милиции в масштабе страны. В структуре Министерства охраны общественного порядка (МООП) СССР был создан Хозяйственный отдел, который в  1967  г. преобразован в  Хозяйственное управление МООП СССР (с 1968 г. – МВД СССР [4]). Хозяйственное управление МВД СССР выполняло свои функции до 1991 г. В соответствии с постановлением Правительства РСФСР от 19 декабря 1991 г. № 52 «О прекращении деятельности Министерства внутренних дел СССР на  территории РСФСР» Министерство внутренних дел РСФСР с  19 декабря 1991  г. взяло под свое командование и  оперативное руководство упраздняемое МВД СССР и Внутренние войска СССР, включая центральный аппарат и  все подчиненные службы, организации, части и  подразделения, расположенные на  территории РСФСР. Поэтому функции хозяйственного управления МВД СССР были переданы существовавшему с  1989  г. хозяйственному управлению МВД РСФСР. В январе 1992 г. ХОЗУ МВД СССР было преобразовано в  производственно-хозяйственное управление (далее – ПХУ) МВД России2. В дальнейшем хозяйственными вопросами ведал созданный 18 декабря 1995  г. Штаб тыла Министерства внутренних дел Российской Фе2   О мероприятиях, связанных с  реорганизацией Министерства внутренних дел Российской Федерации: приказ МВД России от 29 января 1992 г. № 19.

дерации3. 29 марта 1996 г. было утверждено Положение о Штабе тыла Министерства внутренних дел Российской Федерации4. 26 декабря 1996  г. вновь создано Производственно-хозяйственное управление (ПХУ) МВД России5. Во исполнение Указа Президента РФ «Вопросы Министерства внутренних дел Российской Федерации»6 30 мая 1998  г. ПХУ МВД России было переименовано в  Хозяйственное управление МВД России7. 12 октября 1998  г. министром внутренних дел России утверждено Положение о  Хозяйственном управлении МВД России8. В результате преобразований в 1999 г. в Министерстве было создано государственное учреждение «Хозяйственное управление МВД России» (далее – ГУ «ХОЗУ МВД России»)9, имеющее статус юридического лица, для осуществления оперативного управления хозяйственно-производственной и  финансовой деятельностью. ГУ «ХОЗУ МВД России» состояло из четырех отделов (административно-хозяйственного, финансовопланового, жилищного обеспечения, государственного имущества) и  юридической группы. Непосредственно учреждению были подчинены производственно-хозяйственное объединение и центральная автобаза МВД России. 24 сентября 2001  г. во исполнение Указа Президента РФ «О некоторых вопросах Министерства внутренних дел Российской Федерации»10 создано Хозяйственное управление Службы тыла МВД России (далее – ХОЗУ СТ МВД России)11. 19 декабря 2001 г. министром внутренних дел России утверждено положение о  Хозяйственном управлении Службы тыла МВД России12. 3   Об организационно-штатных вопросах по центральному аппарату МВД России: приказ МВД России от 18 декабря 1995 г. № 475. 4   Об утверждении положений о подразделениях центрального аппарата МВД России: приказ МВД России от 29 марта 1996 г. № 165. 5   О создании государственного учреждения – Производственно-хозяйственного управления МВД России: приказ МВД России от 26 декабря 1996 г. № 680. 6   Вопросы Министерства внутренних дел Российской Федерации: указ Президента РФ от 24 апреля 1998 г. № 433 // СЗ РФ. 1998. № 17. Ст. 1915. 7   Об утверждении структуры центрального аппарата и подчиненных подразделений МВД России: приказ МВД России от 30 мая 1998 г. № 330. 8   Об утверждении Положения о  Хозяйственном управлении МВД России: приказ МВД России от 12 октября 1998 г. № 650. 9   Об организационно-штатных мероприятиях по  ХОЗУ МВД России и  подразделениям, непосредственно ему подчиненным: приказ МВД России от 13 декабря 1999 г. № 1023. 10   О некоторых вопросах Министерства внутренних дел Российской Федерации: указ Президента РФ от 4 июля 2001 г. № 644 // СЗ РФ. 2001. № 24. Ст. 2416. 11   Об оргштатных мероприятиях по подчиненным подразделениям Службы тыла МВД России: приказ МВД России от 24 сентября 2001 г. № 840. 12   Об утверждении Положения о  Хозяйственном управлении Службы тыла МВД России: приказ МВД России от  19 декабря 2001 г. № 1123.

Важным этапом в  формирования и  становлении хозяйственной службы является Указ Президента РФ «Вопросы Министерства внутренних дел Российской Федерации»13, в соответствии с которым в структуре центрального аппарата Министерства внутренних дел Российской Федерации образован Департамент тыла МВД России14, объединивший в  своем составе обеспечивающие (тыловые) подразделения. 26 ноября 2004 г. министром внутренних дел Российской Федерации утверждено Положение и  штатное расписание Департамента тыла МВД России и  в его структуре Главного центра административно-хозяйственного и транспортного обеспечения МВД России15. 4 марта 2011  г. в  целях реализации Указа Президента РФ «Вопросы Министерства внутренних дел Российской Федерации»16 приказом министра внутренних дел Российской Федерации создан выполняющий функции по настоящее время Департамент по  материальнотехническому и  медицинскому обеспечению МВД России17. 13   Вопросы Министерства внутренних дел Российской Федерации: указ Президента РФ от 19 июля 2004 г. № 927 // СЗ РФ. 2004. № 30. Ст. 3149. 14   Об утверждении Структуры центрального аппарата Министерства внутренних дел Российской Федерации: приказ. МВД России от 10 ноября 2004 г. № 730. 15   Вопросы Департамента тыла Министерства внутренних дел Российской Федерации и  подчиненных подразделений: приказ. МВД России от 26 ноября 2004 г. № 775. 16   Вопросы Министерства внутренних дел Российской Федерации: указ Президента РФ от 1 марта 2011 г. № 248 // СЗ РФ. 2011. № 10. Ст. 1334. 17   О штатной численности и  порядке формирования подраз-

24 июня 2011  г. министром внутренних дел Российской Федерации утверждено Положение о  Департаменте по  материально-техническому и медицинскому обеспечению МВД Российской Федерации 18. В настоящее время приоритетным направлением деятельности тыловых подразделений стало повышение уровня оснащенности и проведение технического перевооружения подразделений МВД России путем внедрения современных технических средств и инновационных технологий в  деятельность органов внутренних дел. За всю свою долголетнюю историю Департамент прошел славный путь от  разрозненных обеспечивающих подразделений до  современной хозяйственно-тыловой системы, создающей благоприятные условия для успешной деятельности органов внутренних дел на современном этапе. Исследование отраженных в  хронологической последовательности основных этапов развития Департамента по  материально-техническому и  медицинскому обеспечению Министерства внутренних дел Российской Федерации создает необходимую базу для дальнейшего изучения его исторического прошлого сотрудниками органов внутренних дел. делений центрального аппарата МВД России: приказ МВД России от 4 марта 2011 г. № 110. 18   Об утверждении Положения о Департаменте по материально-техническому и  медицинскому обеспечению Министерства внутренних дел Российской Федерации: приказ МВД России от 24 июня 2011 г. № 722.

Список литературы:

References:

1. Административный вестник. 1928. № 5. 2. Бельдова М. В.  Хозяйственный департамент Министерства внутренних дел  // Государственность России: словарь-справочник. Кн. 4. М., 2001. 3. Ведомости Верховного Совета СССР. 1966. № 30 (1324). Ст. 594. 4. Ведомости Верховного Совета СССР. 1968. № 48 (1446). Ст. 467. 5. Высшие и центральные государственные учреждения России 1801–1917. СПб., 2001. Т. 2. 6. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 393. Оп. 1 Д. 6в. Л. 242. 7. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 393. Оп. 1. Д. 8. Л. 10. 8. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 393. Оп. 1. Д. 8. Л. 57. 9. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 393. Оп. 6. Д. 2. Л. 42. 10. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 393. Оп. 6. Д. 2. Л. 43.

1. Administrativnyj vestnik. 1928. № 5. 2. Bel’dova M. V.  Hozyajstvennyj departament Ministerstva vnutrennih del // Gosudarstvennost’ Rossii: slovar’-spravochnik. Kn. 4. M., 2001. 3. Vedomosti Verhovnogo Soveta SSSR. 1966. № 30 (1324). St. 594. 4. Vedomosti Verhovnogo Soveta SSSR. 1968. № 48 (1446). St. 467. 5. Vysshie i central’nye gosudarstvennye uchrezhdeniya Rossii 1801–1917. SPb., 2001. T. 2. 6. Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii. F. 393. Op. 1 D. 6v. L. 242. 7. Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii. F. 393. Op. 1. D. 8. L. 10. 8. Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii. F. 393. Op. 1. D. 8. L. 57. 9. Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii. F. 393. Op. 6. D. 2. L. 42. 10. Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii. F. 393. Op. 6. D. 2. L. 43.

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

65

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

66

11. Государственный архив Российской Федерации. Ф. Р6885. Оп. 1. Д. 3. Л. 8 12. Государственный архив Российской Федерации. Ф. Р9401. Оп. 1. Д. 1567. 13. Государственный архив Российской Федерации. Ф. Р9401. Оп. 9. Д. 3. 14. Кудин В. А., Панфилец А. В.  Ретроспектива становления и  развития полиции в  Российском государстве» // Вестник СанктПетербургского университета МВД России. 2016. № 1 (69). 15. Некрасов В. Ф. Тринадцать «железных» наркомов. М., 1995. 16. Протокол коллегии НКВД РСФСР № 28 от 21 октября 1929 г. 17. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание первое. Т.  24. №  17865, 17866. 18. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание первое. Т. 24. № 17869. 19. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание первое. Т. 27. № 20406. 20. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание первое. Т. 27. № 20582. 21. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание первое. Т. 27. № 20852. 22. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание первое. Т. 29. № 22102. 23. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание первое. Т. 31. № 24687. 24. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание первое. Т. 31. № 24714. 25. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание первое. Т. 36. № 27964. 26. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание первое. Т. 37. № 28205. 27. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание второе. Т. 8. Ч. 1. № 6453. 28. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание второе. Т. 26. № 23024. 29. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание третье. Т. 14. № 10765. 30. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание третье. Т. 24. Ч. 1. № 24253. 31. Российский государственный исторический архив. Ф. 1285. Оп. 7. Д. 144. 32. СЗ СССР. 1934. № 36. Ст. 283. 33. СУ РСФСР. 1922. № 33. Ст. 386. 34. Центральный государственный архив Московской области. Ф. 66. Оп. 12. Д. 651. Л. 7.

11. Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii. F. R6885. Op. 1. D. 3. L. 8 12. Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii. F. R9401. Op. 1. D. 1567. 13. Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii. F. R9401. Op. 9. D. 3. 14. Kudin V. A., Panfilec A. V. Retrospektiva stanovleniya i razvitiya policii v Rossijskom gosudarstve» // Vestnik of the Saint-Petersburg University of the MIA of Russia. 2016. № 1 (69). 15. Nekrasov V. F.  Trinadcat’ «zheleznyh» narkomov. M., 1995. 16. Protokol kollegii NKVD RSFSR № 28 ot 21 oktyabrya 1929 g. 17. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. T. 24. № 17865, 17866. 18. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. T. 24. № 17869. 19. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. T. 27. № 20406. 20. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. T. 27. № 20582. 21. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. T. 27. № 20852. 22. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. T. 29. № 22102. 23. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. T. 31. № 24687. 24. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. T. 31. № 24714. 25. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. T. 36. № 27964. 26. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. T. 37. № 28205. 27. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie vtoroe. T. 8. CH. 1. № 6453. 28. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie vtoroe. T. 26. № 23024. 29. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie tret’e. T. 14. № 10765. 30. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie tret’e. T. 24. Ch. 1. № 24253. 31. Rossijskij gosudarstvennyj istoricheskij arhiv. F. 1285. Op. 7. D. 144. 32. SZ SSSR. 1934. № 36. St. 283. 33. SU RSFSR. 1922. № 33. St. 386. 34. Central’nyj gosudarstvennyj arhiv Moskovskoj oblasti. F. 66. Op. 12. D. 651. L. 7.

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

Ю. В. РЫЖОВА, доцент кафедры государственно-правовых дисциплин, кандидат юридических наук (Академия управления МВД России) E-mail:[email protected] Научная специальность: 12.00.01 – теория и история права и государства; история учений о праве и государстве.

Yu. V. RYZHOVA, Candidate of Law, Associate Professor at the Department of the State and Law Disciplines (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia) Scientific specialty: 12.00.01 – Theory and History of Law and State; History of Doctrines about Law and State.

УДК 64.012.8:94(47).04

К пониманию термина «внутренняя  безопасность государства» и ее обеспечение  в Российской империи

В статье рассматриваются общие подходы к  понятию «внутренняя безопасность государства» в дореволюционной России. На основании нормативных правовых актов анализируется использование законодателем понятия «внутренняя безопасность государства» и  его применение Министерством внутренних дел Российской империи, полицейскими учреждениями на протяжении XIX в. Особое внимание в  статье обращается на  нормативные правовые акты, регламентировавшие деятельность органов политической полиции.

The article considers the general approaches to a concept of “the internal security of a state” in the pre-revolutionary Russia. On the basis of the normative legal acts analyzes using the concept of “the internal security of a state” by a lawmaker and its implementation by the Interior Ministry of the Russian empire, police institutions during the 19th century. Special attention in the article is paid for the normative legal acts regulating the political police bodies’ activity.

Министерство внутренних дел Российской империи, политическая безопасность государства, полиция, внутренняя безопасность, жандармская железнодорожная полиция, политическая полиция, транспортная безопасность, нормативные правовые акты Российской империи.

Interior Ministry of the Russian empire, political state security, police, internal security, gendarmerie railway police, political police, transport security, normative legal acts of the Russian empire.

В

настоящее время «прогнозирование и анализ угроз безопасности являются основными направлениями деятельности многочисленных субъектов обеспечения национальной безопасности, в том числе общественной. Министерство внутренних дел Российской Федерации является основным элементом в  этой системе, как и в системе профилактики правонарушений». Обеспечение внутренней безопасности – одно из  приоритетных направлений в  Стратегии национальной безопасности Российской Федерации. Так, профессор

Р. С.  Мулукаев отмечает, что эффективное функционирование органов внутренних дел, «опирающееся на  прочную законодательную базу, – одно из  важнейших условий обеспечения безопасности государства» [7]. Рассматривая различные подходы к пониманию термина «безопасность государства», следует отметить, что это явление, «возникающее вместе с  его рождением, явление многократное, многостороннее. Обеспечение безопасности – проблема, носящая постоянно-действующий характер и имеющая значение необ-

на актуальную тему

To Understanding a Concept of the “Internal Security  of a State” and Its Security in the Russian Empire

67

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

68

ходимого фактора нормального функционирования государства» [7]. Безопасность государства – комплексное понятие. Прежде всего в общем понимании этого термина под «безопасностью» государства можно понимать состояние защищенности человека и общества. «Безопасность в широком смысле слова подразумевает создание комплекса различных условий жизни и деятельности, в которых личность может чувствовать себя полностью защищенной» [5]. Кроме того, данное понятие можно трактовать и  несколько шире: защищенность общественных отношений, исторически складывавшихся в  государстве. Так, национальная безопасность предполагает сохранение и  укрепление нравственных ценностей, культурного и научного потенциала государства. Национальная безопасность включает такие виды безопасности, как политическую, экономическую, продовольственную, экологическую и др. Государственная безопасность является частью национальной безопасности. Представляется, что данный элемент безопасности предполагает прежде всего защищенность политических институтов государства, а  также отношений, складывающихся в  виде политических институтов, органов управления, характера и  содержания их деятельности, и  вопросы взаимодействия между ними. Для создания эффективной системы обеспечения внутренней безопасности Российского государства в наши дни нельзя не учитывать исторический опыт ее обеспечения в  Российской империи. Термины «внутренняя безопасность», «внешняя безопасность», «общественная безопасность» можно встретить, анализируя архивные документы. Например, это можно увидеть в  служебной переписке Министерства внутренних дел, Департамента полиции, Отдельного корпуса жандармов и  его структурных подразделений, Штаба Корпуса, а  также Министерства императорского двора и уделов, являвшимся также особым субъектом обеспечения безопасности императора и  членов его семьи; в межведомственной переписке, приказах, циркулярах, распоряжениях и Особых мнениях. Вместе с тем термин «государственная безопасность» использовался значительно реже. Представляется, что элементы «общественная безопасность» и  «политическая безопасность» дополнили используемый на  протяжении всего дореволюционного периода термин «внутренняя безопасность» государства. Например, создание нормативно-правовой базы деятельности политической полиции в Российской империи являлось одной из ключевых мер для обеспечения внутренней безопасности го-

сударства. Так, кроме Книги 3 Свода военных постановлений, деятельность чинов жандармских железнодорожных управлений регламентировалась Уставом Российских железных дорог, Общим учреждением губернским, Уставом уголовного судопроизводства, Уставом о предупреждении и пресечении преступлений и др. Абсолютно верным представляется высказывание профессора Р. С.  Мулукаева, полагающего, что «безопасность государства – универсальное условие его жизнедеятельности, его поступательного развития. Чтобы обеспечить свою безопасность, государство создает систему средств, призванных решать эту задачу. Одним из  основных средств (инструментов) является право. Право – важнейший фактор обеспечения безопасности государства». Еще «Русская Правда» – памятник русского права – предусматривала наказания за такие деяния, как убийства, кража, грабеж. Это свидетельствует о том, что уже с древнейших времен безопасность составляла предмет деятельности Древнерусского государства. Значительно позднее в  принятом в  1497  г. Судебнике были предусмотрены такие государственные преступления, как «крамола», «измена князю» т. е. все, что могло представлять серьезную угрозу внутренней безопасности Руси. В XVIII в. опасность представляла крестьянская война под предводительством Емельяна Пугачева. 7 ноября 1775 г. был издан законодательный акт «Учреждение для управления губерний», ставший правовой основой реформы местного управления Российской империи. И. А. Потёмкин отмечает, что «общественная безопасность стала прерогативой органов, выполняющих полицейские функции еще в допетровское время, также как и политическая безопасность существующего строя стала заботой структур, которые принято называть политической полицией» [11]. Хронологически можно выделить периоды, в которых в той или иной степени были заложены официальные основы внутренней безопасности государства. Прежде всего можно обратиться к  периоду правления Петра I, когда в принятых 25 мая 1718 г. «Пунктах, данных Санкт-Петербургскому Генерал-полицмейстеру» были определены основные задачи полиции [8, с. 570–571]. Нельзя не отметить и Регламент Главному магистрату, где в разделе «О полицейских делах» нашли отражение задачи нового правоохранительного органа [4]. Кроме того, специальным органам политического сыска вменялись задачи «по обеспечению в  государстве покоя и тишины как форме благополучия в обществе» [4]. Вместе с  тем отдельный интерес представляет период с XIX в. по 1917 г., так как именно

в  1802  г. в  процессе проведения министерской реформы императора Александра I, аналогов которой ранее не было в России, на Министерство внутренних дел была возложена функция обеспечения внутренней безопасности государства. При этом данная функция выполнялась вплоть до 1917 г. Кроме того, данную функцию выполняло и Министерство полиции, созданное в 1811 г. и просуществовавшее до 1819 г. Серьезные преобразования Министерства внутренних дел производились в  связи с  поиском путей лучшей организации охраны порядка и борьбы с преступностью. В 1810 г. по предложению М. М. Сперанского полиция была выведена из  Министерства внутренних дел, а  ее руководство было возложено на созданное Министерство полиции. Именно в основу данной реформы была положена идея М. М. Сперанского о необходимости сосредоточения всех функций обеспечения внутренней безопасности Российской империи в одних руках. Вместе с тем данная реформа была реализована лишь отчасти. Далее отметим, что на  основании изданного в  1810  г. Высочайшего Императорского Манифеста «О разделении государственных дел на особые управления с означением предметов, каждому управлению подлежащих» были определены сферы ведения министерского управления, среди которых особо выделились устройство внешней безопасности и  устройство внутренней безопасности. Завершающее свое утверждение они получили несколько позднее, в Манифесте от 25 июля 1811 г. «Об общем учреждении министерств» [13, с. 92] . Параграфом 3 данного Манифеста устанавливалось, что устройство внешней безопасности составляет предмет деятельности Военного и  Морского министерств, а устройство внутренней безопасности – предмет Министерства полиции. Представляется, что в  целом понятие «безопасность» можно рассматривать с  различных аспектов его понимания. На уровне общественного сознания безопасность определяется как отсутствие опасности, сохранность, надежность. Термин «безопасность» может найти отражение как в  природных, так и  социальных процессах. Между тем само понятие «безопасность» в Российской империи трактовалось достаточно пространно. В этой области выделялись следующие направления, за которые отвечало Министерство внутренних дел: –– наблюдение за обществами и ассоциациями (в эпоху реформ этот контроль осуществлялся Министерством на основе Закона о противозаконных сообществах (1867 г.)); –– наблюдение за сборищами народа; –– контроль за  передвижением подданных по  территории империи (система паспортов, видов на жительство);

–– контроль за  устным словом, печатью, перепиской. Например, Указом от 10 марта 1862 г. задачи Главного управления цензуры, входившего ранее в  Министерство народного просвещения, были возложены на  совещательное присутствие членов Совета министра внутренних дел, а с 1 сентября 1865 г. в Министерстве внутренних дел было создано Главное управление по делам печати, осуществлявшее функции цензуры. Кроме того, к  сфере безопасности государства относился контроль за  сектами и  иностранными вероисповеданиями, а  создание в  структуре Министерства внутренних дел в  конце 90-х гг. XIX в. специального переселенческого управления, а позднее управления по делам о воинской повинности, также было обусловлено, с  точки зрения властей, обеспечением государственной безопасности. Прежде чем выделить составные элементы понятия «безопасность» государства, отметим, что в царской России для обеспечения безопасности полицейского государства на вооружение была взята доктрина безопасности министра полиции Франции Ж. Фуше, вошедшая в историю под названием «доктрина Фуше». Данная доктрины исходила из  идеи о  чрезвычайной важности полицейской деятельности для общества и универсальном значении для любого политического режима. Одним из  непременных условий эффективной деятельности полиции Ж. Фуше считал решительность и  профессионализм управленческого персонала. Ключевым понятием также являлась и  идея о  «сильной власти», способной противостоять не  только уголовной преступности, но и любой другой угрозе для государства со стороны лиц, стремящихся совершить государственный переворот. Ж.  Фуше рассматривал функцию обеспечения внутренней безопасности государства как приоритетную. На протяжении всего XIX в. в  сфере обеспечения внутренней безопасности Российской империи велась масштабная организационно-правовая работа, выразившаяся в  принятии ряда нормативных правовых актов. При рассмотрении законодательных актов Российской империи об обеспечении безопасности первой половины XIX в. хотелось бы отметить Свод Законов Российской империи 1832 г. Так, статья 12 Свода Законов гласила, что государь-император есть верховный руководитель всех внешних сношений Российского государства с  иностранными державами и  императором определяется право объявлять войну и  заключать мир, договоры с  иностранными государствам. Следует отметить и  нормативные правовые акты, составлявшие правовую основу деятель-

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

69

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

70

ности непосредственно Министерства внутренних дел Российской империи по  обеспечению внутренней безопасности. Так, в  XV томе содержится Устав о  предупреждении и  пресечении преступлений, который регламентировал деятельность полицейских чиновников в данной сфере. Каждый раздел Устава был посвящен предупреждению и  пресечению преступлений, направленных против определенного объекта: раздел III – о  предупреждении и  пресечении беспорядков на  публичных собраниях; раздел IV – о  предупреждении и  пресечении преступления против личной безопасности. 14 августа 1881  г. было принято Положение «О мерах к охранению государственного порядка и  общественного спокойствия» [10]. Если обратиться к  самому документу, в  нем отмечается порядок привидения отдельных местностей в  состояние усиленной охраны. Положение предоставляло неограниченные полномочия репрессивным органам и расширяло толкование политического преступления. Данным правовым актом раскрывался смысл внутренней безопасности государства: защищенность самого государства, государственного порядка и  общественного спокойствия [12, с. 127–130]. Кроме того, Положение имело силу закона и  предусматривало чрезвычайные меры борьбы с  попытками подрыва внутренней безопасности в  государстве и  его стабильности. Именно такими мерами стали правила введения в  отдельных местностях страны исключительного положения в  двух формах: положения усиленной охраны и чрезвычайной. Своего рода новацией в  Положении явилось создание органа внесудебной расправы – Особого совещания, которое могло назначать наказание лицам, неблагонадежным или признанным вредными для общественного порядка, в виде ссылки на срок до пяти лет. Необходимо отметить еще одно Положение от  3 декабря 1883  г. «Об устройстве секретной полиции в Империи», предоставлявшее товарищу министра внутренних дел право учреждать особые розыскные отделения в  составе жандармских управлений или в  ведомстве общей полиции [2]. Именно в  целях стабильного обеспечения внутренней безопасности, а  также охраны общественного порядка в  Российской империи издавались нормативные правовые акты, содержащие нормы, регламентирующие систему и  организацию государственного органа, определение, в  чью именно компетенцию входило решение тех или иных вопросов. Так, приказ имел достаточно широкие функции и издавался «в зависимости от компетенции директором Департамента полиции, товарищем

министра, заведующим полицией и министром внутренних дел» [6]. Приказы определяли задачи и  функции структурных подразделений, органов и  учреждений Министерства внутренних дел и  Департамента полиции, а  также устанавливали правовое регулирование отдельных направлений деятельности, порядок прохождения службы. Инструкция – еще одна разновидность нормативного правового акта, адресованная должностным лицам, определяющая их направления деятельности и  полномочия. Например, «Инструкция полицейским урядникам» от  19 июля 1878  г. определяла, что «полицейские урядники обязаны в участках, им вверенных, охранять общественное спокойствие и  следить за  проявлением каких бы то ни было толков, направленных против правительства, законных властей и общественного порядка, равно к подрыву в  обществе доброй нравственности и  прав собственности» [14, с. 170]. Нельзя не  отметить, что Указ также являлся наиболее важной формой законодательных актов (например, Указ от  12 февраля 1880  г. «Об учреждении в  Санкт-Петербурге Верховной распорядительной комиссии по  охранению государственного порядка и  общественного спокойствия» и  Указ от  6 августа 1880  г. «О закрытии Верховной распорядительной комиссии по охранению государственного порядка и  общественного спокойствия, упразднении Третьего Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии») [9]. Безусловно, важнейшим составным элементом «внутренней безопасности государства» второй половины XIX в. являлась транспортная безопасность [1], а в контексте понимания данного вопроса – непосредственно и деятельность жандармских полицейских органов, направленных на ее обеспечение. В период важнейших государственных преобразований проблемы развития транспорта в Российской империи занимали одно из значительных по  стратегии и  перспективе направлений. Формирование правовой активности государства в полицейской сфере объяснялось строительством железных дорог в  империи, привлечением к  строительству вокзалов и  других станционных сооружений и, соответственно, охраны общественного порядка и  внутренней безопасности. В связи с  этим в  60-е гг. XIX  в. происходит формирование жандармских полицейских управлений на железных дорогах. Помимо общих законоположений, чины жандармской железнодорожной полиции в  своей деятельности руководствовались внутренними инструкциями с  грифом «не подлежащие оглашению». Именно одна из первых таких инструкций для жандармов была составлена еще в сентя-

бре 1826  г., в  которой указывалось на  их основные обязанности, сводившиеся «к наблюдению за  злоупотреблениями, беспорядками противозаконными поступками, а  также обеспечению соблюдения спокойствия и прав граждан, предупреждению и устранению «всякого зла»» [3]. В соответствии с  Таможенным уставом 1857  г. чины жандармских полицейских управлений железных дорог взаимодействовали с чинами Главного управления таможенной частью и Корпусом пограничной стражи, обладая правом выдачи разрешения на  погрузку товаров и  их осмотр, контролировали паспортный режим, а  также пресекали тайный провоз запрещенных товаров. По просьбе Государственного банка и Фельдъегерского корпуса жандармские железнодорожные управления оказывали помощь в сопровождении и охране бумаг чрезвычайной важности, депеш, посылок и  крупных денежных сумм. К середине XIX в. район служебной деятельности жандармских полицейских управлений стал охватывать все пространство земли, отчужденное под железные дороги, и все находящиеся в  этой полосе постройки и  сооружения. Вместе с  тем важнейшим направлением в  деятельности железнодорожной полиции являлось и  выполнение отдельных функций политического сыска. Так, на  основании утвержденных в 1878 г. Правил по принятию необходимых мер в  целях обеспечения общественного спокойствия и  внутренней безопасности чинам жандармских полицейских управлений железных дорог было предоставлено право ареста лиц, подозреваемых в  государственных преступлениях и  привлекаемых за  участие в  объединениях, имеющих политический характер.

Нельзя не отметить одну из важнейших специальных функций жандармских железнодорожных управлений: обеспечение безопасного следования императорских и литерных поездов. Особую актуальность данное направление принимает после принятия 15 июня 1890 г. «Положения об императорских поездах», на  основании которого раскрывались обязанности инспекции императорских поездов по постоянному надзору за  вагонами императорского поезда и за самим поездом во время его следования. Вместе с тем одним из важнейших направлений деятельности жандармской железнодорожной полиции по  обеспечению внутренней безопасности Российской империи в  конце XIX – начале XX в. было противодействие иностранному шпионажу. Данная проблема не обошла стороной и железные дороги Российской империи. Таким образом, в  рассматриваемый период сохранялся курс государства, направленный на системный подход к решению задач в сфере обеспечения внутренней безопасности в  Российской империи. В вопросе обеспечения внутренней безопасности государства был создан определенный уровень ее обеспечения. На правоохранительные органы Российской империи во второй половине XIX в. возлагалось значительное количество задач, способствующих укреплению и  поддержанию внутренней безопасности в государстве. Именно на органы политической полиции в  большей степени возлагались задачи, способствующие укреплению и  поддержанию внутренней безопасности в  Российской империи, дальнейшая трансформация которой была уже продолжена в  начале XX в., вызванная ходом последующих исторических событий.

Список литературы:

References:

1. Амельчаков И. Ф., Александров А. Н., Дергилева С. Ю.  Становление и  развитие транспортной полиции России в  XVIII – начале XX веков // Проблемы правоохранительной деятельности. 2016. № 3. 2. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 102. 1883. Д. 408. Л. 1. 3. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 110. Д. 1522. Л. 8 4. Дорофеев И. Н., Потёмкин И. А., Рыжова  Ю. В.  Проведение специальных тайных операций органами правопорядка (полицией) в борьбе с преступностью: ретроспективный обзор. М., 2015. 5. Лавриненко Р. К., Воскобоев А. И.  Современные подходы к  исследованию безопасности личности // Юрист-правовед. 2017. № 4 (83).

1. Amel’chakov I. F., Aleksandrov A. N., Der­ gileva  S. Yu. Stanovlenie i razvitie transportnoj policii Rossii v XVIII – nachale XX vekov  // Problemy pravoohranitel’noj deyatel’nosti. 2016. № 3. 2. Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii. F. 102. 1883. D. 408. L. 1. 3. Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii. F. 110. D. 1522. L. 8 4. Dorofeev I. N., Potyomkin I. A., Ryzhova Yu.  V. Provedenie special’nyh tajnyh operacij organami pravoporyadka (policiej) v bor’be s prestupnost’yu: retrospektivnyj obzor. M., 2015. 5. Lavrinenko R. K., Voskoboev A. I. Sovremennye podhody k issledovaniyu bezopasnosti lichnosti // Jurist-Pravoved. 2017. № 4 (83). 6. Maksimova N. A. Pervyj opyt centralizacii i specializacii policejskoj sluzhby vnutrennej bez-

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

71

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

72

6. Максимова Н. А.  Первый опыт централизации и  специализации полицейской службы внутренней безопасности в Российской империи // История государства и права. 2009. № 7. 7. Мулукаев Р. С.  Вопросы внутренней безопасности в дореволюционном российском законодательстве // Правовые проблемы национальной безопасности в  Российской Федерации: сборник тр. науч. конф. М., 2012. 8. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание первое. СПб., 1830. Т. 5. № 3203. 9. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание второе. Т. 5. № 61279. 10. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание третье. Т. 1. № 350. 11. Потёмкин И. А.  Министерство внутренних дел Российской империи в  обеспечении безопасности государства в  условиях Первой мировой войны: монография. 2-е изд., доп. М., 2017. 12. Российское законодательство X–XX вв.: в 9 т. М., 1988. Т. 8. 13. Российское законодательство в  X–XX вв.: в 9 т. М., 1988. Т. 6. 14. Сборник циркуляров и  инструкций Министерства внутренних дел за  1878  г. СПб., 1880.

opasnosti v Rossijskoj imperii // Istoriya gosudarstva i prava. 2009. № 7. 7. Mulukaev R. S.  Voprosy vnutrennej bezopasnosti v dorevolyucionnom Rossijskom zakonodatel’stve // Pravovye problemy nacional’noj bezopasnosti v Rossijskoj Federacii: sbornik tr. nauch. konf. M., 2012. 8. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. SPb., 1830. T. 5. № 3203. 9. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie vtoroe. T. 5. № 61279. 10. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie tret’e. T. 1. № 350. 11. Potyomkin I. A.  Ministerstvo vnutrennih del Rossijskoj imperii v obespechenii bezopasnosti gosudarstva v usloviyah Pervoj mirovoj vojny: monografiya. 2-e izd., dop. M., 2017. 12. Rossijskoe zakonodatel’stvo X–XX vv.: v 9 t. M., 1988. T. 8. 13. Rossijskoe zakonodatel’stvo v X–XX vv.: v 9 t. M., 1988. T. 6. 14. Sbornik cirkulyarov i instrukcij Ministerstva vnutrennih del za 1878 g. SPb., 1880.

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

И. А. ТАРАСОВА, доцент кафедры государственных и гражданско-правовых дисциплин, кандидат юридических наук, доцент (Московский областной филиал Московского университета МВД России имени В. Я. Кикотя) Е-mail: [email protected]

I. A. TARASOVA, Candidate of Law, Associate Professor, Associate Professor at the Department of the State Law Disciplines (Moscow Regional Branch of Moscow University the Interior Ministry of Russia named after V.Ya. Kikotya) Е-mail: [email protected]

Научная специальность: 12.00.01 – теория и история права и государства; история учений о праве и государстве.

Scientific speciality: 12.00.01 – Theory and History of Law and State; History of Doctrines about Law and State.

Некоторые аспекты деятельности Министерства внутренних дел Российской империи по организации системы ветеринарноэпизоотического надзора в России  в первой половине XIX в. Some Aspects of the Interior Ministry  of the Russian Empire’s Activity of the Veterinary  Epizootic System’s Organization of Supervision  in Russia at the First Half of the 19th Century В статье анализируются организационноправовые основы деятельности Министерства внутренних дел Российской империи и  его структурных подразделений по  развитию ветеринарии и  обеспечению ветеринарно-эпизоотического надзора в дореформенный период, делаются выводы об эффективности этой деятельности. На основе ряда фактов показывается, что организация системы ветеринарно-эпизоотического надзора являлась одной из  основных задач Министерства внутренних дел, равно как и функция обеспечения санитарно-эпидемиологического надзора.

The article analyzes the organizational legal basis of the activities of the Interior Ministry of the Russian Empire’s Activity and its structural units for development of the veterinary and support the veterinary epizootic supervision in the pre-reform period, the conclusions about the effectiveness of  this activity. On the basis of a number of facts it is shown that a system organization of the ve­ terinary epizootic supervision was one of the main tasks of the Interior Ministry, as well as the function of sanitary epidemiological supervision.

Министерство, полиция, эпизоотии, ветеринария, ветеринарное дело, ветеринарно-эпизоотический надзор.

Ministry, police, epizootics, veterinary, veterinary science, veterinary epizootic supervision.

Н

а современном этапе развития человеческого общества одной из  важнейших социальных функций государства является функция обеспечения здравоохранения. Составной и  неразрывной частью сложного

и  разнообразного комплекса здравоохранения, подразумевающего государственную охрану физического, социального, психического и  духовно-нравственного здоровья людей, является ветеринария.

на актуальную тему

УДК 351.779:94(47).07

73

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

74

Не секрет, что в  СССР действовала одна из  лучших в  мире систем ветеринарно-санитарного надзора, а  уровень постановки ветеринарного дела был недосягаем для большинства стран. Однако распад СССР и  цепь последовавших за  этим побочных негативных явлений привели к  тому, что современное российское государство оказалось не  в состоянии выполнять свои прежние функции в  сфере организации ветеринарного дела в полном объеме. На состоявшемся 14 июня 2017  г. «правительственном часе» 414-го заседания Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации был заслушан доклад руководителя Федеральной службы по  ветеринарному и  фитосанитарному надзору С. В.  Данкверта на  тему «Эпизоотические риски и  правовые проблемы обеспечения биологической безопасности и  животноводства России». В своем докладе С. В.  Данкверт заявил, что в  настоящий момент в  сфере обеспечения биологической и продовольственной безопасности серьезными препятствиями являются правовые и  структурные проблемы, возникшие в  ходе реализации административной реформы 2004  г., национальной ветеринарной службы, а также сложившаяся в  связи с  этим неблагополучная эпизоотическая ситуация по  ряду особо опасных болезней животных. При этом докладчик напомнил, что 80 % инфекционных заболеваний являются общими для человека и  животных. Так, в  2016  г. в  России были зарегистрированы такие опасные эпизоотические заболевания, как африканская чума свиней, грипп птиц, сибирская язва, ящур, бешенство, оспа овец и коз. Кроме того, было отмечено, что «в ряде субъектов Российской Федерации органы управления ветеринарией упразднены как таковы, что связано с  некомпетентностью местных властей в сфере ветеринарии вообще и в сфере ветеринарного надзора в  частности. Принятые решения ведут к  созданию «карманного» надзора вместо реального, а  также к  деградации ветслужбы региона и  возникновению существенных рисков в области биологической безопасности» [7]. Также указывалось, что в  ряде субъектов Российской Федерации отсутствуют самостоятельные органы государственной власти в  области ветеринарии, а  руководители иных органов, на  которых возложены обязанности в этой сфере деятельности, по своему статусу и полномочиям не в состоянии в должной мере исполнять обязанности главных государственных ветеринарных инспекторов субъектов Российской Федерации [7]. В докладе руководителя Федеральной службы по ветеринарному и фитосанитарному надзору были озвучены практически те же проблемы состояния и  развития ветеринарного

дела и  ветеринарно-эпизоотического надзора, которые были крайне актуальны в Российской империи в  XIX – начале XX в. Поэтому и  обращение к дореволюционному опыту решения подобных проблем также нельзя не считать актуальным. Отечественная ветеринария прошла многовековой сложный и  противоречивый путь развития. С начала XIX в. этот путь был тесно и неразрывно связан с  деятельностью Министерства внутренних дел (далее – МВД) Российской империи, понятием «ветеринарная полиция». Сущность реформы государственного аппарата власти и  управления в  Российской империи начала XIX в. заключалась в создании Манифестом от  8 сентября 1802  г., вместо многочисленных коллегий и  канцелярий с  недостаточно определенной компетенцией, стройной системы министерств. Созданное МВД стало самым объемным по  количеству выполняемых им функций. Среди этих функций в  компетенцию министерства вошла функция обеспечения здравоохранения, в  том числе и  развития ветеринарного дела. Автор фундаментального труда по  истории МВД С. А.  Адрианов писал: «В начале XIX века ветеринарной части в России почти не  существовало, и  Министерству приходилось полагать первое основание этому делу, т. е. создать ветеринарный персонал» [1, с. 30]. Действительно, наметившиеся в  первой половине XVIII  в. серьезные позитивные сдвиги в  деле ветеринарного образования и  подготовки квалифицированных кадров в  сфере коневодства в  60-е гг. XVIII в. были аннулированы решением о  закрытии конюшенных школ и  переноса подготовки специалистов ремесленным путем при конюшнях и  в полках [3, с. 5]. Как считают авторы учебного пособия «Развитие ветеринарного образования в  России», началом организации специального ветеринарного образования в  нашей стране «видимо, следует считать 25 августа 1803 г.», когда императором Александром I был утвержден доклад министра внутренних дел графа В. П.  Кочубея «О заведении в  Санкт-Петербурге, Москве и  Лубнах трех скотоврачебных училищ с  приложением каждому из них особого штата». Поскольку скорое открытие вышеуказанных училищ было невозможно ввиду отсутствия необходимых преподавательских кадров, в  учебные планы медицинских факультетов ряда университетов было введено преподавание ветеринарных дисциплин. В Московском университете уставом 1805  г. была предусмотрена кафедра «скотолечения», которую возглавил доктор медицины И. С.  Андреевский, аналогичная кафедра в том же году была создана при Харьков-

ском университете, а в 1806 г. – при Виленском университете. Однако, по  мнению Т. И.  Минеевой, данные кафедры были плохо оборудованы, не  имели достаточной клинической базы, поэтому преподавание на  них носило зачастую теоретический характер [6, с. 117]. Тем не  менее введение курса ветеринарии в  систему высшего медицинского образования по инициативе МВД Российской империи было несомненным прорывом в  организации ветеринарного дела. Само по себе это вызывало необходимость подготовки соответствующих профессорских кадров, разработки научных проблем в сфере ветеринарии, способствовало популяризации ветеринарной науки среди медицинских работников, то есть положило начало научной разработке вопросов ветеринарии в России. Вопросы борьбы с  эпизоотиями рассматривались и в Медицинском Совете МВД [9]. Несмотря на  множество сложностей, МВД продолжало прилагать усилия в решении проблемы ветеринарных кадров. Ветеринарной частью ведали подчиненные с  1811  г. Медицинскому департаменту Министерства полиции (с 1819  г. – Министерства внутренних дел) губернские врачебные управы во главе с  медицинскими инспекторами, на  которые возлагалась обязанность иметь «попечение о  предупреждении и  пресечении скотских падежей, исследование свойств заразительных болезней и  обнародование мер к  их предупреждению и  излечению». В состав врачебной управы входили инспектор, акушер и оператор, т. е. лицо, уполномоченное производить хирургические операции. В сибирских губерниях и в Кавказской области в  состав врачебных управ был включен ветеринарный врач. В связи с  отсутствием ветеринарных кадров в  уездах исполнение ветеринарных обязанностей возлагалось на  земских начальников. Волостные правления обязывались информировать население, «предостерегать… о предосторожностях от прилипчивых болезней скотского падежа». В селах и деревнях это входило в обязанность выборных старост и десятских [6, с. 134]. В 1811 г. была учреждена должность ветеринарного врача при Московском полицейской управе, затем – при полицейской управе СанктПетербурга. Это свидетельствовало о  стремлении придать деятельности полиции в  части предупреждения и  пресечения эпизоотических заболеваний более профессиональный характер. В 1821  г. МВД получило право «определять в губернии по одному ветеринарному врачу в  каждую с  жалованием, какое положено уездным врачам». Тем самым в части денежного содержания уездные ветеринарные врачи были приравнены к  уездным врачам-медикам, что, несомненно, повышало и статус их должности.

В 1836  г. был утвержден штат ветеринарных врачей в  Российской империи: в  33 губерниях по два врача, в 16 – по одному. В сибирские губернии и  в Причерноморье врачи назначались по особым распоряжениям. При этом старшим ветеринарным врачам назначались довольно высокие оклады от  700 до  900 рублей в  год, младшим – от  500 до  600 рублей. Таким образом, утвержденным в 1836 г. штатом было предусмотрено 84 должности губернских ветеринарных врачей, кроме тех, кто назначался по  особым представлениям. При этом в сельских уездах ветеринарных врачей катастрофически не хватало, в окраинных регионах империи они вообще отсутствовали и  их обязанности возлагались на  медицинских врачей. В 1845  г. МВД были установлены звания «ветеринар» (ветеринарный врач) и  «ветеринарный помощник», а  также ученая степень для данной специальности – магистр ветеринарных наук. В 1859  г. в  Российской империи числилось 530 ветеринаров и  209 ветеринарных помощников. Кроме того, частной ветеринарной практикой занималось 282 вольнопрактикующих ветеринарных врача [6, с. 135]. Результаты неудовлетворительной постановки ветеринарного дела в  Российской империи в  дореформенный период наиболее ярко проявлялись в  борьбе с  эпизоотиями, под которыми принято понимать широко распространенные среди животных заразные болезни, передающиеся от  одного организма к  другому [12, с. 13]. В связи с большими экономическими потерями и  негативным влиянием на  благосостояние населения эпизоотии всегда относились к  категории тяжелых народных бедствий. Болезни и  падеж скота в  значительной мере оказывали влияние на  производительность крестьянских и помещичьих хозяйств. Потеря скота была страшным бичом для крестьянского населения и  небогатых помещиков, доводя их порой до полного разорения [11, с. 1]. С самого начала века на  просторах империи свирепствовали эпизоотии сибирской язвы и чумы крупного рогатого скота. В 1807 г. сибирская язва охватила Центральную Россию и Царство Польское, в 1821–1822 гг. – Сибирь. В результате этой эпизоотии только в Литве в 1835 г. пало 25 % наличного состава быков и 12 % всех коров. В 1820 г. чума поразила крупный рогатый скот в  Томской губернии, погибло 4 000 коров [13, с. 250]. В 1826  г. от  чумы в  Псковской губернии погиб весь крупный рогатый скот. Только в  Томской и  Тобольской губерниях в  1829– 1830 гг. от сибирской язвы пало 30 166 лошадей, 4  066 голов крупного рогатого скота, 940 овец, заразилось и умерло 452 человека [6, с. 137, 144]. По данным МВД, за  1837  г., 1844–1845 гг., 1847–1849 гг. и  1852  г. в  Российской импе-

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

75

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

76

рии от  эпизоотических болезней (преимущественно от чумы крупного рогатого скота и сибирской язвы) пало более 3,6 млн голов крупного и  мелкого рогатого скота и  лошадей. По данным Министерства государственных имуществ, за  1844–1848 гг. пало 3 млн домашних животных, а  по сведениям Министерства уделов, в  1833–1840 гг., 1842–1846 гг., 1852– 1860 гг. погибло до  300 тыс. голов сельскохозяйственных животных разных видов. В отчетах МВД за  1841  г. указывалось, что экономический ущерб от  падежа только за  тот год составил 1 млн рублей, по данным Министерства госимуществ за  1848  г. сумма ущерба от  эпизоотий исчислялась в  размере 1,7 млн рублей, а за 1849 г. – 3,2 млн рублей [6, с. 32]. Столь значительные расхождения в  статистических сведениях лишь показывают, что деятельность по предупреждению и борьбе с эпизоотиями находилась одновременно в  ведении разных ведомств, и на тот момент не существовало общегосударственного статистического учета заболеваемости, падежа и  выздоровления животных. Сам по  себе этот факт свидетельствовал о  неправильном подходе в вопросах противоэпизоотической работы. В первой половине XIX в. в борьбе с эпизоотиями применялись те же меры и способы, которые сложились еще в XVIII в.: изоляция больных животных от здоровых, уничтожение заболевших животных с  последующей утилизацией трупов, введение карантинов в  местностях, где начинался падеж. Лечение заболевших животных в  случаях заражения чумой в  тот период, как правило, не приносило положительных результатов. В изданном в 1832 г. XIII томе Свода законов Российской империи в специальном разделе «О мерах к  пресечению скотских падежей» Устава медицинской полиции указывалось, что в  случае выявления какой-либо эпизоотии на  основе клинического осмотра сельскохозяйственные животные подразделялись на  три группы: здоровые, больные, подозреваемые в  заражении. Больные и  подозреваемые в  заражении животные должны были изолироваться и  подвергаться лечению в  карантинном помещении. В животноводческих помещениях при этом предусматривалась дезинфекционная обработка: «омывание» горячим раствором щелочи, «хлорированной известью», «окуривание химическими газами», в  частности серой [10]. В дополнение к  основной нормативной правовой базе, касающейся организации борьбы с эпизоотиями, МВД Российской империи рассылало циркулярные распоряжении по  вопросам ветеринарии. 4 июня 1841 г. МВД был издан «Устав ветеринарной полиции, или правила для предупреждения и прекращения повальных заразительных

болезней домашних животных» [5, с. 33]. Однако врачебные губернские управы с  задачами противоэпизоотической борьбы явно не справлялись, а  разъяснительная работа с  населением велась крайне слабо, поэтому многие установленные в плане противоэпизоотических мероприятий правила значительным массам крестьянства были неизвестны [6, с. 137]. Само МВД зачастую лишь констатировало факты падежа скота, принимая при этом весьма формальные меры. Например, в 1843 г. чиновники МВД отмечали, что от  «чумы, сибирской язвы, воспаления легких, хромоты, оспы и коросты» в стране пало 50 тыс. 585 голов разного скота. Эпизоотии происходили в  46 губерниях и  областях России, причем «сибирская язва была особенно сильна». Для борьбы с ней в разные губернии были откомандированы чиновники МВД (которые, разумеется, не могли прекратить падежи), в Якутскую область направлен один ветеринарный врач, а во врачебные управы всех губерний разослан журнал ветеринарной медицины [2, с. 105–107]. Следует отметить, что эпизоотические ситуации осложнялись также и тем, что население часто не выполняло элементарных противоэпизоотических правил. В сельской местности попрежнему доминировала народная ветеринария с  ее религиозно-мистическими представлениями о  причинах заболеваемости домашних животных и  способах борьбы с  падежами скота. Н. Ф. Высоцкий, описывая эти крестьянские представления, указывал, что в XIX в. сибирскую язву в  Томской губернии воображали в  виде высокого мохнатого человека с  копытами на ногах, который появляется, если услышит фразу «язви те!». Оспу в  Сибири представляли в образе некоего нечистого духа с клювом, питающегося трупами и «пятнающего» людей и скот «щедринками». Чума, по  народным поверьям, олицетворялась с  женщиной огромного роста с распущенными волосами, ездившей на повозке. Ночью она открывала окна изб и  кропила «скверной» помещения, после чего все умирали [4, с. 39–44]. Соответственно подобным образом населением избирались и  средства борьбы с «нечистой силой». При этом, как представляется, несоблюдение населением элементарных противоэпизоотических правил объяснялось не  только суеверием, отсталостью и  отсутствием необходимого количества специалистов-ветеринаров в  сельской местности. Уровень развития ветеринарной науки был еще невысок, лекарственные средства и методы лечения, бывшие в распоряжении ветеринарных врачей, далеко не  всегда давали желаемый позитивный результат. Малочисленный контингент квалифицированных ветеринарных врачей был не  в состоянии проводить какую-либо систе-

матическую борьбу с  заразными заболеваниями. Роль этих специалистов, по сути, сводилась к  констатациям фактов развития той или иной эпизоотии. Правительство это прекрасно осознавало. В обзоре деятельности Департамента сельского хозяйства Министерства государственных имуществ за  1844–1849 гг. говорилось: «К исчисленным нуждам отечественного скотоводства должно присоединить еще недостаток у  нас хороших ветеринаров, помощь которых необходима для отвращения и  пресечения скотских болезней» [8, с. 98]. Неудовлетворительное состояние ветеринарного дела в  стране осознавали и  сами члены ветеринарного сообщества. 24 декабря 1846  г. по  инициативе преподавателей СанктПетербургского ветеринарного училища было основано первое в России общество ветеринарных врачей, сыгравшее большую роль в  развитии отечественной научной и практической ветеринарии [6, с. 136].

Подводя итог, следует отметить, что в  дореформенный период МВД Российской империи был предпринят ряд мер в деле совершенствования отечественной ветеринарии, созданы правовые и  структурно-организационные основы ее дальнейшего развития. Это проявлялось в первую очередь не всегда в успешных попытках создания системы подготовки ветеринарных кадров и  их расстановке. Небольшой по  количеству контингент ветеринарных кадров был разбросан по  разным ведомствам. В стране отсутствовала единая ветеринарная служба и  единый руководящий орган организации ветеринарии. Кроме того, недостаточность финансирования ветеринарной работы, сложности в  подборе и  подготовке кадров ветеринарных специалистов не позволяли в первой половине XIX в. достичь значимых результатов как в  организации ветеринарного дела, так и  в обеспечении ветеринарно-эпизоотического надзора.

Список литературы:

References:

1. Адрианов С. А.  Министерство внутренних дел. 1802–1902 гг. Исторический очерк. СПб., 1902. 2. Варадинов Н. В.  История Министерства внутренних дел. СПб., 1862. Ч. III. Кн. 3. 3. Воронин Е. С., Коробов А. В., Чекан В. А., Колесниченко И. С.  Развитие ветеринарного образования в  России: учеб. пособ. М., 2000. 4. Высоцкий Н. Ф.  Очерки народной медицины  // Записки Московского археологического института. М., 1911. Т. XI. 5. История ветеринарии России и  ее субъектов. Казань, 2017. Т. 1. 6. Минеева Т. И.  История ветеринарии: учеб. пособ. СПб., 2005. 7. О состоянии эпизоотической обстановки в  Российской Федерации и  предпринимаемых противоэпизоотических мероприятия по недопущению массовых заболеваний сельскохозяйственных животных (к «правительственному часу» 414-го заседания Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации 14 июня 2017 г.): аналитический вестник / под общ. ред. В. Д. Кривова. 2017. № 17 (674). 8. Обзор действий Департамента сельского хозяйства в  течение пяти лет с  1844 по  1849 год (Извлечение из  ежегодных отчетов Департамента сельского хозяйства и  других официальных документов). СПб., 1849. 9. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1294. Оп. 2. Д. 662.

1. Adrianov S. A.  Ministerstvo vnutrennih del. 1802–1902 gg. Istoriche-skij ocherk. SPb., 1902. 2. Varadinov N. V.  Istoriya Ministerstva vnutrennih del. SPb., 1862. Ch. III. Kn. 3. 3. Voronin E. S., Korobov A. V., Chekan V. A., Kolesnichenko I. S.  Razvitie veterinarnogo obrazovaniya v Rossii: ucheb. posob. M., 2000. 4. Vysockij N. F.  Ocherki narodnoj mediciny // Zapiski Moskovskogo arheologicheskogo instituta. M., 1911. T. XI. 5. Istoriya veterinarii Rossii i ee sub”ektov. Kazan’, 2017. T. 1. 6. Mineeva T. I. Istoriya veterinarii: ucheb. posob. SPb., 2005. 7. O sostoyanii ehpizooticheskoj obstanovki v Ros­ sijskoj Federacii i pred-prinimaemyh protivoeh­ pizooticheskih meropriyatiya po nedopushche­ niyu massovyh zabolevanij sel’skohozyajstvennyh zhivotnyh (k  «pravitel’stvennomu chasu» 414go zasedaniya Soveta Federacii Federal’nogo Sobraniya Rossijskoj Federacii 14 iyunya 2017 g.): analiticheskij vestnik / pod obshch. red. V. D. Krivova. 2017. № 17 (674). 8. Obzor dejstvij Departamenta sel’skogo hozyajstva v techenie pyati let s 1844 po 1849 god (Izvlechenie iz ezhegodnyh otchetov Departamenta sel’skogo hozyajstva i drugih oficial’nyh dokumentov). SPb., 1849. 9. Rossijskij gosudarstvennyj istoricheskij arhiv (RGIA). F. 1294. Op. 2. D. 662. 10. Svod zakonov Rossijskoj imperii. SPb., 1832. T. HIII. Ch. 3. St. 7.

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

77

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

на актуальную тему

10. Свод законов Российской империи. СПб., 1832. Т. ХIII. Ч. 3. Ст. 7. 11. Тарасова И. А.  Деятельность Министерства внутренних дел Российской империи по  созданию системы надзора и  контроля за  санитарно-эпизоотической обстановкой во второй половине ХIX века // «Черные дыры» в российском законодательстве. 2012. № 4. 12. Фельдман Ф. Э. О родине чумы рогатого скота и  мерах против этой эпизоотии. СПб., 1882. 13. Щеглов И. В.  Хронологический перечень важнейших данных из  истории Сибири 1832–1882. Сургут., 1993.

78

11. Tarasova I. A.  Deyatel’nost’ Ministerstva vnutrennih del Rossijskoj imperii po sozdaniyu sistemy nadzora i kontrolya za sanitarnoehpizooticheskoj obstanovkoj vo vtoroj polovine XIX veka // «Chernye dyry» v rossijskom zakonodatel’stve. 2012. № 4. 12. Fel’dman F. Eh. O rodine chumy rogatogo skota i merah protiv ehtoj ehpizootii. SPb., 1882. 13. Shcheglov I. V. Hronologicheskij perechen’ vazhnejshih dannyh iz istorii Sibiri 1832–1882. Surgut., 1993.

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

А. В. ШМОНИН, профессор кафедры управления органами расследования преступлений, доктор юридических наук (Академия управления МВД России) E-mail: [email protected] Научная специальность: 12.00.09 – уголовный процесс. Научная специальность: 12.00.11 – судебная деятельность, прокурорская деятельность, правозащитная и правоохранительная деятельность.

A.V. SHMONIN, Doctor of Law, Professor at the Department of Management of Bodies and Units Crimes’ Investigation (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia) Scientific speciality: 12.00.09 – Criminal Procedure. Scientific speciality: 12.00.11 – Judicial Activities, Prosecutorial Activities, Human Rights and Law Enforcement.

УДК 347.93:94(47).06

Investigative Apparatus of the Executive Bodies  in a Sphere of the Interior Ministry of the Russian  empire (the 18th Century) В статье, посвященной 55-летию со дня создания следственного аппарата органов внутренних дел, отражены основные вехи истории его зарождения и становления в период XVIII в. Обращается внимание на  обусловленность деятельности следственного аппарата исполнительных органов в  сфере внутренних дел развитием досудебных стадий уголовного судопроизводства при правлении отдельных императоров (императриц).

In the article devoted to the 55th anniversary of creation the law enforcement bodies investigative apparatus, the history of its origin and formation in a period of the 18th century is considered. Attention is paid for conditionality of the investigative apparatus activity of the executive bodies in a  sphere of the law enforcement by development the pre-trial stages of the criminal proceedings under authority of some Emperors (Empresses).

Преступление, следственный аппарат, органы внутренних дел, Российская империя, судопроизводство, предварительное следствие, формальное следствие.

Crime, investigative apparatus, law enforcement bodies, Russian empire, judicial proceedings, preliminary investigation, formal investigation.

В

2018  г. отмечалось 55-летие со дня создания следственного аппарата органов внутренних дел. Несмотря на  большой объем проведенных к настоящему времени исследований, отдельные исторические этапы зарождения, становления и развития следственного аппарата остаются недостаточно изученными. Очевидно, наиболее слабо изученным остается исторический путь, пройденный следствием в  органах исполнительной власти в  сфере

внутренних дел Российской империи. В связи с  этим в  данной статье рассматриваются основные этапы этого исторического периода, который берет свое начало с  октября 1721  г., когда Петр I по  решению Сената был провозглашен «Императором, Отцом Отечества и  Великим», «Императором Всероссийским», а  Россия стала называться Российской империей, распад которой произошел в  феврале 1917 г.

на актуальную тему

Следственный аппарат исполнительных  органов в сфере внутренних дел  Российской империи (XVIII в.)

79

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

80

В петровский период система органов государственной власти в  целом и  органов государственной власти в  сфере внутренних дел в  частности претерпевала многочисленные изменения. В результате функции предварительного следствия реализовывали, помимо «майорских» следственных канцелярий, многочисленные иные органы (например, Преображенский приказ, Тайная канцелярия) и  отдельные должностные лица (сыщики и т. п.). Одновременно можно согласиться с позицией современных исследователей, согласно которой учрежденные в  1718–1722 гг. первые органы полиции России были также наделены полномочиями как по  следствию, в  том числе по  розыску преступников, так и  по суду над ними [18, с. 87–93]. В частности, следственными функциями обладали созданные уездная полиция (1713  г.), возглавляемая ландратами, а позже земскими комиссарами (1719 г.); полицейская канцелярия в Петербурге (1715 г.), возглавляемая генерал-полицмейстером; Полицмейстерская канцелярия в  Москве (1922  г.), возглавляемая обер-полицмейстером; земская полиция (1719 г.); Главный магистрат (1721 г.), выполнявший полицейские функции, в  том числе по борьбе с преступность («всем подавать безопасность от  разбойников, воров, насильников и  обманщиков и  сим подобных»). Кроме того, земские избы в ходе городской реформы были преобразованы в  сословные органы городского управления – магистраты и ратуши. Первым поручалось создание полиции [1, с. 43], в том числе полицмейстерских контор. Однако компетенция магистратов и  полицмейстерских контор в  городах, где они были созданы, законодательно не разграничивалась. В то же время административно-полицейские и  судебные функции по  мелким делам в  сельской местности выполняли выборные должностные лица: в волости – волостной голова, староста, писарь; в селениях, входящих в волость, – старосты и десятские. Отметим, что после смерти Петра I (1725 г.) реформирование органов в  сфере внутренних дел, осуществляющих полномочия предварительного следствия, продолжилось, но, как и прежде, бессистемно. Вступившая на  престол Екатерина I пыталась продолжить начинания покойного императора. Однако в связи с плохим здоровьем она только смогла создать в 1726 г. Верховный тайный совет, который занимался всеми текущими государственными делами. В 1727  г. следственно-судебными полномочиями были наделены губернские и провинциальные канцелярии, которые были закреплены Наказом губернаторам и воеводам и их товарищам и сохранялись у них до проведения судеб-

но-административной реформы 1775  г. В частности, настоящим Наказом губернаторам и воеводам предписывалось «смотреть и проведывать накрепко, чтоб в  городах и  уездах разбойников и воров не было, а где явятся, тех ловить и розыски чинить, и решить в самой скорости по указам и по уложенью, дабы такие колодники долговременно не держались, чтоб видя скорый розыск и  экзекуцию имели страх, и  унималися другие воровать и разбивать…» [7] (п. 14). В период правления Анны Иоанновны (1730–1740 гг.) система органов, выполняющих полицейские функции, в том числе в сфере предварительного следствия, существенно расширилась. Так, в  1730  г., чтобы разгрузить полицмейстерскую и  другие канцелярии, находившиеся в  Москве, был вновь образован ликвидированный в начале XVIII в. Сыскной приказ [6] для производства предварительного следствия и  рассмотрения дел о  преступлениях против личности («татиных, разбойных и убивственных дел»), совершенных в  черте города Москвы. Тем самым соответствующий круг дел изымался из  подведомственности Московской губернской и  Московской полицмейстерской канцелярий. В Сыскном приказе дела начинались по указам, прошениям и доношениям различных правительственных учреждений, а также искам челобитчиков (явочным челобитным). Движение дела зависело от  полноты материалов и  позиции колодников (обвиняемых), доставленных в  приказ. Так, если материалы дела были полные и  обстоятельные, а  колодник при их чтении не  отрицал содержащихся в  них сведений, то Сыскной приказ без следствия выносил свое решение. В то же время, если доставленные дела были не  полные и  колодник при чтении расспросных речей «на них не  утверждался», то Сыскной приказ начинал свое следствие. «А буде колодник станет спорить, то переспросить его вновь обстоятельно», – писалось в резолюции на  деле, присланном в  Сыскной приказ [3, с. 109]. Необходимые следственные действия осуществляли канцелярские служащие под руководством судей [17, с. 51–55]. Также Сыскной приказ самостоятельно отыскивал преступников и  начинал против них дела. С целью обнаружения преступников при приказе находились доносители, обязанностью которых было «открывать» преступления и  сыскивать воров и  разбойников, а  также места их нахождения («пристани»). В 1731  г. возобновила деятельность Канцелярия тайных и розыскных дел (до упразднения носившая название Тайной канцелярии). В компетенции этой канцелярии находились уголовные дела о  государственных преступлениях («Слово и дело государево»). По Указу от 12 ав-

густа 1732  г. Канцелярия тайных и  розыскных дел была переведена в  Санкт-Петербург, в  Москве же была оставлена ее контора. Широкое создание полиции в городах началось с 1732 г., а 23 апреля 1733 г. издается Указ «Об учреждении полиции в  городах» [8, с. 93], согласно которому полицмейстерские конторы учреждались в  десяти губернских и  одиннадцати провинциальных городах. Последние в  своей деятельности руководствовались петровскими инструкциями («Пункты, данные Санкт-Петербургскому генерал-полицмейстеру» (1718 г.) и Инструкция Московскому оберполицмейстеру (1722 г.)). После смерти в 1740 г. Анны Ионновны престол Российской империи ненадолго занял малолетний Иван VI Антонович – сын Анны Леопольдовны. Однако в  результате очередного дворцового переворота в  1741  г. престол перешел дочери Петра I – Елизавете Петровне. За годы правления Елизаветы Петровны (1741–1761 гг.) также были восстановлены магистраты, которые образовали собственные полицмейстерские конторы, формировали полицейские подразделения в составе местных органов управления. Кроме того, в  1743  г. восстанавливается институт сыщиков «для искоренения воров и разбойников в  низовых губерниях», просуществовавший до 1762 г. В Именном указе от 1 мая 1746 г. «Об учреждении в  Санкт-Петербурге при Полиции особой Экспедиции для розыска по  делам воров и разбойников» говорилось следующее: «В силу указа… Его Императорского Величества Петра Великого от  18 января 1721  г. воров и  разбойников, которые не  только в  Санкт-Петербурге и  в слободах, но где б оные в  Здешней губернии пойманы ни были, и  с оговорными людьми розыски производить и  экзекуцию чинить при Полиции: понеже города с уездами в таких делах разделить не можно, ибо оные злодеи делами своими друг другу обязаны бывают, и потому в  одном месте, а  в разных правительствах розыски производить за неудобство признается: и для того при здешней Полиции учредить особую Экспедицию…» [9]. Таким образом, с  1746  г. следствие по  общеуголовным преступлениям и  суд над задержанными преступниками стали проводиться в  особой экспедиции Главной полицмейстерской канцелярии. В то же время полиция, наряду с  другими органами, могла осуществлять следствие по  делам о  преступлениях экономической направленности. Например, Устав о винокурении от  9 августа 1765  г. возлагал полномочия по  пресечению кормчества (незаконную торговлю продуктами винокурения) на следующие органы: в Санкт-Петербурге – на полицию

и  контору Камер-коллегии, в  Москве – на  Камер-коллегию, в  остальных городах – на  губернаторов и  воевод. Уставом предусматривалось «следствие в  присутственных местах производить наистрожайшим образом без послабления... и поступать весьма осторожно, дабы... ни малейшего сомнения не  оставалось... что на самом деле преступление было учинено» [20, с. 105]. После смерти Елизаветы Петровны престол Российской империи занял Петр III Федорович – сын старшей дочери Петра I Анны Петровны. За время своего короткого правления им был издан Манифест от  21 февраля 1762  г. «Об уничтожении Тайной розыскной канцелярии» [10]. На смену Тайной канцелярии 25 февраля 1762  г. определением Сената была учреждена Экспедиция тайных дел (Тайная экспедиция), ставшая структурным подразделением Сената. 18 марта 1762 г. была учреждена аналогичная Тайная экспедиция при Сенатской конторе в  Москве, которая в  июне стала структурным подразделением Сенатской конторы. Следует отметить, что 28 июня 1762  г. в  результате следующего дворцового переворота власть в Российской империи перешла к супруге Петра III – Екатерине II Алексеевне. В период правления Екатерины II (1762– 1796 гг.) происходят изменения в управлении государством в  целом и  следственными органами в частности. Так, во второй половине 1762 г. императрица предприняла меры по  переподчинению себе Тайной экспедиции, которая осталась в составе Сената. 2 октября 1762 г. Екатерина II дала рескрипт генерал-прокурору Правительствующего сената А. И. Глебову, в котором отмечалось следующее: «По делам важным, кои касаются до первых двух пунктов и кои принадлежали до тайной канцелярии, а вступают из разных мест в Сенат, оные распечатывать и определение чинить по оным с ведома нашего вам обще с тайным советником Никитой Ивановичем Паниным, и дела, кои между тем явятся маловажные, оные жечь, не делая на все то сенатских определений». В Тайной экспедиции расследовались все дела политического характера: оскорбление императрицы; распространение сочинений, направленных против религии, императрицы; измена; самозванство и  др. Следствие в  Тайной экспедиции проводилось секретно с использованием пыток. У свидетелей отбиралась подписка о  неразглашении сведений, которые они слышали и  сообщили. Обвиняемым по  окончании следствия объявлялся приговор, вынесенный генерал-прокурором А. И.  Глебовым совместно с  Н. И.  Паниным, а  также другими высшими должностными лицами. Приговор утверждался императрицей. После этого, 19 октября 1762 г., был издан Именной указ «Об уничтоже-

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

81

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

82

нии Тайной розыскной канцелярии, о хранении дел оной в Сенате и о воспрещении произносить «Слово и дело»». 15 декабря 1763 г. специальным Манифестом было определено, что вопросы по  делам Тайной экспедиции относятся к  первому департаменту Сената, при котором состоит генерал-прокурор [16, с. 52–56], а ее московского филиала – сенатской конторе в Москве. В 1763  г. московский филиал Тайной экспедиции был переподчинен московскому главнокомандующему П. С.  Салтыкову. Позднее в  письме П. С. Салтыкову Екатерина II указала, чтобы следствие по всем делам производилось, «не делая от сенатской конторы определений». Согласно другому Манифесту от  15 декабря 1763  г. «О постановлении штатов разным присутственным местам» [11] Сенат был разделен на шесть департаментов, при этом лишен многих полномочий и  превращен в  высшее судебно-апелляционное учреждение. Законодательные функции сосредоточились в руках императрицы. За первым департаментом закреплялась Тайная экспедиция (дела по  государственным преступлениям), при нем оставался генералпрокурор, второму департаменту поручались дела по Юстиц-коллегии, Судному приказу, розыскным экспедициям, по «сыщиковым делам» и по Экспедиции о колодниках, а также «всякие следственные дела». В Москве аналогичными делами ведал шестой департамент. Третьему департаменту поручались дела «по Главной полицмейстерской канцелярии› и  по прочим полициям», а  также этот департамент ведал делами западных окраин (Малороссия, Эстляндия и Лифляндия). Во втором, третьем и шестом департаментах оставался обер-прокурор. Таким образом, была определена структура высшего административно-судебного органа империи, в  компетенции которого были и следственные дела. Еще одним Манифестом от 15 декабря 1763 г. Екатерина II вместо упраздненных Розыскного и Сыскного приказов при Московской губернской канцелярии учредила Особую экспедицию для розысков воров и  разбойников, в  последующем переименованную в  Розыскную экспедицию [4, с. 52–56], которая просуществовала до  организации Управ благочиния в  1782  г. Особая (Розыскная) экспедиция ведала всеми делами (татиные, разбойные и  убийственные) не только по Москве и губернии, а также специально приписанных к  ней двенадцати воеводских канцелярий других регионов. В российское судопроизводство в  середине XVIII в. окончательно внедряется следственный тип уголовного процесса, а сыск становится одной из  его составных частей, теряя собственно розыскное значение. В законодательстве XIX в. он уже начинает рассматриваться как

производство предварительного следствия [19, с. 87–93], о чем может свидетельствовать порядок производства дел по  наиболее тяжким уголовным делам, определенный в 1763 г. Екатериной II [5]. Таким образом, полицмейстерские канцелярии в  отношении задержанных полицией преступников проводили только дознание, передавая их затем для следствия и  суда Юстиц-коллегии в  Петербурге и  Розыскной экспедиции Московской губернской канцелярии в Москве. Данное обстоятельство свидетельствует о существовании в  рассматриваемый период различной в  Петербурге и  Москве организации следственных аппаратов, осуществляющих уголовное преследование. Процесс реформирования органов в  сфере внутренних дел в  масштабе Российской империи получил новый импульс после крестьянского восстания под предводительством Е. П. Пугачева (1773–1775 гг.). Так, Екатерина II начала реформу полиции с создания земской полиции. Для выполнения полицейских обязанностей в деревнях и селах были введены должности избиравшихся населением сотских и  десятских, деятельность которых регулировалась особой Инструкцией сотскому с  товарищами от  19 декабря 1774  г. Они принимали присягу и  должны были находиться в должности не менее года, по истечении которого проводились их перевыборы. В обозначенной Инструкции подробно определялись задачи сотских и их помощников по первоначальным действиям при расследовании преступлений. 7 ноября 1775  г. с  целью укрепления государственных органов, призванных следить за  поддержанием общественного порядка, и борьбы с преступностью Екатерина II подписала Указ «Учреждения для управления губерний Всероссийской империи» [12], призванный обеспечить дальнейшее расширение и укрепление аппарата регулярной полиции. В частности, на  полицию возлагалась обязанность «предупреждать и  пресекать преступления и  принуждать к исполнению законов»; в уездах создались специальные полицейские органы – Нижние земские суды во главе с  земским исправником (капитан-исправником), проводившие предварительное следствие по общеуголовным преступлениям; в уездных городах полицейские функции (аналогичные функциям капитана-исправника в  уезде) возлагались на  городничего, назначавшегося Сенатом по представлению губернского правления. Дальнейшая реформа полицейских органов обусловливалась развитием социально-экономической жизни в  стране, в  частности значительным увеличением городского населения, развитием промышленности и торговли.

8 апреля 1782 г. Екатериной II был подписан Устав Благочиния, или Полицейский [13] (далее – Устав), который преобразовывал старые полицейские учреждения в новые городские административно-полицейские органы – Управы благочиния, а также регламентировал их деятельность, в  том числе в  сфере предварительного следствия. Одновременно Уставом определялся порядок комплектования вновь учреждаемых должностей. В частности, в  Санкт-Петербурге и  Москве обер-полицмейстеры, приставы уголовных и  гражданских дел назначались Сенатом по  представлениям губернских правлений. В губернских и  уездных городах приставы уголовных, а  также гражданских дел назначались губернскими правлениями из  старших частных приставов. При этом на  должности приставов уголовных и гражданских дел в  Санкт-Петербургскую полицию подбирались из  штаб-офицеров ведомства бывшей полиции [15, с. 66]. Уставом достаточно подробно определялись уголовно-процессуальные функции частного пристава, который должен был произвести первоначальные следственные действия (ст. 105) и принять соответствующие меры вплоть до заключения обвиняемого под стражу (ст. 104). Таким образом, в  период правления Екатерины II административная, судебная, следственная и  розыскная (сыскная) власть сконцентрировалась в  полицейском ведомстве – Управах благочиния. Между тем организация органов полиции и  входящих в  их структуру следственных органов носила децентрализованный характер: специализированные органы управления полицией на  государственном уровне и на уровне губерний отсутствовали. Правление Павла I (1796–1801 гг.) отличалось определенной непоследовательностью в принятии актов, относящихся к государственным органам, осуществляющим расследование преступлений, но в  целом не  разрушило сложившуюся при Екатерине II следственно-судебную систему. В ответ на кризис крепостнической системы и  рост крестьянских волнений Павлом I были внесены изменения в  судоустройство в  части его упрощения, а также начаты реформы в сфере внутренних дел, направленные на  установление военно-полицейского режима. Так, вместо Управ благочиния и  городских дум создавались Ратгаузы (Городские правления). В 1797  г. для управления удельными крестьянами был создан Департамент уделов, а на местах – экспедиции уделов. В каждой удельной волости крестьяне избирали сельский приказ, являвшийся полицейским и финансовым органом [2, с. 45].

Городская полиция России, прежде всего городов Москвы и  Санкт-Петербурга, была подчинена военным губернаторам. В соответствии с  уставами столичных городов СанктПетербурга (12 сентября 1798 г.) [14] и Москвы (17 января 1799 г.) функция расследования преступлений изымалась от  полиции. Предварительное следствие по  уголовным делам должно было производиться в  специальных следственных органах – «Юстицкий криминальных дел Департаменте Городского Правления». Например, в  Уставе столичного города СанктПетербурга отмечалось следующее: «Юстицкому криминальных дел Департаменту Городского Правления принадлежит производство всякого рода следственных и  криминальных дел». Так, в соответствии с положениями гл. IV Высочайше утвержденного Устава Юстицкому криминальных дел Департаменту, представляемому заседателями (двумя бургермейстерами и двумя ратсгерами), принадлежало производство следственных и  криминальных дел по  предписаниям военного губернатора, Комиссии о  снабжении резиденции припасами, а  также по  предложениям генерал-прокурора и  сообщениям из разных присутственных мест. Отметим, что порядок, предусмотренный Уставом столичного города Санкт-Петербурга, должен был распространиться в  соответствии с Указом от 4 сентября 1800 г. на все остальные города Российской империи. Таким образом, в  ходе реформы, проводившейся Павлом I, были созданы в обеих столицах специальные следственные органы – Юстицких криминальных дел департаменты. Кроме того, в период правления Павла I принимались меры по  совершенствованию предварительного расследования преступлений. В частности, в  целях борьбы с  сокрытием преступлений полиции было предписано отсылать в  губернскую уголовную палату также материалы по  нераскрытым преступлениям для ревизии, потому что многие преступления оставались нераскрытыми из-за «недостаточности исследования» полицией. В ночь на  12 марта 1801  г. в  результате очередного заговора Павел I был убит, власть перешла к его сыну Александру. Практически сразу после воцарения на  престол Александр I начал реформы, которые коснулись и  следственного аппарата органов внутренних дел. Глубокие преобразования в  российском обществе и государстве в результате проведенных Петром I реформ (военная, административная, судебная, церковная и  податная) создали условия совершенствования уголовного судопроизводства и  организации расследования преступлений. Между тем такое совершенствование, производившееся с  учетом европейского зако-

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

83

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

84

нодательства, было непоследовательным, бесплановым, противоречивым. Созданные следственные органы (Судный приказ, Преображенский приказ, Приказ тайных дел, Разбойный приказ, фискальная служба, Ревизион-контора, Расправная палаты при Сенате, Контора розыскных дел при Сенате, «майорские» следственные канцелярии, следственная канцелярия генерал-прокуратуры, следственная канцелярия Розыскной конторы Вышнего суда и т. п.) по существу являлись органами исполнительной власти в сфере внутренних дел, формировались по военному образцу и  руководствовались в  своей деятельности военно-процессуальным законодательством (кратким изображением процессов и т. п.). После упразднения в  1726  г. последнего специализированного следственного органа – Розыскной конторы Вышнего суда – система органов власти в сфере внутренних дел, реализующая функции предварительного следствия, представляла собой на  протяжении второй – четвертой четвертей XVIII в. динамично изменяющуюся как в количественном, так и в качественном отношении децентрализованную структуру. Как правило, это были многофункциональные органы, в  которых на  отдельных этапах просматривалось введение специализированного аппарата борьбы с  преступностью в  рамках уголовного судопроизводства (создание Особой экспедиции Главной полицмейстерской канцелярии, или Розыскной экспедиции в 1746 г.; учреждение должности приставов уголовных дел (1782 г.)).

Между тем наблюдались на  отдельных этапах рассмотренного исторического периода попытки построить, с  одной стороны, централизованные органы власти в  сфере внутренних дел, в  компетенции которых находилось производство следствия по  уголовным делам (учреждение главных сыщиков (1756–1762 гг.) для руководства сыщиками; расширение системы и введение руководства Главной полицмейстерской канцелярией органами полиции на  местах (с 1732  г.)), с  другой стороны, децентрализованные органы власти в  сфере внутренних дел с этой же компетенцией (органы полиции – Управы благочиния (с 1782  г.)). Одновременно сохранялась тенденция создания подобных органов только на  уровне центральной власти (органы политической полиции – Канцелярия тайных и  розыскных дел (1731–1762 гг.), Тайная экспедиция (1762–1801 гг.)). Таким образом, учитывая, что полиция во второй половине XVIII в. фактически осуществляла все функции органа внутренних дел и принимая во внимание положения Устава благочиния 1782 г., можно сделать вывод, что имеются все основания для признания 8 апреля датой образования следственного аппарата органов внутренних дел, а  также обоснованно предположить, что в  конце рассматриваемого периода была осуществлена первая попытка выделения следственного аппарата из  органов внутренних дел (органов полиции), что было связано с созданием Юстицких криминальных дел департаментов городских правлений обеих столиц.

Список литературы:

References:

1. Борисов А. В., Дугин А. Н., Малыгин А. Я. и др. Полиция и милиция России: страницы истории. М., 1995. 2. Воронцов С. А.  Правоохранительные органы и  спецслужбы Российской Федерации. Ростов на/Д., 2001. 3. Голубев А. А.  Сыскной приказ. Общественный быт и  судопроизводство: по документам Московского архива Министерства юстиции. М., 1884. 4. Мухаметшин А. Ф.  Организационные формы и правовое регулирование деятельности российской полиции по  раскрытию и  пресечению преступлений в XVIII в. // Юридический мир. 2012. № 8. 5. О порядке производства уголовных дел по воровству, разбою и пристанодержательству: именной указ от  10 февраля 1763  г. // Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание первое. Т. XVI. № 11750. 6. Об уничтожении Сыскного приказа, о  передаче дел оного по  принадлежности, и  о

1. Borisov A. V., Dugin A. N., Malygin A. Ya. i dr. Policiya i miliciya Rossii: stranicy istorii. M., 1995. 2. Voroncov S. A. Pravoohranitel’nye organy i specsluzhby Rossijskoj Federacii. Rostov na/D., 2001. 3. Golubev A. A.  Sysknoj prikaz. Obshchestvennyj byt i sudoproizvodstvo: po dokumentam Moskovskogo arhiva Ministerstva yusticii. M., 1884. 4. Muhametshin A. F.  Organizacionnye formy i  pravovoe regulirovanie deyatel’nosti rossijskoj policii po raskrytiyu i presecheniyu prestuplenij v XVIII v. // Yuridicheskij mir. 2012. № 8. 5. O poryadke proizvodstva ugolovnyh del po vorovstvu, razboyu i pristanoderzhatel’stvu: imennoj ukaz ot 10 fevralya 1763 g. // Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. T. XVI. № 11750. 6. Ob unichtozhenii Sysknogo prikaza, o peredache del onogo po prinadlezhnosti, i o predstavlenii vedomostej o prihode i raskhode poshlin s pokazaniem ostayushchihsya po onym ne-

представлении ведомостей о приходе и расходе пошлин с  показанием остающихся по  оным недоимок: именной указ от  2 ноября 1701  г.  // Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание первое. Т. IV. № 1874. 7. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание первое. Т. VIII. № 5333. 8. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание первое. Т. IX. № 6378. 9. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание первое. Т. XII. № 9284. 10. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание первое. Т. XV. № 11445. 11. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание первое. Т. XVI. № 11989. 12. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание первое. Т. XX. № 14392. 13. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание первое. Т. XXI. № 15379. 14. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание первое. Т. XXV. № 18663. 15. Санкт-Петербургская столичная полиция и  градоначальство: Краткий исторический очерк. СПб., 1903. 16. Серов Д. О., Федоров А. В. Следствие от Екатерины I до  Екатерины II // Российский следователь. 2015. № 8. 17. Серов Д. О., Федоров А. В.  Следствие при Екатерине II и Павле I: Тайная экспедиция как следственный орган по  делам о  государственных преступлениях // Российский следователь. 2015. № 9. 18. Сизиков М. И. О судебно-следственных функциях полицмейстерских канцелярий России в  первой четверти XVIII в.: сборник аспирантских работ Свердловского юридического института. Свердловск, 1970. Вып. 11. 19. Стус Н. В. «Сыск», «суд» и  «розыск» в  уголовно-процессуальном законодательстве России XV–XVIII вв. // Юридический мир. 2015. № 4. 20. Шмонин А. В. История органов, расследующих преступления экономической направленности: учеб. пособие: в 2-х ч. М., 2016. Ч. 1.

doimok: imennoj ukaz ot 2 noyabrya 1701 g. // Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. T. IV. № 1874. 7. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. T. VIII. № 5333. 8. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. T. IX. № 6378. 9. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. T. XII. № 9284. 10. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. T. XV. № 11445. 11. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. T. XVI. № 11989. 12. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. T. XX. № 14392. 13. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. T. XXI. № 15379. 14. Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. T. XXV. № 18663. 15. Sankt-Peterburgskaya stolichnaya policiya i gradonachal’stvo: Kratkij istoricheskij ocherk. SPb., 1903. 16. Serov D. O., Fedorov A. V. Sledstvie ot Ekateriny I do Ekateriny II // Rossijskij sledovatel’. 2015. № 8. 17. Serov D. O., Fedorov A. V. Sledstvie pri Ekate­rine II i Pavle I: Tajnaya ehkspediciya kak sledstvennyj organ po delam o gosudarstvennyh prestupleniyah // Rossijskij sledovatel’. 2015. № 9. 18. Sizikov M. I. O sudebno-sledstvennyh funkciyah policmejsterskih kancelyarij Rossii v pervoj chetverti XVIII v.: sbornik aspirantskih rabot Sverdlovskogo yuridicheskogo instituta. Sverdlovsk, 1970. Vyp. 11. 19. Stus N. V. «Sysk», «sud» i «rozysk» v ugolovnoprocessual’nom zakonodatel’stve Rossii XV– XVIII vv. // YUridicheskij mir. 2015. № 4. 20. Shmonin A. V.  Istoriya organov, rassleduyushchih prestupleniya ehkonomicheskoj napravlennosti: ucheb. posobie: v 2-h ch. M., 2016. Ch. 1.

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

85

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

И. Л. ЯНЧЕНКО, ведущий научный сотрудник научно-исследовательского центра, кандидат юридических наук (Академия управления МВД России) E-mail: [email protected]

I. L. YANCHENKO, Candidate of Law, Chief Researcher at the Research Cener (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia) E-mail: [email protected]

А. Ю. ТОКМАЧЕВА, старший преподаватель кафедры государственно-правовых дисциплин, кандидат юридических наук (Академия управления МВД России) E-mail: [email protected]

A. Yu. TOKMACHEVA, Candidate of Law, Senior Lecturer at the Department of the State Law Disciplines (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia)

Научная специальность: 12.00.01 – теория и история права и государства; история учений о праве и государстве.

Scientific speciality: 12.00.01 – Theory and History of Law and State; History of Doctrines about Law and State.

на актуальную тему

УДК 025.173:94(47).08

86

Ведомственная периодическая печать в системе Министерства внутренних дел Российской империи (дореформенный период XIX в.) The Departmental Periodicals in a System of the Interior Ministry of the Russian Empire (the Pre-Reform Period  of the 19th Century) В статье проводится исследование становления и  развития ведомственной периодической печати с учетом этапов реорганизации Министерства внутренних дел Российской империи в  дореформенный период XIX в. Рассматриваются причины и  закономерности образования и деятельности общегосударственных и местных печатных органов, за  которыми официальными законодательными актами закреплялось право публиковать информацию, касающуюся деятельности полиции. Приводятся положения нормативных актов, регламентирующих отдельные вопросы подготовки и издания наиболее известных ведомственных журналов и газет.

The article considers the research of formation and development the departmental periodicals subject to the stages of the Interior Ministry of the Russian Empire’s reorganization the pre-reform period of the 19th century. The causes and the patterns of the nationwide and the local print media’s becoming and activity are considered here. Behind these ones the law for information publishing was fixed by the official legislative acts – subject to the information about the police activity. Here are the regulations’ provisions regulating the certain questions of supporting and edition of the most famous departmental magazines and newspapers.

Министерство внутренних дел Российской империи, ведомственная периодическая печать, полицейские ведомости, периодическое полицейское издание, Санкт-Петербургский журнал, северная почта.

Interior Ministry of the Russian Empire, departmental periodicals, police statements, periodical police edition, Saint Petersburg magazine, North post.

В

1802  г. с  введением министерской системы государственного управления Российской империи одно из центральных мест заняло Ми-

нистерство внутренних дел, на  которое была возложена задача «пещись о  повсеместном благосостоянии народа, спокойствии, тишине

и благоустройстве всей империи» [8]. Закрепление столь большого объема внутренних функций государства требовало от  руководителей министерства эффективных управленческих решений и  не менее эффективного способа их реализации. Для того чтобы актуальная информация о  принятых нормативных актах как можно быстрее и  надежнее направлялась правоприменителям и  адресатам во всей полноте, требовался новый способ взаимодействия центральных органов с  местными. В существовавших в  первой половине XIX в. экономических и  социальных условиях поставленной задаче наиболее полно соответствовала организация ведомственного периодического издания. В 1804 г. было основано первое официальное периодическое издание Министерства внутренних дел – «Санкт-Петербургский журнал», издававшийся ежемесячно и  просуществовавший до 1809 г. [3, с. 23–27]. В его создании принимали участие министр внутренних дел В. П. Кочубей, чиновник министерства М. М. Сперанский и  даже сам император Александр I. В журнале публиковались императорские указы, распоряжения Сената, министров, отчеты министра внутренних дел о  деятельности вверенного ему ведомства, сведения о количестве умышленных убийств, самоубийств, смертей в результате несчастных случаев, пожаров, а  также материалы об организации и  деятельности государственных учреждений (опыт государственного управления) и, в  частности, полиции, тюрем в  зарубежных странах, статьи по  вопросам права и экономики [5, с. 7]. Также в журнале печатались сведения об общеполезных мероприятиях, благотворительных подаяниях и др. [12]. В 1806 г. Александр I утвердил проект реорганизации Министерства внутренних дел, подготовленный В. П.  Кочубеем и  М. М.  Сперанским. Структурные изменения в  министерстве дали новый импульс развитию ведомственной печати. Именным указом 7 июня 1806  г. к  Министерству внутренних дел было присоединено Главное почтовое управление. Однако оно не  было вписано в  структуру Департамента внутренних дел, а являлось самостоятельным ведомством, подчиненным министру внутренних дел [13]. Это дало возможность на более качественном уровне организовать своевременное обеспечение всех звеньев административного аппарата полиции, равно как и  других ведомств, правовой, статистической, научноюридической и иной актуальной информацией. 5 августа 1809  г. в  составе Почтового департамента («по удобности получения разных сведений и рассылки газет») именным указом, данным министру внутренних дел князю А. Б.  Куракину, было повелено издавать ведомости под названием «Северная почта, или Новая Санкт-

Петербургская газета». Непосредственное руководство и осуществление цензуры газеты возлагалось на  заместителя министра, тайного советника О. П. Козодавлева, с прямым подчинением императору, вводился дополнительный штат чиновников с  жалованием из  казны. Основные «известия о  том, что внесению в  газету признано будет приличным», согласно указу императора Александра I, предполагалось получать от начальников губерний, почт-директоров и губернских почтмейстеров [10]. Газета выходила два раза в  неделю и  преимущественно «была наполняема статьями политического содержания» [12], а также служила важным источником информации о  деятельности полиции, о  развитии промышленности, сельского хозяйства, ремесел, торговли, финансов как в России, так и за рубежом. С 1809 по 1819 г. в газете было помещено 142 публикации, прямо или косвенно затрагивающие темы цензуры в мире, а также свободы слова и печати [2, с. 449]. В 1811  г. к  газете присоединились СанктПетербургские «Коммерческие ведомости», выходившие еженедельно на двух листах и содержащие в  себе «указы по  сей части относящиеся» (с 1825 по  1860  г. коммерческая газета издавалась при Департаменте внешней торговли) [4, с. 48]. В 1819 г. «Северная почта, или Новая СанктПетербургская газета» перестала существовать в связи с тем, что из состава Министерства внутренних дел был выведен Почтовый департамент. Официальная информация с этого времени стала передаваться в  «Санкт-Петербургские ведомости». Анализируя деятельность «Санкт-Петер­ бургского журнала» и  «Северной почты, или Новой Санкт-Петербургской газеты»,. Министерство внутренних дел признало, что «каждое из них принесло свою пользу» [12]. В 1828  г., после очередных структурных изменений в  министерстве, для издания нового ведомственного «Журнала Министерства внутренних дел» при Канцелярии министра были созданы редакция (без определения штатной численности) и редакционный комитет, состоящий из трех членов и редактора журнала [1]. «Журнал Министерства внутренних дел» стал основным периодическим изданием министерства и издавался с 1829 по 1861 г. ежемесячно. Издание состояло из  трех отделений: распоряжения, статистика, известия. В первом отделении помещались распоряжения «по части Министерства В. Д. для доставления служащих по  оному чиновникам возможности иметь в  особой книге полное собрание всех актов, исшедших по  сей части с 1828 года» [12].

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

87

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

88

Журнал знакомил читателей «с ходом важнейших дел по  частям сие Министерство составляющим», сообщал «им точные, и  сколь можно, полные сведения о разных предположениях, мерах и действиях Правительства по внутреннему управлению» [12]. Также в  нем печатались статьи по  истории создания и  деятельности полиции. Помимо того, журнал доводил «до сведения публики о ходе и состоянии разных частей внутренней торговли и промышленности; о разных, достойных внимания, происшествиях; о  необыкновенных явлениях и  случаях, которые дотоле оставались в неизвестности». С 1843 г. журнал расширился и  получил новые направления деятельности, «преимущественно практические и  общеполезные», состоящие из  следующих отделений: «1) народное здоровье; 2) народное довольство; 3)  общественное благоустройство; 4)  современная история народного и  общественного благосостояния; 5) смесь» [12]. Через год после основания журнала было принято решение о  предоставлении по  одному экземпляру всех издающихся в России журналов и  прочих публичных листков в  III Отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии. Такая мера была предпринята с  целью своевременного обнаружения в печати опасных для власти публикаций. В 30–50-е гг. XIX в., после введения в практику периодических проверок местных полицейских органов чиновниками министерства, в «Журнале Министерства внутренних дел» стали публиковаться результаты этих проверок, а  также отчеты губернаторов. Согласно указанию министра внутренних дел А. А. Закревского «начальники Губерний обязаны доставлять в Редакцию Журнала Министерства внутренних дел сведения, по вверенной им губернии, о всех предметах, заслуживающих внимания, по  мере как открываться будут случаи, независимо от донесений о происшествиях, также статистические и другие любопытства достойные» [12]. Вместе с  тем в  1830  г. министру внутренних дел было высочайше дозволено давать разрешение на припечатывание в ведомственных периодических изданиях объявлений благодарности чиновникам от представителей общественности и граждан. По распоряжению министра внутренних дел Д. Г.  Бибикова с  1 июля 1853  г. план издания «Журнала Министерства внутренних дел» был изменен с  той целью, «чтобы сообщать точные сведения о действиях Правительства по Министерству и  открывать настоящее состояние частей ему подведомственных» [12]. В составе журнала по  новому плану была официальная часть, в  которой отражалась деятельность министерства и  которая служила для

чиновников «легким и  подручным средством для справок и  соображений». Таким образом, «Журнал Министерства внутренних дел» стал официальным центральным ведомственным печатным органом министерства. Ответственным за распространение журнала являлся Департамент общих дел Министерства внутренних дел. Согласно его указанию «начальники Губерний делают зависящее распоряжение о приглашении к подписке на Журнал Министерства В. Д. всех мест и лиц, подведомственных Министерству» [12]. Журнал рассылался по  подписке в  губернские правления, приказы общественного призрения, дворянские депутатские собрания, врачебные управы, градские думы, ратуши, земские суды и  др. учреждения, в  том числе подведомственные Министерству внутренних дел, «которым полезно, а  иным даже необходимо получать сей Журнал, и  в то же время открыть таковую же подписку в Канцелярии своей и для других желающих» [12]. Также подписка была открыта для губернских и  уездных предводителей дворянства, советников губернского правления, членов приказа общественного призрения, полицмейстеров, городничих, городских голов, исправников и становых приставов. Цена за  годовое издание, состоящее из 12 книг, составляла один рубль двадцать копеек серебром. Для популяризации «Журнала Министерства внутренних дел» содержание выходящих книг печаталось в  местных «Губернских ведомостях». Организация подписки для широкого круга читателей как для учреждений и  должностных лиц (подписка была обязательной), так и  для граждан (приобреталась через книготорговцев) позволяла обеспечить дополнительное финансирование подготовки и  регулярного выпуска журнала, что было немаловажно, поскольку выделяемые государством средства были ограничены и  не всегда удовлетворяли потребности редакции и издателя. С развитием ведомственной печати, налаживанием технологий сбора материалов и  сведений для наполнения содержания номеров, организации способов распространения среди заинтересованных лиц и  населения, интереса общества к  публикуемой информации появились предпосылки к  созданию периодических ведомственных изданий на местах. Наряду с  общероссийскими изданиями Министерства внутренних дел постепенно стали создаваться городские полицейские газеты и  журналы. Их главным отличием было распространение вместе с общегосударственной и городской информацией новостей о  различных нововведениях, изменениях местных правил, тарифов, расписаний и т. п., что способствовало увеличению за-

интересованности и спроса на полицейские периодические издания у горожан. Так, с 1838 по 1873 г. издавалась газета «Ведомости Санкт–Петербургской Городской полиции», которая выходила до 1842 г. два раза в неделю, с  1843  г. – три раза в  неделю, с  1844  г. – ежедневно. В утвержденном в  декабре 1838  г. «Положении о  порядке обнародования узаконений и  объявления распоряжений Правительства в  Санкт-Петербургской столице» закреплялась обязанность городской Управы Благочиния рассылать экземпляры издаваемых ею Ведомостей Санкт-Петербургской Городской полиции во все губернские правления, все городские присутственные места, городским губернскому и  уездному предводителям дворянства, в  Министерство внутренних дел и  Санкт-Петербургскому военному генерал-губернатору. Делалось это «для доставления правительственным местам и  должностным лицам удобнейшего средства получать в  надлежащее время сведения о  распоряжениях здешнего полицейского начальства» [11]. К таким сведениям, в  частности, были отнесены правительственные акты, регламентирующие деятельность городского полицейского и  хозяйственного управления, официальные документы самой Управы Благочиния, объявления о дворянских и городских выборах в собрания, сведения о  кадровых и  дисциплинарных решениях в отношении чиновников и полицейских, иная информация, отражающая аспекты деятельности полиции (данные о совершенных и  раскрытых преступления, о  розыске лиц, наложенных штрафах, конфискации имущества и  продаже его с  торгов и  т.  п.), а  также статьи, присылаемые из других присутственных мест. Все указанные материалы составляли официальную часть ведомостей. В общем содержании каждого номера выделялась вместе с  тем и  неофициальная часть, наполнение которой производилось за счет материалов, подготавливаемых самой редакцией, другими чиновниками и  частными лицами исключительно с  личного разрешения обер-полицмейстера. Такие публикации были платными. Сумма, требуемая к  внесению в  доход типографии ведомостей, рассчитывалась исходя из стоимости печатания каждой буквы и цифры – по половине копейки. При этом стоимость годовой подписки на издание составляла 10 рублей ассигнациями. Обе части печатались отдельно друг от  друга с  обязательным изображением герба города на каждой из них, проставлением номера и даты выпуска, а также отдельной нумерацией страниц. С 5 августа 1854  г. по  велению императора Александра III к  содержанию «Ведомостей Санкт-Петербургской Городской полиции»

была добавлена третья часть – фельетон «с тем чтобы в сем последнем помещаемы были статьи литературного и ученого содержания» [9]. Наличие неофициальной части и  фельетона способствовали распространению газеты среди населения, но с  1855  г. к  изданию стал теряться интерес, так как, по мнению чиновников Министерства внутренних дел, с  его страниц постепенно стали исчезать фельетоны и  литературные статьи. Информация о  деятельности правительства, сведения о  количестве больных в  С.-Петербурге, о  городских происшествиях и другие объявления не способствовали привлечению подписчиков. Также населению не  нравился внешний вид газеты: «…очень старые и плохие шрифты, почти прозрачная бумага, делающая подчас чтение газеты прямо невозможным» [12]. Дальнейшее существование газеты стало невозможным и по причине хронической нехватки денежных средств, в связи с чем по Высочайше утвержденному положению Комитета Министров издание «Санкт-Петербургских Полицейских Ведомостей» было передано в  аренду, типография ликвидирована, а  штат сотрудников сокращен (за исключением редактора с  присвоением шестого класса по  должности и  мундиру и  пятого разряда по  пенсии, а  также его помощника по  корректуре с  присвоением восьмого класса по должности и мундиру и седьмого разряда по пенсии). С 1860 г. газета с переменным успехом начинает переходить от одного арендатора к другому с целью возобновления регулярного выхода издания. Купцы и  чиновники, в  разные периоды предпринимающие попытки улучшить качество выпускаемой печатной продукции без ущерба для содержательной части издания, пробовали различные финансовые схемы – от  аренды до приема типографии на комиссионерских правах – для поддержания жизнеспособности полицейских ведомостей. Однако спрос на  издание падал, арендаторы несли убытки. Обер-полицмейстер генерал-адъютант Ф. Ф. Трепов с разрешения министра внутренних дел генераладъютанта А. Е. Тимашева создал особую комиссию для разработки проекта издания «Ведомостей», отвечающих современным требованиям, предъявляемым к ведомственной печати. Однако комиссия не смогла разработать правила издания газеты, в связи с чем было принято решение вновь отдать газету в  аренду: доход от  аренды передать городу при условии, что все расходы по содержанию газеты будут приняты на счет городского бюджета. Одновременно по результатам работы комиссии 21 ноября 1869  г. было объявлено Высочайше утвержденное положение Комитета Министров: повысить подписную плату до четырех рублей в год; газету отдать в аренду с торгов сроком на пять лет; право утверждения контрак-

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

89

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

90

та с  арендатором предоставить министру внутренних дел. Весь доход от арендного содержания направлялся в ведение С.-Петербургской городской распорядительной думы, а она, в свою очередь, выделяла в распоряжение С.-Петербургского обер-полицмейстера 9 600 руб. в год на содержание «Ведомостей». Был утвержден временный штат сотрудников газеты в  составе редактора и  его помощника с  присвоением первому шестого, а  второму седьмого классов по  должности и  разрядов по  мундиру Министерства внутренних дел и  опубликована новая программа издания, состоящая из  статистических работ и  исследований по  различным вопросам, преимущественно касающихся городской жизни Петербурга, а также разъяснений полуофициального характера. Редактором был назначен С. В. Максимов, который стремился «придать «Ведомостям» вид органа чисто городского, разрабатывающего вопросы о пользах и нуждах». В 1873  г. издание было переименовано в  «Ведомости Санкт-Петербургского Градоначальства и  Санкт-Петербургской Городской Полиции». Стоимость годовой подписки устанавливалась в  пять рублей – на  простой бумаге, в семь рублей – на бумаге лучшего качества. Однако, несмотря на  все усилия, невозможность эффективного решения финансового вопроса оказывала губительное влияние на  городскую полицейскую печать. По мнению чиновников того времени, «в газетном деле материальная сторона всегда играет главенствующую роль. Всякое колебание, происходящее в  материальных средствах газеты, улучшение или ухудшение – безразлично, отзывается на  самой газете». Арендаторы стремились к  извлечению из  предприятия максимальной прибыли, сокращая расходы на  редакционную часть и  опубликование литературных материалов. Интересы и  профессиональная деятельность редакторов – чиновников министерства, как правило, не совпадали с интересами издателей, и «судьба издания продолжала в значительной мере зависеть от  взглядов и  материальной обеспеченности ее издателей» [1, с. 315–316]. Несоответствие целей деятельности редакции в  сфере обнародования официальной информации и формирования требуемого общественного мнения коммерческим расчетам арендаторов тормозили развитие «Ведомостей». Газета перестала отвечать требованиям Министерства внутренних дел. Проблемы с  финансированием ведомственной печати негативно сказывались и  на других ведомственных изданиях Министерства внутренних дел. Так же как и  в Петербурге, денежных средств на организацию ведомственной печати в Москве было крайне недостаточно.

2 июля 1846  г. было Высочайше утверждено положение Комитета Министров «О дозволении Коллежскому Ассесору Драшусову издавать в Москве особую полицейскую газету» «под особенным покровительством и надзором местного начальства», в которой предполагалось печатать не только сведения, касающиеся деятельности полиции, но и распоряжения и городские новости, научные и литературные статьи. Интересен сам факт организации выпуска полицейского периодического издания частным лицом, что само по  себе уже на  этапе формирования местной ведомственной печати в Москве ставило ее в зависимость от негосударственного финансирования и интересов владельца (в отличие от  Санкт-Петербургских ведомостей, оказавшихся в  подобной ситуации лишь спустя годы после своего основания). Идея создания такой газеты принадлежала товарищу министра И. Г.  Сенявину. В 1841  г. он предложил издавать полицейскую газету сначала в  редакции «Московских губернских ведомостей», а затем в издательстве при городской полиции. Однако отсутствие денежных средств не  позволило осуществить намеченное. Коллежский асессор А. Н. Драшусов предложил издавать «Московский городской листок» за свой счет. Газета выходила ежедневно, кроме выходных и  праздничных дней. В первой части печатались «требования правительственных мест и  лиц, подлежащих опубликованию в  Москве», а  в неофициальной части – промышленные, статистические и  исторические статьи и  городские новости. Публикация платных частных объявлений не предусматривалась. Ответственность за достоверность официальных сведений возлагалась на  чиновников, предоставляющих сведения, а  неофициальная часть подвергалась общей цензуре. Московский военный генерал-губернатор князь А. Г.  Щербатов лично поручился за  благонадежность А. Н. Драшусова [6]. 11 марта 1847  г. было Высочайше утверждено положение Комитета Министров «Об издании газеты под названием «Московских полицейских ведомостей»», объявленное министром внутренних дел Л. А.  Перовским. При управлении московского обер-полицмейстера было разрешено «издавать собственным способом онаго, не  требуя никаких денежных сумм ни из  казны, ни из  городских доходов, и  не назначая особых чиновников сверх имеющихся в  канцелярии его, газету под названием Московских полицейских ведомостей….» на  тех же основаниях, что и  газету «Ведомости. С.-Петербургской Городской Полиции» [7]. Жесткие финансовые и  штатные ограничения фатально сказались на  развитии периодического полицейского издания в Москве.

Исследование истории формирования и становления ведомственной периодической печати является одним из  важных источников изучения деятельности Министерства внутренних дел Российской империи, что приобретает особую значимость в  годовщину празднования 300-летия российской полиции. Полицейские печатные издания отражали не  только идейнополитические отношения в обществе, но и  морально-этические воззрения современников дореволюционного периода на  службу в  полиции, а также на сотрудников, осуществляющих полицейские функции в  российском государстве. Особую роль в этом процессе играли ежедневные газеты. Сложившаяся система организации ведомственной печати в структуре Министерства внутренних дел была результатом роста потребностей в  средствах управления и  организации административного взаимодействия между центральными и местными органами министерства и других ведомств, повышения культурно-образовательного уровня не  только чиновников, но и  всего читающего населения. Практически во всех газетах и журналах прослеживался интерес к истории государства, в том числе истории полиции. Как общегосударственная, так и местная ведомственная печать выполняли общую задачу – распространение официальной государственной информации среди широкого круга должностных и  частных лиц, однако способы несколько отличались. В государственных изданиях основной упор делался на  опубликование и  доведение до  чиновников важных документов и требуемых для работы сведений и данных. Местные же периодические издания наряду с  официальной информацией содержали научно-публицистический блок, а  также частные объявления и заметки, размещаемые платно. Практически во всех газетах и  журналах

прослеживался интерес к  истории государства, в том числе истории полиции. Наличие неофициального раздела при должном уровне спроса у читателей позволял увеличить финансирование издательства. Однако недостаточность материального обеспечения со стороны государства не  могла быть в  полной мере компенсирована частными вложениями, что впоследствии и приводило к прекращению выпуска некоторых изданий, несмотря на  попытки состоятельных арендаторов поддержать регулярный выход полицейской периодики. Общим для ведомственной печати обоих уровней был пристальный контроль содержания публикуемых материалов со стороны цензуры. Вызвано это было увеличением протестного движения в обществе и попыткой оградить официальную прессу от  распространения нежелательных идей и  настроений. Охват широкого круга читателей позволял не  только донести важную фактическую информацию до населения, но и  активно направлять общественное мнение в нужное и безопасное для власти русло. В современном мире общеизвестно, что ведомственные периодические издания играют важную роль в  деле популяризации деятельности министерства, освещении достижений и  положительного полицейского опыта, распространении среди сотрудников профессиональных знаний, включая правовые. Такие сведения являются одним из  ценнейших информационных ресурсов. Изучение опыта и  проблем организации ведомственной периодической печати в  системе Министерства внутренних дел Российской империи в  дореформенный период XIX в. позволяет глубже исследовать корни становления современных ведомственных средств массовой информации Министерства внутренних дел Российской Федерации.

Список литературы:

References:

1. Варадинов Н. История Министерства внутренних дел. СПб., 1862. Ч. 3. Кн. 2. 2. История российской полиции: научный справочник – календарь памятных дат / [А. Н.  Конев и  др.]; под общей редакцией В. Л. Кубышко. М., 2018. 3. Красножон О. В.  Печать Министерства внутренних дел как средство обеспечения эффективной деятельности ведомства (результаты ретроспективного анализа) // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2017. № 1 (73). 4. Лисовский М. Н.  Библиография русской периодической печати 1703–1900  гг. (матери-

1. Varadinov N. Istoriya Ministerstva vnutrennih del. SPb., 1862. Ch. 3. Kn. 2. 2. Istoriya rossijskoj policii: nauchnyj spravochnik – kalendar’ pamyatnyh dat / [A. N.  Konev i dr.]; pod obshchej redakciej V. L.  Kubyshko. M., 2018. 3. Krasnozhon O. V. Pechat’ Ministerstva vnutrennih del kak sredstvo obespecheniya ehffektivnoj deyatel’nosti vedomstva (rezul’taty retrospektivnogo analiza) // Vestnik of the Saint-Petersburg University of the MIA of Russia. 2017. № 1 (73). 4. Lisovskij M. N.  Bibliografiya russkoj periodicheskoj pechati 1703–1900 gg. (materialy dlya istorii russkoj zhurnalistiki). Spb., 1915. T. 1.

на актуальную тему

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

91

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

на актуальную тему

алы для истории русской журналистики). СПб., 1915. Т. 1. 5. МВД России. Энциклопедия. В. Ф.  Некрасов. М., 2002. 6. Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1. Т. 21. № 20190. 7. Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1. Т. 22. № 20997. 8. Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1. Т. 27. № 20406. 9. Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1. Т. 29. № 28457. 10. Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1. Т. 30. № 23768. 11. Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2. Т. 13. № 11849. 12. Сборник циркуляров и  инструкций Министерства внутренних дел. С учреждения Министерства по  1 октября 1853  г. СанктПетербург, 1854. Т. 1. 13. Яковлев К. Л. Государственно-правовой статус Министерства внутренних дел Российской империи в  дореформенный период (1802–1861 гг.). М., 2015.

92

5. MVD Rossii. Ehnciklopediya. V. F.  Nekrasov. M., 2002. 6. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie 1. T. 21. № 20190. 7. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie 1. T. 22. № 20997. 8. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie 1. T. 27. № 20406. 9. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie 1. T. 29. № 28457. 10. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie 1. T. 30. № 23768. 11. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie 2. T. 13. № 11849. 12. Sbornik cirkulyarov i instrukcij Ministerstva vnutrennih del. S uchrezhdeniya Ministerstva po 1 oktyabrya 1853 g. Sankt-Peterburg, 1854. T. 1. 13. Yakovlev K. L.  Gosudarstvenno-pravovoj status Ministerstva vnutrennih del Rossijskoj imperii v doreformennyj period (1802–1861 gg.). M., 2015.

НАУЧНО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ проблемы А. В. АНОСОВ, доцент кафедры уголовной политики, кандидат юридических наук (Академия управления МВД России) E-mail: [email protected] Научная специальность: 12.00.08 – уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право

A. V. ANOSOV, Candidate of Law, Associate Professor at the Department of the Criminal Policy (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia) Scientific specialty: 12.00.08 – Criminal Law and Criminology; Criminal Executive Law.

УДК 004:343.8

Специально-криминологическое предупреждение преступлений, совершаемых с использованием высоких технологий The Special Criminological Crimes’ Prevention, Making  with Using of the High Technologies В статье на основе анализа причин и условий совершения преступлений в сфере высоких технологий предлагается комплекс специально-криминологических мер, направленных на повышение эффективности предупредительной деятельности, осуществляемой органами внутренних дел. Основное внимание уделено элементам системы обеспечения данной деятельности: правовые и организационные основы борьбы с киберпреступностью; разработка научных и научно-практических рекомендаций как для правоприменителей, так и для иных участников профилактической деятельности; разработка методических рекомендаций и повышение образовательного уровня субъектов профилактики высокотехнологичной преступности. Реализация мер по данным направлениям будет способствовать повышению эффективности организации и взаимодействия субъектов профилактики киберпреступности и может послужить основой для подготовки межведомственных комплексных планов мероприятий по усилению борьбы с данным видом преступлений.

Based on the analysis of the causes and conditions of making crimes in the high technologies sphere, the article proposes a set of the special criminological measures aimed on the preventive activities effectiveness’ improving making by the law enforcement bodies. The main attention is paid for the system’s elements of ensuring this activity: the legal and organizational bases of fight with the cyber criminality; development of the scientific and scientific practical recommendations both for law enforces and for the other preventive activity participants; development of the methodical recommendations and increasing the educational level of high tech criminality subjects’ prevention. Realization of the measures in these areas will contribute increasing of organization and interaction subjects’ effectiveness of cyber criminality prevention and can serve as a basis for preparation the interdepartmental complex plans to strengthen the fight against this type of the crimes.

Преступления в  сфере высоких технологий, киберпреступность, специально-криминологические меры предупреждения, компьютерная преступность, защита информации.

Crimes in a sphere of the high technologies, cyber criminality, special criminological prevention measures, computer criminality, information security.

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

научно-методологические проблемы

К

94

иберпреступность является относительно новым явлением в  нашей жизни. Противодействие преступлениям в  сфере высоких технологий является одной из  наиболее актуальных проблем, требующее разработки новых форм и методов борьбы с ними. Как отмечает К. Н.  Евдокимов, использование современных информационных технологий в  промышленной, торговой, банковской, научной, культурной, образовательной и  других сферах общественной жизни детерминировали динамический рост и  качественное обновление компьютерной преступности в  России, что создает новые угрозы для развития общества и государства [3]. При этом обеспечение своевременности и  эффективности предупредительной деятельности в  сфере высоких технологий представляет собой определенную проблему для органов внутренних дел, решение которой во многом зависит от  комплексного подхода к  разрешению организационных, правовых и  методических аспектов специального предупреждения данного вида преступлений. В реальной действительности предупреждение преступлений представляет собой сложную систему, состоящую из отдельных элементов деятельности разнообразного характера, целью которой служит оказание воздействия на  причины и условия, способствующие совершению преступлений, а также на лиц, их совершающих [7]. Деятельность по  предупреждению преступлений носит многоуровневый характер, поскольку помимо масштабных, долговременных, перспективных мер, таких как постановка стратегических задач по  борьбе с  преступностью, нормативного, организационного и  ресурсного обеспечения, необходимым является разработка и принятие мер более узкого, конкретного характера, имеющих прикладное значение и рассчитанных на достижение менее крупных, но не менее значимых целей. Специально-криминологические меры предупреждения преступлений подразумевают деятельность, непосредственно направленную на причины и  условия совершения преступлений [1]. Исходя из общих задач специально-криминологического предупреждения, а также на основе анализа причин и условий, способствующих совершению преступлений с  использованием высоких технологий, целесообразно сосредоточить внимание на разработке следующего комплекса мер: 1.  Повышение эффективности научного обеспечения деятельности по  противодействию преступности в сфере высоких технологий. В научном сообществе преобладает точка зрения, что основной целью предупреждения преступлений в  сфере высоких технологий является создание определенных правил использования информации, максимально ограничивающих условия и  возможности неправомерного воздей-

ствия на  нее. В то же время, в  качестве окончательной цели предупреждения рассматриваемых преступлений целесообразно рассматривать создание системы международных и  государственных гарантий информационной безопасности, обеспечивающих должный уровень защищенности личности, общества и государства в сфере создания, передачи, хранения, обработки и  использования информации, а  также функционирования соответствующих электронных средства и информационно-телекоммуникационных систем. Реализация предлагаемых целей и  задач по  предупреждению преступлений в  сфере высоких технологий предполагает разработку системы предупредительных мер на  основе качественной научной проработки всех аспектов криминологического воздействия на  причины и условия совершения данного вида преступлений. Однако в  настоящее время у  научного сообщества отсутствует единый подход к  организации данной работы и содержанию профилактических мер, направленных как на  преступность в сфере высоких технологий в целом, так и на отдельные ее проявления в частности. Основным результатом научно-исследовательской работы должен являться адаптированный перенос ее результатов в  правоприменительную практику. Координация усилий правоохранительных органов должна осуществляться уже на этапе сбора криминологической информации (начиная с  этапа регистрации заявлений и сообщений о преступлениях) и в дальнейшем представлять собой единую информационную систему, позволяющую беспрепятственно обмениваться информацией, в  том числе научными разработками и  методиками, в  процессе предупреждения, раскрытия и  расследования высокотехнологичных преступлений. 2.  Совершенствование системы правоприменения и  разработка новых форм и  методов борьбы с преступлениями в сфере высоких технологий (научно-методическое обеспечение). Реализация мер по предупреждению высокотехнологичной преступности на данном направлении представляет собой совершенствование подзаконных актов и  различного рода инструктивно-регламентирующей документации, которые в  силу своей специфики способны оказать оперативное воздействие на ситуацию в случаях, когда законодательное решение проблемы затруднено в силу разных причин. Кроме того, качественное методическое обеспечение способствует эффективному применению законодательных норм в практической деятельности. В силу разнородности нормативной базы (правоохранительных органов и  иных государственных учреждений, общественных организаций, коммерческих структур, и  т.п.) неизбежно возникают проблемы взаимодействия

в  процессе правоприменения, которые не  позволяют эффективно противодействовать преступности. Несогласованность субъектов предупреждения преступлений в  этой сфере зачастую предоставляет дополнительные возможности для преступных комбинаций. К отдельным направлениям совершенствования научно-методического обеспечения противодействия высокотехнологичной преступности относятся: –– унификация и  легитимизация терминов и  определений, связанных с  данным направлением деятельности. Так, само понятие «преступления в  сфере высоких технологий» включает в себя не только преступления, предусмотренные главой 28 Уголовного кодекса Российской Федерации1 (далее – УК РФ), но и те, где информационно-телекоммуникационные сети или компьютерная информация выступают в  качестве средства или орудия совершения преступного деяния. При этом непосредственный объект состава преступления зачастую включает в  себя и другие общественные отношения, такие как отношения в  сфере собственности, экономической деятельности, здоровья населения и  общественной нравственности и т. д. (мошенничество с использованием платежных карт (ст. 159.3 УК РФ), мошенничество в сфере компьютерной информации (ст. 159.6 УК РФ), незаконные организация и  (или) проведение азартных игр с  использованием информационно-телекоммуникационных сетей, в  том числе сети «Интернет» (ст. 171.2 УК РФ), сбыт наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, совершенный с использованием средств массовой информации либо электронных или информационно-телекоммуникационных сетей (ст. 228.4 УК РФ) и др.) Данный аспект напрямую связан с  особенностями квалификации деяний, совершенных с использованием высокотехнологичных средств [8]. –– формирование правовых механизмов, сужающих пространство для совершения противоправных деяний. В частности, целесообразно рассмотреть вопрос о  законодательном закреплении обязанности производителей и  продавцов компьютерной техники, средств связи и т. д. предустанавливать в  свою продукцию антивирусные продукты в  целях защиты от  несанкционированного доступа к  компьютерной информации. С другой стороны, меры профилактики могут быть направлены не  только на  потенциального преступника, но и  на органы (организации), представляющие интерес для злоумышленников в сфере высоких технологий. В частности, такой мерой могла бы стать система

страхования информационных рисков, которая предусматривает страхование средств передачи, обработки или хранения охраняемой компьютерной информации, а  также информационнотелекоммуникационных сетей и  оборудования от  неправомерного блокирования, уничтожения, модификации либо несанкционированного копирования электронной информации. При этом перед заключением страхового договора собственник (владелец) информационного ресурса либо информационно-телекоммуникационной сети и  соответствующего оборудования обязан провести ряд установленных мер по  защите информации и  оборудования (установка сертифицированного программного обеспечения, антивирусная защита и  т. д.). Данная мера направлена на уменьшение наносимого материального ущерба и  снижение количества происходящих по их вине несанкционированных проникновений в компьютерные системы. –– обеспечение своевременности реагирования законодательства на изменяющиеся условия функционирования систем защиты информации и  информационных ресурсов. При этом для решения задач совершенствования нормативного правового обеспечения деятельности по  предупреждению высокотехнологичной преступности полезно обращаться к  зарубежной практике правового регулирования данной деятельности, в  частности опыта Китайской народной республики по созданию «Золотого щита». Кроме того для предупреждения совершения компьютерных преступлений в  сети Интернет, представляется возможным в  федеральном законе «Об информации, информационных технологиях и  о защите информации»2 закрепить обязанность для физических лиц при регистрации сайтов, веб-страничек, получении аккаунтов в социальных сетях указывать свои персональные данные (Ф. И. О., год рождения, данные паспорта). –– разработка новых прикладных методик противодействия компьютерной преступности, в  том числе в  процессе оперативно-розыскной профилактики [2]. По словам С. М.  Сергеева, до  настоящего времени исследования, касающиеся вопросов деанонимизации пользователей сети Интернет, не проводились, соответственно, практика лишена каких-либо научно обоснованных рекомендаций и  предложений [6]. В частности представляется необходимым законодательно закрепить полномочия правоохранительных органов на осуществление мониторинга опубликованных в  сети Интернет материалов экстремистского или иного противоправного характера, а при необходимости обеспечить про-

1   Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

2   Об информации, информационных технологиях и о защите информации [Электронный ресурс]: федер. закон от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

научно-методологические проблемы

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

95

научно-методологические проблемы

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

96

ведение соответствующих надзорных, оперативно-розыскных, следственных мероприятий с  возможностью получения необходимой информации от  провайдеров или Роскомнадзора напрямую без судебного разрешения. 3.  Принятие организационно-управленческих мер предупреждения высокотехнологичных преступлений. Данное направление характеризуется комплексом мер, направленных на  совершенствование практической деятельности субъектов предупреждения преступлений в сфере высоких технологий. К ним следует отнести: –– создание системы подготовки сотрудников правоохранительных органов по  специальностям «Защита информации и  информационно-телекоммуникационных сетей» и  «Информационная безопасность» в  образовательных учреждениях МВД, ФСБ, МО, ФТС России и др. Данная мера позволит обеспечить комплектование правоохранительных органов компетентными и профессиональными сотрудниками. Частью данной системы являются проводимые на регулярной основе курсы повышения квалификации, стажировки в практических органах, обмен опытом, семинары и  круглые столы для сотрудников и профессорско-преподавательского состава ВУЗов в государственных образовательных учреждениях, а также российских компаниях, занимающихся информационной безопасностью. Для гражданских специалистов (сотрудники служб безопасности предприятий, учреждений, банков и т. п.) целесообразно организовать аналогичные курсы обучения и повышения квалификации при технических образовательных учреждениях, занимающихся подготовкой специалистов по информационной безопасности [4, 9]. –– переход от  преимущественно территориального принципа работы правоохранительных органов в  сфере предупреждения преступлений к  функциональному. Существующая структура правоохранительных органов и принципы организации работы отдельных подразделений вызывают проблемы координации как внутри самих этих ведомствах, так и в рамках межведомственного взаимодействия. Одной из главных особенностей высокотехнологичной преступности является ее многоэпизодность и  трансграничный характер. По этой причине на практике зачастую возникают сложности с определением места совершения преступления, а  значит и  территориального органа, который должен заниматься его раскрытием и  расследованием. В виртуальном мире понятие территориальности достаточно условно, поэтому существовавшая долгие годы практика проведения разбирательства «по месту совершения преступления» в сочетании с бюрократизмом уголовно-процессуальной системы не  способствует принятию своевременных мер по  изобличению преступников и  документированию их деятельности. Данная ситуация свиде-

тельствует о  целесообразности специализации сотрудников оперативных и  следственных подразделений по  преступлениям, совершаемым в  сфере высоких технологий, не  только на  региональном, но и районном уровне. Данное обстоятельство следует учитывать при решении вопросов о повышении квалификации или переподготовке сотрудников территориальных правоохранительных органов на различных уровнях –– совершенствование информационно-аналитического обеспечения деятельности по противодействию преступлениям в сфере высоких технологий. Данная работа связана решением целого ряда задач, включающих сбор и  систематизацию криминологически значимой информации, ее анализ и  классификацию, определение на  этой основе реальной картины состояния дел и  перспективное прогнозирование развития ситуации. Например, в  УМВД России по  Мурманской области была разработана и  апробирована информационно-поисковая система «Дистанционное мошенничество», систематизирующая уголовные дела по заданным реквизитам, таким как: номера телефонов, с  которых поступали звонки потерпевшим и  на которые перечислялись денежные средства; IMEI телефонных аппаратов; адреса базовых станций; номера счетов и банковских карт; фамилии физических лиц; адреса банкоматов и иных устройств снятия денежных средств [5]. –– перевод на  новый уровень организацию взаимодействия правоохранительных органов со средствами массовой информации. Использование средств массовой информации в  системе противодействия высокотехнологичной преступности должно сочетать несколько направлений, таких как отчет перед населением о  результатах борьбы с  данными преступлениями; проведение правовой пропаганды, направленной на формирование правосознания и нетерпимость к  преступным проявлениям; информирование населения о  средствах и  методах защиты от  высокотехнологичных преступных посягательств, о  новых формах и  схемах осуществления компьютерных преступлений. В силу специфики преступлений с  использованием высоких технологий профилактический эффект от своевременного доведения данной информации чрезвычайно высок, особенно если предаваемая в средствах массовой информации (далее – СМИ) информация отвечает требованиям систематичности, наступательности, наглядности и  своевременности. К работе со СМИ необходимо привлекать и  общественные организации, такие как союз потребителей, союз обманутых соинвесторов (вкладчиков) и  т. д. Общественно-корпоративные сообщества (Ассоциация российских банков, союзы предпринимателей и  т. д.) также могут сыграть большую роль в  противодействии высокотехнологичной преступности.

Таким образом, своевременная разработка и комплексное использование специальнокриминологических мер предупреждения преступлений в  сфере высоких технологий способствует значительному повышению уровня информационной безопасности России и  эффективности борьбы с противоправными деяниями в данной сфере. При этом следует учитывать, что предложенные предупредительные меры будут иметь практический эффект

только в случае взаимодействия государственных органов с  институтами гражданского общества (общественными объединениями, органами местного самоуправления, средствами массовой информации, образовательными и  научными учреждениями, и  т. д.) на  основе планирования и  программирования совместной деятельности с учетом специфики работы каждого из  заинтересованных субъектов профилактики.

Список литературы:

References:

1. Аносов А. В., Старков В. И., Титушкина Е. Ю., Трунцевский Ю. В., Черняков  С. А.  Организация деятельности органов внутренних дел по  предупреждению преступлений (термины, определения): учеб. пособ. М., 2016. 2. Борин Б. В., Ищук Я. Г. Понятие оперативно-розыскной профилактики преступлений  // Пробелы в российском законодательстве. 2017. №3. 3. Евдокимов К. Н. Актуальные вопросы совершенствования уголовно-правовых средств борьбы с  компьютерными преступлениями  // Вестник Казанского юридического института МВД России. 2016. № 2(24). 4. Николаев А. Г., Пестов Н. Н. О мерах по противодействию распространению в  сети «Интернет» запрещенной информации // Научные тенденции: сб. науч. трудов по материалам VI Междунар. конференции «Международная научно-исследовательская Федерация «Общественная наука»». М., 2017. 5. Опальский А. П., Смирнов А. И. О деятельности информационно-поисковой системы по  противодействию дистанционному мошенничеству // Алтайский юридический вестник. 2017. № 3 (19). 6. Сергеев С. М.  Некоторые проблемы противодействия использованию в  преступной деятельности средств обеспечения анонимизации пользователя в  сети Интернет // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2017. № 1 (73). 7. Титушкина Е. Ю. К вопросу о  криминологических терминах. // Российский следователь. 2014. №21. 8. Харламова А. А. Проблемные вопросы квалификации мошенничества с  использованием платежных карт // Вестник Уральского юридического института МВД России. 2017. № 1. 9. Шевко Н. Р.  Проблемы подготовки специалистов по раскрытию и расследованию преступлений, совершенных с  использованием современных информационных технологий, в  образовательных организациях МВД России // Вестник Казанского юридического института МВД России. 2017. № 1 (27).

1. Anosov A. V., Starkov V. I., Titushkina E. Yu., Truncevskij Yu. V., Chernyakov S. A.  Organizaciya deyatel’nosti organov vnutrennih del po preduprezhdeniyu prestuplenij (terminy, opredeleniya): ucheb. posob. M., 2016. 2. Borin B. V., Ishchuk Ya. G. Ponyatie operativno-rozysknoj profilaktiki prestuplenij // Probely v rossijskom zakonodatel’stve. 2017. №3. 3. Evdokimov K. N.  Aktual’nye voprosy sovershenstvovaniya ugolovno-pravovyh sredstv bor’by s  komp’yuternymi prestupleniyami // Bulletin of the Kazan Law Institute of MIA of Russia. 2016. № 2(24). 4. Nikolaev A. G., Pestov N. N. O merah po protivodejstviyu rasprostraneniyu v seti «Internet» zapreshchennoj informacii // Nauchnye tendencii: sb. nauch. trudov po materialam VI Mezhdunar. konferencii «Mezhdunarodnaya nauchno-issledovatel’skaya Federaciya «Obshchestvennaya nauka»». M., 2017. 5. Opal’skij A. P., Smirnov A. I. O deyatel’nosti informacionno-poiskovoj sistemy po protivodejstviyu distancionnomu moshennichestvu // Altai Law Journal. 2017. № 3 (19). 6. Sergeev S. M.  Nekotorye problemy protivodejstviya ispol’zovaniyu v prestupnoj deyatel’nosti sredstv obespecheniya anonimizacii pol’zovatelya v seti Internet // Vestnik of  the Saint-Petersburg University of the MIA of Russia. 2017. № 1 (73). 7. Titushkina E. Yu. K voprosu o kriminologicheskih terminah. // Rossijskij sledovatel’. 2014. №21. 8. Harlamova A. A.  Problemnye voprosy kvalifikacii moshennichestva s ispol’zovaniem platezhnyh kart // Bulletin of the Ural Law Institute of the MIA of Russia . 2017. № 1. 9. Shevko N. R.  Problemy podgotovki specialistov po raskrytiyu i rassledovaniyu prestuplenij, sovershennyh s ispol’zovaniem sovremennyh informacionnyh tekhnologij, v obrazovatel’nyh organizaciyah MVD Rossii // Bulletin of the Kazan Law Institute of MIA of Russia. 2017. № 1 (27).

научно-методологические проблемы

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

97

ГОСУДАРСТВЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ:

методология, правовое обеспечение А. М. ТАРАСОВ, главный научный сотрудник научноисследовательского центра, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации (Академия управления МВД России) E-mail: Tarasov.tam@yandex

А. M. TARASOV, Doctor of Law, Professor, Chief Researcher at the Research Center, Merited Law Expert of the Russian Federation (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia)

Научная специальность: 12.00.02 – конституционное право; конституционный судебный процесс; муниципальное право.

Scientific specialty: 12.00.02 – Constitutional Law; Constitutional Lawsuit; Municipal Law.

Научная специальность: 12.00.14 – административное право; административный процесс.

Scientific specialty: 12.00.14 – Administrative Law; Administrative Process.

УДК 351.9:94(47)

Становление государственного контроля в Советской России Formation of state control in the Soviet Russia Устройство государственного контроля в России в различные исторические периоды имеет важный научный и  практический интерес, поскольку история, указывая на достижения и ошибки прошлого, дает уроки и задает ориентиры на будущее. Система контроля в  период его становления в  Советской России состояла из  органов государственного и партийного контроля. Контрольные функции также осуществляли широкие массы рабочих и крестьян (народный контроль) и органы советской власти. В статье исследуются вопросы организационного и правового обеспечения, роль и место, а  также определяются принципы советского социалистического контроля. Делаются обоснованные выводы, в  частности о  том, что Госконтроль имел всеобъемлющий характер, распространялся на  всю территорию РСФСР и  осуществлялся за  деятельностью всех органов советской власти, а  также за  всеми сферами государственной и  общественной жизни. Вносится предложение о  целесообразности разработки проекта федерального закона «О государственном контроле в Российской Федерации».

Structure of the state control in Russia in different historical periods has an important scientific and practical interest, since history, pointing to the achievements and mistakes of the past, gives the lessons and sets guidelines for the future. The control system during its formation in the Soviet Russia consisted of the state and party control bodies. The control functions are also carried out by the masses of workers and peasants (people’s control) and the Soviet authorities. The article examines the issues of the organizational and legal support, the role and  place, as well as the principles of the Soviet socialist control. A proposal is making for developing a draft Federal law “About the state control in the Russian Federation”. The reasonable conclusions are made, in particular, that the national audit office had a  comprehensive character, extended to the whole territory of the Russian Soviet Federal Socialist Republic and was implemented by the activity of the all organs of the Soviet power, all the spheres of state and public life.

Конституция РСФСР, советский период, декрет, постановление, ВЦИК, Совнарком, контроль, ревизия, правоохранительные органы, милиция, прокуратура.

Г

осударственный контроль (далее – Госконтроль) – категория историческая. Его возникновение и  развитие связано с  общественным процессом труда и  управления. Исследование вопроса правового и организационного обеспечения Госконтроля невозможно без применения исторического метода. Изучение истории формирования и  развития государственного контроля в  России свидетельствует, что контроль (контрольная деятельность) уходит своими корнями в глубокое прошлое, к истокам Древней Руси. Опыт организации государственного контроля, накопленный в дооктябрьский период России, свидетельствует о том, что органы контроля служили и  отражали особенности политического и социально-экономического положения в стране. В связи с этим Н. А. Золотарев утверждал: «Государство в дооктябрьский период в условиях преобладания частной собственности находило пути взаимодействия с собственниками и деловыми людьми, прежде всего, через финансовые и контрольные органы» [2, с. 33]. Устройство Госконтроля в  России в  различные исторические периоды представляет и практический, и научный интерес, поскольку история, указывая на  достижения и  ошибки прошлого, дает уроки и задает ориентиры на будущее. Виды государственного контроля, органы, его осуществляющие на  различных исторических этапах, связаны непосредственно с  политической, административно-организационной, правовой системами государства. Верховные (высшие) органы государственной власти в  России назывались и  называются поразному. Вместе с  тем в  организационно-правовом их обеспечении, кроме различий, прослеживается и  общее, позитивное, прошедшее апробацию временем и  при творческом подходе применимое и  в современной российской действительности. Поэтому исследование различных периодов (этапов) становления и развития системы государственного контроля, в том числе и в период становления Госконтроля в  советской России, является важной научной и практической задачей. Анализ формирующейся в этот период системы Госконтроля показывает, что в  зависимости от  особенностей развития политической и экономической ситуации в стране, а также задач, стоящих перед системой государственного

Constitution of the Russian Soviet Federal Socialist Republic, Soviet period, decree, resolution, All-Russian Central Executive Committee, Council of people’s Commissars, control, revision, law enforcement bodies, militia, prosecutor’s office.

управления, организационная структура, правовые основы, формы и  методы контрольноревизионной деятельности претерпевали изменения. Вместе с тем государственный контроль на этапе своего становления в этот период всегда оставался важным и сильным инструментом системы государственного и  партийного строительства, включая сферы безопасности государства, деятельности правоохранительных органов. Анализ административно-организационного и правового обеспечения деятельности государственного контроля в  период становления советского государства позволяет определить временные рамки и этапы этого периода. Период становления длился с ноября 2017 г. по начало 1923 г. – времени образования Союза Советских Социалистических Республик, формирования союзных органов власти, преобразования республиканского НК РКИ в  союзный контрольный орган – НК РКИ СССР и  создания системы партийно-государственного контроля во главе с  Центральной контрольной комиссией РКП(б) и НК Рабоче-Крестьянской инспекции (ЦКК-РКИ). Первый этап становления системы государственного контроля в советский период

Государственное управление: методология, правовое обеспечение

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

Первый этап – этап зарождения и формирования основных частей (элементов) системы советского государственного контроля – начался после Великой Октябрьской социалистической революции и, по нашему мнению, длился до  19 апреля 1919  г., т. е. до  принятия Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом (далее – ВЦИК)1� и Советом Народных 1   ВЦИК – высший после Всероссийского съезда Советов законодательный, распорядительный и контролирующий орган государственной власти Российской Советской Республики в  1917–1918  гг. и в РСФСР – с 1918 по 1937 г. ВЦИК избирался Всероссийским съездом Советов и действовал в периоды между съездами, с  1918 г. для реализации решений съезда формировал Совет народных комиссаров РСФСР. Аппарат ВЦИК состоял из Президиума, Бюро и около 20 отделов. С ноября 1917 г. между сессиями ВЦИКа его функции осуществлялись Президиумом, являющимся оперативным органом ВЦИК. Был уполномочен утверждать и издавать собственные декреты и распоряжения (ст. 33 Конституции РСФСР (1918 г.)). Первым Председателем ВЦИК был избран Л. Б. Каменев (возглавлял с 9 по 21 ноября 1917 г.). С 21 ноября 1917 г. по 16 марта 1919 г. ВЦИК возглавлял Я. М. Свердлов, с 30 марта 1919 г. по 15 июля 1938 г. – М. И. Калинин. В соответствии со ст. 40 Конституции РСФСР (1918 г.) ВЦИК был вправе отменять или приостанавливать принятые решения Советом народных комиссаров (Правительством).

99

Государственное управление: методология, правовое обеспечение

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

100

Комиссаров (далее – СНК, Совнарком)2� Декрета «О государственном контроле»3. Практически сразу же после Великой Октябрьской социалистической революции (5 декабря 1917  г.) в  целях осуществления проверок финансовой деятельности государственных органов Совнаркомом был издан Декрет «Об образовании Коллегии Государственного контроля» [10, с. 77]. В состав Коллегии были включены лица, избранные ВЦИК. 18 января 1918 г. Совнарком принял Декрет «О центральной контрольной коллегии и  местных учетноконтрольных коллегиях и  комиссиях» [10, с. 287]. Этим Декретом прежние органы Госконтроля от  осуществления контроля были отстранены, в центре и на местах создавалась трехуровневая система следующих финансовых контрольных органов: 1)  Центральная контрольная коллегия (ЦКК), образованная ВЦИК, – центральный контрольный орган системы Госконтроля; 2)  учетно-контрольные коллегии, образованные соответствующими местными Советами; 3)  контрольные комиссии, которые формировались на выборных началах в организациях, учреждениях, на предприятиях. В основные задачи коллегий входило проведение ревизий организаций, учреждений на основе отчетов и  балансов, установление единообразия в  действиях государственных органов, включая инструктирование местных контролирующих органов, т. е. решение организационно-практических и  методических вопросов государственного, в первую очередь финансового контроля. Коллегии, в отличие от контрольных комиссий, осуществляли вневедомственный (внешний) контроль. Для конкретизации задач, стоящих перед Госконтролем, и  улучшения организации контрольной работы 8 марта 1918  г. Центральная контрольная коллегия утвердила Временное положение о  государственном контроле и  приняла решение о  формировании Организационной коллегии, на которую были возложены вопросы организации и  совершенствования государственного контроля. Дальнейшие мероприятия по  усилению Госконтроля в  этот период были направлены на  придание контрольным органам полномо2   Совет народных комиссаров – наименование советского правительства в Советской России, СССР и республиках Союза ССР, использовавшееся в период c 1918 по 1946 г. Создан для общего управления делами в стране (ст. 37 Конституции РСФСР (1918 г.)). Для руководства отдельными отраслями создавались Народные Комиссариаты. Первым Председателем Совнаркома (советского Правительства) был В. И. Ленин (с 6 июля 1923 г. до 21 января 1924 г.). Был уполномочен издавать декреты, распоряжения, инструкции (ст. 38 Конституции РСФСР (1918 г.)). 3   Декретами в этот период назывались некоторые законодательные акты съездов Советов, ВЦИК и СНК.

чий по  осуществлению всеобъемлющего социалистического контроля. В связи с этим постановлением ВЦИК от 2 мая 1918 г. и постановлением СНК от 11 мая 1918 г. был образован Народный комиссариат государственного контроля (НКГК). Отметим, что в  ст. 47 Конституции РСФСР (1918  г.) было установлено, что НКГК в лице Народного комиссара и Коллегии ответственен перед СНК РСФСР и ВЦИК4. При этом подчеркнем, что в  соответствии со ст. 31 Конституции РСФСР (1918  г.) именно ВЦИК являлся высшим после  Всероссийского съезда Советов законодательным, распорядительным и  контролирующим органом государственной власти  в  РСФСР. Кроме того, именно ВЦИК Конституцией РСФСР (1918 г.) (ст. 32) был наделен полномочиями направлять деятельность СНК и  всех органов советской власти в  стране и  осуществлять наблюдение за  проведением в  жизнь советской Конституции, постановлений Всероссийских съездов Советов и  центральных органов советской власти. Как показывает анализ положений Конституции РСФСР (1918  г.), в  ст. 42 Конституции предусматривалось создание специального государственного контрольного органа исполнительной власти – Комиссариата Государственного Контроля (НКГК). Анализируя конституционные полномочия законодательных (представительных) и  исполнительных органов государственной власти, следует остановиться и  на контрольных функциях органов советской власти. Так, в соответствии с гл. 12 Конституции (1918 г.) «О предметах ведения органов Советской власти на  местах» правом осуществления контроля за  деятельностью местных советов были наделены вышестоящие Советы, съезды Советов и их исполнительные комитеты, так называемые исполкомы. Вышестоящие органы советской власти были наделены также правом отмены принятых решений нижестоящими советскими органами власти (ст. 42 Конституции (1918 г.)). Согласно принятым постановлениям ВЦИК и СНК на созданный Народный комиссариат государственного контроля было возложено руководство контрольной деятельностью в  стране в  целом. В полномочия НКГК входило наблюдение не только за законностью в  организационно-финансовой деятельности, 4   Конституция Российской Социалистической Федеративной Советской Республики (Основной закон) принята на V Всероссийском съезде Советов в заседании от 10 июня 1918 г. Структурно Конституция РСФСР состояла из шести разделов: 1) Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа; 2) Общие положения Конституции РСФСР (они включали статьи о правах и обязанностях трудящихся, компетенцию ВЦИКа, СНК и т. д.); 3) Конструкция советской власти (организация советской власти в Центре и на местах); 4) Активное и пассивное избирательное право; 5) Бюджетное право; 6) О гербе и флаге РСФСР.

но и  за целесообразностью действий советских организаций и их должностных лиц в других сферах народного хозяйства. На органы Госконтроля возлагалась обязанность проверять правильность распределения продуктов производства и потребления, давать заключения, касающиеся финансовых и  хозяйственных планов, осуществлять контроль за  расходованием денежных средств, материалов, продуктов, следить за точным и своевременным исполнением постановлений правительства. Таким образом, государственный контроль стал многофункциональным. Наряду с финансовым контролем стал шире осуществляться контроль за административной (управленческой, исполнительской) деятельностью подконтрольных органов власти. Вместе с тем политическое и социально-экономическое положение в стране в условиях длящейся гражданской войны, разрушенного хозяйства, отсутствия учета и  отчетности обязывало руководство государства принять решение об усилении Госконтроля на  следующих направлениях государственной деятельности: за использованием финансовых средств, исполнением принятых решений государственной власти, а  также за  деятельностью должностных лиц и организаций. В целях дальнейшего повышения эффективности Госконтроля специальной комиссии, созданной для обеспечения деятельности НКГК, было поручено подготовить нормативный правовой акт о  государственном контроле. По этому вопросу была проведена дискуссия. В ходе нее рассматривался вопрос о  месте и роли НКГК в системе органов власти, а также вопрос подчинения Госконтроля непосредственно законодательной (представительной) власти и ВЦИК. При этом местные учреждения системы Госконтроля предлагалось подчинить только вышестоящим органам системы Госконтроля (подчинение по  вертикали). К тому же они должны были стать абсолютно независимыми во всех вопросах от  местных исполкомов [4]. Однако такие предложения широкой поддержки не  нашли, поскольку ставили под сомнение руководящую и  направляющую роль партийных и советских учреждений. При этом отметим, что вопросы улучшения деятельности Госконтроля, в  том числе за  аппаратом государственного управления, периодически рассматривались и  на партийных съездах, конференциях и  пленумах Центрального Комитета партии. Так, в  резолюции VIII  съезда РКП(б) (март 1919  г.) указывалось, что дело контроля должно быть радикально реорганизовано с  тем, чтобы создать подлинный, фактический контроль социалистического характера [5].

В этих целях для Госконтроля были выделены лучшие силы, которые должны были научиться не только контролировать, но и организовывать советский контроль, особенно на  таких направлениях, как борьба с  фактами бюрократизма, карьеризма, злоупотребления служебным и  партийным положением, а  также с  нарушениями товарищеских взаимоотношений внутри партии. Таким образом, одной из основных целей Госконтроля на данном этапе стало подчинение деятельности контрольных органов служению интересам народа, причем с общегосударственных позиций. Решение вопросов, связанных с  реформированием Госконтроля, с  приданием ему более широких полномочий, было поручено И. В.  Сталину, возглавившему НКГК в  марте 1919 г. Под его руководством и был разработан специальный Декрет «О государственном контроле», который, как отмечено выше, был принят ВЦИК и СНК 9 апреля 1919 г . [12, с. 122]. В Декрете была дана негативная оценка действовавшему на  тот момент контрольному органу (государственному контролю), который строил свою работу, применяя старые, чуждые социалистическому духу силы, не  использовал широкие слои рабочих и  крестьян, применял формальные методы контроля. И была поставлена задача превратить Госконтроль «в орган Народного Социалистического Контроля», организовывающего работу на  основе систематического совершенствования механизма советской власти и  использования опыта социалистического строительства. Второй этап становления системы Госконтроля в Советской России Считаем, что с  принятием Декрета «О государственном контроле» (далее – Декрет) начался второй этап становления государственного контроля советского времени, который длился, на наш взгляд, до начала 1923 г. – до создания единой системы партийно-государственного контроля во главе с  Центральной контрольной комиссией РКП(б) и НК Рабоче-крестьянской инспекции (ЦКК-РКИ). С выходом вышеназванного Декрета полномочия НК РКИ увеличились, формы контроля были скорректированы. В соответствии с  п. 1 Декрета Госконтролю предписывалось осуществление функции по проведению непосредственного фактического контроля, обеспечивающего оперативное и  неуклонное исполнение декретов и  постановлений органов центральной власти во всех областях хозяйства. На Госконтроль Декретом также возлагались функции по  обобщению опыта работы государственного аппарата, подготовке конкретных мер по его упрощению и усовершенствованию, преобразованию самой системы управления и  конт-

Государственное управление: методология, правовое обеспечение

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

101

Государственное управление: методология, правовое обеспечение

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

102

роля в различных областях хозяйственного и социально-культурного строительства. Одной из  основных задач, поставленных в  Декрете, являлось формирование и  развитие на  основе деятельности органов Госконтроля опыта государственного строительства и  применения его в  целях совершенствования механизмов государственного управления на  практике. Особое внимание при этом уделялось реализации следующих требований: обеспечение действительного, фактического, быстрого, неуклонного и  целесообразного осуществления контроля за исполнением декретов и постановлений органов власти. Таким образом, в  Декрете фактически были определены ряд основных принципов и  методов государственного управления и  контроля, востребованных в  контрольной работе и  в настоящее время. Кроме того, в  Декрете была обоснована и  определена новая задача – задача приоритетного осуществления комплексного контроля. В результате Госконтроль получил право наблюдать и  изучать работу всех народных комиссариатов (органов исполнительной власти) и их отделов на местах, а также всех органов советской власти. Такое место и роль Госконтроля определили его особое властное преимущество в общей системе органов государственной, а не только исполнительной власти. На Госконтроль также возлагалась и обязанность «представлять на рассмотрение центральной власти конкретные предложения, выработанные на  основании наблюдений и  обследований, об упрощении (изменении) аппаратов Советской власти, упразднении параллелизма в  работе, бесхозяйственности и  канцелярской волокиты, а  также о  преобразовании системы управления в тех или иных областях государственной жизни» [1, с. 41]. В рассматриваемом Декрете было также предусмотрено реформирование системы Госконтроля, слияние всех существующих при отдельных организациях и  предприятиях контрольных органов и учреждений с органами Госконтроля и под руководством Госконтроля. Таким образом, в  Декрете была предусмотрена реорганизация в  форме оптимизации существующих контрольных структур, объединение их в один специальный контрольный орган. К тому же, согласно своему статусу, Госконтроль функционировал в системе органов государственной власти как важнейший ее управленческий орган, наделенный значительными властными полномочиями по  осуществлению наблюдения и  изучения финансовой и  административной деятельности как исполнительных, так и  советских органов государственной власти, а  также полномочиями по  внесе-

нию предложений, направленных на реорганизацию системы государственного управления в целом. Основными практикуемыми формами контрольной работы в  этот период стали учет, финансовые ревизии, проверки исполнения. Таким образом, данный этап характеризуется поиском советских социалистических форм и методов работы Госконтроля в новых политических условиях. В дальнейшем Декретом ВЦИК от  2 августа 1920  г. было утверждено Положение «О Рабоче-Крестьянской Инспекции» [11, с. 123–125] и 7 февраля 1920 г. Наркомат Госконтроля был преобразован в  Народный комиссариат рабоче-крестьянской инспекции (Рабкрин, или НК РКИ). Госконтроль по-прежнему возглавлял И. В.  Сталин, который руководил Рабкрином до  избрания его Генеральным секретарем ЦК РКП(б), т. е. до апреля 1922 г. В пунктах 1 и  2 Положения, утвержденного Декретом «О Рабоче-Крестьянской Инспекции», была предусмотрена реорганизация Госконтроля как в  центре, так и  на местах и  создание единого государственного органа, осуществляющего социалистический контроль на основе положений Декрета от 9 апреля 1919 г. «О государственном контроле», с привлечением в контрольную работу рабочих и крестьян. В Декрете также было установлено, что возглавляет НК РКИ Народный комиссар, под его председательством создается коллегия, члены коллегии утверждаются Совнаркомом. В добавление к  имеющимся создаются новые институты рабочего и  крестьянского контроля, в  частности рабочие инспекции, формируемые по  отраслевому и  территориальному принципам (например, продовольственная, железнодорожная (отраслевые) и территориальные, в частности, Московская инспекция). Содержание, формы и  методы работы НК РКИ были скорректированы. Кроме постоянных фактических ревизий (обследований), в  этот период широкое распространение получили так называемые «летучие» ревизии. Они, в  отличие от  комплексных обследований, проводились, как правило, внезапно, предметами их обследования были одно или отдельные направления деятельности подконтрольного органа. Зачастую такие ревизии проводились в  порядке контроля за состоянием устранения ранее выявленных нарушений и в целях принятия мер к нарушителям. Несомненным их плюсом была оперативность по  установлению нарушений, причин их совершения и принятие мер к должностным лицам, их совершивших (допустивших). Кроме того, распространенность практики «летучих» ревизий была связана с тем, что для их проведения не требовалось большого количества контролеров и времени. Контрольные

мероприятия в такой форме широко практикуются и в настоящее время. В этот период деятельность НК РКИ характеризовалась дальнейшим развитием общественных (народных) начал в  осуществлении контроля, поскольку перед НК РКИ Декретом были поставлены задачи по широкому вовлечению трудящихся масс в  управление государством, в частности: –– по  их обучению государственному управлению в ходе организации и участия в проведении контрольных мероприятий; –– по  заботе об охране социалистической собственности; –– по наблюдению за законностью в деятельности подконтрольных органов и учреждений; –– по  осуществлению контроля за  работой государственного аппарата. При этом следует отметить, что при определении правового положения НК РКИ, ее целей и  задач была проведена партийная дискуссия, в  ходе которой предложение Л. Д.  Троцкого о  сужении роли Рабкрина с  возложением на  него лишь решения бухгалтерских задач [9] (осуществления бухгалтерского контроля) не  было поддержано. Представляется, что позиция Л. Д.  Троцкого по  ослаблению значения РКИ, возможно, была связана с  желанием ослабить роль и  сузить политическое влияние И. В.  Сталина в  системе органов государственной власти. В ходе дискуссии В. И. Ленин высказал несогласие с такой позицией [8, с. 180–181]. По мнению В. И.  Ленина, Л. Д.  Троцкий по  Рабкрину в корне не прав: «Над ним можно и должно поработать систематично и упорно, чтобы сделать из него аппарат проверки и улучшения всей государственной работы. Иначе никакого практического средства проверять, улучшать, учить работе нет. Иначе бороться с  ведомственностью и  бюрократизмом нельзя. Иначе нельзя учить беспартийных рабочих и крестьян управлению...» [8]. В период развития органов государственного контроля большое внимание уделялось также определению основ взаимоотношений органов НК РКИ (Рабкрина) с  органами, выполняющими смежные задачи, в  первую очередь с  судом и  прокуратурой. Законодательное размежевание сфер влияния и  разграничение функций между ними основывалось на  указаниях В. И. Ленина по этому вопросу. Так, отличие РКИ от суда В. И. Лениным было разъяснено через различие непосредственных задач этих органов (при общности их конечной цели). «Задача Рабоче-Крестьянской инспекции, – писал он, – не только и даже не столько "ловить̎, изобличить"̎ (это задача суда, с  которым Рабкрин соприкасается близко), – сколько уметь

поправить» [6, с. 383–388]. В таком подходе проявилась принципиальная позиция и  определена важнейшая задача Госконтроля: не  только устанавливать отклонения в  деятельности подконтрольных органов, но и способствовать их устранению, предупреждению, недопущению в будущем – превентивная (поправительная) направленность Госконтроля. Принципиальное значение имеют партийные дискуссии также при обсуждении сфер и  специфики деятельности НК РКИ и  прокуратуры. Так, при разработке проекта положения о прокуратуре в 1922 г. большинство членов комиссии ВЦИК, обсуждавших данный проект, высказали мнение о  том, что надзор за  законностью решений местных исполнительнораспорядительных органов должен входить исключительно в  компетенцию РКИ (Рабкрина). В. И. Ленин выступил против такого предложения, назвав его величайшей принципиальной неправильностью, подрывающей всякую работу по установлению законности. При этом он подчеркивал, что за  то, чтобы ни одно решение, ни одной местной власти не расходилось с законом, должен отвечать прокурор, который только с  точки зрения законности «обязан опротестовывать всякое незаконное решение». Причем прокурор обязан принимать меры к  тому, чтобы понимание законности установилось абсолютно одинаковое во всей республике [7]. . Рабкрин же, по мнению В. И. Ленина, «судит не только с точки зрения законности, но и с точки зрения целесообразности» [6]. Таким образом, можно сделать следующий вывод из  данного высказывания: Рабкрин «судит» как с точки зрения целесообразности, так и  законности. Здесь следует отметить, что необходимость применения принципа целесообразности в деятельности Рабкрина была установлена еще в Декрете «О государственном контроле». Так, в п. 1 Декрета установлено, что на  Госконтроль возложена функция осуществления фактического контроля, в том числе на предмет целесообразности исполнения требований декретов и  постановлений, принятых центральными органами власти. Таким образом, вышеуказанные задачи являются основными в  деятельности контрольных органов и прокуратуры и в настоящее время. В связи с этим необходимо сделать важный вывод: понятие «контроль» шире понятия «надзор», осуществляемый прокуратурой; прокурорский надзор является одним из видов госконтроля. По результатам проведенной дискуссии Наркомат РКИ как орган государственного управления и контроля был наделен широкими административно-властными полномочиями: – налагать запреты на  расходы денежных средств или материальных ценностей, а  также

Государственное управление: методология, правовое обеспечение

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

103

Государственное управление: методология, правовое обеспечение

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

104

начеты на  должностных лиц, действиями которых причинен материальный ущерб государству; – приостанавливать и отменять неправильные распоряжения административных органов страны. При этом отметим, что принятое решение о  приостановлении неправильных распоряжений могло быть отменено только вышестоящей инстанцией НК РКИ. Таким образом, Наркомат РКИ являлся многофункциональным специальным государственным контрольным органом, наделенным полномочиями (с учетом задачи привлечения трудящихся масс) обнаруживать нарушения в финансовой и административной деятельности подконтрольных органов, принимать меры по устранению установленных нарушений и их причин, а также по выявлению и  обобщению положительных результатов в  их работе и по принятию мер воздействия к лицам, совершившим (допустившим) нарушения. Как показывает анализ, НК РКИ приоритетно направлял свою работу на  наведение и  обеспечение порядка в системе учета, на повышение результативности в  борьбе с  хищениями и  растратами. Одной из основных форм финансового контроля стало проведение так называемых фактических ревизий. Обследования (ревизии) подразделялись на  единовременные, разовые, массовые, постоянные, плановые и  внеплановые как отдельных организаций (предприятий), так и целых хозяйственных отраслей. При этом следует отметить интересную практику, сформированную именно в  этот период: проведение постоянных ревизий осуществлялось путем систематического наблюдения прикомандированных работников Госконтроля к подконтрольным структурам, т. е. через институт прикомандированных. Кстати, в  обязанность НК РКИ входило также участие в комиссиях на стадиях приема построенных зданий (сооружений). Объектами контроля (ревизий, обследований) в этот период были как отдельные учреждения (организации), так и  целые отрасли народного хозяйства (широко практиковался комплексный контроль). Контроль осуществлялся в  форме учета материальных ценностей, освидетельствования документального и  фактического наличия товаров, проверки оборота финансовых средств и т. д. Отметим, что методика проведения фактических ревизий была разработана в  стране еще ранее и  нашла отражение в  утвержденных Декретом Совнаркома от  26 ноября 1918  г. «Правилах о  предварительной и  фактической ревизии хозяйственной, финансовой и промышленной деятельности советских и  общественных учреждений и  предприятий» (далее – Правила) [3]. В ст. 1 Правил было установлено, что Госконтролю (НК РКИ) в  ходе предварительной

и фактической ревизии подлежат обороты материальных и  денежных ценностей, принадлежащих казне, советским учреждениям и предприятиям на предмет их законности, правильности, хозяйственности, целесообразности и  сохранности. Финансовый контроль в  форме фактических ревизий осуществлялся как центральными, так и  местными органами Госконтроля (ст. 2 Правил). Кстати, проведению фактической финансовой ревизии могла предшествовать предварительная документальная ревизия (предварительный контроль). Предварительная ревизия позволяла субъекту контроля сделать обоснованный вывод о  целесообразности проведения обследования в  настоящее время с выездом на место, а также с предварительным определением возможных узких мест (нарушений) в деятельности подконтрольного органа. Сочетание применения летучих, фактических, документальных, предварительных обследований (ревизий), причем не только за финансовой, но и  за административно-хозяйственной деятельностью подконтрольных органов, было нацелено на  оптимизированное использование средств, выделяемых из бюджета на осуществление Госконтроля, повышение его эффективности. Как показывает анализ нормативного правового регулирования деятельности Госконтроля, кроме вышеназванных Правил контрольные органы осуществляли свою деятельность на основе «Общей инструкции по Рабоче-Крестьянской инспекции». Эти акты являлись основополагающими документами, регулирующими контрольно-ревизионную деятельность в  первом и втором периодах становления и развития Госконтроля. При этом отметим, что если Правила регламентировали проведение финансового контроля, то в Общей инструкции предусматривалось осуществление контроля и  за технической, и за административной деятельностью, т. е. за фактическими результатами работы подконтрольных органов в сфере финансовой и административной видов деятельности. Так, в Общей инструкции было установлено, что в  центре проведения ревизии (обследования) должна быть область фактического, а  не документального контроля, поскольку именно фактический контроль, к тому же проведенный по месту нахождения объектов контроля, позволяет объективно установить фактическое положение дел в подконтрольном органе. Согласно Общей инструкции ревизии осуществлялись в  следующих формах: непосредственного участия должностных лиц Госконтроля в  проводимых подконтрольными органами заседаниях комиссий, коллегий, в ходе проработки подконтрольными органами проектов решений и  ведомственных нормативных актов,

сбора и оценки информации и принятых мерах на  предмет своевременности и  качества исполнения подконтрольными органами принятых органами государственной власти решений. Использование таких форм мониторинга и  предварительного (упреждающего) контроля позволяли Госконтролю принимать обоснованные решения по  проведению, переносу или изменению объектов, или предметов контроля (предмет – это часть объекта контроля). Кроме того, участие работников Госконтроля на стадии подготовки проектов нормативных актов и  принятия подконтрольным госсаппаратом управленческих решений позволяло предупредить (не допустить) возможные нарушения в  деятельности руководства подконтрольных органов, сберечь бюджетные средства и  обеспечить нормальное функционирование органов управления. Сложные социально-экономические проблемы в республике, появляющиеся новые трудности нацеливали органы госвласти принимать решения по  реорганизации аппарата Госконтроля. Анализ функциональной структуры НК РКИ свидетельствует, что структура его центрального аппарата периодически изменялась. Так, в феврале 1921 г. в оргструктуре Наркомата РКИ была сформирована Инспекция внешних сношений. Цель ее создания – проведение инспектирования и  ревизий деятельности центрального аппарата Наркомата внешней торговли и  подведомственных ему структур, в  том числе действующих за  рубежом. Инспекция также осуществляла контроль в  форме наблюдения за  состоянием деятельности Наркомата иностранных дел. Кроме того, для осуществления Госконтроля за  деятельностью топливных организаций в  стране Коллегией НК РКИ 17 августа 1921 г. было принято решение о создании Топливной инспекции. Приоритетными в  контрольной работе в  1921–1923 гг. были следующие направления контроля: проведение в стране кооперации, политики товарообмена, продналога, обеспечение потребителей топливом. При этом в  первую очередь обследованиям (ревизиям) подвергались финансовая и  административная деятельность наиболее крупных государственных структур, эффективность работы госаппарата, состояние борьбы с  хищениями социалистической собственности и другими видами преступлений. Результаты проведенных контрольных мероприятий, выявленные нарушения и  информация о  должностных лицах, их совершивших, размещались в различных СМИ. При установлении в ходе ревизии признаков правонарушения материалы проверки направлялись в органы прокуратуры и милиции. В соответствии с  Инструкцией об организации советской Рабоче-крестьянской милиции,

изданной в 2018 г. Наркоматом внутренних дел и Наркоматом юстиции, к основным направлениям деятельности милиции относились борьба с преступностью, а также охрана общественного порядка. В 1920 г. функции милиции были дополнены проведением следственных действий и дознания по уголовным делам. Органы милиции строились на основе двойного подчинения. Центральным ее органом было Главное управление милиции в  составе НКВД. На местах были созданы губернские, уездные, участковые управления, отделы, отделения милиции, подчиняющиеся НКВД и местным исполкомам, которые, кроме РКИ, осуществляли и контрольные функции за деятельностью милиции. Итак, Наркомат РКИ был наделен широкими властными полномочиями: –– налагал запреты на  расходы денежных средств или материальных ценностей и  начеты на должностных лиц, действиями которых причинен материальный ущерб государству; –– приостанавливал и  отменял неправильные распоряжения административных органов. Наркомат РКИ являлся многофункциональным государственным контрольным органом. Его деятельность была направлена (с учетом возможностей привлечения трудящихся масс) не  только на  выявление нарушений в  деятельности различных органов власти и причин их совершения, но и  на установление и  обобщение положительного опыта в их работе, а также на принятие мер воздействия к  лицам, совершившим нарушения требований нормативных правовых актов. В соответствии с п. 6 Декрета о НК РКИ членом РКИ мог быть всякий трудящийся, имеющий право выбора по  Конституции РСФСР (1918 г.). Количество членов РКИ не ограничивалось, состав РКИ должен был постоянно изменяться путем избрания в члены РКИ. Состав РКИ состоял из  постоянных сотрудников (фактических контролеров, заведующих отделами в центре и на местах) Инспекции, из практикантов, обозревающих ход работ в советских учреждениях и  групп содействия РКИ. Кроме того, на фабриках, заводах и в селах создавались ячейки для оказания содействия РКИ. Делегированные для участия в  работе РКИ члены были обязаны представлять в  устной или письменной форме отчеты собранию, которое их направило для проведения контрольной работы в Инспекцию. Пунктом 14 Декрета была установлена процедура оплаты делегируемым представителям в РКИ: за ними сохранялись прежние должности, средний заработок и льготы того предприятия, откуда они были направлены. Объектами контроля РКИ являлись состояние борьбы с бюрократизмом и волокитой во всех ор-

Государственное управление: методология, правовое обеспечение

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

105

Государственное управление: методология, правовое обеспечение

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

106

ганах советской власти и общественных организаций. Широко применялись различные формы фактического контроля, особенно «летучие ревизии». Контроль проводился за исполнением принятых органами власти декретов, постановлений и  других нормативных актов и  решений. Оценка деятельности подконтрольных органов осуществлялась на  основе достигнутых ими на  деле результатов (п. 2 Декрета). Контроль также проводился за  приемом и  рассмотрением жалоб на  неправильное поведение должностных лиц. Пунктом 2 Декрета на  РКИ возлагалась обязанность – решение вопросов по упрощению аппарата советской власти, упразднение параллелизма, а также бесхозяйственности и волокиты. Вместе с  тем отметим, что в  этот период (в условиях однопартийности) значительной была роль и партийного, или партийно-политического контроля. В таких условиях деятельность правоохранительных органов фактически являлась также объектом партийного контроля. Формой партийного контроля, в  частности, было назначение на  руководящие должности в  органы исполнительной власти, включая Вооруженные Силы, правоохранительные органы, а  также на должности в центральные аппараты министерств и  ведомств, как правило, только членов партии, которые наряду с  выполнением должностных обязанностей являлись проводниками идеологических установок парторганизации. Кроме партийно-политического контроля, за органами безопасности, правоохранительными органами осуществлялся народный или общественный контроль. В первую очередь это касалось работы милиции, в  частности подразделений охраны общественного порядка. В связи с  этим можно сделать обоснованный вывод, что в  общей системе государственного, партийно-политического и народного советского контроля в  данный период стали проявляться признаки всеобъемлемости и избыточности. Образование в конце 1922 г. Союза Советских Социалистических Республик привело к  созданию союзных органов власти и  реорганизации НК РКИ. В союзной структуре органов исполнительной власти был создан НК РКИ СССР. 30 апреля 1923  г. постановлением Президиума ЦИК Наркомом РКИ был назначен В. В.  Куйбышев (1923–1926 гг., 1934–1935 гг.), который сразу же поставил перед аппаратом Госконтроля новые задачи, в частности по разработке Положения о НК РКИ СССР, нацеленного на повышение эффективности Госконтроля (с учетом накопившегося опыта контрольной работы). Таким образом, проведенное исследование организационно-правового обеспечения системы контроля в  период становления советской государственности позволяет сделать следующие выводы.

Система контроля состояла из  органов государственного и  партийного контроля. Кроме того, контрольные функции осуществляли также широкие массы рабочих и  крестьян (народный контроль), а также органы советской власти. К приоритетным направлениям контроля относились вопросы исполнительской дисциплины, борьбы с  бюрократизмом, злоупотреблениями должностных лиц служебным положением, в том числе в системе правоохранительных органов. Государственный советский социалистический контроль имел особенности и  руководствовался такими принципами, как: –– всеобъемлющий характер Госконтроля, его распространение на всю территорию России (контроль осуществлялся за деятельностью всех органов советской власти, за всеми сферами государственной и общественной жизни); –– законность контрольной деятельности, осуществление Госконтроля в  соответствии с нормативными правовыми актами (декретами и  постановлениями ВЦИК и  СНК) (принцип законности); –– систематичность (регулярность) проведения контрольных мероприятий (можно утверждать, что Госконтроль – это постоянно действующий механизм государственного управления); –– объективность контроля, оценка состояния деятельности подконтрольных органов по их результатам (контроль был объективным, реальным, а не формальным); –– комплексность и  оперативность проведения контрольных мероприятий (многонаправленность проводимых фактических, «летучих» ревизий и других контрольных мероприятий); –– сочетание государственного контроля с общественным, привлечение к контролю широкого актива трудящихся; –– доведение результатов проведенных контрольных мероприятий до сведения широкой общественности, особенно в случае выявления признаков махрового бюрократизма госаппарата и  совершения хищений (гласность контроля); –– установление положительного опыта госуправления, активное содействие его распространению (конструктивность контроля). –– в  системе государственного советского контроля уже в данный период стали проявляться признаки его всеобъемлещности и избыточности. На протяжении всего периода становления Госконтроля в  Советской России общее руководство системой государственного контроля осуществлял центральный республиканский государственный орган исполнительной власти, специально созданный для осуществления государственного контроля. Его деятельность регулировалась специальными положениями, утвержденными декретами ВЦИК (законами),

а  также декретами СНК (подзаконными актами), методическая работа строилась на  основе соответствующих инструкций. И такая система функционировала в  течение всего советского государственного периода (РСФСР и СССР). После изменения в 90-е гг. XX в. общественно-политической формации советская система Госконтроля была признана неэффективной и ушла в прошлое вместе с союзным контроль-

ным органом и законодательным обеспечением государственного контроля. Сегодня представляется важным принятие в установленном порядке решения о разработке проекта федерального закона «О государственном контроле в  Российской Федерации», в  который необходимо включить востребованные элементы системы организационно-правового обеспечения государственного контроля в  период становления советской власти.

Список литературы:

References:

1. Андреев А., Никольский Д. // Информационный бюллетень «Президентский контроль». 2000. № 1. 2. Золотарев Н. А.  Из истории государственного контроля в  России 1892–1917 гг. // Контроллинг. 1994. № 2. 3. Известия ВЦИК. 1918. № 263. 4. Известия Государственного контроля. 1918. № 6. 5. Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и Пленумов ЦК (1898–1988). М., 1983–1990. Т. 2. 6. Ленин В. И. К вопросу о  задачах Рабкрина, их понимании и их исполнении. Полное собрание сочинений. М., 1967. Т. 44. 7. Ленин В. И. О «двойном» подчинении и  законности, 1922 г. Полное собрание сочинений. М., 1967. Т. 45. 8. Ленин В. И.  Политическое завещание. Полное собрание сочинений. М., 1967. Т. 45. 9. Некоторые актуальные вопросы реорганизации. 8 октября 1923 г.: письмо Л. Д. Троцкого членам ЦК И ЦКК РКП(б). URL: https://rabkrin.org/pismo-l-d-trockogochlenam-ck-i-ckk-rkpb/ (дата обращения: 10.10.2018). 10. Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг. М., 1942. 11. Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917–1918 гг. М., 1943. 12. Собрание узаконений и  распоряжений Рабочего и  Крестьянского правительства (СУ РСФСР). 1919. № 2.

1. Andreev A., Nikol’skij D. // Informacionnyj byulleten’ «Prezidentskij kontrol’». 2000. № 1. 2. Zolotarev N. A. Iz istorii gosudarstvennogo kontrolya v Rossii 1892–1917 gg. // Kontrolling. 1994. № 2. 3. Izvestiya VCIK. 1918. № 263. 4. Izvestiya Gosudarstvennogo kontrolya. 1918. № 6. 5. Kommunisticheskaya partiya Sovetskogo Soyuza v rezolyuciyah i resheniyah s”ezdov, konferencij i Plenumov CK (1898–1988). M., 1983– 1990. T. 2. 6. Lenin V. I. K voprosu o zadachah Rabkrina, ih ponimanii i ih ispolnenii. Polnoe sobranie sochinenij. M., 1967. T. 44. 7. Lenin V. I. O «dvojnom» podchinenii i zakonnosti, 1922 g. Polnoe sobranie sochinenij. M., 1967. T. 45. 8. Lenin V. I.  Politicheskoe zaveshchanie. Polnoe sobranie sochinenij. M., 1967. T. 45. 9. Nekotorye aktual’nye voprosy reorganizacii. 8 oktyabrya 1923 g.: pis’mo L. D.  Trockogo chlenam CK I CKK RKP(b). URL: https:// rabkrin.org/pismo-l-d-trockogo-chlenam-ck-ickk-rkpb/ (data obrashcheniya: 10.10.2018). 10. Sobranie uzakonenij i rasporyazhenij pravitel’stva za 1917–1918 gg. M., 1942. 11. Sobranie uzakonenij i rasporyazhenij pravitel’stva za 1917–1918 gg. M., 1943. 12. Sobranie uzakonenij i rasporyazhenij Rabochego i Krest’yanskogo pravitel’stva (SU RSFSR). 1919. № 2.

Государственное управление: методология, правовое обеспечение

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

107

Государственное управление: методология, правовое обеспечение

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

А. D. ULYANOV, Candidate of Law, Associate Professor, Associate Professor at the Department of Work Organization of the Law Enforcement’s Bodies and Units (Center for Command Staff Trainings) (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia)

Научная специальность: 12.00.11 – судебная деятельность, прокурорская деятельность, правозащитная и правоохранительная деятельность.

Scientific specialty: 12.00.11 – Judicial Activities, Prosecutorial Activities, Human Rights and Law Enforcement.

УДК 35:001.4

Управленческая деятельность  как научная категория Administrative Activity as a Scientific Category В статье исследуется понятийный аппарат управленческой деятельности руководителя, его смысловое содержание и признаки. Подчеркивается простая мысль, что потенциальные возможности повышения эффективности и качества труда руководителя заключаются прежде всего в организации его профессиональной деятельности. Зачастую «видимость» управления посредством издания большого числа правовых актов и проведения множества организационных мероприятий «размывает» его целевую сущность, его объективные результаты.

The article investigates the conceptual apparatus of a head managerial activity, its semantic content and features. The simple idea is emphasized that the potential possibilities for improving the efficiency and quality of a head’s work is primarily in organization of his professional activities. It is often the “visibility” of management through publication of the legal acts’ large number and holding variety of organizational activities “blurs” its target essence, its objective results.

Руководитель, управление, организация, деятельность, категории.

Leader,  management,  organization,  activity,  ca­ tegories.

Л

108

А. Д. УЛЬЯНОВ, доцент кафедры организации деятельности органов внутренних дел центра командно-штабных учений, кандидат юридических наук, доцент (Академия управления МВД России) E-mail: [email protected]

юбая организованная социальная система существует и  функционирует благодаря осуществляемому в  ней руководству. Ее деятельность целенаправленна, она реализуется посредством присущей организации системы управления, предполагающей в первую очередь присутствие действующего руководства как организацией в  целом, так и  ее структурными подразделениями и отдельными сотрудниками. Потенциальные ресурсы повышения эффективности и  качества работы нужно искать прежде всего в  самой организации, в  процессе ее функционирования, которая, как органическое свойство системы, выступает внутренним источником совершенствования и  развития. Разноплановый характер функционирования ОВД обусловливает исключительно высокие требования к  уровню управленческой деятельности

руководителя. Очевидно, что это качество приобретается не сразу, а в процессе практической работы, обучения. О важности управленческого мастерства, об ответственности руководителя за  состояние дел в организации говорил еще Петр I: «Ибо командующий высокий генерал душе человеческой в  теле уподобляется, зане в  нем без души ничто двигается…» [4]. Примечательно также, что когда президент США Г. Трумэн заселился в  овальный кабинет Белого дома, он в  первую очередь установил на  рабочем столе табличку с  напоминанием «Больше ответственность перекладывать не на кого» [2, с. 93]. Следует отметить особое значение личности руководителя в  военизированных иерархических структурах, построенных по  принципу единоначалия. При этом особенно важны-

ми при руководстве подчиненными здесь становятся знания управленческого, правового и  психологического характера, умения и  навыки налаживания коммуникаций, владение информационными технологиями, риторические способности. Известно, что руководитель, принявший любое управленческое решение, несет ответственность за  конечные результаты его исполнения. Эффективные либо посредственные решения, принимаемые начальником, сказываются на  показателях трудовой деятельности всего коллектива. Если руководитель бюрократ, корыстен, подчинен лишь своим меркантильным интересам, то от такого должностного лица позитивных результатов ожидать не  приходится. Недостаточное владение начальствующим составом сведений об условиях жизни своих сотрудников, неудовлетворительное знание их личных и  деловых способностей и  умений, слабый контроль за поведением подчиненных в  служебное время, невнимание к  их личным проблемам, потребностям, низкий уровень индивидуальной и  воспитательной работы – все это приводит к  негативным последствиям. Подобного рода кабинетный стиль управления коллективом влечет за собой отсутствие знания о реальном положении дел, что приводит к фактической потере управляемости, профессиональной некомпетентности1. К сожалению, не все современные руководители умеют правильно организовать свою профессиональную деятельность, оптимально распределить свое рабочее и личное время. Отчасти это обусловлено отсутствием соответствующих навыков и знаний. Причем анализ специальной литературы, посвященной теории и  практике научной организации труда, позволяет сделать вывод об отсутствии комплексных исследований в этой сфере, что в свою очередь затрудняет сформировать соответствующую научно обоснованную учебную базу. Тем не  менее требования к  современному руководителю достаточно высоки. Он должен быть прежде всего не только глубоко образованным и  знающим конкретную область деятельности человеком, но и  обладать способностями и  навыками к  глубокому творческому анализу. Кроме того, современный руководитель обязан владеть анализом и  оценкой не  только криминальной ситуации, но и  определять характерные особенности и современные тенденции развития общества как динамичного соци1   Профессиональная компетентность руководителя рассматривается как интегральная характеристика степени профессиональной готовности, определяющей способность продуктивно решать управленческие задачи, возникающие в реальных условиях оперативно-служебной деятельности, с  использованием знаний, профессионального и жизненного опыта.

ально-правового феномена, знать основы оперативного искусства и  тактики, теорию управления, менеджмент, методы прогнозирования, планирования и моделирования и др. Однако приходится констатировать, что даже самые высококвалифицированные специалисты, заслуженно пользующиеся прекрасной репутацией, зачастую не владеют навыками правильной организации своего труда, не  умеют отличить главное от второстепенного, выделить перспективные задачи. У многих начальников органов внутренних дел систематически не хватает времени, что вынуждает их проводить на  рабочем месте большую часть суток. А это, в  свою очередь, приводит к  медленному и  неэффективному решению возникающих проблем. Нередко следствием этого становится практика у некоторых должностных лиц оправдывать посредственные результаты своей деятельности сложностью обстановки. В современных условиях требуются профессиональные навыки принципиально иного, нового свойства. От систематизации знаний, спе­ цифики управленческого труда как научной категории, ее обоснования, упорядоченных функций руководства, правильно выбранных методов работы зависят конечные результаты правоохранительной деятельности в  целом. В наше время актуальной остается фраза китайского философа, видного представителя «школы бинцзя» («школы военной философии») Сунь-Цзы: «Все люди знают ту форму, посредством которой я победил, но не знают той формы, посредством которой я организовал победу» [6]. Следует отметить, что в специальной литературе понятие «организация» трактуется неоднозначно. Так, в  ряде случаев в  это понятие входит определенная социальная структура: государственный или общественный орган, коллектив работников; в других – состояние субъекта и объекта управления, их упорядоченность, совокупность функциональных и  структурных связей. Кроме того, понятие «организация» иногда рассматривается как важнейшая функция управления, как созидательная деятельность, вектором которой является упорядоченность состояния любых социальных систем. Очевидно, что существующие точки зрения на толкование понятия «организация» взаимосвязаны между собой, поскольку организация, которая представляет собой упорядоченное состояние системы, является продуктом целенаправленной реализации организаторской функции управления, своего рода функции «организации организаций». Ее исполнение предполагает формирование конкретных социальных образований. В частности, речь идет о создании их организационной и функциональной структур; об обосновании штатной численности;

Государственное управление: методология, правовое обеспечение

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

109

Государственное управление: методология, правовое обеспечение

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

110

о  подборе и  расстановке кадров; об информационном, материально-техническом и  финансовом обеспечении данной системы; установлении устойчивой взаимосвязи между ее взаимодействующими элементами. В силу того, что теоретическое воспроизведение действительности и ее мысленное творческое преобразование возможно лишь в  системе категорий, рассмотрим управленческую деятельность в  плоскости характерных признаков и  свойств. Именно категории являются необходимым интеллектуальным средством совершенствования управленческой деятельности ее преобразования. Чтобы проанализировать и  правильно понять содержание характеристик управленческой деятельности, проследить существующие связи между вышеобозначенными категориями, на теоретическом уровне представим авторское видение терминов «труд» и «деятельность». В связи с этим рассмотрим понятийный аппарат, связанный с термином «труд руководителя». В толковых словарях русского языка деятельность трактуется как занятие, труд, работа каких-либо органов [3, с. 114, 164]. Словарь синонимов подчеркивает, что понятие «труд» аналогично понятию «деятельность» [5, с. 376]. Однако, на  наш взгляд, содержание социальных явлений, обозначаемых рассматриваемыми терминами, имеет определенные отличия. Их возможно разграничивать в первую очередь на  уровне конкретного субъекта. Причем понятие «деятельность» несколько шире, так как в него входит не только труд, как область материального производства, но и  коммуникации, взаимные связи с другими людьми, включая субординационные отношения. По мнению философов и  социологов, сущностью любой социальной реальности является совокупность актуальных и соразмерных изменений и  преобразований, которые осуществляет организация как определенный коллектив работников для поддержания целостности и устойчивости при сотрудничестве с иными социальными образованиями, а  также обеспечения их динамического равновесия с  внешней средой; способность развиваться в краткосрочной и  долгосрочной перспективе [7, с. 222]. Поэтому деятельность формирует не любые изменения, а  лишь те, которые целеустремлены на сохранение свойственной организации предметной определенности [1, с. 48, 81]. Анализ специальной литературы, освещающей данный вопрос, свидетельствует о  том, что в  широком смысле понятие «управленческая деятельность» включает весь спектр элементов организаторской работы, связанной с управлением: организационная структура, кадры, информационное обеспечение, планирование, контроль, регулирование, учет. В более

узком плане управленческая деятельность связывается с подготовкой, принятием и организацией осуществления управленческих решений. Отдельные авторы определяют управленческую деятельность как труд руководителя по  определению цели и  задачи управления, обработке информации, выработке и принятию решения, исполнителями которого будут отдельные сотрудники или коллектив в целом. Однако нельзя согласиться с распространенной в  научной литературе точкой зрения, согласно которой управление (особенно в  правоохранительной сфере) трактуется исключительно через понятие «деятельность», что затрудняет восприятие всей многогранности этого явления. Содержание такой деятельности состоит лишь в правотворчестве, исполнении действий административного характера, направлении ее на  реализацию нормативных предписаний, правовых установок и  проведении организационных мероприятий. Однако такая трактовка управления «размывает» его целевую сущность, объективные результаты их достижения. Такой подход всегда позволяет создавать видимость управления посредством издания большого числа правовых актов и проведения множества организационных мероприятий. Представляется, что с функциональной точки зрения категорию «деятельность» целесообразно характеризовать как: а)  объяснительный принцип – категорию философско-методологического содержания, выражающая базовое основание человеческого существа; б)  предмет беспристрастного научного анализа, т. е. нечто синтезируемое и воспроизводимое в  форме нового знания в  научных теориях и дефинициях; в)  предмет проектирования, предоставляющий возможность определять условия и  способы эффективной (оптимальной) реализации конкретных видов деятельности; г)  предмет управления, т. е. то, что следует организовывать на  основе совокупности фиксируемых признаков. Учитывая данную точку зрения, понятие «деятельность» можно объяснить через целесообразную активность субъекта, направленную на изменение и преобразование объекта воздействия для поддержания целостности и равновесия со средой существования. При этом целесообразность следует рассматривать как деятельность, сообразуемую с целевой установкой. Целесообразная деятельность, по  существу, есть свойство каждого человека и общностей. Лишь они могут посредством сознания формулировать идеальные модели поведения и  подчинять им свою деятельность. В связи с этим раскрыть содержание категории «деятельность» без вза-

имосвязи с  понятием «управление» невозможно. Управление нельзя представить без деятельности, оно является необходимой составной частью деятельности, внутренне присуще ей. Следует отметить, что управленческая деятельность обладает рядом признаков. 1.  Является составной частью общего процесса функционирования организации, как коллектива сотрудников, и связана со всеми направлениями деятельности. 2.  Носит подчиненный характер по  отношению к  исполнительской деятельности. Управленческая деятельность – синтез индивидуальной и  совместной деятельности. Для нее характерна не  прямая, а  опосредованная связь с  конечными результатами функционирования организации. Принципиальная особенность управленческой деятельности заключается в  том, что в  процессе ее осуществления создаются организационные, правовые, ресурсные и  иные условия для выполнения основных задач, возложенных на  соответствующую организационную структуру. Сама же по себе управленческая деятельность не имеет какой-либо ценности. Ее предназначение состоит в  обеспечении реализации целей, задач и направлений деятельности социальной системы. Поэтому ее можно представить в виде совокупности выработанных людьми умений, навыков, способов, операций и действий человека в области управления. 3.  Обладает интеллектуальным качеством. Это свойство ярко проявляется при выработке и  реализации управленческих решений – декларативные указания, нелепый приказ лишь дискредитируют руководителя. Управленческая деятельность – сложный труд руководящего состава, который обладает особым интеллектуальным качеством: поиском и  проникновением в  сущность явлений, динамику событий, преодолением бесконечных препятствий изменчивости и  неоднозначности средовых факторов, недоступных рутинному руководителю. Смысл управленческой деятельности состоит в  получении оптимального результата управляемого воздействия, что невозможно без интеллектуальных, творческих усилий. 4.  Несет большую информационную нагрузку, что требует обработки огромных потоков сведений, данных, на основе которых принимаются управленческие решения. В современных условиях массив информации возрос во много раз, поэтому в работе управленческого аппарата должны использоваться инновационные процессы, новые информационные технологии. От качества социально-правовой информации, ее новизны и достоверности зависит эффективность принимаемых решений. 5.  Имеет волевой характер. Воля понимается как баланс способности выбора цели деятельности и  внутренних усилий, необходимых

для ее осуществления. Специфика управленческой деятельности связана с  наделенными в  установленном порядке полномочиями, которые нередко реализуются определенным понуждением к  выполнению сотрудниками нормативно установленных действий. Работа в коллективе с необходимостью диктует подчинение внутреннего «эго» исполнению должности, возможной переоценке личных качеств и согласования своих действий с общими целями. Порою даже внешний вид должностного лица имеет существенное воспитательное значение. 6.  Всегда осуществляется в  коллективной среде. Организационное построение по подразделениям и  штатным должностям любой организации формирует лишь логическую модель упорядочивания совместного труда членов коллектива, что предполагает налаживание сотрудничества как внутри организации (внутреннее взаимодействие), так и вне ее (внешнее взаимодействие), а также координацию усилий для решения общих задач. 7.  Является сложным механизмом психологического взаимодействия между руководителем и подчиненным. В связи с этим все управленческие действия руководителя должны основываться на знании психологических особенностей сотрудников, их мотивации, умении поставить себя на место подчиненного, предвидении дальнейшего развития ситуации, определении возможных ближайших и  отдаленных последствий своих поступков, стремлении к  самопознанию и  совершенствованию. Даже на  уровне простых линейных структур руководителю невозможно командовать, не  установив простых человеческих отношений с подчиненными. 8.  Характеризуется комплексностью, поскольку включает целый ряд компонентов: люди, информация, материальные и  технические средства и др. 9.  Может оцениваться по ее собственным параметрам, однако подлинным ее критерием служит конечный продукт труда всех сотрудников. 10.  Отличается жесткой правовой регламентацией. Существенная часть ее элементов закреплена в  нормативных актах, упорядочивающих всякую деятельность и  «привязанных» к  конкретным должностям: полномочия, компетенция, сфера труда, способы выполнения управленческих функций. Таким образом, под управленческой деятельностью следует понимать организационное обеспечение функционирования аппаратов, органов, подразделений, служб социальных систем, направленное на  эффективное и  рациональное достижение нормативно закрепленных целей в любой сфере. Цель управленческой деятельности – обеспечение эффективного функционирования организационной системы.

Государственное управление: методология, правовое обеспечение

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

111

Государственное управление: методология, правовое обеспечение

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

112

Список литературы:

References:

1. Граждан В. Д.  Социология управления: учебник. М., 2008. 2. Литвак Б. Г.  Практические занятия по  управлению Мастер-класс: учеб. пособ. М., 2002. 3. Ожегов С. И.,  Шведова Н. Ю.  Толковый словарь русского языка: 80000 слов и  фразеологических выражений. 4-е изд., доп. М., 1997. 4. Петр I. Устав Воинский 1716 года. URL: http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/Ystav1716. htm (дата обращения: 16.05.18). 5. Словарь синонимов и антонимов современного русского языка. 500000 слов. М., 2013. 6. Сунь-Цзы. Трактат о  военном искусстве. URL: http://www.milresource.ru/Sun-Zi.html (дата обращения: 26.04.2018). 7. Шаранов Ю. А., Иваницкий А. Т.  Устойчивость правоохранительной системы в  условиях гибридных угроз // Вестник СанктПетербургского университета МВД России. 2016. № 1 (69).

1. Grazhdan V. D. Sociologiya upravleniya: uchebnik. M., 2008. 2. Litvak B. G.  Prakticheskie zanyatiya po upravleniyu Master-klass: ucheb. posob. M., 2002. 3. Ozhegov S. I., Shvedova N. Yu. Tolkovyj slovar’ russkogo yazyka: 80000 slov i frazeologicheskih vyrazhenij. 4-e izd., dop. M., 1997. 4. Petr I. Ustav Voinskij 1716 goda. URL: http:// www.hist.msu.ru/ER/Etext/Ystav1716.htm (data obrashcheniya: 16.05.18). 5. Slovar’ sinonimov i antonimov sovremennogo russkogo yazyka. 500000 slov. M., 2013. 6. Sun’-Czy. Traktat o voennom iskusstve. URL: http://www.milresource.ru/Sun-Zi.html (data obrashcheniya: 26.04.2018). 7. Sharanov Yu. A., Ivanickij A. T.  Ustojchivost’ pravoohranitel’noj sistemy v usloviyah gibridnyh ugroz // Vestnik of the Saint-Petersburg University of the MIA of Russia. 2016. № 1 (69).

УПРАВЛЕНИЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ органов внутренних дел А. В. ИВАЩУК, главный инспектор 3 отдела Инспекции Штаба, кандидат юридических наук (ГУ МВД России по г. Москве) E-mail: [email protected] Научная специальность: 12.00.11 – судебная деятельность, прокурорская деятельность, правозащитная и правоохранительная деятельность.

A.V. IVASHCHUK, Candidate of Law, Chief Inspector of the 3rd Department of the Staff Inspection (Main Department of the Interior Ministry of Russia in Moscow) Scientific specialty: 12.00.11 – Judicial Activities, Prosecutorial Activities, Human Rights and Law Enforcement.

УДК 342.26

Об эффективности взаимодействия  и координации сил, задействованных  в период подготовки и проведения чемпионата мира по футболу FIFA 2018 года (на примере Центрального федерального округа) About Interaction Effectiveness and Forces’ Coordination Involved into a Preparation Period and Holding  the 2018 FIFA World Cup (at the Example  of the Central Federal District) В статье идет речь о  реализации двух видов служебных взаимоотношений, взаимодействия и  координации, в  процессе подготовки и  проведения чемпионата мира по футболу в России. На примере деятельности территориальных органов МВД России в  Центральном федеральном округе посредством принятия комплекса организационно-правовых мер по охране общественного порядка и  обеспечению общественной безопасности проиллюстрирован результат достижения эффективности совместной работы.

The article deals with implementation of two types of the service relationships, interaction and coordination, in process of preparation and hol­ ding the World Cup in Russia. On example of the activities of the territorial bodies of the Interior Ministry of Russia in the Central Federal district through adoption of the organizational and legal measures’ set for protection the public order and public safety support, the result is illustrated efficiency achieving of collaboration.

Взаимодействие, координация, федеральный округ, органы внутренних дел.

Cooperation, coordination, Federal district, law enforcement bodies.

управление деятельностью органов внутренних дел

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

114

На расширенном заседании коллегии МВД России 28 февраля 2018 г. Президентом Российской Федерации В. В.  Путиным отмечена ключевая роль органов внутренних дел в обеспечении общественного порядка и  общественной безопасности в  период подготовки и  проведения в России чемпионата мира по футболу FIFA 2018  г. (далее – ЧМ-2018, чемпионат, турнир) [7]. Именно безопасность – одна из  11-ти гарантий, которые дала страна проведения мирового футбольного первенства [3]. Поскольку с  точки зрения организации и  финансирования самый значимый футбольный турнир планеты является сложным мероприятием, то страны, принимающие его, прикладывают максимальные усилия для проведения мероприятия в безопасных условиях. Как верно отмечено профессором А. Г.  Елагиным, «формирование и  поддержание общественного порядка (безопасной среды) – задача многогранная и непростая». Следует отметить, что для достижения правоохранительных целей по  обеспечению безопасности спортсменов и  болельщиков в  России был реализован целый комплекс разноплановых мероприятий. Для наиболее последовательного правового регулирования организации мероприятия, упорядочения и  стабилизации общественных отношений, связанных с  чемпионатом, была подготовлена значительная нормативная правовая база, в  которую вошли федеральные законы Российской Федерации, указы Президента России, постановления Правительства РФ. Так, в  декабре 2017  г. Федеральный закон «О государственном регулировании производства и  оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции и об ограничении потребления (распития) алкогольной продукции» был дополнен статьей 28-й, регулирующей оборот алкогольной продукции в  связи с проведением чемпионата1. Федеральным законом Российской Федерации от 5 февраля 2018 г. № 13-ФЗ внесены изменения в  КоАП РФ, в  частности введена административная ответственность за незаконную реализацию входных билетов на матчи чемпионата мира по футболу2. При этом ответственным исполнителем – координатором Программы подготовки к  про1   О государственном регулировании производства и  оборота этилового спирта, алкогольной и  спиртосодержащей продукции и об ограничении потребления (распития) алкогольной продукции [Электронный ресурс]: федер. закон от 22 ноября 1995 г. № 171-ФЗ. Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс». 2   О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях в части введения административной ответственности за незаконную реализацию входных билетов на матчи чемпионата мира по футболу FIFA 2018 года [Электронный ресурс]: федер. закон от 5 февраля 2018 г. № 13-ФЗ. Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс».

ведению ЧМ-2018 стало Министерство спорта Российской Федерации, осуществившее, в  рамках предоставленных полномочий, функцию координации деятельности и  организации взаимодействия заинтересованных органов3. Одновременно в  рамках подпрограммы «Реализация мероприятий по обеспечению безопасности» ответственным исполнителем определено ФСБ России, в число соисполнителей вошли МВД России и другие федеральные органы исполнительной власти. Также в  пределах установленной компетенции в период введения усиленных мер безопасности МВД России выполнялись обязанности по обеспечению охраны общественного порядка в  местах пребывания спортсменов, на  спортивных объектах и, по  решению межведомственного оперативного штаба, на иных объектах и территориях4. В связи с  этим МВД России была утверждена схема управления задействованных сил и  средств, составы Временного оперативного штаба МВД России, представительств МВД России в  Главном центре оперативного управления ФСБ России, Главном операционном центре, в Федеральном центре управления пассажирскими перевозками, органа управления МВД России в  центре международного полицейского сотрудничества и рабочих групп МВД России в городах-организаторах чемпионата5. В число других организационных мер компетенции органов внутренних дел вошли: проведение заседаний Оперативного штаба по профилактике правонарушений, оперативных совещаний в  установленный период при первом заместителе Министра внутренних дел Российской Федерации. Введена форма статистической отчетности (Форма «ЧМ-2018»). На официальном сайте МВД России образован специальный раздел (https://мвд.рф/ Чемпионат мира по  футболу FIFA-2018. Информация для болельщиков) и др. От сотрудников полиции в  рамках поставленных задач требовалась четкая, грамотная работа, корректные действия в  строгом соответствии с  законом при обязательном условии слаженности действий сил и  средств, задей3   О программе подготовки к  проведению в  2018 году в  Российской Федерации чемпионата мира по футболу: постановление Правительства РФ от 20 июня 2013 г. № 518 (в ред. от 21.02.2018) // СЗ РФ. 2013. № 26. Ст. 3340. 4   Об особенностях применения усиленных мер безопасности в  период проведения в  Российской Федерации чемпионата мира по футболу FIFA 2018 года и Кубка Конфедераций FIFA 2017 года: указ Президента РФ от 9 мая 2017 г. № 202 (в ред. от 12.05.2018) // СЗ РФ. 2017. № 20. Ст. 2900. 5   О формировании органов управления МВД России на период проведения в Российской Федерации чемпионата мира по футболу FIFA 2018 года [Электронный ресурс]: распоряжение МВД России от 20 марта 2018 г. № 1/2891. Доступ из справочно-правовой системы СТРАС «Юрист».

ствованных в  охране общественного порядка и обеспечении общественной безопасности. Следует отметить, что основными формами общественных взаимоотношений при этом выступили взаимодействие и  координация [4, с. 259–261]. Оперируя этими понятиями, отметим, что несмотря на  определенные сходные характеристики, они не  идентичны. Несомненно, общим элементом является достижение согласованности действий заинтересованных сторон. При этом в  координации присутствует волевое начало субъекта управления или координатора. При взаимодействии, как правило, разработка и  принятие согласованных мер, установление ответственности участников в правовом порядке не закрепляются; при наличии общих интересов отношения строятся преимущественно в  рамках взаимопомощи. Координация же носит значительно более формализованный, урегулированный в правовом порядке характер совместной деятельности. Таким образом, фактически любая совместная деятельность строится на  основе взаимодействия участников, но не всякое взаимодействие строго упорядочено и  регламентировано. Одновременно и  взаимодействие, и  координация нуждаются в  соответствующей организации. Такая организация применительно к  проведенному в  России чемпионату потребовалась при выстраивании взаимоотношений органов внутренних дел с  заинтересованными правоохранительными органами и органами государственной власти. На региональном уровне в  состав организационных комитетов вошли руководители органов исполнительной власти, курирующих сферы спорта, финансов, строительства, связи, туризма, имущественных отношений, транспорта, здравоохранения, начальник территориального органа МВД России на  региональном уровне, представители Оргкомитета «Россия-2018» и региональной спортивной федерации по футболу в субъекте РФ6. Заслуживающим внимания моментом является то, что из  18 субъектов Российской Федерации, входящих в  состав Центрального федерального округа, только в  городе Москве, одном из  11 российских городов-организаторов чемпионата, проводились соответствующие спортивные мероприятия. В связи с  этим в  Главном управлении МВД России по  городу Москве в  Управлении охраны общественного порядка был создан специ  О подготовке и проведении в Российской Федерации чемпионата мира по футболу FIFA 2018 года, Кубка конфедераций FIFA 2017 года и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации: федер. закон от 7 июня 2013 г. № 108-ФЗ (в ред. от 23.04.2018) // СЗ РФ. 2013. № 23. Ст. 2866.

ализированный отдел по обеспечению безопасности крупных международных спортивных мероприятий. Взаимодействие столичной полиции с  заинтересованными субъектами было обеспечено в  рамках работы Регионального межведомственного оперативного штаба, созданного на  базе УФСБ России по  г. Москве и  Московской области, постоянно действующего Координационного совещания по обеспечению правопорядка в городе Москве, рабочих групп Правительства, Антитеррористической комиссии и  Прокуратуры города Москвы, а  также при проведении командно-штабных учений и  тестовых спортивных мероприятий. Помимо того, результатом плодотворного взаимодействия с  мэрией Москвы стало строительство и  введение в  действие в  2018  г. Центра оперативного управления, который на  период проведения матчей чемпионата выполнял функции Ситуационного центра. Здесь использовались возможности транслирования на  видеостену изображений с  камер городской системы видеонаблюдения (около 160 тыс.), организован доступ к  40 информационным ресурсам Правительства Москвы, МВД России и других органов власти, а также к вертолетной площадке на случай экстренных ситуаций. В комплексе реализуемых мер также учитывалось, что начальник ГУ МВД России по г. Москве является председателем Совета руководителей территориальных органов МВД России в  Центральном федеральном округе (далее – Окружной совет)7 [5, с. 61–64], в состав которого входят руководители 18 главных управлений (управлений) МВД России по  субъектам РФ, расположенным в пределах Центрального федерального округа (далее – ЦФО), и  Управление на транспорте МВД России по ЦФО. Принимая во внимание, что проведение чемпионата имело важное значение не  только для Москвы, но и  других регионов федерального округа, Окружным советом были приняты меры, направленные на  совершенствование практического взаимодействия территориальных органов МВД России, дислоцирующихся в пределах ЦФО, в период подготовки и проведения спортивного мероприятия международного уровня. Так, в городе Москве проводились спортивные мероприятия; в  Московской области располагались тренировочные базы команд-участниц чемпионата; сотрудники территориальных органов МВД России на  транспорте обеспечивали выполнение возложенных задач в  ме-

6

7   Вопросы советов руководителей территориальных органов МВД России в федеральных округах [Электронный ресурс]: приказ МВД России от 28 июля 2014 г. № 624 (ред. 29.09.2016).

управление деятельностью органов внутренних дел

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

115

управление деятельностью органов внутренних дел

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

116

стах прибытия гостей чемпионата (аэропорты, железнодорожные вокзалы и  станции, речные вокзалы и  порты). Соответственно, основные задачи по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности возлагались на главные управления МВД России по городу Москве и Московской области, а также УТ МВД России по ЦФО. Кроме того, некоторые спортивные объекты располагались в  Белгородской, Воронежской и Калужской областях. К тому же ряд объектов, расположенных в регионах ЦФО, вошел в  общероссийский Реестр маршрутной сети перевозки болельщиков с определением отправных, конечных и  остановочных пунктов. Всего Перечень объектов транспортной инфраструктуры воздушного, железнодорожного, водного транспорта содержит 377 объектов, из  которых в  ЦФО находится 118. Помимо того, из  265 российских объектов транспортной инфраструктуры автомобильного транспорта в ЦФО – 82 автовокзала и автостанции. Одновременно сотрудники территориальных органов МВД России, дислоцирующихся в пределах ЦФО, входили в состав сводных отрядов полиции, командируемых в  различные федеральные округа для охраны общественного порядка и  обеспечения общественной безопасности в период проведения ЧМ-2018 (Центральный –  г. Москва и  Московская область; Северо-Западный – города Санкт-Петербург, Калининград; Приволжский – города Нижний Новгород, Саранск; Южный – города Сочи, Ростов-на-Дону, Волгоград). Таким образом, не  вызывает сомнений тот факт, что для всех субъектов РФ, входящих в ЦФО, задачи по выстраиванию многоуровневой системы безопасности проведения мундиаля были актуальны в той или иной мере. В связи с изложенным, в ходе рассмотрения на одном из заседаний Окружного совета (1 декабря 2017  г.) вопроса «О принятии комплексных мер противодействия нелегальной миграции в  субъектах Российской Федерации, находящихся в  пределах Центрального федерального округа» заинтересованным членам совета было рекомендовано (решения совета носят рекомендательный характер) реализовать мероприятие по обеспечению антитеррористической защищенности строящихся в столичном регионе крупных объектов, связанных с  предстоящим проведением чемпионата, а также участков сквозных железнодорожных диаметров, организации в первом полугодии 2018 года совместных оперативно-профилактических мероприятий по проверке работающих там иностранных граждан. На следующем заседании Окружного совета 25 апреля 2018 г., незадолго до начала турни-

ра, в  прямой постановке был рассмотрен вопрос: «О мерах, направленных на  обеспечение взаимодействия территориальных органов МВД России, находящихся в  пределах Центрального федерального округа, при обеспечении общественного порядка и общественной безопасности в  период подготовки и  проведения чемпионата мира по футболу FIFA–2018 в России». Особое место в  рассматриваемом периоде было отведено решению вопросов взаимодействия с  территориальными органами Росгвардии. В настоящее время правовую основу сотрудничества составляет совместный приказ Росгвардии и МВД России от 7 октября 2016 г. № 292/633 «О некоторых вопросах организации взаимодействия войск национальной гвардии Российской Федерации с  Министерством внутренних дел Российской Федерации, его территориальными органами (подразделениями) при выполнении задач по  охране общественного порядка и  обеспечению общественной безопасности»8, согласно которому руководитель территориального органа МВД России наделен исключительными полномочиями по руководству задействуемыми силами и средствами, в том числе резервами, в  период проведения публичных и  иных массовых мероприятий. Учитывая это, для обеспечения безопасности в  период подготовки и  проведения на  территории  г. Москвы и  Московской области мероприятий чемпионата обеспечивалось взаимодействие с  территориальными подразделениями Федеральной службы войск национальной гвардии. К работе в заседании Окружного совета 25 апреля 2018  г. по  решению его председателя было приглашено руководство командования Центральным округом войск национальной гвардии Российской Федерации. В решении совета его членам было рекомендовано организовать во взаимодействии с  представителями ГУ (У) Федеральной службы войск национальной гвардии Российской Федерации по субъектам РФ, расположенным в ЦФО, главными редакторами средств массовой информации, а  также с  территориальными подразделениями операторов сотовой связи информирование населения о  запрете перевозки охотничьего, газового и  травматического оружия в период проведения турнира. Во исполнение обозначенных протокольных поручений сведения об ограничительных мерах распространялись посредством различных доступных возможностей (в местах предоставле8   О некоторых вопросах организации взаимодействия войск национальной гвардии Российской Федерации с  Министерством внутренних дел Российской Федерации, его территориальными органами (подразделениями) при выполнении задач по  охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности: приказ Росгвардии и МВД России от 7 октября 2016 г. № 292/633.

ния гражданам государственных услуг, на  объектах транспорта, участковых пунктах полиции, подъездах жилых домов, в  ходе работы с  владельцами оружия и др.). На подготовительном этапе в  первоочередном порядке был востребован информационный взаимообмен между территориальными и  транспортными органами внутренних дел о  футбольных и  так называемых «околофутбольных» болельщиках, в  том числе оформивших паспорт болельщика и  купивших билеты на  футбольные матчи чемпионата, передвижении объектами транспорта радикально настроенных футбольных фанатов, в  целях принятия мер профилактического характера по недопущению ими противоправных действий и  направления сведений в территориальные органы МВД России городов-участников. Ежеквартально проводилась сверка оперативно-значимой информации в  отношении футбольных болельщиков, их неформальных группировок и  объединений. Итоговый список включал более 8,3 тыс. активных участников и лидеров фанатских движений. Также был актуализирован список лиц, которым запрещено посещение мест проведения официальных спортивных мероприятий в  дни их проведения. К началу чемпионата список содержал 60 % постановлений судов, расположенных в ЦФО, от всех вынесенных постановлений по России (277 из 461) [6]. Особое внимание уделялось необходимости упреждающего обмена информацией, направленной на  обеспечение антитеррористической защищенности объектов, задействованных при проведении чемпионата мира, в  том числе в  рамках работы по  пресечению противоправной деятельности, касающейся заведомо ложных сообщений об актах терроризма. Существенную помощь упреждающего характера оказала отработка лиц, имеющих не погашенную судимость по  преступлениям экстремистской и  террористической направленности; профилактическая работа с  состоящими на  профилактических учетах, владельцами гражданского оружия. Помимо того, пристальное внимание уделялось вопросам обеспечения безопасности передвижения на  автотранспорте из  европейских стран иностранных болельщиков до мест их отдыха через регионы ЦФО. С учетом следования участников и  болельщиков на  игры в  иные города-организаторы через транспортную инфраструктуру ЦФО, сотрудниками ГИБДД обеспечивался контроль за  их передвижением и  своевременная передача сведений в  сопредельные территориальные органы МВД России. Особо актуальными вопросами организации в  период проведения чемпионата стало прове-

дение дополнительных мероприятий по  выявлению и  пресечению нарушений режима въезда, выезда, пребывания иностранных граждан третьих стран, следующих через пункты пропуска на границе РФ. Кроме прочего, скоординированности усилий заинтересованных органов потребовало решение вопросов, касающихся медицинского обслуживания командированных сотрудников сводных отрядов полиции. Также с целью обеспечения санитарно-эпидемиологического благополучия сотрудников приданных подразделений обследовались пункты временной дислокации в  местах их размещения в  гостиничных комплексах и организации питания. Таким образом, принятие соответствующих складывающейся обстановке управленческих решений позволило своевременно и эффективно систематизировать и оптимизировать работу по  обеспечению общественного порядка и  общественной безопасности в период проведения турнира. В целом же главным итогом правоохранительной деятельности в  период проведения международного мероприятия можно полагать недопущение совершения террористических актов и заказных массовых драк фанатов. Так, конструктивное взаимодействие правоохранительных органов и  специальных служб получило положительную оценку Президента Российской Федерации В. В.  Путина на  встрече с  представителями Центра международного сотрудничества Межведомственного оперативного штаба по  обеспечению безопасности чемпионата мира [1]. А успешность проведения ЧМ-2018 была отмечена советником Президента США по  нацбезопасности Д. Болтоном уже. 27 июня 2018  г. в  ходе встречи с  Президентом России [2]. Рассмотренный же пример организации работы в  период подготовки и  проведения чемпионата мира, по  нашему мнению, позволяет констатировать, что Окружной совет в  ЦФО в  рамках предоставленных полномочий, помимо обеспечения взаимодействия, фактически реализовал на  практике в  соответствующем федеральном округе функцию координации совместных усилий территориальных органов МВД России и Росвардии, расположенных в пределах ЦФО. В завершение представляется целесообразным отметить, что Окружным советам в  МВД России аналогичны советы начальников территориальных органов ФСБ России в  федеральных округах. При этом в работе первых координация в  правовом порядке не  закреплена, тогда как она входит в  число основных задач, возложенных на последних. Автор, отмечая наличие объективной необходимости согласо-

управление деятельностью органов внутренних дел

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

117

управление деятельностью органов внутренних дел

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

118

вания и  упорядочения совместных усилий территориальных органов МВД России на  региональном уровне по  общей для них правоохранительной проблематике, полагает, что на этом основании имеющийся функционал Окружных советов следует дополнить координацией. При этом решение ими вопросов на  межрегиональном уровне не будет подменять управленческих функций центрального аппарата МВД России, учитывая их правомочия. Вместе с тем, в рамках совершенствования правового регулирования, полномочия председателей Окружных советов совета позволяют принять соответствующую

предоставленной компетенции форму посредством решения задач субъекта координации: о дате проведения заседания совета, приглашении для участия в  его работе лиц, не  входящих в состав совета, подписание протокола и др. Проведенный автором анализ принятых организационно-правовых мер и реализации взаимоотношений органов внутренних дел с заинтересованными органами власти в  Центральном федеральном округе в период подготовки и проведения турнира открывает возможности для дальнейшего углубленного изучения результативности работы в других федеральных округах России.

Список литературы:

References:

1. Встреча с  представителями штаба по  обеспечению безопасности чемпионата мира по футболу 2018 года // Официальный сайт Президента Российской Федерации. URL: http://www.kremlin.ru (дата обращения: 16.07.2018). 2. Встреча с  советником Президента США по  нацбезопасности Джоном Болтоном // Официальный сайт Президента Российской Федерации. URL: http://www.kremlin. ru (дата обращения: 27.06.2018). 3. Заседание наблюдательного совета оргкомитета чемпионата мира по  футболу 2018 года // Официальный сайт Президента Российской Федерации. URL: http://www. kremlin.ru (дата обращения: 20.06.2018). 4. Иващук  А. В. Координация правоохранительной деятельности как научная категория // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2015. № 1. 5. Иващук  А. В. Окружные советы МВД России: вопросы совершенствования правового регулирования // Алтайский юридический вестник. 2017. № 1 (17). 6. Официальный сайт Министерства внутренних дел Российской Федерации. URL: http://www.мвд.рф (дата обращения: 11.06.2018). 7. Расширенное заседание коллегии МВД России // Официальный сайт Президента Российской Федерации. URL: http://www. kremlin.ru (дата обращения: 20.03.2018).

1. Vstrecha s predstavitelyami shtaba po obespecheniyu bezopasnosti chempionata mira po futbolu 2018 goda // Oficial’nyj sajt Prezidenta Rossijskoj Federacii. URL: http://www.kremlin.ru (data obrashcheniya 16.07.2018). 2. Vstrecha s sovetnikom Prezidenta SSHA po nacbezopasnosti Dzhonom Boltonom // Oficial’nyj sajt Prezidenta Rossijskoj Federacii. URL: http://www.kremlin.ru (data obrashcheniya 27.06.2018). 3. Zasedanie nablyudatel’nogo soveta orgkomiteta chempionata mira po futbolu 2018 goda // Oficial’nyj sajt Prezidenta Rossijskoj Federacii. URL: http://www.kremlin.ru (data obrashcheniya 20.06.2018). 4. Ivashchuk A. V. Koordinaciya pravoohranitel’noj deyatel’nosti kak nauchnaya kategoriya // Yuridicheskaya nauka i praktika: Vestnik Nizhegorodskoj akademii MVD Rossii. 2015. № 1. 5. Ivashchuk A. V. Okruzhnye sovety MVD Rossii: voprosy sovershenstvovaniya pravovogo regulirovaniya // Altai Law Journal. 2017. № 1 (17). 6. Oficial’nyj sajt Ministerstva vnutrennih del Rossijskoj Federacii. URL: http://www.mvd.rf (data obrashcheniya 11.06.2018). 7. Rasshirennoe zasedanie kollegii MVD Rossii // Oficial’nyj sajt Prezidenta Rossijskoj Federacii. URL: http://www.kremlin.ru (data obrashcheniya 20.03.2018).

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс Э. К. КУТУЕВ, профессор кафедры уголовного процесса, доктор юридических наук, профессор (Санкт-Петербургский университет МВД России) E-mail: [email protected] Научная специальность: 12.00.09 – уголовный процесс.

Eh. K. KUTUEV, Doctor of Law, Professor, Professor of the Criminal Procedure Department (Saint-Petersburg University of the Interior Ministry of Russia) Scientific specialty: 12.00.09 – Criminal Procedure.

УДК 343.222.7

Тенденция развития института уголовнопроцессуальной ответственности Development Tendency of the Criminal Procedural Responsibility Institute В статье подвергаются анализу мнения ученых относительно разных элементов уголовно-процессуальной ответственности, а  также дается исторический аспект ее возникновения. В частности, автором подробно анализируются мнения ученых относительно понятия уголовно-процессуальной ответственности и  обосновывается собственная позиция. Далее анализируются функции уголовнопроцессуальной ответственности, на  некоторые обращается особое внимание, а  также делается акцент на несовершенство законодательства по вопросу регламентации уголовно-процессуального статуса участников уголовного судопроизводства.

The article analyzes the scientists’ opinions about the different elements of the criminal procedural responsibility, and also gives the historical aspect of its appearance. In particular, the author analyzes the scientists’ opinions on the concept of the criminal procedural responsibility, and establishes his own position. Further, the functions of the criminal procedural responsibility’ functions are analyzed, a number of which draws special attention. Attention is also paid for imperfection of legislation on the regulation of the criminal procedural status of the participants in criminal proceedings.

Юридическая ответственность, уголовная ответственность, уголовно-процессуальная ответственность, основания и функции уголовно – процессуальной ответственности.

Legal responsibility, criminal liability, criminal procedural responsibility, grounds and functions of the criminal procedural responsibility.

В

первую очередь необходимо определиться с  понятием уголовно-процессуальной ответственности. Данная проблематика нашла свое отражение в  трудах Г. Н.  Ветровой, Н. А.  Громова, З. Ф.  Ковриги, В. М.  Корнукова, Я. О.  Мотовиловкера, Л. И.  Петрухина, С. А.  Полунина, П. С.  Элькинда и  других ученых. Однако, несмотря на это, на сегодняшний день по-прежнему остаются дискуссионными

вопросы понятия уголовно-процессуальной ответственности и ее соотношения с уголовной ответственностью. Рассмотрим некоторые из  них. Так, по  мнению Н. А.  Громова и  С. А.  Полунина, уголовнопроцессуальная ответственность – это «предусмотренное уголовно-процессуальной санкцией воздействие на  нарушителя требований уголовно-процессуальной нормы, выражающее госу-

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

120

дарственное осуждение противоправного поведения» [3, с.  47]. В свою очередь, П. С.  Элькинд считает, что «уголовно-процессуальная ответственность – это реальное возложение на правонарушителя дополнительной уголовно-процессуальной обязанности, лишение его тех или иных процессуальных прав или же их возложение дополнительной обязанности и  лишение соответствующих процессуальных прав» [13, с.  96]. В. М.  Ковалев определяет процессуальную ответственность как предусмотренное санкцией уголовно-процессуальной нормы воздействие на  лицо, виновное в  нарушении предписаний уголовно-процессуального закона [5, с. 138–139]. При этом Г. Н. Ветрова определяет уголовнопроцессуальную ответственность как подотчетность участников процесса государству в  лице государственных органов и  должностных лиц, наделенных соответствующими контрольными полномочиями в  исполнении возложенных на  них процессуальных обязанностей [4, с.  57]. Анализируя уголовно-процессуальную ответственность в двух аспектах, З. Ф. Коврига и определяет ее «как необходимость действовать в  интересах правосудия, используя права и выполняя обязанности, а  также обязанность нести меры правового воздействия в  случае недобросовестного поведения правонарушителя» [7, с.  59; 6, с. 111; 8, с. 25–129]. Как форму проявления социальной ответственности личности в сфере уголовного судопроизводства представляет процессуальную ответственность А. А.  Бессонов. Она, по  его мнению, «отражает систему связей государства и  личности по  поводу возложенных на нее процессуальных обязанностей» [1, с. 163]. Представленные выше определения уголовно-процессуальной ответственности по-своему подчеркивают ее отдельные грани и черты, раскрывают ее определенную особенность. При этом мы придерживаемся мнения Д. А. Липинского и Е. В. Чукловой о выделении следующих характеристик уголовно-процессуальной ответственности: –– уголовно-процессуальная ответственность имеет добровольную и государственно-принудительную формы реализации, при этом она едина. Добровольная форма реализации состоит в  уголовно-процессуальной обязанности деликтоспособных субъектов уголовного процесса и  иных лиц, обязанных содействовать и  не препятствовать осуществлению правосудия, соблюдать и исполнять требования уголовно-процессуальных норм. Реализуется данная обязанность в  реальном правомерном поведении [9, с. 130–131]; –– государственно-принудительная форма реализации процессуальной ответственности заключается в обязанности виновного нарушителя процессуальных норм претерпеть осуждение и  иные неблагоприятные последствия,

предусмотренные санкцией уголовно-процессуальной нормы, и их реальное претерпевание; –– основанием уголовно-процессуальной ответственности может быть только виновное поведение [4, с. 183–184; 11, с. 350–351; 12, с. 63]; –– одновременное нарушение субъектом процессуальных норм и норм иной отраслевой принадлежности может влечь наступление уголовной, гражданско-правовой, дисциплинарной и других видов юридической ответственности; –– возможно сочетание (совокупность) наступления за  уголовно-процессуальное правонарушение нескольких видов юридической ответственности; –– юридическая ответственность возникает в рамках уголовного судопроизводства при производстве дознания, предварительного следствия и в судебном разбирательстве. К числу основных функций уголовно-процессуальной ответственности можно отнести: функцию разрешения дела, функцию обвинения (уголовного преследования), функцию защиты от обвинения. Теперь рассмотрим вышеуказанные функции подробнее. Функция разрешения уголовного дела в  уголовном судопроизводстве, заключающаяся в осуществлении правосудия судом и реализации иной, тесно связанной с  осуществлением правосудия процессуальной деятельности, выполняемой в контексте функции разрешения уголовного дела, реализуется только судом. Деятельность суда, направленная на рассмотрение и  разрешение уголовных дел, по  существу является правосудием. Иной процессуальной деятельностью является специфическая деятельность по рассмотрению жалоб на действия и решения органов и должностных лиц, ответственных за судопроизводство на досудебных стадиях уголовного судопроизводства, а  также деятельность суда, направленная на принятие решений о  применении процессуально-принудительных мер, существенным образом затрагивающих конституционные права и свободы вовлеченных в уголовное судопроизводство граждан. Содержание функции обвинения в  уголовном судопроизводстве составляет уголовное преследование, под ним понимают процессуальную деятельность, которая осуществляется с  целью изобличения подозреваемого или обвиняемого в  совершении преступления стороной обвинения. Она заключается в применении мер пресечения, собирании доказательств, привлечении лица к  уголовной ответственности, изобличении виновных и т. д. Функцию защиты в  уголовном судопроизводстве выполняют обвиняемый, его законный представитель, защитник, гражданский ответчик и  его законный представитель. Указанная функция также может быть реализована подозреваемым. В процессуальных действиях вышеуказанных участников уголовного судопроиз-

водства осуществляется непосредственно защита с  целью опровержения подозрения и  обвинения лица, совершившего противоправное уголовно наказуемое деяние, а также установления обстоятельств, исключающих преступность и наказуемость совершенного деяния, либо освобождающих лицо от  наказания, уголовной ответственности, оправдывающих его, смягчающих ответственность и т. п. Специфика превентивной функции уголовнопроцессуальной ответственности выражается: –– в том, что данный вид превенции направлен на предупреждение как уголовно-процессуальных правонарушений, так и уголовных, дисциплинарных; –– в  том, что она призвана содействовать обеспечению назначения уголовного судопроизводства и решению задач, стоящих перед правосудием; –– в том, что частнопревентивное сочетается с  восстановительным, карательным и  воспитательным воздействием. Законодатель, к сожалению, не воспринял рекомендации ученых о  поощрении и  стимулировании правовой активности свидетелей. «В частности, почему бы в специальном законе не установить меры вознаграждения отдельных свидетелей за  сообщение (для следствия и  суда) ценной информации, что позволило бы раскрыть преступление или, наоборот, убедиться в невиновности субъекта? З. Ф.  Коврига справедливо отмечает, что в ответственности нельзя видеть только кару, а условиями повышения эффективности ответственности и выполнения процессуальных» обязанностей как раз и являются стимулирующие поощрительные средства [8, с. 25–129]. Научные воззрения сегодня реорганизованы в  приказе МВД России от 6 июня 2018 г. № 356 «Об утверждении Положения о  назначении и  выплате полицией вознаграждения за помощь в раскрытии преступлений и задержания лиц, их совершивших». Карательное воздействие уголовно-процессуальной ответственности сложно уяснить ввиду его сочетания с  карательными функциями других видов юридической ответственности, применяемых в  отношении участников уголовного процесса. Кроме того, в науке проблемы способов осуществления карательного воздействия решаются неоднозначно. Способ осуществления карательного воздействия – это применение к  правонарушителю ограничений, предусмотренных санкцией нарушенной нормы, его осуждение. В связи с  этим считаем возможным более подробно остановиться на  проблеме санкций за  уголовно-процессуальные правонарушения. В гл. 14 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации1 (далее – УПК РФ) 1   Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ (в ред. от 29 июля 2018 г.) // СЗ РФ. 2001. № 52 (ч. I).

закреплены иные меры процессуального принуждения. К ним относятся: а)  обязательство о  явке; б)  привод; в)  временное отстранение от  должности; г)  наложение ареста на  имущество; д)  денежное взыскание. При этом только денежное взыскание можно отнести к мерам карательного воздействия ввиду того, что другие меры выполняют другие функции и преследуют совершенно иные цели. Статья 117 УПК РФ гласит: «В случаях неисполнения участниками уголовного судопроизводства процессуальных обязанностей, предусмотренных настоящим Кодексом, а  также нарушения ими порядка в судебном заседании на них может быть наложено денежное взыскание в размере до  двух тысяч пятисот рублей в  порядке, установленном статьей 118 настоящего Кодекса». При этом вопрос об участниках уголовного судопроизводства представляет собой тему самостоятельной публикации. При изложении фактических оснований уголовно-процессуальной ответственности следует исходить из  того, что она выражается в  трех основных формах поведения: 1)  неисполнение обязанностей или ненадлежащее их исполнение, т. е. собственно правонарушение; 2)  злоупотребление уголовно-процессуальным правом. Оно проявляется в  использовании субъективного права, которое позволяет рассматривать его как выход за  допустимые пределы реализации; 3)  принятие правоприменителями решений в  ситуации необходимости использования своего усмотрения, но посредством выхода за  пределы его свободы, а  также неправомерное использование усмотрения, создающее основу для принятия неправового решения, не  отвечающего требованиям общеправовых и отраслевых принципов. В ходе анализа принимаемого решения по вопросу его соответствия системе общеправовых критериев и принципов, сформулированных в концентрированном виде в  Конституции Российской Федерации, международных правовых актах, в  части осуществления правосудия, и  отчасти выраженных в  уголовно-процессуальном законодательстве посредством уголовно-процессуальных принципов, констатируется противоправное использование усмотрения. Основанием применения уголовно-процессуальной ответственности является фактическое, имевшее место в  прошлом противоправное поведение участника уголовного судопроизводства, элементы которого отражены в юридических составах, аккумулирующих в  себе основные признаки такого поведения, а при отсутствии соответствующего состава в Уголовнопроцессуальном законе их противоправность выражена в нарушении общеправовых принципов, закрепленных в  Конституции Российской

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

121

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

122

Федерации и международно-правовых стандартах осуществления правосудия. Процессуальная ответственность всегда направлена на участника уголовного судопроизводства – как на конкретного, так и на их определенный круг. Бессубъектной ответственности не существует. Даже если ответственность возлагается на множество лиц, законодатель либо конкретизирует их соответствующим перечнем, либо ограничивает круг субъектов причастностью к  производству по  уголовному делу посредством термина «участники уголовного судопроизводства». Позитивная ответственность на протяжении всего производства по  уголовному делу оказывает воздействие на  поведение всех правоспособных и дееспособных участников уголовного процесса. Государственное принуждение не  всегда предполагает реализацию процессуальной ответственности, однако процессуальная ответственность всегда обеспечивается государствен-

ным принуждением. Освидетельствование лица, производство судебно-бухгалтерской экспертизы, осмотр и другие подобные действия, которые не всегда являются желательными для участника процесса и  могут иметь принудительный характер, не являются мерами процессуальной ответственности. Это только принуждение участника уголовного судопроизводства к  исполнению процессуальной обязанности. О. Э.  Лейст отмечает, что «государственное принуждение – это более широкое явление, оно может осуществляться и без применения санкции» [10]. Подводя итог сказанному, хочется добавить, что уголовно – процессуальная ответственность должна быть справедливой, гуманной и должна устанавливать баланс между интересами государства и общества. Содержанием процессуальной ответственности является процессуальное бремя, которое налагается на участника в результате совершенного им противоправного деяния.

Список литературы:

References:

1. Бессонов А. А.  Процессуальные нормы российского права. Саратов, 2001. 2. Ветрова Г. Н.  Уголовно-процессуальная ответственность. М., 1987. 3. Громов Н. А., Полунин С. А. Санкции в уголовно-процессуальном праве России. М., 1998. 4. Ефремов А. Ф. Принципы законности и проблемы их реализации. Самара, 2000. 5. Ковалев В. М.  Проблемы уголовно-процессуальной ответственности // Проблемы юридической ответственности и  совершенствование законодательства в  свете новой Конституции СССР. Рязань, 1979. 6. Коврига З. Ф. О процессуальной ответственности как гарантии успешной реализации уголовной ответственности // Уголовная ответственность: проблемы содержания, установления, реализации. Воронеж, 1989. 7. Коврига З. Ф.  Уголовно-процессуальная ответственность. Воронеж, 1986. 8. Коврига З. Ф.  Уголовно-процессуальная ответственность // Судебная власть и  уголовный процесс. 2016. № 2. 9. Красильников С. В. К вопросу о  позитивной форме уголовно-процессуальной ответственности // Экономика и право. 2017. Т. 27. Вып. 3. 10. Лейст О. Э. Санкции в советском праве. М., 1962. 11. Липинский Д. А. Проблемы юридической ответственности. СПб., 2003. 12. Чуклова Е. В. Уголовно-процессуальная ответственность: понятие и особенности // Вектор науки ТГУ. Серия: Юридические науки. 2015. № 3 (22). 13. Элькинд П. С.  Цели и  средства их достижения в  советском уголовно-процессуальном праве. Л., 1976.

1. Bessonov A. A. Processual’nye normy rossijskogo prava. Saratov, 2001. 2. Vetrova G. N.  Ugolovno-processual’naya otvetstvennost’. M., 1987. 3. Gromov N. A., Polunin S. A. Sankcii v ugolovnoprocessual’nom prave Rossii. M., 1998. 4. Efremov A. F. Principy zakonnosti i problemy ih realizacii. Samara, 2000. 5. Kovalev V. M. Problemy ugolovno-processual’noj otvetstvennosti // Problemy yuridicheskoj otvetstvennosti i sovershenstvovanie zakonodatel’stva v svete novoj Konstitucii SSSR. Ryazan’, 1979. 6. Kovriga Z. F. O processual’noj otvetstvennosti kak garantii uspeshnoj realizacii ugolovnoj otvetstvennosti // Ugolovnaya otvetstvennost’: problemy soderzhaniya, ustanovleniya, realizacii. Voronezh, 1989. 7. Kovriga Z. F.  Ugolovno-processual’naya otvetstvennost’. Voronezh, 1986. 8. Kovriga Eh. F. Ugolovno-processual’naya otvetstvennost’ // Sudebnaya vlast’ i ugolovnyj process. 2016. № 2. 9. Krasil’nikov S. V. K voprosu o pozitivnoj forme ugolovno-processual’noj otvetstvennosti // Ehkonomika i pravo. 2017. T. 27. Vyp. 3. 10. Lejst O. Eh. Sankcii v sovetskom prave. M., 1962. 11. Lipinskij D. A.  Problemy yuridicheskoj otvetstvennosti. SPb., 2003. 12. Chuklova E. V.  Ugolovno-processual’naya otvetstvennost’: ponyatie i osobennosti // Vektor nauki TGU. Seriya: YUridicheskie nauki. 2015. № 3 (22). 13. Ehl’kind P. S. Celi i sredstva ih dostizheniya v sovetskom ugolovno-processual’nom prave. L., 1976.

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

Н. Э. МАРТЫНЕНКО, профессор кафедры уголовной политики, доктор юридических наук, профессор (Академия управления МВД России) E-mail: [email protected]

N. Eh. MARTYNENKO, Doctor of Law, Professor, Professor at the Department of the Criminal Policy (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia)

Э. В. МАРТЫНЕНКО, доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин, кандидат юридических наук (Международный юридический институт, Одинцовский филиал)

Eh. V. MARTYNENKO, Candidate of Law, Associate Professor at the Department of the Criminal Legal Disciplines (International Law Institute, Odintsovo branch) Scientific specialty: 12.00.08 – Criminal Law and Criminology; Criminal Executive Law.

УДК 343.272

Институт конфискации имущества в Уголовном кодексе Российской Федерации Property Confiscation Institute in the Criminal Codex  of the Russian Federation В статье анализируется конфискация как иная мера уголовно-правового характера и делается вывод о том, что преступления, входящие в перечень «конфискационных», посягают на  разные объекты, обладают разной общественной опасностью, и, как следствие, относятся к  разным категориям преступлений, имеют разные мотивы, что вынуждает законодателя каждый раз при дополнении УК новой статьей, решать вопрос о  том, следует ли одновременно внести изменения в  перечень «конфискационных преступлений». Для разрешения сложившейся проблемной ситуации вносятся предложения по совершенствованию института конфискации.

The article analyzes confiscation as a different measure of the criminal legal nature and makes the conclusion about that crimes entering to the “confiscation” list, encroach to the different objects, have a different public danger, and, as a aftermath, relating to the different crimes’ categories, have the different motives that forcing a legislator during addition to the Criminal Codex by a new article every time to decide a question about should it simultaneously deposit the changes to “the confiscation crimes’ list”. For resolving this problem situation the suggestions are made for perfection the confiscation institute.

Конфискация имущества, потерпевший, преступление, возмещение вреда.

Property confiscation, victim, crime, compensation for harm.

П

роисходящие в  России социально-экономические преобразования требуют от  государства и его правоохранительных органов активных мер по  борьбе с  преступностью [1], которые включают в  себя комплекс мер уголовно-правового, криминологического, воспитательного и  другого характера. Под влиянием различных политических, экономических, социальных причин и условий изменению подвергается не только круг преступных деяний, определяемый уголовным законодательством, но и средства уголовно-

правового воздействия – изменяется содержание ранее известных средств, вводятся новые, иные меры, представляющие собой правовое последствие совершения преступления. Более десяти лет назад в  Уголовный кодекс Российской Федерации (далее – УК РФ) была введена новая иная мера уголовно-правового характера – конфискация имущества1. Конеч1   О внесении изменений в  отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс

Научная специальность: 12.00.08 – уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право.

123

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

124

но, конфискация имущества хорошо известна уголовному законодательству не  только современной России. Первое упоминание о  ней содержалось еще в  Русской Правде [6]. В УК РСФСР (1926  г.) конфискация имущества являлась мерой социальной защиты (наряду с лишением свободы, исправительно-трудовыми работами)2, а  с 1934  г. стала считаться наказанием3. Была предусмотрена конфискация имущества как вид дополнительного наказания и в УК РСФСР (1960 г.)4, и в УК РФ (1996 г.)5. Федеральным законом от  8 декабря 2003  г. № 169-ФЗ конфискация имущества как вид дополнительного наказания «в связи с  низкой ее эффективностью»6 была исключена из  УК РФ. По мнению В. Михайлова, наличие в законодательстве норм, предусматривающих применение конфискации-наказания, объективно является показателем ненадежности и  бесперспективности долгосрочных вложений в  российскую собственность [5]. Это уже не первое исключение данного вида наказания из  уголовного законодательства. За все время своего существования конфискация трижды исключалась и  трижды восстанавливалась в  уголовном кодексе, что всегда вызывало неоднозначную реакцию и  делило общество на два непримиримых лагеря – сторонников и  противников отмены конфискации имущества. Авторы, выступавшие против исключения конфискации, всегда жестко критиковали законодателя. Кроме того, отмена конфискации имущества как вида наказания нарушила ряд международных соглашений, ратифицированных Российской Федерацией, по которым она брала на себя обязательства применять конфискацию имущества к  лицам, совершившим преступления. Так, Конвенция ООН против коррупции (31 октября 2003  г.)7 предусматривает приостановле«О ратификации конвенции совета Европы о  предупреждении терроризма» и  Федерального закона «О противодействии терроризму»: федер. закон от 27 июля 2006 г. № 153-ФЗ // СЗ РФ. 2006. № 31 (Ч. 1). Ст. 3452. 2   Уголовный кодекс РСФСР (утвержден постановлением ВЦИК 22 ноября 1926 г. и вступил в силу с 1 января 1927 г.) [Электронный ресурс] (утратил силу). Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс». 3   О дополнении положения о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для СССР опасных преступлениях против порядка управления) статьями об измене Родине: постановление ЦИК и СНК СССР от 8 июня 1934 г. // СЗ СССР. 1934. № 33. Ст. 255. 4   Уголовный кодекс РСФСР от 27 октября 1960 г. [Электронный ресурс] (утратил силу). Доступ из  справ.-правовой системы «КонсультантПлюс». 5   Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс». 6   Пояснительная записка к  проекту федерального закона «О внесении изменений в Уголовный Кодекс Российской Федерации» [Электронный ресурс]. Доступ из  справ.-правовой системы «КонсультантПлюс». 7   Конвенция ООН против коррупции [Электронный ресурс]:

ние операций (замораживание), арест и  конфискацию (ст. 31) и обязывает каждое государство-участника принимать такие меры, какие могут потребоваться для обеспечения возможности конфискации. Римский Статут Международного уголовного суда (Рим, 17 июля 1998 г.)8 также предусматривает право на  конфискацию имущества. В Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности от  15  декабря 2000  г.9 сказано, что государстваучастники принимают в максимальной степени возможные в  рамках их внутренних правовых систем меры, какие могут потребоваться для обеспечения возможности конфискации и т. д. Наличие конфискации в  системе наказаний рекомендовано Токийскими правилами (п. «е» ст. 8.2)10 и  Резолюцией Комитета Министров Совета Европы (76) 10 «О некоторых мерах наказания, альтернативных лишению свободы» (п. «с» ст. 2)11. В современной России на  протяжении более двух лет конфискации имущества как меры наказания не существовало. Имущество могло быть конфисковано только как вещественное доказательство на  основании ст. 81 Уголовнопроцессуального кодекса Российской Федерации12. Эта статья давала возможность по  приговору суда обратить в  доход государства имущество, деньги и  иные ценности, полученные в  результате преступных действий либо нажитые преступным путем. Существование уголовно-процессуальной конфискации было признано Конституционным Судом Российской Федерации не  противоречащим Конституции Российской Федерации. «Само по  себе исключение конфискации имущества как вида наказания из  Уголовного кодекса Российской Федерации не  может расцениваться как препятствие для сохранения в  Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации института конфискации имущества, признанного вещественным доказательством по уголовному принята 31 октября 2003  г. Доступ из  справ.-правовой системы «КонсультантПлюс». 8   Римский статут международного уголовного суда [Электронный ресурс]: принят в  г. Риме 17 июля 1998  г. Доступ из  справ.правовой системы «КонсультантПлюс» 9   Конвенция ООН против транснациональной организованной преступности (принята в г. Нью-Йорке 15 ноября 2000 г.) [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс». 10   Минимальные стандартные правила Организации Объединенных Наций в  отношении мер, не  связанных с  тюремным заключением (Токийские правила) (приняты 14 декабря 1990  г. Резолюцией 45/110 Генеральной Ассамблеи ООН) [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс». 11   О некоторых мерах наказания, альтернативных лишению свободы [Электронный ресурс]: резолюция (76) 10 Комитета Министров Совета Европы (принята Комитетом Министров 9 марта 1976  г. на  225-м заседании Представителей Министров). Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс». 12   Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ (ред. от 12.11.2018) [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

делу, и, следовательно, для применения этого института судом»13. Возвращение в 2006 г. в УК РФ конфискации имущества как иной меры уголовно-правового характера породило споры и  непонимание как со стороны теоретиков уголовного права, так и со стороны практических работников. За более чем десятилетний срок действия нормы о конфискации имущества (ст. 104.1 УК РФ) она не единожды подвергалась модификации. Федеральным законом от  29 декабря 2017  г. № 469-ФЗ14 в  ст.102.1 УК РФ «Конфискация имущества» были внесены очередные (восемнадцатые по  счету) изменения. В список конфискационных преступлений были внесены две новые статьи: 201.1 «Злоупотребление полномочиями при выполнении государственного оборонного заказа» и  285.4 «Злоупотребление должностными полномочиями при выполнении государственного оборонного заказа». Теперь конфискация имущества может применяться по  84 преступлениям (в первоначальной редакции ст. 104.1 УК РФ предусматривала 45 конфискационных преступлений). За 12  лет существования новой конфискации имущества количество преступлений, при совершении которых ее можно применять, увеличилось на 65,4 %. Думается, что восемнадцать федеральных законов, которыми были внесены изменения в ч. 1 ст. 104.1 УК РФ и которые расширили перечень преступлений, по  которым возможна конфискация, – не  предел. Проблема законодательной техники данной статьи (или ее беда) состоит в том, что законодатель при включении в  УК РФ новой статьи каждый раз должен решать вопрос о том, следует ли включать эту новую статью в  перечень конфискационных преступлений, содержащийся в  ч. 1 ст. 104.1 УК РФ, или нет. А сделать это очень сложно, так как предложенный законодателем перечень не  содержит общего критерия. Попробуем это доказать. 1. Преступления, при совершении которых возможна конфискация имущества, содержатся в  13 главах Особенной части УК РФ. Преступления против личности составили 16,6 % от  общего количества предусмотренных кон13   Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы Уполномоченного по  правам человека в  Российской Федерации на  нарушение конституционных прав гражданина Яковенко Андрея Федоровича пунктом 1 статьи 86 УПК РСФСР и гражданина Исмайлова Адиля Юнус оглы – пунктом 1 части третьей статьи 81 УПК Российской Федерации, а также жалобы гражданина Кузьмина Владимира Клавдиевича на нарушение его конституционных прав положениями статьи 81 УПК Российской Федерации: определение Конституционного Суда РФ от 8 июля 2004 г. № 251-О // СЗ РФ. 2004. № 40. Ст. 3992. 14   О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и статью 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: федер. закон от 29 декабря 2017 г. № 469-ФЗ // СЗ РФ. 2018. № 1 (Ч. I). Ст. 53.

фискационных преступлений; преступления в  сфере экономики – 24 %; преступления против общественной безопасности и  общественного порядка – 34,5 %; преступления против государственной власти – 22,6 %; преступления против мира и безопасности человечества – 2,3 %. Причем соотношение преступлений постоянно меняется. Так, по  данным В.  А.  Посоховой, в 2007 г. (в момент введения в УК РФ главы 151) преступления против личности составили 15,5 % от общего количества предусмотренных преступлений; преступления в  сфере экономики – 15,5 %; преступления против общественной безопасности и общественного порядка – 42,2 %; преступления против государственной власти – 23,3 %; преступления против мира и безопасности человечества – 3,5 % [4]. 2. Конфискация имущества как иная мера уголовно-правового характера допускается при совершении преступлений любой тяжести, в отличие от  ст. 52 УК РФ, которая устанавливала конфискацию только при совершении тяжких и  особо тяжких преступлений, совершенных из корыстных побуждений. Конфискация имущества – достаточно суровая мера. И. Д.  Шаргородский писал, что конфискация имущества является одной из  наиболее острых форм репрессии [2]. И хотя эти слова относятся к  конфискации как виду дополнительного наказания, они актуальны и  сейчас, так как конфискация, как иная мера уголовно-правового характера, это не  только принудительное безвозмездное изъятие и  обращение в  собственность государства на  основании обвинительного приговора денег, ценностей и  иного имущества, полученных в  результате совершения конфискационных преступлений (ч. 1 ст. 104.1 УК РФ), но и  изъятие денежной суммы, которая соответствует стоимости предмета, конфисковать который невозможно вследствие его использования, продажи или по  иной причине, а также конфискация иного имущества, стоимость которого соответствует стоимости предмета, подлежащего конфискации, либо сопоставима со стоимостью этого предмета (ст. 104.2 УК РФ). Представляется, что конфискация, предусмотренная за совершение преступлений небольшой и  средней тяжести, не  отвечает принципу справедливости, согласно которому не  только наказание, но и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и  личности виновного (ст. 6 УК РФ). Так, например, в  число конфискационных преступлений входит ч. 1 ст. 146 УК РФ, предусматривающая наказание в  виде штрафа. Об-

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

125

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

126

щеизвестно, что штраф – это самый мягкий вид наказания, содержащийся в уголовном законодательстве. В данном случае лицу, совершившему преступление, может быть назначено более мягкое наказание, чем иная мера уголовно-правового характера – конфискация имущества. Выход из  сложившейся ситуации видится один – исключение из числа конфискационных преступлений небольшой тяжести. Возмещение вреда по  данным преступлениям осуществлять в порядке гражданского судопроизводства. 3. Логично было бы предположить, что конфискация имущества должна назначаться за  совершение преступлений из  корыстных побуждений. Но перечень конфискационных преступлений не позволяет этого сделать. Так, например, далеко не  все убийства (ч. 2 ст. 105 УК РФ), причинение тяжкого вреда здоровью (ч. 2–4 ст. 111 УК РФ) совершаются из корыстных побуждений. И этот перечень можно было продолжить. Представляется, что деньги, ценности и  иное имущество, которые предлагает конфисковывать законодатель (ч. 1 ст. 104.1 УК РФ), могут быть получены только в результате совершения корыстных преступлений. Это отчасти подтверждает и законодатель. Последние статьи, включенные в  перечень конфискационных преступлений, предусматривают в  субъективной стороне только корыстные побуждения. Так, конфисковывать имущество при совершении преступления, предусмотренного ст. 145.1, ст. 153–155 УК РФ, можно только в случае, если преступление совершено из корыстных побуждений. Все вышесказанное позволяет предложить оставить в перечне конфискационных преступлений только те, которые могут быть совершены из корыстных побуждений. Хотя можно вообще отказаться от  перечня конфискационных преступлений и предусмотреть применение конфискации при совершении тяжких и  особо тяжких преступлений, совершенных из корыстных побуждений. Данное предложение основывается на изучении европейского законодательного опыта (Австрии, Бельгии, Голландии, Греции, Дании, Испании, Италии, Люксембурга). Все эти страны имеют в национальном уголовном законодательстве конфискацию имущества без перечня конфискационных преступлений. Применение конфискации имущества как иной меры уголовно-правового характера за последние пять лет составило: 2013  г. – 677 раз, 2014 г. – 1 372 раз, 2015 г. – 2 175 раз, 2016 г. – 2 499 раз, 2017 г. – 2 320 раз [7]. И хотя применение конфискации ежегодно увеличивается, статистические данные не  позволяют сказать об эффективности ее применения. Из всех видов конфискации в  большинстве случаев применяется так называемая процессуальная кон-

фискация орудий, оборудования или иных средств совершения преступления. Проблемы законодательной техники положений о  конфискации имущества и, как следствие, ее слабое применение потребовали разъяснений, которые были даны Пленумом Верховного Суда Российской Федерации (далее – Пленум)15. В своем толковании Пленум подтвердил неоднородность конфискации имущества, о  которой говорили специалисты уголовного права [3]. Применять конфискацию имущества можно при: 1) совершении так называемых конфискационных преступлений (ч.1 ст. 104.1 УК РФ). При этом конфисковывать можно деньги, ценности и иное имущество, а также доходы от него, если они получены в  результате совершения только тех преступлений, которые указаны в  ст. 104.1 УК РФ или явились предметом незаконного перемещения через таможенную границу либо через Государственную границу Российской Федерации, ответственность за которое установлена статьями 200.1, 200.2, 226.1 и 229.1 УК РФ; 2) финансировании терроризма, экстремистской деятельности, организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации). Деньги, ценности и  иное имущество, используемые или предназначенные для финансирования терроризма, экстремистской деятельности, организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации), подлежат конфискации независимо от их принадлежности; 3) совершении преступлений террористической и  экстремистской направленности. Конфискации подлежит любое имущество, принадлежащее обвиняемому, являющееся орудием, оборудованием или иным средством совершения преступления. К такому имуществу могут относиться сотовые телефоны, персональные компьютеры, иные электронные средства связи и коммуникации; 4) совершении любого преступления. Конфискации подлежат орудия, оборудование или иные средства совершения преступления, принадлежащие обвиняемому. К орудиям, оборудованию или иным средствам совершения преступления Пленум предлагает относить предметы, которые использовались либо были предназначены для использования при совершении преступного деяния или для достижения преступного результата (например, автомобиль, оборудованный специальным храни15   О некоторых вопросах, связанных с  применением конфискации имущества в уголовном судопроизводстве: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 14 июня 2018 г. № 17 // Рос. газ. 2018. 22 июня.

лищем для сокрытия товаров при незаконном перемещении их через таможенную границу или Государственную границу Российской Федерации; эхолоты и навигаторы при незаконной добыче (вылове) водных биологических ресурсов; копировальные аппараты и иная оргтехника, использованные для изготовления поддельных документов). Пленум подтвердил возможность конфисковывать и то, что не принадлежит лицу на законных основаниях, и то, на что он имеет право собственности. Разница заключается в том, чем является конфискованный предмет – предметом преступления или орудием и средством совершения преступления. Однако Пленум обошел вниманием целый ряд проблемных вопросов, одним из  которых является вопрос о  том, все ли имущество может быть конфисковано. Например, возможно

ли конфисковывать ценные бумаги, земельные участки? В соответствии с  п. «а» ч. 1 ст. 104-1 УК РФ конфискации подлежат деньги, ценности и  иное имущество. К чему можно отнести ценные бумаги и земельные участки? Что можно отнести к иному имуществу? Все вышесказанное позволяет прийти к  выводу о том, что положения о конфискации имущества, содержащиеся в  уголовном законе, нуждаются в совершенствовании в части: 1)  исключения из  УК РФ перечня конфискационных преступлений; 2)  применения конфискации только при совершении тяжких и  особо тяжких преступлений, совершенных из корыстных побуждений; 3)  формализации оценочного признака «ценности»; 4)  возвращения в  УК РФ перечня имущества, которое не может быть конфисковано.

Список литературы:

References:

1. Гаврилов Б. Я.  Современная уголовная политика: цифры и  факты: монография. М., 2008. 2. Курс советского уголовного права (Часть Общая). Л., 1970. Т. 2. 3. Мартыненко Э. В.  Конфискация имущества в действующем российском уголовном праве: монография. М., 2011. 4. Михайлов В. И.  Законодательное закрепление конфискации имущества: позитивный анализ // Уголовное право. 2008. № 2. 5. Посохова В. А.  Уголовно-правовая характеристика конфискации имущества и  ее социально-правовая сущность: дис. … канд. юрид. наук. Уфа, 2007. 6. Российское законодательство Х–ХХ веков. М., 1984. Т. 1. 7. Судебная статистика Судебного Департамента при Верховном Суде Российской Федерации [Электронный ресурс]. URL: www.cdep.ru/ index.php?id=5 (дата обращения: 16.06.2018).

1. Gavrilov B. Ya. Sovremennaya ugolovnaya politika: cifry i fakty: monografiya. M., 2008. 2. Kurs sovetskogo ugolovnogo prava (Chast’ Obshchaya). L., 1970. T. 2. 3. Martynenko Eh. V. Konfiskaciya imushchestva v dejstvuyushchem rossijskom ugolovnom prave: monografiya. M., 2011. 4. Mihajlov V. I.  Zakonodatel’noe zakreplenie konfiskacii imushchestva: pozitivnyj analiz // Ugolovnoe pravo. 2008. № 2. 5. Posohova V. A.  Ugolovno-pravovaya harakteristika konfiskacii imushchestva i ee social’nopravovaya sushchnost’: dis. …kand. yurid. nauk. Ufa. 2007. 6. Rossijskoe zakonodatel’stvo Х–ХХ vekov. M., 1984. T. 1. 7. Sudebnaya statistika Sudebnogo Departamenta pri Verhovnom Sude Rossijskoj Federacii [Ehlektronnyj resurs]. URL: www.cdep.ru/index. php?id=5 (data obrashcheniya 16.06.2018).

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

127

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

А. В. ОБРАЗЦОВ, доцент кафедры управления органами расследования преступлений, кандидат юридических наук (Академия управления МВД России) Научная специальность: 12.00.11 – судебная деятельность, прокурорская деятельность, правозащитная и правоохранительная деятельность.

A. V. OBRAZTSOV, Candidate of Law, Associate Professor at the Department of Management of Bodies and Units Crimes’ Investigation (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia) Scientific specialty: 12.00.11 – Judicial Activities, Prosecutorial Activities, Human Rights and Law Enforcement.

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс

УДК 343.1

128

Цель и задачи процессуального руководства расследованием преступлений The Purpose and Tasks of the Procedural Management  of the Crimes’ Investigation В статье анализируется цель процессуального руководства предварительным расследованием преступлений, рассматривается ее соотношение с назначением уголовного судопроизводства, отмечается ее значение для процессуальной деятельности субъектов процессуального руководства. Особо акцентируется внимание на формировании цели процессуального руководства как условия эффективной и результативной организации расследования уголовного дела. В статье показывается, как наличие цели процессуального руководства упорядочивает предварительное расследование, способствует достижению целей досудебного производства и обеспечивает реализацию правоотношений между участниками уголовного судопроизводства.

The article analyzes the purpose of the procedural management of the preliminary crimes’ investigation, considers its correlation with the purpose of the criminal proceedings, notes its importance for the procedural activities of the procedural management subjects. Special attention is paid for the purposes’ formation of procedural guidance as a condition of effective and efficient organization of the criminal case investigation. The article shows how the presence of the purpose of the procedural guidance regulates the preliminary investigation, contributes to the achievement of the pre-trial proceedings’ goals and ensures realization of the legal relations between the participants of the criminal proceedings.

Цель процессуального руководства предварительным расследованием преступлений, задачи процессуального руководства предварительным расследованием преступлений, руководитель следственного органа, руководитель вышестоящего следственного органа, следователь, процессуальное руководство.

Purpose of the procedural management for the crimes’ preliminary investigation, tasks of the procedural management of the crimes’ preliminary investigation, head of the investigative body, head of the higher investigative body, investigator, procedural management.

П

роцессуальное руководство предварительным расследованием представляет собой целенаправленный процесс воздействия на  процессуальную деятельность следователя, дознавателя для выполнения задач досудебного производства. Результативность процессуального руководства, обеспечение им последовательного,

а не хаотичного воздействия на ход и результаты расследования приводят к неизбежному выводу об обязательности установления цели процессуального руководства, которая бы выступила его интегрирующим, смысловым началом, объединяющим все составляющие процессуального руководства.

Наличие цели процессуального руководства упорядочивает его, способствует достижению целей досудебного производства. Формирование цели процессуального руководства обеспечивает планирование деятельности субъектов процессуального руководства, интегрирует разрозненную деятельность участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения в системную деятельность. Цель процессуального руководства, безусловно, базируется на  положениях, сформулированных в  ст. 6 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее – УПК РФ)1, применительно к  досудебным стадиям уголовного судопроизводства. Как известно, ст. 6 УПК РФ посвящена назначению уголовного судопроизводства. Профессор В. А.  Михайлов считает, что подлинную сущность употребленных в  ст. 6 УПК РФ слов и понятий необходимо знать, прежде всего правоприменителям – в лице следователей, дознавателей, руководителей органов предварительного расследования, прокуроров, судей, чтобы в  соответствии с  принципом публичности разумно осуществлять реализацию требований о  «назначении уголовного судопроизводства». При характеристике целей в  праве ученые часто используют понятие «предназначение», зачастую рассматривая его в  качестве синонима цели [6, с. 86]. Большинство ученых – процессуалистов рассматривают понятия «назначение» и «цель» как тождественные [5, с. 93–100], с чем, по нашему мнению, следует согласится. Поскольку субъекты процессуального руководства, в отличие от других участников уголовного судопроизводства, действуют только на  досудебных стадиях уголовного процесса, соответственно, цель уголовного процесса применительно к их деятельности должна быть исследована с учетом указанного обстоятельства. Цель процессуального руководства носит дуалистический характер, поскольку в ней сочетается как защита прав и законных интересов лиц и  организаций, потерпевших от  преступлений, так и защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод на досудебных стадиях уголовного судопроизводства. Но осуществление указанной цели ограничено двумя начальными стадиями уголовного процесса. Термин «цель» в  УПК РФ используется более двадцати раз, однако понятие цели уголовного судопроизводства законодателем не сформулировано, и, соответственно, не  сформули1 Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: федер. закон от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ // Рос. газ. 2001. 22 дек.

ровано понятие цели процессуального руководства расследованием. Адекватное определение цели процессуального руководства имеет существенное значение для всех участников уголовного судопроизводства, а между тем УПК РФ его не сформулировал. Правильное понимание цели процессуального руководства позволяет субъектам процессуального руководства выстроить свою профессиональную деятельность, выявлять случаи правонарушений, злоупотреблений правом, которые являются проявлением отклонения от целей досудебного производства. И в  этом смысле интересна идея дореволюционного ученого-юриста и практика Я. И. Баршева о том, что цель каждого отдельного уголовного процесса заключается в том, чтобы, собрав материалы, необходимые для верного и справедливого приговора относительно вины или невиновности изобличаемого в  каком-либо преступлении лица, признать его невинным или достойным известного наказания [1, с. 35, 42] Иначе говоря, необходимо помнить о  том, что все-таки в ст. 6 УПК РФ речь идет о судебной защите, а  в рамках досудебного производства должны быть подготовлены (собраны) материалы уголовного дела для судебного разбирательства и  разрешения уголовно-правового спора между сторонами, должна быть обеспечена реализация принципа доступа к правосудию. Сказанное не  исключает защиту прав участников и  на досудебных стадиях. Согласно ст. 5 УПК РФ досудебное производство – уголовное судопроизводство с момента получения сообщения о  преступлении до  направления прокурором уголовного дела в суд для рассмотрения его по  существу. Строго говоря, даже не  на все досудебное производства распространяется процессуальная власть руководителя следственного органа, начальника органа дознания, начальника подразделения дознания, а только до направления дела прокурору. Но задачей руководителя органа предварительного следствия является обеспечение гарантированной защиты граждан от  преступных посягательств и  восстановление их нарушенных прав. Анализ ст. 215–220 УПК РФ показывает, что этап окончания предварительного следствия начинается с  того момента, когда следователь должен признать, что все следственные действия по уголовному делу произведены, а собранные доказательства достаточны для составления обвинительного заключения, а  заканчивается – когда руководитель подписывает обвинительное заключение. На этом этапе субъекты процессуального руководства должны убедиться в том, что отсутствуют препятствия к рассмотрению дела судом. Это связано с тем, что защита прав и свобод человека обеспечивается в зна-

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

129

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

130

чительной степени эффективным предварительным расследованием. Согласно п. 1.23 приказа Следственного комитета РФ «Об организации процессуального контроля в Следственном комитете Российской Федерации»2 руководитель следственного органа не позднее чем за пять суток до направления следователем участникам уголовного судопроизводства уведомления изучает материалы уголовного дела и  при необходимости дает указания о  производстве следственных и  иных процессуальных действий. Иначе говоря, руководитель следственного органа должен убедиться в надлежащем решении задач досудебного производства. Здесь говорится о том, что после составления обвинительного заключения руководитель следственного органа должен убедиться в том, что отсутствуют препятствия к рассмотрению дела судом. Л. А.  Власова права, когда утверждает, что назначение и  роль досудебного производства обусловлены тем обстоятельством, что, предшествуя судебному разбирательству, оно создает необходимые предпосылки, способствующие успешному разрешению судом уголовных дел [3, с. 8–9]. А. В. Кочетова и А. В. Кочетов обоснованно замечают, что вопросы доступности правосудия в  сфере уголовного процесса должны рассматриваться шире, нежели деятельность исключительно суда по  защите прав и  законных интересов граждан при производстве по  уголовному делу, поскольку осуществление функции правосудия в  соответствии с  его назначением невозможно без надлежащей деятельности органов предварительного расследования [4, с. 52]. В случае ненадлежащей деятельности органов предварительного расследования дело может быть возвращено. Как отметил Конституционный Суд Российской Федерации, возвращение уголовного дела прокурору имеет целью приведение процедуры предварительного расследования в  соответствие с  требованиями, установленными в  уголовно-процессуальном законе, что дает возможность – после устранения выявленных существенных процессуальных нарушений и  предоставления участникам уголовного судопроизводства возможности реализовать соответствующие права – вновь направить дело в  суд для рассмотрения по  существу и  принятия решения; тем самым обеспечиваются гарантированные Конституцией Российской Федерации право каждого, в том числе обвиняемого, на  судебную защиту и  право по2   Об организации процессуального контроля в Следственном комитете Российской Федерации: приказ Следственного комитета РФ от 15 января 2011 г. № 1.

терпевшего на  доступ к  правосудию и  компенсацию причиненного ущерба (ст. 46 и 52)3. С учетом изложенного, позиции Конституционного Суда Российской Федерации представляется возможным сделать вывод о том, что цель процессуального руководства заключается в  обеспечении защиты прав каждого, в  том числе обвиняемого, на судебную защиту и право потерпевшего на  доступ к  правосудию, что в  итоге должно создать предпосылки для справедливого судебного разбирательства путем производства всех необходимых процессуальных действий и  принятия процессуальных решений, основанных на  достаточной совокупности собранных доказательств. При этом следует отметить, что цель уголовного судопроизводства и  цель процессуального руководства соотносятся как общее и частное. Цель и  задачи процессуального руководства взаимосвязаны, поскольку через задачи цель детализируется и конкретизируется. Следует согласиться с точной формулировкой С. В.  Валова о  том, что задачи представляют собой модели трудностей, препятствий, стоящих на  пути достижения результата [2, с. 40]. Но задача не  просто модель проблемной ситуации, которая может возникнуть в ходе расследования, но еще и создание с помощью необходимых действий условий, достаточных для того, чтобы справиться с  этой проблемой на основе полномочий субъектов процессуального руководства. УПК РФ задачи процессуального руководства предварительным расследованием не  формулирует. Задачи процессуального руководства могут быть стандартизированы исходя из типичных проблем, которые возникают в  ходе процессуальной деятельности следователей, дознавателей и  требующих воздействия на них со стороны субъектов процессуального руководства. Эти типичные задачи являются результатом анализа эмпирических деталей, накопленного опыта процессуального руководства и познавательных сравнений деятельности субъектов процессуального руководства с другими участниками уголовного судопроизводства. Таким образом, можно определить, что задачами процессуального руководства является типичное воздействие субъекта процессуального руководства на процессуальную деятельность следователей, дознавателей в  ходе разрешения проблемной ситуации на  определенном этапе расследования. 3   По делу о  проверке конституционности положений статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросами судов общей юрисдикции и жалобами граждан: постановление Конституционного Суда РФ от 8 декабря 2003 г. № 18-П // СЗ РФ. 2003. № 51. Ст. 5026.

Если исходить из  цели процессуального руководства, то моделями препятствий, стоящих на пути достижения этой цели, и, соответственно, путями их преодоления являются: –– создание необходимых и  достаточных условий для расследования преступлений (например, путем создания следственной группы, возобновления расследования, продления срока расследования и т. д.); –– обеспечение выполнения подчиненными следователями и  дознавателями возложенных на них обязанностей по каждому уголовному делу; –– предупреждение, выявление, пресечение и  устранение нарушений уголовно-процессуального законодательства; –– изучение материалов проверок сообщений о преступлениях и уголовных дел; –– установление обоснованности и законности принятия процессуальных решений, отмена необоснованных решений; –– обнаружение отклонений от  криминалистических рекомендаций; –– своевременное внесение необходимых корректив путем процессуального воздействия на ход расследования; –– оценка состояния расследования; –– анализ причин ненадлежащего расследования;

–– подготовка и  принятие актов процессуального руководства; –– анализ движения уголовного дела; –– ориентирование следователей и  дознавателей на сбор и всестороннее исследование объективных доказательств; –– обеспечение выполнения подчиненными следователями и дознавателями указаний субъектов процессуального руководства вышестоящего органа. Все перечисленные задачи тесно связаны между собой, и достижение цели процессуального руководства означает решение большинства задач, стоящих перед субъектом процессуального руководства и  следователем, дознавателем. Решение задач процессуального руководства означает поэтапное движение к  цели. Конкретная задача процессуального руководства всегда имеет привязку к определенному этапу досудебного производства (например, рассмотрение и  разрешение заявления о  преступлении, предъявление обвинения, приостановление предварительного следствия и  т. д.) и она осуществляется, как правило, путем правоприменения с  помощью актов применения права как самими субъектами процессуального руководства, так и следователями и дознавателями.

Список литературы:

References:

1. Баршев Я. И.  Основания уголовного судопроизводства с  применением к  российскому уголовному судопроизводству. М., 2001. 2. Валов С. В. Организация деятельности органов внутренних дел по  расследованию преступлений: курс лекций. М., 2014. 3. Власова Л. А.  Досудебное производство в уголовном процессе: пособие. М., 2000. 4. Кочетова А. В., Кочетов А. В.  Реализация конституционных положений о праве граждан на доступ к правосудию в уголовном судопроизводстве // Вестник ЮУрГУ. Серия «Право». 2014. Т. 14. № 4. 5. Николюк В. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 2011 г. № 21 «О практике применения судами законодательства об исполнении приговора» // Уголовное право. 2012. № 3. 6. Умнова (Конюхова) И. А., Алешкова И. А. Применение Конституции Российской Федерации судами общей юрисдикции: актуальные вопросы теории и  практики: монография. М., 2016.

1. Barshev Ya. I. Osnovaniya ugolovnogo sudoproizvodstva s primeneniem k rossijskomu ugolovnomu sudoproizvodstvu. M., 2001. 2. Valov S. V.  Organizaciya deyatel’nosti organov vnutrennih del po rassledovaniyu prestuplenij: kurs lekcij. M., 2014. 3. Vlasova L. A.  Dosudebnoe proizvodstvo v ugolovnom processe: posobie. M., 2000. 4. Kochetova A. V., Kochetov A. V. Realizaciya konstitucionnyh polozhenij o prave grazhdan na dostup k pravosudiyu v ugolovnom sudoproizvodstve // Vestnik YUUrGU. Seriya «Pravo». 2014. Tom 14. №4. 5. Nikolyuk V. Postanovlenie Plenuma Verhovnogo Suda RF ot 20 dekabrya 2011 g. № 21 «O praktike primeneniya sudami zakonodatel’stva ob ispolnenii prigovora» // Ugolovnoe pravo. 2012. № 3. 6. Umnova (Konyuhova) I. A., Aleshkova I. A. Primenenie Konstitucii Rossijskoj Fede­racii sudami obshchej yurisdikcii: aktual’nye voprosy teorii i praktiki: monografiya. M., 2016.

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

131

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

А. В. ПОБЕДКИН, профессор кафедры управления органами расследования преступлений, доктор юридических наук, профессор (Академия управления МВД России) E-mail: [email protected] Научная специальность: 12.00.09 – уголовный процесс.

A. V. POBEDKIN, Doctor of Law, Professor, Professor at the Department of Management of Bodies and Units Crimes’ Investigation (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia) Scientific speciality: 12.00.09 – Criminal Procedure.

УДК 343.1

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс

Публичность уголовного судопроизводства  и ее отражение в доказательственном праве Publicity of the Criminal Proceedings and Its Reflection  in the Evidentiary Law В статье рассматривается отражение в  доказательственном уголовно-процессуальном праве социальной потребности общества в уголовном судопроизводстве, которая состоит в публичности. Доказывается, что в настоящее время указанная социальная потребность в доказательственном праве выражена на  низком уровне. Предлагаются нестандартные пути установления взаимосвязи содержания доказательственного права и публичности.

The article considers reflection in the evidentiary criminal proceedings law of the social society need in the criminal proceedings, which consists in publicity. It is proved that at the present time this social need in the evidentiary law is expressed at  a  low level. Non-standard ways of establishing the relationship between the content of evidence law and publicity are proposed.

Публичность, уголовный процесс, уголовнопроцессуальное доказывание, нравственность, истина.

Publicity, criminal proceedings, criminal procedural proof, morality, truth.

Х

132

аотичность изменений современного отечественного уголовно-процессуального законодательства – одна из  основных претензий, обоснованно предъявляемых к  законодателю. На первый взгляд, исключением является доказательственное право, единственная подотрасль уголовно-процессуального права, история развития которой, по  В. Д.  Спасовичу, характеризует «народный ум» [15, 20]. Однако и его стабильность – иллюзия. Доказательственное право условно может быть классифицировано на  нормы его Общей и Особенной частей, где нормы Общей части – положения не только раздела III Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации1 (далее – УПК РФ), но и иных его структурных элементов, которые устанавливают цель доказывания, процессуальный статус субъектов до1   Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ // СЗ РФ. 2001. № 52 (ч. I). Ст. 4921.

казывания; средства доказывания, его структуру, стержневые характеристики элементов процесса доказывания. Особенная часть доказательственного права – совокупность норм уголовно-процессуального права, регулирующая порядок собирания доказательств и  особенности процесса доказывания на  отдельных стадиях судопроизводства. Учитывая структуру доказательственного права, ясно, что если какие институты в  годы уголовно-процессуальной неразберихи и  пострадали в  наибольшей степени, то это именно доказательственное право. Особые порядки судебного разбирательства (гл. 40 и 40.1 УПК РФ) только с  огромной натяжкой могут быть признаны соответствующими принципу свободы оценки доказательств, презумпции невиновности и прямо не соответствуют положениям ч. 2 ст. 77 УПК РФ. Дознание в  сокращенной форме – усеченный процесс доказывания, допускающий оценку непроверенных доказа-

тельств с  предсказуемым результатом. Производство о  назначении меры уголовно-правового характера при освобождении от  уголовной ответственности (гл. 51.1 УПК РФ) – нечто иное, как признание лица виновным в совершении преступления с  применением меры, сопоставимой с  уголовным наказанием, хотя и  судом, но без необходимой для этого процедуры доказывания. Продолжающиеся попытки наполнить реальным содержанием право защитника собирать доказательства (ч. 3 ст. 86 УПК РФ), а также объяснить наконец-то, как стороны могут формировать заключение специалиста (ч. 3 ст. 80 УПК РФ), вылились в  обязанность следователя (дознавателя) приобщать к  материалам уголовного дела документы с  неясным процессуальным статусом (ч. 2.2 ст. 159 УПК РФ) и представляют собой яркий пример отсутствия понимания, какой именно тип формирования доказательств нужен России: следственный или состязательный? В целом наблюдается неприкрытый отказ от  положений теории доказывания, основанной на  материалистической диалектике, которая собственно и является единственной теорией, объясняющей закономерности доказывания как процесса познания. Тенденция объяснима. Законодатель ориентируется на иные концепции доказывания, которые не  строятся на  познании. В приоритете другие идеи – «снятие конфликта», «восстановительное правосудие», «доказывание как убеждение». Они не  требуют процессуальной формы, учитывающей объективные познавательные закономерности. Принесут ли новые акценты в  доказывании пользу? Смотря кому. Здесь и возникает ключевой вопрос о том, кто основной адресат уголовного судопроизводства. Уголовный процесс выделился в  самостоятельный вид деятельности, а совокупность уголовно-процессуальных норм – в  отрасль права по  объективным основаниям в  результате длительного исторического развития, например в Европе в XVI–XIX вв. [9, с. 43–47]. Установление лиц, виновных в  совершении преступления, привлечение их к  уголовной ответственности, назначение справедливого наказания с  течением времени, когда человечество осознало именно общественную опасность преступлений, уже не  могло основываться на  праве, с  гражданским процессуальным методом правового регулирования. Потребовалась новая отрасль права, обеспечивающая общественную потребность в  защите от  преступности путем выявления и  осуждения тех, кто преступил закон, посягнул на общественную безопасность. Это мировая тенденция приобретения уголовным судопроизводством черт публичности, объ-

яснять которую особенностями исторического развития России, как это делают некоторые авторы [6, с. 78–94], можно лишь отчасти. Уголовно-процессуальное право – средство, которое, если претендует на  статус самостоятельной отрасли, должно содержать механизмы, обеспечивающие реализацию социальной потребности в защите от преступности. Доказательственное уголовно-процессуальное право, имеющее научное гносеологическое основание, неразрывно связано с  нравственно здоровым обществом, с его нормальными потребностями, оно не  только их обеспечивает, но и  оказывает на  общество обратное влияние. Содержание именно доказательственного права – показатель меры веры в человека, в его возможности, развитость нравственных качеств; «зеркало» заявленных законодателем принципов; инструмент воспитания и одухотворения человека. Уголовный процесс, как верно замечает Л. М. Володина, это «не технология, а инструмент государственной власти» [8–9], эффективный только в  том случае, если основан на  правильно познанных объективных закономерностях. Эффективность доказательственного права как подотрасли уголовно-процессуального права определяется следующими основными условиями: 1) оно соответствует социальной потребности любого нормального общества в правильном установлении обстоятельств по уголовному делу и  обеспечивает ее удовлетворение; 2) оно соответствует лучшим историческим и духовнонравственным традициям народа России; 3) оно способно воспитывать человека своим содержанием и формой. Кратко обоснуем и  наметим пути формирования этих условий: 1.  Соответствие доказательственного права социальной потребности любого нормального общества в  правильном установлении обстоятельств по уголовному делу и обеспечение ее удовлетворения. Это условие наднационально. Любое нравственно здоровое общество не может не быть заинтересовано в  установлении лиц, в  действительности совершивших преступления, и применении к ним мер, позволяющих обезопасить тем самым законопослушных людей от  преступных действий путем общей и частной превенции. Доказательственное уголовно-процессуальное право способно быть действенным механизмом удовлетворения этого интереса при условии, что процессуальная форма основана на познавательных закономерностях и создает все условия для их эффективного использования. Прежде всего на познавательных закономерностях основано собирание доказательств. Трудно понять, что удерживает законодателя от  облечения в  процессуальную форму познаватель-

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

133

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

134

ных закономерностей при применении «иных способов собирания доказательств», которые отличаются от  следственных действий только отсутствием процессуального порядка производства, что отрицательно сказывается на  эффективности неурегулированных действий. Назрела регламентация порядка и  содержания запросов, требований, поручений (ч. 4 ст. 21 УПК РФ), принятия представленных предметов и письменных документов (ч. 2 ст. 86 УПК РФ), действий по  уяснению и  уточнению полученной таким путем информации; собирания «доказательств» защитником (ч. 3 ст. 86 УПК РФ) и проверки их допустимости; формирования заключения специалиста (ст. 80 УПК РФ). Следует свести к  минимуму использование в  уголовно-процессуальном доказывании процессуальных действий, при производстве которых должностные лица, осуществляющие производство по  уголовному делу, не  контролируют процесс получения информации. Это аргумент против введения в уголовное судопроизводство оперативных-розыскных мероприятий [18], «тайных» следственных действий [10, с. 202], на чем настаивают сегодня многие видные ученые. Недопустимо прикрывать процессуальной формой мероприятия, не  позволяющие должностному лицу, ведущему производство по делу, участвовать в получении сведений, имеющих потенциал доказательств. Результатом подобных процедур должны быть результаты оперативно-розыскной деятельности, порядок преобразования которой в  доказательства должен быть урегулирован на  уровне уголовно-процессуального закона. Сегодня он, как ни странно, не предусматривает ни одной процессуальной нормы, позволяющей собирать доказательства на основе результатов оперативнорозыскной деятельности. Мнение некоторых видных специалистов о  неуместности в  отечественном уголовном судопроизводстве процессуальной формы вместе с  ее институтом допустимости доказательств, как имеющей западно-европейский генезис [3, с. 142], можно объяснить не всегда высоким качеством процессуальной регламентации, проявлениями ненужного формализма. Разумная процессуальная форма была и всегда останется важнейшей процессуальной гарантией. Процессуальная экономия за  счет уголовно-процессуального доказывания – прямой отказ от удовлетворения социальной потребности в  результатах уголовного судопроизводства. Ссылки на  западный опыт здесь неуместны. В тех странах, где вина подсудимых не доказывается, а признание обвиняемого – достаточное и  почти необходимое условие постановления обвинительного приговора, уголовный процесс не  связан с  обществом, не  работает на  его без-

опасность, не  воспитывает человека. Органы уголовного судопроизводства в  таких случаях работают «сами на себя». В литературе верно замечено, что несмотря на некоторую тенденцию к  снижению зарегистрированных преступлений в  США, реальная преступность не  снижается. Раскрываемость убийств колеблется в районе 60 %, изнасилований – не  достигает 40 %, ограблений – 30 %, подавляющая масса преступлений остается нераскрытой, а «правоохранительные органы США развиваются в направлении отчуждения от надежд и интересов населения» [12, с. 115–119]. Заметим, что виновные по  большей части раскрытых преступлений в  США установлены путем сделки о  признании, которая не дает уверенности в правильности приговора. Характер и  состояние преступности в США с регулярными массовыми убийствами при таком подходе не  удивляют. Для чего нам двигаться по явно ошибочному, ненаучному пути? К сожалению, проблема неправильного отношения к  показаниям обвиняемого, признающего свою вину, имеет вненациональный характер, в ее основе – психология человека. «Думали, что собственное признание преступника необходимо было для его полного обличения, – мысль не  только неосновательная, но даже совершенно противная здравому юридическому смыслу: ибо, если отрицание подсудимого не  приемлется в  доказательство его невинности (фактически не приемлется и сейчас – прим. наше – А. П.), то признание его и  того менее должно быть доказательством его виновности», – словами Гринева заметил А. С.  Пушкин в  «Капитанской дочке». Однако «ценность эмоционально-психологической составляющей признательных показаний» [4, с. 389] по прежнему диктует стремление следователя их получить. К сожалению, законодатель сам поощряет психологическую склонность правоприменителя к приданию преувеличенного значения признания вины. Предостережение о недопустимости строить обвинение исключительно на  признании вины обвиняемым (ч. 2 ст. 77 УПК РФ) уже не работает, поскольку опровергнуто сокращенными процедурами, недвусмысленно требующими ориентироваться именно на согласие с предъявленным обвинением. Значение показаний обвиняемого, признающего свою вину, на протяжении многих лет – болезненный вопрос процессуальной теории. Решать его и  сегодня предлагают радикально: не  признавать значение обвинительного доказательства за  такими показаниями, ориентироваться только на  наличие иных доказательств виновности [1, с. 260]. Жесткое решение предлагает О. Я. Баев: показания обвиняемого, при-

знающего свою вину, должны признаваться недопустимыми, если сделаны вне прозрачных (в прямом смысле) стен [5, с. 248]. Ориентироваться нужно на  принцип свободы оценки доказательств, все ответы в  нем даны. Однако ч. 2 ст. 77 УПК необходимо дополнить следующим положением: «Запрещается склонять обвиняемого к  признанию вины. Следователь (дознаватель) обязаны разъяснить обвиняемому нравственную обязанность давать правдивые показания». В то же время и  законодатель, для которого принципы уголовного процесса также обязательны, должен пересмотреть все сокращенные процедуры, не  укладывающиеся в  содержание ряда принципов. В связи с  этим в  ст. 14 УПК РФ следует внести ч. 5 следующего содержания: «Запрещается устанавливать правила, порядки и процедуры, прямо или косвенно свидетельствующие об особом доказательственном значении показаний обвиняемого, признающего свою вину, или его отношения к предъявленному обвинению». Заметим, что в  литературе последних лет встречается критическое отношение к  принципу презумпции невиновности. Его называют «чужеродным элементом» западной правовой цивилизации [2, 5], «очевидным алогизмом» [17, с. 176], предлагают различные варианты перемещения бремени доказывания на обвиняемого [16, с. 120]. Не будем отрицать, что принцип презумпции невиновности в доказывании не стимулирует к  раскаянию действительно виновного, осознанию им вины, может использоваться как инструмент уклонения от ответственности. Однако без него члены общества не  смогут обрести уверенность в действенности уголовного судопроизводства, истинности его результата, ощутить состояние защищенности от преступности и убежденности, что признанный судом виновным виноват действительно. Невзирая на  западный генезис презумпции невиновности, в  уголовном судопроизводстве России без нее не обойтись. 2.  Соответствие доказательственного права лучшим историческим и  духовно-нравственным традициям народа России. Для каждого народа, с  учетом его исторического развития, нравственные оценки имеют особенности [7, 17]. Неразумно отрицать наличие особенностей национального характера россиянина, которые следует учитывать, а  большинство – развивать. В целом они достаточно полно отражены в  Стратегии национальной безопасности Российской Федерации2. «При соответствии уголовно-процессу2   О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации: указ Президента РФ от 31 декабря 2015 г. № 683 // СЗ РФ. 2011. № 1. Ч. (II). Ст. 212.

ального права культурно-историческому и  духовно-нравственному наследию нашего народа оно оказывает положительное влияние на  духовную жизнь российской общности и  формирование ее культуры» [3, с. 149]. Это суждение верно, но оно будет полным, если добавить, что и  эффективно уголовно-процессуальное право – только в этом случае. Приоритет истины, правды, справедливости перед прагматичностью, «сделками», экономией на  «святом» – национальная черта, не  требующая доказательств. Стремление к  истине – мощная нравственная характеристика жителя России, а принцип правды (в целях настоящей статьи разграничивать истину и правду нет смысла) выступает «своеобразной внутренней пружиной самой нравственности в  уголовнопроцессуальной сфере…» [3, с. 163], ментальная модель истины-правды имеется в  каждом из нас» [3, с. 182]. Эти простые и понятные идеи даже не нужно обосновывать сложными философскими анализами понятия истины, ее достижимости, видов и  т. д. Истина всегда конкретна, одна и  не совместима с терминологическими «играми» вроде: пусть страдает «житейская истина», лишь бы торжествовала «юридическая» [1, с. 129–130]. Чаще всего стремление запутать вопрос об истине – это «нравственная неспособность осуществлять доказывание на основе своего внутреннего судейского убеждения, базирующегося на материалах уголовного дела, страх перед ответственностью за ошибку» [13, с. 66]. Целью уголовно-процессуального доказывания, если таковым считать познание, не  может быть ничего, кроме истины. Об этом необходимо прямо заявить в  УПК РФ: «собирание, проверка и  оценка доказательств осуществляется в целях установления истины по уголовному делу». При этом нет никакой необходимости раскрывать данное понятие ни в ст. 5 УПК РФ, ни в  каких-либо иных процессуальных нормах. Всем нравственно здоровым жителям России предельно понятно, что означает истина. Не возникало же ни у  кого вопросов к  этому термину в  период действия УПК РСФСР 1960 г., в котором он упоминался неоднократно. Обостренная совестливость для народа России – регулятор поведения едва ли не  более мощный, чем нормативные требования. Ее нужно будить и развивать в человеке не столько упреками за  принятие зачастую бессовестных процессуальных решений, а  прямым требованием законодателя действовать по  совести не  только при оценке доказательств (ч. 1 ст. 19 УПК РФ), а в ходе всего уголовного судопроизводства. Уместно будет в ст. 7 УПК РФ связать законность и совесть, чтобы не создавать ложного представления об антагонизме

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

135

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

136

этих понятий. Тем самым законодатель внесет важную лепту в преодоление еще одной исторической отечественной традиции (на сей раз весьма сомнительной) – отдавать приоритет духу, совести, не  считаясь с  законом. Соблюдение закона должно быть требованием совести, ч. 1 ст. 7 УПК РФ могла бы быть изложена следующем виде: «Участники уголовного судопроизводства в  его ходе строго соблюдают Конституцию Российской Федерации, настоящий Кодекс и  иные федеральные законы Российской Федерации, действуя справедливо и по совести». Соглашаясь с тем, что реалии уголовного судопроизводства сегодня не  всегда в  ладу с  совестью «многонационального народа» России, вряд ли стоит расценивать ее упоминание в  УПК РФ только как декларативное и  бессодержательное [3, с. 192]. Нужно добиваться, чтобы затертый вопрос «Как Вам не  стыдно?», зачастую произносимый в качестве обычной приговорки, звучал бы (естественно, в иных формулировках) со страниц юридических документов, в  которых констатируется нарушение законности и справедливости. 3.  Способность доказательственного права воспитывать человека своим содержанием и формой. Воспитательная задача в  действующем УПК РФ не ставится и не решается. Предмет частных определений (постановлений) суда, представлений следователя, дознавателя ограничен нарушениями закона; обстоятельствами, способствовавшими совершению преступления. Представления эти зачастую остаются без ответа [14, с. 97]. Общественные обвинители и общественные защитники – далеко в прошлом. Причины и  условия совершения преступления доказывать и устранять не требуется. Однако воспитательную задачу уголовного судопроизводства, которая, вне всякого сомнения, должна быть прямо поставлена в  общих положениях УПК, все равно не решить несколькими локальными, хотя бы и  успешно апробированными инструментами. Уголовный процесс воспитывает общество и каждого его члена только при условии, что человек не сомневается в эффективности и справедливости уголовного судопроизводства в  отношении каждого, кто уже состоит в уголовнопроцессуальных отношениях, и  в отношении него самого, если придется оказаться в  орбите уголовного процесса. Такой веры в уголовный процесс не добиться, если он не направлен на установление истины, вскармливает низменные чувства, нетребователен к должностным лицам, его осуществляющим; не  включает в  себя воспитательные мероприятия, написан языком инструкции.

Да, возможности человека небезграничны. Но они и не так уж «ничтожно малы» [1, с. 127– 128], чтобы не  требовать от  него истинных решений. «Зародившееся в древние времена, прошедшее свое углубленное развитие во времена Гегеля и в последующий советский период жизни России… учение о  возможностях человека при помощи данных ему самой природой чувственно-предметных рецепторов, такого бесценного дара, как человеческий разум, понять Мироздание было и  остается целью человечества» [11, с. 75], – совершенно справедливо утверждает З. З. Зинатуллин. От дознавателя, следователя, прокурора, судьи нужно требовать жертвенного служения, подчеркивать особую доверенную им миссию, противопоставлять ее обыденной канцелярщине: «Суд, следователь, прокурор, начальник органа дознания, дознаватель в ходе доказывания обязаны в  пределах своих полномочий принимать все предусмотренные настоящим Кодексом меры, направленные на  установление истины, в  целях обеспечения законного и  справедливого решения по  уголовному делу, защиты общества, каждого его члена, государства от  преступности, являющейся угрозой национальной безопасности Отечества». Так могло бы звучать это требование в тексте УПК РФ. Воспитательный заряд уголовного судопроизводства сильно страдает от  попыток решить экономические, организационные, ведомственные проблемы без учета особого мессианского назначения уголовного процесса. Прежде всего речь о  прекращении уголовного дела по  нерабилитирующим основаниям, которое не только весьма уязвимо с точки зрения соответствия принципу презумпции невиновности, но и не предполагает раскаяния. Доводам, объясняющим, почему раскаянию не нашлось места в УПК РФ, в резонности не отказать. Действительно, искренность раскаяния проверить непросто, а потерпевшему важно возместить вред [19, с. 113]. Однако стоит ли здесь не  замечать публичную функцию уголовного судопроизводства (его основную функцию!), делая выводы, что возмещение вреда важнее раскаяния [19, с. 118], а внутренние переживания не  так важны, как объективные действия обвиняемого [9, с. 72–75]. Обществу важно, чтобы освобожденный от уголовной ответственности не  просто возместил ущерб потерпевшему, но и осознал постыдность своего поведения, не  допускал его впредь. Освобождения от  уголовной ответственности заслуживает только действительно раскаявшийся преступник. Обязанность законодателя состоит в  том, чтобы ориентировать должностных лиц, участвующих в  принятии решения о  прекращении уголовного дела (уголовного преследования), на установ-

ление искренности раскаяния. Проявление милосердия возможно только в отношении действительно раскаявшихся. Иное – не  уголовный процесс как познавательная деятельность в интересах страны и каждого его жителя, а посредничество в урегулировании конфликта преступ-

ника и жертвы при параллельном решении экономических проблем государства. Такой подход к роли тех, кто призван защищать Отечество от преступности, не соответствует социальному назначению уголовного процесса и, вероятно, со временем будет отторгнут.

Список литературы:

References:

1. Аверин А. В.  Истина и  судебная достоверность (Постановка проблемы). 2-е изд., доп. СПб., 2007. 2. Агутин А. В., Агутина Н. В.  Теоретические и нравственные основания принципов в современном отечественном уголовном судопроизводстве. М., 2009. 3. Агутин А. В., Трошкин Е. З., Губжоков Р. Х. Организационно-правовой механизм реализации концепции «должной правовой процедуры» и  нравственные основы уголовнопроцессуальной деятельности в  отечественном уголовном судопроизводстве. М., 2016. 4. Баев О. Я.  Защита доказательств в  уголовном судопроизводстве. Избранные работы (2012–2016 гг.). Воронеж, 2016. 5. Баев О. Я. Основные направления специальной превенции принуждения к даче показаний. Избранные работы (2012–2016 гг.). Воронеж, 2016. 6. Барабаш А. С. Природа российского уголовного процесса, цели уголовно-процессуальной деятельности и их установление. СПб., 2005. 7. Бучакова М. А., Дизер О. А. Категория нравственности как объект правового регулирования: теоретические вопросы // Алтайский юридический вестник. 2017. № 2 (18). 8. Володина Л. М.  По следам парламентских слушаний… (заметки на  полях) // Библиотека криминалиста. 2016. № 4 (27). 9. Головко Л. В.  Прекращение уголовного дела в связи с деятельным раскаянием // Законодательство. 1999. № 1. 10. Гриненко А. В.  Уголовное судопроизводство: от  прошлого – к  будущему // Библиотека криминалиста. 2016. № 5 (28). 11. Зинатуллин З. З. О судебной этике, правде, «допустимости» лжи и  еще некоторых уголовно-процессуальных вопросах // Актуальные проблемы уголовного процесса в  трудах профессора А. А.  Чувилева: сборник статей. Омск, 2011. 12. Клейменов И. М.  Преступность в  России и  США: попытка сравнительного анализа // Вестник Омского университета. Серия «Право». 2012. № 1 (30). 13. Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Этика уголовного процесса: учеб. пособ. Воронеж, 1993.

1. Averin A. V.  Istina i sudebnaya dostovernost’ (Postanovka problemy). 2-e izd., dop. SPb., 2007. 2. Agutin A. V. , Agutina N. V.  Teoreticheskie i  nravstvennye osnovaniya principov v sovremennom otechestvennom ugolovnom sudoproizvodstve. M., 2009. 3. Agutin A. V., Troshkin E. Z., Gubzhokov R. H.  Organizacionno-pravovoj mekhanizm realizacii koncepcii «dolzhnoj pravovoj procedury» i nravstvennye osnovy ugolovno-processual’noj deyatel’nosti v otechestvennom ugolovnom sudoproizvodstve». M., 2016. 4. Baev O. Ya. Zashchita dokazatel’stv v ugolovnom sudoproizvodstve. Izbrannye raboty (2012– 2016 gg.). Voronezh, 2016. 5. Baev O. Ya. Osnovnye napravleniya special’noj prevencii prinuzhdeniya k dache pokazanij. Izbrannye raboty (2012–2016 gg.). Voronezh, 2016. 6. Barabash A. S.  Priroda rossijskogo ugolovnogo processa, celi ugolovno-processual’noj deyatel’nosti i ih ustanovlenie. SPb., 2005. 7. Buchakova M. A., Dizer O. A.  Kategoriya nravstvennosti kak ob”ekt pravovogo regulirovaniya: teoreticheskie voprosy // Altai Law Journal. 2017. № 2 (18). 8. Volodina L. M.  Po sledam parlamentskih slu­ shanij… (zametki na polyah) // Biblioteka kriminalista. 2016. № 4 (27). 9. Golovko L. V.  Prekrashchenie ugolovnogo dela v svyazi s deyatel’nym raskayaniem // Zakonodatel’stvo. 1999. № 1. 10. Grinenko A. V. Ugolovnoe sudoproizvodstvo: ot proshlogo – k budushchemu // Biblioteka kri­ minalista. 2016. № 5 (28). 11. Zinatullin Z. Z. O sudebnoj ehtike, pravde, «dopustimosti» lzhi i eshche nekotoryh ugolovnoprocessual’nyh voprosah // Aktual’nye problemy ugolovnogo processa v trudah professora A. A. Chuvileva: sbornik statej. Omsk, 2011. 12. Klejmenov I. M.  Prestupnost’ v Rossii i SShA: popytka sravnitel’nogo analiza // Vestnik Omskogo universiteta. Seriya «Pravo». 2012. № 1 (30). 13. Kokorev L. D., Kotov D. P.  Ehtika ugolovnogo processa: ucheb. posob. Voronezh, 1993. 14. Kuznecova S. M.  Sub”ekty kontrolya (nadzora) za ispolneniem predstavleniya sledovatelya

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

137

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

138

14. Кузнецова С. М.  Субъекты контроля (надзора) за исполнением представления следователя по  устранению обстоятельств, способствовавших совершению преступлений // Алтайский юридический вестник. 2016. № 1 (13). 15. Курс уголовного процесса / под ред. Л. В. Головко. М., 2016. С. 43–47. 16. Маслов И. В. О частичном переносе бремени доказывания: уголовно-процессуальные и  криминалистические аспекты // Библиотека криминалиста. 2015. № 2 (25). 17. Розовский Б. Г.  Истина и  средства ее достижения в уголовном производстве // Уголовный процесс современной России. Проблемные лекции: учеб. пособ. (для студентов высших юридических учебных заведений) / науч. ред. В. Т.  Томин, А. П.  Попов и И. А. Зинченко. Пятигорск, 2014. 18. Россинский С. Б.  Результаты оперативнорозыскной деятельности – доказательства по  уголовному делу: только «за» и  никаких «против» // Деятельность правоохранительных органов в современных условиях: сборник матер. XXIII Междунар. науч.-практ. конф. (г. Иркутск, 24–25 мая 2018  г.). Иркутск, 2018. Т. 1. 19. Смолькова И. В.  Значение признания обвиняемым своей вины при прекращении уголовного преследования в  связи с  деятельным раскаянием (ст. 28 УПК РФ) // Библиотека криминалиста. 2017. № 1 (32) . 20. Спасович В. Д. О теории судебно-уголовных доказательств. СПб., 1861.

po ustraneniyu obstoyatel’stv, sposobstvovavshih soversheniyu prestuplenij // Altajskij yuridi­ cheskij vestnik. 2016. № 1 (13). 15. Kurs ugolovnogo processa / pod red. L. V. Golovko. M., 2016. S. 43–47. 16. Maslov I. V. O chastichnom perenose bremeni dokazyvaniya: ugolovno-processual’nye i kriminalisticheskie aspekty // Biblioteka kriminalista. 2015. № 2 (25). 17. Rozovskij B. G.  Istina i sredstva ee dostizheniya v ugolovnom proizvodstve // Ugolovnyj process sovremennoj Rossii. Problemnye lekcii: ucheb. posob. (dlya studentov vysshih yuridicheskih uchebnyh zavedenij) / nauch. red. V. T. Tomin, A. P. Popov i I. A. Zinchenko. Pyatigorsk, 2014. 18. Rossinskij S. B.  Rezul’taty operativno-rozysknoj deyatel’nosti – dokazatel’stva po ugolovnomu delu: tol’ko «za» i nikakih «protiv»  // Deyatel’nost’ pravoohranitel’nyh organov v sovremennyh usloviyah: sbornik mater. XXIII Mezhdunar. nauch.-prakt. konf. (g. Irkutsk, 24–25 maya 2018 g.). Irkutsk, 2018. T. 1. 19. Smol’kova I. V.  Znachenie priznaniya obvinyaemym svoej viny pri prekrashchenii ugolovnogo presledovaniya v svyazi s deyatel’nym raskayaniem (st. 28 UPK RF) // Biblioteka krimina­ lista. 2017. № 1 (32) . 20. Spasovich V. D. O teorii sudebno-ugolovnyh dokazatel’stv. SPb., 1861.

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

В. В. УТКИН, инспектор отдела безопасности крупных спортивных мероприятий (ГУ МВД России по Краснодарскому краю) E-mail: [email protected] Научная специальность: 12.00.09 – уголовный процесс.

V. V. UTKIN, Inspector of the security Department of the Major Sporting Events (General Management of the Interior Ministry of Russia on Krasnodar region) Scientific speciality: 12.00.09 – Criminal Procedure.

УДК 004:343

The Digital Technologies in the Institutional Reform  of the Criminal Process В статье предпринимается попытка проследить основные различия между традиционной следственной доктриной уголовно-процессуальных доказательств и  нижегородской доктриной. Эти различия ярко проявились при обсуждении вопроса о  формах и  пределах внедрении цифровых технологий в  технологию уголовно-процессуального доказывания. Автор анализирует взгляды представителей двух противоположных подходов к тому, как следует оцифровывать модель уголовно-процессуального доказывания и развивает ключевой аргумент в пользу необходимости оцифровки состязательной модели доказывания, который состоит в том, что применение технократического подхода к  оптимизации следственной модели доказывания ведет к усилению пороков следственной формы применения уголовного закона.

The article attempts to trace the main differences between the traditional investigative doctrine of the criminal procedural evidence and the Nizhny Novgorod doctrine. These differences were evident in the question’s discussion about the forms and limits of introduction the digital technologies into technology of the criminal procedural evidence. The author analyzes the views of the representatives of two opposite approaches to how to digitize a model of the criminal procedural evidence and develops a key argument in favor of the need to digitize the adversarial model of proof, which is that the application of a technocratic approach to optimization of the investigative model of proof leads to strengthening the defects of the investigative using form of the criminal law.

Уголовно-процессуальное доказывание, цифровые технологии, состязательная модель, следственная модель.

Criminal procedural evidence, digital technologies, adversarial model, investigative model.

С

татья профессора кафедры уголовного процесса Нижегородской академии МВД России С. В.  Власовой [2] породила бурную дискуссию в научных кругах относительно возможных преобразований правовой организации уголовного процесса под влиянием цифровых технологий, которая нашла отражение в  третьем номере журнала «Библиотека криминалиста» за 2018 г. и в других периодических изданиях. Хотелось бы сделать несколько замечаний по поводу затронутых в этом тексте вопросов. В статье С. В.  Власовой затрагивается несколько принципиальных вопросов о  том, мо-

гут ли цифровые технологии изменить сложившийся тип уголовного процесса, а вместе с ней, разумеется, и  правовую форму уголовно-процессуального доказывания и  как эта возможность может реализоваться. С. В.  Власова считает, что это может произойти и  высказывает предположения о том, как это будет. Несмотря на  малую вероятность в  обозримой перспективе реализации многих ее прогнозов, в целом заслуживает внимания главная тема, поднятая в  статье, а  именно: пришло время для институциональной реформы нашего уголовного процесса. Нас, в  первую очередь, интересу-

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс

Цифровые технологии в институциональной реформе уголовного процесса

139

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

140

ет вопрос о смене парадигмы доказывания. Надо сказать, что таков общий посыл разработок нижегородской школы процессуалистов последних лет, который разделяет автор указанной статьи. Так что здесь мы имеем дело с доктринальной позицией относительно правовой организации уголовно-процессуального доказывания. По мнению С. В.  Власовой, цифровые технологии создают основу для качественного преобразования информационно-коммуникативной модели, заложенной внутри уголовно-процессуального механизма. А это неизбежно влечет и изменения в системе власти – управления принятия решений и выработке оснований этих решений. При этом С. В.  Власова исходит из  того, что под влиянием цифровых технологий радикально изменится весь механизм государственного управления. Тезис о  новом «цифровом государстве» выступает отправным в  вопросе о  новой модели государственно-правового взаимодействия государства, бизнеса и населения. Так, основной идеей концепции «государство – информационная платформа», с которой выступает Центр стратегических инициатив, является то, что трансформация государственного управления является неизбежным ответом на  технологический вызов; создание технологической, нормативной и культурной основы такой платформы необходимо для конкурентоспособности России в  долгосрочной перспективе1. «Государство как платформа» – это, по сути, название комплексной организационно-технической инфраструктуры для предоставления необходимых гражданам и  бизнесу услуг, а  также для обеспечения деятельности системы государственного управления2. В принципе проект, рисуемый С. В.  Власовой, вполне укладывается в перспективную модель государственного управления как информационной платформы, на  которой агрегированы все виды внутренних государственных функций – услуг, представляемых бизнесу и населению. Защита от преступлений, применение уголовного закона к  его нарушителям, восстановление прав потерпевшего от преступления – все эти задачи, традиционно решаемые в  рамках уголовного судопроизводства, выступают в  виде набора государственных услуг, оказываемых населению и  бизнесу «государством как платформой». Рассмотрим тезис С. В.  Власовой о  доказывании в  контексте вышесказанного более вни1   Государство для граждан и бизнеса // Центр стратегических разработок. URL: https://www.csr.ru/news/gosudarstvo-dlya-grazhdani-biznesa/ (дата обращения: 05.07.2018). 2   Балтийский форсайт: государство как платформа // Центр стратегических разработок. URL: https://www.csr.ru/club/baltijskijforsajt-gosudarstvo-kak-platforma/ (дата обращения: 05.07.2018).

мательно. Зададимся вопросом, почему раньше никакие научно-технические революции не  сказывались на  форме правления в  России, не  приводили к  судебной реформе, а  теперь приведут (могут привести). Ведь и  ранее некоторые ученые делали прогнозы на то, что технические открытия (фотография, например) повлияют на  технологию доказывания. Но ведь этого не  произошло: следственная модель уголовно-процессуального доказывания, сложившаяся еще в  средние века на  основе письменной речи (ведение протоколов следователем), так и сохраняется до сих пор. И в  наше время многие известные специалисты считают, что нет никаких причин изменения существующей формы (типа) уголовного процесса. Так, по мнению Л. В. Головко, нельзя допускать того, чтобы информационная составляющая начала превалировать над формой уголовного процесса [5, с. 39–41]. Для обоснования тезиса о  неизменности следственной формы процесса и  доказывания используется риторика, основанная на  противопоставлении «хорошей» романо-германской и «плохой» англо-саксонской правовых систем [6, с. 98–100; 13, с. 42–43]. В связи с этим нельзя не отметить моду на консервативный тренд в уголовно-процессуальной науке, эксплуатирующий патриотическую риторику, включая прием – «призыв городового», то есть скрытую угрозу применения к  инакомыслящему административного ресурса. Нам предлагают разделить веру в  действительность и  разумность следственной модели, без рассуждений, без критического обсуждения. Коллеги-диссертанты, чутко реагирующие на  ситуацию, весьма наглядно отразили этот тренд в  своих работах, защищаемых в 2018 г. [1, с. 12]. Мы не разделяем этот консервативный настрой. Не будем подробно вдаваться в причины негативного отношения к  состязательности и  либерально-правовому проекту в  целом, которое сложилось в  нашей науке. Констатируем как данность то, что большинство ученых, практикуя нормативистский подход к  анализу правовой реальности, проблематику использования новых информационных технологий в  уголовном процессе привычно сводят к  оптимизации закрепленной в  действующем законодательстве уголовно-процессуальной формы. Априори эта форма принимается как единственно возможная, и  вопрос о  ее смене не  ставится. Такова идеолого-познавательная установка большинства наших коллег, которые занимаются проблематикой расследования «компьютерных преступлений», использования в  уголовно-процессуальном доказывании «электронных носителей информации», «электронной информации» и  пр. Они, как правило, предла-

гают расширить перечень источников доказательств (ч. 2 ст. 74 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации) за  счет включения в  них отдельного вида доказательств («электронного доказательства» – «компьютенного доказательства» [8]) или подвести под понятие «иные документы» «электронный документ» [11]; расширить круг следственных действий за  счет таких следственных действий, которые определяют специфику работы с электронной информацией (скажем, «копирование электронной информации» [9, с. 587–595]); и даже внедрить электронный документооборот в  уголовный процесс, но не  в качестве полной замены бумажного делопроизводства уголовного дела, а в виде электронного аналога – настоящего, бумажного «уголовного дела», изготовленного органом предварительного расследования [10, с. 95–101]. Обобщая данный подход (и в какой-то мере упрощая), можно заключить, что он состоит в  том, чтобы изменять действующий закон, не  изменяя следственную модель как таковую; модернизировать (оптимизировать) следственную форму доказывания; оцифровывать следственные процедуры. В качестве характерного примера вышеописанного подхода возьмем одну из  последних диссертационных работ, посвященных данной проблематике, а  именно: диссертацию М. С.  Сергеева. Ее можно считать антиподом проекта С. В.  Власовой. Во многом, полагаем, через данную диссертацию можно предвосхитить основные ходы критики концепции, предложенной С. В. Власовой. Начнем, пожалуй, с  главного: какой должна быть правовая модель доказывания в  цифровом обществе, надо ли менять правовое регулирование доказывания при переходе к новому информационно-технологическому укладу. Обе указанные работы затрагивают эту проблему, и тот и другой авторы претендуют на то, чтобы предложить свою модель правового регулирования доказывания, но взгляды их противоположны. Так, М. С.  Сергеев своей целью поставил разработку модели механизма правового регулирования применения электронной информации и  электронных носителей информации в  уголовном судопроизводстве [14, с. 11]. С. В. Власова, как и ее партнеры по нижегородской школе процессуалистов, также нацелена на  создание модели уголовно-процессуального регулирования через внедрение цифровых технологий. Однако если М. С.  Сергеев стремится сохранить следственную уголовно-процессуальную систему, упрочить следственную власть и следственную модель, то С. В. Власова выступает за  ее свержение, а  именно: за  полную передачу власти на  применение уголовного зако-

на (привлечение к  уголовной ответственности) от  следователя – суду [3, с. 68–72]. Коренной вопрос о власти в уголовно-процессуальной системе лежит в сфере доказывания: кто устанавливает факты, кто управляет информацией, кто формирует доказательство, тот и  руководит (фактически) уголовно-процессуальной системой. Таким образом, вопрос о  полномочии на  правоприменение имеет решение через информационную составляющую. По М. С.  Сергееву, следователь предполагается тем «надлежащим субъектом собирания доказательств», кто наделен законом исключительными полномочиями на  проведение следственных действий и  использование электронной информации и электронных носителей информации в  уголовном судопроизводстве [14, с. 230]. В этом суть следственной парадигмы доказывания: следователь формирует уголовнопроцессуальные доказательства – для судьи, в первую очередь, но равно и для других участников процесса – субъектов доказывания, которые самой системой принуждены ориентироваться на  следственный стандарт доказывания. М. С.  Сергеев таким образом защищает следственную уголовно-процессуальную организацию досудебного доказывания и  желает только адаптировать ее под особенности использования электронной информации, электронных носителей информации. Но надо понимать, что тот, кто постулирует власть следователя на  доказывание, тем самым отказывает в таковой суду. Необходимо определиться с выбором формы власти (следственной или судебной) на установление фактов по делу. Попытка разделения этой власти и  допущение следственно-судебной правовой организации фактообразования – правоприменения на  деле ведет к оправданию доминирования власти следователя над судьей. Вся современная правоприменительная практика является тому подтверждением – явление обвинительного уклона уголовной юстиции, о котором так много говорят, как раз и есть продукт такой системы. Мы, будучи единомышленниками, вполне разделяем этот исходный тезис проекта С. В.  Власовой, а  вместе с  тем и  нижегородскую доктрину, суть которой в  том, что оцифровывать надо не  следственную, а  состязательную модель. Если мы упустим сейчас это окно возможности, то в  будущем современные пороки уголовного правосудия только усилятся, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Оцифровать можно любую правовую модель, но суть ее от этого не изменится. Мы считаем, что оцифровка усилит недостатки и  противоречия существующей смешанной уголовно-процессуальной системы. Авторитарная модель государственного механизма правопри-

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

141

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

142

менения – противодействия преступности, усиленная цифровыми технологиями, превратится в тоталитарную. С. В. Власова приводит достаточно развитую аргументацию в  пользу иного варианта: вначале проводим реформу предварительного расследования – отбираем власть на применение уголовного закона у следователя и передаем ее суду [4, с. 115–116], а  уже потом эту модель правоприменения переносим на  информационную платформу государства. Во-первых, она указывает на  очевидную неэффективность письменного способа фиксации электронной информации в  протоколе следственного действия. Ведь следуя предложениям некоторых «реформаторов», скан такого протокола следователю надо будет включать в  «электронное уголовное дело». Вот какая модернизация следственного труда вытекает из предложений Ю. А. Цветкова, М. С. Сергеева и других. С. В.  Власова пишет о  ничтожном вкладе следователя в  формирование доказательства из  цифровой информации [2, с. 9]. По ее мнению, еще большее значение, чем юридическая компетенция и  криминалистические навыки следователя в раскрытии и расследовании компьютерных преступлений, имеют: (а) техническое оборудование и  (б) специальные познания специалиста – эксперта. Ведь обнаружить цифровую информацию («цифровые следы преступления») может «любое лицо», в  том числе «интеллектуальный агент» (искусственный интеллект) [2, с. 14–15]. Все это, конечно, как и тезис о деперсонализации «субъекта доказывания», нами поддерживается. Но она забывает о  власти следователя формировать доказательства из электронной информации, поступающей от органов, осуществляющих оперативнорозыскную деятельность. Так что С. В.  Власова упускает из вида еще один аргумент в пользу состязательной модели, о  которой надо сказать особо. На наш взгляд, основной причиной перехода на  состязательный – судебный порядок применения уголовного законодательства является необходимость сохранения гуманитарной сути уголовного правосудия и  обеспечение свободы личности. Цифровые технологии дают правоохранительным органом небывалые прежде возможности по  использованию «больших данных» в  виде данных, накапливаемых в  различных информационных ресурсах, системах учета – как государственных, так и  частных. Спецслужбы получают новые возможности по слежке, вторжению в частную жизнь человека, повсеместному контролю за ним. Если к существующей следственной власти добавить новые технические возможности, то эта власть станет безграничной. Судья в  такой системе, где следователь с  помощью искусственного интел-

лекта машины оценивает доказательства, становится ритуальным приложением. Настойчивые попытки внедрить в  следственное доказывание полиграфы есть показательный симптом этого. Только институты правового государства, состязательное правосудие и  равенство сторон в  процессе (формирования доказательств), независимая судебная власть, равно как и  прочие институты справедливого судопроизводства должны стать элементами проектируемого информационного государства как платформа. Мы против того, чтобы оцифровывать и тем самым продлевать жизнь институтам существующего смешанного (можно сказать «гибридного») уголовного процесса. Более того, видим в  этом угрозу нарастания авторитаризма. На наш взгляд, это самый важный тезис в  обсуждаемой статье. Прочие расхождения между анализируемыми проектами являются производными от  исходной установки авторов по  отношению к следственной модели доказывания. Если конкретно, то они проявляются по  нижеследующим моментам. 1.  По вопросу о  понятии доказательства и  его свойств. М. С.  Сергеев воспроизводит в своей концепции закрепленную в законе схему: «доказательство» (информация) и  «источник доказательства» [14, с. 13]; «электронная информация» и  «электронный носитель информации», а  также исходит из  традиционного набора свойств доказательств у  электронного доказательства. Подход С. В. Власовой и нижегородских процессуалистов принципиально другой. Предлагается отказаться от  имеющейся системы источников доказательств и считать протокол следственного действия одним из возможных источников информации: электронных носителей информации, а  также электронной информации, находящейся в  теле-коммуникационных, иных технических каналах связи, сети Интернет. По ее мнению, средствами накопления и  передачи цифровой информации могут быть как «протоколы» (которые будут пригодны в  делах об обычных преступлениях), так и  любые технические средства [2, с. 14]. 2.  По «субъекту доказывания» М. С.  Сергеев сохраняет верность следственному учению: полноценными субъектами доказывания выступают компетентные государственные органы: орган предварительного расследования, прокурор и  суд. Хотя он и  допускает расширение прав адвоката-защитника на  получение электронной информации и электронных носителей информации (через обращения адвокатов в суд с судебным адвокатским запросом о получении информации с  ограниченным доступом) [14, с. 17], однако все равно получается, что формирует из  электронной информации доказатель-

ства следователь. С. В. Власова занимает по данному пункту иную позицию. Помимо уже отмеченного положения о «деперсонализации», она говорит о необходимости полного уравнивания в правах на получение цифровых доказательств участников уголовного процесса. При этом она подчеркивает то, что формирует из  полученной информации доказательство только человек – судья, по своему внутреннему убеждению [2, с. 14–15]. 3.  По способу получения доказательств – следственным действиям позиции анализируемых авторов также весьма расходятся. М. С. Сергеев исходит из  неизменности института следственных действий и  предлагает дополнить их перечень дополнительными – электронными следственными действиями, а  именно: «электронная выемка», «электронный обыск», «электронное наблюдение», «электронный осмотр информационной среды», «электронное копирование» [14, с. 16–17, 204–206, 221–225]. Им также предлагается дополнить статьи 177 и 186.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации нормами, учитывающими специфику обращения с электронной информацией или электронными носителями информации. Кроме того, он предлагает допустить изъятие и  приобщение в  качестве доказательств электронных сведений на  этапе проверки сообщения о  преступлении (при проверке сообщений о преступлении, распространенном в информационно-телекоммуникационной сети Интернет) [14, с. 190]. Это является, пожалуй, наиболее серьезным отступлением от  следственной догмы, но вполне в русле тенденции изменений формата стадии возбуждения уголовного дела. При этом он остается на  принципиальном различии следственного действия и  оперативнорозыскного мероприятия, равно как следственной – процессуальной деятельности по  получению доказательственной информации путем производства следственных действий и  «электронной оперативно-розыскной деятельности». Позиция С. В.  Власовой значительно радикальнее: она предлагает снять различие не  только между следственным действием и  оперативно-розыскным мероприятием, но предлагает допустить в  качестве способа получения цифровой информации, имеющей доказательственное значение по  уголовному делу, любое не  запрещенное законом действие, в  том числе деятельность искусственного – интеллектуального агента [2, с. 16].

4. По критериям оценки доказательств позиции авторов также расходятся. М. С.  Сергеев остается на  традиционной позиции, в  том числе не  ставит под сомнение следственный критерий допустимости, хотя предлагает включить в правила оценки доказательств особенности унифицированных правовых государственных стандартов, касающихся именно электронной информации [14, с. 221–225, 261–262]. Напротив, С. В.  Власова выступает за  отказ от  следственного стандарта формирования доказательств: следственный стандарт допустимости доказательств, сформированных следователем, должен быть заменен на судебный стандарт оценки судей по своему внутреннему убеждению полезности цифровой информации, аутентичность которой подтверждена техническими средствами, для установления юридически значимых обстоятельств по  рассматриваемому уголовному делу [2, с. 15]. Таким образом, принципиальные различия между традиционным, следственным учением об уголовно-процессуальных доказательствах и  новой теорией «уголовно-судебных доказательств», разработанной нижегородской школой процессуалистов, в  полной мере определились при ответе на  вопрос о  последствиях влияния цифровых технологий на правовой, уголовно-процессуальный механизм. На примере анализа двух работ, представляющих эти подходы, мы видим, какими путями может пойти правовое развитие. Мы как сторонники демократии, глобализации и  унификации правовых стандартов видим в  концепции «государство-платформа» возможность для реализации положений, вытекающих из  новой теории уголовно-процессуальных доказательств, разработанной нижегородской школой процессуалистов [7]. В этом, как представляется, и  есть будущее России как правового, демократического государства, функции которого агрегированы на  цифровой платформе. Мы считаем, что следует принимать новый Кодекс, в  основу которого должна быть положена принципиально иная модель привлечения к уголовной ответственности за  совершенное преступление, чем та, которая сохранилась в  Уголовном кодексе Российской Федерации (1996  г.) и  Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации (2000  г.), а  именно: не  следственная, состязательная, судебная. В стране необходима судебная реформа – это необходимое условие не  только для экономического развития, но и для самого существования России.

Список литературы:

References:

1. Адаменко И. Е.  Уголовно-процессуальная деятельность: системообразующие осно-

1. Adamenko I. E.  Ugolovno-processual’naya deyatel’nost’: sistemoobrazuyushchie osno-

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

143

УГОЛОВНОЕ ПРАВО и уголовный процесс

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

144

вания и  компоненты: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. Н. Новгород, 2018. 2. Власова С. В. К вопросу о  приспосабливании уголовно-процессуального механизма к цифровой реальности // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2018. № 1. 3.  Власова С. В. К вопросу о понимании уголовно-процессуального механизма применения норм уголовного кодекса // Актуальные проблемы права на современном этапе развития российской государственности: сб. ст. Междунар. практ. конференции (23 ноября 2017 г., г. Омск). Уфа, 2017. 4.  Власова С. В.  Уголовно-процессуальный механизм применения уголовного закона // Актуальные проблемы борьбы с  преступлениями и иными правонарушениями: матер. XVI Междунар. науч.-практ. конф. / под ред. Ю. В. Анохина. Барнаул, 2018. Ч. 1. 5.  Головко Л. В.  Можно приветствовать наших судей, которые не  хотят упрощения правосудия // Уголовный процесс. 2017. № 1. 6.  Давлетов А. А.  Об оптимальном типе современного российского уголовного процесса  // Вестник Удмуртского университета. Серия Экономика и право. 2011. № 2–2. 7.  Доктринальная модель уголовно-процессуального доказательственного права РФ и  Комментарии к  ней / А. С.  Александров и др. М., 2015. 8.  Зигура Н. А.  Компьютерная информация как вид доказательств в  уголовном процессе России: дис. … канд. юрид. наук. Челябинск, 2010. 9.  Зуев С. В., Никитин Е. В.  Информационные технологии в  решении уголовно-процессуальных проблем // Всероссийский криминологический журнал. 2017. № 3. 10. Качалова О. В., Цветков Ю. А.  Электронное уголовное дело – инструмент модернизации уголовного судопроизводства // Российское правосудие. 2015. № 2. 11.  Кукарникова Т. Э.  Электронный документ в  уголовном процессе и  криминалистике: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Воронеж, 2003. 12.  Муравьев К. В.  Оптимизация уголовного процесса как формы применения уголовного закона: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. Омск, 2017. 13.  Россинский С. Б.  Концепция судебной реформы в  РСФСР и  современные проблемы организации предварительного следствия // Судебная власть и уголовный процесс. 2016. № 3. 14.  Сергеев М. С. Правовое регулирование применения электронной информации и  электронных носителей информации в  уголовном судопроизводстве: отечественный и зарубежный опыт: дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2018.

vaniya i komponenty: avtoref. dis. … d-ra yurid. nauk. N. Novgorod, 2018. 2. Vlasova S. V. K voprosu o prisposablivanii ugolovno-processual’nogo mekhanizma k cifrovoj real’nosti // Biblioteka kriminalista. Nauchnyj zhurnal. 2018. № 1. 3. Vlasova S. V. K voprosu o ponimanii ugolovno-processual’nogo mekhanizma primeneniya norm ugolovnogo kodeksa // Aktual’nye problemy prava na sovremennom ehtape razvitiya rossijskoj gosudarstvennosti: sb. st. Mezhdunar. prakt. konferencii (23 noyabrya 2017 g., g. Omsk). Ufa, 2017. 4. Vlasova S. V.  Ugolovno-processual’nyj mekhanizm primeneniya ugolovnogo zakona // Aktual’nye problemy bor’by s prestupleniyami i  inymi pravonarusheniyami: mater. XVI Mezhdunar. nauch.-prakt. konf. / pod red. Yu. V. Anohina. Barnaul, 2018. Ch. 1. 5. Golovko L. V.  Mozhno privetstvovat’ nashih sudej, kotorye ne hotyat uproshcheniya pravosudiya // Ugolovnyj process. 2017. № 1. 6. Davletov A. A.  Ob optimal’nom tipe sovremennogo rossijskogo ugolovnogo processa // Vestnik Udmurtskogo universiteta. Seriya Ehkonomika i pravo. 2011. № 2–2. 7. Doktrinal’naya model’ ugolovno-processual’nogo dokazatel’stvennogo prava RF i Kommentarii k nej / A. S. Aleksandrov i dr. M., 2015. 8. Zigura N. A.  Komp’yuternaya informaciya kak vid dokazatel’stv v ugolovnom processe Rossii: dis. … kand. yurid. nauk. CHelyabinsk, 2010. 9. Zuev S. V., Nikitin E. V.  Informacionnye tekhnologii v reshenii ugolovno-processual’nyh problem // Vserossijskij kriminologicheskij zhurnal. 2017. № 3. 10. Kachalova O. V., Cvetkov Yu. A. Ehlektronnoe ugolovnoe delo – instrument modernizacii ugolovnogo sudoproizvodstva // Rossijskoe pravosudie. 2015. № 2. 11. Kukarnikova T. Eh. Ehlektronnyj dokument v  ugolovnom processe i kriminalistike: avtoref. dis. … kand. yurid. nauk. Voronezh, 2003. 12. Murav’ev K. V.  Optimizaciya ugolovnogo processa kak formy primeneniya ugolovnogo zakona: avtoref. dis. … d-ra yurid. nauk. Omsk, 2017. 13. Rossinskij S. B.  Koncepciya sudebnoj reformy v RSFSR i sovremennye problemy organizacii predvaritel’nogo sledstviya // Sudebnaya vlast’ i ugolovnyj process. 2016. № 3. 14. Sergeev M. S. Pravovoe regulirovanie primeneniya ehlektronnoj informacii i ehlektronnyh nositelej informacii v ugolovnom sudoproizvodstve: otechestvennyj i zarubezhnyj opyt: dis. … kand. yurid. nauk. Ekaterinburg, 2018.

ВЫЯВЛЕНИЕ, РАСКРЫТИЕ и расследование преступлений Ю. В. ГАВРИЛИН, профессор кафедры управления органами расследования преступлений, доктор юридических наук, доцент (Академия управления МВД России) E-mail: [email protected] Научная специальность: 12.00.12 – криминалистика; судебно-экспертная деятельность; оперативно-розыскная деятельность.

Yu. V. GAVRILIN, Doctor of Law, Associate Professor, Professor at the Department of Management of Bodies and Units Crimes’ Investigation (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia) Scientific speciality: 12.00.12 – Criminalistics; Forensic Work; Operative Investigative Activity.

УДК 004:343.132.2

Практика организации взаимодействия  при расследовании преступлений, совершенных с использованием информационнокоммуникационных технологий The Practice of Interaction’s Organization in the Crimes’ Investigation Committed with Using the Informational  and Communication Technologies В статье рассматриваются особенности таких организационных форм взаимодействия в  процессе расследования преступлений, совершенных с  использованием информационно-коммуникационных технологий, как создание специализированных постоянно действующих следственно-оперативных групп, предварительная оценка материалов проверки сообщений о преступлении, направление поручений органу дознания, заключение соглашений об информационном обмене с организациями связи, банковскими и иными финансовыми организациями.

The article considers the peculiarities of such organizational forms of interaction in the crimes’ investigating process committed with using the informational and communication technologies such as: creation of specialized permanent investigative and operational groups, the preliminary assessment of the materials for verifying reports about crime, sending instructions to the inquiry body, concluding agreements about informational exchange with communication organizations, banking and the others financial organizations.

Предварительное расследование, взаимодействие, информационно-коммуникационные технологии.

Preliminary investigation, interaction, informatio­ nal and communication technologies.

Р

асширение использования цифровых технологий, стимулирование их внедрения в  различные сектора экономики и  государственного управления является одним из  при-

оритетных направлений внутренней политики России, а  также общемировым трендом. Так, в  прогнозе социально-экономического развития Российской Федерации на 2018 г. и на пла-

выявление, раскрытие и расследование преступлений

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

146

новый период 2019 и  2020 гг. предусмотрено создание экосистемы цифровой экономики путем эффективного развития рынков и отраслей (сфер деятельности), в  которой «большие данные» позволят выйти на новый уровень экономического развития [9]. При этом обратной стороной процесса цифровизации экономики является рост числа преступлений, совершенных с использованием информационно-коммуникационных технологий. Так, по  данным ГИАЦ МВД России, в  2017  г. в  производстве правоохранительных органов находились уголовные дела о 105 645 преступлениях рассматриваемой категории, что на 24,5 % превышает аналогичный показатель прошлого года (79 704). Подобный результат свидетельствует о недостаточности принимаемых мер по  данному направлению деятельности, что было отмечено в решении коллегии МВД России от 24 октября 2017 г. № 3км «О мерах по совершенствованию раскрытия и расследования мошенничеств»1. Очевидно, что без эффективного взаимодействия участников расследования преступлений, совершенных с  использованием информационно-коммуникационных технологий, невозможно выполнение ключевой задачи уголовного судопроизводства – защиты прав и  законных интересов лиц и  организаций, потерпевших от преступлений. Вопросам организации взаимодействия участников расследования преступлений посвящены работы Г. П. Афонькина [1], И. А. Возгрина [2, с.  369–375], И. А.  Данилкина [3], Г. Г.  Зуйкова [4], Л. С.  Каплан [5], В. А.  Михайлова [6], В. И.  Пархоменко [7], Л. П.  Плесневой [8], В. П.  Шашкова [10] и  целого ряда других видных ученых. Сегодня трудно встретить работу по  методике расследования отдельных видов преступлений, в  которой так или иначе не затрагивались бы вопросы взаимодействия. Обобщая существующие определения взаимодействия участников расследования, можно выделить следующие его признаки: –– совместность деятельности; –– организационная независимость его субъектов; –– основанность на  законе и  подзаконных актах; –– комплексность сочетания методов и средств, используемых его участниками; –– обусловленность системой объективных и субъективных факторов; –– согласованность по  целям, задачам, силам, средствам, месту и времени; 1   Об объявлении решения коллегии Министерства внутренних дел Российской Федерации от 24 октября 2017 г. № 3 км: приказ МВД России от 29 ноября 2017 г. № 899.

–– наличие у участников общих целей; –– направленность на  полное, всестороннее и  объективное установление обстоятельств, входящих в предмет доказывания. На основании приведенных признаков можно сформулировать следующее определение взаимодействия участников расследования: это согласованная по  целям и  задачам, осуществляемая под единым руководством, основанная на  соблюдении законности совместная деятельность организационно независимых друг от друга субъектов, состоящая в сочетании присущих им методов и средств в целях повышения эффективности процесса расследования. В целом взаимодействие при расследовании преступлений организуется следователями и  начальниками органов предварительного следствия (каждый на своем уровне) в соответствии с  положениями Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации2 (далее – УПК РФ), Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»3, ведомственными нормативно-правовыми актами, в том числе Инструкцией по  организации совместной оперативно-служебной деятельности подразделений органов внутренних дел Российской Федерации при раскрытии преступлений и расследовании уголовных дел, утвержденной приказом МВД России от 29 апреля 2015  г. № 495, а также локальными правовыми актами территориальных органов МВД России. По данным обзора о  состоянии организации совместной работы подразделений МВД России при раскрытии преступлений и  расследовании уголовных дел4, более чем в 40 территориальных органах МВД России на  региональном уровне практикуется создание специализированных следственных подразделений, постоянно действующих следственно-оперативных групп по  раскрытию и  расследованию преступлений, совершенных с  использованием информационно-коммуникационных технологий, в частности по раскрытию и расследованию мошенничества с использованием мобильных средств связи и сети Интернет. Так, согласно приказу ГУ МВД России по  Краснодарскому краю от  24 июня 2016  г. № 704 взаимодействие управления уголовного розыска, бюро специальных технических мероприятий и следственных органов осуществляется в  рамках специализированной следственнооперативной группы, деятельность которой по2   Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ // СЗ РФ. 2001. № 52 (ч. I). Ст. 4921. 3   Об оперативно-розыскной деятельности: федер. закон от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ // СЗ РФ. 1995. № 33. Ст. 3349. 4   Обзор о состоянии организации совместной работы подразделений МВД России при раскрытии и расследовании уголовных дел: указание Следственного департамента МВД России от 31 октября 2017 г. № 17/2-33775.

зволила оперативно решать вопросы, возникающие при проведении оперативно-розыскных, технических мероприятий и следственных действий при расследовании мошенничеств, совершенных дистанционным способом. Проведенное нами исследование показывает, что аналогичные организационные решения приняты и в ряде других субъектов Российской Федерации. При этом в  соответствии с  п. 6.7 решения совещания у  заместителя Министра внутренних дел Российской Федерации – начальника Следственного департамента МВД России – от 29 июля 2016 № 3 в целях устранения недостатков работы и  повышения эффективности деятельности органов предварительного следствия введено в  практику принятие процессуальных решений по  сообщениям о  преступлениях, предусмотренных ст. 159–159.6, 160, 165, 171, 172, 174, 174.1, 193, 193.1, 195–197, 200.1, 200.2, 200.3, 201, 272–274, 285, 286 Уголовного кодекса Российской Федерации5, если они совершены в  кредитно-финансовой сфере, оборонно-промышленном, жилищно-коммунальном, топливно-энергетическом, агропромышленном комплексах, в  сфере государственного оборонного заказа, информационных технологий (за исключением мошенничеств с  использованием мобильных телефонных средств связи), долевого строительства многоквартирных домов, а  также связаны с  деятельностью «финансовых пирамид» и  повлекли причинение ущерба либо извлечение незаконного дохода в  сумме, превышающей шесть миллионов рублей, только следователями. В соответствии с  указанием Следственного департамента МВД России «О реализации решений коллегии МВД России»6 в  органах предварительного следствия МВД России регионального и городского (окружного) уровня с  1  июля 2014  г. организовано закрепление следователей, специализирующихся на расследовании преступлений в сфере информационных технологий, с  учетом достаточного опыта работы в  органах предварительного следствия и  наличия специальных познаний в  указанной области. Аналогичное требование содержится и  в указании Следственного департамента МВД России «О совершенствовании деятельности»7, с  тем лишь уточнением, что количество закрепленных за  данным направлением следователей должно быть не  менее 5   Уголовный кодекс Российской Федерации от  13 июня 1996 г.  // СЗ РФ. 1996. № 25. Ст. 2954. 6   О реализации решений коллегии МВД России: указание Следственного департамента МВД России от  20 июня 2014  г. № 17/3-16230. 7   О совершенствовании деятельности: указание Следственного департамента МВД России от 15 августа 2014 г. № 17/2-21427.

двух, а  также в  иных организационно-управленческих документах [3, п. 4]. Указанием Следственного департамента МВД России «Об организации расследования преступлений, совершенных с  использованием современных информационно-коммуникационных технологий»8 начальникам следственных органов регионального уровня и  приравненных к  ним следственных органов МВД России поручено обеспечить заблаговременное обсуждение материалов доследственных проверок в  аппаратах следственных органов МВД России по  субъектам Российской Федерации, уделяя особое внимание их полноте и качеству, проведению необходимых исследований, результатам оперативно-розыскных мероприятий по  изобличению лиц, совершивших преступления, организовать результативное взаимодействие с оперативными подразделениями. В соответствии с  положениями ст. 38 УПК РФ и  ведомственными нормативными правовыми актами МВД России следователь обеспечивает организацию совместной работы по  расследованию в  рамках уголовного дела, обладая полномочиями давать органу дознания обязательные для исполнения письменные поручения о  проведении оперативно-розыскных мероприятий, производстве отдельных следственных действий, об исполнении постановлений о задержании, приводе, об аресте, о производстве иных процессуальных действий, а также получать содействие при их осуществлении. Однако до  настоящего времени сохраняется практика формального отношения к  исполнению поручений, данных органу дознания. Изучение материалов уголовных дел о  преступлениях, совершенных с  использованием информационно-коммуникационных технологий, свидетельствует, что ответы на  поручения по уголовным делам о неочевидных преступлениях зачастую однотипны, содержат информацию об отработке одних и тех же лиц по разным преступлениям, причастность которых не установлена, или без указания проведенных мероприятий по установлению виновных лиц похищенного имущества. Имеются факты исполнения поручений не в полном объеме либо с нарушением срока исполнения. Практика показывает, что оперативное сопровождение расследования уголовных дел осуществляется лишь на  первоначальном этапе, «по горячим следам» до установления лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняе8   Об организации расследования преступлений, совершенных с использованием современных информационно-коммуникационных технологий: указание Следственного департамента МВД России от 26 декабря 2017 г. № 17/3-4125.

выявление, раскрытие и расследование преступлений

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

147

выявление, раскрытие и расследование преступлений

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

148

мого. В дальнейшем эффективность оперативно-розыскного сопровождения расследования, в частности при решении таких задач, как установление местонахождения похищенного имущества, дополнительных свидетелей и иных обстоятельств, подлежащих доказыванию, снижается. Оперативное сопровождение, вплоть до  окончания расследования и  направления уголовного дела в  суд, осуществляется лишь по резонансным преступлениям, а по остальному массиву уголовных дел – в  единичных случаях в виде сбора дополнительной информации или обеспечения привода потерпевших, свидетелей, обвиняемых. Еще одним направлением повышения эффективности внешнего взаимодействия участников расследования является использование территориальными органами внутренних дел систем электронного документооборота, а также заключение соглашений об информационном обмене с  кредитно-финансовыми организациями и  организациями связи. Во исполнение п. 1.1 решения коллегии МВД России от 24 октября 2017 г. № 3км «О мерах по совершенствованию организации раскрытия и  расследования мошенничеств» в  территориальных органах МВД России на  окружном, межрегиональном и региональном уровнях ведется работа по  заключению соглашений с  подразделениями ПАО «Сбербанк России», другими кредитно-финансовыми организациями, в том числе не имеющими собственной филиальной сети в  регионах, территориальными органами ФНС России и Росреестра, уполномоченными многофункциональными центрами (далее – МФЦ), органами социальной защиты населения, расположенными на территориях субъектов Российской Федерации, об электронном обмене документами и  информацией. Практика показывает востребованность подобного механизма взаимодействия с ведущими кредитными учреждениями и  операторами сотовой связи. По состоянию на март 2018 г., на основе соглашения между МВД России и  ПАО «Сбербанк России» от  23 октября 2017  г. об обмене информацией в  электронном виде, 24-мя территориальными органами внутренних дел заключены договоры с  региональными представительствами указанной кредитной организации, еще в  ряде субъектов РФ данный вопрос находится в  стадии согласования. В соответствии с  вышеуказанным соглашением электронный документооборот между Сторонами осуществляется на  принципах конфиденциальности, согласованности действий, взаимопомощи и  безвозмездности при соблюдении требований федеральных законов, в частности «Об информации, информационных техно-

логиях и  о защите информации»9 и  «О банках и  банковской деятельности»10, и  иных нормативных правовых актов. Отдельными территориальными органами внутренних дел дополнительно заключены соглашения об электронном обмене информацией с КИВИ Банк (АО), которые позволяют получить в срок до трех суток необходимые сведения о владельце QIWI-кошелька и произведенных им транзакциях за интересующий период. Кроме того, существует положительная практика заключения соглашений об электронном документообороте с  организациями связи, в частности с ПАО «Мегафон», в рамках которых в  срок до  10 дней становится возможным получение сведений об анкетных данных абонента по  номерам телефона и  СИМ-карты, ИНН юридического лица, а  также подключенных услугах и платежах. Так, МВД по Республике Марий Эл с января 2016  г. в  рамках заключенного с  территориальным отделением ПАО «Сбербанк России» соглашения используется система удаленного доступа «SBERSIGN», предоставленная кредитной организацией, позволяющая посредством электронного документооборота в срок до семи дней получать информацию об открытых расчетных счетах клиента, движении денежных средств, а  также данные о  подключении услуг дистанционного банковского обслуживания «Мобильный банк» и  соответствующих номерах телефонов. При этом сведения о  производимых по банковским картам транзакциях предоставляются на основании ст. 26 Федерального закона «О банках и  банковской деятельности» без получения судебного решения, что позволяет существенно уменьшить временные затраты на  получение необходимой информации и сократить срок предварительного следствия. Кроме того, в  указанном подразделении успешно осуществляется электронный обмен документами и  информацией с  ПАО «Мегафон» и ПАО «Вымпелком». В качестве еще одного положительного примера эффективной организации внешнего взаимодействия при расследовании преступлений, совершенных с использованием информационно-телекоммуникационных технологий, можно привести опыт ГУ МВД России по  Пермскому краю, где также успешно используется система электронного документооборота в рамках заключенного в 2015 г. согла9   Об информации, информационных технологиях и о защите информации [Электронный ресурс]: федер. закон от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ // СЗ РФ. 2006. № 31 (ч. I). Ст. 3448. 10   О банках и банковской деятельности» и иных нормативных правовых актов [Электронный ресурс]: федер закон от  2 декабря 1990  г. № 395-1. Доступ из  справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

шения с  ПАО «Сбербанк России». Соглашение предусматривает возможность осуществления блокировки лицевых счетов абонентов на  стадии регистрации заявления о  преступлении. Кроме того, подписаны соответствующие соглашения с  КИВИ Банк (АО), ПАО «Почта Банк», ПАО «Мегафон», а  также Федеральной службой по государственной регистрации кадастра и картографии по Пермскому краю. В Восточно-Сибирском ЛУ МВД России на транспорте с июля 2017 г. действует соглашение о сотрудничестве с КИВИ Банк (АО) в области обмена оперативной и иной информацией по  уголовным делам и  делам оперативной проверки, предусматривающее возможность предоставления посредством электронного документооборота в  течение одних-двух суток необходимых сведений о владельце «QIWIкошелька» и  произведенных им транзакциях за интересующий период. С сентября 2016  г. Главным следственным управлением ГУ МВД России по  г. Москве применяются возможности, предоставленные заключенным Соглашением, о  получении конкретным сотрудником доступа к автоматизированной системе обработки запросов ОАО «Мегафон». Указанная система предоставляет возможность направления электронных запросов (с приложением соответствующих разрешительных документов) по  находящимся в  производстве следователей ГСУ уголовным делам о  получении различных сведений об абонентах Сети и  получения ответов на  них. Ответ на  запрос инициатора поступает в  виде сопроводительного письма в  формате PDF, подписанного электронной подписью уполномоченного сотрудника ОАО «Мегафон», с приложением запрашиваемых данных в  формате XlS с  указанием имени и точного размера файла. При этом имеется возможность установления следующей информации: 1)  сведения об анкетных данных абонента по номеру телефона и (или) по номеру SIMкарты; 2)  сведения о  номере телефона и  данных абонента по  фамилии, имени и  отчеству и  иным анкетным данным или по  ИНН юридического лица;

3)  сведения о  подключенных абонентом услугах и произведенных платежах. Существует техническая возможность направления запросов (с приложением соответствующих судебных постановлений), направленных на получение информации: 1)  о  телефонных соединениях конкретного абонента за  определенный период времени с  указанием базовых станций по  номеру телефона или IМЕI-номеру телефонного аппарата (оконечного оборудования); 2)  о  телефонных соединениях всех абонентов оператора связи, находившихся в  конкретном месте в определенное время. Использование подобных каналов информационного взаимодействия позволяет повысить эффективность деятельности по  выявлению, раскрытию и  расследованию преступлений, а также усилить защищенность граждан от противоправных посягательств. В завершение следует отметить внедрение с  июня 2018  г. в  ИСОД МВД России модуля «Уголовное дело», предназначенного для накопления криминалистически значимой информации, собираемой в ходе расследования (номера банковских карт, IMEI – номера средств связи, банковских счетов, электронных кошельков и пр.), для последующего ее анализа в целях выявления однотипных, серийных и  взаимосвязанных преступлений. Для решения вопроса о  выявлении серийных преступлений реализован механизм поиска совпадений вновь вводимой информации о преступлении с ранее сформированным массивом данных с уведомлением о результатах инициатора запроса. Таким образом, перспективными направлениями повышения эффективности взаимодействия участников расследования преступлений, совершенных с использованием информационно-коммуникационных технологий, являются: создание специализированных следственных подразделений и  постоянно действующих следственно-оперативных групп; исключение формального отношения к  исполнению поручений, данных органу дознания; использование систем электронного документооборота и заключение соглашений об информационном обмене с кредитно-финансовыми организациями и организациями связи.

Список литературы:

References:

1. Взаимодействие следственных органов и оперативно-разыскных подразделений органов внутренних дел на  этапе выявления, раскрытия и  расследования преступлений: учеб.-метод. пособие / Г. П.  Афонькин [и др.]; МВД России. ВИПК. Домодедово, 2010.

1. Vzaimodejstvie sledstvennyh organov i operativno-razysknyh podrazdelenij organov vnutrennih del na ehtape vyyavleniya, raskrytiya i rassledovaniya prestuplenij: ucheb.-metod. posobie / G. P. Afon’kin [i dr.]; MVD Rossii. VIPK. Domodedovo, 2010.

выявление, раскрытие и расследование преступлений

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

149

выявление, раскрытие и расследование преступлений

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

150

2. Возгрин И. А.  Взаимодействие следователя с  работниками оперативно-розыскных и  иных служб органов внутренних дел // Криминалистика. М., 1984. 3. Данилкин И. А. Взаимодействие следственных и  экспертно – криминалистических подразделений органов внутренних дел. М., 2010. 4. Зуйков Г. Г.  Научная организация управления и  труда в  следственном аппарате ОВД. М., 1976. 5. Каплан Л. C.  Взаимодействие следователя с органами дознания: дис. … канд. юрид. наук. Тюмень, 2000. 6. Михайлов В. А.  Организация раскрытия и расследования преступлений // Криминалистическое обеспечение деятельности криминальной милиции и  органов предварительного расследования / под ред. Т. В. Аверьяновой, Р. С. Белкина. М., 1997. 7. Пархоменко В. И.  Взаимодействие следователей, оперативных работников и  специалистов при расследовании уголовных дел о  незаконном обороте наркотических средств и  психотропных веществ (тактикокриминалистический и  организационный аспекты): монография. М., 2006. 8. Плеснева Л. П.  Взаимодействие следователя с органами дознания: правовые и организационные основы: монография. Иркутск, 2016. 9. Прогноз социально-экономического развития Российской Федерации на 2018 год и на плановый период 2019 и  2020 годов. URL: http://www.economy.gov.ru (дата обращения: 12.07.2018). 10. Шашков В. П.  Актуальные проблемы использования материалов журналистского расследования следователем в  ходе производства по  уголовным делам: дис. ... канд. юрид. наук. Калининград, 2008.

2. Vozgrin I. A.  Vzaimodejstvie sledovatelya s  rabotnikami operativno-rozysknyh i inyh sluzhb organov vnutrennih del // Kriminalistika. M., 1984. 3. Danilkin I. A.  Vzaimodejstvie sledstvennyh i  ehkspertno – kriminalisticheskih podrazdelenij organov vnutrennih del. M., 2010. 4. Zujkov G. G. Nauchnaya organizaciya upravleniya i truda v sledstvennom apparate OVD. M., 1976. 5. Kaplan L. C.  Vzaimodejstvie sledovatelya s organami doznaniya: dis. … kand. yurid. nauk. Tyumen’, 2000. 6. Mihajlov V. A.  Organizaciya raskrytiya i rassledovaniya prestuplenij // Kriminalisticheskoe obespechenie deyatel’nosti kriminal’noj milicii i organov predvaritel’nogo rassledovaniya / pod red. T. V. Aver’yanovoj, R. S. Belkina. M., 1997. 7. Parhomenko V. I.  Vzaimodejstvie sledovatelej, operativnyh rabotnikov i specialistov pri rassledovanii ugolovnyh del o nezakonnom oborote narkoticheskih sredstv i psihotropnyh veshchestv (taktiko-kriminalisticheskij i organizacionnyj aspekty): monografiya. M., 2006. 8. Plesneva L. P. Vzaimodejstvie sledovatelya s organami doznaniya: pravovye i organizacionnye osnovy: monografiya. Irkutsk, 2016. 9. Prognoz social’no-ehkonomicheskogo razvitiya Rossijskoj Federacii na 2018 god i na planovyj period 2019 i 2020 godov. URL: http:// www.economy.gov.ru (data obrashcheniya: 12.07.2018). 10. Shashkov V. P.  Aktual’nye problemy ispol’zovaniya materialov zhurnalistskogo rassledovaniya sledovatelem v hode proizvodstva po ugolovnym delam: dis. ... kand. yurid. nauk. Kaliningrad, 2008.

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

В. В. УРБАН, старший научный сотрудник научно-исследовательского центра, кандидат юридических наук (Академия управления МВД России) E-mail: [email protected]

B.Yа. GAVRILOV, Doctor of Law, Professor, Professor at the Department of Management of Bodies and Units Crimes’ Investigation (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia) V. V. URBAN, Candidate of Law, Senior Researcher at the Research Center (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia)

Научная специальность: 12.00.09 – уголовный процесс.

Scientific speciality: 12.00.09 – Criminal Procedure.

Научная специальность: 12.00.12 – криминалистика; судебно-экспертная деятельность; оперативно-розыскная деятельность.

Scientific speciality: 12.00.12 – Criminalistics; Forensic Work; Operative Investigative Activity.

УДК 343.132

Использование результатов оперативнорозыскной деятельности в уголовном судопроизводстве: законодательное регулирование и проблемы правоприменения Using the Results of the Operative Investigative Activity  in the Criminal Proceedings: the Legal Regulation  and the Problems of Enforcement В статье анализируется правоприменительная практика легализации результатов оперативно-розыскной деятельности в  уголовно-процессуальной деятельности. С этой целью автор обращается к  точкам зрения ученых, признающих возможность использования этих результатов в  расследовании по  уголовным делам (В. А.  Азаров, Е. А.  Доля, О. Д.  Жук, В. В. Константинов, Н. В. Павличенко, М. П. Поляков, С. Б.  Россинский и  другие) и  указывающих на несовершенство действующего законодательства, препятствующего этим процессам (Ю. В.  Астафьев, В. И.  Зажицкий, И. Л.  Петрухин). Одновременно автор обращается к  складывающейся судебной практике применения результатов оперативно-розыскной деятельности в  уголовном судопроизводстве, а  также к позиции Конституционного Суда РФ, который допускает такую возможность. По результатам проведенного анализа делается вывод о  том,

The law enforcement practice of the results’ legalization of the operative investigative activity in criminal procedure is analyzed in the article. To this end the author turns to the views of the scientists recognizing opportunity of its results in the criminal cases’ investigations (V. A. Azarov, Ye. A. Dolya, O. D. Zhuk, V. V. Constantinov, N. V. Pavlichenko, M. P. Polyakov, S. B. Rossinskiy and others) and indicating the imperfection of the current legislation interferes with these processes (Yu. V. Astaf’yev, V. I.  Zazhitskiy, I. L.  Pyetrukhin). At the same time the author appeals to the emerging judicial practice of using the results of the operative investigative activity in the criminal proceedings, and also to the position of the Constitutional Court of the Russian Federation, which allows such a possibility. According to the analysis’ results making the conclusion about that the using on a criminal case the results of the operative investigative activity in a process of proving is pos-

выявление, раскрытие и расследование преступлений

Б. Я. ГАВРИЛОВ, профессор кафедры управления органами расследования преступлений, доктор юридических наук, профессор (Академия управления МВД России) E-mail: [email protected]

151

выявление, раскрытие и расследование преступлений

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

152

что в  совокупности с  иными доказательствами использование по уголовному делу результатов оперативно-розыскной деятельности в процессе доказывания возможно.

sible with the another evidences.

Следователь, дознаватель, орган дознания, оперативно-розыскная деятельность, уголовно-процессуальная деятельность, результаты оперативно-розыскной деятельности.

Investigator, inquirer, body of inquiry, operative investigative activity, criminal procedural activity, results of the operative investigative activity.

О

дной из проблем современного уголовного судопроизводства является использование в  расследовании преступлений возможностей применения в  допустимых пределах в  доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности (далее – ОРД). И это несмотря на то, что сегодня значимость познавательных ресурсов, полученных оперативно-розыскным путем, признается большинством специалистов (В. А.  Азаров и  В. В.  Константинов [1, с. 20– 24], Е. А.  Доля [6, с. 282], О. Д.  Жук [7, с. 272], М. П. Поляков [14, с. 182–184], Н. В. Павличенко [11, с. 188] и ряд других российских ученых). Об активности позиции представителей научного сообщества по  данной проблеме свидетельствует и  статья С. Б.  Россинского «Результаты оперативно-розыскной деятельности – доказательства по  уголовному делу: только ̎за̎ и  никаких ̎против̎» [15, с. 261–267], опубликованная в  сборнике материалов конференции, прошедшей 24–25 мая в Восточно-Сибирском институте МВД России. Из названия статьи можно сделать выводы о позиции ее автора в части использования результатов оперативнорозыскной деятельности в  уголовном судопроизводстве. Одновременно в  российской уголовно-процессуальной доктрине имеет место и  иная позиция, например В. И.  Зажицкого [8, с. 449] и  ряда других ученых, о  невозможности непосредственного использования результатов оперативно-розыскной деятельности как полноценных средств познания по  уголовному делу. В качестве основных аргументов ими выдвигается тезис о  процессуальной недоброкачественности таких сведений, об их определенной ущербности по  сравнению с  предусмотренными Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации1 (далее – УПК РФ) источниками доказательств, поскольку получены они без соблюдения процессуального режима и, соответственно, без обеспечения участников уголовного процесса соответствующими гарантиями (Ю. В. Астафьев [2, с. 20–26], И. Л. Петрухин 1   Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ // СЗ РФ. 2001. № 52 (ч. I). Ст. 4921.

[12, с. 81–91] (последний писал об этом еще задолго до принятия УПК РФ)). По данному поводу автор вышеуказанной статьи С. Б.  Россинский утверждает, что существующие противоречия теории с  реальными потребностями правоприменительной практики привели к  непоследовательности законодателя при формировании соответствующей нормативной базы, обусловили возникновение существующей коллизии, выраженной в отсутствии системного единства между положениями уголовно-процессуального и  оперативно-розыскного законодательства. Так, с  одной стороны, Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности»2 и  изданная в  соответствии с  ним Инструкция о  порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности следователю, дознавателю, в  суд3, согласованная с  Генеральной прокуратурой РФ и Верховным Судом РФ, предусматривающая возможность передачи в  распоряжение следователя, дознавателя или в  суд результатов проведения оперативно-розыскных мероприятий, с  другой – установленные ст. 89 УПК РФ процессуальные правила полностью блокируют, по  мнению С. Б. Россинского, возможность их использования в  процессе доказывания по  причине несоответствия требованиям уголовно-процессуальной формы ввиду изначально существующей дифференциации правовых режимов оперативно-розыскной деятельности и уголовного судопроизводства. И здесь формально возможно согласиться с позицией С. Б. Россинского. Обусловлено это содержанием самой нормы ст. 89 УПК РФ, гласящей, что «в процессе доказывания запрещается использование результатов оперативно-розыскной деятельности…». Далее следует – «если они ‹эти результаты› не  отвечают требовани2   Об оперативно-розыскной деятельности: федер. закон от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ // СЗ РФ. 1995. № 33. Ст. 3349. 3   Об утверждении Инструкции о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности следователю, дознавателю, в суд: приказ МВД России № 776, Минобороны России № 703, ФСБ России № 509, ФСО России № 507, ФТС России № 1820, СВР России № 42, ФСИН России № 535, ФСКН России № 398, СК России № 68 от 27 сентября 2013 г. // Рос. газ. 2013. 13 дек.

ям, предъявляемым к  доказательствам». Именно об этой второй составляющей ст. 89 УПК РФ многие наши коллеги (В. И.  Зажицкий, М. П. Поляков), критикуя вполне обоснованно эту уголовно-процессуальную норму в  приведенных выше публикациях, почему-то забывают. Хотя практикующие юристы, включая следователей, дознавателей, оперативных сотрудников, не только помнят об этом, но и хорошо знают, что с  использованием результатов оперативно-розыскной деятельности раскрываются, а  в дальнейшем успешно расследуются сотни и  тысячи заказных убийств, преступлений, совершенных в составе банды, преступного сообщества (преступной организации) и  др. [3, с. 335]. Учитывая наличие указанной проблемы, в  науке постоянно поднимается вопрос о  выработке некого правового механизма в  целях обеспечения возможности уголовно-процессуальной легализации результатов оперативно-розыскной деятельности в  доказывании по  уголовному делу. Большинство авторов традиционно позиционируют эти сведения как некий гносеологический фундамент, на  котором в  дальнейшем могут быть сформированы полноценные доказательства (Ю. В.  Астафьев и  другие). Эта же идея находит поддержку в практике Конституционного Суда Российской Федерации4. Вместе с тем подобные позиции представляются излишне затеоретизированными и  в значительной степени надуманными, имеющими значение очередных теоретических «изысков», которых в  российской уголовно-процессуальной науке достаточно. На их несостоятельность указывает ряд следующих факторов: –– действующий уголовно-процессуальный закон не  предусматривает каких-либо механизмов, предоставляющих возможность приобщения материалов оперативно-розыскной деятельности в  качестве доказательств по  уголовному делу путем придания им некого подобия процессуальной формы, поскольку следователи, дознаватели, судьи не  обладают правовой возможностью ввести эти материалы в  уголовный процесс посредством каких-либо процессуальных действий в силу того, что УПК РФ их не предусматривает; 4   По жалобе граждан М. Б.  Никольской и  М. И.  Сапронова на нарушение их конституционных прав отдельными положениями Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» [Электронный ресурс]: определение Конституционного Суда Российской Федерации от 4 февраля 1999 г. № 18-О. Доступ из справ.правовой системы «КонсультантПлюс»; Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Хрусталева Сергея Владимировича на нарушение его конституционных прав положением подпункта 6 пункта 1 статьи 28 Федерального закона «О трудовых пенсиях в Российской Федерации» [Электронный ресурс]: определение Конституционного Суда Российской Федерации от 24 сентября 2012 г. № 1505-О. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

–– если бы УПК РФ и  устанавливал подобные механизмы, то они не  смогли бы разрешить данную проблему, поскольку позволили бы лишь технически приобщать материалы оперативно-розыскной деятельности к  уголовному делу, не изменяя их правовой природы и не придавая им конкретной уголовно-процессуальной формы; –– никакие следственные, судебные или иные процессуальные действия не  позволят применить к  уже произведенным оперативнорозыскным мероприятиям процессуальные правовые гарантии их доброкачественности, предусмотренные УПК РФ. Тем самым никакие процессуальные «манипуляции» с  нормами уголовно-процессуального закона не  позволят сформированным оперативно-розыскным путем познавательным результатам придать «задним числом» процессуальную форму, поскольку ни следователь, ни дознаватель, ни судья не в состоянии никакими процессуальными действиями восстановить те обстоятельства, которые уже восприняты оперативными сотрудниками. Можно сколько угодно рассуждать о процессуальной непригодности результатов оперативно-розыскных мероприятий, однако сам факт обнаружения и  изъятия сотрудниками правоохранительных органов неких материальных объектов, имеющих значение для последующего расследования уголовного дела, невозможно полностью исключить из существующей в природе объективной реальности. Поэтому выработанные на  сегодняшний день прикладные технологии так называемого формирования доказательств на основе результатов оперативно-розыскной деятельности сводятся к  представлению соответствующих материалов оперативно-розыскной деятельности для приобщения к  уголовному делу на  основании норм оперативно-розыскного права. Тем самым правоприменитель в  лице следователя, дознавателя и прокурора предлагает некие «обходные пути», с которыми суды в своих приговорах соглашаются, расценивая материалы оперативно-розыскной деятельности в качестве полноценных доказательств, связывая их процессуальную доброкачественность исключительно с  соблюдением сотрудниками органов дознания требований Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности». Объяснение этому феномену с точки зрения уголовного процесса состоит в том, что в соответствии с ч. 2 ст. 50 Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия не  допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона. Таким образом, в  случае если результаты оперативно-розыскной деятельности соответствуют требованиям Федерального закона «Об оперативно-розыск-

выявление, раскрытие и расследование преступлений

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

153

выявление, раскрытие и расследование преступлений

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

154

ной деятельности», то они могут быть в  последующем легализованы следователем, дознавателем, судом в материалах уголовного дела. Здесь следует исходить из  того, что материалы оперативно-розыскной деятельности формируются за  пределами сферы уголовно-процессуальных отношений и  в уголовное дело представляются уже сформированными в окончательном виде. Сегодня практика их признания полноценными доказательствами осуществляется в  режиме правовой аналогии к  механизму процессуальной легализации иных документов, которая сводится к  некоему процессуальному решению об их приобщении к уголовному делу. Если для судебного производства порядок принятия такого решения в  определенной степени регламентирован ст. 286 УПК РФ, то для досудебного производства такой порядок законодатель в нормах УПК РФ не регламентирует. Видимо, по  этой причине некоторые авторы находят выход из  рассматриваемой проблемы посредством введения в уголовный процесс результатов оперативно-розыскной деятельности (В. А.  Семенцов и  В. Ю.  Сафонов [16, с. 136] С. А. Шейфер [17, с. 342]) через понятие «иные документы». Здесь надо полагать, что ученые исходят из  того довода, что сугубо формально иными документами могут быть признаны любые объекты документального характера, имеющие отношение к  уголовному делу, в  частности материалы оперативно-розыскной деятельности. Данная позиция находит поддержку и  в решениях Конституционного Суда Российской Федерации5. Однако с  вышеобозначенной позицией согласиться достаточно сложно, поскольку представляемые оперативной службой документы содержат в  себе сведения, сообщенные не  специально уполномоченными субъектами уголовно-процессуальной деятельности, а  некими третьими лицами, статус которых может быть определен через орган дознания. Тем самым материалы оперативно-розыскных мероприятий формируют сотрудники правоохранительных органов, допустим, в рамках непроцессуальных, но достаточно близких к  уголовному судопроизводству познавательных процедур. Тем более, что ст. 89 УПК РФ специально выделяет результаты оперативно-розыскной деятельности из  всей массы информации, придавая им тем самым значимость для уголовного дела. 5   Об отказе в  принятии к  рассмотрению жалобы гражданина Хрусталева Сергея Владимировича на нарушение его конституционных прав положением подпункта 6 пункта 1 статьи 28 Федерального закона «О трудовых пенсиях в Российской Федерации» [Электронный ресурс]: определение Конституционного Суда Российской Федерации от 24 сентября 2012 г. № 1505-О. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

Вышеприведенные факторы позволяют сформулировать отвечающий реальным потребностям правоприменения вывод о  том, что единственно возможный вариант решения проблемы использования в  доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности заключается в  легализации механизмов их непосредственного введения в  уголовный процесс. Отвергать возможность прямого использования в  доказывании результатов оперативнорозыскной деятельности абсолютно бессмысленно. Наоборот, это необходимо узаконить, придать этому должный правовой характер. Поэтому сегодня многие ученые [4, с. 46–48; 5, с. 23–25; 9, с. 202; 10, с. 94–97; 13, с. 262] вполне обоснованно ставят вопрос перед законодателем о необходимости прямого использования в доказывании материалов оперативно-розыскных мероприятий. Вместе с  тем при разрешении данной проблемы следует учитывать ряд следующих условий: 1. Статья 89 УПК РФ, редакцию которой вполне обоснованно критикуют как научное сообщество, так и  практикующие юристы, была принята в результате достигнутого компромисса в рабочей группе по подготовке проекта УПК РФ по  второму чтению, которая была создана при Комитете по  гражданскому, уголовному, арбитражному и  процессуальному законодательству Государственной Думы Российской Федерации (автор входил в  эту рабочую группу). Предыдущие редакции УПК РСФСР такой процессуальной нормы в себе не содержали. 2. Число процессуальных норм в  УПК РФ, в  которых речь идет об оперативно-розыскной деятельности, более чем в два раза превосходит количество таких норм по УПК РСФСР 1960 г. 3. Законодательство большинства стран с устоявшейся системой уголовного правосудия эту проблему уже разрешило. Например, уголовно-процессуальное законодательство Италии содержит в  своих нормах главу, предусматривающую использование результатов оперативно-розыскной деятельности в  расследовании организованной преступности. В УПК Украины (гл. 21 «Негласные следственные (розыскные) действия»), УПК Республики Казахстан (гл. 30 «Негласные следственные действия»), а с 1 января 2019 г. и в УПК Республики Кыргызстан (гл. 31 «Специальные следственные действия») содержатся нормы, предусматривающие возможность производства так называемых специальных (негласных, розыскных) следственных действий. В том правовом плане, как они могут быть восприняты в первую очередь практикующими юристами, следует пояснить, что еще в  рамках УПК РСФСР Федеральным законом от 20 мар-

та 2001  г. № 26-ФЗ6 была введена ст.  174.1 «Контроль и  запись переговоров» (ее разработка была осуществлена при непосредственном участии автора), несмотря на ее невосприятие со стороны ряда российских ученых. Для того временного периода это была норма, фактически предусматривающая специальное следственное действие, за  что и  была подвергнута критике. Решение о контроле и записи переговоров принималось судом на  основании мотивированного постановления следователя, о  направлении которого в  суд прокурор лишь уведомлялся. И это имело место в правовой ситуации, когда ограничение конституционных прав граждан по  судебному решению не  предусматривалось даже при заключении подозревае6   О внесении изменений и  дополнений в  некоторые законодательные акты Российской Федерации в  связи с  ратификацией Конвенции о защите прав человека и основных свобод [Электронный ресурс]: федер. закон от  20 марта 2001  г. № 26-ФЗ // Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

мого, обвиняемого под стражу. При подготовке проекта УПК РФ ко второму чтению и в последующем этот опыт был использован, в законе появились соответствующие нормы – ст. 165 УПК РФ «Наложение ареста на  почтово-телеграфные отправления, их осмотр и  выемка», ст. 186 УПК РФ «Контроль и  запись переговоров» и ст. 186.1 УПК РФ «Получение информации о  соединениях между абонентами и  (или) абонентскими устройствами», содержание которых охраняется предусмотренной соответствующим законом тайной. Одновременно следует отметить, что непосредственное использование в  процессе доказывания по уголовному делу результатов оперативно-розыскных мероприятий возможно лишь в совокупности с иными доказательствами, собранными посредством всего процессуального арсенала средств и  методов, находящихся в  ведении органов предварительного расследования, органов дознания и суда.

Список литературы:

References:

1. Азаров В. А., Константинов В. В.  Особенности использования следователем результатов оперативно-розыскной деятельности // Российский следователь. 2013. № 11. 2. Астафьев Ю. В.  Оперативно-розыскной и  доказательственный аспект уголовнопроцессуального познания // Уголовнопроцессуальные и  криминалистические средства обеспечения эффективности уголовного судопроизводства: матер. Междунар. науч.-практ. конференции. Иркутск, 2014. 3. Беляев М., Шептицкий А. Бандитский Татарстан. Татарстан, 2015. 4. Бозров В. М.  Результатам оперативно-розыскной деятельности – статус доказательств в уголовном процессе // Российская юстиция. 2004. № 4. 5. Бозров В. М. Результатам ОРД – статус доказательств // Законность. 2004. № 12. 6. Доля Е. А.  Формирование доказательств на  основе результатов ОРД: монография. М., 2009. 7. Жук О. Д. Уголовное преследование по уголовным делам об организации преступных сообществ (преступных организаций). М., 2004. 8. Зажицкий В. И.  Результаты оперативно-розыскной деятельности в  уголовном судопроизводстве. СПб., 2006. 9. Зникин В. К. Использование оперативно-розыскной информации в  уголовно-процессуальном доказывании: дис. ... канд. юрид. наук. Томск, 1998.

1. Azarov V. A., Konstantinov V. V.  Osobennosti ispol'zovaniya sledovatelem rezul'tatov operativno-rozysknoj deyatel'nosti // Rossijskij sledovatel'. 2013. № 11. 2. Astaf'ev Yu. V. Operativno-­rozysknoj  i doka­ zatel'stvennyj aspekt ugolovno-processual'nogo poznaniya // Ugolovno-processual'nye i kriminalisticheskie sredstva obespecheniya ehffektivnosti ugolovnogo sudoproizvodstva: mater. Mezhdunar. nauch.-prakt. konferencii. Irkutsk, 2014. 3. Belyaev M., Sheptickij A. Banditskij Tatarstan. Tatarstan, 2015. 4. Bozrov V. M.  Rezul'tatam operativno-rozysknoj deyatel'nosti – status dokazatel'stv v ugolovnom processe // Rossijskaya yusticiya. 2004. № 4. 5. Bozrov V. M.  Rezul'tatam ORD – status dokazatel'stv // Zakonnost'. 2004. № 12. 6. Dolya E. A.  Formirovanie dokazatel'stv na osnove rezul'tatov ORD: monografiya. M., 2009. 7. Zhuk O. D.  Ugolovnoe presledovanie po ugolovnym delam ob organizacii prestupnyh soobshchestv (prestupnyh organizacij). M., 2004. 8. Zazhickij V. I.  Rezul'taty operativno-rozysknoj deyatel'nosti v ugolovnom sudoproizvodstve. SPb., 2006. 9. Znikin V. K.  Ispol'zovanie operativno-rozysknoj informacii v ugolovno-processual'nom dokazyvanii: dis. ... kand. yurid. nauk. Tomsk, 1998. 10. Zuev S. V.  Ispol'zovanie rezul'tatov operativno-rozysknoj deyatel'nosti v kachestve dokazatel'stv // Ugolovnoe pravo. 2007. № 3.

выявление, раскрытие и расследование преступлений

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

155

выявление, раскрытие и расследование преступлений

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

156

10. Зуев С. В. Использование результатов оперативно-розыскной деятельности в  качестве доказательств // Уголовное право. 2007. № 3. 11. Павличенко Н. В.  Инновационные технологии в  оперативно-розыскной деятельности: монография. Волгоград, 2014. 12. Петрухин И. Л. Судебная власть и расследование преступлений // Государство и право. 1993. № 7. 13. Поляков М. П.  Уголовно-процессуальная интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности. Н. Новгород, 2001. 14. Поляков М. П.  Использование результатов ОРД в  доказывании // Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: год правоприменения и  преподавания: матер. Междунар. науч.-практ. конф. (Москва, 27– 28 октября 2003 г.). М., 2004. 15. Россинский С. Б.  Результаты оперативнорозыскной деятельности – доказательства по  уголовному делу: только «за» и  никаких «против» // Деятельность правоохранительных органов в  современных условиях: Междунар. науч.-практ. конф. (24–25 мая 2018 г.): в 2-х т. Иркутск, 2018. Т. 1. 16. Семенцов В. А., Сафонов В. Ю.  Правовые предпосылки и  этапы реализации результатов оперативно-розыскной деятельности в  досудебном производстве. Екатеринбург, 2006. 17. Шейфер С. А. Доказательства и доказывание по уголовным делам. М., 2008.

11. Pavlichenko N. V.  Innovacionnye tekhnologii v  operativno-rozysknoj deyatel'nosti: monografiya. Volgograd, 2014. 12. Petruhin I. L.  Sudebnaya vlast' i rassledovanie prestuplenij // Gosudarstvo i pravo. 1993. № 7. 13. Polyakov M. P.  Ugolovno-processual'naya interpretaciya rezul'tatov operativno-rozysknoj deyatel'nosti. N. Novgorod, 2001. 14. Polyakov M. P.  Ispol'zovanie rezul'tatov ORD v  dokazyvanii // Ugolovno-processual'nyj kodeks Rossijskoj Federacii: god pravoprimeneniya i prepodavaniya: mater. Mezhdunar. nauch.-prakt. konf. (Moskva, 27–28 oktyabrya 2003 g.). M., 2004. 15. Rossinskij S. B.  Rezul'taty operativno-rozysknoj deyatel'nosti – dokazatel'stva po ugolovnomu delu: tol'ko «za» i nikakih «protiv» // Deyatel'nost' pravoohranitel'nyh organov v sovremennyh usloviyah: Mezhdunar. nauch.-prakt. konf. (24– 25 maya 2018 g.): v 2-h t. Irkutsk, 2018. T. 1. 16. Semencov V. A., Safonov V. Yu. Pravovye predposylki i ehtapy realizacii rezul'tatov operativno-rozysknoj deyatel'nosti v dosudebnom proizvodstve. Ekaterinburg, 2006. 17. Shejfer S. A.  Dokazatel'stva i dokazyvanie po ugolovnym delam. M., 2008.

О. П. ГРИБУНОВ, заместитель начальника (по научной работе), доктор юридических наук, доцент (Восточно-Сибирский институт МВД России)

O. P. GRIBUNOV, Doctor of Law, Associate Professor, Deputy Head of the Scientific Work (East Siberian Institute of the Interior Ministry of Russia)

А. Л. ПЕРМЯКОВ, старший преподаватель кафедры криминалистики, кандидат юридических наук, (Восточно-Сибирский институт МВД России)

A. L. PERMYAKOV, Candidate of Law, Senior Lecturer of the Criminalistics Department (Eastern Siberian Institute of the Interior Ministry)

Научная специальность: 12.00.12 – криминалистика; судебно-экспертная деятельность; оперативно-розыскная деятельность.

Scientific specialty: 12.00.12 – Criminalistics; Forensic Work; Operative Investigative Activity.

УДК 343.973

Коммерческая организация как элемент механизма преступлений в сфере экономики Commercial Organization as an Element of the Crimes’ Mechanism in a Sphere of Economy В статье рассматривается коммерческая организация как элемент механизма преступлений в сфере экономики. Приводятся некоторые практические рекомендации по  поиску и  фиксации следов материального и  идеального характера, отражающие присутствие коммерческой организации в механизме совершения преступления.

In article the commercial organization as an element of the crimes’ mechanism in a sphere of economy is considered. Some practical recommendations for search and fixation the traces of the material and ideal character are provided.

Коммерческая организация, механизм преступления, следообразование.

Commercial organization, crime’s mechanism, traces formation.

О

дним из  неотъемлемых компонентов механизма совершения значительного количества экономических преступлений является коммерческая организация, используемая преступниками для совершения противоправных деяний, которые оставляют достаточно характерные следы, с  присущими этому процессу некоторыми закономерностями в  механизме следообразования. Рассмотрим наиболее значимые из них. При изучении данного рода преступлений авторам пришлось столкнуться с  недостаточностью результатов системного теоретического изучения общих вопросов такого явления, как использование преступниками коммерческой организации при совершении экономических преступлений и  осуществлении преступ-

ной деятельности под видом законной предпринимательской. Между тем авторы, изучая другие отдельные категории преступлений в сфере экономической деятельности, уделяют достаточно много внимания данному явлению в  контексте специфики своих исследований [3, с. 7–13]. Вовлекая коммерческую организацию в  механизм совершения преступлений, преступники преследуют ряд целей, среди которых можно выделить следующие: маскировка преступной деятельности под законную предпринимательскую; получение формальной возможности заключения договора, обязательства по которому впоследствии не выполняются или выполняются недолжным образом; получение преступниками в свое распоряжение похищаемых денежных средств.

выявление, раскрытие и расследование преступлений

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

157

выявление, раскрытие и расследование преступлений

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

158

Такой элемент экономических преступлений, как деятельность коммерческой организации, не только оставляет следы, но и сам по себе носит следы иных компонентов механизма преступления, которые отражаются на  обязательных атрибутах такой организации. Это требует от  следователя принятия мер по  фиксации такого рода следов для последующего их использования в  процессе доказывания по  уголовному делу. Таким образом, часть выполняемых процессуальных действий и  осуществляемых оперативно-розыскных мероприятий по  уголовным делам можно объединить в  отдельный комплекс по  признаку их непосредственной связи с  присутствием в  механизме совершения этих преступлений коммерческой организации, используемой для совершения хищений. Как справедливо отмечают многие исследователи, «без юридических лиц практически невозможно совершение преступлений в  сфере экономики» [8, с. 81]. Данный тезис полностью подтверждается при изучении материалов уголовных дел, например о  мошенничестве, связанных с  осуществлением инвестиционных проектов на  предприятиях железнодорожного транспорта [10, 12–14]. При этом в механизме таких преступлений во всех изученных уголовных делах присутствует такой обязательный элемент, как коммерческая организация, выступающая подрядчиком или продавцом по договору, заключаемому в  связи с  осуществлением инвестиционного проекта. Это обусловлено типичным способом совершения данного преступления, который, как правило, состоит из  нескольких элементов. Назвать эти элементы стадиями или этапами было бы недостаточно обоснованным, так как не всегда соблюдается представленная здесь очередность их наступления. При этом называть эти элементы процессами или действиями также будет неправильно в  связи с  тем, что такой феномен, как «невыполнение условий», подразумевает по своему определению отсутствие какой-либо деятельности вообще. Как правило, совершение мошенничества в  сфере экономики состоит из  следующих этапов: 1) заключение договора на выполнение работ или поставку товара; 2)  выполнение ненадлежащим образом или невыполнение полностью обязательств, предусмотренных договором; 3) составление и  предоставление для оплаты документов, содержащих заведомо ложные сведения о якобы полном выполнении обязательств; 4) поступление денежных средств в  качестве оплаты за  выполненные обязательства по договору на расчетный счет подрядчика (поставщика); 5) получение мошенниками реальной возможности распорядиться похищенными денежными средствами по  своему усмо-

трению как своими собственными [4, с. 1 098– 1  107]. Умысел на  совершение мошенничества при этом может возникнуть у преступников как до, так и после заключения договора, и даже после получения денежных средств в  свое распоряжение. Однако, независимо от  момента возникновения преступного умысла, для осуществления подобного преступления мошенникам невозможно обойтись без коммерческой организации, которая должна выступить контрагентом по договору. Если умысел на совершение мошенничества возник у  преступников до  заключения соглашения на  выполнение работ или поставку товара в рамках осуществления инвестиционного проекта, то организация, которую они используют для совершения хищения, по всем изученным уголовным делам имеет подставной характер. Последнее может быть выражено частично, когда такая организация осуществляет в  целом законную предпринимательскую деятельность. В этой ситуации преступники, используя доверительные или родственные отношения, как это было установлено по  ряду уголовных дел, расследованных следователями следственной части Восточно-Сибирского управления внутренних дел на транспорте [13–14], заключают договор от имени такой организации, руководитель сам подписывает договор или это делает другое лицо от  имени руководителя и  с его согласия. Руководитель при этом может быть не осведомлен о преступных намерениях тех лиц, которым он доверяет, или быть безразличен к  тому, намерены ли они в  действительности выполнять обязательства от  имени его предприятия. При этом этот руководитель, учитывая наличие дружеских, близких или родственных отношений с преступниками, скорее всего будет оказывать противодействие расследованию. Коммерческая организация, выступающая контрагентом по  договору, заключаемому для совершения преступления, может быть чисто фиктивной (фирмой-однодневкой). Создание такого рода юридических лиц обычно широко присутствует в  механизме незаконной банковской деятельности, уклонения от  уплаты налогов и  при совершении других преступных проявлений теневой экономики. Формальный (официальный) руководитель такой организации может даже не  знать, что он возглавляет какое-либо юридическое лицо. Бухгалтерский учет в такой организации фактически не ведется. Если отчетные документы (балансы, сведения о доходах и расходах) и поступают в налоговые органы, то это носит маскировочный характер, и сведения, содержащиеся в них, не имеют никакого отношения к деятельности хозяйствующего субъекта. Сотрудники в штате такой организации не состоят или числятся формально.

Сведения о  месте нахождения коммерческой организации, указанные в документах учета налоговой или государственной регистрационной службы, как правило, не достоверны. Следствию, если доводится сталкиваться с  подобными обстоятельствами, при установлении фактических руководителей приходится во многом рассчитывать на так называемые идеальные следы. Для этого необходимо тщательно, скрупулезно и  с оперативным сопровождением допросить работников банка, в  котором был открыт счет такой организации. Банковские транзакции в безналичной форме не могут осуществляться без распоряжения лица, имеющего на  это право, и  который должен обязательно проявить свое волеизъявление [15, c. 37]. Фактический владелец также не может не проявить себя при образовании такого юридического лица и открытии счета. Далее необходимо установить, с  кем из  работников банка непосредственно контактировали лица, выступавшие от  имени коммерческой организации при открытии расчетного счета и  при распоряжении денежными средствами, поступающими на счет этой организации. Не пренебрегая описанием разыскиваемого лица по  правилам габитоскопии, составлением фотопортрета, необходимо «найти» в памяти допрашиваемого работника банка любые сведения, которые могли бы способствовать установлению личности и  возможного места его нахождения (привычки, склонности, случайно замеченные особенности поведения, автомобиль, сопровождающие лица и  прочее). Эффективным приемом здесь может быть возбуждение у  допрашиваемого личной или служебной заинтересованности в  достижении положительного результата [1]. Такая заинтересованность может быть обусловлена желанием допрашиваемого оправдать свое поведение перед руководством или правоохранительными органами, доказать свою непричастность к  нарушениям, допущенным с  его косвенным участием, и  т. п. Сотрудники налоговых органов при регистрации юридического лица или при проведении некоторых иных операций также должны иметь непосредственный контакт с  лицом, подлежащим установлению. Получившее в последние годы широкое распространение использование электронных форм общения между банком и  клиентами исключает непосредственный контакт между сотрудниками банка и  преступниками при распоряжении денежными средствами, поступающими на  счет, открытый подставной фирмой. Все вышеизложенное создает дополнительные затруднения для правоохранительных органов при расследовании таких преступлений.

Вместе с  тем, существуют некоторые методики для установления места, из  которого поступил запрос на транзакцию, или пользователя компьютера, который непосредственно применялся для этих целей [2, с. 59–62; 7, с. 138–143; 9, с. 173–178; 10, с. 43–45, 15–16]. Их суть обычно заключается в  установлении IP-адреса клиента, обращавшегося в  банк для распоряжения денежными средствами, поступившими на счет организации, используя который возможно установить географическое место выхода в сеть провайдера пользователя и др. информацию [5, с. 66]. Для установления данного IP-адреса необходимо обращаться к  соответствующим работникам банка, разумеется, с участием специалиста в области информационных технологий. Если принятыми мерами следствию удается установить фактического владельца подставной коммерческой организации и привлечь его к  участию в  проведении следственных действий, то это еще не  дает основания привлечь его к  уголовной ответственности. Как показывает практика, установление такого лица, в некоторых случаях, может являться лишь одним из этапов на пути раскрытия преступления. Так, в  2013  г. линейным отделом внутренних дел на  ст. Иркутск-пассажирский расследовалось уголовное дело по  факту необоснованной оплаты по  договору поставки оборудования в рамках осуществления ряда инвестиционных проектов. Директор фирмы-контрагента К. дал показания, согласно которым он никогда фактически не  осуществлял руководство деятельностью данной коммерческой организации, однако за  денежное вознаграждение формально выступал руководителем и  иногда подписывал предоставленные ему документы, не особо вникая в их суть. Фактически руководящие решения принимал Б. – супруг сестры директора К., который, как выяснилось в  процессе расследования, осуществлял незаконные банковские операции через подставные фирмы – «однодневки». Несмотря на  незаконный характер деятельности, привлечь директора фирмы-контрагента К. к уголовной ответственности не  представлялось возможным, так как он не был осведомлен о том, что коммерческая организация, которую он организовал, была использована для совершения хищений. В ходе расследования было установлено, что к  нему обратился его знакомый Х., занимающий руководящую должность в  одном из  подразделений ОАО «РЖД», и  попросил обеспечить участие его фирмы в качестве контрагента по договору. К. согласился и передал Х. печать организации для оформления договора и необходимых в таких случаях документов бухгалтерского учета. Когда денежные средства по  договору поступили на счет, К. обналичил их и в наличной

выявление, раскрытие и расследование преступлений

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

159

выявление, раскрытие и расследование преступлений

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

160

форме передал Х. О предмете договора и обстоятельствах выполнения обязательств по нему К. не знал и особо не интересовался [12]. Из материалов изученных уголовных дел также усматривается, что при расследовании мошенничества в  сфере экономики подозреваемыми нередко становились официальные руководители организаций-контрагентов. Впоследствии доказать наличие у них умысла на хищение не  представлялось возможным. Даже если такое лицо действительно умышленно участвовало в  хищении, еще на  стадии возбуждения уголовного дела преступники и причастные к  преступлению лица оказывают существенное противодействие. Часто такое противодействие имеет некоторые признаки, присущие противодействию, оказываемому при расследовании организованной преступной деятельности. Подставные фирмы перестают осуществлять какую-либо деятельность или их ликвидируют; лица, причастные к преступлению, перестают общаться по  телефону; принимаются меры к  уничтожению или сокрытию материальных следов преступления. Поэтому крайне важно принимать максимальные усилия к  установлению лиц, подозреваемых в мошенничестве, получении подтверждения наличия у  них умысла на  хищение еще на  этапе первоначального накопления оперативной информации – до регистрации сообщения о преступлении. Если подрядчиком является организация с  достоверно отраженными в  учредительных документах данными, которая сама выступала в  лице своего руководителя или сотрудников в договорных отношениях, то, как показывает судебно-следственная практика, в  таких случаях высока вероятность наличия допущенной ошибки в  оценке субъективной стороны расследуемого преступления со стороны следственных органов. Руководитель в  таком случае мог, к примеру, не знать о фактических объемах выполненных работ или поставленной продукции, а  его работники, причастные к  составлению приемочных документов, допустили ошибку или обманули его, в чем также отсутствуют признаки преступления, если целью обмана не  было хищение. Подобные обстоятельства послужили одним из оснований вынесения оправдательного приговора по уголовному делу по  обвинению А. в  совершении преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 159 УК РФ [11]. Наименование, данные о  руководителе, ОГРН, ИНН и некоторые иные реквизиты коммерческой организации, использованной в  механизме рассматриваемых преступлений, могут быть установлены из  договора, также присутствующего в  механизме совершения преступления. По сложившейся судебно-следственной практике к материалам уголовного дела должны

быть приобщены свидетельство о  постановке на учет в налоговом органе, свидетельство о государственной регистрации юридического лица и  учредительные документы, содержащие сведения о том, кто является руководителем этого юридического лица и  его учредителями (участниками) [6, с. 171]. Подставной характер организации создает значительные сложности для следствия в получении таких документов, так как место фактического нахождения такой организации очень часто вообще невозможно установить. Документы также могут быть к моменту начала расследования утрачены или уничтожены. В этом случае копии перечисленных документов следует изъять в  налоговой инспекции и  в банке, в котором коммерческой организацией был открыт счет. При этом следует учитывать, что в  налоговых органах ведется два вида дел юридического лица1. Одно из них – учетное, а второе – регистрационное дело. В учетном деле содержатся отчетные документы, которые юридическое лицо обязано периодически предоставлять в налоговые органы по месту регистрации, поэтому такое дело ведется в  районной налоговой инспекции, в  которой юридическое лицо состоит на учете. Часто такие документы не имеют значения для расследования преступлений в  сфере экономики. По ряду изученных уголовных дел данной категории следствием такие учетные дела изымались, однако, как показал анализ материалов уголовных дел, сведения и документы, содержащиеся в  изъятых учетных делах, в  процессе доказывания не использовались. Регистрационные дела, как правило, в районной инспекции по  месту регистрации юридического лица не  хранятся, а  подлежат системному накоплению и  хранению в  одной из  инспекции отдельного региона. Поэтому прежде чем получать разрешение суда на  производство выемки таких дел, следует выяснить наименование и  местонахождение необходимой инспекции. В таком деле должны содержаться заверенные копии свидетельства о  регистрации, о  постановке юридического лица на учет в налоговом органе, учредительные документы, сведения о ее руководителях, заявления, написанные собственноручно лицом, которое участвовало в  учреждении, регистрации и постановке на учет организации, и иные имеющие существенное значение для расследования документы. 1   Об утверждении инструкции по формированию, использованию и хранению регистрационных дел юридических лиц, индивидуальных предпринимателей и учетных дел организаций и физических лиц [Электронный ресурс]: приказ Министерства Российской Федерации по налогам и сборам от 8 июня 2004 г. № САЭ-3-09/357. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

Изложенное позволяет утверждать, что коммерческая организация, использованная для совершения мошенничества, не  может не  оставлять своих характерных следов, имеющих значение для расследования; на  это следует обратить особое внимание еще и  потому, что при возбуждении уголовного дела получить офици-

альные сведения об организации, использованной преступниками, не составляет особого труда. Эти данные всегда имеются в распоряжении следователя еще при возбуждении уголовного дела, и  распорядиться ими с  максимальным эффектом весьма важно для всего дальнейшего процесса расследования.

Список литературы:

References:

1. Головин А. Ю., Грибунов О. П., Бибиков  А. А.  Криминалистические методы преодоления противодействия расследованию транспортных преступлений: монография. Иркутск, 2015. 2. Грибунов О. П.  Технико-криминалистическое обеспечение раскрытия и  расследования преступлений: отдельные аспекты современного состояния // Вестник Казанского юридического института МВД России. 2016. № 1 (23). 3. Грибунов О. П., Новиков М. В.  Обстоятельства, подлежащие установлению при расследовании хищений бюджетных средств, предназначенных для реализации национальных проектов // Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. 2009. № 3 (50). 4. Грибунов О. П., Пермяков А. Л.  Способы совершения хищений, связанных с  осуществлением инвестиционных проектов на предприятиях железнодорожного транспорта // Известия Иркутской государственной экономической академии. 2015. Т. 25. № 6. 5. Жарова А. К. О соотношении персональных данных с IP-адресом. Российский и зарубежный опыт // Вестник УРФО. Безопасность в  информационной сфере. Челябинск, 2016. № 1 (19). 6. Каменецкий Ю. Ф.  Документы как источники доказательств при расследовании коррупционных преступлений (на примере хищения оплаты труда) // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2014. № 2 (13). 7. Лазаренко А. И., Васюков В. Ф.  Особенности расследования хищений электронных денежных средств посредством использования автоматизированной системы дистанционного банковского обслуживания  // Расследование преступлений: проблемы и пути их решения. 2016. № 2 (12). 8. Невский С. А., Глоба Н. С. Юридическое лицо как субъект преступления в сфере экономики: проблемы и направления их решения // Общество и право. 2007. № 3 (17). 9.  Родивилин И. П.  Использование компьютерной информации при раскрытии и  расследовании преступлений, совершенных с  ис-

1. Golovin A. Yu., Gribunov O. P., Bibikov A. A. Kriminalisticheskie metody preodoleniya protivodejstviya rassledovaniyu transportnyh prestuplenij: monografiya. Irkutsk, 2015. 2. Gribunov O. P.  Tekhniko-kriminalisticheskoe obespechenie raskrytiya i rassledovaniya prestuplenij: otdel’nye aspekty sovremennogo sostoyaniya // Vestnik Kazanskogo yuridicheskogo instituta MVD Rossii. 2016. № 1 (23). 3. Gribunov O. P., Novikov M. V.  Obstoyatel’stva, podlezhashchie ustanovleniyu pri rassledovanii hishchenij byudzhetnyh sredstv, prednaznachennyh dlya realizacii nacional’nyh proektov // Vestnik Vostochno-Sibirskogo instituta MVD Rossii. 2009. № 3 (50). 4. Gribunov O. P., Permyakov A. L. Sposoby soversheniya hishchenij, svyazannyh s osushchestvleniem investicionnyh proektov na predpriyatiyah zheleznodorozhnogo transporta // Izvestiya Irkutskoj gosudarstvennoj ehkonomicheskoj akademii. 2015. T. 25. № 6. 5. Zharova A. K. O sootnoshenii personal’nyh dannyh s IP-adresom. Rossijskij i zarubezhnyj opyt // Vestnik URFO. Bezopasnost’ v informacionnoj sfere. Chelyabinsk, 2016. № 1 (19). 6. Kameneckij Yu. F. Dokumenty kak istochniki dokazatel’stv pri rassledovanii korrupcionnyh prestuplenij (na primere hishcheniya oplaty truda) // Biblioteka kriminalista. Nauchnyj zhurnal. 2014. № 2 (13). 7. Lazarenko A. I., Vasyukov V. F. Osobennosti rassledovaniya hishchenij ehlektronnyh denezhnyh sredstv posredstvom ispol’zovaniya avtomatizirovannoj sistemy distancionnogo bankovskogo obsluzhivaniya // Rassledovanie prestuplenij: problemy i puti ih resheniya. 2016. № 2 (12). 8. Nevskij S. A., Globa N. S. Yuridicheskoe lico kak sub”ekt prestupleniya v sfere ehkonomiki: problemy i napravleniya ih resheniya // Obshchestvo i pravo. 2007. № 3 (17). 9. Rodivilin I. P.  Ispol’zovanie komp’yuternoj informacii pri raskrytii i rassledovanii prestuplenij, sovershennyh s ispol’zovaniem seti Internet // Kriminalistika: vchera, segodnya, zavtra: sbornik nauch. tr. Vostochno-Sibirskij institut MVD Rossii. 2015. 10. Smushkin A. B.  Virtual’nye sledy v kriminalistike // Zakonnost’. 2012. № 8.

выявление, раскрытие и расследование преступлений

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

161

выявление, раскрытие и расследование преступлений

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

162

пользованием сети Интернет // Криминалистика: вчера, сегодня, завтра: сборник науч. тр. Восточно-Сибирский институт МВД России. 2015. 10. Смушкин А. Б. Виртуальные следы в криминалистике // Законность. 2012. № 8. 11. Уголовное дело № 1-7/09. Архив Кировского суда г. Иркутска. 12. Уголовное дело № 351137. Архив ВосточноСибирского ЛУ МВД России на транспорте. 13. Уголовное дело № 925006. Архив ВосточноСибирского ЛУ МВД России на транспорте. 14. Уголовное дело № 921108. Архив ВосточноСибирского ЛУ МВД России на транспорте. 15. Хилюта В. В.  Наличные и  безналичные деньги как предмет хищения // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2016. № 1 (24). 16. Шаевич А. А.  Особенности использования специальных знаний в сфере компьютерных технологий при расследовании преступлений: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Иркутск, 2007.

11. Ugolovnoe delo № 1-7/09. Arhiv Kirovskogo suda g. Irkutska. 12. Ugolovnoe delo № 351137. Arhiv VostochnoSibirskogo LU MVD Rossii na transporte. 13. Ugolovnoe delo № 925006. Arhiv VostochnoSibirskogo LU MVD Rossii na transporte. 14. Ugolovnoe delo № 921108. Arhiv VostochnoSibirskogo LU MVD Rossii na transporte. 15. Hilyuta V. V.  Nalichnye i beznalichnye den’gi kak predmet hishcheniya // Biblioteka kriminalista. Nauchnyj zhurnal. 2016. № 1 (24). 16. Shaevich A. A.  Osobennosti ispol’zovaniya special’nyh znanij v sfere komp’yuternyh tekhnologij pri rassledovanii prestuplenij: avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. Irkutsk, 2007.

ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ И. А. АНДРЕЕВА, профессор кафедры теории и методологии государственного управления, доктор юридических наук, доцент (Академия управления МВД России) E-mail: [email protected] Научная специальность: 12.00.01 – теория и история права и государства; история учений о праве и государстве.

I. A. ANDREEVA, Doctor of Law, Associate Professor, Professor at the Department of the Theory and Methodology for National Management (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia) Scientific specialty: 12.00.01 – Theory and History of Law and State; History of Doctrines about Law and State.

УДК 94(44):340.132

Упрощение законодательства во Франции:   причины, этапы, итоги Simplification of the Legislation in France:  the Causes, the Stages, the Totals В статье рассматриваются причины, организационные и правовые основы, направления и итоги политики упрощения законодательства во Франции, осуществляющейся в последние десятилетия. Деятельность по упрощению законодательства вписывается в контекст многоплановых поисков улучшения качества закона во Франции. Среди важных итогов политики упрощения законодательства во Франции универсальное значение имеют: понимание необходимости формирования адекватных времени способов социального диалога в сфере правотворчества, развития неправовых способов регулирования, а также изменения профессиональной культуры чиновника, парламентария, политика.

The article discusses the causes, the organizational and legal framework, directions and simplification policy results of legislation in France, implementing in the last decades. Efforts to simplify the legislation fit into the context of the multifaceted search for improving the quality of the law in France. Among the important results of simplification policy of legislation in France the universal importance are: understanding the need to form the adequate time ways of a social dialogue in a sphere of law making, development the non-legal ways of regulation, as well as the changes in the professional official’, parliamentarian’, politician’ culture.

Правовое регулирование, юридификация, право, Франция, упрощение законодательства.

Law regulation, legalization, law, France, simplification of the legislation.

В

современных обществах роль права постоянно возрастает в связи с объективной потребностью «в расширении границ правового регулирования, осуществляемого государством»,  которое «вынуждено все чаще прибегать к  закону, создавать системно  действующие правовые институты там, где раньше оно обходилось спорадическими и  поверхностными воздействиями»  [5, с. 33–34].  Однако сверх-

активность законодателя  при выходе посредством нормотворческих и  правоприменительных актов за  пределы правовой сферы приводит к  юридификации  общественной жизни  [4, с. 11].  Термин «юридификация» был введен  западными учеными для характеристики неоднозначных процессов увеличения позитивного права  и  получил распространение в российском юридическом дискурсе первона-

ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

164

чально благодаря работам В. В.  Денисенко  [3, с. 56.]. Среди негативных аспектов юридификации, исследуемых отечественными и  зарубежными авторами, отметим  увеличение объема правового регулирования и нормативно-правового массива в  ущерб возрастанию авторитета права как средства согласования различных интересов, уменьшение эффективности права вследствие сокращения в  социальном регулировании роли иных, неправовых методов [1, с. 149];  неявность воли законодателя для адресатов правовой нормы, испытывающих затруднения в поиске нужной правовой информации в дебрях позитивного права. Полагаем, что творческой работе над решением весьма острой для современных государств проблемы «перепроизводства» нормативной продукции будет содействовать изучение зарубежного опыта в этой области. В связи с чем рассмотрение причин, этапов,  организационных и правовых оснований, а также итогов политики упрощения законодательства (права) во Франции, осуществляющейся в  последние десятилетия, представляется актуальным для отечественной государственно-правовой практики. «Нормативное перепроизводство, инфляция предписаний и норм – это не химера, а реальность», – констатируется в  одном из  публичных докладов (их подготовка осуществляется различными постоянными или временными комиссиями при государственных органах) Французской республики [23, p. 1].  Усложнение права исторически предопределено процессами развития все большей связанности и ограниченности государства правом по мере реализации на практике идей правового государства, а  также необходимостью осуществления государством социальных задач [2, с. 28]. Во французской правовой науке принято, наряду с признанием этих универсальных факторов (к ним, несомненно, следует добавить появление новых сложных инновационных сфер жизнедеятельности, нуждающихся в правовой регламентации),  исследовать и  выявлять те причины, которые имеют национально-правовую специфику. Так, часто отмечается, что универсальное в  современном праве расширение сферы его действия  в  области гарантий прав человека во Франции имеет акцентированный характер в  связи с  традиционно сильным гражданским обществом и мощным запросом на защиту индивидуальных прав, свобод и  интересов, подкрепленным  правовым принципом предосторожности. Принцип предосторожности, который предполагает выявление потенциально  опасных последствий (рисков) какого-либо явления, продукта или процесса, был конституционализирован во Франции в 2005 г., и правовая норма определена как главный вектор пред-

упредительной деятельности государственных органов. Государство стремится отвечать ожиданиям гражданского общества, а  в условиях медиатизации политики – реагировать оперативно в  создании устойчивой экономической среды, предвидении разнообразных рисков посредством главного, имеющегося в его распоряжении средства – правовой регламентации, что способствует разрастанию нормативного массива и его превращению в дорогостоящий и неэффективный. Далее, среди таких национально-специфических факторов отмечается традиционное многообразие субъектов нормотворчества, при этом сложность нормотворческой системы Франции усиливается возрастающим влиянием общеевропейского права. Степень влияния европейского права на  французскую правовую систему – это одна из  активно дискутируемых во французской науке тем, она поразному оценивается исследователями в диапазоне от  20 до  80 (!) %. Независимый аналитический центр «Terra Nova» осуществил в 2008 г. комплексное исследование  более тысячи законов, принятых в период с 1999 по 2008 г., и назвал часто повторяемый факт о  том, что 80 % французского законодательства своим источником имеет общеевропейское право, миф. В то же время полученные результаты подтвердили влияние общеевропейского права на  национальное законодательство, хотя и  не столь значительное, как было принято утверждать. Исследование выявило, что нормы общеевропейского права  были включены в  текст около 25 % французских законов, в  10 % изученных законов доля норм общеевропейского происхождения была значимой [21]. Приведем факты, свидетельствующие о чрезмерном правовом регулировании, в обязательном порядке включаемые в  публичные доклады по данной тематике, выявленные в  разных исследованиях, поскольку они могут быть интересны и  полезны для российского читателя. Приблизительное количество норм французского права составляет более 400  000, стоимость их обслуживания – 60 млрд евро, эта сумма соответствует приблизительно 3–4 % валового внутреннего продукта [21, р. 8]. Впечатляющие данные приводятся и о затратах на избыточное регулирование для органов местного самоуправления. Так, в 2014 г. «стоимость» новых норм для административных образований (муниципалитетов) составила 1,4 млрд евро [19, р. 31].  В первое десятилетие нового века объем нормативных текстов вырос в  три раза, при этом,  по  крайней мере, половина из  них никогда не применялась. Исследование 2008 г. показало, что в  стране изменяется ежегодно около 10 % содержания основных кодексов, при этом только за  2006–2008  гг. Налоговый

кодекс был изменен на  37,7 %, а  Трудовой – на 40 % [22, р. 182]. Возрастающая сложность французского права, ставшая итогом длительного пути развития французской правовой системы, дополненная противоречиями с  европейским правом, признана фактором, тормозящим экономический рост страны, а также угрозой юридической безопасности  [22, р. 182].  В частности, согласно оценке Международного экономического форума, Франция находилась по  степени привлекательности для предпринимательской деятельности из-за сложности административного законодательства в  2011–2012  гг. на  116  месте из 144 стран, в 2012–2013 гг. – на 126, в 2013– 2014  гг. – на  130, в  2014–2015  гг. – на  121 месте [26]. Первые шаги в  направлении упрощения законодательства были сделаны в 70–80-е гг. XX в. в  связи реформами государственного управления, имеющими целью рационализацию распределения бюджета, внедрение элементов нового публичного менеджмента. В 1983 г. правительство учредило комиссию по упрощению административных форм, деятельность которой, впрочем, не  завершилась выработкой конкретных мер. Впоследствии она несколько раз была преобразована, пока не влилась в современный комитет по  модернизации публичной политики, преобразованный постановлением Правительства 22 февраля 2018  г. в  Межведомственную дирекцию трансформации публичной сферы  [17].  Декрет от  24 июля 2014  г. усилил роль Генерального секретаря Правительства в  осуществлении модернизации публичного управления и упрощения законодательства. Большое влияние на  активизацию деятельности по  упрощению законодательства оказал первый публичный доклад Государственного совета «Об юридической безопасности»  с  его ставшей знаменитой фразой: «Если право становится болтливым, гражданин его слушает рассеянно». Юридическая безопасность во французском правоведении считается принципом права, цель которого состоит в  защите граждан от  вторичных негативных последствий права, в частности непоследовательности и сложности законов и регламентов (подзаконных актов) и их слишком частых изменений [7, с. 646]. Правовую основу деятельности по  упрощению законодательства составили ряд законов и принятых в их развитие актов Правительства, которые отменили значительное количество устаревших нормативных актов, а  также норм, предусматривавших обременительные административные процедуры. Первый из череды законов, посвященных упрощению права, был принят в  2004  г. [10]. Согласно ст. 2 данного закона Правительство получило право применять

посредством ордонансов необходимые меры в  целях гармонизации и  упрощения законодательства. Закон от 20 декабря 2007 г. об упрощении права [11] предусмотрел упразднение множества устаревших законов. Например, был полностью отменен знаменитый французский Гражданский процессуальный кодекс 1806  г., действовавший в  незначительной части, который обязал правотворческие органы удовлетворять любой запрос об упразднении незаконного или беспредметного регламента.  Закон от  12 мая 2009  г. об упрощении и  ясности права и облегчении процедур [12], кроме упразднения устаревших нормативных правовых актов, редактирования сложных для понимания норм, также положил начало упразднению чрезмерно сложных административных процедур. После выводов и  рекомендаций второго (2006  г.) публичного доклада Государственного совета «Юридическая безопасность и  сложность закона» конституционной реформой 2008  г. и  Органическим законом от  15 апреля 2009  г. были введены важные положения, касающиеся законопроектной работы, обязывающие Правительство обосновывать вносимые в  парламент законопроекты посредством «исследованием воздействия» [6, с. 15]. Все субъекты правотворческой деятельности в  2010  г. получили доступ к  созданной по  инициативе Генерального секретариата Правительства и Службы законодательства и качества права к корпоративной сети «Extraqual» (о качестве и  упрощении права), содержащей полную информацию, касающуюся всех этапов правового регулирования, о  положительном опыте по упрощению права [18]. 9 января 2014 г. в составе Национального собрания Франции была создана Миссия законодательного упрощения [26]. В апреле 2011  г. Правительство организовало первый Национальный конгресс по проблемам упрощения законодательства. Развитие социального диалога стало рассматриваться как важный фактор успешности проводимой политики. Закон от  17 мая 2011  г. об упрощении и  улучшении качества права [13], Закон от  22 марта 2012  г. об упрощении права и  облегчении административных действий [14], Закон от  12 ноября 2013  г., уполномочивающий Правительство упрощать отношения между администрацией и гражданами [16], содержат меры, выработанные государственными инстанциями, а  также предложенные в  ходе обсуждения на  вышеуказанной и  иных площадках общественного обсуждения (например на  интернетплощадке  «Упростим закон»).  Реализация мер, предусмотренных последним законом, положила начало масштабной реформе по  упрощению административных процедур, получившей

ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

165

ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

166

название «шок упрощения», продолжающейся и в настоящее время [27]. Таким образом, к настоящему времени сформировались и  осуществляются несколько направлений деятельности в  области упрощения законодательства во Франции. Во-первых, это сокращение  нормативного  массива.  В этом направлении, несмотря на  критические оценки, сделано очень много. Начиная с 1991 г. накоплен опыт диагностики, основанный на постоянном консультировании с  адресатами правовых норм. Диагностика способствовала лучшему пониманию сложностей и  проблем правового регулирования в  современном обществе, но вместе с  тем оказалась недостаточной для их решения.  Исследование, организованное Государственным советом в 2016 г., констатировало, что выявление проблем общего характера не  приносит значимых результатов, в связи с чем более плодотворным может оказаться проведение узко ориентированных исследований, например анализ эффективности норм, реализация которых будет наиболее дорогостоящей для общества. Сокращение нормативного массива требует целенаправленной работы по  упразднению норм. Неутешительность итогов политики упрощения законодательства чаще всего французские специалисты связывают с тем, что французское государство по-прежнему много законодательствует, но редко упраздняет ненужные и  непонятные нормы права. Введенный по  предложению комитета модернизации публичной политики  принцип «Одна упраздненная норма взамен одной новой» применяется только по  отношению к  регламентарным (подзаконным) актам [23]. Во-вторых, постоянная оценка правовых норм как средство обеспечения их эффективности также способна работать на  упрощение законодательства.  Оценка правовых норм осуществляется во Франции Главной инспекцией министерств, законодательной комиссией Национального собрания, Государственным советом, Счетной палатой, Кассационным судом и др. [20]. Однако она на сегодняшний день не  приобрела требуемых качеств системности. Например, генеральный секретариат по модернизации публичной политики в последние годы организовывал оценку правовых норм по  мере необходимости (в случае выявления сложности норм, трудностей в  правоприменении) выборочно. Именно эта инстанция внесла существенный вклад в  упрощение законодательства (80 % всех принятых мер). Национальный совет оценки норм для административно-территориальных образований, созданный в  2013  г. [15],  исследует лишь вновь вводимые нормы, затрагивающие интересы территориаль-

ных образований, на предмет финансовых последствий. В его состав входят 33 представителя местного самоуправления, 4 – парламента, и 9 – органов государственного управления. Таким образом, одной из насущных задач, реализация которой способна вывести деятельность по упрощению законодательства на новый уровень, является создание системы правового мониторинга на  прочных правовых, институциональных и методологических основах. В-третьих, важным направлением упрощения законодательства стало обеспечение  большей доступности права для потребителя  посредством систематизации (кодификации), использования  современных информационных технологий,  а  также совершенствования правотворческой техники с целью улучшения качества юридических текстов, их большей понятности и  ясности. Между тем упрощение смысла нормативных текстов труднодостижимо и  по причине того, что сами потребители права предъявляют к нему противоречивые требования, желая, с одной стороны, большей простоты, а с другой стороны, чтобы нормативные акты как можно точнее учитывали их индивидуальные интересы и  особенности, так как сложность содержания нормативных актов отражает многогранность социальных отношений, которые право должно регулировать. В случае невозможности упрощения сложных норм были выработаны меры, направленные на  упрощение взаимодействия граждан с  государством. В ежегодном исследовании Государственного совета эти меры объединяются под названием метода «маскирования сложности и  громоздкости права». Данный метод не  решает суть проблемы, поэтому должен использоваться как временное средство [25]. В-четвертых, не  ограничиваясь мерами, которые могут быть в  целом отнесены к  разряду совершенствования юридической техники, политика упрощения законодательства во Франции включает и такое направление, как развитие и поощрение иных неправовых форм регулирования и различных форм так называемого «мягкого» права. «Мягкое» право обладает всеми признаками права («1)  это систематизированный свод правил, он объективирован и публично доступен; 2)  правила являются социально действенными,  и  поддержание  их действенности происходит организованно, специализированным центром; 3) правила сознательно изменяют, приспосабливая к  меняющейся жизни; 4)  для их создания и  изменения функционирует особый корпус профессионалов – юристов»), за исключением связи с государством [9, с. 22– 23]. В связи с  этим в  публичном докладе Государственного совета, посвященном «мягкому» праву, отмечается следующее: «…"мягкое" право смогло бы стать глотком свежего возду-

ха  для традиционного права, которое позволит ему свободнее дышать в тисках иногда чрезмерно тесного корсета традиционных источников правовых норм» [24, р. 5]. Во французской традиции к  «мягкому» праву относят также исходящие от государства рекомендательные нормы (стандарты, деонтологические кодексы). Кроме «мягкого» права положительный эффект на упрощение законодательства имеет контрактуализация (регулирование субъектами на  основе предоставляемой им правом свободы договора своих отношений в максимальной степени предписаниями заключаемого ими контракта) и  саморегулирование, которое посредством заинтересованного участия социальных общностей и граждан позволяет обеспечить более полный учет их интересов [8, с. 86]. Опираясь на  посыл Ш.-Л. Монтескье, согласно которому «бесполезные законы ослабляют необходимые законы», государственная власть Франции определила в  качестве одной из  приоритетных целей публичной политики в  последние десятилетия упрощение законодательства. В рамках данной политики были приняты более десяти законов, упраздняющих неприменяемые нормы, редактирующих те из них, понимание смысла которых вызывало затруднения, осуществлялась работа по  консолидации законодательства, что облегчило доступ потребителя к  праву и  т. д. Однако итоги предпринятых усилий не  признаются значительными. «Болезни, которые затронули создание и  применение нашего права, дважды диагностируемые, сохраняются и стали тяжелее из-за отсутствия эффективного лечения и, главным образом, постоянного, ясного и  определенного желания вылечиться» [25], – констатировал Государственный совет в 2016 г. в докладе

«Упрощение и качество права», который содержит критический анализ принятых мер. Отмечаются непоследовательность проводимой политики, отсутствие достаточной координации между осуществляющими ее субъектами, сопротивление государственного аппарата, воспринимающего выдвинутые в  ее рамках требования и  правила как дополнительную и  бесполезную нагрузку, подрыв доверия к  политике упрощения законодательства [25, с. 18]. Среди важных итогов политики упрощения законодательства во Франции хотелось бы выделить те перспективы ее развития, которые имеют универсальное значение. Вопервых, понимание необходимости активизации в  ее осуществлении адресатов правовых норм, что возлагает на  правотворческие органы обязанность активно и  постоянно развивать адекватные времени способы социального диалога. Во-вторых, чтобы справиться с  увеличивающейся сложностью права, недостаточно средств юридической техники, какими бы совершенными они ни были. Развитие и  поддержка иных неправовых способов регулирования будут способствовать совершенствованию модели правового регулирования с  целью ее большего соответствия постоянно изменяющейся и  усложняющейся системе социальных отношений, облегчая диалектическую связь  между необходимостью нормативного упрощения и  необходимостью урегулирования. В-третьих, выявилась необходимость изменения профессиональной культуры чиновника, парламентария, политика, с тем чтобы обеспечить их способность видеть процесс правового регулирования в  целом и  управлять им, а не только создавать новые нормы, реагируя на запросы времени.

Список литературы:

References:

1. Андреева И. А.  Социальная медиация // Современное право. 2012. № 5. 2. Грязнова Т. Е.  Проблема соотношения конституционного и  правового государства в  российской юридической науке конца XIX – начала XX в. // Вестник Омского университета. Серия «Право». 2014. № 2. 3. Денисенко В. В.  Юридификация общества и  концепции правового регулирования // Вестник Воронежского государственного университета. Серия «Право». 2008. № 2. 4. Зайцева Е. С.  Пределы правового регулирования в  правотворческой политике современного Российского государства // Академический юридический журнал. 2016. № 2.

1. Andreeva I. A.  Social’naya mediaciya // Sovremennoe pravo. 2012. № 5. 2. Gryaznova T. E.  Problema sootnosheniya konstitucionnogo i pravovogo gosudarstva v ros­ sijskoj yuridicheskoj nauke konca XIX – nachala XX v. // Vestnik Omskogo universiteta. Se­ riya «Pravo». 2014. № 2. 3. Denisenko V. V.  YUridifikaciya obshchestva i koncepcii pravovogo regulirovaniya // Vestnik Voronezhskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya «Pravo». 2008. № 2. 4. Zajceva E. S.  Predely pravovogo regulirova­niya v  pravotvorcheskoj politike sovremennogo Ros­ sijskogo gosudarstva // Akademicheskij yuridi­ cheskij zhurnal. 2016. № 2. 5. Mal’cev G. V. Social’nye osnovaniya prava. M., 2011.

ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

167

ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

168

5. Мальцев Г. В. Социальные основания права. М., 2011. 6. Пилипенко А. Н. Франция: еще раз о качестве закона // Журнал зарубежного законодательства и  сравнительного правоведения. 2013. № 2. 7. Пилипенко А. Н.  Принципы юридической безопасности во французском праве // Журнал зарубежного законодательства и  сравнительного правоведения. 2013. № 4. 8. Тихомиров Ю. А.  Право и  саморегулирование // Журнал российского права. 2005. № 9. 9. Фогельсон Ю. Б.  Мягкое право и  верховенство права // Журнал российского права. 2014. № 11. 10. Loi n° 2004-1343 du 9 décembre 2004 de simplification du droit. (Dernière modification: 19 mai 2011). URL: https://www.legifrance. gouv.fr/affichTexte.do?cidTexte=JORF TEXT000000256180 (дата обращения: 13.08.2018). 11. Loi de simplification du droit n° 2007-1787 du 20 décembre 2007 (Dernière modification: 16 mai 2009). URL: https://www.legifrance. gouv.fr/affichTexte.do?cidTexte=JORF TEXT000017727195 (дата обращения: 13.08.2018). 12. Loi n° 2009-526 du 12 mai 2009 de simplification et de clarification du droit et d’allègement des procedures. URL: https://www.legifrance.gouv. fr/affichTexte.do?cidTexte=JORFTEXT00002 0604162&categorieLien=id (дата обращения: 13.08.2018). 13. Loi n° 2011-525 du 17 mai 2011 de simplification et d’amélioration de la qualité du droit. URL: https://www.legifrance.gouv.fr/ affichTexte.do?cidTexte=JORFTEXT000024 021430&categorieLien=id (дата обращения: 13.08.2018). 14. Loi n°2012-387 du 22 mars 2012 relative à la simplication du droit et à l’allégement des demarches administrative. URL: https://www. legifrance.gouv.fr/affichTexte.do?cidTexte=JO RFTEXT000025553296&dateTexte=20120323 (дата обращения: 13.08.2018). 15. Loi n° 2013-921 du 17 octobre 2013 portant création d’un Conseil national d’évaluation des normes applicables aux collectivités territoriales et à leurs établissements publics. URL: https:// www.legifrance.gouv.fr/affichTexte.do?cidText e=JORFTEXT000028080954&categorieLien= id (дата обращения: 13.08.2018). 16. Loi n°2013-1005 du 12 novembre 2013 habilitant le Gouvernement à simplifier les relations entre l’administration et les citoyens. URL: https:// www.legifrance.gouv.fr/affichTexte.do?cidText e=JORFTEXT000028183023&categorieLien= id (дата обращения 13.08.2018).

6. Pilipenko A. N.  Franciya: eshche raz o  kachestve zakona // Zhurnal zarubezhnogo zakonodatel’stva i sravnitel’nogo pravovedeniya. 2013. № 2. 7. Pilipenko A. N.  Principy yuridicheskoj bezopasnosti vo francuzskom prave // Zhurnal zarubezhnogo zakonodatel’stva i sravnitel’nogo pravovedeniya. 2013. № 4. 8. Tihomirov Yu. A. Pravo i samoregulirovanie // Zhurnal rossijskogo prava. 2005. № 9. 9. Fogel’son Yu. B. Myagkoe pravo i verhovenstvo prava // ZHurnal rossijskogo prava. 2014. № 11. 10. Loi n° 2004-1343 du 9 décembre 2004 de simplification du droit. (Dernière modification: 19 mai 2011). URL: https://www.legifrance.gouv.fr/affichTexte.do?cidTexte=JO RFTEXT000000256180 (data obrashcheniya: 13.08.2018). 11. Loi de simplification du droit n° 2007–1787 du 20 décembre 2007 (Dernière modification: 16 mai 2009). URL: https://www.legifrance.gouv.fr/affichTexte.do?cidTexte=JO RFTEXT000017727195 (data obrashcheniya: 13.08.2018). 12. Loi n° 2009-526 du 12 mai 2009 de simplification et de clarification du droit et d’allègement des procedures. URL: https://www.legifrance. gouv.fr/affichTexte.do?cidTexte=JORFTEXT0 00020604162&categorieLien=id (data obrashcheniya: 13.08.2018). 13. Loi n° 2011-525 du 17 mai 2011 de simplification et d’amélioration de la qualité du droit. URL: https://www.legifrance.gouv.fr/affichTexte.do?cidTexte=JORFTEXT00002402 1430&categorieLien=id (data obrashcheniya: 13.08.2018). 14. Loi n°2012-387 du 22 mars 2012 relative à la simplication du droit et à l’allégement des demarches administrative. URL: https://www. legifrance.gouv.fr/affichTexte.do?cidTexte=JO RFTEXT000025553296&dateTexte=20120323 (data obrashcheniya: 13.08.2018). 15. Loi n° 2013-921 du 17 octobre 2013 portant création d’un Conseil national d’évaluation des normes applicables aux collectivités territoriales et à leurs établissements publics. URL: https:// www.legifrance.gouv.fr/affichTexte.do?cidText e=JORFTEXT000028080954&categorieLien= id (data obrashcheniya: 13.08.2018). 16. Loi n°2013-1005 du 12 novembre 2013 habilitant le Gouvernement à simplifier les relations entre l’administration et les citoyens. URL: https://www.legifrance.gouv.fr/affichTexte.do?cid Texte=JORFTEXT000028183023&categorieLi en=id (data obrashcheniya 13.08.2018). 17. L’arrêté du 22 février 2018 portant organisation de la direction interministérielle de la transformation publique. URL: https://www.legifrance. gouv.fr/eli/arrete/2018/2/22/CPAP1803195A/ jo/texte/fr (data obrashcheniya: 13.08.2018).

17. L’arrêté du 22 février 2018 portant organisation de la direction interministérielle de la transformation publique.  URL: https://www. legifrance.gouv.fr/eli/arrete/2018/2/22/ CPAP1803195A/jo/texte/fr (дата обращения: 13.08.2018). 18. Cottin S. Extraqual: l’extranet de la qualité et de la simplification du droit // Revue française d’administration publique. 2013. № 2. URL: http://www.cairn.info/revue-francaise-dadministration-publique-2013-2-page-313.htm (дата обращения: 13.08.2018). 19. Décentralisation, sortons de la confusion. Institut Montaigne. 2016. URL: http:// www.institutmontaigne.org/ressources/pdfs/ publications/rapport_decentralisation_sortons_ de_la_confusion.pdf (дата обращения: 13.08.2018). 20. Mieux légiférer en Europe. France, OCDE, 2010. URL: https://www.oecd.org/france/45249654. pdf (дата обращения: 13.08.2018). 21. Normes européennes, loi française: le mythe des «80 %».  URL: http://tnova.fr/system/ contents/files/000/000/681/original/ mythe_0.pdf?1436780079 (дата обращения: 13.08.2018). 22. Rapport de la Commission pour la liberation de la croissance française dite «Commission Attali». 2008. URL: http://www. ladocumentationfrancaise.fr/var/storage/ rapports-publics/084000041.pdf (дата обращения: 13.08.2018). 23. Rapport de la mission de la lute contre l’inflationnormative. Lambert et Boulard, 2013. URL: http://www.ladocumentationfrancaise. fr/var/storage/rapports-publics/134000199.pdf. (дата обращения: 13.08.2018). 24. Sauvé J.-M. Avant-propos // Le droit souple. Etude annuelle du Conseil d’Etat, 2013. URL: http://www.ladocumentationfrancaise.fr/var/ storage/rapports-publics/144000280.pdf (дата обращения: 13.08.2018). 25. Simplification et qualité du droit. Rapport annuel. Conseild’Etat, 2016. URL: http://www.conseil-etat.fr/content/ download/72643/671449/version/1/file/ Dossier%20de%20presse_EA2016_VF.pdf (дата обращения: 13.08.2018). 26. URL: http://www.assemblee-nationale.fr/14/ dossiers/simplification_legislative.asp (дата обращения: 13.08.2018). 27. URL: https://www.gouvernement.fr/action/ le-choc-de-simplification (дата обращения: 13.08.2018).

18. Cottin S. Extraqual: l’extranet de la qualité et de la simplification du droit // Revue française d’administration publique. 2013. № 2. URL: http://www.cairn.info/revue-francaise-d-administration-publique-2013-2-page-313.htm (data obrashcheniya: 13.08.2018). 19. Décentralisation, sortons de la confusion. Institut Montaigne. 2016. URL: http://www.institutmontaigne.org/ressources/pdfs/publications/rapport_decentralisation_sortons_de_la_ confusion.pdf (data obrashcheniya: 13.08.2018). 20. Mieux légiférer en Europe. France, OCDE, 2010. URL: https://www.oecd.org/france/45249654. pdf (data obrashcheniya: 13.08.2018). 21. Normes européennes, loi française: le mythe des «80 %». URL: http://tnova.fr/system/contents/files/000/000/681/original/mythe_0. pdf?1436780079 (data obrashcheniya: 13.08.2018). 22. Rapport de la Commission pour la liberation de la croissance française dite «Commission Attali». 2008. URL: http://www.ladocumentationfrancaise.fr/var/storage/rapportspublics/084000041.pdf (data obrashcheniya: 13.08.2018). 23. Rapport de la mission de la lute contre l’inflationnormative. Lambert et Boulard, 2013. URL: http://www.ladocumentationfrancaise. fr/var/storage/rapports-publics/134000199.pdf. (data obrashcheniya: 13.08.2018). 24. Sauvé J.-M. Avant-propos // Le droit souple. Etude annuelle du Conseil d’Etat, 2013. URL: http://www.ladocumentationfrancaise.fr/var/ storage/rapports-publics/144000280.pdf (data obrashcheniya: 13.08.2018). 25. Simplification et qualité du droit. Rapport annuel. Conseild’Etat, 2016. URL: http://www.conseil-etat.fr/content/download/72643/671449/version/1/file/Dossier%20 de%20presse_EA2016_VF.pdf (data obrashcheniya: 13.08.2018). 26. URL: http://www.assemblee-nationale.fr/14/ dossiers/simplification_legislative.asp (data obrashcheniya: 13.08.2018). 27. URL: https://www.gouvernement.fr/action/ le-choc-de-simplification (data obrashcheniya: 13.08.2018).

ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

169

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

Ф. Р. ШАРИФЗОДА, начальник Академии МВД Республики Таджикистан, кандидат юридических наук, доцент E-mail: [email protected] Научная специальность: 12.00.11 – судебная деятельность, прокурорская деятельность, правозащитная и правоохранительная деятельность.

F. R. SHARIFZODA, Candidate of Law, Associate Professor, Head of the Academy of the Interior Ministry of the Republic of Tajikistan Scientific speciality: 12.00.11 – Judicial Activities, Prosecutorial Activities, Human Rights and Law Enforcement.

УДК 351.74:94(575.3)65.012.8

ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ

Роль и место органов внутренних дел  Республики Таджикистан в системе  национальной безопасности страны The Role and Place of the Law Enforcement Bodies  of the Republic of Tajikistan In the National Security  System of the Country В статье рассмотрены проблемы роли и места органов внутренних дел как элемента системы национальной безопасности Республики Таджикистан.

The article considers the problem of the role and place of the law enforcement bodies as an element of the national security system of the Republic of Tajikistan.

Элементы национальной безопасности, внутренние угрозы, национальная безопасность, интеллектуализация, правоохранительная деятельность, права человека.

Elements of the national security, internal threats, national security, intellectualization, law enforcement activity, human rights.

Т

170

аджикское государство путем целенаправленной деятельности государственных органов, общественных институтов и  граждан страны в  соответствии с  Конституцией Республики Таджикистан, конституционными законами и другими законодательными актами принимает все меры по укреплению национальной безопасности страны. Реальность ее обеспечения во многом зависит от форм и методов практической реализации в  современных условиях, критического анализа устоявшихся в  юриспруденции и  правоохранительной практике стереотипов в  теоретическом осмысливании ее концептуальных положений. Следует согласиться с  тем, что становление целостной системы национальной безопасности Республики Таджикистан находится в стадии ее формирования, что во многом обусловлено внутригосударственной обстановкой

в политической и экономической сферах, а также геополитической ситуацией на  Центрально-Азиатском континенте и в мире, где происходят существенные изменения в  межгосударственных и  межцивилизационных отношениях [9, с. 91]. При всей специфике государственного строительства Республики Таджикистан и  Российской Федерации, сформировавшихся на  постсоветском пространстве, в их развитии и в настоящее время нетрудно обнаружить много общего не только в историческом наследии, но и в огромном потенциале интеграции в различных сферах. Как утверждают исследователи, наиболее серьезные угрозы национальной безопасности как Российской Федерации, так и  Республики Таджикистан носят внутренний характер и  в большей или меньшей степени связаны с  особенностями функционирования социально-экономической

и  политической сфер, которые «таят в  себе внутренние противоречия, являющиеся источником социальных конфликтов и  кризисных ситуаций» [11, с. 270]. В настоящее время происходит заметное изменение восприятия действительности и  основных постулатов социального обустройства общества. В философии этот поворот именуется гуманистическим, антропоцентрическим. Основной смысл изменения антропоцентрической парадигмы состоит в  смещении предмета исследования на  человека, который должен служить основой всех социальных перемен. Как верно отмечают исследователи, с  появлением в  XXI в. новых опасностей система ценностей человечества претерпела определенные изменения. Социологические исследования, проведенные фондом «Общественное мнение», Российским гуманитарным научным фондом, выделили базовые ценности в сознании человека. На первое место опрошенные граждане поставили жизнь индивида как высшую ценность, на второе – свободу. Таким образом, эффективность деятельности механизма обеспечения национальной безопасности напрямую связана с безопасностью личности. Это объясняется тем, что человек, его права и  свободы признаны высшей ценностью как отечественной правовой системой (ст. 5 Конституции Республики Таджикистан), так и нормами международного права. Тем не  менее эту парадигму нельзя фетишизировать. Необходимо обратить внимание на  мнение авторов, которые утверждают, что, несомненно, важность обеспечения приоритета прав человека в  условиях значительного распространения недемократических режимов в  ХХ в. являлась первостепенной задачей. Не прошло и двух десятков лет, как эти прогрессивные идеи вступили в  непримиримое противоречие с  не менее важными коллективными правами граждан. Безоговорочное использование закрепленных в  конституционных нормах прав человека как главной ценности повлекло за  собой многие негативные явления. Европейский континент охвачен демографическими потрясениями, возникает реальная угроза потери традиционной самобытности и религиозных убеждений европейских народов, стал реальностью грабительский захват территорий и  природных кладовых государств Ближнего Востока. Повсюду прокатилась волна так называемых цветных революций, организованных экономическим и  политическим истеблишментом ряда стран для насильственного изменения суверенитета и  целостности независимой власти других государств. Двойные стандарты в сфере соблюдения прав человека убедительно показали, что идея подавляющего приоритета прав лично-

сти во всех областях социальной жизни может сыграть деструктивную роль в  эволюционном развитии человечества [8, с. 38]. Здесь требуется баланс, гармоничное сочетание приоритета прав и  свобод человека, интересов общества и  государства как фактора устойчивости и  стабильности социума. Среди элементов системы обеспечения национальной безопасности особое место занимают органы внутренних дел и  ее составная часть – милицейские подразделения как государственный правоохранительный орган исполнительной власти республики и одно из основных звеньев в  правоохранительной системе1. Лидер нации, Президент Республики Таджикистан Эмомали Рахмон особо подчеркнул, что «развитие и устойчивость сегодняшнего государства таджиков, как демократического, правового, свободного и  единого государства, во многом зависит от ответственности и решительности сотрудников милиции и  плодотворных результатов деятельности этого органа» [1]. Социологический опрос, проведенный в  2018  г. о  роли органов внутренних дел в  противодействии внутренним угрозам национальной безопасности, показал, что большинство респондентов (62,88 %) полностью согласны с мнением о том, что, являясь важнейшим элементом сил обеспечения национальной безопасности, органы МВД Республики Таджикистан в  процессе повседневной кропотливой работы оказывают непосредственное влияние на условия, способствующие реализации национальных интересов фактически во всех сферах жизнедеятельности таджикского общества2. Однако необходимо отметить, что и до настоящего времени важнейшие концептуальные вопросы функционирования органов внутренних дел остаются нераскрытыми в  силу происходящих глобальных социально-политических процессов, которые дают богатый материал для переосмысления узловых проблем эффективной защиты от внутренних угроз национальной безопасности республики. Для определения роли и места органов внутренних дел в  системе национальной безопасности существенное значение имеет выяснение, во-первых, степени их однородности в выполнении правоохранительных задач с другими исполнительными структурами государствен1   О Стратегии реформы милиции в  Республике Таджикистан на 2013–2020 годы [Электронный ресурс]: указ Президента Республики Таджикистан от 19 марта 2013 г. № 1438. URL: http://online. zakon.kz/Document/?doc_id=31386405 (дата обращения: 03.05.2018). 2   В социологическом опросе в целом по группе экспертов участвовало 455 опрошенных. Из них 200 респондентов – должностные лица руководящего состава органов внутренних дел, обучающихся в рамках дополнительного профессионального образования и повышения квалификации; курсантов первого года обучения – 42 человека; курсантов – выпускников Академии – 213 человек.

ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

171

ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

172

ной власти в  стране; во-вторых, уровня их автономности и  самостоятельности при решении общесоциальных задач. Исследование этих вопросов тесно связано с  необходимостью укрепления единства органов государственной власти в противодействии внутренним и внешним угрозам. Чтобы установить положение какого-либо органа в  системе, прежде всего важно рассмотреть его сущностные характеристики и ценности, которые выступают в роли главного национального приоритета, сохранение которых или их охрана возложены на  него государством. Изучение деятельности органов внутренних дел свидетельствует о  том, что «милиция может бороться с  любыми негативными социальными явлениями. Истекшие десятилетия показали, что самой важной задачей милиции всегда была охрана порядка и  государства в  целом. Милиция как самый влиятельный оперативный орган может не  только пресекать, но и  предупреждать нарушения, влекущие за  собой тяжкие последствия» [7]. По числу функций и разнообразию правоохранительной деятельности, количеству структурных подразделений и  трудовых ресурсов, объему циркулирующей внутри информации, технической оснащенности, материальной и  финансовой обеспеченности органы внутренних дел многократно превышают все иные правоохранительные органы, вместе взятые. Поэтому именно они чаще любых иных правоохранительных структур оказывают помощь гражданам; находятся в  тесной близости с  населением вследствие многофункционального характера правоохранительной деятельности и  непрерывного характера функционирования; обладают большими возможностями в  сфере оказания государственных услуг; могут быть оперативно мобилизованы; воспринимаются значительной частью населения как основная правозащитная и  правоохранительная структура [10, с. 130]. Роль органов внутренних дел определяется главным образом объемом и содержанием юридически установленных прав как допустимых пределов воздействия на  социальные отношения, а также кругом обязанностей, иными словами, полномочий. Даже простой их перечень по защите интересов таджикского общества, государства, прав, свободы и  безопасности граждан свидетельствует о  широте и  масштабности правоохранительной деятельности органов внутренних дел Республики Таджикистан. Так, на основе анализа и прогноза состояния правопорядка, общественной безопасности и  миграционных процессов органы внутренних дел организуют и осуществляют социально значимую профилактическую, административную, оперативно-розыскную, уголовно-процессуаль-

ную деятельность. Этим определяется роль органов внутренних дел в  системе национальной безопасности как основного ее элемента, имеющего собственную и  сложную организационную структуру, все составные части которой образуют МВД Республики Таджикистан. Более того, доминирующая роль органов внутренних дел в  обеспечении общественного порядка и активного противодействия преступности выступает фактором инициации сотрудничества правоохранительной системы в  сфере правопорядка. В подтверждение данного тезиса можно сослаться на  авторитетное мнение, высказанное в  сборнике МВД Рес­ публики Таджикистан, Академии МВД Рес­ публики Таджикистан и  Республиканского бюро по  правам человека и  соблюдению законности, Датского института по правам человека. В нем отмечено, что прогрессивная мировая практика сегодня опирается на два подхода совместной деятельности с широким кругом общественности: установление системы связей между органами охраны правопорядка и  гражданами, направленными на  решение большого круга общественных проблем, что должно привести к снижению уровня преступности; более узкий подход – совместная деятельность, направленная на  решение конкретных проблем правоохранительной деятельности. При исполнении как одного, так и  другого подходов необходимо иметь в  виду, что органы внутренних дел должны выступать инициаторами совместной работы, «так как правоохранительная деятельность строится на основе хорошего знания людей, причин, приводящих к  совершению правонарушений, социальных проблем общества» [5, с. 54–55]. В условиях всеобщей интеграции мировых процессов состояние и  тенденции правоохранительной деятельности органов внутренних дел характеризуются необходимостью совершенствования системы подготовки, переподготовки и повышения квалификации сотрудников, реализующих правоохранительную функцию. Справедливо отмечается, что «успешная реализация правовых предписаний зависит не только от качества законов, их содержащих, но и  от верного понимания, правильного толкования норм теми, кто их применяет» [4, с. 5]. Эта реальность диктует необходимость создания новых возможностей эффективного управления образовательным процессом в специализированных полицейских учебных заведениях. Российские ученые подчеркивают, что основным фактором успешных действий становится профессиональная подготовленность сотрудников органов внутренних дел, которая вырабатывается путем познания, формирования умений и навыков. Ключевые составляющие профпри-

годности каждого сотрудника органов внутренних дел вырабатываются ими в  рамках обучения при создании условий, максимально приближенных к реальной ситуации, на полигонах, оперативно-тактических учениях и  штабных тренировках с  привлечением в  познавательный процесс материалов положительного отечественного и зарубежного опыта. Многочисленные вызовы, с  которыми сталкивается сегодня мировое сообщество в целом, приобретают все более и  более сложный, комплексный характер. Адекватно ответить на  эти вызовы способны лишь фундаментально подготовленные, грамотные специалисты, воспитанные в убежденности обязательности строгого и неуклонного соблюдения и уважения прав и  свобод человека и  гражданина как важнейшего принципа своей работы. Важность совершенствования обучения и  переподготовки сотрудников органов внутренних дел вызывается необходимостью построения обновленной системы подготовки кадров, которая ориентирована на  интеллектуализацию правоохранительной деятельности. Сегодня к  каждому специалисту (управленцу, менеджеру, дипломату, юристу и  т.  д.) приходит осознание того, что мы живем не просто в информационном веке, но он еще и  высокоинтеллектуальный. По словам Президента Российской Федерации В. В. Путина, весь мир вступает в эпоху кардинальных перемен; глобальное развитие становится все более неравномерным; вызревает почва для новых конфликтов экономического, геополитического, этнического характера; ужесточается конкуренция за  ресурсы, прежде всего за человеческие ресурсы, интеллект [2]. Отсюда основным содержанием правоохранительной деятельности становится умственный компонент, основанный не  на эмпирически накопленных навыках, а на соответствующем объеме предоставляемых в процессе обучения специальных знаний и навыков, дающих возможность творческого осмысления складывающейся обстановки. Полностью присоединяемся к  мнению, что правоохранительные органы сегодня остро нуждаются не  только в  притоке высокопоставленных юристов, но и  «в людях с  нестандартным мышлением и  новыми идеями, способных противостоять современным и  будущим вызовам…» [3]. Это вызвано тем, что современная преступность характеризуется использованием интеллектуальных возможностей и  потенциала новейших информационных и  иных технологий, что неизбежно меняет конфигурацию и  содержание всей системы глобальной безопасности. Поэтому наращивание умственного потенциала правоохранительной деятель-

ности можно рассматривать как магистральное направление развития полицейского профессионального обучения [6]. Вместе с  тем потенциальные возможности органов внутренних дел в  системе национальной безопасности недостаточно изучены, так как они распространяются далеко за  пределы конкретных задач, стоящих перед милицейскими формированиями Республики Таджикистан, в  силу того, что на  эффективность противодействия преступности действует большой комплекс факторов внешней среды и внутренних условий, детерминирующих преступность как социальное явление. Выполнение органами внутренних дел большого объема правообеспечивающей работы, в  отличие от  большинства других правоохранительных структур, накладывает на их деятельность ярко выраженную публичность отношений и  непосредственно связано с  осуществлением гражданами, общественными объединениями конституционных и иных прав, реализацией соответствующих обязанностей, временным ограничением установленных законом прав в связи с исполнением мер государственного принуждения. Как важный инструмент механизма государственной власти, органы внутренних дел являются своеобразным показателем ее реального отношения к  человеку и  праву. Поэтому характер взаимоотношений между сотрудниками территориальных органов и  населением можно рассматривать как индикатор общественно-политической обстановки в  государстве. Именно милицейские формирования с их установившимся разнообразием правоохранительной многофункциональности, преобладающим по численности личным составом, вооруженностью, возможностью применения мер принуждения в установленных законом пределах в  обыденном сознании простого человека ассоциируются с  защитой от  преступных посягательств, соблюдением общественного порядка в  государстве. Малопродуктивная деятельность органов внутренних дел вызывает возмущение, которое зачастую распространяется на всю правоохранительную систему государства. Все вышеизложенное дает основание оценивать органы внутренних дел в  механизме обеспечения национальной безопасности не только как важнейший элемент, но и как определенного рода показатель, позволяющий судить о  соблюдении баланса интересов граждан, общества и  государства при обеспечении состояния их защищенности. На них возложена основная тяжесть работы по  исполнению государственной обязанности противостояния внутренним угрозам в  защите конституционного строя Республики Таджикистан.

ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

173

ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

174

Список литературы:

References:

1. Выступление Лидера нации, Президента Республики Таджикистан Эмомали Рахмона на торжественном собрании в  честь Дня таджикской милиции (г. Душанбе, 10 ноября 2012 г.). URL: http://mvd.tj/index.php/ru/ nauchnye-issledovaniya-i-konferentsii/1091vystuplenie-na-torzhestvennom-sobranii-vchest-dnya-tadzhikskoj-militsii (дата обращения: 10.04.2018). 2. Послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию Российской Федерации от 12.12.2012. URL: http://www.kremlin. ru/news/17118 (дата обращения: 03.05.2018). 3. Встреча главы МВД России с  участниками смены «Молодые юристы России» на международном форуме молодежных проектов «Селигер-2014» // Полиция России. 2014. № 8. 4. Гончаров И. В., Барбин В. В., Киричёк  Е. В.  Обеспечение прав и  свобод человека и  гражданина в  деятельности органов внутренних дел: учебник / под ред. И. В. Гончарова. М., 2015. 5. Защита прав человека как функция и  обязанность милиции. Душанбе, 2005. 6. Из выступления Рахимова Р. Х. на  совещании руководителей кадровых аппаратов Министерств внутренних дел государств  – участников СНГ (г. Душанбе, 6 июня 2012  г.). URL: http://mvd. tj/index. php/ru/ vystuplenie (дата обращения: 10.01.2018). 7. Назаров Н. Д.  Организационно-правовые основы становления и  развития милиции Таджикистана (1917–2006 гг.): автореф. дис. … д-ра юрид. наук. М., 2007. 8. Працко Г. С., Мелихов А. И., Деревягин Е. В. Конституционно-правовые основы национальной безопасности России: современное состояние и  перспективы расширения // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2016. № 4 (39). 9. Раджабов Д. Х.  Национальная безопасность Республики Таджикистан: методология исследования в пограничной сфере. Душанбе, 2015. 10. Рябцев А. В., Гунич С. В.  Формы и  методы деятельности органов внутренних дел Российской Федерации в  системе обеспечения национальной безопасности // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2014. № 2 (28). 11. Шашкин Ю. К., Салтыков А. А.  Проблемы обеспечения внутренней безопасности государства // Проблемы и перспективы противодействия современным угрозам безопасности личности, общества и  государства: матер. XVIII Междунар. науч.-практ. конф. (Москва, 21 ноября 2013 г.). М., 2013.

1. Vystuplenie Lidera nacii, Prezidenta Respubliki Tadzhikistan EHmomali Rahmona na torzhestvennom sobranii v chest’ Dnya tadzhikskoj milicii (g. Dushanbe, 10 noyabrya 2012  g.). URL: http://mvd.tj/index.php/ru/nauchnye-issledovaniya-i-konferentsii/1091-vystuplenie-natorzhestvennom-sobranii-v-chest-dnya-tadzhikskoj-militsii (data obrashcheniya: 10.04.2018). 2. Poslanie Prezidenta Rossijskoj Federacii Federal’nomu Sobraniyu Rossijskoj Federacii ot 12.12.2012. URL: http://www.kremlin.ru/ news/17118 (data obrashcheniya: 03.05.2018). 3. Vstrecha glavy MVD Rossii s uchastnikami smeny «Molodye yuristy Rossii» na mezhdunarodnom forume molodezhnyh proektov «Seliger-2014» // Policiya Rossii. 2014. № 8. 4. Goncharov I. V., Barbin V. V., Kirichyok E. V. Obespechenie prav i svobod cheloveka i  grazhdanina v deyatel’nosti organov vnutrennih del: uchebnik / pod red. I. V. Goncharova. M., 2015. 5. Zashchita prav cheloveka kak funkciya i obyazannost’ milicii. Dushanbe, 2005. 6. Iz vystupleniya Rahimova R. H. na soveshchanii rukovoditelej kadrovyh apparatov Ministerstv vnutrennih del gosudarstv – uchast­nikov SNG (g. Dushanbe, 6 iyunya 2012 g.). URL: http://mvd. tj/index. php/ru/vystuplenie (data obrashcheniya: 10.01.2018). 7. Nazarov N. D.  Organizacionno-pravovye osnovy stanovleniya i razvitiya milicii Tadzhikistana (1917–2006 gg.): avtoref. dis. … d-ra yurid. nauk. M., 2007. 8. Pracko G. S., Melihov A. I., Derevyagin  E. V.  Konstitucionno-pravovye osnovy nacional’noj bezopasnosti Rossii: sovremennoe sostoyanie i per-spektivy rasshireniya // Vestnik of Volgograd Academy of the Ministry of the Interior of Russia. 2016. № 4 (39). 9. Radzhabov D. H.  Nacional’naya bezopasnost’ Respubliki Tadzhikistan: metodologiya issledovaniya v pogranichnoj sfere. Dushanbe, 2015. 10. Ryabcev A. V., Gunich S. V.  Formy i metody deyatel’nosti organov vnutrennih del Rossijskoj Federacii v sisteme obespecheniya nacional’noj bezopasnosti // Yuridicheskaya nauka i pravoohranitel’naya praktika. 2014. № 2 (28). 11. Shashkin Yu. K., Saltykov A. A.  Problemy obespecheniya vnutrennej bezopasnosti gosudarstva // Problemy i perspektivy protivodejst­viya sovremennym ugrozam be­ zopasnosti lichnosti, obshchestva i gosudarstva: mater. XVIII mezhdunar. nauch.-prakt. konf. (Moskva, 21  noyabrya 2013 g.). M., 2013.

ПРАВООХРАНИТЕЛЬНАЯ ретроспектива А. А. ИЛЬЮХОВ, доцент кафедры уголовного права и уголовного процесса, кандидат юридических наук, доцент (Смоленский государственный университет) Е-mail: [email protected]; Научная специальность: 12.00.09 – уголовный процесс.

A. A. ILYUHOV, Candidate of Law, Associate Professor, Associate Professor at the Department of the Criminal Law and Criminal Proceedings (Smolensk State University) Scientific speciality: 12.00.09 – Criminal Procedure.

УДК 343.161

Становление и развитие суда присяжных заседателей в России Formation and Development of the Jury Trial  in Russia В статье проводится исторический анализ становления и  развития суда присяжных заседателей в  дореволюционной России, раскрыты его характерные черты, присущие романо-германской и  англо-саксонской правовым системам. Суд присяжных заседателей занимает особое место в  общей системе правосудия, а  также оказывает влияние на  качество расследования. Обладая особыми чертами, он позволил изменить представление граждан об общей системе работы правоохранительных органов как суда, так и органов расследования.

The article presents a historical analysis of formation and development of the jury trial in the pre-revolutionary Russia, reveals its characteristic features inherent in the Roman-German and Anglo-Saxon legal systems. The jury trial has a special place in the general justice system and also has an impact on a quality of investigation. With its special features, it has made it possible to change perception of citizens about the general system of law enforcement’s work, both the court and investigation bodies.

Уголовный процесс, суд присяжных заседателей, исторический анализ, правоохранительные органы, предварительное следствие.

Criminal process, jury trial, historical analysis, law enforcement, preliminary investigation.

П

ервое упоминание о  суде присяжных возникло еще на  рубеже IX в., когда в  Русской Правде было указано на  то, что лицо, совершившее преступление, но отрицающее это, должно предстать перед 12-ю мужами, решающими вопрос его виновности. Аналогичный обычай присутствует и  в упоминаниях о  выборных судьях в  договоре Смоленска с  немецкими городами (1229 г.) и  в Псковской судной грамоте (1467 г.). В Новгородской судной гра-

моте (1471  г.) упоминается о  «суде одрин» как прототипе современного суда присяжных заседателей, в  состав которого входили от  каждого города по  одному боярину и  свободному человеку и по одному приставу с каждой стороны (от обвиняемого и потерпевшего) [4]. В последующем на  государственном уровне предложение о введении суда присяжных заседателей вносилось при Екатерине II в начале 1767 г., однако отсутствие экономической и по-

Правоохранительная ретроспектива

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

176

литической готовности государства, сохранение крепостничества не  позволило реализовать эту идею. Лишь при Александре I в 1809 г. определенные элементы суда присяжных заседателей были введены в  коронные суды, присутствуя в  форме сословных заседателей, избирающихся на несколько лет в судебные палаты, но они не  оказывали серьезного влияния на  систему правосудия в целом. Ввести суд присяжных заседателей можно было только реформировав судебную систему и  отменив крепостное право, что и  было сделано при Александре II, когда 20 ноября 1864 г. Сенат утвердил «Основные положения преобразования судебной части России». Это позволило экономически и социально освободить более 20 млн крестьян, предоставив им возможность участвовать в  отправлении правосудия. Также реформа позволила отделить судебную власть от  административной, сделав независимым, открытым, устным и  состязательным судопроизводство, введя, в  том числе в  уголовный процесс, адвоката, что также указывало на  элементы состязательной системы, проявляющейся и в возможности участия в отправлении правосудия граждан любых сословий1, хотя и  по ним имелись определенные ограничения по цензу оседлости и финансовому положению. Сам порядок отбора и формирования коллегии присяжных заседателей имел элементы английской правовой системы, где у  сторон процесса были равные возможности касаемо отводов кандидатов в  присяжные заседатели, но не  более трех человек. Если одна из  сторон процесса не  реализовывала указанное право или отводила лишь одного кандидата, то противоположная сторона была правомочна отвести до четырех кандидатов, но с тем условием, чтобы их оставалось не менее 14. Порядок судебного следствия строился по  английскому образцу, когда после исследования присяжными заседателями вопросов факта к  исполнению обязанностей приступали коронные судьи, разрешающие правовые вопросы о  виде и  размере наказания. В суде присяжные заседатели могли участвовать в  исследовании доказательств путем постановки вопросов допрашиваемым участникам процесса и  просить разъяснений по  непонятным им обстоятельствам в судебном следствии. Элементы континентальной системы права проявились в  правомочиях сторон процесса исследовать обстоятельства, характеризующие личность подсудимого, о  чем отмечалось 1   В качестве присяжного заседателя мог быть мужчина из любого сословия, отвечающий следующим требованиям: русское подданство, возраст от 25 до 70 лет, проживание не менее двух лет в  том уезде, где проводилось избрание в  присяжные заседатели (ценз оседлости).

в тематическом комментарии к Уставу: «Судом всегда судится не  отдельный поступок подсудимого, но вся его личность» [7]. Так, по требованию прокурора оглашались справки о  прежней судимости подсудимого или его обвинении в  иных преступлениях. В то же время подсудимый и его защитник были вправе давать объяснения, излагая свои версии исследуемых обстоятельств, доводя до присяжных заседателей положительные сведения о подсудимом. По окончании судебного следствия председательствующий обращался с  напутственной речью к присяжным заседателям, вручая вопросный лист для дачи ответов на сформулированные им вопросы. Как и  в английской модели, если число голосов разделялось поровну, то решение принималось в пользу подсудимого. Однако если он признавался виновным, то присяжные заседатели дополняли ответы указанием о  снисхождении к  подсудимому. Обвинительный вердикт присяжных заседателей подлежал обжалованию в кассационном порядке в Сенате. Указанный правовой институт был принят обществом и властью, но к началу XX в. политические противоречия внутри страны привели к сокращению его подсудности на 10–15 %. Данные ограничения коснулись преступлений против государственной власти, так как именно власть полагала, что оправдательные вердикты выступают опасным прецедентом для устоев государственного строя2. Однако несмотря на  сужение уровня подсудности, сама модель суда присяжных заседателей изменений не  претерпела, продолжая сохранять характерные черты, к  которым относилась возможность изменения его пределов в  зависимости от  позиции сторон – признание вины влекло сокращение судебного следствия [9], тогда как в  английской модели это не  было предусмотрено. Вышеобозначенное свидетельствует, что законодательный механизм работы суда присяжных заседателей во многом основывался на английской модели с  элементами континентальной системы права, но его организация не была должным образом отработана, поскольку это было связано с  проблемами финансирования, не  позволявшими должным образом оборудовать залы судебных заседаний, достойно оплачивать работу присяжных заседателей. Причем для отдельных социальных слоев населе2   К примеру, в 1885 г. присяжные заседатели во Владимирском окружном суде оправдали бастовавших рабочих Морозовской фабрики, обозначив таким образом свою гражданскую позицию к существующей власти. Тенденция к сокращению подсудности суда присяжных заседателей с конца XIX и до начала XX в. продолжает сохраняться. В итоге в ведении указанных судов остаются только чисто уголовные дела, поскольку решения присяжных заседателей по политическим делам не отвечали интересам существующей власти.

ния участие присяжным заседателем в  финансовом отношении было непосильной ношей, поскольку им приходилось из  своих личных средств доплачивать за  проезд, проживание и  питание. Доходило до  того, что крестьянеприсяжные не  имели возможности содержать себя во время вызова в  суд и  вынуждены были наниматься на  мелкие работы или даже просить милостыню [3]. Только лишь в 1913 г. был издан Закон «О назначении присяжным заседателям от  казны суточных и  путевых денег», по которому каждый заседатель, проживающий вне места заседания суда, получал из казны суточные деньги в размере 50 копеек в мелких городах, 75 копеек – в средних и одного рубля – в  крупных. Если присяжный заседатель проживал на  расстоянии от  города более 25 верст, то он получал по три копейки за каждую версту в оба конца пути. Закон вступил в силу 1 января 1914 г. [8]. Это значительно облегчило затраты присяжных заседателей, но указанное законодательное новшество запоздало, поскольку существовать данной форме отправления правосудия оставалось недолго. Несмотря на  организационные трудности, правовые недоработки, к  концу XX  в. модель суда присяжных заседателей была окончательно сформирована и  стала действовать не в 23 губерниях, как это было вначале его становления, а  на территории всей страны. Присяжными заседателями в  год рассматривалось до 20 тыс. дел, что составило ¾ от общего числа, разбиравшихся окружными судами. Судебная практика выработала определенный перечень преступлений, которые чаще всего рассматривались судом присяжных заседателей. Это, как правило, были преступления против собственности частных лиц (70– 80 % от  всех ему подсудных дел). При этом первое место занимали кражи (60 %), разбои и  грабежи (6–12 %). На втором месте были преступления против жизни, здоровья, свободы и чести частных лиц, на третьем – служебные преступления. Вторым блоком выступали преступления против порядка управления и  общественного благоустройства и  благочиния, а также против имущества и доходов казны. Третий блок – уголовные дела о  преступлениях против прав семейственных [5]. Даже такое ограниченное число уголовных дел, рассматриваемых присяжными заседателями, вызывало критику у  органов уголовного преследования по  причине низкой репрессивности, колеблющейся на  уровне 12–20 %. Более половины подсудимых освобождались с  «оставлением в  подозрении», остальные – «за недостаточностью улик» [2]. Причиной этому явилось низкое качество и волокита в расследова-

нии, формальность оценки судом виновности подсудимого. Факт влияния качества расследования на решение присяжных заседателей подтвердился в  проведенных в  1874 г. Министерством юстиции Российской империи исследованиях, в которых было установлено следующее: –– 47,5 % оправдательных вердиктов были вынесены по  причине плохой работы предварительного следствия – суд не получил весомых улик; –– 25 % оправдательных вердиктов были вынесены ввиду незначительности причиненного вреда; –– 15  % были обусловлены индивидуальными характеристиками подсудимых (в большинстве своем это были дети, престарелые, слабоумные, инвалиды); –– 11 % случаев обусловлены мотивами совершения преступления; –– 17 % оправдательных вердиктов порождены непонятными причинами; –– 8 % явились результатом предвзятости присяжных заседателей в  отношении некоторых групп преступлений [6]. Приведенные статистические данные позволяют констатировать, что основной причиной оправдательных приговоров явилось низкое качество предварительного расследования, поэтому суд присяжных заседателей стал своеобразным стимулом повышения эффективности работы судебных следователей. Соответственно, причиной вынесения оправдательных вердиктов как в тот исторический период времени, так и в последующее время выступает низкий уровень качества предварительного следствия, что ведет к  слабому поддержанию государственного обвинения и, как результат, – неспособность качественно уяснить обстоятельства исследуемого события присяжными заседателями и вынести справедливый и обоснованный вердикт. С начала Первой мировой войны суд присяжных заседателей претерпел изменения, в  частности Временное правительство отменило ограничения по  сословному, религиозному признаку, был поставлен вопрос о  допущении к  участию в  нем женщин. В подсудность суда присяжных заседателей были возвращены должностные преступления, преступления против порядка управления и против государственной власти. За все время существования в  Российской империи только к 1917 г. он получил столь расширенные полномочия, выразившиеся в  том числе и  введением военного суда присяжных заседателей, который повторял судопроизводство в  суде присяжных заседателей в  гражданских судах [1]. Однако он просуществовал недолго и  за-

Правоохранительная ретроспектива

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

177

Правоохранительная ретроспектива

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

178

кончил свою деятельность после Октябрьской революции, когда советское правительство своим Декретом Совнаркома от  22 ноября 1917 г. «О суде» № 1 его упразднило. Краткий исторический анализ становления и  развития суда присяжных заседателей в  дореволюционной России позволяет констатировать, что он не  только играл важную роль в  общественной и  политической жизни государства, но и  влиял на  качество расследования и  поддержания обвинения в  суде. Возродился он только в  постсоветский период, когда в  1993 г. в  Верховный Совет Российской Федерации был внесен законопроект

«О внесении изменений и  дополнений в  Закон РСФСР «О судоустройстве РСФСР» Уголовно-процессуальный и Уголовный кодексы РСФСР и Кодекс РСФСР об административных правонарушениях»3, что явилось новым этапом становления и  развития указанной формы отправления правосудия.

Список литературы:

References:

1. Демичев А. А. Военный суд присяжных // Законность. 1997. № 8. 2. Демичев А. А. Суд присяжных (теория, практика, исторический опыт): автореф. дис. … д-ра юрид. наук. Н. Новгород, 2003. 3. Демичев А. А. История суда присяжных в дореволюционной России (1864–1917 гг.). М., 2007. 4. Мрочек-Дроздовский П. Памятник русского права во времена местных законов. М., 1901. 5. Немытина М. В.  Суд в  России: вторая половина XIX – начало XX века: дис. … д-ра. юрид. наук. М., 1999. 6. Попова А. Д.  Судебные реформы как механизм формирования гражданского общества в  России (на материалах судебных реформ второй половины XIX века и  рубежа ХХ–XXI веков): автореф. дис. … д-ра юрид. наук. М., 2011. 7. Радутная Н. В. Суд присяжных в континентальной системе права // Российская юстиция. 1995. № 5. 8. Учреждение судебных установлений / сост. Н. Шрейбер. 2-е изд., доп. СПб., 1914. 9. Цыганенко С. С.  Суд присяжных заседателей: история и  современность // Экономика и право. 2014. № 3.

1. Demichev A. A. Voennyj sud prisyazhnyh // Zakonnost’. 1997. № 8. 2. Demichev A. A. Sud prisyazhnyh (teoriya, praktika, istoricheskij opyt): avtoref. dis. … d-ra yurid. nauk. N. Novgorod, 2003. 3. Demichev A. A. Istoriya suda prisyazhnyh v dorevolyucionnoj Rossii (1864–1917 gg.). M., 2007. 4. Mrochek-Drozdovskij P. Pamyatnik russkogo prava vo vremena mestnyh zakonov. M., 1901. 5. Nemytina M. V.  Sud v Rossii: vtoraya polovina XIX – nachalo XX veka: dis. … d-ra. yurid. nauk. M., 1999. 6. Popova A. D.  Sudebnye reformy kak mekhanizm formirovaniya grazhdanskogo obshchestva v Rossii (na materialah sudebnyh reform vtoroj poloviny XIX veka i rubezha XX–XXI vekov): avtoref. dis. … d-ra yurid. nauk. M., 2011. 7. Radutnaya N. V.  Sud prisyazhnyh v  kontinental’noj sisteme prava // Rossijskaya yusticiya. 1995. № 5. 8. Uchrezhdenie sudebnyh ustanovlenij / sost. N. Shrejber. 2-e izd., dop. SPb., 1914. 9. Cyganenko S. S. Sud prisyazhnyh zasedatelej: istoriya i sovremennost’ // Ehkonomika i pravo. 2014. № 3.

3 О проекте закона Российской Федерации «О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР «О судоустройстве РСФСР̎, Уголовно-процессуальный и Уголовный кодексы РСФСР и Кодекс РСФСР об административных правонарушениях»: постановление Совета Национальностей Верховного Совета РФ от 2 июня 1993 г. № 5083-I  // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и  Верховного Совета Российской Федерации. 1993. № 25. Ст. 929.

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

И. Ю. СИНЕЛЬНИКОВ, доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин, кандидат исторических наук (Рязанский филиал Московского университета МВД России имени В. Я. Кикотя), E-mail: [email protected] Научная специальность: 12.00.12 – криминалистика; судебно-экспертная деятельность; оперативно-розыскная деятельность.

Ya. G. ISHCHUK, Candidate of Law. Senior Lecturer at the Department of the Criminal Policy (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia) I. Yu. SINELNIKOV, Candidate of History, Associate Professor at the Department of the Social Humane Disciplines (Ryazan’ Branch of Moscow University of the Interior Ministry of Russia named after V. Ya. Kikotya) Scientific speciality: 12.00.12 – Criminalistics; Forensic Work; Operative Investigative Activity.

УДК 94(47).08:32.019.57

Деятельность правоохранительных структур царской России по борьбе с политическими преступлениями в начале ХХ в. Law Enforcement Structures’ Activity of Royal Russia  for the Fight Against the Political Crimes  at the Beginning of the 20th Century В статье исследуются методы работы жандармерии и  охранных отделений по  борьбе с  политическими преступлениями в  России в начале ХХ в. Особое внимание уделяется работе агентурного аппарата. Изучаются дела агентов, работавших в  Рязанской губернии. Проводится анализ правового регулирования возможности совершения преступных действий агентами. Впервые в  научный оборот вводятся новые архивные документы, в  частности личные дела агентов. Цель исследования – анализ государственного реагирования на  обострение криминогенно-политической обстановки в  стране и  акцентирование внимания на  методах и  формах сыскной работы по  противодействию политическим преступлениям.

The article shows the researching of the methods of the gendarmerie’s work and security departments for the fight with the political crimes in Russia at the beginning of the 20th century. Special attention is paid for the intelligence apparatus work. Here is an analysis of the legal regulation of possibility of committing criminal acts by agents. The purpose of the study is to analyze the state response to aggravation of the criminal political situation in the country and focus on to the methods and forms of the detective work to counteraction with the political crimes.

Министерство внутренних дел, жандармерия, охранные отделения, агентурная работа, борьба с политическими преступлениями в начале ХХ века.

Interior Ministry, gendarmerie, security departments, intelligence work, fight against the political crimes at the beginning of the 20th century.

Правоохранительная ретроспектива

Я. Г. ИЩУК, старший преподаватель кафедры уголовной политики, кандидат юридических наук (Академия управления МВД России) E-mail: [email protected]

179

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

Правоохранительная ретроспектива

В

180

о все времена и  во всех государствах политическая полиция всегда играла особую роль в  деятельности государственных органов. Призванная следить за  «верностью» высших должностных лиц государства, а также осуществлять борьбу с государственными преступлениями, она находилась на особом положении в системе органов государственной власти. К началу ХХ в. наблюдается рост активности деятельности народнических кружков. Усиление революционного движения, обернувшегося расколом в народнической тактике и идеологии, способствовало переходу наиболее решительно настроенных ее адептов к практике террористической борьбы. 7 февраля 1880 г., спустя два дня после мощнейшего взрыва в Зимнем дворце, организованного С. Халтуриным1, великий князь Константин Константинович записал в  своем дневнике: «Мы переживаем время террора с  той только разницей, что парижане в революции видели своих врагов в  глаза, a мы их не  только не  видим и не знаем, но даже не имеем понятия об их численности… всеобщая паника» [1]. В числе охранительных органов в  царской России в  начале ХХ в., выполнявших «полицейские» функции, особое место принадлежало жандармерии и охранным отделениям. 25 июня 1826 г. Высочайшим приказом была учреждена должность Шефа жандармов, на которую был назначен А. Х.  Бекендорф [7, с. 98]. Согласно приказу в  его подчинение переходили жандармы, состоявшие в  полках, а  также корпус внутренней стражи. В 1882 г. жандармерия становится частью Министерства внутренних дел, при этом один из  заместителей (товарищ министра) становится командиром отдельного корпуса жандармов, который одновременно осуществлял руководство государственной полицией. Ни губернаторы, ни руководители общей полиции, которые подчинялись Министерству внутренних дел, не  вправе были вмешиваться в деятельность жандармерии. Особое положение жандармерии подчеркивалось и  специальными требованиями, предъявляемыми к кадрам, которые проходили службу в  ней. Так, на  службу в  жандармерию принимались армейские офицеры православного вероисповедания в  возрасте от  24 до  33 лет. Офицеры, имевшие долги и штрафы, наложенные судом, не  принимались на  службу в  жандармерию. Требования к «чистоте кадров» объяснялись важностью той роли, которую отводило правительство и император жандармам в борьбе с го-

сударственными преступлениями, в  том числе и с революционным движением. Положение «Об охранных отделениях» от  9  февраля 1907  г. ввело новую организационную структуру в деле борьбы с политическими преступлениями. В Положении указывалось, что «негласные расследования по  делам о  государственных преступлениях возлагаются на  особо назначаемых для этой цели офицеров корпуса жандармов или состоящих при Департаменте полиции чиновников, с  образованием при них, в  случае надобности, канцелярии, именуемой охранным отделением» [10]. Таким образом, в  начале ХХ в. политический розыск концентрируется в охранных отделениях. Следует отметить, что всего в арсенале политической полиции было три наиболее часто используемых оперативных метода борьбы: агентура, наружное наблюдение и перлюстрация. Основная задача агентов – выявление организаторов и руководителей преступной организации. Агенты должны были сообщать о моменте «проявления ими ‹организациями› наиболее интенсивной деятельности» с  целью пресечения их деятельности. Поэтому считалось допустимым не  обращать внимание на  совершение более мелких преступлений. Наибольших успехов на  этом поприще достиг главный идеолог провокации в  России Г. П.  Судейкин2. Арестованным народовольцам он «рекомендовал себя как социалиста, сторонника мирной пропаганды, отрицающего только террор и  борющегося исключительно с  ним. Всем без разбора он делал предложение вступить в агенты тайной полиции – не  для предательства людей... a лишь для осведомления o настроениях партии и  молодежи». К концу 1881  г. в  руках у  Судейкина оказалась весьма эффективная сыскная сеть, которую он и  поспешил «набросить» на  революционеров. С этого момента полиции удалось нанести ряд превентивных ударов, фактически обескровивших народовольческое движение. К началу 1881 г. были арестованы некоторые активные члены Исполнительного комитета «Народной воли»: Александр Михайлов, Андрей Пресняков, Александр Баранников, Арон Зунделевич, Николай Морозов. Полиции удалось добиться откровенных показаний от  Г.  Гольденберга и И. Окладского. Одним из наиболее крупных успехов охранки становится разгром (в ночь с  4 на  5 июня 1882  г.) Центральной петербургской группы «Народной воли». Возрожденная членом Исполнительного комитета М. Ф.  Грачевским

1   Халтурин Степан Николаевич (21 декабря 1856 [2  января 1857]–22 марта [3 апреля] 1882) – русский рабочий, революционертеррорист, осуществивший террористический акт в Зимнем дворце (1880). Организатор «Северно-русского рабочего союза».

2   Георгий Порфи́рьевич Суде́йкин (11 [23] апреля 1850  г., Смоленская губерния – 16 [28] декабря 1883 г., Санкт-Петербург) – подполковник Отдельного корпуса жандармов, с 1882 г. инспектор Петербургского охранного отделения.

петербургская группа, помимо налаживания агитационной работы, занималась разработкой покушения на  Судейкина, признанного незадолго до  этого главной угрозой для партии. Благодаря тому что деятельность народовольцев практически сразу оказалась под пристальным наблюдением полиции, Судейкину удалось проследить все связи действовавшей в Петербурге организации. Как видим, одним из методов борьбы с революционным движением была провокация. Несмотря на  то, что категорически запрещалось агентам провоцировать кого-либо на  совершение преступления, т. е. «создавать преступные деяния и  подводить под ответственность за  содеянное ими других лиц, игравших в этом деле второстепенные роли», практика же показывает обратное. Например, исторически подтверждена деятельность наиболее известного провокатора русской истории – Евно Азефа [6, 13]. С провокацией пытался бороться министр внутренних дел В. Ф.  Джунковский3, который прекратил провокаторскую деятельность Р. В.  Малиновского4, запретил вербовку учащихся средних учебных заведений в  осведомители [3, с. 20]. Активно шла борьба с революционным движением и  на периферии. Так, согласно архивным документам Государственного архива Рязанской области, наиболее результативным являлись сведения, предоставляемые агентом, действовавшим под псевдонимом Марк. Агент Марк, будучи крестьянином из Курской губернии села Сковороднево5, был внедрен в революционную организацию, действовавшую в  Егорьевском уезде Рязанской губернии. На протяжении 1909–1910 гг. он активно поставлял сведения о  ее деятельности в  губернское жандармское управление. В одном из  донесений Марк сообщал о  местонахождении находящегося в  розыске полицией секретаря Московского областного комитета РСДРП. При этом он указывал пароль для связи: «Спросить Владимира Николаевича, сказать от  Максима, чтобы указал квартиру Дмитрия или Александра». Марк сообщал, что Дмитрий был беглым ссыльным, и  давал при этом подробное описание его внешности [2]. В другом сообщении Марк указывал о  местонахождении гектографа6 [11, с. 304], при3   Владимир Федорович Джунковский (7 сентября 1865  г. – 21  февраля 1938  г.) российский политический, государственный и военный деятель, шеф жандармов, губернатор Москвы. 4   Рома́н Вацлавович Малино́вский (18 марта 1876 г., Варшава – 5 ноября 1918 г., Москва) – российский политический деятель, член ЦК РСДРП, большевик, известный своим провокаторством. 5   Государственный архив Рязанской области (ГАРО). Ф. 1292. ОП. 2. Д. 97. Л. 25. 6   Упрощенный печатный прибор для размножения машинописного или рукописного текста и иллюстраций.

надлежащего Егорьевской социал-демократической организации: «…гектограф может быть спрятан в  завалине избы налево от  входа, там же должны быть и неоконченные печатные отчеты о профсоюзах» [2]. Следует отметить, что такая информация была крайне важна в борьбе с революционным движением. Так, только за 1905–1907 гг. (из сохранившихся в ГАРО дел фонда ГЖУ) в производстве находилось более сотни уголовных дел за  распространение прокламаций и  хранение нелегальной литературы. В числе лиц, привлекаемых к  ответственности по  этому преступлению, были и крестьяне, и интеллигенция (учителя, врачи, студенты), и даже священники [2]. Еще одним надежным источником информации становятся агенты наружного наблюдения – филеры. От филера требовалось, чтобы он был «политически и нравственно благонадежным», выносливым, терпеливым и  т. п. Слежка велась негласно, чтобы не выдать себя. Когда требовалась особая конспиративность, наблюдение велось целой бригадой из  двухтрех филеров. При необходимости слежка велась из  экипажа или из  окна квартиры напротив, чтобы обеспечить максимальную скрытность агентов. Одним из  первых нормативных актов в  ХХ  в., регулирующих деятельность агентуры, была Инструкция по  организации и  ведению внутреннего (агентурного) наблюдения от 10 февраля 1907 г. (далее – Инструкция 1907  г.) [9]. Помимо организации ведения наблюдения, в ней предусматривались и правовые основы этой деятельности, в том числе и такие, которые затрагивали область уголовно-правовых отношений. Так, агентам категорически запрещалось провоцировать кого-либо на  совершение преступления. Инструкция 1907  г. рекомендовала агентам ограничивать свое участие внутри преступной организации только «ролью пособника и  посредника в  конспиративных делах, когда деятельность ограничивается сферой участия в  замыслах или приготовлениях к  преступлению» [9]. Таким образом, внедренные лица фактически становились соучастниками преступлений, участвуя в их приготовлении. Однако Уголовное уложение 1903  г. не  содержало правовых оснований исключения уголовной ответственности агентов за  соучастие в преступлении и за любую из стадий его совершения. Поэтому Инструкция 1907  г. ориентировала агентов на их участие в незначительных преступных действиях, так как такое деяние «фактически неуловимо формальным дознанием и  следствием и  дает возможность оставлять на  свободе сотрудника и  близких к  нему» [9]. Фактически можно констатировать, что лицам

Правоохранительная ретроспектива

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

181

Правоохранительная ретроспектива

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

182

предписывалось формировать у агентов навыки по уклонению от уголовной ответственности. Вместе с тем допускалась и возможность более активных действий лиц, состоящих в  совершении тяжких преступлений. В таких случаях агент должен был спрашивать разрешение на  это у  лица, осуществляющего руководство агентурой. Последний же предпринимал все меры для недопущения совершения преступления, сохраняя при этом интересы агента. Каждый случай возможности участия агента в совершении преступления подлежал глубокому анализу. Рассматривались все стороны необходимости получения информации, соотносилась ее ценность и значение для дела с вредом, который мог наступить в  результате совершения преступления. В случае недостаточной ценности оперативной информации по сравнению с  преступлением агенту рекомендовалось под благовидным предлогом уклониться от  его совершения. Политическим розыском в  регионах занимались губернские и  областные жандармские управления (ГЖУ и  ОЖУ), жандармско-полицейские управления железных дорог (ЖПУ ж/д, которые начинают привлекаться к борьбе с революционным движением с  1906  г.), охранные отделения, районные охранные отделение, розыскные пункты. В 1861  г. начинается создание жандармскополицейских управлений железных дорог, которые обеспечивали порядок на железнодорожном транспорте и  осуществляли охрану железнодорожных линий и прилегающих к ним сооружений. Вплоть до  начала революции 1905  г. правительство не  привлекало эти подразделения к борьбе с революционным движением. Однако резкий подъем стачечной борьбы, в  ходе которой немалую роль сыграли выступления железнодорожников, вынудил правительство задействовать ЖПУ ж/д для «обеспечения непрерывности и правильности сообщений», предоставив жандармским офицерам право предварительного задержания и производства «во всякое время обысков во всех без исключения помещениях» [5, с. 36]. Формирование губернских жандармских управлений началось в  России еще в  1867  г. В тот период на  них возлагались обязанности как по проведению политического розыска, так и самого дознания по государственным преступлениям. После создания охранных отделений в  их компетенции остается только проведение дознаний по политическим делам. В начале XX в. главными в  системе негласного расследования государственных преступлений становятся районные охранные отделения и розыскные пункты [12, с.48]. Уже осенью 1902 г. во многих городах создаются розыскные

пункты и охранные отделения. В таких условиях функции ГЖУ стали меняться. В основном за ними остаются обязанности по производству дознаний по политическим делам. Такое изменение полномочий было мотивировано тем, что прежняя работа с  секретными сотрудниками офицеров жандармерии находилась на крайне низком уровне, они не могли найти общего языка с разночинцами, да и в среде жандармов это было предосудительным делом [4, с. 19]. По предложению М. И.  Трусевича7 начинается создание районных охранных отделений, координирующих работу органов политического сыска в масштабе нескольких губерний. Этот шаг, с одной стороны, децентрализовал систему политического розыска, с  другой – централизовал, объединил и  направил эту деятельность в определенном регионе. Таким образом, политический сыск Российской империи укрепился структурно и профессионально, на него тратились огромные денежные средства [8, с. 29]. Государство не считало огромные затраты, направленные на  деятельность политического сыска и его секретной агентуры, что приносило свои результаты. Так, состав Департамента политической полиции перед февральскими событиями 1917  г. насчитывал 10 тысяч секретных сотрудников, в  результате чего Азeф, Татаров, Дегаев, Жученко, Малиновский8 и  многие другие нанесли сильнейшие удары русскому революционному движению. Из-за этих полицейских провокаторов Департамент политического сыска имел неопровержимые сведения o деятельности съездов революционных организаций, совещаниях фракций этих партий в  Государственной думе, их численном составе, а  также настроениях эмиграции. В завершение необходимо констатировать, что несмотря на  обширную агентурную сеть, возможности тратить достаточные средства на  борьбу с  политическими преступлениями, имеющуюся информацию о  лицах и  организациях, совершающих их, органы политического сыска так и не смогли эффективно противостоять нарастающему революционному движению. Кризис всех сторон жизни российского общества наносил все более мощные удары по  монархической государственности. Правоохранительный аппарат оказался не в состоянии обеспечить политическую ста7   Максимилиан Иванович Трусевич (1863  г. – не  ранее 1921  г.) – русский государственный деятель, директор Департамента полиции, сенатор. Родился в семье потомственных дворян Черниговской губернии Трусевичей 3 июля 1863 г. Окончил Императорское училище. 8 Азeф, Татаров, Дегаев, Жученко, Малиновский – секретные агенты и главным образом полицейские провокаторы.

бильность в  регионах огромной страны в  момент социальных катаклизмов. Безусловно, опыт организации сыскной работы требует современного переосмысления,

а  уроки прошлого необходимо учитывать при формировании современной уголовной политики в  области противодействия преступлениям против государственной власти.

Список литературы:

References:

1. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 109. 1 эксп. 1880. Д. 98. Л. 28–28об. 2. Государственный архив Рязанской области. Ф. 1292. ОП. 2. Д. 97. Л. 25. 3. Дунаева А. Ю. Генерал-лейтенант В. Ф. Джунковский в  действующей армии 1917  г.: от  февраля к  октябрю // Известия ВУЗов. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2007. № 4. 4. Коновалов И. А. Реформа политической полиции в  Сибири во второй половине XIX в.  // История государства и права. 2014. № 22. 5. Логачёва Н. В.  Роль подразделений Министерства внутренних дел и  губернаторов в  борьбе с  революционным движением в Российской империи в 1870–1880 гг. // Вестник ПензГУ. 2013. № 1. 6. Лурье Ф. М.  Полицейские и  провокаторы. СПб., 1992. 7. Министерство внутренних дел: исторический очерк, 1802–1902 / сост. С. А.  Адрианов. СПб., 1901. 8. Мойсинович А. М. Политический сыск в России в конце XIX – начале ХХ в.: текст лекций. Ярославль, 2010. 9. Московское охранное отделение. 1914. 10. Положение об охранных отделениях. URL: https://www.hrono.ru (дата обращения: 02.10.2018). 11. Словарь русского языка: в  4-х т. 4-е изд., стер. М., 1999. Т. 1. 12. Шныров А. Е.  Особенности правоохранительной деятельности специализированных органов Российской империи по  охране первых лиц государства накануне и  в годы Первой мировой войны // Вестник СанктПетербургского университета МВД России. 2016. № 4. 13. Шубинский В. И. Азеф. М., 2016.

1. Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii. F. 109. 1 ehksp. 1880. D. 98. L. 28–28ob. 2. Gosudarstvennyj arhiv Ryazanskoj oblasti. F. 1292. OP. 2. D. 97. L. 25. 3. Dunaeva A. Yu. General-lejtenant V. F.  Dzhunkovskij v dejstvuyushchej armii 1917 g.: ot fevralya k oktyabryu // Izvestiya VUZov. Povolzhskij region. Gumanitarnye nauki. 2007. № 4. 4. Konovalov I. A.  Reforma politicheskoj policii v Sibiri vo vtoroj polovine XIX v. // Istoriya go­ sudarstva i prava. 2014. № 22. 5. Logachyova N. V.  Rol’ podrazdelenij Ministerstva vnutrennih del i gubernatorov v bor’be s  revolyucionnym dvizheniem v Rossijskoj imperii v 1870–1880 gg. // Vestnik PenzGU. 2013. № 1. 6. Lur’e F. M.  Policejskie i provokatory. SPb., 1992. 7. Ministerstvo vnutrennih del: istoricheskij ocherk, 1802–1902 / sost. S. A. Adrianov. SPb., 1901. 8. Mojsinovich A. M.  Politicheskij sysk v Rossii v konce XIX – nachale ХХ v.: tekst lekcij. Yaroslavl’, 2010. 9. Moskovskoe ohrannoe otdelenie. 1914. 10. Polozhenie ob ohrannyh otdeleniyah. URL: https://www.hrono.ru (data obrashcheniya: 02.10.2018). 11. Slovar’ russkogo yazyka: v 4-h t. 4-e izd., ster. M., 1999. T. 1. 12. Shnyrov A. E.  Osobennosti pravoohranitel’noj deyatel’nosti specializirovannyh organov Rossijskoj imperii po ohrane pervyh lic gosudarstva nakanune i v gody Pervoj mirovoj vojny // Vestnik Sankt-Peterburgskogo universiteta MVD Rossii. 2016. № 4. 13. Shubinskij V. I. Azef. M., 2016.

Правоохранительная ретроспектива

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

183

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

К. Е. РАЗМАХОВ, начальник кафедры государственных и гражданско-правовых дисциплин, кандидат исторических наук (Московский областной филиал Московского университета Министерства внутренних дел Российской Федерации имени В. Я. Кикотя) E-mail: [email protected]

K. Ye. RAZMAKHOV, PhD of History, Chief of the Department the Department of the State Law Disciplines (Moscow Regional Branch of Moscow University the Interior Ministry of Russia named after V.Ya. Kikotya)

Научная специальность: 12.00.01 – теория и история права и государства; история учений о праве и государстве.

Scientific speciality: 12.00.01 – Theory and History of Law and State; History of Doctrines about Law and State.

Правоохранительная ретроспектива

УДК 343.255.5:94(47).04

Телесные наказания в Российском государстве допетровского периода The Corporal Punishments in the Russian State  in the Pre-Petrov Period Статья посвящена истории развития института болезненных телесных наказаний в  Российском государстве в  допетровскую эпоху. Анализируется развитие этого типа наказаний в  русских законодательных актах. Рассматриваются виды болезненных телесных наказаний и способы их осуществления.

The article is devoted to the history of the institute’s development of the painful corporal pu­ nishments in the Russian state in the pre-Petrov period. The development of this type of punishment in  the Russian legislative acts is analyzed. The types of painful corporal punishment and ways of its implementation are considered.

Болезненные наказания, телесные наказания, битье кнутом, торговая казнь.

Painful punishments, corporal punishments, whipping, trade execution.

Т

184

ема телесных наказаний (применительно к уголовному праву), разумеется, не является злободневной для современной прикладной юридической науки и не имеет чисто практического значения (впрочем, телесные наказания все еще существуют в  некоторых современных государствах). Однако для изучения истории уголовного права, эволюции института уголовного наказания вообще, применения уголовного наказания, да и  с культурологической точки зрения данная тема представляет неоспоримый научный интерес. В трудах отечественных правоведов под телесными наказаниями понимаются «исключительно карательные меры, направляемые непосредственно на  причинение физического страдания» [11, с. 4–5]. В прошлом телесные наказания были чрезвычайно разнообразны. По силе причиняемо-

го вреда здоровью они градировались от приводящих к смерти наказуемого до незначительного причинения физического вреда. Последнее было свойственно так называемым осрамительным (позорящим) наказаниям, цель которых состояла не столько в причинении боли, сколько в  опозорении, в  унижении достоинства наказываемого, причинении моральных страданий (выставление у позорного столба, вождение пред народом, наложение оков, бритье головы). Цель таких наказаний, по  мнению Р.  Шишкина, заключалась в том, чтобы «наложить вечный позор, обозначить преступление» [14, с. 52]. Осрамительные наказания носили в  России главным образом характер предупредительной, полицейской меры или же были присоединены к болезненным. В статье речь пойдет о  таком виде телесных наказаний, существовавших в  уголовном пра-

ве допетровской Руси, как болезненные наказания. Это особый тип наказания, причиняющего физические страдания, но без лишения или повреждения каких-либо частей тела. Выражалось такое наказание в  чрезвычайно разнообразных по орудиям и способам исполнения побоях. Древнерусское уголовное право не  знало телесных наказаний. В Правде Ярославичей (ст.  65) есть лишь упоминание о  возможности потерпевшего «бити розвязавше» [9, с. 69] виновного холопа, нанесшего побои свободному мужу. Другая статья (ст. 62) устанавливает право господина бить провинившегося закупа: «Аже господин бьет закупа про дело, то без вины есть» [9, с. 68]. В обоих случаях речь еще не идет о настоящем уголовном наказании. Появление телесных наказаний в  русском праве совпало с  процессом становления Русского централизованного государства. Вообще впервые правовое закрепление телесных наказаний фиксируется в  тексте Двинской уставной грамоты 1397  г., в  которой упоминается о клеймении преступников: «…а татя всякого пятнити» [13, с. 145]. Конечно, в  повседневный обиход телесные наказания входят задолго до закрепления их в юридических источниках. Например, в  «Житии Сергия Радонежского» [2, с. 304] упоминается о побоях, чинимых ростовчанам, присланным из  Москвы по  велению Великого князя воеводой, ради устрашения горожан, учинившим расправу даже над «епархом градским, старейшим болярином» Аверкием. Последний подвергся истязаниям, будучи подвешенным вниз головой. Однако, начиная с Великокняжеского и  Царского Судебников (где в  ряду прочих уголовных наказаний упоминается и система телесных), телесные наказания укореняются в  русском праве, становясь со временем основным видом наказания за  различные преступления. По замечанию А. Г.  Тимофеева, «телесные наказания в  русском праве на  несколько столетий стали центром системы, на котором зиждилась мощь уголовной юстиции, охрана порядка и государственного благосостояния» [11, с. 61]. Причину укоренения в  праве телесных наказаний в эту эпоху можно объяснить окончанием эпохи формирования феодальных отношений, началом закрепощения крестьянства. В России в  это время уже сложилось развитое феодальное государство. Завершался процесс централизации русских земель, шло упрочение государственной власти, укреплялся центральный государственный аппарат. Все эти процессы происходило в  обстановке острой классовой борьбы. Менялось само представление о  преступлении: это деяние вредное не  только для частных или родовых интересов («оби-

да» («Русская Правда»)), но и  опасное для существующего общественного строя, правопорядка («лихое дело»). Еще дореволюционные исследователи отмечали, что главной целью телесных наказаний, осуществлявшихся публично, являлось устрашение. Как говорилось в  Соборном уложении 1649  г., «чтобы на  то смотря иным неповадно было так делати» [8, с. 92]. Если в  предшествующую эпоху, когда преступление оценивалось с  точки зрения частного вреда и было возможно возмещение его примирением посредством денежной уплаты, то теперь, когда на него смотрели как на опасное деяние для установленного феодального порядка, возмещение его посредством выкупа не  допускалось. Преступление могло быть погашено лишь посредством наказания, установленного государством. Кроме того, телесные наказания при простоте их применения и  максимальной «наглядности» были наименее материально затратны для государства. В Судебнике 1497 г. наказание кнутом определялось только в двух случаях: 1) статья 10 Судебника 1497  г. устанавливает торговую казнь за  простую неквалифицированную татьбу; 2)  статья 62 назначает телесное наказание за порчу и уничтожение меж и граней поземельной собственности [10] – по  меркам средневекового права, одно из  тяжких имущественных преступлений. В Судебнике 1550 г. наказание кнутом значительно расширяется, причем за  одни преступления налагается простое наказание кнутом, за  другие – битье сопровождалось различными другими наказаниями, в  частности тюремным заключением, высылкой в  «украйные» города, с удалением от должности. По Судебнику 1550  г., кроме упомянутых Судебником 1497  г. двух случаев, кнутом наказывали еще за  шестнадцать различных видов преступлений, из них девять – это различного рода должностные преступления. Наказание кнутом соединялось с  заключением в  тюрьму: 1) за  подачу ложной челобитной на  несправедливое решение или взяточничество; 2) когда недельщик (пристав) без доклада боярину и  без ведома дьяка отпустил на  поруки воров, находившихся у  него под стражей. Пожизненное тюремное заключение в  соединении с  наказанием кнутом определялось, когда виновного по  обыску называли «лихим человеком», но сам он не  сознавался в  своем преступлении даже под пыткой. Наказание кнутом соединялось с  высылкой в  «украйные» города за  составление и  подачу в суд ябеднических челобитий.

Правоохранительная ретроспектива

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

185

Правоохранительная ретроспектива

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

186

Наказание кнутом соединялось еще с  удалением от  должности: недельщик за  взяточничество подвергался, кроме наказания кнутом, исключением из товарищества недельщиков. После периода бурных политических катаклизмов «смутного времени» возрастает эксплуатационное давление на и без того разоренный смутою народ. Говоря современным языком, создаются условия, способствующие ухудшению криминогенной ситуации. Возросло количество грабежей со стороны лихих людей, число которых быстро увеличивалось. Расцвело взяточничество чиновников, достигшее крайних пределов. Ябедничество и  волокиты еще сильнее тяготили народ. Необходимо было положить конец подобной неурядице, чем и было вызвано появление Соборного уложения 1649 г., образующего в  русском уголовном законодательстве важную эпоху. Оно послужило основным материалом и для последующих уголовных законов. Расширением круга преступлений и  проступков различного вида и  объясняется то, что в  Уложении мы встречаем, по  сравнению с  судебниками, большее число положений, определяющих за  различные преступления телесные наказания. Если во время судебников некоторые преступления еще оценивались, как и  в Русской Правде, с  точки зрения вреда частным интересам, на  что указывает существование наряду с  другими наказаниями денежных штрафов, то в  Уложении Алексея Михайловича преступление получает уже государственное значение. Денежные выкупы совершенно исчезают, и  всякий проступок карается тяжкими уголовными наказаниями (среди которых первое место занимают телесные). Орудиями, с  помощью которых осуществлялись болезненные телесные наказания, являлись батоги и  кнут. Наказание батогами было менее тяжко и назначалось за менее важные преступления. Наказание кнутом было более распространенным, чем наказание батогами. Как наказание более тяжкое, оно назначалось за такие важные уголовные правонарушения, как «сказывание Государева дела и слова», когда его не было, побег ратных людей из полков, нанесение ран одним из  тяжущихся другому в  присутствии суда, взятие на  кого-либо подложной кабалы, оскорбление детьми родителей, первую и вторую татьбу, первый разбой, если при нем не  было совершено убийство, и  многие другие виды преступлений и  проступков, число которых в Соборном уложении 1649 г. доходит до 50. Как и в судебниках, наказание кнутом было простое или сопряженное с другими видами наказаний, например с денежными взысканиями, тюремным заключением или ссылкой.

Число ударов, наносимых преступнику батогами или кнутом за  известный вид преступного действия, точно не  определено в  Уложении и, следовательно, в  каждом отдельном случае предоставлено на  усмотрение судьи. Впрочем, законодательство различает простое битье батогами или кнутом от нещадного. Это различие, по всей вероятности, было в количестве ударов, причем нещадному наказанию подвергались виновники за более тяжкие преступления: слуга за ложный донос на своих господ; за побег с места сражения; за сводничество на блуд и т. п. Что касается внешнего вида орудий наказания, то батоги представляли собой тонкие или толстые пруты. «Батоги представляют собой две тонкие палки; ими иногда забивают осужденного до  смерти», – свидетельствует Корб [4, с. 235]. О кнуте мы также находим описания у современников. Котошихин описывает его следующим образом: «А учинен тот кнут ременной, плетеной, толстой, на конце ввязан ремень толстой шириною на палец, а длиною будет с  5 локтей» [5, с. 139]. По Карлейлю, «кнут сделан из  кожи оленя, разрезанной на  мелкие ремешки; он до того режет кожу, что часто первый удар оставляет кровавые следы на  спине» [3, с. 1–46]. У Олеария к концу кнута «привязаны три ремешка, длиною с  палец, из  твердой недубленой лосиной кожи; они режут, как ножи» [6, с. 254]. «Кнут – бич до  такой степени жестокий, – свидетельствует Корб, – что голый удар, наносимый по голой коже, вызывает кровь и оставляет рану, равную по своей глубине ширине пальца» [4, с. 235]. Процедура совершения наказания в  судебниках вовсе не  определена. В Соборном уложении уже имеются некоторые определения по этому поводу. Битье кнутом происходило публично на площади, где собиралось больше народу, у присутственных мест, на торгах. О местах исполнения наказаний в  Соборном уложении говорится: «по торгом», или «при многих людех». Иногда для большей примерности наказание совершалось на месте преступления. Так, по Соборному уложению (X, 231) виновных в уничтожении межей надлежало «на спорных межах бити кнутьем нещадно» [8, с. 141]. Точнее определено место производства наказания в  новоуказных статьях. В 1685  г. было запрещено производить торговую казнь пред Московским Судным приказом и  предписывалось чинить ее за  Спасскими воротами в  Китай-городе на  площади [12]. Олеарий указывает еще одно место совершения торговой казни, а  именно место «перед канцеляриею, именуемою ̎Новою четвертью»» [6, с. 254]. Местом проведения казней была и  Болотная площадь недалеко от  Кремля за  Москвой-

рекой. Как таковое оно упоминается в «Житии Епифания»: «И примчали на  Болото. И посадя нас на плаху, и отрезаша нам языки» [1, с. 193]. По Соборному уложению наказание не оканчивалось иногда в один раз, а продолжалось несколько дней к  ряду (XI, 27): «…бить… кнутом по торгом по три дни» [8, с. 156]. По свидетельству современников, например Корба, наказание батогами производилось следующим образом: с  осужденного стаскивают кафтан и повергают на землю в одной только исподней рубашке; один садится на голову, другой на ноги, чтобы тело не могло двигаться; распростертого затем таким образом на земле бьют до  тех пор, пока присутствующий тут канцелярист не положит конца ударам словом или кивком [4, с. 235]. У Олеария схожее описание: с  преступника снимали верхнее платье, так что он оставался в  одной рубахе, клали животом на  землю, один палач садился ему на  ноги, другой на  голову и  били виновного тонким гибким прутом (батогом) [6, с. 253]. Граф Карлейль, бывший в России в царствование Алексея Михайловича в 1663–1664 гг., сообщает так: «…виновного раздевают до рубашки, кладут его животом на землю и по бокам его ставят двух человек, которые и  бьют его палками по  спине… Виновный, получив свое, встает и кланяется тому, кто его осудил» [3, с. 1–46]. Наказание кнутом осуществлялось тремя способами: простое битье кнутом; в  проводку; на козле. В некоторых случаях два способа соединялись вместе. Так, в  1684  г. за  слова о  бунте виновные были нещадно биты кнутом на  козле и в проводку, точно также на козле и в проводку вместо смертной казни были наказаны два стрельца в 1690 г. [11, с. 234]. Простое наказание кнутом Олеарий описывает так: наказуемые «должны были… обнажить свое тело вплоть до бедер; затем один за другим они должны были ложиться на спину слуги палача и схватывать его шею руками. Ноги у наказуемого связывались, и их особый человек придерживал веревкою, чтобы наказуемый не  мог двигаться ни вверх, ни вниз» [6, с. 254–255]. Об этом же свидетельствует и  Котошихин: «…ззади палач начнет бити по  спине кнутом изредка, в  час боевой ударов бывает тритцать или сорок» [5, с. 139]. Схожее описание дают и другие современники, например участник нидерландского посольства, отправленный в  Москву в 1675 г. [7] Второй способ (битье в проводку) заключался в  том, что двое вели осужденного под руки по улицам, а палач шел сзади и бил. Этот способ делал наказание очень наглядным и часто применялся наряду с первым в XVII в. [11, с. 235].

И первый, и второй способы просуществовали до  времени Александра  I, когда были окончательно заменены третьим способом – битьем на  козле, кобыле или машине. Этот способ был единственным, уцелевшим до  отмены кнута. В XVII в. он уже довольно часто упоминается памятниками. Так, Соборное уложение (XXV,  3) определяет «бити кнутом по  торгом бити кнутом на козле» [8, с. 252]. Жестокость болезненных телесных наказаний зачастую усиливалась присоединением к ним особых позорящих дополнений. В XVII в. наказание кнутом могло сопровождаться вождением высеченного пред народом. Так, Соборное уложение (X, 188) предписывало следующее: «…бив у приказу кнутом на козле, послати в торг по рядом» [8, с. 133]. По словам Котошихина, мужчин и  женщин, уличенных в  прелюбодействе, «кто б каков ни был, водя по  торгом и  по улицам вместе нагих, бьют кнутом» [5,  с.  141]. Олеарий сообщает, что наказываемым за продажу табака вешалась на шею бумажка с табаком, а торговцам водкою – бутылки, их по двое связывали, гнали из города, а затем обратно до Кремля и все это время били [6, с. 255]. В некоторых случаях наказываемым за  лихоимство вешали на  шею вещи, полученные ими в подарок. Если в болезненных телесных наказаниях более существенное значение имел момент причинения страдания, то в осрамительных причинение физической боли отступало на второй план, а  на первом стояло опозорение наказываемого. Этот вид наказаний являлся как бы низшей ступенью болезненных телесных наказаний. Телесные наказания в  рассматриваемый период одинаково распространялись и  на мужчин, и на женщин, без различия возраста и сословных привилегий: «А будет кто мужескаго полу, или женского, забыв страх Божий и християнскии закон, учнут делати свады жонками и девками на блудное дело, а сыщется про то допряма, и им за такое беззаконное и скверное дело учинити жестокое наказание, бити кнутом» [8, с. 250] (XXII, 25). В этой и  других статьях Соборного уложения телесное наказание одинаково налагается как на  мужчин, так и  на женщин. Современники также свидетельствуют о  том, что телесное наказание распространялось на  женщин. Котошихин говорит: «Женскому полу бывают пытки против того же, что и  мужскому полу... а  за царское бесчестье указ бывает таков же, что мужскому полу». Далее он же говорит, что уличенных в блуде наказывали совместно в равной степени мужчину и женщину – «обеих мужика и  жонку» [5, с. 141]. У Олеария (в приводившемся уже выше описании торговой казни за продажу табака и водки) наказание производилось над группой мужчин

Правоохранительная ретроспектива

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

187

Правоохранительная ретроспектива

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

188

и  одной женщиной, впрочем, в  то время как мужчинам налагалось от  20  до  26 ударов, женщине всего только 16 (после чего она упала в обморок) [6, с. 255]. Заметим, что в  Соборном уложении о  подобном различии ничего не  упоминается, как и вообще не нормируется число ударов. Отсутствуют в Соборном уложении и различения телесных наказаний по  возрасту. Освобождение в силу происхождения и сословности также не известны данной эпохе. Телесным наказаниям одинаково подвергались «люди разных чинов Московского Государства» и высшие духовные особы, а также титулованные светские чины, иногда занимавшие высшие государственные должности. В 1660  г. царь приказал бить подъячего Посольского приказа Котошихина, на  записки которого мы не  раз здесь ссылались, батогами за описку в царском титуле (Котошихин вскоре бежал в Польшу, а затем в Швецию). Однако Соборное уложение все же различает степень тяжести наказания в  зависимости от  положения провинившегося. Так, за  проволочку дела дьяка били батогами, а  подьячего – кнутом. За подачу Государю челобитной без обжалования в приказах для простых людей определяется наказание батогами, а для тех, кто почестнее (познатнее) – тюремное заключение. За бесчестие стольники, стряпчие, дворяне подвергались наказанию батогами, а  простые люди – кнутом. За бесчестие Митрополита первым полагалось тюремное заключение, а  вторым – наказание батогами. Интересно, что подвергшийся телесному наказанию не  лишался прежних своих прав, не  считался опозоренным. По сообщению Корба, если наказывается осужденный по  гражданскому делу, это называется «царской милостью». Претерпевший наказа-

ние кнутом «обязан выразить свою благодарность словом «спасибо», от  этого он не  повергается никакому бесчестию». А лицу, попрекающему кого-либо учиненным над тем наказанием, грозит то же самое наказание [4, с. 235–236]. Телесные наказания в  различных формах (членовредительные, болезненные и  позорящие) применялись уже на  ранних этапах становления русского права в  период X–XV вв. Постепенно они вытесняли прежние традиционные виды наказаний и в XVII в. заняли в системе уголовных наказаний господствующее место. В XVI–XVII вв. они получили законодательное закрепление в  общегосударственных правовых актах. Хотя многие западноевропейские информаторы в  своих записках с  упоением рассуждают об ужасной русской жестокости, телесные наказания в России навряд ли превосходили в этом наказания, бытовавшие в Европе. Жестокость наказания в эту эпоху определялась ее целью – предупреждение преступлений посредством устрашения общества видом публично совершаемых тяжких телесных наказаний. В Соборном уложении постоянно упоминается следующее: «…чините жестокое наказание, бейте нещадно», «…отнюдь не  дати милости, чтобы, на то смотря, иным не повадно было так делать», «…чтобы, на то смотря, иные такого беззаконного и скверного дела не делали», «… чтобы впредь не  лгали» и  т. п. Для того, чтобы наказание имело характер возмездия имелось тоже указание: «Если кто либо... учинить над кем-нибудь мучительское надругательство: отсечет, руку, или ногу, или нос... самому ему тоже учинить». Для своего времени телесные наказания были самым обыденным делом, привычной повседневностью.

Список литературы:

References:

1. Житие Епифания // Пустозерская проза: сборник / сост., предисловие, комментарий, переводы отдельных фрагментов М. Б. Плюхановой. М., 1989. 2. Житие Сергия Радонежского, составленное в 1418 г. Епифанием Премудрым // предписывало Клосс Б.  М. Избранные труды. М., 1998. Т. 1. 3. Карлейль Ч. Описание Московии при реляциях гр. Карлейля // Историческая библиотека. 1879. Т. 5. 4. Корб Иоанн Георг. Дневник путешествия в Московию (1698 и 1699 гг.). СПб., 1906. 5. Котошихин Г.  К. О России в  царствование Алексея Михайловича. М., 2000.

1. Zhitie Epifaniya // Pustozerskaya proza: sbornik  / sost., predislovie, kommenta­ rij, perevody otdel’nyh fragmentov M. B.  Plyu­ hanovoj. M., 1989. 2. Zhitie Sergiya Radonezhskogo, sostavlennoe v 1418 g. Epifaniem Premudrym // predpisyvalo Kloss B. M. Izbrannye trudy. M., 1998. T. 1. 3. Karlejl’ Ch. Opisanie Moskovii pri relyaciyah gr. Karlejlya // Istoricheskaya biblioteka. 1879. T. 5. 4. Korb Ioann Georg. Dnevnik puteshestviya v Moskoviyu (1698 i 1699 gg.). SPb., 1906. 5. Kotoshihin G. K. O Rossii v carstvovanie Alekseya Mihajlovicha. M., 2000. 6. Olearij A. Opisanie puteshestviya v Moskoviyu / per. s nem. A. M. Lovyagina. Smolensk, 2003.

6. Олеарий А. Описание путешествия в Московию / пер. с нем. А. М. Ловягина. Смоленск, 2003. 7. Посольство Кунраада фан-Кленка к  царям Алексею Михайловичу и  Феодору Алексеевичу (1675 г.). СПб., 1900. 8. Соборное уложение 1649 года // Российское законодательство X–XX веков: в  10 т. М., 1985. Т. 3. 9. Суд Ярославль Володимерич. Правда Русьская // Российское законодательство X– XX веков. В десяти томах. М. 1984. Т. 1. 10. Судебник 1497 года // Российское законодательство X–XX веков: в 10 т. М., 1985. Т. 2. 11. Тимофеев А. Г. История телесных наказаний в  русском праве. 2-е изд., перераб. и  доп. СПб., 1904. 12. Указ 1685 года № 1110 // Полное собрание законов Российской Империи. 1676– 1688 гг. СПб., 1830. Т. II. 13. Уставная грамота великого князя Василия Дмитриевича Двинской земле 1397 г. // Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.–Л., 1949. № 88. 14. Шишкин Р. Телесные наказания // Юридический вестник, издаваемый Н.  С.  Калачевым. 1860–1861. Вып. № 10.

7. Posol’stvo Kunraada fan-Klenka k caryam Alekseyu Mihajlovichu i Feodoru Alekseevichu (1675 g.). SPb., 1900. 8. Sobornoe ulozhenie 1649 goda // Rossijskoe zakonodatel’stvo X–XX vekov: v 10 t. M., 1985. T. 3. 9. Sud Yaroslavl’ Volodimerich. Pravda Rus’skaya  // Rossijskoe zakonodatel’stvo X– XX vekov. V desyati tomah. M. 1984. T. 1. 10. Sudebnik 1497 goda // Rossijskoe zakonodatel’stvo X–XX vekov: v 10 t. M., 1985. T. 2. 11. Timofeev A. G.  Istoriya telesnyh nakazanij v russkom prave. 2-e izd., pererab. i dop. SPb., 1904. 12. Ukaz 1685 goda № 1110 // Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj Imperii. 1676–1688 gg. SPb., 1830. T. II. 13. Ustavnaya gramota velikogo knyazya Vasiliya Dmitrievicha Dvinskoj zemle 1397 g. // Gramoty Velikogo Novgoroda i Pskova. M.–L., 1949. № 88. 14. Shishkin R. Telesnye nakazaniya // Yuridi­ cheskij vestnik, izdavaemyj N. S.  Kalachevym. 1860–1861. Vyp. № 10.

Правоохранительная ретроспектива

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

189

ДИСКУССИОННАЯ ТРИБУНА А. П. СОЛДАТОВ, главный научный сотрудник научноисследовательского центра, доктор юридических наук, профессор (Академия управления МВД России) e-mail: [email protected] Научная специальность: 12.00.14 – административное право; административный процесс.

А. P. SOLDATOV, Doctor of Law, Professor, Chief Researcher at the Research Center (Academy of Management of the Ministry of Interior of Russia) Scientific specialty: 12.00.14 – Administrative Law; Administrative Process.

УДК 331.556.4:342

О необходимости совершенствования  института административной ответственности  в области обеспечения режима пребывания (проживания) иностранных граждан  на территории Российской Федерации About Necessity of Improvement the Institute  of the Administrative Responsibility in a Field  of Providing the Regime of Staying (Living) of the Foreign Citizens on the Territory of the Russian Federation В статье исследуются проблемы административной ответственности иностранных граждан за нарушения режима пребывания (проживания) на территории Российской Федерации. В начале исследования автор анализирует правовую регламентацию данного института в условиях современности. С момента принятия Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях указанный институт исследования существенно видоизменился. Общее количество составов правонарушений в этой сфере увеличилось почти вдвое, что обусловливалось объективными потребностями развития нашего государства. В этом процессе имели место отдельные ошибки и неточности. По результатам правового анализа судебных решений, вынесенных судами разных инстанций, автором обосновывается необходимость внесения изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях.

The article researches the administrative responsibility’ problems of the foreign citizens for the violations of the staying regime (residence) on the territory of the Russian Federation. At the beginning of researching the author analyzes the legal regulation of such institute in the modern conditions. From the moment of adoption the Codex of the Russian Federation about the administrative offenses the specified institute of researching significantly changed. The total number of the offenses in this sphere has almost doubled, which was due to the objective needs of development of our state. There have been some errors and inaccuracies in this process. According to the results of the legal analysis of court decisions made by courts of the different instances, the author substantiates the need of modification’ introduction into the Codex about the administrative offences of the Russian Federation.

Административная ответственность, иностранный гражданин, режим пребывания (проживания) иностранных граждан в Российской Федерации,

Administrative responsibility, foreign citizen, regime of the foreign citizens staying (living) in the Russian Federation, basic and additional admin-

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

В

момент принятия Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее – КоАП РФ и вступления его в законную силу (2002 г.) в гл. 18, регламентирующую ответственность в области защиты государственной границы и  обеспечение режима пребывания иностранных граждан и лиц без гражданства на  территории Российской Федерации, входило 14 составов административных правонарушений. В настоящее время их общее количество увеличилось до  20, а  в некоторых статьях этой главы появились дополнительные части и примечания1. Все это говорит о  существенном видоизменении всего указанного института административной ответственности, что обусловливается объективными потребностями развития нашего государства и  необходимостью совершенствования действующего законодательства, приближая его к  жизненным реалиям. В этом процессе важно не  допускать новых ошибок и  неточностей. На один из  аспектов несовершенства, недавно принятых изменений в  области обеспечения режима пребывания иностранных граждан в нашей стране, мы и хотим обратить внимание представителей научной общественности и законодателей. Нарушение иностранным гражданином или лицом без гражданства режима пребывания (проживания) в  Российской Федерации влечет административную ответственность, предусмотренную ст. 18.8 КоАП РФ. Первоначально фабула статьи состояла из двух частей. В части первой статьи речь шла о нарушении иностранным гражданином или лицом без гражданства правил въезда в  Российскую Федерацию либо режима пребывания (проживания) в  Российской Федерации. Во второй части – отдельно выделялись действия, характеризующие объективную сторону состава правонарушения, выражавшиеся в  несоответствии заявленной цели въезда в  Российскую Федерацию, фактически осуществляемой на территории нашей страны деятельности или роду занятий. За указанные нарушения обе части статьи предусматривали наложение штрафа на  иностранного гражданина в размере от двух до пяти тысяч рублей с административным выдворением за  пределы Российской 1   Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. № 195-ФЗ // СЗ РФ. 2002. № 1 (ч. 1). Ст. 1.

istrative punishments, administrative fine, administrative expulsion from the Russian Federation of a  foreign citizen or stateless person, international legal act (convention), Russian Federation administrative offenses Code, ways to improve legislation.

Федерации или без такового. В настоящее время статья состоит из пяти частей и примечания. Федеральным законом от  23 июля 2013  г. № 207-ФЗ2 в  часть 1 статьи 18.8 КоАП РФ были внесены изменения. Федеральный законодатель дополнил статью подпунктом 1.1. В нем конкретизируется объективная сторона правонарушения, а именно: нарушение иностранным гражданином режима пребывания (проживания) в  Российской Федерации, выразившееся в отсутствии документов, подтверждающих право на пребывание (проживание) в нашей стране, или в случае утраты таких документов в неподаче заявления об их утрате в  соответствующий орган либо в  уклонении от выезда из Российской Федерации по истечении определенного срока пребывания, если эти действия не содержат уголовно наказуемого деяния. Санкция указанного подпункта предусматривает наложение административного штрафа в размере от двух до пяти тысяч рублей с административным выдворением за  пределы Российской Федерации. При этом дополнительное наказание «административное выдворение за  пределы Российской Федерации», в  отличие от ранее действующей редакции статьи, безальтернативно. Иными словами, во всех случаях при совершении такого рода правонарушения виновное лицо обязательно подлежит выдворению за пределы территории нашей страны. Вместе с  тем, изучение судебной практики по  делам об опротестовании прокуратурой края нескольких постановлений районных судей в  Краснодарском краевом суде о  привлечении к  административной ответственности граждан по  ч. 1.1 ст. 18.8 КоАП РФ показало, что отсутствие в  тексте статьи (альтернативной выдворению) санкции является нарушением правовых норм не только внутри российского законодательства, но и норм международного акта о правах человека (конвенции). Приведем лишь несколько наглядных примеров из судебной практики [5]. Так, из  материалов дела об административном правонарушении, предусмотренном ч. 1.1   О внесении изменений в  отдельные законодательные акты Российской Федерации в  целях совершенствования миграционного законодательства и ответственности за его нарушение: федер. закон от  23 июля 2013  г. № 207-ФЗ // СЗ РФ. 2013. № 30 (ч. 1).. Ст. 4040. 2

Дискуссионная трибуна

основные и дополнительные административные наказания, административный штраф, административное выдворение за пределы Российской Федерации иностранного гражданина или лица без гражданства, международный правовой акт (конвенция), Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях, пути совершенствования законодательства.

191

Дискуссионная трибуна

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

192

ст. 18.8 КоАП РФ, совершенном 13 октября 2016  г. гр-ном Г., стало известно, что он вместе со своей матерью на  законных основаниях прибыл из  Республики Казахстан в  г. Крымск Краснодарского края в 2011 г. В октябре того же года ему было выдано разрешение на  временное проживание сроком до 3 октября 2014 г. Однако в  июле 2012  г. его семья пострадала в  результате стихийного бедствия (наводнения), потеряв вещи, документы и  денежные средства. В результате гр-н Г. не  смог поменять паспорт гражданина Казахстана и  получить вид на  жительство в  России. Его мать, 27 декабря 1946  г. рождения, в  2015  г. перенесла инсульт и  является в  настоящее время инвалидом 2 группы. В сложившейся ситуации выдворение за пределы страны сына оставило бы ее без какой-либо материальной и моральной помощи. Свою вину в совершении правонарушения он признал полностью, раскаялся, согласен уплатить штраф в размере 2 500 рублей (дело 4А-470/17). Из жалобы, поступившей в  Аппарат Правительства Российской Федерации, было дополнительно установлено. Правонарушитель гр-н Г. более 5 лет проживает в г. Крымске, русский по  национальности, родственников и  жилья в  Республике Казахстан не  имеет. В случае применения к  нему выдворения за  пределы Российской Федерации по  постановлению районного судьи, это повлечет невозможность повторного прибытия в  Россию и  получения разрешения на  временное проживание в  течение 5 лет, в  соответствии с  п. 3.7 Федерального закона № 115-ФЗ от  25 июля 2002  г. «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации»3, что не позволит ему совместно проживать с  семьей. Аналогичные последствия для правонарушителя предусматривает и п. 2 ст. 27 Федерального закона от 15 августа 1996 г. № 114-ФЗ «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию»4. Другой пример. Постановлением судьи Адлерского районного суда  г. Сочи от  31 мая 2017  г. гр-ка Республики Казахстан Ф., 4 февраля 1950 г. рождения, была признана виновной в  совершении административного правонарушения, предусмотренного ч. 1.1 ст. 18.8 КоАП РФ, ей назначено административное наказание в  виде административного штрафа в  размере 2  000 рублей с  административным выдворение за пределы Российской Федерации (дело 4А-1103/17). Из материалов административного дела следует, что гр-ка Ф. допустила нару3   О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации: федер. закон от 25 июля 2002 г. № 115-ФЗ // СЗ РФ. 2002. № 30. Ст. 3032. 4   О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию: федер. закон от 15 августа 1996 г. № 114-ФЗ // СЗ РФ. 1996. № 34. Ст. 4029.

шение режима пребывания иностранных граждан в  Российской Федерации, выразившееся в  уклонении от  выезда из  Российской Федерации по истечению определенного срока пребывания. Вместе с  тем районный суд не  исследовал всех обстоятельств дела. Только после обращения гр-ки Ф. и  ее сына к Уполномоченному по правам человека в Краснодарском крае стали известны подробности, характеризующие совершенное правонарушение. Заявители, продав квартиру в Республике Казахстан, в г. Алматы, прибыли в законном порядке на постоянное место жительство в г. Сочи (пос. Блиново). Гр-ка Ф. для совместного проживания с сыном купила дом в поселке по ул. Рахманинова, 20. Впоследствии ее сын получил гражданство Российской Федерации, а  она не  получила гражданство по причине ухудшения своего здоровья. Из представленных документов усматривается, что гр-ка Ф. страдает тяжелыми заболеваниями и  не может самостоятельно передвигаться, ее сын является инвалидом 3 группы с  детства. Состояние здоровья заявительницы и ее сына указывают на необходимость совместного ухода и проживания. Источников дохода, помимо денежных средств, полученных от  продажи недвижимого имущества в Республике Казахстан, они не имеют. Заявители в своем обращении просили помочь им в сложившейся трудной жизненной ситуации, поскольку у  них нет других родственников и  отсутствует жилье в Республике Казахстан. Используя многообразные виды источников права, в обоих случаях Краснодарский краевой суд изменил решения, вынесенные судами первой инстанции. Краевой суд в  схожих мотивировочных частях, вынесенных постановлений, констатировал: при вынесении постановлений о назначении гр-ну Г. и гр-ке Ф. основного и  дополнительного наказания (штраф и  выдворение) судами не  были учтены требования ст. 24.1 «Задачи производства по делам об административных правонарушениях», ст. 26.1 «Обстоятельства, подлежащие выяснению по  делу об административном правонарушении» и  ч. 2 ст. 4.1 КоАП РФ «Общие правила назначения наказания». Фактические обстоятельства, послужившие причинами и  условиями совершения правонарушений, в  полной мере не  исследовались, не было дано правовой оценки и сведениям о личностях правонарушителей. В соответствии с положениями ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (г. Рим, 4 ноября 1950 г.) (далее – Конвенция) каждый имеет право на  уважение его личной и  семейной жизни. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в  осуществление этого права, за  исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено и необходимо

в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц5. В своих постановлениях краевой суд аргументировал, что вынесенные наказания в виде административного выдворения не  отвечают целям и  задачам назначения административного наказания, не  соответствуют степени общественной опасности совершенных правонарушений, являются чрезмерно суровыми, не отвечают принципу справедливости назначения административного наказания. Оба правонарушителя обладают достаточной степенью интеграции в социальную среду Российской Федерации, при этом не представляют какой-либо угрозы национальной безопасности или общественному порядку. В постановлениях Краснодарского краевого суда сделаны ссылки и  на правовые позиции двух высших судебных инстанций. В частности, Конституционный Суд РФ в одном из постановлений признал, что правила применения мер административной ответственности должны обеспечивать баланс между основными правами правонарушителя и общего интереса как совокупности защит других лиц, общества и  государства от административных правонарушений и тем самым не допускать избыточного государственного принуждения при привлечении граждан к административной ответственности6. Известно, что административный штраф может назначаться только в качестве основного наказания, а  административное выдворение иностранного гражданина может применяться как в качестве основного, так и дополнительного наказания (ст. 3.3 КоАП РФ). Однако из этого правила есть некоторое исключение. Так, Пленум Верховного Суда РФ по проблеме соотношения основного и  дополнительного административного наказания выразил следующую правовую позицию. Судам всех уровней необходимо учитывать, что выдворение лица из  страны, в  которой проживают члены его семьи, может нарушать право на уважение семейной жизни, гарантированной Конвенцией. В случаях, когда санкция статьи Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях предусматривает обязатель5   Конвенция о  защите прав человека и  основных свобод: заключена в г. Риме 4 ноября 1950 г. (с изм. и доп.) // СЗ РФ. 2001. № 2. Ст. 163. 6   По делу о  проверке конституционности Федерального закона «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях и Федеральный закон «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и  пикетированиях» в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы и жалобой гражданина Э. В. Савенко: постановление Конституционного Суда РФ от 14 февраля 2013 г. № 4-П // СЗ РФ. 2013. № 8. Ст. 868.

ное назначение дополнительного административного наказания наряду с  основным, но при этом дополнительное наказание не может быть назначено лицу, в  отношении которого ведется производство по  делу об административном правонарушении, судья вправе назначить лишь основное наказание7. Аналогичная правовая позиция высказана Верховным Судом РФ и в других постановлениях в  период с  2015 по  2017 гг. Руководствуясь всеми ранее перечисленными положениями КоАП РФ и решениями судов высших инстанций, Краснодарский краевой суд отменил дополнительные наказания в  виде административного выдворения за  пределы Российской Федерации, вынесенные в отношении гр-на Г. и  гр-ки Ф., оставив в  силе только основное наказание в виде штрафа. По результатам проведенного исследования можно сделать несколько выводов. Первый и главный из них – необходимо на федеральном уровне внести изменение в  редакцию санкции п. 1.1. ст. 18.8 КоАП РФ, предусмотрев в ней не  только основное и  дополнительное наказание в  виде штрафа и  обязательного административного выдворения, но и возможность не применения к правонарушителю дополнительного наказания (выдворения). Текстуально это могло бы выглядеть так: после слов «…с административным выдворением за пределы Российской Федерации» добавить словосочетание «или без такового». Научное исследование наглядно показало, что и  сегодня есть достаточные основания (международно-правовой акт, решения судов: конституционного, верховного), чтобы не применять дополнительное наказание, но на уровне городских и  районных судов о  них мало кто знает, и судьи ими не руководствуются. Сколько потребовалось сил, средств и иных издержек для правонарушителей, чтобы были приняты законные и  справедливые судебные решения. В связи с этим можно сделать и некоторые другие, более масштабные выводы и предложения. Прежде всего речь идет о содержании ст. 18.8 КоАП РФ. Как представляется, нельзя признать удачным формат статьи, в  котором объединяются совершенно разные по  объективной стороне правонарушения: нарушение иностранным гражданином правил въезда на  территорию нашей страны и нарушение режима пребывания (проживания) в  Российской Федерации. Это усложняет само восприятие статьи, которая, как ранее было отмечено, теперь стала состоять из  пяти частей, а  фактически из  семи, вместо двух ранее, так как в  пяти частях есть

7   О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24 марта 2005 г. № 5 // Рос. газ. 2005. 19 мая.

Дискуссионная трибуна

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

193

Дискуссионная трибуна

ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2018. № 4 (48)

194

еще и два самостоятельных подпункта с отдельными частями и санкциями. На необходимость разграничения (разделения) данного вида правонарушения на  две отдельные статьи прямо указывают и  приведенные примеры из судебной практики. Оба правонарушителя (гр. Г. и гр-ка Ф.) прибыли в нашу страну на  законных основаниях, через специализированные пункты пропуска, т. е. не  нарушая правил въезда. В дальнейшем у них случились обстоятельства, связанные с  нарушением только режима пребывания (проживания). Более того, у них была цель – переселиться на территорию России для постоянного места жительства, купить недвижимость, взамен проданной. Возникает вопрос. Зачем объединять в  единой статье нарушение правил въезда и  нарушение режима пребывания (проживания)? Учитывая, что в  нашей стране с  2007  г. действуют Государственные программы по  содействию добровольному переселению в  Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за  рубежом8, на  наш взгляд, назрела необходимость пересмотра всего института административной ответственности, предусмотренного главой 18 КоАП РФ. Необходимо ми8   О мерах по  оказанию содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за  рубежом (вместе с  Государственной программой по  оказанию содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом): указ Президента РФ от 22 июня 2006 г. № 637 // СЗ РФ. 2006. № 26. Ст. 2820.

нимизировать действующие административные наказания – и  прежде всего в  отношении наших соотечественников, граждан СНГ, пожелавших переселиться на  постоянное место жительство в  Россию. Следовало бы использовать и  опыт зарубежных стран в  части «автоматического» получения гражданства в  нашей стране при покупке иностранным гражданином (соотечественником) недвижимости. От решения проблем правового регулирования института ответственности иностранных граждан в  определенной степени зависит улучшение демографической ситуации в  стране, ускорение ее социально-экономического развития. Именно на  эти аспекты обращали внимание известные ученые в  научных публикациях, проводя исследования по схожей проблематике [1, с. 44–48; 4, с. 12–16]. Необходимо привести действующее законодательство в  соответствие с  международными нормами, так как это улучшит имидж страны, сделает Россию более привлекательной для соотечественников, а  органам внутренних дел позволит более эффективно решать правоохранительные задачи в сфере миграции [2, с. 35–37; 3, с. 31–35]. Вносимые предложения по совершенствованию законодательства об административной ответственности вполне соответствуют современным директивным высказываниям руководства страны о том, что в России главная ценность – это человек, который в своей общности образует ее население.

Список литературы:

References:

1. Лампадова С. С. О соотношении отдельных норм права при осуществлении территориальными органами МВД России государственного контроля в сфере миграции // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2017. № 3 (75). 2. Подмарев А. А.  Конституционно-правовое регулирование ограничения прав и свобод иностранных граждан и лиц без гражданства в Российской Федерации // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2017. № 3 (75). 3. Попов М. Ю. Основные черты правового регулирования миграционных процессов в условиях обеспечения национальной безопасности России // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2016. № 4. 4. Репьев А. Г., Васильков К. А.  Проблемы реализации отдельных видов административного наказания на  современном этапе // Вестник Уральского юридического института МВД России. 2017. № 4. 5. Сайт Краснодарского краевого суда. URL: www.kubansud.ru (дата обращения: 15.05.2018).

1. Lampadova S. S. O sootnoshenii otdel’nyh norm prava pri osushchestvlenii territorial’nymi organami MVD Rossii gosudarstvennogo kontrolya v sfere migracii // Vestnik of the Saint-Petersburg University of the MIA of Russia. 2017. № 3 (75). 2. Podmarev A. A.  Konstitucionno-pravovoe regulirovanie ogranicheniya prav i svobod inostrannyh grazhdan i lic bez grazhdanstva v Rossijskoj Federacii // Vestnik of the Saint-Petersburg University of the MIA of Russia. 2017. № 3 (75). 3. Popov M. Yu. Osnovnye cherty pravovogo regulirovaniya migracionnyh processov v usloviyah obespecheniya nacional’noj bezopasnosti Rossii  // Vestnik of Volgograd Academy of the Ministry of the Interior of Russia. 2016. № 4. 3. Rep’ev A. G., Vasil’kov K. A.  Problemy realizacii otdel’nyh vidov administrativnogo nakazaniya na sovremennom ehtape // Bulletin of the Ural Law Institute of the Ministry of the Interior of the Russian Federation . 2017. № 4. 5. Sajt Krasnodarskogo kraevogo suda. URL: www. kubansud.ru (data obrashcheniya 15.05.2018).