Дневник: 1914–1920 9785995004639

Citation preview

ивая история

Российское историческое общество Федеральное архивное агентство Государственный архив Российской Федерации

П. Е. Мельгунова-Степанова

Дневник 1914–1920

Москва

УДК 93/94 ББК 63.3 М48

Издано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках Федеральной целевой программы «Культура России» (2012–2018 годы) Издано при поддержке Фонда «Связь эпох» Публикуется по рукописи: ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 780. Л. 1–123; Д. 781. Л. 1–156

М48

Мельгунова-Степанова П. Е. Дневник: 1914–1920 / Вступ. ст., коммент., именной указ. В. Д. Лебедева. — М.: Кучково поле; Люкс-Принт, 2014. — 320 с. — (Живая история) ISBN 978-5-9950-0463-9 Дневники П. Е. Мельгуновой-Степановой (1882–1974), супруги историка и издателя С. П. Мельгунова, охватывают период от 19 июля 1914 года до ее ареста в 1920 году и описывают положение в Москве и Петербурге времен революции, Мировой и Гражданской войн. Дневники представляют богатый источник сведений о повседневной жизни российских столиц того времени, как общественно-политической, так и частного круга семьи и знакомых Мельгуновых. Особый интерес представляют заметки о слухах и сплетнях, циркулировавших в обществе.

УДК 93/94 ББК 63.3

ISBN 978-5-9950-0463-9

© Государственный архив РФ, 2014 © Лебедев В. Д., вступ. ст., коммент., именной указ., 2014 © ООО «Кучково поле», 2014

Предисловие Историко-биографический очерк

В последнее десятилетие возрос общественный интерес к событиям отечественной истории, особенно к периоду начала ХХ века, что во многом связано с юбилеями, резко изменившими вектор исторического развития России. В первую очередь это 400-летие преодоления Смуты и воцарения династии Романовых, а также 100-летие начала Первой мировой войны. Огромное количество публикаций, презентаций, выставок, телевизионных передач и т. д. — все это вызывает большой резонанс как среди специалистов, так и всех интересующихся историей. Достаточно сказать, что в 2012 г. из 11 тысяч посетителей выставочного зала Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ) 7,5 тысячи пришли на экспозицию документов и материалов, посвященных гибели царской семьи. Это неслучайно. В современном обществе не утихают споры о выборе путей социально-экономического и политического развития России. Одни говорят о возвращении к авторитарным формам правления, другие — о либерализме 5

Предисловие

как о единственно верном выходе из стоящих перед государством проблем. Изучение ошибок, допущенных политическими деятелями прошлого, равно как и их позитивный опыт в условиях дореволюционной России, важен для формирования основных мировоззренческих установок. В этом смысле большую ценность имеют публикации архивных документов, написанных очевидцами происходивших событий. К таковым относится ценный источник по истории России времен Первой мировой войны — дневники известной общественной деятельницы, редактора П. Е. Мельгуновой-Степановой (1881–1974). Прасковья Евгеньевна Мельгунова-Степанова — яркая и интересная личность, много сделавшая для развития культуры России и русского зарубежья. Между тем сведений о ней немного. В архивах у нее нет личного фонда. Читатели могут найти о ней информацию только в редких специальных справочниках, а также на сайте Дома-музея им. Марины Цветаевой*. Удалось выявить следующие биографические данные. Мельгунова-Степанова родилась в Москве. Училась на Высших женских курсах в Петербурге, была исключена за принадлежность к партии эсеров. Затем поступила на философский факультет Цюрихского университета. Вернувшись в Россию, преподавала в школе. В 1906 г. стала одним из руководителей партии народных социалистов. Неприятие террористических методов политической борьбы, практикуемых эсерами, стало основной причиной организации * Россия и российская эмиграция в воспоминаниях и дневниках. Аннотированный указатель книг, журнальных и газетных публикаций, изданных за рубежом в 1917–1991 гг. М., 2004. Т. 2, 3; Незабытые могилы. Российское зарубежье: некрологи 1917–1999. М., 2004. Т. 4. С. 495–496. 6

Историко-биографический очерк

новой партии. Однако политическая деятельность занимала периферийное место в ее жизни. В партийных документах, как и в делопроизводстве Департамента полиции МВД, ее фамилия почти не упоминается, какого-либо отдельного архивного фонда о жизни и деятельности МельгуновойСтепановой также нет. По-видимому, основной сферой ее деятельности стали публикации по истории России XVIII — начала XIX века*. Из текста публикуемых дневников видно, что в годы Первой мировой войны она работала в госпитале. Такие черты мировоззрения, как неприятие террора, стремление к объективному анализу событий, стали главной причиной отрицательного отношения Мельгуновой-Степановой к Октябрьскому перевороту. В годы Гражданской войны и большевистского террора она отправляла письма с ходатайствами об освобождении мужа из Бутырской тюрьмы. В тех случаях, когда это было сделать нельзя, речь шла хотя бы о возможности работать в библиотеках. Из этого видно, как Прасковья Евгеньевна поддерживала его стремление заниматься научно-исследовательской деятельностью. Приведем начало одного из таких писем, направленных историку Г. И. Чулкову: «Обращаюсь к Вам с большущей просьбой: не можете ли Вы переговорить с Луначарским о следующем: Сережа заканчивает большую работу по франц[узской] революции, для полного ее завершения ему нужно сделать много справок, гл[авным] обр[азом], в универ[ситетской] библиотеке по * Россия и Наполеон. Отечественная война в мемуарах, документах и художественных произведениях. Илл. сб. М., 1912 (составитель, в соавторстве с Н. Л. Бродским, К. В. Сивковым, Н. П. Сидоровым); Русский быт по воспоминаниям современников. XVIII век (составитель, в соавторстве с К. В. Сивковым, Н. П. Сидоровым); Гарибальдийцы во время Франко-прусской войны, 1870–1871 // Голос минувшего. 1914. № 9. 7

Предисловие

не выдаваемым книгам и в библиотеке Румянц[евского] и Историч[еского] музеев. Если бы Лунач[арский] дал частную записочку туда… что он считает очень желательным, если администрация тюрьмы не находит ничего против, отпускать С.»*. Кроме того, как свидетельствуют ее письма управляющему делами Совнаркома В. Д. Бонч-Бруевичу, пыталась бороться за освобождение из-под ареста своих друзей и близких**. В 1922 г. она вместе с мужем была выслана из России. Проживала в Германии и Франции, где преподавала русский и английский языки. В 1946 г. вместе с М. А. Иорданской основала Комитет помощи русским эмигрантам. Публиковалась в журнале «Борьба за Россию». Входила в ассоциацию Тургеневской библиотеки. После смерти супруга издала все его исторические труды, упорядочила его архив. В 1961 г. Мельгунова-Степанова продала архив в Лондонский университет (через посредство известного историка Л. Шапиро). В 1968 г. она передала дополнительные материалы, что в итоге составило 243 блока***. Большой заслугой Мельгуновой-Степановой стало издание воспоминаний и дневников ее супруга, которые были дополнены ее собственными записями****. В 2003 г. они были переизданы Ю. Н. Емельяновым. Центральное место в этой публикации занимают воспоминания и дневники С. П. Мельгунова, записи самой Мельгуновой включены в приложение. * Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ). Ф. 371 (Чулков Г. И.). К. 4. Ед. хр. 18. Л. 1. На бланке кооперативного товарищества печатного и издательского дела «Задруга». ** НИОР РГБ. Ф. 369 (В. Д. Бонч-Бруевич). К. 456. Ед. хр. 49. Л. 1–1 об. *** Мельгунов С. П. Воспоминания и дневники. М., 2003. С. 19. **** Мельгунов С. П. Воспоминания и дневники. Вып. 1–2. Ч. 1–3. Париж, 1964. 8

Историко-биографический очерк

Таким образом, если жизнь и деятельность ее супруга, историка и издателя С. П. Мельгунова, изучали*, то сама Мельгунова-Степанова современному читателю почти неизвестна. Публикуемые дневники позволяют ознакомить читателей с личностью их автора, восполняя существенный пробел в исторической литературе. В то же время эти записи требуют тщательного источниковедческого анализа. Дневники являются частью коллекции отдельных документов и мемуаров эмигрантов, находящихся в ГА РФ (Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 780, 781). Они записаны в две тетради. Первая включает записи, охватывающие период с 19 июля 1914 г. по 30 ноября 1917 г., вторая — с 1 декабря 1917 г. по 6 февраля 1920 г. Прежде всего, следует иметь в виду переломный характер эпохи, когда их писали, — это период Первой мировой войны и революции. Война быстро и кардинально изменила размеренный уклад жизни миллионов людей, в том числе и автора дневника. Резко ускорившийся ход событий, в том числе в повседневной жизни отдельных лиц, первые потери друзей и близких  — все эти обстоятельства вызвали у множества * Заслуга в изучении личности С. П. Мельгунова принадлежит в основном профессору Ю. Н. Емельянову: Емельянов Ю. Н. С. П. Мельгунов: в России и в эмиграции // Вопросы истории. 1993. № 1. С. 109–116; Он же. Что мог знать С. П. Мельгунов о германском золоте // Первая мировая война: дискуссионные проблемы истории. М., 1994. С. 273–279; Он же. Биобиблиография трудов С. П. Мельгунова // История и историки. 2002: Историографический вестник. М., 2002. С. 194–222; История и историки. 2003: Историографический вестник. М., 2003. С. 340–355; и др. Взгляды Мельгунова нашли отражение и в литературе, посвященной получению финансовых средств большевистской партией: Следственное дело большевиков. Материалы предварительного следствия о вооруженном выступлении 3–5 июля 1917 г. в г. Петрограде против государственной власти. Июль — октябрь 1917 г. / Ред. и отв. сост. о. К. Иванцова. М., 2012. Кн. 1. С. 14–15. 9

Предисловие

людей психологический стресс. Как метко заметил в 1915 г. русский философ И. А. Ильин, «война вторглась неожиданно в нашу жизнь и заставила нас гореть не о себе и работать не на себя. Она создала возможность взаимного понимания и доверия, она вызвала нас на щедрость и пробудила в нас даже доброту»*. Тем самым «война несет людям духовное испытание и духовный суд»**. В этом смысле не стала исключением и автор дневников. В силу таких серьезных социальных и психологических обстоятельств данный источник чрезвычайно информативен, содержит большое количество слухов и носит ярко выраженный эмоциональный характер. «Теперь все говорят и говорят», — отметила она в записи от 12 августа 1914 г. На позицию Мельгуновой-Степановой оказывал влияние также муж, дневник которого содержит такую запись: «П. Е. ведет дневник более или менее систематично. Просил ее записывать факты. На всякий случай зарегистрирую со своей стороны кое-что»***. Сам он читал и карандашом дополнял ее записи (запись от 26–28 февраля 1917 г.). Значительную часть передаваемых от третьих лиц сведений следует сверять с другими источниками. Сама автор признавала, что окружающие ее люди «говорят гораздо больше, чем есть» (запись от 23 сентября 1917 г.). Важно также отметить, что Мельгунова-Степанова принадлежала к оппозиционным кругам российского общества, хотя нет данных о ее личном участии в революционном движении или каких-либо оппозиционных акциях. По многим записям видно, что автор не принимает официального патриотиз* Ильин И. А. Духовный смысл войны // Первая мировая война в оценке современников: власть и российское общество, 1914–1918 гг. М., 2014. Т. 3. С. 171, 172. ** Там же. С. 175. *** Мельгунов С. П. Воспоминания и дневники. М., 2003. С. 243. 10

Историко-биографический очерк

ма, полагает, что патриотические настроения не свойственны широким слоям населения. Заметна и ее восприимчивость к информации, отрицательно характеризующей представителей высшей бюрократии и династии. Много приведено сведений и о социально-экономических трудностях военного времени. Такие оценки и суждения вызваны не только действительно переживаемыми страной кризисными явлениями, но и той социальной средой, в которой на протяжении десятилетий формировались мировоззренческие установки Мельгуновой-Степановой. Один из ее современников, видный историк профессор В. О. Ключевский, еще в 1902 г. заметил: «В настоящую минуту правительство и общество в России находятся между собой в отношении двух враждебных сторон, воюющих за власть»*. Понимали это и представители правящих слоев. «Трон Романовых пал не под напором предтеч советов и юношей-бомбистов, — вспоминал великий князь Александр Михайлович,  — но носителей аристократических фамилий и придворных званий, банкиров, издателей, адвокатов, профессоров и др. общественных деятелей, живших щедротами империи». И далее: «Описания противоправительственной деятельности русской аристократии и интеллигенции могли бы составить целый том, который следовало посвятить русским эмигрантам, оплакивающим ныне на улицах европейских городов “доброе старое время”»**. Особенно внимательно следует, на наш взгляд, относиться к сведениям, поступающим в Москву с фронта. Как правило, данные о действиях военачальников, как и о положении на западном фронте * Ключевский В. О. Письма. Дневники. Афоризмы и мысли об истории. М., 1968. С. 471. В. О. Ключевский преподавал С. П. Мельгунову историю в Московском университете. См. также: Гросул В. Я. Русское общество ХVIII–XIX веков: традиции и новации. М., 2003. ** Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. М., 2004. С. 190–191. 11

Предисловие

получены через нескольких лиц, и автор дневников не имела возможности документально их проверить. Вместе с тем не следует, на наш взгляд, впадать в крайность, оценивая всех оппозиционных деятелей исключительно как интеллектуально недалеких людей или карьеристов, желающих использовать ситуацию для захвата власти в стране. Многие факты, высказанные в годы войны, в том числе Мельгуновой-Степановой,  — плохая организация работы тыловых служб, бюрократизм, формализм и взяточничество отдельных руководителей и пр. — действительно имели место. Тем более это признавали впоследствии и многие высокопоставленные лица, в частности великий князь Александр Михайлович и другие представители династии, участвовавшие в Первой мировой войне. Кроме того, немало деятелей культуры, представителей интеллигенции добровольно ушли на фронт (одних учителей-фронтовиков, согласно подсчетам профессора С. В. Тютюкина, было не менее 30 тысяч), тем самым доказав свой искренний патриотизм*. Таким образом, публикуемый дневник весьма достоверно раскрывает психологическое состояние достаточно широкого круга лиц, представляющих московскую интеллигенцию в годы войны. Особое значение они имеют для специалистов, занимающихся историей русской прессы. В дневниковых записях содержится богатый материал по изучению взаимоотношений журналистов и представителей правящей бюрократии, с одной стороны, а с другой  — противоречия и разногласия среди представителей общества относительно быстро меняющихся военных и политических событий. Говоря о деятельности представителей прессы, важно иметь в виду, что с самого начала войны журналисты были вынуждены * Мировые войны ХХ века: Исторический очерк. 2-е изд. М., 2005. С. 364. 12

Историко-биографический очерк

участвовать в политической контрпропаганде, или, как сейчас принято говорить, информационной войне, с их германскими и австрийскими коллегами. Одно из главных направлений их деятельности — публикации заявлений российских официальных лиц и собственных редакционных материалов, направленных на привлечение симпатий населения западных окраин Российской империи к русской армии и разжигание ненависти к врагу. Это касалось как будущего политического устройства в отношении Польши, Прибалтики и Финляндии, так и сюжетов о карательных акциях германской армии против мирного населения на оккупированной территории. Следует отметить, что требования главного редактора газеты «Русских ведомостей», с которой сотрудничала П. Е. Мельгунова-Степанова, к корреспондентам были четкие и ясные. Вот как он инструктировал командированного в г. Варшаву В. Я. Брюсова (письмо от 7 сентября 1914 г.): «Сообщения о военных действиях со слов третьих лиц желательно давать только в исключительных случаях, так как мы получаем здесь довольно подробные сведения со слов раненых. Общих вопросов польской жизни желательно касаться от времени до времени. Но необходимо освещать их разносторонне, не ограничиваясь только русско-польскими отношениями… Ваши корреспонденции вызвали очень большое неудовольствие в среде евреев, которые упрекают Вас и нас в замалчивании польско-еврейских отношений. Было бы полезно осветить эту сторону жизни Польши, но это нужно делать очень осторожно, чтобы не нарушить требования цензуры»*. Работа фронтовых корреспондентов оплачивалась очень хорошо. * НИОР РГБ. Ф. 386 (В. Я. Брюсов). К. 94. Ед. хр. 10. Л. 3 об.; см. также: К. 81. Ед. хр. 38. Л. 1–2. Вопросы освещения в прессе хода войны определяло утвержденное Высочайшим приказом № 437 Временное положение о военной цензуре (ГА РФ. Ф. 6230. Оп. 1. Д. 16. Л. 157 об.–164). 13

Предисловие

Как показывают отчеты, они получали самую высокую зарплату в редакции (200 рублей)*. Вероятно, зная это, Мельгунова весьма подробно пишет о новостях с фронта, ссылаясь часто на данные, полученные в редакции именно «Русских ведомостей». Хотя история прессы в годы Первой мировой войны интересовала историков, тем не менее, проблема еще полностью не изучена и занимает периферийное место в историографии**. Публикация дневников позволит расширить представления по данной теме. Много внимания в дневниках уделено росту патриотических настроений не только среди представителей бюрократии, но и в обществе. Автор весьма проницательно отмечает рост шовинизма, который постепенно стал подменять подлинный патриотизм. Несмотря на то что в литературе подобные явления часто связывают с ухудшением ситуации на фронте в 1915 г., дневниковые записи фиксируют шовинистические эксцессы в Москве уже с самого начала войны. Это также подтверждают сведения из других архивных документов***. Кроме того, Мельгунова-Степанова отмечает большую роль общественных организаций, особенно Всероссийского земского союза, в деле помощи больным и раненым воинам. В историографии этот вопрос уже изучен****. Однако большин* НИОР РГБ. Ф. 251 (В. А. Розенберг). К. 27. Ед. хр. 16. Л. 1. ** Пархоменко В.А. Начало Первой мировой в Европе. Отношение воюющих сторон к населению и военнопленным на Восточном фронте // Исторический вестник. 2014. Т. 8 [155]. C. 124–147. *** См., например: Телеграмма генерала Н.Н. Янушкевича на имя Свиты Его Величества генерал-майору князю А.А. Орлову с текстом телеграммы великого князя Николая Николаевича о мерах против подданных воюющих с Россией государств, 6 октября 1914 г. // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 569. Л. 1. **** Шевырин В.М. Власть и общественные организации в России (1914–1917). М., 2003; Война и общество в ХХ веке. М., 2008. Кн. 1. С. 128–129; и др. 14

Историко-биографический очерк

ство специалистов изучало его либо в контексте истории изучения предпосылок Февральской революции, либо истории Первой мировой войны. При этом не всегда была ясна роль этой организации в системе тылового обеспечения российской армии, порядок ее финансирования и др. Публикуемые дневники восполняют этот пробел. Автор дневников подробно излагает противоречивый характер взаимоотношений этих организаций с представителями государственных учреждений. «Формалистика заела — лазарет у Шуберта готов, подали заявление, прислали врача, а раненых по их закону через три дня!»*, — пишет Мельгунова-Степанова 27 августа 1914 г. Столь же негативно она подчас характеризует деятельность Всероссийского земского союза и ее руководителя, князя Г. Е. Львова. Так, 15 сентября 1914 г. имеется запись: «А когда С. через Полнера обратился к Львову, чтобы Земский союз дал перевязочный материал, то в ответ получил: “Да, мы дадим, но должны раньше запросить военное ведомство”, — т. е. тех самых, которые три недели ничего не давали. Удивительный бюрократизм!»** Иронизирует она и над поведением князя при встречах с императором. В общественно-политических условиях 1914 г. иной линии поведения у руководителя Всероссийского земского союза не было. Об этом автор дневников не могла знать. Князь Львов был известен в Департаменте полиции своим «крайне либеральным направлением с начала 1900-х годов, причем его вредная деятельность ярко проявилась в 1905 г.»***. Принимая во внимание, что организация почти на 90% финансировалась казной, ее руководитель был вынужден не только прекратить в том году оппозиционную деятельность, * См. настоящее издание, с. 48. ** См. настоящее издание, с. 54. *** ГА РФ. Ф. 102, 1912 г. Д. 20, ч. 83. Л. 10–10 об. 15

Предисловие

но и отчитываться перед монархом*. Снова стать одним из лидеров оппозиции он смог только год спустя, когда начался политический кризис. Не менее интересны и записи, относящиеся к периоду Февральской и Октябрьской революций и Гражданской войны. Они существенно расширяют и дополняют представления по этому весьма драматическому периоду отечественной истории. Особенно интересны сведения о межпартийной борьбе за власть в Москве после Февральской революции. Подняты и такие сложные сюжеты, как финансирование германскими властями большевистской партии. Последняя проблема до сих пор вызывает дискуссии в историографии. Для специалистов, интересующихся социально-экономической историей, представляют интерес и данные Мельгуновой о ценах на продукты питания в Москве, порядке ценообразования за квартплату и пр. Таким образом, дневниковые записи, охватывая сравнительно небольшой период отечественной истории, раскрывают различные явления и события многогранно. В силу этих обстоятельств, думается, они представляют интерес для широкого круга специалистов. ______________________ Научно-справочный аппарат издания включает введение, научные комментарии и текстуальные примечания, аннотированный именной указатель. Предисловие состоит из двух частей: историко-биографического очерка и археографического предисловия. Комментированию подлежали, главным образом, упоминаемые в дневниках организации, а также события, особенно если они требовали уточнения или источниковедческого анализа. При комментировании * ГА РФ. Ф. 543. Оп. 1. Д. 446. Л. 1–4; Д. 447, т. 1. Л. 6 об. 16

Историко-биографический очерк

учитывается и то обстоятельство, что к некоторым событиям или явлениям общественной жизни автор снова возвращается. В таких случаях есть система перекрестных ссылок. Даты приведены по старому стилю, для событий международного характера в скобках указаны старый и новый стиль, при комментировании записей, сделанных после февраля 1918 г. указан также в скобках новый стиль. Часть текстуальных примечаний сделала сама Мельгунова-Степанова. Они публикуются без каких-либо оговорок. Если примечания сделаны редактором, то после них в скобках следует запись: «примеч. ред.». В текстуальных примечаниях редактором отмечены случаи правки карандашом (они, как отмечалось выше, сделаны С. П. Мельгуновым). Автор дневников, опытный редактор, делала записи почти без ошибок, аккуратным ровным почерком. В тех случаях, когда она исправляла слова или часть слова, в подстрочных примечаниях курсивом исправления отмечены и оговорены. На полях тетради она указывала только даты, которые подчеркнуты. В публикации они расположены справа над текстом и также выделены курсивом. Кроме того, курсивом выделены все подчеркивания в подлиннике текста. Какиелибо другие пометы на полях отсутствуют. Публикуемый текст дневников сверен с оригиналом и публикуется согласно правилам современного правописания, стилистические особенности сохранены. Сокращения раскрываются в квадратных скобках, за исключением единиц счета: времени, веса, денежных единиц и др. Если точно нельзя раскрыть сокращение, то редактор его оставил без изменений. К таковым относится, например, часто встречающееся сокращение имени Мельгунова «С.». Есть вероятность, что это «Сережа» (так Мельгунова-Степанова его обычно называла, как это видно из ее писем друзьям). Однако нельзя быть полностью 17

Предисловие

уверенным, что это не «Сергей», особенно в тех случаях, когда приведены какие-либо данные о контактах с коллегами или знакомыми. Поэтому в данном случае сокращение осталось без изменений. Очевидные опечатки (крайне редко встречающиеся) исправлены и не оговариваются в текстуальных примечаниях. В. Д. Лебедев

Дневник 1914–1920

Тетрадь первая 19 июля 1914 — 30 ноября 1917

19 июля 1914 года Объявлена война Германией России. Мобилизация началась дня за два. Сбор лошадей и людей. Ездил сегодня Поляков*  — говорит, много бестолочи. Три дня таскали, никто ничего не знал. Измучились. Эпизоды: 1) с лошадью, не давшей смотреть зубы, — старуха, уводя ее: «пойдем, батюшка»; 2) добровольцу, желавшему пожертвовать лошадь: «комиссия подарков не принимает», он: «отдаю за 20 руб.», они: «берем за 50 руб.», так за 50 р. и взяли. Лошадь 3000 руб. стоила. В деревнях плач, подъема нет. 21 июля Поехали из деревни в Москву. Из Можайска поезд д[олжен] б[ыл] отходить в 6 ч. утра, а ждать пришлось до 12 ч. дня. Поезд пришел битком набитый последними из-за границы; пришлось стоять в проходе. Встретили Ледницкого А. Р., * Мы жили летом 1914 г. под Можайском, снимали дачу в лесу — южный хутор. Рядом б[ыл] хутор Полякова. 21

Дневник: 1914–1920

целую неделю едет из Киссингена. Колю* взяли в солдаты, он подавлен, но бодрится. Баба в деревне говорила, что война из-за того, что сербы убили у австрийцев «царенка», те и говорят: «где хотите берите, а царенка подавайте»1. Здесь (в Москве) обедали в «Праге». Кто-то потребовал гимн (три раза), потом — «Марсельезу», английский гимн, наконец, сербский. Н. В. Синюшин** говорит: «все д[олжны] служить, никаких протекций», — мы просили за Колю. Слухов масса. Главнокомандующий великий князь Николай Николаевич, говорят, груб2. На поезде*** слышала разговор офицеров, рассказывавших про маневры, когда в темноте, в кустах ктото схватил Николая Николаевича за ногу (означает взятие в плен), он так заорал: «пошли прочь, сукины дети», что все «враги» рассыпались. 22 июля Москва имеет странный вид: на Тверском бульваре стоят взятые в мобилизацию телеги под конвоем; на Патриарших прудах — артиллерийский обоз; всюду солдаты или запасные, которых толпами гонят; видела сегодня на Покровке запасных, загоняемых в IV мужскую гимназию. Коля стоит со своим полком в семинарии на Сенной площади; здания занимают почти силой (Сандстрем**** говорил о фабрике Кувшинова3 — там сказали, что силой возьмут освободившееся помещение под военные нужды, если добром не пустят). * Его племянника. ** Хирург. *** Так в тексте. (Примеч. ред.) **** Виктор Петрович — один из основателей «Задруги», многолетний заведующий «Содружеством школ» — кн[ижным] магазином. 22

Тетрадь первая: 1914–1917

Л. П. Гендрикова* в субботу 19-го ехала из Петербурга с последним шедшим по расписанию поездом; толпа осаждала, как и на нашей дороге. Один жилец нашего дома приехал на крыше вагона. В Германии великий князь Константин Константинович взят в плен4, у нас ярость за это обратилась на немецких запасных, которых выгоняют из Москвы. 24 июля Вчера б[ыло] одно сплошное мученье: утром после прописки С. вызвали в участок и передали призывную квитанцию на 26-е, т. к. им ничего не сообщено о его освобождении**. Он поехал к воинскому начальнику (в Крутиц[кие] казармы), там толпа, и добился только, что должен явиться вечером в 6 ч. Вечером поехали вместе. Переулок перед казармами перетянут канатами от извозчиков, дальше запертая решетка от людей, городовой не пускает. Почему-то потом сразу всех пустил. Там бестолочь невероятная: огромный двор, на котором легко можно было бы давать все справки без толкучки, а они выдаются в крохотной комнатке, которую осаждает толпа. Женщины тут же записываются для пособий. Никто ничего не может добиться. Здесь нет того приподнятого настроения, о росте которого говорил Тихон Иванович*** (если оно есть, то в других кругах — у кадетов5 и т. д.), здесь просто горе и горе. Только два маленьких «добровольца» (13–14 лет) вопили с гордостью, но и они ничего не добились — «придем завтра»; еще группа добровольцев — 5–6 человек (17–18 лет), их пристав отослал до «после 28-го, когда кончится призыв; кто-то полуиронически приветствует их «браво», но никто не обратил на это внимание. В. И. Пичета**** там ничего не добил* Графиня Л. П. Гендрикова, наша давнишняя приятельница. ** При учебных сборах он был освобожден совсем по слабости здоровья и получил белый билет. *** Т. И. Полнер — известный земский деятель. **** Историк. 23

Дневник: 1914–1920

ся. С. пробрался, наконец, внутрь и через два часа добился бумаги, хотя ее на руки и не дали. Отлегло от сердца, а то очень плохо было. Писарь получил 10 руб. за то, что показал Сереже бумаги о том, он же отобрал у С. квитанцию. Слухи и слухи, а сведений нет, в газетах о русских ничего не пишут. Князь Г. Евг. Львов говорил, что вырублен Петергоф и леса, кругом Петербурга строят укрепления. Главный штаб в субботу переезжает в Москву. Говорят, царь велел повесить графиню Клейнмихель за шпионство. Царя везут в Москву. Говорят, что в Петербурге все за взятки приписались к штабу, а потом их разом отправили в армию6. Взяточничество развито вовсю. Всю последнюю неделю перед войной хлеб везли из России в Германию — немцы скупали, а говорят, там голод. В Австрии, в Вене, говорят, вывешены плакаты о полной анархии в России, об убийстве «полковника» (Николай II), неудаче мобилизации и т. д.7 Говорят, мобилизация в Пензе и Тамбове вызвала беспорядки. Говорят, что в Польше восстание8. Многие говорят, К[онстантина] К[онстантиновича] вел[икого] кн[язя] выпустили, но Кассо сидит там. Совсем нет ваты и марли. Было в Москве 35 пудов — все уже скуплены Красным Крестом9 и Общеземской организацией10. Марли почти нет. Носилок нет, а между тем Москва считается первым эвакуационным пунктом после боевой линии. Только в Москве допустил пока вел[икий] кн[язь] Ник[олай] Ник[олаевич] общественную помощь раненым, а в армии решили все отдать военным лазаретам. Все уверены, что, когда дело начнется, он переменит решение и пустит Общеземскую организацию, которая объединится с городской и губернской м.* (вероятно, 30-го). Тихона Ивановича** прочат в начальники эвакуации в Москве. Он уже принялся за работу, но ничего нельзя достать. Говорят, что пошлют за всем в Америку и Японию, а в Швецию уже послали. * Так в тексте. (Примеч. ред.) ** Полнер. 24

Тетрадь первая: 1914–1917

Вчера в банке «Юнкера»11 толпа народа, все всё берут, даже 25 руб. не согласны оставить для сохранения книжки. Из Риги (с Рижского побережья) Н. М. Иорданский* приехал со страшным трудом — 300 руб. ему стоила дорога, а весь багаж остался в Риге. Сегодня приехала тетя Лиза**, вызванная управой телеграммой  — оказывается, для помещения в школе войск, и тут же узнала, что в ее школе это признано невозможным. Тихон Иванович говорит, что по 500 человек записываются работать в Об[ще]Зем[ской] орг[анизации], что во многих домах уже работают. Чили (тетя Лиза) ехала в поезде, везшем выселяемых с границы и из Польши жен и детей служащих там. Поезд был битком набит. С границы едут семь дней. Из Польши пять. Из Риги едут на крышах вагонов. Чили получила от Машуси письмо от 1-го из Цюриха, а я после открытку, которая пришла 19-го — ничего. Хотя из ее письма узнала кое-что. Мы с С. тоже решили пристегнуться к какой-нибудь работе в О[бще-]З[емской] О[рганизации], когда у них все устроится. Хорош Синюшин со своим шовинизмом — оказывается, он живет в Благовещенске — ему хорошо. Nicolas*** у Ани**** говорил: «шапками закидаем». Жена Губского***** неизвестно где — была в Германии. Расстрел Либкнехта произвел ужасное впечатление12. Кое-что начинает дорожать. В Москву начинают съезжаться. Коля, очевидно, завтра выступает, п[отому] ч[то] у них утром в 7 часов назначен молебен (обычно перед выступлением), они все на ночь разбежались по домам; но куда пошлют — неизвестно. У Марьи взяли двух племянников из * Сотрудник «Русских ведомостей». ** Елизавета Петровна Сидорова, городская учительница, заведующая Худож[ественной] шк[олой]. *** Николай Евграф[ович] Осипов — психиатр. **** Ан[на] Мих[айловна] Шуберт. ***** Сотрудника «Рус[ских] вед[омостей]». 25

Дневник: 1914–1920

«Задруги»13 — и Павла, и Андрея. Абрам (д[окто]р Залманов) говорит, что м[ожет] из штаба получить последние сведения. «Русские Ведомости»14 согласны печатать прибавление, если гарантируется верность — у него там друг, якобы — посмотрим. 26 июля Вчера заходили к Тугариновым, простились с Леней (уходит на войну). Упорные слухи о том, что бывший петербургский градоначальник Драчевский расстрелян за шпионство, а графиня Клейнмихель — повешена; говорят, она в своем салоне собирала всех, поила, кормила и платила за сведения15. Вечером поехали к Шуберт. Дорогой встретили на Тверской манифестацию: идет толпа, впереди офицер верхом, за ним несут флаги, что-то поют, идут от Страстного монастыря к памятнику Скобелева16. У Шуберт узнали, что Михаил Михайлович Шуберт проскочил в Стокгольм, но как  — пока неизвестно. Александр Михайлович Шуберт говорит, что у них в штабном обозе страшная неразбериха, да уже довольно того, что его посылают по лавочкам покупать овес и солому — даже доставка не организована. Чили вызвала из деревни телеграммой управа  — хотят в школах размещать войска, но сейчас же признали, что к ней нельзя. Самое интересное сегодня: говорила по телефону с Ел. Ал. Никитиной, которая вчера вернулась из-за границы. От Парижа до Петербурга ехала 8 дней, причем из Калиша выехали за час до объявления войны. В Берлине на вокзале б[ыло] спокойно, и носильщик уговаривал ее и ее спутницу остаться. Они решили, но, когда вышли на улицу, вдруг видят, едет Вильгельм и кронпринц и др., толпа кричит: «hoch»*. Они спросили носильщика, что это, он говорит, что Берлин объявлен на осадном положении и Вильгельм едет держать речь войскам. На улицах народ гал* «Ура!» (нем.) (Примеч. ред.) 26

Тетрадь первая: 1914–1917

дит, кричат и поют17. Они пошли к русскому посольству, там окна заколочены, флаг снят. Решили окончательно ехать, но беспрепятственно поели в ресторане. В Скальмержицах (на границе) им предложили идти пешком до Калиша — шесть верст, и они, бросив багаж, пошли, а уже пассажирам следующего поезда немецкий офицер с часами в руках заявил, что дает им три минуты на переход русской границы (1–1,5 версты от станции), т[ак] ч[то] они, бросив все, пустились бегом. В Калише оказалось, что выселяется весь город, и пассажирам объявили, что их не возьмут, а бросят на произвол судьбы. Они еле добились, чтобы их пустили в вагоны, просидев в Калише четыре часа. В восьми вагонах было 2000 чел[овек], причем местные жители везли весь скарб. Уже от Калиша до Петербурга они всю дорогу стояли. В Варшаве та же история: на поезд не пускают проезжающих, а только местных жителей. Денег русских ни в Калише, ни в Варшаве не берут, а немецкие охотно. Паника в обоих местах страшная. Ужас перед немцами и уверенность, что они все возьмут18. Над Ел. Ал. и ее спутницей сжалился какой-то офицер и взял их с собой, купил им билеты, т. к. ее франков там не брали. Он же посоветовал ехать в Петербург, предупредив, что в Бресте, как крепости, с ними не постесняются и задержат. Все ехали до Петербурга стоя, голодными. Из Петербурга тоже трудно выбраться в Москву — по два дня ждут очереди, чтобы взять билет. В Париже ей не соглашались в банке менять 500 фр. билет, и только за 10 фр., наконец, разменял служитель. Результат такого переезда  — отеки ног сильнейшие  — ей придется несколько дней лежать ноги вверх с компрессами. В Париже говорили о войне, но немцы по дороге в Берлин утверждали, что это французы выдумывают, что ничего не будет. Она восхищалась, говорит, их выдержке: «в этом их сила»  — ее слова. В Варшаве генерал Жилинский (один из командующих 3-й армии; другие — Иванов, которого очень хвалят, особенно его начальника штаба Алексеева, и Реннен27

Дневник: 1914–1920

кампф  — пьяница и храбрец, но и все, как и Жилинский) велел расстрелять двух человек, отказавшихся взять русские деньги, а Ел. Ал. за билет пришлось там заплатить 3 рубля, п[отому] ч[то] не давали сдачи, говоря: «нет». 27 июля Сегодня утром ходила на главный почтамт и телеграф. Спрашивала и там, и там, идут ли письма и телеграммы в Швейцарию. На почте сказали, что посылают через Швецию, но что масса жалоб на неполучение ответов, а на телеграфе сказали, что посылают без гарантии доставку, посылают в Петербург, а дальше не знают, как идет; не советуют посылать срочные, все равно долго пойдут. В газетах трогательное единение к. д.* с Союзом русского народа19 (Марков 2-й и Милюков и т. д.) — мерзость, которой нет пределов. А речь полковника (Николая II) вся состоит в том, что ему ниспослано испытание20. Вчера уехал Леня в Воронежскую губернию к ратникам ополчения. Ужасное впечатление произвел расстрел Либкнехта21. О Драчевском гов. все, говорят, что у него нашли массу прокламаций с призывом к забастовке в Петербурге, то же и в немецком посольстве якобы! Говорят, что граф Клейнмихель схвачен на вокзале в момент отправки сведений22. Гимназии заняты солдатами, говорят, не будет ученья. Бороздин рассказывал Вишнякову, что Кассо порядком побили немцы, когда он, чтобы выехать (из Германии) заявил, что он министр. Бороздину это передавал сам попечитель округа. Вишняков говорил, что мобилизация в ОреховеЗуеве проходит спокойно, с сознанием дела, и что запасные идут спокойно; со знанием дела, он видит у них сочувствие к «братьям-славянам», а С. видит нелюбовь к «немцу» на * Кадетов. (Примеч. ред.) 28

Тетрадь первая: 1914–1917

экономической почве (наша Ольга и др.), думают, что он здесь наживается и ходу русским не дает совсем. Губский получил телеграмму от жены  — выбралась из Германии, в Торнео теперь. В «Русских Ведомостях» вчера собрание пайщиков установило, ввиду войны, сместить (из редакторов) Игнатова, а на его место — Мануйлова, а Игнатов должен был еще до 1 сентября быть редактором. Цены начинают повышаться. (Ессентуки бутылка стоила 15 к., теперь 18). Извозчики безумствуют. 28 июля Коля говорит, что всех нелюбимых офицеров перетасовали, боятся за их сохранность. Звягинцев* сегодня сказал, что 120 городских учителей из 160 взяты в солдаты. Ученье, говорят, будет. Говорят (Волк**), что немцы завлекли отряд наших в жестокое заграждение (ров с кольями и др.), тогда остальные наши пришли в ярость и перебили их полк. Вчера все австрийцы и немцы приглашались градоначальником явиться к воинскому начальнику в качестве военнопленных. Два раза уже слышала о бабьих бунтах против вздорожания23. Один был у Сухаревой башни  — видел Чилин швейцар — пятьдесят баб напали на телеги с картофелем и все опрокинули, п[отому] ч[то] цены поднялись с 60 копеек до 1 рубля 20 копеек за меру. Торговцы перепугались и разбежались. Другой у Курского вокзала — Ольге говорила ее родственница — было то же самое. Водка не продается, а вчера я видела совершенно пьяного солдата — вокруг толпа, городовой нежно уговаривает его встать и идти, тот собрался с силами — встал, да как замахает * Евгений Николаевич Звягинцев — известный педагог. ** Волк-Карачевский Василий Васильевич — народный социалист. 29

Дневник: 1914–1920

руками, видно, воображая, что кругом враги, и тут же опять бухнулся, так его и оставили24. Видела еще двух пьяных мужиков, державшихся за нетвердо стоявшего на ногах солдата, очень хмурого, верно, от сознания своей вины. Сегодня Живмерев* говорил, что масса призванных солдат гибнет под трамваями, на которых их возят даром. Они очень рискуют и попадают под вагоны, — случаи эти повторяются ежедневно. У С. был Сватиков из-за границы. Говорил, что в Берлине виделся с Либкнехтом, который утверждал, что рабочие против войны. В пограничных местечках страшная паника, п[отому] ч[то] ждут вторжения русских, а у нас паника в Польше (в Германии уже б[ыли] плакаты о взятии Варшавы). Он везде всего добивался, хотя и с трудом; везде толпы. От Бреста везли окольным путем  — Брянск, Орел, Елец, Москва — кажется, так. Жена Губского вернулась через Швецию, лишений было много, но немцы не были грубы, а было противно, п[отому] ч[то] они относились с презрением и ни в чем не помогали. С Балтийского моря все едут со страшным трудом. От Коли письмо из Твери. Вчера звонила Прасковья Андреевна Генкина, спрашивала, как телеграфировать Эрисманам, п[отому] ч[то] ее сын Митя пропал в Лейпциге. Должен был выехать 17-го, и нет ни его, ни вестей, она думает, что из Швейцарии можно что-либо узнать. Странный Василий Иванович Семевский — на С. запрос об изменении номера «Голоса минувшего», с тем, чтобы верстать туда статьи, близкие к переживаемому моменту, — он отвечает, что в августовской книжке ни в каком случае нельзя ничего менять, да ничего и нет — почта ходит (это к нему на дом), в Петербурге, где он провел 16 часов, все спокойно. Можно еще в сентябре в книжку что-нибудь вставить, и * Александр Иванович Живмерев — член «Задруги». 30

Тетрадь первая: 1914–1917

предлагает заказать статьи: одну в Италии Шредеру (который просит немедленно выслать деньги за предыдущую — очевидно, не подозревая, что и телеграммы-то пропадают, а денег и совсем не принимают), а вторую — в Австрии (!) какому-то его знакомому поляку — будет поляк писать! — и как Семевский ему предложит? 1 августа Да, Сватиков еще говорил, что в Пруссии, ближе к границе, паника перед ожидаемыми казаками, а у нас — в Польше. Аня говорит, что у них некоторые крестьяне утверждают: «все француз портит, его надо усмирить», и никакие доводы не помогают, вот и говори, что «немец» — синоним «врага», а, может быть, это результат неподходящей клички, данной войне какой-то газетой: «вторая отечественная война». Тихон Иван[ович] вчера вечером был и говорил, что, по его мнению, к ней у всех сосредоточенно-серьезное отношение. А мне все кажется, что народ очень против войны. Коля уже пишет из Бреста. Куда-то он попадет? Пожалуй, в самое пекло. Говорят, что теперь план изменен, и не Ковно — Брест будут отстаиваться, а Варшава, п[отому] ч[то] боятся скверного впечатления от ее сдачи. Тих[он] Ив[анович], со слов сына Мануйлова, говорит, что в «Русск[их] Ведомостях» прямо революция против Игнатова и Розенберга. Розенберг в заседании отказался от всякой редакторской работы, а Игнатов — еще неизвестно. У Шубертов Мария Андреевна говорила, что пошла в один из частных лазаретов и вынесла очень тяжелые впечатления: дамы веселятся! Да и в попечительствах по-разному: у Чили работают вовсю, записывают и уже опрашивают жен взятых на войну, а в Пресненском  — пришла Татьяна Архиповна Окулич, видит толпу женщин, осаждающих вход, а внутри сидит барышня, читает что-то и посылает им сказать, что че31

Дневник: 1914–1920

рез полчаса она будет их записывать. Когда Т. А. предложила свои услуги, то ответ был: «Да нет, зачем, дела нет!» — и все предложения разбивались, как о стену, так и ушла она, только адрес и записала. Тихон Иванович говорил, что В. А. Маклаков поехал к Кривошеину (теперь вершитель всего) и заявил ему, что теперь, когда царь переезжает в Москву, ей нельзя быть без городского головы, на что Кривошеин ответил: «Да, ваш брат задал нам задачу», потом дал понять, что теперь всякого утвердят, но что им приятнее всего Гучков. На частном совещании левые гласные вчера решительно высказались против Гучкова. Кн[язь] Г. Львов, как главноуполномоченный общеземских организаций, получил личную телеграмму от царя* — Маклаков, министр, опять обойден. Сегодня у нас был Филатов, идет добровольцем на войну «для впечатлений». Много болтал. Говорил, что Петергоф не вырублен, а за 10 верст от него. Говорил, что разгром германского посольства был ужасен. 10-тысячная толпа по науськиванию «оратора» из «Вечернего Времени», вышедшего к ней, когда она громила какой-то магазин, бросилась туда и буквально все разнесла и на площади сожгла все вещи25. От 9 ч. вечера до 3 ч. ночи полиция отсутствовала, а тут только начала усмирять — теперь пойманных судят. Ренненкампф велел высечь и послать на передовые позиции солдата, который в трамвае говорил против войны и которого публика высадила. Приказ об этом опубликован. Это очень глупо. У «Русского слова» 26 600 тысяч подписчиков. 2 августа Филатов говорил про разгром германского посольства в П[етер]б[урге], который сам видел. Громили колбасную, вышел кто-то из «Вечернего Времени» и сказал, что уже если громить, то громить посольство. Толпа в 10 тысяч двинулась * Телеграмма не обнаружена. (Примеч. ред.) 32

Тетрадь первая: 1914–1917

туда, ворвалась и начала все выбрасывать из окон и все бить; там видны были и дамы, и студенты, громившие вместе с хулиганами, потом зажгли костер из вещей. Полиция явилась только в 3 ч. ночи, а погром начался в 9 ч. вечера. Про манифестацию он говорил, что сначала были одни хулиганы, потом к ним присоединились лавочники, прислуга и, наконец, рабочие. Симсон вчера говорил, что Ренненкампф велел в Вильно высечь одного солдата и послать его на передовые позиции за то, что он говорил в трамвае против войны. Приказ об этом там расклеен. Очень это плохая мера, чтобы не сказать больше. Вернулся М. М. Шуберт, претерпел то же, что и жена Губского. Во Франции уверяли, что войны не будет. В Германии не было ничего особенного; по совету кого-то из посольства он взял билет на Эйдкунен, взял, сел в вагон, едут, и вдруг оказываются в Торне, и здесь всех высаживают: «Идите, если хотите, но мы будем стрелять», потом: «Сейчас по станции начнут стрелять русские, но мы вас защитим», и ставят две пушки, оцепив всех солдатами. После долгих мытарств и переговоров повезли, набив битком и сказав, что везут в Берлин как военнопленных. В вагон поставили солдата, который, прицелившись, объявил: «Если пошевелитесь, буду стрелять», окна закрыли и везли сутки без еды и питья, только раз сжалились и дали ведро воды. Солдат лег спать, попросив разбудить его, когда придет лейтенант. Привезли к морю в маленький городок, загнали на площадь и в свинарник и стали втридорога продавать тухлую колбасу. Потом отделили мужчин от женщин, и повели «расстреливать», но только попугали. Наконец, все были взяты шведским пароходом, и в Швеции были встречены очень тепло, их кормили и поили. Ехал он от Парижа 12 дней. От Стокгольма до Торнео три дня на пароходе, на палубе, п[отому] ч[то] все битком набито. Страшно удручен. От Торнео до Петербурга на площадке III класса. Вещи все ухнул вплоть до ручных. Отмечает трога33

Дневник: 1914–1920

тельное братство всех (шталмейстер и еврей в лапсердаке держались как братья). Была сегодня у швейцарского и французского консула для отправки писем своим. Первый сказал, что, может быть, на днях будет отправка (были уже две отправки и вторая, кажется, не пропущена через Турцию), и просил зайти дня через два-три. А французский говорит, что отправил массу, но не уверен, что их пропустят через Босфор. Посоветовал телеграфировать через Индию  — попробую. А то ничего нет и телеграмм, после полученной 22-го, нет совсем. Есть надежда, что сообщение установится, п[отому] ч[то] сегодня в первый раз в «Русские Ведомости» пришли французские и бельгийские газеты. 3 августа Сегодня у Надежды Федоровны видели старшего сына Александра Федоровича Грушецкого; его шлют на войну, он все спрашивал, каждого (по глупости): «Как ты думаешь, убьют меня или нет», — очевидно, боится. Рассказывал, как он ехал из Германии, тоже с мытарствами, сперва — на Торн, потом — в Штеттин, на Рюген и в Швецию — всего 12 дней. Вечером были у Губских. Она выглядит недурно, хотя проехала с муками 12 дней. Уже 12 июля слышала она в поезде разговор одного офицера с его отцом — отец ужасался войне, а офицер говорил: «Мы давно ее ждали, сегодня в ночь уж все должны быть на местах, теперь самый благоприятный момент  — в России голод, холера, пожары, забастовки; во Франции — смены министров, полный развал и нет денег; Англия не страшна — ее флот далеко — это самый удобный момент». Губская после этого хотела моментально ехать, но знакомые ее уговорили остаться. Двинулись 18-го, дачные поезда прекращены были постепенно, по округам уже 18-го с 12 ч. дня. Ехала она часть пути на автомобиле. Настроение в их местечке характеризовал аптекарь, прощаясь с ними: 34

Тетрадь первая: 1914–1917

«До свидания в Москве». В Берлине переехали с вокзала на вокзал. Она пошла в справочное бюро, п[отому] ч[то] кругом все говорили, что война объявлена, спросила, как лучше уехать, и в ответ получила: «Вот еще, станем мы вам помогать выезжать от нас!», — все это сопровождалось руганью. Билеты выдали. Поезд прямо осадили. В Торне им скомандовали: «heraus»*,  — и мигом потушили свет. Там уже была масса народу, некоторые сидели три дня; хлеба не давали, потом дали по крошке. Сидели долго. Им говорили, что русские их к себе не принимают, что путь сломан. Наконец загнали в 60 вагонов, главным образом IV класса, и повезли, чуть не сутки, в Штеттин, заявив, что они военнопленные и будут жить по отдаленным курортам. Дорогой воды не давали, пить тоже, но конвой был добрый, из поляков. Один из них хотел достать для ее девочки воды, но не успел и предложил кофе из своей фляжки, но это увидел офицер, разбранил его и отослал; другой на остановке принес воды из канавы — и пили. Толпа везде была враждебна «Verfluchte Russen»** и кулаки. На Рюгене, когда их высадили, к ним подошли три офицера-шведа и заявили, что их возьмут на пароход, всех, кто хочет, остальные же будут военнопленными, п[отому] ч[то] это последний пароход. Толпа бросилась к нему, часть влезла; когда он отошел, паника охватила оставшихся, одна мать, дети которой попали на пароход, бросилась в воду... Потом за оставшимися пришел еще пароход. В Швеции были очень внимательны и любезны. Прислуга в отеле в Стокгольме отказалась от чаевых: «вам еще понадобятся». Везли через Торнео в ужасных условиях, но на душе было спокойно. В Финляндии чувствовалась враждебность, но молчаливая27. По ночам там поезд стоял; часто бывали крушения, но никто на это не обращал внимания. За все 12 дней М. А. раз обедала * Вон (нем.) (Примеч. ред.) ** Проклятые русские (нем.) (Примеч. ред.) 35

Дневник: 1914–1920

и раз спала в Стокгольме. В Швеции они встретили 10 поездов с уезжавшими из России немцами, которые поголовно хвалили отношение всех к себе. У Губских много говорили о воззвании Николая Николаевича к полякам28, теперь кадеты уже поверили и этому и очень ликуют. Вообще мы с С. совсем безнадежно смотрим на людей. «Речь» запретили, потом разрешили, и она разразилась такой верноподданнической статьей, что ужас; то же и с этим воззванием  — кто ему поверит? — ведь не было его, пока поляки не были нужны! А все ликуют, и пресса особенно. «Русские ведомости» прямо тают. Австрия тоже поляков подкупает, обещает дать короля, пишут, что уже назначила его. Встретили Никитиных — у нее очень-очень плохой вид — все следы переезда. 4 августа Сегодня видела на заседании «Задруги» Л. С. Козловского — вчера вернулся из Галиции; Ф. ехал свободно через Австрию и Румынию. Выехал из Галиции накануне объявления войны Германией России. Говорит, что у Австрии совсем нет враждебного чувства к русским, только боятся шпионов и арестовывают подозрительных. В Галиции поляки враждебны к русским, а чехи выжидают, пока молчат и неохотно идут в солдаты, готовы восстать при первом же случае. В Румынии весь народ против Австрии. С. думает, что Козловский говорил о враждебности польской интеллигенции к русским, а не низших слоев. К[озловский] сам очень русофильски настроен и стоит за присоединение поляков к русским. Воззвание Ник[олая] Ник[олаевича], удручающее нас как фальшивое, привело его в умиление, а он и не знает, что Ник[олай] Ник[олаевич] выдавливает пальцами глаза у провинившихся охотничьих собак (гов[орил] Г. Е. Львов, его сосед по имению)29. Козловский пишет лирическую статью о поляках в «Русские ведомости». 36

Тетрадь первая: 1914–1917

Сегодня приезд царя в Москву. «Русские Ведомости» объединили царя с народом, а «Русское слово» закончило статью «царь-обновитель»30. По-моему, там стояли в два ряда солдаты с ружьями, и было порядочно конной и пешей полиции, народ занимал тротуары, а Волк-Карачевский говорит, что полиции не было. Царь (гов[орят] Коля и Аня) был бледен (белый) как скатерть31. 6 августа Козловский вчера рассказывал, что пошел из «Задруги» в «Рус[ские] Ведом[ости]» взять свою лирическую статью обратно под влиянием моих слов о том, что все эти обещания вздор. Там ему вдруг говорят, что всех редакторов вызвали к градоначальнику, и там Белгард сказал им, что они совершенно напрасно так пишут об обещаниях Польше, что будет дано только земство. Тогда они спросили, можем ли это разъяснить? — Нет, это не для разъяснения, а им, редакторам, в назидание. Приходят письма из-за границы, из Италии, вскрытые военной цензурой, она же требует подписи фамилии на телеграммах. Я посылала, ответ получила 4-го — телеграмма шла шесть дней. Была у швейцарского консула, он говорит, что был у почт-директора, и тот сказал ему, что через Швецию, Норвегию и Англию сношения восстановлены. Оставила у него письмо для отправки, если кто-то поедет. Аня вчера интересно рассказывала о подруге Марии Андреевны — ехала всего 18 дней через Германию из Парижа; интересно то, что ехала она отдельно от партий; ехало их всего шесть человек. Массу видели интересного. Солдаты разговаривали с ними и говорили, что они не хотят войны, а что ее хотят офицеры. У них она видела положительно поразительную посадку на поезда: солдат являлся на станцию с карточкой, что у нее обозначен номер перрона, вагона и места в нем — приходят и прямо садятся. Михаилу Михайловичу 37

Дневник: 1914–1920

солдат-немец штыком провел по шее, проткнув висевший на спине пакет. М. М. до сих пор в ужасном состоянии. Знакомая Лидии Андреевны видела в толпе таких русских, как одна женщина с ребенком нечаянно толкнула немецкого офицера, он выхватил ребенка и бросил под ноги толпы. Тихон Иванович возмущен передовицей в «Русских Ведомостях» по поводу выезда царя, — а редактор Мануйлов. Некрасов пригласил С. редактировать еженедельный* военный журнал, т. е. журнал о войне. Абрам Соломонович** сообщил сегодня сведения из петербургского штаба Ник[олая] Ник[олаевича], что Франция умоляет о помощи, п[отому] ч[то] Германия и Австрия двинули на нее подавляющую массу войск, а мы можем двинуться в Галицию только через десять дней (подвоз к границе по 30 тысяч человек в день)32. Сейчас там меньше миллиона. План Вильгельма II ясен: сперва Франция, потом Россия33, а мы будем брать только измором и временем; полагают, что война на восемь месяцев. Характерная черта: вел[икого] кн[язя] Павла и его полк лишили амуниции — не хватает для отправляемых. День нам стоит 35 миллионов рублей! Ник[олай] Ник[олаевич] просил царя об амнистии, но ничего не добился. У нас ввели таксу на съестное, и потому Белов перестал продавать ветчину, а Елисеев вешает с кожей (дешевле их обычной цены)34. Говорят, царь едет в армию. Козловский видел поляков из Калиша и Ченстохова,  — описывают зверские насилия при занятии, особенно Ченстохова. 8 августа А. А. Титов представлялся царю, съездил его встречать и т. д. (нар[одный] соц[иалист]). Он чрезвычайно патриотичен. 6-го вечером прямо сердился за пессимистические взгляды * Слово исправлено. Ранее было: ежедневный. (Примеч. ред.) ** Д-р Залманов, состоявший затем при большевиках. 38

Тетрадь первая: 1914–1917

С. С. отказался от ведения некрасовского журнала, слишком строга стала военная цензура, чтобы можно было сделать то, что хочется; если пойти против «бряцания и единения» и постараться дать передовой взгляд на войну, наверное, закроют, а Некрасову хочется наживаться. Сегодня С. был на заседании по поводу открытия народной газеты. Денег нет, хотят тоже против шовинизма — вряд ли что выйдет. А сотрудники «Русских Ведомостей» организуют еженедельный журнал, С. звали сотрудники, но и Абрам (Залманов) хочет туда вступить. Тих[он] Ив[анович] в земской организации с головой. Сперва на них возложили только эвакуацию от Москвы, теперь и 2-й пояс эвакуации (после полевого) переходит к ним, а денег нет. Они думают, что потом им передадут все. Надо устраивать госпитали в земствах по карте, размеченной военным ведомством35. Они собрали 6 миллионов, а им надо 100 м[иллионов]. Львов говорил об этом с царем, он все одобрил, но денег пока не дали, как дальше, не знаю36. Полнер с комиссией изобрели койки, чтобы раненых не трясло; сегодня, очевидно, поехали испробовать* их. Татьяна Архиповна Окулич говорила про сельского учителя, никогда не служившего, взяли его — амуниции нет, не учат, а уговаривают сдать экзамен на офицера — не хватает 25 000 офицеров. Настроение удручается постепенно. У нас с С. совсем плохое и мало надежд — во всех случаях будет плохо. Но еще «бряцание» сильно. Шаховской, например, за полное объединение всех, и многие верят, как ни странно, не верят только радикалы. Пешехонов написал, что, лишившись имущества, люди привыкнут к социалистическому строю, а «Новое Время» подхватило и говорит: «Почему же не привыкнуть к осадному положению?» * Слово вписано над зачеркнутым: осматривать. (Примеч. ред.) 39

Дневник: 1914–1920

10 августа У Тихона Иван[овича] все еще не выяснен вопрос о деньгах для эвакуации. Но их дорожные койки оказались очень хороши* — они сами на испытании ездили в них до Подольска. Тихон Иванович очень хорошо дома у нас на заставе отвечал на патриотическое «бряцание» Титова: «Все плохо, — если нас побьют, то немцы нам себя покажут, а если мы побьем, то нас придавит правительство». А Титов-то, так Сергею сказал Князев, был на встрече царя, — прямо опозорился совсем, ему даже неловко стало, он почувствовал, что у нас пересолил с «Гром победы раздавайся» и на другой день звонил Сереже и, конечно, говорил, что его уже очень огорчили С. минорные сообщения. Князев тоже говорит, что надо действовать для охлаждения «единения царя с народом», но как? Собрание левых, главным образом кооператоров, на котором был С., хочет тоже издавать газету, для выяснения, но денег наверняка не будет; да и закроют. А сотрудники «Русских Ведомостей» хотят издание еженедельное, — не знаю, выйдет ли что-нибудь. Вчера звонил Михаил Семенович Генкин, что Михайлов с Аркадакским и еще трое выехали через Италию в Россию. Думаю и надеюсь, что наши не поехали. Звонила Орлова, ее beau frère** взят, и опять та же путаница — не инженер и не сапер, он взят в саперы; все время пугают — это плохой знак. А амуниции совсем не хватает. Был Обнинский, ждет разрешения ехать корреспондентом в штаб Иванова от «Русского Слова». Уже и шестерым разрешено. Он будет получать за первые два месяца по 3000 руб., потом за остальные по 2500 р. и по 30 к. за строку. А «Русские Ведомости» даже не ответили на его предложение быть их корреспондентом. Он настроен оптимистично. Говорит, что так и было решено соглашениями, что каждая страна отбивается за себя, а мы * Слово вписано над зачеркнутым: практичны. (Примеч. ред.) ** Это слово может означать нескольких родственников: зять или деверь, или шурин, или свояк (фр.). (Примеч. ред.) 40

Тетрадь первая: 1914–1917

двинемся, когда выровняем линию по всей границе, что и делаем, причем, будто бы, для нас условия блестящи. Не знаю, в чем? Иванов имеет, по его словам, полномочия вторгнуться в Галицию и идти на Силезию, если Румыния не ввяжется. Был у С. Игнатов, С. сказал ему, что находит, что «Русские Ведомости» не очень-то хорошо поступили, вдавшись в «бряцание», он был, наверное, рад, п[отому] ч[то] заявил, что этого больше не будет, что это недопустимо. Вечером я была у Шубертов. Мария Андреевна увлечена госпиталем, это для нее, очевидно, забава, страшно озабочена вышиванием ручной перевязи, шитьем на фартуках и т. д.! — и боится, что привезут действительных раненых. Аня смотрит очень пессимистично, вроде нас, и не знает, что делать. Я предложила свои услуги Тихону Ивановичу, но пока, очевидно, не надо, — он молчит. А раненых и больных начинают везти. Самсоновы выбрались очень удачно, миновав Берлин, прямо на Гамбург, там никаких эксцессов не было; было всего шесть русских; они уже вне Германии и попали в желдор и проехали 16 дней. Никто из приезжающих не рассказывает ничего подобного тем фантастическим зверствам, которые описывает Немирович-Данченко, — насмешки, грубость — это* все37. Знакомая Басаниных, Лаврова, говорила, что в их поезде двое сошли с ума и один умер. Теперь все говорят и говорят. 12 августа Сняты с репертуара Вагнер и все немецкие пьесы** — вот глупость-то! Ольга Ивановна приезжала на несколько дней и говорила, что настроение в деревне самое удрученное — все считают, что нас бьют, что никто с войны не вернется, что крови будет столько, что «теленок утонет»; бабы упорно говорят, что убьют трех царей, и тогда Бог выпустит Антихриста, * Слово это вписано над зачеркнутым: вот и. (Примеч. ред.) ** Слово пьесы вписано над зачеркнутым: оперы. (Примеч. ред.) 41

Дневник: 1914–1920

который у него заперт; и Антихрист даст хорошую жизнь мужикам, когда же Бог это заметит, то запрет его опять! Ей говорила кузина, что масса баб приходит к Бобринскому и просить взять их на черные работы на войну — пока их записывают. Вчера от Сони Петерсен узнала, что убит младший брат Сони Колокольцовой, убит в деле под Гумбиненом38, при очень диких условиях: конно-гвардейский отборный полк пустили в атаку брать пушки на открытом 6-верстном расстоянии, т[ак] ч[то] их прямо косили из этих пушек, почти все легли, взяв 12 пушек. Это прием Ренненкампфа. Говорят, что его смещают по донесению полкового командира о зряшном загублении полка и по жалобам высокопоставленных лиц, дети которых при этом убиты39. Полк этот был украшением армии. Очевидно, французы терпят поражения, это чувствуется в неопределенности сообщений40. Аня прямо возмущена Nicolas, который вопит о необходимости уничтожения всей германской науки, литературы, о непреподавании немецкого языка в училищах. Мишель (М. И. Штуцер) взят в артиллерию на передовые позиции военным врачом. Взят Борис Михайлович Селицкий... Наконец-то открытка от своих, шла с 22 июля до 12 августа. Неужели они пойдут в эту кашу, только бы не ехали. И еще этот страх голода в Цюрихе! 14 августа М[ои] едут — телеграмма из Одессы! Уже поскорей бы! Воззвание градоначальника об устройстве частных лазаретов. Места не хватает. Раненых масса. Живмерев говорил, что стоят в вагонах с 1 часа ночи до 8 ч. утра, ожидая разгрузки. 15 августа Семевский на все согласился относительно отклика журнала на войну, может быть, потому что побывал в Петербурге, 42

Тетрадь первая: 1914–1917

повидал всех, услышал о военной цензуре и проехал назад дорогу стоя — это тоже существенно. Кончают свое существование «Задруга» и «Современный мир». Кузина Ольги Ивановны говорила, что Львов в диком восторге от царя после того, как он его поцеловал. Шуберты устраивают лазарет в пустой квартире на 30 кроватей. Сидоров (Н. П.) молчит, совсем солидарен с С. А Житков правеет, п[отому] ч[то] царь будто бы сказал, что счастлив войной, п[отому] ч[то] она обновит Россию. Сидоров говорит, что «Земщина» восхваляет Вильгельма — настоящего державного вождя, соединяющего самодержавные принципы с умом и талантом. Кто наши союзники — «Франция и Англия». 17 августа Вчера вечером Шаховской говорил С., что почт-директор сказал Львову, что Кёнигсберг взят русскими при содействии английской эскадры41. Еще слух, что Львов взят, у нас вчера завтракал Каррик, говорил, что в Самарской губернии были единичные случаи протеста против набора, но потом шли все, а в Астраханской бабы собрались перед домом губернатора и просили сказать им о пособии; одна ударила городового, были вызваны войска и дали залп — результатов он не знает. На воззвание градоначальника о даче помещений под раненых, оказывается, масса предложений платных помещений и комнат — это удивительно. Шуберты устраивают лазарет в старой квартире. Хочу принять участие. Тихон Иванович не берет интеллигентных в санитары — правило. У них все еще ничего не устроено. Титов говорит, что уже 17 000 раненых, но это скрывают. Кругом мало кто «бряцает», только «Русские Ведомости» взяли такой тон, да Титов. 19 августа Приехали вчера мои. Через Константинополь. Ехали две недели. Условия были очень гадкие: от Константино43

Дневник: 1914–1920

поля до Одессы на переселенческом пароходе, в трюме, на нарах, на соломе. Устали очень. И как это их там отпустили. Изумительно! М. писала все время дневник. Долго должны будут поправляться и отдыхать. С ними ехали Романовы (Николай Ильич с женой и сыном)  — всю дорогу вместе. Там невыносимо было оставаться, и грозило выселение всех иностранцев в случае голода. Немецкая Швейцария на стороне немцев, а французская — за Францию. Вся Швейцария вооружена. Сегодня из «Русских Ведомостей» сказали конфиденциально: есть телеграмма, что два корпуса наши погибли совсем на Висле, попали в ловушку, как и надо было ожидать: бросились они брать крепость на Висле, а на них обрушились силы огромные  — даже штаб погиб42. Подробности неизвестны. С австрийцами переменное счастье. Радко-Дмитриев отличается, а Иванов, будто бы, смещен. По помощи раненым полная неразбериха, особенно во многих местах, где готовят белье,  — ничего не добьешься, никто не спешит, а заготовлено плохо и не то, что требуется (халатов-рубашек нет)43. 22 августа Русские взяли Львов и Галич44. Страшно за Колю — он в самом бою теперь, с австрийцами. Вчера и третьего дня была продажа флагов в пользу раненых. По-моему, продавало много подозрительных личностей, благодаря объединению всех, включая правые организации. Вечером был Пичета, говорил, что Вильгельм написал царю, что, несмотря на войну, они останутся друзьями, подпись: «твой Вилли». Говорил о немецком шпионстве, но я не очень верю ему. Французы все отступают. Ждут осады Парижа. Воздушный флот действует только у немцев45. Карпов едет из плена. Приехал Луковников через Швейцарию, Голландию, Англию, в Германии миновал Берлин. 44

Тетрадь первая: 1914–1917

Военная цензура (сведения из «Русских Ведомостей») задерживает все известия, где говорится о гуманности немцев,  — а случаи есть: унтер, бывший в плену в гостинице, сам говорил Титову, что там с ним прекрасно обращались, а с другой стороны, по сведениям «Русских Ведомостей» Эйдкунен поголовно вырезан казаками. У Рессера в госпитале солдат, кроме раны, проколотый штыком, — и тот же немец — солдат, который проткнул его, лежавшего, принес ему пряников потом и т. д. Странно, что в Швейцарии уже 15-го (ст. ст.) знали, что война Германией объявлена! У нас, наверно, скрывали. 23 августа С. был вчера на заседании Пироговского о[бщест]ва46. Оказывается, полная дезорганизация царит везде. В Москву уже привезли 35 000 раненых: 5000 из них отправлено дальше, 10 000 кроватей приготовил город, а больше ничего нет. Вчера ждали 1000, а привезли 6–8 тыс. — девать некуда: свалили в университете Шанявского47 на полу на соломе: город ссорится с Земским союзом, не знают ничего, отказывают, говоря, что не от них зависит. Ссорятся за первенство. Земский союз получил 100 тысяч рублей, и город в претензии. Пироговское общество хочет организовать Союз Союзов из всех обществ и выдвинуть общественную инициативу, а то Земский союз — цензовики, которые нанимают служащих. Хорошо работают только добровольцы-студенты на вокзале, даже комендант относится к ним с почтением. Ничего не готово. Говорят, отставлен не Иванов, а Плеве, который чуть не погубил все дело под Львовом48. 25 августа Вчера была у Ани на заседании об их госпитале  — все готово, но управа не дает доктора вот уже четыре дня. Нако45

Дневник: 1914–1920

нец, сегодня назначили, но такого зверя, который накричал на Аню, что он желает весь персонал иметь платный, а у нас бесплатный. Попросили дать другого — назначили, но неизвестно, что будет. Масса желающих работать обращаются прямо ко мне, п[отому] ч[то] я решила приниматься за устройство нового лазарета через Никитину; надо шире все организовать. У Ани рассказывали, что в Управе стоят столько желающих взять раненых на дом и не могут добиться ордеров в больницы, без которых раненых не выдают, а тянется это без конца. Когда дадут раненого, то берут обязательство, что его одного не будут пускать на перевязку и не выпускать на улицу, т[ак] ч[то] держать их у себя надо, вроде как под арестом — не очень-то это приятно и очень затруднительно. Вообще город ставит массу затруднений и злится. Ему отпущено 38 миллионов на помощь раненым, а он все старается даром спихнуть раненых, но когда что-нибудь наконец дает, приходится благодарить. Бестолочь ужасная! На Высших женских курсах49 больные свалены и лежат без всякой помощи, а в устроенные лазареты их не дают, и когда люди идут предлагать свои услуги — им говорят: «у нас довольно». Малинин расписал царю, что у города 50 000 коек готово и будет 200 тысяч, а на деле из 35  000 разместили только 10 000. 26 августа Никто ничего не может добиться. Управа не дает Шуберту денег на служителей; ничего, кроме доктора и 33 коп. на человека (в день на раненого) «вы нам не нужны; сами оборудовали, сами и содержите; лучше бы дали 1000 руб.», — отвечают на все просьбы. У Окулич молодая девушка-крестьянка жаждет даром поработать на больных — во всех организациях ей отказ, потому что для сиделки требуется свидетельство об окончании 4-классного 46

Тетрадь первая: 1914–1917

училища, а она не держала экзамена. Она плачет. Сиделкам платят 10 руб., а требуют еще подготовки в 3–4 месяца, — прямо невозможно. Приехал В. М. Кудрявцев из Ставрополя Кавказского. Там мобилизация прошла неспокойно  — шли неохотно: «Нас никто не спрашивал, хотим ли воевать». Боясь влияния городских запасных на деревенских, первых разбили по ротам и на ночь угоняли, куда хотят, из казарм; а деревенские пришли со всеми семьями, так и жили с ними в казармах, а когда раз попытались их разлучить, тогда все ушли из казармы и уселись лагерем на бульваре. Главный командир приехал им кланяться и водворил опять всех вместе. Эти пожилые люди и ученые повиновались: не прыгали гусиным скоком — «Мы не лягушки», не ложились по команде — «Мы не малые ребята»; когда их учили отдавать честь, на десятом они поворачивались и уходили: «Все умеем»; и, наконец, в один прекрасный день они вышли на ученье без штанов и сапог, потому что казенных не дают, а своих жаль. Амуниции так мало, что на роту приходится одна теплая форма и одна шинель — их и надевает часовой на ночь. И на поезде все их семьи поехали с ними дальше. В одном селе отказались идти, прислали солдат, но из запасных, они отказались идти на крестьян: «Нас звали с немцами воевать, а не со своими», и ушли. Пришлось привести казаков. Знакомый Василий Михайлович попал в такую артиллерийскую бригаду, в которой вместо 100 с чем-то пушек всего пять, остальные на бумаге. Народ там не верит газетам, а из телеграмм делают собственные выводы. Извозчик, напр[имер], говорит Вас[илию] Мих[айловичу]: «Как наши дела плохи». — «А что?» — «Да ведь взял враг Петербург!» — «Как взял?» — «А как же, все правительство в какой-то Петроград переехало». — «Да нет, это царь велел Петроград по-русски называть». — «Да что вы говорите, разве это по-русски, да я из газет знаю». Так и остался при своем. 47

Дневник: 1914–1920

Земству задерживают разрешить помощь раненым, все дается Красному Кресту. А «Русские Ведомости» не получают телеграмм об этих притеснениях, хотя они и посылали. Очевидец из Петракова говорил Василию Михайловичу, что никаких зверств там немцы не учиняли. 27 августа Формалистика заела — лазарет у Шуберта готов, подали заявление, прислали врача, а раненых по их закону через три дня! 29 августа Упорно говорят, что японцы подвозятся через Россию, и что с ними идут немецкие мортиры, самые сильные, которые немцы им послали, чтобы идти против России, говорят и об индийских войсках, идущих через Россию. А русских перебросили через Англию во Францию50. Про поражение двух корпусов на Мазурских озерах говорят упорно (из Петербурга передавали в «Рус[ских] В[едомостях]» и говор[или] у адвокатов), что по небрежности ген[ерала] Агафонова они зашли так далеко и остановились рядом с железной дорогой (в ½ версте), не разрушив ее. Пришел блиндированный поезд и стал разносить, все смешалось, смяли свой обоз, а из-за 10 верст невидимая артиллерия разбила их окончательно51. Говорят, Самсонов дал пощечину Агафонову и застрелился, и М. тоже, а Агафонов предан военному суду и привезен в Москву (30 000 убитых и столько же сдалось в плен)... Управа тянет нас с инструментами три дня! Беляев говорил, что один богатый господин жертвовал целый дом с оборудованием под госпиталь, но не смог в Управе ничего добиться и ушел. Беспорядок там ужасный. В обществе деятелей периодической печати52 С. говорили, что газеты печатают фамилии иностранных фирм, подлежащих бойкоту, и берут взятки за ненапечатание. 48

Тетрадь первая: 1914–1917

4 сентября Очень занята с госпиталем. Привезли две партии из-под Люблина. Кое-кто был в плену у австрийцев — обращались хорошо, но кормили плохо, как и своих. Вчера привезли из Пруссии. Говорят, что пока шли туда, было очень хорошо, пожили всласть, очевидно, и пограбили. Если в деревне по ним стреляли, ее всю сжигали и стреляли в жителей. Зашли далеко к Мазурским озерам, потом стали отступать, и теперь немцы уже взяли Вержболово, о чем в газетах молчат. Огонь их гаубиц ужасен; сперва летят аэропланы, которые бросают сверху что-то металлическое, указывая прицел на нашу пехоту, тут невидимые гаубицы начинают разносить с такой силой, что взрытая снарядами земля засыпает в окопах насмерть. При отступлении даже женщины стали стрелять по нашим, — а туда шли — принимали их хорошо, все давали даже даром. Говорили о раненых пруссаках, которые убили доктора и еще кого-то. Поповы устроили патронаж и от нас послали к ним слабо раненных. Брат Сыроечковских — военный доктор, говорил, что раненые пруссаки при перевязках плюют в лицо, и что когда в вагоне пруссаки передрались с австрийцами, их всех 40 раненых тут же расстреляли. Вишняков говорил, что в Калуге начальник тюрьмы взял на квартиру несколько пленных прусских офицеров, и они в одну ночь изгадили комнату, заявив утром, что этим выражают свое величайшее презрение. Их перевели в тюрьму. Зинаида Степановна Яновская говорила, что начальник штаба, где Шура Шуберт, Древинг убит осколком гранаты. Это идейный военный, он писал, что там у нам такое безобразие творится высшим начальством, в смысле грабежа, что один ужас. Хотели назначить в Галицию — Рейнбота и Курлова, проворовавшихся здесь во всех отношениях, поднялся общий вопль протеста, и это спасло от них Галицию. 49

Дневник: 1914–1920

9 сентября Третьего дня С. был на интересном заседании писателей, ученых, общественных деятелей и артистов, собравшихся с целью выразить протест против немецких зверств. Заседание открыл Ю. Бунин, заявив, что его брат, Иван, составил воззвание к русскому народу или ко всем, и что все собравшиеся, конечно, не могут молчать и должны подписать. Южин, председатель, предложил всем высказаться — молчание. Тогда С. сказал, что раньше, чем обсуждать, надо знать воззвание и попросил его прочесть. Иван Бунин прочел лирическое воззвание. Грузинский заявил, что оно прекрасно и надо только два-три слова вставить; потом Ледницкий патетически вопиял, что надо протестовать и т. д. Швецов, потрясая кулаками, кричал: «Наша армия должна на штыках нести это воззвание!», и т. д. Тогда встал Сакулин и, воздав великую хвалу таланту Бунина, раскланявшись и расшаркавшись перед ним, сказал «но» — если бы был жив Толстой, он бы сказал свое слово, и его услышали бы все, но, к сожалению, среди нас «нет Толстых» и «все мы вместе не можем составить Толстого», поэтому он предложил бы* говорить в воззвании не о немецких зверствах, а о зверствах вообще, о зверствах войны со всех сторон. За ним С. начал с того, что с ним согласен и что хотя и не знает еще, надо ли вообще воззвание, не будет ли оно играть в руку желтой прессе, он считает, что если и будет воззвание, оно должно быть обращено ко всем. Он подошел к вопросу с исторической точки зрения, сослался на исследование комиссии Карнеги о Балканских зверствах53, где так блестяще опровергаются свидетельства очевидцев, и выставил два пункта, разрешив которые, можно выступить с воззванием: 1) доказательство зверств немцев и 2) уверенность в истине того, что русские этого не * Слова предложил бы вписаны над зачеркнутым: предлагают. (Примеч. ред.) 50

Тетрадь первая: 1914–1917

делают. После него Вересаев высказался еще сильнее против всяких воззваний, говоря, что это желтая пресса подцепит. Иван Бунин оскорбился (он сам же говорил, что мы многого не знали и не узнаем из-за цензуры). Тогда их троих стали называть «защитниками немцев»; но настроение уже изменилось. Выступил поляк — австрийский подданный Тедеуш Мицинский, который вопил, что С. оккультист и эстет и смотрит мистически, а что тут жизнь и надо рвать горло пруссакам, что он своих родственников, которые теперь в прусском мундире, сам убьет при встрече. Орал он патетически фальшиво. Ледницкий возопил: «Да, хорошо С. П. говорить, сидя в кабинете, а что было в Калише!» — «Вы там были?» — спросил С. — «Нет, но у меня сидят беглецы оттуда, это ужас, беда и т. д.» Южин тоже сказал: «Я согласен с С. П.; но когда сама жизнь вопиет в лице этого польского представителя, надо протестовать», — а сам Южин, по словам П. С. Попова, не подал руки артисту немецкого подданства. Постепенно большинство склонилось против протеста, выбрав комиссию для выработки к 13 числу проекта. У Бунина попросили его воззвание в качестве материала — он с негодованием отверг это. Ледницкий подошел к С. и спросил: «Вы меня осуждаете?» С.: «Я уже три недели удивляюсь вам» (с воззвания к полякам, на которое Л[едницкий] ответил чувствительной статьей54). Л[едницкий]: «Конечно, и я ничему не верю, вы не понимаете, это политика, надо кричать, чтобы потом легче было вырывать то, чего не дадут». С.: «Ну, в таком случае, дело другое». Очень рада, что С. победил этих кликуш. 10 сентября Штрауса в Берлине лишили места директора консерватории за то, что он был против изгнания музыки враждебных держав, а у нас собираются, по словам Фриче, выгнать, по предложению Южина, всех немцев из Литературно-художе51

Дневник: 1914–1920

ственного кружка55. Пройдет ли это — не знаю. Сегодня был у С. Потемкин и говорил, что в Лодзи после обратного захвата ее, всех, благожелательно относившихся к немцам, взяли в плен, а имущество конфисковали (фабрики целиком) на 400 миллион[ов] рублей. От Никитиной слышала, что немцы подходят к Ковно, что там царь и Ник[олай] Ник[олаевич], и ожидается решительный бой; туда же, якобы, провезли тяжелую артиллерию, но П. говорил один сибирский офицер, что это неверно, а что приехали японцы-добровольцы. В нашем госпитале один раненый читал книжку, где говорится о вреде социализма; я спросила, кто написал? Ответ: «Сам царь», — потому что брошюра называется «Царь и народ». Соня попала в военный госпиталь на Екатерининской площади. На 600 раненых там восемь сестер и три доктора, перевязочного материала нет, белья нет, одеял и кроватей нет — ничего нет. Есть там австрийский санитар, попавший в плен со своим госпиталем. Когда пришли русские, он спрятался под постель, доктора разбежались; когда его нашли, ему велели обвязать голову, так он и попал в качестве больного, потом привезли его сюда, и здесь лечат, хотя он здоров и рвется работать, а ему даже переносить раненых не дают, считая его ненормальным. Воровство идет вовсю — шлют 1000 простыней, приходит 500 и т. д., пакля вместо ваты... Хочу перейти туда. 12 сентября Через Москву переслано уже 200 тысяч раненых! С. был в том военном госпитале, где Соня. Доктор Святухин очень милый, он сам вчера звонил Соне, что готов к нам приехать, чтобы чего-либо добиться. Он сам достал уже белье, сам выклянчил перевязочный материал. Оказывается, это два полевых госпиталя для передовых позиций  — накануне выступления они получили приказ развернуть тут лазарет, а у них нет инструментов. Им прислали тяжелораненых, они 52

Тетрадь первая: 1914–1917

в полном бессилии. Доктор добрался до члена управления Малинина и выпросил инструменты, а теперь, когда город поссорился с военным ведомством, то он стал требовать уплаты за инструменты 500 руб., а так как военное ведомство не считает эти инструменты нужными для «полевого» лазарета, то оно отказывается платить, и придется доктору. С. обещал похлопотать об освобождении от платы. Профессор по назначению на какой-то станции встретил двух солдат, один из них говорил другому, что несет шифрованную депешу коменданту. Профессор со словами: «Я никогда не видел шифра», вырвал у него и прочел депешу, Но, ничего не поняв, вернул. Через несколько станций его арестовали в поезде, а публика чуть не разорвала его как шпиона. Продержали его три дня в тюрьме, потом при содействии министра выпустили. 15 сентября Вчера я была в военном госпитале № 206-207 на Екатерининской площади, где д-р Святухин. Сразу попала в гущу дела — одному надо поправить постель, другого переложить и т. д., пришлось помогать перетаскивать тяжелораненого в перевязочную. Там стоит вопль от боли, т. к. все делают без наркотиков — тяжело до бесконечности. Немцы (австрийцы и пруссаки) так и тянутся немного поговорить по-немецки, потому что так их никто не понимает, ни один из трех докторов не говорит по-немецки, из сестер, кажется, только две. Страданий без конца. Приехали туда по Сереж[иному] приглашению Титов и Малинин осмотреть от города, их (дуры-сестры) ждали, как генералов, и все вычистили сдуру; они все подробно осмотрели и все обещали. Уже через 1–2 часа после их отъезда, как звонил С[ере]же Святухин, им все прислало военное ведомство, очевидно, пронюхав, что город вступился, поспешили послать то, что выписывалось за три недели. Святухин счастлив, но старший врач 53

Дневник: 1914–1920

его останавливает, боится, что влетит (говорят, что врачей, обращающихся к общественной помощи, отмечают и даже предают суду). Сегодня секретарь думы звонил уже С[ере]же, что все инструменты по вчерашнему постановлению думы останутся в госпитале даром: «В долг без возврата». А когда С. через Полнера обратился к Львову, чтобы Земский союз дал перевязочный материал, то в ответ получил: «Да, мы дадим, но должны раньше запросить военное ведомство», т. е. тех самых, которые три недели ничего не давали. Удивительный бюрократизм! Вчера вечером были у нас Губенс, она рассказывала, какой ужас творится на вокзале при приезде раненых: лежат они на полу, без перевязок, без шинели, часами. Был на весь Курский вокзал один врач, проводящий время в буфете, и один фельдшер. Жандармский полковник грубо обрывал тех, которые пытались заговорить по-немецки с пленными — шпиономания. Говорят, что десятками задерживают ежедневно телеграммы подозрительного содержания. А пленные в нашем госпитале боятся, что, вылечив, их повесят. «Wird’s mit uns kaput?*» — спросили они Соню, так что она даже сразу не поняла, о чем. Доктор Клименков, больной, очень хорошо доехал, но о нем запишу, повидавшись с его свояченицей Ольгой Карловной. 17 сентября 13-го было опять заседание ученых, писателей и т.  д. в Художественном кружке. Пришла совсем новая публика. Комиссия несколько исправила Бунинское воззвание. С. опять говорил против, потом водворилось глубокое молчание, и Южин заявил: «У нас два взгляда — кто захочет, тот подпишет». С. ушел. * Нам конец? (нем.). (Примеч. ред.) 54

Тетрадь первая: 1914–1917

В военном госпитале № 206-207 раненый русский рассказывал нам, что казаки ужасны: рубят головы, убивают пленных  — возьмут 20 человек, а приведут двух, 18 же убьют. Вчера у нас было собрание, организуемое доктором Святухиным и мною кружка «пробивания» в военном госпитале. Святухин рассказывал ужасы про устройство своего госпиталя и про давящую их канцелярщину и законность, на основании которой они выпускают голых людей, потому что предписано выпускать в том, в чем они явились. 24 сентября Царь поехал на войну, П. говорили, и Львов из Петербурга передавал, что он уехал от царицы, которая пристает к нему с заключением мира, а Николай Николаевич грозит сделаться диктатором и не послушаться при заключении мира, а повести войска за собой; теперь уже говорят, что он очень популярен. У нас в лазарете один раненый говорил, что царь трус и не поедет туда, где опасно; другой в ответ: «А в Киеве, когда убили Столыпина, небось, он не ездил туда, где стояли войска, а ездил там, где никто его не охранял»; первый: «Потому и ехал там, что там его не ждали, и если готовили что, то там, где были войска». В военном госпитале рассказывал новый офицер, что генерал Агафонов шел в Мазурские озера без разведок, полагаясь только на две телеги с иконами, ехавшие за ним, и на молебны, служившиеся в каждом местечке, — религиозное помешательство верно. Офицер этот совершенно лишен нравственного чувства: «Зачем вы ходите за пруссаками и другими?  — спросил он.  — Всех их переколоть бы». Такие возбуждают дневальных против раненых. Он же попросту рассказывал, что «все жиды  — шпионы, и как выйдут на крыльцо, так дают сигналы, а русские обшаривают дома и 55

Дневник: 1914–1920

находят прячущихся пруссаков, которых «прикалывают». Он же с восторгом говорил, что на станциях продается водка в бутылках нарзана и называется «Нарзан за 1 рубль 10 копеек». Анина знакомая получила от мужа офицера письмо, что их штаб в замке Любомирских(?) всем пользуется, и что он вырезал в галерее все лучшие картины, чтобы их в Москве «выгодно продать» — не тот же ли это грабеж! Вчера заседал кружок наш по военным госпиталям, выработали план действий — помогать будем всем возможным. Учредились одним словом и уже начали работу — накормили партию отбывавших в 80 человек, купили 5 кроватей. Потом Никитин рассказал, что вернувшиеся с фронта раненые его товарищи, бывшие в Пруссии, говорят, что вся она — одна крепость. Туда шли — ничего не заметили, а как погнали их назад, с жителей соскочило добродушие, все, и женщины, вооружились, у каждого дома фасад оказался на Россию, бетонная ограда, бойницы, проволочные заграждения и т. д. Пленные раненые в нашем госпитале очень хороши и приветливы, некоторые пруссаки радуются, что никого не убили и т. д. Рассказывают о популярности кронпринца, который всем делится с солдатами. 1 октября Немцы подходят к Варшаве, говорят, что они хотят предложить мир. Слух из Петербурга, где Витте сам говорил Мануйлову, что там желают мира сепаратного с Германией, союза с ней — настаивают на этом царица, Распутин и Витте56. Тогда будет, вероятно, объявлена диктатура Николая Николаевича и сильное движение, потому что война очень популярна среди средних классов. В Художественном кружке сегодня предварительное совещание членов об изгнании немцев и австрийцев. Оказывается, оных всего четверо. Из них: Кнебель за границей, второй оказался швейцарцем, третий сам ушел из членов, 56

Тетрадь первая: 1914–1917

а четвертый  — фотограф Фишер, только что получивший за свои фотографии от царя благодарность. Кого же будут изгонять? В военном госпитале опять новый приказ: отобрать у пленных всякое чтение, кроме божественного. Постоянно новые правила. Ужасно неприятно, что Вера поедет теперь в Бонн для Фединых лекций! 2 октября Вчера была Губская. В «Русских Ведомостях» Мануйлов окончательно избран редактором. Розенберг — помощником, а Игнатов — ничем. Мануйлов был в Петербурге, видел Витте, и тот сказал ему, что стоит за сепаратный мир с Германией и за союз с ней, за это же стоят царица и Распутин. А Николай Маклаков, министр, говорил, что, так как революции не миновать (сейчас, если заключим с Германией мир, или потом, после окончания войны), то уж лучше сейчас, потому что теперь ее еще, может быть, можно будет подавить; а С. думает, что в случае мира сепаратного будет объявлена диктатура и солдаты не станут стрелять в полку. 10 октября Патриотическую манифестацию студентов с царским портретом встретила вчера два раза, а сегодня гимназистов57, — Бог знает что! Это по поводу призыва студентов служить. Они стояли на коленях перед памятником Александру II, а сегодня, говорил извозчик, разгромили магазин Эйнема в рядах и «приказали» заколотить все его магазины — последнее, т. е., как заколачивают, видела сама, и толпу перед магазином в рядах видела, но при мне не громили. А госпиталь наш, который только что устроился, отправляют в Могилев — глупо это — он только что оборудовался 57

Дневник: 1914–1920

хорошо. Соне с войны пишет ученик, что войска не хотят сражаться, что немцы засыпают все шрапнелью, а мы сильны только в рукопашных боях, что от их шрапнели все бегут, офицеры тоже... 3 ноября Давным-давно не писала, с госпиталем нет времени. Наш 206–207 услали, теперь новый опять заново оборудовали. Все, все увезли, а теперь все опять пришлось приобретать. За это время самое тяжелое впечатление произвели погромы магазинов в Москве, иностранных, а за ними и русских, погромы с грабежом, два дня громили. Полиция бездействовала (фабрику Эйнема58 «охраняли» 12 городовых!!!), потом запретили, и все прекратилось. Было хулиганство, но тяжело, что участвовала учащаяся молодежь, гимназисты, расхищавшие конфеты у Эйнема, и студенты, стоявшие перед памятником Александру II на коленях. (В Петербурге они стояли на коленях перед Зимним дворцом.) Еще тяжело было это дурацкое изгнание из Художественного кружка всех иностранцев, где выступавшим против кричали: «Защитники немцев, немцы!» Потресов, например, согласился на Л. Толстого, все-таки все против него. С. ушел из кружка из-за этого; ему прислали сочувствие члены же кружка! Около разгромленного Эйнема положили манекены от разгромленного же Манделя, сняли и фотографии, послали в Германию — изображение погрома с убитыми. Царица за сепаратный мир, с ней Витте и Распутин, который все время при ней. Николай Николаевич заявил, что пойдет с войсками на Петербург. Говорили, что часть французской и английской эскадры осталась при посещении в Балтийском море, но из мелких сфер опровергают, говорят (жена Макотина), что туда прошли 9 английских подводных лодок59. Приехал Полнер, много рассказывает. 58

Тетрадь первая: 1914–1917

12 ноября Полнер рассказывает много интересного. Рузский командует девятью армиями, а Иванов — тремя. Под Рузского страшно подкатываться. Интриги процветают. Говорят даже, что Самсонова погубили интриги. За Варшавой все вытоптано, — все 5 губерний... 31 января 1915 года На днях С. был у Ледницкого на докладе Котляревского о Галиции, куда он ездил. Доклад был интересен, но выводы Котляревского невероятны — во Львове, по его мнению, надо уничтожить университет и все средние учебные заведения, оставить можно разве одни народные школы. Новгородцев поддерживал, а Богдан Кистяковский, Петлюра и С. возражали. Ледницкий — между двух стульев. Вообще, настроение интеллигенции боевое — воевать до конца, взять проливы, уничтожить Германию и т. д., и это люди очень левые (Никитин Б. Д. и др.). Очевидно, всех охватил тот психоз, о котором пишет Вера, как о мнении профессора Юнга: врагу приписывается все плохое, и то же самое у себя не замечается. Теперь все пишут о том, что пленным плохо в Германии, но никто ни слова не говорит об их положении у нас, а между тем, в Омске они мрут от холода на улицах (сообщение Сивковой), из Петрова Владимирской губернии офицеры русины пишут, что их поселили чуть не 100 в избе, у них нет ничего, начались массовые самоубийства. А женщины и дети колонистов с границы — их сотнями везут, замерзших, голодных в Уфимскую губернию. Бобринская Варвара Николаевна еле успевает накормить их в Москве. А наши врачи (в военном госпитале № 18, где я работаю) — четыре пленных врача почти все тащат на себе, они и операции делают, они и в палатах. Гулять же их пускают только на дворик под 59

Дневник: 1914–1920

конвоем — Благоволин, старший врач, боится взять на себя ответственность и вначале даже снял с них штаны, оставив в одном белье. Они измучились совсем. Зачерствели мы совсем. Да хоть бы гнет в Галиции, где все в обществе закрыты и припечатаны. Добавление (моя) Записка в Земгор о снабж[ении] воен[ных] госпиталей. 1) Русских раненых выпускают раздетыми из госпиталей № 6 (Крутицкие казармы) и № 10 (Яузский бульвар, Серебрениковский переулок). При этом в № 6 вещи прислать можно только на имя старшей сестры и неофициально, а в № 10 на имя старшего врача д[окто]ра Фехнера. 2) Большой недостаток постельного и носильного белья (раненым совсем не дают казенного в госпитале № 15, кроме исключительно тяжелых случаев) в военных госпиталях № 19 (Бутырский) и № 15 (в Николаевских казармах). При этом в № 15 посылать прямо абсолютно невозможно, а передать можно только частным образом через сестру милосердия Елену Вас[ильевну] Чаянову, дочь В. Григорьева. В № 19 (Бутырский) можно послать прямо на имя старшего врача Малютина. 3) Бригадный командир Суздальского полка генерал Голицынский прислал сюда своего казначея с письмом жене с просьбой раздобыть для солдат одежд — они босы и без теплого. Его полк шел в первой линии до Инстербурга, потом отступал, а теперь опять его двинули вперед. Солдаты мерзнут ужасно. Здесь обратились в Красный Крест — отказал; к Елизавете Федоровне — отказала. Не знают, куда обратиться. Казначей едет через неделю обратно и мог бы все забрать с собой. 60

Тетрадь первая: 1914–1917

Петербург 26–28 февраля 1917 года Карандашные заметки на листках блокнота С. П. Мельгунова Приехали 25-го. Были в небольшом количестве носильщики. Ходили в поисках номера. Трамваи не шли. Извозчиков было мало, и они не хотели ехать по Невскому — опасно. Тем не менее, извозчика нашли. В «Сан-Ремо» нашли номер. Это было около двух часов. Из окон увидели большую процессию, человек 5000. Было пять-шесть крупных красных знамен. Я мог* прочитать лишь одну надпись: «революция» и «хлеба». Толпа шла к Знаменской площади. На площади, как потом рассказывали, произошло убийство пристава казаком при таких обстоятельствах. Казакам было приказано разгонять толпу. Они отказывались. Тогда обратились к конным** полицейским. Здесь вступились казаки, и один пикой в лоб убил пристава. Вообще повсюду*** казаки держались хорошо — не стреляли. Стреляли тогда, когда выстрел из толпы. Говорили: «Если от вас провокаторский выстрел, выдайте нам — мы расправимся». Войска везде встречали криками «ура!» Можно сказать, что шла подготовка войск. Толпы не разгонялись, словно правительство выжидало. На Выборгской стороне убили помощника пристава. На Петербургской разгромили несколько пекарен. По дороге к Адмиралтейству встретили драгун. Затем в 5 час. около Казанского (собор) говорили речи, толпу разгоняли выстрелами. Были раненые и убитые. Так было повсюду в городе, но стреляли преимущественно холостыми зарядами. Никто не верил в очень крупные события, хотя забастовка разрасталась. Не было * Так в тексте. (Примеч. ред.) ** Слово конным вписано карандашом. (Примеч. ред.) *** Слово повсюду вписано карандашом. (Примеч ред.) 61

Дневник: 1914–1920

организации, все было не подготовлено, случайно, на почве хлебного кризиса. 26 февраля Утром на Невском попили кофе. Толпы на панели. Масса войск во дворах, с офицерами. Говорят, много переряженных в военные формы полицейских. На Невском отряд конных драгунов. К вечеру стрельба. Начало перехода войск. Телеграмма Родзянки, что опасность братоубийственной войны, да не падет вина на венценосца60. На Невском, по-видимому, сильное столкновение. Ночью на Невский не пустили, освещал рефлектор, пришлось ехать через Литейный. Встречали большие патрули войск и костров. 27 февраля Утром на Невском приблизительно такая же картина. Шли пешком на Петербургскую сторону  — ни одного извозчика. Только ломовики с публикой. На мостах не пропускали и требовали паспорта. На Литейном в этот момент произошел разгром арсенала, убийство начальника, а равно и начальников двух артиллерийских заводов. Бой на Выборгской стороне. Перед Государственной Думой. Вторая телеграмма Родзянки — династия в опасности61. Временный комитет (Госдумы) и Совет рабочих и солдатских депутатов (по одному на 1000 рабочих и по одному от каждой роты). Положение становится грозным. Телефон работает безостановочно. К вечеру в части прекращается. С 11 час. известия о полном восстании, о присоединении все новых и новых частей войск: о сражении между старыми и молодыми солдатами, о разгроме тюрем, освобождении арестантов, освобождении заарестованных военных частей, не захотевших стрелять. Их освобождение, обезоружение офицеров, убийство некоторых командиров и т. д. Ночью канонада — 62

Тетрадь первая: 1914–1917

далее пушки* не пошли, т. к. кругом шла стрельба — кое-где раздавались взрывы криков «ура». Днем — до Невы, встречали солдат, сказавших, что восстал гвардейский экипаж, что полиция на Невском стреляет из пулеметов с крыш домов. 28 февраля В 9 час. утра к Каррику, где мы ночевали, вбегает взволнованный Зайцев, сообщающий, что идет братание войск с народом, от умилительной, идиллической картины публика плачет. Сейчас присоединился к восставшим на Васильевском острове Финляндский полк, который долго отбивался. Все офицеры положили оружие, кроме одного капитана. Полковник и батальонный убиты. Вышли на улицу. Толпа солдат, которые салютуют выстрелами. Едут автомобили, наполненные вооруженными солдатами и рабочими с красными флагами, которые встречаются криками «ура». Дальше число автомобилей увеличивается — десятками снуют** легковые, грузовые, бронированные. Объединяют круг по Невскому в стороны***. На льду солдаты****, которые опровергают слухи, что идет какое-то пьянство*****. У Исакия стрельба — берут «Асторию», которая отстреливается. «Ура!»  — взяли. У Адмиралтейства любопытная картина; три моряка ведут трех офицеров без оружия, один, очевидно, раненый. Подводят их к Адмиралтейству к встретившемуся своему полковнику, куда бы их поместить. Полковник: «Не знаю, у нас много места, спроси тех, кто теперь завладел». Солдат: «Да я хочу все устроить по лучше* Слово пушки вписано карандашом. (Примеч. ред.) ** Слово снуют вписано карандашом. (Примеч. ред.) *** Слова в стороны вписаны карандашом. (Примеч. ред.) **** Слова На льду солдаты, вписаны карандашом. (Примеч. ред.) ***** При взятии гостиницы «Астория». 63

Дневник: 1914–1920

му*, чтобы их благородиям было бы получше». Полковник отказывается пойти** указывать помещение для заключенных. Офицеры, полковник и восставшие матросы отправляются в Адмиралтейство. Пошли по Невскому до Знаменской. По Садовой выезжает автомобиль, объявляющий, что за ним идут с музыкой вновь присоединившиеся три полка. Дикий энтузиазм***. Затем встречаем с музыкой хорошо выстроенную юнкерскую школу. Перед Аничковым дворцом только один дворник. Какой-то интеллигентный рабочий держит речь толпе: «Нам не нужен Николай Романов и великие князья. Когда устроим свою власть, тогда придем сюда — пусть тогда выходят великие князья». Масса вооружена берданками, саблями, но не в большом количестве. Иногда с чердаков раздаются выстрелы, сейчас же начинается расстрел и обыск. Тут легко могут быть недоразумения, начинают палить во все стороны, а в публике начинается паника. Но раненых я видел**** только двух, видел***** убитых двух лошадей. На улицах показались невооруженные офицеры, даже генерал. На автомобилях вместе с рабочими и военными изредка офицер. Хаос на Знаменской площади Горит вокзал. Накануне сожгли весь участок Александ[ро]Невский. Горит, как фитиль, верхушка****** сброшена. Провозят арестованного полковника в санях, окруженного конными солдатами. Ведут двух жандармских офицеров, железнодорожных, говорят, что поймали при поджигании вокзала. Правда ли? Лица бледные — так и думал*******, что толпа их растерзает. * Слово лучшему вписано карандашом. (Примеч. ред.) ** Слово пойти вписано карандашом. (Примеч. ред.) *** Слова дикий энтузиазм вписаны карандашом. (Примеч. ред.) **** Так в тексте. (Примеч. ред.) ***** Так в тексте. (Примеч. ред.) ****** Слово верхушка вписано карандашом. (Примеч. ред.) ******* Так в тексте. (Примеч. ред.) 64

Тетрадь первая: 1914–1917

Их охраняют солдаты и проводят. Вдруг начинается стрельба из пулеметов. Все бегут, площадь пустеет, и мы заходим во двор. Говорят, стреляют полицейские из соседнего дома. Выступают солдаты, обстреливают дом — мне там виделась женщина*. Но стрельба действительно идет планомерная (как выяснилось затем, с крыши гостиницы). отвечают все в разные стороны**. Не удалось подойти к вокзалу. Обошли с Лиговки. Вход в ворота свободный. Касса заперта, но поезд отходит. Садимся и едем. В вагоне разговоры очень разнообразные. В Любани  — обычная обстановка. В. М. Виттера встречает какой-то воинский поезд — они разграбили лавки — буфетчик все убрал, чая даже не было. Пахнет Петербургским духом. В Петербурге нет ни полиции, ни попов. Солдаты говорят — «Вы, рабочие, становитесь на работу, а мы сделаем». Первый день русской революции прошел спокойно, а что будет дальше? Москва 27 [февраля]*** Редакторы были у Морозовского. Мануйлов говорил, что революция делается мальчишками. Удаление Якушкина из «Русских Ведомостей» за то, что пришли солдаты и захватили типографию для печатания бюллетеней. Конец карандашных заметок 3/VIII Возобновляю дневник через 3 почти года. Прошла уже революция. С 1/III уже пять месяцев мы живем в республике. * Слова мне там виделась женщина вписаны карандашом. (Примеч. ред.) ** По-видимому, приводились войска извне, или сдавались. *** Датируется по содержанию. (Примеч. ред.) 65

Дневник: 1914–1920

На днях С. вернулся из Петербурга — впечатления самые безотрадные: был во всех министерствах, и только Пешехонов не испорчен властью. До Керенского не добраться. Савинков принимает свысока, командует. За обедом у матери его он рассказывал, как беседовал с женой Спиридовича, которая приехала просить выпустить мужа на поруки (Спиридович бывший начальник охраны Царского Села), как плакала, а Савинков указал ей на дверь. Даже мать его возмутилась и напомнила ему, как она в свое время за него везде просила. Когда Бурцев прислал Савинкову письмо: «Дорогой товарищ...» с просьбой выпустить больного Спиридовича, Савинков сам ему не ответил, а написал его секретарь официальную бумагу: «Милостивый государь!» с просьбой не беспокоить министра подобными просьбами. В мин[истерст]ве юстиции Демьянов, тов[арищ] мин[истра], встретил Сережу радостным восклицанием и тут же рассказал, что им удалось наконец-то тайком добыть тот циркуляр, который Чернов помимо Совета министров рассылает всем земельным комитетам  — циркуляр возмутительный (разобран в «Русских Ведомостях» в №...*), они его размножат тайно и раздадут всем министрам. Сереже было предложено взять на себя обязанности комиссара армии, но он отказался, потому что комиссар подписывает смертный приговор. По поводу Т. Пол[нер], которого Совет рабочих депутатов постановил лишить отсрочки по «Задруге», Савинков прямо заявил, что ему нет дела до Совета рабочих депутатов. Очевидно, власть Советов не дает. Говорят, что огромный тираж их «Известий» упал до 8000. Вероятно, усталость и голод берут свое. Генерал Корнилов требует введения смертной казни в тылу. Савинков говорит, что этого же требуют армейские комитеты. Савинков хотел разогнать съезд большевиков. Царь с семьей выслан в Томск. Говорят, в * Так в тексте. (Примеч. ред.) 66

Тетрадь первая: 1914–1917

Петербурге есть легальное общество за возведение Алексея на престол. Брусилов же якобы смещен за контрреволюционную организацию офицерства по пяткам. Савинков говорит, что они (т. е. правительство) больше всего боятся демобилизации армии, поэтому не говорят о мире. Много толков о военной диктатуре. Промышленники открыто заговорили на своем съезде, открыли карты, назвав правительство шайкой предателей и т. д. (см. отчет Ф. В.). Странно идет революция, вернее, так, как везде. Но люди страшно быстро меняются. Мы-то хоть с С. были последовательны — в начале войны были против нее, и не захватил нас шовинистический подъем, потом были оборонцами, теперь за защиту в той форме, в какой это необходимо. А другие? То с портретом царя ходили, то за революцию кричали. Кстати, вся прислуга Ливадии записалась в большевики, как и студенты-академисты. 9 августа Вчера началось малое Московское совещание, устроенное И. Н. Сахаровым и В. А. Маклаковым. Даже истый кадет Шполянский Б. С. и тот заявил, что оно носит контрреволюционный характер, особенно речь И. А. Ильина, который требовал смещения всего Временного правительства и созыва Национального собрания. С ними объединились казаки, которые на юге вошли в блок с кадетами, здесь же и Родзянко, и все смещенные генералы (Алексеев, Брусилов и др.). У нас в партии вчера было собрание Городского комитета, там так резко разделились мнения: одни за полную поддержку Временного правительства без всякой критики — казнь так казнь и т. д. (Алексинский и др.), другие  — против и за критику (Волк-Карачевский, Б. Сыроечковский), я за последнее, а то везде и правительство может удариться в контрреволюцию без всякого злого умысла. 67

Дневник: 1914–1920

10 августа Вчера было общее собрание народных социалистов, и Стааль сделал очень интересный доклад о малом (частном) Московском совещании62. Речь генерала Алексеева, бывшего главнокомандующего, была особенно типична: с 28 февраля, по его мнению, идет злостное погубление России; Керенский  — невежда и ребенок, Авксентьев  — иностранец, не любящий Россию, стремящийся сделать карьеру. Надо взять правительство под опеку. Общее мнение совещания, что единственный, кто это может сделать, это Корнилов63. Если он будет смещен, казаки отказываются поддерживать Временное правительство и «не отвечают за поведение отдельных частей» (т. е. будут, очевидно, арестованы члены Временного правительства). Временное правительство должно подчиниться под страхом казачьего воздействия64. Появление депутации от казаков приветствуется стоя бурей аплодисментов. В кулуарах открыто говорят, что Керенский — предатель, не хочет арестовать Нахамкеса, потому что замешаны немецкие деньги65. Стааль еще сообщил, что на Рязанский крестьянский съезд Чернов прислал такую телеграмму, из которой явствует, что все можно брать, кроме племенного скота. На юге Московского округа крестьяне переделили землю и мешают наделу солдаток, т. к. «они не могут продуктивно работать на благо России». С. говорит, что в Петербурге большая неразбериха. Очень все недовольны Житовым. Неожиданно С. назначен комиссаром в Финляндские войска, хотя он и заявил, что он противник смертной казни, — они говорят, что хорошо одного такого. 11 августа К завтрашнему Государственному совещанию самые необыкновенные приготовления: публику не пускать, билеты 68

Тетрадь первая: 1914–1917

предъявлять с паспортами, говорят (передавал Минор на эсеровском заседании) о пяти большевиках, которые решили бросить бомбы и т. д. Охрана — юнкера, говорят о пулеметах, забастовках, демонстрации и др. Стааль по секрету сказал С., что открыта контрреволюционная организация казаков, у них собрано 3 миллиона. Приедут почти все министры, но выступят только Керенский, Некрасов, Прокопович и Авксентьев. Керенский говорил Вырубову (передавал Полнер), что он желает этого совещания, чтобы «лопнул нарыв», чтобы все высказались. Отставка Савинкова якобы инсценирована для других членов кабинета Керенским, им и Корниловым, чтобы ввести в тылу смертную казнь, чему противятся Пешехонов, Прокопович и Никитин. 26 августа Пропуск огромный. Была на Государственном совещании 15 августа, в последний день66. С. достал мне служебный билет. Пришли в 10½ ч. утра; заседание уже началось. Со сцены (где я сидела) очень хорошо было видно весь зал и его настроение. Утром говорили ряд интересных ораторов. Керенского вызвали на Крестный ход открывавшегося церковного собора, его заменял Прокопович. Керенский вернулся в первом часу, тут я его лучше разглядела  — он очень подрос и приобрел военную выправку, если сравнить с прошлым годом и особенно с третьим, когда он показался мне у нас в комнате, чуть не ниже меня. Ходит, как Наполеон, руку заложив за борт тужурки, за ним три адъютанта. В первый день заседания, С. говорит, они стояли все время за его стулом, а при мне уже сидели — стояние производило очень неприятное впечатление. Около часу сделали перерыв на полчаса, и мы пошли в фойе, причем мне тоже удалось, благодаря служебному билету пройти в буфет для почетных гостей, там С. познакомил меня с Кропоткиным, а сам спорил с Маклаковым за его речь, которая очень не понравилась. 69

Дневник: 1914–1920

Василий Маклаков утверждал, что он говорил за диктатуру Керенского, но этого никто не понял. После перерыва выступил генерал Алексеев с длинной речью67. Смысл ее был тот, что наша армия была дисциплинирована, в момент революции в ней был вдохновенный подъем, потом пришли нежелательные элементы, и она развратилась  — ясна техника старого генерала и вывод его  — идти на те меры, которые предложены генералом Корниловым. Среди целого ряда военных ораторов выделялся представитель армейских комитетов, в длинной речи возражавший Алексееву и указывавший на то, что разложение у нее было и раньше в армии и что армейские комитеты нужны, как нечто сдерживающее и направляющее. Перед обеденным перерывом «от истории» говорили Бабушка, Кропоткин и Плеханов. Бабушка (Брешко-Брешковская) всех отчитала: и рабочих, и буржуазию, и интеллигенцию за массу слов и отсутствие дел. Кропоткин призывал к защите России и предложил объявить Россию демократической республикой федеративной, как Соединенные Штаты. Плеханов, как раньше, не понравился мне своей театральностью и французским пафосом. Им единодушно аплодировали. (Мы, н. с.*, обедали с Пешехоновым в «Праге». Он заявил, что Государственное совещание дало правительству больше, чем оно ждало, — моральную поддержку; он был очень мил, хоть и измучен, но так же прост, как всегда, — «михрюдка» настоящий, по словам Полнера). После обеда сладко пел П. П. Рябушинский, хорошо говорил Бубликов с цифрами в руках. Наконец, разыгрался скандал между двумя течениями казаков: когда представитель фронтового комитета есаул Нечаев стал с кафедры говорить о том, что казачья демократия стоит за фронтовые комите* Народные социалисты. (Примеч. ред.) 70

Тетрадь первая: 1914–1917

ты, и вообще выступил против Каледина, из казачьей ложи (которая, кстати, помещалась на крайней левой — великокняжеская ложа бельэтажа и соседние с ней, дальше следовал Совет солдатск[их] депутатов, и характерно то, что, когда хлопали одни, причем изредка покрикивали друг на друга; в одной из казачьих лож особенно выделялся Караулов, член Госуд[арственной] Думы, он был весь — внимание, но порой неприлично выкрикивал: «ложь», «клевета», тогда генерал Керенский обратился прямо к нему с призывом к приличному поведению) раздался голос: «Сколько стоит немецкая марка?» Керенский прервал оратора: «Я попрошу того, кто оскорбил в лице эсера Н. русскую армию, назвать себя». В ложе произошло движение, кто-то вышел, тогда Керенский продолжал: «Я думаю, что выражу мнение всего собрания, если назову этого человека трусом», — общее движение одобрения. К барьеру ложи выдвинулась фигура раненого казачьего офицера: «Хоть я и не говорил тех слов, но я вполне к ним присоединяюсь», — рядом с ним появляется виновник скандала. Керенский, дав Н. кончить речь, объявляет перерыв. Волнение. Говорят, что оскорбление бросил темный субъект — Сахаров, организующий контрреволюцию. Казаки и Каледин направляются в министерскую команду. Говорят, что Керенский вызван на дуэль. Раненый офицер усиленно агитирует против Керенского. Наконец появляются министры, и Керенский сообщает собранию, что инцидент исчерпан, потому что, оказывается, «из-за плохих акустических условий» ни он, ни кто другой не услышал, как тот себя назвал (акустика в театре поразительная). Заключительная речь Керенского в печати приведена с пропуском того места, которое заставило многих говорить, что он сошел с ума. Он вдруг, перечислив все трудности, представляющиеся Временному правительству, сказал: «Меня обвиняют в том, что я мечтатель; да, м[ожет] б[ыть], я слишком много верил и мечтал. Вы хотите, чтобы я запер свое сердце, бросил ключ, чтобы я руководился одним 71

Дневник: 1914–1920

холодным рассудком (его прерывают: «Нет, нам нужно ваше сердце! Да здравствует Временное правительство!»). Хорошо, я так и сделаю, — поворачиваясь к буржуазии: — Вы этого хотите? Так я и поступлю. Отброшу веру и мечты, заброшу ключ от сердца», и т. д. Все собрание всколыхнулось и, встав, как один человек, устроило ему шумную овацию. С. думает, что тут сказалось его бессознательное желание диктатуры, он мечтал, может быть, что ему закричат: «Будь диктатором!» Некоторые прямо утверждали, что он сошел с ума. 27 августа Говорят, что многие переводят деньги на Минск, Двинск и т. д.*, надеясь, что у немцев они будут цельнее. Пешехонов подал в отставку. Титов говорит, что Временное правительство решило повысить твердые цены на 100%. Титов и другие товарищи министра тоже подали в отставку. Система Пешехоновских твердых цен для избежания финансового краха (иначе неизбежно падение рубля) встретила упорное противодействие, особенно промышленников68. А Пешехонов не оперся на кооперацию, считая ее не социалистической организацией. Стааль пробирается в министры. Из ничего создал контрреволюционный заговор с великими князьями, а теперь их всех выпускают за границу. Некоторые черточки в нем мне очень не понравились: на обеде в «Праге» 15-го с Пешехоновым он все говорил, что и министры во Франции сваливаются на продовольствии, и все это с неприятным смешком. Потом про друга своего Керенского сказал, что он колебался, открывать ли собор, и что когда он (Стааль) ему сказал, что Константин Великий открывал, он решил открывать, но не открывал. * Далее зачеркнуто: Правительство решило повысить твердые цены на 100%. (Примеч. ред.) 72

Тетрадь первая: 1914–1917

Сегодня произошло нечто необыкновенное. Днем С. сообщили по телефону, что Корнилов предъявил Временному правительству ультимативные требования, в которые было включено и то, что он имеет право назначить всех министров. Его требования были переданы Владимиром Николаевичем Львовым, которого Керенский немедленно арестовал и по телефону известил Корнилова, что он смещен из Верховного Главнокомандования. Временное правительство все подало в отставку, чтобы дать свободу действий Керенскому, который должен составить Директорию из 12 лиц (Филатьев утверждает, что число лиц еще не установлено). Корнилов идет якобы с кавалерией на Петербург, он опирается на офицерство, по другой версии, на Петербург идет генерал Крымов с казаками, и под Петербургом стоят две кавалерийские дивизии. Пешехонов не уходит из-за момента. Вчера Корнилов сместил Верховского и назначил князя Долгорукова, а сегодня он (Верховский) этому не подчинился69. Боится выступлений большевиков и черносотенцев, которые ведут погромную операцию, и каким-то образом исчезает*. Волнение среди близких к правительству огромное. Кишкин вызван Керенским в Петербург. Кишкин делает объявление. 28 августа Корнилов выпустил объявление, которое Временное правительство запретило печатать. Его войска идут, и в Луге было столкновение его войск с правительственными, говорят, кровопролитное, и его войска двинулись вперед, теперь они в 15 верстах от Гатчины. Метакса передавал, что какая-то артиллерия перешла на сторону Корнилова. Вот подробности относительно Владими* Так в тексте. (Примеч. ред.) 73

Дневник: 1914–1920

ра Львова. Он явился к Керенскому и поставил ему условия. Керенский сказал, что на них нельзя согласиться, тогда Львов заявил ему, что меры уже приняты и что в противном случае он (Керенский) не выйдет из Зимнего дворца. Тогда Керенский раньше, чем идти к другим министрами, прошел по всем коридорам и заметил, что на часах стоит не тот полк; он позвонил по телефону, чтобы проверить, есть ли верные полки, и караул был немедленно сменен. Когда он вернулся из Совета министров к Львову, то сказал ему, что 10 министров подали в отставку. «Вот и хорошо, — сказал Львов. — Значит, я могу ехать, — все сделано». — «Нет, подождите. — И Керенский хлопнул в ладоши. Вошел караул. — Арестовать его». И Львов был арестован. Настроение разное. Большевики пускают слух, что Рига не взята, а что правительство, чтобы напугать, объявило о ее сдаче. Но все же, пока они решили не выступать против Временного правительства; офицеры ликуют и приветствуют Корнилова. Сегодня И. В. Князев, бывший на фронте, рассказывал ужасный случай усмирения полка генералом Денницыным — взбунтовавшийся полк отказался сдаваться, его окружили артиллерией и казаками. Денницын проехал к ним с казаком, но они отказались сдаться. Тогда он велел пустить в ход картечь, они не сдавались, несмотря на убитых и раненых. Денницын пустил на них казаков с нагайками, которые, несмотря на их ружья, исколотили их. Полк сдался, его обезоружили и стали погружать в поезд, причем у входа в каждый вагон стояло по 4 казака и хлестали нагайками всякого влезавшего солдата, да так, что после 10 солдат с казаков пот лил градом. Привезли их в Оршу, выстроили, и Денницын потребовал выдачи зачинщиков — их выдали немедленно — 25 или 20 человек, среди них несколько офицеров и один штабс-капитан. Тут же они были расстреляны, даже без повязок. Потом Денницын стал отсчитывать десятого и тут же их расстреляли. После этого 74

Тетрадь первая: 1914–1917

полк усмирился, и при одном имени Денницына солдаты бледнеют и содрогаются. Какой ужас!! 30 августа Слухов масса. Вчера на заседании Городского комитета нар[одных] соц[иалистов] Филатьев передавал, что Тосна взята Корниловым, сегодня то же подтвердил Ананов по сведениям градоначальства, прибавив, что все пути на Петербург отрезаны. Вчера юнкеров на грузовиках отправили в Петербург. Здесь введено военное положение и военная цензура — сегодня газеты по-старому с белыми плешинами — из рук валятся и противно то, что Керенский только просит не помещать военных известий, а здесь переусердствовали и ввели полную военную цензуру на все известия. К. д. отказались участвовать в министерствах. Они, очевидно, очень сочувствуют Корнилову и предлагают поручить составление Кабинета Алексееву, а он и сам за Корнилова. 31 августа Вчера Каледина боялись тронуть  — сегодня он уже арестован70. Вчера в н[ародно]-с[оциалистической] партии интересное общее собрание. Чембулов, проведший все это время в Петербурге, рассказывал свои впечатления. Говорит, что когда от Совета рабочих и солдатских депутатов Керенскому было заявлено, что они против Директории, он, хлопая себя линейкой по колену, возбужденно заявил: «Господа, это пытка!»  — и ушел. Наша партия высказалась против Директории, а он охотно слушает советы — он сам отказался от этой мысли. Серопелко говорил о сообщении Григория Трубецкого, приехавшего из Ставки в Земский союз. По их версии, Керенский, опасаясь восстания большевиков, послал к Корнилову с предложением на выбор: чтобы он или (...)*, * Так в тексте. (Примеч. ред.) 75

Дневник: 1914–1920

или вступил бы в Директорию. И якобы Корнилов с согласием на последнее, отправил к Керенскому Львова; на Керенского же, якобы, напал транс «как на Московском совещании», он забыл о своем предложении и арестовал Львова. Но с этим вразрез идет и то, что Керенский переговаривал долго с Корниловым и то, что Корнилов в своих воззваниях уверяет, что Временное правительство сносится с германским штабом. Версия сшита белыми нитками и, может быть, имеет своим основанием то, что Керенский советовался с Корниловым, как защитить Петербург, в случае восстания большевиков. Кадеты не без греха в этом деле, поэтому они и ставят условием своего участия в министерстве неуглубленные искания корней заговора (см. РВ 31/VIII)71. Стааль обратился к собранию с предложением вынести резолюцию о полной мере наказания по суду Корнилову. Оказывается (слышал С.), Керенский еще вчера предлагал Корнилову сдаться и обещал выпустить за границу. Хочу для памяти записать цены теперь, на четвертый год войны сравнительно с ее началом: в 1914 г. полуботинки — 12 р., в 1915 г. — 19 р., в 1916 г. высокие башмаки — 27 р., в 1917 г. открытые простые туфли — 60 р. И так все. Извозчик с вокзала до нас — 10–12 р. (а весной б[ыло] — 6 р.). Рубль падает головокружительно. Картошка 8 р. мера, а в прошлом году мешок, и т. д. Молоко — 60 к. бут[ылка], и все, все. Многие уезжают из Москвы (Н. С. Денисова — в Омск, Мосолов — в Ярославскую губернию) из-за дороговизны. Почему ушел Савинков  — это всех интересует: одни говорят, что, не уследив, в чем дело с Корниловым, т. к. чуть не накануне был в Ставке; другие — из-за обиды, что не дали совместить военного министра и генерал-губернаторство. Но мне почему-то кажется, что у него были связи с Корниловым. Я верно предсказала, вопреки мнению С. и других, что Корнилов был побежден. Я верю твердо в инстинкт народа, который все время ведет и выводит из критических положений. Говорят, 76

Тетрадь первая: 1914–1917

неделю тому назад все Ходынские войска собирались идти громить Москву, их отговорили. Кадетка Залесская и многие к. д. тоже за Корнилова72. Даже условием вступления в министерство поставили непривлечение к ответственности непрямых участников Корниловского заговора, т. е., очевидно, их? Стааль считает, что если дело было замято, как того требует Родзянко и К°, то всякий солдат будет вправе делать все, что угодно. Приняли резолюцию: 1) Требовать предания виновников суду; 2) Поддерживать коалиционное министерство; 3) Против репрессий и отмены конституционных гарантий (за которые высказался Филатов, ныне исполняющий обязанности комиссара Москвы). Очень хорошо, что собрали заседание, это объединило и дало возможность многим высказаться. Определенно прозвучало, что мы с Корниловым не пойдем, и что при встрече его с революционной демократией мы будем на стороне последней. 1 сентября Вчера вечером был С. П. Симсон с братом, судебным следователем Федором Павловичем, который теперь в Верховной следственной комиссии рассматривает дело Распутина73. Рассказывает он много интересного и ужасного. Вырубова отсидела в тюрьме в Петропавловской крепости. Там ее били солдаты, хотели изнасиловать, так что она все ночи не спала. Хвостов, которого он там посетил, очень опустился, считает, что возврат старого невозможен, но что будет еще много крови; от него страшно несет чесноком, он объяснил, что кормят такой тухлятиной, что без чеснока не проглотишь. Вырубову кормили помоями. Ф. П. говорит, что страшно интересны записки Крыжановского, самого умного из бывших властителей74. Сухомлиновское дело, как всех других, оказалось пуфом, материалов особых нет75. Хвостов говорит, что когда идет по улице, то все говорят: «Вот буржуй настоящий» — он очень массивен. Дорогой из 77

Дневник: 1914–1920

пленения его чуть не убили арестовавшие солдаты, и только офицеры спасли. Керенский, по слухам, в неделю развелся с женой и женился на артистке Тиме (оказалось, вздор). Уже говорят об оргиях в Зимнем дворце. Симсон считает, что дело с Корниловым не так-то просто и что до расследования нельзя говорить о суде. Он думает, что Керенский сам сначала их вызывал. Смешной случай с Громогласовым — чемодан его с кислыми лепешками по ошибке схватили под видом чемодана Штюрмера и приобщили к вещественным доказательствам (оба чемодана стояли рядом на столе), удивляясь, что лепешки в нем свежие, хоть и пролежали три месяца. Хвостова хотели тоже выслать за границу, но Чрезвычайная Верховная следственная комиссия воспротивилась. 2 сентября Коалиционное министерство, образовавшееся вчера, сегодня рухнуло из-за протестов Совета солдатских и рабочих депутатов против участия в нем кадетов, причастных якобы к Корниловскому заговору (должен был быть там Кишкин, оставался Карташев, звали еще Коновалова, но вступили Смирнов и Бурышкин)76. Теперь образовалась Директория из пяти человек — Керенский, Верховский, Вердеревский, Терещенко и Никитин77. Кускова прислала письмо, что Керенский ничего не может сделать. Очевидно, большевизм побеждает. Он поднялся после выступления Корнилова. В некоторых городах уже объявлены Советы верховным органом власти (Владимир), они же вынесли постановление об арестах (во Владимире 1500 мест приготовлено в тюрьмах для кадетов), закрыли газеты и т. д. В некоторых городах уже постановлено закрыть все буржуазные газеты. Начинается коммуна. У нас, в Москве, говорят, идут усиленные аресты, по постановлению не только «шестерки» (председатели различных демократических 78

Тетрадь первая: 1914–1917

организаций и прокурор), а какие-то «пятерка», «девятка» и «тринадцать». Говорят, арестуют десятками. Симсон, Ф. П. говорил, что архив Охранки в ужасном виде — все тащат и уносят, и Щеголев первый78. С. уже подавал проект об объединении всех архивов под одним началом, но министрам некогда, они занимаются государственными делами, недаром Юренев сказал, что он не успел ничего сделать, все совещался в Зимнем дворце. И. Н. Сахаров клянется, что Корнилов прав, а врет Керенский, но тогда непонятна телеграмма Корнилова. Теперь он уже арестован. Сегодня С. получил телеграмму от Степуна, что надо решить вопрос о комиссарстве в Финляндии, о котором официально С. ни разу не говорили, и вдруг Титов звонит через жену, чтобы С. не ездил, потому что его обвиняют в убийстве солдатами генералов в Выборге, обвиняют на том основании, что он там не присутствовал, а между тем его никто туда и не посылал. Титов говорит, что С. хотят судить, ну, это, конечно, вздор, а то бы Степун не прислал телеграмму, что надо решить вопрос. Сегодня еще 5 большевиков ему заявили, что он назначен на высокий пост в Москве. Ничего не поймешь! Из «Русского Слова» звонили про это назначение в Финляндию. Все случилось. 5 сентября Керенский и не думал жениться на Тиме — все злые языки пускают слухи. Женились Некрасов и Скобелев. У большевиков составлен список министров: председатель — Чернов; внутренних дел — Луначарский; иностранных дел — Рязанов; продовольствия — Каменев, и др. 6 сентября Вчера С. вернулся из Петербурга. Конечно, все обвинения его оказались ложью, выдумкой дам (Мяснянкиной), его от79

Дневник: 1914–1920

каз сейчас же приняли. Ему со всех сторон говорили, что его прочат в министры исповеданий; по одним версиям — его, по другим — министром народного просвещения. В Петербурге жизнь довольно спокойна. Был С. в министерстве внутренних дел, где ему предложили пост московского комиссара, он отказался от этой неприятной должности — следить за законностью действий Думы. Это, вероятно, и есть тот пост, о котором говорили пять большевиков. Корниловская история выясняется так: Савинков предложил Керенскому устроить диктатуру троих (Савинков, Керенский и Корнилов). Керенский согласился, и Савинков сообщил это Корнилову, а Керенского, тем временем, отговорили, он отказался от этой мысли, Корнилов же выступил: «А я не хочу отказываться», — заявил он. Говорят, что Зарудный ушел из министерства, потому что прямо кричал на Керенского, что он сам виноват в этом деле. А с генералом Корниловым (говорил Симсон) было так: Керенский стал на него кричать, что сорвет с него погоны, Крымов ответил: «Не ты, мальчишка, мне их дал, не ты и сорвешь», повернулся и вышел. Говорят, что союзники поставили нам ультиматум: водворить в две недели порядок (средств не указали), если же его не будет, то по одной версии их представители будут отозваны и Россия предоставлена себе, по другой — они заключат мир с компенсациями за счет России79. Очень гадкая история у Стааля с Б. Дм. Никитиным. Б. Д. пришел к Стаалю, своему бывшему патрону по адвокатству, пожурить его за то, что он «надел вицмундир*)». Стал он ему говорить, что как бы из нового «заговора» не вышел такой же пуф, как из предыдущего. Вдруг Стааль перешел на деловой тон и учинил Никитину допрос, что он знает о заговоре (Б. Д. приехал с фронта), Б. Д. отказался отвечать. * Стааль взял на себя обязанности прокурора. 80

Тетрадь первая: 1914–1917

«Тогда я вас арестую, — заявил Стааль. — Тем более, я ничего не скажу». Стааль позвонил следователю, но того не оказалось дома, тогда он сам арестовал Никитина и повез его в «шестерку» на допрос. Заседала она на чердаке генеральского губернаторского дома. Там его спрашивали, не знает ли он чего-нибудь от Толстого П. и от Вырубова В. В., потом удалились и вынесли резолюцию — отпустить его, так как Стааль за него поручился, а Стаалю вынесли хвалу за то, что он «друга не пощадил для спасения революции». Никитин был совершенно ошеломлен и хотел заявить в Совет, но Филатьев ему отсоветовал — всякий, мол, пусть сам защищается. Странная фигура Стааль! Везде и с Зарудным он имел столкновение, так как, минуя его, докладывал Керенскому. Сегодня история с Никитиным будет разбираться в нашем партийном комитете. 8 сентября Оказывается, Керенский хотел предать Савинкова суду за Корниловскую историю80. Вчера демонстрация войск прошла мирно у нас в Москве. Третьего дня было важное заседание Городского комитета н. с., в связи с делом Стааля. Прежде всего, он сам изложил инцидент с Никитиным, причем сказал, что считает, что сделал ошибку, которая объясняется его взвинченным настроением и тем, что это было в самые плохие дни. После чего выступил Симсон и сказал, что ошибка была юридическая, т. к. по закону: 1) свидетель имеет право не говорить то, чего не хочет и 2) арестовывать свидетеля беззаконно. Он спросил, звонил ли Стааль Коренкову, судебному следователю. Стааль категорически это отрицает, а Никитин утверждает. Потом Сережа говорил, что Стааль совершил антипартийный поступок, независимо от того даже, что Никитин, примыкающий к партии; он сам, как член нашей партии, поступил не как истинный социалист. Брюхатов говорил с точки зрения нарушения элементарных правил гостеприимства. Стааль 81

Дневник: 1914–1920

отвечал, что Симсоновское указание не имеет значения, потому что всякий закон отпадает в революционный момент. Что Брюхатовское указание о «бедуинской» морали для него не имеет значения, т. к. Запад давно от нее отказался, и только С. заявление о нарушении партийности имеет значение, и он желает знать, как партия смотрит на его поступок. Сам же он считает, что ни принципов социализма, ни революционных он не нарушил. Еще забыла сказать, что Филатьев заступился за него (Стааля), говоря, что и так уже правые элементы адвокатуры его травят, как социалиста, и что раз ошибку он признал, больше говорить нечего. Волк-Карачевский предложил перейти к очередным делам, но Стааль заявил, что «молчаливая» резолюция его не удовлетворяет, и он требует резолюции. С. спросил, хочет ли он «точки над i». — «Да». — «Тогда надо сказать и об инциденте с Зарудным, тоже членом партии, что все это нас очень удивляет и делает партию посмешищем».  — «Если это только ваше личное мнение — мне безразлично», — сказал Стааль. В защиту его выступил Катц — все уже ясно из его (Стааля) объяснения, и нечего говорить и требовать резолюции, «как требует С. П.», который и не требовал ее вовсе, он запротестовал. Так, с молчаливым осуждением и остались. Вчера князь Щербатов требовал от С., чтобы он спас Исторический музей от разгрома, ввиду демонстрации. С. поклялся ему, что ничего не будет, но тот заявил, что ему этого мало, нужны гарантии: «Вы передайте им, повлияйте на них», — твердил он, и С. «гарантировал». 14 сентября Очевидно, все-таки все выходит на среднюю линию, и демократическое совещание81 не будет так страшно, как все думали, т. е. что большевики победят — города и кооперация его разбавили. Чернов ведет себя неприлично по отношению к Керенскому и на всех голосованиях «воздерживается». 82

Тетрадь первая: 1914–1917

Петрищев на днях говорил, что мир заключен на условии: восстановления Польши и Литвы; Курляндия отходит к Германии, Триест и Триент — Италии, нам — протекторат над Арменией; Эльзас и Лотарингия — Франции, Африканские колонии — Германии; Бельгия восстанавливается. А Сербия соединится с Боснией и Герцеговиной, входивших как третья часть в «Триединую монархию — Австрию». 18 сентября Цены — фунт шоколадных конфет — 7–8 рублей, поросенок — 14 рублей, гусь — 15 рублей. На Саратовском вокзале продается контрабандой мука, крупа  — все по безумным ценам (пуд муки пшеничной 80 рублей, и т. д.). Извозчики с вокзалов — 15 рублей. В том обществе, которое окружает Соню Петерсен, все за Корнилова, за твердую власть и невероятные гадости говорят про Керенского. С., например, слышал: «По ночам примеряет корону» (!!) Какой пошлый вздор! А никто почти не замечает, что в Наполеоны-то пробирается Верховский — подозрительный авантюрист. Теперь Чернов уже за Керенского, и пишет, что это — «идеалист, который попал в руки проходимцев», т. е. Савинкова и др. — вообще Чернов — изрядный гусь. 23 сентября Третьего дня обедал у нас Полнер (приезжал из Петербурга), говорит, что там идет слух, что немцы приказали, чтобы в октябре в Балтийском флоте были волнения. Они даже раньше вспыхнули, но насколько это связано с немцами? Впрочем, шпионаж и тому подобное, наверное, очень сильно развиты. Говорят еще, что в октябре солдаты пойдут из окопов, не хотят еще зиму сидеть там. Посмотрим, ибо говорят гораздо больше, чем есть — ведь говорили же, что с 20 по 25 сентября (Симсон) в Москве будет резня! Ничего нет. Так много раз уже фиксировался день. Да, о солдатах и 83

Дневник: 1914–1920

Леня Тугаринов* пишет с фронта. В Маню Петерсен стрелял в ее имении вернувшийся в деревню семнадцатилетний кронштадтец — он все лето воровал и грозил убить ее. Ночью он выстрелил в нее в окно, пуля задержалась стулом, столом и скатертями, и только осколок попал в нее и застрял на палец от брюшины. Мужики, по ее словам, очень его не любят, но боятся, так как он и их обкрадывал. Вообще нравы: из троих милицейских у них двое воры, из них один с каторги. Демократическое совещание выбрало предпарламент, они хотят назначить правительство, а правительство хочет только быть перед ними ответственным. Вчера Керенский в 2 часа вызывал Кишкина и других, потом отказался от их приезда в 5 часов, а потом опять вызвал. Полнер рассказывал про сенат, и как ему там трудно, потому что он по промысловым налогам, с которыми совсем не знаком. 24 сентября Сегодня выборы в районные думы. Очень грустно — голосуют у нас, в центре, 25% и среди них солдаты, которые не манкируют. Говорят, что масса большевиков. Мы и они — несовместимы. Они — политиканы; мы, может быть, слишком... Петербуржцы говорят, что Керенский сейчас врет в истории с Корниловым, потому что сам о многом с ним говорил. Да, с трудовиками мы бы охотно порвали, но они сами не хотят. Мякотин о разрыве только и мечтает. Они сорвали выборы Центрального комитета, потому что видели, что в меньшинстве. 4 октября Приехала Елена А.** из Киева. Передает из верных источников, что союзники решили воевать дальше, и что для этого * Далее зачеркнуто: говорил. (Примеч. ред.) ** Далее зачеркнуто: Никитина. (Примеч. ред.) 84

Тетрадь первая: 1914–1917

нас взяла под свое покровительство Америка, что она купила все наши золотые прииски за 55 миллиардов и присылает к нам войско и все снаряжение82. Ел. Ал. говорит, что на румынском фронте не было ни одного случая бегства и что на юго-западном фронте она сама присутствовала при очень энергичной нашей разведке. 11 октября Когда я в последний раз была на абонементе в Большом театре, со сцены какой-то господин обратился с призывом о займе свободы83, говоря, что мы наковальня, над которой занесен немецкий молот, и что в нашей власти, разлетится или наковальня, или молот. Из партера поднялась дама, которая все время бросала реплики о том, что свобода наша — ложь, и громко обратилась к публике: «Нам говорят о немецкой опасности, но скажите правду, господа, разве мы все не мечтаем о немцах?» — Послышались голоса: «Да, да», и никто не запротестовал; она же продолжала: «Свободы нет, мы трусы и рабы, рабы солдат, рабочих, прислуги, и деньги займа пойдут на этих господ (указывая на ложу Советов), а мы будем ждать, что детей наших у нас на глазах будут разбивать о камни. Я получаю 125 рублей и должна содержать семью. Я ничего не боюсь, вот я где сижу, придите, убейте меня, но я буду говорить правду». В партере ей очень сочувствовали и говорили, что «вот мужчины наши негодны никуда, хоть дама выступила». Все это очень знаменательно. 15 октября В Петербурге защита от немцев передана в руки большевиков, чему-то вроде Конвента из представителей Советов, Центрофлота84 и др., и главнокомандующий должен им давать отчет. А у нас в Москве, в Хамовниках и за Москвой-рекой — толпы народы (рабочие большевики) целыми сутками ходят за «Чудотворной», вновь явленной иконе Божьей Матери, 85

Дневник: 1914–1920

которая в руках держит скипетр, а на обороте надпись: «Самодержавие», — духовенство пользуется этим. В партии трудовики протестуют против С. из-за его «деспотизма». Идут (...)* А тут еще образовался блок кооператоров, трудовой интеллигенции и «Единства», первыми выставляет Плеханова и Прокоповича, для которого все и заварилось, и Гуревич нынче выступил с неприличной статьей против нас, говоря, что только и есть три настоящих списка: к-д, большевиков и блока. 16 октября Поворот в настроении ясно чувствуется. Наш «термометр» — рабочие в типографии «Задруги», уже говорят иначе, чем раньше. Еще недавно они стремились к «диктатуре пролетариата», уверяя, что все прекрасно устроят, теперь характерно уже то, что попросили нас устроить им лекции по разным серьезным вопросам, именно нас, народных социалистов, и мы начинаем. С. говорит, что они не чувствуют себя уверенно, потому что денег нет, все деньги припрятаны крестьянами. С. говорил, что Советы придумали два способа выманить у них деньги: 1) поставить всех отпущенных солдат на мануфактуру с тем, чтобы она шла исключительно на деревню; и 2) у нас в Москве, чтобы деньги за квартиры вносились в Думу, она будет выдавать хозяевам натурой (дровами и т. д.) все нужное, а деньги только проценты с дохода. Остроумно. 19 октября Грозит нам всеобщая забастовка городских служащих, очевидно, она все же будет предотвращена. Многие мечтают о немцах. На днях кондукторша трамвая, рассердившись на пьяных солдат, возопила: «Хоть бы германец поскорее пришел, показал бы он вам тут!» * Далее слово зачеркнуто карандашом. (Примеч. ред.) 86

Тетрадь первая: 1914–1917

21 октября Кадеты организовали охрану «Зеленую гвардию» по названию Волк-Карачевского для борьбы с «Красной гвардией» — обратились к Панову, он, кажется, пошел навстречу, указав на целый ряд наших членов, но Волк-Карачевский дал ему решительный отпор. Прав С., что наши национал-социалисты отделяются от демократии рвом — неужели возможно идти на такие переговоры о «Зеленой гвардии». 26* октября Вчера у С. был В. Хижняков. Он сам присутствовал на заседании министров, где Верховский предложил закончить «сепаратный мир» (Бурцев это обнародовал, и его газета за это закрыта85), Керенский воскликнул: «Да вы с ума сошли!» Хижняков говорит, что Керенский единственный, который что-либо делает во Временном правительстве и понимает. Под секретом он сообщил, что Керенский желает даже выступления скорейшего большевиков, чтобы кончить это86. 25 октября Вчера большевицкий Военно-революционный комитет в Петербурге выступил открыто против Временного правительства. Днем разнесся слух, что арестовано Временное правительство, что Верховский объявил себя диктатором, а Троцкий — военным министром. Вечером Миллер (трудовик), говоривший по телефону с Петербургом, опроверг это, говоря, что, наоборот, Военно-революционный комитет окружен в Смольном институте войсками. Сегодня выяснилось, что Керенский** в Совете Республики выступил открыто с заявлением, что надо с ними бороться. Издан приказ об их аресте, и военный совет Исполнительного комитета Совета солдатских, рабочих и крестьянских депутатов стал на сторону правительства и перешел в Мариинский дворец, в Смольном одни большевики. * Так в тексте. (Примеч. ред.) ** Далее зачеркнуто: Троцкий. (Примеч. ред.) 87

Дневник: 1914–1920

Целый день слухи. Сперва, что правительство в плену, потом Никитин звонил из Петербурга из Зимнего дворца, что они держатся, что Керенский в армии, потом, что войска Северного фронта уже в Петербурге и что освобождены телеграф, телефон и вокзалы и т. д. Потом из Совета рабочих депутатов — что свергнуто Временное правительство и что все в их руках. Миллер (директор почтамта в Москве) говорит, что правительство держится, но что «Аврора» обстреливает Мариинский и Зимний дворцы. В Москве почтамт занят 56-м полком (из освобожденных уголовных), Николаевский вокзал тоже. Но введен только контроль, Миллера просили остаться, но к нему приставили Ведерникова — правительст[венного] комиссар[а]. В Совете рабочих депутатов выделена семерка, которой вручена вся власть, при ней какой-то комиссар, а Дума образовала свой Комитет спасения из всех социалистических партий. В Петербурге 24-го раздавали оружие. С утра 25-го в Петербурге патрули большевиков юнкеров, так до двух часов, когда стали задерживать автомобили и отправлять в распоряжение Временного правительства, но их задерживали и солдаты, требуя пропуск Смольного. Прокопович и Гвоздев были задержаны и отправлены в Смольный. Воскресенский в Смольном Гвоздева освободил, Прокоповича тоже под домашний арест. Ближе к дворцу стоят юнкера. Вечером слух, что мосты будут разведены, но большевики не допустили. Разведен один Дворцовый. Начались выстрелы. Молва, что Керенский выехал. Часов с 7 красногвардейцы идут к Зимнему дворцу. Там занимают дворец четыре броневика, юнкера, женский батальон и два орудия. Подошел один миноносец с красными матросами, подъехал броневик, и четыре броневика перешли на их сторону, потом уехали и два орудия, остались пулеметы и ружья. Началось отступление юнкеров во двор Зимнего дворца, а революционные солдаты стали их обстреливать. 88

Тетрадь первая: 1914–1917

В 4 часа без боя сдался Главный штаб. Телефон исправен. Просят помощи. Городская дума в полном составе, там же и крестьянские депутаты партии и провели соединенное заседание, информационное. Заседание непрерывное. Патронов мало. Начался обстрел из боевых орудий, попадают в разные места. Ночью всей Думой, без большевиков, отправились шествием к Зимнему дворцу и остатки (военные) с ними вместе. Их силой не пустили, а через несколько минут Зимний дворец сдался. Большевики ввели охрану. Трамваи ходили, и внешний порядок не нарушали. Меньшевики выпустили «Солдатский Голос»; они объявили состав Комитета спасения Родины. Большевики отнимали эту газету, вырывая из рук у купивших, и тут же рвали ее. Около Думы возбужденная толпа. Столкновение с красногвардейцами в результате их залпа, убившего и ранившего несколько человек. Слух, что арестована Госуд[арственная] Дума, в ходе защиты матросами, приехал броневик. Революционный комитет не распорядился, скоро их убрали. Явился Рязанов, в качестве комиссара, для выяснения вопроса о Комитете спасения Родины. Ему ответили, что не создают новое правительство, а заботятся об охране толпы. Толпа росла, а матросы ее озлобляли. Комитет спасения Родины переведен в другое место. Прошел слух, что Керенский взял Гатчину и Цар[ское] Село и подходит к Петербургу — ложные сведения. Полковников охранял Зимний дворец очень неудачно. Керенский еще раньше сместил его, но он оказался во главе «Спасения Родины и Революции»87. Он обратился с воззванием к юнкерам, которые уже сдали оружие, сложив его в особое помещение под охраной большевиков. Дивизия броневиков обещала им помощь, если придет и Михайловское училище. Им удалось похитить 6 броневиков с орудиями во Владимирском училище. Они бросились на стражу и отбили оружие; вооруженные пулеметами, они были готовы к обороне. Обстрел Владимирского училища гренадерами, матросами и красногвардейцами из двух 3-дюймовых 89

Дневник: 1914–1920

и двух 6-дюймовых. Юнкера отстреливались и просили у Полковникова помощи. Около часу они должны были сдаться, т. к. стены обрушились и загорелись. Они сдались, их добивали на улице, остатки попали в Петропавловскую крепость. Арестованы и другие юнкера. Без боя сдался и Инженерный* замок. Три броневика и 300 юнкеров и К[омитет] с[пасения] Р[одины] Полковн[икова] хотел отстоять. Этого не знали и ушли. Этим закончились боевые действия. Министры-социалисты б[ыли] освобождены, а кадеты остались. Некоторые министерства постановили бастовать до смещения комиссара. В Мин[истерство] путей сооб[щения] до их прихода и до пят[ницы] никто не являлся. Сношения с Керенским шли постоянно окопав[шиеся] армии**, а поезда ходили до Царск[ого] Села и обратно. Началось сражение под Пулковым. В среду бежал Керенский; на помощь пришла финляндская артиллерия на шести миноносцах и саперы. Сначала он (Керенский) побеждал, но латышские стрелки двинулись с фланга, и ему пришлось отступить к Гатчине. Две роты самокатчиков шли на помощь, но перешли к большевикам. Советчики Керенского — Савинков, Станкевич, Краснов и казаки. Решено, что Керенский должен уехать на фронт за силами перед боем; после боя он уехал. Казаки отказались сражаться. Войтинский был арестован. В пятницу молва, что новые войска Керенского заняли Гатчину, но они послали эшелон в Москву. Члены наши всюду вошли (?)***. Большевики предложили министерство с народными социалистами включительно. Центральный комитет наш 13 голосами из 14 постановил ни в какие сношения с большевиками не вступать и добиваться министерства без них. Вечером с с[оциалистами] революционерами и меньшевиками — обороняться в Думе. Пять революционеров не имели * Далее зачеркнуто: училище. (Примеч. ред.) ** Так в тексте. (Примеч. ред.) *** Так в тексте. (Примеч. ред.) 90

Тетрадь первая: 1914–1917

определенного решения, пять за соглашение с большевиками, трое — против, один — воздержался; трое подошли — оказалось шесть против. Им дали отсрочку, а ЦК наш решил в сношения с большевиками не вступать и отозвать своего члена из Викжеля88. У меньшевиков — 11 за и 10 против. Эти 10 вышли из ЦК, но, в конце концов, и 11 отказались, потому что большев[ики] отвергли их предложение. Петроградские войска все на стороне большевиков. Инертность партий. Комит[ет] спас[ения] Род[ины] и рев[олюции] превратился в солдатский муравейник из войск частей — единичных или от групп, все они просили директив, но не б[ыло] центра, который бы их спаял. В Петербурге четыре казачьих полка и три под Петербургом из Финляндии, но они ни за, ни против выступить согласны, если и пехота. Приказ об аресте Пешехонова. Закрыты «Речь»89, «Биржевые Ведомости»90 и др. «День» после стихов расшифрованных в нем. «Народное Слово» выходит, но большевики раздражены. Большевики прислали матросов с орденом арестовать ответственного редактора (главного воротили). Выпустили, но разорвали номер, испортили мебель, разорвали бумагу, реквизировали типографию91. Мы оставили стражу. Потом, говорят, они ломали кассу, дверца помята. Они утверждают: «Это не мы, а другие». Швейцар звонил, большую кассу не взломали, а взяли из малой 1000 р. Убыток 10 000 р. Рабочие на общем собрании запротестовали против варварского обращения, они хотят здесь работать, объявляют свои места под бойкотом. На следующий день охрана была снята. Разгром Зимнего дворца — картины, люстры, посуда, винный погреб. Хлеба на 6 дней. Большевики задержали две баржи и реквизировали то, что шло в Финляндию. Представитель Викжеля при большевиках рассказал все, что видел у Керенского. Его исключили из партии Плансон, Пешехонов, Знаменский, Бернштейн, Чайковский — С.С.Р. и Р. Токарев и еще кто-то — семь человек. Всего 40 человек. 91

Дневник: 1914–1920

На телефоне посадили солдат, потому что все служащие разбежались. Солдаты испортили аппарат. Когда звонят по телефону, чтобы вызвать нужный номер, солдат отвечает: «Ну, чего там еще?» — «Такой-то номер». — «Занят». В Союз спасения Родины и революции вошли эсеры, «Вперед», представители фронта, кооператоры и др. Офицерство в стороне. 26 октября Все восстание большевиков подавлено. Утром пришли вести, что Временное правительство упразднено после обстрела Зимнего дворца, а вечером звонил оттуда Никитин, что они тверды, что казаки подавили восстание, причем потребовали carte blanche на расправу, дальше уже говорилось, что многие повешены, и т. д. — это из области слухов. Войска с фронта северного шли на Петербург, а с западного — на Москву. Здесь все полки раскаялись и прислали депутации в Думу с изъявлением покорности Временному правительству. Полковник Рябцов появился, а то пропал, послав телеграмму в полки: «Требую спокойствия вперед до распоряжений революционной демократии». Теперь только два полка здесь осталось — к ним утром едет Руднев (с[оциал-]р[еволюционный] гор[одской] голова), и думают, что все обойдется благополучно. Раньше, с утра, они заняли Кремль, а снаружи стояли юнкера. Солдаты 56-го полка ничего не знали и говорили, что им сказали, что их сменяют с караула от арсенала, потому что недовольны ими. Они обиделись. В почтамте, говорил Миллер, пришел один Ведерников без полномочий, они его выпроводили, он хотел цензуровать телефон, они пригрозили, что так расстроят телефон, что его в три недели не восстановят. Он ушел, потом опять повторил попытку, они же, согласно постановлению своего Союза, предложили ему, чтобы он принял все на себя, а они уйдут. 92

Тетрадь первая: 1914–1917

Ждан-Пушкин говорил, что в Петербурге разгон Совета Республики был позорен: вошли два прапорщика (солдаты остались внизу) и приказали расходиться, сказав, что арестуют президиум. Потом переменили решения и заявили, что все могут идти, но немедленно, а то будут арестовывать. У него был Савинков и сказал, что казаки согласны усмирить, но с условием, чтобы власть не была отдана Керенскому. В Або немцы. Прорыв у Барановичей небольшой. Братание вовсю. Большевики изгнаны из Думы совсем в Петрограде. Кадеты работают. Шингарев очень активен. Московская Дума решила не подчиняться большевикам и собрать Думу в здании Думы или в Университете Шанявского, наконец, на частной квартире без большевиков. Управа хочет приступить к работе, если не будут чинить препятствий, если же отберут у нее одну из функций или назначат контроль, то она складывает полномочия. Роспуску Дума и Управа не подчинятся. Необходима преемственность власти. Требование о выпуске заключенных министров. Это приняли и петербургские большевики. Делегаты высших служащих самоуправления решили приказ комиссара не исполнять. В министерствах саботаж, их отдают под суд военно-революционный и подвергают наказанию, поэтому Управа не дает совета, как быть служащим. Маниковский после ареста 25-го был приговорен к расстрелу. Шредер и другие приняли все меры, чтобы спасти его, — его выпустили и предложили стать комиссаром военного министерства. Он отказался. В интересах армии он взял на себя ведение технической части без звания и чина. 27 октября Сегодня все опровергается. Приехали Кускова и Прокопович и говорят, что вчера в 8 часов вечера весь Петербург был в руках большевиков, а правительство в Петропавловской крепости. Потом пришло известие из банка, что казаки все 93

Дневник: 1914–1920

усмирили и что министры — Каледин, Милюков и др. Потом и это опровергалось, и говорили, что Керенский с войском в Гатчине. Симсон слышал, что Керенский арестован. У нас в Москве объявился Рябцов и заседает со штабом в Думе, отдавая по телефону приказы. Там же Прокопович, Хижняков и другие и Комитет общественной безопасности (от нас, национал-социалистов, Филатьев  — принят как товарищ городского головы)92. В 9 часов большевикам был поставлен ультиматум сдаться  — срок был дан 20 минут. Они отказались  — их будут брать. У них было в Сухаревском народном доме собрание районной думы, туда явились большевики, заявив, что у них 16 минут на размышление и чтобы они шли скорее по участкам и забирали что возможно. Они разошлись. Москва объявлена на военном положении. Всюду патрули юнкеров. С., идя во «Власть Народа»93 в Охотный ряд, попал под обстрел юнкеров, которые брали гараж, где засели большевики. Известия 28/Х К вечеру большевики сосредоточились в Хамовниках (шел сильный обстрел). Они сидели в Чернявском училище, а юнкера наступали. Сегодня они уже заняли часть Остоженки. После присылки Ногина для переговоров, что описано в «Труде», они перебрались из генерал-губернаторского дома на Сухаревку. Сухаревка, Лефортово (где сидит в казармах 58-й полк с оружием — они решили умереть, но не сдаваться). Еще их гнездо у Красных Ворот. Всю ночь обстреливали Басманную, брали Коммерческое училище. Совет рабочих депутатов сидит в генерал-губернаторском доме. 29-го Хамовники — обыск во всех квартирах, отнимают оружие. Из Думы передают, что Керенский с войсками вступил в Петербург. Большевики взяли градоначальство, но это опровергает Шполянский, взяли и почтамт. Временное правительство в 94

Тетрадь первая: 1914–1917

Петербурге восстановлено, а некоторые полки отступили в Финляндию — известие это от 7 часов вечера. В Москве большевики еще сильны. Обыск дома Курносова на Кудринской площади произвел впечатление, что большевики отступают: они пришли в квартиру, где сидела охрана, и потребовали оружие, оставили одну винтовку и просили звонить на Прохоровскую фабрику94, если понадобится оружие, их спросили: «А обыск?» — ответили: «Нет, не будем делать». У Кудрявцевых (Хамовники) обыскали девять квартир, искали оружие, военных отпускали. У Выдриной (угол Тверской и Леонтьевского переулка) 30 человек искали оружие, слышали стон. Сегодня 32 000 казаков вступили в Москву, за ними идет артиллерия. По Пресне они шли, предшествуемые броневиком. В 12 ч. ночи по предложению Железнодорожного союза заключено перемирие на 24 ч. Борьба отодвинулась на окраины и шла на Немецкой. В Хамовниках все спокойно. Около нас в 11 ч. вечера сильно работал пулемет, и бросали ручные гранаты. Известие о водворении Временного правительства и об отступлении большевицких войск в Финляндию неясно и неточно. Большевики в течение дня подошли ближе. Из Хамовников дошли до Храма Христа Спасителя. От Красных Ворот до почтамта, который в их руках. Керенский вступил в Петербург. Королев (член националсоциалистической партии) ежедневно ездит в бригаду и там имеет связь с большевиками — они сегодня добры, но все же их приходится подвинчивать, для этого ловят офицеров и приводят на избиение. Сегодня от них вывозили пушку на Кудринскую площадь и палили. Вчера Лидов рассказал, как Троцкий явился в министерство иностр[анных] дел. Он просил всех собрать. Долго не собирались; когда наконец собрались, он вошел и попросил всех садиться, но ему никто не подал стула. «Я — Троцкий», — начал он. Его переспросили: «Кто?» — «Троцкий». — «Это ваша настоящая фамилия?» — 95

Дневник: 1914–1920

«Нет, Я Бронштейн». — «А!» Какая-то барышня выскочила: «Вы были в Германии и за немцев?» — «Я был восемь месяцев в Германии и сражался с кайзером». Затем он потребовал немедленной выдачи тайных договоров. «Знаете ли вы, что если вы их обнародуете, то союзники порвут с нами?» — спросили его. — «Неужели? Все-таки передайте их мне». — «Вы найдете их в канцелярии». В действительности все договоры уничтожили, шифры тоже, оставили один старый. Потом он потребовал переводчика, чтобы воззвание о мире перевели на немецкий язык и «забросать им немецкие окопы». — «Ну, а если они не пойдут на это?»  — спросили его. «Тогда мы им покажем. Весь народ, разделив все, двинется на немцев и уничтожит их, причем вся одежда будет разделена».  — «Вам придется найти переводчиков, у нас все знают языки, но переводчиков нет». Он объявил, что все от швейцара до товарища министра будут получать равные вознаграждения. Они ответили, что подумают и дадут ответ. Потом собрались без него и вынесли резолюцию, что все от швейцара до товарища министра уходят. Он очень растерялся: «Как же быть?» — «Как знаете». — «Ведь мы вам дадим свидетельства, что принудили вас, на случай возвращения Временного правительства». — «Нет». — «Тогда я опубликую по всем полкам о вашем поступке». — «Пожалуйста». И они разошлись. 30/X Вчерашнее сообщение Сахарова воздействовало на некоторых жильцов нашего дома ошеломляюще. Жильцы Симсона провели часть ночи в ванне, а Роганов, услышав это сегодня утром, 5 мин. был в столбняке. Сегодня домовый комитет дома Курносова (на Кудринской площади) поднял всех в 4 ч утра известием, что идут громить с Арбата; они позвонили в Комитет общественной безопасности, и тот стал всем об этом сообщать, не проверив, — все оказалось ложью. Вообще, домовые комитеты создают большую панику. Один доносит 96

Тетрадь первая: 1914–1917

на другого. Например, комендант Гранатного переулка донес коменданту Малой Никитской, что из квартиры Федорова (29 Малая Никитская) сигнализируют большевикам, и квартиру их обыскали члены комитета. Корнилов бежал, и в Петербурге говорят, что он стал в Москве во главе усмирителей восстания. Приехал Павел Мамонтович и говорит, что войска вступили в Петербург. Говорил это и другой очевидец. Там сам Совет министров «народных комиссаров» распадается. Уже Ленин (председатель) на «Авроре». «Военный Совет» тоже распадается. У нас приходят войска, говорят, саперы осаждают Сухареву башню. Сегодня было хуже всех дней, хоть и был день перемирия, неизвестно, кем нарушенного. Особенно плохо было, когда мы возвращались из бюро партии. Мы шли от Годеинского переулка до дому больше часа, так как обстрел был со стороны Кудрина — стреляли вдоль Поварской и обеих Никитских, которые обстреливались и со стороны Никитских ворот. Прежде всего, патруль не пустил нас выйти с Молчановки, мы пережидали в подворотне, потом, когда мы повернули за угол, солдат из «батальона смерти» с наведенным на нас ружьем крикнул: «Руки вверх!» — Мы подняли. «Бегите на ту сторону, а то стреляют», — сказал он. Волк-Карачевский спрятался за выступ, но С. позвал его, и мы подошли к кучке офицеров на углу Поварской. Они проверили наши пропуска и велели бежать через Поварскую, так как она под обстрелом (отвратительное чувство дичи, по которой стреляют). Перебежав, мы прошли вдоль санатория Гриневского и на углу Скатертного переулка опять попали на пикет, который сказал, что стреляют из-за забора в конце переулка, чтобы мы скорее проходили вдоль него. Так мы добрались до Большой Никитской, которую тоже, как и Малую Никитскую, надо было перебегать, причем про последнюю офицер сказал, что там очень опасно, так как стреляют от Никитских ворот, где с утра жарил бомбомет по «Униону» (кинотеатр на углу Никитского бульвара) и стреляли во все стороны. 97

Дневник: 1914–1920

Градоначальство вчера горело, мы видели зарево. У нас третью ночь ночуют Карачевские, не решаясь пробраться к себе в Хамовники. Шполянская звонила, что днем к ним в дом Куртнова на Кудринской площади пришли четыре большевика и арестовали восемь офицеров, может быть, только обыскали. Осколков был арестован на Пресне и освобожден только вчера вечером. В своем партийном бюро мы стараемся отпечатывать и распространять последние телефонограммы — все эти дни удавалось, удавалось и распространять этот информационный листок и воззвание, а сегодня никто толком нас не информировал. Из событий вот что достоверно: большевики приехали для переговоров о сдаче в Думу. Войска, верные правительству, все входят в Москву. Железнодорожный союз, во избежание большого кровопролития, предложил им не вступаться, пока пойдут переговоры. Но все же казаки заняли уже многие места и стоят там, ожидая конца переговоров. С утра идет заседание, совместное с Комитетом общественного спасения и Революционного комитета об условиях сдачи, т. к. большевики утратили силу над массой. Брюхатов-сын говорит, что никаких подкреплений нет. Телеграмма, о которой говорил Брюхатов-отец, о восстании Временного правительства не соответствует действительности. Базилев говорит, что войска пришли. Соня видела казачьи пикеты в переулке около Пречистенки. Алекс. говорил, что ему звонил брат, что высаживают войска на вокзалах. Оказывается, Филатьев поехал на переговоры с большевиками о прекращении восстания. Ладыженский звонил, что в Петербурге новое правительство с Алексеевым во главе. Казаки занимают переулки по Арбату. Комендант Брянского вокзала сообщил, что все идет высадка. Большевики, испугавшись развития движения в погроме, сдаются (Шитов слышал из Думы). Переговоры идут в Думе, 98

Тетрадь первая: 1914–1917

куда приехал Революционный комитет. Самая достоверная версия, что казаки приехали, но ждут без оружия, потому что Железнодорожный союз поставил условие, чтобы вели переговоры о прекращении восстания во избежание кровопролития. Керенский под Петербургом. Руднев отказался составить Временное правительство. 31 октября Вчера вечером продолжено перемирие. Пришли к соглашению: составлена комиссия из представителей трех: Советов, Профсоюза и (...)* для сдачи им оружия. Интендантство расхищено все и Потребительский союз (на 4 миллиона рублей муки, крупы, сахара и т. д.). Газета «Вперед» вышла вчера вечером в малом виде — больше ничего. Соглашение не состоялось. Прокопович говорит, что они решили сидеть хоть две недели, у них сил и провианта достаточно. Очевидно, Комитет общественного спасения и штаб, к которому присоединился Прокопович, действуют врозь. Комитет идет на уступки и согласен на социалистическое министерство, а штаб с обломками Временного правительства (Прокопович, Маслов, Хижняков и др.) решили победить и добиться коалиционного министерства. Их поддерживают промышленники и кадеты. От промышленников приходил Щейкин Н. Н. и еще кто-то, а от кадетов  — Новгородцев. Все это рассказывала Кускова Б. Евг. Сыроечковскому, а нам, когда мы зашли к ней с тем, чтобы что-либо совместно организовать, едва подала руку и не говорила. Прокопович же поблагодарил за предложение услуг в смысле информации и сказал, что это надо обдумать. Кускова злится на С. за «Власть Народа», но я к ней больше ни ногой. Она и Руднева, и Рябцова назвала предателями. Сегодня у них было совещание, и Сыроечковский пойдет узнать о результатах. Сегодня * Так в тексте. (Примеч. ред.) 99

Дневник: 1914–1920

день в общем прошел спокойнее, чем вчера, хотя сегодня в 12 часов и кончилось перемирие. Впрочем, здесь, по соседству, бомбы наделали много вреда: поврежден церковный дом на углу Спиридоновки и Малой Никитской — выбиты окна, отбита труба и кирпич, подожжен снарядами большой дом с драконом в начале Тверского бульвара от Никитских ворот, полыхает он вот уже несколько часов. Домовые комитеты в настоящем трансе — все видят сигнализации и доносят друг на друга о выстрелах. Войска не подводятся, потому что «Викжель» (Железнодорожный союз) все еще надеется остановить кровопролитие. Он теперь, ввиду отказа большевиков идти на соглашение, перешел на сторону Комитета общественного спасения окончательно. Масса солдат бежит в деревни. По тому, как вчера палили во время перемирия, очевидно, что большевицкие массы вышли из повиновения. В доме Курносова (Кудрин плац) пробита снарядом брешь, жильцов дома пять раз обыскивали, но очень поверхностно. Они завязали дружеские сношения со стоящими около большевиками, и те обещали им муки. А жена и мать Федорова Б. Дм., проходя вдоль забора Вдовьего Дома за провизией, просят: «Товарищи, не стреляйте, мы в лавку». — «Идите, идите», и пропускают. 2 ноября Вчера, 1-го, целый день просидела с Вас[илием] Вас[ильевичем] и Ан[ной] Павл[овной] Волк-Карачевскими у наших на Мал[ой] Никитской — был страшный обстрел со всех сторон. Большевики занимают дом Рябушинского на углу Спиридоновки и Малой Никитской, и оттуда действует пулемет. Оставив нас у наших, С. ушел и говорит, что хорошо, что мы не пошли, — так жарко было. Он ходил к Сыроечковскому узнать о решении совещания осколков министерства, которое накануне было у Прокоповича. Сыроечк[овский] отправился туда и принес известие, что Комитет общ[ественных] организаций объединился со штабом Рябцова и Прокоповича, и 100

Тетрадь первая: 1914–1917

что решено не уступать. Весь вопрос в коалиционном министерстве. Большевики согласны только на социалистическое, а Прокопович и К° против — за коалиционное. Меньшевики, также отвергнутые Комитетом общественной безопасности, как и мы, предлагают организовать комитет из представителей всех партий и общественных организаций. С. с этим согласен. Попытавшись еще раз подвигнуть наших сочленов организовать выпуск газетки для освобождения публики, С. увидел, что все тщетно, бегать придется всюду одному; кто говорит: «Я подожду», кто — «Вы за мной пришлите», и т. д. — никто сам не вызывается идти. С. махнул на них рукой и двинулся с Балаянцем домой. Уже на Молчановке пришлось задержаться, потому что от Ржевского переулка стреляли юнкера, а от Скарятинского — большевики. Они решили пойти вниз по Поварской и потом первым маленьким переулком выйти в Хлебный. Но тут их осыпал град пуль, и они с трудом добрались до угла Скатертного, где дом Россолимо. Тут стояла кучка народа и не могла пройти на Никитскую из-за пулеметного огня с дома Рябушинского. С. и Б. долго стояли, потом решили идти; на углу перед выходом на Б[ольшую] Никитскую солдаты сказали им, что через Малую Никитскую не пройти. Тут как раз вернулся солдат на пойку* на прекрасном рысаке, который уже раз встретился им и тогда заявил, что проехать нельзя и что он возвращается на Поварскую в Коннозаводство, а тут, вернувшись, он предложил перевезти С. через Мал[ую] Никитскую, но С. отказался, надеясь больше на себя. Он перебежал к проезду Большого Вознесения, но тут так и сыпались пули. Из ворот дома Торопова провокатор-милиционер в щель стрелял в каждого перебегавшего. Он стрелял то по М[алой] Никитской, то по Спиридоновке. С. крикнул ему, чтобы он не стрелял, потому что солдаты-большевики из-за угла махали С., чтобы он бежал вперед. С. побежал, тот выстрелил * Имеется в виду: напоить лошадь. (Примеч. ред.) 101

Дневник: 1914–1920

и попал в кого-то, шедшего сзади С. Только что С. вернулся домой, как Николай Иванович (муж нашей прислуги Ольги) сообщил, что полк с солдатами арестован. Он было проехал, но офицер приказал его остановить, ему крикнули «стой!», но он пустился вскачь, тогда с угла Спиридоновского переулка его перехватили, и оказалось, что он везет пулемет с обоймами. Вечером С. сидел с Симсоном в красной комнате, смотря на пожар дома Коробкова на Тверск[ом] бул[ьваре], пришел Ник[олай] Иван[ович], ходил посмотреть, который час, занесли красную лампу, С. сказал, что не надо красную, стали тушить, — опять вспыхнул красный. Через 30 минут звонок  — 15 солдат-большевиков и один красногвардеец: «У вас сигнализация». С.: «Нет, это освещение», привел и показал им. «Я социалист и не стал бы так действовать». В это время прибежали с нижнего [этажа] доктора и что-то залепетали о том, что у нас лазарет, но С. попросил предоставить ему самому говорить. Красногвардейцы поверили и ушли, прося не зажигать впредь, а Наташа, наша 13-л[етняя] девочка из деревни, заявила, что это она не сумела зажечь — молодец она, хоть и стали они в кухне собирать свои бебехи на случай гибели нашего дома. Вчера сгорел дом у Никитских ворот, замыкавший Тверской бульвар, где были меблированные комнаты Троицкой. Там сидели юнкера. Теперь они перешли наискосок в «Унион»  — кинематограф на углу Большой Никитской и Никитского бульвара. Догорал целый день и дом Коробова и еще что-то. Я рада, что С. смог сегодня написать воззвание и отправить его в «Вперед», с которым он солидарен, а то у него было очень мерзкое настроение. Сейчас пришел Николай Иванович (муж нашей прислуги) с Пресни. Говорит, что там три пушки: одна в начале от Кудринской площади, а две у Зоологического сада. Стали палить солдаты вдоль по Поварской, попали в своих же — те на них с винтовками. Очень многие, говорит, разбежались, и уныние, и страх перед юнкерами большой. А все палят и палят. 102

Тетрадь первая: 1914–1917

Очевидно, и по Малой Никитской пройти нельзя, так как Наташа пошла туда и пропала, и Волк-Карачевские не идут. Уже седьмой день! Когда же конец? Эпизод: матрос пытается влезть в вагон трамвая через переднюю площадку, вагоновожатый его ссаживает: «Здесь тебе не Балтийское море». Приходила сегодня Екатерина Карловна Деккер из Каретного Ряда — там все спокойно, торгуют, у нас же ничего нет. Она приехала из Крыма четвертого дня. Говорит, что солдаты и матросы, ехавшие в их поезде, возмущены здешними большевиками, но тут на вокзале их сейчас же встречали какие-то субъекты (большей частью евреи) и начинали им «объяснять», что «выделывают» юнкера, сообщая всякий вздор. Солдаты, большей частью, тут же решали ехать обратно, хоть и направлялись по домам, в отпуск. Сегодня известие, что фронт прорван немцами у Молодечно и Барановичей. Да, я забыла, что «Викжель» перессорился с Комитетом общественного спасения за его непримиримую позицию, которую он занял, объединившись со штабом — Рябцов — Прокопович. Теперь уже не Руднев и Рябцов изменники, по мнению Кусковой, а «Викжель». Даже странно, до чего она и Прокопович отстаивают коалиционное министерство, верно, трудно расставаться с властью. Сейчас пришли Волк-Карачевские и Наташа — не могли выйти от наших. Там был обыск по всей улице, легкий, искали оружие; отдали мой револьвер, а на пороге солдаты обыскали красногвардейцев — говорят, у одного нашли украденные часы и тут же расстреляли. 3 ноября С утра было несколько пушечных выстрелов, потом все затихло — оказалось, что состоялось соглашение — вернее, сдача защитников Врем[енного] правительства, т. е. победа большевиков. Постепенно улицы наполнились народом. У нас 103

Дневник: 1914–1920

к Никитским воротам не пускают, говорят, из-за пожара дома, где была аптека, так как там много жертв и ужасные сцены. На углу Большой Никитской и Скарятинского переулка нас, вернее С., обшарили красногвардейцы, но поверили на слово, что есть пропуск, — тут, на Большой Никитской, устроена баррикада из дров. На Поварской опять патруль, среди солдат пьяный — пропускают легко. Тут картина разрушения снарядами, начиная с дома Олсуфьева подряд, и церковь Бориса и Глеба95 пострадала. Зашли к Алексинскому И. П., в Трубниковск[ий] пер[еулок], у него точно крепость: во двор еле пускают и там опять опрашивают — все домовой комитет. В партийную нашу квартиру прошли легко. Была я еще у Сони в Штатном переулке, и там всюду следы снарядов и пуль, но меньше нашего района. Шел слух, что с двух часов опять пойдет пальба, но все тихо. На Кудрине, по словам пришедшего оттуда Кононова, роют окопы, ожидая каких-то броневиков. Дом Курносова сильно пострадал, даже от снаряда; он из окна видел, как из разрушенных потом домов на Поварской стреляли в большевиков. Вечером зашел Жилинский, предводитель дружины, защищающей Временное правительство, и массу нарассказал. От 56 общественных организаций (кооперация, Союз инженеров, «Единство», Союз промышленников и т. д.) он организовал дружину в 1700 человек, но Руднев, городской голова, ее не принял, как партизанскую, ее распустили, а через день-другой сам же попросил ее организовать, когда гибло Алексеевское юнкерское училище. Дружина была вновь организована. Жилинский сделал набег на Совет раб[очих] депутатов с броневиком и двумя выстрелами 2-сантиметровых мортир разогнал весь Совет. Вошли в здание, их было всего 11 человек и они были бессильны остаться там по малочисленности. Далее был сделан набег на склады патронов, так как у сидевших в Кремле не хватало патронов. Они пристрелили несколько красногвардейцев, взяли их пропуска и проехали через город до складов и получили несколько сот 104

Тетрадь первая: 1914–1917

патронов. Таким же способом он побывал в большевицком военном штабе и присутствовал два часа при заседании их — говорит, что они очень растеряны и не знают, что делать. Также прошел он со своими в Замоскворечье. Они же брали «Метрополь» и Лоскутную гостиницу, откуда с крыши стрелял большевицкий пулемет. Палить по домам из пушек они не решались, щадя жителей. Китай-город был в их руках. Делая его обход, они увидели, что в Сибирском банке96 кто-то есть — там работали громилы при содействии милиции. Ж. и его товарищи расстреляли семь человек. Говорит, что Ряды разграблены и квартира Щербатова в Ист[орическом] музее (директор Истор[ического] музея) тоже, даже у швейцара унесли самовар и сапоги. Юнкера не соглашаются выходить в атаку, если впереди не идут штатские, т. ч. дружина Ж. потерпела большое поражение при сдаче (а сдались, потому что оставалось по два патрона на ружье), они спустились по веревке с Кремлевской стены и ушли, но это б[ыло] 11 человек из 1500. Вначале же им удалось обезоружить две фабрики. У него прострелены оба рукава. Возбуждение его огромно. Говорит, что за Москвой-рекой расклеено объявление, что он приговорен к расстрелу; он последним патроном «уложил» красногвардейца и взял его пропуск. Ему мерещатся погромы, он очень утомлен и издерган этими расстрелами, хоть и считает красногвардейцев изменниками. Волк-Карачевские ушли сегодня к себе, прожив у нас и наших шесть дней. Перед партией вопрос: Полный ли саботаж большевиков или же вхождение в социалистическое министерство — С. за последнее, большинство — против. 5/ХI На сегодня у нас ночевал Жилинский — он скрывается как начальник дружины. Вчера его арестовали и потащили в военно-революционный суд на Калужскую площадь с требо105

Дневник: 1914–1920

ванием немедленного расстрела. Там профессор Штернберг заявил, что это недоразумение, что он знает его лично, но солдаты и рабочие продолжали требовать расстрела, тогда был учинен суд, и его заперли в комнату с часовым, а у дверей поставили 6 часовых. Он стукнул по голове своего часового, тот упал, лишившись сознания, а Ж. выпрыгнул в окно и бежал через палисадник, направляясь домой, но там его его успели предупредить, что приехал автомобиль (верно, за ним). Он ушел к нам с большим трудом. Сегодня удалось узнать, что автомобиль приезжал к нему. Один представитель центра и два — районного революционного комитета сказали его жене, что ему бы лучше сдаться им, что они гарантируют ему неприкосновенность и в случае чего-либо выпустят его. Завтра он едет в Рязань или еще куда-нибудь. Два курьеза. У брата Семеновой горничная очень гордится тем, что жених ее большевик, ее хозяин сказал ей, что прежние жандармы были куда интереснее, она вся зарделась: «Да мой Василий и был раньше жандармом». В доме в Староконюшенном делали большевики обыск в нескольких квартирах, их спросили, почему не во всех? «Мы делаем только по ордеру охранки, по ее данным», — гласил ответ! Лидов говорил, что Вильгельм ответил на предложение о мире, что он может его заключить только с преемником Николая II или с Учредительным собранием, с отдельной же партией не может. Если хотят, пусть отводят войска на 100 верст от фронта. Был Цявловский, он провел всю неделю в Лоскутной гостинице среди маклеров, комиссионеров и коммерсантов. Он говорит, что паника их была пошло глупа. Когда ушли юнкера, они целую ночь ждали пыток и смерти от большевиков. Бежали в шубах и собирались прыгать в окна. Боначич (тенор) за одну ночь похудел. 106

Тетрадь первая: 1914–1917

В коридоре Цявловский встретил одетого старого коммерсанта с чемоданом в руках. «Вы куда?»  — «А вы разве не одеваетесь?» — «Зачем?» — «Не знаю». Когда же он хотел переписать всю провизию, так как у повара была только картошка, все отказались, имея большие запасы. Потом какой-то генерал поднял «женский» вопрос, но Цявловский об этом не хотел рассказывать — очевидно, хотели «делить» женщин. Когда пришли большевики, люди эти стали выкладывать перед ними большие деньги и предлагать им, но те держались корректно: «Нам этого не надо, да и скоро эти бумажки ничего не будут стоить». Еще когда уходили юнкера, то они предложили всем офицерам идти с ними вместе защищать Кремль. Все отказались, кроме одного безрукого, которого Цявловский удержал. Между прочим, есть большая офицерская организация, которая вызывала Жилинского, но отказалась идти с ним. Они теперь послали к Каледину. Без даты* 140 гласных собрались перед кабинетом городского головы. Никитин просил разойтись. Вооруженная сила прибегла к насилию. 20 солдат. Протокол. Перешли в университет Шанявского и заседали до 8 ч. Открыл заседание Минор, речь Руднева, который просит обсудить будущее, ждет директив. Астров о погибели святого. Резолюция кадетская — управа д[олжна] осмотреть Кремль и все исправить на всенародные средства, установить жертвы, удалить со службы служащих нарушителей. Дума и Управа не слагают полномочий. Сысин (объединенец) говорит, что идет разговор о совместном министерстве (шиканы), Гендельман (эсер) вносит резолюцию из семи пунктов, очень хорошую. Брюхатов присоединяется — Лев Дмитриевич (Брюк) против соглашения. Все комиссары, как крысы, уже ушли, кроме двух. Все присоединяются, за * Так в тексте. (Примеч. ред.) 107

Дневник: 1914–1920

исключением пяти человек. Сысин перешел к меньшевикам. Предложение Астрова о Кремле принято. Отношение Управы глухо: Управа действует, и служащие должны ей подчиняться, если же это было нарушено, то она даст директивы. Ржев, Смоленск, Вязьма и Гжатск взяты Корниловым. Каледин захватил Тамбов и Воронежскую губернию. Большевики против Корнилова. Войска, шедшие сюда, задержаны под Гжатском — разобраны рельсы. Социалисты революционеры уговорили их приехать в Москву. Они большевиков просили не идти. Мы не пошли, потому что из Ставки приказ остановиться.* Государственный банк открывается на один час и охраняется революционным войском. Представители иностранных держав признают только выборное представительство  — Думу. Революционное правительство заседает, но его никто не слушает. Дума собирает Собор из представителей городов (Телеграмма вернулась разорванная, что сделал комиссар на телеграфе) 8-го Собор. От Москвы 25 человек. Жизнь в городе совершенно спокойна. Разрушений нет, кроме телефона по приказу Керенского или К[омитет] о[бщественного] с[пасения] закрыл телефон (а Думу не впустили). С юнкерами невероятная жестокость. У Керенского 1500 ч[еловек] войска. С ними он бы мог справиться, п[отому] ч[то] комитет был под сомнением  — они посылали делегатов к Керенскому. Сражение не по его инициативе. Отряд управляется пленными офицерами, разбит вдрызг. Керенский уехал в Ставку. Вместе с Думой продолжали действовать. Большевики настаивают на премьере с (министро[м]) труда. Ленин ни разу не прошел. Чернов — кандидат — он на юго-западном фронте. Авксентьев тоже кандидат. (Предполагают), что Авксентьев был министром внутренних дел и Покровский, * На полях слева карандашом помета: Это с листочка «Пропуск» без даты. и далее стоит знак: [. (Примеч. ред.) 108

Тетрадь первая: 1914–1917

военный — Верховский, морской — Вердеревский, иностранных дел — Салтыков, юстиции — Мамонтович и Соколов, просвещения — Салазкин, почт и телеграфов — Мамонтович (брат), земледелия — Маслов, продовольствия — Пешехонов и Теодор (?)*. Был приказ арестовать Пешехонова. Финансов — Рожков, Сави(цкий) и Кузовкин, торговли — Милютин, жел[езных] дорог — Бернацкий. Керенский предлагал Правлению бывших городск[их] работников отказаться работать с большевиками [...]** заявление, требуя порядка. Доклад от позавчера***. Приехал делегат, чтобы установить восстание, — опоздал на два дня. Минор утверждает, что вся власть до Харькова в руках Каледина. На север от Харькова — большевики. Корнилов с Калединым. Каледин имеет большой успех, действует осторожно и не против революции****. Доклад Филатьева в Городском комитете нар[одно]соц[иалистической] партии Начало ноября 26 октября Комитет общ[ественной] безопасности потребовал, чтобы 56-й полк, считавшийся верным, покинул Кремль, на что полк не согласился. Комитет общественной безопасности не решался брать на себя ответственность за кровавое столкновение. Срок сдачи был назначен на 27 октября, но и 27-й полк не был выведен. Украинцы, бывшие там и присоединившиеся к 56-му полку, заявили, что согласны выйти, но только вместе с 56-м, а он не соглашался. Начались опять переговоры и чувствовалось смущение Военнореволюционного комитета. А в Ком[итете] общ[ественной] * Так в тексте. (Примеч. ред.) ** Так в тексте. (Примеч. ред.) *** Так в тексте. (Примеч. ред.) **** Далее карандашом стоит знак: ] (Примеч. ред.) 109

Дневник: 1914–1920

безоп[асности] все обсуждали вопрос, как быть. Решено было принять некоторые меры, но не доводить до столкновения. Наконец вечером сам Рябцов поехал в Кремль уговаривать. Он долго не возвращался, а к ночи вернулись его спутники (Ровнов, Мастрюков и другие), очень взволнованные и заявили, что его чуть не убили, что разговаривать даже не хотят и что только Муралов и Ногин спасли его жизнь, а что из Кремля его не хотят выпускать  — он заложник. Следовательно, если открыть военные действия, он будет убит. Положение было очень тяжелое, причем военные нервничали и впадали в истерику больше штатских. Филатьев считает, что если все не кончилось еще большей катастрофой, то только благодаря штатским. Чтобы извлечь Рябцова, вызвали нелегальным путем большевиков, и к двум часам ночи добились возвращения Рябцова, и тут произошла странная вещь: он заявил, что ни смертью, ни арестом ему не грозили, что он остался там сам (Филатьев убежден, что он подвергался опасности и молчал об этом по тактическим соображениям). Рябцов говорил, что активно действовать не надо и что он позволил себе изменить условия соглашения в том отношении, что солдаты будут сменены в Кремле не юнкерами, а солдатами 192-го полка, который верен правительству. В Кремле было два верных броневика без бензина, но в них тоже начали сомневаться. Командный состав был против активного выступления. Юнкера и казачья сотня, стоявшие на карауле кругом Кремля, требовали его взятия. В ту же ночь явился целый ряд делегаций от юнкеров и разных офицерских школ, из резолюций которых, особенно из резолюции представителей Алексеевского училища, ясно стало, что среди них начинается движение правых Комитета общественной безопасности, который оказался между врагами слева и справа. Юнкера и офицеры на ряде митингов постановили сменить Рябцова и хотели выбрать Брусилова (главным образом, офицеры). 110

Тетрадь первая: 1914–1917

Большинством всех голосов против Филатьева все же решено было ждать до утра 28-го замены 56-го — 192-м полком. Юнкера хотели сами взять Кремль и чтобы удержать их и уже сорганизовавшихся офицеров, Рябцов решил ехать к ним для предотвращения выступления; послали с ним и Филатьева. Они до 7 часов утра обходили и убеждали. Настроение было очень повышенное, раздавались резкие обвинения против Рябцова. В Манеже, например, юнкера 6-й школы кричали: «Нам не дали, пробуйте, подлецы, сами». Наконец убеждения подействовали, и они обещали подчиниться дисциплине. На следующее утро в 11 часов, согласно постановлению, 56-й полк не вышел, и оказалось, что «верный» 192-й полк наполовину перешел к большевикам, а наполовину нейтрален. 28-го было наконец принято решение занять Кремль, и Рябцов, который раньше убеждал юнкеров не выступать, потому что нет сил и «мы можем быть разбиты», тут стал их убеждать, что взять Кремль очень легко. Их же настроение к этому времени уже упало. 28-го вечером Рябцов по телефону объявил Кремлю ультиматум. Но тут у Военного ревкомитета появится уже новый тон. Ультиматум состоял в том, чтобы через 15 минут открыли ворота, туда войдут юнкера, а солдаты сдадутся, в случае несогласия он грозил пушкой. 15 минут затянулись на всю ночь до утра 29-го. («Страшно сделать первый выстрел по своим», — объяснил Филатьев). К утру юнкера вошли. Оружие было сложено, хотя там и оказалось не 3, а 8 рот, так как большевики раньше поставили условием снятие кордона и подтянули за это время туда войска. Из пулеметов оказалось расхищено еще до восстания 350 штук, причем многие из них действуют в Петербурге. Вдруг в Думу приезжает офицер и кричит: «Кремль не взят, наших избивают!» Оказалось, что Кремль-то взят, но не через Николаевские, а Троицкие ворота, но по Тверской начались провокационные выстрелы. Сперва из Кремля позвонили: 111

Дневник: 1914–1920

«Сдают оружие», потом произошла заминка и вдруг звонят: «Юнкеров убивают» — когда юнкера окружили сдавшихся, по ним стали палить из пулеметов из окон — произошло это от «нераспорядительности» начальства. По словам Филатьева, было убито 15 юнкеров, тогда и они стали расстреливать и убили тоже 15 человек, но по газетной передаче и, по словам Стааля, был убит один юнкер, а юнкера расстреляли тут же 101 человека — огромная ошибка. 8 рот и 40 пулеметов сдались. После этого был назначен срок сдачи генерал-губернаторского дома  — большевики все тянули. С другой стороны, приказ взять отдавался, но не выполнялся. Либо Рябцов бесталанен, либо изменил и сознательно так действует — это поддерживает деятельность революционной группы офицеров, которые хотели добиться анархии. Приказы во всяком случае замедлялись преступно. После ультиматума о сдаче генерал-губернаторского дома Ногин и другие явились в Думу. Комендатура была поставлена настолько плохо, что большевики проходили без проверки, а своим чинили препятствия. Юнкера хотели взять Ногина и других на штыки, их едва уговорили, и они потребовали, чтобы при переговорах присутствовали их представители и казачьи тоже. Переговоры ясно показали растерянность большевиков и готовность сдаться. Ультиматум: разоружение восставших войск, Красной гвардии, арест и суд над Военным революционным комитетом и над всеми виновными. Они обещали ответить по телефону. При выходе у дверей кабинета их окружили возбужденные офицеры и юнкера. Руднев вынул револьвер и отправился провожать большевиков, пригрозив, что, в случае покушения на них, он тут же застрелится. По телефону большевики сообщили, что согласны на все условия, кроме ареста Военного революционного комитета, так как масса этого не допустит. Медлительность дала им силы. Единственной разумной операцией за это время был набег на Ходынку и похищение там двух орудий, причем были 112

Тетрадь первая: 1914–1917

сняты замки со многих орудий, но не со всех. Операцию эту произвели 50 казаков и 100 юнкеров. Постепенно к большевикам стали присоединяться полки и красногвардейцы и уже они сами стали диктовать условия, на которые Комитет общественной безопасности не соглашался, потому что военная власть заявила, что справиться с большевиками ничего не стоит  — это дело нескольких часов, а между тем шла постепенная изоляция Думы от Москвы. У них создавалось впечатление, что их, эту кучку гласных, членов управы и Комитета общественной безопасности никто не поддерживает. То же впечатление было у войсковых частей: «За кого мы сражаемся? Мы потому с вами, что хотим поддержать порядок в Москве, а выходит, что мы поддерживаем какую-то кучку лиц». Никто не шел на помощь. Патронов не было. Их еще удалось захватить налетом. На день приходилось 25 000–30 000 патронов, а на последний день осталось 15 000. Говорили, что у Сухаревой башни продают патроны и винтовки; Дума посылала туда людей и много денег, но покупать не удавалось или очень мало. Даже казачьи офицеры стали говорить: «Мы отрезаны и должны погибнуть». Представитель «Викжеля» вдруг заявил, что у него есть резолюция петроградская, хотя он входил от московского узла; эта резолюция гласила, что «Викжель» постановил не перевозить войска, а между тем вести о прибытии войск, приходившие ежедневно, оказывались ложными и создавали ужасное настроение. Наконец, представитель «Викжеля» исчез и сообщил по телефону, что выходит из Комитета общественной безопасности, но желает быть посредником переговоров. Так как Комитет общественной безопасности считал, что переговоры о мире должен вести командующий войсками, то его направили в Александровское училище. Военное начальство на заседании Комитета общественной безопасности вдруг заявило, что не уверено в победе без патронов и подкрепления, тем 113

Дневник: 1914–1920

более что «не нам решать, какое правительство». «Викжель» требовал «социалистического министерства» и тогда обещал пропускать войска и настаивать на роспуске Военного революционного комитета, а если не согласятся на такое министерство, то войска не будет. Комитет общественной безопасности и на это согласился, хотя Филатьев и доказывал, что это насилие. Бурышкин протестовал и уклонился от баллотировки. Гар, представитель «Викжеля», поехал в Военный революционный комитет. Они согласились сдаться; тогда, с их согласия, Гар поехал к командующему войсками, потому что трудно было сразу приостановить бойню и стянуть войска. Рябцов тоже согласился на перемирие. Точные условия не были выработаны, и Рябцов даже ничего не сообщил об этом Комитету общественной безопасности. Перемирие было нарушено большевиками — они стреляли с колоколен в Кремль. Военные утверждают, что все условия соблюдали. Для заключения мира надо было ехать к Военному революционному комитету — это было очень тяжело. Поехали Руднев, председатель Почтово-телеграфного союза Войцехович, Шер, Филатьев и другие. Когда садились в автомобиль, Гар, который должен был сопровождать их, исчез, и они поехали одни, без пропуска, рискуя жизнью. К двум часам приехали. Там были: Муралов, Спидович, Кушнер, присутствовали меньшевики и «Викжель». Тон вызывающий, но чувствовалось, что они, имея силы, не могут с ними справиться. Они прямо говорили, что не согласны на прежний ультиматум, потому что за ними теперь есть сила, утверждали, что Комитет общественной безопасности затягивает перемирие и обманывает. Они соглашались создать в Москве новый комитет из представителей Думы, Советов и партий, а когда их спрашивали, будет ли тогда распущен Военный революционный комитет, они отвечали: «Ни за что, потому что для масс это неприемлемо». Им доказывали, что тогда возгорится новая борьба между двумя комитетами, так как в новом коллекти114

Тетрадь первая: 1914–1917

ве большевики будут в меньшинстве. Второй пункт вызвал большие споры, это «суд над виновниками вооруженного восстания». Они требовали, чтобы его не вписывать в условия. Им говорили, что если они считают виновником Думу, то чего же им бояться — Дума согласна, но они все-таки не соглашались. Говорили до 9 часов и договорились по главным пунктам, а по тем, в которых сомнение, должны были решить посредники нейтральные, их решение должно было быть обязательно для сторон. Пока шло совещание, автомобиль думцев был захвачен большевиками, и их доставили обратно на большевицком автомобиле, двоих же обещали подвезти после, но так и не привезли. В 12 часов (ночи) переговоры были прерваны большевиками, которые выдвинули новое условие: вся власть Советам. В это время в Думе погасло электричество, и началась паника, всех охватила мысль, что сейчас будет расстрел. Скоро электричество загорелось, но переговоры прекратились. Налет броневика на Скобелевскую площадь оказал моральную поддержку. «Викжель» окончательно исчез. Силы и патроны таяли. Мерилом настроения был комендант Кремля Мороз, очень бодрый, но накануне сдачи он заявил: «Борьба окончена». Кольцо все сжималось. Очень трудно было сообщение Думы с Кремлем — обстреливались Иверские ворота, и тут до последнего дня военные не догадались ни канавку вырыть, ни щиты поставить. Доклад С. Маслова о Петербурге внес еще большее разложение. В среду или вторник Рябцов вызвал в Александровское училище и поставил вопрос, что делать: «Вы нам не помогли, не послали за поддержкой» и т. д., закатил истерику. А между тем за поддержкой посылали, и из Вязьмы шли гренадерские части — в них не было веры. В Тверь послали за юнкерами. Из Петербурга посланные часто не возвращались. Рябцов решил вывести свой отряд из Москвы, хотя бы с боем. Филатьев считал эту затею нелегкой — ведь ни баз, ни кухонь, ни патронов не было. Ночью на четверг располагалась 115

Дневник: 1914–1920

операция за патронами, но она не была выполнена  — или отменена, или отказались. От Минска шла часть, которая могла прийти вчера утром, а провианта было на две недели. Одни подготовлялись к выходу из Москвы. Росло разложение Реакционное офицерство, карьеристы и другие группы. Ясно, что дальше нельзя. Переговоры о сдаче помогли гнусной группе (партии) объединенцев. Переговоры затянулись от 2 до 5 часов; вернулись посредники в 7 часов. Юнкера ушли из Кремля до приказа о выходе. К счастью, об этом не узнали хулиганы. Там была группа гласных. По ним стреляли из тяжелых орудий уже после подписания мира. Условие унизительное для Комитета общественной безопасности — его уничтожение. Канва условий — признание власти Советов,  — но это не было признано сдавшимися. Борьба прекратилась с тем, чтобы продолжать революционную борьбу. Юнкера и офицеры (по условию) сохраняли оружие, но фактически оно отбиралось. Казаки остались при всем оружии. Ночь под пятницу была ужасна — шло бесконечное расслоение среди военных — может быть кровавое столкновение. Их удалось убедить. Спор возник из-за того, уходить (из Москвы) или оставаться, и ненавидели они друг друга отчаянно. Часть юнкеров, не бывших в Александровском училище, толпа разоружила с избиением. Среди большевиков полная растерянность. Сидович умолял Руднева идти устроить порядок. Они упустили из рук власть над толпой. (Конец доклада Филатьева) 7 ноября По последним данным, Ленина и Троцкого все покидают. У нас жестоко расстреливают грабителей прямо тут же, на месте. Внешне все спокойно, но бродят слухи о погроме — дата намечается 12, то есть день выборов в Учредительное Собрание. Телеграмма о сепаратном мире союзников оказа116

Тетрадь первая: 1914–1917

лась ложью, как и известие о движении Корнилова на Москву (Вязьма, Смоленск, Гжатск уже считались). В первой градской больнице большевик доктор Обух — ему перестали подавать руку: «У вас руки в крови!» Там было собрание персонала (низшего), чтобы самим выбрать старшего доктора, но в это время их осветил прожектор: «Прожектор, прожектор, сейчас из него стрелять будут» — и все разбежались. В Ново-Екатерининской больнице «старшим доктором» выбрали няньку. 9 ноября Вчера Стааль вернулся из Петербурга. Ехал хорошо. Там более определенная позиция, чем здесь. Создался Комитет спасения Родины и революции и действует на основании определенной программы, на которой объединились меньшевики, эсеры, народные социалисты и «Единство». Общая цель — борьба с большевиками, а здесь никак не могут примириться: Кускова кричит, что она согласна только на коалиционное министерство, «Единство» тоже, хотя и уговаривают не спорить, так как вопрос будет разрешаться в Петербурге. Сегодня ночью арестован директор Государственного банка в Москве, и банк захвачен большевиками. Туда вчера привезли наличность в 100 миллионов рублей, да там лежит золотом миллиард, но ключей нет, и двери можно пробить только из орудий. Утром стали арестовывать служащих, которые постановили денег не выдавать. Многие из них выпрыгивали в окна — это видел Яневский. Вчера наличность перевезли туда с большим трудом. Она лежала на вокзале, и низшие служащие отказались за ней ехать без приказа большевицкого комиссара. Пришлось прибегнуть к нему. Он дал разрешение, и все было перевезено; но тут большевики обратились за деньгами, и им было отказано. Служащие постановили бастовать, если явятся большевики. Так везде — это стихийно, только низшие служащие за них. Наверное, 117

Дневник: 1914–1920

эта ненависть быстро пройдет, и все пойдут по средней линии. Пока же, раз они получили деньги, они не станут противодействовать, а наоборот, и тон «Социалистической Демократии» даже смягчился. Многие их комиссары бегут. Черлюнчекевич приходил к кому-то с покаянной. Конечно, пока никаких погромов не было, тем более что они даже хлеб даром раздавали в Хамовниках и на Смоленском — по фунту. Роют окопы кругом Москвы, ждут осады казаками. Говорят, части их уже в Гжатске. Приехали 2000 матросов. Говорят, что Коллонтай назначена командующим* северным фронтом, а Рошаль — главнокомандующим. 10 ноября Сегодня были похороны красногвардейцев на Красной площади, под Кремлевской стеной. По словам одних, было не очень много народу, по словам других — много**, но настроение сосредоточенное, незлобное: «Свои своих бьют — мало войны» и т.  д. Хоронили в красных гробах, и про каждого при опускании говорили одно и то же: «Убит буржуазией такого-то числа». Сегодня же было много уличных митингов: у Никитских Ворот выступал Щелкунов и говорил, что настроение явно противобольшевицкое. Сегодня же в типографии «Задруги» рабочие предъявили требование уплаты жалованья и грозили забастовкой, а между тем в банке по чекам частных лиц дают только 125 р. в неделю и 1000 р. — предприятиям. С. говорил с их комитетом, те ответили, что убеждать безнадежно, тогда С. решил говорить со всеми рабочими  — они не захотели слушать Озерецковского («Вы теперь, как Керенский, для нас»), но выслушали внимательно С., который резко напал на боль* Часть слова зачеркнута. Ранее было: главнокомандующим. (Примеч. ред.) ** Перед словом много зачеркнуто: очень. (Примеч. ред.) 118

Тетрадь первая: 1914–1917

шевиков и выяснил, что вся разруха от них, потом перешел к их требованию: «Я хотел все устроить по-товарищески и собрать с кого можно, а вы сразу — требования и угрозы. Я не подчинялся самодержавию, не подчиняюсь тем более теперь; если вы так, то закроем типографию, или вот получите чек и берите по нему сами деньги в банке». Они поняли и отменили свое постановление, и все приняли, как предложил С. В Московских банках, уступая перед угрозой большевиков объявить виновных чиновников врагами народа и вне закона, решили работать и выдавать по 125 р. в неделю по чекам, но с условием, чтобы не было большевицких комиссаров — те согласились. А в Петербурге такой стойкий саботаж, что большевики сдаются — им пришлось выпустить арестованного Шипова, директора банка. Здесь ключи от складов у большевиков. Вчера Диомидов в н. с. комитете [представил] доклад о своей деятельности во время восстания и очень гордился своей нейтральной позицией и никак не мог понять, почему комитет его осуждает, а его осуждали, п[отому] ч[то] партия н. с. не была нейтральной, а стояла за Временное правительство, он же входил в соглашение с большевиками и подписал даже вместе с последними воззвание к населению. С. поехал сегодня в Петербург на переговоры с Комитетом спасения Родины и революции. Каледин отдал казакам приказ стягиваться в крупные единицы или идти к нему. По сведениям избирательной комиссии, бегство солдат огромное. Из 16 000 артиллеристов, обстреливавших Москву, осталось 500–1000 человек. Боятся подлогов при выборах. Сюда привезли 2000 матросов. В Гжатске солдаты остановились, потому что узнали, что здесь все кончилось. 11 ноября Нигде не дают хоронить белогвардейцев-студентов. Хотели хоронить на Братском кладбище, но Революцион119

Дневник: 1914–1920

ный комитет заявил, что бригада, стоящая на Ходынке, им не подчиняется, и они не ручаются, что она не разгромит процессию. Тогда обратились в Новодевичий монастырь, там согласились, но пришли большевики, пригрозили, что разнесут монастырь,  — отказались. Кто-то из приехавших из Петербурга говорил, что банки там работают нормально, только с условием невмешательства большевиков. Там им не дают автомобилей — забастовка! Совет Университета решил продолжать занятия впредь до вмешательства большевиков, а тогда закрыть. Служащие города постановили бастовать, но как  — это должен выработать стачечный комитет (отчисление  — однодневный заработок). Говорят, что союзники решили передать протекторат над Россией и Китаем — Японии и продолжать войну. 12 ноября Все утверждают, что на выборах были большие подкупы, что солдаты получали по 25 рублей в день от большевиков. А при обысках просто взятки. Отец одной девочки у Чили (бывший городовой), по ее словам, поступил в Красную гвардию, но ему все жалованья не платят. Бедный Керенский, его и теперь все ругают, что он до этого довел, — как я рада, что он в безопасности; и прав Тихон Иванович, что он из слишком благородного металла, так что не выдержал этой грубой силы. 14 ноября Вчера на Братском кладбище хоронили студентов и юнкеров, убитых во время восстания. Никаких эксцессов не было. В простонародной толпе делали сравнение между похоронами красногвардейцев у Кремлевской стены без духовенства с этими похоронами, обставленными всеми обрядами цер120

Тетрадь первая: 1914–1917

ковными в присутствии большого количества духовенства, и все сравнения были не в пользу первых: «Собаке собачья смерть», — говорили про тех, похороненных «как собаки» под забором. Большую ошибку сделал Революционный комитет, забыв о религиозных чувствах, которые сейчас, во время голода и всяких бедствий, начинают говорить все сильнее. Солдаты и рабочие присоединились к вчерашней процессии. На трамвае, когда Б. Д. Федоров возвращался, кондукторша стала что-то смеяться, а какой-то рабочий ей заметил: «Чего смеешься?» Она: «Я плакала десятого, а сегодня смеюсь». — «А я,  — сказал он,  — плакал и десятого, плачу и сегодня». Она прикусила язык. Оружие для домовых комитетов можно получать на Сретенке в трактире, кажется «Волна», у товарища Ольги! Образовалось межпартийное бюро для охраны выборов, а то воззвание Революционного комитета идет прямо вразрез с их действиями — они сожгли и уничтожили прямо в типографии воззвание кадетов. Говорят, что Каледин «нанимает» себе войска, т. е. всякого желающего к нему «поступить» берет «за большие деньги». 15 ноября Вчера вечером было у нас заседание Городского комитета н. с. и Филатьев делал доклад о Думе и о том, как разгоняли утром Управу: явился гимназист, который стал разгонять, они отказались подчиниться, и он, наконец, махнул рукой и заявил, что он сам не желает больше подчиняться Военно-революционному комитету и ушел. Филатьев говорил о том, что Дума должна напрячь все усилия и, поддержанная партиями, вдохнуть жизнь в бездейственное Временное правительство, которое молчит перед разгулом большевиков. Один Керенский между тем только и сложил свои полномочия и прислал отставку. Сегодня утром в Думе, куда от нас (н. с.) представителями отправились Лидов и С., было еще лучше — 121

Дневник: 1914–1920

явились солдаты и потребовали, чтобы все разошлись. Минор заявил, что подчиняется силе, но все потребовали частного совещания, старший заявил, что этому он препятствовать не может, и солдаты ушли. Тогда Дума решила продолжать заседание. Вошли опять 10 солдат. Евгения Ратнер обратилась к ним с простой, ясной речью-разъяснением; они поодиночке тихонько стали выходить. Тогда решили пригласить их присутствовать на заседании, они отказались, но потом один за другим вернулись, свинтили штыки, сели и заявили, что они не знали, что такое Дума; аплодировали они со всеми речам против большевиков. 17 ноября Третьего дня я дежурила ночью в подъезде. Своеобразное явление XX в. — каждый дом занялся самообороной, потом, кажется, сорганизовались улицы, кварталы и над всем «Центродом»97. Но пока все стройно сорганизуется, каждый дом старается получше защититься, и у нас устроили дежурства от 11 часов ночи до 7 часов утра в три смены по 2 часа 40 минут — сидеть там впотьмах и терять время — тоска смертная. Я сидела во второй смене от 1 ч. 40 м. до 4 ч. 20 м. и слушала глупую болтовню двух других дежурных, ибо в каждом подъезде дежурят трое: мужчина и две женщины, причем в случае нападения мужчина должен задерживать нападающих, пока одна женщина всех разбудит, а другая черным ходом сбегает во все подъезды, чтобы поднять тревогу. При этом во дворе дежурят 6 человек (обычно четыре) с винтовками, они заходят в парадные подъезды погреться, при этом говорят пароль, при мне: «Тифлис». Что-то средневековое. Вечером, когда возвращаешься домой, постоянно слышишь выстрелы: кто говорит, что это дозоры, но вернее что-то другое. На днях три солдата сняли шубу с бухгалтера Зем[ского] союза, он в отчаянии, что украли новую шубу, 122

Тетрадь первая: 1914–1917

побрел домой в шинели, которую они ему дали и вдруг, сунув руки в карманы, вытащил оттуда золотые часы и 1500 рублей. Все теперь сплошной анекдот, но очень трагический. Сегодня солдаты не пустили управских служащих в Управу, заявив, что они «за царя» — Бог знает, какая демагогия. А Ленин выпустил Дубровина и всех жандармов. Очевидно, они — одно, и немцы им содействуют. В Петербурге на выборах в Учредительное собрание мы (н. с.) получили 18 000 голосов, а всему блоку социалистов не хватило только 5000 голосов для одного человека, которым был бы Мякотин. Прошли: шесть большевиков, четыре кадета и два эсера. Что-то будет у нас? 19 ноября Выборы в Учр[едительное] собр[ание] идут вяло. Сражаются кадеты с большевиками, прибегая к самым странным приемам  — вырывают из рук бюллетени и т.  д. Никакого настроения — сравнить с выборами в Городскую думу невозможно. Очень пассивное отношение. Вчера С. видел Савинкова — едет в Обл[асть] В[ойска] Донского, хочет спасать через Каледина. Третьего дня С. был у Когана-банкира. Тот говорил, что крупная плутократия переводит по 4 миллиона в месяц Каледину на организацию войны, туда съехалась масса офицеров, и там начинается монархическое настроение. Сегодня К-ий* говорил про Государственный банк, как противно подло держатся там большевики; на них приходится кричать, они же стараются натравливать на служащих. Говорят, что польские легионы идут через Америку во Францию, а мирные жители поляки отправляются через окопы прямо на родину. * Фамилия исправлена. Ранее было: Керенский. (Примеч. ред.) 123

Дневник: 1914–1920

20 ноября Второй день выборов — состязание большевиков с к. д., обе стороны прибегают к одинаковым приемам — вырывают из рук и впихивают бюллетени и т. д., между собой (не) дружат, но стоит появиться эсеру — вместе бросаются на него. Приехал из Смоленска полковник Глазсков, говорит, в ротах осталось по 40 штыков; многие полки голосуют за большевиков, потому что это «за царя», как им говорят. Алексинский говорит, что Коллонтай в дружбе с Вырубовой, и та теперь в большом «фаворе». Закрыты все петербургские газеты за напечатание воззвания Временного правительства. Выпущены все черносотенцы. Одним словом, летим к монархии. 23 ноября Мы с треском провалились на выборах. Результаты будут известны завтра. Говорят, были злоупотребления в Хамовниках и на Ходынке, где сплошь солдаты, голосовало 48–50%, т[ак] ч[то], очевидно, злоупотребление были единоличные. Сегодня Думу не разогнали, она постановила отложить забастовку, потому что, может быть, к ней придется прибегнуть при Учредительном собрании, если будут насилия. А в Казани забастовка привела к победе Думы над большевиками. У нас в комитете н. с. решили вчера «не отговаривать от забастовки», а относительно выборов 26-го в новую Думу — бойкот полный. Сыроечковский представляет себе мрачную картину погромов и т. д., которые приближаются, а Брюхатов как-то находит что-то светлое, говорит, что и большевики-социалисты и т. д. (чувствуется в нем отсутствие знания истории). Теперь собирают всех государственно настроенных социалистов в кооперацию — неизвестно, что выйдет. 124

Тетрадь первая: 1914–1917

24 ноября Сегодня видела Е. Д. (Кускову) по устройству П. Говорит, что у них 600 мест. Особенно комично то, что товарищ министра О. разъезжает повсюду в министерском вагоне от Петербурга до Ростова-на-Дону, и никто его не трогает, даже солдаты, едущие на крышах и готовые всех выбросить, отступают перед простым заявлением проводника: «Это министерский вагон». Теперь он повез 10 тысяч в Донской Бассейн для угля. Там он имел беседу с Калединым, которого в качестве товарища министра просил отменить репрессии на рудниках, и тот согласился. Что касается общей политики, то Каледин говорил очень уклончиво, что у него еще нет сил, что он, прежде всего, выведет большевизм в Области Войска Донского и в Кубанской области, а потом видно будет. От солдат Екатерина Дмитр[иевна] слышала, что они и над Смольным устроили контроль: «Они не из наших», — и следят. Теперь идет травля против к. д. партии. Солдаты прямо говорят, что кадетов надо уничтожить. А большевики подготовляют к тому, чтобы отложить Учредительное собрание на том основании, что выборы «произведены с давлением». Екатерина Дмитриевна ждет полной анархии, и потом подавления ее и утраты всего. Ленина и Троцкого она считает немецкими агентами. Генерала Духонина, которого очень жалеет из-за трагической смерти (растерзан матросами, натравленными Крыленкой), не хвалит, — «баба» — вид[ели]* в Сов[етской] Респ[ублике]. Американцы, не давшие ничего промышленникам и капиталистам, дают массу кооператорам и скупают землю, не веря в аграрные реформы. Они ждут успокоения в течение трех  — шести месяцев. Ими куплена «Карловка» в Полтавской губ[ернии] за 75 тысяч98. 25 ноября Вчера вечером приехал Борис Дмитриевич Никитин. Он прямо из Ставки, откуда вывез В. В. Вырубова, причем это * Так в тексте. (Примеч. ред.) 125

Дневник: 1914–1920

оказалось очень легко, хотя Вырубов и подлежал аресту. Но матросы, долженствовавшие его арестовать, занялись очень полезным делом: сбивать корону с орла на банке. «Что это у вас корона?» Вышел директор банка: «Она мне давно мешает», — и предложил 100 руб. тому, что ее собьет. Они не сбили, но потребовали 100 руб. за то, что сбили другую личную корону со здания. Так день и прошел, а тем временем Борис Дмитриевич вызвал себе автомобиль, и так как он стоял за городом в санитарном бараке (поэтому и не был реквизирован) Борис Дмитриевич сперва поехал один в Оршу, а потом послал автомобиль за Василием Васильевичем Вырубовым. Оказывается, Крыленко нарушил условия с Духониным, ибо по условию Духонин отвел от ставки войска, а Крыленко, против условия, явился с несколькими тысячами матросов. Это могло произойти и оттого, что матросы отказались (?) не ехать, так как ими руководит банда в 50 человек с «Авроры», которая всех терроризировала, а во главе их тоже терроризированный мичман. Это настоящие преступники. Они совершенно спокойно постановили на предварительном собрании убить Духонина, и когда его вели, то именно они бросились на него, другие же все были простыми зрителями. Заступившегося (?)* Крыленко они за шиворот сбросили с площадки. Потом чуть не двое суток издевались над трупом самым зверским образом, и только озлобление против этого прибывшего Литовского полка заставило их сократиться и выдать труп. Матросы едут с огромными деньгами, они у всех отбирают оружие и им торгуют, так что, в конце концов, сами остаются или с разнокалиберным или совсем без него. Первые полтора дня они несли караулы, а потом замерзли, и им надоело — ушли. Матросы эти отказались ехать вдогонку за Корниловым, а сами уехали неизвестно куда. Ставка была ими терроризирована. Теперь там спокойно совсем. * Так в тексте. (Примеч. ред.) 126

Тетрадь первая: 1914–1917

Они вваливались к Крыленко без доклада, руки в карманы, с папироской в зубах. Корнилов бежал открыто. Он сделал смотр георгиевцам, которые вместе с текинцами охраняли его, они пожелали ему счастливого пути. Между тем офицер текинцев пошел проверять бумагу, но текинцам достаточно было бумаги, чтобы «выпустить хозяина», и он открыто уехал вместе с комендантом и начальником тюрьмы. 26 ноября В Могилеве два революционных комитета: один при Крыленко, другой из 15 оставшихся матросов. События идут галопом — арестована Избирательная комиссия по Учредительному собранию, приказ их всех арестовать и заменить большевиками. Арестованы члены Земского союза и отвезены в Петербург. Они, очевидно, набирают заложников. Думают, что все к. д. будут арестованы перед открытием Учредительного собрания. На улицах грабят вовсю, чуть стемнеет. Немецкие условия мира — по передаче «Утра России» — 15 лет вывоз сырья в одну Германию и 15 лет немецкие военные комиссии во всех отраслях управления — поразили самих большевиков. На ночь собирается гроза: там казаки ставят условие удаления большевиков, но у казаков, говорят, нет снарядов. В Москве и Петербурге зовут части, верные революции, против большевиков. На выборах, по сведениям Избирательной комиссии, очень много надписей «за царя», прямо даже за Николая II, «за городовых», «за Михаила», и много ругани Ленину. 27 ноября Противно то, что у большевиков нет идеи, как у французских коммунаров («родина»), здесь только «брюхо», пожива во всех видах. Развратили, конечно, сами всякие «Союзы» и т. д. (возившие кататься на автомобилях всех присных и 127

Дневник: 1914–1920

т.  д.), фабриканты, получавшие огромные прибыли и др. Теперь все ропщут, что те сели с ногами на стол, что возят своих дам и т. д. Но это все, вся эта откровенная алчность донельзя противна. Большевик Черлюнчекевич, работавший в архиве охранки и принесший повинную с обещанием, что он не будет активно участвовать у большевиков после ужасов московского восстания, теперь говорит С., что большевики обсуждают его, С., кандидатуру в правительство. «Нет, с теми, у кого руки в крови, работать не буду!» — «Ну, что вы, С. П.», и т. д. Пока архив охранки не трогают, но, конечно, могут ежеминутно захватить99. Мерзость в шкурном страхе у людей, который заставил Временное правительство скрываться и тем терять последний авторитет. Был у нас Стааль  — обрился весь и скрывается, как в прежние времена. Аня (Ш.) все ждет резни и систематически заходит узнавать, нет ли сведений о резне на такое-то число, ибо она тогда вывезет своих — увы! — мы в этом случае совершенно не можем ей помочь  — о резне никогда не знаем. На охрану домов нанимаются офицеры: на Спиридоновке 18 человек, в Успенском переулке — пять человек: по 200 руб. при готовой квартире. Масса интеллигенции остается сейчас без заработка  — просят мест. Вчера покупала мясо у калужского мужика, привозящего его в 3-й двор к сапожнику за Пресненской заставой и торгующего мясом и птицей в каком-то проходике в глубине двора. Чудеса! Валенки мне — 130 руб. — купила, ходить не в чем. Сгущенное молоко с 3 р. 50 к. прыгнуло на 10 руб. за три месяца, и так все. Мясо — говядина до 2 руб. Масло — 7 руб. Куры — 6–7 руб. Предела нет ничему. 28 ноября В Петербурге выпустили членов Избирательной комиссии, продержав их под арестом 5 дней. Крыленко уехал из 128

Тетрадь первая: 1914–1917

Ставки, очень там неспокойно. «Русское Слово» закрыто за сообщение, что Ставка была взята Крыленкой с одобрения германского штаба. 30 ноября М. говорила, что голод, который многих одолевает, биологического происхождения, п[отому] ч[то] в стране недоедание. Вчера на Кузнецком Мосту встретила трех офицеров немцев — идут с победоносным видом и громко говорят по-немецки  — публика равнодушна. Екатерина Карловна говорила, что много их бежало из Екатеринбурга, но за 60 верст от границы они были задержаны и возвращены в Москву, где и живут припеваючи, на свободе. Анна Ивановна (Ауэрбах) пишет из Красноярска, что в Сибири все пленные вооружены, сорганизованы под начальством генералов и подготовляют заговор, о котором все знают, и никто не препятствует. Кропоткин говорил сегодня пришедшим поздравить его с 75-летием н. с.-ам, что он слышал, что большевики собираются посадить на престол Алексея, а регентом Генриха Прусского. В условиях мира, между прочим, оккупация Петербурга, комиссары немцев во всех областях, сдача немцам оружия и 15 лет торговли. Приходил один человек, который утверждает, что немцы дали 75 000 на «Социал-демократа», что это обнаружилось при обыске у одного немецкого офицера: солдат позарился на мыло, а внутри его оказались счета немецких расходов и этот тоже. К. д. объявлены врагами народа и подлежат аресту. Многие арестованы в Петербурге. Учредительное собрание окружено войсками с орудиями и пулеметами. Здесь, как и везде, образован Союз охраны Учред[ительного] собрания  — он образовался из Комитета общественного спасения. И Брюхатов, который там распинался за коалиционное министерство, 129

Дневник: 1914–1920

вдруг поднялся на дыбы, стоит за невключение к. д. в Союз защиты У[чредительного] с[обрания]. Опять ночью дежурила, но вдвоем с С., вторая дама не вышла. Родственницу Шполянской остановили днем на Солянке четыре солдата (публика равнодушно шла мимо) и потребовали денег. Она перепугалась: «Сколько вам надо?» — «1 р. 43 коп.». Она дала 2 руб., они поклонились ей в землю и с благодарностью сказали, что теперь поедят, а то два дня не ели.

Тетрадь вторая 1 декабря 1917 — 6 февраля 1920 г.

1 декабря 1917 года Немцы приобретают все больше наглости. Пишут в Бюро военнопленных о том, что их присылают в Москву, и чтобы к их приезду были готовы хорошие экипажи и т. д. Фриче дает немцам удостоверение, чтобы у них не проводили обыска без шведского посла. Вчера в «Задруге», а третьего дня в «Голосе Минувшего» мы постановили написать ему, что не желаем работать с ним совместно. Новиков говорит, что еще в [19]14 году пленные офицеры говорили, что не пойдут домой, потому что в России будет смута, а они будут все устраивать. Между Петербургом и Ригой ходят поезда, только 100 верст приходится ехать на лошадях, всех пускают. Германия зовет беженцев возвращаться, только пускает их к себе с деньгами. Швейцарцы едут отсюда через Стокгольм. Часть товаров, по словам Титова, уже начинает дешеветь — сукно, которое дошло до 60 руб. аршин, нитки с 2 р. 50 к. катушка упали до 75 коп., появились кнопки, которых совсем не было — все это заготовлялось для интендантства, которое 131

Дневник: 1914–1920

их не берет. Начинают прибывать иностранные товары, особенно кожаные. За квартиру, по декрету, не надо платить хозяину, иначе и хозяин, и квартирант попадут в тюрьму, платить же надо: половину в домовый комитет, а половину куда-то, но пока еще неизвестно, куда именно. Домовый комитет на свою половину должен содержать дом. Титов говорил, что за взятку большевикам в банке можно получить сколько угодно денег вне очереди. Взятки  — 5000 руб. за 200 000 р. Говорят, что часть взятки идет ком. Попову через его сестру. Рабочие, которые ходят в банк получать деньги для фабрик, злятся на большевиков за беспорядок: по три дня приходится ходить. Коган (директ[ор] банка «Юнкер») говорит, что не знает, что советовать делать с деньгами, так все меняется. Из военных сфер тоже передавали о Генрихе Прусском. Сегодня в дом, где помещается бюро партии н. с. (Годеиновск[ий] пер[еулок] на Арбате) приходили вечером красногвардейцы с обыском. Через нашу партийную квартиру они только прошли в составе двух штатских и двух солдат с винтовками, прошли затем на чердак, а другие, до 20 человек, были на лестнице и оцепляли дом. Они заявили, что не хотят нас беспокоить, зачем де их повели не черной лестницей, что они ищут пулемет. Уходя, обещали завтра прийти обыскать управский учебный склад, который находится во дворе. 2 декабря Слухи: Ленин убит сыном Духонина — не подтверждается; Семеновский полк провозгласил царем Кирилла Владимировича и отказался уходить из Петербурга; царь бежал (это из газет) и находится уже в Финляндии; вел[икая] кн[ягиня] Татьяна бежала в Англию в мужском платье100. Она же выходит замуж за сына Вильгельма. 132

Тетрадь вторая: 1917–1920

Завтра во время манифестации в защиту Учредит[ельного] собрания большевики, по словам Либсона, будут манифестировать с портретом Николая II и с музыкой. Немецкие пленные офицеры и генералы отказались уезжать из Петербурга на родину.] Рига соединена жел[езной] дор[огой] с Петербургом, туда многие едут, причем на лошадях приходится ехать только 100 верст. Лукин, большевик, говорил Сыроечковскому, что Ленин и К° разочаровались в возможности социальной революции в России и решили, что для ее ускорения надо ввести жестокий монархизм, хуже прежнего, а самим тем временем отправиться работать в Германию, где по окончании войны должна вспыхнуть соц. революция и уже, свергнув Вильгельма, оттуда они распространятся сюда. Если это так, то они до невозможности, до абсурда логичны и делают над живым телом России эксперименты. Из Москвы полки уходят на юг сражаться с Радой. Манифестация вчера в защиту Учредительного собрания прошла удачно. Было 30 000 человек, надо бы 300 000. На площади казалось мало, а шествие было очень длинное. «Задруга» шла со своим знаменем. Партия наша — с тремя. Был оркестр, наши пели. Часто останавливались и убеждали публику примкнуть, особенно солдат перед Советом солдатских и рабочих депутатов, но они отмалчивались, а потом подбодренные своими агитаторами, стали угрожать. Перед у[ниверсите]том Шанявского стояла конная милиция, толпа прогнала ее, и только, когда уже все разошлись, а группа учащихся устроила митинг на подъезде, милиция разогнала ее двумя залпами в воздух. Говорят, накануне они палили с мостов из пулеметов в воздух для устрашения, и чтобы меньше народу приняло участие в манифестации. Стрельбы по городу было больше обычного. Взятки берут усиленно: за включение телефона госпожа Пупко берет 150 руб. за 17-ю очередь и 100 р. за вторую, и т. д. Говорила это Маня Петерсен. 133

Дневник: 1914–1920

Сегодня вечером был В. В. Вырубов и рассказывал много интересного. Он сам очевидец и участник многого. Состоял некоторое время при Керенском. Говорит, что тот имеет очень хорошую душу, но истерик. Многие имеют на него плохое влияние, особенно его шурин Барановский, который постоянно все за ним записывал и все советовал ему взять дежурного генерала для регистрирования приходивших Керенскому мыслей. 4 декабря При начале Корниловской истории Вырубов присутствовал: усталый, заспанный Керенский лежал на диване, закинув руки за голову; по комнате бегал его «друг» Владимир Львов и кричал: «Нет, вы должны порвать с демократией, к черту ее!» — «Да, да», — сонно бормотал Керенский. «Я вам все устрою, я создам вам силу, я берусь за это».  — «Да, да», — опять сквозь сон. — «Так, я поеду к Корнилову и все устрою».  — «Поезжайте, поезжайте».  — Керенский, засыпая. Тот выбежал. А через несколько дней, когда Вырубов с подробной инструкцией к переговорам с Корниловым и налаживанию отношений выходил из Зимнего дворца, туда вбежал Львов: «Где Керенский? Мне он немедленно нужен. Через три дня все будет устроено, вот увидите!» Какой ужас произошел из полусонных слов — ими воспользовались определенно те, кто стояли за Корниловым. Между Керенским и Корниловым были разговоры о диктатуре, причем Керенский утверждал, что он быть диктатором не может — «Не родился таким». — «А вы, генерал?» — обратился он к Корнилову. Тот подумал минуту. — «Да, я бы мог». — «Но как же дороги, а вся анархия?» — «Это ничего!» Под влиянием людишек и у Керенского пробуждается мания величия, выражающаяся в требовании шпалер войск *

* Перед предложением зачеркнута фраза: Сегодня вечером был В. В. Вырубов и рассказывал много интересного. (Примеч. ред.) 134

Тетрадь вторая: 1917–1920

и коня. Но стоило кому-то спросить: «Белого?», как он тотчас же отменил это приказание. Алексеев ненавидит Керенского, но когда надо было получить его согласие после Корниловского мятежа, Керенский, не задумываясь, сам рано утром с Вырубовым поехал к нему. Алексеев встретил его, не здороваясь, и в течение 15 минут в самой резкой форме ругал Керенского за разложение армии, употребляя такие выражения, как «предатель» и т. д. Керенский все слушал (Вырубов держал его за руку), потом совершенно детским тоном сказал: «Но ведь надо же ее спасти». — «Так, как вы сами пришли за мной, я поеду с вами и продиктую вам свои условия», — ответил Алексеев. Его Вырубов не хвалит, говорит — очень невозможный. Когда он взял на себя миссию ареста Корнилова, то ему было предложено действовать силой или моральным воздействием. Он выбрал последнее и потребовал, чтобы никакие полки не были двинуты ему на подмогу. А между тем, дорогой, в Орше, их нагнала телеграмма Павла Толстого, что под команду Вырубова для подавления мятежа дается военная сила, и в Орше Земский союз стал в лице Живнерева готовить блиндированные автомобили, обшивая простые железом. Когда Вырубов спросил Живнерова: «Пули пробьют?», тот радостно ответил: «Пробьют». Алексеев встал на дыбы и решил все бросить. Он бросился к аппарату, чтобы отказаться, — испорчен, он — к другому: там сидят 15 девиц. Вырубов стал его убеждать, что нельзя при них говорить. Тогда Алексеев немного успокоился, и Вырубов доказал ему, что так как он сам в распоряжении его, Алексеева, то все его распоряжения по отношению к войску будут исполняться. Когда они приехали, Совдеп (Совет солдатских и рабочих депутатов) потребовал себе права присутствовать при беседе с Корниловым. Алексеев возмутился: «Не стану при мальчишках», — сговорились на часовом, а часовым они нарядили своего же. Для проверки по телефону, с кем говорит, генералы обычно спрашивают 135

Дневник: 1914–1920

друг друга про полки, которыми командовали. Когда Корнилов для проверки спросил Алексеева, кем он командовал в 1915 году, Алексеев ответил: «В пятнадцатом году я командовал австрийской армией». Тут «часовой» дал тягу прямо в Совет — генерал, мол, предатель, командовал австрийцами. Еле удалось все это выяснить. Арест произошел очень просто: Алексеев и Вырубов подъехали. Корнилов встретил их на пороге кабинета, куда вошел один Алексеев; потом он вышел и объявил, что Корнилов арестован. Корнилов сидел все время в одиночестве, он даже жену отослал. Других генералов держали (под охраной), чтобы спасти от самосуда и постепенно выпустили. Когда Корнилова посетил Вырубов, чтобы узнать, как попала к нему корреспонденция, он мрачно сидел и заявил: «Бежать я не собираюсь, пока (есть) Временное правительство, но, поверьте, что, если бы захотел, завтра же убежал бы». Когда посетивший его меньшевик Либер спросил: «Что вы хотели сделать?», он ответил: «Да вот вас арестовать собирался». Ошибка Керенского относительно Духонина, что он с 25 октября ни разу не подошел к телефону, когда Духонин вызывал его. Генерал Черемисов, который очень подлизывался к Керенскому, внушил ему принять участие в обсуждении военных диспозиций, хотя раньше Керенский заявил Алексееву: «Надеюсь, что вы верите, что я достаточно порядочный человек, чтобы не вмешиваться», но Черемисов сбил его с толку, и Вырубов застал его перед разложенными военными картами, обсуждающим с Черемисовым вопрос о передвижении войск. По некоторым данным, он сам остановил движение на Петербург, по другим, Черемисов ему отсоветовал, указав на их ненадежность. Черемисов отказал Духонину, когда он просил позвать к аппарату Керенского, который сидел в его (Черемисова) квартире, считая это неподходящим для Керенского, боясь, может быть, эксцессов. По другой версии, Керенский и не думал останавливать полки, а остановил их Черемисов, указывая на их ненадежность. На это Керенский 136

Тетрадь вторая: 1917–1920

сказал: «Весь фронт за меня». — «Тогда поезжайте в Ставку». Тут приехал Краснов и увез Керенского. Первое столкновение состояло в том, что 300 красногвардейцев разбежались от восьми ингушей. Филоненко произвел на Вырубова самое неприятное впечатление — он, явившись с фронта, потребовал от Керенского немедленного рытья окопов в Петербурге, так что Керенский попросил уложить его спать. Керенский при Вырубове собирался покончить самоубийством, и Вырубов отнял у него револьвер. При неудаче в Царском Селе он просил двоих себя застрелить, но те отказались. Вообще, в последние дни он, по мнению Вырубова, спасовал. Корнилов  — сын казака и язычницы, совершенно необразованный, но хитрый и с военной сметкой. О его судьбе регулярно раз в две недели поднимается вопрос в Совдепе, но когда представители Совдепа являются к нему, они оказываются бессильными, так как он при них говорит по-текински со своими текинцами. Савинков говорил, что убьет Керенского, если тот станет диктатором. Ссора их произошла перед Государственным совещанием: Савинков явился с предложением подписать условие с Корниловым, а Керенский отказался. Савинков стал на него кричать, Керенский предложил ему уйти совсем, тот обещал никогда больше не встречаться, но вернулся по первому зову. Верховский был приглашен в министры, потому что Керенский испугался его силы в Москве. На одном из военных советов он (Верховский) произнес громовую речь против генералов, не любящих ни родину, ни что другое, и все сгущал краски. Алексеев багровел больше и больше, Керенский собирался броситься между ними, и вдруг Верховский закончил, что единственным светлым лучом в этом мраке является Алексеев. 5 декабря Федор Павлович Симсон говорил сегодня С., что большевики ищут усиленно следователей, так как хотят создать 137

Дневник: 1914–1920

несколько массовых процессов. Звали его помощников, ярого монархиста, и уверяли его, что ему-то, как монархисту, и надо идти к большевикам, так как это верный способ осуществить его идеалы — кривить душой не придется. 8 декабря Чернорабочие в Петербурге заявили, что хотят, чтобы с ними делились те, кто много получает теперь, они же без работы; в противном случае, они грозят все смести. Жилинский, со слов бежавшего из Смольного (?)* директора их завода, говорит, что там чернорабочие, когда завод перешел в руки рабочих, явились и потребовали, чтобы им платили по 14 р. в день, как квалифицированным рабочим; те стали их урезонивать — не тут-то было: «Теперь все равны, вы же сместили инженеров». Вызвали представителя Профессионального союза, его побили, побили и членов нового правления из рабочих. А здесь в Москве на их заводе сознательные рабочие большевики вынесли резолюцию, что единственное спасение в возвращении монархии. С. Ив. Кононов делал обход чайных лавок в трущобах сейчас же после большевицкого переворота — настроение было свирепое — резать буржуев. Теперь он опять пошел и заметил значительное смятение. В Петербурге введено осадное положение, а в Москве — военное, но все равно большевики в большой опасности, они сами это сознают и в передовице «Известий Совета рабочих и солдатских депутатов» пишут, что видны «Грозные предзнаменования» — чуют анархию и зовут социалистов сплотится. Сегодня, т. е. вчера, захвачен архив министерства иностранных дел; в квартире заведующего поселены матросы. Сегодня в партийном заседании совместно с представителями других организаций по устройству Великороссии  — Муралевич (правый к.-д.), от которого разит шовинизмом, рассказал, как к нему в универ* Так в тексте. (Примеч. ред.) 138

Тетрадь вторая: 1917–1920

ситет пришли матросы и большевики и просили принять в союз, потому что они исстрадались за Россию, он их принял, и они обещали привести еще. Большевики зовут и офицеров, соблазняя всякими благами. 9 декабря Сегодня у нас завтракал Платон Лебедев из «Новой жизни». С. спросил его, кому «Новая жизнь» платит за типографию Суворина, в которой печатается? Так как типография реквизирована, то, очевидно, большевикам. Он не отрицал, но точно не знает. Говорил, что про немцев все преувеличено. Надежда Бернардовна Эмлер, тоже приехавшая оттуда, утверждает, что это преувеличение, но в то же время говорит, что на окраинах (Петербург) были большие плакаты с обещанием Алексея в виде царя и Павла регентом; говорят, что Павел в Смольном «обещал не преследовать участников переворота» — это очень знаменательно. Сегодня у нас издан приказ о цензуре и военном положении. Газеты, кроме «Труда» и «Вперед», вышли только в виде текстов этих приказов, т. е. фактически признали цензуру. Во «Власти Народа» Гуревич очень испугался, так как комиссар печати Подбельский заявил, что, если до двух часов ночи материал не будет представлен в цензуру, газета будет занята солдатами. Одни говорят, что это за неповиновение об объявлениях, другие — из-за событий в Малороссии, третьи — из-за немцев, занимающих Петербург. На последнем заседании Союза охраны Учредительного собрания произошел раскол из-за отношения к участию к.-д. в союзе: семь человек  — против и три  — за, причем эсер заявил, что они совсем уходят и будут образовывать новый союз, «Ну, и мы с вами», — выскочил д-р А. Залманов от «Единства», которое было против них: «Нет, вы так 139

Дневник: 1914–1920

меняетесь, что мы вас не хотим», — был ответ. Брюхатов за эсеров и резко оборвал нашего Алексинского (это, кажется, еще в прошлый раз). В это время явился эсер из Петербурга и рассказал о плодотворной работе там союза, и все открылись. Титов предложил подчиниться большинству, которое стоит за эсеров, подчеркивая все время, что мы за к.-д. Говорят еще, что газеты подвергли цензуре, чтобы расправиться со здешними городскими и банковскими служащими. Дело в том, что петербургские представители банков большинством 12 против 10 постановили уступить большевикам, к этому присоединился московский директор, а служащим отказались подчиняться (кажется, и в Петербурге тоже). Говорят, один большевик уже исчез с миллионом рублей. Вчера в Совете Общества деятелей периодической печати, где должны были исключить Подбельского за притеснения печати, был поднят вопрос о включении в состав суда чести Покровского и С. С., который опоздал и приехал, когда вопрос был снят с очереди «чтобы не возмущать многих», заявил, что у предлагавших такую комбинацию «голова», очевидно, «набита сеном». Кускова теперь тоже ратует не за партии, а за блок социалистических партий. 10 декабря Вчера арестован Второв — хозяин банка «Юнкер» — и много других. Назревает всеобщая забастовка. Вчера Екатерина Карловна Деккер рассказывала, как приехавший в Москву военнообязанный немец предупредил знакомую английскую семью, чтобы она готовила себе помещение в Англии: «Мы всех вас отсюда выселим». Усиленно говорят, что Николай II вывезен на «Авроре» в Финляндию, а оттуда в Германию. Немцы держатся страшно заносчиво. Арестован Студенецкий — председатель стачечного комитета. 140

Тетрадь вторая: 1917–1920

12 декабря Сегодня были похороны бабушки Кости, поэтому нигде не была. Вечером у нас был Леня (Тугаринов) — он из-под Луцка. У него самые лучшие отношения с солдатами, и он говорит, что у них есть только одно стихийное желание — «домой», «Жили плохо — под немцами будет не хуже», твердят солдаты. С. говорил, что ему передавали, что в Петербурге на Васильевском острове солдаты разоружили Красную гвардию за убийство двух солдат, и только уговорами удалось сгладить дело. Вообще Надежда Бернардовна передавала, что на 10-е как раз была назначена резня солдат с красногвардейцами из-за того, что солдаты получают 15 руб. в месяц, а красногвардейцы 36 руб. в день. «Мы и одни сумеем поддержать порядок». Уже три полка — Семеновский, Преображенский и Латышский — заняли Таврический дворец с целью охранять Учредительное собрание. Чайковский, приехавший оттуда, говорит, что заметен раскол среди последователей большевиков и что большевики слабеют. С Украиной состоялось соглашение, очевидно, на почве признания ее независимости и, наверное, из-за ее угрозы голодом. Открылся военно-революционный Трибунал, судит Панину за сокрытие 92 тысяч рублей из министерства, а она передала их на забастовку. Публика устроила ей несколько оваций. Готовится всеобщая забастовка, в которой должен принять участие и «Викжель», в котором на будущей неделе выборы нового комитета, на место теперешнего большевицкого, вступившего в комитет самочинно. Симсон говорит, что на днях будет объявлена муниципализация городских владений, начиная с приносящих определенные доходы. Он же рассказал про Квашнина-Самарина, которого вызвали в революционный трибунал, там председатель, его же мужик, заявил ему, что они постановили его зарезать. Тут же лежал нож. Он нашелся: «Да, правда, я к.-д., 141

Дневник: 1914–1920

и вы можете считать меня врагом народа, но относительно резания в вашей программе нет ничего». «Разве?» — и они заглянули в программу — «Правда, пока нет, но скоро будет». И отпустили его. 14 декабря Вчера распространились слухи, что Ленин и Троцкий арестованы «правительственными» (какого правительства?) войсками, которые захватили Смольный и все вокзалы. По другим версиям, Ленин и Троцкий бежали в Москву. По слухам, от Осколкова военная контрразведка, искавшая шпионов и сегодня занятая большевиками, установила, что в Москве работают три немецких штаба и что сюда ежедневно прибывают партии военнопленных, одетых в русскую солдатскую форму. Зачем? Контрразведка успела спасти многие материалы, например документ о том, что «СоциалДемократ» получил 75 000 рублей от немцев. Начальником контрразведки назначен известный им немецкий шпион. А в Москву главнокомандующим назначается Ермолов, то есть Муравьев (бывший пристав московский, Ермолов, который переменил фамилию и командовал войсками против Керенского). Чайковский здесь. Кооператоры дали только 100 000 в распоряжение Учредительного собрания и обещали 4 1/2 миллиона, промышленники же ничего не дают, не верят и ждут спасения от диктатуры. Покровский у нас на заседании «Гол. М.», еще до бойни, сказал, что он знает, что Ленин получил деньги от немецких социал-демократов101. 15 декабря Сегодня утром заняты большевиками все частные банки в Москве. Во главе экспертов стоит известный Антонов, который должен вообще создать и укрепить тыл для борющихся с Калединым. Очевидно, занятие банков стоит в связи 142

Тетрадь вторая: 1917–1920

с тем, что большевики подозревают, что банки субсидируют Каледина. Верховский поехал делегатом от эсеров в Киев. Сегодня в трамвае девочка-ученица села через переднюю площадку, кондукторша стала грубо высаживать ее, ссылаясь на постановление Советов, не разрешивших учащимся ездить (на трамваях), пока бастуют городские учителя. Публика заступилась за девочку, особенно солдаты, которые прямо потребовали, чтобы вагон шел дальше и окружили девочку. А в поезде кондуктор выпроваживал мешочников из II класса, приговаривая: «Вот, когда Троцкий издаст указ, чтобы без билетов ехать, тогда и садитесь, куда хотите». Симсон передавал со слов Кистяковского, что в Петербурге издан указ о конфискации всего имущества П. П. Рябушинского. Бедная Мария Спиридонова, она не верит в предательство Деконского  — она его любит; теперь она затребовала весь (следственный) материал о нем себе. 18 декабря Зинаида Рейнбот говорила Симсону, что союзники не вмешиваются в нашу анархию, чтобы дать возможность своим насмотреться на ужасы социализма, потом они (якобы) вмешаются. Национализированы банки. Нашлось 65 штрейкбрехеров. Служащие Государственного банка уговаривают всех служащих ходить в банки, пока нет денег (а их нет совсем — государственная экспедиция забастовала) и сидеть, чтобы все убедились, что не из-за их забастовки, а из-за большевиков нет денег. 19 декабря П. делал операцию цыганке из Яра, она говорила, что на днях туда приезжали два «небольших» большевика с массой шампанского, вызвали цыган, устроили пение и пляску и прокутили 40 000 рублей в вечер. 143

Дневник: 1914–1920

Заседание домового комитета — действительно, центрострах! С. слышал, что Воронеж взят Радой, а Катя, приехавшая оттуда, говорит, что там все спокойно и во власти большевиков. Мы начинаем не верить в Учредительное собрание. Немцы все распространяются — уже пять военных миссий в России. Говорят, что 21-го в Москве будет монархический переворот. То же говорилось раньше про ночь с 14 на 15 декабря, говорилось, что офицеры произведут ложные, безвредные взрывы, займут казармы и расправятся с непокорными — ничего не было. Пока факт тот, что из деревень около Нового Иерусалима приехало много красногвардейцев «защищать Москву». Звали их на казаков и Раду, но соглашались одни мальчишки. Это от Ани. Сегодня была сильная стрельба, как будто в Замоскворечье. 21 декабря Вчера на заседании Городского комитета н. с. постановили послать всем членам письма с предложением распространять идею неплатежа налогов. В Союзе защиты Учредительного собрания приехавший из Петербурга делегат передавал, что в Смольном очень прислушиваются к немцам (к немецким миссиям) и так как граф Кейзерман за открытие Учредительного собрания, очевидно, оно будет открыто. Вообще начинаются послабления, очевидно, в связи с ужасными условиями немецкого мира. 23 декабря Народный банк был на днях открыт неприкосновенным, здесь с ним перестарались, в Петербурге его и не трогали. Слесарь с.-р. с железной дороги бросает службу, не желая работать с большевиками, его спрашивают: «На что жить будешь?» — «Собрал немного». — «Сколько?» — «Шестнадцать тысяч рублей — с меня хватит!» Племянница Крашенинникова везла пуд меда и пуд пшена, хотели обыскивать, она не дает: «Да что вы ищете?» — «Провиант». — «Ну, у меня нет 144

Тетрадь вторая: 1917–1920

провианта, а только мед и пшено». Оставили с растерянными лицами. Ехать в поездах ужасно: сиденья ободраны, окна выбиты, все медное отвинчено, откидные верхи сломаны, в уборные нет доступа. 1 января 1918 года Были несколько дней у Ани на даче. Там, на Поповской фабрике постановление — «идти просить Сергея Максимовича (Попова) вернуться и ввести все «по-старому», потому что нет хлеба и рабочие, и крестьяне очень испугались. Кроме того, там в потребиловке (местный клуб) говорят, что вся Россия уже решила к старому режиму вернуться, не соглашаются только две губернии: Московская да Петербургская (?!) Были у Сашечки, она рассказывала, что видела Толстую, бабушку Вырубовой, и та ей говорила, что у нее была мать Вырубовой — Танеева и была весела, как никогда, и мечтала пожить в ее чудесном имении. О Вырубовой же Сашечка слышала следующую версию: когда Коллонтай и Ленин изверились в социальной революции, Коллонтай решила отыскать Вырубову, явилась к ней, и они вдвоем составили план возведения на престол Алексея при регентстве Леопольда Баварского и Павла Александровича. По Сережиному рассказу одна его знакомая была у Ленина с ходатайством за Третьякова. Ленин послал ее со своей карточкой в свою канцелярию, и там к ней вышла Вырубова, которую она знает лично. Шаляпин пел в Кронштадте в пользу кронштадтцев (удивительная дрянь!), а здесь в тот же день у него производился обыск красногвардейцами. Говорят, сейфы Лионского кредита102 затоплены правлением. 4 января Говорят, что завтра на демонстрации в защиту Учредительного собрания будут стрелять. Артиллерии, якобы, дан приказ стрелять без предупреждения в каждую кучку 145

Дневник: 1914–1920

людей. Солдатам роздано по 200 патронов. Все помещения, где должны были быть митинги, заняты уже сегодня большевиками. Газетам послан декрет не выходить до 10-го, а в случае ослушания грозят «решительными мерами». Сегодня их конфисковали при выходе и, говорят, что тут же конфисковавшие продавали их по высокой цене. Говорят, что рабочие на заводах и фабриках все теперь меньшевики и очень против большевиков, что в Крутицких казармах сегодня елка и лозунг: «Долой Советы!» Что в Петербурге большевики передают продовольствие в руки прежних исполнителей, так как сами не справились; что военные суды пришли в Неву для защиты Учредительного собрания и т. д. Один офицер был в штабе и хотел подать в отставку (ему 44 года), Муралов заявил ему, что скоро «все господа офицеры очень понадобятся». Верно, против немцев. М. Н. Покровский написал жене, что с миром все проиграно. А на фабриках неохотно идут в Красную гвардию: из тысяч  — 20 или 30 мальчишек. Бабы плачут — «Да ведь она кончилась!» — «Другая началась». — «С кем же?» — «Да с какими-то буржуями». 5 января День демонстрации в защиту Учредительного собрания. Нас собралось в партийной квартире к 12 часам человек двадцать пять. За ночь события значительно развернулись: красногвардейцы явились в типографию «Задруги», изломали стереотип и набор № 3 «Известий защиты Учредительного собрания», захватили, что нашли из воззваний по этому поводу, и арестовали Щелкунова, когда он туда явился редактировать номер. Его отвели в Александровское училище. Характерная черта: ему послышалось, что взводят курок, он обернулся. «Не бойтесь,  — сказал красногвардеец.  — Мы вас ни убивать, ни грабить не будем». В Александровском училище его долго водили по коридорам, ища «адъютанта», он сам им указал надпись на двери. Адъютант попросил 146

Тетрадь вторая: 1917–1920

его подождать, к нему все являлись за распоряжениями, и он посылал наряды в разные места; на столе куча ордеров на обыски и аресты. Наконец, Щелкунов взмолился. Тот спросил его, кто он. «Бывший сотрудник «Известий Совета солдат и рабочих депутатов». — «А теперь?» — «Ушел из-за большевиков, не скрою».  — «Зачем приехали в «Задругу»?»  — «Сговориться о перевозке машин».  — «Покажите удостоверение, что работали в «Известиях».  — Щелкунов показал. — Можете идти». И велел караульному провести его. Между тем в «Задругу» вызвали Озерецковского, и только что он оттуда вернулся и стал на дежурство от домового комитета — красногвардейцы с обыском и ордером именно у него, главным образом, обыскивать и, если что найдут, арестовать. Но у него нашли только коллекцию Толстовских портретов. «Толстой, Толстой», — бормотали обыскивавшие латыши и пошли дальше. Были очень грубы, особенно с женщинами. Озерецковский их сопровождал, как член домового комитета, и его принимали за руководителя, так что ему везде приходилось объяснять, кто он. Тут ввалилась вторая банда, и так им это все понравилось, что они отправились весь квартал обыскивать. Выстрелы слышались с утра. Мы должны были (Годеиновский переулок на Арбате) из партийной квартиры пройти по Воздвиженке, мимо Манежа, на Театральную площадь. Дорогой на Воздвиженке какой-то железнодорожник, умолявший нас не идти: «Знамена рвут, стреляют, арестовывают», но мы пошли со свернутым знаменем. Пошли в обход Манежа, потому что около университета не пропускали. Стрельба все слышнее. Сняли знамя с палки, завернули в бумагу, чтобы донести. Дошли до Думы. Встречали несколько пленных, обсуждавших события. Повернули на Театральную площадь — пустота. Носятся грузовики с красногвардейцами с ружьями наперевес и пулеметами (на одном впереди студент с револьвером). «Расходитесь», — и грозят стрелять, да еще 147

Дневник: 1914–1920

улюлюкают — мерзость! Тем все и кончилось. Говорят, что убито 100 чел[овек]. Комаревский, шедший нам навстречу, был задержан на Петровке залпами в толпу, которые делали мальчики красногвардейцы и «пленные немцы»  — это вот цинизм уже. Чила тоже видела отряд пленных, шедший за отрядом красногвардейцев, и женщины в трамвае с возмущением говорили: «Вот они сейчас кричали «ура» немецкому красному знамени». В шествие Земского союза стреляли, и одного студента убили разрывной пулей в голову  — от головы ничего не осталось. Щелкунов, продававший газету «Известия защиты Учредительного собрания», был остановлен тем же «адъютантом», который заявил: «Теперь уже мы вас построже арестуем», но отпустил. Убили какого-то извозчика на Поварской. А в Александровском училище Щелкунов видел массу пулеметов, снарядов и ружей, которые раздавали. Симсон видел, как везли ружья в запасный дворец к матросам. Задругская типография соединилась с Мамонтовской и «Московского Листка»103 — вышли с пением и знаменами (300 ч[еловек]) впереди рабочие в солдатской форме — первый грузовик с красногвардейцами с недоумением пропустили их, но у Манежа их окружили, потребовали снять знамена, те отказались, тогда те дали залп в воздух и они разбежались. Вообще впечатление отвратительное и в народе ропот — может быть, для Учредительного собрания и лучше, потому что скандал великий для большевиков. Вчера было большое негодование среди рабочих, пришедших требовать деньги к Совету, — те послали их в Думу, оттуда назад. Рабочие заволновались. Советские заявили, что разгоняли их пулеметами «У нас тоже найдутся пулеметы против вас»,  — заявили рабочие. Им выдали купонами майскими от уничтоженных декретом бумаг. На передней площадке вагона трамвая говорили (Папочка слышал), что в сейфах нашли только 6 миллионов рублей, которые предназначены для Прохоровских рабочих. Газеты до 10-го не выходят. 148

Тетрадь вторая: 1917–1920

6 января Ночью звонил Щелкунов из «Труда» — туда позвонили по телефону из Петербурга, что Учредительное собрание открылось. 244 голосами выбран председателем Чернов. Большевики потребовали ответа, признает ли Учредительное собрание их власть? Ответ неизвестен. На улицах бой, много убитых  — к вечеру победа за большевиками. Здесь, на Петровке, с. р. удалось вчера выстроиться, было много рабочих, в них стреляли в упор, убит Алекс. Ратнер. 7 января Сегодня пришли ужасные вести: убиты Шингарев и Кокошкин — убиты больные в больнице, куда был отдан приказ их перевезти из Петропавлоской крепости. Там в их палаты, которые были рядом, на смену красногвардейцам явились по пять матросов. Сиделка, бывшая у Кокошкина, вдруг услышала выстрелы в палате Шингарева, бросилась туда — он весь в крови, и в тот же момент послышались выстрелы в палате Кокошкина. Кокошкин убит двумя пулями в голову, а Шингарев пятью в грудь — он еще жил около часу. Учредительное собрание распущено декретом Ленина, как контрреволюционное, и Конвент не будет собираться — вся власть Советам. В Ростове опубликованы документы, ясно показывающие, что Ленин и Троцкий субсидировались Германией и после революции. 8 января Слухи растут. Утром племянник Кишкина прибежал в бюро (н. с.) партии сообщить, что убит Кишкин, но днем он сказал, что банда матросов врывалась в Петропавловскую крепость, но что гарнизон с оружием не пустил ее. Говорят, что Церетели ранен во время речи, что Коновалов покончил самоубийством (это передавали из «Утра России»104), что Чернов казнен, убит, растерзан и т. д. 149

Дневник: 1914–1920

В почтамте сегодня публика очень волновалась из-за слуха, что сегодня казнь Церетели (декрет о смертной казни якобы обнародован). Стааль передавал, что Ленин бежал, а Штемберг повешен. Вообще, слухов без конца. Но Учредительное собрание распущено декретом и им же отменен Конвент. Говорят, что убит Ефремов и что покончил с собой кто-то из видных эсеров. 9 января Действительно, один эсер покончил с собой. Остальное не подтверждается, только о Чернове говорят опять и сегодня, что он убит. Сегодня была большевицкая демонстрация, часть которой мы видели выходящей из их штаба (Александровское юнкерское училище). Впереди на шести клячах ехали какие-то субъекты странного вида, потом матрос и еще двое несли знамена. Потом ехал офицер и какой-то чин верхом, далее восемь музыкантов трубили Марсельезу, а за ними наряженные в юнкерские шинели 200 немцев пленных (очевидец сказал мне, что слышал команду по-немецки [слышал] и как они говорили по-немецки, да и лица у них были не русские) и переряженные солдатами штатские, потом одна пушка, автомобиль с сеном, очевидно, для пушечных кляч, потом автомобиль с барышней и пулеметом и грузовик с военными и сестрой милосердия. Мимо нас в это время браво проследовал какой-то субъект из Вампуки: красные штаны и каскетка, локоны, декольте и жабо, серая шинель и волочащаяся кавалерийская сабля — верно, мечтает, что он Сен-Жюст. Когда мы возвращались с панихиды, по Волхонке шло большое шествие, вероятно, из Хамовников. Когда подошли к Арбатской площади, начались отдельные выстрелы. Потом пошла трескотня, и все ринулись бежать, говорили, что с Никитского бульвара стреляют, а им в ответ — из Александровского училища. Самая главная свалка была на Красной площади, где собралось много зевак — при первых 150

Тетрадь вторая: 1917–1920

выстрелах все бросились, топча друг друга (все это видел н. с. Кочетов), выбивали стекла магазинов и лезли внутрь. Извозчики давили упавших. Красногвардейцы бросились обыскивать дома, подозревая провокацию и в «Славянском базаре» арестовали и избили 15 офицеров стражи (домовой), их потащили в Совет, говоря «Там споем им вечную память». Говорят, что сигнальный выстрел был дан из Дома советов, так как пальба началась везде одновременно. Щелкунов объезжал лазареты — много раненых, есть убитые, главным образом, все большевики. Раны были часто в пятки (ложились). Мальчик 12 лет говорил, что был ранен на Цветном бульваре, где нес знамя. Есть раненые немцы. Знакомый Сыроечковского спросил их по-немецки, почему они участвуют — они прямо ответили: «Kaiser Wielhelm und Deutschland über alles»*, раненых больше, чем пятый. Вчера Николай Васильевич попал на заседание штаба Красной гвардии и услышал там ряд ордеров об арестах видных к.-д., до тридцати человек, предположение о ликвидации комитетов народных социалистов и «Единства» и, наконец, арест боевой дружины н.с-ов — такая глупость. Они все же постарались известить к.-д. Говорили, что ночью в 4 часа должен быть взорван Совет, но, конечно, ничего не было. Перцев рассказывал со слов приехавших с фронта учеников, что там остались одни мародеры, которые торгуют всем, что брошено там, главным образом провиантом  — мыло 1 фунт меняют — у немцев на 2 ножниц; 1 фунт хлеба на 6 ножниц. Батареи и пулеметы стоят без людей, всеми покинутые. Порядочных солдат не осталось вовсе. 13 января Некоторые утверждают, что первыми стали стрелять с.-р. из пулемета с крыши рядом; другие говорят, что во всех частях города были провокационные выстрелы, за которыми после* Кайзер Вильгельм и Германия превыше всего. (нем.) (Примеч. ред.) 151

Дневник: 1914–1920

довала пальба. Факт тот, что в воззвании «Ко всем» Совет рабочих и солдатских депутатов заявил, что это буржуазия и зовет всех на борьбу с ней весьма энергично — опять нанесли утихшую было травлю. Масса обысков — ищут оружие (и припасы). Когда С. дежурил 10-го, он слышал какой-то шум, ему казалось, что сейчас начнут ломиться, потом все утихло. Оказывается, на автомобиле приезжали вооруженные люди, обезоружили сторожа-студента перед домом, он отвел их к коменданту, у того тоже взяли оружие, потом хотели идти к председателю домового комитета, но не пошли. Пришла телеграмма от членов Учредительного собрания, чтобы не устраивать забастовки всеобщей, как предполагалось. Английский консул сказал Шлиппе, как передавал Борис Евгеньевич (Сыроечковский), что союзники решают оккупировать Россию, ибо Учредительное собрание разогнано, большевицкая власть признается далеко не всеми, следовательно, власти нет, Россию надо спасать от анархии, надо создать ей власть, для этого введут международный корпус и водворят порядок. Попросту говоря, им кажется опасной анархия, которая может переброситься и к ним, да и лакомый кусок упускать неохота, вот и прикрываются благородством. На Парижской конференции это, очевидно, обсуждается, тем более что прямо даже написано, что там вырабатываются условия мира, может быть, приемлемые и для центральных держав. Тогда они все вместе разделят сферы влияния. Владивосток тем временем уже занят японцами. 17 января Вчера Симсон говорил, что его знакомый был у Муралова. Вдруг докладывают, что пришел какой-то генерал Муралов, попросил позволения принять его в присутствии знакомого Симсона. Тот согласился. Вошел генерал, очень старый, чуть не севастопольский герой. Муралов встал ему навстречу. Генерал: «Я к Вам прихожу не как к командующему войсками, 152

Тетрадь вторая: 1917–1920

а как человек к человеку. Всю жизнь служил, теперь жил на пенсию с семьей. Как же жить на 7 руб.?» Муралов: «Потерпите, Ваше Превосходительство», потерпите немного, я думаю, мы не протянем дольше двух месяцев». Соня рассказывала, как депутация раввинов и евреев была у Троцкого, умоляя его именем его народа не вести такую политику, которая обрушится на евреев же. «Я не еврей,  — сказал Троцкий,  — я член интернационального пролетариата». «Но есть же Егова»,  — возопил раввин.  — «Для меня нет». — «Это не значит, что его нет, и что он нас не покарает», — ответил раввин и разорвал свое покрывало. Говорят, что Троцкий побледнел, когда тот пригрозил ему гневом Бога, но это маловероятно. Один простой солдат как-то сказал: «Отменил бы царь запрещение водки и сидел бы спокойно до сих пор на своем престоле», — глубины этой мысли он не понимает сам. Говорят, что Франция объявила России войну, но, может быть, это смешали с оккупацией. 18 января И. Ос. и Ж. рассказывают чудеса о собранных военных силах, вплоть до артиллерии, стоящей чуть ли не под Москвой. Меньшевик, бывший у нас в прошлый понедельник, говорил, что на меньшевистской конференции, на которой было 300 чел[овек] (60% рабочих), единогласно высказывалось стремление к восстановлению буржуазного строя. Также единодушно прошло предложение послать сочувствие партии Народн[ой] Своб[оды] в потере «истинных борцов за свободу народа  — Кокошкина и Шингарева». Только одна высказалась против, но на нее кричали: «Пойдите к Ленину!» В среде рабочих поправление. На заводе Рабенек в Щелково рабочие постановили просить вернуться прежнюю администрацию и послали заводской комитет к самому Рабенеку. Три раза возвращался комитет с заявлением, что не застал Рабенека. Послали в четвертый раз проверить, 153

Дневник: 1914–1920

поехали следом и убедились, что заводской комитет сидит в чайной, а к Рабенеку и не ходил. Это только озлобило и укрепило решение. 21 января Приехал Сергей Сергеевич Анисимов из Петербурга — там голод растет: хлеба из мякины (выдают) четверть фунта на два дня. Рассказывал разговор, слышанный от солдат: тридцатипятилетний артиллерист объяснял хорохорившемуся юнцу: «Как хорошо было в марте, все друг другу верили. И Милюкову, и Родзянке мы верили. Беда в том, что у них программы не было. А в мае приехал Ленин со своими жидами и программу привез самую для нас подходящую. Но им мы не верим, потому и вся эта заваруха пошла. Вот если бы те да взяли эту программу — дело было бы не то. «Мы ведь и теперь им верим!»  — очень метко. С. видел эсера, члена Учредительного собрания, который утверждает, что, когда матросы потребовали расходиться, эсеры послали Черному записку: «Просим не закрывать заседания», получив ее, он объявил: «Закрываю заседание». Они бросились к нему в полном недоумении, а он говорит: «Да ведь вы сами просили закрыть!» Говорят, что Ленин не лежал, а катался по полу от смеха все время речи Чернова — говорят, признак прогрессивного паралича. 25 января Говорят, что в Орехово-Зуеве на собрании рабочих выступил меньшевик с речью: «Большевики вам обещали хлеб, мир и свободу, а что дали?» С ответом выступил большевик: «Товарищи, когда же мы обещали вам хлеб?» — и весь зал закричал: «Обещали, подлецы!» Фабрики Рабенек и Гусь-Хрустальный просят вернуться старую администрацию. (Записать про Савинкова и Лунина. Любавский на совещании общественных деятелей). 154

Тетрадь вторая: 1917–1920

31 января В прошлый понедельник окончательно развалилось предполагавшееся объединение всех государственно мыслящих партий. Зато там был Савинков, который сделал очень интересные сообщения: на Дону было три организации: 1) Алексеева — самая правая, в нее вошли все офицеры, даже гвардейцы; 2) Корнилова — более демократическая, с ядром из его полка и 3) Савинкова — левая. Они все объединились, причем войсковое правительство поставило условием, чтобы в коллективный орган, стоявший во главе, вошел Каледин и представители демократии — Агеев и Мазуренко. Главнокомандующий — Корнилов. Офицеров — 2000, подтягиваются еще. Они нанимают (деньги дают союзники) дикую дивизию, которую нечем содержать на Кубани; переговоры с поляками и чехословацкими войсками (т. е. австрийскими?)105. Савинков думает, что, если в течение ближайших трех недель большевизм не захватит казачество (он силен среди приходящих с фронта полков, но его нет на местах), то у них уже будет достаточно (сил) для организации движения. Среди казачества развивается большевизм, это он видит ясно. Кроме того, весь штаб состоит из таких определенных монархистов, как Эрдели, Янушкевич, Деникин и др., а офицеры-гвардейцы ведут себя очень нетактично, ходят и на улицах поют «Боже, царя верни»*! Происходят кровавые столкновения. Когда его спросили, не чувствует ли он, что помогает монархизму, он ответил: «Нет, Корнилов — не монархист, Алексеев — этого не проявляет и (его) всегда можно удержать». С. он сказал: «Ну, а если я буду во главе?», — т. е. в качестве диктатора. «Вы хотите спасать демократию, а я — Россию!» — «Вешать и расстреливать будем без сострадания» и т.  д. Все же он авантюрист с хорошими, благородными побуждениями. Тут же Кускова рассказала, как приезжали матросы Черно* Слово верни исправлено. Ранее было: храни. (Примеч. ред.) 155

Дневник: 1914–1920

морского флота, которые хотят спасать Россию, но не знают как. Ходят всюду, говорят речи против большевиков, а сами от них недалеки. Во вторник вечером был Павел Сергеевич П. и рассказал много интересного. Во-первых, как на собрании Московских общественных деятелей под председательством Родзянко один оратор позволил себе назвать Керенского жидом. Родзянко остановил его, говоря, что это неправда, а сидевший рядом с Павлом Сергеевичем Любавский стал утверждать, что нет, это правда, ибо он женат на еврейке и, значит, сродни евреям. Говорил, что Родзянко прекрасный председатель, а Евгений Трубецкой очень плохой. Потом он рассказывал про Бари, как к нему явились в половине восьмого утра на автомобиле четыре элегантных молодых человека, вооруженные. Они потребовали, чтобы он ехал с ними в Совет солдатских депутатов в революционный трибунал. «Что так рано?»  — «Так надо». Дали напиться кофе, были очень любезны, но знакомому его не позволили его сопровождать. Посадили и повезли. Вдруг поворачивают в Лесную (везли из Петровского парка), он говорит, что ведь Совет и трибунал в генерал-губернаторском доме  — «Теперь переведены к Виндавскому вокзалу106». У вокзала свернули в переулок. «Вы меня куда-то хотите завезти». — «Вы слишком нервничаете, мы завяжем вам глаза». — «Все равно, я буду по ходу машины знать, куда едем». Глаза завязали. Наконец, привезли в Перловку, ввели в большую избу, масса вооруженных: «Мы анархисты-индивидуалисты». И горячо принялись убеждать его, чтобы он не путал их с анархистами-коммунистами. — «Но зачем вы меня привезли?» — «Сейчас отпустим, только обещайте уплатить нам 800 тысяч рублей». — «У меня их нет». — «Соберите со знакомых, а то мы убьем вас». — «Никто мне не поверит, дайте бумагу». Они согласились и дали удостоверение за подписью его и комитета. Он сторговался на 100 или 200 тысяч. Они проводили его на железную дорогу. Вернувшись, он обра156

Тетрадь вторая: 1917–1920

щался к Маршалку, который снарядил экспедицию, и Бари в костюме пастора должен был вести их. Дальнейшего еще не знаю. Еще появился прапорщик Лунин, выведший первый полк в момент революции, и с тех пор совсем скрутившийся. Он сопровождал шведов в поездке по концентрационным лагерям, брал с них деньги на кутежи и т.  д. Он явился к С. пьяный и требовал ночлега. Еле выставил его С., дав 10 рублей. Оказывается, он же явился к своему школьному товарищу Лямину и, застав там гостей, будучи навеселе, стал рассказывать, что он анархист-уникалист, приехал из Парижа и привез с собой 32 таких же зверей. На другой день он явился к тетке Лямина и, заявив, что он по рекомендации ее племянника, сказал, что у него есть такой снаряд, от которого мигом взлетит ее дом, но что, если она уплатит 2000 рублей, все будет цело, и он гарантирует неприкосновенность. Она обещала ему ответить, и сама отправилась к племяннику, который никого к ней не посылал — решено денег не давать. В воскресенье был у нас Ив[ан] Мих[айлович] Ч*. Рассказывал, что в Жиздре — комиссар немец под ложной фамилией Медведев. И здесь комиссар Екатерининского института немец, фамилия Малиновский, — он натравливает низших служащих на учителей и др. А в Козельске было так: приехали 25 солдат, выбрали 12 комиссаров, один из которых явился упразднить Думу, а в Думе его встретил великан гласный, прасол, да прямо с кулаками: «Вы, — говорит, — народные избранники  — вот кликнем завтра вече и посмотрим, какие вы избранники». Выгнал, и все комиссары скрылись, а Дума созвала набатом вече. В это время подошли поднятые комиссарами крестьяне, и началось сражение. (В Козельске 15 лет, как кончились кулачные бои). Заключили перемирие на том, что с церкви собрать по 500 руб., а с купцов по 2000 р. Подошли к первой церкви, вдруг набат, опять все бросились * Далее зачеркнута часть фамилии. Было: Чернов. (Примеч. ред.). 157

Дневник: 1914–1920

в драку.  — На этом обрываются его сведения. Об убийстве Шингарева и Кокошкина он говорит, что уже раньше в Петропавловскую крепость врывались матросы, чтобы убить Шингарева, Кокошкина и Долгорукова, но поручик, начальник стражи, не пустил их, говоря, что ключи потеряны, а те уже и письма прощальные писали. Адмирал Колчак говорил Маклакову, что в Балтийской флоте выбиты все офицеры, составлявшие ценность флота, теперь то же в Черноморском, он видит в этом немецкую руку107, ибо заменить их невозможно — флот обессилен108. В Глазной больнице старшим врачом был Головин. Другие врачи попросили Кишкина сместить его, как черносотенца. Кишкин устранил его, оставив (ему) квартиру. После большевицкого переворота низшие служащие просили его вернуться и подали заявление в Совет о назначении его старшим врачом, ибо больница при других падает. Пришла бумага от Рогова, но Головин не счел возможным согласиться и сказал низшим служащим, что он монархист. «Это нам все равно, только бы больница шла». (Главный мотив, что к Головину ходили богатые больные, и швейцарам и служащим были доходы, теперь же нет). Но врачи убеждали служащих, что все это интриги Головина; и еврейчик какой-то донес в Совет, что Головин монархист, у него (сделали) обыск, ничего не давший, и приказали выселиться в три дня. Он поехал объясняться. В Софийской больнице все обошлось хорошо, потому что низшие служащие порядочные люди и прямо говорят, что понимают, что без интеллигенции нельзя. В воскресенье был Крестный ход — грандиозный. Накануне у всенощной — всеобщая исповедь, причем в Дорогомилове какой-то солдат начал громко ругаться, вышел скандал, часть бросилась на него, часть — в паническое бегство. Утром все причащались, оказывается, было сильное пощение. Во время Крестного хода участники останавливали трамваи и заставляли вожатых 158

Тетрадь вторая: 1917–1920

снимать шапки. «Мы что ж, тоже в Бога веруем»,  — говорили те. У Спиридония за всенощной говорил речь старик, во многих церквях говорили другие и священники тоже, в одном месте был выставлен портрет царя. Зять Комиссарова при открытии сейфа ловко извлек пакет с 30 000 руб. «У меня тут векселя», — сказал он, и они поверили. Говорят, что выкупить векселя теперь ничего не стоит в С[овете] Р[абочих] и С[олдатских] Депут[атов] по 10 коп. за 1 руб. — там уверяют, сидит Модль. Рейнбот вынула все деньги из банка, потому что дала взятку Попову, пройдя в банк в день его закрытия за 25 руб., данных сторожу. Екатерина Карловна (Деккер) говорила, что военнопленные немцы пошли прямо огромной толпой к окопам, но немцы их не приняли, и они вернулись обратно сюда. Забастовка в Германии подавлена. Цены  — 1 пуд муки до 140 руб., 1 фунт мармелада до 12 руб., изюм — 8 руб., мясо до 4 руб. и т. д. Мира не заключили, а войну кончили, так и объявили, так что немцы остолбенели. В Берлине, откуда приехала знакомая miss Cotes, англичане сильно голодают — 1 фунт мяса на человека на неделю, 1 платье каждому, 1 пара башмаков на деревянной подошве из материи — всем одинаково. Настроение там подавленное и о поезде не мечтают. Выпущено фальшивое, очевидно, воззвание Корнилова с призывом к восстанию против большевиков. Говорят, что сторублевки отправляют в Германию — это сказал служащий в банке. А между тем великий князь Михаил Александрович продал евреям свое Брасово за 25 миллионов рублей и половину получил наличными. Все вещи Ольги Ивановны в деревне распроданы с аукциона, кроме дома и сарая. Кухарка Владимира Сыроечковского внезапно из большевички обратилась в монархистку. Оказывается, к ней приехали родственники из деревни и заявили, что разделили ее землю в силу большевицкого указа, так как она на ней не 159

Дневник: 1914–1920

сидит. Теперь она вопит, что при царе было лучше, так как она владела (землей) и отдавала в аренду. С. говорили, через Курова, что большевики два часа уговаривали Михаила Александровича принять корону, он отказался, потому что не на что опереться — армии нет, а на немцев он не хочет. В «Русские Ведомости» пришло известие, что Германия решила поддержать Финляндию против Красной гвардии109. Теперь большевики переговариваются с Павлом Александровичем110. А здесь, в Москве, черносотенцы мечтают и, кажется, не только мечтают о восстановлении Николая II, причем якобы он согласен на один месяц, а потом передаст Алексею. При этом условие  — полная амнистия. Будто Николай II согласен111. Говорят, что во Франции сильное монархическое движение в пользу Альберта бельгийского. Афонин, берущий деньги для районных дум, не забыл и себя — у него миллион на текущем счету. Банковские служащие говорят, что при выдаче происходит страшный грабеж. Кононов (Сергей Иванович) слышал на улице, как один красногвардеец, вооруженный, говорил другому: «Du wirst doch ihm geborchen»* на чистейшем немецком языке. 4 февраля Приехал из Севастополя Мякотин — он присутствовал там при избиении офицеров112. Соц.-рев. с викжели, он же способствовал их бегству, причем, как только собирались, он им должен был говорить на их речи, что общего ничего нет. В Севастополе было убито 30 офицеров, остальные бежали в Симферополь, там они сорганизовали 800 человек, которые учились артикулам на площади, но их по-настоящему не сорганизовали, во главе (стояло) 300 офицеров. Матросы в количестве 7000 двинулись на Симферополь, и все разбежались — там убито до 300 офицеров, а матросов только * Ты их все-таки сломал (нем.). (Примеч. ред.) 160

Тетрадь вторая: 1917–1920

шесть человек. Говорят, что Ленину разгон Учредительного собрания стоил 5 миллионов, каждому участнику платили 5000 р. Банки частные, по словам мужа Нади Билешовой, уже были переданы немцам вместо национализации. Банковские комиссары на днях, говорят, совещались о том, как бы удирать подобру-поздорову, пока они набрали себе довольно денег (сотни тысяч каждый), страшно с ними ходить. Говорят, часто, когда убивают солдата, у него находится до 100 тысяч. Севск изгнал большевиков — «надоело, что нас режут», и сам сорганизовался. Ехал М. ужасно до Тулы от Севска, нельзя было двинуться, солдаты не выпускали, и только в Туле публика умолила выпустить ее на 5 минут, а то все погибали и двое суток не ели и не пили, только мочили губы. С. слышал, что Муралов купил ресторан «Гурзуф» — вообще, большевики наживаются, и создается новая буржуазия. Никак не могут точно определить, кто такое Муравьев, командующий войсками большевиков против Киева: по одной версии, он  — Ермолов, пристав, убивший в 1905 году д-ра Воробьева, по другой — он участник еще Японской войны, основатель ударного батальона, беспринципный человек, удящий рыбу в мутной воде и якобы его воспитательница известна. Он, говорят, только лицом похож на Ермолова. Видела Мякотина — так приятно, что он с С. сходится во взглядах. Говорил об ужасах убийств в Севастополе; о бестактности офицеров, которые в своей компании постоянно говорят о палке и кулаке, необходимых для солдат. Он опровергает слова Колчака, говорит, убили разных, отчасти дрянных; убили, например, в Симферополе местного фабриканта по списку, который штаб перед бегством оставил, а в нем значились те, кто пожертвовал на организацию войска против большевиков, (убили его), как сочувствующего реакции и готового содействовать ей. Убиты таким образом Шнейдер, местный благотворитель, устроивший массу школ, один спекулянт и др. Он свидетельствует о полном ничтожестве офицеров, говорит, 161

Дневник: 1914–1920

что эсеры викжелили, и что, когда выносится протест против убийств, они отказались подписывать его, потому что могут, мол, только с разрешения комитета, потом комитет вдруг потребовал расследования «преступлений убитых» якобы для того, чтобы обнаружить и разоблачить убийц. С.-р. там 26 000, и их лидеры утверждали, что они знают, что многие с.-р. матросы участвовали в грабежах и убийствах. Когда матросы решили обыскивать весь город и при этом грабили и добрались до рабочего квартала, рабочие постановили встретить их ружьями, те испугались, но через два дня постановили обыскать всю буржуазию, и рабочие не выступили с протестом. Волк-Карачевский (Василий Васильевич) сообщил, что Рада двигается из Житомира на Киев с двумя австрийскими корпусами, и что до Луцка уже проложена железная дорога. Мякотин очень против отселения Украины, он даже к федерации относится отрицательно. Это его расхождение с С. Я забыла раньше записать, что матросы, бывшие у Кусковой, рассказывали, как просто большевики захватывают города: сражений не бывает — приедут, немного постреляют, а из города им навстречу выходят большевики, и весь город переходит на их сторону. Сидоров (Николай Павлович) рассказывал про опального Варнаву, которого посетил. Был на его обедне, тот служил с подъемом и умеет действовать на толпу. Обедал у него, он всех приглашает. Теперь слышал, что он явился в Арзамас, и там служил в соборе с огромным подъемом и говорил против большевиков — успех поразительный. 5 февраля Сегодня Мякотин завтракал у нас, говорил, что он предсказывает только одно: пробуждение великороссийского чувства национальности: «Зверь уже проснулся», — сказал он; он видит это пробуждение в той ненависти, с которой матросы относились к восставшим против большевиков 162

Тетрадь вторая: 1917–1920

татарам: «Как смеет проклятая татарва!» Он говорит, что за большевиками идет это самосознание, хотя большевики вовсе не во имя его действуют, но украинцы, например, инстинктивно поднялись за великороссов против своей Рады, хотя сознательно они шли за большевицкими лозунгами, ничего общего с национальный самосознанием не имеющими. Он считает, что это, может быть, то хорошее, что идет за ними, хоть и помимо них, это, может быть, спасет Россию, хотя неизбежно выльется в погромах. «Австрийские корпуса, если их двинет Рада, найдут могилу в Киеве», — сказал он. Я напомнила ему его пророчество весной, что мы дойдем до Московского княжества — тогда не верилось этому, теперь мы уже близки. Он рассказал, как весной Керенский приезжал к нему советоваться, предварительно предложив ему ряд должностей. Советовался по поводу иностранной политики, когда в Совете солдатских и рабочих депутатов началось недовольство: «Скажите им всю правду», — посоветовал Мякотин. «Я не могу, ведь я же товарищ председателя Совета и среди министров мне приходится молчать». Он плакал и рыдал, что его считают изменником. Мякотин указал ему на Милюкова, который, чувствуя, что он не изменник, предоставляет считать себя кем угодно. Мякотин предлагал, что целая группа придет его поддержать в Советах солдатских и рабочих депутатов, а он развернет всю правду. Через несколько дней Керенский, никого не позвав и минуя Исполнительный комитет Совета выступил в Совете с речью о доверии ему, только частично воспользовавшись советом Мякотина, вызвал бурю восторга, и на полторы недели недовольство замолкло, потом вспыхнуло снова, и когда министры поставили на обсуждение вопрос, он дипломатично заболел. Мякотин находит, что он истерик и часто не исполняет того, что говорит. Я защищала Керенского. Мякотин считает, что вообще все наши министры были слишком малодушны — они отступали слишком 163

Дневник: 1914–1920

поспешно; так в апреле к.-д. слишком легко сдались на вступление социалистов, а последнее время правительство совсем опозорилось. Он говорил о соц.-революционерах в Севастополе  — Фундаминский, назначенный комиссаром флота, наивно говорил ему, что он согласился, хоть и ничего не понимает, потому что могли назначить и похуже, а когда матросы приходили к нему спрашивать, надо ли исполнять то или иное приказание адмирала, — он совершенно не понимал слов Мякотина, который говорил, что он (Фундаминский) самым фактом, что их принимает по этому поводу, разрушает флот «Вы слишком большижесились»,  — говорил он (Мякотину). Потом утверждал, что «массу надо обманывать, что без демагогии нельзя, и хотя, сидя дома, вполне одобрял к.-д., выйдя на площадь, начинал их громить «для борьбы с большевиками». 6 февраля Цены извозчиков упали: с Курского вокзала в Долгий переулок (Девичье Поле)  — 10 руб. с Мякотина (взяли) с вещами; от нас в Долгий — 4 руб. вечером без торга, причем извозчик заявил, что за весь день ничего не выработал. Дьякон за ектиньей сегодня вставил прошение: «Упокой души всех, павших за царя и отчизну». Слышала Шполянская. Объявлена Священная война. Немцы наступают. 8 февраля Вчера на заседании нашего Городского комитета обсуждался вопрос протеста против позорного мира, на который идут большевики,  — протест всеми способами. Щелкунов сообщил, что из Смоленска в «Вечернем Времени» получено известие, что Германия прибавляет два условия: 1) чтобы заключить мир с правительством, признаваемым всей страной, и 2) гарантия личности немецких и русских граждан. Очевидно, у большевиков все было заранее условлено с 164

Тетрадь вторая: 1917–1920

Германией, и весь отказ от мира был одной комедией, теперь же Германия показала им нос. На улицах небывалое, радостное оживление — уродливая радость, что немцы принесут порядок. Извозчики рады, что «мостовые будут лучше». Кухарки, как заявила Малшина, что «эту дрянь (большевиков) выгонят и будет порядок». Возвращаются городовые. Перед домом Лешковской стоит прежний, отдает честь: «Скоро мы все вернемся», — говорит ей. И действительно милиционер заменен красногвардейцем, а под их маской городовым. Идет полубуржуй и солдат: первый говорит радостно: «Тото зададут немцы большевикам». — «А нам что». Отвечает солдат: «Все равно». Даже в речи Ленина слышно, что они чуют свой карачун. 9 февраля Вчера были самые невероятные слухи, благодаря тому, что немцы идут. Волк-Карачевский говорил у нас в клубе, что сегодня Совет солдатских и рабочих депутатов бежит из Москвы, что немцы взяли Смоленск, что Бологое в руках пленных. И нос совсем повесил. Его жена добавляет, что получила из Вологды письмо, что там ждут со дня на день английской оккупации. Сегодня слышали, что союзники заключили мир с Германией и разделили сферы влияния. В нашем клубе Толстой Павел Михайлович делал доклад вчера об Украине и о Киевских ужасных избиениях. Анисимов читал резолюцию Кооперативного съезда против большевиков — за Учредительное собрание. Слухи Волка — все ложь по сегодняшним газетам, только вчера во «Власти Народа» отмечено, что немцы объявили своей Александровскую железную дорогу до Москвы. 12 февраля Вчера с последним, верно, поездом вернулся С. из Петербурга. Выехал он ночью с 10-го на 11-е и ехал около 40 часов 165

Дневник: 1914–1920

в товарном вагоне на своем чемодане с двумя бутербродами. На станциях, кроме Бологого, никакой еды. В Бологое (около 12 часов ночи 11-го) он купил кусок гуся. Он был один интеллигент среди солдат и 5 матросов с огромными тюками (верно, награбленного). Матросы и солдаты были с ним товарищески любезны, один дал свой чемодан, чтобы лучше сесть, другие угощали чаем, но так как ему было противно, он взял у них в свой стакан кипятку и развел плитку кофе, размешав ручкой от зубной щетки. Матросы уже в Любани выломали печку из другого вагона и стали топить, так что было сверху тепло, но ночами страшно холодно (дома после коньяка не могли согреться). Еще в Петербурге у С. явилось чувство, что в субботу он не уедет (и действительно, в ночь на субботу прекратилось движение), и он поехал на вокзал в 8 часов вечера в пятницу; вокзал был оцеплен красногвардейцами, которые пускали солдат с отпусками, а пассажиров с билетами, но вокзал был битком набит. Пять поездов один за другим отходили, их подавали уже набитыми, тогда толпа бросалась на них, но влезть было нельзя, кто-нибудь выбивал одно окно и, как по сигналу, сыпались все стекла, люди лезли в окна. На один из поездов С. удалось влезть в прицепленный вагон II класса и занять верхний диван*, при влезании он расшиб себе ногу о подножку, так как влезал с земли, оборвалась ручка у чемодана, потому что сзади его старались сорвать с подножки, и ему пришлось чуть не врукопашную вступить. Потом объявили, что вагон испорчен и не пойдет, публика не верила и не хотела вылезать. Когда поверили, то оказалось, что другой поезд уже битком набит. С. решил ехать на подножке, стал, но когда поезд тронулся, он сообразил, что солдаты, наполнявшие вагон, спихнут его, как штатского, и спрыгнул. На локомотиве, куда он попытался (было) устроиться, было столько народу, что машинист сказал, что больше нельзя. Наконец в третьем часу * Слово диван вписано над зачеркнутым место. (Примеч. ред.) 166

Тетрадь вторая: 1917–1920

ночи подали 75 товарных вагонов, и он влез. Каждого нового влезающего сверх того, что влезло сначала, уже не пускали, образовав сразу что-то вроде содружества для обороны вагона. «Какие же вы товарищи?» — говорили им, но они не пускали. Резкая разница между матросами и солдатами. Матросы все вооружены и без отпусков, солдаты — без оружия и с отпусками. Матросы спрашивали солдат: «Как вы отдали оружие?» — «Да нас загнали по 10 человек для проверки отпусков, окружили красногвардейцами и отобрали» — «Зачем отдавали, я бы один 10 красногвардейцев (ругань) зарезал бы». И начинается страшная ругань красногвардейцев, что они грабят, что у одного нашли 15 тысяч, и т. д. Когда заговорили о войне: «Довольно мы в окопах три года сидели, пусть они теперь повоюют». Они — красногвардейцы. «Они работали на оборону, были на учете, теперь заводы закрываются, они и идут в Красную гвардию, пусть повоюют, да они разве куда-нибудь годны», и т. д. «А если немцы придут?» — «Пусть порядок заведут». Ехал рабочий-сектант, говорит им: «Вот вы Бога уничтожили, а он всех ваших богов уничтожит». Матрос решил, что подразумевается Ленин и компартия и говорит: «Конечно, Ленину и другим теперь уже конец». Сер. спросил: «А если монархия?» — «Пусть; плохо будет — опять свергнем». И пустились в рассказы про Распутина и про всю грязь его, не щадя царицы и царевен. С. говорит: «Это их личное дело» — «Оно конечно». Потом о Вырубовой стал солдат говорить, что жил на Гороховской, так ее к Распутину два раза в неделю в колясочке возили, будто ноги болят, для исцеления, а она такое с ним разделывала, и т. д. С. говорит: «У нее, правда, ноги разбиты». — «Знаем мы, как разбиты». Вообще, фетиш царя и его дома развенчан совершенно. О Боге пять часов матрос спорил с сектантом, вытащили Библию, и матрос говорил очень разумно (не побольшевицки) об отделении церкви от государства: «Если ты говоришь, что девка без венца не идет, строй церковь, нани167

Дневник: 1914–1920

май попа и хоть десять раз венчайся, только с государства на это денег не бери». Но большинство солдат было на стороне солдата, который сказал: «Как же это, значит, одни дети законные, а другие — незаконные?» — «Нет, все законные», — ответил матрос. Но с этим не согласились. О «буржуях» ни слова, вся ненависть к Красной гвардии. Денег у них (б[ыло]) много — свободно платили 2 р. 50 к. за маленький бутерброд, молоко, 2 р. 50 — 20 папирос, 4 руб. — кусок гуся и т. д. В Петербурге в нашем Центральном комитете мнения разделились — все трудовики за то, чтобы работать с большевиками на оборону, народные социалисты  — без большевиков. Прошла резолюция народных социалистов, прошла она и в объединенном заседании представителей всех государственно мыслящих партий от с.рев. до к. д. включительно. Странно, что народный социалист Станкевич предложил себя большевикам для обороны, он там (в Центральном комитете) был, но об этом своем шаге молчал. Среди народных социалистов полная солидарность. Городской комитет (партии), состоящий из трудовиков, потребовал пересмотра, но они говорят такие глупости, что вряд ли перерешат, С. в этот момент уехал. Вчера ему пришлось доложить об этом на московском межпартийном заседании, причем события уже пошли вперед. Германия согласна на мир плюс новые условия, указанные в газетах, и одно там не указанное: «оккупация Москвы и Петербурга немцами для организации правильной демобилизации и слежении за исполнением условий». Это передавали из Совета народных комиссаров. Наш Центральный комитет решил сам организовать отряды для борьбы с наступлением немцев, но теперь дело меняется. Собирается Учредительное собрание, и все должно сосредоточиться вокруг него, какое бы оно ни было. Оно соберется скоро, но не в Петербурге и не в Москве, очевидно. Еще сообщил Филатьев, что союзники заключили с немцами мир. Говорят, что московские генералы готовят 168

Тетрадь вторая: 1917–1920

серебряное блюдо для хлеба-соли немцам. Вчера вдруг в гимназии Дервиз бал — он прошел особенно оживленно из-за радости о приходе немцев. Какое-то безумие охватило всех, и все забывают родину, думая только о своей сохранности. Чем общество лучше народа, который отказывается идти против немцев, устав от войны? Говорят, что из Минска отошло 27 поездов с болеющими солдатами. Говорят о монархическом заговоре, открытом в Москве или Петербурге. В типографии «Задруга» хотели конфисковать линотип. Анисимов поехал к Бончу, тот вышел к нему, как побитая собака, и сейчас же добился перерешения. Но местные исполнители не желают подчиняться. Они, впрочем, так неумело его (линотип) разбирали (10 часов), что возчики уехали, тогда они оставили во дворе и сказали, что завтра приедут. Пользуясь бумагой Бонча, рабочие поставили его мигом на место, и на следующий день те остались с носом — все пошло на пересмотр. Рабочие в типографии «Задруга» были все большевики — теперь нет ни одного. 13 февраля Вчера вечером на собрании представителей различных общественных организаций (жалкие представители) ясно стало, что эти спасать родину не будут, они подыскивают оправдание тому, чтобы «радоваться» приходу немцев; все стремление сводится к обеспечению себе порядка и покоя в те немногие часы, которые будут между бегством Совета и вступлением немцев, если они действительно придут (у меня внутреннее чувство, что этого не будет). Говорила Кускова, что немцами поставлено еще два новых условия (кроме поставленных вчера: 1) оккупации Петербурга и Москвы. для правильной демобилизации и сбора контрибуции и 2) разоружения Красной гвардии — 1) оккупация до всеобщего мира, 2) переговоры с признаваемым всеми правительством, а не с народными комиссарами. 169

Дневник: 1914–1920

В Совете царит хаос: московский совет хочет отделиться от петербургского и, отказавшись от мира, защищать Москву. Там все время рабочие кричат своим вождям: «Предатели, продали» и т. д. Совет жаждет, чтобы пришел отряд в 300–400 человек, и то мог бы. В штабе вчера Крыленко заявил на требование удаления пленных с железных дорог: «Еще рано!» Очевидно, все они или многие, продались, а между тем, по частным сведениям, эти пленные давно сорганизованы. Записалось в Москве по вчерашний день в Красную армию 13 000 человек, и часть их уже отправлена навстречу немцам, но часть их перешла из Красной гвардии, так что учесть наплыв трудно. Кускова слышала, что Зиновьев, поехавший к немцам подписывать мир, арестован. Муравьев и Ермолов, как думали раньше, не одно лицо, теперь уже установлено (это). Муравьев ввел железную дисциплину в Одессе. Здесь Муравьев объявил, что офицеры восстанавливаются в своих правах, и на улицах уже ходят офицеры в погонах. Филатьев говорил, что Управа собирается и озабочена охранением жителей при анархии. Представители губернской земской управы заявили, что они тоже, хоть и свергнуты, но берут на себя охрану губернии и переговоры с немцами. Солдат, явившийся из Минска, говорил, что немцы расстреляли там Совдеп. Из-за новых условий мира с сегодняшнего дня введена военная цензура для газет и ни одна, кроме большевистских, не вышла. Дума и губернская и городская управы постановили оставаться в Москве при оккупации. Учредительное собрание на частном совещании постановило, собравшись, назначить правительство национальной обороны и сложить свои полномочия. С. слышал, что Савинкова Алексеев просто выпроводил с Дона под благовидным предлогом переговоров с чехословаками и поляками. 170

Тетрадь вторая: 1917–1920

15 февраля Вчера сообщили из биржевых кругов, что получено известие, что в Петербурге на улицах бой большевиков с монархистами, плюс военнопленные, которых большевики имели глупость, или подлость, вооружить. Арестована мирная делегация. Закрыт университет и восьмые классы гимназий, чтобы всех мобилизовать. Друцкой сообщил, что 200 офицеров сорганизовались в отряд и послали к Муралову делегатов с предложением своих услуг по борьбе с немцами. Их принял адъютант Аралов (Муралов уехал якобы) и заявил, что их предложение будет обсуждено, при этом они ставят условия: дать им вооружение, не вмешиваться в их стратегию и не включать их в Красную гвардию, а они обещают не принимать участия в гражданской войне. «Почему вы не хотите с красногвардейцами?» — спросил Аралов. — «Это наши убеждения и об этом слишком долго говорить». На следующий день им сказали, что условия их принимаются, но нужен их список для изъятия нежелательных и еще надо к ним приставить комиссара. «Для сыска? — спросили офицеры. — Пожалуйста, но только, чтобы он не вмешивался в командование». Из Петербурга приехали Вознесенский и Лурье — они говорят, что в Центральном комитете и городском комитете нашей партии (н. с.) возобладало мнение трудовиков, что надо идти к большевикам, и Пешехонов с Мякотиным заявили о выходе из Центрального комитета. В воскресенье потребовали пересмотра и единогласно пришли к решению первому, предложенному Мякотиным. Наверное, это из-за ареста Станкевича, который после первого решения Центрального комитета все же предложил свои услуги большевикам и был арестован. Толстой Павел Михайлович говорит, что Савинков очень хитрый, неискренний человек, что вся авантюра Корнилова была его рук делом, он интриговал против Керенского, чтобы взять власть в руки. Верховский 171

Дневник: 1914–1920

же, с которым он тоже работал, — шалый демагогический человек, не разбирающийся в средствах и очень непосредственный. Сам Павел Толстой склонен к викжельству трудовиков. Вчера в нашем городском комитете опять та же тяжелая, невыносимая для меня картина — полный упадок духа, придумать, что делать, ничего нельзя, ибо доклады показывают, что нигде никто ничего не предпринимает, три дня не смогут собрать Союз защиты Учредительного собрания. Оно само не собирается, и все партии ускользают от переговоров. Говорил Лидов о том, что мы желаем немцев. Он их желает, потому что большевики его терроризировали. Но мы восстали против этого. Надо сознаться, что никто не знает выхода. Филатьев прямо говорит, что подъема в душе нет, и он это чувствует. Брюхатов, у которого сделалась чуть ли не истерика, говорил о том, что ничего нельзя сделать, чтобы избавиться от этого позора, потому что большевики своими издевательствами и измываниями уничтожили в нас душу. Кончилось заседание постановлением выразить консулам наш протест против сепаратного мира и напечатать в газетах обращение. Грустно. Оказывается, к.-д. еще не кончили обсуждение вопроса о монархии, на сегодня семь ораторов. Сегодня передано по телефону из Военно-промышленного комитета в «Земгор» следующее: мир не заключен, решено защищать Петербург. Начальником назначен инженер генерал Величко, который был при Керенском. Состоялось какое-то соглашение с общественными организациями, и поэтому военно-промышленный комитет вызывал от Земгора приехать представителя, но как только здесь начинали спрашивать о политическом положении (в телефоне), голос со стороны говорил: «Положите трубку», и так несколько раз. Масса?* радуется немцам (Дерюжинский, например). * Так в тексте. (Примеч. сост) 172

Тетрадь вторая: 1917–1920

Долгорукий, Третьяков и Смирнов выпущены, их давно хотел выпустить Совет, но гарнизон сопротивлялся. Симсон встретил жандармского офицера с Александровского вокзала в штатском, очень весел и говорит, что через 5 дней они наденут форму и что все время получают жалованье и прибавки на дороговизну от Временного правительства. Вчера на Красной площади хоронили какого-то красногвардейца, какой-то солдат сделал замечание, и его тут же застрелили. 17 февраля Симсон встретил четвертого дня жандармского офицера с Александровской железной дороги в штатском. «Не узнаете? — спросил он. — Дней через пять опять свою форму наденем». И рассказал, что они все время получают жалованье, и (оно) даже уже заплачено. На химический завод Союза (Титов) вдруг явились рабочие, ушедшие в Красную гвардию, и молча стали за работу; управляющий говорит, что с революции они никогда так усердно не работали. С другого завода рабочие потребовали удаления управляющего, нового не приняли, тогда их разочли до февраля и закрыли завод; они пошли в Совет жаловаться, а оттуда их прогнали: «Пошли вон, дураки, мы своим и за декабрь не платили». Лидов тоже рассказывал... Осколков говорит, что в Москве будет на днях монархический переворот; снимают дома около Александровского училища и ждут ухода Красной гвардии. Савинков, очевидно, с ними. Вчера делал доклад Саликовский о Киеве у нас в клубе (нар. соц.). Говорил, что одиннадцать дней большевики громили Киев тяжелой артиллерией — ужас, что было. Он верит в Раду и секретариат, говорит, что они все московской ориентации и что большевики тут про них. Опровергал появление пятого универсала113 о присоединении к Австрии. 173

Дневник: 1914–1920

18 февраля Вчера пришло известие о заключении сепаратного мира на еще более тяжелых условиях. Отделение от России части Закавказья с Карсом и Батумом. Сегодня это подтвердилось. Был Жилинский и подтвердил рассказ Осколкова, что большевики в переговорах с монархистами и октябристами и дадут им захватить власть — им нет выхода, это очевидно и из слов Левенсона, большевика присяжного поверенного, бывшего у Симсона, он говорил, что дольше двух недель они не продержатся, так как у них полный развал. Он держался очень скромно и говорил, что принимается за адвокатскую практику (это один из деятелей Совета). Князев-младший вчера говорил, что приехал из Пскова отпущенный немцами старший врач Земского союза. Он рассказал, что его призвал генерал и предложил ехать, сдав все под расписку, так как они (должны) были все оплачивать. Оставили только заведующего хозяйством. Большевиков немцы вешают. Он ехал с прислугой Ленина — латышами, перевозящими Ленинские вещи в Нижний Новгород, куда, по их словам, он (сам) уже уехал (!!). Видела Валентину Николаевну Мордвинову; она на фронте пережила «мир» среди солдат, говорит, что это было ужасно: солдаты толпами шли в немецкие окопы, хотя их убеждали посылать делегации. Шли они распущенно и вот, придя туда, вдруг встретили выборных офицеров, вышедших к ним вместо солдат; выглядывавшие из окопов немецкие солдаты мигом спрятались; вперед вышел генерал: «Здорово, русские герои» (!?!), — сказал он на ломаном русском языке, и вдруг все они вытянулись в струнку, выстроились, вспомнив давно забытую дисциплину, и гаркнули: «Здравия желаем, ваше превосходительство!». (И тяжело же все это всем сознательным там). Вчера наши представители, совместно с соц[иалистами]рев[олюционерами], «Единством», Совет[ами] крестьянских 174

Тетрадь вторая: 1917–1920

депутатов, трудовой интеллигенцией и другими были у всех консулов с заявлением, что мы против сепаратного мира. Сергей был у французского, тот спросил его, просто ли это бумажка или за этим есть реальные силы? С. ответил, что трудно сказать, и напомнил про взятие французами Москвы, когда у русских только в этот момент проснулся патриотизм, и война стала народной. Завтра французский консул будет у нас в партии. Американские подданные получили приказ выехать в три дня, иначе они не будут считаться американцами, и Америка их не защищает. 18 февраля Сегодня приехал С. С. Анисимов из Петербурга. Никого три дня оттуда не выпускали, потом стали выпускать женщин, стариков и детей. На Невском перед городской станцией толпа в 25 000 человек, достать билет нет возможности. Он составил себе бумагу о том, что необходимо съездить за деньгами для рабочих (Петербургской типографии «Задруга»). С этой бумагой поехал в Смольный, там Бонч ее ему подписал, чтобы, ввиду нужды рабочих, его пропустили беспрепятственно и еще дали кусок бумаги со штемпелем и надписью для двух лиц. С этой бумажкой без билета, даром, он был пропущен на вокзал и в вагон. Ехало в вагоне четверо штатских и все солдаты. Он считает, что главари Смольного продали Россию определенно и в доказательство приводит то, что все военное снаряжение, весь многочисленный инвентарь войны заранее был свезен в Минск, Двинск, Псков и Ревель, и когда он был свезен, немцы двинулись и все взяли. Из Пскова население до 42 лет отправляют в Германию. С. С. Анисимов говорит, что секретарь в Смольном, давая ему бумагу, схватился за голову и расплакался. Там приходили в «Задругу» брать налоги, им не дали и попросили больше не приходить, дав за это всего 50 рублей. В Москве Кремль объявлен на осадном положении, и туда свозится все оружие, причем работают, 175

Дневник: 1914–1920

главным образом, военнопленные. Костецкий говорит, что золотой фонд совершенно не оберегается, дверь туда можно открыть простым толчком, стерегут пьяные солдаты, которые просто спят. Банковская комиссия, осмотрев, заявила Попову и Муралову, что надо поставить охрану, те ответили, что они ничего не могут сделать. Говорят, что Попов, через какую-то Наташу, берет теперь по 10% за выемку, причем это идет в покрытие какого-то проигрыша в карты, а Муралов непробудно пьет — это от Фидлер. 19 февраля И. М. Чупров рассказал, что на город Кашин большевики наложили контрибуцию в 1 миллион и, собрав ее, моментально скрылись совершенно. В Клину (по рассказу Либсона, присяжного поверенного) было хуже: там Совет наложил контрибуцию в полтора миллиона, распределив, кто сколько должен заплатить. Часть была внесена, другая нет, начались аресты крупных фабрикантов. Вдруг по окрестным заводам пошло брожение, и в один прекрасный день рабочие двинулись в Клин, ударили в набат и вместе с горожанами окружили Совет, требуя освобождения заключенных, которых немедленно и освободили, но толпа стала требовать отчета в израсходовании контрибуции и всех налогов; председатель Совета бежал, вышел (к толпе) его товарищ и стал говорить, что отчет дадут, но сразу нельзя, тогда толпа бросилась в Совет и три часа его громила, рвали всю бумагу; товарищ председателя Совета застрелился. Через три часа наступило успокоение и все разошлись, но к вечеру большевики пригласили к себе на помощь проезжавших в Бологое части Красной армии и начался погром, в результате которого схватили, большей частью случайных, 40 человек, обвинили их в убийстве помощника председателя и хотели расстрелять, но потом выделили из них одиннадцать важнейших и отправили в Москву, остальных арестовали. Теперь их обвиняют в убийстве, и 176

Тетрадь вторая: 1917–1920

Либсон их защищает. Сегодня он был в следственной комиссии и пришел оттуда, как больной. Следственная комиссия (состоит) из трех лиц: двух рабочих и одного солдата. Он их спрашивает, можно ли ему, как защитнику, присутствовать на дознании? «Нет». Он им начал объяснять, что нельзя было при царе, когда дознание вела другая инстанция, а раз у них все вместе, почему же нельзя? Они ответили, что, пожалуй, можно и т. д.; они: «Мы все по декрету», так что ему приходилось так ставить вопросы, чтобы им понравилось. Вчера Симсон рассказал про Морозову-Рейнбот-Резвую, Зинаиду, которая выцарапала деньги из Московского банка. В конце концов, у нее их отобрали. Дело было вот как: курьеры (банка) донесли, что швейцар с женой отправляет в деревню деньги. Когда он ее отправлял, их арестовали, у него оказалось 23 000 р., и при обыске были обнаружены портфели, якобы данные на хранение, визитные карточки разных лиц и т. д., среди них карточка З. Морозовой. На допросе следственной комиссии (есть комиссия, которая расследует деятельность большевицких комиссаров) он показал, что однажды к вечеру пришла дама, которую принял комиссар, они заперлись в отдельной комнате, потом комиссар брал туда книги онкольных счетов и, когда она уходила, он сказал швейцару: «Григорий, проведи барыню, она боится, вот возьми револьвер», и дал ему револьвер. Тот проводил, это была Зинаида Морозова. Тогда следственная комиссия допросила ее; она показала, что пришла за своими деньгами, этого не скрывала и ничего беззаконного в этом не видела; ей комиссар все устроил и выдал 350 тысяч, причем, передавая их, молча отсчитал 35 тысяч и спрятал в сапог, она решила, что лучше не протестовать и получить хоть с ущербом. У нее деньги отобрали, а комиссара отдали под суд, причем помощник его бежал. Говорят, что Ленин в Кремле у нас. Сегодня брали магазин офицерского общества и там стреляли, есть жертвы. Третьего дня красногвардейцы явились в 177

Дневник: 1914–1920

типографию «Задруга» делать обыск. Оставили двоих пребывать там до сегодня. Вен[иамин] Серг[еевич] Озерецковский поехал в их штаб выяснять, в чем дело, — они ему прямо сказали, что пришел рабочий из «Задруги» (следовало описание его наружности) и принес экземпляр воззвания Городской думы и прокламацию меньшевиков и сказал, что пришла ротационная машина. Вен[иамин] Серг[еевич] ответил, что он берет всякий заказ, не входя в его существо, а что они не имеют права обыскивать до выхода в свет и непредставления в цензуру (т.  е. до сегодня 12 часов), они сказали, что еще поищут сегодня. Вен[иамин] Серг[еевич] пошел в профсоюз, который сдал меньшевицкое воззвание. 20 февраля Зиновьев в Москве на заседании Совета депутатов по поводу мира вчера заявил, что Москва дала в Красную армию только 3000 человек, а Петербург  — 10  000. «Если хотите защищать, идите в Красную армию». Оказалось, что завод с самой патриотической резолюцией дал всего трех человек (двух мужчин и одну женщину). Вчера в «Задруге» опять был обыск, после которого Озерецковский вместе с Буксиным (председатель профсоюза) и представителем заводского комитета отправился в штаб Красной гвардии. Там к ним вышел комиссар с двумя маузерами в руках, винтовкой за плечами и перевитый пулеметной лентой. Он стал говорить, что типография была реквизирована, потому что не подчинилась постановлению. Тогда Буксин заявил, что ведь типография чисто социалистическая. «Вот поэтому-то она все и печатает!» — возопил тот с яростью. Между прочим, в дальнейшем он бросил: «Нам теперь не до того». Грозил отдать заводский комитет под суд трибунала за недосмотр, но на прощанье смягчился и сказал, что сегодня все будет решаться в Совете, и он надеется, что все обойдется, и реквизиции не будет. Озерецковскому пришлось пожать 178

Тетрадь вторая: 1917–1920

ему на прощанье руку. Они еще оставили в типографии красногвардейцев. Вчера в офицерское общество в час дня было брошено две бомбы, говорят — анархистами с целью грабежа, много жертв, целый день улица была оцеплена и никого не выпускали, чтобы поймать виновных. Симсон был у Рогова (плюгавый, бегает так, что и не похож на комиссара. Берман был с ним страшно любезен и обещал выпустить на его поруки его товарища, арестованного секретаря какого-то банка: «Если саботаж, просто выпустим» и дал ему свой автомобиль. Все там бегают, бумаги растеряны, беспорядок страшный, носят револьверы. Встретил там Катца. Днем Щелкунов сообщил, что условия немцев: нейтрализация (?)* Петербурга с немецкой полицией из военнопленных. А вечером Язвицкий из «Утра России» сообщил, что условие — оккупация Петербурга соответствующим количеством войска с немецким генералом — адъютантом Вильгельма (во главе), при нем остается большой совет и новый главковерх — генерал Бонч-Бруевич, а малый совет (Ленин, Троцкий и К°) переезжает в Москву. Козловский добавил, что оккупация вплоть до Бологого, это новое прибавление к тому, что было известно неделю тому назад. Язвицкий говорит, что еще контроль всех финансов России. Про Америку говорят, что ее армия в 1 миллион снабжена 200 тысяч аэропланов и 300 пудов амуниции военной на человека. На западном фронте началось удачное наступление американцев, говорил французский консул представителям партий. Про разбитие немецкого флота у Гельголанда он говорил, что сведений нет. Перцев видел человека, четыре месяца жившего в Америке, — тот говорит, что все приготовлено к войне — все заводы мобилизованы. Их цель, чтобы пушки стояли по всему фронту на один аршин друг от друга, над ними — тучи аэропланов и еще сухопутные дредноуты на 100 человек каждый  — цель  — сметать все на пути, и они * Так в тексте. (Примеч. ред.) 179

Дневник: 1914–1920

рассчитывают в июне подписать мир в Берлине, выговорив свободу России, не забывая себя, конечно. 21 февраля Вчера С. видел Б. В., он говорит, что Алексеев с войском на Северном Кавказе — все цело, вплоть до артиллерии, Алексеев сам пишет, что его части не пострадали, а что в Ростове повесили 300 кадетов, прямо врывались в дома и по намеченному плану. Дутов в Верхне-Уральске тоже со всеми своими цел. Ив[ан] Ив[анович] Мосолов говорит, что в Ярославской губернии издан приказ не носить университетских значков, блестящих пуговиц и других знаков отличия ученого звания. В его волости 10  000 человек голосовали за эсеровское волостное земство, а большевики пригрозили пулеметами, и на новые выборы явилось 300 чел[овек], которые их и выбрали. На Ярославль наложена контрибуция — 3 000 000 р., на Иваново-Вознесение — 4 000 000 и т. д. В Кашине они, оказывается, опять вернулись и арестовали представителей интеллигенции и к.-д., причем грозили расстрелять как контрреволюционеров. В Ярославской губернии, говорил Мосолов, у одной бабы в поезде солдат украл узелок с мертвым младенцем и сунул в муку, с которой и продал другой бабе — дело обнаружилось, так как обе бабы были из одной волости. Штаб Крыленко, по словам Мосолова, до его отставки, был перенесен в Ярославль, а теперь он замечен (ген[ералом]) Бонч-Бруевичем. С. говорит, что здесь готовятся к выступлению правые. Иван Иванович (Мосолов) говорит, что организовались ударники. С типографии снят арест! 22 февраля Государственный банк не занят анархистами. Вчера швейцар сообщил, что весь 2-й Арбатский участок обыскивается, 180

Тетрадь вторая: 1917–1920

но и это оказалось неверно — очевидно, обыскивали часть его. Сейчас была Зинаида Степановна Яновская и говорила, что от верных людей слышала, что в Черном море действуют английские подводные лодки, что Дарданеллы форсированы, и Турция выходит из Союза, благодаря американскому золоту. Американцы, якобы, говорят, что в апреле победят Германию. А я сегодня от Губской слышала, по сведениям «Русских Ведомостей», что Япония, Франция, Америка и Англия договорились, что Япония и Америка вторгаются в Сибирь для борьбы с Германией и с большевиками, что они занимают железнодорожную магистраль до Урала и Владивостока, чтобы обезопасить себя от 200 тысяч немецких пленных, которые могут захватить магистраль и сделать во Владивостоке базу германской подводной войны против Японии. Союзники хотят опираться на противобольшевицкие партии и организации в России и стоят за конституционную монархию, при этом муссируют ее особенно во французской прессе: там стал писать сэр Д. Бьюкенен о том, что при царе все обязательства исполнялись и рядом с этим вся французская газетная печать напечатала письмо Николая II к Пуанкаре о том, что он никогда не нарушал условий с союзниками, писанные в марте 1916 г. Говорят, что таинственный поезд, который под страхом расстрела надо было пропускать с юга, вез Марию Федоровну, которая договорилась с большевиками о своем проезде. Сегодня выяснилось, что большевики желают, чтобы П. платил не 233 руб. за квартиру, как ему причитается по оценочному сбору, а 630 р. в месяц — это просто грабеж. Сейчас вообще идет грабеж и домов и денег. Зинаида Степановна говорила, что на Кузнецкой улице заняли 15 особняков. Явились, между прочим, к Сосинадру Сидорову и заявили, что берут две лучшие комнаты, что хозяева должны жить все в одной, а прислуга во всех остальных. Потом ушли: «Богов можете убрать, а мебель оставьте», сказали при этом. Те ждали, ждали, наконец послали гувернантку и члена заводского комитета 181

Дневник: 1914–1920

узнавать, займут ли. Явились (они) на Малую Дмитровку к анархистам, их приняли бледные люди все в черном, вдали играл мрачно оркестр, стали сговариваться, вдруг раздался голос: «Нечего сговариваться, все ясно», и была положена та же резолюция. Реквизированы большевиками (гостиницы) Лоскутная, Метрополь и другие, кроме того, Дом Уделов в Трубниковском переулке, где живет Алексинский (Ив. П.), причем жильцам предложено уехать в 48 часов. По вечерам теперь мы без газа на улицах114, очевидно, по недостатку угля (на кухни дают только от 7–9 ч. утра и от 7–10 ч. вечера), а такие люди, как Zizi, решают, что это для ограблений, тем более что в каком-то районе за Москвой-рекой велели не освещать окон (верно, из страха аэропланов). Ходят на улицах по мостовым — тротуары во многих местах — каток. Воруют карманники на Театральной площади необыкновенно: у Сторожева сорвали часы, схватив его на площадке трамвая под руки, стукнув по голове и сбросив на землю. У Щелкунова (украли) кошелек там же, причем многие видели, но не вступились, потому что «жизнь дорога», как они сами ему же говорили. Там же у Князева, и он видел (еще), как солдаты от скуки ожидания трамвая стали стрелять в небо. Вчера у нас заперли воду, потому что, говорят, наш председатель домового комитета не внес за воду. По договору с Финляндией ей отдан Мурман за право выезда через нее большевикам из России. Говорят, завтра черносотенное выступление. На Петровке забивают магазины. Во главе оккупационного корпуса в Петербурге будет стоять Вандербильд (?)*, адъютант Вильгельма; там же останется Бонч-Бруевич (генерал) и немецкая полиция из пленных. Занят он или нет неизвестно, говорят, что вчера (занят). Он по договору нейтрален. В этом договоре даже не обозначена линия границы. Говорят, что подписали одни русские чуть ли не белый лист (Зинаида Степановна) * Так в тексте. (Примеч. ред.) 182

Тетрадь вторая: 1917–1920

на милость немцев, которые сказали, что доложат немецким социал-демократам, на какие условия пошли их собратья. Титов передавал, что при начале наступления Смольный послал десять телеграмм в Берлин, что на все согласен, а когда Величко пришел просить полтора миллиона на оборону, они засмеялись ему в лицо: «Если хотите, обороняйтесь, нам не до того, через три-четыре дня вступят немцы». Комиссары хотят обосноваться в Нижнем, там, по словам Бурышкина, для них уже готовы помещения (у него там дом). Кишкин и Терещенко освобождены и (находятся) в Москве. Дом Уделов взят под Министерство земледелия. Вчера в Большой театр явились анархисты, оцепили, заперли вход и произвели повальный обыск (говорил Липкину извозчик, и слышала Зинаида Степановна от бывшей там знакомой). Трамваи ходят пустые из-за таксы (в) 40 коп. Комиссарова оштрафовал Рогов на 500 руб., потому что он не убрал снег перед своим домом. Цены на мануфактуру понижаются. Башмаки, стоившие 150 руб., теперь — 95 р.; нитки по таксе 63 коп. (Но их нигде нет по таксе). Извозчики охотно едут за 3 руб. Масло есть 12 руб. без карточек (было 14 р.). Кофе 9 р. вместо 10 р. Говорят, что в Псков к немцам ездили монархисты для обсуждения вопроса о восстановлении монархии. Вообще, и в тех рассказах о Японии у «Русских Ведомостей» говорилось, что Германия хочет ввести неограниченную монархию (союзники — конституционную), говорят (Титов), что многие прежние сановники приглашены в Петербург немцами. В Двинск, Минск, Псков и др. свозили все с фронта, и С. С. Анисимов уверяет, что это было продано все немцам, потому что они дожидались только, когда все будет свезено. В Минске солдат разоружали немцы, а красногвардейцев вешали из 10 человек 9 человек, а одного посылали в Берлин. К тете Лизе в школу явился какой-то господин и заявил швейцару, что он от районной думы прислан учить, а швейцар спросил его, кто он? «Я был комиссаром». — «Я сам был 183

Дневник: 1914–1920

комиссаром,  — важно ответил швейцар.  — И никого не допущу учить». Завтра выйдут газеты, которые не выходили со времени введения военной цензуры — теперь они решили ей подчиниться. 26 февраля Третьего дня приехали Мякотин и Пешехонов. Ехали хорошо в специальном вагоне с 4 миллионами рублей, в качестве чиновников, с большой охраной, к ним ломились, но никого не впустили, и только кое-кто ехал на их крыше. Говорят, что немецкие разъезды исчезли из-под Петербурга, и там не так плохо, как пишут в газетах. Иван Павлович Алексинский говорил, что взрыв в Офицерском Обществе был не от анархистов, а что там помещался штаб Рузского, явились его арестовать, и чтобы спастись, они бросили бомбу и среди паники скрылись, арестован один офицер. Сивков рассказывал, как один педагог, вернувшись с войны, явился к Луначарскому просить места. Тот его спрашивает, куда он хочет, в среднее или высшее учебное заведение, педагог отвечает, что, конечно, в среднее, ибо у него и магистерской степени нет. «Ну, это пустяки, — говорит Луначарский. — Ведь можете же вы преподавать химию на первом курсе». — «Да как же?» — «Да мы теперь все степени отменили». — «Нет уж, я не хочу». — «Тогда идите к моему помощнику». Тот говорит, что средние учебные заведения от них не зависят, они автономны, а вот министерство скоро будет устраивать социалистические гимназии  — туда можно. «Но к какой партии вы принадлежите?» — «Я беспартийный!  — «Это хуже, тогда нам надо какое-нибудь свидетельство о вас». — «То есть свидетельство о благонадежности, хотите вы сказать?» — «Если хотите, да». — «Но откуда?» — «От полкового комитета» (!) Тот поехал в полк и получил свидетельство о том, что его солдаты любили и не преследовали после начала гонения на офицеров. 184

Тетрадь вторая: 1917–1920

В пятницу вечером, в 11 часу, на Малой Никитской была страшная стрельба, залпами бросали, как казалось, бомбы. Утром соседний с М. дом, или, вернее, его забор, оказался в крови и мозгах, трупы — семь убитых и кровавый след восьмого, ушедшего к Никитским Воротам. Тысячи версий, которые, наконец, разъяснились газетным сообщением, что вели по Б[ольшой] Никитской бомбистов, а с Мал[ой] Никитской через Скаряжинский переулок бросились их освобождать, вернее, стали палить, произошло столкновение и из восьми бомбистов семеро были убиты на месте. Я на другой же день встретила воз с наваленными (на него) трупами в 4 часа на Спиридоновке, я не заметила его, но старик, шедший рядом, в ужасе возопил — с воза торчали ноги и солдатская шинель. Был Жилинский. Его опять ищут, в доме постоянные обыски, причем ими руководит бывший начальник петербургской охранки, а на Арбате в военном суде устроена их (большевицкая) охранка, где работают агенты прежнего режима. Все сплелось. Обнаруживается, что в Москве четыре антибольшевицких боевых организации: одна Отраднинского (адрес бывшего Октябрьского), ей разрешено увешивать всю Москву воззваниями к защите родины, она, очевидно, в контакте с Мураловым, и в ней много агентов старого режима. Другая — Савинкова, из представителей к.-д., при которых Савинков является автономным представителем Дона, во главе ее девятка из общественных деятелей (Леонтьев и др.). Эти имеют много денег, но для того чтобы при (будущем) «дележе» дать урвать кое-что и демократическим организациям, за что (стоит) Савинков, они предлагают (им) внести известную сумму. У них мало оружия. Теперь они ставят вопрос о трех диктаторах и о верховном главнокомандующем (они говорят, что за республику, но раньше, после свержения большевиков, должна быть диктатура из трех и предлагают общественным организациям наметить оных. Кроме того, будет верховный главнокомандующий, не вмешивающийся 185

Дневник: 1914–1920

в политику. На выборах С(авинков) предложил Корнилова, как более демократичного и чуждого политика, и Алексеева, как более умного, но монархиста. Это Савинков говорил Алексинскому. Я думаю, что Савинков ждет ответа, что все за него. У первой организации, очевидно, верховный главнокомандующий — Рузский. Третья — Жилинского, более демократическая, 3000 человек (есть шпики, по его словам). Имеется 80 тысяч винтовок без патронов. К Жилинскому на днях явился немецкий офицер Ш., который прямо заговорил по-немецки. Он сказал, что у них есть контрразведка, как и у Жилинского, что, по сведениям своей контрразведки, Жилинский знает, что у них 28 тысяч вооруженных военнопленных, но фактически больше и предлагает войти в контакт и действовать сообща для свержения большевиков. Жилинский заявил, что не желает разговаривать, но тот, не унывая, оставил ему адрес своего штаба (так и сказал) на углу Поварской и Скарятинского переулка, и просил подумать. Очевидно, немцы в контакте со всеми и всех водят за нос. Мякотин боится, что большевики всех перехитрят, но этого не может быть — немцы хитры. Большевики, очевидно, жаждут быть свергнутыми, чтобы с честью отступить. Про сегодня рассказывают невероятные вещи  — будет резня по спискам (ночью — Варфоломеевская ночь), резать (будут) офицеров и т. д. Конечно, ничего не будет. Бытовые черты: М. С. Генкин говорит, что анархисты переходят по Поварской из одного особняка в другой, по мере того, как съедают (в них) запасы. Их хозяина на углу Борисоглебского переулка пощадили, потому что он предложил выкуп и (еще потому что) дом его деревянный. Выкуп 5000 р. дал, но они предупредили, что сами не тронут, но идущие по другой стороне (улицы) могут тронуть. Он же говорил о статье в «Анархии», проектирующей свезти кое-кого из буржуев в Петербург и там взорвать. Он же говорил о декрете об отмене частной практики и частных лечебниц — все должно 186

Тетрадь вторая: 1917–1920

быть общественным. Это, конечно, ерунда! Муся Котлярова (вруша) вчера говорила, что часть первой артиллерийской бригады едет в Петербург для охраны его от немцев, причем на каждых 30 солдат приходится 200 военнопленных, взятых для всех черных работ, и ими заведует немец офицер. Королев, доктор (этой) бригады опровергает это, но и он — враль. Вчера вскрывали сейф. Потратили мы времени два часа, причем народу мало, впускают по очереди, по два-три человека. Там все мальчишки (вооруженных нет), наверное, бывшие раньше на побегушках; пишут плохо, но держатся корректно. Предоставляется самим открывать сейф и перебирать вещи (скрыть бумаги и бумажные деньги было бы легко), золото отбирают. Золотые вещи описывают для позднейшей конфискации, как нам сказали, а бриллианты — для налога. «Товарищ-счетчик» не умеет считать, а «товарищ-ювелир» имел при нас неприятный разговор: он оценивал вещи какого-то приказчика, у которого все достояние в вещах. Приказчик обратился к нему с речью, что им должно быть стыдно так грабить (кольцо за 700 р. было оценено в 2400 р.) людей, у которых все в этом «и у вас могло бы быть».  — «У меня нет». — «Сколько вам лет?» — «Что?» — Повторил вопрос. «Тридцать восемь». — «А мне шестьдесят четыре; когда вам будет столько, у вас, может быть, будет больше», но товарища-ювелира спасли товарищи, позвав его. Производится опись квартир — на человека одна комната, чтобы вселить петербуржцев и других. Извозчики мечтают об участках и порядке. Родители школьников у Семеновской заставы чуть не разорвали красногвардейцев, явившихся их разгонять, те не решились стрелять. Группа вооруженных отобрала вчера у Городского союза полученные из банка для жалованья (служащим) деньги, когда автомобиль, на котором их везли, подъехал к союзу. На польское кафе на Лубянке напала группа вооруженных, всех обыскала и отбирала у тех, у кого больше 500 руб.; троих арестовала и повела, на 187

Дневник: 1914–1920

них налетел другой автомобиль с вооруженными, и между двумя группами началась перестрелка. Через полчаса в кафе играла музыка и все весело болтали. Межфракционное совещание Учредительного собрания идет (т. е. эсеры) на уступки: по земельному вопросу — отказались от социализации и вопрос выкупа земли оставили открытым, предложение переизбрать президиум, чтобы свергнуть Чернова, и согласились пригласить к.-д., которые окончательно высказались за республику. Наше заседание Центрального комитета (н. с.) высказалось вчера определенно против вступления союзных войск в Россию без согласия России, считая это вступление (японцев) оккупацией. Там с ними Львов, очевидно, брат Варвары (Николаевны Бобринской) и Путилов, объявившие себя правительством. Только Чайковский у нас настаивал на опоре для Учредительного собрания на японцев (тыл у них), но все против. 6 марта* Самые нелепые слухи: якобы анархисты пытались ночью занять Кремль, и там было сражение, но мы ничего не слышали. Странности некоторые есть: Волк-(Карачевский) встретил на Арбатской площади человека, державшего в руках солдатскую форму и по-немецки спрашивавшего у окружавших, как пройти в Манеж, но никто не понимал. Волк заговорил (с ним) по-немецки и предложил пойти вместе, так как он туда же (идет), дорогой разговорились, и тот, очевидно, из благодарности, сказал: «Да вы не беспокойтесь, нас много, и мы семнадцатого все устроим — будет порядок, мы тут стоим в Манеже». — И указал верно адрес своего штаба на Поварской. Другой случай: какая-то организация была предупреждена, что в Денежном переулке облава, — никто, * Внизу сделана запись: 4-е. (Примеч. ред.) 188

Тетрадь вторая: 1917–1920

кроме одного члена, не пошел, а он (офицер) рискнул пройти и посмотреть; его арестовали солдаты и повели, но он вдруг услышал, что группа солдат разговаривает по-немецки, тогда он обратился к ним по-немецки, они все вытянулись, отдавая честь: «Entschuldigen sie, herr leutenant*» (и отпустили). Говорят, что немцы предлагали Будбергу, бывшему полицмейстеру Москвы, занять высокое место, но он отказался. 5 марта Сегодня пришло известие, что Харьков и Ростов-на-Дону взяты немецкими пленными изнутри. Оказывается, что Сиверс, ведший войска на Ростов, вовсе не генерал Сиверс, а немецкий офицер. Кроме того, точно установлено, что масса их агентов среди большевиков и анархистов. Ал. Ге — глава анархистов, оказывается, не Ге, а Гольдберг, еврей, которого в Швейцарии судили за предательство. У Сергея есть документы, компрометирующие и Бармаша — он выдал товарищей в 1905 году. По данным контрразведки Осколкова, в Москве тридцать тысяч немецких пленных и всего 6800 большевиков, считая и Красную армию и Красную гвардию, так что взять ее изнутри ничего не стоит, тем более что они вооружены. Кроме того, латышские стрелки наполовину состоят из немцев. Взятие Одессы, где свирепствовал Муравьев, Ростова-на-Дону, Харькова наводит на мысль, что все это подстроено, что большевики подготовляют почву для немцев, свозят пленных, потом сдают (им); говорят, что Ленин непрочен; 12 народных комиссаров ушли, а под него подкапывается Свердлов (Мовша), который практичнее его, Филат(ов) говорил, что Свердлов так выгнал Крыленко: когда немцы начали наступать на Минск, главнокомандующий западного фронта Мясников бежал, захватив 13 миллионов, в Смоленск, а главком северного фронта — в Лугу. Тогда в Совете выступил Крыленко с обычной речью против буржу* Извините, господин лейтенант (нем.). (Примеч. ред.) 189

Дневник: 1914–1920

ев, Свердлов оборвал его: «Довольно говорить глупости, мы вас держим, пока нужно, но вы никуда не годитесь, завтра же подавайте в отставку, а пока вы еще можете подписывать, подпишите указ об изгнании этой дряни  — Мясникова и других». Крыленко подал в отставку. Теперь они обратились к старым генералам во главе с генералом Потаповым и составили из них Совет обороны, так как к июню хотят создать армию без комитетов и с железной дисциплиной до расстрелов (включительно). Но к этому Военному совету они приставят своих сыщиков, и генерал довольно откровенно сказал одному присяжному поверенному, С. знакомому: «Кто из нас возьмет верх, тот и будет», а пока берут с большевиков жалованье. Немцы, по сведениям Филатова (Нольде — завтрак 80 р.) готовятся к следующему: в Петербурге они будут организовывать власть: Вандерзе, сын фельдмаршала, будет во главе, бывший личным атташе при Николае II — фон дер* будет военным губернатором округа, фон Коттен — охранником, каким был в Москве и, наконец, русский градоначальник. На престол они (на) мечают Константина греческого, как православного (и) внука Александра II и мужа сестры Вильгельма, ибо Романовы и Гессенские очень скомпрометированы. Бьюкенен очень не в фаворе в Англии — ему советовали устроить только карачун Николаю II, а он способствовал революции. В ноябре 1916 г. Николай II получил от Вильгельма нежное письмо с предложением сепаратного мира115. Николай II отверг резко: «Пусть судьба нас рассудит». Бьюкенен тогда явился к Николаю II и от короля и лордов просил прочесть эти письма. Николай II дал, потом сжег и предложил ему поехать в Англию, тот взял отпуск. Филатов был у Бонча (Бонч и Ленин в отеле «Националь»), Бонч верит, что они окрепли, и ничего не понимает. Он устраивает с Черепом-Спиридовичем какие-то дела с антрацитом, когда Филатов пришел. * В тексте пропуск. (Примеч. ред.) 190

Тетрадь вторая: 1917–1920

6 марта Говорят (Филатов), что Троцкий постепенно устраняется, потому что большевики получили компрометирующие его документы, но не желая огласки, они хотят устранить его постепенно. Был Филатов в одном из большевицких штабов под Ростовом (с фальшивым паспортом). Этот штаб помещается в вагоне и состоит из капитана Петрова, способного человека, гимназиста VIII класса, 16-летнего экспроприатора, сына «известного рижского экспроприатора, погибшего там», начавшего с детства заниматься экспроприациями. Там же были три дамы: две неинтеллигентные, а одна показалась ему знакомой. Он привез им шоколаду и подружился. «Знакомая» вдруг обратилась к нему: «Вы меня узнаете?» — «Да, лицо знакомо». — «Мы с вами виделись в Варшаве. Она перешла на французский язык: «Я жена капитана, он теперь в Петербурге без места, у меня трое детей, надо содержать». Еще он рассказал об инженере, директоре фабрики там же: его арестовали по доносу рассчитанного мальчишки, притащили к какому-то матросу и солдату, и матрос решил расстрелять его, не проверив, уговаривал ли он идти в бел.* и стрелять из пулемета. Он отрицал, матрос приготовился к расстрелу, но тут ворвалась мать и отстранила руку матроса. Инженер обратился к солдату с просьбой спросить рабочих. Пошли, собрали, рассказали  — рабочие молчали в ответ, наконец один вышел — прежний матрос и разделал их. Мальчишку повел к свидетелям казак, но те его же поучили. Инженера отпустили. Перед открытием съезда Советов на крыши многих домов в Москве поставили пулеметы и заняли квартиры на седьмых этажах, утешая жильцов, что только на три дня. Жилинский хочет уехать. Осколков хороший разведчик. Кривошеин субсидирует девятку (Леонтьев и др.) из немецких денег, ибо * Так в тексте. (Примеч. ред.) 191

Дневник: 1914–1920

Кривошеин связан с немецкими банками. Приехал Симсон из-за Клина, ехал с трудом из-за запрета въезда, так как требуют разрешение клинского совета, оный же продает разрешение за 2–3 руб. — перед ним хвост пассажиров. Симсон вылез из своей теплушки в Петровско-Разумовском и выехал (в Москву) уже на паровичке. Второв продает банк (Юнкера) немцам. Общая ориентация буржуазии крупной — немецкая. Игорь Кистяковский играет двойную роль — он немецкой ориентации, получает немецкие деньги и в то же время поддерживает союзнические организации. Везде и всюду немцы. Сегодня Карякин пошел в Кремль за документами. Кремль охраняется военнопленными, а между тем туда свезена масса вооружения. Они переряжены русскими солдатами. С ним вместе подошел офицер в русской форме с немецким лицом и прямо обратился к солдатам на чистом немецком языке. Карякин плюнул и ушел, офицер догнал его: «Entschuldigen Sie, — начал он. — Nein, entschuldigen Sie mich (Карякин), ich will mit Ihnen nicht deutsch sprechen»*,  — и предложил (говорить) по-французски, тот заявил, что он француз и хотел осмотреть Кремль, но явно лгал. Если мы уже до этого дошли, что же дальше? Ростов-на-Дону взят изнутри, также будет и Москва  — тут 6800 штыков и 6 броневиков у большевиков и 30 000 штыков и 18 броневиков у немцев. Что-то фантастическое: Большая Никитская от Никитских Ворот до Кудрина почти сплошь занята большевиками  — все дома реквизированы, а Поварская  — анархистами и военнопленными, Кремль охраняется последними — что-то дикое, невероятное. В вечерних газетах известие о мирных переговорах союзников с Германией  — она, будто, им все отдает, что они хотят. * Извините, пожалуйста. Нет, извините меня, пожалуйста. Я не хочу с Вами говорить по-немецки (нем.). (Примеч. ред.) 192

Тетрадь вторая: 1917–1920

В «Задругу» приходили анархисты, очень любезные: «Вас, кажется, хотят реквизировать большевики, так вот, мы вам даем две брошюры Кропоткина заказ, если они еще и при этом посмеют, будут иметь дело с нами!» В «Задруге» берут одну машину, но при этом берущий заявил Озерецковскому, что могут доставить за несколько сот (рублей) лучшую (машину), Озерецковский посулил ему процент, и тот обещал; говорят, из закрытых типографий. Школы открываются. Родители везде очень враждебны большевикам и требуют старых учителей, только в одной школе сказали, что все равно. Было собрание родителей-большевиков и там делались доклады ревизовавшими школы  — картина получилась ужасная, и они постановили требовать старых учителей. В одном районе у Семеновской заставы явились красногвардейцы разгонять родителей, те стали их ругать и только ждали выстрелов, чтобы их растерзать, но красногвардейцы стояли, как пни (рассказ Груши). В Рогожском учительница-штейкбрехер донесла, явились красногвардейцы, а родители, узнав, в чем дело, бросились ее бить, так что старые учителя и красногвардейцы еле отняли (рассказ Т. Окулич). Сын Окулич был по делу у Обуха и говорил про школы, тот сказал, что вернут старых учителей… «А как же со штейкбрехерами?» — «Да мы их и нанимали только на три месяца, а они оказались такой дрянью, что их, конечно, при выборах не выберут». Потом он говорил, что все идет плохо, потому что интеллигенция и прежние друзья отшатнулись от них. 27 февраля на Прохоровской мануфактуре митинг и выступал Бухарин от большевиков, потом ораторов ограничили пятью минутами, но его засыпали записками, требуя ответа. Он-то все на буржуазию валил, а его спрашивали, почему из обещанного мира и хлеба дали только скверный мир («Мы ничего не обещали»,  — сказал он), «хлеб весь у буржуев», тут все заорали, что он врет: «Все отбирает ваша Красная гвардия, сама жрет, а остатки продает», и пошли перечислять 193

Дневник: 1914–1920

слугам с женами, у которых отобрали и т. д. Записку: «Почему правительство терпит известного предателя и изменника Троцкого?» — Бухарин, прочтя, разорвал. 8 марта Немцы на две недели отложили занятие Москвы. Из промышленных источников: они собираются отнимать землю, так как боятся за Земельный банк, за его акции. Им важен, может быть, один выкуп. Поэтому они хотят монархии и скрутить крестьян и рабочих. Понизить заработную плату. Немцы опутали всех! Через Игоря Кистяковского они поддерживают Дон, поэтому там ничего не вышло. Через Кривошеина они связаны и с кадетами, а через старую охранку  — с монархистами. Они через монархистов входят с предложением к Адрианову быть во главе Москвы. Немецкий генерал уже в Москве с пятью батальонами ударников из Минска. Оружия у них очень много, больше, чем у большевиков. Большевицкие вожди едут в Нижний Новгород. Немцы хотят захватить власть через монархистов. 10 марта По сведения (Н. И.) Астрова, немцы отложили захват на две недели, т. е. до будущего воскресенья. По сведениям Титова (А. А.), они переменили план и решили, отрезав юг, заставить голодный народ свергнуть здесь большевиков. Все это скоро выяснится. По словам Жилинского, к нему явились монархисты и предложили выступить вместе, а их, мол, поддержат немцы. Он говорит, что и у него идет мобилизация, и боится, что вчера арестованы начальники семи сотен, так как в Пречистенском районе была облава. Розыск его передан уголовной полиции, и награда повышена до 100 тысяч. Алексеев тоже провалился, потому что, не ведая того, работал на немецкие деньги, а немцы, давая одной рукой, другой — разрушали его организацию, чтобы, 194

Тетрадь вторая: 1917–1920

стянув, погубить все способные к сопротивлению силы. Это шло под видом банковских субсидий через Богдана Кистяковского. Анархисты заняли дома на М[алой] Дмитровке в шашечном порядке, причем не занимают нижние этажи, а в верхних ставят пулеметы, извиняясь перед жильцами за беспокойство. Придя в гимназию на углу М[алой] Дмитровки, против Страстного монастыря, они заявили, что займут ее только в крайнем случае, причем объяснили, что большевики собираются их вышибать, наступая от университета Шанявского — там будет штаб большевиков, а их, анархистов, штаб в Купеческом клубе. На Поварской ими тоже занято несколько особняков, а на Большой Никитской почти сплошь заняли большевики. Между прочим, 75% анархической организации «Ураган», гнездящейся на Смоленском рынке, состоит из монархистов. У Поповых на днях были «гости» в 6 часов, подъехали на автомобиле четыре солдата и двое штатских, позвонили к дворнику: «Нам надо осмотреть ваш особняк». Тот позвал председателя домового комитета. Он спросил ордер, они предъявили от Хамовнической жилищной комиссии. Он им сказал, что это Пресненский участок. «Все равно». Повели; они обращались все к дворнику: «Сколько живет человек?» — «Шестнадцать». — «Не может быть!» Председатель: «Я покажу карточки». — «Разве дом деревянный?» — «Да». Вошли в большую комнату. «Это самая большая», — говорит председатель. Вошли во вторую, тут стали выползать домочадцы. Они еще повертелись: «Нет, не подходит, мы поедем на Собачью площадку». И уехали. А входя, еще спрашивали дворника, маленькие ли дети, и были недовольны, узнав, что кончили университет. Павел Сергеевич (Попов) думает, что это экспроприаторский осмотр. Сегодня и к М. приходили двое мужчин и дама, сняли в сенях калоши, вошли, их няня встретила, заявили, что хотят осмотреть, а она говорит им, что дом старый, деревянный и маленький — всего девять комнат, живет в них 10 человек, 195

Дневник: 1914–1920

они спросили, кто хозяин? — «Доктор». Ушли, не осмотрев: «Да, не подходит». А на днях на двор кто-то приходил и грозил, что сарай большевики возьмут. Анисимов С. С. рассказывал про бывшего директора департамента Виссарионова, который после освобождения поступил директором в одну немецкую фирму и больше всех настаивал на том, чтобы удовлетворить все требования рабочих, чтобы довести фабрику до закрытия. «Таким способом, скорее всего, ”мы” победим», — говорил он. Жилинский говорил, что монархисты предлагали ему выступить вместе с ними и немцами против большевиков, а сегодня добавил, что был в их Совете и там был (градоначальник) Адрианов (которого прочат в начальники Москвы и монархисты, и немцы). 18-й военный госпиталь передан пленным. Пришла бумага от Датского консула о передаче всего, так как там пленные, пленному доктору Блашковичу, который и принял инвентарь и ведет хозяйство, а русские доктора просят у него продуктов (и прочее). Факт знаменательный. 12 марта Б. Е. Сыроечковский говорит, что из банковских кругов слышал, что завтра монархисты произведут переворот. Жилинский, якобы, был в совещании с Адриановым, которому немцы и монархисты предлагали стать во главе Москвы (немецкий генерал и, кажется, 5000 ударников прибыли сюда из Минска). У нас в доме был два дня тому назад обыск. Я пошла в бюро, а меня не выпустили из дома: внизу сидел латыш в военной форме и не пускал: «Куда идете?» — спросил он меня. «А вам какое дело? Иду, куда надо». — «Нельзя, дом оцеплен и обыск». — «Что ищут, оружие?» — «И оружие, и другое». Держали в осаде с 1 часу до 3 ½ ч. Делали обыск у жены интенданта внизу (нашли 30 колод карт и отобрали вместе с двумя сломанными шашками) и у заведующего 196

Тетрадь вторая: 1917–1920

лавкой арбатской квартирантов, у которой отобрали массу консервов. Противное было чувство в ожидании обыска. На другой день в половине 11 вечера явился к нам председатель домового комитета с членом и заявил, что большевики требуют у нас три комнаты и рекомендуют дать волей, так как иначе займут силой (под чиновника военного ведомства), и что завтра надо утром ответить, поэтому он собирает ночью, что и наша квартира среди обреченных, так как живет мало народа, а редакция не в счет. С. пошел на их ночное заседание и нашу редакцию отстоял. У М. тоже были два члена (мужчина и дама) реквизиционного комитета, но дальше передней не пошли, убедившись из няниных слов, что дом деревянный, старый и населенный, что живет тут доктор. На двор к ним еще заходил какой-то нахал, кричал, что все заберут большевики — про сарай. В школах все еще не начались занятия. Тат. Арх. Окулич говорила, что в Управе приходящих просить учительниц страшно третируют; там в комиссии по приему сидит жена Обуха и др., и швейцары весьма разухабистые. И у Ч. (тети) идет канитель, и председатель домогается понемногу кое-чего. Да, большевики в нашем доме заявили, что на наш дом приходится три лица из чиновников военного ведомства, что спасет нас от обысков и дальнейших вторжений. На некоторых родительских собраниях Красная гвардия, все ее гнали: у Груши, у Семеновской заставы, прямо готовы были растерзать, только первого выстрела ждали. На Рогожской хотели избить учительницуштрейкбрехершу, которая донесла о собрании и т. д. Родители большевики обревизовали школы и нашли, что занятия там (ведутся) новыми учителями ниже всякой критики. Теперь наш (сочлен н. с.) доктор Фрейбергер, объявленный, как член стачечного комитета, революционным трибуналом врагом народа, избирается рабочими Даниловского завода, где он служит. На фабриках в день революции очень отрицательное к большевикам отношение. 197

Дневник: 1914–1920

19 марта Трамваи опустели с быстрым исчезновением солдат и платой в 40 коп. Мука растет в цене — 200 руб. пуд белой, 160–170 р. — черной. Кое-что дешевеет. Адрианов умер от разрыва сердца вчера, а его только что прочили в начальники Москвы монархисты с немцами, и Жилинский заседал с ним по вопросу о борьбе с немцами. Хотят реквизировать дом наших, приходят смотреть, но то, что он мал и деревянный, спасает пока. Симсон уже переговорил с председателем комитета. По улицам новой «столицы» катают автомобили с вооруженными солдатами и матросами. Бонч обещал (Филатов говорил), что будут палить в воздух, очевидно, для устрашения публики, но их и так боятся и ненавидят везде. Простая женщина, мать ученицы, говорила тете, что, как вооружат они новую армию, так она их и свергнет, и это будет через несколько дней. Пока что они всеми силами уничтожают школы. Их цель, очевидно, не платить учителям, потому что, где даром стали учить, они оставили в покое. Теперь учителя московские взяты под покровительство Всероссийским союзом учителей, и без их санкции не должны выступать, а о тех, кто забежал и подал отдельно прошение, заявят через газеты, что это аннулируется. Когда родители (600 человек делегатов) являются хлопотать, их гонят вооруженной силой, они озлоблены страшно. Но пока большевики достигли цели и не платят жалованья, а до детей им дела нет. Бонч подбирался к нам через Филатова, что он хочет побывать, но мы отвергли — мне неприятно подавать руку даже Платону Лебедеву, который работает в «Известиях», и я к нему не вышла. Бонч отдал дочь к Попову в гимназию, и ее там затравили. На фабриках движение против них. Характерно, что сочлен наш доктор Фрейбергер, который первым заседанием революционного трибунала был объявлен врагом народа, как саботажник, теперь рабочим выставлен кандидатом в Совет рабочих и солдатских 198

Тетрадь вторая: 1917–1920

депутатов. В Троцкого на одном заводе на митинге стреляли. Ленин болен воспалением легких. Брат Цявловского, объезжавший Тульскую губернию, чтобы собрать овес на посев, рассказывает, что там все крестьяне обратились в буржуев; передает он такие случаи: 1)  мужики ограбили помещика, бывшего пристава, и утащили у него шашку, он теперь следит за ее странствиями и записывает одного за другим пропивающих ее друг другу мужиков; на вопрос, для чего, прямо ответил: «Всех их этой же шашкой рубить буду». 2) Там же мужики явились к бывшему уряднику и просят: «Ты уж у нас не очень сильно секи». — «Что?» — «Сильно не секи». То есть после нового переворота. Наконец, третий эпизод: написал один помещик Совету заявление, что он, подчиняясь силе, ничего не сделает для защиты своего имущества, просит только не рубить трех берез перед домом — «На них я всех потом перевешаю». Они думали, думали да и ушли, так и не тронули его. А в Завидове Никол[аевской] ж[елезной] д[ороги] вывешено объявление о том, что в народный дом из такой-то усадьбы перевозится библиотека, из такой-то пианино и т. д., а из разграбленных все, что там взято. П. Таничев сегодня был у нас и рассказывал, как в Клину наложили контрибуцию, а один купец отказался платить, его вызвали в Совет — он явился и говорит: «Я заплачу, но не вам», тут анархист вынул револьвер и на месте убил его. 21 марта С. узнал, от Л., что Николай Николаевич уже назначен с помощью немецких штыков и принимает, как монарх. В Петропавловской школе были большевики, хотели ее реквизировать, совсем решили, а им говорят: «Мы должны известить нашего председателя». — «Кто он?» Сказали. «И верховного покровителя». — «А он кто?» — «Император Вильгельм». — «Нет, знаете, ваше помещение не подходит». 199

Дневник: 1914–1920

В библиотеку Дерягиной прибежали из Совдепа за одним томом Энциклопедического словаря и требуют выдачи, так как они обо всем справляются в словаре, она не дала, они грозили силой, но, в конце концов, принесли залог в 300 руб. Из дома «крыши» Нирензе всех выселили, потому что при осмотре матросам очень понравилась обстановка, но когда жильцы выехали, и остались грязные, голые стены, те отказались въезжать. Третьего дня анархистов вышибали пулеметами на Мещанской и у Никитских Ворот. С. встретил ночью отряд конных солдат и слышал у Арбатских ворот стрельбу. 25 марта В заседании Городского комитета (партии н. с.) Филатьев рассказывал интересно о Туле — там все рабочие против большевиков. С оружейного завода им выдают только половину оружия, а другую оставляют себе. На собрании, где выступали меньшевики, потребовали, чтобы явились комиссары давать ответ, те отказались, их привезли силой и обыскали, причем нашли оружие, тогда на них бросились, и их еле удалось спасти. Когда же выступил бывший председатель губернской управы, типичный барин, объяснивший, что делало и хотело сделать земство, его встретили и проводили овациями. У социалистов-революционеров опять открыт крупный провокатор  — Сперанский. Когда арестовали Авксентьева и привезли в Петропавловскую (крепость), его не узнали Кишкин и Терещенко — он был бритый, тогда он выразил изумление, как могли его арестовать на конспиративной квартире, где были только свои. Через несколько дней, играя (в тюрьме) в карты с Бурцевым, Кишкиным и Белецким, Авксентьев поднял этот вопрос и обратился к Бурцеву за разъяснением, причем добавил, что, когда его привезли в Смольный, перед ним мелькнула фигура близкого друга, но он глазам не поверил; тогда Белецкий сказал ему: «Я вам все объясню — такой-то Сперанский в вашей партии провокатор, 200

Тетрадь вторая: 1917–1920

он был приставлен к вам старым правительством и теперь перешел к большевикам и следит за вами». Улицы опять освещены с 7 до 10 часов вечера. Раз нам дали по полфунта хлеба — это для выборов в Советы. Большевики решили разогнать Совет, если он будет не большевицкий, и оставить старый. Мука уже 220 руб. белая за 1 пуд, а черная 160–180 р.; 1 фунт меда 9 руб., 1 фунт халвы — 12 руб. и т. д. 27 марта Вчера С. имел свидание с господином Крыленко при следующих обстоятельствах. Ему позвонили из архивной комиссии днем, что приехали большевики и вызывают его116. Он поехал, решив дорогой, что руку Крыленко не подаст. Входят, сидят: Щербатов (директ[ор] Истор[ического] музея, где помещалась Арх[ивная] комиссия, находившаяся в С. ведении), Карякин, очевидно, Крыленко и секретарши. Щерб[атов]

Кар[якин]

Секр[етари]

С. Крыл[енко]

Он делает общий поклон и садится. Щербатов привстает и протягивает руку через стол со словами: «Давно мы с вами не видались, С. П.», за ним Карякин, секретарши, тогда встает Крыленко и со словами: «Крыленко» протягивает руку. С. : «Мельгунов» и отводит руки за спину. Крыленко багровеет, лицо его перекашивается, рука медленно опускается. Садятся. С. спрашивает, в чем дело? Крыленко очень нахально и агрессивно заявляет, что им нужен архив, нужно помещение 201

Дневник: 1914–1920

для его разработки и т. д. С. заявляет, что может их пустить только на общих основаниях, а комнату, на которую они зарятся, дать не может. Крыленко: «Мы возьмем». С.: «Это вы можете». С. ознакомил его с постановкой дела. Крыленко заявил, что это очень плохо, у них будет лучше. С. говорил, что у большевиков все архивы погибли и в Петербурге, на который ссылался Крыленко (архив) департамента полиции растащен, тащили его при Временном правительстве, но совсем растащили с октября. В Москве тоже хотели перевезти какой-то архив из генерал-губернаторского дома, а его там весь (уже) расхитили. Крыленко все перебивает, но С. его обрывает: «Позвольте мне кончить». С. сообщил ему, что еще три провокатора открыты в их ЦК, тот спросил: «Кто?» — «Еще не установлено». Перед С. отходом Крыленко сбавил тон и спросил: «Так, вы дадите возможность здесь заниматься и нам?» — «Конечно, как всем». Крыленко: «Завтра в 12 ч. дам ответ». Сегодня звонят оттуда, что нагрянули красноармейцы во всеоружии и никого не выпускают. С. отправился туда. Там назначен комиссар, к которому С. и не преминул обратиться с речью о том, что как они не понимают всего неприличия, элементарной неморальности* своего поступка. Тот говорит: «Это не я, это Крыленко, но вы ведь не посмеете ему это повторить». С.: «Да тут и смелости не надо». И, повернувшись к Крыленко, повторил, что после вчерашнего разговора он не понимает этого элементарного отсутствия этики. Крыленко заявил, что и он ни при чем, что это Совет рабочих депутатов, что всегда комиссар вступает в должность с вооруженной силой. С. сказал ему, что больше всего боится, что все попадет в руки охранников. Тот (комиссар) принял это на свой счет и заявил: «Может быть, все было в руках охранников». — С.: «Ах, вы меня не поняли, я не про вас говорю». Тот все гово* Так в тексте. (Примеч. ред.) 202

Тетрадь вторая: 1917–1920

рил: «Потрудитесь не говорить со мной таким тоном». Потом (он) уговаривал служащих остаться, обещая им повышение окладов и много хлеба: «Не думайте, что это взятка». С. же он сказал: «Если бы я знал, что Крыленко был вчера здесь, я бы позвонил вам, и все было бы по-другому». Никого не выпускали в течение часа. Крыленко явился со своей супругой (Розмирович). 30 марта Сегодня ночью была слышна пальба — с вечера я слышала залпы пулеметов, а к утру загрохотали пушки — это большевики в разных частях города ликвидировали анархистов. На Поварской шел обстрел особняка Цейтлина — я видела его сегодня — есть бреши, разбиты кариатиды окна — вид отвратительный. Очень пострадал дом vis-à-vis*, кажется, Трубецких — выбиты все окна — очевидно, те (анархисты) отстреливались, пострадали и соседние дома, (тот), где Толстовский музей и др. Почему-то в Скаряжинском переулке разбиты все окна в доме, бывшем Миловидова, но из ружей. На Малой Дмитровке — там брали Купеческий Клуб — было то же самое. С утра на Тверскую не пускали, очевидно, охранял Совет, а в Столешниковом переулке разбивали дом Леве, где тоже сидели анархисты. В Художественном кружке выбиты стекла. На Кузнецкой, за Москвой-рекой, где живут родители жены Дм. Щ., они «сидели с узелками», потому что против них анархисты, а у них пулемет Красной армии, но как только последние появились, анархисты утекли, и сражения не было. В 4 ч. утра, когда дворник пошел за хлебом, у Никитских Ворот везли пушки, и их стали отбивать, он убежал. Версии разные  — по одной  — большевики получили доказательство, что 80% анархистов — монархисты, и решили их ликвидировать, по другой  — этой ликвидации * Напротив (фр.). (Примеч. ред.) 203

Дневник: 1914–1920

«безобразия» требовали немцы для приезда Мирбаха, по третьей — ее требовали союзники. Вчера после помещения заметки о том, что А. Ге — немецкий провокатор, он явился в редакцию («Народное Слово») и беседовал с А. Г. Лапицким. Он заявил, что он народник и привык уважать Мякотина, Пешехонова и Мельгунова, но что он не понимает, почему про него это поместили. Лапицкий ответил, что сообщение (получено) от одного из его уважаемых знакомых из-за границы и предложил написать опровержение, но тот отказался, попросив впредь, если его еще удостоят чести писать о нем, звонить ему в Hôtel National* (там и Ленин) и он будет говорить «да или нет», т. е. правда ли про него написана. «Немецким подданным я не состою». Странно, что он отказался от опровержения. Вчера — Крыленко опять посетил архив и, придя вниз, заявил, что хочет познакомиться со своими делами, на это Екатерина Дмитриевна Никитина спросила, имеет ли он пропуск. «Я всюду имею пропуск».  — «Нет, у нас старые правила, и без пропуска вас не пустят». Наконец согласилась пустить его в сопровождении служащей. Пошли, там он спросил свое дело, его подвергли опять допросу: кто он, когда он был арестован и т. д. Он злился. А когда дали дело, он побагровел, ибо там прямо его любовная переписка с другими дамами, а жена его как раз назначена заведующей вместе с Биценко. Он ушел и не возвращался. 4 апреля Сегодня в Москву приехал Мирбах — немецкий посол, по приказу которого в прошлую пятницу ликвидировали анархистов — теперь он и поселился в их центре — в Купеческом Клубе (на Малой Дмитровке). Сегодня Владимир Евгеньевич Сыроечковский видел готовящуюся ему встречу  — перед Клубом стоял автомобиль, полный цветов, оркестр военной * Гостиница «Националь» (фр.). (Примеч. ред.) 204

Тетрадь вторая: 1917–1920

музыки и конный наряд милиции, народу мало. Очевидно, Ленин встречает с цветами тех, кому продал Россию, кто бьет русских под Курском, кто диктует требование арестовать все комитеты военнопленных с его же приятелем во главе. Сегодня неожиданный приказ праздновать Ленские расстрелы — отчего не за несколько дней. Верно, Ленские расстрелы для отвода глаз, а празднуют приезд Мирбаха. 10 апреля Немцы поставили условие, чтобы украинцы пользовались бы теми же гарантиями, как и немцы. Народные комиссары решительно отказались. По требованию немцев издан декрет о штемпелевании бумаг. Декрет писал И. Коган — директор (банка) «Юнкера». Немцы же потребовали уничтожения анархистов. Ленин дал бумагу. Все идут в Каноссу — и кооператоры. «Мы на дне пропасти», — сказал Хижняков С.-е по поводу этого поворота. Оберегая кооперацию, они пошли на соглашение. По некоторым данным, в особняке Леве (Столешников переулок) разбита Савинковская организация под видом анархистов,  — там жили его офицеры, и т[ам] ж[е] Леве угощала их винами и была очень довольна. Многие от Савинкова ушли в Красную гвардию. Скандал по поводу статьи Белоруссова в «Русских Ведомостях» о том, что Пешехонов чуть ли не провокатор, затушен под давлением объединенных организаций из «3»* с к. д. и другими. 13 апреля Приехал Мирбах, перед ним многие снимают шапки. Говорили, что максималисты постановили убить его, говорили, что бомба уже брошена, но все это вздор. Говорят, что Алексинского позвали делать операцию Ленину с ультиматумом, * Троек. 205

Дневник: 1914–1920

если откажется — расстрел, если Ленин умрет — тоже. По другой версии — к жене Ленина. С. видел доктора, которого звали лечить Ленина, — тот отказался, а когда (все же) поехал, то пленился «простотой» жизни Ленина. Разговор на трамвае: едет 16-летняя большевицкая школьная учительница и рассказывает, что дети просят ее: «Марья Ивановна, споем молитву, мы раньше пели»,  — а я говорю: «Нельзя, дети, начальство не велит»; ну, что мне делать?» — «А вы бы родителей собрали, как они решат», — говорит ей соседка, простая женщина. — «Нельзя, мы родителей не собираем, начальство боится». Другой разговор: женщина, хорошо одетая, работающая на Прохоровской (фабрике), как выясняется, говорит: «Кто нами правит? Кто везде встречается? — все жиды да сосал-демократы (все иностранные слова она употребляет правильно, это нарочно), вагон сочувствует, только кондукторша возмущается: «Все сосал, да макал, что это!» — Женщина продолжает: «Пришла к нам на спальни такая вот с носом, влезла на стол. «Товарищи, — говорит, — вы должны требовать теплых ватеров и театра». Какой она нам товарищ? Я и говорю ей: «Пошла прочь со стола, мы и с холодным ватером проживем, а в театр с голодным брюхом не пойдешь; ты нам лучше скажи, откуда вы хлеб для нас возьмете?» Возмущение первомайским праздником в Страстную среду огромное. Попы на этом играют. И. Игорь говорил Тихону Ивановичу (Полнеру), что зарабатывает 500 руб. в месяц на освобождениях от ареста, а С-е, что 5000 р. — новый промысел для адвокатов. А Симсон, С. П. ничего за это не берет, уж очень это гадко. Говорят, что правые к. д. мечтают о том, чтобы союзники признали Россию нейтральной. 17 апреля Был обыск у поляков, искали документ, нашли и говорят, что он подложный, но дело в том, что это тайное условие 206

Тетрадь вторая: 1917–1920

мира, в котором есть пункты: 1) что через три месяца после ратификации все банки должны быть восстановлены, 2) что четырнадцать лет французские и английские деньги и бумаги не будут пускаться на русский рынок и что 3) агитаторов не должны пускать в Германию, а в Польшу только с немецкого разрешения. Хозяин дома был арестован. Приготовления к завтрашнему дню — украшают дома, где большевики, площади. Народ недоволен, потому что хлеба нет, а 600 тысяч ассигновано на это. «Дали бы лучше нам на юбки», — слышала я от простой женщины в Кудрине, смотревшей, как развешивают флажки из хорошей красной материи. Во Владивостоке высадилось 600 тыс. японцев. Теперь народные комиссары в полном недоумении, что делать. Комиссар, выступавший обвинителем молодого человека, приговоренного за хулу большевиков к 17 годам каторги, отказался навсегда от обвинений. 22 апреля (старого стиля) Первое мая прошло чисто официально. Народа почти не было. Коблов ходил смотреть всюду и только на Театральной площади слышал одного оратора, это был кооператор, говоривший о пользе кооперации. Публика очень не одобряла. Памятник Скобелеву (на Тверской против дома генерал-губернатора) сняли, говорят, по требованию немцев, а на голову памятника Александру III (у Храма Спасителя) надели кусок черной материи. Говорят, что флаг на доме Мирбаха толкуется так: черный, красный и белый  — это Черная, Красная и Белая гвардии, и палка на всех немцев. Говорят, что Мирбах просил Берга (хозяин дома, занятого Мирбахом в Денежном переулке) о посуде, тот сказал, что дал бы, но она в сейфах — мигом Мирбах все устроил. Приехала Ел. Ал. Никитина и рассказала массу интересного о Киеве, откуда она ехала с экстерриториальным поездом. 207

Дневник: 1914–1920

23 апреля Ел. Ал. Никитина рассказывает очень много интересного про Киев. Сейчас там царят немцы. Эйхгорн издает приказы, не считаясь с Радой. Перехвачено его письмо Вильгельму о том, что Рада не имеет абсолютно никакого престижа и ее можно свергнуть. Петлюра наивно утверждает, что они звали только австрийцев и только 30 000, а пришли немцы 230 000 человек. В Киеве улицы называются по-украински и по-немецки. Вокзалы, телеграфы и телефоны в руках немцев. Фактически они хозяева, они и на выезд дают разрешение. На всех маленьких станциях надписи по-украински и по-немецки вплоть до «Für Frauen»*, киоски полны немецких книг и газет, и везде угрожающие надписи на ломаном русском языке, что за попытку покушения на немецкого солдата грозит расстрел. Немцы держатся очень корректно, но в деревнях сначала стали отбирать хлеб силой; это вызвало большие волнения, тогда они стали посылать отряды с украинскими офицерами во главе. Она очень подавлена. Украинцы объявили кацапов врагами Украины. Немцы впустили в Украину «синие жупаны» — это одетые с иголочки пленные украинцы, которые в плену изолировались от русских и распропагандировались в пользу немцев, но, придя домой, они начинают переходить от немцев. Самое ужасное положение возвращающихся солдат русских из плена, им не дают ни крова, ни еды и гонят, как собак. Они в полном неведении, что тут творится и начинают ненавидеть большевиков, как разрушителей. Она пережила там и первый захват большевиками Киева. Перед этим Рада расстреляла несколько представителей Совдепа. Когда большевики взяли Киев после страшной канонады, они учинили дикую расправу, особенно над офицерами, над сторонниками украинцев, расстреливали в лучшем парке, расстреливали в спину, даже стариков генералов, иногда милуя неизвестно за * Для женщин (нем.). (Примеч. ред.) 208

Тетрадь вторая: 1917–1920

что. Когда пришли немцы с украинцами, большевики заранее ушли. Петлюра въехал во главе украинского отряда. Теперь Рада уже соглашается отдать Волынь и Подолье Австрии и Германии, а себе Киевскую (губернию). В Орше, через которую они ехали, на одном вокзале русские, на другом немцы; на русском непролазная грязь и беспорядок, на немецком порядок и чистота. Соня (П.) приехала из Петербурга. Там голод. Муки нет ни за какую цену. Паек 1/8 фунта (хлеба). Хлеб делается из капусты и кофейной гущи. Дамы торгуют шоколадом собственного приготовления, наживая 20 руб. с фунта. У них 1 фунт шоколада — 80 руб.; у нас в плитках по карточкам — 9 руб., без карточек — 24 руб. Капуста там 3 руб. фунт, и ею Петербург наводнен, там говорят, что это «гешефт» Троцкого. На железных дорогах обыскивают, чтобы не везли съестного, все отбирают, как будто решившись уморить Петербург голодом. Приехала и Сонина двоюродная сестра, она ехала с матросами, которые рассказывали ей, какое возмущение среди матросов из-за приказа оставить флот в Гельсингфорсе, который они не исполнили, а сами вывели все суда, причем лед разбивал своей тяжестью «Андрей Первозванный», так как ледоколы лед не брали. В Гельсингфорсе была масса запасов муки и сахара, которые матросы хотели вывезти, но латышские и эстонские матросы не дали по приказу Совета народных комиссаров. Теперь матросы требуют от народных комиссаров разъяснений. Их съезд прошел очень бурно, и они хотели даже 1 мая выступить против большевиков, но их уговорили. Они считают, что Троцкий превышает свою власть во вред и требуют его к ответу. В ответ их повсеместно разоружают. Мякотин говорит, что среди них сильное анархическое движение, и они хотят захватить Николаевскую дорогу. На пасхальную заутреню в первый раз молчал Колокол Ивана Великого, но неизвестно, кто запретил: большевики или патриарх из протеста. В Кремле не разрешено было «гулять», 209

Дневник: 1914–1920

можно было только молиться в церквях. Мы ходили в Храм Христа Спасителя — всюду было пусто и темно — совсем не было настроения пасхальной ночи. 25 апреля На Украине переворот: по декрету Вильгельма сделался гетманом Скоропадский и провозгласил в своем манифесте восстановление всех старых порядков и законов. Все это произошло при содействии съезда «хлеборобов», которые, прежде всего, потребовали отмены социализации земли. Часть Рады бежала, другая арестована. Арестован Петлюра. Кроме того, восстановлена вся полиция. Говорят, что Мария Федоровна уже вернулась в Киев в свой дворец, что сюда прочат брата Елизаветы Федоровны, которая, якобы, арестована большевиками. Среди них смятение. Вчера они постановили отправить поезд «для борьбы с немцами и Корниловым», а между тем немцами взяты Ростов, Новочеркасск, Таганрог, и, якобы, Баку уже без гайдамаков. Граф Мирбах сегодня говорил барону Мирбаху, что вопрос для Московии нескольких дней: 10–12 дней все решат, и мы будем оккупированы, как Украина. Говорят о десанте во Владивостоке англичан, французов и японцев. Жизнь русских в Японии невыносима, цена дня одного человека — 100 рублей. В офицерских известиях сегодня минорный тон и заканчивается ссылкой на пророков. 26 апреля События развертываются с головокружительной быстротой. Украина отдана гетману Скоропадскому под покровительством немцев. Сегодня говорят об оккупации Москвы. Ультиматум Мирбаха: свезти сюда всех военнопленных и разоружить латышских стрелков. Елизавету Федоровну отправили в Екатеринбург. Последние известия из советских кругов, что Москва, Поволжье и Кавказ присоединяются к Украине под Скоропадским, а Петербург, Мурман и Север 210

Тетрадь вторая: 1917–1920

отходят Германии. Народные комиссары едут в Нижний Новгород. 29 апреля Слухов без конца. Третьего дня закрыты «Народное Слово», «Родина»117, «Вперед»118, «Земля и Воля»119 — закрыты за помещение ультиматума Мирбаха о концентрации в Москве пленных и разоружении латышских стрелков и об улучшении положения царской семьи, так как Александру Федоровну он берет под свое покровительство120. Очевидно, все это верно. Говорил из сенаторских кругов Полянский (старший сенатор), что на днях в Петербурге и Москве будет переворот монархический. Сенат во главе его, опираясь на немецкие штыки. Трепов (брат) назначается премьером и реставрация династии, хотя неизвестно, в чьем лице. Мирбах рекомендовал немцам на сегодня уезжать из Москвы — но пока все спокойно. Вчера говорили, что немцы отложили, потому что на Украине неспокойно, там, якобы, покушение на Скоропадского, и Рада защищается сечевиками. Вчера газетам не дали разрешения, говорят, ждать три-четыре дня для разрешения на возобновление под другим именем. Вчера якобы к Мирбаху являлась депутация черносотенцев с просьбой «не томить и поскорее покончить». К М. еще недавно опять приходили осматривать дом для реквизиции, но все находят неподходящим. 30 апреля Сегодня говорили, что Ленин, взяв на расходы 100 тысяч, и Троцкий скрылись. Другие говорят, что Ленин уехал, решив уступить, а Троцкий решил защищаться до последней капли крови. Говорят, что они выбрали резиденцией Муром или Вятку. О готовом автомобиле и поезде давно говорят121. Мальчишки уже кричат: «Арест Марии Федоровны, ее величества!» Покушения на Скоропадского не было. Там, говорят, возрастает антигерманское настроение. Будто по 200 трупов 211

Дневник: 1914–1920

немцев в день привозят из окрестных деревень (в Киев). Говорят, что в Архангельске высадились французы и англичане122. Вчера кричали о перевороте в Петербурге. Латыши уезжают. В Павловском Посаде сожгли рабочие Совет солдатских и рабочих депутатов. Телеграмма из Брянска от сына Петрищева, что на Украине немцы потребовали разоружения украинских полков в семь дней — иначе расстрел. Те отказались, идет бой. Вырубов говорит, что Алексеев солидарен со Скоропадским. К.-д. ждут арестов, и эсеры тоже — не эта часть (?)*. В Орле, говорят, свергли Совет. Там был смотр войск и их пригласили принести социалистическую присягу, они отказались — почему? — потому что тогда нас погонят на фронт, а мы не хотим. Подвойский заявил, что они подлежат расстрелу, они помялись и заявили, что расстреливать некому, потому что они все солидарны. «Вперед» завтра выйдет. Порядочные большевики говорят, что это был не ультиматум, а «пожелания» Мирбаха. Дело же «Народного Слова» передано в Совет (народных) комиссаров. Ленин считает, что все пропало. Графиня Клейнмихель обратилась к Мирбаху с просьбой вернуть ей разграбленное из ее имения, и ей все вернули. Вот позор-то! 8 мая Поезд ждет Ленина и Троцкого на путях, где шоссе подходит к линии, для бегства. Троцкого, по слухам, чуть не растерзали у Храма Христа Спасителя, где он живет. Но пока они сильны еще и живут. Немцы идут все вперед без преград. Елизавета Федоровна говорит, очевидно, Дерюжинскому, которого спрашивала про денежные дела, что она все же считает русский народ очень хорошим: «Вы никогда не были немкой», — добавила она в подтверждение. Она отказалась * Так в тексте. (Примеч. ред.) 212

Тетрадь вторая: 1917–1920

принять Мирбаха и выслана чуть ли не по его требованию в Екатеринбург к царю. Очень характерно, что в «Центральных Известиях» помещено длинное описание перевозки царя комиссара, перевозившего царя, довольно ему сочувственное. Настроение в пользу немцев нарастает. Мирбах сказал после антинемецкой резолюции кадетов: «Ну, через месяц придут к нам, все равно, пусть еще постучатся». Меньшевики тоже в борьбе двух течений, и начинает преобладать германофильское, в связи с их идеей о поступательном росте капитализма. Офицерство и торгово-промышленные круги тоже. Все это очень безнадежно. 14 мая Цены: курица  — 20–25 рублей, 10 яиц  — 6 руб., 1 пуд ржаной муки 180–200 руб.; 1 ф. воблы 1 руб. 30 коп., сахар 13 руб. фунт, 1 ф. бобов 18 руб., 10 яблок 20 руб. и т. д. 1 фунт масла 12–14 руб. Троцкий придерживается союзнической ориентации, Ленин — немецкой, но немцы говорят, что «мы им не нужны». В клубе (нар. соц. партий) делал доклад Хижняков относительно Украины. Он объясняет переворот Скоропадского, с одной стороны, ростом большевизма в деревнях, где стали зверски истреблять помещиков, а с другой — беспочвенностью Рады, приведшей немцев. Помещики и вообще зажиточные хлеборобы устроили заговор, собрали экспромтом съезд и совершили переворот. Немцы навели порядки — достаточно появления автомобиля с шестью немцами для усмирения целых деревень. Он говорит, что там понятно, почему к.-д. и даже якобы народ. социалист (неведомый партии) идут в министры. 16 мая Совет народных комиссаров согласился на требование Мирбаха пропустить четыре дивизии на Мурман. Говорят, 213

Дневник: 1914–1920

что поджог вагонов со снарядами и провиантом на Казанской железной дороге произошел оттого, что большевикам надо было перевезти из Москвы золото. Это было сделано для отвлечения внимания. Когда начался грабеж вагонов, толпу расстреляли из пулеметов. 7 июля С мая не писала ничего, живя под вечной угрозой обыска, особенно теперь, когда С. вошел в Ц.С.В. и взял на себя определенное дело. Очевидно, сейчас подходит решительный момент — расстрелян Николай II (с семьей) в Екатеринбурге по постановлению местного Совдепа. Центральному исполкому осталось только одобрить это, хотя вряд ли они довольны, ибо их господа — немцы — наверное, посчитаются с ними за это. И так-то они наступают. Орша взята, совсем идут к Смоленску, который якобы эвакуируется, — это ответ на убийство Мирбаха, по поводу которого Совету был предъявлен ультиматум о вводе отряда в Москву для охраны посольства. Официально Ленин, при всеобщем одобрении, отказал в этом, но вчера через Москву проходили (говорил С.) переодетые немцы якобы к Ярославлю для подавления тамошнего восстания — там 100 человек свергли большевиков, многих расстреляли и сели сами у власти (два меньшевика, один кадет и один эсер), от Москвы подошли большевики с артиллерией, заняли вокзал и стали громить другой берег, где засели восставшие. Бежавшие оттуда говорят, что город пылает и центр разрушен. Мост взорван. Говорят о помощи иностранцев, но десант задержался из-за технических условий, хотя уже много кораблей с войсками подошло к Архангельску, и председатель Совдепа Юрьев на стороне союзников. Посольства союзников в Вологде якобы должны охраняться красноармейцами, но туда нельзя проехать. Билеты (из Москвы) дают до Александрова, а из Ярославля бежавшим пришлось идти 175 верст пешком. Брали и Муром  — Савинковский 214

Тетрадь вторая: 1917–1920

отряд — сто тридцать человек. Им нужны были автомобили и военное снаряжение, так как там стоял штаб Бонч-Бруевича. Они забрали все нужное (большевики мигом удрали — очевидец Князев) и ушли, а гимназистов, приветствовавших их, стали расстреливать вернувшиеся большевики, хотя те (савинковцы) гимназистов и предупреждали, что уйдут и чтобы они не ликовали. Большевики вернулись, но все время настороженно ждут возвращения тех. Алексеев объявил себя главнокомандующим в Ростове-на-Дону. Деникин при нем, они просят не признавать тех отрядов, которые действуют в разных концах самочинно. Странная вещь — большевики не берут налогов: на днях принесли от фабрики единовременный налог в казначейство, говорят там: «Не вносите, нам не до этого, не стоит», они хотели в банк — там тоже. Говорил это С. Гучков Николай Иванович, немецкой ориентации. Кривошеин стоял во главе немецкой партии в Москве — возвести Алексея (на престол) их цель, под протекторатом Германии. Говорят, что оккупационный отряд скоро войдет в Москву. Неужели у нас будут также радоваться, как Филатов, рассказывавший с восторгом о порядке и пирожных в кондитерских (на Украине). Вот пустомеля-то! Убийство Мирбаха (по сведениям) от участников (Блюмкин — убийца — бывший член нашей партии (нар. соц.) мы же его и спасали). Подъехал автомобиль к дому Мирбаха (дом Берга в Денежном переулке) в 3 часа дня, вошли двое — Блюмкин и Кузнецов, красногвардейцы не хотели пускать, они заявили, что от Дзержинского, то есть от председателя следственной комиссии по борьбе с контрреволюцией, по военному, мол, делу. Пустили их. Мирбах сидел за столом, с боков два офицера прусских. Блюмкин подал пакет, где за подписью Дзержинского сообщалось что-то важное, офицеры впились в него глазами. Мирбах читал, по мере того, как выяснялось, что бумага настоящая, внимание офицеров 215

Дневник: 1914–1920

падало. Тогда Блюмкин смог вынуть из портфеля маленький револьвер и выстрелить в Мирбаха, тот бросился к двери, Блюмкин за ним. Кузнецов выстрелил в обоих офицеров, которые упали, и бросил бомбу, но она не взорвалась. Блюмкин тем временем выстрелил в затылок Мирбаху, и тот упал; оба (Блюмкин и Кузнецов) бросились бежать, но один из офицеров приподнялся и выстрелил в ногу Блюмкину, попал. Снаружи слышался шум, так как выстрелы были услышаны стражей. Кузнецов выскочил и, перепрыгнув через решетку, сел в автомобиль. Шофер все время отвлекал стражу беседой о том, что весь шум производит автомобиль. Блюмкин в отчаянии схватил (ту же) бомбу и опять бросил ее, она взорвалась и опрокинула его. Еле поднявшись, хромая, добрался он до решетки, те (двое) перетащили его, и автомобиль скрылся. Они поехали в штаб-квартиру (левых эсеров), в отряд Попова, а туда между тем привезли арестованного Дзержинского и других. Но скоро большевики явились их освобождать, и все (эсеры) бежали, бросив раненого Блюмкина, который просил Саблина взять его, но тот только махнул рукой. Сестра милосердия взяла его и отвезла на автомобиле в Первую Градскую больницу. Четыре раза их (дорогой) останавливали, она показывала свои документы и говорила, что подобрала его на улице. Наконец привезла, но он тут же вечером послал записку другу, чтобы тот взял его, тот явился. Докторша спросила его, не Блюмкин ли это, он говорит, что нет «да и все равно мы не сказали бы». Она согласилась отпустить, хоть и с жаром. Тот повез его на квартиру к знакомым, где жил его отец. Ночью Блюмкин послал его с письмом к Надежде Николаевне, чтобы мы (н. с.) помогли, т. к. он помогал; и пошла канитель. Нам удалось устроить его в лечебницу, а потом вывезти из Москвы. Но он совсем сдурился, всем болтал почти все и страдал манией преследования. Милюков в Киеве немецкой ориентации. Говорят, что он переговаривает с немцами о единой России — председателем 216

Тетрадь вторая: 1917–1920

Совета министров должен быть Трепов, его же прочат на гетманство. Центральный комитет к. д.: 19 человек, при одном воздержавшемся и одном против, высказался против. К Милюкову ездил Винавер, но вернулся ни с чем. С Милюковым Набоков. Союзники, очевидно, двинулись от Архангельска. Вильсон прислал к нашим человечка, предлагая на выбор или дать погибнуть Европейской России в течение года, в который будет продолжаться еще война, отрезавшая ее от Сибири, или допустить японцев под американской гарантией. Первое, конечно, неприемлемо. Второе опасно, но думают, что это для отвода глаз, и главное — северный десант (письмо Алексеева к Милюкову). Наши, во главе Союза Возрождения, а то их (членов С[оюза] В[озрождения]) обманывали эсеры, бравшие деньги с союзников на партию. Теперь союзники дают миллион. Говорят о газете. Мазон предлагал С. и нашей партии — возможно, персонально. Троцкий с союзнической ориентации перешел на немецкую. Ленин обратно. Титов прислал С. из Ростова-на-Дону интересное конспиративное письмо, приблизительно такое: «Дорогая тетушка, был по нашим семейным делам у дяди Миши (Алексеева генерала), он считает, что мы все должны вложить наши капиталы в одно общее русское дело, например паточное. Показывал он мне письмо дяди Паши (Милюкова), который зовет его вложить капитал в пивоваренный завод, что это всего выгоднее, но дядя Миша ответил, и показал письмо мне, что считает это дело невыгодным, а меня просил только уговорить дядю Колю (Чайковского, заведующего деньгами Союза возрождения) поместить все в одно дело и т. д. 14–27 июля Своеобразно запрещен впредь выход «Народной Воли» — «впредь до полного водворения социалистического строя». Банк Рябушинских123 перекочевывает в Харьков (Симсон), «Русские Ведомости» — в Одессу и Харьков; «Русское Сло217

Дневник: 1914–1920

во» — в Ростов-на-Дону. Союзники дают Союзу возрождения миллионы. С. удалось установить и вывести эсеров на свежую воду в том, что они тратят эти деньги на свои партийные организации вместо военной общей — теперь они отказались от этого. Приходится ему грозить, что лишит кредита. В нем окончательно открылись Бурцевские таланты. Теперь он будет сегодня выводить на свежую воду к. д., которые за спиной Союза возрождения входят в сношения с правым центром, Леонтьевским (с немецкой ориентацией — говорят, что Леонтьев даже содействует немецкой контрразведке) — им все передают, потом идут в Союз и ведут интригу. С меньшевиками через Шера, состоящего при Савинкове, тоже пришлось поговорить, так как они втирали очки, но тут выяснилось, что С. больше них знает. Страшно то, что один из полковников, с которым оставил связь, уезжая, генерал Б. (Болдырев), военный представитель в Союзе, оказался монархической, немецкой ориентации, «пока-то мы якшаемся с эсерами, — сказал он офицеру, посланному Союзом возрождения, — а потом их побоку, да и чем немцы хуже союзников?» С. уверен, и теперь это начало подтверждаться, что есть немецкая военная организация. Милюков получил от немцев нос: «Пока нам выгоднее с большевиками, а как надо будет, позовем и вас». В Москву введен немецкий эшелон в русской форме (я сама слышала, как «русские» солдаты разговаривали на чистейшем немецком языке). Денежный и часть Трубниковского переулка заняты под них; в Денежном к Ермолаевым прямо пришел немец и предложил выехать, они отказались, он удивился: «Нам все радуются, мы культурные и сохраним все в целости», дают взамен квартиры. Пока Ермолаевых не тронули. В советских газетах пишут очень цинично по поводу Николая II, а в церквях служат по нем панихиды в присутствии многих людей. Из Сибири, т. е. из Омска, где сорганизовалось новое Сибирское правительство после того, как большеви218

Тетрадь вторая: 1917–1920

ки свергли Потанинское и сами были свергнуты, приехал Квашнин-Самарин — его видел Полнер. Правительство там из пяти человек, опирается на казаков (Тихону Ивановичу Полнеру показалось, что оно висит в воздухе). Негласно с ними Г. Е. Львов, который и шлет сюда за людьми (ехать не прочь Щепкин Дм. М., хоть он и немецкой ориентации) по всем областям. Там всего много, но о Восточной Сибири ничего неизвестно, т.  к. Кругобайкальская дорога124 занята и минирована большевиками, так что нужны военные силы против них. Говорят, что там идет японский десант. В Самаре Дутов с хорошим казачьим войском уральским. Приехал и еще один человек по вопросам продовольствия и говорит, что там очень хорошо. Кроме немецкого эшелона в Москве, есть один в Голицыне и один в сорока верстах от Голицына. По Дмитровке на днях разбрасывали прокламации с автомобиля: «Потерпите, скоро придем». К Барадулину на днях приезжал совсем обессилевший гимназист II класса, который сидел с ним вместе в Таганке. Оказывается, из Таганки его и нескольких офицеров и гимназистов матросы ночью повезли в Петровское-Разумовское, сказав, что везут на Лубянку, на допрос. Там их выстроили для расстрела. При залпе все упали. Вдруг этот гимназист слышит над собою голос: «Этот, кажется, жив, надо его прикончить», он сообразил, что это о нем, сам не сознавая, что делает, перекинул через себя труп соседа и в потемках пополз, а потом побежал, не помня себя (также еще три или четыре офицера), очнулся он на огороде, лежащим меж грядок, и оттуда уже к утру пришел к Барадулину, который и спрятал его, а теперь увез в Тверь к верным людям. Из левых эсеров расстреляли еще Попова — начальника московского отряда при восстании. В Ярославле все восстание было спровоцировано, чтобы показать немцам, что напали одновременно на них (убийство Мирбаха) и на советскую власть — эта власть и теперь докладывает немцам, что двести эсеров, активных участников восстания, расстре219

Дневник: 1914–1920

ляны. А их Центральный комитет сидит под арестом. Что-то невероятное. 22 июля (4 августа нового стиля) Взяты чехословаками Екатеринбург (три недели тому назад), кажется, Казань, наш товарищ видел уже их разъезды в Казани, а при появлении разъездов власти большевицкие бегут — это обычная картина, по его словам, а он из Пензы. Под Симбирском или Саратовым (Филатьев) большевики потеряли всю свою артиллерию. О Казани телеграмма у большевиков: «Казань очищена, ценности вывезены». В Вологде союзники в газетах опубликовали объяснение своего отъезда в Архангельск, причем обнаружили, что Радек — австрийский шпион. Слухи об ультиматуме союзников: отказ от власти большевиков — конечно, не верны, потому что союзники их и за власть-то не считают, но Ленин на днях заявил, что со вчерашнего дня с 3 часов мы в войне с англо-французскими империалистами, потом в «Известиях» появился призыв к «пролетариату Запада» идти войной на нагло высадившихся в Архангельской губернии и захвативших территорию «Социалистического отечества» союзных империалистов. Очевидно, немцев зовут против союзников, а попросту с ними уговорились, везде они и в Ярославле усмиряли восстание с помощью немцев (якобы, двух тысяч вооруженных военнопленных, которые сдались восставшим и которые выдали их большевикам по категорическому требованию  — так изложено все в «Известиях»). А десант идет по обе стороны Архангельска и в Онеге — 12 крейсеров привезли, говорят, 40 000 солдат. Есть еще слухи о том, что Алексеев предложил Ленину добровольно отказаться от власти. Общая картина такова: на севере англичане, в Сибири новое правительство  — в Омске; чехословаки тянутся от Казани по Волге и вглубь к Уралу и в Сибирь, причем на Урале на них наседают мадьяры из военных и жестоко рас220

Тетрадь вторая: 1917–1920

правляются с ними. В Западной Сибири прочное правительство из умеренных социалистов и кадетов присылают сюда за людьми. Находится в контакте с Самарским эсеровским правительством, где во главе Вольский, причем последний, черновец, подчиняется тем (Аргунову — правому). Гурко на севере командует добровольческой армией — самый надежный генерал, с другими выходят недоразумения: недавно один из них прямо в откровенной беседе заявил (в Москве якобы состоял в организации Союза возрождения) — «пока мы с эсерами, а потом сумеем, конечно, с ними разделаться». С. часто натыкается на такие факты — они показывают, что есть какая-то другая организация. На днях к Ленину явились два представителя Союза кооператоров125, которых он встретил очень радостно: «Как я рад, товарищи настоящие кооператоры, что вы пришли ко мне, — спасайте нас, без вас мы погибнем  — голод». Те обещали, но в Союзе по этому поводу произошел скандал, кончившийся неизвестно чем (Кускова говорит, что туда повезли Прокоповича для решения государственных вопросов). Здесь немцами в посольстве получена телеграмма: «Французские газеты будут трубить об огромной победе; не считайтесь с этим — немцы отходят по выработанному заранее штабом плану» — там огромная победа французов, которые вернули все, занятое немцами в последнее наступление. Немец контрразведчик (которому содействовал Л.) сообщил большевикам, что 3-го готовится выступление, а фактически готовилось выступление какой-то военной организации, явно устраиваемое немцами, что выяснилось из некоторых сопоставлений. Правый центр утверждает, что из него ушли к. д., держащиеся немецкой ориентации, а фактически на их заседаниях в доме Долгорукой на Спиридоновке сидят теперь немецкие лейтенанты и генерал и вертят ими; они им предложили: «Мы беремся устранить латышей, а вы сами расправьтесь с большевиками» — очевидно, хотят 221

Дневник: 1914–1920

стравить и для этого же устраивали военную организацию из десятков, они же (немцы) и донесли большевикам о готовящемся выступлении этой организации. Военный штаб большевиков, по слухам, бежал из Александровского училища, по верному же, военный штаб из старых специалистов распущен, так как Троцкий надеется и сам справиться; он в последней речи своей опять натравливал на офицеров. Троцкий сказал учителю музыки своих детей (слышала через Тур), что уроки надо кончить, потому что они переезжают в Петроград; когда он вышел, то мальчик сказал: «Папа врет, он отсылает нас в Америку. А у Крыленко было семейное совещание о том, куда спасаться (его сестра в архиве охранки сказала это Е. Д. Н-ой), решено прибегнуть к протекции сестры Кр., которая замужем за З. 29 июля (старого стиля) За эти дни в Москве много событий — уехал заместитель Мирбаха Гильферинг прямо в Берлин после неудачной попытки покушения на него (все офицеры были расстреляны, но один бежал от расстрела). Покушение было, очевидно, ночью, потому что в соседнем с его домом доме Митке на Смоленском бульваре до утра был обыск и солдаты. Все же посольство выехало в Петербург. За ним и турецкое и другие (посольства стран) Согласия, кроме болгарского, заявившего, что это его не касается. По слухам, и правительство переезжает в Петербург. На заседание ЦИК Ленин заявил, что надо сдавать власть, возражали Троцкий и Свердлов, которые победили большинством трех голосов. Их мнение, что они до конца будут защищаться в Кронштадте. Но уже на следующий день говорят, что Троцкий отказался от своего намерения. Семьи свои они отправили в Петербург. Указ о явке всех офицеров с парой (в случае неявки) родителей и домовым комитетом. В Алексеевский манеж — место явки  — явилась масса; очевидцы говорят разно от 222

Тетрадь вторая: 1917–1920

10 000–30 000 человек. Стоит хвост на несколько улиц и ждет ареста. Говорят (Астров), что их делят на три категории: большевики, служащие в учреждениях и нигде не числящиеся, которые считаются белогвардейцами и которые должны представить доказательство, что они не таковые. Содержат скверно и грязно. Стерегут китайцы. Слухи о взятии Вологды англичанами и Нижнего Новгорода чехословаками. Верно то, что англичане заняли станцию в 180 верстах от Вологды. Наступая, они прокладывают железную дорогу. Их судов пришло 200 с войском, провиантом и одеждой. По советским известиям на Мурмане уже высадилось 20 000 человек. Большевики бьют тревогу. Они арестовали многих англичан и французов в Москве, содержат их очень хорошо, и все извиняются (кузены Екатерины Карловны) Miss Cotes увезли в Аносино, где, по словам бабушки Саши, все «совдепеизировано», кроме уток и части картошки. Комиссаром туда назначен бывший полотер Юсупов, который подходит Сашечке к ручке. Это говорил Zizi; он же говорил о посещении Цурюпой (братом диктатора) фабрики Поповых. Его пригласил Мих. Ал. Попов на обед, он приехал на автомобиле из Москвы (автомобиль на спирту с керосином и по просьбе (местного) Совдепа их (совдепчиков) угостили этим напитком, они передрались). За обедом он напился, язык развязался, и он стал говорить, что они погибают, что их теснит император Вильгельм и союзники, что их задача спасти Ленина и Троцкого — великих людей, и что за ними останется след светлого царства социализма  — мечтой, к которой народ будет стремиться. Тут одна дама спросила: «Почему же вы не уходите сейчас, чтобы хоть чуточку сохранить ореол?» — «Наивный вопрос, разве легко расстаться с властью!» Он же рассказал о том, как один немецкий ober-leutenant* из Мирбаховских был в одном немецкой ориентации * Обер-лейтенант (нем.). (Примеч. ред.) 223

Дневник: 1914–1920

доме, там же был Крыжановский; сначала (немец) молчал, потом, увидев сочувствие, заговорил и сказал, что сейчас Германия не может дать ни одного солдата, но зато, когда она разделается с Францией, она оккупирует Россию и лет через 15–20 водворит у нас благополучие. Оказывается, С. знает, кто лейтенант и в каком доме (был этот разговор)  — их контрразведка очень хороша. Еще Zizi говорил об академическом съезде, где профессора позорно пошли к большевикам. Московские, чтобы «противодействовать» петербургским, да там все и остались в трогательном единении с большевиками (Покровским и Луначарским). Покровский говорил о том, что они буфера между «нашими соколами красногвардейцами и вами». Вели себя профессора преподло, на них плевали, они обжирались. Все якобы для спасения университета. Еще Zizi рассказывал о поездке в Александровск для спасения дома деда его. Ехал он от большевистской архивной комиссии. Там большевикам очень понравилась их бумага об охране старинных вещей, и они заявили, что и сами будут ходить с такой бумагой и все старое отбирать для музея, а Zizi дали бумагу на занятие любого дома. Они (Zizi и его спутн.) спасли у деда все, (снесли) в две комнаты и наложили печати. Ночевали в пустой, прекрасной гостинице и только утром узнали, что большевики делают на нее облавы, считая, что там останавливаются белогвардейцы, ночью стаскивают за ноги с кроватей. Игумена говорила им, что так растащили великого князя Михаила Александровича и тут же расстреляли. Один вернувшийся из плена гвардейский офицер говорил, что их провожали чудным обедом, Вильгельм говорил речь о дружбе с Россией и о единой власти и в конце открыл дверь и вывел Николая II и Алексея. Полнер Т. Ив. уехал в Сибирь, повез письмо от Союза возрождения, где Астров Н. Ив. от себя приписал, что всем руководит Национальный центр, т.  к. кадеты, ушедшие из правого Центра из-за его немецкой ориентации, но это невер224

Тетрадь вторая: 1917–1920

но, руководят левые, и расхождение в том, что Национальный центр за военную диктатуру. Астров хитрит — он и там и тут, и все его туда перетягивает. 5 августа (ст[арого] стиля) Прилагаю листки о событиях — выходят в типографии из четырех меньшевиков — в 3000–5000 экземпляров. Нарасхват. Мы (народные социалисты) организовали распространение по районам через наших секретарей, которые пришли в слишком большом волнении от этой конспирации. Хорошо, что много красноармейских полков переходит на сторону чехословаков под Казанью — это гениальный план начальника штаба большевиков, который является главным командиром их врагов, но они хотели его устранить, не доверяя ему. Говорят, что они издали приказ, чтобы красноармейцы переходили для внесения разложения в ряды чехословаков. В контрразведке работает Коро(ев) Н. В., который сообщил, что постановлено арестовать Центральные комитеты кадетов и эсеров и еще принес список лиц, о которых правительство доносит немцам, как о нежелательных, там указан и Жилинский. Петербург сдается немцам, и они проходят через него для перерезывания пути союзникам, идущим втрое скорее, чем думали, так как сопротивления совсем нет. Они под Вологдой. Большевики протрубили про победу под Казанью, туда они бросили все силы — латышей, которых, очевидно, заменяли немцы в Петербурге. Но Казань ими не взята  — чехословаков там очень много. Алексееву, чтобы двинуться, надо 15 миллионов  — в зависимости от событий здесь он пойдет на Воронеж, то есть сюда или на Царицын, т.  е. к Сибири. Войска у врагов больше, уже 300 тысяч. Говорят, что Троцкого на Казанском фронте подняли на аэроплан и спустили к чехословакам  — это легенда, но факт  — покушение на него: стрелял лучший московский стрелок в его автомобиль, убил адъютанта, Троцкого не было, сообщники 225

Дневник: 1914–1920

(покушавшегося) расстреляны, один ушел из-под расстрела. Троцкий и Ленин знали о готовящемся покушении и нигде не появляются. Говорят, что их семьи отправлены в Петербург под крыло немцев. Последнее известие из немецкого консульства, что американцы прорвали немецкий фронт, дошли до ставки, забросали ее бомбами — Гинденбург убит126. В немецком консульстве смятение. О конспиративной квартире Симсон Ф. П. говорит, что у немцев есть таковая и что перед отъездом посольства там было у них совещание о мире с представителями англичан и французов. Вообще говорят, что в Амстердаме идут переговоры о мире, и Германия признала себя не побежденной, но ослабленной. Россию якобы хотят взять под протекторат. Большевики усиленно говорят о большевицком движении в Англии и во Франции. Цены: 1 пуд ржаной муки до 400 р., 1 курица  — 35 р., 1 бутылка молока — 2 р. 30 коп., 1 фунт картошки — 1 р. 80 к.; извозчик 10 руб. маленький конец; башмаки 180–200 руб.; парусиновые туфли  — 60 руб.; 1 ф. керосина  — 1 р. 80 к.; 10 яиц  — 10 руб. 50 к., 1 фунт мяса  — 7–9 руб.! 1 сажень дров  — 220 руб.; 1 ф. меда  — 15–27 руб.; 1 ф. осетрины  — 12–13 руб.; 1 фунт телятины 13–14 р. С вокзала в Гранатный переулок извозчик  — 40 руб.; с Мясницкой на вокзал  — 20 руб.; 5 свекл — 2 руб., и т. д. 14 августа (ст[арого] ст[иля]) Ленин вторично в Исполнительном комитете делал доклад о необходимости отказаться от власти. Все постановили, чтобы он уехал ввиду опасности, — он сказал, что пусть все уезжают, а он останется на своем посту. Троцкий уехал на Казанский фронт, куда брошены все силы, все латышские полки, и от него (Троцкого) неделю нет известий в штабе — есть слух, что он окружен, в мешке. Молва же говорит о 226

Тетрадь вторая: 1917–1920

ряде покушений на него, кажется, просто снаряд разорвался около, но дорогой он чуть не крушился. Его вез Циммерман  — инженер по новой ветке, и он велел ехать 40 верст в час, а можно было только 20 — произошло крушение, но все остались целы. Фош по радио сообщил, что начинается общее наступление по всему фронту, причем Германия уже признала себя слабейшей — там паника перед американскими способами борьбы, ибо у тех все «сверх» и все косит сплошь. Француз в миссии (Гронаяр) говорил С., что даже не имеет смысла большой десант на севере, так как Германия не может дать сюда ничего, все решится там. Это для нас и лучше. А в Сибири японцы уже прошли взорванный Круго-Байкальский туннель, который большевики уничтожили, отступая, считая, что его поправлять год — он поправлен уже, пробка большая там уничтожена, и через две недели 50 000 японцев будут в Екатеринбурге. Алексеев хотел идти на Москву (ложные слухи о прокламациях его с аэроплана об осаде Москвы в течение месяца и т. д.). Ему указано, что лучше идти на Волгу, чтобы не разбивать сил. Пятнадцать миллионов ему переправлено — это то, что нужно было для начала движения. В прошлую субботу (4-го) был арестован Пешехонов в Пушкине в связи со взрывом на Ярославской дороге. Мелкие служащие, отставленные, доказывают рядом взрывов, что они необходимы! В результате повальные обыски, аресты, расстрелы (начальник станции Тарасович, служивший 35 лет) — что-то дикое. Теперь вместо следственной комиссии из 18 смертную казнь решает комиссия из трех, без следователя и обвиняемого, по документам. Виленкин был приговорен к смертной казни, но помилован и присоединен к «другим заложникам». В нашем доме приказано очистить верхний этаж и везде тоже, даже у Беляева второй этаж. Симсон (живущий наверху) хлопочет об оставлении, если не удастся, перейдет к нам. Селят какую-то шушеру — воров, шпиков и 227

Дневник: 1914–1920

т. д. Пешехонова выпустили в эту субботу за поручительством Бонч-Бруевича, у которого была жена Пешехонова. Он был очень любезен, заявил, что это недоразумение, потому что местный Совдеп не знает, что Пешехонов неспособен подложить взрывчатое вещество. Пешехонова спрашивали, он ли редактирует информационные листки? — он выразил изумление. Они говорят: «Мы все знаем и еще не решили, как поступить с вашим Центральным комитетом, знаем все, что в клубе у вас; вот вчера Мякотин говорил, что Ленин пьянствует (это говорил в клубе Щелкунов, а подозрительный субъект был действительно). Приезжала НБЭ, проехала Петрозаводском и Вологдой. В Петербурге — идиллия. Совдеп из разных классов, все есть, дали ей пищи и на дорогу страшно дешево. Крестьяне ждут союзников, ненавидят Красную армию, говорят, что она из отребья, и не дают ей ничего, так что те подсылают покупать якобы от англичан: «Со всеми расправимся, — говорят крестьяне. — Всех знаем». Путь в одном месте большевики уничтожили на 80 верст, взорвав мосты. В Вологде ей легко дали пропуск, куда угодно. Там под Вологдой, в Новоархангельске и других местах огромные склады снарядов и т. д., их стерегут пять матросов большевиков и красноармейцы, которые «в действительности белогвардейцы». Большевики собираются все топить. Ярославль страшно разрушен. Из Сибири сообщают, что большевики просто бежали при приближении чехословаков, уничтожая или увозя запасы. Чехословаки всех пленных делят на немцев и мадьяр и большевиков и красноармейцев — последних отпускают, а первых и вторых расстреливают: «С немцами у нас свои счеты». Тихон Иванович Полнер сидит в Нижнем Новгороде — не может пробраться, а Савинков пробрался, доехал до какой-то пристани на пароходе, купил за 5000 рублей тройку, посадил генерала Одинцова и француженку, своих спутников, сам кучером и поехал. 228

Тетрадь вторая: 1917–1920

22 февраля 1919 года (нового стиля) Второй год Рос[сийской] Сов[етской] Фед[еративной] Соц[иалистической] Респ[ублики]. Москва без трамваев, по рельсам трамваем только и можно ходить, так как на тротуары с домов валятся глыбы снега, мостовые в огромных сугробах. Вывески с магазинов все сорваны. В Москве ездят на двух верблюдах, запряженных в сани, они пугают лошадей, но люди даже не смотрят на них; говорят, они из Зоологического сада, где с голоду околели все звери. Аня видела уже человечка на лыжах  — может быть, это самое удобное по нашим сугробам. На днях у «Задруги» не приняли книжных грузов — без разрешения Совдепа нельзя посылать. Кудрявцев пошел в Комиссариат народного просвещения, и ему там официально посоветовали давать взятки: «Мы и сами даем, чтобы они обходили декрет». На Невском в Петербурге мальчик со спичками не продает их, а за 10 копеек зажигает папиросу, он набирает группу, чтобы зажечь всем разом. По Москве ездят на полках группами, и ломовики берут сносно 15–20 руб. с человека за конец. Извозчики 100 руб. называют «целковый», 70 руб. — «семь гривен». Почти по всей Москве с 11 ч. вечера до 7 ч. следующего вечера не бывает электрического тока. 23 февраля У Симсона была доверительница, которая просила посоветовать ей, как быть: дочь ее вышла замуж за комиссара ВЧК, теперь он со Скрыпником на Украине, служит там, конечно, под чужой фамилией и считается украинцем, а в действительности он татарин, и при перевороте, который скоро будет, бежит в Крым или за границу, и семья вся собирается, все распродают, хоть здесь и сытно живут. 229

Дневник: 1914–1920

1 марта (нового стиля) Цены на 1/III 1919 г. 1 фунт черного хлеба 15–18 р. 1 фунт картошки — до 7 руб. 1 фунт сахара — 80 руб. 1 фунт простого масла — 27 р. 1 пуд черной муки — 700–800 р. 1 сажень дров — 750 р. 1 аршин ситца — 15 руб. 1 фунт керосина — 10–12 руб. 1 фунт пшена — до 25 руб. 1 фунт меда — 70 р. 1 пуд белой муки больше 1000 руб. 1 фунт чая — 220 р. Кончилось совсем освещение улиц газом. Уже три года март у нас самый темный и жуткий месяц. Кончились поезда по Курской дороге. Свет электрический почти везде тухнет в 11 часов. Легенды ходят самые невероятные: сапных больных детей в приюте и солдат в казарме якобы расстреливают. Наша Наташа видела, как милиция вела по Тверской 15 человек в покрывалах черных с прорезями для глаз «все говорили, что это сапные на расстрел», — говорит она. В Лефортове якобы волки по ночам едят на улицах трупы умерших от сыпняка. Факт тот, что на кладбище очередь, что в больницах сутками ждут в коридорах приема и кое-кто тут же умирает, другие уходят, горячей воды там нет, выписывают выздоравливающих без ванны и без дезинфекции — ничего нет; врачи мрут, как мухи. Даже сестра Симсона, сама врач, в тифу ждала у ворот час, а при выходе добилась ванны только за взятку. На улицах снег не убран, несмотря на штрафы, ведь не на чем возить. На крышах глыбы, готовые рухнуть на головы прохожих, — хорошо, что трамваи стали, пути заметены, и все ходят по середине мостовой. 230

Тетрадь вторая: 1917–1920

Приехали двое из Одессы (Б. и Б.), оба побывали и в Киеве, и в Ростове, и в Екатеринодаре, и в Екатеринославе и т. д. В Ростове царит жестокий режим Денисова, его приказы ужасны: рабочих не брать, а вешать и оставлять на несколько дней, вешать десятого, уничтожить деревню и т.  д., теперь против него поднялись, и пришлось уйти Краснову. Внешне там очень весело шла жизнь. Везде на юге сильное юдофобство: «нам бы православных послушать» и т. д., даже среди рабочих. «Жид погром любит» — ходячая поговорка, и нарастает погромное настроение. Курск без спичек. Б. приехал туда и с другими отправился к коменданту за разрешением уплотнить собой какое-либо пристанище. В момент протягивания бумаги свет погас, все столкнулись, потом свалились с лестницы и ощупью отправились искать гостиницу; там швейцар-солдат без спички отказался понять бумагу, и они бросились искать прохожего со спичками; кто-то дал им зажженный огарок, который погас у дверей гостиницы. Они бросились искать спички, какой-то прохожий дал им две; но когда сторож прочел бумагу, он заявил, что все комнаты у них уплотнены, и предложил сени, в которых сверху протекала вода, потом сжалился и провел их к своей жене — прачке, где они и переночевали. Носильщик предлагал им такой способ посадки: нанять четырех красноармейцев, которые вытащат из поезда шесть пассажиров и на их места впихнут их — они отказались. При посадке все дико бросаются на поезд, причем колотят друг друга; он видел, как мужик укусил девушку за ухо; он говорил со стариком, который сказал, что едет на смерть, исповедовался и причастился, но дома есть нечего, приходится ехать. Все вокзалы завалены сыпными, тут же трупы. В Нежине одна свеча на весь огромный вокзал, где весь пол сплошь устлан живыми людьми. Вся дорога — кошмар. В Одессе танки и союзники. Полная свобода слова и печати, большевиков только не пускают к войскам, в порту иногда расстреливают 231

Дневник: 1914–1920

за проповедь (большевизма). Порядок полный, так, как бы хотелось, чтобы везде было. 2 марта Сегодня Григорий Алексинский передавал слух, что Иван Павлович Алексинский умер от сыпняка. Его видели в Екатеринодаре. Он работает как хирург в добровольческой армии. Сегодня приказ гробов не делать, а все дерево употреблять на лопаты, — поздновато — Москва утопает в снегу; сегодня приказ всем чистить улицы и крыши, а работать нечем. Но многие работают и убирают, ибо вид улиц невообразим. Патриарх Тихон и «святые отцы» предсказывают, что Пасху будем «в радости встречать». Про мощи, которые большевики старательно открывают и изобличают, в народе прямо говорят: «Мощи ушли». Во Владимире народ голосовал в соборе за оставление там мощей, а то их в виде костей хотели перенести в музей; (народ говорит) «все жиды, своих синагог не трогают, а все наши храмы». 17 марта Цены: 1 фунт хлеба до 25 руб. 1 ф. картошки — 8 р. 1 ф. масла — 120 р. 1 ф. сахара — 90 р. 1 ф. сала — 60 р. 1 ф. простого мыла — 27 р. 1 пуд черной муки — 700–800 рублей 1 ф. собачьего мяса — 6–7 руб. 1 ф. ветчины — 80 р. 1 ф. чая — 300 р. 1 сажень дров — 1200 р. 1 ф. телятины — до 30 р. 232

Тетрадь вторая: 1917–1920

Сегодня ночью на час переводят стрелку часовую вперед, и останавливается все железнодорожное движение — вокзалы заколачивают. Предложила мне Лапина хлеб и пшено; поехал Иван, и оказалось, что там просто комиссар Павелецкого вокзала торгует отобранным у мошенников (1 пуд пшеничной муки — 1500 рублей). Остроумие обывателей: Всероссийская чрезвычайная комиссия — ВЧК — «Всякому человеку крышка». Высший совет народного хозяйства — ВСНХ — «Воруй скорей — нет хозяина». Аня ехала в теплушке с парнем большевистского пошиба. К нему все приставали: «Пойдешь в Красную армию, небось?» — «Нет», — жеманно отвечает он. «Пойдешь!» — «Убегу». — «Ну, пойдешь в чрезвычайку и будешь говорить: служу в Вичике». На Александровской ж[елезной] д[ороге] в мастерских не дали говорить Невскому. Там есть рабочий à la Гапон. Он собрал митинг, рабочие потребовали, чтобы он председательствовал, и вынесли резолюцию о сдаче большевиками власти. Ночью он был арестован, тогда все рабочие поднялись с требованием его освобождения, пригрозив, что иначе двинутся на Кремль с Красной армией. Его выпустили, и он был вызван к Невскому, который стал ему говорить, что это была ошибка, а что он, мол, слышал, что у него две недели назад украли пиджак и сапоги, так он охотно возместит потерю по «теперешним ценам». На Прохоровской фабрике был митинг, на котором не дали говорить большевикам, да так, что Ярославский упал в обморок, а Рязанов тщетно кричал, что он и с большевиками всегда сражался за свободу слова. Представителю американских рабочих (очевидно, все тому же пресловутому Рейнштейну — еврею, прожившему два года в Америке) прохоровцы заявили, чтобы он передал своим, что раньше они работали на фабрике, а теперь прокладывают 233

Дневник: 1914–1920

рельсы на Ваганьково (кладбище)  — возить покойников с фабрики. Деникин переехал в Ростов-на-Дону, и Кубанская армия перешла в Область Войска Донского. Колчак быстро движется вперед. В Брянске восстание Красной армии, лозунги: «Свободная торговля», «Долой продовольственные комитеты» и «Бей жидов». Идет погром, а посылаемые на усмирение отряды переходят на сторону восставших. Здесь говорят, что завтра будет голодный бунт. 21 марта Муралов сдался Колчаку в плен (вся его семья арестована), с ним 399 миллионов, которые он взял для расплаты с армией, с ним вместе попалась и армия его (на Уфимском направлении). Частушка: Не хотим Ленина с кониной, Лучше Николай со свининой.

Рига взята белогвардейцами. В Петербурге сильные волнения. Говорят, что там свергнуты большевики, и власть в руках левых эсеров. Поезда оттуда не приходят. В Брянске восстание ликвидировано, расстреляно 600 человек, и сюда привезена масса. Самое характерное теперь для улиц Москвы — тьма ручных саночек — на них все перевозится. Во вторник хоронили Якова Свердлова, избитого, по слухам, в Орле и умершего от простуды, так как он бежал оттуда в одном белье. В воскресенье его привезли в Благородное собрание и выставили с почетным караулом из главных большевиков, но никто туда не ходил, и зала была пуста. Чтобы поставить его там, был прерван в середине концерт Красного Креста. Сперва появился какой-то субъект, когда 234

Тетрадь вторая: 1917–1920

кончил играть Метнер, и заявил, что ввиду смерти Свердлова второе и третье отделения концерта будут соединены. Потом во время исполнения «Эгмонта» вдруг потухло электричество с одной стороны; Кусевицкий ускорил темп, электричество потухло с другой стороны. Он еще скорее — тушат с третьей, выходит тот же господин и предлагает всем уходить, так как сюда несут Свердлова. Пришлось публике уйти. На похоронах (хоронили на Красной площади по еврейскому обряду) было мало народу, главным образом Красная армия, но и среди солдат разговоры были весьма нелестные: «Это не Свердлов, он бежал, никто его не знает в лицо, хоронят куклу или еще кого-то. Скоро и Ленина так будем хоронить, тоже удерет». Команды не слушают. Распорядители тщетно ждали депутаций от рабочих. Железнодорожные рабочие вынесли резолюцию: не давать поездов под Красную армию для прекращения гражданской войны, и всюду ее разослали. 30 марта Большевики усиленно пускают слухи о том, что Америка предложила им и Колчаку подписать обязательство о прекращении гражданской войны и об ограничении количества штыков впредь до мирной конференции, где вопрос о судьбе России будет решен. Говорили, что Каменев едет на переговоры с Колчаком. Было в этом что-то нелепое — Ленин якобы в Петербурге подписал с американской делегацией это условие. Теперь, наконец, выяснилось, что это Ленин предложил Америке во имя человеколюбия снабдить Россию провиантом и попросить Колчака пропустить оный через Сибирь!127 Васюшинский в день Парижской коммуны128 выступил в Красной армии с лекцией о ней. Он начал так: «Парижская коммуна началась, когда национальная гвардия была распущена». Тут начался страшный крик: «И нас надо рас235

Дневник: 1914–1920

пустить!» Пошла потасовка, вышло начальство и начало их ругательски ругать — так ничего и не вышло из лекции. Одна прислуга (говорил К. В. С.) поставила на стол портрет Троцкого. «Зачем?» — спросил ее хозяин. «Чтобы плевать на него, как подойду к столу». Кухарки говорят, что три ночи кряду Ленину являлся Герм[ог]ен и убеждал уехать, тот остался, и теперь его «хватил паралич». Ждут голодного бунта. Извозчик в деревне доказывал Ане, что все большевики  — «жиды». «А Ленин?» — «И он жид; если отец его и русский, то мать или бабушка, наверное, жидовка». Нет возможности достать перчатки — их дают по карточкам на сладкое... 17 мая С марта ничего не записывала, а теперь май. С. был опять арестован 25 марта старого стиля, арестован Особым Отделом ВЧК, отделом по военным делам (контрразведка). Просидел он десять дней, выпустили, убедившись, что он «человек науки». Постоянно слухи о новых арестах. Сидит Л. С. Козловский, арестованный (при обыске) в польской миссии после высылки в 24 часа Кенуковского. Был суд над Джунковским в трибунале. Явилась масса свидетелей по приглашению Петерса, который надеялся, что все будут против, а оказалось все — за (Джунковского). Между прочим, вылез повар Манежа и стал рассказывать, как Джунковский приехал и говорит ему: «Устройте гулянье, чтобы было дешево и хорошо». — «Ну и что же?» — спросил Петерс. «Я же говорю — дешево и хорошо». — «Ну, а дальше?» — «Да что дальше — дешево и хорошо». Петерс ярится. Повар к публике: «Я ему говорю — дешево и хорошо, а он фактов хочет». Хохот. «Но в чем же дело?» — спрашивает Петерс. Вся публика хором: «Дешево и хорошо». — «Если дешево, то не может быть хорошо, хорошо, так дорого»,  — говорит Петерс яростно. «Это глядя по мастеру», — отвечает повар. — «Ну, а как же вина? Сам-то Джунковский пил дорогие».  — «Надо знать, 236

Тетрадь вторая: 1917–1920

где купить», — невозмутимо отвечает повар. В конце концов, разъяренный Петерс велел его вывести. Все пожимали Джунковскому вечером, уходя до следующего дня, руку; стража, водившая его обратно к нему, говорит: «Ну, товарищ Джунковский, пойдемте, а то они нас до ночи задержат». Сумасшедший кооператор Н. принес Джунковскому кучу подарков (термос, перочинный нож, и т. д.) «Все, — говорит, — в тюрьме пригодится, они везде вас скоро не выпустят». Приговор — 10 лет лагеря — может быть, удастся смягчить и взять его домой — так говорит Мур. Цены, дошедшие к Пасхе до максимума (хлеб и крупа 40 рублей фунт, мука черная 1200 рублей 1 пуд, картошка до 15 рублей 1 фунт, творог до 100 рублей 1 фунт, свинина 100 рублей фунт, яйца 160 рублей десяток, масло 140 рублей фунт, молоко 18 рублей кружка), упали и теперь стоят твердо: хлеб 20 рублей фунт, картошка 8 рублей фунт, творог 40 рублей фунт, яйца 860 рублей десяток, пшено 25 рублей фунт. Один момент хлеб падал чуть не до 12 рублей фунт, но это на 1–2 дня. 1 аршин шерстяной материи на Сухаревке — 500 рублей. Мука упала до 700 рублей за пуд, масло по-старому 140 рублей. У Никитских Ворот на белой стороне углем на днях было написано: Все стремится ВЧК Изловить Колчака. Только как бы ВЧК-у Не попасться Колчаку.

23 мая (нов[ого] стиля) Приблизительный расход в месяц сейчас на нашу семью, на самое необходимое (нас ест пять человек всего): Неделя — 1 пуд картошки по 8 р. фунт — 320 р.— месяц 1300 р. 237

Дневник: 1914–1920

— добавочн[ый] черн[ый] хлеб к пайку по 20 р. 7 ф. — 140 р. — месяц — 560 р. — добавочн[ый] бел[ый] хлеб по 30 р. 3 ф. — 90 р. — месяц — 360 р. — 1½ ф. сахара 120 р. за 1 ф. — 180 р. — месяц — 720 р. — мясо 1 ф. в день 40–50 р. — 300 р. — месяц — 1200 р. — молоко 17 кружек по 14 р. — 238 р. — месяц — 952 р. — капуста квашеная 10 ф. по 10 р. — 100 р. — месяц — 400 р. В месяц — 5492 р. Сверх этого, дрова до половины сажень в месяц, так они осиновые — 700–800 р. ½ ф. чая в месяц — 250 р. Квартира — 225 р. 6770 р. Забыла еще 2 фунта постного масла — 120 р. И фунтов 10 крупы — 250 р. 7140 р. Вчера П. был у Ленина, т.  е. у его (больной) супруги. Приехал за ним царский автомобиль с Абрамом и царским шофером, но с супругой и младенцем оного в придачу. Длинная процедура пропуска в Кремль через массу часовых. Наконец подкатили к зданию Суда (живет Ленин в квартире прокурора палаты), перед входом часовой, из будки которого телефон наверх, делается запрос, можно ли пустить такихто, тогда этот и второй часовой пропускают. Внутри лифт и опять четыре преграды в виде часовых. Встретить вышел некто, вроде красного офицера. Провел. Там появилась дама, проведшая к madame Лениной. Старая, за 50 лет, уродливая, с сильной базедовой болезнью. Глаза выскакивают. Сперва в присутствии Абрама и дамы ломалась, и никак не удавалось посмотреть горло, которое очень болит; потом, когда они ушли, удалось. Вышли в другую комнату, там Владимир Ильич Ленин очень предупредительно к профессору и очень 238

Тетрадь вторая: 1917–1920

взволнованно по поводу дражайшей супруги. Коренастый, упитанный буржуй, хитрое лицо, ничем не замечательные глазки; очень все и вся чисто, полотенце подали, очевидно, царское. Когда он (Ленин) узнал, что ей нельзя говорить две недели (а у нее ряд докладов, и она очень сопротивлялась), он сказал ей, что все устроит и доклады отложит: «Все можно устроить». Сам отпер дверь и вручил в конверте гонорар 250 одной керенкой. Физическая потребность вымыть после них руки. Производит впечатление узника, заключенного под несколькими замками. 25 мая Кулыжный приехал из Одессы, рассказывает об уходе десанта несколько иначе, чем наши. После покушения на Клемансо военные кредиты не прошли. Ансельм получил об этом телеграмму и решил уйти. Он же рассказал интересную легенду, ходящую там: «По поводу непорядков в России на Небе собрался совет с участием Пресвятой Троицы и всех святых. Было решено, что для наведения порядка необходима интервенция. Бог-Отец предложил отправиться Сыну. Тот отказался: там все жиды — опять распнут. Тогда обратились к Илье Пророку, как обладателю колесницы с лошадьми. «Нет, — сказал он, — лошадей съедят, а колесницу реквизируют». Наконец, обратившись к опытному посетителю Земли — Моисею. Он отправился и скоро вернулся: «Зачем вы меня посылали? Там теперь как раз мое царство — жидовское». — «Пока не вырежем всех жидов, — добавляют крестьяне, — не сойдет к нам Христос». 3 июня Между прочим, о генерале Ансельме Кулыжный рассказывает, что петлюровцы решили пленить его следующим образом: нашли замечательную красавицу, истратили миллионы на обстановку и пустили ее на ловлю генерала. Наконец 239

Дневник: 1914–1920

Ансельм просил передать устроителям, что напрасно они трудятся: ни возраст, ни темперамент не поощряют его идти в эту ловушку. Теперь же большевики навезли туда массу дам с массой керенок для пленения французов. Последний слух — Одесса взята добровольцами. Денег в Москве нет, потому что все увезли на Украину — для подкупа Григорьева и Махно. Григорьев потребовал золото и, не получив, восстал, а Махно взял керенки и не пошел с большевиками. Вчера открылся съезд книжного дела кооперативный. Интересный по курьезам доклад из Ярославля — там издали книгу Чаянова, где была фраза об «уголке рая, где обитает сам Бог», цензор-большевик запретил из-за этого книгу и пропустил ее только, когда Бог был заменен «природой». А при Николае I было наоборот: «природу» пришлось заменять «Богом». Говорят, что Колчак взял Котельнич. Еще слух обывательский  — Петерс назначается диктатором. Он весьма необразован  — был, оказывается, простым портным (это достоверно) и в Англии стоял во главе шайки бандитов, большая часть которых погибла при штурме занимаемого ими дома, он же спасся. С пятнадцатого мая Москва без электрического освещения (наш дом — счастливое исключение, он в забронированном районе). 1 декабря Цены 1 фунт хлеба — 180–190 р. 1 фунт картошки — 50 р. 1 ф. капусты — 20 р. 1 ф. конины — 90 р. 1 ф. говядины — 320 р. 1 ф. свинины- 1200 р. 1 ф. керосина — 200 р. 240

Тетрадь вторая: 1917–1920

1 ф. пшена — 230 р. 1 ф. творога — 280 р. 1 кружка молока — 110–130 р. 1 пара валенок с калошами — 11 000 р. 1 сажень дров — 15 000 р. 1 коробка спичек — 30 р. 1 фунт меда — 600 р. 1 фунт кофе — 580 р. 1 ф. сахара — 800 р. 1 ф. русского масла — 1100–1200 р. 1 ф. постного масла — 600 р. 15(2) января 1920 года 1 фунт хлеба — 200 р. 1 ф. картошки — 70 р. 1 ф. соли — 600 р. 1 ф. говядины — 500 р. 1 ф. пшена — 275 р. 1 ф. сметаны — 400 р. 1 кружка молока — 200 р. 1 пара валенок — 7000 р. 1 коробка спичек — 50 р. 1 фунт меда — 1200 р. 1 ф. сахара — 1200 р. 1 ф. сахарного песка — 800 р. 1 ф. русского или сливочного масла — 2200 р 1 ф. постного масла — 900–1200 р 1 ф. клюквы — 90 р. 1 рабочий час немцы — 100 р. Манифест об отмене смертной казни  — Петерс от ЧК. Антанта отказалась от всяких переговоров. Деникин разбит, говорят, из-за земельной политики. 241

Дневник: 1914–1920

Дома ломают на топливо. Гонят всех до 50 лет чистить снег на железных дорогах. Слухи о диких зверствах в Белграде при занятии Красной армией. Кордон на Волге. Картина приволжских городов, где мрут тысячи бегущих с востока от эпидемий: вокзал, две лампы, мешки с покойниками, и все голые ищут вещей. Немцы-интернационалисты ликуют по поводу слухов о провозглашении Иоахима. Комнаты с железными печурками за неимением топлива и инструментов отопления. Хотели отменить смертную казнь от лица правительства, но Дзержинский настоял, чтобы от ЧК, «так много делавшей для революции». Перед объявлением расстреляно 300 человек. Продовольственным диктатором назначен Троцкий, причем Ленин закричал на Рыкова, выступившего против кандидатуры Троцкого и говорившего, что «он стремится быть Наполеоном», — «Молчать, мальчишка!» 26 января Перед отменой смертной казни в Москве расстреляно 346 человек, из них 120 иногородних (очевидно)  — видела тетка одного расстрелянного Галакова (говорил М. Ив. Кор.) на Калитниковском кладбище, ища его труп. Все расстреляны в затылок навылет, все голые, их закапывают в ров у дороги. Были расстрелы массовые и у Семеновской заставы. Говорят, что расстрелян музыкант Сибор за сношение с Деникиным. Расстрелян типограф Мамонтов за печатание эсеровской литературы. Пашуканис — за спекуляцию. Раньше расстреляны мальчики  — lawn-tennis*-ой компании (дело lawn-tennis), там шестнадцатилетний Шепелев; * Большой теннис (англ.). (Примеч. ред.) 242

Тетрадь вторая: 1917–1920

в Красный Крест еще 4 /XII-19 г. дана была официальная справка о его расстреле, а между тем сидевший с ним солдат, выйдя из Особого Отдела, говорил, что его взяли оттуда «с вещами» (только) 22 декабря. Мать не хлопотала, думая, что все кончено, а он расстрелян 23 декабря. Очевидно, дают справку после приговора, чтобы не хлопотали. Расстрелян сын В. Кожевникова — Игорь, мальчик 16 лет. Когда Антанта заявила о снятии частичном блокады, сюда пришло радио от Беркенгейма Коробову в Центросоюз, что все будет идти через «Кооперативы», и спрашивалось согласие. Высший совет народного хозяйства пригласил Коробова и предложил ему дать ответ (утвердительный — ясный намек) через 15 минут (было все в пятницу 22 в 12 часов утра). Он выговорил себе два часа. Вернулся с ответом с двумя условиями: 1) чтобы привлечены были потребительские кооперативы и 2) чтобы подписал ответ теперешний председатель Центросоюза, национализированного большевиками, — это показало бы Беркенгейму, что Кооперация не существует. ВСНХ согласился, но ЦИК отказал и, несмотря на отказ Коробова ответить иначе, послал радио[телеграмму]: «Согласен. Д. Коробов».

Примечания 1 Речь идет об убийстве австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда и его супруги герцогини, Софии Гогенберг, сербским националистом Гаврилой Принципой. Убийство стало поводом к началу Первой мировой войны. 2 Великий князь Николай Николаевич (Младший) остался в памяти почти всех современников как строгий военачальник. Между тем есть большая разница во мнениях между теми офицерами, которые служили под его руководством, и политическими и общественными деятелями, пытавшимися представить эту строгость как грубость и непозволительное нарушение устава (см., например: Шульгин В.В. Годы. Дни. 1920 год. М., 1990. С. 272). Так, великий князь Александр Михайлович писал: «Мой двоюродный брат Николаша был превосходным офицером. Не было равного ему в искусстве поддерживать строевую дисциплину, обучать солдат и готовить военные смотры» (Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. М., 2004. С. 139). Сходных взглядов придерживался генерал А. С. Лукомский (Лукомский А. С. Очерки из моей жизни. Воспоминания. М., 2012. С. 333). Император Николай II также одобрительно отзывался о деятельности великого князя, о чем свидетельствуют его письма великому князю. В частности, в письме от 2 октября 1916 г. монарх и главнокомандующий отметил: «Очень рад, что вопрос о привлечении мусульманского населения к тыловым работам разрешен благополучно… Дай Бог тебе и кавказской армии дальнейших славных успехов» (Князь Николай Романов. Мы не можем вернуться в прошлое // Наша газета (Женева). 2012. 5 дек.).

244

Примечания

3

Писчебумажное торгово-промышленное товарищество М. Г. Кувшинова  — одно из старейших предприятий Москвы, основано в 1799 г. в виде единоличной фирмы по торговле писчебумажными и канцелярскими товарами. В 1850 г. на средства фирмы построили фабрику в Тверской губернии. В 1882 г. предприятие преобразовано в паевое товарищество. Организация поставляла, в частности, продукцию для газеты «Русские ведомости», где работал С. П. Мельгунов (Отчет по изданию «Русских ведомостей» за 1913 год, приложение 4б // Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ). Ф. 251 (В. А. Розенберг). К. 27. Ед. хр. 15 Л. 7). 4 Война застала великого князя и его семью в Германии, где они отдыхали. В плену он не был, им предоставили возможность вернуться в Россию. 5 Конституционно-демократическая партия народной свободы (сокращенное название: кадеты) появилась в 1906 г. и представляла собой левое крыло российского либерализма. Кадеты выступали за реформирование всей политической системы: разделение законодательной, исполнительной и судебной власти, введение всеобщих прямых выборов парламента и пр. Председатели ЦК кадетов: князь П. Д. Долгоруков (1906–1909), И. И. Петрункевич (1909–1915), П. Н. Милюков (с 1915 г.). Руководители партии использовали парламентские формы политической борьбы. С началом Первой мировой войны кадеты отказались от оппозиционной деятельности — 22 июля в главном печатном органе партии, газете «Речь», была опубликована статья с призывом «отложить внутренние споры», когда «внешний враг стоит у ворот». (Шелохаев В. В. Либеральная модель переустройства России. М., 1996. С. 216). Милюков вспоминал: «С точки зрения реалистической, нашей ближайшей задачей было объяснить навязанную нам войну, ее происхождение, ее достижимые последствия. На этом общем понимании смысла войны, ее значения для России, ее связи с русскими интересами предстояло объединить русское общество». Цит. по: Первая мировая война. 2-е изд. М., 2005. Кн. 2. С. 245. 6 Все упомянутые в этой записи слухи являются недостоверными. 7 Агитационные плакаты, в том числе германские и австрийские, см.: Первая мировая война. Кн. 2 (вклейка). 245

Примечания

8

Восстания в Польше не было. Редкие беспорядки, которые были зарегистрированы в 49 губерниях, не носили антивоенного характера. На сборные пункты явились 90% всех подлежавших призыву. См.: Война и общество в ХХ веке. М., 2008. Кн. 1. С. 127–128. 9 В 1867 г. возникло Общество попечения о раненых и больных воинах, которое с 1879 г. стало называться Российским обществом Красного Креста. После 1917 г. существовало и в других странах как общественная организация русских эмигрантов. О его деятельности в годы Первой мировой войны см.: Война и общество в ХХ веке. Кн. 1. С. 129. 10 Имеется в виду Всероссийский земский союз. Организация была образована по решению съезда представителей земств, созванного 30 июля 1914 г. по инициативе Московской земской управы. В него вошли представители 41 губернского земства. Главноуполномоченным союза стал князь Г. Е. Львов. Кроме того, 21–22 августа был создан Всероссийский городской союз во главе с московским городским головой М. В. Челноковым. Затем, 10 июля 1915 г., обе организации объединились. См.: Шевырин В. М. Власть и общественные организации в России (1914–1917). М., 2003. С. 34–36; Война и общество в ХХ веке. Кн. 1. С. 129; Всеподданнейший доклад главноуполномоченного Всероссийского земского союза князя Г. Е. Львова, 26 марта 1915 г. // ГА РФ. Ф. 543. Оп. 1. Д. 446. Л. 1–4. 11 Юнкер И. В. и Кº  — акционерный коммерческий банк (с 1916 г. — Московский промышленный банк). Учрежден в 1912 г. в результате преобразования банкирского дома «И. В. Юнкер и Кº» (основан в 1819 г.) путем слиянии с Псковским коммерческим банком (обе организации принадлежали лицам немецкого происхождения). Основной капитал — 10 млн руб., к 1914 — 20 млн. Правление — в Москве. Ведущую роль в руководстве заняли представители бывшего банкирского дома: В. А. Леман (председатель правления), Ф. Ф. Юнкер, Б. Ф. Юнкер, В. Г. Винтерфельд, А. А. Бокельман. Основные финансовые операции проходили в Москве и Петербурге. В составе финансовых групп участвовал в эмиссионных операциях, имел вложения в акции важных промышленных и страховых компаний: Московского страхового от огня общество, Никополь-Мариупольского горного и металлургического общества, Трехгорного пивоваренного товарищества в Москве и др. Имел агента в Лондоне, где кредитовал закупку сырья для российских текстильных предприятий, выступая партнером английских фирм. 246

Примечания

В 1914 г. из-за кампании против «немецкого засилья» банк был продан Д. Л. Рубинштейну. С 1916 г. владельцем контрольного пакета акций банка и председатель его Совета — Н. А. Второв, директор правления — Б. Н. Второв. 12 Слухи о расстреле Карла Либкнехта не соответствовали действительности. 13 «Задруга» — первое кооперативное издательство в России, созданное в 1911 г. по инициативе супруга Мельгуновой-Степановой  — историка С. П. Мельгунова. Выпустило более 500 книг. Издавало журнал «Голос минувшего» (1913–1923). Издательство прекратило работу в 1922 г. (Емельянов Ю. Н. Биобиблиография трудов С. П. Мельгунова // История и историки. 2002: Историографический вестник. М., 2002. С. 194). 14 «Русские ведомости» — одна из крупнейших российских газет, 1863–1918. Орган либеральной интеллигенции. 15 Сведения о преследовании и казни графини М. Э. Клейнмихель, как и градоначальника, являются вымыслом. По мнению графини, их распространял брат председателя Государственной думы, Б. В. Родзянко. «Данные» о ее шпионаже основаны лишь на том, что накануне войны в ее особняке проходили балы с участием иностранных дипломатов. 16 Памятник герою Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. генералу от инфантерии М. Д. Скобелеву открыли 24 июня 1912 г. Уничтожен 1 мая 1918 г. На его месте был возведен памятник князю Юрию Долгорукому. 17 О милитаристских настроениях в Германии и их причинах подробнее см.: Райнер Б. Немецкий менталитет и происхождение двух мировых войн // Первая мировая война. Пролог ХХ века. М., 1998. С. 504–515; Война и общество в ХХ веке. Кн. 1. С. 400–414. 18 В газете «Русские ведомости» опубликовали статью об ужасах германской оккупации польского города Калиш (1914. 7 авг. С. 2). 19 Союз русского народа  — одна из ведущих правых партий, 1905–1917. Имела свыше 500 отделений в российских городах. Программа предусматривала улучшение жизни трудящихся, сохранение монархического принципа управления страной. Руководители: А. И. Дубровин, В. М. Пуришкевич, Н. Е. Марков. Отношение Маркова к Первой мировой войне было созвучно с позицией оппозиционной партии кадетов, о чем свидетельствуют выступления их лидеров 26 июля 1914 г. в Государственной думе (Первая мировая 247

Примечания

война в оценке современников: власть и российское общество, 1914–1918 гг. М., 2014. Т. 1. С. 39–40; Т. 3. С. 409). 20 Об испытаниях для России император вскользь упомянул лишь в Манифесте об объявлении войны с Германией. В нем есть такая фраза: «В грозный час испытаний да будут забыты внутренние распри, да укрепится еще теснее единение Царя с Его народом и да отразит Россия, поднявшаяся, как один человек, дерзкий натиск врага» (Первая мировая война в оценке современников: власть и российское общество, 1914–1918 гг. Т. 1. С. 71). В его других официальных выступлениях таких слов нет. 21 См. коммент. 12. 22 Сведения не соответствуют действительности. 23 Рост цен на хлеб и другие продукты питания начался сразу с началом войны. Этот процесс был обусловлен следующими обстоятельствами: выросший объем бумажной денежной массы (с 1 июля 1914 г. по 1 января 1915 г. она составила 180%), дезорганизация внутреннего рынка вследствие блокады балтийских и черноморских портов, беспорядочное регулирование рынка со стороны государственных структур. Особенно резкий скачок цен на хлеб произошел в Центральном промышленном районе России, что вызвало упомянутые социальные конфликты. См.: Тагирова Н. Ф. Хлебная торговля в России 1914–1917 гг.: коллизии рыночного и государственного регулирования // Россия и Первая мировая война: экономические проблемы, общественные настроения, международные отношения: Сборник статей. М., 2014. С. 62–75. 24 В связи с началом войны правительство 16 сентября 1914 г. запретило продажу алкогольной продукции. Статистика показала снижение употребления алкоголя. Однако, помимо дневника Мельгуновой-Степановой, имеются свидетельства об отравлениях нелегально произведенным спиртом. См.: Бельгард А. В. Воспоминания. М., 2009. С. 563. 25 «Вечернее время»  — газета националистического толка, 1911–1917 гг. Издателем в 1911–1912 гг. был А. С. Суворин, затем газета стала называться товариществом «Новое время» (редактор — Б. А. Суворин, сын). По словам французского посла Мориса Палеолога, «чернь наводнила здание, била стекла, протыкала обои, выбросила в окно всю мебель, в том числе мрамор и бронзу эпохи Возрождения, которые составляли прелестную личную коллекцию Пурталеса» (Палеолог М. Дневник посла. М., 2003). 248

Примечания

26

«Русское слово»  — ежедневная либеральная газета, 1895– 1918 гг. С 1897 г. издавал И. Д. Сытин. 27 Высказанные предположения о враждебности части финского населения в целом соответствовали действительности. Доказательством тому может служить тот факт, что в организованное на территории Германии подразделение финляндских сепаратистов (в 1915 г.) — 27-й Королевский прусский егерский батальон — записалось 1897 человек. (Новикова И. Н. «Между молотом и наковальней». Швеция в германо-российском противостоянии на Балтике в годы Первой мировой войны. СПб., 2006. С. 322). 28 Воззвание было опубликовано в газете «Русские ведомости» от 2 августа 1914 г. (С. 2): «Поляки! Пробил час, когда заветная мечта ваших отцов и дедов может осуществиться. Полтора века тому назад живое тело Польши было растерзано на куски, но не умерла душа ее, она жила надеждой, что наступит час воскресения польского народа, братского примирения его со всей Россией. Русские войска несут вам благую весть этого примирения. Пусть сотрутся границы, разрезавшие на части польский народ. Да воссоединится он воедино под скипетром русского царя. Под скипетром воссоединится Польша, свободная в своей вере, языке, самоуправлении. Одного ждет от вас Россия — такого же уважения к правам тех национальностей, с которыми связала нас история. С открытым сердцем, с братски протянутой рукой идет к вам великая Россия. Она верит, что не заржавел меч, разивший врага при Грюнвальде. От берегов Тихого океана до северных морей движутся русские рати. Заря новой жизни занимается для вас. Да воссияет в этой заре знамение Креста — символа страдания и воскресения народа. Верховный главнокомандующий, генераладъютант Николай. 1 августа 1914 г.» (см. также: Первая мировая война в оценке современников: власть и российское общество, 1914–1918 гг. М., 2014. Т. 1. С. 103). Не исключено, что публикация воззвания стала реакцией на статью «Нужда не знает принципов» главного редактора германской газеты «Мир в понедельник» («Die Welt am Montag») Хельмута фон Герлаха. Журналист считал, что из всех противников Германии Россия является самым хрупким государством. Жестокое самодержавие повсюду создало, по мнению автора, врагов, а «враги наших врагов есть наши друзья». К таковым он относил поляков, финнов, украинцев и мусульман. При этом первых Герлах считал самыми способными по организации 249

Примечания

беспорядков. Эта публикация вызвала общественный резонанс (Новикова И. Н. Указ. соч. С. 295). 29 Сведения князя Г. Е. Львова не соответствуют действительности. 30 Приезд императора Николая II в Москву 4–9 августа 1914 г. широко освещался в прессе. В «Русских ведомостях» (1914. 5 авг. С. 2) была опубликована речь и. д. городского головы В. Д. Брянского, которая начиналась такими словами: «Ваше Императорское Величество! По Промыслу Всевышнего России ниспосланы великие испытания. Но никакие испытания для русского народа не страшны. История русского народа свидетельствует, что народ в единении со своим Царем выходит из испытаний только с обновленными силами». 31 Император пишет о своем визите в Москву: «В 2 ч. прибыли в первопрес. Поч. кар. от Александровского военного училища. На Тверской — масса народа и войск шпалерами; запасные батальоны и несколько второочередных дивизий. Помолившись у Иверской, приехали в Кремль и поместились в старых комнатах. Пили чай и обедали с Эллой. Писал телеграммы». (Дневники императора Николая II. М., 2013. Т 2, ч. 2. С. 50–51). Никаких данных о его плохом самочувствии не обнаружено. 32 В дневнике французского посла Мориса Палеолога от 5 августа есть такая запись о своем визите к императору: «Французской армии придется выдержать ужасающий натиск двадцати пяти германских корпусов. Потому я умоляю Ваше Величество предписать вашим войскам немедленное наступление  — иначе французская армия рискует быть раздавленной, и тогда вся масса германцев обратится против России» (Палеолог М. Дневник посла. М., 2003). Во Франции контрнаступление против германских войск действительно тесно связывали с операцией в Пруссии. О желательном нанесении удара русскими войсками по направлению Варшава — Познань просил также военного агента в Париже полковника А.А. Игнатьева французский военный министр А. Миссими. Ставка Верховного главнокомандующего генерала от кавалерии великого князя Николая Николаевича стремилась выполнить союзнические обязательства перед Антантой, прежде всего перед Францией. Согласно Высочайшим указаниям от 1 мая 1912 г., в случае войны предусматривалось два плана развертывания вооруженных сил: 1) для направления большей части наших сил против Австро250

Примечания

Венгрии (план А); 2) против Германии (план Г). Так возник план наступательной операции в Восточной Пруссии, несмотря на то что российская армия еще не была готова вести наступательные операции. В письме начальника штаба Верховного главнокомандующего Н. Н. Янушкевича на имя главнокомандующего Я. Г. Жилинского от 28 июля 1914 г. говорилось: «Принимая во внимание, что война Германией была объявлена сначала нам и что Франция как союзница наша считала своим долгом немедленно же поддержать нас и выступить против Германии, естественно необходимо и нам, в силу тех же союзнических обязательств, поддержать французов ввиду готовящегося против них главного удара немцев» (Мировые войны ХХ века. 2-е изд. М., 2005. Кн. 2: Первая мировая война. С. 160–164). 33 План поочередного молниеносного удара Франции и России был разработан генерал-фельдмаршалом графом А. фон Шлиффеном. См.: Мировые войны ХХ века. Кн. 2. С. 138–140. 34 В дневнике, вероятно, ошибка. В магазине купца 2-й гильдии П. Г. Белова продавали изделия из кожи, главным образом обувь, а не ветчину. Он располагался на улице Остоженка (дом № 6)  — напротив редакции «Русских ведомостей» (дом № 7). В 1901 г. состоялось торжественное открытие «Магазина Елисеева и погреба русских и иностранных вин». Магазин располагался в здании на Тверской улице, построенном в XVIII в. по проекту архитектора М. Ф. Казакова. Его владельцем был крупный предприниматель, глава Торгового дома «Братья Елисеевы» Г. Г. Елисеев (1864–1949), владевшие также крупными продовольственными магазинами и предприятиями в Петербурге. 35 Карты сохранились в коллекции документов Царскосельского дворца: ГА РФ. Ф. 543. Оп. 1. Д. 446. Л. 12, 13. 36 Всероссийский земский союз, согласно отчету Верховного начальника санитарной и эвакуационной части принца А. П. Ольденбургского за период с 3 сентября 1914 по 3 сентября 1915 г., получил из казны 90 947 553 руб., причем весь размер оказываемой организацией помощи составил 110 886 руб. (ГА РФ. Ф. 543. Оп. 1. Д. 447, т. 1. Л. 6 об.). 37 Автор дневников ошибочно полагает, что со стороны германской армии и оккупационных властей не было нарушений правил ведения войны, жестокостей и зверств. Помимо упомянутого в дневнике частного свидетельства есть, например, объективные статистические данные о бомбежках санитарных поездов, вследствие 251

Примечания

чего пострадало 142 человека. Столь же бесчеловечными были условия плена в Германии и Австро-Венгрии, где часто практиковали расстрелы перед фронтом, мучили голодом и пр. (Отчет верховного начальника санитарной и эвакуационной части за время с 3 сентября 1914 г. по 3 сентября 1915 г., 3 октября 1915 г. // ГА РФ. Ф. 543. Оп. 1. Д. 447, т. 1. Л. 12 об.; Керсновский А. А. История русской армии. М., 1994. Т. IV. С. 169–170). 38 Сражение в районе г. Гумбинен стало первым на восточном фронте Первой мировой войны в ходе Восточно-Прусской операции (4(17).08.–2(15).09.1914). Основная задача, которую ставило командование перед русскими войсками в Восточной Пруссии, — разгром 8-й германской армии (командующий — генерал-полковник М. фон Притвиц), насчитывающей 15 пехотных и одну кавалерийскую дивизии, 1044 орудия, 56 самолетов, два дирижабля. Ему противостояли 1-я и 2-я армии и конный корпус генерала хана Нахичеванского, со 1104 орудиями, 54 самолетами. 7(20) августа на фронте Гумбинен — Гольдап между главными силами 1-й русской армии (63 800 штыков, 408 орудий, 252 пулемета; командующий  — генерал П. К. Ренненкамф) и германской (74  400 штыков, 452 орудия, 224 пулемета) произошло встречное сражение, в результате которого Притвиц приказал отступить в центральные районы Пруссии, за левобережье Вислы. См.: Олейников А. В. Театры военных действий русской императорской армии в кампании 1914 г. в оперативно-тактическом контексте // Исторический вестник. 2014. Т. 8 [155]. C. 50–67. 39 В заключениях комиссии по рассмотрению обстоятельства «дела Ренненкампфа», созданной по приказу Главнокомандущего фронта генерала Н. В. Рузского, было, в частности, отмечено: «Механизм управления армией из-за ненормального отношения к своему собственному штабу оказался не налаженным. Работа штаба была слишком нервная. Приказы выходили не соображенными с обстановкой». И далее: «Отношение генерал-адъютанта Ренненкампфа к командирам корпусов и другим генералам было некорректное, иногда оскорбительное». (Цит. по: Золотарев В. А. Уроки прибалтийской драмы // Первая мировая война. Пролог ХХ века. М., 1998. С. 573, 574). См. также: Доклад генерал-адъютанта Баранова императору Николаю II по делу генерала Ренненкампфа, 1915 г. // ГА РФ. Ф. 6230. Оп. 1. Д. 21 б. Л. 1–62. 40 Речь идет о поражениях англо-французских войск в ходе так называемого пограничного сражения, начавшегося 7 августа 252

Примечания

1914 г. После захвата германскими войсками Бельгии французское командование было вынуждено стремительно перемещать армии из Эльзаса. В результате к моменту соприкосновения с германскими войсками их фронт находился в беспорядке. Британский экспедиционный корпус, 3-я, 4-я и 5-я французские армии, рассредоточенные в разных провинциях, потерпели поражение. Германские войска начали стремительно продвигаться к Парижу. 41 Слухи не соответствуют действительности. 42 Победу российской армии в ходе боя около г. Гумбинен (см. коммент. 38) командующий 1-й армией генерал П. К. Ренненкампф не обеспечил оперативное преследование противника. В результате германское командование смогло перегруппировать свои силы и нанести удар по левому флангу 2-й русской армии генерала А. В. Самсонова. Мельгунова-Степанова, по-видимому, имеет в виду телеграмму генерал-адъютанта Николая Николаевича императору Николаю II от 19 августа. В ней, в частности, говорилось: «Командированный главнокомандующим генерал-квартирмейстер Северо-Западного фронта ген. Леонтьев приехал с роковой вестью: 13-й и 15-й корпуса, части 23-го, а именно — 2-я дивизия и Кексгольмский полк, были окружены и погибли. Ген. Самсонов при отступлении застрелился, командир 15-го корпуса ген. Мартос и весь штаб, за исключением начальника штаба, убиты, также убит начальник штаба 13-го корпуса ген. Пестич». См.: Мировые войны ХХ века. Кн. 2. С. 170. 43 Аналогичные оценки звучали не только от общественных деятелей, но и от участвовавших в Первой мировой войне представителей правящей династии. Так, великая княгиня Мария Павловна вспоминала: «Узнала о вопиющих нарушениях в этих военных госпиталях я вскоре после прибытия в Псков. Поскольку у меня не было официальных полномочий, я могла провести лишь поверхностную инспекцию. Стала наведываться в военные госпитали без предупреждения, стараясь появиться в неожиданное время. По испуганным лицам начальства я могла догадаться, что у многих совесть нечиста». И далее: «Проведя несколько таких проверок, я пришла к выводу, что военным госпиталям требуется помощь — пусть даже она будет заключаться лишь в поставке белья и перевязочного материала». (Великая княгиня Мария Павловна. Мемуары. М., 2014. С. 168). «Вся эта система, — писал генерал-адъютант принц А. П. Ольденбургский, — от высших военно-санитарных организа253

Примечания

ций до малых лазаретов, показала свою полную несостоятельность» (Отчет верховного начальника санитарной и эвакуационной части за время с 3 сентября 1914 г. по 3 сентября 1915 г., 3 октября 1915 г. // ГА РФ. Ф. 543. Оп. 1. Д. 447, т. 1. Л. 2 об.). Об организационном развале см. также: Кравцов В. П. Война без ретуши. Записки корпусного врача. М., 2014. С. 24–25. 44 В результате наступления 3-й и 8-й русских армий во время Галицийской битвы (5 августа — 8 сентября 1914 г.) г. Львов был взят (3 сентября), став центром Галицийского генерал-губернаторства. На следующий день был взят Галич. 45 Сведения ошибочны. Авиацию весьма активно использовали уже в первых сражениях войны, как в России, так и во Франции. Подробнее см.: Офицерская школа авиации (1914–1920). Сводная летопись: часть 2. М., 2010. Кн. 6; Бахурин Ю. А. Русская военная авиация в 1914 году // Исторический вестник. 2014. Т. 8 [155]. С. 102–123. 46 Хирургическое общество было образовано 25 мая 1881 г. по случаю 50-летия врачебной деятельности Н. И. Пирогова. Председателем организации стал Н. В. Склифосовский. В 1883 г. с целью привлечения врачей других специализаций общество реорганизовали, и оно получило название «Московско-Петербургское медицинское общество», а еще через три года  — «Общество русских врачей в память Н. И. Пирогова». Неофициально его называли Пироговским обществом. Его цель — научно-практическая разработка врачебных, санитарных и врачебно-бытовых вопросов соединенными силами русских врачей, медицинских обществ и других медицинских коллегиальных учреждений. 47 Московский городской университет им. А. Л. Шанявского был открыт в 1908 г. на средства, пожертвованные генералом Шанявским (1837–1905). Действовал до 1919 г. как общедоступное учебное заведение с программой высшего и общего среднего образования. 48 Генерала П. А. Плеве не увольняли. За действия во время Галицийской битвы его наградили орденом Св. Георгия 4-й степени. 49 Московские высшие женские курсы — высшее учебное заведение для женщин в России. Просуществовали с 1872 по 1918 г., с перерывом в 1888–1900 гг. Первоначально готовили специалистов по истории и филологии, с 1900 г. открылось физико-математическое отделение, в 1906 г. открылся медицинский факультет. 254

Примечания

50

Вероятно, речь идет об отправке каких-то небольших военных отрядов. Как известно, Русский экспедиционный корпус появился во Франции и на Балканах в 1916 и 1917 гг. 51 Имеется в виду германская дальнобойная гаубица «М-Гэрет» (производил концерн Круппа). На фронте пушку называли Большой Бертой. Дальность стрельбы составляла 9300 м, лучшая точность достигалась при 8680 м. Вес снаряда составлял 800 кг. 52 Общество деятелей периодической печати возникло в 1902 г. в связи с подготовкой празднования 200-летия русской периодической печати. Организация появилась благодаря деятельности Русского библиографического общества. 53 Речь идет об издании: Carnegie Endowment for International Peace. Report of the International commission: to the Inquire into the Causes and Conduct of the Balkan war. Wash., 1914. 54 Статья российского и польского общественного деятеля журналиста А. Ледницкого «Пробил час…» была написана в ответ на воззвание великого князя Николая Николаевича, опубликованное в «Русских ведомостях» 2 августа 1914 г. (см. коммент. 28). Статью напечатали на следующий день, 3 августа (с. 3): «Раз в сто лет выпадает на долю народов момент глубокого исторического сознания, великий светлый праздник ума и сердца, торжество божественного начала любви, братства, взаимного доверия. Со времени Александра I от наполеоновских бурных дней не приобщалась еще Польша святых тайн мировой истории и великого движения за освобождение народов. Скованная неволей и невольным молчанием, трижды разорванная, она еще в сознании своих внутренних сил, величия своего прошлого, сухими вещими глазами искала своих затерянных талисманов счастья. И вот это будущее ныне воскресает, — как все великое в истории, — на заре кровавых дней, страданий, в напряжении всех помыслов, всех усилий и жертв, на которые способен живой, гениальный народ, объятый пламенем любви к подвигу и свободе. До дна испито Польшей море слез, ими пропитано каждое слово, каждая мысль и молитва поляка. Далее уже идти некуда, далее идти в этом направлении было бы безумно. Настала эпоха созидательства для осуществления творческих усилий многих поколений. И в ответ на вещий клик, что “наступил час воскресения польского народа, братского примирения его со всей Россией”, забыто будет прошлое, и в борьбе за мировую свободу Польша исторгнет из своей груди меч и направит его на общего врага». 255

Примечания

55

Литературно-художественный кружок  — один из первых клубов московской интеллигенции. Основан в 1899 г. по инициативе А. П. Чехова, К. С. Станиславского, А. Ф. Кони, М. Н. Ермоловой, А. И. Южина-Сумбатова. Был один из самых богатых организаций города (капитал насчитывал 270 тыс. руб.), что позволяло иметь большую библиотеку, картинную галерею портретов писателей и деятелей искусств, созданных И. Е. Репиным, В. А. Серовым, Н. А. Ульяновым, А. Я. Головиным, С. В. Малютиным. На знаменитых «вторниках» кружка выступали писатели и артисты, читали доклады и лекции, проводили диспуты. Кроме того, проводилась благотворительная работа, в частности кружок финансировал заграничные гастроли Московского художественного театра. Во время Первой мировой войны в здании кружка был открыт госпиталь, на его средства на Соколиной горе устроили лазарет. Председателем дирекции кружка был Южин-Сумбатов (до 1909 г.), затем — В. Я. Брюсов. До войны случаи шовинизма не известны. Собрание с повесткой об исключении немцев из кружка состоялось 13 сентября, 1 и 10 октября 1914 г. (см. наст. изд., запись от 17 сентября и 1 октября 1917 г.). Речь шла о двух действительных членах и о пяти членах-соревнователях. Было принято решение временно, «до нового рассмотрения», не возобновлять им членские билеты и не допускать их в качестве гостей. Из всех действительных членов клуба только С. П. Мельгунов заявил о недопустимости подобных решений и в знак протеста вышел из кружка (вместе с членом-соревнователем Г. И. Френкелем). Декрет № 580 «О закрытии Московского литературно-художественного общества» был принят 12 июля 1918 г. См.: Известия Литературнохудожественного кружка. 1914. № 8–9. С. 41–43; Розенталь  И. С. И вот общественное мненье! Клубы в истории российской общественности. Конец XVIII — начало ХХ вв. М., 207. С. 305–306. 56 Никаких данных, подтверждающих желание упомянутых лиц заключить сепаратный мир с Германией, нет. Заключение сепаратного мира с Россией начали готовить в Германии с ноября 1914 г., когда стал очевиден провал плана Шлиффена. (Новикова И. Н. Указ. соч. С. 271; см. коммент. 33 и 115). 57 О манифестации см.: Московские ведомости. 1914. 11 окт. С. 3. 58 Фабрика «Эйнемъ» была основана в 1851 г., специализировалась на производстве кондитерских изделий. В 1913 г. фирма удостаивается звания поставщика двора Его Императорского Величества. Современное название: фабрика «Красный Октябрь». 256

Примечания

59

Английские подводные лодки Е-1 и Е-9 прибыли в г. Ревель 20 октября (2 ноября) 1914 г. Подробнее см.: Меркушев В. А. Записки подводника. М., 2004. С. 271–277. 60 Телеграмма председателя Государственной думы М. В. Родзянко от 26 февраля 1917 г.: «Положение серьезное. В столице анархия. Правительство парализовано. Транспорт продовольствия и топлива пришел в полное расстройство. Растет общее недовольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Частью войска стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всякое промедление смерти подобно. Молю Бога, чтобы в этот час ответственность не пала на Венценосца». (Родзянко М. В. Государственная дума и Февральская революция // Архив русской революции. М., 1991. Т. 6. С. 59; см. также: ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 2089. Л. 1). 61 Телеграмма М. В. Родзянко от 27 февраля: «Положение ухудшается. Надо принять немедленные меры, ибо завтра уже будет поздно. Настал последний час, когда решается судьба Родины и династии» (Родзянко М. В. Указ. соч. С. 59; ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 2089. Л. 2). 62 Московское совещание (малое) проходило 8–10 августа 1917 г. На нем присутствовали представители общественных организаций, обсуждавшие методы борьбы с большевизмом. 63 Об отношении к генералу Л. Г. Корнилову вспоминал один из его сослуживцев, генерал А. И. Деникин: «Когда на Московском совещании вся правая половина русской общественности с высоким подъемом приветствовала Верховного главнокомандующего, она без сомнения видела в нем орудие судьбы и своего избранника. Когда совещание общественных деятелей в постановлении своем от 10 августа говорило о том, что правительство ведет страну к гибели, что должна быть восстановлена власть командного состава, что необходимо решительно порвать с Советами — оно повторяло “корниловскую программу”… Наконец, совсем уж недвусмысленна была телеграмма, посланная Корнилову 9 августа за подписью Родзянко: “Совещание общественных деятелей приветствует Вас, Верховного вождя Русской армии. Совещание заявляет, что всякие покушения на подрыв Вашего авторитета в армии и в России считает преступными и присоединяет свой голос к голосу офицеров, георгиевских кавалеров и казаков. В этот грозный час тяжелого испытания вся 257

Примечания

мыслящая Россия смотрит на вас с надеждой и верой. Да поможет Вам Бог в вашем великом подвиге на воссоздание могучей армии и спасение России”». См.: Деникин А. И. Очерки русской Смуты. М., 1991. Т. 2: Борьба генерала Корнилова, август 1917  — апрель 1918 г. С. 30–31. 64 Об участии представителей казачества Дона на Московском совещании высказано в докладе генерал-майора К. И. Сычева: ГА РФ. Ф. Р-176. Оп. 5. Д. 106. Л. 2-20 об. 65 В ночь на 7(20) июля 1917 г. Контрразведывательное отделение при Штабе Петроградского военного округа задержало члена исполкома Совета рабочих и солдатских депутатов Ю. М. Нахамкеса, которого вскоре освободили по личному распоряжению председателя Совета министров А. Ф. Керенского. Несмотря на это, его повторно арестовали 9(22) июля на даче у В. Д. Бонч-Бруевича по обвинению за призыв к террору во время большевистского вооруженного мятежа 3–5 июля (Следственное дело большевиков: Материалы Предварительного следствия о вооруженном выступлении 3–5 июля 1917 г. в г. Петрограде против государственной власти. Июль — октябрь 1917 г. М., 2012. С. 157, 824–825). 66 Речь идет о Государственном московском совещании, проходившем 12–15 августа 1917 г., созванном Временным правительством для объединения поддерживающих его сил. Председатель — А. Ф. Керенский. Присутствовало около 2500 делегатов: от Государственных и городских дум, кооперации, земств, торгово-промышленных кругов, профсоюзов, армии и флота и др. Выступавшие требовали ликвидации Советов, продолжения войны, восстановления смертной казни и т. д. 67 См.: Речь генерала М. В. Алексеева на Московском Государственном совещании // Государственное совещание. М.; Л., 1930. С. 196–206. 68 Министр продовольствия Временного правительства А. В. Пешехонов был известен как сторонник жесткого государственного регулирования и государственной монополии на распределение продуктов и товаров первой необходимости. Ключевым звеном в его экономической программе была поддержка государственной хлебной монополии (введена 25 марта 1917 г.). При проведении закупок сельскохозяйственной продукции он отдавал приоритет государственным органам, допуская в эту область частные торгово-промышленные организации лишь в случае крайней необходи258

Примечания

мости. Тем самым он вызвал недовольство среди руководителей коммерческих фирм. Это выразилось, в частности, в том, что председатель Особого совещания по обороне П. Н. Пальчинский подал 25 августа А. Ф. Керенскому записку, в которой основными причинами хлебного кризиса называл низкие цены на хлеб и непригодность системы закупок. В результате, несмотря на противодействие министра, правительство удвоило твердые цены на хлеб (Протасова О. Л. А. В. Пешехонов: человек и эпоха. М., 2004. С. 120–121). 69 Имеются в виду действия главнокомандующего вооруженными силами России генерала Л. Г. Корнилова по установлению сильной власти, получившего впоследствии название Корниловского мятежа. В условиях активизации как консервативных, так и радикальных сил Временное правительство получило сообщения, что часть офицеров готовят заговор. По распоряжению А. Ф. Керенского, для проверки этих данных в Ставку прибыл управляющий делами Военного министерства Б. В. Савинков, который договорился с генералом о введении военного положения и создании военно-полевых судов в Петроградской губернии. Для обеспечения военного положения решено было привлечь находившийся в районе Псков  — Великие Луки 3-й конный корпус с условием заменить его командира генерал-лейтенанта А. М. Крымова, известного монархиста. Это условие Корнилов не выполнил и вопреки мнению Савинкова решил для переворота использовать так называемую Туземную дивизию. Эти переговоры совпали с интригами бывшего обер-прокурора Синода В. Н. Львова. Не имея полномочий, Львов заявил Керенскому о возможности создать правительство и включить в него Корнилова. А затем Львов 24–25 августа дважды встречался с Корниловым, представившись уполномоченным Керенского. Главнокомандующий сообщил ему, что не откажется от власти, если получит соответствующее приглашение. На следующий день Львов сообщил в правительство, что Корнилов требует передачи военной и гражданской власти. Одновременно Корнилов отдал приказ о движении войск под командованием Крымова на столицу. Однако спустя два дня, 28 августа, наступление было остановлено. Корнилов и ряд генералов Ставки были арестованы. Постановлением Временного правительства от 29 августа была образована Чрезвычайная комиссия по расследованию дела о бывшем верховном главнокомандующем генерале Л. Г. Корнилове и его соучастниках. 259

Примечания

См.: Деникин А. И. Очерки русской Смуты. М., 1991. Т. 2: Борьба генерала Корнилова, август 1917 — апрель 1918 г.; Революционное движение в России после свержения самодержавия. М., 1957; Дело генерала Л. Г. Корнилова: Материалы Чрезвычайной комиссии по расследованию дела о бывшем верховном главнокомандующем генерале Л. Г. Корнилове и его соучастниках. Август 1917 — июль 1918 г.: в 2 т. М., 2003. 70 Военный министр А. И. Верховский приказал арестовать А. И. Каледина, войсковое правительство приказ не выполнило, и 4 сентября А. Ф. Керенский отменил его. 71 Статья называлась «Реорганизация власти» (Русские ведомости. 1917. № 199. 31 августа. С. 1). В ней, в частности, отмечалось, что кадеты «не отказываются вернуться в состав Временного правительства, если только будут приняты указанные ими условия, чтобы все члены правительства принимали одинаковое участие в управлении делами страны и руководстве его общей политикой, и чтобы правительство при ликвидации корниловской авантюры не расширяло и не углубляло своих репрессий дальше круга лиц, непосредственно принимавших в ней участие». 72 Официально на заседаниях ЦК кадетов никаких принципиальных решений руководство партии не формулировало. См.: Протоколы Центрального комитета и заграничных групп конституционно-демократической партии. М., 1998. Т. 3: Протоколы Центрального комитета Конституционно-демократической партии, 1915–1920 гг. С. 403–405. 73 Имеется в виду убийство близкого друга царской семьи 17 декабря 1916 г. Г. Е. Распутина, исцелявшего цесаревича великого князя Алексея Николаевича от гемофилии. Убийство было совершено группой лиц, считавших Распутина германским шпионом, дискредитирующим императорскую фамилию. В состав этой группы входили князь Ф. Ф. Юсупов, депутат Государственной думы В. М. Пуришкевич, великий князь Дмитрий Павлович, старший врач Красного Креста С. С. Лазаверт, поручик Преображенского полка С. М. Сухотин и, возможно, офицер британской разведки Освальд Рейнер. 74 В настоящее время полный текст записок члена Государственного совета С. Е. Крыжановского (был уволен 3 апреля 1917 г.) хранится в Гарвардском университете США. В 1997 г. их опубликовали в журнале «Вопросы истории» (№ 2–4). 260

Примечания

75

В 1915 г. положение на фронте для российской армии резко ухудшилось, главным образом вследствие острой нехватки боеприпасов и другого военного снаряжения. В Морском и Военном министерстве не предполагали, что война продлится несколько лет. Поэтому все запасы оказались исчерпаны, а военная промышленность не была подготовлена к выпуску такого количества продукции, который удовлетворял бы потребности фронта. Вину за это возложили на военного министра В. А. Сухомлинова, которого 13 июня 1915 г. император уволил с занимаемой должности. Под давлением общественного мнения 15 июля того же года начато следствие о действиях бывшего министра по обвинению в превышении власти, служебных подлогах и государственной измене, и его поместили в Трубецкой бастион Петропавловской крепости (с 11 октября 1916 г. переведен под домашний арест). По мнению ряда военных специалистов, обвинения были безосновательны или, если он действительно был виновником кризиса в снабжении, то должен был разделить ответственность и с другими высшими должностными лицами. В его министерстве были созданы автомобильные части, создан Императорский военно-воздушный флот, в полках появились пулеметные команды, увеличилось число армейских корпусов и т. д. (Брусилов А. А. Мои воспоминания. М., 2001. С. 55; Лукомский А. С. Указ. соч. С. 295). После Февральской революции был вновь арестован на основании решения Временного правительства от 7 марта 1917 г. (ГА РФ. Ф. 1779. Оп. 2. Д. 482. Л. 2). Ход следствия регулярно публиковали в печати, в частности в газете «Русские ведомости», 12 сентября 1917 г. приговорен к бессрочной каторге, замененной тюремным заключением. Освобожден в 1918 г. как достигший 70-летнего возраста. Эмигрировал. 76 Второе коалиционное правительство было образовано 24 июля 1917 г. 77 Директория («Совет пяти») была образована взамен второго коалиционного правительства 1 сентября 1917 г. С образованием третьего коалиционного правительства 25 сентября того же года упразднена. 78 Имеется в виду архив Департамента полиции, в котором находились как законченные производством дела департамента, так и обширный фонд III отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии. Во время Февральской революции архив действительно подвергся разгрому, однако основную часть дел удалось перевезти в помещения 261

Примечания

Пушкинского дома и Рукописного отделения АН. Там были размещены материалы III отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии и архив Департамента полиции (с 1881 по 1903 г.). Документы текущего делопроизводства Департамента полиции за период 1903–1917 гг. были переданы в ведение Особой комиссии по расследованию деятельности Департамента полиции под председательством упомянутого в дневнике П. Е. Щеголева. Эти документы составили основу Петроградского историко-революционного архива, образованного 1 августа 1918 г. См.: Наумов В. П. Петроградский историко-революционный архив (1917–1927 гг.) // История Государственного архива Российской Федерации. Документы. Статьи. Воспоминания. М., 2010. С. 33–34. 79 Данные, подтверждающие подобные сведения, не обнаружены. 80 Имеются в виду события Корниловского мятежа (см. коммент. 69). 81 Демократическое совещание — съезд представителей общественно-политических организаций, проходивший 14–22 сентября 1917 г. в Петрограде. В его состав входили 1582 делегата, в том числе от городских дум и земств — 500, от советов — 440, от кооперации — 150, от организаций армии и флота — 125, от профсоюзов и фабрично-заводских комитетов — 100, и т. д. Созван совместным решением Советов рабочих и солдатских депутатов и Советов крестьянских депутатов. Обсуждали вопрос о создании коалиционного правительства до созыва Учредительного собрания. 82 В научной литературе на основании архивных документов доказано, что американское правительство увязывало предоставление финансовой помощи с продолжением участия российских вооруженных сил в Первой мировой войне. Средства предоставляли также с расчетом на усиление финансовой зависимости России, на широкое участие американского капитала в освоении ее природных богатств (Листиков С. В. США и революционная Россия в 1917 году. К вопросу об альтернативах американской политики от Февраля к Октябрю. М., 2006. С. 362–363). Тем не менее данных о требованиях со стороны правительства США получить в России золотые прииски на 55 млрд долл. нет. Сама возможность получить золото на такую сумму является фантастической, поскольку российские предприятия не располагали приисками с такими запасами золота, не было подобных средств и в распоряжении Временного правительства. 262

Примечания

83

«Заем свободы» выпущен согласно постановлению Временного правительства от 26 марта 1917 г.: 5% долгосрочный на 54 года с погашением в течение 49 лет (начиная с 1922 г.), подписная цена — 85% от номинала, срок подписки: 6 апреля  — 1 июня, который затем дважды продлевался (вначале до 15 июля, затем — до созыва Учредительного собрания). 84 Центральный исполнительный комитет военного флота — выборный орган, осуществлявший руководство всеми центральными комитетами флотов и флотилий. Создан на I Всероссийском съезде Советов из делегатов, проходившем с 25 мая по 15 июня 1917 г., — представителей Морской секции Петроградского совета (образована 16 мая 1917). Большинство членов организации составляли меньшевики и эсеры. 27 октября 1917 г. Центрофлот был разогнан большевиками во главе с Н. А. Ховриным и заменен Временным морским революционным комитетом. 85 Имеется в виду газета «Общее дело». В ночь на 26 октября ее главный редактор В. Б. Бурцев по приказу Л. Д. Троцкого был арестован. 86 В этом смысле неслучайно то, что накануне Октябрьского переворота правительство А. Ф. Керенского стало выпускать якобы под залог представителей большевиков, участвовавших в мятеже 3–5 июля в Петрограде. Как вспоминал один из них, Ф. Ф. Раскольников, Временное правительство теряло последних приверженцев. «Никогда не связанное с массами, — писал он, оно все больше изолировалось в Малахитовом зале Зимнего дворца, вскоре ставшем ему могилой» (Раскольников Ф. Ф. Кронштадт и Питер в 1917 году. 2-е изд. М., 1990. С. 204). 87 Более точное название организации: Комитет спасения Родины и революции — военный орган власти, созданный в ночь с 25 на 26 октября 1917 г. для борьбы с большевистской властью. В его состав вошли представители Петроградской городской думы, Предпарламента, Центрофлота и других организаций. Председателем Комитета был избран правый эсер А. Р. Гоц. Через три дня после образования, 29 октября, Комитет спасения Родины и революции поднял антибольшевистское восстание под руководством бывшего командующего Петроградским военным округом — Г. П. Полковниковым. 88 Всероссийский исполком железнодорожников — центральный профсоюзный орган железнодорожников. 29 октября 1917 г. 263

Примечания

потребовал, угрожая всеобщей забастовкой, создать однородное социалистическое правительство из представителей всех «советских партий», от большевиков до народных социалистов, а также заменить В. И. Ленина на посту председателя Совнаркома. Этот ультиматум стал причиной первого кризиса советского правительства. 89 Ежедневная политическая, экономическая и литературная газета, выходившая в 1906–1917 гг. Орган кадетов. Редакция — в Петербурге. Издатели: Ю. Б. Бак, Н. К. Милюков, В. Д. Набоков, И. И. Петрункевич. 90 Газета биржи, финансов, торговли и общественной жизни (с 1905 г. политическая и литературная газета). Образована в результате слияния газеты журналиста С. М. Проппера «Биржевой вестник» и купленной им газеты «Русский мир». Издавалась в Санкт-Петербурге в 1880–1917 гг. К редактированию «Биржевых ведомостей» привлекали В. А. Бонди, П. А. Васильева, Д. А. Линева, И. И. Ясинского и др. Первоначально в газете публиковали главным образом биржевую и коммерческую информацию. С середины 1880-х годов росту популярности издания способствовали ежедневные фельетоны и «беседы» Линева и Ясинского, а также воскресные номера для семейного чтения. Отличительная черта «Биржевых ведомостей» — подробная информация о событиях международной жизни. См.: Экономическая история России с древнейших времен до 1917 г. Энциклопедия. М., 2008. Т. 1. С. 232. 91 25 октября 1917 г. Московский военно-революционный комитет предписал временно прекратить выпуск газеты «Русские ведомости» и передать Комитету типографию, «для выпуска революционного органа». В ответ к Московскому городскому голове было направлено обращение от редакций газет «Русские ведомости», «Русское слово», «Утро России» и «Раннее утро» оказать содействие в освобождении типографий и принять меры «для обеспечения нам возможности продолжать наши издания». (НИОР РГБ. Ф. 251 (В. А. Розенберг). К. 27. Ед. хр. 4/1. Л. 1, 3). Через три дня, 28 октября, Совнарком принял Декрет о печати, по которому закрытию подлежали «лишь органы прессы: 1) призывающие к открытому сопротивлению или неповиновению Рабочему и Крестьянскому правительству, 2) сеющие смуту путем явно клеветнического извращения фактов, 3) призывающие к деянию явно преступного, т. е. уголовно наказуемого характера» (Собр. узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского правительства, 1917–1918. П. 1). 264

Примечания

92

Хронология событий, происходивших в Москве во время Октябрьской революции, требует уточнения. После получения телеграммы о революционном перевороте в Петрограде 25 октября 1917 г. в Москве состоялось заседание руководящих большевистских центров: московского областного бюро, московского комитета, московского окружного комитета РСДРП(б), на котором был создан партийный орган по руководству восстанием  — Боевой центр. Одновременно на специальном заседании Московской городской думы гласные рассмотрели вопрос о противодействии политики Советов рабочих и солдатских депутатов. При этом фракция РСДРП(б) покинула зал заседаний. Для защиты Временного правительства был образован Комитет общественной безопасности, который возглавил городской голова В. В. Руднев и командующий войсками Московского военного округа полковник К. Рябцев. Вечером того же дня на объединенном заседании Советов рабочих и солдатских депутатов сформировали Военно-революционный комитет для поддержки вооруженного выступления в Петрограде. Так сложились два противоборствующих центра борьбы за власть. Первые боевые столкновения начались 27 октября и продолжались вплоть до 2 ноября, когда город оказался полностью под контролем советского правительства. 93 «Власть народа» — общественно-политическая и литературная газета социалистической направленности. 94 Прохоровской трехгорной мануфактуры товарищество  — одна из ведущих компаний в текстильной промышленности России. Основано в 1799 г. как мастерская по набивке ситцев на окраине Москвы, за р. Пресня. В 1874 г. торговый дом преобразован в товарищество на паях с основным капиталом 1,5 млн руб. (в 1916 — 6 млн руб.). Подробнее см.: Экономическая история России с древнейших времен до 1917 г. Энциклопедия. М., 2009. Т. 2. С. 432–434. 95 В Москве действует несколько храмов в честь Святых Бориса и Глеба. В данном случае имеется в виду церковь Бориса и Глеба, что у Арбатских ворот. Построена в 1527 г. по указу великого князя Василия III. Новая церковь с приделами Казанской Божьей Матери и Воскресения Словущего была построена в 1763–1768 гг. (архитектор К. И. Бланк). В 1930 г. ее снесли. В 1997 г. было принято решение о восстановлении храма-часовни Бориса и Глеба на Арбатской площади, рядом с тем местом, где стоял исторический прототип, но точно на месте старинного храма Тихона Чудотворца. 265

Примечания

96

В России было два крупных Сибирских банка. Это Сибирский общественный банк, учрежденный в 1843 г., и Сибирский торговый банк. В данном случае имеется в виду отделение Сибирского торгового банка, который располагался по адресу: ул. Ильинка, д. 12. Банк был основан в 1872 г., основной капитал — 4 млн руб., к 1914 г. — крупнейший универсальный банк, занимавший 8-е место по размеру активов (286 млн руб.). Национализирован Декретом Совнаркома от 14 декабря 1917 г. Подробнее см.: Экономическая история России с древнейших времен до 1917 г. Энциклопедия. Т. 2. С. 698–699. 97 Центральная домовая охрана — домовые организации, появившиеся в 1917 г., для обеспечения самозащиты и самообороны. Они действовали согласно утвержденному Временным правительством плану добровольной гражданской охраны (Общее дело. 1917. № 23. 21 окт. С. 4). 98 Имение Карловка известно с ХVIII в. как собственность фельдмаршала И. Миниха, а затем, с 1742 г., — графа А. Г. Разумовского. С 1873 по 1917 г. Карловка принадлежала великой княгине Екатерине Михайловне и ее потомкам герцогам Г. Г. и М. Г. Мекленбург-Стрелецким и А. Г. Саксен-Альтенбургской. 99 Речь идет о вероятном повторении погрома, который произошел 1 марта 1917 г. в помещении Московского охранного отделения в Большом Гнездниковском переулке. Группа политических деятелей и историков сумела спасти архив «охранки» от дальнейшего уничтожения и организовала перевозку документальных материалов в Исторический музей. На следующий день, 2 марта, при Исполнительном комитете московских общественных организаций была образована Комиссия по разработке политических дел г. Москвы, получившая также название «Архив политических дел г. Москвы». Это учреждение возглавил С. П. Мельгунов. См.: Наумов В. П. Московский историко-революционный архив (1917–1927 гг.) // История Государственного архива Российской Федерации… С. 15. 100 Сведения недостоверны. 101 В действительности речь идет о финансировании российского революционного движения германским правительством, которое проходило через посредничество известного российского эмигранта А. Гельфанда (Парвус). Первые сведения об этом появились в иностранной и российской печати еще до революции, в 1915 г. (Русское слово. 1915. 3 окт. С. 2). В беседе с немецким послом в Турции Вангенхаймом он заявил: «Российская демократия может 266

Примечания

достичь своей цели только через полное поражение царизма и распад России на маленькие государства. С другой стороны, Германия не достигнет полного успеха, если ей не удастся разжечь революцию в России» (цит. по: Новикова И. Н. Указ. соч. С. 318–319). Вновь эту тему стали обсуждать после проезда лидера большевистской партии В. И. Ленина и его единомышленников через территорию Германии, и особенно в связи с попыткой военного переворота 3–5 июля 1917 г. в Петрограде (Бьеркегрен Х. Скандинавский транзит. Российские революционеры в Скандинавии 1906–1917 гг. М., 2007; Следственное дело большевиков. Материалы Предварительного следствия о вооруженном выступлении 3–5 в г. Петрограде против государственной власти. Июль — октябрь 1917 г. сборник документов: в 2 кн. М., 2012). Сами виновники вооруженного мятежа через два месяца были выпущены из тюрьмы, а сразу после революции дело закроют. Как образно выразился один из них, «ровно через две недели восставший рабочий класс захлопнул папки “дела 3–5 июля” и сдал их на хранение в исторический архив, как яркий образец следственного пристрастия и подлога» (Раскольников Ф. Ф. Указ. соч. С. 206). 102 Лионский кредит — один из крупнейших французских банков, единственный иностранный банк, имевший отделения в России (Санкт-Петербург, Москва, Одесса). Основан в 1863 г. в Лионе, с 1913 г. правление находилось в Париже. С конца 1880-х годов размещал за границей российские государственные, железнодорожные и городские займы. См.: Экономическая история России с древнейших времен до 1917 г. Энциклопедия. М., 2008. Т. 1. С. 1240. 103 Ежедневная газета. Выходила в Москве в 1881–1918 гг. Основана журналистом и писателем Н. Пастуховым. 104 Ежедневная газета. Выходила в Москве в 1907, 1909–1918 гг. Являлась органом промышленности и банков. Издатель — предприниматель, финансист и промышленник П. П. Рябушинский. 105 В первый день официального объявления войны, 25 июля 1914 г., чехи-колонисты Российской империи объединились в Чешский национальный комитет и приняли обращение к императору Николаю II, где отмечалось, что «на русских чехов падает обязанность отдать свои силы на освобождение нашей Родины». В 1915 г. разрешили принимать в их ряды пленных и перебежчиков из австрийской армии. Первоначально чехословацкие национальные формирования действовали под командованием российских офицеров. В 1916 г. был образован Чехословацкий национальный совет (во 267

Примечания

Франции), который официально подчинил чешские воинские части, действовавшие против держав Тройственного союза на Восточном и Западном фронтах. Несмотря на это, глава российского отделения Чехословацкого национального совета Т. Масарик договорился с Временным правительством, что корпусом будут командовать русские генералы. С получением известия о победе большевиков руководство Чехословацкого национального совета заявило о поддержке Временного правительства и заключило соглашение с командованием Киевского военного округа и Юго-Западного фронта о порядке использования чехословацких частей. Соглашение, с одной стороны, подтверждало невмешательство последних в вооруженную борьбу внутри России, а с другой — провозглашало их стремление воевать с австро-германскими армиями. На основании декрета французского правительства от 19 декабря 1917 г. чехословацкий корпус в России был формально подчинен французскому командованию и получил указание об отправке во Францию. Было решено направить легионеров по Транссибирской железной дороге до Владивостока и далее через Тихий океан в Европу. В конце января Масарик вел переговоры с командиром 5-тысячного отряда Красной армии, наступавшего на Киев, М. А. Муравьевым, и 1 февраля договорился с ним о нейтралитете. По-видимому, о них и упоминается в дневниках. В дальнейшем командование чехословацкого корпуса вело переговоры с главнокомандующими Добровольческой армии — М. В. Алексеевым и А. И. Деникиным. 106 Виндавский вокзал в Москве был построен по проекту архитектора С. А. Бржозовского в 1897–1901 гг. (во время строительства Московско — Виндаво — Рыбинской железной дороги). В настоящее время — Рижский вокзал. 107 Речь идет о финансировании российского революционного движения германским правительством (см. коммент. 101). 108 Речь идет о событиях 3–5 марта 1917 г. на военных кораблях Балтийского флота, когда вследствие мятежа было убито 52 офицера, унтер-офицера и чинов Морского ведомства, в том числе командующий флотом вице-адмирал А. И. Непенин. К 15 марта потери Балтийского флота составили 120 человек, из которых 76 было убито. Все это дало многим специалистам считать это серьезным фактором развала бывшего императорского флота. См.: Камчатов Л. В. Русский флот на северо-западе России в 1918–1920 гг. // Бизертский морской сборник, 1921–1923. Избранные страницы. М., 2003. С. 186–227. 268

Примечания

109

Данные, возможно, были верны. С началом войны Великое княжество Финляндское стало объектом пристального внимания германского правительства, стремившегося использовать его против России. Смысл и цель германских политиков и военных на протяжении всей войны — любой ценой ослабить Российскую империю путем усиления внутреннего кризиса. Проекты революционизирования России разрабатывались и осуществлялись статс-секретариатом по иностранным делам совместно с политическим отделом Генерального штаба. Так, 6 августа 1914 г. немецкий посланник в Стокгольме — Ф. фон Райхенау получил указание от рейхсканцлера Бетман-Гольвега наладить связь с влиятельными политическими деятелями Финляндии, пообещав финнам, в случае успешного исхода войны, создание автономной буферной республики Финляндии. Для привлечения симпатий финского общества к Германии был разработан комплекс мер: организация вербовки, обустройство военных курсов, выделение средств на антироссийскую пропаганду, освобождение военнопленных-финляндцев, содействие финскому социал-демократическому движению, компенсации убытков от захвата финских судов в немецких гаванях и др. Для финского сепаратистского движения большое значение имела поддержка революционного движения (см. коммент. 101). Однако и после Февральской революции германское правительство во главе с новым рейхсканцлером К. Рицлером продолжало выделять средства партии большевиков, полагая, что свободная Россия «станет большой опасностью в будущем». Однако уже после Октябрьской революции германская разведслужба, по мнению ее начальника Николаи, «должна вдвойне следить за тем, как Ленин использует мир», опираясь при этом на сотрудничество с правительствами вновь образованных государств, которые ранее были западными окраинами Российской империи (Новикова И. Н. Указ. соч. С. 295–348). 110 В конце 1917 — начале 1918 г. великий князь никаких переговоров не вел и объективно не мог этого делать. Аресты и обыски, страх за близких людей — все это составляло суть их образа жизни. Его дочь, великая княгиня Мария Павловна, писала: «С каждым днем жизнь становилась все более неустойчивой и тревожной. Большевики издали декреты, перечеркивающие прошлое, и торопились выполнить свою программу. Мы все стояли на краю пропасти, и я особенно боялась за отца» (Великая княгиня Мария Павловна. Указ. соч. С. 289). 269

Примечания

111

Никаких данных, подтверждающих факт подобных переговоров, не обнаружено. 112 Речь идет о трагических событиях в Севастополе, начавшихся 23 февраля 1918 г. (ст. ст.), которые были спровоцированы телеграммой члена коллегии Наркомата по морским делам Ф. Раскольникова в Центральный комитет Черноморского флота. В ней он требовал «искать заговорщиков среди морских офицеров и немедленно задавить эту гидру». Именно это обстоятельство стало причиной серии массовых расстрелов без суда. В первую очередь это касалось лиц, арестованных за службу в «татарских националистических формированиях и поддерживавших их русских белогвардейцев», борьба с которыми проходила в Крыму с 21 декабря 1917 г. по 20 января 1918 г. Один из очевидцев, лейтенант В. А. Лидзарь, писал: «Мы спали, а судьба многих из нас была уже решена… В 2 часа ночи 23 февраля 1918 г. ворвалась в тюрьму первая банда матросов, они по списку потребовали от комиссара тюрьмы выдачи пяти заключенных. Комиссар по телефону запросил Совет (Совет всю ночь заседал во дворце главного командира флота), как ему быть: выдавать или нет. Из Совета ответили: выдавать, кого потребуют матросы. В списке значились: адмирал Львов, капитан 1-го ранга Карказ, капитан 2-го ранга Цвинман, муфтий Челебиев и бывший старшина городовой Синица… Их повели… никто из обреченных не просил пощады…». И далее: «Сколько в эту кошмарную ночь было перебито народу в Севастополе, никто не знает. Утром грузовые автомобили собирали трупы по улицам, на бульварах, за городом и свозили на пристань» (Лидзарь В. А. Варфоломеевская ночь в Севастополе 23 февраля 1918 года. Из воспоминаний очевидца // Бизертский морской сборник... С. 120–124). 113 Речь идет об Универсалах Центральной Рады Украинской Народной Республики — политико-правовых актах программного характера, издававшихся в 1917–1918 гг. Всего было издано четыре Универсала, определявших становление украинской государственности от провозглашения автономии в рамках единого российского государства, а затем — полной самостоятельности. 114 В 1865 г. Московская городская дума заключила контракт с голландским предпринимателем А. Букье и английским инженером Н. Гольдсмитом на освещение города Москвы «текучим газом». В 1866 г. был сооружен газовый завод в Сыромятниках, который в 1905 г. передали в ведение городского управления. В начале ХХ века 270

Примечания

протяженность газовой сети составляла 215 верст, по которой получали газ 8735 фонарей и более 3700 других потребителей. 115 Речь идет о мирных предложениях германского правительства от 30 ноября (12 декабря) 1916 г., которые были вызваны нарастающей угрозой поражения Германии и ее союзников. Его условия были заведомо неприемлемы для союзников по Антанте — в нем не было сказано ни слова об оккупированных территориях Бельгии, Франции, России, Сербии. См.: Мировые войны ХХ века. Кн. 2. С. 446–447. 116 См. коммент. 99. 117 Русский исторический журнал для семейного чтения. В 1879–1883 издавался ежемесячно, с 7 августа 1883 по 1917 г. стал называться «Газетой общественной и литературной» (издавался еженедельно). 118 Ежедневная газета РСДРП(м), выходившая в 1917 г. Закрыта по личному приказу В. И. Ленина в 1919 г. 119 Общественно-политическая газета, орган Петроградского областного комитета партии социалистов-революционеров, выходила с 21 марта по 13 октября 1917 г. Редакторы: В. Е. Зюрюкин, А. Д. Высоцкий, В. Г. Архангельский. 120 См., например: Новые требования Германии // Земля и воля. 1918. 26 апр. (9 мая). С. 3. Требования об улучшении положения царской семьи в ней отсутствовали. Последний номер газеты вышел на следующий день, 27 апреля (10 мая). 121 Сведения не соответствуют действительности. 122 Британский десант высадился не в Архангельске, а в Мурманске (6 марта 1918 г.). В Архангельске английские и французские войска появились 2 августа того же года. 123 Московский банк, акционерный коммерческий банк. Учрежден в 1912 г. на базе банкирского дома братьев Рябушинских. Совладельцами остались семеро братьев Рябушинских, продолжавших финансовое дело своего отца, П. М. Рябушинского (1820–1899). Отсюда сохранилось привычное название как «банк Рябушинских». Они сохранили за собой контрольный пакет акций и основные административные посты (председатель правления — В. П. Рябушинский, председатель Совета — П. П. Рябушинский). Правление — в Москве; 16 отделений в основных экономических центрах страны (Санкт-Петербург, Иваново-Воскресенск, Псков, Смоленск и др.). Банк патронировал принадлежавшие Рябушинским предприятия в 271

Примечания

разных отраслях промышленности: хлопчатобумажной, льнообрабатывающей, писчебумажной и типографской, лесоперерабатывающей, автомобилестроительной и др. Подробнее см.: Экономическая история России с древнейших времен до 1917 г. Энциклопедия. Т. 1. С. 1426–1427. 124 Кругобайкальская железная дорога  — часть Великой Сибирской магистрали. Железнодорожная линия огибала южный берег озера Байкал, ее строительство сопровождалось большими трудностями, вызванными сложным рельефом местности, с большим количеством скальных пород. При длине главного пути 259 км было выполнено около 16 млн куб. м земляных пород, построено 491 искусственное сооружение, в том числе 41 туннель, 440 малых и средних мостов, шесть арочных каменных виадуков и пр. Движение открыто в 1904 г., второй путь сдан в эксплуатацию в 1915 г. 125 Кооперативные союзы — объединения кооперативов одного или разных видов (кредитные, потребительские, снабженческо-сбытовые, производительные и др.). Основные задачи: необходимость мобилизации финансовых средств, организация совместных производств, оптовых закупок и пр. К 15 октября 1917 г. их насчитывалось 136. Подробнее см.: Экономическая история России с древнейших времен до 1917 г. Энциклопедия. Т. 1. С. 1064–1065. 126 Речь идет о начале разгрома германских войск на Западном фронте 18 июля 1918 г. на Марнском выступе, в районе Виллер-Коттена. В ходе наступления 10-й французской армии под командованием генерала Мажена, располагавшего 340 танками, 16 дивизиями и 40 авиаэскадрильями, удалось прорвать германские позиции. Предпосылками для победы стали такие обстоятельства, как ухудшение оперативного положения германской армии, экономический кризис в Германии и возрастание сил ее противников. Это сражение означало стратегический перелом в ходе Первой мировой войны. Данные об участии американских войск в этом сражении отсутствуют. Сведения о смерти фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга также являются вымыслом. Он умер 2 августа 1934 г. 127 Таких данных нет. В архиве Вудро Вильсона сохранилась переписка между норвежским исследователем Ф. Нансеном и В. И. Лениным о направлении продовольствия из Америки в большевистскую Россию. Переписка была начата по инициативе Нансена, его письмо датировано 17 апреля 1919 г. Однако было известно, что глава Американской делегации помощи Г. К. Гувер видел в жестком 272

Примечания

нормировании продуктов питания для Советской России одно из средств уничтожения большевизма. В результате 14 мая советское руководство отвергло предложение Гувера — Нансена, реализация которого, как оно полагало, требовало одностороннего прекращения боевых действий со стороны Красной армии против белых. (Фоглесонг Д. С. Соединенные Штаты, проблема самоопределения наций и борьба против большевиков в Прибалтике, 1918–1920 // Первая мировая война. Пролог ХХ века. М., 1998. С. 604–605). 128 Отмечается 18 марта. Этот день связан с революционными событиями в Париже 1871 г. Был объявлен марксистами первым в истории примером диктатуры пролетариата и стал символом государственной пропаганды в СССР.

Аннотированный указатель имен Авксентьев Николай Дмитриевич (1878–1943) — политический деятель. Один из лидеров партии эсеров. В 1907–1917 гг. проживал во Франции. Министр внутренних дел Временного правительства (июль 1917). На Уфимском совещании избран председателем Временного Всероссийского правительства (1918). Эмигрировал (с 1919) — 68, 69, 108, 200 Агафонов — генерал — 48, 55 Агеев Павел Михайлович (1881 — не ранее 1930) — политический деятель и участник Гражданской войны на Дону. До Первой мировой войны работал преподавателем коммерческого училища г. Новочеркасска, а затем — заведующим общественной гимназии станицы Клетская. Избран членом Донского войскового круга (1917). Репрессирован — 155 Адрианов Владимир Николаевич (1875–1938)  — военный деятель и художник. Конструктор компасов, действительный член Русского географического общества (1911). Подполковник (1916). Начальник части по изданию карт картографического отдела Корпуса военных топографов (1918) — 194, 196, 198 Александр II (1818–1881, император с 18 февраля 1855). Старший сын цесаревича и великого князя Николая Павловича (императора Николая I) и его супруги Александры Федоровны — 57, 58, 190 Александр III (1845–1894, император с  1 марта 1881, короновался 15 мая 1883). Второй сын цесаревича и  великого князя Александра Николаевича (императора Александра II) и его супруги Марии Александровны, отец императора Николая II — 207 274

Аннотированный указатель имен

Александра Федоровна (1872–1918)  — урожденная принцесса Гессен-Дармштадтская, с 14 ноября 1894 г. российская императрица, супруга императора Николая II. С началом Первой мировой войны возглавила Верховный совет по призрению семей лиц, призванных на  войну, а  также семей раненых и  павших воинов, с  1915  г.  — Особый комитет по  оказанию помощи русским военнопленным. Организовала в  Царском Селе лазарет для раненых. Расстреляна в Екатеринбурге — 211 Александр Михайлович (1866–1933)  — великий князь. Сын великого князя Михаила Николаевича и Ольги Федоровны, внук Николая I. Эмигрировал (с 1918) — 11, 12 Алексеев Михаил Васильевич (1857–1918) — военный деятель. В Первую мировую войну начальник штаба Юго-Западного фронта (1914–1915), генерал от инфантерии (1914), генерал-адъютант свиты императора (1915), командующий Северо-Западным фронтом (1915), начальник штаба Верховного главнокомандующего (1915–1917). После Февральской революции был Верховным главнокомандующим, а затем военным советником Временного правительства. Один из руководителей Белого движения — 27, 68, 70, 75, 98, 135–137, 155, 170, 180, 186, 194, 212, 215, 217, 220, 225, 227 Алексей Николаевич (1904–1918)  — великий князь цесаревич. Сын императора Николая II и  императрицы Александры Федоровны. Расстрелян — 67, 129, 139, 145, 160, 215, 224 Алексинский — 67, 124, 140, 186 Алексинский Григорий Алексеевич (1879–1967) — политический и общественный деятель. Сотрудник газет: «Новая жизнь», «Вестник жизни» и  «Волна». Член РСДРП(б). Депутат II Государственной думы. Во  время Первой мировой войны выступал с  патриотических позиций, один из первых стал публиковать сведения о связи В. И. Ленина с германским Генеральным штабом. Эмигрировал (с 1918) — 232 Алексинский Иван Павлович (1871–1945) — научный и общественный деятель, врач. Доктор медицины (1899). Кадет. Участник Первой мировой войны, заведовал медицинской частью Красного Креста ЮгоЗападного фронта. В годы Гражданской войны работал в госпиталях Добровольческой армии. Эмигрировал — 104, 182, 184, 232 Альберт I (1875–1934) — король Бельгии (с 1909). Стал известен в годы Первой мировой войны как лидер национального сопротивления. После захвата германскими войсками Брюсселя ему удалось перегруппировать войска и закрепиться на небольшом плацдарме около 275

Аннотированный указатель имен

реки Изер, который удалось удерживать до конца войны. Император Николай II вручил ему орден Св. Георгия 4-й степени — 160 Ананов — предприниматель, народный социалист — 75 Анисимов Сергей Сергеевич (1876–1948) — политический деятель, юрист и  писатель. Один из  создателей Всероссийского союза адвокатов (1905) и Трудовой народно-социалистической партии, организатор «Товарищества изучения и  распространения творений Л.  Н.  Толстого» (1918). Сотрудник издательства «Задруга» (1918) — 154, 165, 175, 183, 196 д’Ансельм Филипп Анри Жозеф (1864–1936) — французский военный бригадный генерал. Участник Первой мировой войны. Командующий союзными оккупационными войсками (французскими и греческими) на Юге России (1919) — 239, 240 Антонов-Овсеенко (Антонов) Владимир Александрович (1883–1938) — политический деятель. В  1910  г. бежал во  Францию, откуда ему удалось вернуться только в 1917 г. Член Военной организации при ЦК РСДРП(б) (1917). Делегат Всероссийского демократического совещания и  II съезда моряков Балтфлота, на  котором огласил текст воззвания «К угнетенным всех стран!». В  докладе на  заседании Петросовета от  23 декабря 1917  г. заявил, что гарнизон выступает за  передачу всей власти Советам, красногвардейцы заняли все склады и  оружейные заводы, а  внешнее кольцо обороны столицы укреплено. В  качестве секретаря Петроградского военно-революционного комитета был одним из  организаторов Октябрьского переворота. Начальник Реввоенсовета Республики. Репрессирован — 142 Аралов Семен Иванович (1880–1969)  — советский военный и  государственный деятель. Участник Первой мировой войны. Первый руководитель Полевого управления Регистрационного управления Полевого штаба Реввоенсовета Республики — 171 Аргунов Андрей Александрович (1866–1939)  — политический деятель и журналист. Член ЦК партии эсеров, редактор газеты «Революционная Россия». Депутат Учредительного собрания. В эмиграции (с 1919) — 221 Аркадакский Константин Васильевич (1849–?) — деятель российского революционного движения. Сотрудник газеты «Русские ведомости» (1912) — 40 Астров Николай Иванович (1868–1934)  — политический и  общественный деятель. Один из учредителей партии кадетов. Заведующий канцелярией I Государственной думы (1906). Участвовал в  созда276

Аннотированный указатель имен

нии Всероссийского союза городов. Московский городской голова (1917) — 107, 108, 194, 223–225 Ауэрбах Анна Ивановна — 129 Афонин Ефим Лаврентьевич (1871–1922) — советский государственный служащий. Член РСДРП(б) (1917). Во время Октябрьского переворота был комиссаром Всехсвятско-Петровского подрайона, а затем заведовал казначейством Бюро совета районных дум. Ответственный редактор изданий Московского земельного отдела (1919) — 160 Балаянц — 151 Барадулин — 219 Барановский Владимир Львович (1882–1931) — военный деятель. Подполковник (1915), полковник (7 июля 1917), генерал-майор (30 августа 1917). Участник Первой мировой войны. Член Военной комиссии Временного комитета Государственной думы (1917), начальник кабинета военного министра (6 июля 1917). Во время Октябрьского переворота арестовывался. С 1918 г. служил в РККА. Репрессирован — 134 Бари — 156 Бармаш Владимир Владимирович (1879 — не ранее 1938) — политический деятель. Член московской организации партии эсеров (1905). Участник революции 1905 г. Главный редактор газеты «Анархия» (1917). Один из  лидеров Московского союза анархистов-синдикалистов-коммунистов — 189 Белецкий Степан Петрович (1873–1918) — государственный деятель. Один из организаторов политического сыска в России. Тайный советник, сенатор (1914). Товарищ министра внутренних дел (1915), иркутский генерал-губернатор (1916), но на место не выехал и был уволен. После Февральской революции находился в  заключении в Петропавловской крепости. Расстрелян — 200 Белоруссов Иван Михайлович (1850–1920) — ученый-филолог, педагог, общественный деятель. Директор Орловской мужской гимназии (1884), действительный член Орловской ученой архивной комиссии. Публиковался в «Журнале Министерства народного просвещения», «Русском филологическом вестнике», «Филологических записках» (Воронеж), «Русском вестнике», «Русских ведомостях». Участвовал в деятельности Орловского союза законности и порядка — 205 Беляев Юрий Дмитриевич (1876–1917) — драматург, журналист и театральный критик — 48, 227 Берг Сергей Павлович (даты жизни не установлены) — промышленник и предприниматель. В 1897 г. приобрел в Москве (Денежный переу277

Аннотированный указатель имен

лок, д. 5) участок земли и построил особняк в стиле неоклассицизма и барокко (архитектор К. А. Дулин). В 1918 г., после отъезда С. П. Берга в Швейцарию в доме располагалась германская миссия во главе с  посланником фон Мирбахом. В  настоящее время там находится посольство Италии — 207, 215 Беркенгейм Александр Моисеевич (1878–1932)  — деятель кооперативного движения России и Польши. Эсер. Член правления и зам. председателя Московского союза потребительских обществ (с 1917  — Центросоюз). После Февральской революции назначен председателем Московского продовольственного комитета, избран членом Предпарламента и  Государственного совещания, порвал связи с партией эсеров. Был в числе учредителей Московского политического Красного Креста (1918). Вице-председатель коллегии распорядителей лондонской конторы Центросоюза (Иноцентр), вел переговоры в США и Великобритании о закупке товаров. За отказ сдать заграничное имущество Центросоюза советской власти был обвинен в  контрреволюционной деятельности, после чего решил не возвращаться в Россию — 243 Берман Матвей Давыдович (1898–1939) — сотрудник ВЧК. Комиссар государственной безопасности 3-го ранга (1935). Репрессирован — 179 Бернацкий Михаил Владимирович (1876–1943) — политический деятель, экономист. Министр финансов Временного правительства, кадет. Входил в Национальный центр. Участник Белого движения. С 1920 г. эмигрировал — 109 Бернштейн (Коган-Бернштейн) Лев Матвеевич (1886–1918)  — политический деятель, революционер, философ. Участник революции 1905  г. Член партии эсеров. С  1914  г. проживал в  Воронеже, работал в Азовском банке. В 1917 г. — председатель Воронежского губернского комитета, член Учредительного собрания от  Воронежской губернии, сотрудник газеты «Социалист-революционер». Избран делегатом городской думы Воронежа на Демократическое совещание. После Октябрьского переворота и  перехода власти в  городе к  Военно-революционному комитету покинул Воронеж. Расстрелян по приговору большевистского военно-полевого суда под Сызранью — 91 Билешова Надежда — 161 Биценко Анастасия Алексеевна (1875–1938) — деятельница революционного движения. Член партии эсеров. В 1905 г. убила генерал-адъютанта В. В. Сахарова. Приговорена к смертной казни, замененную на бессрочную каторгу. Освобождена в 1917 г. Во время Октябрьской 278

Аннотированный указатель имен

революции участвовала в деятельности Московского военно-революционного комитета. Заместитель председателя Совнаркома Москвы и Московской области (1918). Член президиума Моссовета и Мособлисполкома. Член РКП(б) (1918). Репрессирована — 204 Благоволин Сергей Иванович (1865–1947) — доктор медицины, профессор Московского университета, старший врач военного госпиталя № 18 — 60 Блашкович — доктор — 196 Блюмкин Яков Григорьевич (1898–1929) — государственный и революционный деятель. Участник Гражданской войны. Один из создателей советской разведки. Известен как убийца германского посла графа фон Мирбаха 6 июля 1918 г. Репрессирован — 215, 216 Бобринская Варвара Николаевна (1864–?) — общественная деятельница. Организовала Первый женский рабочий клуб (1901), Городское попечительство о бедных Хитрова рынка (1902). Занималась просветительством: основала журнал «Северное сияние», построила деревенский театр (1910) и пр. — 59, 188 Бобринский Алексей Александрович (1852–1927)  — государственный деятель. Председатель Совета объединенного дворянства (1906), депутат III Государственной думы. Председатель Совета Русско-английского банка (1914), товарищ министра внутренних дел и министр земледелия (1916). В 1919 г. эмигрировал — 42 Болдырев Василий Георгиевич (1875–1933) — военный деятель. Участник Русско-японской и Первой мировой войн. И. д. начальника штаба 2-й гвардейской пехотной дивизии (1914), командир 30-го пехотного Полтавского полка. Генерал-майор (1915). Генерал для поручений при командующем 4-й армией (с 29 февраля 1916), генерал-квартирмейстер штаба армий Северного фронта (8 сентября 1916). Командующий 5-й армией (9 сентября 1917). Участник Гражданской войны. Расстрелян — 218 Боначич Антон Петрович (1878–1833) — певец (тенор) и педагог. Солист Большого театра (1905–1921). Впоследствии занимался педагогической, режиссерской и общественной деятельностью в Омске, Томске и Саратове — 106 Бонч-Бруевич Владимир Дмитриевич (1873–1955) — деятель революционного движения, историк, издатель. Занимался публикацией и  распространением листовок и  нелегальной литературы. Член РСДРП(б) (1903). В  1909–1918  гг. возглавил издательство «Жизнь и  знание», с  1912  г. участвовал в  издании газеты «Правда». В  своих трудах много внимания уделял истории русского сектантства, 279

Аннотированный указатель имен

предложил программу деятельности для привлечения сектантов к революционному движению. Участник Февральской и Октябрьской революций. Комендант района Смольный  — Таврический дворец (1917), управляющий делами Совнаркома (1918) — 8, 258 Бонч-Бруевич Михаил Дмитриевич (1870–1956)  — военный деятель. Участник Первой мировой и Гражданской войн. Генерал-майор (1914) Российской императорской армии и  генерал-лейтенант (1944) Советской армии. Командир 176-го Переволоченского пехотного полка (1914), и. д. начальника штаба Северного фронта (1915), начальник псковского гарнизона (1916–1917). Начальник штаба Верховного главнокомандующего (20 ноября 1917). Военный руководитель Высшего Военного совета (с 4 марта 1918). Начальник Полевого штаба Реввоенсовета, одновременно занимался научной и педагогической работой: преподавал в  Межевом институте. В  1919  г. организовал Высшее геодезическое управление, которым руководил до 1923 г. — 179, 180, 182, 215, 228 Бороздин Александр Корнилиевич (1863–1918) — русский литературовед и историк литературы, педагог. Приват-доцент Санкт-Петербургского университета и  профессор Историко-филологического института на кафедре русской литературы (1911). Председатель педагогического совета гимназии В.  А.  Субботиной (1908–1916), секретарь лекторской коллегии при постоянной Комиссии по устройству курсов для учителей (1912–1916). В 1917 г. участвовал в работе Чрезвычайной следственной комиссии по  расследованию преступлений царского правительства — 28 Брешко-Брешковская Екатерина Константиновна (Бабушка) (1844–1934)  — деятельница революционного движения. С  1873  г. участвовала в народническом движении. Провела в местах ссылках и на  каторге в  общей сложности 22 года. Одна из  организаторов и лидеров партии эсеров. Поддерживала Временное правительство, была избрана в  Учредительное собрание. Октябрьский переворот встретила враждебно. В 1919 г. эмигрировала — 70 Брусилов Алексей Алексеевич (1853–1926) — военный деятель. Генерал от кавалерии, командующий 8-й армией, войсками Юго-Западного фронта. С  его именем связана успешная наступательная операция на Юго-Западном фронте, известная под названием «Брусиловский прорыв» (1916). Назначен Верховным главнокомандующим (22 мая 1917) — 67, 110 Брюк Лев Дмитриевич — 107 Брюхатов — народный социалист — 81, 107, 124, 140, 172 280

Аннотированный указатель имен

Брюхатов-отец — 98 Брюхатов-сын — 98 Бубликов Александр Александрович (1875–1941)  — политический деятель, инженер. Депутат IV Государственной думы, прогрессист. Во  Временном правительстве  — комиссар в  Министерстве путей сообщения. Эмигрировал — 170 Буксин Илья Михайлович (1882 — после 1937) — общественный деятель. Член РСДРП(м). Член правления Московского союза печатников (1917–1920) — 178 Бунин Иван Алексеевич (1870–1953)  — деятель культуры, писатель и  поэт. В  1912–1914 гг. работал в  «Книгоиздательстве писателей в Москве». В 1915 г. вышло его Полное собрание сочинений. Февральскую революцию, как и Первую мировую войну, воспринял как страшное предзнаменование всероссийского крушения. Октябрьский переворот не принял решительно и категорически. С 1920 г. — в эмиграции — 50, 51 Бунин Юлий Алексеевич (1857–1921) — поэт, литератор, деятель революционного движения. Брат писателя И. А. Бунина. В 1879 г. примкнул к  чернопередельцам. Заведующий статистическим бюро Полтавского земства. Секретарь редакции «Вестник воспитания» (1897), председатель литературного кружка «Среда» (1899), председатель Общества деятелей периодической печати и  других литературных организаций — 50 Бурцев Владимир Львович (1862–1942)  — деятель культуры, историк и публицист. Собиратель материалов по истории русского революционного движения. Издатель журнала «Былое» — 66, 87, 200 Бурышкин Павел Афанасьевич (1877–1955)  — предприниматель и общественный деятель. В 1912 г. возглавил Товарищество торговли мануфактурными товарами «В. А. Бурышкин». Член Совета съездов представителей промышленности и торговли (1912), член ЦК партии прогрессистов, гласный Московской городской думы (1912). Заведующий контрольным отделом при Главном комитете Всероссийского союза городов. Кадет (1917), участник Московского государственного совещания. Участник Гражданской войны. Министр финансов Омского правительства (1919). Эмигрировал — 78, 114, 183 Бьюкенен Джордж Уильям (1854–1924) — английский дипломат. Посол в  России (1910–1914). В  годы Первой мировой войны был связан с кадетами и октябристами, поддерживал Временное правительство — 181, 190 281

Аннотированный указатель имен

Вагнер Рихард (1813–1883) — немецкий композитор, дирижер, музыкальный писатель. Реформатор оперного искусства. В опере-драме осуществил синтез философско-поэтических и  музыкальных начал. В произведениях это нашло выражение в развитой системе лейтмотивов, вокально-симфоническом стиле мышления. Основные произведения: «Риенци», «Летучий голландец», «Зигфрид» и др. — 141 Варнава (в миру: Василий Александрович Накропин) (1859–1924) — епископ Русской православной церкви, участник монархического движения, член Русского Собрания. 8 марта 1917 г. был уволен согласно постановлению Синода. Арестован в 1918 г. (находился в Бутырской тюрьме) — 162 Васюшинский — 235 Ведерников Алексей Степанович (1880–1919) — политический деятель. Член РСДРП (1897). Участник революции 1905 г. Приговорен к каторжным работам (1907). Делегат Всероссийской апрельской конференции большевиков (1917). Во время Октябрьского переворота  — член Московского военно-революционного комитета — 88, 92 Величко Константин Иванович (1856–1927) — военный инженер. Автор трудов по фортификации и проектов крепостей. Участник Первой мировой войны. Полевой инспектор инженерной части при Ставке, инженер-генерал (1916). После Октябрьского переворота служил в Красной армии, профессор Военно-инженерной академии — 172, 183 Венуковский — 236 Вердеревский Дмитрий Николаевич (1873–1947)  — военно-морской деятель. Командующий дивизией подводных лодок Балтийского флота, контр-адмирал (1916). Морской министр (30 августа 1917), член Директории. Эмигрировал — 78, 109 Вересаев (Смидович) Виктор Викторович (1867–1945)  — деятель культуры, писатель. Стремился раскрыть искания интеллигенции на рубеже XIX–XX вв.: «Без дороги» (1895), «Записки врача» (1901). Автор критико-философских произведений о  Ф.  М.  Достоевском, Л. Н. Толстом — 51 Верховский Александр Иванович (1886–1939) — генерал-майор (1917). Участник Русско-японской и  Первой мировой войн. И.  д. помощника начальника отделения генерал-квартирмейстера (03.12.1915). И. д. начальника штаба отдельной Черноморской морской дивизии (16.02.1917), командующий войсками Московского военного округа 282

Аннотированный указатель имен

(31.05.1917), военный министр (30.08–22.10.1917). Арестовывался ВЧК (1918). На службе в Красной армии. Репрессирован — 73, 78, 83, 87, 108, 137, 143, 171, 260 Вильгельм II Гогенцоллерн (1859–1941)  — германский император и прусский король (1888–1918). Свергнут Ноябрьской революцией 1918 г. — 26, 38, 43, 44, 106, 132, 151, 179, 190, 199, 208, 210, 223, 224 Вильсон Томас Вудро (1856–1924) — политический деятель, 28-й президент США (1913–1921), от  Демократической партии. Накануне вступления США в Первую мировую войну выдвинул идею создания послевоенного союза государств, наиболее полно получившую отражение в так называемых Четырнадцати пунктах (1918), выступал за учреждение Лиги Наций — 217 Винавер Максим Моисеевич (1863–1926)  — политический деятель, юрист. Кадет. Депутат I Государственной думы. В 1913–1917 гг. издавал журнал «Вестник гражданского права». После Февральской революции входил в состав Особого совещания по выработке закона о выборах в Учредительное собрание. Министр внешних сношений Крымского правительства (1919). Эмигрировал — 217 Витте Сергей Юльевич (1849–1915) — государственный деятель. Граф (1905), действительный тайный советник (1899) и  статс-секретарь Его Величества (1896). Председатель Совета министров (1905), член Государственного совета по назначению (1906) и председатель Комитета финансов (1906) — 56–58 Виттер В. М.  — служащий в Министерстве финансов Украинской Народной Республики (1919) — 65 Вишняков Евгений Петрович (1841–1916)  — генерал от  инфантерии, участник Кавказской войны, московский комендант (1909) — 28, 49 Вознесенский Александр Николаевич (1879  — не  ранее 1937)  — поэт, писатель. Сотрудничал с журналом «Жало», «Сатирикон» и «Новый Сатирикон». После Февральской революции — комиссар Временного правительства при Московском градоначальстве. Репрессирован — 171 Войтинский Владимир Савельевич (1885–1960) — революционер, экономист. Член Петербургского комитета РСДРП (1905). Председатель Петербургского совета безработных (1907). После Февральской революции — член ВЦИК и сотрудник редакции «Известий ЦИК». Арестован в 1917 г. Эмигрировал — 90 Войцехович Лонгва Роман (1891–1938)  — деятель революционного движения. Член Партии польских социалистов (1910), секретарь Центрального правления Союза молодых социалистов (1911). Участник 283

Аннотированный указатель имен

Первой мировой и Гражданской войн. Во время Октябрьского переворота — комендант почт и телеграфов. Заведующий военным отделом польского комиссариата Наркомата национальностей (1917–1918). Начальник западной 52-й пехотной дивизии (1919). По окончании войны продолжал службу в РККА. Репрессирован — 114 Волк-Карачевская Анна Павловна — 100, 103, 105 Волк-Карачевский Василий Васильевич (1874–1919)  — общественный деятель. Член партии народных социалистов, историк — 29, 37, 67, 82, 87, 97, 100, 103, 105, 162, 165, 188 Воробьев Иван Иванович (1898–1936) — врач. Старший преподаватель кафедры физиологии 1-го Московского медицинского института. Репрессирован — 161 Воскресенский Николай Николаевич — 88 Второв Николай Александрович (1866–1918)  — финансовый деятель и предприниматель. Владелец товарищества «А. Ф. Второв с сыновьями» (торговля в  Сибири) и  ряда промышленных предприятий. Имел контрольный пакет акций банка «Юнкер» (1916), основатель Московского промышленного банка (1916) и др. — 140, 192, 247 Выдрина — 95 Вырубов Василий Васильевич (1879–1963) — земский и государственный деятель. Во время Первой мировой войны служил в Земгоре. После Февральской революции — товарищ министра внутренних дел Временного правительства (при премьер-министре князе Г. Е. Львове). Генеральный секретарь русской делегации на Версальской мирной конференции. Эмигрировал — 69, 81, 125, 126, 134–137 Вырубова (урожденная: Танеева) Анна Александровна (1884–1964)  — фрейлина императрицы Александры Федоровны (1904). В  1920  г. эмигрировала — 77, 124, 145, 167 Галаков — 242 Гапон Георгий Аполлонович (1870–1906) — священник, агент охранного отделения. В  1904  г. организовал Собрание русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга. Инициатор шествия к Зимнему дворцу 9 января 1905 г. — 233 Гар — представитель «Викжеля» — 114 Гвоздев Кузьма Антонович (1882–1956)  — деятель революционного движения. Эсер (1905). Участник революции 1905 г. Во время Первой мировой войны был председателем рабочей группы Центрального военно-промышленного комитета (1915). После Февральской революции — член президиума Совета рабочих и солдатских депутатов. 284

Аннотированный указатель имен

Член ЦК РСДРП(м). Министр труда во  Временном правительстве (с 25 сентября 1917). Арестован во время Октябрьского переворота. С 1919 г. беспартийный. В 1930 г. был репрессирован — 88 Ге (Гольдберг) Александр Юльевич (1879–1919) — политический деятель. Родился в  Германии. В  годы Первой мировой войны возглавлял группу анархистов-коммунистов. Член ВЦИК 3-го и 4-го созывов. Председатель ЧК Кисловодска (1918) — 189, 204 Гендрикова Л. П. — графиня — 23 Генкин Михаил Семенович (1854–1935) — надворный советник, врач — 40, 186 Генкина Прасковья Андреевна — 30 Генрих Альберт Вильгельм Прусский (1862–1929) — принц, брат императора Вильгельма II. Гросс-адмирал (1909) — 129, 132 Гермоген (в миру: Георгий Ефремович Долганов) (1858–1918 — священнослужитель. Пострижен в монахи (1890), иеромонах (1892). Ректор Тифлисской духовной семинарии (1898). Епископ Тобольский (1917). Резко критиковал Декрет об отделении церкви от государства. Обвинен большевиками в  симпатиях к  находившемуся в  Тобольске императору. Убит на пути в Тобольск — 236 Гильферинг (вероятно, Гильфердинг) Рудольф (1877–1941) — заместитель Мирбаха, один из лидеров Независимой социал-демократической партии Германии (1918) — 222 Глазсков — полковник — 124 Голицынский Александр Николаевич (1864–1931)  — генерал. Участник Русско-японской и Первой мировой войн. Комендант Москвы (1917) — 60 Головин Сергей Селиванович (1866–1931) — деятель науки. Профессор глазной клиники Новороссийского университета (1903), главный врач (1911) и директор (1925) Глазной клиники Московского университета. Создатель метода локализации глазных инородных тел — 158 Григорьев В.  — врач, помощник комиссара Юго-Западного фронта (1918), выступившего против советской власти — 60 Григорьев Николай Александрович (1885–1919)  — военный деятель. Участник Первой мировой и  Гражданской войн. Служил в  58-м Прагском пехотном полку 15-й дивизии. При гетманате занимал должность командира роты того же полка, названного Александрийским. С  1918  г. организовал партизанские отряды против австрогерманских оккупационных войск и частей гетмана Скоропадского. В  1919  г.  — полковник армии Украинской Народной Республики, однако 18 февраля того же года перешел на службу в РККА, получив 285

Аннотированный указатель имен

должность начальника 6-й украинской дивизии, поднявший антибольшевистский мятеж. Убит махновцами — 240 Гриневский Федор Александрович (1860–1932) — врач, общественный деятель. В 1904 г. организовал санаторий на Поварской улице в Москве для больных нервными болезнями, а в 1913 г. купил имение Гребнево, где разместил его загородный филиал. С 1920 г. эмигрировал — 97 Громогласов — 78 Гронаяр — 227 Грузинский — 50 Грушецкий Александр Федорович (1854  — не  ранее 1917)  — генералмайор. Тамбовский губернатор. Член совета Главного управления Государственного коннозаводства (1914) — 34 Грушецкая Надежда Федоровна (1853–?) — мать С. П. Мельгунова — 34 Губская М. А. — жена Губского — 25, 30, 34, 36, 57, 181 Губский — 29, 34, 36 Гуревич Мендель Львович (1866 — не ранее 1919) — деятель революционного движения. Сотрудничал с  газетой «Искра», «Северный полюс». Член РСДРП(м). Редактор газеты «Власть народа» (1917). В 1918–1919 гг. работал в кооперативном издательстве — 86, 139 Гурко (Ромейко-Гурко) Василий Иосифович (1864–1937) — военный деятель. Участник Русско-японской и Первой мировой войн. Командир 6-го армейского корпуса (1914–1916). Генерал от кавалерии (1916). Главнокомандующий армиями Западного фронта (31 марта  — 23 мая 1917). Отстранен от  должности за  монархические взгляды и  назначен в  распоряжение Верховного главнокомандующего. 21 июля того же года арестован за переписку с бывшим императором и помещен в Петропавловскую крепость, а затем выслан за границу. Командовать белогвардейскими частями на Севере России он отказался — 221 Гучков Николай Иванович (1860–1945)  — политический и  общественный деятель, предприниматель. Московский городской голова (1905–1912), председатель Русско-американской торговой палаты (1913), представитель Московской городской думы в Центральном военно-промышленном комитете (1915). Участник Белого движения. С 1920 г. эмигрировал — 32, 215 Деккер Екатерина Карловна — 103, 129, 140, 159, 223 Деконский — 143 Демьянов Александр Алексеевич (1865–1925) — политический деятель, юрист. Один из  основателей Народно-социалистической партии 286

Аннотированный указатель имен

(1906). Депутат II Государственной думы. Директор 2-го Департамента Министерства юстиции (с 8 марта 1917). Управляющий Министерством юстиции (1917) — 66 Деникин Антон Иванович (1872–1947)  — военный деятель. Генераллейтенант (1916). Участник Русско-японской и  Первой мировой войн. Генерал-квартирмейстер штаба 8-й армии (1914), командир 8-го армейского корпуса (1916), помощник начальника штаба Верховного главнокомандующего (28 марта 1917). Арестован за участие в Корниловском выступлении. Во время Гражданской войны командовал Добровольческой армией (1918). Эмигрировал (1920)  — 155, 215, 234, 241, 242 Денисова Н. С. — 76 Денисов Святослав Варламович (1878–1957) — военный деятель. Участник Первой мировой и Гражданской войн. Генерал-лейтенант (1918). Командующий Донскими армиями Всевеликого Войска Донского и управляющим Военно-морским отделом Донского правительства. Эмигрировал (с 1919) — 231 Денницын — генерал — 74, 75 Дервиз фон Павел Григорьевич (1826–1881) — предприниматель, меценат. Концессионер и строитель железных дорог в России — 169 Дерюжинский Владимир Федорович (1861–1920) — юрист. Профессор Петербургского университета, редактор «Журнала Министерства юстиции» (1895) — 172, 212 Дерягина — 200 Джунковский Владимир Федорович (1865–1938)  — государственный и  военный деятель. Адъютант великого князя Сергея Александровича (1891–1905), московский вице-губернатор (1905–1908), московский губернатор (1908–1913), товарищ министра внутренних дел и командующий отдельным корпусом жандармов (1913–1915), командир 8-й стрелковой дивизии. Генерал-лейтенант (1917) — 236, 237 Дзержинский Феликс Эдмундович (1877–1926) — политический деятель. Участник революции 1905  г. Во  время Октябрьского переворота был членом Военно-революционного центра и Петроградского военно-революционного комитета. Председатель ВЧК (1917), нарком внутренних дел РСФСР (1919–1923), одновременно нарком путей сообщения (1921), председатель ВСНХ СССР (1924), председатель Комиссии по улучшению жизни детей при ВЦИК. Член ЦК РСДРП(б) (1907–1912 и с 1917) — 215, 216, 242 Диомидов — народный социалист — 119 287

Аннотированный указатель имен

Долгорукая Екатерина Михайловна (1847–1922) — светлейшая княгиня Юрьевская (с 1880), морганатическая супруга императора Александра II — 221 Долгоруков Василий Александрович (1868–1918) — князь, гофмаршал Двора Его Императорского Величества, генерал-майор Свиты (1912). Сопровождал императорскую семью к месту ссылки. Расстрелян 10 июля 1918 г. — 73, 158, 173 Драчевский Даниил Васильевич (1858–1918) — военный деятель. Генералмайор (1905). Градоначальник Ростова-на-Дону (1905), петербургский градоначальник (1907–1914). В 1915 г. против него начато следствие о растрате 150 тыс. руб. из средств газеты «Ведомости Петроградского градоначальства» — 26, 28 Древинг Петр Федорович (1869–1914)  — военный деятель. Участник Русско-японской и  Первой мировой войн. Полковник (1908). Штаб-офицер для поручений при штабе 5-го армейского корпуса (1910) — 49 Дубровин Александр Иванович (1855–1921) — политический деятель, врач. Один из  организаторов и  лидеров право-консервативных партий: Союза русского народа, Всероссийского Дубровинского союза русского народа. В 1920 г. осужден за организацию убийств и погромов — 123, 247 Дутов Александр Ильич (1879–1921)  — военный деятель. Участник Первой мировой и Гражданской войн. Командир 1-го Оренбургского казачьего войска (1916). После Февральской революции избран председателем Союза казачьих войск. Командир отдельной Оренбургской армии (1918–1919). Генерал-лейтенант (1919) — 180, 219 Духонин Николай Николаевич (1876–1917) — военный деятель. Генерал-лейтенант (1917). Участник Первой мировой войны. Старший адъютант отдела генерал-квартирмейстера штаба 3-й армии (с 19 июля 1914), командир 165-го пехотного Луцкого полка (с 20 апреля 1915), генерал-квартирмейстер (с 5 июня 1916), и. д. начальника штаба армий Западного фронта (с 4 августа 1917), начальник штаба Верховного главнокомандующего (с 10 сентября 1917) и временно и. д. Верховного главнокомандующего (3–9 ноября 1917). Убит матросами из Сводного отряда советских войск — 125, 126, 132, 136 Елизавета Федоровна (1864–1918) — великая княгиня. Дочь великого герцога Гессен-Дармштадского Людвига IV и  принцессы Алисы. С  1884  г. в  браке с  великим князем Сергеем Александровичем. 288

Аннотированный указатель имен

Основала Марфо-Мариинскую обитель милосердия в Москве. Убита в  Алапаевске. Русской православной церковью причислена к  лику святых — 60, 210, 212 Живмерев Александр Иванович — сотрудник издательства «Задруга» — 30, 42 Жилинский Яков Григорьевич (1853–1918) — военный деятель. Генерал от кавалерии (1910), начальник Генерального штаба (1911–1914). Варшавский генерал-губернатор и  командующий войсками Варшавского военного округа (1914). Главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта (19 июля  — 3 сентября 1914). Представитель русского командования в Союзном совете во Франции (1915–1916). Расстрелян — 27, 28, 104, 105, 107, 138, 174, 185, 186, 191, 194, 196, 198 Житков Борис Степанович (1882–1938) — писатель и путешественник. Автор популярных приключенческих рассказов — 43 Житов — 68 Зайцев — 63 Залесская — кадетка — 177 Залманов Абрам Соломонович (1875–1965) — врач, геронтолог, изобретатель скипидарных ванн для курортного лечения. Генерал медицинской службы, начальник санитарных поездов (1914). Главный врач солдатских госпиталей в Москве — 26, 38, 39, 139 Зарудный Александр Сергеевич (1863–1934) — политический деятель, адвокат. Министр юстиции Временного правительства третьего состава — 80–82 Звягинцев Евгений Николаевич (по другим источникам: Алексеевич) (1869–1945)  — педагог и  историк. Преподаватель в  Народном университете А.  Шанявского, редактор учебников в  издательстве И. Сытина — 29 Зиновьев (Радомысльский) Григорий Евсеевич (1883–1936) — революционер, советский политический деятель. Председатель Петросовета (1917), председатель исполкома Коминтерна (1919–1926), член Политбюро ЦК ВКП(б) (1921–1926). Репрессирован — 170, 178 Знаменский Андрей Александрович (1887–1942)  — советский государственный деятель. Член РСДРП(б) (1905). Член Лефортовского военно-революционного комитета г. Москвы (1917) и  президиума Моссовета (1918) — 91 289

Аннотированный указатель имен

Иванов Николай Иудович (1851–1919)  — военный деятель. Генераладъютант (1907), генерал от артиллерии (1908). Главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта (1914–1916), главнокомандующий войсками Петроградского военного округа (28 февраля 1917). Участник Белого движения — 27, 40, 41, 44, 45, 59 Игнатов Илья Николаевич (1856–1921) — писатель. Помощник редактора в газете «Русские ведомости» (1893) — 29, 31, 41, 57 Ильин Иван Александрович (1882–1954) — религиозный философ, правовед, публицист. Противник советской власти. Выслан за границу в 1922 г. — 10, 67 Иорданский Николай Михайлович (1870–1933) — общественный деятель, юрист. Депутат II Государственной думы, журналист. Сотрудник газеты «Русские ведомости» (1907), член Товарищества по изданию этой газеты (1912) — 25 Каледин Алексей Максимович (1861–1918) — военный деятель. Генерал от  кавалерии (1916). Участник Первой мировой войны. Командир 41-го армейского (с 18 июня 1915) и  12-го армейского (с 5 июля 1915) корпусов. Командующий 8-й армией (с 20 марта 1916). Член Военного совета (с 29 апреля 1917). Войсковой наказной атаман Войска Донского. После Октябрьской революции выступил против советской власти. Покончил с собой — 71, 75, 94, 107–109, 119, 121, 123, 125, 142, 143, 155 Каменев (Розенфельд) Лев Борисович (1883–1936)  — политический деятель. Председатель ВЦИК (1917). Председатель Моссовета (1918–1926), зам. Председатель Совнаркома СССР (1923–1926). Репрессирован — 79, 235 Караулов Михаил Александрович (1878–1917) — политический деятель, журналист. Депутат II и IV Государственных дум. Глава Временного Терско-Дагестанского правительства — 71 Карпов — 44 Каррик Валерий Вильямович (Васильевич) (1869–1943) — детский писатель, журналист, иллюстратор, карикатурист — 43, 63 Карташев Антон Владимирович (1875–1960) — государственный и общественный деятель, историк церкви, публицист. Кадет (1917) — 78 Карякин — 192, 201 Кассо Лев Аристидович (1865–1914) — государственный деятель. Министр народного просвещения (1911–1914) — 24, 28 Катц — народный социалист — 82, 179 Квашнин-Самарин — 141, 219 290

Аннотированный указатель имен

Керенский Александр Федорович (1881–1970) — политический деятель. Министр-председатель Временного правительства  — 66, 68–84, 87–91, 93–95, 99, 108, 109, 118, 120, 121, 123, 134–137, 142, 156, 163, 171, 172 Кирилл Владимирович (1876–1938)  — великий князь, двоюродный брат Николая II, контр-адмирал (1915). Участник Русско-японской войны. Командир Гвардейского флотского экипажа и начальник морского батальона (1915). Накануне Февральской революции передал императору проект реформ: национализации железнодорожного транспорта, установление государственной монополии в  системе внешней торговли. В эмиграции — один из претендентов на русский престол, 31 августа 1924 г. объявил себя императором Всероссийским Кириллом I — 132 Кистяковский — 143 Кистяковский Богдан Александрович (1868–1920) — правовед и философ. Профессор Киевского университета (1917). Действительный член АН Украины (1919) — 59 Кистяковский Игорь Александрович (1876–1940)  — политический деятель. Адвокат, доцент Киевского и Московского университетов, кадет. Государственный секретарь, затем — министр внутренних дел в правительстве П. П. Скоропадского (1918) — 192, 194 Кишкин Николай Михайлович (1864–1930) — политический и общественный деятель, врач. Владелец и  директор водо- и  электросветолечебницы и санатория при ней. Почетный член Совета детских приютов, член Московского литературно-художественного кружка, Толстовского общества, московского отдела Русского технического общества. Один из  создателей партии кадетов, входил в  ее ЦК (1905–1919). В  Советской России работал в  Главном управлении курортов Наркомздрава (1923), несколько раз арестовывался — 73, 78, 84, 149, 158, 183, 200 Клейнмихель Мария Эдуардовна (урожденная: Келлер) (1846–1931)  — графиня; владелица великосветского салона в С.-Петербурге — 24, 26, 28, 212 Клемансо Жорж (1841–1929) — политический деятель Франции. Премьер-министр (1906–1909, 1917–1920). Председатель Парижской мирной конференции (1919–1920) — 239 Клименков — врач — 54 Кнебель Иосиф Николаевич (1854–1926) — деятель культуры, книгоиздатель, меценат. Член Художественного кружка. Владелец книжного магазина «Библиотека для чтения». Основоположник издательства книг 291

Аннотированный указатель имен

для детей дошкольного возраста. Заведующий книгоиздательской деятельностью «Товарищества скоропечатни А. А. Левенсон» — 156 Князев И. В. — 40, 74, 174, 182, 215 Коган Илья Григорьевич (1868–1926)  — предприниматель. Директор (банка) «Юнкера» — 123, 132 Кожевников Игорь В. — 243 Козловский Л. С. — 36, 37, 38, 179, 236 Кокошкин Федор Федорович (1871–1918)  — общественный деятель, юрист. Лидер партии кадетов. Депутат I Государственной думы. Государственный контролер Временного правительства. Убит анархистами — 149, 153, 158 Коллонтай Александра Михайловна (1872–1952) — политическая деятельница, дипломат. Нарком государственного призрения (1917). Заведующая женским отделом при ЦК РКП(б) (1920) — 118, 124, 145 Колокольцова Соня — 42 Колчак Александр Васильевич (1873–1920) — военный деятель, полярный исследователь, гидролог, адмирал (1918). Командующий Черноморским флотом (1916–1917). Один из организаторов Белого движения в Гражданскую войну. Верховный правитель Российского государства (1918–1920), которое охватывало территорию Урала, Сибири и Дальнего Востока. Расстрелян — 158, 161, 234, 235, 237, 240 Комаревский — 148 Комиссаров — 159, 183 Коновалов Александр Иванович (1875–1948) — текстильный фабрикант. Лидер партии Прогрессивного блока в  IV Государственной думе. Министр торговли и промышленности во Временном правительстве. После Октябрьского переворота в эмиграции — 78, 149 Кононов Сергей Иванович — 104, 138, 160 Константин I Великий (около 285–337) — римский император с 306 г. Поддерживал христианскую церковь. В  324–330 гг. основал Константинополь — 72 Константин I греческий (1868–1923) — король Греции в 1913–1917 гг., 1920–1922 гг., из династии Глюксбургов. Командовал греческой армией в Греко-турецкой войне 1897 г., Балканских войн 1912–1913 гг. — 190 Константин Константинович (1858–1915) — великий князь. Президент Петербургской АН (1889), генерал-майор (1894), член Комитета финансов (1895), генерал-майор Свиты. Главный начальник военноучебных заведений (1900). Генерал-лейтенант и  генерал-адъютант (1901), генерал от инфантерии (1907). Член Высшей аттестационной комиссии Военного министерства — 23 292

Аннотированный указатель имен

Коренков, судебный следователь — 81 Корнилов Лавр Георгиевич (1870–1918) — военный деятель. Участник Русско-японской и Первой мировой войн. Командир бригады 49-й пехотной дивизии (1914), начальник 42-й пехотной дивизии (с 30 декабря 1914). Командир 25-го армейского корпуса (1916), командующий войсками Петроградского военного округа (со 2 марта 1917), командующий 8-й армией (с 29 апреля 1917), главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта (с 10 июля 1917), Верховный главнокомандующий (с 18 июля 1917). Арестован 2 сентября 1917 г. за мятеж. Командующий Добровольческой армией (25 декабря 1917). Генерал от инфантерии (1917) — 66, 68–70, 73–81, 83, 84, 97, 108, 109, 117, 126, 127, 134–137, 155, 159, 171, 186, 210 Короев Н. В. — 225 Коробков — 102 Коробов — 102, 243 Королев — народный социалист — 95, 187 Костецкий — 176 Котлярова Муся — 187 Краснов Петр Николаевич (1869–1947)  — военный и  политический деятель. Генерал-лейтенант, командир 3-го конного корпуса (1917). Во время Октябрьского переворота вместе с А. Ф. Керенским возглавил антисоветское вооруженное выступление. Атаман Войска Донского и командир белоказачьей армией (1918). Казнен — 90, 231 Крашенинникова — 144 Кривошеин Александр Васильевич (1857–1921)  — государственный деятель. Член Государственного совета (1906), главноуправляющий землеустройством и земледелием (1908–1915). Руководил проведением Столыпинской аграрной реформы. Глава Правительства Юга России (1920). Эмигрировал — 32, 191, 192, 194, 215 Кропоткин Петр Алексеевич (1842–1921) — князь, революционер, теоретик анархизма, географ и геолог. В эмиграции (1876–1917) — 69, 70, 129, 193 Крыжановский Сергей Ефимович (1862–1935) — государственный деятель. Тайный советник (1907), статс-секретарь Его Императорского Величества (1916). Государственный секретарь (1911–1917). В 1919 г. эмигрировал — 77, 224 Крыленко Николай Васильевич (1885–1938) — политический деятель. Член РСДРП(б) (1908). Прапорщик 13-го Финляндского стрелкового полка (1916). Председатель армейского комитета 11-й армии, делегат съезда войсковых организаций Юго-Западного фронта. Участник 293

Аннотированный указатель имен

Октябрьского переворота. Председатель революционного трибунала при ВЦИК (1918). Выступал государственным обвинителем до 1931 г. Репрессирован — 125–129, 170, 180, 189, 190, 201–204, 222 Крымов Александр Михайлович (1871–1917)  — военный деятель. Генерал-майор (1913). Участник Русско-японской и Первой мировой войн. И. д. генерала для поручений при штабе 2-й армии (18 августа 1914), командующий бригадой 2-й Кубанской казачьей дивизии (7 сентября 1914), начальник Уссурийской конной бригады (27 марта 1915). Во время Корниловского выступления — главнокомандующий отдельной Петроградской армией — 73, 80 Кудрявцев Василий Михайлович — 47, 95, 229 Кузнецов — подозреваемый в убийстве Мирбаха — 215, 216 Кузовкин — 109 Кулыжный — 239 Курлов Павел Григорьевич (1860–1923) — государственный деятель. Товарищ министра внутренних дел (1909). После Февральской революции арестован, содержался в Петропавловской крепости и Выборгской одиночной тюрьме. В 1918 г. эмигрировал — 49 Курносов — 95, 96, 104 Куров — 160 Куртнов — 98 Кусевицкий Сергей Александрович (1874–1951)  — деятель культуры, дирижер и контрабасист. Основал в Москве симфонический оркестр (1908) и Русское музыкальное общество (1909). В 1920 г. эмигрировал — 235 Кускова Екатерина Дмитриевна (1869–1958) — политическая деятельница. В конце 1880 — начале 1890-х придерживалась народнических взглядов. Участвовала в деятельности «Союза Освобождения», была одним из организаторов «Союза Союзов». После Октябрьского переворота в оппозиции. Активно участвовала в деятельности Помгола. Выслана на Север (1921), затем — за границу (1922) — 78, 93, 99, 103, 117, 125, 140, 155, 169, 170, 221 Кушнер — 114 Лаврова — 41 Ладыженский (вероятно, Иван Николаевич) (1872–1931) — государственный деятель. Сенатор (3 февраля 1917), директор Департамента общих дел Министерства торговли и промышленности в правительстве гетмана П. П. Скоропадского (1918) — 98 Лапина — 233 294

Аннотированный указатель имен

Лапицкий А. Г.— 204 Лебедев Платон — сотрудник газеты «Известия» — 139, 198 Леве — 203, 205 Левенсон — большевик, присяжный поверенный — 174 Ледницкий Александр Робертович (1866–1934) — российский и польский политический деятель, адвокат и филантроп, журналист, депутат I Государственной думы. Участвовал в создании ряда польских организаций в Москве. Один из основателей ряда польских организаций в Москве: клуба «Лютня», Союза польских соколов и пр. Президент Соединенного банка в Москве (1910–1917). Во время Первой мировой войны — глава польского комитета по поддержке жертв войны — 21, 50, 51, 59 Ленин (Ульянов) Владимир Ильич (1870–1924) — советский политический деятель. Основатель и председатель РСДРП(б), основоположник и создатель Третьего (коммунистического) интернационала. Организатор Октябрьского переворота, председатель Совнаркома РСФСР (1917), председатель Совнаркома СССР (1923) — 97, 108, 116, 123, 125, 127, 132, 133, 142, 145, 149, 150, 153, 154, 161, 165, 167, 177, 179, 189, 190, 199, 204–206, 211, 212, 214, 217, 220–223, 226, 228, 234–236, 238, 239, 242 Леонтьев — общественный деятель — 185, 191 Леопольд Баварский (1846–1930) — принц, германский военный деятель, генерал-фельдмаршал Баварии (1904) и Германской империи (1916). Возглавлял немецкую делегацию на  мирных переговорах в  БрестЛитовске. 11 января 1919 г. вышел в отставку — 145 Лешковская — 165 Либкнехт Карл (1871–1919)  — политический деятель. Член Социалдемократической партии Германии (1900), депутат рейхстага (1912– 1916). Был единственным депутатом, голосовавшим против военных кредитов. Вместе с Р. Люксембург организовал издание газеты «Роте фане». Один из  основателей Коммунистической партии Германии (1918) — 25, 28, 30, 247 Либсон — присяжный поверенный — 133, 176, 177 Лидов — народный социалист — 95, 106, 121, 172, 173 Липкин — 183 Лукин Лазарь Прокопьевич (1884–1918)  — советский военный деятель. Член Петросовета, участник Октябрьского переворота. Член РКП(б) — 133 Луковников — 44 Луначарский Анатолий Васильевич (1875–1933)  — политический и государственный деятель, писатель, академик АН СССР. Нарком 295

Аннотированный указатель имен

просвещения (1917). Труды по истории общественной мысли, проблемам культуры и др. — 7, 8, 79, 184, 224 Лунин — прапорщик — 154, 157 Лурье (Ларин М. З.) Юрий (1882–1932) — политический деятель, экономист. В годы Первой мировой войны примыкал к группе меньшевиков-интернационалистов, возглавляемой Ю. О. Мартовым. После Февральской революции вернулся в Россию, входил в состав Исполкома Петросовета. Член РСДРП(б) (1917). Входил в состав Президиума ВСНХ — 171 Львов — 39, 43, 44, 54, 55, 76, 134, 188 Львов Владимир Николаевич (1872–1930)  — политический деятель. Депутат III и IV Государственной думы. Обер-прокурор Святейшего синода (1917) — 73, 74 Львов Георгий Евгеньевич (1861–1925) — князь; член I Государственной думы. Председатель Всероссийского земского союза. Министрпредседатель Временного правительства (2 марта  — 7 июля 1917). Эмигрировал — 15, 24, 32, 36, 219 Любавский Матвей Кузьмич (1860–1936) — историк. Ректор Московского университета (1911). Академик АН СССР (1929) — 154, 156 Любомирские — польский княжеский род — 56 Лямин — 157 Мазон Андре (1881–1967) — французский филолог-славист, иностранный член АН СССР (1928). Исследователь русской классической и древнерусской литературы — 217 Мазуренко Григорий Григорьевич (1864 — после 1917) — политический деятель. Депутат IV Государственной думы. Входил в  Прогрессивный блок. После Февральской революции  — министр земледелия по продовольствию — 155 Маклаков — 158 Маклаков Василий Андреевич (1869–1957)  — политический деятель, адвокат. Кадет, депутат II, III и  IV Государственных дум. Посол во Франции. Эмигрировал. Труды по истории общественной мысли и либерального движения — 67, 69, 70 Маклаков Николай Андреевич (1871–1918) — государственный деятель. Министр внутренних дел (1912). Сторонник монархии. Расстрелян — 32, 57 Малинин Владимир Федорович (1873–1943) — общественный деятель. Член Московской городской управы, заведующий врачебно-санитарной частью. Во время Первой мировой войны служил при штабе 296

Аннотированный указатель имен

Московского военного округа, уполномоченный Российского общества Красного Креста. Эмигрировал — 46, 53 Малиновский — немец, комиссар Екатерининского института — 157 Малшина — 165 Малютин — старший врач в военном госпитале № 19 — 60 Мамонтов Михаил Анатольевич (1865–1920) — художник-пейзажист, издатель. Был учредителем Союза русских художников. В 1905 г., после смерти отца — А. И. Мамонтова, наследовал его издательство и типографию. Кроме художественной литературы, открыток, альбомов, в 1905 г. типография печатала политическую литературу: от умеренно правых до эсеровских, меньшевистских работ, в частности газету «Борьба», статьи Карла Радека. В 1918 г. типография была экспроприирована — 242 Маниковский Алексей Алексеевич (1865–1920)  — военный деятель. Генерал от артиллерии (1916). Временно управляющий Военным министерством Временного правительства (1917). Начальник Артиллерийского управления и  Управления снабжения РККА (1918) — 93 Мануйлов (Мануилов) Александр Аполлонович (1861–1929)  — общественный деятель, журналист. Член ЦК партии кадетов. Ректор Московского университета (1908–1911). Редактор «Русских ведомостей» (1914). Министр просвещения Временного правительства 1-го состава — 29, 31, 38, 56, 57, 65 Мария Федоровна (1847–1928) — вдовствующая императрица, дочь датского короля Христиана IX, принцесса Мария-София-Фредерика-Дагмара, с 1866 г. — супруга императора Александра III. Покровительствовала Ведомства императрицы Марии, Комитета общества Красного Креста. По ее инициативе возникли Мариинские женские училища для малообеспеченных девушек-горожанок, являвшиеся промежуточной ступенью между начальными школами и средними учебными заведениями. В годы Первой мировой войны организовывала санитарные поезда и  госпитали. После Февральской революции вместе с дочерью великой княгиней Ксенией Александровной и ее мужем великим князем Александром Михайловичем находилась в Крыму. В 1919 г. эмигрировала — 181, 210, 211 Марков (2-й) Николай Евгеньевич (1866–1945) — политический деятель. Один из лидеров Союза русского народа, председатель Совета объединенного дворянства, во главе фракции крайне правых в III и IV Государственных думах. Эмигрировал — 28 297

Аннотированный указатель имен

Маслов Семен Леонидович (1874–1938) — политический деятель, экономист. Член редколлегии журнала «Земля и воля» (1907–1910). Министр земледелия Временного правительства четвертого состава, член Совета Всероссийских кооперативных съездов. Репрессирован — 99, 109, 115 Мастрюков — 110 Махно Нестор Иванович (1888–1934)  — деятель революционного движения. Один из руководителей анархо-крестьянского движения в 1918–1921 гг. на Украине. Эмигрировал в 1921 г. — 240 Метакса Ираклий Панаитович (1889–1918)  — деятель российского революционного движения. Член РСДРП(б) (1908). После Октябрьского переворота работал в Бакинском совнаркоме. Казнен среди 26 Бакинских комиссаров — 73 Мельгунов Сергей Петрович (С., Сережа) (1879–1956) — деятель культуры, историк. Редактор журнала «Голос минувшего» — 7–9, 11, 15, 17, 18, 23–25, 28, 30, 36, 38–41, 43, 45, 48, 50–54, 57–59, 61, 66–69, 72, 73, 76, 79–83, 86, 87, 94, 97, 99–102, 104, 105, 118, 119, 121, 123, 128, 130, 137, 139, 141, 144, 152, 154, 155, 157, 160–162, 165–168, 170, 175, 180, 190, 197, 199–204, 206, 214, 215, 217, 218, 221, 224, 227, 236 Метнер Александр Карлович (1877–1934) — деятель культуры, музыкант. Скрипач симфонического и театрального оркестров г. Москвы (1896). Преподавал по классу скрипки и альта в Московской государственной филармонии (1902–1907), в  Синодальном училище (1903–1914), Московской народной консерватории (1906–1917), Музыкальном техникуме при Московской консерватории (1924– 1931) — 235 Миллер Петр Николаевич (1867–1943) — политический деятель, историк и краевед. С 1904 г. публиковал статьи по краеведческой тематике в газетах и журналах «Русское слово», «Путь», «Русские ведомости». Участник революции 1905  г. Член партии народных социалистов (1917) — 87, 88, 92 Миловидов — 203 Милюков Павел Николаевич (1859–1943)  — политический деятель, историк. Один из основателей и лидеров кадетской партии. Член Государственной думы (1906, 1907–1917). Министр иностранных дел (2 марта — 5 мая 1917). Эмигрировал — 28, 94, 154, 163, 216, 217, 218 Минор Осип Соломонович (1861–1934) — политический деятель, юрист. Эсер. Председатель Московской городской думы (1917). Эмигрировал в 1919 г. — 69, 107, 109, 122 298

Аннотированный указатель имен

Мирбах Вильгельм (1871–1918) — граф, германский дипломат. Посол в  Москве при правительстве РСФСР (1918). Убит левым эсером Я. Г. Блюмкиным, что послужило поводом для левоэсеровского мятежа в Москве — 204, 205, 207, 210–216, 219, 222 Митке — 222 Михаил Александрович (1878–1918) — великий князь, брат императора Николая II. Член Государственного совета (1901). В 1912 г. выслан из  страны за  морганатический брак с  Н.  С.  Брасовой. В  начале Первой мировой войны ему было дозволено вернуться в  Россию. На фронте в Галиции командовал Кавказской (Дикой) конной дивизией. Генерал-адъютант Свиты императора и генерал-лейтенант (1916), генерал-инспектор кавалерии (1916). 3 марта 1917 г. отказался принять престол до решения Учредительного собрания. Арестован Временным правительством в дни Корниловского мятежа, а затем Петроградским военно-революционным комитетом. Расстрелян — 127, 159, 160, 224 Михайлов Иван Андрианович (1890–1946)  — политический деятель. Министр финансов Временного Сибирского правительства, затем — Директории и правительства А. В. Колчака. Министр торговли и промышленности (1919). Эмигрировал в Китай. В 1945 г. схвачен советскими властями и казнен — 40 Мицинский Тедеуш (1873–1918) — польский поэт, прозаик, переводчик. Участвовал в работе Московского религиозно-философского общества. Сторонник панславизма. Участник Первой мировой войны — 51 Модль — 159 Мордвинова Валентина Николаевна (1888 — не ранее 1928) — деятель культуры, заведующая музеем Сергиевского края. Репрессирована — 174 Мороз — комендант Кремля — 115 Морозова-Рейнбот-Резвая Зинаида Григорьевна (урожденная Зимина, в третьем браке Рейнбот-Резвая) (1867–1947) — русская благотворительница, вдова и наследница Саввы Морозова, пайщица Московского художественного театра — 177 Мосолов Иван Иванович (1893–1937)  — деятель науки, инженер. Репрессирован — 180 Муравьев Михаил Артемьевич (1880–1918) — военный деятель. Участник Русско-японской, Первой мировой и  Гражданской войн. Эсер (1907). Офицер русской императорской армии, затем  — командир Красной гвардии. На территориях, которые были подконтрольны его 299

Аннотированный указатель имен

власти, устанавливал террористический режим. Так, он самовольно наложил на  одесскую «буржуазию» контрибуцию в  10 млн руб., объявил город на  военном положении, приказав уничтожить все винные склады, разогнал городскую думу. Вместо 10 млн руб. удалось собрать только два, после чего приказал изъять деньги из банков и из касс всех предприятий, включая даже те, что предназначались для выплаты зарплат рабочим. Организовал левоэсеровский мятеж и был убит — 142, 161, 170, 189 Муралевич — правый конституционный демократ — 138 Муралов Николай Иванович (1877–1937)  — военный и  революционный деятель. Участник Первой мировой войны: служил рядовым в 215-м пехотном запасном полку и во 2-й запасной автомобильной роте. После Февральской революции был одним из организаторов Московского Совета рабочих депутатов, входил в  его президиум от  большевиков. Одновременно член Военного бюро Московского комитета РСДРП(б). Комиссар Московского военного округа (1917–1919). Член ЦКК ВКП(б). Репрессирован — 110, 114, 146, 152, 153, 161, 171, 176, 185, 234 Мякотин Венедикт Александрович (1867–1937) — деятель культуры, историк. Один из лидеров партии народных социалистов. Сотрудник редакции журнала «Русское богатство». Эмигрировал (1918) — 84, 123, 160, 161, 162, 163, 164, 171, 184, 186, 204, 209, 228 Мясников Александр Федорович (1886–1925) — революционер, партийный и  государственный деятель. Член РСДРП (с 1906). Главнокомандующий Западного фронта (1917). Председатель Центрального бюро Коммунистической партии Белоруссии (1918), председатель ЦИК Советской Социалистической Республики Белоруссия (1919). Заместитель председателя Совнаркома ССРБ, член Президиума ЦИК СССР — 189, 190 Мяснянкина — 79 Набоков Владимир Дмитриевич (1869–1922) — политический деятель, юрист. Депутат I Государственной думы. Редактор-издатель «Вестника партии народной свободы». Управляющий делами Временного правительства (1917). Министр юстиции Крымского краевого правительства (1918). Эмигрировал в 1919 г. — 217 Наташа — 13-летняя девочка из деревни — 102, 103, 176, 230 Нахамкес Овший Моисеевич (1873–1941) — революционер и публицист, государственный и  политический деятель, историк, редактор — 68 300

Аннотированный указатель имен

Некрасов Николай Виссарионович (1879–1940) — политический деятель, инженер. Депутат III и IV Государственных дум. Министр путей сообщения и министр финансов Временного правительства. Последний генерал-губернатор Финляндии. Репрессирован — 38, 39, 69, 79 Немирович-Данченко Василий Иванович (1848–1936)  — писатель. Участник Первой мировой войны. Автор романов, рассказов, мемуаров — 41 Нечаев — есаул, представитель фронтового комитета — 70 Никитин Борис Дмитриевич — 56, 59, 69, 78, 80, 81, 88, 92, 107, 125 Никитина — 46, 52 Никитина Е. А. — 26, 84, 207, 208 Никитина Екатерина Дмитриевна — 204 Никитины — 36 Николай I (1796–1855) — российский император (с 1825) — 240 Николай II (1868–1918) — российский император (с 1894), Верховный главнокомандующий (1915). Был вынужден отречься от престола 2 марта 1917 г. Расстрелян со своей семьей — 24, 28, 64, 106, 127, 133, 140, 160, 181, 190, 214, 224, 234 Николай Иванович — муж прислуги Мельгуновых Ольги — 102 Николай Николаевич (1856–1929) — великий князь, внук императора Николая I, двоюродный дядя Николая II. Генерал-адъютант Свиты императора (1894), генерал от кавалерии (1901), председатель Совета государственной обороны (1905–1908), командующий войсками гвардии и  Петербургского военного округа (1905–1914). В  начале Первой мировой войны был Верховным главнокомандующим (20 июля 1914 — 23 августа 1915). Смещен с поста Николаем II в связи с рядом неудач на фронте. Главнокомандующий Кавказской армией и наместник царя на Кавказе (24 августа 1915 — 1 марта 1917). После Февральской революции находился в ссылке в имении Дюльбер (Крым). Эмигрировал — 22, 36, 55, 56, 58, 199 Нирензе Эрнст-Рихард Карлович (1860–1918)  — московский архитектор и домовладелец. Автор первых высотных домов в Москве (более восьми этажей). При строительстве использовал сочетания модерна, неоклассицизма и неорусского стиля. Наиболее известен так называемый Дом Нирензее в Большом Гнездиковском переулке — 200 Новгородцев Павел Иванович (1866–1924) — политический и общественный деятель, юрист. Профессор юридического факультета Московского университета (1904). Сотрудничал с журналом «Вопросы философии и психологии». Кадет (с 1905), депутат I Государственной 301

Аннотированный указатель имен

думы. В  годы Первой мировой войны работал во  Всероссийском союзе городов. Учредитель Лиги русской культуры (1917). С 1921 г. в эмиграции — 59, 99 Новиков Александр Васильевич (1843–1916) — общественный деятель. Гласный Керченской городской думы (1868–1890), директор банка в Феодосии (1890). Кадет, депутат I Государственной думы — 131 Ногин Виктор Павлович (1878–1924) — политический деятель. Член ЦК РСДРП(б) (1907). Председатель Моссовета (1917). Первый нарком торговли и промышленности РСФСР — 94, 110, 112 Обнинский Виктор Петрович (1867–1916)  — политический деятель и  публицист. Кадет, депутат I Государственной думы. Печатался в «Русских ведомостях», «Голосе минувшего», «Вестнике Европы». В 1914–1915 гг. в качестве газетного корреспондента командировался в Галицию — 40 Обух Владимир Александрович (1870–1934) — общественный деятель, врач. Член РСДРП (1894). Работал в  Первой градской больнице (1905–1917), заведующий московским городским отделом здравоохранения (1919–1923), профессор Второго медицинского института (1929–1931) — 117, 193, 197 Одинцов Алексей Николаевич (1866  — после 1917)  — генерал-майор флота, командир Бакинского порта — 228 Озерецковский Вен[иамин] Серг[еевич] (? — не ранее 1931) — деятель культуры. Сотрудник издательства «Задруга». В 1922 г. выслан из России — 118, 147, 178, 193 Окулич Татьяна Архиповна — 31, 39, 46, 193, 197 Олсуфьев Александр Дмитриевич (1790–1853) — участник Отечественной войны 1812 г. Проживал в Голицынском доме на Девичьем поле, который он унаследовал (в честь него переулок, где находится этот дом, стали называть Олсуфьевским) — 104 Орлова — 40 Осипов Николай Евграфович (1877–1934) — психиатр. С 1906 г. работал в  психиатрической клинике при Московском университете у  профессора В. П. Сербского. Впервые дал точные описания некоторых неврозов. С 1920 г. — в эмиграции — 25 Осколков — 98, 142, 173, 174, 189, 191 Павел Александрович (1860–1919) — великий князь. Сын императора Александра II и  императрицы Марии Александровны. Участник Русско-турецкой и Первой мировой войн. Командующий 1-й гвар302

Аннотированный указатель имен

дейской кавалерийской дивизией, генерал-адъютант (1897), генерал от кавалерии (1913) — 139 Панина — 141 Панов — 87 Пашуканис Викентий Викентиевич (1879–1920) — деятель культуры. Ответственный секретарь издательства «Мусагет» (1914). Организовал собственное издательство «Издание В. В. Пашуканиса» (1915), в  котором издавал произведения И.  Северянина, К.  Бальмонта, А.  Белого. Эмиссар Музейного отдела Наркомата просвещения РСФСР (1918). Арестован за  контрреволюционную деятельность (данные о  его участии в  спекуляциях не  обнаружены). Расстрелян — 242 Петерс Яков Христофорович (1886–1938) — советский политический деятель. Заместитель председателя ВЧК, председатель Ревтрибунала. Представитель ВЧК в Туркестане (1920–1922). Репрессирован — 236, 237, 240, 241 Петерсен Марья — 84, 133 Петерсен Софья — 42, 83 Петлюра Симон Васильевич (1879–1926) — политический деятель. Член Революционной украинской партии (1900). Во время Первой мировой войны служил в Земгоре. Участник I Всеукраинского военного съезда, член Центральной Рады (1917). Глава Украинской Народной Республики (1919) — 59, 208–210 Петрищев — 83, 212 Петров — капитан, гимназист 8-го класса — 191 Пешехонов Алексей Васильевич (1867–1933) — политический и общественный деятель, публицист. Член редакционного комитета журнала «Русское богатство». Один из организаторов партии народных социалистов. Министр продовольствия Временного правительства третьего состава — 39, 66, 69, 70, 72, 73, 91, 109, 171, 184, 204, 205, 227, 228 Пичета Владимир Иванович (1878–1947) — историк. Профессор МГУ (1917), первый ректор Белорусского государственного университета (1921–1929) — 23, 44 Плансон — большевик — 91 Плеве Павел Адамович (1850–1916)  — военный деятель. Участник Русско-турецкой и  Первой мировой войн. Окружной генералквартирмейстер штаба Виленского военного округа (1893). Генерал от кавалерии (1907). Командующий 5-й армии (1914), главнокомандующий армиями Северного фронта (1915). Член Государственного совета (1916) — 45, 254 303

Аннотированный указатель имен

Плеханов Георгий Валентинович (1856–1918) — политический деятель, философ. Один из руководителей организаций «Земля и воля», «Черный передел». Один из основателей РСДРП, газеты «Искра». Участник революции 1905 г. После Февральской революции поддерживал Временное правительство — 70, 86 Подбельский Вадим Николаевич (1887–1920) — советский государственный и партийный деятель. Член РСДРП(б) (1905). После Февральской революции — член Московского Совета рабочих и солдатских депутатов. По  заданию партии обеспечил техническую базу для новой большевистской газеты «Социал-демократ». После Октябрьского переворота  — комиссар почт и  телеграфов Москвы. Нарком почт и  телеграфов (1918). Известен как один из  сторонников жесткой цензуры — 139, 140 Покровский Михаил Николаевич (1868–1932) — политический деятель, историк. Заместитель наркома просвещения (1918) — 108, 140, 142, 146, 224 Полковников Георгий Петрович (1883–1918)  — военный деятель. Участник Русско-японской и  Первой мировой войн. Главнокомандующий войсками Петроградского военного округа (1917). 25 октября того же года отстранен от  этой должности по  решению Временного правительства. В качестве командующего армией Комитета спасения Родины и революции организовал антисоветское выступление, после разгрома которого бежал на  Дон. Схвачен органами советской власти и по приговору революционного трибунала казнен — 89, 90 Полнер Тихон Иванович (1864–1935)  — земский деятель, журналист и  писатель. Автор двухтомного труда «Общеземская организация на Дальнем Востоке» (1908–1910). Сотрудничал с газетой «Русские ведомости». Состоял под негласным надзором полиции — 15, 23, 24, 54, 58, 59, 69, 70, 83, 84, 206, 219, 224, 228 Поляков — 21 Полянский — старший сенатор — 211 Попов — 159, 176, 216, 219 Попов Михаил Александрович (1888–1927)  — фабрикант. Директор Ивановской суконной фабрики под Воскресенском (1917–1919). Репрессирован — 223 Попов Сергей Максимович (1862–1934) — фабрикант. Директор Ивановской суконной фабрики под Воскресенском (современное название: г. Истра Московской обл.) с 1896 г. Меценат. Почетный мировой судья, член уездного училищного совета — 145 304

Аннотированный указатель имен

Попов Павел Сергеевич (1892–1964) — деятель культуры, литературовед, историк философии. Публиковался в журнале «Голос минувшего». В советский период преподавал — 51, 195 Поповы — 49 Потапов — генерал — 190 Потемкин — 52 Потресов Александр Николаевич (1869–1934)  — деятель социал-демократического движения. Один из основателей РСДРП. Редактировал меньшевистские газеты «Начало» и  «Невский голос». Член Художественного кружка. К  Октябрьскому перевороту относился отрицательно. В 1925 г. эмигрировал — 58 Прокопович Сергей Николаевич (1871–1955) — политический деятель, экономист. После Февральской революции  — министр торговли и  промышленности Временного правительства третьего состава, министр продовольствия — четвертого состава — 69, 86, 88, 94, 99, 100, 101, 103, 221 Пуанкаре Раймон (1860–1934) — французский политический деятель. Президент Франции (1913–1920), премьер-министр (1912–1913, 1922–1924, 1926–1929) — 181 Путилов Александр Иванович (1866–1929)  — предприниматель, директор Русско-китайского, затем — Русско-азиатского банков. Совладелец концерна Стахеева — Батолина. В 1917 г. эмигрировал — 188 Рабенек Артем Львович (1884–1966)  — предприниматель, один из  директоров Товарищества «Людвиг Рабенек» и  Товарищества Реутовской мануфактуры (специализировались на  производстве сукна) — 153, 154 Радек Карл Бернгардович (настоящее имя: Кароль Собельсон) (1885– 1939) — советский политический деятель. Член Польской социалистической партии (1902), РСДРП (1903), Социлистической партии Королевства Польши и Литвы (1904). В 1907 г. выслан в Австро-Венгрию, член Германской социал-демократической партии (1908). После Февральской революции действует как связной между Германским Генеральным штабом и руководством социалистических партий, содействуя переезду В. И. Ленина и его соратников в Россию через Германию. После Октябрьской революции — заведующий Отделом внешних сношений ВЦИК. Член РКП(б) (1919–1924), секретарь Исполкома Коминтерна (1920–1924), сотрудник газет «Правда» и «Известия». Репрессирован — 220 305

Аннотированный указатель имен

Радко-Дмитриев Радко Дмитриевич (1859–1918) — российский и болгарский военный деятель. Генерал от инфантерии (1914). Участник Первой мировой войны. Командовал 3-й армией (с 3 сентября 1914), 2-м Сибирским (с 3 июня 1915) и 7-м Сибирским (с 11 октября 1915) армейскими корпусами, 12-й армией (24 марта 1916). С  20 июля 1917 г.  — в  резерве чинов при штабе Петроградского военного округа — 44 Распутин Григорий Ефимович (1869–1916) — крестьянин Тобольской губернии. Врач наследника цесаревича великого князя Алексея Николаевича. Убит заговорщиками, считавшего его влияние гибельным для монархии — 56, 57, 58, 77, 167, 260 Ратнер Алекс. — 149 Ратнер Евгения — 122 Рейнбот Анатолий Анатольевич (1868–1918) — военный деятель. Генерал-майор Свиты (1906), московский градоначальник (1906–1907). Участник Первой мировой войны. Генерал для поручений при начальнике снабжения Северо-Западного фронта (1915), прикомандирован к 17-й пехотной дивизии (1915), командующий 40-й пехотной дивизией (1916). С начала войны подал прошение о замене ему немецкой фамилии на фамилию своей бабушки Надежды Павловны Резвой, и просьба была удовлетворена. 30 апреля 1917 г. зачислен в резерв Одесского военного округа. Допрашивался Чрезвычайной следственной комиссией — 49, 143, 159 Рейнштейн Борис (1866–?) — деятель революционного движения. Член «Народной воли» (1884). В  эмиграции с  1886  г. В  1917  г. вернулся в Россию, вступил в РКП(б) (1918) — 233 Ренненкампф Павел Карлович (1854–1918) — военный деятель. Участник Русско-японской и Первой мировой войн. Командующий 1-й армией Северо-Западного фронта. После поражения войск в  Пруссии отстранен от должности. Убит большевиками в Таганроге — 32, 33, 42 Рессер — владелец гостиницы — 45 Ровнов — 110 Роганов — 96 Рогов Иван Васильевич (1880–1949)  — деятель революционного движения. Участник революции 1905  г. Член РСДРП(б) (1907). После Февральской революции работал в Моссовете и Центральном бюро профсоюзов. Во время Октябрьского переворота работал в Московском военно-революционном комитете — 158, 179, 183 Родзянко Михаил Владимирович (1859–1924) — политический деятель. Служил в Кавалергардском полку (1872–1882). Один из основателей 306

Аннотированный указатель имен

партии «Союз 17 октября». Член (с 1907) и председатель IV Государственной думы. Эмигрировал — 67, 77, 156 Рожков Николай Александрович (1868–1927) — политический деятель. Участник революции 1905  г. Член РСДРП(б). После Февральской революции вошел в  группу социал-демократов  — объединенцев, товарищ министра почт и  телеграфов Временного правительства второго состава. Октябрьскую революцию встретил враждебно — 109 Розенберг Владимир Александрович (1860–1932) — деятель культуры, издатель, историк. С 1886 г. работал в газете «Русские Ведомости»: вел внутренний отдел газеты, представитель редакции в  СанктПетербурге (1896), официальный редактор (1912). В 1922 г. выслан из России — 31, 57 Розмирович (урожденная: Мейш) Елена Федоровна (1886–1953)  — деятельница революционного движения. Член РСДРП(б) (1904). Участвовала в конференции РСДРП в Берне и созванной там же Международной социалистической женской конференции (1915), затем была направлена в Россию, где была арестована, осуждена и выслана. Во время Февральской революции — член Иркутского горкома большевиков, затем, вернувшись в Петроград, редактировала газету «Солдатская Правда». Депутат Учредительного собрания и член следственной комиссии первого Революционного трибунала (1918), председатель Главного политуправления Наркомата путей сообщения (1919). В дальнейшем продолжала работу в советских учреждениях. Супруга Н. В. Крыленко — 203 Романов Николай Ильич (1867–1948)  — деятель культуры, искусствовед. Преподавал в  Московском университете (1900–1911). Хранитель отдела изящных искусств Румянцевского музея (1910–1923) — 44 Россолимо Григорий Иванович (1860–1928)  — невролог и  психолог. Профессор Московского университета. В 1911 г. на собственные средства создал Институт детской психологии и неврологии. Инициатор издания журналов «Психология и дети», «Журнала невропатологии и психиатрии им. С. М. Корсакова» — 101 Рошаль Семен Григорьевич (1896–1917)  — деятель революционного движения. Член РСДРП(б) (1914). Мобилизован в армию в 1915 г. на Северный фронт, однако во время отпуска был арестован. Во время Февральской революции избран председателем Кронштадтского горисполкома. Участник Октябрьского переворота — комиссар сводного отряда солдат и матросов при выступлении Керенского–Краснова. Командирован В. И. Лениным на Румынский фронт на организации 307

Аннотированный указатель имен

военно-революционного комитета, однако был арестован румынскими властями и выдан офицерской организации, по решению которой он был убит — 118 Руднев Вадим Викторович (1879–1940)  — политический деятель. Эсер. Участник революции 1905  г. Московский городской голова (1917), один из организаторов вооруженного сопротивления большевистской власти. Эмигрировал в 1919 г. — 92, 99, 103, 104, 107, 112, 114, 116 Рузский Николай Владимирович (1854–1918)  — военный деятель. Генерал от  инфантерии. Участник Русско-турецкой 1877–1878  гг., Русско-японской и Первой мировой войн. Во время Первой мировой войны командующий 3-й армией (19 июля — 3 сентября 1914), главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта (3 сентября 1914  — 17 марта 1915), член Государственного совета (с 17 марта 1915) и Военного советов (с 20 мая 1915), главнокомандующий 6-й армией (30 июня — 18 августа 1915) и армиями Северного фронта (18 августа — 6 декабря 1915 и 1 августа 1916 — 25 апреля 1917). Убит в Пятигорске — 59, 184, 186 Рыков Алексей Иванович (1881–1938) — политический деятель. Участник революций 1905 и 1917 гг. Нарком внутренних дел в первом советском правительстве. Председатель ВСНХ (1918–1921 и 1923–1924). Репрессирован — 242 Рябушинский Павел Павлович (1871–1924) — промышленник и банкир. Совладелец «Товарищества мануфактур П. М. Рябушинского с  сыновьями», Московского банка, «Товарищества типографии П.  П.  Рябушинского». Входил в  ЦК партии «Союз 17 октября», партию мирного обновления (с 1906), в Московское отделение ЦК партии прогрессистов (1912). Председатель Военно-промышленного комитета (1915). В 1917 г. оказывал поддержку выступлению генерала Л. Г. Корнилова (1917). Эмигрировал в 1920 г. — 70, 100, 101, 143, 217 Рябцов Константин Иванович (1879–1919) — политический и военный деятель. Эсер. Полковник (1917). Командующий войсками Московского военного округа (1917) — 92, 94, 99, 100, 103, 110–114, 115 Рязанов (Гольдендах) Давид Борисович (1870–1938)  — политический деятель. Член РСДРП(м), на VI съезде РСДРП(б) перешел к большевикам (1917). Репрессирован — 79, 89, 233 Саблин Михаил Павлович (1869–1920) — военно-морской деятель. Вицеадмирал (1916). Командующий Черноморским флотом (12 декабря 308

Аннотированный указатель имен

1917 — 4 июня 1918). Получив приказ Ленина о потоплении флота, выехал в Москву, где надеялся уговорить большевиков отменить приказ. Арестован, но бежал и прибыл в штаб главнокомандующего Вооруженными силами Юга России. Главный командир судов и портов (1919), командующий Черноморским флотом (1920) — 216 Савинков Борис Викторович (1879–1925) — политический деятель. Комиссар Юго-Западного фронта (с 28 июня 1917). Товарищ военного министра (19 июля — 30 августа 1917). Во время Гражданской войны выступал против советской власти. В  1924  г. нелегально приехал в СССР, был арестован, покончил с собой в тюрьме — 66, 67, 69, 76, 80, 81, 83, 90, 93, 123, 137, 154, 155, 170, 171, 173, 185, 186, 205, 214, 218, 228, 259 Савицкий Петр Михайлович — нотариус — 109 Сакулин Павел Никитич (1868–1930) — литературовед. Представитель культурно-исторической школы. Исследовал теорию литературных стилей, социологический метод в литературоведении — 51 Саликовский Александр Федорович (1868–1932)  — общественный и политический деятель, журналист. Соредактор и редактор издания «Киевские отклики» (1904–1909), «Украинская жизнь» (1912, 1915–1917). Председатель Комитета «Украинская Рада» в Москве. Министр внутренних дел Украинской Народной Республики. Эмигрировал — 173 Салтыков Николай Николаевич (1872–1961) — общественный деятель, математик. Профессор Томского технологического института (1901), Харьковского (1906) и Белградского университетов (1921), член Сербской академии наук (1934). Кадет. Гласный Харьковской городской думы (1919). Эмигрировал — 109 Самсонов Александр Васильевич (1859–1914) — военный деятель. Генерал от кавалерии (1910). В начале Первой мировой войны — командующий 2-й армией Северо-Западного фронта. После поражения, понесенного его армии в  Восточной Пруссии, застрелился  — 48, 59, 253 Сандстрем Виктор Петрович  — один из  основателей издательства «Задруга», ответственный за хозяйственное обеспечение организации — 22 Сахаров И. Н. — 67, 71, 79, 96 Сватиков Сергей Григорьевич (1880–1942)  — общественный деятель, историк. Член РСДРП(м) — 30, 31 Свердлов (Мовша) Яков (1885–1919) — политический деятель. Участник революции 1905 г. Член Партийного центра по руководству воору309

Аннотированный указатель имен

женным восстанием в Петрограде, председатель ВЦИК (1917) — 189, 222, 234, 235 Святухин — врач — 52, 53, 55 Селицкий Борис Михайлович — 42 Семевский Василий Иванович (1849–1916) — доктор русской истории, профессор, автор работ по социальной истории и истории передовой общественной мысли в России XVIII — первой половины XIX вв., по  истории крестьянства, основатель и  редактор журнала «Голоса минувшего» — 30, 31, 42 Семенова — 106 Серопелко — 75 Сибор — музыкант — 242 Сиверс — 189 Сивков — 184 Сивкова — 59 Сидович — 116 Сидоров — 43 Сидорова Елизавета Петровна (тетя Лиза, Чили)  — учительница, заведующая Художественной школой — 25, 26, 31, 120, 183 Сидоров Николай Павлович — 162 Сидоров С. — 181 Симсон — 33, 78, 80–83, 94, 102, 141, 143, 148, 152, 173, 174, 177, 179, 192, 198, 217, 227, 229, 230 Симсон С. П. — брат Симсона Ф. П. — 77, 206 Симсон Федор Павлович — судебный следователь, разбирал дело Распутина — 77, 79, 137, 226 Синюшин Николай Васильевич  — хирург, сверхштатный помощник прозектора при кафедре оперативной хирургии и топографической анатомии Московского университета — 22, 25 Скоропадский Павел Петрович (1873–1945) — политический и военный деятель. Генерал-лейтенант (1916), гетман Украины (1918). Эмигрировал — 210, 211, 212, 213 Смирнов — кадет — 78, 173 Соколов Николай Дмитриевич (1870–1928) — политический деятель, юрист. Сотрудничал с журналом «Жизнь», «Образование». Депутат III Государственной думы. После Февральской революции — член Петросовета. В дальнейшем юрисконсульт в советских учреждениях — 109 Сперанский — провокатор социалистов-революционеров — 200 310

Аннотированный указатель имен

Спидович — член Военно-революционного комитета — 114 Спиридович Александр Иванович (1873–1952)  — военный деятель. Начальник дворцовой охраны (1906). Генерал-майор (1915). После Февральской революции содержался в Петропавловской крепости. Выпущен под залог. В 1920 г. эмигрировал — 66 Спиридонова Мария Александровна (1884–1941)  — политическая деятельница. Член партии эсеров. За убийство приговорена к вечной каторге. Член ВЦИК (1917). Репрессирована — 143 Стааль — народный социалист — 68, 69, 72, 76, 77, 80, 81, 82, 112, 117, 128, 150 Станкевич Владимир Бенедиктович (1884–1964)  — политический деятель. Депутат I Государственной думы. После Февральской революции — член исполкома Петросовета, комиссар при командующем Петроградского военного округа — 90, 171 Степун Федор Августович (1884–1965) — деятель культуры, писатель. В 1922 г. выслан из СССР. В философских трудах — проблемы атеистического сознания, духовно-опустошенной культуры — 79 Столыпин Петр Аркадьевич (1862–1911) — государственный деятель. Министр внутренних дел и председатель Совета министров (1906). Провозгласил курс социально-экономических реформ — 55 Сторожев Василий Никанорович (1866–1924)  — деятель культуры, историк. Труды по  истории дворянства, источниковедению, архивоведению — 182 Студенецкий — председатель стачечного комитета — 140 Сухомлинов Владимир Александрович (1848–1926) — военный деятель. Генерал от кавалерии (1906). Начальник Генерального штаба (1908), военный министр (1909–1915) — 77, 261 Сыроечковские — 49 Сыроечковский — 100, 124, 133 Сыроечковский Борис Евгеньевич (1881–1961)  — деятель культуры, историк. Исследовал и публиковал документы по истории декабристов — 67, 99, 152, 196 Сыроечковский Владимир Евгеньевич — 159, 204 Сысин — объединенец — 107, 108 Татьяна Николаевна (1897–1918)  — великая княжна, вторая дочь императора Николая II.  В  годы Первой мировой войны окончила курсы сестер милосердия и, получив 6 ноября 1914 г. звание сестры милосердия военного времени, работала в  дворцовом госпитале 311

Аннотированный указатель имен

хирургической сестрой. Награждена знаком отличия Российского общества Красного Креста II степени «За труды, понесенные по уходу за больными и ранеными воинами» (1915). Почетная председательница Комитета для оказания временной помощи пострадавшим от военных бедствий. Расстреляна. Причислена Русской православной церковью к лику святых — 132 Танеева Надежда Илларионовна (1860–1937) — графиня, попечительца 1-го Петербургского дамского комитета общества Красного Креста. Мать А. А. Вырубовой — 145 Таничев П. — 199 Терещенко Михаил Иванович (1886–1956) — российский и французский предприниматель, владелец сахарорафинадных заводов, крупный землевладелец, банкир. Министр финансов Временного правительства первого состава. Во втором — четвертом составах правительства министр иностранных дел. В 1918 г. эмигрировал в Финляндию — 78, 183, 200 Тима — артистка, любовница Керенского — 78, 79 Титов Александр Андреевич (1878–1961) — политический деятель, предприниматель, химик. Народный социалист (1906). После Февральской революции — товарищ министра продовольствия А. В. Пешехонова. Участник Гражданской войны. В 1920 г. эмигрировал — 38, 40, 43, 45, 53, 72, 79, 131, 132, 140, 173, 183, 194, 217 Тихон (в миру: Беланин Василий Иванович) (1865–1925)  — Патриарх Московский и Всея Руси (1917). Избран Поместным собором Русской православной церкви. В годы Гражданской войны призывал к прекращению кровопролития. Выступил против декретов об отделении церкви от государства и об изъятии церковных ценностей. Причислен Русской православной церковью к лику святых — 23, 24, 25, 31, 32, 38, 40, 41, 43, 120, 206, 219, 228, 232 Токарев Р. — большевик — 91 Толстая (урожденная: Голицына) Александра Александровна (1823– 1918)— графиня, фрейлина. Бабушка А. А. Вырубовой — 145 Толстой Лев Николаевич (1828–1910) — русский писатель и мыслитель, чье учение послужило основой новому религиозно-нравственному течению — «толстовству». Участник обороны Севастополя — 50, 58, 147 Толстой Павел Михайлович  — военный деятель. И. д. начальника Политического отдела при военном министре Временного правительства — 81, 135, 165, 171, 172 Торопов — 101 312

Аннотированный указатель имен

Трепов Александр Федорович (1862–1928)  — политический деятель. Министр путей сообщения (30 октября 1915  — 27 декабря 1916), председатель (10 ноября — 27 декабря 1916) — 217 Третьяков — 145, 173 Троцкий (Бронштейн) Лев Давидович (1879–1940)  — политический деятель. Участвовал в социал-демократическом движении с 1896 г. Участник революции 1905  г. Председатель Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов (1917), один из руководителей Октябрьского переворота. Нарком по иностранным делам (1917–1918), нарком по военным делам, председатель Реввоенсовета Республики — 87, 95, 116, 125, 142, 143, 149, 153, 179, 191, 194, 199, 209, 211–213, 217, 222, 223, 225, 226, 236, 242 Трубецкой Григорий Николаевич (1874–1930) — политический деятель, дипломат. Посланник в  Сербии (1914). Участник Всероссийского поместного собора (1917). В правительстве генерала А. И. Деникина занимал должность начальника Управления по делам исповеданий. В 1920 г. эмигрировал — 75, 203 Трубецкой Евгений Николаевич (1863–1920) — князь, философ, правовед. Труды по теории познания, о смысле жизни — 156, 203 Тугаринов Леонид — 26, 84, 141 Фехнер — старший врач в военном госпитале № 10 — 60 Фидлер — 176 Филатов — народный социалист — 32, 77, 190, 191, 198, 215 Филатьев Георгий Викторович (1869–?) — народный социалист — 73, 75, 81, 82, 94, 98, 109–112, 114–116, 121, 168, 170, 172, 200, 220 Филоненко Михаил Михайлович (1886–1950) — военный деятель, штабскапитан. После Февральской революции — Верховный комиссар Временного правительства при Ставке Верховного главнокомандующего. Лидер Национального союза. Эмигрировал — 137 Фишер — фотограф, член Художественного кружка — 57 Фош Фердинанд (1851–1929) — французский военный деятель. Маршал Франции (1918), член Французской академии (1918). В Первую мировую войну командовал армией, группой армий, начальник Генерального штаба (1917), Верховный главнокомандующий союзными войсками (1918) — 227 Фриче Владимир Максимович (1870–1929)  — общественный деятель, филолог. Преподавал в Московском университете. Печатался в журналах «Мир Божий», «Русская мысль» — 51, 131 313

Аннотированный указатель имен

Фрейбергер — доктор — 197, 198 Фундаминский Илья Исидорович (1880–1942) — политический деятель. Член ЦК партии эсеров, журналист. Член редколлегии газеты «Дело Народа», товарищ председателя ВЦИК Совета крестьянских депутатов, комиссар Временного правительства на Черноморском флоте. Депутат Учредительного собрания. Эмигрировал в 1919 г. — 164

Хвостов Алексей Никитич (1872–1918) — политический деятель. Министр внутренних дел (1915), председатель бюро фракции правых IV Государственной думы. Расстрелян — 77, 78 Хижняков Владимир Васильевич (1871–1949)  — участник земского движения. Член Совета «Союза освобождения» (1904). Секретарь Вольного экономического общества (1903–1910) — 87, 94, 99, 205, 213 Цейтлин — 203 Церетели Ираклий Георгиевич (1881–1959)  — политический деятель. Член РСДРП(м). Член президиума ВЦИК 1-го созыва, исполкома Петросовета. Министр почт и телеграфов 1-го коалиционного Временного правительства. Эмигрировал в 1921 г. — 149, 150 Циммерман — инженер — 227 Цурюпа — брат диктатора — 223 Цявловский Мстислав Александрович (1883–1947) — деятель культуры, филолог. Исследовал жизнь и творчество А. С. Пушкина. С 1916 г. работал в редакции журнала «Голос минувшего» — 106, 107, 199 Чайковский Николай Васильевич (1850–1926) — деятель революционного движения. Участник кружка М. А. Натансона — В. М. Александрова (1869). Эсер (1904), во время революции 1905 г. занимался поставками оружия в Россию. В 1916–1917 гг. работал во Всероссийском союзе городов. После Февральской революции  — депутат Петросовета, гласный Петроградской городской думы, организатор I Всероссийского съезда крестьянских депутатов. Депутат Всероссийского Учредительного собрания. В 1918 г. стал одним из организаторов коалиции политических партий (энесы, эсеры и кадеты), известного как Союз Возрождения. Председатель правительства Северной области в Архангельске (1918–1919). Эмигрировал — 91, 141, 142, 188, 217 Чаянов Александр Васильевич (1888–1937) — деятель культуры, экономист-аграрник, социолог. Преподавал в Московском сельскохозяй314

Аннотированный указатель имен

ственном институте, Народном университете им. А. Л. Шанявского. Репрессирован — 240 Чаянова Елена Васильевна — сестра милосердия в военном госпитале № 15 — 60 Чембулов — 75 Черемисов Владимир Андреевич (1871 — не ранее 1918) — военный деятель. Участник Первой мировой войны. Командующий Северным фронтом (1917). Генерал от инфантерии (1917). Эмигрировал. Череп-Спиридович Артемий Иванович (1858–1926) — граф, политический деятель, генерал-майор русской армии, писатель. Председатель Славянского вспомогательного общества в  Москве (1901). Член Русского собрания, директор-распорядитель Общества волжского бассейна, Императорского общества для содействия русского торгового мореходства, директор-распорядитель Славянского благотворительного общества — 190 Черлюнчакевич Николай Александрович (1876–1938) — общественный и политический деятель. Эсер, затем — член РКП(б) — ВКП(б). Член Верховного суда СССР. Репрессирован — 118, 128 Чернов Виктор Михайлович (1873–1952) — политический деятель. Эсер. Член Петросовета, ВЦИК (1917). Министр земледелия Временного правительства третьего состава. Председатель Учредительного собрания (1918). Эмигрировал — 66, 68, 79, 82, 83, 108, 149, 150, 154, 157, 188 Черноскутов (вероятно, Павел Мамонтович) (1892–1944) — военнослужащий РККА — 97 Чупров И. М. — 176 Шаляпин Федор Иванович (1873–1938) — деятель культуры, оперный и камерный певец (высокий бас). Солист Большого и Мариинского театров, а также Метрополитен-опера. Художественный руководитель Мариинского театра (1918–1921). В  1922  г. выехал и  остался проживать в США — 145 Шаховской Дмитрий Иванович (1861–1939) — общественный и политический деятель. Кадет (1905). Депутат I Государственной думы. Министр государственного призрения Временного правительства. Член Союза возрождения России и Всероссийского национального центра. Репрессирован — 39, 43 Швецов — 50 Шепелев — 242 Шер — член ВРК — 114, 218 315

Аннотированный указатель имен

Шингарев Андрей Иванович (1869–1918) — общественный и политический деятель, экономист, врач. Кадет. Депутат II, III и IV Государственных дум. Министр земледелия в  первом составе Временного правительства. Убит на основании постановления Петроградского военно-революционного комитета — 93, 149, 153, 158 Шипов Иван Павлович (1865–1919)  — государственный деятель, финансист. Управляющий Государственным банком (1914–1917) — 119 Шлиппе Владимир Карлович фон (1834–1923) — российский государственный деятель. Действительный тайный советник (1911) — 152 Шнейдер — 161 Шполянская — 98, 130, 164 Шполянский Б. — кадет — 67, 94 Шредер — журналист — 31, 93 Штернберг Павел Карлович (1865–1920)  — деятель революционного движения, астроном. Работал в  Московской обсерватории. Член РСДРП(б) (1905). Профессор Московского университета (1917). Участник Гражданской войны — 106 Штраус Эдуард (1835–1916) — австрийский и германский композитор и дирижер. Директор консерватории Берлина — 51 Штуцер М. И. — военный врач — 42 Штюрмер Борис Владимирович (1848–1917) — государственный деятель. Председатель Совета министров (20 января — 10 ноября 1916) и одновременно с 3 марта по 7 июля занимал пост министра внутренних дел и  главноначальствующего отдельного Корпуса жандармов, с  7 июля по 10 ноября — министра иностранных дел — 78 Шуберт — 15 Шуберт Александр Михайлович (Шура) (1883–1924)  — военный деятель, участник Первой мировой войны. Служил в артиллерии на Северо-Западном фронте (1914), после госпиталя командирован на Шосткинский военный завод в Черниговской губернии. После Октябрьской революции служил в бактериологической лаборатории военно-санитарного поезда — 26, 49 Шуберт Анна Михайловна (1881–1972)  — деятель науки, психиатр. Работала при Центральном Полицейском приемном покое (позднее: Институт судебной психиатрии) — 25 Шуберт Михаил Михайлович (1880–1945) — служащий. Заведующий складом колоколов, вывезенных из церквей Западного края. Казначей штаба Московского военного округа (1917) — 26, 33 Шуберты — 26, 31, 41, 43, 46, 48 316

Аннотированный указатель имен

Щеголев Павел Елисеевич (1877–1931) — историк литературы и общественного движения. В 1906–1907 гг. издавал совместно с В. Я. Богучарским и В. Л. Бурцевым журнал «Былое», в 1908 г. — «Минувшие годы». Председатель Особой комиссии по расследованию деятельности Департамента полиции (1917). Один из организаторов Петроградского историко-революционного архива (1917), член коллегии Петроградского отделения Главархива (1919) — 79, 262 Щейкин Н. Н. — промышленник — 99 Щелкунов — сотрудник газеты «Известий Совета солдатских и рабочих депутатов» — 118, 146, 147, 148, 149, 151, 164, 179, 228 Щепкин Дмитрий Митрофанович (1879–1937)  — общественный и политический деятель, литератор, экономист. Старший делопроизводитель Общего собрания Государственной думы (1911), член Главного комитета Земского союза (1914), помощник председателя Земгора (1915). После Февральской революции назначен товарищем министра внутренних дел (занимал эту должность до 2 августа 1917 г.), участвовал в деятельности Тактического центра (1919). Репрессирован — 219 Щербатов Николай Сергеевич (1853–1929)  — князь, военно-морской деятель, историк. Участвовал в деятельности многих научных и общественных организаций: Общества ревнителей русского исторического просвещения (1898), Историко-родословного общества (1908) и др. — 82, 105, 201 Эйхгорн Герман фон (1848–1918) — командующий 10-й армии, сформированной на Восточном фронте (1915). Генерал-фельдмаршал (1917), главнокомандующий группы армий «Киев» (1918) — 208 Эрдели Иван Георгиевич (1870–1939)  — военный деятель. Генерал от кавалерии (1917). Участник Первой мировой и Гражданской войн. Поддержал выступление Л.  Г.  Корнилова. Главноначальствующий и командующий войсками Северного Кавказа (1919). В 1920 г. эмигрировал — 155 Южин Александр Иванович (1857–1927) — театральный деятель. Работал в Малом театре: управляющий труппой (1909), председатель Совета (1918), председатель дирекции (1919), директор (1923). Председатель дирекции литературно-художественного кружка «Среда» — 50, 51, 54 Юнг Карл Густав (1875–1961)  — швейцарский психолог и  философ. Работал в психиатрической клинике г. Цюриха — 59 317

Аннотированный указатель имен

Юрьев — председатель Совета рабочих и солдатских депутатов г. Архангельска — 214 Юсупов — полотер, комиссар деревни Аносино — 223 Язвицкий — сотрудник газеты «Утро России» — 179 Якушкин — сотрудник газеты «Русские ведомости» — 65 Яневский — 117 Яновская Зинаида Степановна (1862–1954) — дочь С. Д. Яновского и Анны Михайловны Шуберт — 49, 181 Янушкевич Николай Николаевич (1868–1918) — военный деятель. Генерал от инфантерии (1914). Начальник штаба Верховного главнокомандующего русской армии при великом князе Николае Николаевиче (1914–1915) — 155

Содержание Предисловие Историко-биографический очерк ...........................................................5 Дневник П. Е. Мельгуновой-Степановой Тетрадь первая (19 июля 1914 — 30 ноября 1917).............................21 Тетрадь вторая (1 декабря 1917 — 6 февраля 1920)....................... 131 Примечания .................................................................................................... 244 Аннотированный указатель имен ............................................................. 274

Мельгунова-Степанова Прасковья Евгеньевна ДНЕВНИК: 1914–1920 Научный редактор В. Д. Лебедев Редактор О. Г. Андреева Художественное оформление А. П. Зарубина Компьютерная верстка И. В. Белюсенко Корректоры Е. Н. Петрова, Н. В. Давыдова Издательство «Кучково поле» Москва, 123022, ул. Красная Пресня, 28, оф. 554 Тел./факс: (499) 255 93 49; (499) 255 96 22 E-mail: [email protected] www.kpole.ru ООО «Люкс-Принт» 140180, Московская область, г. Жуковский, ул. Гагарина, д. 2. Тел./факс: (499) 409 54 31; (495) 615 60 62. E-mail: [email protected] www.luxe-print Подписано в печать 16.12.2014. Формат 125 × 200 мм Усл. печ. л. 14,5. Печать офсетная Тираж 2000 экз. (1-й завод 1000 экз.) Заказ № . Отпечатано  в ОАО «Первая Образцовая типография» Филиал «Чеховский Печатный Двор» 142300, Московская область, г. Чехов, ул. Полиграфистов, д. 1 Тел.: (495) 988 63 87 E-mail: salе[email protected] www.chpd.ru

ISBN 978-5-9950-0463-9