Научный портал МВД России. Вып. 4(24). 2013

Citation preview

№ 4 (24)

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

Выходит с 2008 г. ежеквартально

Редакционный совет: Т.В. Аверьянова, д.ю.н., профессор С.И. Гирько, д.ю.н., профессор А.И. Гуров, д.ю.н., профессор Ю.Н. Демидов, д.ю.н., профессор И.Э. Звечаровский, д.ю.н., профессор А.Н. Ильяшенко, д.ю.н., профессор В.Н. Остроухов, д.ю.н., профессор Д. Смирнов, протоиерей

Редакционная коллегия: Председатель С.И. Гирько, д.ю.н., профессор

Заместитель председателя Ю.М. Антонян, д.ю.н., профессор

Члены редакционной коллегии: Н.А. Власова, д.ю.н., профессор Э.А. Васильев, д.ю.н., доцент М.Ю. Воронин, д.ю.н., доцент В.Ю. Голубовский, д.ю.н., доцент В.В. Дорохин, к.ю.н. И.А. Климов, д.ю.н., профессор П.Н. Кобец, д.ю.н., профессор C.П. Козлов, к.ю.н. Б.С. Крылов, д.ю.н., профессор В.Д. Ларичев, д.ю.н., профессор М.Я. Масленников, к.ю.н., доцент В.И. Полубинский, к.ю.н. И.А. Попов, д.ю.н., профессор Ю.В. Степаненко, д.ю.н., профессор И.Ю. Сундиев, д.ф.н., профессор А.П. Шергин, д.ю.н., профессор А.А. Ширванов, д.ю.н., профессор

Редакция: Главный редактор C.П. Козлов, к.ю.н.

Ответственный cекретарь А.И. Пешков, к.ю.н.

Редакторы: Н.И. Попова О.В. Тарасевич

Корректор Г.О. Киселева

2013

СОДЕРЖАНИЕ РАЗДЕЛ I УГОЛОВНОЕ, УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЕ ПРАВО, КРИМИНАЛИСТИКА Арипшев А.М. Проблемы формирования ювенальной политики в России на современном этапе ................................................. Микаутадзе С.Р. Уголовно-правовой запрет в регулировании общественных отношений.......................................................... Фильченко А.П. Уголовно-правовое значение института судимости ........................................................................................ Богатыров А.Т. Использование дендрохронологической экспертизы при расследовании незаконной рубки лесных насаждений ........................................................................................ Иванов И.Г. О понятии и классификации преступлений в сфере производства и оборота этилового спирта и алкогольной продукции ...................................................................................... Токарчук Р.Е. Социально-правовая природа и вопросы квалификации разбоя, совершаемого путем угроз насилием, опасным для жизни или здоровья .............................................................

5 10 15

18

23

27

КРИМИНОЛОГИЯ Гомонов Н.Д. Интернет: анализ криминогенных факторов ....... Булатецкий С.И., Коваленко В.И. К вопросу о легализации проституции в России ............................................................... Дьяченко Н.Н., Кузнецов А.Е. Уведомление о склонении к коррупционному поведению в системе мер профилактики коррупции в органах внутренних дел .............................................. Антонова Г.И. Некоторые проблемы криминологической типологизации лиц, совершивших умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (ст. 111 УК РФ) .............................................

34 39

44

48

ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Васильев Э.А., Сухорукова Е.А. Проблемы прокурорского надзора за оперативно-розыскной деятельностью органов внутренних дел: дискуссионные вопросы ....................................... 55 Митьков В.Н. Нелегальные мигранты как объект оперативнорозыскной деятельности органов внутренних дел ..................... 62

Плата с авторов за публикацию рукописей не взимается. При использовании материалов ссылка на журнал «Научный портал МВД России» обязательна. Публикуемые материалы отражают точку зрения автора, которая может не совпадать с мнением редколлегии. Рукописи не возвращаются

Компьютерная верстка С.В. Сухоруковой Подписано в печать 10.12.2013 г. Формат 60 х 90 1/8 Объем 17 п.л. Тираж 1000 экз. Зак. № 2057 Отпечатано в ФГКУ «ЭПК МВД России»

Адрес редакции: ул. Поварская, 25,стр.1 ГE69 ГСПE5, Москва, 123995 eEmail: vnii [email protected]; http://www.vniiEmvd.ru Тел. редакции: (495) 667-46-98, (495) 667E41-14 Тел./факс: (495) 691E35-90

© Федеральное государственное казенное учреждение «Всероссийский научноEисследовательский институт МВД России»

Журнал зарегистрирован в Федеральной службе по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций, связи и охраны культурного наследия. Свидетельство о регистрации средства массовой информации ПИ № ФС77-32241 от 9 июня 2008 года

АДМИНИСТРАТИВНОЕ ПРАВО И ПРОЦЕСС Попугаев Ю.И. О совершенствовании законодательства об административных правонарушениях ....................................... 66 Холманский В.И., Стульнова Т.В. Административноправовые аспекты установления административного надзора за лицами, освобожденными из мест лишения свободы ........... 73

РАЗДЕЛ II ТЕРРОРИЗМ И ЭКСТРЕМИЗМ Вайле С.П. Проблемы выявления и раскрытия преступлений экстремистской направленности, обусловленные назначением и производством исследований и экспертиз ............................. Зеленов Ю.Н. Влияние социально-психологических особенностей подростков и молодежи на формирование экстремистских установок личности ........................................................... Кулешов Р.В. Принципы теории оперативно-боевого противодействия экстремистской и террористической деятельности ... Смирнов А.А. Информационное противодействие терроризму и экстремизму...........................................................................

80

90 95 99

ИНФОРМАЦИОННОЕ И НАУЧНОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ ОРГАНОВ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ Демидов Ю.Н. О текущих задачах и проблемных аспектах в сфере организации деятельности подразделений полиции по охране общественного порядка территориальных органов МВД России ......................................................................................104 Ермолаев В.В. Развитие организационной культуры российской полиции: модели ротации и селекции управленческой элиты органов внутренних дел ........................................................111 Макорин А.А., Зеленов С.А. Вопросы организации информационного обеспечения. Эффективность работы в рамках программы ЕИТКС и дальнейшее формирование концепции информационного обеспечения органов внутренних дел .....................116

ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ Квашис В.Е., Морозов Н.А. Организованная преступность в Японии ......................................................................................121 Никитина И.Э. Международно-правовые формы сотрудничества государств – членов Европейского Союза по противодействию трансграничной организованной преступности ..............131

ПОЗДРАВЛЯЕМ С ЮБИЛЕЕМ Поздравляем В.Д. Ларичева с 65-летием.................................135

Подписка по России: Каталог «Роспечать» – инд. 45900 Электронный адрес научного периодического издания в Интернете: http: www.elibrary.ru, http: www.vnii-mvd.ru

Решением Президиума Высшей аттестационной комиссии (ВАК) Министерства образования и науки РФ «НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ» включён в Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание учёных степеней кандидата и доктора наук

№ 4 (24)

Published since 2008 quarterly

2013

SCIENTIFIC PORTAL OF THE RUSSIA MINISTRY OF THE INTERIOR

Editorial Council: T.V. Averyanova, DSc (Law), Professor S.I. Girko, DSc (Law), Professor A.I. Gurov, DSc (Law), Professor Y.N. Demidov, DSc (Law), Professor I.Y. Zvecharovsky, DSc (Law), Professor A.I. Ilyashenko, DSc (Law), Professor V.N. Ostroukhov, DSc (Law), Professor D. Smirnov, archpriest

Editorial board: Chief S.I. Girko, DSc (Law), Professor

Deputy Chief Y.M. Antonyan, DSc (Law), Professor

Editorial board members: N.A. Vlasova, DSc (Law), Assistant Professor E.A. Vasiliev, DSc (Law), Assistant Professor M.Y. Voronin, DSc , (Law) Assistant Professor V.Y. Golubovsky, DSc (Law), Assistant Professor V.V. Dorokhin, PhD (Law) I.A. Klimov, DSc (Law), Professor P.N. Kobetz, DSc (Law), Professor S.P. Kozlov, PhD (Law) B.S. Krylov, DSc (Law), Professor V.D. Larichev, DSc (Law), Professor M.Y. Maslennikov, PhD (Law), Assistant Professor B.I. Polubinsky, PhD (Law) I.A. Popov, DSc (Law), Professor Y.V. Stepanenko, DSc (Law), Professor I.Y. Sundiev, DSc (Philosophy), Professor A.P. Shergin, DSc (Law), Professor A.A. Shirvanov, DSc (Law), Professor

Editorship: Editor-in-chief S.P. Kozlov, PhD (Law)

Executive secretary A.I. Peshkov, PhD (Law)

Editors N.I. Popova O.V. Tarasevich

Proofreader G.O. Kiseleva

CONTENT SECTION I CRIMINAL LAW, CRIMINAL PROCEDURE LAW, FORENSIC SCIENCE Aripshev A.M. Problems of forming juvenile policy in Russia at the present stage .......................................................................5 Mikautadze S.R. The criminal legal prohibition in regulating social relations .....................................................................................10 Filchenko A.P. Criminal legal significance of the institution of conviction ...............................................................................15 Bogatyrov A.T. Use dendrochronological in investigation of illegal logging forest plantations .............................................................18 Ivanov I.G. On the concept and classification of crimes in the sphere of ethanol and alcoholic products producing and trafficking .23 Tokarchuk R.E. Social and legal character and problems of qualifying robbery committed with violence threats dangerous for life or health ...........................................................................27

CRIMINOLOGY Gomonov N.D. Internet: the analysis of criminogenic factors .........34 Bulatetzky S.I., Kovalenko V.I. On the issue of legalization of prostitution in Russia ................................................................39 Dyachenko N.N., Kuznetsov A.E. Notification about inducing to corruptional behavior in the Ministry of the Interior system of preventing corruption ...............................................................44 Antonova G.I. Some criminological problems of typology of perpetrators of deliberate infliction of grave harm to health (article 111 of the criminal code) .............................................................48

POLICE OPERATIVE SEARCH ACTIVITIES Vasilyev E.A., Sukhorukova E.A. Procurator’s supervision over police operative search activities: controversial questions ...............55 Mitkov V.N. Illegal migrants as an object of police operative search activities .....................................................................................62

No payment from authors. While using materials of the Scientific Portal, reference to it is obligatory. Published materials express views of authors which cannot necessary coincide with the views of the editorial board. Manuscripts cannot be returned

ADMINISTRATIVE LAW AND PROCEDURE Popugaev Y.I. On the perfecting of the legislation on administrative offences .....................................................................................66 Kholmansky V.I., Stulnova T.V. Administrative-and-legal aspects of instituting administrative supervision over those released from imprisonment ..............................................................................73

SECTION II

Computer make-up S.V. Sukhorukova Passed for printing 10.12.2013 Size 60x90 1/8 Volume 17 sheet Number of copies 1000 Printed in the EPC Russia MI Order № 2057.

Editorial board address: Povarskaya Str., 25, b. 1 G-69 GSP-5, Moscow, 123995 e-mail: [email protected]; http://www.vnii-mvd.ru Tel.: (495) 667-4698 (495) 667-4114 Tel./fax: (495) 691-3590 © Federal public official institution «National Research Institute of the Russia Ministry of the Interior» The journal is registered in the Federal service for control over observing law in the sphere of mass media, communication and protection of cultural heritage. Certificate of registry of a mass media material PI № FS77-32241 from 9 June 2008. Subscription in Russia: Catalogue «Rospechyat» – ind. 45900 Electronic address of the scientific periodical in the Internet: http://www.elibrary.ru

TERRORISM AND EXTREMISM Vaile S.P. Problems of detecting and clearing up extremismoriented crimes connected with assigning and carrying out research and examinations ........................................................................80 Zelenov Y.N. The impact of social-and-psychological specificities of juveniles and youths on forming extremist attitudes of personality ................................................................90 Kuleshov R.V. Theoretical principles of the operative-andcombat counteraction against extremist and terrorist activities ........95 Smirnov A.A. Information counteraction against terrorism and extremism ............................................................................99

INFORMATIONAL AND SCIENTIFIC SUPPORT TO MINISTRY OF THE INTERIOR UNITS Demidov Y.N. On the current tasks and problematic aspects in the sphere of organizing police activities in protecting public order of the territorial Russia MI units .............104 Ermolaev V.V. The development of the organizational culture of the Russian police: rotation and selection models of the police managerial elite ......................................................111 Makorin A.A., Zelenov S.A. Problems of organizing informational support. Working efficiency within the framework of the integrated informational space program, and further forming the concept of informational support to the MI units .........116

FOREIGN EXPERIENCE Kvashis V.E., Morozov N.A. Organized crime in Japan ...............121 Nikitina I.E. International and legal forms of cooperation between the European Union member states in counteracting cross-border organized crime ........................................................................131

CONGRATULATIONS WITH THE JUBILEE We congratulate V.D. Larichev with his 65-th jubilee ...................135

By the Presidium of the Higher Certification Commission of the RF Ministry of Education and Science, the «Scientific Portal of the Russia Ministry of the Interior» is included to the List of the leading reviewed science journals and publications where fundamental scientific results from dissertations for degrees of PhD and DSc should be published.

№1

2008

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

УГОЛОВНОЕ, УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЕ ПРАВО, КРИМИНАЛИСТИКА АХМЕД МУХАМЕДОВИЧ АРИПШЕВ, кандидат экономических наук, старший преподаватель кафедры боевой, физической и тактико-специальной подготовки ФГКОУ ДПО «Северо-Кавказский институт повышения квалификации Краснодарского университета МВД России»

ПРОБЛЕМЫ ФОРМИРОВАНИЯ ЮВЕНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ В РОССИИ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ Рассматриваются проблемы комплексного общетеоретического анализа механизма формирования ювенальной политики, его нормативного закрепления в российском законодательстве, разработки комплекса вопросов, связанных с созданием системы взаимодействующих институтов в сфере защиты прав, свобод и законных интересов несовершеннолетних. Ключевые слова: ювенальная юстиция, политика, несовершеннолетние, суд. A.M. Aripshev, PhD (Economy), Senior Lecturer, Sub-Department of Combat, Physical and Special Tactical Training, North Caucasian Best Practice Institute of the Russia MI Krasnodar University; e-mail: [email protected], tel.: 8 (8662) 914-878. Problems of forming juvenile policy in Russia at the present stage. Problems of integrated academic analyses of the mechanism of forming juvenile policy, its normative fixing in the Russian legislation, working out questions connected with the creation of a system of interacting institutes in the sphere of protecting juvenile rights, freedoms and legal interests, are examined. Key words: juvenile justice, policy, juveniles, court.

С середины 90-х годов ХХ в. в России разворачивается движение за ювенальную юстицию, которое ориентировано на гуманизацию уголовного правосудия в отношении несовершеннолетних, на его совершенствование в соответствии с международными стандартами детского правосудия и обращения с несовершеннолетними, на использование инновационных подходов. Буквальное толкование словосочетания «ювенальная юстиция» (от лат. «juvenalis justitia» – детское правосудие) у человека, далекого от злободневных проблем нашего общества, может вызвать некоторое недоумение: неужели такой институт, как правосудие, бывает детским, взрослым, женским или мужским? Правосудие и спра-

ведливость либо есть, либо их нет. И возрастные, половые и другие показатели тут ни при чем. Термин «юстиция» в данном случае используется для обозначения правосудия по уголовным и гражданским делам, системы особых и специализированных субъектов, осуществляющих защиту прав, ограничивающих возможность общественно опасных деяний, стимулирующих законопослушное поведение1. А дополнение «ювенальная» появляется в силу необходимости подчеркнуть то обстоятельство, что речь идет об относительно самостоятельной сфере правосудия, обособленной вследствие специфики лица, подлежащего уголовному преследованию. Специфика заключается в том, что ювеналь-

5

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

РАЗДЕЛ I

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ ный суд, разбирая дела в отношении несовершеннолетних правонарушителей, рассматривает подростка не как объект для репрессий, а как субъект реабилитации, чтобы обеспечить профилактику повторного деликта. В центре внимания оказывается подросток с его проблемами, а не ведомства с их административными ограничениями. Однако, несмотря на то, что анализируемый термин уже не первое десятилетие находится в устойчивом правовом обороте, среди ученых и юристов-практиков нет единства в понимании того, что собой представляет такой институт, как ювенальная юстиция, которую часто связывают только со специализированными судебными органами, предназначенными для рассмотрения дел в отношении несовершеннолетних. Например, Большой юридический словарь под ювенальной юстицией понимает особый порядок судопроизводства, отдельную систему судов для подростков (ювенальных судов), а также совокупность идей, концепций социальной защиты и реабилитации несовершеннолетних правонарушителей2. С.В. Черчага считает, что система ювенальной юстиции – это совокупность государственных органов, органов местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждений, должностных лиц, неправительственных некоммерческих организаций, осуществляющих на основе установленных законом процедур действия, нацеленные на реализацию и обеспечение прав, свобод и законных интересов ребенка (несовершеннолетнего)3. Отсутствие единого понимания анализируемого термина грозит обесцениванием инноваций в системе правосудия, объявлением «ювенальными» любых технологий работы с детьми. Ситуация усугубляется еще и попытками осуществить «подмену» ныне политически некорректного института «ювенальная юстиция» более мягким для слуха общественности – «ювенальными технологиями». Отсутствие единства среди теоретиков в толковании анализируемого термина привело к тому, что под ювенальными технологиями в законодательстве понимается: введение специализации судей; повышение квалификации судей; введение в аппарат судов помощников судей с функциями социальных работников; использование методик сбора юридически значимой информации (для реализации ст. 421 УПК РФ); взаимодействие суда с органами и службами системы профилактики; применение примирительных процедур; судебное решение, содержащее индивидуальный план реабилитации несовершеннолетнего (в форме частного постановления ч. 4 ст. 29 УПК РФ); привлечение волонтеров для проведения с несовершеннолетними профилактических мероприятий; «письмо суда» (ст. 15 ФЗ от 24 июля 1998 г. № 124-ФЗ «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации»); карта социального со-

6

№4

2013

провождения (ч. 7 ст. 88 УК РФ); ограничение гласности при судебном разбирательстве и обеспечение их прав на конфиденциальность; контроль суда на стадии исполнения судебного акта4. Неоднородность перечисленного очевидна и вряд ли будет способствовать эффективному становлению ювенальной юстиции в нашей стране. Вместе с тем, давно известно, что существенные преобразования происходят лишь при условии коренного изменения парадигмы, смены основополагающих взглядов и подходов соответствующего профессионального сообщества. А у нас до сих пор в среде практиков сохраняется взгляд на несовершеннолетнего как на «маленького взрослого», с которым нужно в уголовном судопроизводстве обращаться так же, как с обычным обвиняемым, разве что помягче. Поэтому не отсутствие интересных законопроектов и даже не нехватка средств на их реализацию, а именно неизменность линз, сквозь которые большинство взрослых глядят на подростка-правонарушителя, препятствует внедрению в России системы ювенальной юстиции5. О том, что до сих пор в России соответствующая реформа на самом деле не проводилась, свидетельствует несовершенство самой системы взаимодействующих институтов в сфере защиты прав и интересов несовершеннолетних, а также отсутствие единых государственной программы и законодательства в этой области. Как метко подметил президент Российского благотворительного фонда «Нет алкоголизму и наркомании» Олег Зыков, «социальной политики в отношении детства у нас нет, а есть ведомственная суета»6. По его словам, различные ведомства лишь отрабатывают деньги, судьбой же конкретного ребенка не озабочен никто, в стране отсутствуют механизмы, обеспечивающие защиту прав детей7. Да, в 2003 г. в Уголовный кодекс Российской Федерации были внесены масштабные изменения, направленные на либерализацию норм об уголовной ответственности несовершеннолетних: были дифференцированы максимальные сроки лишения свободы, применяемые к осужденным подросткам, появилась возможность повторного применения к ним условного осуждения, было разрешено использовать одновременно несколько принудительных мер воспитательного воздействия и др. Однако цели облегченного наказания, применяемого к несовершеннолетним, остались прежними. Нужно подчеркнуть также, что сегодня подросток может быть задержан в том же процессуальном порядке, что и взрослый подозреваемый. Широко распространено мнение, что педагог и психолог, участвующие в допросе несовершеннолетнего обвиняемого, – это подручные следователя, призванные помочь ему установить психологический контакт с подследственным и сформулировать

2008

задаваемые ему для изобличения вопросы. Кроме того, Федеральный конституционный закон от 7 февраля 2011 г. № 1-ФКЗ «О судах общей юрисдикции в Российской Федерации» позволяет создавать специализированные ювенальные суды, которые будут снабжаться Судебным департаментом при Верховном Суде РФ (п. 5 ч. 2 ст. 1, ч. 3 ст. 6, ч. 3 ст. 37 Закона). Однако эти положения не подкреплены нормами других законов, что, по сути, придает им декларативный характер. Не произошло существенных изменений и на практике. Ранее действовавшее постановление Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. № 7 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» более двух лет назад утратило силу, уступив место постановлению Пленума Верховного Суда от 1 февраля 2011 г. № 1 «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних»8. Но если иметь в виду интересующий нас аспект, подвижек в сознании сотрудников высших судебных органов России не произошло. Так, в преамбуле Постановления выдвигается на первый план, как и в советское время, задача повышения «предупредительного воздействия судебных процессов» по делам несовершеннолетних, а в п. 1 Постановления речь идет о «воспитательном воздействии» судебного разбирательства. Хотя затем перечисляются международные правовые акты, которыми должен руководствоваться судья, рассматривающий уголовное дело подростка, в п. 3 Постановления указываются цели процесса, неотличимые от установок в отношении дел взрослых подсудимых: «Правосудие в отношении несовершеннолетних правонарушителей должно быть направлено на то, чтобы применяемые к ним меры воздействия обеспечивали максимально индивидуальный подход к исследованию обстоятельств совершенного деяния и были соизмеримы как с особенностями их личности, так и с обстоятельствами совершенного деяния, способствовали предупреждению экстремистских противозаконных действий и преступлений среди несовершеннолетних, обеспечивали их ресоциализацию, а также защиту законных интересов потерпевших». Никаких реальных подвижек не произошло и в аспекте специализации судей – речи о создании обособленных судов по делам несовершеннолетних в п. 4 Постановления не идет9. Таким образом, за последние годы в отечественном уголовном, уголовно-процессуальном и уголовно-исполнительном законодательстве ювенальная составляющая возросла. Однако системно-структурный анализ положений, определяющих специфику ответственности несовершеннолетних, указывает на их фрагментарный характер, недостаточное как внутриотраслевое,

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ так и межотраслевое согласование. Отмеченный дефект во многом обусловлен недостаточной концептуальной определенностью законодателя по отношению к регулированию общественных отношений в сфере предупреждения правонарушений несовершеннолетних, в силу чего следует поддержать инициативу авторов, ратующих за тщательную ревизию действующего законодательства об ответственности несовершеннолетних на предмет его соответствия международно-правовым нормам и возможностей использования отечественного и зарубежного опыта10. В результате таких фрагментарных и непоследовательных преобразований система профилактики правонарушений несовершеннолетних в России остается «разомкнутой»: есть центры предупреждения девиантного поведения (как общественные, так и государственные), есть структуры, ведущие учет подростков из группы риска, в том числе совершивших правонарушения, есть координирующие органы на самых разных уровнях. Но нет именно механизма отправления правосудия и социального сопровождения попавших в сферу правосудия несовершеннолетних, элементами которого, собственно, и должны быть ныне существующие системы предупреждения, учета и координации11. По нашему мнению, внедрение ювенальной юстиции в России затруднено целым комплексом объективных и субъективных причин. Во-первых, этому препятствует чрезмерная загрузка судей, которая просто не дает им возможности проявлять массовый энтузиазм и брать на себя дополнительные социальные функции. Следует отметить, что никакой внутренней мотивации у обыкновенного суда возлагать на себя дополнительные, не свойственные ему, обязанности не существует, внешнего законодательного «обязывания» пока нет. А в больших городах типа Москвы или Санкт-Петербурга, где вопрос о загруженности судей работой стоит особенно остро, идея расширения зоны их ответственности встречается ими с удвоенной осторожностью. Во-вторых, возникают естественные сложности в налаживании взаимодействия между судом и органами реализации социальной политики изза многоступенчатости и централизации механизмов такой реализации. Все это привело к тому, что идея ювенального правосудия никогда не имела поддержки в большинстве судебных учреждений России (но не во всех – в отдельных были инициированы интересные проекты) и не была активно поддержана структурами исполнительной власти из-за отсутствия одного субъекта, отвечающего за эту сферу. Опираясь на международный и российский опыт, можно утверждать, что система ювенальной юстиции состоит как минимум из четырех основных блоков, каждый из которых является

7

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

№1

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ необходимым и не может быть исключен из системы без того, чтобы она не развалилась. Этими основными блоками являются: 1) специализированные суды; 2) система социального контроля за поведением несовершеннолетних и условиями их проживания; 3) система социальной реабилитации несовершеннолетних правонарушителей; 4) служба социальных ювенальных работников (медиаторов), осуществляющих связь между судом, другими правоохранительными органами, городскими социальными службами. При этом для эффективной работы всей системы принципиальное значение имеет связка «специализированный суд – служба социальных ювенальных работников». С учетом изложенного видим, что в систему ювенальной юстиции входят не только создание правосудия по делам несовершеннолетних, но и создание специальных взаимодействующих институтов как государственных, так и негосударственных органов, учреждений и организаций, занимающихся защитой прав и интересов несовершеннолетних. Для того чтобы в рамках системы ювенальной юстиции обеспечить защиту прав, свобод и законных интересов несовершеннолетних, необходимо использовать весь комплекс правовых механизмов, медико-социальных, психолого-педагогических и реабилитационных, а также иных процедур и программ, реализуемых данной системой. В связи с этим целесообразными выглядят следующие предложения по внедрению элементов ювенальной юстиции в работу судов: 1) углубление специализации судей. Опыт показывает, что рассмотрение многих гражданских и административных дел с участием несовершеннолетних требует такого же особого подхода, как и рассмотрение уголовных дел (разводы, опекунство, лишение родительских прав, выселение несовершеннолетних). Это в том числе даст возможность полностью сосредоточить судью на работе с делами, в которых участвуют несовершеннолетние; 2) выделение в судах специальных помещений для рассмотрения дел с участием несовершеннолетних и осуществление их ремонта. Это, безусловно, не самая главная, но все-таки важная мера, которая наряду с комплексом других мер может помочь изменить облик правосудия, осуществляемого в отношении несовершеннолетних; 3) организация взаимодействия судьи с социальными работниками. Прикрепление постоянного социального ювенального работника, находящегося в штате городских социальных служб, но имеющего фактически (но не юридически, поскольку это невозможно по действующему законодательству) статус помощника судьи, ко-

8

№4

2013

торый осуществляет подготовку дел с участием несовершеннолетних и организует контроль за исполнением решений и приговоров12. Социальные ювенальные работники призваны осуществлять: а) квалифицированную подготовку к рассмотрению дела, фактически знакомиться с социальными обстоятельствами, сопутствовавшими совершению преступления, при необходимости привлекать специалистов (врачей, психологов, воспитателей), собирать другую полезную информацию и готовить справку (в некоторых случаях социальную карту, которая потом везде будет сопровождать подростка до достижения им совершеннолетия); б) связь между судьей и органами, реализующими социальную политику, правоохранительными органами, органами местного самоуправления, помогая решать как вопросы, касающиеся конкретного дела, так и общие вопросы, касающиеся снижения уровня преступности среди несовершеннолетних; в) надзор за поведением осужденных, которым назначены различные меры наказания, в том числе условное лишение свободы с наложением на осужденного каких-либо дополнительных обязательств воспитательного характера. Помимо подготовки рассмотрения дел в судах, основными функциями социальных ювенальных работников должны быть надзор за несовершеннолетними, в отношении которых либо вынесен приговор, либо дело прекращено по нереабилитирующим основаниям. Последнее очень важно, так как судьба детей, совершивших преступление, но по тем или иным причинам избежавших суда, практически никем не отслеживается. С организационной точки зрения автономная служба социальных ювенальных работников должна иметь достаточно простую структуру: а) единый городской информационно-методический центр, в котором сосредоточивается вся информация о подростках, совершивших правонарушения, и в штате которого, помимо двух-трех специалистов, есть штатный психолог, юрист и врач; б) штат социальных ювенальных работников, рассчитанный исходя из количества дел в судах города – приблизительно два-три человека в каждом судебном районе13. Социальные ювенальные работники должны осуществлять свои функции в тесном взаимодействии с комиссиями по делам несовершеннолетних, соответствующими подразделениями органов внутренних дел, управлениями образования, здравоохранения, социальной защиты, семьи и молодежи, органами опеки и попечительства. Однако на сегодняшний день закрепление социальных работников за судами труднореализуемо по целому ряду как объективных, так и субъективных причин. Во-первых, для решения

2008

этой задачи инициатива должна исходить от самого суда, которому необходимо решать для этого многочисленные финансово-организационные вопросы. Во-вторых, это потребует огромного количества дополнительных рабочих мест, помещений, инвестиций в инфраструктуру. Таких резервов российская судебная система явно не имеет. Таким образом, вопрос, по существу, остается открытым, причем сразу в трех аспектах: 1) большинство практиков весьма скептически относятся к эффективности такой меры, как специализация судей; 2) проблема взаимодействия специальных судов с социальными службами по сей день является краеугольным камнем системы ювенальной юстиции. Попытки организовать такое взаимодействие предпринимались, но не получили развития в большинстве случаев; 3) технологии ювенальной юстиции затратны как в финансовом, так и в административном отношении. Все вышеперечисленное создает серьезные препятствия на пути реализации проектов, связанных с внедрением элементов ювенальной юстиции в практическую жизнь. Но в перспективе специальные составы судов по делам семьи и несовершеннолетних у нас появятся обязательно. Во-первых, это предопределено историческим опытом. Многое из гуманистических подходов и методов обеспечения прав и интересов детей, оказавшихся в конфликте с законом, существовавших в начале XX в., актуально и сегодня. И если тот или иной общественный опыт ценен – возврат к нему неизбежен. Во-вторых, нам никуда не деться от обязательств по применению международных договоров, общепризнанных принципов и норм международного права. Эти договоры, нормы и принципы являются по Конституции Российской Федерации составной частью отечественной правовой системы. И уже сейчас суды при рассмотрении дел в отношении несовершеннолетних, наряду с национальным законодательством, руководствуются такими основополагающими международно-правовыми актами, как Конвенция ООН о правах ребенка, Пекинские правила (1985 г.), Эр-Риядские соглашения (1990 г.), которые предусматривают не только перенос акцента с карательных на воспитательные меры, но и вынесение решений специальными судами. Так, в 2010 г. согласно обобщенной информации, собранной специальной рабочей группой при Совете судей РФ, ювенальные технологии в сфере правосудия по делам о преступлениях несовершеннолетних применялись в судах 52 субъектов Российской Федерации14. Наконец, о создании специализированной судебной системы по делам несовершеннолетних

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ говорится в Концепции судебной реформы (1991 г.) и в утвержденном Указом Президента Российской Федерации от 14 сентября 1995 г. № 942 Национальном плане действий в интересах детей15. Поэтому перспективные задачи, которые необходимо решать при формировании системы ювенальной юстиции, если их расставить в порядке приоритетности, выглядят следующим образом: 1) углубление специализации в судебной системе; 2) создание службы социальных ювенальных работников; 3) совершенствование системы социальной реабилитации несовершеннолетних правонарушителей; 4) улучшение координации и взаимодействия городских служб социального контроля за поведением несовершеннолетних и условиями их жизни. 1 Высоцкая Н.В., Никитина Н.А., Федоренко Е.Ю. и др. Основные этапы и процессы становления в Красноярском крае ювенальной юстиции нового поколения. Положение о ювенальной службе // Вопросы ювенальной юстиции. 2011. № 2. С. 28. 2 Большой юридический словарь. – М., 2004. С. 436. 3 Черчага С.В. Становление ювенальной юстиции: вопросы гражданско-процессуального законодательства РФ (опыт Ростовской области) // Становление ювенальной юстиции в России: опыт, проблемы и перспективы: Материалы круглого стола Государственной Думы ФС РФ (20 марта 2006 г.) // Ювенальная юстиция в России: Всероссийский информационный портал. 4 Какие ювенальные технологии нужны России: Интервью В.Н. Ткачева, председателя Ростовского областного суда, д.ю.н., Заслуженного юриста РФ, члена Совета при Президенте РФ по вопросам совершенствования правосудия, члена Рабочей группы при Совете судей РФ по созданию и развитию ювенальной юстиции в системе правосудия РФ. URL: http://www.juvenilejustice.ru/documents/doc3/int/statem_ jj/tkachev_what/page2/ 5 Пашин С.А. Пекинские правила и некоторые положения российского уголовного законодательства (сопоставление моделей кураторской и карательной юстиции) // Вопросы ювенальной юстиции. 2011. № 4. С. 13. 6 Ювенальная юстиция: защита прав детей в теории и на практике. URL: http:// www.svobodanews.ru/content/ Transcript/ 265349.html58 7 Там же. 8 Далее – Постановление. 9 Пашин С.А. Указ. соч. С. 15. 10 Мартынова С.И. Целесообразность введения ювенальной юстиции в Российской Федерации // Вопросы ювенальной юстиции. 2011. № 6. 11 Технологии ювенальной юстиции: общие рекомендации по стратегии развития в городе Москве. – М.: Институт права и публичной политики, 2009. С. 1. 12 Там же. С. 4-5. 13 Там же. С. 6-8. 14 Справка по результатам обобщения информации судов субъектов РФ об использовании ювенальных технологий судами общей юрисдикции, подготовленная Рабочей группой при Совете судей РФ по вопросам создания и развития ювенальной юстиции в системе правосудия РФ. URL: http://www. juvenilejustice.ru/documents/rabgr/monit_reg/monreg/ 15 Мыцыков А.Я. Ювенальная юстиция... Панацея или угроза? // Вопросы ювенальной юстиции. 2011. № 6. С. 38-39.

9

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

№1

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

№4

2013

СЕРГЕЙ РОМАНОВИЧ МИКАУТАДЗЕ,

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

кандидат юридических наук, начальник кафедры уголовного процесса ФГКОУ ВПО «Воронежский институт МВД России»

УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ ЗАПРЕТ В РЕГУЛИРОВАНИИ ОБЩЕСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ Обосновывается мнение о необходимости повышения функциональности уголовного закона в регулировании общественных отношений. Высказано и аргументировано мнение о социально-правовом значении уголовно-правового запрета, его социальных основаниях. Предложены варианты использования правового потенциала социально обоснованного уголовно-правового запрета при конструировании отдельных статей уголовного закона. Ключевые слова: уголовно-правовой запрет, регулирование, общественные отношения, криминализация, функциональность, совершенствование, уголовный закон. S.R. Mikautadze, PhD (Law), Head, Sub-department of Criminal Procedure, Russia MI Institute (Voronezh City); e-mail: [email protected], tel.: 8 (473) 247-67-07. The criminal legal prohibition in regulating social relations. The necessity to improve the functionality of the criminal law in regulating social relations is substantiated. An opinion about social and legal importance of the criminal legal prohibition, its social grounds is reasoned. Variants of using the legal potential of the socially grounded criminal legal prohibition while forming separate articles of the law are suggested. Key words: criminal legal prohibition, regulation, social relations, criminalization, functionality, improving, criminal law.

Современные процессы уголовно-правового регулирования общественных отношений характеризуются интенсивностью, широтой охвата и значительным разнообразием. За последнее время в Уголовный кодекс Российской Федерации (далее – УК РФ) внесено такое количество изменений, что оно с трудом поддается подсчету. Однако тревогу вызывает даже не это, а то, что все эти изменения, несмотря на их количество, а в ряде случаев и принципиальный характер, не позволяют обнаружить в действующем УК РФ новой концептуальной основы. Некоторые из изменений, нарушая внутреннюю непротиворечивость уголовного закона, вынуждают даже опытных специалистов к их новому глубокому осмыслению, поиску логических предпосылок их внесения и дополнительному детальному анализу их социальной обусловленности. Представляется, что такое положение дел не может в полной мере устраивать ни самого законодателя, ни, тем более, правоприменителя, деятельность которого в условиях бурного реформирования существенно затруднена. Отсутствие в науке единых согласованных позиций по принципиальным, методологическим вопросам предмета и метода правового регули-

10

рования, критериям и границам уголовно-правового воздействия на общественные отношения приводит к проблемам на этапе создания и применения уголовно-правовых норм, существенно снижает эффективность уголовно-правового регулирования. В связи с этим актуальной задачей становится формирование системного подхода к дальнейшему развитию реформы отрасли, в основу которого должна быть положена концепция, обеспечивающая согласованность вносимых и предлагаемых изменений в уголовное законодательство. Формирование системного подхода возможно только на основе четко сформулированных социально-правовых критериев, определяющих правовое сознание законодателя и правоприменителя относительно основных, концептуальных, понятий и принципов современного уголовного закона. Одним из таких критериев является фундаментальная категория уголовного права – уголовно-правовой запрет, исследование социальноправовой сущности которого особенно актуально в условиях модернизации существующего механизма уголовно-правового регулирования. Значение уголовно-правового запрета в ре-

2008

гулировании общественных отношений нельзя недооценивать. Вопрос о «зоне ответственности» уголовного права является одним из дискуссионных на протяжении многих лет. С одной стороны, наблюдается стремление расширить границы действия уголовного права и включить в предмет уголовно-правового регулирования все находящиеся под охраной закона общественные отношения. С другой стороны, сохраняется взгляд на уголовное право как на особую отрасль, которой несвойственно регулирование общественных отношений, а главная ее роль состоит в возложении на граждан целого ряда запретов под угрозой применения уголовно-правовых санкций. Так, по мнению Н.В. Генрих, уголовно-правовому регулированию подлежат лишь те отношения, которые складываются между лицом, совершившим преступление, и государством, поскольку именно регулирование предполагает регламентацию прав и обязанностей участников этих отношений посредством специально создаваемых уголовноправовых норм. Иные отношения, по ее мнению, не подвергаются правовому регулированию, уголовное право оказывает на них лишь информационное и ценностно-ориентирующее воздействие. В указанных случаях уголовно-правовая норма не наделяет участников этих отношений корреспондирующими правами и обязанностями, и, следовательно, эти отношения нельзя включать в предмет отрасли уголовного права1. На наш взгляд, данная точка зрения несколько ограничивает социальную функцию уголовного права. Право как важный социальный регулятор привносит в общественную жизнь порядок, основанный на справедливости и безопасности. Общество делегирует государству право обеспечивать безопасность путем ограничения прав и свобод своих граждан в установленном законом порядке. Причем обеспечение безопасности для государства является обязанностью, а ограничение прав и свобод выступает лишь в качестве возможности ее исполнения. Таким образом, право, проистекая из естественного стремления человека к безопасности, ограничивает его свободу, однако не лишает свободы вовсе. В связи с этим между пониманием права как свободы и уголовного права как средства ограничения свободы нет противоречия. Как справедливо отмечает А.В. Наумов, «хотя уголовно-правовые запреты направлены на ограничение свободы преступника и сама идея свободы как бы исчезает из уголовного права, превращая последнее в право ограничения свободы, право несвободы, указанные препятствия для приложения гегелевской идеи права как всеобщей меры свободы яв-

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ ляются не только преодолимыми, но и в известной степени мнимыми»2. Устанавливая те или иные запреты в уголовном праве, государство устанавливает границы свободы человека в общественных отношениях. Это – принципиальный момент в создании уголовно-правовой нормы. Если данные границы человеческой свободы в уголовном праве соответствуют естественным правам человека и не стесняют их, соотносимы с желанием и потребностью личной и общественной безопасности, то само уголовное право вполне соответствует праву как мерилу свободы. Сконструированный в рамках данной правовой идеологии уголовный закон воздействует на поведение человека и его отношения с другими людьми, определяет свободу и ограничения выбора определенного поведения человека. Пределы свободы государства по ограничению, вмешательству в сферу поведения человека определяются гарантированными правами и свободами гражданина. Это обязывает государство соотносить свои предписания и запреты в области обеспечения личной и общественной безопасности с предоставленными человеку правами и свободой его поведения. Уголовное право, конечно же, не регулирует в полной мере общественные отношения во всех сферах жизнедеятельности человека. Однако оно воздействует на его поведение, определяя границы свободы, наделяя его свободой ограниченного выбора, и тем самым участвует в регулировании общественных отношений. Сокращение возможностей правового воздействия уголовно-правовых норм на поведение человека, ограничение их вопросами регламентации прав и обязанностей участников уголовно-правовых отношений приводят исследователей к неоднозначным трактовкам предмета уголовного права. За пределами предмета уголовно-правового регулирования остается сфера воздействия уголовно-правового запрета на базисные регулятивные правоотношения. Однако именно это воздействие принципиально определяет свободу поведения человека в правоотношениях. Являться участником регулирования базисных общественных отношений, по нашему мнению, – более подходящая характеристика уголовного права, чем исключать из предмета его правового регулировании данные правоотношения вообще. Исследуя социально-правовую сущность уголовно-правового запрета, необходимо обратить внимание на основания его существования в рамках общественных отношений. В теории уголовного права единого подхода

11

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

№1

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ к пониманию оснований уголовно-правового запрета не выработано. Результаты анализа юридической литературы свидетельствуют о том, что авторы, применяющие термин «основания», во-первых, увязывают его с образованием норм, устанавливающих ответственность за конкретные преступные деяния, т.е. с криминализацией; во-вторых, нередко используют его в качестве собирательного понятия для обозначения всех процессов и явлений действительности, влияющих на криминализацию. Так, Г.А. Злобин, А.Д. Антонов определяют основания уголовно-правового запрета как обстоятельства и процессы материальной и духовной жизни общества, порождающие объективную необходимость уголовно-правовой охраны тех или иных ценностей, как действительные предпосылки, социальные причины возникновения или изменения уголовно-правовой нормы3. А.И. Коробеев полагает, что основания криминализации – это правообразующие факторы, которые обусловливают допустимость, возможность и целесообразность признания общественно опасного деяния преступным и уголовно наказуемым4. Вполне справедливо в качестве непосредственного основания уголовного права в целом В.Д. Филимонов называет опасность причинения вреда общественным отношениям, которая в свою очередь определяется двумя группами явлений: с одной стороны, характером общественных отношений, которым грозит опасность, их состоянием в данное время, состоянием смежных общественных отношений, их взаимодействием друг с другом, а также влиянием тех социальных явлений, которые уменьшают степень опасности совершения преступных деяний (успехи экономического развития страны, рост культурного уровня населения и т.д.); с другой – обстоятельствами, характеризующими источник опасности (состояние преступности, причины и условия, способствующие совершению преступлений, личность преступника)5. Представляется обоснованным мнение ученых о необходимости различать обстоятельства, влияющие на установление уголовно-правовой нормы, и обстоятельства, предопределяющие содержание этой нормы. Так, А.И. Коробеев пишет: «Анализом и оценкой оснований криминализации завершаются те стадии процесса криминализации, на которых решается главный, центральный вопрос – о допустимости, возможности и целесообразности установления уголовно-правового запрета. На следующем этапе – стадии формулирования уголовно-правовой нормы – возникает необходимость учета еще целого ряда факторов. Их мы именуем критериями криминализации»6.

12

№4

2013

С.Г. Келина, поддерживая предложение А.И. Коробеева, отмечает: «…Одни из них принимают в расчет при решении вопроса о том, вводить или не вводить уголовно-правовой запрет. Другую группу факторов, называемых критериями, образуют обстоятельства, подлежащие учету при конструировании уголовно-правовой нормы после положительного решения вопроса о введении уголовно-правового запрета»7. Таким образом, характеризуя социальные основания уголовно-правового запрета, необходимо отметить, что они не охватывают собой всего множества явлений и процессов объективной действительности, предопределяющих существование и содержание таких запретов, однако они являются самыми важными из числа правообразующих факторов, при отсутствии которых сама постановка вопроса об условиях нормообразования, об изменении, отмене уголовноправовых норм не имеет смысла. Приведенные точки зрения авторитетных ученых все же не позволяют сделать вывод о том, какие именно явления и процессы объективной действительности составляют основания уголовно-правового запрета. По нашему мнению, социальным основанием уголовно-правового запрета является фактическая общественная опасность деяния независимо от противоправности. Учение об общественной опасности деяния зародилось и получило развитие в теоретических работах представителей социологической теории права. Традиционно общественная опасность рассматривается в качестве материального признака преступления. В данной интерпретации она входит в современные представления о преступлении отечественного законодателя, а также законодателей некоторых западных стран. Например, в США Уголовный кодекс штата НьюЙорк запрещает «поведение, которое неоправданно и неизвинительно причиняет и угрожает причинить существенный вред индивидуальным или публичным интересам». По мнению А.В. Наумова, «общественная опасность – это признак, раскрывающий социальную сущность деяния, объективное свойство, не зависящее от воли законодателя. Это внутренняя характеристика преступления»8. Системными признаками общественной опасности, по мнению А.Э. Жалинского, являются «1) характер, потенциальная ценность и социальная уязвимость охраняемого правового блага; 2) интенсивность посягательства; 3) социальная непереносимость преступления, которая отражает неприятие его обществом, противостояние субъекта и противопоставление деяния общественным ценностям»9.

2008

Анализ признаков и характеристик общественной опасности деяния позволяет увидеть и выделить среди них те, которые необходимо отнести к правообразующим факторам, учитываемым при решении вопроса о том, вводить или не вводить уголовно-правовой запрет. Такие признаки, как характер, потенциальная ценность, социальная уязвимость охраняемого правового блага, социальная непереносимость деяния, образуют совокупность явлений объективной действительности, способных предопределить существование и содержание уголовно-правовых запретов, т.е. выступить в качестве их социального основания. Представляется необходимым выделить еще один системный признак общественной опасности деяния как основания уголовно-правового запрета – социальную природу поведенческого акта преступника. По нашему мнению, запрет допустим и возможен лишь в отношении актов поведения с инородной регулятивным общественным отношениям социальной природой. Природа запрещенного уголовным законом поведения является, по сути, естественно криминальной и поэтому чужда природе регулятивных правоотношений, даже имеющих строго императивный характер, обязывающих к исполнению властных предписаний. Другие обстоятельства, такие как интенсивность посягательства и т.д., подлежат учету при конструировании уголовно-правовой нормы после положительного решения вопроса о введении уголовно-правового запрета. Думается, что именно они характеризуют объективные и субъективные свойства преступления и имеют в связи с этим важное правовое значение на этапе формулирования уголовно-правовых норм. Исследование социально-правовой сущности и оснований уголовно-правового запрета позволяет обоснованно приблизиться к решению хотя бы самых общих вопросов формирования системного подхода к дальнейшему развитию реформы отрасли, разработке концепции современного уголовного права. Безусловно, правовым ориентиром данной модернизации должен выступать эффективный и функциональный уголовный закон. По нашему мнению, социально обоснованный и умело сконструированный уголовно-правовой запрет способен стать действенным элементом механизма модернизации уголовного закона, обеспечить его функциональность и эффективность в регулировании общественных отношений. Понимая, насколько сложна задача формулирования идеальной уголовно-правовой нормы,

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ предложим лишь некоторые варианты использования правового потенциала социально обоснованного уголовно-правового запрета в конструировании отдельных статей уголовного закона. Итак, мы считаем, что уголовный закон мог бы стать более функциональным, если бы уголовно-правовой запрет был безусловным с точки зрения минимальных размеров сумм похищенного, причиненного ущерба, извлеченного дохода и т.д. Следует оговориться, что речь не идет о размерах ущерба, определяющего малозначительность деяния. Так, в соответствии со ст. 7.27 КоАП РФ мелким признается хищение на сумму меньше 1 тыс. рублей и влечет административное наказание. Логично утверждать, что хищение, при котором стоимость похищенного превышает 1 тыс. рублей, признается преступлением, хотя прямого указания на это обстоятельство в ст. 158 УК РФ («Кража») нет. Данное обстоятельство делает применение самой распространенной статьи УК РФ затруднительным, создает лазейку для преступников и не способствует решению задачи предупреждения преступлений. По нашему мнению, лицо, совершившее кражу на сумму менее 1 тыс. рублей, следует привлекать к уголовной ответственности, но освобождать от наказания. Ведь естественно – криминальный характер намерения лица и деяния, им совершенного, в данном случае очевиден. А освобождение от наказания, которое должно быть определено судом, может сопровождаться применением к лицу мер принудительного, но не уголовно-правового характера, выступать в качестве юридического факта, влияющего на последующую оценку преступного поведения, а также, безусловно, оказывать воспитательное и предупредительное воздействие. Эффективность такого воздействия и должна обеспечить реализация уголовной ответственности в отношении каждого конкретного лица, совершившего преступление. Другой пример условности уголовно-правового запрета – крупный размер ущерба или извлекаемого дохода от занятия незаконным предпринимательством, незаконной банковской деятельностью и др. В соответствии с действующим УК РФ действия, образующие объективную сторону данных составов преступлений, уголовно наказуемы при условии причинения крупного ущерба или извлечения дохода в крупном размере. По нашему мнению, в решении вопроса о привлечении к уголовной ответственности за незаконную предпринимательскую, банковскую деятельность и др. при очевидности криминаль-

13

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

№1

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ ного характера намерения лица и деяния, им совершенного, от условия «в виде крупного ущерба или размера дохода» следует отказаться. Криминальный характер деяния может подтверждать, например, факт продолжения противоправных действий после предупреждения, сделанного уполномоченными органами государственного контроля и надзора, другие факты, подтверждающие наличие прямого умысла виновного лица. Размер наказания следует определять в зависимости от причиненного к моменту возбуждения уголовного дела ущерба гражданам, организациям или государству либо размера извлеченного виновным дохода. Другим вариантом, к которому мы более склонны, может стать декриминализация указанных противоправных деяний при условии того, что характер их общественной опасности, независимо от тяжести последствий в виде крупного ущерба или извлечения дохода в крупном размере, не соответствует критерию социальной обусловленности уголовно-правого запрета. Регулятивная правовая природа данных общественных отношений не соответствует естественно-криминальной природе преступного поведения и в связи с этим не может быть предметом уголовноправового запрета. В данном случае к подобным правонарушениям целесообразно применять адекватную размерам причиненного ущерба административную и финансовую ответственность. Кроме того, смеем предположить, что уголовный закон мог бы стать более функциональным, если бы уголовно-правовой запрет был безусловным с точки зрения учета при уголовно-правовой оценке деяния психического отношения лица к факту наступления преступных последствий от своих действий (бездействия). Не так давно законодатель отказался от усло-

14

№4

2013

вия заведомости при криминализации убийства малолетнего или иного лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, изнасилования несовершеннолетней. Считаем данную практику обоснованной с точки зрения функциональности уголовного закона и предлагаем исключить условие заведомого предвидения преступных последствий от своих действий (бездействия) в случаях оставления в опасности (ст. 125 УК РФ), преднамеренного банкротства (ст. 196 УК РФ), фиктивного банкротства (ст. 197 УК РФ), уклонения от уплаты налогов (ст. 198, 199 УК РФ). 1 Генрих Н.В. Предмет и метод уголовно-правового регулирования: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. – Рязань, 2011. С. 11-12. 2 Наумов А.В. Российское уголовное право: Курс лекций: В 3 т. Т. 1: Общая часть. 4-е изд. – М., 2007. С. 19. 3 Основания уголовно-правового запрета. Криминализация и декриминализация / Отв. ред. В.Н. Кудрявцев, А.М. Яковлев. – М., 1982. С. 205, 207; Антонов А.Д. Теоретические основы криминализации и декриминализации: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. – М., 2001. С. 17. 4 Российское уголовное право: Курс лекций. Т. 1: Преступление / Под ред. А.И. Коробеева. – Владивосток, 1999. С. 87-89. 5 Филимонов В.Д. Криминологические основы уголовного права. – Томск, 1981. С. 14-21, 62-127. 6 Коробеев А.И. Советская уголовно-правовая политика: проблемы криминализации и пенализации. – Владивосток, 1987. С. 88. 7 Келина С.Г. Рец. на кн.: Коробеев А.И. Советская уголовно-правовая политика: проблемы криминализации и пенализации. – Владивосток, 1987 // Сов. гос. и право. 1988. № 10. С. 150. 8 Наумов А.В. Уголовное право. Общая часть: Курс лекций. – М.: БЕК, 2006. С. 198. 9 Жалинский А.Э. Уголовное право в ожидании перемен: теоретико-инструментальный анализ. – М.: Норма, 2009. С. 363.

№1

2008

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

АНДРЕЙ ПЕТРОВИЧ ФИЛЬЧЕНКО, кандидат юридических наук, доцент, докторант Академии Федеральной службы исполнения наказаний (г. Рязань)

Рассматривается судимость как самостоятельный уголовно-правовой институт и его уголовноправовое значение, предусматривающий, в частности, возможность пролонгации ответственности за рамки отбытого наказания с целью предупреждения рецидива. Ключевые слова: судимость, наказание, рецидив, законодательство, квалифицирующие признаки, ответственность, ограничение прав. A.P. Filchenko, PhD (Law), Assistant Professor, Working for DSc degree, Academy of the Federal Penitentiary Service (Ryazan City); e-mail: [email protected], tel.: 8915-607-10-00. Criminal legal significance of the institution of conviction. Conviction as an independent criminal legal institution and its significance in the criminal law, providing, in particular, for the possibility of prolonging the liability beyond the limits of sentence served, with the aim of preventing recidivism, is viewed. Key words: conviction, punishment, repeated offence, legislation, qualifying factors, liability, limitation of rights.

Приступая к рассмотрению того или иного уголовно-правового института, мы всегда должны исходить из его криминологической обоснованности, служащей зачастую отправной точкой в исследовании не только прикладных, но и чисто теоретических правовых вопросов. Многие умозрительные суждения, основанные только лишь на этимологическом, семантическом или ином абстрактном исследовании, не позволяют до конца проникнуть в суть рассматриваемого правового явления, правильно определять его границы и содержание. Не является исключением и правовой институт судимости, рассматриваемый нами в качестве своеобразного этапа регламентированного законом процесса течения отношений уголовной ответственности. В мировой практике вопрос оформления судимости в качестве отдельного института уголовного права не является однозначно решенным. Наиболее распространенным в мире является подход к судимости как признаку рецидива преступлений. При этом судимость может рассматриваться как необходимое условие признания (1) и как срок давности (2) рецидива. Варианты законодательного оформления положений о судимости не изменяют в этом случае правовой природы данного института как подчиненного и не придают ему статус самостоятельного (автономного). Как правило, специальные положения о судимости содержат уголовные кодексы стран,

относящихся к «восточной» ветви романо-германской правовой семьи. Отдельные регулирующие нормы представлены в УК стран СНГ, Венгрии, Вьетнама, Латвии, Литвы, Монголии, Польши, Румынии. Действующий УК РФ также отводит судимости роль признака рецидива преступлений, прямо указывая на это в ч. 1. ст. 86. Легальное определение рецидива преступлений предлагает ч. 1 ст. 18 УК РФ. В соответствии с действующей нормой учету подлежит только судимость за умышленное преступление, которая, таким образом, является необходимым правовым условием признания совершения преступления при всех видах легального рецидива. Это особенно важно принимать во внимание, учитывая, что действующее уголовное законодательство со всей очевидностью связывает определенность правовых последствий только этого вида судимости, оставляя другие ее виды в ситуации неоднозначности законодательного регулирования и применения. На судимость как обстоятельство, отягчающее ответственность при назначении наказания, указывает содержание уголовных законов многих стран. Рассматривая данный подход, мы имеем в виду наличие в уголовном законе прямого указания на данное последствие, что выводит судимость из разряда косвенных обстоятельств, влияющих на наказание опосредованно, через институт легального рецидива преступлений.

15

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

УГОЛОВНО-ПРАВОВОЕ ЗНАЧЕНИЕ ИНСТИТУТА СУДИМОСТИ

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ На современном этапе действующий УК РФ не предусматривает неснятую и непогашенную судимость в числе обстоятельств, отягчающих наказание. Закон содержит лишь общее указание на то, что судимость учитывается при назначении наказания (ч. 1 ст. 86 УК РФ). Вместе с тем, в соответствии с п. «а» ч. 1 ст. 63 УК РФ обстоятельством, отягчающим наказание, признается «рецидив преступлений» (в ред. Федерального закона от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ). Полагаем, что сложившаяся законодательная ситуация не оправдывает себя ни криминологическими, ни законодательно-техническими аргументами. Во-первых, в соответствии с ч. 5 ст. 18 УК РФ рецидив преступлений влечет более строгое наказание на основании и в пределах, предусмотренных Кодексом. Такие основания и пределы устанавливает ст. 68 УК РФ «Назначение наказания при рецидиве преступлений», что делает совершенно необоснованным дублирование рецидива в числе обстоятельств, отягчающих наказание. Другими словами, уголовно-правовое значение рецидива как отягчающего обстоятельства полностью поглощается специальной нормой уголовного закона о правилах его учета при назначении наказания. Во-вторых, в соответствии с ч. 4 ст. 18 УК РФ при признании рецидива преступлений не учитываются: а) судимости за умышленные преступления небольшой тяжести; б) судимости за преступления, совершенные лицом в возрасте до 18 лет; в) судимости за преступления, осуждения за которые признавались условными либо по которым предоставлялась отсрочка исполнения приговора, если условное осуждение или отсрочка исполнения приговора не отменялись и лицо не направлялось для отбывания наказания в места лишения свободы. Данные виды судимости, не составляя признаков рецидива, никаким другим прямым способом не регламентируются законом при формулировании правил назначения наказания. Это представляется нелогичным, если учитывать развернутое определение судимости, данное Конституционным Судом РФ, который в своем постановлении от 19 марта 2003 г. № 3-П указал, что «имеющаяся у лица непогашенная или неснятая судимость порождает особые, складывающиеся на основе уголовно-правового регулирования публично-правовые отношения его с государством, которые при совершении этим лицом новых преступлений служат основанием для оценки его личности и совершенных им преступлений как обладающих повышенной общественной опасностью и потому предполагают применение к нему более строгих мер уголовной ответственности»1.

16

№4

2013

Практическое воплощение учета перечисленных выше видов судимости при назначении наказания возможно только на общих основаниях (т.е. в числе других данных, свойств, особенностей и признаков) в связи со ссылкой на ч. 3 ст. 60 УК РФ, в соответствии с которой при его назначении учитываются характер и степень общественной опасности преступления и личность виновного. В этом случае, однако, пропадает фактическая разница между погашенной или снятой в установленном порядке судимостью и судимостью «действительной», т.е. неснятой и непогашенной. Закон не запрещает, а напротив, допускает возможность учета репутации личности судом, в том числе факта осуждения лица в прошлом вне зависимости от аннулирования правового состояния судимости (криминологический рецидив). В-третьих, судимость не указывается ни в числе признаков неоднократности (ввиду ликвидации данного института в отечественной законодательной практике), ни среди квалифицирующих признаков составов преступлений, что, кстати сказать, не является общепризнанной традицией мировой законодательной практики. С криминологической точки зрения в совершенном преступлении проявляется общественная опасность личности. Поэтому даже в случае судимости, например, за неосторожное преступление ее наличие также должно учитываться судом при назначении наказания. Уголовно-правовое значение судимости проявляется при решении вопроса о квалификации преступления по УК Грузии, а также при неоднократности по УК Казахстана. Перечисленные обстоятельства со всей очевидностью диктуют необходимость признания неснятой и непогашенной судимости лица, не образующей рецидива преступлений, в качестве обстоятельства, отягчающего наказание, при соответствующем устранении из их числа рецидива преступлений. Судимость как обстоятельство, препятствующее прекращению отношений уголовной ответственности, проявляет себя в том, что: 1) неснятая и непогашенная судимость исключает возможность освобождения от уголовной ответственности по основанию деятельного раскаяния (ст. 75 УК РФ), примирения с потерпевшим (ст. 76 УК РФ), а также в связи с изменением обстановки (ст. 801 УК РФ). Нормы указанных статей требуют совершения преступления небольшой или средней тяжести впервые, а неснятая и непогашенная судимость такую возможность исключает; 2) неснятая и непогашенная судимость препятствует применению условно-досрочного освобождения от отбывания наказания. Так, в соответствии

2008

с ч. 5 ст. 79 УК РФ лицо, совершившее в период отбывания пожизненного лишения свободы новое тяжкое или особо тяжкое преступление, условно-досрочному освобождению не подлежит. Также судимость за особо тяжкое преступление не позволяет осужденному претендовать на условно-досрочное освобождение ранее, чем после отбытия значительной части срока наказания (не менее двух третей срока наказания), назначенного лицу, ранее условно-досрочно освобождавшемуся, если условно-досрочное освобождение было отменено по основаниям, предусмотренным ч. 7 ст. 79 Уголовного кодекса Российской Федерации; 3) лица при пенитенциарном рецидиве (более двух раз осуждавшиеся к лишению свободы), как правило, не подпадают под действие актов амнистии и помилования. Обычно не подпадают под действие актов амнистии граждане, осужденные в прошлом за ряд тяжких преступлений и вновь осужденные за умышленное преступление. Судимость как самостоятельный уголовноправовой институт, предусматривающий возможность ограничения прав и свобод осужденного в течение срока вплоть до ее снятия или погашения, имеет особое уголовно-правовое значение. Вопрос самостоятельности судимости как правового института является одним из принципиальных, поскольку вариант его решения определяет не только границы, но и возможные правовые последствия применения специальных регламентирующих норм. По действующему законодательству России сама по себе непогашенная и неснятая судимость никаких правовых последствий для осужденного лица не несет, и соответственно законодательство не предусматривает никаких дополнительных правоограничений в рамках режима ее течения. Такой подход, однако, не является универсальным. В соответствии с УК Беларуси в определенных случаях в течение срока судимости за осужденным может осуществляться профилактическое наблюдение или превентивный надзор. Данный вариант законодательного решения представляется более обоснованным, поскольку позволяет обеспечивать частную превентивную функцию уголовного закона (и в частности, судимости) не только средствами нормативного устрашения, но и применением реальных прину-

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ дительных средств криминологической профилактики. Как уже отмечалось, действующее российское уголовное законодательство прямо не предусматривает возможных или обязательных ограничений, связанных с правовым состоянием судимости, за исключением случаев «сращивания» срока судимости с иными видами испытательных сроков. В частности, УК РФ в п. «а» ч. 3 ст. 86 предусматривает требование погашения судимости в отношении лиц, условно осужденных по истечении испытательного срока, назначенного судом. Подводя итоги рассмотрению проблемы уголовно-правового значения судимости, полагаем возможным сделать два основных вывода: 1. Судимость представляет собой самостоятельный уголовно-правовой институт, предусматривающий пролонгацию уголовно-правовых отношений ответственности за рамки отбытого наказания и имеющий целью предупреждение (частной превенции) рецидива преступлений как в его уголовно-правовом, так и в криминологическом значении. Судимость – это уголовно-правовое средство индивидуальной профилактики преступного поведения. 2. Криминологически обоснованным является уголовно-правовое значение судимости как: условия признания и «срока давности» рецидива преступления; обстоятельства, отягчающего ответственность (наказание); обстоятельства, препятствующего прекращению отношений уголовной ответственности, в том числе освобождению от наказания; факта биографии личности, формирующего ее репутацию даже в случае снятия и погашения судимости в установленном законом порядке и подлежащего учету при рассмотрении дела в суде; правового состояния, создающего возможность применения к лицу конкретных принудительных средств индивидуальной криминологической профилактики после отбытия наказания вплоть до ее аннулирования.

1

Вестник Конституционного Суда РФ. 2003. № 3.

17

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

№1

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

№4

2013

АЛИБЕК ТАТАРХАНОВИЧ БОГАТЫРОВ, адъюнкт кафедры криминалистики ФГКОУ ВПО «Воронежский институт МВД России»

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ДЕНДРОХРОНОЛОГИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ ПРИ РАССЛЕДОВАНИИ НЕЗАКОННОЙ РУБКИ ЛЕСНЫХ НАСАЖДЕНИЙ Рассматриваются возможности дендрохронологической экспертизы, даны краткие характеристики смежных экспертиз, назначаемых при расследовании незаконной рубки лесных насаждений. Ключевые слова: незаконная рубка лесных насаждений; расследование преступлений; дендрохронологическая экспертиза; назначение экспертиз. A.T. Bogatyrov, adjunct chair criminalistics, Russia Ministry of the Interior Institute (Voronezh City); e-mail: [email protected], tel.: 8 (473) 247-67-07. Use dendrochronological in investigation of illegal logging forest plantations. The possibility of dendrochronological examination, short characteristics related examinations prescribed for the investigation of illicit felling of forest plantations. Key words: illegal cutting of forest stands; investigation of crimes; dendrochronological examination; appointment on examination.

В последнее время в нашей стране повсеместно выросло количество экологических преступлений. Основными из них являются незаконные рубки лесных насаждений (ст. 260 УК РФ). Незаконная вырубка леса наносит огромный ущерб экономике страны и непоправимый экологический вред окружающей среде. В 2010 г. в России было зарегистрировано 27,1 тыс. случаев незаконной рубки лесных насаждений (2006 г. – 15,4 тыс.; 2007 г. – 20,6 тыс.; в 2008 г. – 32,2 тыс.; 2009 г. – 31,1 тыс.) с общим объемом незаконно заготовленной древесины 1,3 млн м3 (2006 г. – 773 тыс. м3; 2007 г. – 1 млн м3; 2008 г. – 1,6 млн м3; 2009 г. – 1,4 млн м3), таким образом, темп прироста за пять лет в среднем составил 76%. При этом одна из основных сопутствующих проблем – низкий показатель раскрываемости нарушений в лесном комплексе, который составляет 38% по стране1. Доступность лесных ресурсов, получение огромной выгоды при незначительных затратах, низкий уровень доходов и безработица сельского населения, коррупция, неправильная организация или отсутствие охраны лесных ресурсов – все это способствует распространению незаконных рубок леса. В настоящее время незаконная рубка стала осуществляться организованно, профессионально, с использованием современных технических средств и оборудования, что значительно усложняет расследование уголовных

18

дел данной категории. Борьба с «черными лесорубами» ведется недостаточно эффективно. Часто уголовные дела остаются нераскрытыми, а те, что «со скрипом» доходят до суда, оборачиваются для большинства нарушителей штрафами, которые те чаще всего не выплачивают. Во многом это происходит из-за сложностей с доказательственной базой обвинения. Преступления, как правило, совершаются в условиях неочевидности, и поэтому их раскрытие возможно только при эффективном использовании следов, оставляемых преступниками. В ходе предварительного расследования незаконных рубок для обеспечения полноты следствия по изъятым вещественным доказательствам, следам и сравнительным образцам необходимо назначить весь комплекс необходимых судебных экспертиз. В данной статье мы рассмотрим некоторые из них и подробнее остановимся на дендрохронологической экспертизе как основной в процессе доказывания. 1. Судебная трасологическая экспертиза проводится в отношении различных криминалистических объектов: спилов древесины с пней на месте незаконной рубки; следов обработки древесины (распил, разруб); следов транспортных средств (автомашина, трактор); следов опор гидроманипулятора; следов обуви и др. При установлении орудий преступления (пилы, топоры) и изъятии спилов с пней или частей деревьев со следами распила имеется

2008

возможность установить в рамках трасологической экспертизы, этими ли орудиями были произведены спилы или срубы. Также по спилам с пней и со стволов деревьев назначается судебно-трасологическая экспертиза установления целого по частям. При изъятии следов ног и обуви имеется возможность установления особенностей строения ног человека, его примерного роста. При наличии у следователя обуви подозреваемого возможно установить, этой ли обувью оставлены следы на месте преступления. Криминалистическое исследование следов, оставленных транспортными средствами, способствует установлению техники, с помощью которой была осуществлена незаконная рубка. 2. Дактилоскопическая судебная экспертиза. Дактилоскопия изучает строение и свойства папиллярных узоров кистей рук и ступней ног человека в целях идентификации личности. Задачами являются обнаружение (выявление) следов папиллярных узоров рук (ступней ног) на представленных предметах (объектах), определение их пригодности для идентификации личности, а также установление тождества конкретного лица. Данная экспертиза информативна и носит однозначный характер, поэтому при осмотре места незаконной рубки необходимо обратить особое внимание на предметы, с которыми контактировал преступник (бутылки, бытовой мусор, предметы быта и т.д.). 3. Судебная почвоведческая экспертиза назначается для установления однородности почвы с места незаконной рубки с почвой, обнаруженной на одежде или обуви подозреваемого, колесах и гусеницах транспортных средств. 4. Судебная ботаническая экспертиза позволяет установить природу растительных объектов, их родовую и групповую принадлежность, источник происхождения, степень повреждения, произрастание растения в определенном месте, являются ли растительные частицы, изъятые с объекта-носителя, частью конкретного растения, принадлежат ли они одному виду и т.д. Следует помнить, что сохранность объектов экспертизы определяется как структурными особенностями поверхности объекта-носителя, так и свойствами частиц растительного происхождения, элементов растений. 5. Судебно-биологическая экспертиза позволяет выявить природу биологического объекта, его происхождение (человек или животное), групповую и половую принадлежность. Объекты биологического происхождения (кровь человека и животных, выделения человека, волосы человека и животных) часто встречаются на месте про-

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ исшествия. Судебная экспертиза вещественных доказательств биологического происхождения проводится для установления природы объекта (кровь, пот, слюна, сперма, волосы), его видовой (происхождение от человека или животного) и групповой принадлежности, половой специфичности и идентификации конкретного человека по микроколичеству исследуемого вещества биологического происхождения методом ДНКанализа. При осмотре места происшествия следователь и эксперт должны помнить, что кровь, пот, слюна и сперма, в силу своего биологического происхождения, подвержены гниению и микробному загрязнению и при их изъятии необходимо применять резиновые перчатки, инструмент, протертый спиртом, стерильные марлевые салфетки, новые неиспользованные конверты и упаковочную бумагу. 6. Судебная экспертиза материалов, веществ и изделий – направление в криминалистике, которое предполагает комплексное исследование определенного рода объектов, постоянно встречающихся в следственно-судебной практике: микрообъектов, малых количеств (объемов) материалов (веществ); традиционных объектов, для исследования которых трасологические методы оказываются неэффективными. Исследования проводятся с использованием физико-химических инструментальных и собственно криминалистических методов. В зависимости от объектов и решаемых задач различают следующие основные виды криминалистической экспертизы материалов, веществ и изделий: исследование лакокрасочных материалов и покрытий; исследование волокон и волокнистых материалов; исследование нефтепродуктов и горючесмазочных материалов и др. 7. Судебная дендрохронологическая экспертиза позволяет установить целостность дерева по его частям с помощью сравнения признаков развития и роста деревьев. Если следователем были обнаружены и изъяты части дерева, не имеющие общей линии распила (разруба, разреза), то с помощью дендрохронологического метода имеется возможность установить их взаимную принадлежность. Например, на месте незаконной рубки были сделаны спилы с пней, а у подозреваемого изъяты образцы лесоматериалов или дров. Направив образцы на дендрохронологическую экспертизу, следователь имеет возможность получить доказательственные выводы эксперта о целостности ствола дерева до его

19

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

№1

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ распила (т.е. о происхождении представленных на экспертизу образцов от одного дерева). Задачами дендрохронологической экспертизы являются установление местности, где произрастало дерево, определение даты порубки дерева, установление целого по частям. Все это служит важными доказательствами при расследовании дел данной категории и последующем предъявлении обвинения. Судебная дендрохронология начала формироваться в 60-х годах ХХ в. в рамках научной дендрохронологии. Методическую базу судебных дендрохронологических экспертиз разрабатывали специалисты Всесоюзного научно-исследовательского института судебной экспертизы СССР под руководством М.И. Розанова2. Разработки, знания и результаты исследований, полученные в то время, остаются актуальными и по сей день. До недавнего времени методы судебной дендрохронологии практически не применялись в экспертной практике. Но сейчас необходимость развития и распространения данных экспертиз была продиктована сложившейся обстановкой в области лесопользования. Сегодня формирование доказательственных выводов при проведении дендрохронологической экспертизы стало возможным благодаря современному измерительному дендрохронологическому оборудованию фирмы «RINNTECH»3. В основе дендрохронологической экспертизы лежит сравнение признаков развития и роста деревьев, т.е. датировка годичных слоев прироста древесины, изучение влияния экологических факторов на прирост древесины, анатомическая структура годичных слоев и их химический состав, анализ содержащейся в годичных слоях информации. Деревья, произрастающие в климатических зонах с сезонным климатом, летом и зимой растут неодинаково: основной рост происходит летом, зимой же рост сильно замедлен. Различие условий приводит к тому, что древесина нарастающая зимой и летом, отличается своими характеристиками, в том числе плотностью и цветом. Визуально это проявляется в том, что древесный ствол на поперечном распиле имеет четко видимую структуру в виде набора концентрических колец. Каждое кольцо соответствует одному году жизни дерева («зимний» слой тоньше и визуально просто отделяет одно «летнее» кольцо от другого). Общеизвестным является способ определения возраста спиленного дерева путем подсчета числа годичных колец на распиле. В зависимости от множества факторов, действовавших в летний период (продолжительность сезона, температурный режим, количество осадков и

20

№4

2013

прочее), толщина годичных колец в разные годы жизни дерева различна, при этом толщина годичных колец, нарастающих в один и тот же год у деревьев одной породы, произрастающих в одной местности, примерно одинакова. Различия в толщине колец в разные годы достаточно существенны. Если для деревьев, произраставших в одной местности в одно время, построить графики изменения толщины годичных колец по годам, то эти графики будут достаточно близки, а для деревьев, произраставших в разное время, они не совпадут (в силу случайности действия климатических факторов точное совпадение последовательности толщин колец за достаточно длительные периоды крайне маловероятно). Рост годичных колец деревьев имеет четко выраженную корреляцию с климатическими и экологическими условиями местопроизрастания, зависит от его ближайшего окружения (древостой) и внутренних биологических особенностей индивидуальных деревьев (генотип, возраст, жизненное и санитарное состояние дерева). В группе деревьев, растущих рядом, каждое дерево имеет свою кривую роста. В то же время годичные тренды (направления) прироста у группы деревьев одной породы изменяются более или менее согласованно, особенно в части сильных угнетений, приходящихся на годы с максимально неблагоприятными условиями для роста древесины4. Кольцевые серии приростов древесины, входящие в обобщенные группы-хронологии, могут иметь различные календарные даты первого (сердцевинного) и последнего годичных колец (т.е. имеют разные длины (в годах) кольцевых рядов), но при этом сходные (синхронные) по рисунку и математическим показателям перекрестной датировки графики прироста годичных колец. Дерево является источником полезной информации. По куску древесины специалисты могут определить не только возраст дерева, но и природные катаклизмы, которые оно пережило. Раньше лица, занимающиеся незаконной рубкой леса, не пойманные на месте совершения преступления, т.е. с поличным, могли свободно уйти от ответственности, так как было практически невозможно доказать, что деревья срублены именно на этом месте. Но с развитием дендрохронологии эта проблема стала разрешимой. Однако в нашей стране очень мало экспертов, выполняющих данные экспертизы. Одним из первых внедрил в свою практику методы судебной дендрохронологии Экспертно-криминалистический центр УВД по Вологодской области5. Для дендрохронологического анализа используются следующие образцы древесины: круговые поперечные спилы, бруски древесины по

2008

радиусу и диаметру; клиновидные выпилы с пней и живых деревьев; буровые керны и высечки. Наиболее пригодны для исследования круговые поперечные спилы, которые позволяют анализировать прирост по любому радиальному направлению, исключать различного рода нарушения в формировании колец. Для назначения дендрохронологической экспертизы идеально подходит спил со срубленных деревьев. В настоящее время для получения образцов древесины с целью уменьшения объема экспериментального материала используются возрастные буры, при помощи которых высверливаются радиальные керны древесины диаметром 4-5 мм и длиной до 0,6 м. Спилы и буровые керны обычно берутся на высоте 1,0-1,3 м от поверхности земли. У мелких деревьев и кустарников образцы берутся на высоте 0,2-0,3 м, а то и ниже. Обычно для более детальной дендрохронологической экспертизы отбираются образцы древесины с 15-30 деревьев одного вида. Но для проведения экспертизы по уголовным делам, возбужденным за незаконную рубку лесных насаждений, достаточно отобрать образцы древесины с 5 деревьев с места происшествия и 5 образцов древесины, с которой необходимо их сравнить. И неважно, где будут взяты спилы – в разных частях места происшествия или с находящихся рядом пней. Если спилы производятся с бревен, например при задержании машины с лесом, то их необходимо брать с нижней части бревна. Во всех случаях обязательным условием является наличие не менее 50 годичных слоев (колец) на отобранных образцах6. Основными вопросами, которые ставятся на разрешение дендрохронологической экспертизы, являются следующие. «К каким породам древесины принадлежат образцы, представленные на экспертизу?». «На каком участке местности росло данное дерево (группа деревьев)?». Этот вопрос ставится эксперту с целью определения места рубки. «В каком календарном году и в каком сезоне срублено данное дерево (группа деревьев)?». Этот вопрос ставится эксперту с целью определения времени рубки. «На сколько лет позже или раньше первого дерева было срублено второе?». Этот вопрос ставится эксперту с целью установления кратности рубки. «Не составляли ли ранее отдельные части ствола (ветвей, корней) дерева единое целое?». Данный вопрос ставится в тех случаях, когда отсутствуют общие линии разделения. «Было ли жизнеспособным представленное дерево на момент спила (сруба, отделения, падения)?».

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ Термин «дендрохронологическая экспертиза» устоялся в научных и экспертных кругах. Он используется в криминалистике, экспертной практике и различной научной литературе. Но, на наш взгляд, этот термин не совсем точно отражает суть и возможности экспертизы. Кроме установления возраста дерева, кривой его роста и времени рубки, т.е. хронологии развития и гибели дерева, данная экспертиза решает более широкий круг вопросов, таких как установление породы дерева, места произрастания, определение целостности дерева по его отдельным фрагментам и др. То есть круг рассматриваемых вопросов и возможности данной экспертизы гораздо шире, чем термин, «загнавший» экспертизу только во временные рамки. Полагаем, что точнее будет назвать дендрохронологическую судебную экспертизу «дендроведческой». Далее хотелось бы отметить, что в настоящее время дендрохронологическая экспертиза – одна из самых эффективных и перспективных технологий отслеживания нелегального использования древесины, ее необходимо шире внедрять в практику. На сегодняшний день данная экспертиза – одна из самых надежных, повышающих точность доказательственной базы обвинения по лесным правонарушениям. Полученные с ее помощью образцы-пробы лесоматериалов становятся важными вещественными доказательствами по уголовным делам. С большой точностью экспертиза устанавливает породный состав и место произрастания дерева, категорию его состояния, время рубки, принадлежность отдельных элементов древесины одному дереву и другие данные. Можно сказать, что природа позаботилась и поставила свою метку, своеобразный штрих-код, на каждое дерево. Кроме того, очень важно и то, что дендрохронологические исследования могут не только помочь доказать вину преступника, но и спасти невиновных, в случае если обвинение было выдвинуто неверно. Кроме незаконных рубок лесных насаждений, дендрохронологические методы применяются при расследовании убийств, хищений, поджогов, т.е. там, где вещественными доказательствами являются образцы древесины. Например, в 1989 г. сибирскими учеными в рамках расследования уголовного дела по так называемой банде Стаховцева была проведена дендрохронологическая экспертиза, в ходе которой по характеру образования годичных колец корней березы была установлена дата, когда под этим деревом был создан тайник для хранения оружия, а также даты появления повреждений на стволах деревьев от пуль, появившихся в ходе пристрелки оружия7. Подводя итог, хотелось бы отметить, что ре-

21

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

№1

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ зультаты любой экспертизы во многом зависят от качественного изъятия и правильного хранения вещественных доказательств и образцов для сравнительного исследования, а также своевременного назначения соответствующей экспертизы. Основанием проведения любой судебной экспертизы для эксперта является постановление следователя, вынесенное в соответствии с требованиями Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. При осмотре места происшествия и изъятии следов и предметов, способствующих раскрытию преступления, целесообразно привлекать специалистов, которые будут проводить экспертизы. Это позволит исключить факт представления на экспертизу некачественных образцов, а также представить их в необходимом количестве. Знание следователем задач экспертизы, ее объектов и возможностей имеет большое значение для успешного расследования уголовных дел данной категории. 1 Фомина И.А. Методика расследования незаконной рубки лесных насаждений: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. – М., 2011. С. 1-2; Уголовный кодекс Российской Федерации // СПС КонсультантПлюс. 2 Розанов М.И. Возможности установления целого по

22

№4

2013

частям при исследовании древесины и изделий из нее // Криминалистика и судебная экспертиза. Вып. 1. – Киев: Киевский НИИСЭ, 1964. С. 208-215; Он же. Дендрохронологический метод идентификации древесины // Криминалистика и судебная экспертиза. Вып. 2. – Киев: Киевский НИИСЭ, 1965. С. 259-271. 3 Липаткин В.А., Пальчиков С.Б., Румянцев Д.Е. и др. Разработка проекта методики и технологии идентификации происхождения древесины с целью подтверждения легальности его заготовки на основе дендрохронологической информации (отчет о научно-исследовательской работе). – М., МГУ леса, 2008. 4 Шиятов С.Г., Ваганов Е.А., Кирдянов А.В. Методы дендрохронологии: Учебно-методич. пособие. Сбор и получение древесно-кольцевой информации. Ч. I: Основы дендрохронологии. – Красноярск: КрасГУ, 2000. С. 80. 5 Жаворонков Ю.М. Использование потенциала ЭКЦ УВД по ВО в раскрытии и расследовании преступлений, связанных с незаконными рубками лесных насаждений // Бюллетень судейского сообщества Вологодской области. 2009. № 13. С. 115, 116. 6 Головань О.М. Особенности подготовки и назначения дендрохронологической экспертизы при расследовании экологических преступлений // «Черные дыры» в российском законодательстве. 2007. № 2. С. 487; Шиятов С.Г., Ваганов Е.А., Кирдянов А.В. Указ соч. С. 20-23. 7 Воронин В.И., Наурзбаев М.М., Осколков В.А. Практика применения дендрохронологической экспертизы в ходе следственных мероприятий // Эксперт-криминалист. 2009. № 3. С. 11.

№1

2008

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

ИВАН ГЕННАДЬЕВИЧ ИВАНОВ,

О ПОНЯТИИ И КЛАССИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ В СФЕРЕ ПРОИЗВОДСТВА И ОБОРОТА ЭТИЛОВОГО СПИРТА И АЛКОГОЛЬНОЙ ПРОДУКЦИИ Рассматривается понятие незаконного производства и оборота этилового спирта и алкогольной продукции; анализируются понятие, признаки, а также дается классификация преступлений, совершаемых в рассматриваемой сфере экономики; сформулировано авторское определение понятия преступлений, совершаемых в сфере производства и оборота этилового спирта и алкогольной продукции. Ключевые слова: этиловый спирт, алкогольная продукция, незаконное производство и оборот, преступления. I.G. Ivanov, Candidate, Russia MI FPOI National Research Institute; e-mail: [email protected], tel.: 8 (495) 667-39-47. On the concept and classification of crimes in the sphere of ethanol and alcoholic products producing and trafficking. The concept of illegal production and trafficking ethanol and alcoholic products is viewed; the concept, indications and classification of crimes committed in this sphere of economy are analyzed; the author’s definition of the crimes committed in the sphere of production and trafficking ethanol and alcoholic products is framed. Key words: ethanol, alcoholic products, illegal production and trafficking, crimes.

На сегодняшний день существует достаточно обширная нормативная база, регулирующая производство и оборот этилового спирта и алкогольной продукции, а также предусматривающая ответственность за нарушения в данной сфере. Вместе с тем, в юридической литературе отсутствует единое определение понятия незаконного производства и оборота этилового спирта и алкогольной продукции. Рассмотрим некоторые подходы авторов к определению понятия незаконного производства и оборота спирта и алкогольной продукции. Так, например, А.В. Долгов под незаконным оборотом алкогольной продукции понимает совокупность виновных противоправных деяний, которые нарушают установленный порядок производства и оборота алкогольной продукции, совершенных на определенной территории за определенный промежуток времени, обладающих качественными и количественными характеристиками1. По мнению автора данной статьи, данное определение представляется не совсем удачным, поскольку нуждается в некотором уточнении. Автор вышеприведенного понятия считает, что в понятие «оборот» необходимо включить стадию производства алкогольной продукции, потому что закупка, поставка, хранение и розничная продажа алкогольной продукции невозможны

без ее предварительного производства. На наш взгляд, данная точка зрения не соответствует позиции законодателя. Так, ст. 2 ФЗ от 22 февраля 1995 г. № 171- ФЗ «О государственном регулировании производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции и об ограничении потребления (распития) алкогольной продукции» (в ред. от 23.07.2013 г.) (далее – ФЗ № 171-ФЗ) разделяет эти понятия и под производством этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции понимает производство организацией такой продукции в целях ее продажи и получения прибыли, а также для собственных нужд; под оборотом – закупку (в том числе импорт), поставки (в том числе экспорт), хранение, перевозки и розничную продажу, на которые распространяется действие настоящего Федерального закона. По мнению В.А. Томилова, незаконный оборот алкогольной продукции это совокупность противоправных действий (видов деятельности), связанных с производством, использованием, хранением, перемещением, учетом, передачей, а также уничтожением данного вида продукции. В итоге незаконный оборот алкогольной продукции вполне возможно рассматривать как «сложное социально-правовое явление, интегрирующее в себя многочисленные виды противоправного по-

23

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

соискатель ФГКУ «ВНИИ МВД России»

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ ведения, образуемые из совокупности различных действий, которые по воле законодателя попали в сферу регулирования различных отраслей права: уголовного, административного, таможенного, налогового, финансового, гражданского и других»2. Данное определение, по нашему мнению, более полное, но так же как и предыдущее, не лишено недостатка, касающегося включения в понятие «незаконный оборот» понятия «незаконное производство». Что, на наш взгляд, так же как и в предыдущем определении, является не совсем корректным и может служить подменой понятий. Некоторые исследователи отмечают как упущение отсутствие законодательного определения незаконного производства и оборота этилового спирта и алкогольной продукции3. На наш взгляд, совершенно оправдано отсутствие термина «незаконное производство и оборот этилового спирта и алкогольной продукции» так как в соответствии со ст. 1 ФЗ № 171–ФЗ предметом данного закона является установление правовых основ производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции и ограничения потребления (распития) алкогольной продукции в Российской Федерации, а также государственное регулирование производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции и ограничение потребления (распития) алкогольной продукции, осуществляющиеся в целях защиты нравственности, здоровья, прав и законных интересов граждан, экономических интересов Российской Федерации, обеспечения безопасности указанной продукции, нужд потребителей в ней, а также в целях контроля за соблюдением законодательства, норм и правил в регулируемой области. В свою очередь, ответственность за нарушение норм, устанавливающих производство и оборот спирта и алкогольной продукции, в частности в области обеспечения качества и безопасности алкогольной продукции, обеспечивающих безопасность жизни и здоровья граждан, нормальное функционирование экономики, общественную безопасность, общественный порядок, и легитимность государственной власти установлена в различных отраслях права. Сужая предмет нашего исследования до преступлений в рассматриваемой сфере экономики, приходим к выводу к отсутствию среди ученых единого подхода к определению понятия и классификации преступлений, совершаемых в сфере производства и оборота этилового спирта и алкогольной продукции. Так, например, В.С. Денисов под преступлениями в сфере производства и оборота алкогольной продукции понимает виновно совершенные

24

№4

2013

общественно опасные деяния в сфере государственного регулирования производства и оборота алкогольной продукции, направленные против нормального функционирования экономики, установленного порядка управления и здоровья населения, которые запрещены уголовным законом под угрозой наказания4. Достаточно полным и содержательным является определение, данное Э.Д. Шайдуллиной, которая под преступлениями, совершаемыми в сфере незаконного производства и оборота алкогольной продукции, понимает виновно совершенные общественно опасные деяния, посягающие на здоровье населения, на законную экономическую деятельность в сфере производства и (или) оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции, а также на порядок предоставления необходимых документов (лицензий, товарных знаков, сопроводительной и иной документации), специальных и акцизных марок, подтверждающих законность данной отрасли экономической деятельности, запрещенные уголовным законодательством Российской Федерации под угрозой наказания5. Исследование структуры преступности в сфере производства и оборота этилового спирта и алкогольной продукции показывает, что в числе «приоритетных» преступлений, за которые привлекаются к уголовной ответственности лица, совершившие преступления в этой отрасли, находятся преступления, посягающие на здоровье населения (ст. 238 УК РФ) – 70-90%; далее следуют преступления против порядка управления (ст. 327-1 УК РФ) – 8-10%; преступления в сфере экономической деятельности – (ст. 171, 171-1, 180 УК РФ) – 0,5-3%; преступления против собственности (ст. 159 УК РФ) – 5-7%. Анализ практики, научных публикаций и исследований по данной теме6 показывает, что преступления, совершенные ОГ в сфере производства и оборота спирта и алкогольной продукции, обладают следующими признаками. 1. Основополагающим признаком рассматриваемых противоправных деяний является противоправность. По мнению В.Н. Кудрявцева, «игнорирование признака противоправности делает принципиально невозможным определение преступности, основывающееся только на признаках, заданных самой природой исследуемого предмета, поскольку всякое подобное определение неизбежно должно включать такой формальный, по существу, оценочный критерий, как противоправность»7. Противоправность деяния обусловлена общественной вредностью (опасностью), порождена ею. Вне связи с этим деяние не может быть

2008

признано противоправным. Достаточно распространенное и ныне в юридической теории положение о том, что противоправность есть юридическое выражение общественной опасности, требует уточнения. В специальной литературе между тем именно эта формально-юридическая сторона противоправности очень часто абсолютизируется. До недавнего времени почти общепризнанным считалось, что сам факт запрещения деяния в правотворческом акте определяет противоправность деяния. Такой подход, воспринимавшийся в качестве правотворческой и правоприменительной доктрины, порождал правонарушающие акты и соответственно приводил к привлечению к юридической ответственности лиц, приносивших своей деятельностью общественную пользу. 2. Преступления (правонарушения или противоправные деяния) в сфере производства и оборота алкогольной продукции многообъектны, т.е. общественная опасность заключается в причинении вреда широкому кругу охраняемых законом общественных отношений и интересов (объектов). В частности, это общественные отношения, связанные с экономической деятельностью (законным осуществлением производства и оборота алкогольной продукции), со здоровьем населения, с порядком оформления и предоставления необходимых документов (лицензий, сопроводительной документации и др.), специальных и акцизных марок, подтверждающих законность такой деятельности, а также порядком управления и продажей несовершеннолетним алкогольной продукции. 3. Предметом исследуемых преступлений является этиловый спирт, алкогольная и спиртосодержащая пищевая продукция, а также различные фальсификации и суррогаты (спиртные напитки домашней выработки (самогон), если они производятся с целью последующего их сбыта под видом алкогольной продукции), документы (лицензии, товарные знаки, сопроводительные документы и т.д.), специальные и акцизные марки, подтверждающие законность производства и оборота алкоголя. 4. Следующим признаком исследуемых преступлений являются субъекты их совершения. Преступная деятельность по незаконному производству и обороту спирта и алкогольной продукции имеет особый круг субъектов, которые, как правило, между собой взаимосвязаны8. К таким субъектам следует, прежде всего, отнести: а) (уполномоченных субъектов) совершающих преступления на зарегистрированных ликеро-водочных предприятиях, как имеющих в наличии необходимые документы для производства и оборота

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ спирта и алкогольной продукции (производящие спирт и алкогольную продукцию с сокрытием ее от необходимых учетов – «укрываемое» или «теневое» производство), так и не имеющих их по какой-либо причине, например, по причине отзыва лицензии или истечения срока ее действия; б) (неуполномоченных субъектов) занимающихся незаконным производством и оборотом спирта и алкогольной продукции в «подпольных цехах» и т.д. 5. Нельзя не согласиться с мнением авторов, которые отмечают, что неотъемлемым признаком данных преступлений является тесная взаимосвязь с таким негативным социальным явлением, как пьянство и алкоголизм9. Преступления, которые мы рассматриваем, тесным образом связаны с проблемой алкоголизации населения нашей страны. Что в свою очередь, как показывает исторический и современный опыт, напрямую зависит от криминогенной обстановки в отрасли. Уровень алкоголизации населения влияет также на рост количества тяжких и особо тяжких преступлений, в частности совершаемых на бытовой почве. Авторы, занимающиеся исследованием преступлений в сфере производства и оборота спирта и алкогольной продукции, подходят к классификации данных преступлений по-разному. Так, например, исследователи, стоявшие у истоков данной проблемы, не приводят никакой классификации указанных деяний, а рассматривают их по отдельности или в простой совокупности. П.С. Яни относит к незаконному обороту алкогольной продукции совершение таких деяний, как мошенничество (ст. 159 УК РФ), незаконное предпринимательство (ст. 171 УК РФ), производство, приобретение, хранение, перевозка или сбыт немаркированных товаров и продукции (ст. 171.1 УК РФ), незаконное использование товарного знака (ст. 180 УК Ф), контрабанда (ст. 188 УК РФ)10, обман потребителей (ст. 200 УК РФ), подделка, изготовление или сбыт поддельных документов, государственных наград, штампов печатей, бланков (ст. 327 УК РФ). А также в определенной степени деяния, предусмотренные ст. 174 УК РФ – легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных незаконным путем, ст. 238 УК РФ – производство, хранение, перевозка либо сбыт товаров и продукции, выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности11. Предложенная М.В. Переверзевым классификация преступлений основана на стадиях производства и оборота алкогольной продукции и выглядит следующим образом: преступления на стадии производства алкогольной продукции; преступления на стадии ее распределения;

25

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

№1

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ преступления на стадии реализации алкогольной продукции; преступления, встречающиеся на всех стадиях алкогольной продукции; преступления, обеспечивающие незаконные выпуск в оборот и оборот алкогольной продукции12. Классификация, предложенная В.С. Денисовым13, основана на делении данных категорий преступлений с традиционных позиций уголовного права по объекту преступного посягательства: на преступления против собственности (ст. 159 УК РФ); преступления в сфере экономической деятельности (ст. 171, 171.1, 180, 188 УК РФ); преступления против здоровья населения (ст. 238 УК РФ); преступления против порядка управления (ст. 327№ УК РФ). Недостатком данной классификации является упущение автором одного из наиболее распространенных в данной сфере преступлений, связанного с незаконным использованием товарного знака (ст. 180 УК РФ). К смежным рассматриваемыми преступлениями В.С. Денисов относит преступления, ответственность за которые предусмотрена ст. 160, 174.1, 194, 325, 327 УК РФ. На наш взгляд, в данном случае уместно было бы говорить и о включении в данную категорию смежных преступлений и деяния, предусмотренного ст. 151.1 УК РФ «Розничная продажа несовершеннолетним алкогольной продукции». Также В.С. Денисов совершенно справедливо, на наш взгляд, классифицирует эти преступления и по другим основаниям: по конструкции объективной стороны; по субъекту преступления; по степени тяжести. Основываясь на анализе существующих в специальной литературе подходов к определению понятия незаконного производства и оборота этилового спирта и алкогольной продукции, а также совершаемых в этой сфере преступлений, считаем, что под преступлениями, совершенными в сфере производства и оборота спирта и

26

№4

2013

алкогольной продукции, следует понимать общественно опасные деяния в сфере государственного регулирования производства и оборота алкогольной продукции, направленные на извлечение дохода и посягающие на здоровье населения, порядок управления, на законную экономическую деятельность, преступления против собственности, порядка продажи алкогольной продукции, преступления против семьи и несовершеннолетних за совершение которых уголовным законодательством предусмотрена ответственность. 1 Долгов А.В. Криминологическая характеристика и предупреждение преступлений, связанных с незаконным оборотом алкогольной продукции: Дис. … канд. юрид. наук. Академия Управления МВД России. – М., 2003; Свиридова А.Н. О понятии незаконного оборота алкогольной продукции, поддельных марок акцизного сбора, специальных марок или знаков соответствия // Российский следователь. 2012. № 4. 2 Томилова В.А. Криминологическая характеристика и предупреждение незаконного оборота алкогольной продукции: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. – М., 2008. 3 Свиридова А.Н. Указ. соч. 4 Денисов В.С. Уголовная ответственность за незаконные производство и оборот алкогольной продукции: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. – М., 2006. 5 Шанайдуллина Э.Д. Незаконное производство и оборот алкогольной продукции: уголовно-правовые и криминологические аспекты: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. – Н. Новгород, 2012. 6 Шайдуллина Э.Д. Указ. соч.; Денисов В.С. Указ. соч. 7 Кудрявцев В.Н. Причины правонарушений. – М., 1976. С. 21. 8 Долгова А.И. Преступность, ее организованность и криминальное общество. – М., 2003. С. 324; Долгова А.И., Евланова О.А. Методика анализа организованной преступности. – М., 2005. С. 25. 9 Долгов А.В. Указ. соч. С. 29. 10 Утратила силу. См.: Федеральный закон от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ. 11 Яни П.С. Уголовный закон и поддельная водка // Законодательство. 2000. № 4; Алегин А.П. Предупреждение преступлений в сфере производства и оборота алкогольной продукции: Монография. – М.: ВНИИ МВД России, 2005. 12 Переверзев М.В. Предупреждение преступлений и иных правонарушений в сфере оборота алкогольной продукции: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. – Н. Новгород, 2002. С. 24. 13 Денисов В.С. Указ. соч.

№1

2008

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

РОМАН ЕВГЕНЬЕВИЧ ТОКАРЧУК,

СОЦИАЛЬНО-ПРАВОВАЯ ПРИРОДА И ВОПРОСЫ КВАЛИФИКАЦИИ РАЗБОЯ, СОВЕРШАЕМОГО ПУТЕМ УГРОЗ НАСИЛИЕМ, ОПАСНЫМ ДЛЯ ЖИЗНИ ИЛИ ЗДОРОВЬЯ Обосновывается, что угрозы насилием, опасным для жизни или здоровья лица, в разбое, дополнительным непосредственным объектом которого является здоровье человека, должны быть реально осуществимы. Ключевые слова: разбой, насилие, угроза насилием, грабеж, вымогательство, оружие, хищение. R.E. Tokarchuk, Candidate, Kemerovo State University; e-mail: [email protected], tel.: 8 (3842) 36-23-67. Social and legal character and problems of qualifying robbery committed with violence threats dangerous for life or health. It is grounded that violence threats dangerous for life or health of a person while committing robbery the supplemented and direct object of which is personal health should be realizable. Key words: robbery, violence, violence threats, racketeering, weapon, stealing.

Угроза насилием, опасным для жизни или здоровья, составляет альтернативный насилию, опасному для жизни или здоровья, способ разбоя. Эти угрозы в разбое, согласно устоявшемуся мнению, должны быть определенными (конкретными), наличными (непосредственными) и реальными (действительными)1. При этом считается, что на них не распространяется требование о реальной осуществимости2. Между тем последняя позиция не согласована с социально-правовой природой состава разбоя (ст. 162 УК РФ). Конкретность или определенность угроз в разбое позволяет определить их интенсивность для отделения от угроз насилием, не опасным для жизни или здоровья, свойственных для насильственного грабежа (п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ). Преступник должен нести ответственность за совершенные, а не предполагаемые действия, почему факт наличия именно угроз насилием, опасным для жизни или здоровья, должен быть понятен. Содержание угроз должно быть достаточно ясно, определенна интенсивность угрожаемого насилия, чем именно и каким образом виновный был намерен привести эту угрозу в исполнение3. Наличность или непосредственность угроз в разбое определяется фактором времени, моментом предполагаемой их осуществимости. В разбое угрозы предполагают возможность их непосредственной реализации в момент самого преступления. Преступник при разбое или грабеже должен угрожать немедленным применением

насилия, тогда как для вымогательства может быть характерна и угроза применением насилия в будущем. Еще С.В. Познышев заметил, что от насильственного похищения вымогательство отличается тем, что при разбое или грабеже содержанием угрозы является «известное зло, имеющее последовать в случае неисполнения требуемого сейчас же, тотчас же; при вымогательстве же средством может быть и угроза злом, имеющим последовать лишь в будущем»4. «Насилие или угроза его применения, направленные на получение имущества в будущем, а равно предъявленное потерпевшему требование о немедленной передаче имущества под угрозой применения в будущем насилия к нему самому или его близким при отсутствии признаков нападения образует вымогательство»5, утверждается в учебнике уголовного права Российской Федерации. Таким образом, признак наличности частично позволяет разграничить разбой и вымогательство, совершаемые путем угроз применением насилия, опасного для жизни или здоровья. Реальность или действительность угрозы в действующей практике предполагает необходимость наличия достаточных оснований опасаться приведения этой угрозы в исполнение. Принято считать, что для определения реальности угрозы имеет значение восприятие ее потерпевшим, но вовсе не требуется доказывать, что виновный намеревался реализовать свою угрозу. Главное, чтобы она, выступая средством изъятия иму-

27

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

соискатель Кемеровского государственного университета

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ щества, по своему характеру была такой, чтобы создать у потерпевшего убеждение в ее полной реальности, в способности и решимости нападающего немедленно ее реализовать, если он встретит какое-либо противодействие изъятию либо удержанию только что изъятого имущества. При определении действительности угрозы необходимо также руководствоваться субъективным критерием со стороны преступника. Потерпевший должен воспринимать угрозу как реально осуществимую, равнозначную физическому насилию, а виновный должен это осознавать6. Определенность (конкретность) угроз, их наличность (непосредственность) и реальность (действительность) – это критерии, выработанные процессом квалификации применяемых норм насильственных хищений (разбоя, грабежа и вымогательства). При этом, на наш взгляд, перечисленные критерии для угроз в разбое недостаточны либо некорректны для верной квалификации согласно социально-правовой природе ст. 162 УК РФ. Как мы уже заметили, считается, что для определения реальности угрозы решающее значение отводится восприятию ее потерпевшим и не требуется, чтобы виновный намеревался реализовать свою угрозу. Этот подход сформировался еще в отношении состава разбоя УК РСФСР 1922 г. Так, А.А. Жижиленко на основе судебного решения определил, что «угроза должна быть таковой, чтобы она, по мнению угрожающего, могла вызвать чувство страха у лица, ей подвергающегося, хотя бы она на самом деле и не была осуществимой. Главное, чтобы эффект угрозы смертью или увечьем был налицо (пост. Пленума Верховного Суда УССР от 19 июля 1923 г.)»7. Угроза «должна быть для потерпевшего действительной, т.е. могущей, по мнению потерпевшего, в действительности осуществиться»8, заключил А.А. Пионтковский. В этот же период Гиллерсон высказывался за то, что убеждения потерпевшего в том, что его жизни и здоровью грозит опасность, недостаточно для признания разбоя, а необходимо, чтобы была «действительная, т.е. реальная, а не мнимая угроза»9. Здесь мы не можем не заметить очень важной детали. В указанный период непосредственным объектом насильственного грабежа, разбоя и вымогательства определялись исключительно имущественные отношения, никакой дополнительный непосредственный объект не обозначался. В разрабатываемых представлениях отечественной науки начала ХХ в. о составе преступления и его объекте еще не были сформированы качественные положения о двухобъектных насильственных хищениях10. Соответственно не

28

№4

2013

удивительно, что при квалификации разбоя с угрозами насилием, опасным для жизни и здоровья, не учитывалась обязательность дополнительного непосредственного объекта этого преступления. На эту тему еще просто не было выработано соответствующих принципов. В последующем сложившаяся практика просто сохранилась без подведения под нее реальных социальных оснований и не считаясь с развитием представлений о двухобъектных преступлениях. По мнению Л.Д. Гаухмана, при оценке угроз насилием в разбое «не требуется наличия оснований опасаться осуществления угрозы»11. А.И. Бойцов считает, что для признания реальности угрозы «не требуется доказывать, что виновный намеревался реализовать свою угрозу», в разбое она должна быть только действительной, т.е. «способной, по мнению потерпевшего, быть реализованной и воспринимаемой им равнозначной физическому насилию»12. Обоснованием такого подхода к разбою стала позиция о том, что эта угроза должна быть равнозначна физическому насилию, т.е. быть способом хищения, достаточным для его совершения, а именно: «необходимо, чтобы угроза по своему воздействию на психику потерпевшего была как бы равносильна физическому насилию»13; угроза «при разбойном нападении является средством воздействия на психику потерпевшего и вынуждает последнего либо передать имущество преступнику, либо согласиться на его изъятие. В этом смысле угроза при разбое по своему значению и воздействию на потерпевшего должна быть равнозначной физическому насилию… в связи с тем, что потерпевший воспринимает эту мнимую угрозу (угрозу пистолетом-зажигалкой (прим. наше. – Р.Т.)) как реальную и предполагает, что в руках у преступника находится настоящее оружие (на что последний и рассчитывает), такие случаи должны квалифицироваться как разбойное нападение»14; это «обусловлено самой природой психического насилия и означает, что потерпевший должен воспринимать угрозу как реально осуществимую, равнозначную физическому насилию, а виновный должен это осознавать»15; эффективность «угрозы, воспринимаемой потерпевшим как реальной, не становится меньше при отсутствии объективных условий, необходимых для ее выполнения»16. Но как можно считать основанием для признания именно разбоя, а не насильственного грабежа равнозначность угрозы насилию, т.е. ее эффективность в качестве способа хищения? Уже для признания насильственного грабежа угроза «должна, во всяком случае, по своему значению, по своему воздействию на потерпевшего

2008

быть равнозначной насилию – она должна быть наличной, т.е. грозить непосредственным причинением зла, и действительной, т.е. представляться потерпевшему вполне реализуемой»17, – заключил М.М. Исаев. Быть равнозначащей физическому насилию означает, что «она должна быть действительным средством для того, чтобы заставить человека отдать имущество; она должна быть осуществимой, серьезной и, кроме того, должна представляться немедленно реализуемой»18, – считал А.А. Жижиленко. Эффективность угроз насилием не определяет различия между насильственным грабежом и разбоем. Упрощенное решение квалификационных задач применения действующих составов грабежа, разбоя и вымогательства путем неверной оценки реальности (действительности) угроз в разбое нельзя признать правильным, отвечающим требованиям принципов законности, справедливости и вины. Деяние субъекта должно воздействовать на объект, который выделяет то или иное хищение из других. В отношении насилия, опасного для жизни или здоровья, и угрозы им в рамках состава разбоя значимым является то, что обязательным дополнительным объектом этого деяния является здоровье личности19. Повышенная общественная опасность разбоя связана с многообъектностью данного преступления. Изъятие имущества в разбое осуществляется через насилие над личностью, чреватое причинением вреда ее здоровью либо даже смерти. Помещение состава разбоя в главе преступлений против собственности ни в коей мере не умаляет уголовно-правовой охраны личности. Как правильно указывала Г.Л. Кригер, ценность и «важность этого объекта законодатель учел при определении конструкции состава разбоя»20. Об этом свидетельствуют отнесение разбоя к числу тяжких преступлений и признание разбоя оконченным с момента нападения, а не с момента завладения имуществом21. При определении насилия, опасного для жизни или здоровья, правоприменитель и доктрина считают обязательным как минимум его действительную опасность для жизни или здоровья. В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»22 (далее – постановление Пленума ВС РФ № 29) указано, что по ч. 1 ст. 162 УК РФ следует квалифицировать нападение с целью завладения имуществом, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, которое хотя и не причинило вред здоровью потерпевшего, однако в момент применения создавало реальную

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ опасность для его жизни или здоровья (п. 21). «Степень общественной опасности этого преступления определяется характером насилия, его опасностью для жизни и здоровья потерпевшего…»23, – утверждает Р.А. Левертова. Социально-правовая сущность разбоя, двухобъектного преступления, совершенно не вяжется с квалификационной оценкой, даваемой реальности (действительности) угрозы насилием, опасным для жизни или здоровья, в разбое. Очевидно, что угроза в разбое не может быть мнимой, а должна быть реально осуществимой, в противном случае отсутствует посягательство на дополнительный объект этого деяния, т.е. нет соответствующего состава преступления. С точки зрения субъективной стороны и принципа вины для того чтобы быть осужденным за разбой, необходимо быть разбойником, т.е. интеллектуальный и волевой моменты субъективной стороны должны свидетельствовать о том, что субъект сознательно и преднамеренно выбрал в качестве способа совершения хищения поведение, представляющее реальную опасность для жизни или здоровья потерпевшего, а также желал воспользоваться именно этим способом24, по замечанию В.А. Владимирова, обязательно представляющим «реальную опасность немедленного применения насилия, опасного для жизни или здоровья»25. В п. 21 постановления Пленума ВС РФ № 29 указано, что если: «…завладение имуществом соединено с угрозой применения насилия, носившей неопределенный характер, вопрос о признании в действиях лица грабежа или разбоя необходимо решать с учетом всех обстоятельств дела: места и времени совершения преступления, числа нападавших, характера предметов, которыми они угрожали потерпевшему, субъективного восприятия угрозы, совершения какихлибо конкретных демонстративных действий, свидетельствовавших о намерении нападавших применить физическое насилие, и т.п.». Как видно из этой рекомендации, все указанные обстоятельства дела, в том числе субъективное восприятие потерпевшего, стоящее далеко не на первом месте, могут свидетельствовать о намерении нападавших непосредственно применить соответствующее физическое принуждение. Иначе говоря, могут служить доказательствами для формирования у правоприменителя убеждения в наличии у нападавших намерения применить физическое принуждение определенной интенсивности и, как следствие, уверенности в правильности той или иной квалификации. Как правильно заметил А.И. Бойцов, «законодатель (а вслед за ним и доктрина), проводя

29

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

№1

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ четкую грань между насилием и угрозой его применения, по-прежнему сводит действительное насилие к физическому воздействию, а психическое насилие рассматривает лишь в качестве потенциально возможного физического насилия»26. Именно как своеобразная стадия обнаружения умысла на применение насилия, опасного для жизни или здоровья, криминализованы угрозы в составе разбоя, и только в таком виде они могут быть квалифицированы как способ (ст. 162 УК РФ). В п. 23 постановления Пленума ВС РФ № 29 восприятие потерпевшим предмета, с использованием которого в отношении него высказывается угроза, судом поставлено на первое место и служит причиной для квалификации насильственного похищения в качестве разбоя. Указанный пункт гласит: «Если лицо лишь демонстрировало оружие или угрожало заведомо (выделено нами. – Р.Т.) негодным или незаряженным оружием либо имитацией оружия, например макетом пистолета, игрушечным кинжалом и т.п., не намереваясь использовать эти предметы (выделено нами. – Р.Т.) для причинения телесных повреждений, опасных для жизни или здоровья, его действия (при отсутствии других отягчающих обстоятельств) с учетом конкретных обстоятельств дела следует квалифицировать как разбой, ответственность за который предусмотрена ч. 1 ст. 162 УК РФ, либо как грабеж, если потерпевший понимал, что ему угрожают негодным или незаряженным оружием либо имитацией оружия». В данном разъяснении с точки зрения дифференциации уголовной ответственности фактически поставлен знак равенства между насилием, опасным для жизни или здоровья, предусматривающим возможность причинения вреда здоровью средней тяжести, реально осуществимой угрозой этим насилием и «пустой» угрозой игрушкой. Убежденность потерпевшего в том, что угроза представляет опасность для его жизни или здоровья, на основании наличия «определенной» угрозы становится признаком, который «перевешивает» в указанной квалификации находящиеся на другой «чаше весов» объект и субъективную сторону состава разбоя. Некоторые исследователи идут дальше и, основываясь на намерении виновного использовать угрозу как средство хищения и осознании им того, что потерпевший воспринимает угрозу как реальную, делают вывод, что использование имитации оружия, которым причинение вреда невозможно, следует квалифицировать как разбой с использованием предметов, применяемых в качестве оружия27. Описанное положение вызывает случаи объективного вменения, когда высказанные слова

30

№4

2013

принимаются за основу определения общественной опасности деяния для основных благ человека, без оценки реального виновного отношения субъекта к посягательству, объекту, на который он покушался. Реальный вред здоровью признается менее опасным, чем абстрактный, и предлагается в случае применения одновременно угроз насилием и насилия квалифицировать деяние «в зависимости от того, какое из них в момент применения представляло большую опасность для жизни и здоровья потерпевшего»28. В этом смысле абсолютно справедливы замечания многих исследователей относительно того, что сами по себе угрозы насилием, как правило, значительно менее опасны, чем насилие. С.М. Кочои замечает, что «нельзя устанавливать одинаковую ответственность за реальное применение насилия и угрозу его применения в одной и той же норме. Очевидно, степень общественной опасности этих действий не совпадает»29. Аналогичное заключение сделали А.И. Бойцов и В.А. Владимиров30. «Индивид, пытающийся обогатиться через посредство угроз, – заметил А.Н. Круглевский, – еще не обнаруживает особенного упорства преступной воли, от угрозы известным злом до реального причинения его иногда бывает весьма большое расстояние, виновному нужно еще решиться на исполнение своего обещания и не всегда он на такое решение способен. Напротив того, индивид, применивший насилие, уже доказал энергию своего преступного намерения… Такое различие между насилием и угрозой и имеет единственно важное догматическое значение…»31. При этом также очевидно, как справедливо замечает Р.А. Левертова, что только в некоторых случаях угроза может выразить истинные намерения угрожающего, «представляя при этом большую общественную опасность»32, которая как раз и отражена в способе разбоя. Существенное различие в степени общественной опасности физического и психического принуждения признается и в некоторых статьях уголовного закона (см., напр., ст. 163, 296, 309 УК РФ). Сферы приложения физического и психического принуждения – телесная и психическая, – как замечает А.И. Бойцов33, т.е. физическая и психическая неприкосновенность личности соответственно. В угрозе нельзя видеть «ни обнаружения умысла, ни – еще менее – покушения на преступление, которым угрожают, так как угрожающий может и не иметь намерения привести свою угрозу в исполнение… Своим объектом угроза имеет чувство безопасности лица»34, – утверждал С.В. Познышев. Ни одна из известных форм психического принуждения сама по себе не

2008

служит для создания непосредственной опасности для здоровья лица. Ч. Беккариа заметил: «Если одно и то же наказание предусмотрено в отношении двух преступлений, наносящих различный вред обществу, то ничто не будет препятствовать злоумышленнику совершить более тяжкое из них»35. «Когда человек решился на какое-нибудь частное преступление, – считал И. Бентам, – ближайшая цель есть расположить его делать не больше вреда, чем сколько необходимо для его намерения». Дифференциация уголовной ответственности должна побуждать лицо «выбирать всегда наименее вредное из двух преступлений, которые будут соответствовать его цели», чего в уголовном законе можно достичь только установлением более тяжкого наказания за более общественно опасное преступление, достаточного для того, «чтобы побудить человека предпочитать меньшее»36. Соответственно физический и психический виды принуждения не должны служить альтернативными способами одного состава хищения в силу различного их влияния на социальное свойство деяния – его общественную опасность. Если за них предусмотрена равная ответственность, то ничто не мешает преступнику перейти от слов к делу и причинить вред здоровью человека вплоть до средней тяжести в рамках простого состава разбоя, а следовательно, охрана здоровья личности не гарантирована. Таким образом, мы присоединяемся к распространенному мнению, что применение столь различных форм принуждения – физического (насилие) и психического (угрозы) – в качестве альтернативных способов одного состава преступления значительно усложняет понимание сущности и содержания указанных форм человеческого поведения, исключает необходимую дифференциацию уголовной ответственности и путает практику, а неоднозначная практика ведет в тупик теорию. Целесообразно использовать их при конструировании составов в качестве способов самостоятельных преступлений, дифференцируя ответственность виновного в зависимости от того, какое – физическое или психическое – благополучие потерпевшего нарушается виновным. Справедливость приведенной позиции не изменяет социально-правовой сущности действующего состава разбоя, в котором угроза насилием представляет именно стадию «обнаружения умысла» на применение насилия, опасного для жизни или здоровья, т.е. является реально осуществимой. Соответственно и наказание за него до легального разделения психического и физического принуждения по разным составам должно наступать только в случае реальной осуществимо-

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ сти угроз насилием, опасным для жизни или здоровья, в ином случае деяние должно квалифицироваться только по п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ. Угроза насилием, опасным для жизни или здоровья, в разбое должна отражать действительное намерение субъекта применить само насилие, опасное для жизни или здоровья. Соответственно, отказывая в квалификации хищения с использованием игрушечного пистолета в качестве вооруженного разбоя в связи с использованием заведомо для виновного безопасного орудия (элемента игровой постановки), недостаточно просто переквалифицировать деяние с ч. 2 на ч. 1 ст. 162 УК РФ. Необходимо «примерить» объективную сторону данного деяния к указанному составу, его объекту и субъективной стороне. На наш взгляд, театральная угроза игрушкой вместо оружия никоим образом не свидетельствует о той общественной опасности, которой наделена действующая редакция состава разбоя. Более того, указанная ситуация является ярким свидетельством отсутствия в личности преступника той дерзости и повышенной опасности, которые отделяют разбойника от грабителя, разбой от насильственного грабежа. «Совершенно очевидно, что лицо, которое совершает разбой, используя при этом макет оружия, а не подлинное оружие или предметы, его заменяющие, не намеревается причинить вред здоровью или жизни потерпевшего»37. Если взять за аксиому позицию о преимуществе оценки потерпевшим объективной стороны нападения перед другими признаками состава преступления, то в случае если вооруженный реальным огнестрельным оружием преступник выскажет в процессе хищения угрозу, а потерпевший воспримет ее как шутку и проигнорирует, то разбой состоится только тогда, когда нападающий применит оружие на поражение, а в предшествующей угрозе разбоя нет. Исследуемая позиция суда также позволяет с учетом п. 14 указанного постановления (о вменении вооруженного разбоя всем участникам его, хотя и невооруженным, но охватывающим умыслом вооруженность товарища) всех невооруженных игрушками соучастников нападения привлечь к ответственности за разбой по ч. 1 ст. 162 УК РФ, а при наличии предварительного сговора – по ч. 2 ст. 162 УК РФ. Множество вопросов вызывает угроза газовым пистолетом с безопасным газом и последующее его применение (в случае сопротивления потерпевшего), что более общественно опасно, но квалифицируется наоборот. Квалификация этих ситуаций не может не вызвать серьезные возражения и различные решения на практике. Согласно социально-правовой природе угроз насилием, опасным для жизни или здоро-

31

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

№1

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ вья, в разбое они должны отвечать требованию реальной осуществимости, т.е. должны не только восприниматься как реальные или действительные и осуществимые, но и быть осуществимыми. Способность и решимость нападающего немедленно реализовать угрозу в разбое, если он встретит какое-либо противодействие изъятию либо удержанию только что изъятого имущества, должны быть не мнимыми, а реально осуществимыми. Убежденность потерпевшего в том, что угрозы представляют реальную опасность для его жизни, психическое переживание их реалистичности на основании наличия определенной угрозы не должны являться обстоятельством, которое «пересиливает» объект и субъективную сторону состава разбоя. Только если виновный действительно намеревался привести угрозу насилием, опасным для жизни или здоровья, в исполнение, он может быть признан разбойником и наказан за разбой. В действующей практике наказание за угрозу насилием как альтернативный насилию способ в составе разбоя должно наступать лишь ввиду возможности причинения вреда личности, которым виновный угрожает, а сомнительный вред, причиняемый психике, здесь учитываться не может. Угроза насилием в составе разбоя отражает стадию приготовления к насилию или обнаружения реального умысла на его применение. Если угроза насилием, опасным для жизни или здоровья, не являлась реально осуществимой, то деяние должно квалифицироваться как насильственный грабеж или вымогательство в зависимости от объекта посягательства (вещь или обязательственные отношения), оценки наличности угроз, момента времени передачи имущества или реализации угрожаемого насилия. Если преступники, благодаря такой оценке, начнут чаще использовать только психическое принуждение и вместо боевого оружия будут пользоваться его имитацией, мы достигнем минимизации вредных последствий, сокращения числа тяжких и особо тяжких преступлений против личности, что нельзя не признать очень положительным результатом в предупреждении тяжкой насильственной преступности. Именно в этом заключается, как заметили Ч. Беккариа и И. Бентам, важнейшая цель дифференциации уголовной ответственности. Для этого, конечно, хорошо было бы, чтобы санкции насильственного грабежа и разбоя имели более дифференцированное различие, а не 1 год лишения свободы в верхнем пределе санкции (ч. 2 ст. 161 – до 7 лет лишения свободы; ч. 1 ст. 162 – до 8 лет лишения свободы). Но это уже вопрос законодателя, а не применителя закона.

32

№4

2013

На основании изложенного предлагаем внести в постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» следующие изменения: 1. Абзац 6-й п. 21 заменить следующими разъяснениями. В тех случаях, когда завладение имуществом соединено с угрозой применения определенного насилия или носившей неопределенный характер, вопрос о признании в действиях лица грабежа или разбоя необходимо решать с учетом всех обстоятельств дела: совершения нападавшим ранее посягательств на жизнь или здоровье человека, их характера и степени, совершения каких-либо конкретных действий, свидетельствовавших о реальном намерении лица применить угрожаемое насилие, характера предметов, которыми он угрожал потерпевшему, числа нападавших, места и времени совершения преступления, субъективного восприятия угрозы и т.п. Под угрозами насилием, опасным для жизни или здоровья (ст. 162 УК РФ), следует понимать такие угрозы, которые предполагали реальную возможность применения насилия в случае невыполнения условий угрожающего. Если реальность этих угроз не подтверждается имеющимися доказательствами, содеянное следует квалифицировать по п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ. 2. Абзац 3-й пункта 23 заменить следующими разъяснениями. Если лицо угрожало заведомо негодным или незаряженным оружием либо имитацией оружия, например макетом пистолета, игрушечным кинжалом и т.п., не намереваясь использовать эти предметы для причинения телесных повреждений, опасных для жизни или здоровья, его действия с учетом конкретных обстоятельств дела следует квалифицировать как грабеж, ответственность за который предусмотрена п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ. Если лицо, совершающее это преступление, намеревалось использовать указанные предметы для причинения телесных повреждений в качестве оружия, то содеянное надлежит квалифицировать по ч. 2 ст. 162 УК РФ. 1 Пионтковский А.А. Советское уголовное право: Особенная часть. – М.; Л., 1928. Т. 2. С. 125; Михайлов М.П. Уголовная ответственность за кражу личного имущества и разбой. – М., 1958. С. 133; Гаухман Л.Д. Борьба с насильственными посягательствами. – М., 1969. С. 32-33, 36; Владимиров В.А. Квалификация похищений личного имущества. – М., 1974. С. 72-74; Левертова Р.А. Ответственность за психическое насилие по советскому уголовному праву: Учеб. пособие. – Омск, 1978. С. 70-71; Бойцов А.И.

2008

Преступления против собственности. – СПб., 2002. С. 452-453, 477-478. 2 Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Курс советского уголовного права: Особенная часть. – М., 1955. Т. 1. С. 722; Кригер Г.Л. Ответственность за разбой. – М., 1968. С. 19; Михайлов М.П. Указ. соч. С. 133; Гаухман Л.Д. Указ. соч. С. 32. 3 Гаухман Л.Д. Указ. соч. С. 35-36; Бойцов А.И. Указ. соч. С. 478. 4 Познышев С.В. Особенная часть русского уголовного права: сравнительный очерк важнейших отделов Особенной части старого и нового уложений. 3-е изд., испр. и доп. – М., 1912. С. 267. 5 Уголовное право Российской Федерации: Особенная часть: Учебник / Под ред. А.И. Марцева. – Омск, 2000. С. 170; Никитин Е.В. Корыстно-насильственные преступления против собственности: Дис. … канд. юрид. наук. – Омск, 2002. С. 104. 6 Пионтковский А.А. Указ. соч. С. 125; Гаухман Л.Д. Указ. соч. С. 32; Владимиров В.А. Указ. соч. С. 72-74; Бойцов А.И. Указ. соч. С. 453, 477. 7 Цит. по: Жижиленко А.А. Имущественные преступления. – Л., 1925. С. 103. 8 Пионтковский А.А. Указ. соч. С. 125. 9 Цит. по: Жижиленко А.А. Указ. соч. С. 103. 10 Пионтковский А.А. Указ. соч. С. 122-123, 132; Жижиленко А.А. Указ. соч. С. 65-68, 102; Исаев М.М. Уголовное право. Особенная часть. Имущественные преступления. – М., 1938. С. 37-43. 11 Гаухман Л.Д. Указ. соч. С. 32; Владимиров В.А. Указ. соч. С. 73. 12 Бойцов А.И. Указ. соч. С. 453, 477. 13 Пионтковский А.А. Указ. соч. С. 125. 14 Михайлов М.П. Указ. соч. С. 133; Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Указ. соч. С. 722. 15 Гаухман Л.Д. Указ. соч. С. 32. 16 Кригер Г.Л. Указ. соч. С. 19. 17 Исаев М.М. Указ. соч. С. 38. 18 Жижиленко А.А. Указ. соч. С. 98.

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ 19 Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Указ. соч. С. 137, 279; Владимиров В.А. Указ. соч. С. 62; Уголовное право Российской Федерации. С. 166. 20 Кригер Г.Л. Указ. соч. С. 10. 21 Михайлов М.П. Указ. соч. С. 122; Бойцов А.И. Указ. соч. С. 459; Гаухман Л.Д. Указ. соч. С. 84. 22 Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» (в ред. постановления Пленума Верховного Суда РФ от 6 февраля 2007 г. № 7) // СПС КонсультантПлюс. 23 Левертова Р.А. Указ. соч. С. 66-67. 24 Курс российского уголовного права. Особенная часть / Под ред. В.Н. Кудрявцева, А.В. Наумова. – М., 2002. С. 357. 25 Владимиров В.А. Указ. соч. С. 64, 67. 26 Бойцов А.И. Указ. соч. С. 442. 27 Гаухман Л.Д., Максимов С.В. Ответственность за преступления против собственности. – М., 1997. С. 106-107. 28 Кардава А. Квалификация грабежа, соединенного с насилием // Соц. законность. 1974. № 12. С. 56. 29 Кочои С.М. Ответственность за корыстные преступления против собственности: Учебно-практич. пособие. 2-е изд., перераб. и доп. – М., 2000. С. 206. 30 Бойцов А.И. Указ. соч. С. 442; Владимиров В.А. Указ. соч. С. 72. 31 Круглевский А.Н. Имущественные преступления: исследование основных типов имущественных преступлений. – СПб., 1913. С. 487-488. 32 Левертова Р.А. Указ. соч. С. 6. 33 Бойцов А.И. Указ. соч. С. 434. 34 Познышев С.В. Указ. соч. С. 133. 35 Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. – М., 1995. С. 87. 36 Избранные сочинения Иеремии Бентама / Пер. (по англ. изд. Боуринга и фр. Дюмона) А.Н. Пыпина и А.Н. Неведомскаго; Пред. Ю.Г. Жуковскаго. – СПб., 1867. Т. 1. С. 174, 176-177. 37 Никитин Е.В. Указ. соч. С. 78.

33

ÓÃÎËÎÂÍÎÅ, ÓÃÎËÎÂÍÎ-ÏÐÎÖÅÑÑÓÀËÜÍÎÅ ÏÐÀÂÎ, ÊÐÈÌÈÍÀËÈÑÒÈÊÀ

№1

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

№4

2013

КРИМИНОЛОГИЯ НИКОЛАЙ ДМИТРИЕВИЧ ГОМОНОВ, доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой уголовного и административного права Мурманского государственного технического университета

ИНТЕРНЕТ: АНАЛИЗ КРИМИНОГЕННЫХ ФАКТОРОВ

ÊÐÈÌÈÍÎËÎÃÈß

Проанализированы криминогенные факторы Интернета. Утверждается, что особое место в распространении криминальных стандартов поведения принадлежит современным видам массовой информации, и прежде всего Глобальной сети. Ставится задача не просто формализовать правила поведения в виртуальном мире, а наполнить его социально полезным содержанием. Эффективную профилактику криминогенного воздействия Интернета предлагается вести с помощью самих СМИ. Ключевые слова: Интернет, Глобальная сеть, криминогенные факторы, киберпреступность, профилактика. N.D. Gomonov, DSc (Law), Professor, Head, Sub-department of Criminal and Administrative Law, Murmansk State Technical University; e-mail: [email protected], tel.: 8921-288-9801. Internet: the analysis of criminogenic factors. The criminogenic factors of the Internet are analyzed. It is stated that a special place in disseminating criminal standards of behavior belongs to contemporary mass media, and in the first place to the Global network. The task is not only to formalize rules of conduct in the virtual world but also fill it with a socially useful content. It is suggested to effectively prevent the criminogenic influence of the Internet with the help of mass media. Key words: Internet, Global network, criminogenic factors, cybercrime, prevention.

В настоящее время криминологи термином «криминогенность» обозначают свойство создавать вероятность преступного поведения, а понятие «криминогенный фактор» ими трактуется как «…фактор, обстоятельство, участвующее в процессе порождения преступности, преступления, а также в усугублении их характеристик»1. Разнообразные социальные возможности Интернета (Глобальная сеть, Всемирная сеть, Сеть)2, объединившего миллионы компьютеров в мировую единую систему, привлекают особое внимание ученых различных специальностей. Интернет, или всемирная система объединенных компьютерных сетей, сегодня нам представляется как важнейшая информационно-коммуникативная среда, без которой немыслимо дальнейшее развитие человечества3. В то же время Всемирная сеть не только предоставила широкие возможности для интенсификации общения и получения разнообразной информации, но и создала благоприятные условия для совершения противоправных действий, в том числе и преступлений. Научный и практический интерес криминологов к криминогенным факторам электронных

34

средств информации, в частности к Глобальной сети, возрос после совершения наиболее резонансных террористических актов. Несмотря на то, что криминологи еще в прошлом веке активно обсуждали вопрос о криминогенной роли электронных СМИ, до сих пор данная проблема в теоретическом и практическом планах остается нерешенной. Сегодня в криминологической литературе большое внимание уделяется преступности, связанной с компьютерными технологиями. Количественная и качественная характеристики этих преступлений свидетельствуют о разрастании масштаба данного вида преступности и увеличении количества людей, принимающих участие в подобных криминальных действиях. Особое место в распространении криминальных стандартов поведения принадлежит современным видам массовой коммуникации, прежде всего Интернету, который расширил сферу непосредственного общения фактически беспредельно. Проблема компьютерной преступности не остается без теоретического и практического внимания, ее изучение и предупреждение осуществляются на

тутов. В Глобальной сети мы обнаруживаем неформальные объединения, решающие конкретные задачи: сбор материальных пожертвований, организацию помощи, проведение конкурсов и т.д. В частности, в качестве примера Д. Фридланд приводит оперативные действия «MoveOn. org», сумевшего после урагана «Катрина» наладить эффективный контакт между пострадавшими и добровольцами, готовыми предоставить действенную помощь. Следующий пример – организация «Kiva.org», связывающая посредством Всемирной сети потенциальных инвесторов из богатых стран с предпринимателями из «третьего мира», нуждающимися в кредитах. Деятельность этих организаций свидетельствует не только о разочаровании в традиционных государственных механизмах, но и о возможности иногда обходиться без них, которую дает Интернет7. Нельзя обойти обсуждение пессимистического варианта развития событий, когда криминогенные факторы Глобальной сети смогут подорвать само понятие коллективного социума. Традиционный коллектив может разлететься на тысячи осколков, и общество превратится в совокупность индивидуальностей. В этом случае исчезнет способность граждан, объединившись в рамках гражданского общества, играть роль «противовеса» государству и крупным корпорациям. Если общество распадется на обособленные индивидуальности, то сила, которую придает обществу сплоченность людей, будет утрачена. Очевидно, что прогресс человечества напрямую зависит от состояния информационных технологий, процесс совершенствования и развития которых объективен и необратим8. Однако новые технологические возможности могут быть использованы в криминальных целях, в связи с чем перед учеными возникает задача криминологического изучения Всемирной электронной сети, развивающейся стремительными темпами. При этом потребность в криминологическом наблюдении за Всемирной паутиной обусловлена криминальными последствиями воздействия размещенных в ней отдельных видов информации и наличием феномена компьютерной преступности (киберпреступности). Указанные аспекты и определяют интерес криминологов к интернет-технологиям, так как сегодня Интернет предоставляет весьма широкие возможности для реализации преступных наклонностей и замыслов. Компьютерные преступления как самостоятельный криминогенный феномен впервые попали в сферу социального контроля в начале 70-х годов ХХ столетия, когда в США было выявлено значительное количество подобных деяний. Это привлекло к сфере компьютерной информации

35

ÊÐÈÌÈÍÎËÎÃÈß

национальном и международном уровнях, о чем свидетельствуют принимаемые внутригосударственные законы и международные соглашения. Всемирная сеть создает особую «виртуальную версию» действительности, представляя специфическую картину реальной жизни. Так, В.В. Зотов отмечает, что основой современных информационно-коммуникационных технологий является Интернет, представляющий собой медиум, т.е. одновременно средство и среду виртуализации общества, благодаря которому идет превращение системы социальных институтов в виртуальную реальность. Виртуальное производство, виртуальная корпорация, виртуальные деньги, виртуальные политики, виртуальный секс допускают и инициируют превращение компьютерных сетей не только в главное средство, но и в среду жизнедеятельности общества4. Мы согласны с точкой зрения Д.В. Иванова, который предлагает выделить следующие четыре свойства Сети: она реализует коммуникативные функции социальных институтов; глобальным социокультурным феноменом становится вследствие того, что выступает средством неинституционализированных и неподконтрольных обществу коммуникаций; неинституциональность коммуникаций приводит к уходу пользователей из сферы нормативного контроля социальных институтов; здесь традиционные социальные институты не могут функционировать в виде нормативных структур, но они существуют в Сети как образы, которые можно транслировать и которыми можно манипулировать5. Принимая во внимание огромное количество пользователей Всемирной сети и объем распространяемой в ней информации, вполне обоснованно ее считают одним из самых влиятельных и результативных средств массовой коммуникации. Поэтому все закономерности, присущие механизму воздействия средств массовой коммуникации на индивида, в данном случае неизбежно будут проявляться. Особенность заключается лишь в том, что пользователь Глобальной сети непосредственно общается только с компьютером и в этом смысле он как субъект общения деперсонализирован. Человек, таким образом, превращается в анонимный элемент деятельности Сети. Несмотря на то, что Интернет дает свободу идентификации, в итоге человек утрачивает свои сущностные свойства, в первую очередь творческую индивидуальность, – за «никами» он теряет свою личность6. Криминогенность новых коммуникационных технологий проявляется также в том, что они могут стать весьма привлекательным средством «обхода» традиционных государственных инсти-

ÊÐÈÌÈÍÎËÎÃÈß

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ пристальное внимание органов уголовной юстиции, криминалистов и криминологов. Был сделан вывод о том, что киберпреступность представляет одну из самых реальных угроз для национальной и международной безопасности. Феноменология компьютерной и иной преступности в сфере информации требует понимания того, что все преступления являются продуктом человеческого поведения и результатом деятельности человека. Следовательно, важным элементом предмета криминологического изучения киберпреступности должна стать деятельность человека в сфере информационных технологий. Криминогенность киберпреступности заключается в том, что компьютерные преступления опасны не только сами по себе, но и тем, что создают условия для совершения новых преступлений, расширяют сферу криминальной деятельности и способствуют воспроизводству преступности, глобализируя ее. Электронная коммуникация может быть использована преступниками для планирования или координации незаконных действий в любой точке мира. Например, установлено, что возможности электронной почты широко использовались членами террористических формирований для установления и поддержания контактов между отдельными преступниками и преступными организованными группами в ходе подготовки и осуществления террористического акта 11 сентября 2001 г.9 Основным объектом внимания современных криминологов являются транснациональные компьютерные преступления в сфере экономики, в основе которых лежит использование электронных денег, виртуальных банков, бирж, магазинов и т.д. Разнообразная экономическая информация, а также информация баз данных правоохранительных, военных, судебных и других органов стала предметом интереса не только конкурирующих фирм, но и преступников всех мастей, террористических организаций, незаконных вооруженных формирований, банд и т.д. Интернет стал такой же сферой действия преступников, как и реальный окружающий мир. Одним из видов указанных преступлений являются налоговые преступления, совершаемые в сфере функционирования компьютерной и информационной техники (фактически – это теневая экономика в информационной сфере). Например, до настоящего времени достаточно успешно действовали нелегальные конвертационные центры, используемые преступными формированиями для проведения противозаконных валютных операций посредством Интернета. Компьютерная преступность теснейшим образом связана с теневым сектором экономики,

36

№4

2013

который сегодня иногда называют виртуальной экономикой. Важным криминогенным фактором Глобальной сети является отмечаемая тенденция роста популярности азартных игр. Чаще всего они представляют собой простые лотереи и спортивные тотализаторы. Иногда встречаются даже казино, предлагающие разные виды азартных игр. По мере роста надежности методов кодирования информации можно ожидать применения новых компьютерных технологий с целью избежать обнаружения при планировании и осуществлении различной незаконной деятельности. Глобальная сеть создает новые возможности для появления ряда преступных действий, осуществляемых «хакерами» – компьютерными взломщиками. Интернет используется для установления педофильных сексуальных связей, создания криминального рынка проституции, продажи детской порнографии. Пользователь Сети может ознакомиться с новыми рецептами производства наркотиков или взрывчатых веществ. Следовательно, Интернет становится одним из факторов воспроизводства преступности, а понятие киберпространства приобретает правовое и криминологическое значение. Большинство лиц, совершающих компьютерные преступления, существенно отличаются от банального уголовного преступника. Так, деление всех профессионалов-компьютерщиков на «хакеров» и «кракеров» обусловлено тем, что, занимаясь практически идентичной деятельностью – поиском уязвимых мест в вычислительных системах и осуществлением атак на данные системы, они имеют различный «вес» в профессиональной среде и решают разные задачи. В то же время лица, совершающие правонарушения в сфере компьютерной информации, являются высококвалифицированными системными программистами, специалистами в области телекоммуникационных систем, банковскими служащими. К указанной группе лиц можно отнести и предпринимателей, осуществляющих свой бизнес на основе эксплуатации информационных технологий. Указанное определяет особенности нравственнопсихологической и социально-ролевой характеристик личности киберпреступника. В настоящее время происходит постепенное установление контроля за содержанием информационных ресурсов Интернета. Однако фактически отсутствует возможность полного ограничения доступа потребителей к негативной информации, что существенно повышает потенциальную криминогенность Глобальной сети. Особый криминологический интерес вызывают отдельные интернет-ресурсы и содержание рас-

паний, рекламирующих свою продукцию в режиме on-line, если они занимаются оборотом или поставками запрещенных к свободной продаже лекарственных веществ. Еще одним криминогенным фактором Интернета является то, что частная жизнь молодых пользователей становится публичной. Публикация личной информации в этом случае увеличивает риск неприятных и даже опасных контактов с незнакомыми людьми. Так, согласно исследованиям, проведенным в США, из общающихся с незнакомцами подростков 44% имеют учетную запись в социальных сетях, а 49% размещали в Интернете свои фотографии. Любители размещать свои изображения имели неприятные контакты с незнакомыми людьми в 10% случаев11. Развитие поисковых технологий зачастую приводит к тому, что опубликованная в Глобальной сети личная информация может быть найдена кем угодно и когда угодно. Кроме увеличения риска встречи со злоумышленником, это делает жизнь граждан более прозрачной для правительственных агентств и компаний-работодателей, с чем пока безуспешно борются многие общественные организации. Криминогенное воздействие Интернета на несовершеннолетних также выражается в том, что его технические возможности подталкивают подростков к демонстративному и не всегда правомерному поведению. Например, Ю. Борта отмечает: «Видеоролик, „щекочущий” нервы, что-то социально неодобряемое имеет больше шансов быть замеченным сверстниками, чем стихотворение или картинка»12. Весьма заметным негативным следствием пользования Интернетом является его криминогенно-психотравмирущее воздействие. Установлено, что информационные перегрузки могут приводить к переутомлению и нервно-психическим расстройствам. В свою очередь последние способны вызвать конфликтные ситуации, иногда приобретающие криминальный характер. Длительное, интенсивное и бесконтрольное использование ресурсов Всемирной сети (прежде всего содержащих негативную информацию) в конечном счете может привести к существенной деформации личности, ее нравственных и психологических черт. Возникает подражание распространенным типам поведения или отдельным «героям». Все возрастающее влияние средств массовой информации самым тесным образом связано с криминализацией общественного сознания. Пропаганда жестокости, насилия, преступного образа жизни является важнейшим криминогенным фактором современности. Не случайно все

37

ÊÐÈÌÈÍÎËÎÃÈß

пространяемой ими информации. Такое внимание, прежде всего, уделяется сайтам о наркотиках и порносайтам. Всемирная сеть коренным образом изменила жизнь людей, но при этом она создала проблемы в сфере борьбы с незаконным оборотом и потреблением наркотиков. Следует также обратить внимание на проблему злоупотребления новыми технологиями в контексте международной борьбы с наркотиками. Полезность новых технологий для общества нейтрализуется действиями отдельных лиц и криминальных групп, занимающихся незаконным оборотом наркотиков, повышающих таким образом эффективность поставок смертельного товара и защищающих себя и свой незаконный бизнес от правоохранительных органов. Так, наркодельцы используют зашифрованные сообщения для сокрытия информации о поставках наркотиков. Они используют электронные карманные записные книжки для хранения данных о своих контактах, записи номеров банковских счетов, учета продаж и запоминания координат тайных взлетно-посадочных полос. Используя телефонную, факсимильную или компьютерную связь, они сообщают своим подручным, куда нужно доставить груз, с кем договариваться о транспортировке и куда переправлять выручку. Они могут запрограммировать свои компьютеры на обнаружение попыток вторжения и использовать методы ответного взлома для нанесения ущерба электронным системам следственных органов10. Глобальная сеть превратилась в проводника полезных и достойных вещей, однако ее криминогенная отрицательная сторона состоит в том, что посредством Интернета стало возможным вести торговлю запрещенными веществами. Существуют также чаты, в которых обсуждаются рецепты изготовления наркотиков. В Интернете происходит обмен сообщениями и информацией, пропагандирующими потребление наркотиков, особенно в молодежной среде. Международный комитет по контролю над наркотиками призвал правительства, компании, правозащитные группы и работников органов здравоохранения к содействию в разумном регулировании информации Глобальной сети. В частности, он рекомендует интернет-провайдерам создавать «горячие линии» для того, чтобы люди могли сообщать о сайтах, содержащих материалы безнравственного или незаконного характера. Он также рекомендует обеспечить правоохранительные органы необходимыми технологиями для борьбы с преступлениями в компьютерной среде. Правительства должны требовать лицензирования деятельности фармацевтических ком-

ÊÐÈÌÈÍÎËÎÃÈß

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ чаще встречаются сообщения о массовых убийствах в школах, совершаемых учениками. В условиях современной информатизации общество становится мало похожим на целостную систему социальных институтов. Социальные взаимодействия в рамках общепринятых и устоявшихся социальных институтов вытесняются социальными коммуникациями. В итоге распространения социальных коммуникаций появляется человек, имеющий в своем распоряжении все необходимые коммуникативные средства. Однако в результате его поведение постепенно начинает соответствовать правилам и образу жизни, принятым в информационном сообществе. Указанная ситуация с полным основанием относится и к криминогенным формам коммуникации в сети Интернет. Глобальная информационная сеть избавляет от нормативного контроля социальных институтов и расширяет возможности проявления асоциальных и криминальных форм поведения. Зачастую коммуникации, осуществляемые посредством Интернета, не ориентированы на социальные нормы, направляющие деятельность людей в их реальной жизни. Общество как система нормативных социальных институтов фактически не функционирует в процессе коммуникаций, осуществляемых посредством Глобальной сети, поскольку пользователь Интернета имеет возможность по своему усмотрению формировать коммуникативное пространство и выбирать информацию. Таким образом, криминогенное влияние Всемирной сети, прежде всего, проявляется в том, что она в определенной мере способствует формированию маргинального и правонарушающего поведения, так как социально неодобряемые стандарты общения в ней приобретают глобальный и фактически неконтролируемый характер. Как нам представляется, задача криминологического предупреждения состоит в том, чтобы не просто формализовать правила поведения в виртуальном мире, но и наполнить его социально полезным содержанием. Без сомнения, анализом криминогенных факторов Интернета тема его

38

№4

2013

взаимных связей с преступностью не исчерпывается. До сих пор в криминологии мало изучена проблема нейтрализации криминогенного влияния Глобальной сети, так как сегодня в основном внимание уделяется техническим средствам защиты компьютеров. Мы считаем, что эффективную профилактику криминогенного воздействия Интернета сегодня наиболее целесообразно вести с помощью самих СМИ. Основной упор необходимо сделать на пропаганде и стимулировании правопослушного поведения как наиболее выгодного в социальном и экономическом планах, оптимально способствующего достижению социально-позитивного результата. 1 Криминогенный фактор // Российская криминологическая энциклопедия / Под общ. ред. А.И. Долговой. – М.: НОРМА (Издательская группа НОРМА – ИНФРА-М), 2000. С. 292. 2 Материал из Википедии – свободной энциклопедии: Версия 54756127, сохраненная в 11:55 UTC 17 апреля 2013. URL: http://ru.wikipedia.org/?oldid=54756127 3 Karvonen E. Are we living in the Information Society or in the Knowledge Society? A deeper look at the concepts of Information and Knowledge // Informational societies: Understanding the third industrial revolution. – Tampere: Tampere University Press, 2001. P. 48-68. 4 Зотов В.В. Хабитуализация и институционализация информационно-коммуникативного пространства современного общества // Глобализация и социальные изменения: Материалы научной конференции «Ломоносовские чтения-2006»: Сборник статей молодых ученых. URL: http://lib.socio.msu.ru 5 Иванов Д.В. Виртуализация общества. – СПб.: Петербургское Востоковедение, 2000. 6 Зотов В.В. Указ. соч. 7 Фридланд Д. Интернет в корне изменит суть политического процесса // The Guardian. UK. 2007. 30 may. 8 Борта Ю. Жестокие дети // Аргументы и факты. 2013. № 15 (1692). 10-16 апр. 9 Дремин В.Н. Преступность как социальная практика: институциональная теория криминализации общества: Монография. – Одесса: Юридична лiтература, 2009. С. 371. 10 Международный совет по борьбе с наркотиками / Офис международных информационных программ Государственного департамента США. URL: http://usinfo.state.gov 11 Интернет стирает грани личной жизни человека: по материалам Cnews // Подробности. 2007. 17 окт. URL: http:// www.podrobnosti.ua/ptheme/internet/ 2007/10/17/465688.html 12 Борта Ю. Указ. соч. С. 17.

СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ БУЛАТЕЦКИЙ, начальник отдела ФГКУ «ВНИИ МВД России»;

ВЕРА ИВАНОВНА КОВАЛЕНКО, кандидат юридических наук, начальник отдела ФГКУ «ВНИИ МВД России»

К ВОПРОСУ О ЛЕГАЛИЗАЦИИ ПРОСТИТУЦИИ В РОССИИ

S.I. Bulatetzky, Section Head, Russia MI FPOI National Research Institute; e-mail: [email protected], tel.: 8 (495) 915-24-08; V.I. Kovalenko, PhD (Law), Section Head, Russia MI FPOI National Research Institute; e-mail: [email protected], tel.: 8 (499) 230-10-16. On the issue of legalization of prostitution in Russia. The state and scale of prostitution in the country are examined, problems of assessing the real number and quality of the officially recorded offences and crimes related to prostitution (exploiting prostitution), and the problem of demand for sex service are analyzed, basic approaches to the legalization of prostitution in Russia and abroad are viewed. Key words: prostitution, exploiting prostitution, sexual exploitation, legalization of prostitution.

На протяжении последнего десятилетия в российском обществе неоднократно обсуждались наиболее актуальные проблемы противодействия сексуальной эксплуатации и проституции, что привело к острейшей дискуссии о возможности легализации проституции в нашей стране как способа «поставить под контроль» государства рассматриваемое социально негативное явление и минимизировать последствия криминальных проявлений, связанных с проституцией (эксплуатацией проституции). Результатом вполне обоснованного повышенного внимания к данной проблеме стала постановка вопроса о возможности легализации проституции в трактовке, не позволяющей сторонникам и противникам прийти к единому мнению. Само понятие «проституция» относится к числу общеизвестных и на первый взгляд вполне ясных, не требующих специальных комментариев. Но достаточно вспомнить о теснейших взаимосвязях проституции в механизме сексуальной эксплуатации, чтобы понять: «проституция» – не только ключевое звено понятия и квинтэссенция сущности сексуальной эксплуатации, но и самая распространенная (можно сказать, массовая) ее форма. Вот почему это понятие нельзя обойти.

В специальной литературе представлены различные точки зрения, характеризующие проституцию как социально негативное явление и противоправный вид деятельности. В самом общем виде под проституцией понимается «деятельность сексуального характера», к основным признакам которой следует относить: «систематичность, внебрачность, возмездный характер, общедоступность предоставляемых услуг. В итоге проституция может быть определена как сексуальное поведение лиц женского или мужского пола, характеризующееся систематическим вступлением их во внебрачные сексуальные отношения за плату, являющуюся одним из источников средств существования»1. Это определение, на наш взгляд, достаточно адекватно и полно отражает суть интересующего нас явления. В соответствии с российским законодательством занятие проституцией и получение дохода от занятия проституцией другого лица влекут административную ответственность. По данным ГИАЦ МВД России, в 2012 г. было зарегистрировано 10 508 фактов занятия проституцией (ст. 6.11 КоАП РФ), для сравнения: в 2004 г. – 7248 фактов; выявлено 218 фактов получения дохода от занятия проституцией (ст. 6.12

39

ÊÐÈÌÈÍÎËÎÃÈß

Исследованы состояние и масштабы проституции в стране, анализируются проблемы оценки реального количества и качества официально зарегистрированных правонарушений и преступлений, связанных с проституцией (эксплуатацией проституции), проблема спроса на секс-услуги, рассматриваются основные подходы к вопросу легализации проституции в России и за рубежом. Ключевые слова: проституция, эксплуатация проституции, сексуальная эксплуатация, легализация проституции.

№4

ÊÐÈÌÈÍÎËÎÃÈß

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ КоАП РФ), для сравнения: в 2004 г. – 466 фактов. Очевидно, что представленные показатели не отражают реальной ситуации в стране, и, судя по материалам административной практики, количество лиц, занимающихся проституцией и привлеченных к административной ответственности, как минимум составляет 14-16 тыс. человек. Эти данные существенно отличаются от экспертных оценок специалистов, согласно которым только в Москве насчитывается до 100 тыс. лиц, занимающихся проституцией, из них несовершеннолетние составляют от 20 до 25%2. По другим данным, в Москве работают от 80 до 130 тыс. проституток, в Санкт-Петербурге – 20-30 тыс. проституток. Количество несовершеннолетних, занятых оказанием коммерческих сексуальных услуг, составляет в Москве около 20-25% от их общего числа, т.е. от 20 до 30 тыс. человек3, и по некоторым оценкам их количество приближается к 50 тыс.4 По мнению сотрудника Российского научнометодического центра по профилактике и борьбе со СПИДом Г. Саламова, с учетом скрытых и явных форм проституции в Москве насчитывается около 130 тыс. проституток. Всего же, по данным международных экспертов, внутренний рынок секс-услуг в России обслуживает от 270 тыс. до 3 млн человек5. Для сравнения: в 2000 г. согласно результатам эко-

2013

номического исследования рынка сексуальных услуг общая численность проституток в России колебалась от 267 до 400 тыс. человек, при этом ими было «произведено продукции» (иными словами, принесена экономическая прибыль преступникам) на 618 млн долларов6. С проституцией тесно связаны и такие понятия, как содействие проституции и эксплуатация проституции. Конвенция ООН о борьбе с торговлей людьми и с эксплуатацией проституции третьими лицами 1950 г. в числе подлежащих криминализации действий четко называет поведение тех, кто: 1) сводит, склоняет или совращает в целях проституции другое лицо, даже с согласия этого лица; 2) эксплуатирует проституцию другого лица, даже с согласия этого лица; 3) содержит дом терпимости или управляет им или сознательно финансирует или принимает участие в финансировании дома терпимости; 4) сдает в аренду или снимает здание или другое место или часть такового, зная, что они будут использованы в целях проституции третьими лицами. В Российской Федерации за указанные деяния предусмотрена уголовная ответственность, и судя по абсолютным показателям зарегистрированных преступлений, динамика характеризуется нестабильной волнообразной «кривой» (табл.). Большинство специалистов и экспертов преступления, связанные с занятием проституцией и Таблица

Абсолютные показатели зарегистрированных преступлений, связанных с проституцией (эксплуатацией проституции) и незаконным оборотом порнопродукции Статья УК РФ

2010 г.

2011 г.

2012 г.

Статья 127.1. Торговля людьми

103

50

70

Статья 240. Вовлечение в занятие проституцией

382

379

496

Статья 241. Организация занятия проституцией

958

788

646

Статья 242. Незаконное изготовление и оборот порнографических материалов или предметов

931

750

913

Статья 242.1. Изготовление и оборот материалов или предметов с порнографическими изображениями несовершеннолетних

613

379

554

–

–

6

Статья 242.2. Использование несовершеннолетнего в целях изготовления порнографических материалов или предметов

ее эксплуатацией, признают высоколатентными. Коэффициент латентности данного вида преступлений колеблется в интервале от 7,2-10,0 – свыше 20,0 (а правонарушений – еще выше). Таким образом, суммарное количество административных правонарушений и преступлений, связанных с занятием проституцией и ее эксплуатацией, в несколько раз превышает количество

40

зарегистрированных, а общая численность лиц, занимающихся проституцией (в том числе подвергающихся сексуальной эксплуатации в данной сфере), с учетом латентной составляющей по экспертным оценкам может достигать 1 млн человек. В связи с усилением негативных тенденций преступлений, связанных с сексуальной эксплу-

не входит подробное рассмотрение опубликованных по этому поводу материалов. Подчеркнем только, что не следует смешивать неудовлетворенный сексуальный спрос с сексуальными потребностями. Если сексуальные потребности обусловлены как социально, так и биологически, то неудовлетворенный сексуальный спрос обусловлен исключительно социально7. Его источники – это неудовлетворенность интимными супружескими отношениями (сексуальная дисгармония), семейные неурядицы и распад семей, отсутствие сексуальных партнеров в силу множества разных причин, в том числе из-за проблем физиологического и анатомического характера, инерция раннего сексуального опыта, дефекты половой социализации, психологические факторы (различного рода комплексы, например, боязнь сексуального проигрыша). Сказываются и существенные различия между проявлениями сексуальности мужчин и женщин. И.С. Кон считает, что «…главное различие между полами заключается в том, что мужчины имеют больше либидо, нежели женщины, причем мужские эротические запасы, а следовательно, и значение для них этой сферы жизни не уменьшаются с возрастом по мере снижения фактической половой жизни, а, возможно, даже растут, тогда как женское либидо по мере свертывания реальной половой жизни убывает»8. Во всех своих проявлениях сексуальные потребности могут участвовать и участвуют в формировании «рынка», на котором не снижается интенсивный встречный процесс: с одной стороны, поиск быстрых, безотказных и, как правило, квалифицированных сексуальных услуг на любой вкус, и с другой – предложение (готовность) любой подобный вкус удовлетворить. Надо ли говорить, что «рынок» этот существовал всегда и будет существовать вечно, как вечны лежащие в его фундаменте потребности. Спрос, о котором идет речь, служит еще одним важнейшим звеном детерминационной цепочки сексуальной эксплуатации. Масштабы и динамика спроса определяют тенденции рынка сексуальных услуг. Применительно к более общей проблеме – торговле людьми и эксплуатации проституции – на этом было сконцентрировано особое внимание на одном из мероприятий Организации Объединенных Наций: «Стратегии, направленные на предупреждение торговли людьми, должны рассматривать спрос как одну из коренных причин такой торговли»9. К этому тезису можно добавить: спрос – это не просто «коренная причина» сексуальной эксплуатации, а ее пусковой элемент (импульс), без которого весь преступный механизм работы «секс-индустрии» теряет смысл, распадается. Таким образом, эксплуатация проституции

41

ÊÐÈÌÈÍÎËÎÃÈß

атацией (эксплуатацией проституции), специалистами (учеными и практиками) неоднократно поднимался вопрос о введении специальной нормы об ответственности за сексуальную эксплуатацию (эксплуатацию проституции). Ранее нами предлагалось внести в Уголовный кодекс Российской Федерации указанную норму в следующей редакции: «Сексуальная эксплуатация – то есть эксплуатация проституции, а равно вовлечение, организация, принуждение и получение дохода от занятия проституцией другим лицом, иные формы сексуальной эксплуатации – наказываются…». В рамках данной нормы целесообразно предусмотреть повышенную уголовную ответственность за указанные деяния в отношении несовершеннолетних. Кроме того, в целях пресечения детской проституции считаем необходимым внести в УК РФ норму об ответственности за пользование сексуальными услугами несовершеннолетнего. Несмотря на многообразие мер противодействия проституции и ее эксплуатации, отсутствие на протяжении многих лет каких-либо видимых результатов, свидетельствующих об эффективности борьбы с нею (не только в нашей стране, но и за рубежом), диктует необходимость более пристального внимания к исследованию причин, предопределяющих стабильность рынка сексуальных услуг, и ответа на вопрос: «Возможно ли победить (нейтрализовать, минимизировать) проституцию в принципе?». Можно ли выделить такую доминирующую причину (причины), которую можно признать постоянной константой, обусловливающей существование и процветание проституции. Полагаем, что в контексте рассматриваемой проблемы необходимо обратить внимание на причины, обеспечивающие устойчивую востребованность рассматриваемых секс-услуг, в частности проблему спроса (удовлетворения потребностей). Мы не случайно говорим о различных пластах потребностей: они могут быть повышенными (гиперсексуальность) и сниженными, нормальными и извращенными (в том числе патологическими), удовлетворенными и неудовлетворенными. Особо стоит выделить проблему неудовлетворенных сексуальных потребностей и соответственно неудовлетворенного сексуального спроса, который, как представляется, приводит на рынок сексуальных услуг неиссякаемый поток «покупателей», абсолютное большинство которых – мужчины. Именно эти потоки создают благодатную почву, на которой сексуальная эксплуатация женщин и детей становится все более и более выгодным бизнесом. Проблема неудовлетворенного сексуального спроса достаточно давно и обстоятельно исследуется учеными-сексологами. В наши цели

ÊÐÈÌÈÍÎËÎÃÈß

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ представляет собой извлечение прибыли от занятия проституцией третьими лицами, в то время как содействие проституции – это организаторская, подстрекательская и пособническая деятельность, направленная на обеспечение занятия проституцией третьими лицами. Отметим, что меры, направленные на совершенствование законодательства, должны затрагивать все сферы правового регулирования любого вида деятельности и лиц, которые хотя бы и в минимальной степени могут «соприкасаться» с противоправными видами деятельности в сфере сексуальной эксплуатации, охватываемыми административным, миграционным, трудовым, семейным законодательством. Так, несовершенство административного законодательства по привлечению к ответственности лиц, получающих доход от занятия проституцией, миграционного законодательства, недостаточно эффективно «сдерживающего» приток дешевой рабочей силы, трудового законодательства, допускающего использование нелегального труда мигрантов, – все это способствует неблагоприятным тенденциям рассматриваемого вида преступности, а следовательно, меры по преодолению законодательных коллизий, правовых пробелов и оптимизация механизма реализации законодательных актов позволят, если не снизить, то несколько «притормозить» лавинообразный рост и уменьшить масштабы сексуальной эксплуатации женщин и детей. Представляется важным рассмотреть такой вызывающий острые дискуссии вопрос, как возможность легализации проституции. В России (как и в Европе) сложилось несколько основных подходов к вопросу возможности легализации проституции: 1) криминализация проституции (т.е. введение уголовной ответственности за занятие ею); 2) легализация проституции и регулирование ее государством; 3) аболиционизм (отказ государства от ее регулирования); 4) неоаболиционизм (смещение акцента с личности проститутки на лиц, обеспечивающих спрос на данный вид услуг). Одна группа специалистов обоснованно считает, что проституция – негативное социальное явление, угрожающее духовно-нравственным устоям жизни общества и здоровью нации, в связи с чем ее признание и легализация означают поощрение секс-торговли, рост уличной и детской проституции, способствуют дальнейшей девальвации гуманитарных ценностей общества10. Представители (Э.Ф. Побегайло и др.), придерживающиеся позиции так называемого аболиционизма, полагают, что «государство ни в коем случае не должно благоприятствовать злу и входить в сделку с пороком, превращаясь в сво-

42

№4

2013

еобразного сутенера, развращающего и унижающего женщину, что открытие домов терпимости («школ бесчестия») ведет к нравственной деградации общества, что регламентация порока несовместима с делом спасения жертв проституции»11. Другая группа специалистов (А.Е. Шпаков и др.) признает, что проституция является постоянно действующим негативным фоном любого общества и игнорировать ее, значит занимать позицию «страуса, прячущего голову в песок». Современные неблагоприятные тенденции проституции обусловлены, по мнению этой группы специалистов, в том числе и тем, что и общество, и государство не признают (игнорируют) эту проблему и тем самым препятствуют созданию эффективного механизма противодействия ей, в том числе путем легализации и регламентации данного вида деятельности. В подтверждение данной точки зрения А.Е. Шпаков приводит результаты опроса, в соответствии с которыми «за легализацию проституции высказалось 80% работников правоохранительных органов и 95% проституток»12. Изучение зарубежной практики противодействия сексуальной эксплуатации путем реализации вышеуказанных подходов показало следующее. Опыт ряда зарубежных европейских стран (Германия, Нидерланды) свидетельствует о том, что государственное регулирование проституции вполне приемлемо в демократическом обществе, поскольку позволяет снизить масштабы (объем) нелегального оборота в сфере секс-индустрии, минимизировать негативные последствия сексуальной эксплуатации женщин и предотвратить сексуальную эксплуатацию несовершеннолетних. Однако, по данным директора по общественному здоровью коалиции «Ангел» Е. Юровой, в Нидерландах, несмотря на легализацию, доля нелегальной проституции увеличилась на 25%. Аналогичная ситуация сложилась и в Германии. Женщины не готовы легализироваться в связи с потерей анонимности их занятия. Также не решается проблема здоровья проституток и их клиентов, поскольку клиенты не приходят в публичный дом со справкой, что они здоровы. Кроме того, легализация проституции вовлекает в индустрию новых участников и деформирует систему социальных связей. В 1999 г. в Швеции законодателями, придерживающимися позиции неоаболиционизма (т.е. признания виновности клиента проститутки), был принят закон, которым введена норма об уголовной ответственности лиц, пользующихся услугами проституток, вплоть до лишения свободы сроком до 6 месяцев. Более того, 80% шведов поддержали этот закон и лишь 15% населения выступило за его отмену. Результатом этого стала «массовая безработица» проституток. В то же

глупа и бесплодна, если не сказать – вредоносна (к тому же неэстетична). Все равно придется выбрать между плохим и очень плохим. Слово за властью?

1 Пудовочкин Ю.Е. Сексуальная эксплуатация детей: оценка состояния и проблемы противодействия / Саратовский центр по исследованию проблем организованной преступности и коррупции. – Саратов: НП «Центр научноправовых инициатив Н.А. Лопашенко», 2004-2010. 2 Забрянский Г.И. Криминогенно-виктимогенная среда несовершеннолетних («сексуальное подполье») // Вопросы теории правоохранительной деятельности: Ученые труды Российской академии адвокатуры и нотариата. 2011. № 2 (21). 3 Репецкая А.Л. Российский криминальный рынок услуг: структура и характеристика отдельных видов // Криминологический журнал. 2008. № 1 (3). Для сравнения: в 2000 г. УВД ЦАО Москвы было заявлено, что за 1999 г. в городе были задержаны 70800 проституток. И хотя часть из них неоднократно задерживалась за занятие проституцией, но цифра эта вполне может соответствовать реальной, учитывая, что не все проститутки задерживались сотрудниками милиции и не все работали постоянно. По другим оценкам в 1999 г. в Москве находились от 4000 до 5000 активно работающих проституток. Организаторы коммерческого секс-бизнеса называют цифру от 14000 до 20000 активно занимающихся проституцией. Однако практически во всех случаях речь идет о постоянно работающих проститутках. 3 URL: http// 789.ruportal/modules.php.name=New&file= article&sid=2009 4 Inventory and Analysis of the Current Situation and Responses to Trafficking in the Russian Federation. – Washington, 2005. P. 30. 5 Левин М.И., Покатович Е.В. Экономика нелегального коммерческого секса: красный свет на синем фоне // Труды Фонда ИНДЕМ: Научное издание. – М., 2006. 6 Кон И.С. Введение в сексологию. – М., 1989. С. 227. 7 Там же. 8 Рекомендуемые принципы по вопросу о правах человека и торговле людьми: Доклад ООН. Нью-Йорк. 1-26 июля 2002 г. // Противодействие торговле людьми: Сборник нормативных правовых документов. – М., 2004. С. 110. 9 Маныч Е.Г. Проституция: криминологические и уголовно-правовые аспекты противодействия: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. – М., 2006. 10 Побегайло Э.Ф. Отзыв официального оппонента на диссертацию «Проституция как объект криминологического исследования» // Уголовное право. 2004. № 1. С. 143. 11 Шпаков А.Е. Проституция как объект криминологического исследования: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. – Ростов н/Д, 2003. С. 8, 21. 12 Ходырева Н. (Руководитель Института недискриминационных гендерных отношений): Материалы прессконференции, посвященной презентации книги «Современные дебаты о проституции: гендерный подход» // Деловой Петербург. 2006. 21 сент. 13 Там же. 14 Манахов С.А. Вопросы формирования российского законодательства по проблеме противодействия торговле людьми // Взаимодействие правоохранительных органов и неправительственных организаций (НПО) – эффективная стратегия противодействия торговле людьми: Сборник материалов Международного круглого стола. – М.: ЭКСЛИТ, 2005. С. 29. 15 Там же.

43

ÊÐÈÌÈÍÎËÎÃÈß

время из 91 уголовного дела, возбужденного по данной статье, только половина была передана в суд, поскольку доказать вину потребителей-клиентов оказалось сложным13. В 2004 г. в России была предпринята попытка криминализации проституции, предлагалось внести в Уголовный кодекс норму об уголовной ответственности за занятия проституцией, виновных подвергать штрафу, обязательным работам или аресту сроком до одного месяца. Однако Государственной Думой РФ законопроект был отклонен. По мнению российских социологов, в нашей стране российские политики, депутаты Госдумы чаще выступают за легализацию проституции (как в Германии и Нидерландах) и получение с нее налогов в казну государства, потому что мужчины доминируют в политике и общественной жизни, а 90% потребителей секс-индустрии – это мужчины. Результаты пятилетнего исследования социологов позволили прийти к выводу, что «российское общество слишком патриархально для „шведской модели”»14 (привлечения к уголовной ответственности клиентов). По оценкам специалистов национальной полиции Швеции «эффективность противодействия торговле женщинами для занятия секс-услугами непосредственно связана с наличием уголовной ответственности за проституцию»15, а принятие этого закона снизило спрос на сексуальные услуги, сократило число ввозимых в Швецию женщин для занятия секс-бизнесом16. Представляется, что вопрос легализации или запрета проституции может быть предметом обсуждения в демократическом обществе не только специалистами (юристами, медиками, депутатами, сотрудниками правоохранительных органов), но представителями негосударственных общественных и правозащитных организаций, самых широких слоев населения. К каким же выводам можно прийти при таком бескомпромиссном противоборстве мнений? Казалось, правильно было бы сказать, что такой острый вопрос, как возможность легализации проституции, затрагивающий основополагающие, базовые ценности личности, общества и государства, должен был бы решиться путем широкого общественного обсуждения. Но, во-первых, это слишком сложная, многоплановая проблема, чтобы ее судьбу допустимо было определять по простому большинству голосов. А во-вторых, мы полагаем, что и сторонники, и противники легализации проституции выложили на «стол» дискуссии все свои доводы. Аргументы исчерпаны (новые давно не появляются), на всякое «за» находится не менее убедительное «против». Как быть? Ясно одно: зло имеет место и оно неискоренимо. Хорошего решения в принципе не существует. Позиция страуса

№4

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

2013

НАТАЛЬЯ НИКОЛАЕВНА ДЬЯЧЕНКО, кандидат юридических наук, оперуполномоченный по особо важным делам Управления стратегического развития в сфере обеспечения собственной безопасности и противодействия коррупции ГУСБ МВД России;

АЛЕКСАНДР ЕГОРОВИЧ КУЗНЕЦОВ, кандидат юридических наук, доцент, заместитель начальника ГКГ МВД России по кадрам

ÊÐÈÌÈÍÎËÎÃÈß

УВЕДОМЛЕНИЕ О СКЛОНЕНИИ К КОРРУПЦИОННОМУ ПОВЕДЕНИЮ В СИСТЕМЕ МЕР ПРОФИЛАКТИКИ КОРРУПЦИИ В ОРГАНАХ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ Характеризуется порядок уведомления сотрудниками работодателя о склонении их к коррупционному правонарушению как одна из мер в области противодействия ведомственной коррупции, анализируется деятельность органов внутренних дел в сфере поощрения за антикоррупционное поведение. Интерес представляют предложения, направленные на развитие и совершенствование данной меры борьбы с ведомственной коррупцией. Ключевые слова: коррупция, антикоррупционное поведение, уведомление о склонении к коррупционному правонарушению, коррупционные правонарушения, коррупционные преступления, сотрудники органов внутренних дел, профилактика коррупции. N.N. Dyachenko, PhD (Law), Operative Officer for Special Affairs, Russia MI Agency of Strategic Development in the Sphere of Internal Security and Counteracting Corruption; e-mail: [email protected], tel.: 8 (495) 667-65-75; A.E. Kuznetsov, PhD (Law), Assistant Professor, Deputy Head (HR), Russia MI Chief Clinical Hospital; e-mail: [email protected], tel.: 8 (499) 194-14-85. Notification about inducing to corruptional behavior in the Ministry of the Interior system of preventing corruption. The order of notifying employer by officers about inducing them to corruptional offence as a means in the sphere of countering departmental corruption is characterized, the activities of the MI units in encouraging anticorruptional behavior is analyzed. Suggestions aimed at developing and perfecting this measure of combating departmental corruption is of interest. Key words: corruption, anticorruptional behavior, notification about inducing to corruptional behavior, corruptional violation of the law, corruptional offence, Ministry of the Interior officers, prevention of corruption.

В последние годы одной из актуальных проблем современной России, требующей незамедлительного решения, является проблема широкого распространения коррупции в органах государственной власти и управления. Коррупция превратилась в непременный фактор, важный признак организованной преступности, которая угрожает безопасности общества, государства и его граждан. На сегодняшний день коррупционные проявления присутствуют практически во всех сферах общественной жизни – от политики и экономики до решения мелких социальных вопросов. Негативный процесс криминализации и распро-

44

странения коррупции затронул и сферу деятельности органов внутренних дел. В условиях криминальной экспансии, попыток преступного элемента проникнуть в органы государственной власти и управления дестабилизирующее влияние на деятельность органов внутренних дел оказывают коррумпированность определенной части сотрудников полиции, факты совершения ими преступлений и иных правонарушений. Следует отметить, что в ОВД довольно высок удельный вес должностей сотрудников с высоким риском коррупционных проявлений: в 2011 г. он составил 32%, а в 2012 г. – 37% от

общей штатной численности. Растет и количество коррупционно опасных функций, возложенных на ОВД. В удельном весе всех выполняемых ОВД функций коррупционно опасные составили 22% в 2011 г. и 34% – в 2012 г.1 Сведения о состоянии преступности сотрудников ОВД приведены в таблице.

Из имеющихся статистических данных следует, что за последние три года удалось добиться определенного снижения коррупционных преступлений сотрудников ОВД, чему в немалой степени способствовали реформирование органов внутренних дел, повышение требовательности к отбору и поведению личного состава. Таблица

Виды преступлений / годы

2008

2009

2010

2011

2012

Всего совершено должностных преступлений Из них:

2903

3203

3284

3002

2762

злоупотребление должностными полномочиями

597

568

570

368

398

превышение должностных полномочий

1057

1115

1092

935

864

взяточничество

738

713

699

687

641

служебный подлог

376

688

610

825

681

иные

135

119

313

187

178

Однако борьба с коррупцией продолжает оставаться одним из главных направлений деятельности МВД России. Во исполнение поручения Президента Российской Федерации осуществляется реализация Плана МВД России по противодействию коррупции на 2012-2013 годы, которым предусмотрены меры по повышению эффективности пресечения коррупционных проявлений, совершенствованию государственного управления, повышению профессионального уровня кадров и правовому просвещению. На противодействие коррупции в органах внутренних дел направлен целый ряд иных ведомственных нормативных правовых актов, принятых в развитие федерального законодательства с учетом специфики службы в органах внутренних дел. В целях реализации положений ч. 5 ст. 9 Федерального закона от 25 декабря 2008 г. № 273-ФЗ «О противодействии коррупции» МВД России приказом МВД России от 19 апреля 2010 г. № 293 «Об утверждении Порядка уведомления в системе МВД России о фактах обращения в целях склонения к совершению коррупционных правонарушений» утвержден Порядок уведомления в системе МВД России о фактах обращения в целях склонения к совершению коррупционных правонарушений, в соответствии с ч. 1 и 2 которого сотрудник органов внутренних дел обязан уведомлять представи-

теля нанимателя о фактах обращения в целях склонения его и других сотрудников к совершению коррупционных правонарушений. О факте поступления обращения в целях склонения к совершению коррупционных правонарушений сотрудник, военнослужащий, гражданский служащий системы МВД России обязаны уведомить уполномоченное должностное лицо по месту службы в день поступления обращения, в том числе в случае нахождения в отпуске, служебной командировке, а также отсутствия на службе по болезни (не исключающего возможность уведомления). Уведомление подается непосредственно уполномоченному должностному лицу или через подразделение, осуществляющее делопроизводство. В исключительных случаях при нахождении сотрудника, военнослужащего, гражданского служащего системы МВД России не при исполнении служебных обязанностей или вне пределов места службы уведомление может быть подано по почте, по каналам факсимильной связи либо информационным системам общего пользования. В случае поступления обращения в выходной или нерабочий праздничный день уведомление надлежит представить на следующий за ним рабочий день. Поступившее уведомление подлежит обязательной регистрации подразделением, осущест-

45

ÊÐÈÌÈÍÎËÎÃÈß

Сведения о количестве должностных преступлений, совершенных сотрудниками органов внутренних дел, привлеченными к уголовной ответственности2

ÊÐÈÌÈÍÎËÎÃÈß

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ вляющим делопроизводство, в соответствии с правилами документационного обеспечения, установленными в системе МВД России. Проверка информации, содержащейся в уведомлении, проводится в соответствии с общими правилами организации и проведения проверок, установленными в системе МВД России. В ходе проведения проверки от сотрудника, военнослужащего, гражданского служащего системы МВД России могут быть истребованы объяснения по существу поданного уведомления и иные материалы, имеющие отношение к обстоятельствам поступления обращения в целях склонения к совершению коррупционных правонарушений. Постоянно повышается персональный спрос с руководителей за состояние дел в подчиненных подразделениях и формирование у сотрудников нетерпимого отношения к коррупционным проявлениям. Согласно статистическим данным число сотрудников, уведомивших о коррупционных обращениях, за период 2010-2012 гг. возросло с 373 до 1067. Только в 2012 г. по результатам проверок 957 материалов переданы в следственные органы, возбуждено 699 уголовных дел, к уголовной ответственности привлечены 429 человек, обратившихся к сотрудникам с коррупционными предложениями3. В целях стимулирования добросовестного выполнения служебного долга применяется практика поощрения сотрудников, отказавшихся от взятки. Подобные примеры имеются в целом ряде регионов. Довольно часто практика поощрения применяется в отношении сотрудников инспекций по безопасности дорожного движения. Например, В УМВД России по Томской области премирован инспектор ДПС, который доложил руководству о предлагаемой ему взятке в размере 1 тыс. рублей, в УМВД России по Волгоградской, области инспектора ДПС, отказавшегося от взятки, наградили денежной премией, равнозначной сумме предложенного незаконного денежного вознаграждения (40 тыс. рублей)4. В МВД по Республике Хакасия в комплексе организационных и практических мер по борьбе с коррупцией с 2008 г. проводится на постоянной основе согласованная с Правительством республики поощрительная программа стимулирования сотрудников милиции, отказавшихся вступить в преступный сговор с взяткодателями и принявших меры к документированию. По данным официального сайта ГИБДД Хакасии, с начала действия данной программы по настоящее время поощрено более пятидесяти сотрудников милиции на общую сумму свыше 200 тыс. рублей, из них более 40 сотрудников ГИБДД5.

46

№4

2013

Примеры поощрения личного состава за факты сообщений о склонении к коррупционному поведению имеются и в иных подразделениях. Интерес представляет практика МВД по Республике Татарстан, где начиная с 2002 г. введено поощрение сотрудников органов внутренних дел, отказавшихся от получения взятки, в размере, равном предлагаемой взятке, но не превышающим 100 000 руб. В 2012 г. поощрены 5 сотрудников, за весь период 176 сотрудникам подразделений выплачено 2 816 535 рублей6. Помимо денежных премий, к сотрудникам, проявившим принципиальность, честность и профессионализм при склонении их к совершению коррупционных преступлений, применяются также и иные виды поощрений. Так, в мае 2012 г. от старшего оперуполномоченного УЭБиПК ГУ МВД России по Волгоградской области поступило уведомление о склонении его к коррупционному поведению К нему обратилась жительница г. Волгограда И.А. Вершинина и гражданин КНР Сян Чуньцзян с предложением о передаче денежных средств за возвращение ранее изъятых у них рыболовных сетей и прекращение дальнейшей процессуальной проверки по факту сбыта икры рыб осетровых пород. При передаче сотруднику полиции 600 тыс. рублей И.А. Вершинина и Сян Чуньцзян были задержаны. По данному факту СУ СК России по Волгоградской области возбуждено уголовное дело. За образцовое исполнение служебных обязанностей и проявленную принципиальность при несении службы сотрудник, уведомивший о факте склонения его к совершению коррупционного преступления, приказом Министра внутренних дел РФ награжден медалью «За доблесть в службе»7. В целях дополнительного поощрения сотрудников ОВД, отказавшихся от получения взятки, необходимо широко использовать положения Указа Президента РФ от 2 апреля 2013 г. № 309, в соответствии с подп. «а» п. 21 которого до издания соответствующих нормативных правовых актов Российской Федерации к сотрудникам органов внутренних дел, сообщившим о ставших им известными фактах коррупции, меры дисциплинарной ответственности применяются (в случае совершения этими лицами в течение года после указанного сообщения дисциплинарного проступка) только по итогам рассмотрения соответствующего вопроса на заседании комиссии по соблюдению требований к служебному поведению и урегулированию конфликта интересов. В сфере законодательного обеспечения борьбы с коррупцией целесообразным представляется разработка и внедрение в практику деятельности органов внутренних дел норматив-

1 Данные предоставлены ДГСК МВД России, исх. № 21/19/4843 от 22 мая 2013 г. 2 Форма «НЗ». Кн. 2: Сведения о количестве правонарушений, совершенных сотрудниками органов внутренних дел Российской Федерации, федеральными государственными гражданскими служащими и работниками системы МВД Российской Федерации (по составам и субъектам) // Статистические сборники ГИАЦ МВД России за 2008-2012 гг. 3 Письмо ДГСК МВД России от 23 апреля № 2013 «О доведении информации». 4 URL: http://renttrans.com/zakony-gibdd/793-za-otkazot-vzyatki-gaishnik-udostoilsya-premii, http://34.mvd.ru/news/ item/734913/ 5 URL: http://www.vg-news.ru/news-sotrudniki-gai-poluchilipremii-po-20-tys-rublei-za-otkaz-ot-vzyatok 6 По материалам от 10 апреля 2013 г. исх. № 1/868 МВД по Республике Татарстан, а также данным отчета «Сведения о ходе реализации антикоррупционных мер в МВД по Республике Татарстан». 7 Данные ДГСК МВД России, исх. № 21/19/4843 от 22 мая 2013 г.

ÊÐÈÌÈÍÎËÎÃÈß

ного правового акта, на федеральном уровне закрепляющего поощрение сотрудников за отказ от противоправного поведения. Обязательным условием подобного поощрения следует рассматривать факт вынесения обвинительного заключения в отношении лица (лиц), склонявшего сотрудника к противоправному поведению. Примеры добросовестного выполнения сотрудниками служебного долга, сообщившими о коррупционных предложениях и об известных им фактах нарушений антикоррупционного законодательства, следует приводить на совещаниях, инструктажах личного состава, на занятиях в системе служебной подготовки, а также принять меры к дальнейшему их освещению в средствах массовой информации и сети Интернет, что будет способствовать повышению уровня общественного доверия к органам внутренних дел.

47

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

№4

2013

ГАЛИНА ИВАНОВНА АНТОНОВА, старший научный сотрудник ФГКУ «ВНИИ МВД России»

НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ КРИМИНОЛОГИЧЕСКОЙ ТИПОЛОГИЗАЦИИ ЛИЦ, СОВЕРШИВШИХ УМЫШЛЕННОЕ ПРИЧИНЕНИЕ ТЯЖКОГО ВРЕДА ЗДОРОВЬЮ (СТ. 111 УК РФ)

ÊÐÈÌÈÍÎËÎÃÈß

Рассматриваются динамика, структура умышленного причинения тяжкого вреда здоровью. Дан авторский подход к определению типологии личности лица, совершившего преступление, предусмотренное ст. 111 УК РФ. Проведена криминологическая характеристика каждого из типов личности преступника, входящих в данную типологию с соотнесением ее с виктимонологическим анализом потерпевших. Ключевые слова: преступление против личности, тяжкий вред здоровью: преступник - потерпевший. G.I. Antonova, Senior Researcher Russia MI FPOI National Research Institute; e-mail: [email protected], tel.: 8 (495) 691-35-74. Some criminological problems of typology of perpetrators of deliberate infliction of grave harm to health (article 111 of the criminal code). Discusses the dynamics, structure of deliberate infliction of grave harm to health. Given the author’s approach to the definition of the typology of the personality of the perpetrator of the crime stipulated by senior 111 of the criminal code. Held criminological characteristics of each type of offender, included in this typology with matching it with виктимонологическим analysis of the victims. Key words: crime against the person, heavy harm to health: an offender – victim.

В отечественной научной литературе последнего десятилетия преобладают два основных направления в исследовании проблем насильственной преступности, и в том числе и умышленного причинения тяжкого вреда здоровью. Согласно первому направлению ее предпочтительно изучают на общесоциальном и групповом уровнях, акцентируя внимание в основном на криминологически значимых явлениях и статистических характеристиках данного вида преступности. Во втором направлении приоритетными являются анализ как личности насильственного преступника, так и детерминантов индивидуального преступного поведения подобного рода субъектов. Причем по обоим из этих направлений криминологическая наука продвинулась достаточно далеко вперед. Одним из наиболее опасных среди насильственных преступлений против жизни и здоровья после убийства является умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (ст. 111 УК РФ), которое в структуре преступлений против личности составляет в 2013 г. 37,6%1. С учетом данного обстоятельства и высокой общественной опасности этого вида деяний, а также недостаточной в ряде случаев эффективности противодействия им со

48

стороны органов внутренних дел, представляется актуальным глубокий анализ проблем, характеризующих такие преступления; установление их состояния, динамики и структуры; причин и условий совершения умышленного причинения тяжкого вреда здоровью; изучение личности современного насильственного преступника, выявление определяющих ее новых криминологических черт. Структура преступлений против личности в России (в процентном соотношении от общего числа таких деяний) в сравнении 2007 г. и 2011 г.; 2008 г. и 2012 г. указывает, судя по статистическим показателям, на тенденцию к росту их числа2. В 2011 г. по сравнению с 2007 г. удельный вес убийств, изнасилований и покушений на эти преступления в совокупности составляет (19,1% и 21,9% соответственно), что значительно ниже удельного веса такого преступления, как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (37,6% и 34,7% соответственно). В 2012 г. по сравнению с 2008 г. удельный вес убийств, изнасилований и покушений на эти преступления в совокупности составляет (18,2% и 21,1% соответственно), что значительно ниже

острые конфликтные ситуации и возникающие в их жизни проблемы. Таким поведением отличаются те женщины, которые родились, выросли и нередко живут в определенной жизненной среде, не защищенной от подобного рода ситуаций и проблем, те из них, которые получили соответствующее воспитание. Большинство лиц, совершивших преступления, предусмотренные ст. 111 УК РФ, – безработные и лица, нигде не обучающиеся, что свидетельствует об их минимальном материальном достатке и низком образовательном уровне. Такие лица из числа работавших и являвшихся трудоспособными на момент содеянного ими обладали в основном рабочими специальностями низкой квалификации: служащий – 5,3%, рабочий 26,3%, ИТР – 1,3% крестьянин, фермер – 1,3%, предприниматель – 1,7%, учащийся общеобразовательного учреждения – 4,3%, студент вуза – 2,7%, безработный – 53,3%. Как мы видим, среди преступников очень мало сельских тружеников, фермеров, предпринимателей. На поведение личности, сферу ее интересов, круг общения, выбор способов реализации жизненных целей оказывает влияние, как известно, образование. Имеющиеся у нас данные свидетельствуют о том, что среди исследованного нами вида преступников особенно низка доля лиц, имеющих высшее образование, их всего 6,7%; среднее специальное – 35%; среднее – 44%; начальное – 10,7%. В характеристике личности преступника особого внимания заслуживают такие ее составляющие, как характер и длительность преступного поведения, что непосредственно связано с социальными, психологическими и иными особенностями преступников. Результаты изучения нами уголовных дел показали, что лица, ранее судимые за иные особо тяжкие преступления, составляют – 2,7%; а ранее судимые за тяжкие преступления – 25%. Доля же ранее вообще не судимых лиц в нашем случае составляет 63%, что свидетельствует о высокой доле здесь субъектов, которые впервые привлекаются к уголовной ответственности, т.е. тяжкий вред здоровью чаще причиняют лица, которые до этого вообще не подвергались уголовному наказанию за преступление. Групповые преступления в составе рассматриваемого нами вида деяний составляют только 3,3%, т.е. для совершения таких преступлений нетипично создание преступных групп. Там же, где они имеют место, количество лиц, состоящих в любой из них, как правило, не превышало трех человек. Существование преступных групп до 3

49

ÊÐÈÌÈÍÎËÎÃÈß

удельного веса такого преступления, как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (37,3% и 35,8% соответственно). Динамика умышленного причинения вреда здоровью за 2006-2012 гг. выглядит так: 2006 г. – 57046; 2007 г. – 52937; 2008 г. – 37261; 2009 г. – 40853; 2010 г . – 39666; 2011 г. – 38512; 2012 г. – 370913. Удельный вес умышленного причинения вреда здоровью в общем числе зарегистрированных в стране преступлений, в % отношении: 2006 г. – 1,3%; 2007 г. – 1,3%; 2008 г. – 1,4%; 2009 г. – 1,4%; 2010 г. – 1,5%; 2011 г. – 1,6%; 2012 г. – 1,6%. Статистические данные, характеризующие рассматриваемую нами преступность, указывают в целом на позитивную динамику, отражающую снижение по России за последние годы в целом числа преступлений против личности (убийство, покушение на убийство, изнасилование, причинение тяжкого вреда здоровью). При этом исключение составляет лишь имеющаяся тенденция сохранения роста количества умышленного причинения тяжкого вреда здоровью. Их удельный вес в общем массиве преступлений против личности в 2007 г. составил – 34,7%, а в 2011 г. – 37,6%4, что свидетельствует о теоретической и практической значимости изучения данного вида преступлений, посягающих на здоровье личности. Одним из необходимых аспектов в деле обеспечения полноты изучения криминального насилия, как правило, является рассмотрение проблемы личности преступника в частности и криминологическая характеристика лица, умышленно причиняющего тяжкий вред здоровью другого человека, поскольку именно личностная характеристика субъекта преступления является одним из определяющих в содержании причин его совершения. Опираясь на результаты проведенного нами исследования, можно обозначить следующие составляющие криминологической характеристики рассматриваемого вида личности преступника. Так, возраст лиц, совершивших преступление, предусмотренное ст. 111 УК РФ, чаще всего принадлежит к возрастной группе до 30 лет (до 18-ти лет – 5,3%, 19-30лет – 35,7%); 31-40 лет – 29,3%; 41-50 лет – 15,7%; 51-60 лет – 8%, свыше 60-ти лет – 1,7%. Среди лиц, совершивших преступление, предусмотренное ст. 111 УК РФ, больше мужчин (79,3%), чем женщин. Как правило, по полученным нами данным, мы полагаем, что женщины причиняли тяжкий вред здоровью чаще всего по причине большей, по сравнению с мужчинами, своей эмоциональности. Было выявлено, что женщины сразу или почти сразу реагируют на

ÊÐÈÌÈÍÎËÎÃÈß

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ месяцев составляет только 0,7% и до полугода – 1%. Необходимо отметить, что анкетирование преступников, отбывающих наказание по ст. 111 УК РФ, выявило значительное криминальное влияние на них друзей (окружения), когда они пребывали на свободе. Причем это не обязательно были члены какой-то определенной более или менее устойчивой группы, а просто люди из ближайшего окружения. В рамках рассматриваемого нами вида преступлений достаточно сложно определить конкретную роль каждого из преступников, входящих в группу, поскольку один и тот же участник группы может выступать в одном и том же эпизоде в качестве и исполнителя, и организатора, и подстрекателя. Нами был проведен опрос осужденных относительно причин причинения ими тяжкого вреда здоровью другого лица. Конечно, к ответам опрошенных по этому поводу следует относиться критически, но между тем в них можно найти и полезную для исследователя информацию. Примерно треть из них указали на то, что они совершили преступление, предусмотренное ст. 111 УК РФ, находясь под влиянием своих приятелей или собутыльников. Самая большая часть опрошенных отметила, что свое преступление они совершали под влиянием культа насилия и жестокости, царящего в кругу их общения, т.е. в той социальной структуре, к которой они себя относят. Главенство насилия в разных формах своего проявления находило отражение в том, к чему приводили неприязненные отношения и как разрешались конфликты. А разрешались они посредством насилия в особо опасной форме и предшествовали причинению тяжкого вреда здоровью в более чем 90% случаев. Причем чаще всего он причинялся холодным оружием или иным предметом, используемым в качестве оружия. В почти 90% фактов совершения таких преступлений виновный был в алкогольном (86%) или наркотическом (3%) опьянении. Необходимо добавить, что и сам потерпевший в большинстве случаев (64%) тоже находился в состоянии алкогольного опьянения. Лишь небольшая часть (из числа изученных нами) осужденных за причинение тяжкого вреда здоровью другого лица – всего 1,7% – были признаны невменяемыми и были направлены на принудительное лечение. Многие из тех, кто причинил тяжкий вред здоровью других лиц, совершили такие действия скорее импульсивно, самоутверждаясь и утверждаясь в глазах ближайшего окружения, причем иногда лишь случай решал, кто будет преступником, а кто жертвой. Естественно, чаще всего это

50

№4

2013

имело место, когда в состоянии опьянения находились обе стороны конфликта. Более чем в трети случаев конфликт, в результате которого причинен тяжкий вред здоровью другого лица, оказывался продолжением или выходом из стрессовых состояний, возникших или существующих в семье, на работе или в иных жизненных условиях. Озлобление, возникшее ранее, затем переносилось в содержание конфликта, приводившего к преступному результату. Это очень характерно для случаев причинения тяжкого вреда здоровью членов своей семьи, когда преступнику ранее была нанесена эмоциональная травма, например на работе или в группе приятелей, а разрядка наступила уже дома. Изучение личности преступника ни в коем случае не может сводиться только к познанию лишь общечеловеческих качеств. Оно должно быть направлено и на установление ее значимых криминологических черт. Как показали полученные нами в ходе нашего исследования данные, такие черты, как импульсивность, агрессивность, отчужденность, асоциальность, высокая чувствительность и др., в наибольшей степени присущи тем, кто совершает преступное насилие против личности. Сюда же относится и нанесение тяжкого вреда здоровью другого лица, поскольку нормативный контроль поведения у рассматриваемого нами вида преступников нарушен, оценка сложившейся при совершении деяния ситуации осуществляется ими не с позиций социальных требований, а исходя из их собственных личных переживаний, обид, имеющихся у них проблем. Похожими особенностями отличаются и убийцы. Агрессивность, эмоциональность, склонность действовать по первому побуждению сочетается у анализируемой нами категории насильников с их высокой чувствительностью и ранимостью в межличностных взаимоотношениях. Во многом этим определяется применение ими насилия в ходе различных конфликтов, нередко и в целях защиты себя. Такое их поведение, чаще всего связано еще и со слабым усвоением ими существующих в обществе требований правовых и нравственных норм, отчужденностью подобного типа лиц от социума и его ценностей, в чем немалую роль играет и их алкоголизация. Опрошенная нами анализируемая в работе категория преступников признала, что они действовали ввиду сложившейся ситуации, в которой имело место недопустимое в отношении них поведение с противной стороны, поэтому нанося вред здоровью другого лица, они не задумы-

Типология очень важна для практики: чтобы профилактическое воздействие было предметным и адресным, его необходимо корректировать с непременным учетом типологических особенностей объекта профилактики. Для того, чтобы правильно решить вопросы, касающиеся типологии преступников, что имеет большое научное и практическое значение, необходимо определить принципиальные методологические подходы к этим приемам научного познания, применяемым в данной области. В целом же типология представляет собой расчленение целого на отдельные группы по наиболее важным, сущностным признакам, характеризующим каждую из последних. Опираясь на результаты проведенного нами исследования, целесообразно выделить следующие чаще всего встречающиеся типы преступников, умышленно причинивших тяжкий вред здоровью другого лица: «уличный», алкогольнонаркотизированный и семейно-бытовой. Обозначение каждого из данных типов осуществлялось на основе учета его наиболее существенных характеристик, отличающих каждый из них друг от друга. Речь идет о признаках, относящихся к какой-то определенной сфере жизни, мотивам поведения, особенностям личности. Каждому выделенному типу можно дать название, которое бы отражало характер преступных действий того или иного из них, определить степень устойчивости преступной установки, мотивационные критерии и другие психологические свойства. Каждое обозначенное нами название какого-либо типа в определенной мере условно. По сфере более частого проявления такого преступления, как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, мы, прежде всего, выделили «уличный» и семейно-бытовой типы. «Уличный» тип («хулиганствующий»). К нему мы относим всех тех лиц, которые причинили тяжкий вред здоровью другого лица на улицах, площадях, в скверах или в других местах, которые можно отнести к общественным. «Уличный» тип преступника непостоянен в своих социальных связях и отношениях с окружающими. Ему свойственна эмоциональная неустойчивость, высокая реактивность поведения, когда оно обычно принимает форму разрушительной реакции на внешние раздражители, сугубо субъективно воспринимаемые и оцениваемые. У некоторых представителей этого типа ярко выражено стремление к лидерству, подчинению себе других. Они вспыльчивы, долго помнят нанесенную им действительную или мнимую обиду, агрессивны, вспышки ярости возникают у них легко и по любому незначительному поводу.

51

ÊÐÈÌÈÍÎËÎÃÈß

вались, что можно разобраться в конфликте подругому, решить все мирным путем. Последнему мешало и их алкогольное опьянение, что впоследствии не позволило им вспомнить детали происшедшего, последовательность имевших место событий, их участников и т.п. Лица, отбывающие наказание за причинение тяжкого вреда здоровью другого лица, на вопрос, содержащийся в анкете: «Как вы полагаете, что подталкивает людей к совершению указанной категории преступлений в первую очередь», – представили следующие варианты ответов. 1. Стрессовые состояния, связанные с конфликтами в семье, по месту учебы или работы, с иными жизненными ситуациями – 36,2%. 2. Недостаточное семейное воспитание – 23,1%. 3. Сокращение мест проведения досуга молодежи (клубов, кружков, спортивных секций и т.д.) – 15,4%. Как мы видим, полученные ответы во многом подтверждают приведенные нами ранее показатели, характеризующие определенные черты личности лица, совершившего преступление, предусмотренное ст. 111 УК РФ. Отдельно следует сказать об отношении преступников к совершенному им преступлению. По изученным нами уголовным делам 74% из их числа во время предварительного следствия дали признательные показания. Однако в суде лишь 50,3% из них признали свою вину полностью. Вместе с тем, сложно определить, что они имеют в виду, полагая, что свою вину признали, и в чем состоит ее признание, а главное – означает ли их признание раскаяние в содеянном. Типология личности преступника. Все лица, совершившие преступления, отличаются друг от друга по демографическим, правовым, психологическим и иным признакам, с одной стороны. С другой – они по тем же признакам схожи между собой, образуют устойчивые группы. Поэтому возникает необходимость научного формирования типологии того или иного вида преступников. Типология – метод научного познания, в основе которого лежит расчленение систем объектов и их группировка с помощью обобщенной, идеализированной модели или типа. Типология опирается на выявление сходства и различия изучаемых объектов, стремится отобразить их строение, выявить их закономерности. С помощью типологии можно успешнее вскрыть природу и причины явлений, закономерности их зарождения и развития, составить прогноз на будущее развитие. Напомним, что основная функция любой науки – объяснение.

ÊÐÈÌÈÍÎËÎÃÈß

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ В этом состоянии их поведение нередко становится неуправляемым, и они способны применить в отношении потерпевших в зависимости от сложившейся в ходе конфликта ситуации грубое насилие, нередко приводящее их к убийствам, умышленным причинениям вреда здоровью разной степени тяжести, за которыми может последовать и смерть потерпевшего. Часто совершаемые ими преступления отличаются особой жестокостью. Рассматриваемому типу лиц свойственна враждебность, вспыльчивость, мстительность даже по отношению к незнакомым, случайным людям. Они импульсивны, и импульсивность является их свойством, что выражается в характерных для них неожиданных и кратковременных аффективных взрывах. Такого типа лица несдержанны и склонны поступать по первому своему побуждению, под влиянием внешних обстоятельств или собственных эмоций. Изучение уголовных дел (по ст. 111 УК РФ), позволило нам определить, что жертвами «уличных» преступников в 15,7% случаев были незнакомые люди. По данным нашего эмпирического исследования, к числу преступников «уличного» типа относятся и те, которые умышленно причинили тяжкие телесные повреждения потерпевшим в общественных местах: из мести – 2,7%; на почве национальной или религиозной ненависти. Насилие для такого типа преступников столь же привычно, как каждодневный прием пищи, оно характеризует их личность с детства, стало для них необходимой составляющей их поведения при общении с другими людьми, принятым способом разрешения конфликтов, даже случайных. Семейно – бытовой тип. К данной категории относятся не только те преступники, которые причинили тяжкий вред здоровью членам своей семьи, но и соседям. Поведение подобного типа лиц характеризуется эмоциональными нарушениями, психологической, а нередко и социальной отчужденностью, а также трудностями, связанными с усвоением ими моральных и правовых норм, что во многом предопределено ненадлежащим нравственным воспитанием. Часто они умышленно причиняют тяжкий вред здоровью другого лица ввиду накопившейся у них острой неприязни в отношении того или иного члена семьи или ситуации, которые привели виновного в аффективное состояние, возникшее и развивавшееся в нем согласно своим внутренним закономерностям независимо от условий его обитания. Поэтому бывает так трудно, а порой и невозможно урезонить домашнего скандалиста.

52

№4

2013

Для рассматриваемого типа насилие в быту, как и для «уличных» преступников, – обычный способ поведения. Подобным же образом, нередко ведут себя и иные лица из их непосредственного бытового окружения. Значительно возросшие за последние годы агрессивность и жестокость людей, находящие в определенной мере свое выражение в высоком уровне насильственных преступлений, часто прямо связаны с нарушением эмоциональных коммуникаций в семье. Последние в современный период ослабли, семья в меньшей мере, чем ранее, способна эффективно контролировать поведение своих членов, которые, в свою очередь, далеко не всегда находят в ней возможность психологической разрядки и отдыха. Сквернословие и побои нередко находят свое негативное проявление в отношениях между родителями и детьми, супругами, соседями. Изучение уголовных дел анализируемой нами категории наглядно показывает, что преступник, совершивший преступление, предусмотренное ст. 111 УК РФ, по отношению к своей жертве часто являлся членом семьи или родственником – 23,7%, намного реже – соседом (5,3%) или приятелем (7,3%). Обычная житейская практика убедительно свидетельствует о том, что в семье супругов-алкоголиков или постоянно пьющих лиц причинение телесных повреждений жене (мужу) совершается чаще и, как правило, во время пьянки. Однако, как известно, опьянение не является причиной совершения преступления. Оно лишь снимает внутренние запреты и возвращает пьяного, образно говоря, в состояние «дикости». Поскольку среди всех преступников, признанных виновными в причинении тяжкого вреда здоровью другого лица, привычных пьяниц и даже алкоголиков, а также наркоманов достаточно много, как мы уже отмечали, можно говорить и об алкогольно-наркотизированном типе лица, совершившего преступление, предусмотренное ст. 111 УК РФ. Они могут быть и «уличными», и «семейными». Данный тип включает в себя лиц, находящихся в химической зависимости от алкоголя и наркотиков. Чаще всего такие субъекты находятся на социальном дне, и их ресоциализация представляет собой исключительную сложность. Как правило, она должна сопровождаться их лечением. Дезадаптация и отчуждение рассматриваемой категории субъектов стремительно прогрессируют при возникновении таких фактов, как распад семьи, уход от родителей, а также освобождение из мест лишения свободы, – иными словами, их «скатывание» имеет место

напитков, в ходе которого совершено преступление, квалифицируемое по ст. 111 УК РФ. Между членами таких групп весьма возможны конфликты, которые нередко заканчиваются нанесением вреда здоровью потерпевшей стороне разной степени тяжести и даже убийством жертвы. В этих группах преступники, жертвы и свидетели принадлежат к низшему слою общества. Это уже опустившиеся люди, большинство из которых давно не работает или работает лишь урывками, малообразованно и т.д. Среди лиц, умышленно причинивших тяжкий вред здоровью другого лица, выделяется еще одна типологическая группа – совершившие это преступление по корыстным мотивам. Их не очень много, но они весьма опасны – пытаясь завладеть чужим имуществом, деньгами и т.д., они способны нанести жертве телесные повреждения разной тяжести. Такое бывает при разбойных нападениях или нападениях банды. Очень часто повреждения, совершаемые при хищениях, бывают излишними в том смысле, что и без них можно было бы завладеть чужими деньгами или желаемым имуществом. Нередко они наносятся потому, что нападающий желает показать свою силу и жестокость, свое полное торжество над жертвой. Тяжкий вред здоровью потерпевшего может быть нанесен при изнасилованиях и насильственных действиях сексуального характера. Таким образом, по результатам проведенного нами исследования можно выделить модель личности преступника, умышленно причиняющего тяжкий вред здоровью другого лица. Это чаще всего мужчина до 30 лет, безработный, имеющий рабочую специальность, со средним образованием, злоупотребляющий алкоголем. Он импульсивен, что выражается в его неожиданных и кратковременных аффективных взрывах. Он причиняет тяжкий вред здоровью чаще всего в связи с накопившимся у него аффектом в отношении того или иного человека (потерпевшего) или ситуации. Он несдержан и склонен осуществлять посягательство на здоровье другого лица по первому своему побуждению под влиянием внешних обстоятельств или собственных эмоций. Подвержен влиянию внешнего окружения и тем нравам, которые господствуют в нем. Совершает, преступление впервые (с применением холодного оружия или предметов, которые он использует в качестве такого оружия), в состоянии алкогольного опьянения в ходе конфликтов со своим знакомым, родственником или членом семьи. Вину свою обычно признает. Проведенное нами криминологическое исследование личности преступника, на наш взгляд,

53

ÊÐÈÌÈÍÎËÎÃÈß

тогда, когда значительно ослабляется или вообще перестает действовать в отношении них привычный, но достаточно жесткий социальный контроль. Здесь порой наблюдается внешне противоречивая картина: многие из них стремятся избавиться от подобного рода контроля, но, обретая «свободу», в силу своей общей неприспособленности к жизни, весьма слабых субъективных адаптационных возможностей они быстро деградируют. Некоторые из них осознают это, но не находят в себе сил изменить ставший для них уже обычным образ жизни, они систематически пьянствуют. В аспекте потребления спиртных напитков представляют интерес данные, полученные в результате проведенного нами опроса преступников (осужденных по ст. 111 УК РФ): 85% из них, употреблявших спиртные напитки перед совершением преступления в случайно сложившихся пьянствующих уличных компаниях, ответили утвердительно о связи между совершением рассматриваемых преступлений и злоупотреблением алкоголем, наркотиками. Подавляющее большинство опрошенных не находят ничего предосудительного в доведении себя до состояния сильного алкогольного опьянения, в нецензурной брани в процессе выпивки и иных формах агрессии. К числу запретов, принятых в группах собутыльников, относятся неформальные правила, регулирующие поведение участников компании, существующей на почве совместной выпивки. Они следующие: нельзя часто пить за чужой счет, наливать себе спиртного больше, чем другим собутыльникам, присваивать общие деньги или купленную на такие деньги водку, навязываться в компании, не внося своей доли для приобретения выпивки. В условиях дефицита денежных средств, при повышенной потребности в алкоголе такие проступки влекут за собой суровые наказания собутыльников к лицам, их совершившим. Нетрудно заметить, что многие из перечисленных норм достаточно позитивны (например, запрет на присваивание общих денег), в то же время все они весьма красноречиво характеризуют упоминаемый здесь нами низший, материально необеспеченный слой общества. Между тем выходцам именно из этого «пьяного» (или «полупьяного») слоя чаще всего и совершаются насильственные преступления, в частности и предусмотренные ст. 111 УК РФ. Причем в большинстве случаев имеет место нетрезвое состояние как преступников, так и жертв. К рассматриваемому типу мы относим и группы привычных пьяниц, и алкоголиков, собирающихся в компании для распития спиртных

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

ÊÐÈÌÈÍÎËÎÃÈß

целесообразно соотнести с виктимологическим изучением потерпевших. Как показывает проведенная нами выборка эмпирических данных о потерпевших по уголовным делам о причинении тяжкого вреда здоровью другого лица, по показателям уровня образования они распределились следующим образом: высшее – 8%, среднее специальное – 32,7%, среднее – 46%, начальное – 5,3%. В их числе мужчин – 72,7%, женщин 27,3%. Сфера профессиональной деятельности потерпевших: служащие – 6,7%, рабочие – 31,3%, ИТР – 1,3%, крестьяне и фермеры – 1%, учащиеся общеобразовательного учреждения – 1,3%, учащиеся вуза – 3,7%, иное – 47,3%. Возраст жертв: до 18-ти лет – 3%, 19-30 лет – 31%, 31-40 лет – 29%, 41-50 лет – 18,7%, 51-60 лет – 8%, свыше 60-ти – 2%. Потерпевшие по отношению к обвиняемому часто были родственниками – 23,7%, приятелями – 7,3%, соседями – 5,3%, знакомыми – 30%, малознакомыми – 9%, незнакомыми – 15,7%. В 60% случаев (согласно уголовным делам) у преступника был повод для нанесения другому лицу тяжкого телесного повреждения. В иных случаях

54

№4

2013

лишь ситуация решала, кто будет преступником, а кто – потерпевшим. Чаще всего и тот и другой находились в нетрезвом состоянии. Потерпевшие только в трети случаев были трезвыми. В заключение следует отметить, что некоторые полученные нами криминологические показатели личности преступника и виктимологические признаки, характеризующие потерпевших, в определенных своих составляющих одинаковы по своему содержанию, что должно найти свое выражение в ст. 111 УК РФ. Учет данного положения, на наш взгляд, может способствовать повышению эффективности деятельности правоохранительных органов по предупреждению умышленных причинений тяжкого вреда здоровью.

1 Преступность и правонарушения (2008-2012): Статистический сборник. – М., 2013. 2 Преступность и правонарушения (2007-2011): Статистический сборник. – М., 2012; Преступность и правонарушения (2008-2012): Статистический сборник. – М., 2013. 3 Преступность и правонарушения: Статистический сборник. – М., 2006-2010, 2011, 2012. 4 Там же.

№1

2008

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

ОПЕРАТИВНОРОЗЫСКНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЭДУАРД АНАТОЛЬЕВИЧ ВАСИЛЬЕВ, доктор юридических наук, доцент, начальник центра ФГКУ «ВНИИ МВД России»;

ЕКАТЕРИНА АЛЕКСАНДРОВНА СУХОРУКОВА,

ПРОБЛЕМЫ ПРОКУРОРСКОГО НАДЗОРА ЗА ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ ОРГАНОВ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ: ДИСКУССИОННЫЕ ВОПРОСЫ Комплексно рассматриваются дискуссионные вопросы прокурорского надзора за соблюдением законности в работе органов внутренних дел. Авторы компетентно и обоснованно комментируют нормативно-правовые акты, регламентирующие предмет и объект прокурорского надзора за ОРД. Ключевые слова: законность, проверка, компетенция, мероприятия, оперативно-розыскная деятельность, прокурорский надзор E.A. Vasilyev, PhD (Law), Assistant Professor, Head of the Center, Russia MI FPOI National Research Institute; e-mail: [email protected], tel.: 8 (495) 667-39-47; E.A. Sukhorukova, PhD (Law), Leading Researcher, Russia MI FPOI National Research Institute; e-mail: [email protected], tel.: 8 (495) 667-33-23. Procurator’s supervision over police operative search activities: controversial questions. Controversial questions concerning the procurator’s supervision over the observance of legality in police operative search activities are comprehensively viewed. The authors give qualified and well-grounded comments to normative legal acts regulating the subject and object of the procurator’s supervision over police operative search activities. Key words: legality, inspection, competence, actions, police operative search activities, procurator’s supervision.

Одной из основных задач государства и государственных органов является защита прав и свобод человека, обеспечение правопорядка и законности, охрана интересов организаций и предприятий, борьба с различными правонарушениями и преступностью. Очевидно, что только наличие слаженной системы правоохранительных органов, свободной от внутренних, межведомственных разногласий и противоречий, в полной мере позволит государству осуществлять возложенные на него функции. Как известно, одним из принципов построения системы государственных органов является принцип сдержек и противовесов, в развитие которого прокуратура РФ законодательно наделена функцией осущест-

вления надзора за оперативно-розыскной деятельностью. Прокурорский надзор в этой сфере, в соответствии со ст. 21 Закона «О прокуратуре РФ»1, осуществляется от имени государства и призван обеспечить верховенство закона, единство и укрепление законности, защиту прав и свобод человека и гражданина, а также охраняемых законом интересов общества и государства при осуществлении органами – субъектами ОРД – и их должностными лицами оперативно-розыскной деятельности путем выявления и своевременного устранения любых нарушений закона и привлечения к ответственности виновных. Позитивный результат прокурорского надзора за соблюдением законности в негласной

55

ÎÏÅÐÀÒÈÂÍÎ-ÐÎÇÛÑÊÍÀß ÄÅßÒÅËÜÍÎÑÒÜ

кандидат юридических наук, ведущий научный сотрудник ФГКУ «ВНИИ МВД России»

ÎÏÅÐÀÒÈÂÍÎ-ÐÎÇÛÑÊÍÀß ÄÅßÒÅËÜÍÎÑÒÜ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ работе ОВД очевиден: выявляемые прокурорами многочисленные факты нарушения законности в процессе осуществления ОРД побуждают оперативных сотрудников более взвешенно подходить к заведению и прекращению дел оперативного учета, с большей ответственностью планировать и проводить ОРМ, а руководителей, призванных осуществлять ведомственный контроль за ОРД, – более вдумчиво и детально контролировать работу подчиненных. Вместе с тем, в последнее время на практике отмечается тенденция значительного увеличения числа актов прокурорского реагирования по вопросам нарушений, допущенных в ходе оперативно-розыскной деятельности, и обращений руководителей региональных органов внутренних дел в МВД России по проблемным, спорным вопросам, связанным с осуществлением органами прокуратуры своих полномочий по осуществлению надзора в данной сфере. Анализ количественных показателей вынесенных актов прокурорского реагирования (АПР), поступивших в органы внутренних дел в 2011 г. и первом квартале 2012 г., показал, что за данный период в органы внутренних дел поступило более 45 тыс. документов такого рода. По территориальному признаку наибольшее их количество (75%) приходится на восемь субъектов Российской Федерации, в числе которых: ГУ МВД России по Саратовской области – 16,6%, ГУ МВД России по Ростовской области –14,3%, ГУ МВД России по Краснодарскому краю – 14,2%, ГУ МВД России по Нижегородской области – 8,8%, ГУ МВД России по Новосибирской области – 6,6%, ГУ МВД России по Алтайскому краю – 6,5%, ГУ МВД России по Челябинской области – 4,5%, ГУ МВД России по Свердловской области – 3,3%. Обращает на себя внимание тот факт, что рост количества АПР в указанных подразделениях произошел именно в последние годы. Так, если в 2010 г. в адрес ГУ МВД России по Саратовской области было направлено всего 500 АПР, то в анализируемый период их количество увеличилось почти в четыре раза (1916). В ГУ МВД России по Новосибирской области количество АПР увеличилось с 2300 до 3264, а в ГУ МВД России по Краснодарскому краю – с 2400 до 6558. Между тем в более крупных по численности личного состава подразделениях ОВД России число поступивших актов прокурорского реагирования по линии оперативно-розыскной деятельности на порядок меньше. Так, за анализируемый период в ГУ МВД России по г. Москве поступило 86 актов прокурорского реагирования, в ГУ МВД России по Московской области – 32, в

56

№4

2013

ГУ МВД России по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области – 60. Изучение содержания актов прокурорского реагирования позволило классифицировать их по степени обоснованности на две группы: АПР, вынесенные обоснованно; АПР, вынесенные необоснованно либо содержащие спорные положения. Результаты изучения первой группы актов прокурорского реагирования дают основания утверждать, что до настоящего времени наиболее актуальной проблемой остается соблюдение законности при реализации органами внутренних дел полномочий, предусмотренных ч. 1 ст. 15 Федерального Закона «Об оперативно-розыскной деятельности» при проведении гласного ОРМ «Обследование зданий и сооружений, участков местности и транспортных средств». Несмотря на то, что проведение данного мероприятия определяет приказ МВД России от 30 марта 2010 г. № 249 «Об утверждении Инструкции о порядке проведения сотрудниками органов внутренних дел гласного оперативно-розыскного мероприятия „Обследование зданий и сооружений, участков местности и транспортных средств”» (далее – приказ), сотрудники оперативных подразделений по-прежнему допускают нарушения, основными из которых являются: вынесение необоснованного распоряжения о проведении обследования; ненадлежащее оформление результатов ОРМ, которое в основном выражается: в отсутствии в распоряжениях на проведение гласных ОРМ полного списка всех участников осуществления мероприятия; отсутствии отметки об ознакомлении лица, у которого проводится осмотр, с распоряжением о его проведении; предоставлении представителю юридического лица копии распоряжения о проведении гласного ОРМ без регистрационного номера; отсутствии в актах детализированного описания изымаемых предметов и документов; составлении акта обследования в одном экземпляре и невручении его копии представителю и др.; нарушение сроков передачи заверенных копий документов лицу, у которого они были изъяты в ходе проведения обследования; нарушение порядка возврата изъятых в ходе проведения обследования материально-технических средств их владельцам и некоторые другие. В основе перечисленных нарушений находится ненадлежащее исполнение руководителями оперативных подразделений своих функциональных должностных обязанностей. Так, в нарушение ст. 22 Федерального закона от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельно-

2008

сти» (далее – ФЗ «Об ОРД») полноценный ведомственный контроль со стороны уполномоченных руководителей практически не производится, а имеющиеся резолюции на документах носят общий, неопределенный характер: «Смотрел», «Согласен», «Ознакомлен», «Разрешаю» и др. Нередки на практике случаи заведения ДОУ в целях улучшения статистических показателей, в том числе по непроверенным сообщениям конфидентов, которые зачастую не имеют к тому же и регистрационных номеров. Особо следует отметить негативную практику формального подхода исполнителей к составлению планов оперативно-розыскных мероприятий (первоначальных, дополнительных и др.). Проведенный анализ показал, что более 85% планов от числа изученных по содержанию являются однотипными, не имеющими своей специфики. Соответственно и их исполнение является формальным и неполным. До 40% запланированных мероприятий «закрыты» справками, составленными самими оперативными сотрудниками, на которых отсутствует резолюция руководителя. Повсеместный характер имеет практика изучения руководителями ДОУ только на стадии заведения и продления сроков; указания на проведение конкретных ОРМ носят единичный характер – только в 18% ДОУ, находящихся в производстве, а их выполнение в дальнейшем должным образом не контролируется (контроль был осуществлен только в 50% ДОУ от вышеуказанных 18%). Отсутствием должного уровня ведомственного контроля обусловлены факты необоснованного введения в оперативную разработку лиц, которые уже привлечены к уголовной ответственности, и соответственно «результативной» реализации ДОУ с привлечением этих лиц к уголовной ответственности и улучшения статистических показателей работы в этом направлении. Для оздоровления ситуации и изменения негативной практики руководителям подразделений, осуществляющих ОРД, следует отказаться от практики формального контроля деятельности вверенных им подразделений, повысить степень своего личного руководящего участия и контролирующей роли в этой области. Изучение АПР второй группы – вынесенных необоснованно и содержащих спорные вопросы и положения – позволило выделить ряд актуальных вопросов, связанных с осуществлением прокурорского надзора за ОРД, на рассмотрении которых остановимся ниже. Одним из фундаментальных, вызывающих самое большое число как диспутов в научной среде, так и разногласий, а нередко и конфликт-

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ ных ситуаций на практике является вопрос повсеместного расширительного толкования предмета прокурорского надзора за органами внутренних дел, осуществляющими ОРД, со стороны работников прокуратуры. К вопросу о понятии прокурорского надзора и ученые, и практики обращались неоднократно2, но и по сей день научная риторика по данной проблеме не получила должного разрешения в нормативных правовых актах, позволившего бы однозначно и единообразно подходить к трактовке легального его определения, указанного в Законе. Согласно ст. 29 Федерального закона от 17 февраля 1992 г. № 2202-1 «О прокуратуре Российской Федерации» (далее – ФЗ «О прокуратуре») «предметом надзора является соблюдение прав и свобод человека и гражданина, установленного порядка разрешения заявлений и сообщений о совершенных и готовящихся преступлениях, выполнения оперативно-розыскных мероприятий и проведения расследования, а также законность решений, принимаемых органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, дознание и предварительное следствие». Как видно из текста Закона, данная отрасль прокурорского надзора охватывает два самостоятельных направления деятельности правоохранительных органов – оперативно-розыскное и уголовно-процессуальное, которые в свою очередь осуществляются в различных правовых сферах и регламентированы самостоятельными отраслями права. Первое направление деятельности регулируется нормами оперативно-розыскного права, основным источником которого является Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» и ведомственные (межведомственные) подзаконные акты (приказы, инструкции, указания), второе – нормами уголовно-процессуального права. Как справедливо отмечают некоторые специалисты3, включение в одну функцию прокуратуры одновременно надзора за соблюдением законов органами, осуществляющими ОРД, и органами, осуществляющими предварительное расследование, объясняется тем, что основные задачи и цели этих видов деятельности совпадают, являются общими: выявление, предупреждение, пресечение и раскрытие преступлений, установление и изобличение лиц, их совершивших, ограждение невиновных от незаконного уголовного преследования, выявление причин и условий, способствующих совершению преступлений, и т.п. Вместе с тем, неоспоримо, что прокурорский надзор за исполнением законов органами, осу-

57

ÎÏÅÐÀÒÈÂÍÎ-ÐÎÇÛÑÊÍÀß ÄÅßÒÅËÜÍÎÑÒÜ

№1

ÎÏÅÐÀÒÈÂÍÎ-ÐÎÇÛÑÊÍÀß ÄÅßÒÅËÜÍÎÑÒÜ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ ществляющими ОРД, имеет свои особенности в части объекта, предмета, полномочий, организации и тактики проведения ОРД. Обусловлено это несколькими причинами. Во-первых, тем, что в отличие от дознания и предварительного следствия ОРД сочетает широкий спектр как гласных, так и негласных действий, позволяющих осуществлять скрытое вторжение в сферы жизнедеятельности физических и юридических лиц, которые, как правило, не подозревают об этом и лишены возможности самостоятельно защищать свои права и законные интересы. Во-вторых, как уже не раз подчеркивалось в научной литературе4, диапазон задач ОРД не ограничивается задачами, стоящими перед дознанием и предварительным следствием. Согласно ФЗ «Об ОРД» оперативно-розыскные мероприятия могут проводиться для установления лиц, скрывающихся от суда или уклоняющихся от уголовного наказания, назначенного по приговору суда, для обеспечения безопасности государства, а также лиц, подлежащих государственной защите, в целях сбора данных, необходимых для принятия решения о допуске к сведениям, составляющим государственную тайну, и т.п. С учетом вышеизложенного, возвращаясь к тексту ст. 29 ФЗ «О прокуратуре», отметим, что в предмете прокурорского надзора за оперативнорозыскной деятельностью выделяются три элемента: а) соблюдение прав и свобод человека и гражданина в процессе осуществления оперативно-розыскной деятельности; б) соблюдение установленного порядка выполнения оперативно-розыскных мероприятий; в) законность решений, принимаемых органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность. Вместе с тем, п. 6 приказа Генпрокуратуры России № 33 «Об организации прокурорского надзора за исполнением законов при осуществлении оперативно-розыскной деятельности»5 в противоречие ФЗ «О прокуратуре» к предмету прокурорского надзора относит положения, многие из которых являются предметом полномочий руководителей ОВД. Среди них можно выделить: законность, обоснованность и соблюдение установленного порядка заведения и прекращения дел оперативного учета и подготовки иных оперативно-служебных материалов (п. «а»); законность и обоснованность решений о проведении или прекращении ОРМ, соблюдение условий и порядка их проведения, а также использования результатов ОРД (п. «б»). Перечень вопросов, подлежащих проверке при осуществлении прокурорского надзора,

58

№4

2013

установленный в п. 6 приказа, не предусмотрен в ст. 29 ФЗ «О прокуратуре». Следовательно, включенные в приказ дополнительные вопросы не могут иметь юридической силы и не подлежат исполнению. Это обоснование подтверждается и ч. 5 ст. 10 ФЗ «Об ОРД», где указано, что перечень дел оперативного учета и порядок их ведения определяются нормативными актами органов, осуществляющих ОРД. Таким образом, законодателем определены органы, уполномоченные устанавливать порядок ведения дел оперативного учета. На практике типичны случаи превышения надзирающими прокурорами полномочий по надзору за ОРД, что в значительной мере обусловлено двусмысленным содержанием ст. 29 ФЗ «О прокуратуре». В частности, речь идет о наделении прокуроров правом надзора за выполнением ОРМ. С одной стороны, эти положения, сформулированные в Законе, можно рассматривать как право прокуроров контролировать обоснованность принятия решений о проведении ОРМ в соответствии со ст. 7 ФЗ «Об ОРД», а с другой – как проверку и оценку содержания проводимых ОРМ и их результатов, что, как представляется, является прямой подменой функций руководителя ОВД и не допускается согласно п. 2 ч. 2 ст. 21 ФЗ «О прокуратуре». В подтверждение обоснованности нашей позиции говорят и положения п. 1 ч. 3 действующего на сегодняшний день совместного указания Генеральной прокуратуры Российской Федерации и МВД России «О порядке представления ОВД оперативно-служебных документов с целью осуществления прокурорами надзора за исполнением ФЗ „Об ОРД”, где прямо указано: «учитывать, что вопросы, касающиеся организации, тактики, методов и средств осуществления оперативно-розыскной деятельности, в предмет прокурорского надзора не входят…»6. Следующим проблемным вопросом является вопрос оснований проведения прокурорских проверок. Прокурорские проверки проводятся не столько по основаниям, предусмотренным ст. 29 ФЗ «О прокуратуре», а, как правило, на базе планов работы или указаний вышестоящих органов прокуратуры, при этом в ряде случаев они носят «сплошной» характер. Между тем согласно ФЗ «О прокуратуре» надзор за исполнением законодательства об ОРД осуществляется только при поступлении в органы прокуратуры информации о нарушении закона, требующей принятия мер прокурорского реагирования. Никаких иных оснований для проведения проверок исполнения законов не предусмотрено.

2008

На практике же прокуроры, осуществляя надзор за оперативно-розыскной деятельностью, руководствуются вышеуказанным приказом Генеральной прокуратуры Российской Федерации № 33 «Об организации прокурорского надзора за исполнением законов при осуществлении оперативно-розыскной деятельности», где основания проведения прокурорских проверок необоснованно расширены. Приказ предписывает осуществлять проверки в плановом порядке, в том числе по указанию вышестоящего уполномоченного прокурора (подп. «в» п. 5), а также проводить проверки и в других случаях с учетом состояния законности в этой сфере деятельности и отсутствия положительных результатов в работе по выявлению подготавливаемых, совершаемых или совершенных преступлений, при раскрытии преступлений, розыске обвиняемых или подозреваемых по уголовным делам и лиц, без вести пропавших (подп. «г» п. 5). Таким образом, очевидно, что данные положения вышеуказанного ведомственного нормативного правового акта прямо противоречат действующему ФЗ «О прокуратуре», а прокуроры наделяются неограниченными правами по надзору за ОРД, подменяя полномочия руководителей органов, осуществляющих ОРД, что, безусловно, противоречит п. 2 ст. 21 ФЗ «О прокуратуре». В результате в целом по России складывается недопустимая практика, когда проверки проводятся на основании планов работы или указаний вышестоящих прокуроров, при этом в ряде случаев они носят «сплошной» характер и осуществляются без всякого обоснования причин проведения подобных проверок. Еще одним из не решенных на сегодняшний день вопросов является проблема соотношения ведомственного контроля и прокурорского надзора за ОРД. Как показало проведенное исследование, повсеместно имеет место подмена функций ведомственного контроля и смешение вопросов, относящихся к компетенции работников прокуратуры, надзирающих за органами внутренних дел, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, с вопросами, отнесенными к компетенции руководителя ОВД, осуществляющего ведомственный контроль за ОРД. Здесь следует согласиться с мнением В.Ф. Луговика: «Конечно, если анализировать ситуацию с позиции духа и общих принципов права, то нужно признать недопустимость нарушения (несоблюдения) ведомственных нормативных правовых актов. Однако контроль выполнения требований ведомственных НПА находится в компетенции руководителей соответствующих органов, осуществляющих ОРД. Действительно,

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ если считать иначе, то следует признать, что, например, инструкцию принимает МВД России, а надзор за ее исполнением осуществляет прокуратура. Парадоксальная ситуация очевидна»7. Данную позицию разделяет и А.В. Трикс: «Прокурор не осуществляет надзор за исполнением органами, осуществляющими ОРД, нормативных актов министерств и ведомств. Это является задачей ведомственного контроля»8. Изученная же в рамках проведенного исследования прокурорская практика, напротив, в противоречие данной позиции приводит к выводу о том, что только в каждом пятом акте прокурорского реагирования рассматриваются вопросы, непосредственно относящиеся к компетенции прокурорского надзора. В то же время почти в 79% актов прокурорского реагирования рассматриваются вопросы, отнесенные к компетенции ведомственного контроля. Наиболее распространенными основаниями для внесения актов прокурорского реагирования являлись: а) отсутствие, с точки зрения работников прокуратуры, наступательности при проведении оперативных разработок. Так, при проверке прокуратурой Воронежской области по одному из дел оперативного учета в качестве недостатков указаны: неориентирование всего аппарата ЦПЭ ГУ МВД по области на получение информации в отношении фигурантов, отсутствие документов, подтверждающих проведение опросов и наведение справок, а также отсутствие в плане работы по ОД мероприятий, направленных на выявление каналов финансирования экстремистской деятельности. Основываясь на этом и ссылаясь на нарушение ст. 2 ФЗ «Об ОРД», в которой перечисляются задачи оперативно-розыскной деятельности, прокуратура области потребовала отменить постановление о прекращении ОД, производство по нему возобновить, разработать и провести комплекс дополнительных ОРМ; б) формальное осуществление планирования и проведения ОРМ. В представлении «Об устранении нарушений Федерального закона „Об оперативно-розыскной деятельности” при раскрытии тяжких и особо тяжких преступлений в ОВД по Вышневолоцкому району Тверской области» заместитель прокурора области указал, что имеющиеся в ДОУ рапорты, справки и иные оперативно-служебные документы сотрудников полиции носят формальный характер, планы о проведении ОРМ по розыскным делам также формальны, составлены без учета личности разыскиваемого, допущено бездействие оперативных сотрудников в работе по тридцати трем ДОУ.

59

ÎÏÅÐÀÒÈÂÍÎ-ÐÎÇÛÑÊÍÀß ÄÅßÒÅËÜÍÎÑÒÜ

№1

ÎÏÅÐÀÒÈÂÍÎ-ÐÎÇÛÑÊÍÀß ÄÅßÒÅËÜÍÎÑÒÜ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ При этом в обоснование своей позиции прокуратура области приводит довод о том, что данные недостатки являются нарушением ст. 2 ФЗ «Об ОРД», где, как мы уже указали, перечисляются задачи оперативно-розыскной деятельности, и ст. 10 того же Закона, в которой говорится о праве оперативных подразделений использовать информационно-справочные системы и заводить дела оперативного учета; в) слабый контроль со стороны руководства за осуществлением ОРД, создание видимости активной работы. Например, в требовании заместителя прокурора г. Оренбурга по делу оперативного учета указывается на отсутствие ведомственного контроля и необходимость разработки мер по его осуществлению. Кроме того, в отдельных АПР в качестве недостатков указываются: «бездействие при документировании преступной деятельности», «недолжное выявление связей фигуранта, представляющих оперативный интерес», «незаконная постановка фигурантов на дополнительный учет», «непринятие исчерпывающих мер к установлению достоверности полученной информации», «неосуществление проверок версий, выдвигаемых в ходе оперативных разработок», «непроведение необходимых ОРМ» и ряд других. Вопросом, требующим должного разрешения, является смешение надзорной и координирующей функций прокуратуры, прослеживающееся в содержании большинства АПР по устранению нарушений ФЗ «Об ОРД». В рамках проведенного исследования анализ представлений об устранении нарушений ФЗ «Об ОРД» в оперативно-розыскной деятельности позволяет говорить, что в большинстве случаев работники прокуратуры в АПР указывают руководителям ОВД не столько на нарушения Закона в ходе осуществления ОРД, сколько на общие, по их мнению, недостатки работы по тому или иному направлению правоохранительной деятельности, снижение динамики выявления преступлений, выносят субъективную оценку деятельности системы МВД России в целом. Так, в представлении Генеральной прокуратуры об устранении нарушений закона от 18 января 2012 г. указано: «Деятельность подразделений по борьбе с экстремизмом не отвечает складывающейся оперативной обстановке; малоэффективна работа по контролю за использованием сети Интернет в экстремистских и террористических целях; несмотря на принятые меры, кардинальных изменений в качественных и количественных показателях в сфере противодействия экстремизму и терроризму как на федеральном, так и на региональном уровнях не достигнут».

60

№4

2013

В другом представлении Генеральной прокуратуры об устранении нарушений законодательства об оперативно-розыскной деятельности указано: «Проверка показала, что, несмотря на важность борьбы с нелегальным выводом средств за рубеж, эффективность проводимых оперативными подразделениями проверок крайне низка, прилагаемые усилия несоразмерны масштабу явления...». Следующее, на чем хотелось бы остановиться в рамках данной статьи, – соответствие формы вынесенных АПР действующему законодательству. Как показал проведенный анализ прокурорской практики, на сегодняшний день, как это ни странно, превалирует вынесение актов прокурорского реагирования, по форме и содержанию не соответствующих законодательству РФ. В ходе изучения материалов прокурорских проверок было выявлено, что более 78% актов прокурорского реагирования поступают в органы внутренних дел в форме, не предусмотренной ФЗ «О прокуратуре». Согласно ст. 23-25.1 Законом предусмотрены следующие акты прокурорского реагирования: а) протест прокурора, который приносится на противоречащий закону правовой акт в орган или должностному лицу, которые издали этот акт, либо в вышестоящий орган или вышестоящему должностному лицу либо обращается в суд в порядке, предусмотренном процессуальным законодательством Российской Федерации; б) представление в орган или должностному лицу, которые полномочны устранить допущенные нарушения; в) постановление о возбуждении производства об административном правонарушении; г) предостережение о недопустимости нарушения закона, которое направляется должностным лицам при наличии сведений о готовящихся противоправных деяниях, а при наличии сведений о готовящихся противоправных деяниях, содержащих признаки экстремистской деятельности, – руководителям общественных (религиозных) объединений и иным лицам. Проведенный анализ практики показал, что почти 35 тыс. актов прокурорского реагирования поступили в органы внутренних дел в форме требования об устранении нарушения закона, не предусмотренного ни одним законодательным актом. Причем в этих требованиях сотрудники прокуратуры произвольно устанавливали сроки исполнения своих указаний. Практически во всех актах прокурорского реагирования эти указания сводились к требованиям проведения конкретных оперативно-розыскных мероприятий, постановки на учет или снятия

2008

с него конкретных лиц, приобретения источников негласной информации, а также прекращения или возобновления производства по делам оперативного учета, т.е. к осуществлению функции ведомственного контроля. Следует отметить и тот факт, что позиция Генеральной прокуратуры о необходимости возобновления производства по делам оперативного учета не только противоречит действующим ведомственным нормативным актам в сфере ОРД, которые не предусматривают механизма возобновления производства по ДОУ, но и не способствует повышению ее эффективности. В заключение исходя из проведенного анализа практики прокурорского надзора за оперативно-розыскной деятельностью ОВД возможно сформулировать следующие выводы. В системе МВД России объективно существует проблема значительного ослабления ведомственного контроля за оперативно-розыскной деятельностью. Несомненно, данное направление оперативно-служебной деятельности требует пересмотра руководителями подразделений общих подходов к ведомственному контролю, повышения степени личного участия и ответственности. В целях установления надлежащего взаимодействия с органами прокуратуры, надзирающими за оперативно-розыскной деятельностью ОВД, необходимо провести совместно с надзирающей прокуратурой рабочие встречи по выработке единообразия в вопросах определения предмета и пределов прокурорского надзора за ОРД, а также практиковать совместное рассмотрение актов прокурорского реагирования, положения которых не имеют однозначной оценки. Необходимо рассмотреть вопросы межведомственного взаимодействия прокуратуры и ОВД на координационных совещаниях руководителей правоохранительных органов субъектов Российской Федерации и выработать модель взаимодействия, предполагающую согласованную работу следственных и оперативных подразделений и прокурора на стадии проведения опе-

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ ративно-розыскных мероприятий, направленных на выявление и раскрытие преступлений.

1 Федеральный закон от 17 января 1992 г. № 2202-1 «О прокуратуре Российской Федерации» (ред. от 03.12.2012 г., с изм. от 30.12.2012 г.) // СПС КонсультантПлюс. 2 Блинов Ю.С. Прокурорский надзор и оперативно-розыскная деятельность: проблема соотношения // Россия: перспективы развития. – М.: Институт международного права и экономики им. А.С. Грибоедова, 2007. С. 45-53; Гулягин А.Ю. Обеспечение законности при осуществлении оперативно-розыскной деятельности средствами прокурорского надзора // Российский следователь. 2012. № 12. С. 45-47; Вагин О.А. Прокурорский надзор за оперативно-розыскной деятельностью // Теория оперативно-розыскной деятельности / Под ред. К.К. Горяинова, В.С. Овчинского, Г.К. Синилова. – М., 2006. С. 307317; Михайлов В.А., Самоделкин С.М. Прокурорский надзор за исполнением законов органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность: Учеб. пособие. – Волгоград: ВСШ МВД России, 1995. С. 24; Прокурорский надзор: Учебник / Григорьев В.Н., Победкин А.В., Яшин В.Н., Калинин В.Н. – Воронеж: МОДЭК, 2011. С. 316-353. 3 Авдеев В.Н., Шелег Д.И. Прокурорский надзор: Курс лекций / Под ред. В.Л. Попова. – М., 2004. С. 125. 4 Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности»: Учеб. пособие / Под ред. А.Е. Чечетина. 8-е изд., перераб. и доп. – М., 2004. С. 11-15. 5 Приказ Генеральной прокуратуры Российской Федерации от 15 февраля 2011 г. № 33 «Об организации прокурорского надзора за исполнением законов при осуществлении оперативно-розыскной деятельности» (ред. от 05.09.2012 г.) (вместе с Инструкцией о порядке составления и представления отчета о работе прокурора по надзору за исполнением законов при осуществлении оперативно-розыскной деятельности, Инструкцией об организации в прокуратуре делопроизводства по документам органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность) // СПС КонсультантПлюс. 6 Совместное указание Генеральной прокуратуры Российской Федерации от 29 сентября 2008 г. № 215/69, МВД России № 1/7818 «О порядке представления ОВД оперативно-служебных документов с целью осуществления прокурорами надзора за исполнением ФЗ „Об оперативно-розыскной деятельности”» // СПС КонсультантПлюс: Эксперт-приложение. 7 Луговик А.Ф. Прокурорский надзор за исполнением Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» // Научный вестник Омской академии МВД России. 2012. № 2 (45). С. 65. 8 Трикс А.В. Справочник прокурора. – СПб., 2007 // СПС КонсультантПлюс.

61

ÎÏÅÐÀÒÈÂÍÎ-ÐÎÇÛÑÊÍÀß ÄÅßÒÅËÜÍÎÑÒÜ

№1

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

№4

2013

ВАСИЛИЙ НИКОЛАЕВИЧ МИТЬКОВ, адъюнкт ФГКУ «ВНИИ МВД России»

НЕЛЕГАЛЬНЫЕ МИГРАНТЫ КАК ОБЪЕКТ ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОРГАНОВ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ

ÎÏÅÐÀÒÈÂÍÎ-ÐÎÇÛÑÊÍÀß ÄÅßÒÅËÜÍÎÑÒÜ

Дается анализ современного состояния нелегальной миграции, ее влияния на криминогенную обстановку в стране, предпринимаемых мер в части противодействия преступности нелегальных мигрантов со стороны оперативных подразделений полиции. Рассматриваются также проблемы взаимодействия оперативных и следственных органов в процессе раскрытия и расследования преступлений, совершаемых указанной категорией лиц. Ключевые слова: нелегальная миграция, социально-правовые условия, оперативно-розыскные мероприятия, этническая организованная преступность, организация взаимодействия. V.N. Mitkov, Post-Graduate, Russia MI FPOI National Research Institute; e-mail: [email protected], tel.: 8 (495) 667-42-25. Illegal migrants as an object of police operative search activities. The contemporary status of illegal migration, its impact on the criminogenic situation in the country, measures taken by police operative units to counteract illegal migrants’ criminality, are analyzed. Also, problems of the interaction between the operative and investigative units in solving and investigating crimes committed by this category of people, are examined. Key words: illegal migration, social and legal conditions, police operative search measures, ethnic organized crime, organizing interaction.

Экономические интересы России в условиях продолжающегося реформирования связаны с ее активным участием в международной рыночной системе, расширением межгосударственного сотрудничества в различных сферах, созданием двусторонних и многосторонних конвенционных и институциональных механизмов и другими факторами, привлекающими в страну иностранцев из ближнего и дальнего зарубежья. Однако иностранцы нередко попадают в такие социальноправовые условия, в которых либо сами участвуют в преступной деятельности, либо становятся жертвами преступлений. Кроме того, современная политическая и социально-экономическая ситуация в стране продолжает привлекать криминально ориентированных иностранных граждан, включая лидеров и участников организованных преступных групп, сообществ и организаций, сформированных по этническому признаку. После распада СССР и выхода из него бывших союзных республик, обретения ими суверенитета в Российской Федерации появилась новая категория иностранных граждан – приезжих из стран СНГ, характерной чертой которых является наличие родственных, дружеских, деловых и иных связей в России. По данным ФМС России, 33% привлекаемой рабочей силы из стран СНГ приходится на Москву

62

и Московскую область, 27% – на Санкт-Петербург и Ленинградскую область. Оставшиеся распределяются по всей территории России преимущественно в приграничных районах Российской Федерации. Основной контингент этой рабочей силы занят в строительстве, где в основном работают мигранты из Закавказья. Молдавия – единственное государство, временные трудовые мигранты которого заняты в промышленности. Мигранты из стран Средней Азии и Казахстана, наряду со строительством, активно привлекаются в сельское хозяйство. Торговлей заняты главным образом мигранты из Закавказья1. Существуют различные категории мигрантов, отличающиеся друг от друга по мотивации и целям приезда, длительности пребывания на территории России, демографическим, этническим, социальным характеристикам. Данные различия во многом определяют и предрасположенность той или иной категории к совершению преступлений. Повышенную опасность в современных условиях представляет увеличивающийся поток нелегальных мигрантов, которые стали одним из существенных детерминантов преступности, ее благодатной питательной средой. В связи с этим все большее внимание ученых и практиков привлекает такое явление, как преступность нелегальных мигрантов, под которой

2008

понимается вся совокупность преступлений, совершаемых данными лицами. Специфика как самих таких преступлений, так и оперативно-розыскного противодействия им в значительной мере определяется особенностями социальноправового статуса нелегальных мигрантов в государстве пребывания, их менталитетом, национальными обычаями и традициями, религиозной принадлежностью. По понятным причинам термины «нелегальная миграция» и «криминальный бизнес» весьма тесно связаны между собой, эти явления подпитывают друг друга, создавая благодатные условия для взаимного развития. Таким образом, в силу своей природы нелегальная миграция вступает в тесные связи с криминальным бизнесом, следовательно, смыкается с организованной преступностью, которая, в свою очередь, заинтересована в стабильном потоке нелегальных мигрантов, видя в них один из основных источников доходов. Легальная и нелегальная миграция осуществляется преимущественно с помощью фирм, занятых оформлением документов. Эти фирмы активно и уверенно ведут свою деятельность, предоставляя заинтересованным лицам достаточно широкий перечень услуг. В частности, они занимаются оформлением практически всех документов, необходимых для приезда мигрантов и их легализации в России, – приглашений, одноразовых и многократных виз, документов по регистрации фирм, иммиграционных и регистрационных документов на право проживания, работы и предпринимательства и даже водительских прав. Одной из ключевых проблем, существенно осложняющих деятельность правоохранительных органов по противодействию преступности нелегальных мигрантов, является достаточно высокий уровень латентности рассматриваемой категории преступлений. Данные преступления обычно фиксируются как преступления, совершенные нелегальными мигрантами, только в случае раскрытия преступлений и обнаружения виновных лиц, т.е. после того, как устанавливается, что виновный – именно нелегальный мигрант. Доля нелегальных мигрантов в структуре преступности разных регионов и населенных пунктов существенно различается. Этот показатель по понятным причинам напрямую зависит от размеров населенного пункта, развития его промышленности и инфраструктуры, уровня жизни населения. Меньше всего нелегальных мигрантов прибывает в сельскую местность, которая в настоящее время находится в упадочном состоянии. В то же время сверхкрупные города (Москва, Санкт-Петербург, Новосибирск) с их широким спектром возможностей всегда были наиболее привлекательны для приезжих. Как следствие,

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ в Москве, например, доля приезжих среди всех преступников составляет около 1/3. В целом по стране за последнее время общее количество преступлений, совершенных мигрантами, значительно возросло – до 74%, большая часть из них совершается гражданами государств СНГ – 81%. При этом именно граждане бывших союзных республик чаще всего становятся и жертвами преступных посягательств (зачастую со стороны своих же сограждан). Более половины всех преступлений, совершенных иностранцами, зарегистрировано в Центральном федеральном округе (30 тыс.), а каждое третье – в Москве (16,5 тыс.). Незаконная деятельность нелегальных мигрантов в местах их пребывания включает создание неконтролируемого рынка товаров и услуг с уклонением от уплаты налогов, осуществление криминальной деятельности вплоть до доставки и сбыта наркотиков и оружия, изготовления и продажи фальсифицированных спиртных напитков, поддельных документов, справок, печатей и т.п. Среди преступлений, совершаемых нелегальными мигрантами, традиционно лидирующие позиции занимают корыстно-насильственные (вымогательства, разбои, грабежи). Как показывает практика, часто они совершаются в отношении наемных иностранных работников преступными группировками, сформировавшимися из незаконных мигрантов, не получивших работу. Стремительный рост корыстно-насильственной преступности именно среди данной категории иностранных граждан является прямым следствием недовольства тяжелыми условиями работы и низкой заработной платой, неприемлемыми условиями проживания и питания, отсутствием постоянной регистрации и социальных гарантий лицам, задействованным в строительстве. Отсутствие регистрации лишает их возможности получения необходимой медицинской помощи, платные услуги им просто не по карману2. Актуальность данной проблемы обостряется еще и тем, что преступления, совершаемые мигрантами, часто вызывают серьезный общественный резонанс, провоцируют разжигание ксенофобии, ненависти по признакам расы, национальности и вероисповедания. За последние 10 лет число преступлений, совершенных на почве национальной ненависти и вражды, существенно возросло (на 68%, с 9 до 15 тыс.). В сложившихся условиях в сфере миграционных отношений необходимо принять комплексные меры по выявлению и пресечению деятельности преступных групп и преступных сообществ (организаций), сформированных на этнической основе, в том числе преступных группировок мигрантов. Сразу стоит подчеркнуть, что преступность

63

ÎÏÅÐÀÒÈÂÍÎ-ÐÎÇÛÑÊÍÀß ÄÅßÒÅËÜÍÎÑÒÜ

№1

ÎÏÅÐÀÒÈÂÍÎ-ÐÎÇÛÑÊÍÀß ÄÅßÒÅËÜÍÎÑÒÜ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ нелегальных мигрантов целесообразно рассматривать в едином комплексе с таким видом преступной деятельности, как организация незаконной миграции, поскольку между первой и второй имеет место очевидная причинно-следственная связь. Мигранты, ввозимые незаконно на территорию России, изначально ставятся в такие условия, при которых они лишены какой бы то ни было правовой защиты. Отсутствие легального статуса во многом провоцирует данных лиц на совершение преступлений. Кроме того, многие нелегальные мигранты изначально прибывают в Россию с целью осуществления криминальной деятельности, в том числе в составе этнических преступных группировок. По этой причине эффективность противодействия организации незаконной миграции напрямую влияет на уровень преступности среди данной категории иностранцев. Следует отметить, что этнические преступные группировки, в состав которых часто входят нелегальные мигранты, имеют наиболее сплоченный характер, поскольку корыстные интересы дополняются общностью этнической, и это обстоятельство значительно повышает жизнеспособность данной криминальной структуры, равно как и ее сопротивляемость внешнему воздействию не только со стороны правоохранительных органов, но и со стороны других конкурирующих преступных группировок3. В своей противоправной деятельности этнические преступные группировки используют легально действующие национальные общины, диаспоры, землячества. В целях расширения своего криминального влияния и обеспечения преступной деятельности они часто идут на сотрудничество с другими преступными группировками, но при этом всегда сохраняют высокий уровень закрытости от посторонних и самостоятельность в решении важных внутриобщинных вопросов. Для подавления сопротивления своих жертв ими широко используется прямое насилие или угроза его применения. Этнические преступные группировки очень трудно поддаются оперативной разработке, так как построены по национальному принципу, внутренне замкнуты, а их участники общаются между собой преимущественно на родном языке. Кроме того, как показывает практика, в случае опасности они проявляют высокую степень готовности к взаимовыручке и поддержке при контактах с местными властями, активно практикуют подкуп сотрудников правоохранительных органов и должностных лиц. Для получения оперативно значимой информации о нелегальных мигрантах могут быть полезны следующие источники: рекламные объявления (журналы, газеты, Интернет и т.п.); объявления об оказании услуг по трудоу-

64

№4

2013

стройству, временной регистрации, прописке; базы данных отделов виз посольств или консульств, а также фирм, занимающихся туризмом, трудоустройством за границей; представители указанных фирм и консульств; служащие рекламных агентств, агентств по сдаче жилья внаем; материалы плановых проверок строительных и других объектов, предприятий и организаций. Обозначенный перечень источников информации является далеко не исчерпывающим. Стоит отметить, что оперативно-розыскная работа по выявлению, предупреждению и раскрытию преступлений, совершаемых нелегальными мигрантами, на сегодняшний день не имеет должного нормативно-правового, организационно-тактического, информационно-аналитического и структурно-функционального обеспечения. Что касается оперативно-профилактической работы в отношении нелегальных мигрантов, то зачастую службы криминальной полиции территориальных ОВД не ведут целенаправленной деятельности по данному направлению либо работа по выявлению и документированию фактов совершения преступлений не относится руководителями к наиболее важным направлениям деятельности ввиду приоритета выявления, пресечения и раскрытия тяжких и особо тяжких преступлений (чему в некоторых случаях отдается наибольшее предпочтение с позиций формирования ведомственной отчетности по показателям работы подразделений уголовного розыска)4. На сегодняшний день в миграционной политике имеется множество проблем. Однако часть из них можно решить правильной организацией взаимодействия с подразделениями уголовного розыска в сфере борьбы с организацией незаконной миграции. В их задачи необходимо включать выявление мест концентрации преступников из числа мигрантов, проведение оперативно-розыскных мероприятий в среде приезжих, выявление и установление лидеров преступных групп, сформированных по земляческому или этническому признаку5. Осознание необходимости активизации деятельности по данному направлению способствовало тому, что руководство МВД России начало предпринимать конкретные шаги по повышению эффективности противодействия преступности нелегальных мигрантов. Для этих целей во многих территориальных органах МВД России, в том числе в ГУ МВД России по г. Москве, были созданы специализированные подразделения уголовного розыска по противодействию преступлениям, связанным с организацией незаконной миграции. Общее количество сотрудников таких подразделений в Москве составляет около 70 человек.

2008

Для повышения эффективности деятельности указанных подразделений уголовного розыска, как показала практика, важно устранить ряд недостатков, связанных с предупреждением, выявлением и раскрытием преступлений, совершаемых нелегальными мигрантами. В частности, необходимо постоянно повышать уровень профессиональной подготовки и углублять специализацию сотрудников, непосредственно занятых борьбой с преступностью иностранных граждан. Требует системного решения проблема участия переводчиков при раскрытии рассматриваемой категории преступлений, поскольку на сегодняшний день в оперативно-розыскной работе ОВД для этих целей привлекаются случайные лица. Хотелось бы согласиться со справедливым утверждением А.А. Маслова6 о том, что в ст. 7 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» отсутствуют законодательные основания для оперативно-розыскных мероприятий в рамках обеспечения контроля в сфере миграции иностранных граждан, нет компетентного субъекта ОРД в структуре ФМС России, соответственно нет и других компонентов (организационно-тактического, информационного обеспечения, соответствующего дела оперативного учета) для оперативно-розыскного противодействия незаконной миграции. В связи с этим Министр внутренних дел В.А. Колокольцев обратил внимание общественности на необходимость осуществления постоянного контроля за образом жизни иностранцев на всем протяжении их пребывания на территории России. Данное предложение социально обоснованно и, надо полагать, будет поддержано законопослушными гражданами РФ, однако осуществить его без совершенствования правовых условий, в частности оперативно-розыскного законодательства, будет затруднительно. Сказанное выше позволяет нам сформулировать некоторые выводы, касающиеся вопросов изучения контингента нелегальных мигрантов с позиций деятельности оперативных подразделений полиции. Просматривается необходимость в дальнейшем развивать и укреплять специализированные подразделения уголовного розыска, задачей которых является противодействие преступной деятельности по организации нелегальной миграции, поскольку последняя служит питательной почвой и причиной увеличения преступлений, совершаемых данной категорией лиц. Непременным условием деятельности указанных подразделений должно стать тесное взаимодействие на постоянной системной основе с подразделениями и службами органов внутренних дел и других правоохранительных органов,

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ в чью компетенцию входят вопросы противодействия преступлениям, связанным с нелегальной миграцией (ФМС России, пограничная служба, ФСБ России и др.). Важнейшим условием эффективности борьбы с преступностью нелегальных мигрантов выступает наличие соответствующей нормативной правовой базы. На сегодняшний день ни в Федеральном законе «Об оперативно-розыскной деятельности», ни в Федеральном законе «О полиции» нет четких норм, позволяющих осуществлять негласный контроль за иностранными гражданами, находящимися на территории России. Данный вопрос имеет непосредственное отношение к преступности нелегальных мигрантов, поскольку, как показывает практика, именно легализовавшиеся в России иностранцы часто выступают организаторами въезда нелегальных мигрантов из числа своих соотечественников. Оперативный контроль за иностранными гражданами также необходим для целей противодействия этническим преступным группам и сообществам, в противоправной деятельности которых активно участвуют и нелегальные мигранты. В связи с этим целесообразно предусмотреть в оперативно-розыскном законодательстве законные основания для проведения оперативно-розыскных мероприятий в отношении иностранных граждан на всем протяжении их пребывания на территории Российской Федерации. Одним из негативных факторов, снижающих эффективность противодействия преступности нелегальных мигрантов, является действующая система оценки деятельности оперативных подразделений полиции, вынуждающая делать акцент не на предупреждении преступлений, а на их пресечении и раскрытии. В связи с этим необходимо постепенное возвращение к приоритету оперативно-профилактической функции полиции, которая активно реализовывалась в советский период. 1

Костыря Е.А., Никитин А.В. Криминологический анализ современных миграционных процессов в крупном городе (на примере Санкт-Петербурга). – М.: ВНИИ МВД России, 2010. 2 Агафонова Т.Ф. Миграционная ситуация в Иркутской области и ее влияние на криминогенную обстановку // Российский следователь. 2009. № 20. С. 20. Хромов И.Л. Оперативно-розыскные основы борьбы с преступностью иностранных граждан: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. – М., 2007. Кобец П.Н. Противодействие преступности иностранных граждан и лиц без гражданства в России: Монография. – М.: ВНИИ МВД России, 2004. Агафонова Т.Ф. Указ. соч. С. 21. Маслов А.А. Отдельные организационно-тактические формы оперативно-розыскной деятельности: Монография. – М.: ВНИИ МВД России, 2012. С. 163-164.

65

ÎÏÅÐÀÒÈÂÍÎ-ÐÎÇÛÑÊÍÀß ÄÅßÒÅËÜÍÎÑÒÜ

№1

№4

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

2013

АДМИНИСТРАТИВНОЕ ПРАВО И ПРОЦЕСС ЮРИЙ ИЛЬИЧ ПОПУГАЕВ, кандидат юридических наук, доцент, первый заместитель начальника ФГКУ «ВНИИ МВД России»

ÀÄÌÈÍÈÑÒÐÀÒÈÂÍÎÅ ÏÐÀÂÎ È ÏÐÎÖÅÑÑ

О СОВЕРШЕНСТВОВАНИИ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА ОБ АДМИНИСТРАТИВНЫХ ПРАВОНАРУШЕНИЯХ Раскрываются признаки административного правонарушения с позиции деликтизации деяния, подробно обосновывается наличие у административного правонарушения такого признака, как общественная опасность, на основе сравнительно-правового анализа соответствующих статей КоАП РФ и УК РФ делаются выводы о необходимости дифференциации размеров административных и аналогичных уголовных наказаний с учетом степени общественной опасности деяний. Ключевые слова: деликтизация, степень общественной опасности деяния, административные и уголовные наказания, соразмерность наказаний, дифференциация размеров наказаний. Y.I. Popugaev, PhD (Law), Assistant Professor, First Deputy Head, Russia MI FPOI National Research Institute; e-mail: [email protected], tel.: 8 (495) 691-01-42. On the perfecting of the legislation on administrative offences. Indications of administrative offence from the position of considering acts as delicts are revealed, the presence of such an indication as social danger in administrative offence is particularly substantiated. On the basis of comparative-and-legal analyses of the corresponding articles in the RF Administrative Offences Code and the RF Criminal Code, it is concluded that the differentiation of the size of administrative and analogous criminal punishments with due regard of the social danger degree of acts is necessary. Key words: considering acts as delicts, social danger degree of acts, administrative and criminal punishments, proportionality of punishment, differentiation of the size of punishments.

К опасным деструктивным явлениям, посягающим на общественные отношения, дестабилизирующим жизнедеятельность, относятся преступность и административная деликтность. Деликтность в целом как острая социальная проблема всегда привлекала внимание ученых-правоведов и представителей различных наук гуманитарного профиля. В ряду адекватных, эффективных мер противодействия деликтности особая роль отводится социально обусловленному, выверенному, научно обоснованному и качественному законодательству. Российское законодательство об административных правонарушениях является достаточно молодым. Первый кодифицированный акт, посвященный этому законодательству, появился в 1984 г. Новый Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях реали-

66

зуется с 1 июля 2002 г. Более 500 статей КоАП РФ формулируют составы административных правонарушений и устанавливают административные наказания за их совершение. Причем значительное число статей Особенной части КоАП РФ содержит описание нескольких составов, поэтому их общее количество более чем в два раза превышает число статей Особенной части. Помимо КоАП РФ, законодательство об административных правонарушениях включает в себя и законы субъектов Российской Федерации (кодексы об административных правонарушениях), также формулирующие многие составы административных правонарушений. Так, Кодекс г. Москвы об административных правонарушениях включает в себя более 260 составов административных правонарушений. Основные исследования, посвященные характеристике института административного

2008

правонарушения, практике применения материально-правовых и процессуальных норм, совершенствованию административно-деликтного законодательства стали проводиться в основном в конце прошлого и начале XXI в. Анализ административно-деликтной законотворческой практики последних лет показывает, что эта деятельность весьма динамична. КоАП РФ регулярно пополняется новыми составами административных правонарушений1. Законодательство об административных правонарушениях устанавливает административноправовые запреты на совершение определенных деяний (их противоправность) и административные наказания за нарушение установленных запретов (наказуемость деяний). Именно посредством принятия норм этого законодательства те или иные поведенческие акты, к которым государство относилось ранее юридически безразлично, обретают юридическую значимость. Они наделяются законодателем юридическими свойствами (признаками) административного правонарушения, т.е. происходит их деликтизация2. Абстрагируясь от многочисленных нюансов законотворчества, можно отметить, что деликтизация предполагает решение трех основных задач: во-первых, обоснованный объективными потребностями выбор (определение) деяния, требующего деликтизации; во-вторых, выявление и формулирование в диспозиции правовой нормы признаков этого деяния, которым придается юридическое значение, т.е. признаков состава административного правонарушения; в-третьих, определение адекватных характеру этого деяния правовых последствий его совершения (вида и размера административного наказания). Деликтизация деяния не может осуществляться без учета понятия административного правонарушения, сформулированного в ч. 1 ст. 2.1 КоАП РФ, которая указывает на такие его признаки, как противоправность, виновность и административная наказуемость. Эти признаки содержат лишь формально-юридическую характеристику административного правонарушения. Они не отвечают на вопросы: «Почему-то или иное деяние законодатель признает административным правонарушением? Чем он руководствуется, определяя деликтность деяния и устанавливая за его совершение тот или иной вид и размер наказания (более или менее строгое)?». Такое определение понятия административного правонарушения не ограничивает возможности законодателя по субъективному усмотрению признать административным правонарушением любое деяние. Если вдруг законодатель деликтизирует рукопожатие в общественных местах, то это де-

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ ликтизированное деяние будет полностью соответствовать признакам административного правонарушения, предусмотренным ч. 1 ст. 2.1 КоАП РФ, а установление за его совершение наказания в виде административного ареста будет соответствовать всем нормам Общей части КоАП РФ. Очевидно, что законодатель не имеет и не должен иметь такой свободы выбора деяний, подлежащих деликтизации. Необходимость признания деяния административным правонарушением порождена его опасностью для общественных отношений, в существовании и развитии которых заинтересованы общество и государство. Только деяние, причиняющее или способное причинить им вред, может быть признано правонарушением. Такая точка зрения является господствующей в теории права3. Общественную опасность как неотъемлемое свойство всех видов правонарушений (в том числе и административных) признают многие представители уголовно-правовой науки, указывая лишь на различия характера и степени этой опасности4. В административно-правовой науке вопрос об общественной опасности административных правонарушений многие десятилетия остается дискуссионным. Так, одни авторы признают за административными правонарушениями только формально-юридические признаки (противоправность, виновность, наказуемость), видя их отличие от преступлений в отсутствии общественной опасности5. Другие – полагают, что признаком общественной опасности обладают лишь некоторые виды административных правонарушений, а многие опасными не являются6. Вместе с тем, они признают, что «каждое административное правонарушение (т.е. независимо от обладания признаком общественной опасности. – Ю.П.) причиняет вред конкретному объекту или создает угрозу причинения такого вреда»7. То есть эти авторы солидаризируются с мнением тех ученых, которые, считая, что общественная опасность свойственна только преступлениям, признают за административными правонарушениями признак «вредоносности»8. Общественная опасность как неотъемлемое свойство, сущностный (материальный) признак административного правонарушения признавалась и признается значительной частью ученыхадминистративистов9. Представляется, что эта точка зрения в последние годы обрела доминирующее положение, и на общественную опасность как на естественный признак административных правонарушений указывают не только авторы научных публикаций10, но и Конституционный Суд Российской Федерации11. Отрицание признака общественной опасно-

67

ÀÄÌÈÍÈÑÒÐÀÒÈÂÍÎÅ ÏÐÀÂÎ È ÏÐÎÖÅÑÑ

№1

ÀÄÌÈÍÈÑÒÐÀÒÈÂÍÎÅ ÏÐÀÂÎ È ÏÐÎÖÅÑÑ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ сти административных правонарушений в настоящее время представляется анахронизмом. До начала 60-х годов прошлого века административные правонарушения наказывались лишь предупреждением или штрафом, размер которого был незначительным. Эти меры не рассматривались даже как наказание, они именовались административными взысканиями. По характеру и объему содержащихся в них правоограничений они существенно отличались от уголовных наказаний. Это и давало основания для отрицания общественной опасности административных правонарушений. За последующие десятилетия значительно расширен перечень административных наказаний и возросла их репрессивная составляющая. Представляется, что последнее говорит об иной законодательной оценке общественной опасности административных правонарушений. Могут ли за деяния, не представляющие общественной опасности, устанавливаться наказания, по характеру содержащихся в них правоограничений совпадающие с уголовными наказаниями12? Более того, размеры некоторых видов административных наказаний совпадают, приближаются и даже превосходят нижние границы санкций, предусматривающих аналогичные уголовные наказания. Так, обязательные работы как вид административного наказания назначаются на срок до 200 часов, в качестве же наказания за совершенное преступление они могут быть назначены от 60 часов, а в исключительных случаях – и менее13. Аналогично соотношение и таких наказаний, как штраф, дисквалификация (лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью). Совпадают максимальный срок административного ареста и минимальный срок ареста как вида уголовного наказания. Сторонники отрицания признака общественной опасности административных правонарушений и ранее не приводили убедительных доводов в подтверждение своих взглядов, а с учетом ныне действующего законодательства их поиск представляется вовсе бесперспективным. Признание общественной опасности признаком лишь некоторых административных правонарушений и отрицание его наличия у большинства других представляется малопродуктивным. Во-первых, сторонники такой точки зрения не называют какого-либо критерия их разграничения, позволяющего определить, какие административные правонарушения являются общественно опасными, а какие этого признака лишены. Во-вторых, такой подход не отвечает на вопросы о том, почему государство запрещает наряду с

68

№4

2013

общественно опасными деяниями и те, которые не являются таковыми, зачем оно устанавливает серьезные санкции за их совершение и содержит многочисленный государственный аппарат, эти санкции применяющий. Что касается концепции признания административных правонарушений не общественно опасными, а лишь вредоносными деяниями, то она представляется лишенной практического смысла. Такая концепция не имеет самостоятельного предметного содержания, отличного от позиции авторов, считающих административное правонарушение общественно опасным деянием. В данном случае различия носят лишь терминологический характер. Термины «вредоносность» и «общественная опасность», по-сути, являются синонимами. Вред – это и есть реализованная опасность14. Позиция авторов, считающих общественную опасность неотъемлемым признаком административного правонарушения, нашла отражение и в законодательстве об административных правонарушениях. Этот признак не получил отражения непосредственно в определении административного правонарушения (ч. 1 ст. 2.1 КоАП РФ), но в то же время упоминается в других нормах КоАП РФ, где есть указание о причинении правонарушением вреда. Так, ст. 2.2 КоАП РФ, определяя формы вины, указывает на предвидение (непредвидение) вредных последствий деяния, на желание (нежелание) их наступления. На причинение административным правонарушением вреда охраняемым общественным отношениям, а следовательно, и на его общественную опасность указывают и другие нормы КоАП РФ15. Не исключает возможности признания за административными правонарушениями признака общественной опасности и уголовное законодательство. Оно не претендует на «охват» всех общественно опасных деяний, оставляя за рамками уголовного закона какую-то их часть. Так, ч. 2 ст. 2 УК РФ указывает, что Уголовный кодекс определяет, какие опасные для личности, общества или государства деяния признаются преступлениями. То есть некоторые общественно опасные деяния не признаны преступлениями и соответственно именно часть таких деяний признается административными правонарушениями. Представляется, что включение в содержащееся в ст. 2.1 КоАП РФ определение административного правонарушения признака общественной опасности (опасности) отражало бы социальную сущность деяния, признаваемого таким правонарушением, и служило бы законодателю относительно объективным критерием наделения деликтизируемого деяния юридиче-

2008

скими признаками противоправности и наказуемости. Именно общественная опасность является объективной предпосылкой для установления противоправности и наказуемости деяния. Законодательное закрепление признака общественной опасности административного правонарушения имело бы значение и для правоприменительной практики. Признание общественной опасности в качестве признака административного правонарушения означает для правоприменителя, что деяние, не являющееся общественно опасным, даже при наличии всех других юридических признаков административного правонарушения (противоправности, виновности, наказуемости) не может быть квалифицировано как административное правонарушение. Общественная опасность как причинение (или возможность причинения) вреда (ущерба) охраняемым общественным отношениям является объективной реальностью социальной действительности. Ее наличие или отсутствие не обусловлены волей законодателя. Он способен лишь выявить и оценить степень опасности тех или иных деяний, возможность и необходимость установления правового запрета на их совершение и определить адекватные этой опасности правовые последствия нарушения установленного запрета16. Для субъектов административно-деликтного нормотворчества при рассмотрении вопросов деликтизации деяния имеет важное значение обязательный учет степени общественной опасности этого деяния, а также сравнительно-правовой анализ соответствующих сходных статей КоАП РФ и УК РФ. Юридическое значение самого факта общественной опасности деяния выражается в установлении правового запрета на его совершение, т.е. в наделении деяния таким признаком административного правонарушения, как противоправность. Законодательное определение степени общественной опасности противоправного деяния отражается в характере правовых последствий, которые установлены законодателем за его совершение (вид и размер наказания, срок давности привлечения к административной ответственности). Очевидно, что более опасные деяния должны наказываться более строго и, наоборот, – менее опасное правонарушение влечет менее строгое наказание. Именно по санкции, предусмотренной за совершение административного правонарушения, можно судить о законодательной оценке степени его общественной опасности. Статья 3.2 КоАП РФ определяет десять видов административных наказаний, которые могут устанавливаться и применяться за совершение административных правонаруше-

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ ний. Причем эти виды наказаний существенно различаются по характеру содержащихся в них лишений и правоограничений, т.е. по степени репрессивности (например, предупреждение и административный арест, административный штраф и административное выдворение и т.п.). Кроме того, существенно различается и объем правоограничений (лишений), содержащихся в определенном виде наказания. Так, срок лишения специального права за различные правонарушения может быть установлен от одного месяца до трех лет; срок административного ареста – от одних суток до тридцати суток, обязательных работ – от двадцати до двухсот часов и т.д. Понятно, что столь широкий диапазон административных наказаний и объема правоограничений, содержащихся в каждом виде наказания, обусловлен различной степенью общественной опасности административных правонарушений (деяний, подлежащих деликтизации). Установленные законодателем административные наказания за тот или иной вид административного правонарушения должны быть соразмерны с его опасностью. Обратное нарушает принципы справедливости17, равенства перед законом18. Анализ законодательства об административных правонарушениях свидетельствует о несоразмерности целого ряда административных наказаний общественной опасности административных правонарушений. Бесспорно признано, что административные правонарушения отличаются от преступлений меньшей степенью общественной опасности19. Следовательно, и устанавливаемые за их совершение административные наказания должны отличаться меньшей степенью репрессивности по сравнению с уголовными наказаниями. Представляется неоправданным и недопустимым существующее положение, при котором максимальный размер (срок) административных наказаний превышает минимальный размер (срок) одноименных и идентичных по характеру правоограничений (лишений) наказаний, предусмотренных уголовным законом. Так, согласно ч. 2 ст. 46 УК РФ штраф устанавливается в размере от пяти тысяч до пяти млн рублей. Причем штраф в размере свыше 500 тыс. рублей может назначаться лишь в отдельных случаях, специально предусмотренных соответствующими статьями Особенной части УК РФ20, за исключением случаев исчисления размера штрафа исходя из величины, кратной сумме коммерческого подкупа или взятки21. В то же время ст. 3.5 КоАП РФ допускает установление по общему правилу для граждан штрафа в размере до 5 тыс. рублей, а для долж-

69

ÀÄÌÈÍÈÑÒÐÀÒÈÂÍÎÅ ÏÐÀÂÎ È ÏÐÎÖÅÑÑ

№1

ÀÄÌÈÍÈÑÒÐÀÒÈÂÍÎÅ ÏÐÀÂÎ È ÏÐÎÖÅÑÑ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ ностных лиц – до 50 тыс. рублей. При этом за отдельные виды административных правонарушений установлены штрафы в размере соответственно до 300 тыс. рублей и до 600 тыс. рублей. Таким образом, максимальный размер административного штрафа для физических лиц на два порядка превышает минимальный размер аналогичного уголовного наказания22. Такое положение приводит к «размыванию» границы между административными правонарушениями и преступлениями. Судя по санкциям некоторых статей УК РФ и КоАП РФ, общественная опасность отдельных административных правонарушений оценена законодателем выше общественной опасности схожих по признакам состава преступлений. Так, оскорбление, содержащееся в публичном выступлении, предусматривает административное наказание для граждан от 3-х до 5 тыс. рублей, а для должностных лиц – от 30 до 50 тыс. рублей (ч. 2 ст. 5.61 КоАП РФ), а публичное оскорбление представителя власти наказывается штрафом в размере до 40 тыс. рублей (ст. 319 УК РФ), т.е. административное правонарушение (оскорбление), совершенное гражданином, оценено законодателем по степени общественной опасности аналогично нижней оценке степени общественной опасности преступления (оскорбление представителя власти), а совершенное должностным лицом – как превосходящее по степени общественной опасности это преступление23. Избежать подобных диспропорций в процессе деликтизации и криминализации деяний позволило бы внесение изменений в нормы общих частей КоАП РФ и УК РФ, устанавливающих виды и размеры (сроки) наказаний. Их суть заключается в «разведении» верхних границ (пределов) административных наказаний и нижних границ аналогичных уголовных наказаний, т.е. между ними должен быть оставлен некий «зазор», некое пространство, не позволяющее законодателю завысить оценку степени общественной опасности деликтизируемого деяния до уровня общественной опасности преступления24. Если же, по мнению законодателя, общественная опасность деяния реально требует наказания, аналогичного по своему характеру и размеру уголовному наказанию, то, очевидно, такое деяние подлежит не деликтизации, а криминализации. Существующее положение, при котором за административное правонарушение устанавливается наказание, по своему характеру и размеру (сроку) равное уголовному наказанию или даже превосходящее его, существенно нарушает принципы справедливости и равенства граждан перед законом. Фактически одинако-

70

№4

2013

вые правовые последствия наступают для лиц, совершивших административное правонарушение и преступление, и это представляется несправедливым. Кроме того, привлечение к административной ответственности не сопряжено с особыми процедурами и процессуальными гарантиями законности и обоснованности привлечения к ответственности, свойственными уголовному процессу (исключительно судебный порядок; предварительное расследование; утверждение прокурором обвинительного заключения, акта, постановления; особый порядок обжалования действий и решений лица, производящего расследование, прокурора и др.). То есть одинаковые (сходные по существу) наказания, предусмотренные за совершение преступления и административного правонарушения, применяются к лицам, их совершившим, в условиях разных процедур и неодинаковых процессуальных гарантий законности и обоснованности их применения. Такое положение нельзя признать приемлемым, поскольку оно противоречит принципу равенства перед законом. Помимо создания правовых предпосылок реализации принципов справедливости и равенства, внесение указанных выше изменений в законодательство способствовало бы оптимизации процессов деликтизации и криминализации общественно опасных деяний, более обоснованной законодательной оценке степени их общественной опасности и соответственно установлению адекватных наказаний. При отсутствии точных и строгих критериев, позволяющих безупречно определить степень общественной опасности деликтизируемого деяния и установить соответствующее ей административное наказание, следует сравнивать деяние, подлежащее деликтизации, с другими административными правонарушениями и преступлениями. Наличие зримой границы между верхним пределом административного наказания и нижним пределом аналогичного уголовного наказания поможет законодателю наиболее адекватно оценить общественную опасность деяния и принять решение о необходимости установления административной или уголовной ответственности за его совершение, определить оптимальный вид и размер наказания. Отсутствие такой границы порождает произвольные, иногда алогичные законодательные установления. Так, при наличии в УК РФ норм, устанавливающих ответственность за умышленное причинение легкого вреда здоровью в виде штрафа в размере до 40 тыс. рублей или обязательных работ на срок до 480 ч (ст. 115 УК РФ) и за умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества, если эти деяния

2008

повлекли причинение значительного ущерба, в виде штрафа в размере до 40 тыс. рублей либо обязательных работ на срок до 360 ч (ст. 167 УК РФ), законодатель деликтизировал деяния, связанные с нарушением установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования, повлекшие причинение вреда здоровью человека или имуществу, если эти деяния не являются уголовно наказуемыми, и установил за их совершение штраф на граждан в размере от 100 тыс. до 300 тыс. рублей или обязательные работы на срок до 200 ч; на должностных лиц – штраф от 200 до 600 тыс. рублей (ч. 4 ст. 20.2 КоАП РФ)25. Сравнительный анализ норм, содержащихся в ст. 115 и 167 УК РФ и в ст. 20.2 и 20.2.2 КоАП РФ, показывает, что причинение вреда здоровью человека или имуществу, не содержащее признаков составов преступлений, законодателем оценено как более общественно опасное, чем преступления, предусмотренные ст. 115 и 167 УК РФ, и за него установлены наказания для физических лиц в виде штрафа, размер которого в 15 раз превышает максимальный размер штрафа за соответствующие преступления, а срок обязательных работ более чем в 3 раза превышает минимальный срок обязательных работ, который может быть назначен за эти преступления. Дифференциация размеров (сроков) административных и аналогичных уголовных наказаний позволила бы законодателю путем сравнения общественной опасности деяния, подлежащего деликтизации, с общественной опасностью уже криминализированных схожих деяний правильно оценить степень этой опасности и установить соответствующее ей административное наказание (либо принять обоснованное решение о необходимости криминализации такого деяния). Установление адекватных наказаний за деликтизируемые деяния предполагает необходимость сравнительной оценки степени их общественной опасности с другими однородными, схожими административными правонарушениями. Степень общественной опасности деяния определяется многими факторами: характером вреда, который причиняет или может причинить это деяние охраняемым общественным отношениям; реальной возможностью наступления такого вреда; обстановкой, местом, условиями совершения деяния; формой вины (умысел или неосторожность); признаками субъекта правонарушения (должностное лицо, родители и пр.) и др. Сравнивая выраженную в санкциях различных статей КоАП РФ законодательную оценку степени общественной опасности различных административных правонарушений, можно заме-

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ тить, что установленные наказания за некоторые из них адекватно не отражают степень их общественной опасности. Например, законодателем одинаково оценена степень общественной опасности утраты паспорта гражданином в результате его небрежного хранения (ст. 19.16 КоАП РФ) и незаконного изъятия паспорта должностным лицом (ст. 19.17 КоАП РФ). И то и другое правонарушение влекут штраф в размере от 100 до 300 рублей. Очевидно, что степень общественной опасности правонарушения, предусмотренного ст. 19.17 КоАП РФ (с учетом формы вины, признаков субъекта, характера вреда), недооценена по сравнению с опасностью правонарушения, предусмотренного ст. 19.16 КоАП РФ. Явное несоответствие законодательной оценки степени общественной опасности обнаруживается при сравнении санкций, предусмотренных ч. 1 ст. 20.27 КоАП РФ и ч. 4 ст. 19.3 КоАП РФ. Неповиновение законному требованию должностного лица органа федеральной службы безопасности о соблюдении мер и временных ограничений на территории, в пределах которой введен режим контртеррористической операции, влечет наложение штрафа на граждан в размере до 500 рублей, на должностных лиц – от 1000 до 3 тыс. рублей (ч. 1 ст. 20.27 КоАП РФ). В то же время за неповиновение законному распоряжению или требованию сотрудника федеральной службы безопасности в обычных условиях предусмотрено наказание в виде административного штрафа для граждан от 500 до 1000 рублей или административного ареста до 15 суток, для должностных лиц – штрафа от 1000 до 3 тыс. рублей (ч. 4 ст. 19.3 КоАП РФ). Очевидно, что оценка законодателем степени общественной опасности правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 20.27 КоАП РФ, явно занижена (по сравнению с правонарушением, предусмотренным ч. 4 ст. 19.3 КоАП РФ). Возможно и обратное – завышение степени опасности правонарушения, предусмотренного ч. 4 ст. 19.3 КоАП РФ. Ответ на вопрос о том, имеется ли такое завышение, можно получить, сравнив состав этого правонарушения и предусмотренное за него наказание с нормами, содержащимися в других частях ст. 19.3 КоАП РФ (неповиновение законному требованию, распоряжению сотрудника полиции, сотрудника органа уголовно-исполнительной системы, сотрудника органа государственной охраны). Мы убеждены в том, что адекватная оценка степени общественной опасности деликтизируемых деяний требует их сравнения с противоправными деяниями, предусмотренными действующими КоАП РФ и УК РФ. Они должны органично сосуществовать с уже действующими нормами ад-

71

ÀÄÌÈÍÈÑÒÐÀÒÈÂÍÎÅ ÏÐÀÂÎ È ÏÐÎÖÅÑÑ

№1

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

ÀÄÌÈÍÈÑÒÐÀÒÈÂÍÎÅ ÏÐÀÂÎ È ÏÐÎÖÅÑÑ

министративно-деликтного и уголовного законодательства, не внося дисгармонии в систему правовых норм, составляющих единое правовое поле. Итак, вышеизложенное свидетельствует о необходимости существенной корректировки административно-деликтного законодательства с учетом новых научно обоснованных подходов, основывающихся на важнейших принципах права, социальной обусловленности ответственности и ее соизмеримости с нанесенным ущербом.

1 В КоАП РФ с момента его вступления в силу внесено более 260 изменений и дополнений, при этом отдельными законодательными актами предусмотрено свыше 800 изменений в статьях Особенной части по конкретным составам правонарушений и наказаниям за их совершение. 2 О сущности деликтизации (деликтолизации) см.: Шергин А.П. Нужна теория административной деликтолизации // Право и государство: теория и практика. – М., 2005. № 1. С. 41-45; В.В. Игнатенко, характеризуя функции административно-деликтного законотворчества, выделяет такую функцию, как «функция административной деликтации». При этом под административной деликтацией им понимается «деятельность законодателя, по установлению в законе общих оснований и условий административной ответственности, а также определение в законе конкретных деяний в качестве административных правонарушений». Рассматривая термины «деликтизация», «деликтолизация» и «деликтация» как синонимы, мы считаем, что предпочтительнее все же первый термин, по аналогии с термином «криминализация». (Игнатенко В.В. Административно-деликтное законотворчество: понятие и функции // Административное право на рубеже веков. – Екатеринбург, 2003. С. 202-204). 3 Общая теория государства и права. – Л., 1974. С. 394; Самощенко И.С. Понятие правонарушения по советскому законодательству. – М., 1963. С. 18; Рассказов Л.П. Теория государства и права: Учебник. – М., 2010. С. 415; Теория государства и права: Учебник / Под ред. О.В. Мартышина. – М., 2009. С. 389; Явич Л.С. Общая теория права. – Л., 1976. С. 267, 268; и др. 4 Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник. – М., 1996. С. 19; Комментарий к УК РФ. – М., 1996. С. 19. 5 Советское административное право. Методы и формы государственного управления. – М., 1977. С. 132-133; Якуба О.М. Советское административное право. – Киев, 1975. С. 162-163; Административное право России: Курс лекций / Под ред. И.Ш. Килясханова. – М., 2033. С. 398; Россинский Б.В., Старилов Ю.Н. Административное право: Учебник. – М., 2009; и др. 6 Административное право России: Учебник / Под ред. П.И. Кононова и др. – М., 2009. С. 369-370. 7 Там же. С. 369. 8 Бахрах Д.Н. Состав административного проступка. – Свердловск, 1987. С. 8; Самощенко И.С. Понятие правонарушения по советскому законодательству. – М., 1963. С. 97. 9 Административное право. – М., 1986. С. 155; Административное право: Учебник / Под ред. Л.Л. Попова. – М., 2002. С. 313; Административное право России: Учебник / Под ред. А.П. Коренева и В.Я. Кикотя. – М., 2002. С. 5; Лунев А.Е. Ад-

72

№4

2013

министративная ответственность за правонарушение. – М., 1961. С. 37; и др. 10 Шергин А.П. Административная деликтность: оценка и выбор средств противодействия // Проблемы противодействия административной деликтности. – М., 2010; Шергин А.П., Шергина К.Ф. Проблемы интеграции административной и уголовной ответственности // Научный портал МВД России. 2010. № 4; Шкеле М.В. О взаимодействии уголовного и административного права при квалификации правонарушений // Актуальные проблемы административного и административно-процессуального права. – СПб., 2012. Ч. 1; и др. 11 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации по делу о проверке конституционности Федерального закона «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях» и Федеральный закон от 14 февраля 2013 г. № 4-П «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» // Собрание законодательства РФ. 2013. № 8. Ст. 868. 12 Например, обязательные работы – ст. 3.13 КоАП РФ и ст. 49 УК РФ; дисквалификация – ст. 3.11 КоАП РФ и лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью – ст. 47 УК РФ; штраф – ст. 3.5 КоАП РФ и ст. 46 УК РФ; арест ст. 3.9 КоАП РФ и ст. 54 УК РФ. 13 Статья 64 УК РФ. 14 Ожегов С.И. Словарь русского языка. – М., 1991. С. 106, 453. 15 Пункт 5 ч. 1 ст. 4.2 КоАП РФ; Статьи 2.7, 2.9 КоАП РФ. 16 О проблемах социальной и юридической обоснованности административной деликтизации см.: Шергин А.П. Концептуальные основы административно-деликтного права // Научный портал МВД России. – М., 2008. № 1. С. 14-22. 17 К сожалению, общеправовой принцип справедливости не получил закрепления в законодательстве об административных правонарушениях, хотя именно он в наибольшей мере отражает общесоциальную сущность права как справедливого и эффективного регулятора общественных отношений. 18 Решение этой задачи требует совместных усилий юристов, социологов, психологов, экономистов и специалистов других отраслей знания. 19 Как отмечалось выше, по мнению некоторых авторов, – отсутствием признака общественной опасности. 20 УК РФ в настоящее время содержит более 20 таких составов преступлений. 21 УК РФ содержит 15 составов преступлений с такими санкциями. 22 КоАП РФ насчитывает более 450 составов административных правонарушений, санкции которых превышают 5 тыс. рублей (не считая санкций, предусматривающих исчисление штрафа в кратном размере). 23 Аналогичная диспропорция обнаруживается и в соотношении санкций других статей УК РФ и КоАП РФ, предусматривающих, помимо штрафа, и иные наказания. Например, ч. 4 ст. 20.2 КоАП РФ и ст. 214 УК РФ и др. 24 Решение этой задачи возможно путем снижения верхних границ размеров (сроков) административных наказаний или повышения нижних пределов уголовных наказаний. Возможно и одновременное согласованное изменение административно-деликтного и уголовного законодательства. 25 Аналогичная норма, предусматривающая штраф для граждан от 150 тыс. до 300 тыс. рублей и для должностных лиц от 300 тыс. до 600 тыс. рублей, содержится в ч. 2 ст. 20.2.2 КоАП РФ.

№1

2008

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

ВИТАЛИЙ ИВАНОВИЧ ХОЛМАНСКИЙ, кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры административной деятельности органов внутренних дел ФГКОУ ВПО «Санкт-Петербургский университет МВД России»;

ТАТЬЯНА ВЛАДИМИРОВНА СТУЛЬНОВА,

АДМИНИСТРАТИВНО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ УСТАНОВЛЕНИЯ АДМИНИСТРАТИВНОГО НАДЗОРА ЗА ЛИЦАМИ, ОСВОБОЖДЕННЫМИ ИЗ МЕСТ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ Анализируются отдельные положения Федерального закона от 6 апреля 2011 г. № 64-ФЗ «Об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест лишения свободы» с позиции определения его эффективности в борьбе с ростом рецидивной преступности в обществе. Выявлены пробелы в законодательстве, влияющие на порядок установления и осуществления административного надзора за лицами, освобожденными из мест лишения свободы, и выработаны предложения по их устранению. Ключевые слова: административный надзор, профилактика преступлений, рецидив преступлений, полиция, ранее судимые лица. V.I. Kholmansky, PhD (Law), Senior Lecturer, Sub-Department of Police Administrative Activities Russia MI Saint-Petersburg University; e-mail: [email protected], tel.: 8 (812) 730-25-81; T.V. Stulnova, PhD (Law), Lecturer, Sub-Department of Police Administrative Activities Russia MI Saint-Petersburg University; e-mail: [email protected], tel. 8(812) 730-25-81. Administrative-and-legal aspects of instituting administrative supervision over those released from imprisonment. Some positions of the 6 April 2011 Federal Law №64-FL «On administrative supervision over those released from imprisonment» from the point of view of assessing its efficiency in combating repeated crimes are analyzed. The authors reveal deficiencies in the legislation impacting the order of instituting and practicing administrative supervision over those released from imprisonment, and work out suggestions for their eradication. Key words: administrative supervision, crime prevention, repeated crimes, police, previously convicted.

Административный надзор за лицами, освобожденными из мест лишения свободы, в период действия союзного законодательства представлял собой наиболее эффективное принудительное правовое средство борьбы с ростом рецидивной преступности в обществе. За время почти сорокалетнего существования его нормативноправовая основа постоянно совершенствовалась. Проблемы, возникающие в практике правоприменения, инициировали научные исследования, завершающиеся внесением необходимых изменений в законодательство. К началу 90-х годов XX в. законодательство об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест лишения свободы, достигло достаточно высокого уровня совершенства. Последовавшее затем реформирование действующего законодательства

привело к разрушению нормативно-правовой основы и ликвидации административного надзора. Данное обстоятельство незамедлительно вызвало резкий рост рецидивной преступности в обществе. Постоянно ухудшающаяся криминогенная обстановка в стране неоднократно становилась предметом обсуждения Президента Российской Федерации В.В. Путина с руководителями Генеральной прокуратуры РФ, Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ, Министерства юстиции РФ, Министерства внутренних дел РФ. Результатом многолетней работы по подготовке нового законопроекта стало принятие 6 апреля 2011 г. Федерального закона «Об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест лишения свободы»1. Закон определил административный надзор

73

ÀÄÌÈÍÈÑÒÐÀÒÈÂÍÎÅ ÏÐÀÂÎ È ÏÐÎÖÅÑÑ

кандидат юридических наук, преподаватель кафедры административной деятельности органов внутренних дел ФГКОУ ВПО «Санкт-Петербургский университет МВД России»

ÀÄÌÈÍÈÑÒÐÀÒÈÂÍÎÅ ÏÐÀÂÎ È ÏÐÎÖÅÑÑ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ как осуществляемое органами внутренних дел наблюдение за соблюдением лицом, освобожденным из мест лишения свободы, установленных временных ограничений его прав и свобод, а также за выполнением возложенных на него обязанностей. В качестве задач административного надзора закон определил предупреждение совершения поднадзорными преступлений и других правонарушений, оказание на них индивидуального профилактического воздействия в целях защиты государственных и общественных интересов2. Нами проанализировано содержание принятого Закона с позиции его соответствия обозначенным в нем целям и задачам, а также определения степени эффективности в борьбе с ростом рецидивной преступности в обществе. Проведенный анализ показал, что отдельные положения закона имеют недостаточную проработанность. Явно просматривается отсутствие у субъектов правотворчества необходимых знаний о преимуществах бывшего союзного законодательства об административном надзоре; научных исследованиях в данной области; существующей проблематике, правоприменительной и судебной практике. Пробелы в законе, несомненно, вызовут трудности в деятельности сотрудников полиции по его применению. Некоторые из выявленных пробелов, по нашему мнению, могут способствовать нарушениям законности со стороны сотрудников органов внутренних дел. В рамках заявленной темы авторы представляют результаты анализа только части положений закона, касающихся оснований установления административного надзора и содержания административных ограничений для поднадзорных. При определении категорий лиц, подпадающих под действие административного надзора, закон установил формальные и материальные признаки оснований. К формальным признакам закон относит судимость за совершение тяжкого или особо тяжкого преступления, судимость за преступление при рецидиве преступлений, судимость за совершение умышленного преступления в отношении несовершеннолетнего. Кроме того, из содержания настоящей статьи следует, что в отдельные категории лиц, по формальным признакам подпадающих под установление административного надзора, законом отнесены лица, освобожденные или освобождаемые из мест лишения свободы и имеющие непогашенную либо неснятую судимость за совершение преступления против половой неприкосновенности и половой свободы несовершеннолетнего, а также за совершение преступления при опасном или особо опасном рецидиве преступлений. В отношении этих категорий лиц административный надзор в соответствии с законом устанавливается в обя-

74

№4

2013

зательном порядке независимо от наличия материальных признаков. В качестве материальных признаков оснований для установления административного надзора закон определяет поведение лица в местах лишения свободы в период отбывания наказания и поведение его после отбытия данного наказания: совершение в течение года двух и более административных правонарушений против порядка управления и (или) административных правонарушений, посягающих на общественный порядок, общественную безопасность и (или) на здоровье населения и общественную нравственность. Обращаем внимание на то, что в определении категорий лиц, имеющих судимости за совершение тяжкого или особо тяжкого преступления, не определены конкретные виды совершенных преступлений3. В результате указанного пробела в Законе формально допускается взятие под административный надзор лиц, судимых за так называемые беловоротничковые преступления, т.е. преступления, в большей степени экономической направленности, отнесенные к разряду должностных, например, получение взятки, превышение должностных полномочий и т.п. Субъектами такого вида преступлений чаще всего являются должностные лица органов государственной власти и управления, в том числе бывшие мэры, губернаторы и т.д. Не вызывает сомнения тот факт, что существующее положение не отвечает целям и задачам по выбору принудительно-правового средства профилактики тяжких и особо тяжких преступлений против жизни, здоровья, собственности граждан при условии, если оно будет направлено на указанную категорию лиц. Считаем, что для этих лиц с целью предупреждения совершения ими специального рецидива преступлений достаточной мерой выступало бы назначение дополнительного уголовного наказания в виде запрета занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью в органах государственной власти и управления, а не установление административного надзора. В связи с вышеизложенным полагаем, что п. 1 ч. 1 ст. 3 Закона об административном надзоре следует дополнить и изложить в следующей редакции: «1) тяжкого или особо тяжкого преступления против жизни и здоровья личности, свободы, половой неприкосновенности и половой свободы личности, собственности, общественной безопасности, здоровья населения». Реализация данного предложения в значительной степени будет способствовать соответствию назначения и действия административного надзора по созданию определенным категориям лиц, освобожденных из мест лишения свободы, отличающихся высокой степенью криминогенной

2008

и рецидивной опасности, условий, сводящих к минимуму их возможности вновь совершать тяжкие и особо тяжкие преступления. Другим формальным основанием установления административного надзора закон определил судимость за совершение умышленного преступления в отношении несовершеннолетнего4. Если учесть, что ч. 2 ст. 3 Закона об административном надзоре в отдельную категорию выводит лиц, имеющих непогашенную либо неснятую судимость за совершение преступления против половой неприкосновенности и половой свободы несовершеннолетнего, а проанализированное выше положение предполагает судимость за совершение тяжкого или особо тяжкого преступления, в том числе и в отношении несовершеннолетнего, то стоит предположить, что рассматриваемое нами положение включает лиц, судимых за совершение любого иного умышленного преступления против несовершеннолетнего. Отсюда следует, что по формальным основаниям взятию под административный надзор подлежат лица, имеющие непогашенную судимость, отбывавшие наказание в виде лишения свободы за любое умышленное преступление, в котором в качестве потерпевшего выступало несовершеннолетнее лицо. Очевидно, что данное положение не соответствует целям и задачам административного надзора по следующим основаниям. Возможно, законодатели предприняли попытку усилить борьбу против преступлений в отношении несовершеннолетних на фоне их роста и обсуждения проблемы на общественном, правительственном, президентском уровнях в связи с совершением в стране отдельных резонансных преступлений. Существующую проблему они предлагают решить путем ужесточения правовых последствий в отношении лиц, совершивших данные преступления. В то же время ими не учтен тот факт, что уголовное законодательство к категории умышленных преступлений относит значительное количество преступлений иной, чем тяжкая или особо тяжкая степень. К примеру, это могут быть побои, умышленное причинение легкого вреда здоровью, умышленное заражение венерическим заболеванием и т.д. Значит, согласно закону лица, отбывшие уголовные наказания в виде лишения свободы за совершенные в отношении несовершеннолетних подобные преступления, по формальным признакам также подлежат взятию под административный надзор. Совершенно очевидно, что, устанавливая административный надзор попадающим в эту категорию, например, отчиму, нанесшему побои приемному сыну, совершеннолетним парню или девушке, знающим о своей болезни и, тем не менее, заразившим венерическим заболеванием своих несовершеннолетних партнеров по половому акту, правоохранительные орга-

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ ны не решат проблему профилактики таких видов преступлений, как, например, убийства, грабежи, разбои, изнасилования и т.д., для предупреждения которых в первую очередь и задумано применение административного надзора. Более того, в результате применения данного положения резко возрастет численность лиц, состоящих под административным надзором органов внутренних дел, что в конечном счете приведет к «распыляемости» сил полиции и, следовательно, к ослаблению профилактической работы в отношении наиболее криминогенно и рецидивоопасных подучетных лиц. С целью устранения существующего пробела предлагается исключить п. 3 ч. 1 ст. 3 Закона об административном надзоре как неосновательное положение для установления и решения задач административного надзора. В качестве материальных признаков оснований установления административного надзора в отношении отдельных категорий лиц закон определил совершение лицом, отбывшим наказание в виде лишения свободы и имеющим непогашенную либо неснятую судимость, в течение одного года двух и более административных правонарушений против порядка управления и (или) административных правонарушений, посягающих на общественный порядок и общественную безопасность и (или) на здоровье населения и общественную нравственность5. Основываясь на результатах анализа практики применения административного надзора во время действия союзного законодательства, результатах изучения судебной практики, следует предположить, что применение данного положения закона в деятельности органов внутренних дел повсеместно вызовет значительные правовые проблемы, решение которых потребует служебных и судебных разбирательств. Устанавливая данное положение, законодатель не включил в обязанность органов внутренних дел (полиции) письменно предупреждать лицо о недопустимости дальнейшего ведения антиобщественного образа жизни и о возможном установлении административного надзора в случае повторного совершения административного правонарушения при выявлении первичного факта совершения им одного из указанных в законе административных правонарушений. Ранее существовавшая практика применения административного надзора в отношении лиц, освобожденных из мест лишения свободы, предполагала проводить проверку по каждому выявленному факту совершения лицом, формально подпадающим под административный надзор, административного правонарушения. С этой целью сотрудникам органов внутренних дел предписывалось запрашивать копию дела об административном правонарушении из орга-

75

ÀÄÌÈÍÈÑÒÐÀÒÈÂÍÎÅ ÏÐÀÂÎ È ÏÐÎÖÅÑÑ

№1

ÀÄÌÈÍÈÑÒÐÀÒÈÂÍÎÅ ÏÐÀÂÎ È ÏÐÎÖÅÑÑ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ на внутренних дел, где лицо привлекалось к административной ответственности, брать с него письменное объяснение по данному факту. При постановке данной категории лиц на профилактические учеты в органы внутренних дел в информационные центры вышестоящих органов незамедлительно направлялись учетные карточки для взятия на контроль всей информации, поступающей на этих лиц. В результате как только сведения о привлечении к административной ответственности таких лиц поступали в информационный центр, они незамедлительно передавались в органы внутренних дел по месту профилактического учета. В дальнейшем, если в ходе проводимой проверки эти сведения подтверждались, лицо письменно предупреждалось об установлении административного надзора. Таким образом, во-первых, обеспечивались права лица, подпадающего под административный надзор; во-вторых, на него постоянно оказывалось необходимое профилактическое воздействие; в-третьих, исключалась возможность неосновательного установления административного надзора; в-четвертых, достигалось высокое качество работы органов внутренних дел; в-пятых, обеспечивался своевременный прокурорский надзор и судебный контроль за законностью в установлении административного надзора. Анализируемое нами положение исключает имевшие место вышеперечисленные преимущества бывшего союзного законодательства об административном надзоре. Это дает возможность лицам, в отношении которых будет установлен административный надзор, доказывать в суде, что органами внутренних дел нарушены их права, что они не были уведомлены, более того, не были предупреждены о том, что в отношении их может быть установлен надзор. Кроме того, что нередко встречается в практике органов внутренних дел, они могут заявить о том, что их данными при совершении указанных в заявлении органа внутренних дел административных правонарушений мог воспользоваться кто-то из их знакомых, а сами эти лица вменяемых им в вину административных правонарушений не совершали, а значит административный надзор в отношении их установлен безосновательно. Помимо этого, рассматриваемое нами положение содержит еще одну существенную юридическую ошибку, имеющую немаловажное значение в практике применения закона. В качестве основания для установления административного надзора закон определяет совершение лицом административного правонарушения, а не привлечение его к административной ответственности за совершение административного правонарушения. Данный пробел может также негативно

76

№4

2013

сказаться при установлении административного надзора. Лицо, совершившее административное правонарушение, до привлечения его к административной ответственности считается только подозреваемым в совершении административного правонарушения. В силу определенных причин (истечение срока привлечения к административной ответственности, утрата доказательств и т.д.) оно может не быть привлеченным к административной ответственности за совершенное деяние. Согласно действующему административному законодательству лицо подлежит административной ответственности только за те административные правонарушения, в отношении которых установлена его вина. Кроме того, лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, считается невиновным, пока его вина не будет доказана в порядке, предусмотренном Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях, и установлена вступившим в законную силу постановлением судьи, органа, должностного лица, рассмотревших дело6. Теперь представим следующую ситуацию. Лицо, подпадающее под установление административного надзора по формальным признакам, совершает мелкое хулиганство в сфере семейнобытовых отношений. Об этом факте участковому уполномоченному становится известно из письменного обращения жильцов квартиры. Однако в ходе проводимой проверки лицо покидает место проживания и проживает в неустановленном месте свыше срока, необходимого для привлечения его к административной ответственности. По истечении данного срока лицо вновь появляется в квартире. В результате участковый уполномоченный полиции, руководствуясь дословным толкованием содержания анализируемого положения закона, указывает в исковом заявлении органа внутренних дел в суд данный факт совершения мелкого хулиганства как одно из оснований для установления административного надзора. С одной стороны, участковый уполномоченный полиции формально действует в соответствии с законом. С другой стороны, этот факт не может быть рассмотрен судом как одно из оснований для установления административного надзора, так как лицо своевременно не было привлечено к административной ответственности за совершенное деяние. Следовательно, появляется повод поднадзорному обращаться с заявлением в надзирающие органы, а суду и вышестоящим органам внутренних дел проводить разбирательство. Считаем, что для исключения двойного толкования содержание анализируемого положения Закона об административном надзоре следует привести в соответствие с действующим адми-

2008

нистративным законодательством. В перечисленных видах административных правонарушений, за совершение которых закон предусматривает установление административного надзора, указаны правонарушения, посягающие на здоровье населения и общественную нравственность. Составы данных правонарушений перечислены в главе 6 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях. Из десяти видов административных правонарушений, посягающих на здоровье населения и общественную нравственность, содержащихся в данной главе, на наш взгляд, только два правонарушения реально могут быть отнесены к основаниям установления и продления административного надзора. В качестве таких следует рассматривать незаконный оборот наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов7 и потребление наркотических средств или психотропных веществ без назначения врача8. Другие же административные правонарушения, такие как сокрытие источников заражения ВИЧинфекций, венерической болезнью и контактов, создающих опасность заражения9, незаконное занятие частной медицинской практикой, частной фармацевтической деятельностью либо народной медициной (целительством)10 и даже занятие проституцией11 вряд ли должны быть рассмотрены в случае их совершения в качестве оснований для установления административного надзора лицам с целью исключения их возможностей совершать тяжкие и особо тяжкие преступления против жизни, здоровья и собственности граждан. Существенным пробелом анализируемого положения является и то, что в нем не конкретизирован срок, в течение которого с момента освобождения из мест лишения свободы лицо, по формальным признакам подпадающее под административный надзор, может быть взято под административный надзор при наличии оснований. Практика применения административного надзора доказала выводы многих ученых, исследовавших проблему роста рецидивной преступности, о том, что наиболее реальным сроком, необходимым для осуществления особого государственного контроля за поведением и образом жизни лица, освобожденного из мест лишения свободы, является три года со дня его освобождения. Именно в течение трех лет со дня освобождения лица из мест лишения свободы сохраняется его повышенная криминогенная и рецидивная опасность и, следовательно, наибольшая степень вероятности повторного совершения им преступлений. В течение этого же срока у большинства ранее судимых лиц обычно проходит процесс социальной адаптации, решаются вопросы их бытового и трудового устройства, налаживают-

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ ся семейные или иные положительные связи. Поэтому в период действия союзного законодательства об административном надзоре лица, по формальным признакам подпадающие под административный надзор, после освобождения из мест лишения свободы ставились на профилактический учет в органах внутренних дел и состояли там в течение трех лет. По истечении трех лет те из них, кто не имел замечаний и положительно реагировал на проводимую профилактическую работу, переводились в категорию «ранее судимые» и еще через год снимались с учета органов внутренних дел. В отношении тех, кто продолжал вести антиобщественный образ жизни, несмотря на неоднократные письменные предупреждения со стороны органов внутренних дел, устанавливался административный надзор и профилактическая работа в отношении их уже включала не только меры убеждения, но и меры административного принуждения, вплоть до привлечения к уголовной ответственности за злостные нарушения правил административного надзора. С целью устранения существующего пробела предлагается п. 2 ч. 3 ст. 3 Закона об административном надзоре изложить в следующей редакции: «лицо, отбывшее наказание в виде лишения свободы и имеющее непогашенную либо неснятую судимость, если оно в течение трех лет со дня освобождения из мест лишения свободы повторно в течение года привлекалось к административной ответственности за совершение административного правонарушения против порядка управления и (или) административного правонарушения, посягающего на общественный порядок, несмотря на сделанное ему письменное предупреждение со стороны органа внутренних дел об установлении административного надзора. В случаях совершения лицом указанных административных правонарушений и привлечения его к административной ответственности в период отбывания дополнительного уголовного наказания в виде ограничения свободы административный надзор устанавливается со дня отбытия лицом уголовного наказания в виде ограничения свободы». В качестве основного понятия «административные ограничения», устанавливаемые при административном надзоре, закон определил временные ограничения прав и свобод поднадзорного, установленные судом12. Такими ограничениями согласно закону являются: запрещение пребывания в определенных местах; запрещение посещения мест проведения массовых и иных мероприятий и участия в указанных мероприятиях; запрещение пребывания вне жилого или иного помещения, являющегося местом жительства

77

ÀÄÌÈÍÈÑÒÐÀÒÈÂÍÎÅ ÏÐÀÂÎ È ÏÐÎÖÅÑÑ

№1

ÀÄÌÈÍÈÑÒÐÀÒÈÂÍÎÅ ÏÐÀÂÎ È ÏÐÎÖÅÑÑ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ либо пребывания поднадзорного лица в определенное время суток; запрещение выезда за установленные судом пределы территории; обязательная явка от одного до четырех раз в месяц в орган внутренних дел по месту жительства или пребывания для регистрации13. При анализе содержания вышеперечисленных административных ограничений явно просматривается подмена ими понятий «обязанность» и «запрет». В частности, обязательная явка поднадзорного от одного до четырех раз в месяц в орган внутренних дел для регистрации по смыслу не может быть определена в качестве ограничения, а в большей степени относится к обязанности, как это, например, установлено в Федеральном законе от 27 декабря 2009 г. № 377-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с введением в действие положений Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации о наказании в виде ограничения свободы»14. К обязанностям, возлагаемым судом на лицо, в отношении которого установлен административный надзор, при освобождении его из мест лишения свободы следует также отнести обязанность явки в установленный срок в орган внутренних дел по избранному месту жительства для постановки на учет. Поэтому считаем необходимым название ст. 4 Закона об административном надзоре изложить в следующей редакции: «Статья 4. Административные ограничения, запреты и обязанности, устанавливаемые судом при административном надзоре». Содержание отдельных административных ограничений вызывает сомнение в эффективности и обоснованности их назначения для решения задач по осуществлению административного надзора. Проанализируем, к примеру, запрет посещения мест проведения массовых и иных мероприятий и участия в указанных мероприятиях с позиции обоснованности установления и механизма правоприменения сотрудниками полиции. Установление данного ограничения, по нашему мнению, не будет способствовать процессу исправления и социальной адаптации (ресоциолизации) лица, освобожденного из мест лишения свободы. Более того, его установление, несомненно, ограничивает конституционные права этой категории граждан без должных на то оснований. Соблюдение поднадзорным и надзор за выполнением данного ограничения со стороны органов внутренних дел представляются весьма проблематичными. Массовые мероприятия, проводимые в стране, по их содержанию, характеру, направленности подразделяются на политические (митинги, демонстрации, выборы в органы

78

№4

2013

власти, референдумы и т.п.), культурно-массовые (празднования государственных праздников, народные гуляния, фестивали, концерты и т.п.), спортивные (олимпийские игры, спартакиады, авто-, велопробеги, эстафеты, футбольные матчи и т.д.), религиозно-обрядные и иные. В таком случае как можно, например, запретить поднадзорному лицу посещение Невского проспекта, Дворцовой площади в Санкт-Петербурге или иных мест всенародного празднования Дня Победы или запретить посещение футбольного матча с участием любимой команды, участие в спортивном мероприятии или концерте в составе коллектива художественной самодеятельности. Каким образом должны осуществлять надзор за соблюдением данного ограничения сотрудники органов внутренних дел, как реагировать при выявлении установленного ограничения? Министерство юстиции Российской Федерации, разработав проект Закона об ограничении свободы, после его принятия, очевидно, осознало степень конфликтной опасности при осуществлении контроля за соблюдением аналогичного запрета. Поэтому в соответствующей инструкции по исполнению закона оно рекомендовало сотрудникам уголовно-исполнительных инспекций (УИИ) при выявлении фактов нарушения осужденными запрета действовать сдержанно и осмотрительно, чтобы не вызвать агрессию с их стороны и со стороны окружающих граждан15. Соблюдение даже сотрудниками УИИ данного указания представляется весьма проблематичным по следующим основаниям. Фиксирование выявленного нарушения запрета невозможно без задержания нарушителя, составления акта о нарушении, взятия объяснения по факту нарушения. Действующее законодательство не предусматривает административную ответственность за нарушение установленных ограничений лицам, осужденным к наказанию в виде ограничения свободы. Однако такая ответственность установлена в отношении лиц, состоящих под административным надзором16. Это означает, что сотрудники полиции, кроме осуществления вышеперечисленных действий, но уже в отношении поднадзорных лиц, обязаны осуществить иные действия, направленные на административно-процессуальное обеспечение производства по делу об административном правонарушении. В рассматриваемом нами случае они должны доставить правонарушителя в служебное помещение, пригласить туда же очевидцев правонарушения, в их присутствии составить протокол об административном правонарушении, решить вопрос о привлечении нарушителя к административной ответственности. Учитывая все вышеизложенное, можно только предположить характер и масштабы конфликта, который вполне реально может воз-

2008

никнуть в условиях массового скопления людей. Не исключены и последствия, в том числе правового характера, которые могут наступить для сотрудника полиции. Если положение закона рассматривать с другой стороны, то получается, что законом установлен запрет с правовыми последствиями при его нарушении за стремление поднадзорного лица пытаться жить полноценной жизнью и чувствовать себя полноправным гражданином общества. Вполне очевидно, что для достижения целей по установлению и осуществлению административного надзора необходимо, чтобы содержание установленных ограничений способствовало исключению возможности поднадзорному бесконтрольно вести антиобщественный образ жизни, вынашивать намерения вновь совершать преступления подобно тем, за совершение которых он уже отбывал уголовное наказание. В то же время это совсем не означает, что поднадзорному, ранее судимому за совершение карманных краж, необходимо запретить ездить в общественном транспорте, метро, посещать магазины, рынки. Лицу, ранее судимому за совершение половых преступлений в отношении несовершеннолетних, также невозможно запретить появляться на улицах, на которых расположены детские или школьные учебные заведения. Мы считаем, что при выборе и формулировании административных ограничений, запретов и обязанностей необходимо исходить из личности поднадзорного, характера и степени тяжести ранее совершенных им преступлений, способов их совершения. По нашему мнению, закон должен содержать положение, дающее возможность администрации исправительных учреждений и органам внутренних дел в своих исковых заявлениях в суд изначально просить установления конкретным поднадзорным именно тех обязанностей, запретов и ограничений, которые действительно будут способствовать минимизации их возможности совершать специальный рецидив преступлений. С целью совершенствования содержания Закона об административном надзоре и повышения его эффективности в профилактике рецидива преступлений со стороны поднадзорных лиц предлагается: 1) из ч. 1 ст. 4 исключить п. 2 «запрещение посещения мест проведения массовых и иных мероприятий и участия в указанных мероприятиях»; 2) содержание ч. 1 ст. 4 дополнить следующими пунктами: «запрещение занятия трудовой или общественной деятельностью в учреждениях, назначение которых связано с воспитанием, обучением, занятиями по интересам, организацией

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ досуга несовершеннолетних; иные ограничения, запреты и обязанности с учетом личности поднадзорного, характера и степени тяжести совершенного им преступления, направленные на предупреждение рецидива преступления». Эффективность деятельности правоохранительных органов, в том числе по профилактике роста рецидивной преступности в обществе, в значительной степени зависит от совершенства их нормативно-правового обеспечения. К сожалению, анализ законов правоохранительной направленности, принятых в последнее время, свидетельствует о низком уровне их проработанности и соответствия поставленным целям и задачам. Не отличается в этом плане и анализируемый нами Закон об административном надзоре, имеющий многолетнюю историю разработки и призванный осуществлять регулирование в особой сфере общественных отношений. Субъектам правотворчества следует помнить, что после принятия разработанных ими законов на сотрудников органов внутренних дел ложится вся полнота ответственности не только за их правильное применение, но и за состояние общественного порядка в целом по стране.

1

Далее – Закон об административном надзоре. Статья 2 Федерального закона от 6 апреля 2011 г. №64ФЗ «Об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест лишения свободы» // Собрание законодательства РФ. 2011. № 15. Ст. 2037. 3 Пункт 1 ч. 1 ст. 3 Федерального закона от 6 апреля 2011 г. № 64-ФЗ «Об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест лишения свободы». // Там же. 4 Пункт 3 ч. 1 ст. 3 Федерального закона от 6 апреля 2011 г. № 64-ФЗ «Об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест лишения свободы». // Там же. 5 Пункт 2 ч. 3 ст. 3 Федерального закона от 6 апреля 2011 г. № 64-ФЗ «Об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест лишения свободы». // Там же. 6 Пункт 1 и 2 ст. 1.5 КоАП РФ. – М.: Проспект; КноРус, 2012. 7 Статья 6.8 КоАП РФ. 8 Статья 6.9 КоАП РФ. 9 Статья 6.1 КоАП РФ. 10 Статья 6.2 КоАП РФ. 11 Статья 6.11 КоАП РФ. 12 Пункт 2 ст. 1 гл. 1 Федерального закона от 6 апреля 2011 г. № 64-ФЗ «Об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест лишения свободы». 13 Часть 1 ст. 4 Федерального закона от 6 апреля 2011 г. № 64-ФЗ «Об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест лишения свободы». 14 Далее – Федеральный закон об ограничении свободы. 15 Приказ Минюста РФ от 11 ноября 2010 г. № 258 «Об утверждении Инструкции по организации исполнения наказания в виде ограничения свободы» 16 Статья 19.24 КоАП РФ. 2

79

ÀÄÌÈÍÈÑÒÐÀÒÈÂÍÎÅ ÏÐÀÂÎ È ÏÐÎÖÅÑÑ

№1

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

№4

2013

РАЗДЕЛ II ТЕРРОРИЗМ И ЭКСТРЕМИЗМ СВЕТЛАНА ПАВЛОВНА ВАЙЛЕ, кандидат юридических наук, докторант ФГКУ «ВНИИ МВД России»

ÒÅÐÐÎÐÈÇÌ È ÝÊÑÒÐÅÌÈÇÌ

ПРОБЛЕМЫ ВЫЯВЛЕНИЯ И РАСКРЫТИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ЭКСТРЕМИСТСКОЙ НАПРАВЛЕННОСТИ, ОБУСЛОВЛЕННЫЕ НАЗНАЧЕНИЕМ И ПРОИЗВОДСТВОМ ИССЛЕДОВАНИЙ И ЭКСПЕРТИЗ Рассматриваются вопросы, связанные с проведением исследований и экспертиз по факту совершения преступления экстремистской направленности, а также проблемы указанной деятельности и пути их возможного разрешения. Ключевые слова: преступления экстремистской направленности, экспертиза, ЭКЦ, лингвистическое исследование, эксперты, методика проведения экспертиз, законодательное регулирование экспертной деятельности. S.P. Vaile, PhD (Law), Working for DSc, Russia MI FPOI National Research Institute; e-mail: [email protected], tel.: 8 (495) 697-34-18. Problems of detecting and clearing up extremism-oriented crimes connected with assigning and carrying out research and examinations. Problems of carrying out research and examinations on the fact of committing extremism-oriented crimes, and problems of these activities and the ways of their possible solving, are viewed. Key words: extremism-oriented crimes, examination, Forensic Science Center, linguistic examination, experts, methods of examining, legislative regulation of experts’ activities.

Одним из аспектов работы оперативных сотрудников выступает обеспечение доказательственной базы, лежащей в основе решений, принимаемых следователем и судом. В связи с этим одним из направлений документирования преступлений экстремистской направленности выступает: аудио- и видеофиксация публичных высказываний, выступлений конкретных лиц, а также выявление и изъятие предметов, документов и информационных материалов, которые могут быть использованы в качестве доказательств совершения преступлений экстремистской направленности. Опрос оперативных сотрудников подразделений по противодействию экстремизму (далее – ППЭ) показал1, что важным направлением деятельности в рамках выявления и раскрытия преступлений экстремистской направленности они считают именно выявление информацион-

80

ных материалов, направленных на возбуждение ненависти либо вражды, являющихся разъяснительно-идеологическим, информационно-агитационным продуктом (листовки, прокламации, брошюры, газеты, книги, тексты, размещенные на объектах недвижимости, рекламных щитах, надгробиях, заборах и т.п., а также скриншоты страниц интернет-сайтов). Указанное обусловлено отчасти некой прецедентностью судебно-следственной практики по делам о преступлениях экстремистской направленности. Так, подавляющее большинство респондентов (75%) отметили следующее. Практика принятия отдельных процессуальных решений по делам о преступлениях рассматриваемого вида активно изучается и нередко берется на вооружение следователями, прокурорскими работниками и судьями разных регионов. В связи с этим оперативные сотрудники отмечают ряд тенденций,

2008

в числе которых и относящаяся к организации проведения исследований и экспертиз: зачастую лишь указанные выше материалы и «положительное» заключение эксперта (сделанное в рамках исследования и позднее экспертизы) выступают гарантией квалификации преступления как преступления экстремистской направленности на этапе возбуждения уголовного дела, а также гарантией обвинительного приговора суда по экстремистскому преступлению. Именно поэтому обнаруженные в ходе оперативно-розыскных мероприятий (далее – ОРМ) указанные выше объекты, несмотря на имеющиеся разъяснения Пленума Верховного Суда, где определено, что по преступлениям экстремистской направленности «в необходимых случаях для определения целевой направленности текстов назначается лингвистическая экспертиза»2, направляются для проведения по ним соответствующих исследований и экспертиз каждый раз в обязательном порядке. При этом практические сотрудники подразделений по противодействию экстремизму ежегодно отмечают наличие серьезных проблем в деятельности по выявлению и раскрытию преступлений экстремистской направленности, связанных именно с проведением исследований и экспертиз указанных объектов. Так, позиция СК России по Нижегородской области такова – основанием к возбуждению уголовного дела (ВУД) по статье УК РФ, предусматривающей ответственность за совершение преступления экстремистской направленности, может служить лишь заключение специалиста ЭКЦ ГУ МВД России по Нижегородской области и Приволжского регионального центра судебной экспертизы по ПФО. В свою очередь экспертылингвисты ЭКЦ перегружены, и провести исследование в установленные сроки не удается, а ПРЦСЭ не проводит исследования на стадии ВУД по запросам ГУ МВД России по Нижегородской области, ссылаясь на то, что приоритетным направлением деятельности для них является проведение экспертиз в рамках уголовных дел3. С тем чтобы оптимизировать процесс выявления и раскрытия преступлений рассматриваемой категории, нами были исследованы соответствующие нормативные документы, регламентирующие деятельность по назначению и проведению таких исследований и экспертиз, материалы дел оперативного учета, в частности документы, отражающие основание проведения исследований и их результаты, материалы по указанной проблематике, предоставленные по запросу из регионов4. Для большей объективности проводимого исследования нами также было проведено интервьюирование сотрудников Экспертно-кри-

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ миналистического центра МВД России (далее – ЭКЦ) и экспертно-криминалистических подразделений органов внутренних дел Российской Федерации (далее – ЭКП). Установлено, что проблемы в деятельности по выявлению и раскрытию преступлений экстремистской направленности, связанные с назначением и производством лингвистических исследований и экспертиз по фактам совершения преступлений экстремистской направленности, обусловливают друг друга и отчасти связаны с особенностями системы подготовки государственных экспертов, разработкой методик проведения экспертиз в ЭКП, законодательным регулированием экспертной деятельности в целом, взаимодействия экспертов и инициаторов заданий и с профессионализмом последних. Рассмотрим их подробнее. Производство лингвистических исследований и экспертиз в ЭКП развернуто с 2006 г. на базе функционирующих фоноскопических лабораторий на основании наличия в них экспертов, имеющих базовые знания в области филологии (лингвистики) русского языка. В настоящее время указанные исследования и экспертизы выполняются в 35 из 66 функционирующих фоноскопических лабораторий территориальных ЭКП 39 экспертами, имеющими свидетельство на право производства экспертиз по данной экспертной специальности. При этом эксперты-лингвисты готовятся прямо на базе ЭКЦ МВД России из числа дипломированных филологов – выпускников специализированных российских вузов5. Здесь следует отметить, что экспертамилингвистами в силу их функциональных обязанностей исследования и экспертизы производятся и по другим экспертным специальностям, требующим применения лингвистических знаний. Таким образом, общее количество выполняемых в фоноскопических лабораториях ЭКП лингвистических исследований и экспертиз весьма значительно и, как показывает статистика, ежегодно увеличивается (так, в процентном соотношении к АППГ этот средний показатель для 2011 г. был равен +98%)6. Указанное с учетом сложности подобного рода исследований и общего числа экспертов-лингвистов, их производящих, позволяет свидетельствовать о высокой загруженности последних, что в свою очередь может негативно сказываться на качестве проведенных исследований. При этом современные реалии таковы, что в отдельных регионах, в том числе «проблемных» с точки зрения значительных масштабов распространения экстремизма, отнесенных к разряду так называемых горячих точек, необходимых экспертов-лингвистов попросту нет.

81

ÒÅÐÐÎÐÈÇÌ È ÝÊÑÒÐÅÌÈÇÌ

№1

ÒÅÐÐÎÐÈÇÌ È ÝÊÑÒÐÅÌÈÇÌ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ Так, например, на современном этапе в Республике Ингушетия государственного эксперта-лингвиста в системе МВД нет. В связи с этим оперативные сотрудники ППЭ Ингушетии вынуждены обращаться для проведения рассматриваемых исследований в ЭКЦ ГУ МВД по Ставропольскому краю7. Таким образом, на современном этапе можно констатировать нехватку государственных специалистов – экспертов-лингвистов. На базе Министерства юстиции РФ (далее – Минюст) и Федеральной службы безопасности РФ (далее – ФСБ) также проводятся лингвистические экспертизы и готовятся эксперты-лингвисты. В настоящее время в Минюсте указанные исследования и экспертизы выполняются 30 экспертами-лингвистами, имеющими свидетельство на право производства экспертиз по данной экспертной специальности. Примерно такое же число экспертов-лингвистов работает в ФСБ. В ЭКП лингвистические исследования и экспертизы проводятся в соответствии с типовой методикой судебно-лингвистической экспертизы, которая была разработана в ЭКЦ МВД России в 2007 г. («Типовые методики судебной лингвистической экспертизы: методические рекомендации»8). В ней предложены пути решения экспертных задач, ставящихся перед экспертами-лингвистами с целью выявления содержащейся в тексте криминалистически значимой информации с применением соответствующих лингвистических методов. Эта методика неоднократно дорабатывалась и дополнялась с учетом практики проведения указанных исследований и нужд подразделений ППЭ. На сегодняшний день в ней значительно расширен круг решаемых вопросов, детализированы выбранные подходы к их решению, подобраны новые примеры и усовершенствован инструментарий. Внесенные изменения в обязательном порядке доводятся до сведения экспертов в рамках выездных стажировок на базе региональных ЭКП. Теоретическим основам и практике применения указанной методики эксперты-лингвисты также обучаются в рамках стажировки на базе ЭКЦ МВД. Ежегодно на базе ЭКЦ МВД России стажируются порядка 12 экспертов-лингвистов. Между тем в Минюсте и ФСБ проведение лингвистических экспертиз осуществляется по методикам, разработанным специалистами Минюста и ФСБ (соответственно), так же как и обучение экспертов-лингвистов практике применения таких методик осуществляется по разработкам специалистов соответствующих ведомств. Межведомственным приказом Министерства юстиции Российской Федерации, МВД

82

№4

2013

России и ФСБ России от 25 ноября 2010 г. № 362/8810/584 «О взаимодействии Министерства юстиции Российской Федерации, Министерства внутренних дел Российской Федерации и Федеральной службы безопасности Российской Федерации в целях повышения эффективности деятельности учреждений (подразделений), осуществляющих проведение исследований и экспертиз по делам, связанным с проявлением экстремизма» определено руководителям Российского федерального центра судебной экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации, государственного учреждения «Экспертно-криминалистический центр Министерства внутренних дел Российской Федерации» и Института криминалистики Центра специальной техники Федеральной службы безопасности Российской Федерации организовать взаимодействие по вопросам: разработки программного и информационного обеспечения деятельности учреждений (подразделений), осуществляющих проведение исследований и экспертиз по делам, связанным с проявлениями экстремизма; научно-методического и технического обеспечения производства исследований и экспертиз по указанным делам; повышения уровня профессиональной подготовки экспертов. До 2012 г. в МВД России из Минюста не поступали на рассмотрение предложения, касающиеся программ подготовки экспертов-лингвистов. Только сейчас Минюст выступил с предложением организовать работу судебно-экспертных учреждений и организаций, наделяемых правом производства судебных экспертиз, в едином научно-методическом и правовом пространстве. Таким образом, можно говорить о том, что в настоящий момент единой типовой методики проведения судебно-лингвистической экспертизы, а также единой программы подготовки и повышения квалификации экспертов-лингвистов экспертных учреждений (подразделений) федеральных органов исполнительной власти не существует, так же как нет и специализированного центра по подготовке и повышению квалификации на основе единых программ обучения экспертов-лингвистов. Как показали результаты интервьюирования сотрудников ЭКЦ МВД России, методики, применяемые на современном этапе для проведения лингвистических экспертиз экспертами-лингвистами Минюста, ЭКП и ФСБ, будучи разными, тем не менее, позволяют экспертам приходить к одним и тем же, а не противоречивым выводам (по одним и тем же объектам исследования). Однако, несмотря на это, в целях повышения эффективности противодействия экстремизму видится необходимым реализовать на практике

2008

требования межведомственного приказа и создать силами и на базе экспертных учреждений (подразделений) федеральных органов исполнительной власти единую типовую методику проведения судебно-лингвистической экспертизы, единую программу подготовки и повышения квалификации экспертов-лингвистов и специализированный центр по подготовке и повышению квалификации экспертов-лингвистов на основе единой программы обучения. Продолжая дальнейшее рассмотрение заявленной проблематики, отметим, что на практике в ряде случаев для проведения собственно лингвистического исследования и экспертизы сотрудники ОВД обращались не к государственным, а к частным экспертам-лингвистам. Как удалось установить, в одних случаях это было обусловлено отсутствием государственного эксперта в регионе, в других – большим сроком ожидания результатов, связанным с большим числом проводимых исследований, в третьих – обоими факторами. При этом такую тенденцию во многом поощряет позиция следственных органов, принимающих подобные заключения как основания к возбуждению уголовного дела. В связи с этим неким положительным примером обеспечения приоритетности проведения лингвистических исследований и экспертиз в ЭКП является опыт Следственного комитета России по Нижегородской области. Так, основанием к возбуждению уголовного дела (ВУД) по статье УК РФ, предусматривающей ответственность за совершение преступления экстремистской направленности, согласно позиции СК России по Нижегородской области может служить лишь заключение специалиста ЭКЦ ГУ МВД России по Нижегородской области и ПРЦСЭ по ПФО9. Вместе с тем, в ходе исследования установлено следующее. Несмотря на обеспечение приоритетности10 проведения исследований по заданиям ППЭ ОВД РФ, сложность данного вида исследования в совокупности с большим числом таких исследований обусловливает создание «живой очереди» на производство лингвистического исследования в ЭКП. Это же в свою очередь влечет за собой затягивание и нарушение сроков осуществления предварительной оперативной проверки по фактам совершения преступлений экстремистской направленности и принятия по ним процессуальных решений и вынуждает и обусловливает обращение за «помощью» к частным экспертам, которые руководствуются при проведении исследований и экспертиз различными методиками. Так, судебно-лингвистические исследования и экспертизы по фактам совершения пре-

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ ступлений экстремистской направленности, выявленным в Республике Кабардино-Балкария, проводятся в лаборатории юристлингвистики на кафедре русского языка и общего языкознания Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М. Бербекова в соответствии с методиками производства логико-грамматического, лингостилистического, текстологического, лексико-семантического и семантико-синтаксического анализа текста, рекомендованными к практическому использованию в «Памятке по вопросам назначения судебной лингвистической экспертизы: для судей, следователей, дознавателей, прокуроров, экспертов, адвокатов и юрисконсультов» под редакцией профессора М.В. Горбаневского, а также в соответствии с рекомендациями монографий и научных статей по юрислингвистике последних лет11. Различия в применяемых частными экспертами методиках усиливают субъективизм принятия экспертного решения, а также нередко выступают причиной того, что одни и те же языковые факты толкуются неоднозначно, по одним и тем же вопросам и объектам различные эксперты приходят к разным выводам. При этом специалисты – эксперты-лингвисты ЭКП особо отмечают, что методические подходы к решению типовых задач судебной лингвистической экспертизы, которые используют частные и государственные эксперты, существенно разнятся и в результате не совпадают выводы по одним и тем же вопросам и объектам у частных и государственных экспертов. Вместе с тем, российские ученые–специалисты в различных областях судебной экспертизы – также отмечают, что частные эксперты-лингвисты нередко допускают различного рода ошибки в ходе производства исследований и экспертиз12. В результате назначается повторная или дополнительная экспертиза тех же объектов, что в свою очередь влечет затягивание процессуальных сроков или проведенная экспертиза считается недопустимым доказательством, а это может обусловить вынесение оправдательного приговора. Применительно к решению проблем, связанных с нехваткой и загруженностью экспертовлингвистов ЭКП и обращением к частным экспертам на платной основе, укажем следующее. Эксперты ЭКП отмечают, что зачастую к ним в разное время на исследование снова и снова направляют тексты, которые имеют различное название, но идентичное содержание, по которому ими ранее уже проводилось лингвистическое исследование и давалось заключение. В связи с этим видится, что для оптимизации процесса выявления и раскрытия преступлений экстремистской направленности, а также снижения нагрузки

83

ÒÅÐÐÎÐÈÇÌ È ÝÊÑÒÐÅÌÈÇÌ

№1

ÒÅÐÐÎÐÈÇÌ È ÝÊÑÒÐÅÌÈÇÌ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ на экспертов-лингвистов назрела острая необходимость в создании единой автоматизированной информационной базы текстов, по которым ЭКП, Минюстом и ФСБ России будут проводиться лингвистические исследования. Надо отметить, что в недавнем прошлом нечто похожее уже было создано на базе Минюста. Однако непродуманность «оболочки» информационной базы не позволяет эффективно ее использовать. Думается, что содержание такой базы должно включать не только конкретные тексты и их названия, но также экспертные заключения, сделанные по ним, и фабулы уголовных дел. Такая база должна позволять в автоматическом режиме (действуя самостоятельно как поисковик) выискивать совпадения между имеющимся в базе текстом и текстом, введенным в нее для сравнения, и выдавать список результатов поиска, начиная со ста процентов совпадения текстов и кончая двадцатью пятью. Это позволит ускорить процесс принятия определенных процессуальных и оперативных решений по преступлениям экстремистской направленности. Далее обратимся к постановлению Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2011 г. № 11. В п. 23 данного постановления отмечено, что к производству лингвистической экспертизы (исследования), назначенной для определения целевой направленности информационных материалов, помимо лингвистов, могут привлекаться необходимые специалисты соответствующей области знаний (психологи, историки, религиоведы, антропологи, философы, политологи и др.) и в таком случае следует назначать производство комплексной экспертизы. Практика показала, что наиболее часто назначаемыми в рамках выявления и раскрытия преступлений экстремистской направленности являются (помимо собственно лингвистических) психолого-лингвистические, рилигиоведческо-лингвистические и рилигиоведческие исследования и экспертизы. Также по текстам экстремистской направленности проводятся социально-психологические, культурологические, политологические и другие виды исследований и экспертиз. При этом эксперты-лингвисты ЭКП правомочны проводить только лингвистические исследования и неправомочны осуществлять никакие из указанных выше, поскольку они не входят в перечень производимых в ЭКП родов (видов) судебных экспертиз, определенный приказами МВД России от 14 января 2005 г. № 21 «Об аттестации экспертов на право самостоятельного производства судебных экспертиз и о порядке пересмотра уровня их профессиональной подготовки» и от 29 июля 2005 г. № 511 «Вопросы организации производства судебных экспертиз в

84

№4

2013

экспертно-криминалистических подразделениях органов внутренних дел Российской Федерации». На основании этих же приказов на базе ЭКЦ МВД России также не проводится подготовка ни экспертов-психологов, ни экспертов-религиоведов в связи с отсутствием таких экспертных специальностей. В таком случае проведение комплексного исследования (например, психолого-лингвистического) по преступлениям экстремистской направленности, о чем постановил Пленум Верховного Суда Российской Федерации , становится невозможным, поскольку для его проведения не могут быть приглашены одновременно государственный эксперт-лингвист ЭКП и частный эксперт другой специальности. Как показало изучение практической деятельности и интервьюирование сотрудников ЭКЦ МВД России и ЭКП, в таких случаях вначале проводится исследование частным экспертом (например, психологическое), а затем назначается лингвистическое исследование в ЭКП, куда наравне с прочими материалами передаются результаты исследования, проведенного частным экспертом другой специальности. Однако это не всегда может в полной мере компенсировать комплексную экспертизу. Также в ЭКП не производятся лингвистические исследования текстов, написанных или произнесенных не на русском языке, поскольку текст, подлежащий исследованию, не может быть заменен другим текстом (в нашем случае переводом), опосредованно представляющим оригинальное содержание. Для производства таких исследований и экспертиз необходим специалист – эксперт-лингвист со знанием иностранного языка, однако таких в системе МВД на настоящий момент нет и подготовка их не ведется. Как, собственно, нет и соответствующих нормативной и методической баз для производства исследования текстов, написанных или произнесенных не на русском языке, несмотря на то, что эта проблема весьма актуальна для ряда регионов России, где имеют широкое распространение преступные объединения, чья идеология основана на радикальных религиозных воззрениях, и где, помимо русского языка, используется язык национальный (например, в республиках Татарстан, Башкортостан, Ингушетия, Дагестан, в Чеченской Республике и т.п.). Для указанных регионов также актуальной является проблема проведения собственно религиоведческих исследований и экспертиз, а также исследований и экспертиз по текстам, в которых содержатся прямые или косвенные ссылки на канонические тексты (например, на суры и аяты из Корана). Эксперт-лингвист не может осуществлять экспертизу канонических текстов, а, как мы

2008

указали выше, в связи с отсутствием экспертоврелигиоведов в системе МВД оперативные сотрудники ППЭ и следователи опять-таки вынуждены обращаться к различным частным экспертам. Так, в Республике Татарстан для проведения религиоведческих исследований и экспертиз привлекают на платной договорной основе профессорско-преподавательский состав соответствующих вузов; в Республике Башкортостан – директора Центра этнологических исследований Уфимского научного центра РАН, который является единственным в Республике специалистом, имеющим лицензию на осуществление религиоведческой экспертизы; в Республике Дагестан для правильного толкования текстов, имеющих ссылки на канонические тексты, привлекаются священнослужители из Духовного управления мусульман Дагестана, обладающие специальными познаниями в области священнописаний восточно-идеологической литературы14. При этом отсутствует не только единая методика проведения указанных экспертиз в различных регионах страны, но и единство подхода к выбору частного эксперта. И в этой ситуации, как мы уже отмечали, срабатывает прецедентная практика принятия судебно-следственных решений. В ряде изученных случаев, когда экспертами дано «положительное» заключение в результате религиоведческо-лингвистической экспертизы, субъекты преступления занимают позицию непризнания (например, утверждают, что идеи организации, где они состоят, и сама организация не приемлют террор), в ходе судебного заседания от стороны защиты поступает заявление – «проведенное исследование и затем экспертиза проведены ненадлежащим лицом, в частности негативно относящимся к преследуемому законом объединению и его учению, а соответственно не могут являться доказательством по уголовному делу». Такие заявления решением суда признаются недостаточно аргументированными в случае, если экспертиза назначена в полном соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона и к ее производству привлечен эксперт с ученой степенью доктора наук по соответствующей специальности «Религиоведение». Согласно нормам гл. 27 УПК РФ (ч. 4 ст. 199), регламентирующей порядок проведения судебных экспертиз, если экспертиза проводится вне экспертного учреждения, то она поручается «частному эксперту». При этом ни УПК, ни иные нормативные акты не содержат указаний на то, какими именно критериями следует руководствоваться и на что ориентироваться при выборе конкретного частного эксперта из прочих и каким учреждениям в таком случае следует отдавать предпочтение (ограничения и пояснения содер-

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ жатся в п. 5 ст. 11 Федерального закона от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебноэкспертной деятельности в Российской Федерации» лишь в отношении производства судебнопсихиатрических экспертиз). При этом согласно нормам УПК РФ методика исследования, используемая частным экспертом, должна быть научно обоснованной и апробированной, а следователь до назначения экспертизы вне экспертного учреждения, помимо прочего, должен установить специальность и компетентность частного эксперта. Указанные положения отчасти абсурдны, поскольку обладающий высшим юридическим образованием следователь, не имея определенных критериев, методик и дополнительных специальных познаний, не может установить компетентность частного эксперта. Таким образом, на современном этапе вопросы назначения, производства судебных экспертиз и сертификации компетентности негосударственных судебных экспертов и аккредитации экспертных организаций, наделяемых правом производства судебной экспертизы, не имеют единого четкого законодательного регулирования на территории РФ и назрела острая необходимость в этом. Параллельно законодательного урегулирования требует вопрос оплаты услуг частных экспертов по проведению исследований и экспертиз и контроля за необходимостью проведения тех или иных исследований и экспертиз в целях предупреждения развития различных незаконных схем обогащения за счет средств федерального бюджета. Речь идет о предупреждении преступного сговора между различными специалистами (потенциальными экспертами) и сотрудниками правоохранительных органов, в рамках которого последние обеспечивают первым проведение ряда экспертиз на договорной основе, а те в свою очередь отчисляют им процент от полученной за работу суммы. Современная практика такова. Между частным экспертом и органом, назначающим экспертизу, заключается гражданско-правовой договор, согласно которому работа частного эксперта должна быть оплачена. Эти расходы (в случае производства экспертизы) формально относятся к судебным издержкам и могут быть возмещены за счет государства или за счет сторон (ч. 1 ст. 131 УПК РФ). Однако частные эксперты не согласны ожидать оплаты своего труда и готовы исполнять экспертизы лишь на условиях получения оплаты сразу по окончании выполнения исследования и дачи заключения. Поскольку у финансового управления МВД отсутствует нормативная база для оплаты услуг частных экспертов, в

85

ÒÅÐÐÎÐÈÇÌ È ÝÊÑÒÐÅÌÈÇÌ

№1

ÒÅÐÐÎÐÈÇÌ È ÝÊÑÒÐÅÌÈÇÌ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ указанных случаях такая оплата производится за счет средств, выделенных на финансовое обеспечение оперативно-розыскной деятельности (согласно ст. 19 ФЗ от 12 августа 1995 г. № 144ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности»). Вместе с тем, как нами уже отмечалось в самом начале, проблемы, связанные с назначением и производством лингвистических исследований и экспертиз по преступлениям экстремистской направленности, также обусловлены качеством взаимодействия экспертов и инициаторов задания. Исследование практики показало, что инициаторы заданий зачастую, в силу своего непрофессионализма или отсутствия должного уровня взаимодействия с экспертами-лингвистами ЭКП, не имеют элементарных познаний в лингвистической и иных видах экспертиз, об их возможностях и целях назначения, рамках компетенции эксперта-лингвиста и иных специалистов, возможных формулировках вопросов, ставящихся перед ними, требованиях, предъявляемых к отбору материалов, направляемых на исследование15, в результате чего не могут правильно определить исходя из имеющихся на руках материалов объектов, какой вид исследования необходимо инициировать (психолого-лингвистический, собственно лингвистический, религиоведческий и т.п.). Указанное приводит в некоторых случаях к следующему. На этапе возбуждения уголовного дела назначается один вид исследования (например, психолого-лингвистическое исследование с привлечением частных экспертов). В дальнейшем (возможно, даже по инициативе стороны защиты) проводится другой вид исследования по этим же материалам (например, религиоведческо-лингвистическое исследование), результаты которого идут вразрез с результатами первого исследования. В таком случае нередко назначается еще одно комплексное исследование этих же объектов. Указанных проблем можно избежать при условии налаженного тесного взаимодействия подразделений по противодействию экстремизму и ЭКП, в частности в лице ГУПЭ МВД России и ЭКЦ МВД России, и своевременного методического обеспечения инициаторов посредством направления соответствующих методических рекомендаций и памяток в подразделения ППЭ, а также в консультативном порядке или на регулярных занятиях по служебной подготовке, проводимых государственными экспертами. В заключение еще раз отметим: 1. На современном этапе ощущается нехватка государственных специалистов – экспертовлингвистов. Имеющиеся эксперты-лингвисты сильно загружены, что в свою очередь обусловливает создание «живой очереди» в ЭКП на про-

86

№4

2013

изводство лингвистического исследования и вынуждает обращаться сотрудников ОВД за «помощью» к различным частным экспертам на платной договорной основе. В связи с этим для оптимизации процесса выявления и раскрытия преступлений экстремистской направленности, а также снижения нагрузки на экспертов-лингвистов и упразднения практики обращения в негосударственные экспертные учреждения для проведения исследований, которые на современном этапе можно проводить в ЭКП, назрела острая необходимость в создании единой автоматизированной информационной базы текстов, по которым ЭКП, Минюстом и ФСБ будут проводиться лингвистические исследования. 2. На настоящий момент нет единой типовой методики проведения судебно-лингвистической экспертизы, а также единой программы подготовки и повышения квалификации экспертов-лингвистов экспертных учреждений (подразделений) федеральных органов исполнительной власти. Также не существует и специализированного центра по подготовке и повышению квалификации на основе единых программ обучения экспертов-лингвистов. В целях повышения эффективности противодействия экстремизму видится необходимым реализовать на практике требования существующего межведомственного приказа и создать силами и на базе экспертных учреждений (подразделений) федеральных органов исполнительной власти единую типовую методику проведения судебно-лингвистической экспертизы, единую программу подготовки и повышения квалификации экспертов-лингвистов и специализированный центр по подготовке и повышению квалификации экспертов-лингвистов на основе единой программы обучения. 3. Проведение комплексного исследования по преступлениям экстремистской направленности, о чем постановил Пленум Верховного Суда Российской Федерации16, на базе ЭКП невозможно, поскольку на базе ЭКЦ МВД России не проводится подготовка необходимых экспертов (психологов, религиоведов и т.д.) в связи с отсутствием таких экспертных специальностей. При этом, несмотря на то, что проблема проведения лингвистических исследований и экспертиз по текстам, исполненным не на русском языке, весьма актуальна для ряда регионов России, экспертов-лингвистов со знанием иностранного языка в системе МВД на сегодняшний день нет и подготовка их не ведется. Как, собственно, нет и соответствующих нормативной и методической баз для производства исследования текстов, написанных или произнесенных не на русском языке. В связи с этим следует внести изменения в соответствующие нормативные акты, разрабо-

2008

тать необходимые методики и начать подготовку государственных экспертов, обеспечив тем самым нужды практики. 4. Отсутствуют единая методика проведения религиоведческих экспертиз и единство подхода к выбору частных экспертов в целом. Нет указаний на то, какими именно критериями следует руководствоваться и на что ориентироваться при выборе конкретного частного эксперта из прочих и каким учреждениям в таком случае следует отдавать предпочтение. Вопросы назначения, производства судебных экспертиз и сертификации компетентности негосударственных судебных экспертов и аккредитации экспертных организаций, наделяемых правом производства судебной экспертизы, требуют единого четкого законодательного регулирования на территории РФ. 5. Параллельно законодательного урегулирования требует вопрос оплаты услуг частных экспертов по проведению исследований и экспертиз и контроля за необходимостью проведения тех или иных исследований и экспертиз в целях предупреждения развития различных незаконных схем обогащения за счет средств федерального бюджета. 6. Непрофессионализм инициаторов заданий и отсутствие должного уровня взаимодействия с ЭКП в ряде случаев также выступают причиной ряда проблем, имеющихся в рассматриваемой сфере. Они могут быть решены при условии налаженного тесного взаимодействия подразделений по противодействию экстремизму и ЭКП, в частности ГУПЭ МВД России и ЭКЦ МВД России, и своевременного методического обеспечения инициаторов, а также в консультативном порядке или на занятиях по служебной подготовке, в том числе на базе ВИПК МВД России. В настоящее время готовится проект федерального закона «О судебно-экспертной деятельности». Планируется, что его разработка и принятие обеспечат контроль со стороны государства за единым научным и методическим подходом в области судебной экспертизы и качеством экспертной деятельности. Принятый в первом чтении проект данного закона был нами изучен. Однако поскольку данная работа не имеет своей непосредственной целью оценку и подробное рассмотрение данного законопроекта, отметим лишь следующее. Отдельные его нормы прямо противоречат уголовно-процессуальному законодательству. Так, по нашему мнению, требует пересмотра ст. 22 и 29 («Производство комплексной судебной экспертизы») проекта данного закона. Согласно п. 3 ст. 29 проекта руководитель судебно-экспертной организации (подразделения) вправе самостоятельно принять решение о

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ проведении комплексной судебной экспертизы в руководимой им судебно-экспертной организации (подразделении) и организовать ее производство по представленным вместе с постановлением, определением о назначении экспертизы материалам, если это требуется для обеспечения полноты исследования, дачи ответа на поставленные вопросы. Обратимся здесь к нормам УПК РФ, регламентирующим деятельность по назначению экспертиз. Согласно положениям ст. 195 УПК РФ («Порядок назначения судебной экспертизы») следователь, признав необходимым назначение судебной экспертизы, выносит об этом постановление, в котором указываются: основания назначения судебной экспертизы; фамилия, имя и отчество эксперта или наименование экспертного учреждения, в котором должна быть произведена судебная экспертиза; вопросы, поставленные перед экспертом; материалы, предоставляемые в распоряжение эксперта. При этом бланк постановления предусматривает четкое указание на то, какая экспертиза назначается следователем. С данным постановлением следователь знакомит подозреваемого, обвиняемого, его защитника и разъясняет им их права, о чем составляется протокол, подписываемый следователем и лицами, которые ознакомлены с постановлением. При этом согласно ст. 198 УПК РФ («Права подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля при назначении и производстве судебной экспертизы») подозреваемый, обвиняемый, его защитник вправе: 1) знакомиться с постановлением о назначении судебной экспертизы (а соответственно знать о том, какая именно экспертиза назначается); 2) заявлять отвод эксперту или ходатайствовать о производстве судебной экспертизы в другом экспертном учреждении; 3) ходатайствовать о привлечении в качестве экспертов указанных ими лиц либо о производстве судебной экспертизы в конкретном экспертном учреждении; 4) ходатайствовать о внесении в постановление о назначении судебной экспертизы дополнительных вопросов эксперту; 5) присутствовать с разрешения следователя при производстве судебной экспертизы, давать объяснения эксперту; 6) знакомиться с заключением эксперта или сообщением о невозможности дать заключение, а также с протоколом допроса эксперта. С учетом указанных действующих положений УПК РФ самостоятельное принятие решения о проведении комплексной судебной экспертизы (когда к ее производству привлекаются экспер-

87

ÒÅÐÐÎÐÈÇÌ È ÝÊÑÒÐÅÌÈÇÌ

№1

ÒÅÐÐÎÐÈÇÌ È ÝÊÑÒÐÅÌÈÇÌ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ ты различных специальностей) руководителем судебно-экспертной организации (подразделения) и организация ее производства без предварительного согласования с инициатором в лице следователя и пересоставления постановления о назначении экспертизы, с одной стороны, будет противоречить положению п. 3 ч. 2 ст. 38 УПК («Следователь»), согласно которому следователь уполномочен самостоятельно направлять ход расследования, принимать решение о производстве следственных и иных процессуальных действий, а с другой стороны, нарушит права подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля при назначении и производстве судебной экспертизы в части их права ходатайствовать о внесении в постановление о назначении судебной экспертизы дополнительных вопросов эксперту, заявлять отвод экспертам, а также ходатайствовать о привлечении в качестве экспертов указанных ими лиц. Здесь же мы обращаем внимание на следующие положения УПК: ч. 1 ст. 200 («Комиссионная судебная экспертиза») содержит положение о том, что комиссионный характер экспертизы может быть определен руководителем экспертного учреждения, которому поручено производство судебной экспертизы, в то время как ст. 201 («Комплексная судебная экспертиза») такого указания не имеет. Поскольку основной задачей судебно-экспертных организаций является оказание содействия судам, судьям, следователям (которые согласно п. 4 ч. 2 ст. 38 УПК РФ уполномочены получать содействие при осуществлении процессуальных действий), дознавателям, органам (должностным лицам), в производстве которых находятся дела об административных правонарушениях, в установлении обстоятельств, подлежащих доказыванию по конкретному делу, посредством разрешения вопросов, требующих специальных знаний, для обеспечения полноты исследования с учетом представленных на экспертизу материалов и поставленных на решение экспертов вопросов такие организации обязаны возвратить постановление следователю и рекомендовать проведение конкретной комплексной экспертизы с указанием ее точного наименования и специальностей экспертов, привлечение которых необходимо для ее производства. В связи с этим ст. 29 («Производство комплексной судебной экспертизы») и ч. 2 ст. 22 («Права руководителя судебно-экспертной организации (подразделения)) проекта ФЗ „О судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации”» требуют изменений с учетом действующих положений УПК РФ. Вместе с тем, вопреки ожиданиям нормы,

88

№4

2013

определяющие критерии соответствия того или иного лица, не работающего в экспертном учреждении, привлекаемого в качестве негосударственного судебного эксперта, в тексте проекта выглядят сумбурно, по своей сути они неконкретные, нечеткие и, на наш взгляд, в таком виде не способны разрешить имеющиеся на современном этапе проблемы (п. 5 ст. 15 «Профессиональные и квалификационные требования, предъявляемые к эксперту»). Так, согласно указанной выше норме проекта лицо (потенциальный эксперт) до поручения ему производства экспертизы должно представить суду, судье, следователю, дознавателю, органу (должностному лицу), в производстве которого находится дело об административном правонарушении, сведения, касающиеся возможности производства судебной экспертизы (в том числе о наличии необходимого оборудования), а также имеющиеся документы об образовании, специальности, наличии стажа работы в качестве судебного эксперта и иные данные, свидетельствующие о его компетентности и надлежащем уровне квалификации, а по требованию суда, судьи, следователя, дознавателя, органа (должностного лица), в производстве которого находится дело об административном правонарушении, представить заверенные в нотариальном порядке копии имеющихся документов об образовании, специальности, о наличии стажа работы в качестве судебного эксперта. Последнее, на наш взгляд, абсурдно и явно лишнее, поскольку нотариус не способен удостоверить, к примеру, подлинность того или иного документа, поскольку не осуществляет сверку его номеров по соответствующим базам (к примеру). Вместе с тем, видится необходимым конкретизировать, что собой должны представлять «сведения, касающиеся возможности производства судебной экспертизы», а также сведения, свидетельствующие о «компетенции и надлежащем уровне квалификации» потенциального эксперта. Представляется, что к лицу, привлекаемому в качестве негосударственного судебного эксперта (не являющегося сотрудником экспертного учреждения), должны предъявляться повышенные требования в части его профессионализма и квалификации. Они должны представлять собой закрытый перечень определенных обязательных критериев, в числе которых, как нам кажется, помимо прочего, должен быть указан четко определенный законодателем стаж работы по определенной специальности. И перечень дополнительных критериев: наличие опыта производства экспертиз по конкретной эксперт-

2008

ной специальности, наличие стажа работы в качестве судебного эксперта. Недоработанными, на наш взгляд, являются и нормы, регламентирующие сертификацию экспертов государственных и иных экспертных учреждений. Не нашел достойного отражения в законопроекте и аспект, касающийся методического обеспечения судебно-экспертной деятельности. Так, в частности, четко не определено, каким образом будут сертифицироваться экспертные методики экспертиз, которые в государственных судебно-экспертных учреждениях не проводятся. В целом законопроект требует серьезной доработки, конкретизации и изменения целого ряда позиций. Указанное же возможно лишь при непосредственном участии в подготовке данного проекта специалистов государственных и негосударственных экспертных учреждений и ведомственных научных подразделений.

1 Опрошено 100 оперативных сотрудников подразделений по противодействию экстремизму из ЦПЭ ГУ МВД России по г. Москве, ГУ МВД России по Нижегородской области, МВД России по Республике Дагестан, МВД России по Республике Татарстан, МВД России по Республике Ингушетия, МВД России по Республике Башкортостан. Опрос 2012 г. 2 Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2011 г. № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» // Российская газета. 2011. № 55/8 (федеральный выпуск). 4 июля. 3 По материалам ЦПЭ ГУ МВД России по Нижегородской области, изученным в ходе выезда в служебные командировки. 4 Запрос на предоставление материалов по исследуемой проблематике направлялся в Центр по противодействию экстремизму ГУ МВД России по г. Москве, МВД России по Республике Дагестан, ГУ МВД России по Нижегородской области, МВД России по Республике Татарстан, МВД России

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ по Республике Ингушетия, МВД России по Республике Башкортостан. 5 Назарова Т.В. О некоторых проблемах производства лингвистических экспертиз в экспертно-криминалистических подразделениях органов внутренних дел Российской Федерации. URL: www.nbuv.gov.ua 6 Из отчета о производстве лингвистических исследований в ЭКП, исх. № 37/8-8063 ЭКЦ МВД России от 09.12.2011 г. 7 По материалам МВД по Республике Ингушетия, изученным в ходе выезда в служебные командировки. 8 Назарова Т.В., Гримайло Е.А., Ростовская А.В. Типовая методика судебной лингвистической экспертизы: Методические рекомендации / Под ред. В.Ф. Статкуса. – М., 2007. 9 По материалам ЦПЭ ГУ МВД России по Нижегородской области, изученным в ходе выезда в служебные командировки. 10 Межведомственным приказом Министерства юстиции Российской Федерации, МВД России и ФСБ России от 25 ноября 2010 г. № 362/8810/584 «О взаимодействии Министерства юстиции Российской Федерации, Министерства внутренних дел Российской Федерации и Федеральной службы безопасности Российской Федерации в целях повышения эффективности деятельности учреждений (подразделений), осуществляющих проведение исследований и экспертиз по делам, связанным с проявлением экстремизма» определен приоритет производства экспертиз по делам, связанным с проявлением экстремизма. В соответствии с ним руководителям ЭКП системы МВД России приказано обеспечить приоритет проведения исследований по заданиям ППЭ ОВД РФ. 11 По материалам МВД по Кабардино-Балкарской Республике, исх. № 25/2764 от 12.11.2012 г. 12 Судебная экспертиза: типичные ошибки / Под ред. Е.Р. Россинской. – М.: Проспект, 2013. С. 543. 13 Пункт 23 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2011 г. № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности». URL: www.rg.ru 14 По материалам МВД по Республике Татарстан, МВД по Республике Башкортостан, МВД по Республике Дагестан, изученным в ходе выезда в служебные командировки. 15 Назарова Т.В. Указ. соч. 16 Пункт 23 постановления пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2011 г. № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности». URL: www.rg.ru

89

ÒÅÐÐÎÐÈÇÌ È ÝÊÑÒÐÅÌÈÇÌ

№1

№4

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

2013

ЮРИЙ НИКОЛАЕВИЧ ЗЕЛЕНОВ, кандидат педагогических наук, заместитель начальника ФГКУ «ВНИИ МВД России»

ВЛИЯНИЕ СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ОСОБЕННОСТЕЙ ПОДРОСТКОВ И МОЛОДЕЖИ НА ФОРМИРОВАНИЕ ЭКСТРЕМИСТСКИХ УСТАНОВОК ЛИЧНОСТИ

ÒÅÐÐÎÐÈÇÌ È ÝÊÑÒÐÅÌÈÇÌ

Рассматриваются актуальные проблемы распространения экстремистских взглядов среди молодежи. Одной из причин этого автор считает социально-психологические особенности подросткового возраста, которые подробно анализирует в контексте современных российских политических, экономических, социокультурных и иных условий жизни общества. Ключевые слова: молодежный экстремизм, неформальные объединения, система образования, преступное поведение. Y.N. Zelenov, PhD (Pedagogy), Deputy Head for Research Work, Russia MI FPOI National Research Institute; e-mail: [email protected], tel.: 8 (495) 667-49-26. The impact of social-and-psychological specificities of juveniles and youths on forming extremist attitudes of personality. Topical problems of disseminating extremist attitudes among youths are examined. To the author’s opinion, one cause is related to social-and-psychological specificities of adolescence which are analyzed in details within the context of contemporary political, economic, socio-cultural and other conditions of the public life. Key words: youth extremism, informal associations, educational system, criminal behavior.

Социальная сфера современной России характеризуется рядом опасных тенденций, связанных с отсутствием четких идеологических установок для молодого поколения, всеобщей криминализацией общественных отношений, межэтнической, расовой, религиозной и иной нетерпимостью, коррумпированностью государственных органов. В этих тревожных условиях молодежи весьма непросто выбрать правильный путь, не поддаться всевозможным соблазнам, зачастую подразумевающим антиобщественные личностные установки. На этом фоне отсутствие продуманной политики государства в отношении деятельности средств массовой информации приводит к пропаганде культа насилия и жестокости, к ориентации на труд, не требующий каких-то усилий, больших затрат времени, специального образования и, вместе с тем, приносящий большие доходы, к эгоизму, заботе о личном благополучии, пренебрежении общественными интересами и т.д.1 По этой причине представляется вполне закономерным обострение в последние годы в обществе таких проблем, как экстремизм, терроризм, коррупция, организованная преступность и др., которые уже давно стали для каждого российского гражданина привычным явлением.

90

Непосредственное влияние на формирование экстремистских установок личности в молодежной и подростковой среде оказывает психологический фактор, который заключается в стремлении к самореализации и самоидентификации молодых людей. Особое значение здесь имеют, во-первых, признание и одобрение сверстников, которые гораздо важнее общественного мнения (отсюда желание освоить особый стиль жизни, язык (сленг), знаки и символы (татуировки, элементы одежды)), и, во-вторых, свойственная молодым людям агрессия, которая может быть направлена в позитивное русло (творчество, спорт и т.д.) или реализуется через такие формы девиантного поведения, как, например, акты вандализма, асоциальное поведение, немотивированная жестокость и т.д. Эти психологические аспекты активно используются опытными лидерами экстремистских организаций в своих противоправных целях2. Социально-психологические характеристики человека (маргинальность, конформизм, жестокость, агрессивность и др.) являются основными факторами, способствующими экстремистской активизации личности. Особенно подвержены распространению экстремистских взглядов молодые люди в силу психологических особенно-

2008

стей возраста. Именно поэтому нередко членами неформальных молодежных организаций и группировок экстремистско-националистической направленности становятся подростки. Многие члены молодежных экстремистских формирований – это вчерашние школьники, т.е. лица, недавно окончившие школу. Этот возраст является наиболее оптимальным для восприятия радикальных националистических, ксенофобских и экстремистских идей. Учитывая то, что именно подростковая преступность формирует тот тип личности, который будет доминировать и развиваться в дальнейшем, этот факт вызывает особую озабоченность. Отметим, что подростки все чаще выступают в качестве не только исполнителей, но и организаторов и главарей молодежных экстремистских организаций и группировок, среди которых в последнее время замечено немало женщин, включая молодых девушек3. Формирование экстремистской личности зависит от многих факторов социально-психологического толка. «Можно выделить целый набор ценностей и целей, установок и стилевых особенностей, которые характерны для экстремистского поведения. Первое, что бросается в глаза, – это духовная ущербность и антиинтеллектуализм таких движений. Они апеллируют к предрассудкам, которые наиболее пышно расцветают именно в маргинальных группах. Однако идейные соображения не являются ни главным механизмом, ни главной ценностью экстремистских движений. В первую очередь они опираются на бессознательные структуры, эмоции, инстинкты, веру, предрассудки и суеверия. Стихийность, как правило, умело насаждается и умело используется политическими лидерами, что способствует сплочению людей вокруг них»4. Психология экстремизма сама по себе является интереснейшей темой исследования. Классической работой в этой сфере стало исследование С.Н. Булгакова «Героизм и подвижничество». Написанное в начале прошлого века (1909 г.), оно не потеряло своей актуальности до сих пор. С.Н. Булгаков был весьма критично настроен по отношению к тогдашней российской интеллигенции, считая ее питательной средой для революционного экстремизма. Его взгляды на рассматриваемую проблему вкратце сводились к следующему. В основе личности экстремиста лежит так называемый героизм самообожания. Экстремист убежден, что он обладает абсолютно верным знанием того, как преобразовать общество, и верит, что, кроме него, никто этого сделать не может. Экстремист воспринимает себя как Мессию, Спасителя, т.е. неизбежно приходит к обожествлению самого себя. Для экстремиста это, безусловно, значимо и приятно, так как он чувствует себя

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ одновременно и пророком, и героем – носителем высшей истины, и спасителем человечества от всех бед. Это ощущение сходно с ницшеанской идеей «сверхчеловека», которому позволено то, что не позволено обычному человеку. Экстремист тем самым оправдывает применение самых жестких насильственных средств достижения политических целей. Экстремист в своих действиях отличается от обычного уголовного правонарушителя (преступника) своим криминальным разумом, своим ложным оправданием творимого насилия. Наиболее вероятный путь развития экстремизма – терроризм. «И те горькие разочарования, … та неизгладимая из памяти картина своеволия, экспроприаторства, массового террора, все это явилось не случайно, но было раскрытием тех духовных потенций, которые необходимо таятся в психологии самообожания»5. Еще одним чисто психологическим фактором экстремизма является так называемый максимализм – требование полного переустройства мира. Максимализм – внеидеологическое явление, качество личности, «душа и сердце героя». Максимализм является необходимым «психологическим двигателем» экстремизма. «Даже если он и не видит возможности сейчас осуществить этот максимум и никогда ее не увидит, в мыслях он занят только им. Он делает исторический прожект в своем воображении и, мало интересуясь выбранным путем, вперяет свой взор в светлую тоску на краю исторического горизонта. Такой максимализм имеет признаки идейной одержимости, самогипноза, он сковывает мысль и вырабатывает фанатизм, глухой к голосу жизни»6. Максимализм, в силу объективных причин социально-психологического плана, в основном присущ молодежи. Во-первых, молодой человек в большей степени обладает психофизической силой, необходимой для решительных действий. Во-вторых, молодежь является группой, не обладающей в полной мере социальными благами и возможностями. «Благодаря молодежи с ее физиологией и психологией, недостатку жизненного опыта и научных знаний, заменяемых пылкостью и самоуверенностью, благодаря привилегированности социального положения, молодежь выражает с наибольшей полнотой тип героического максимализма»7. Для молодежи характерны наличие желания, испытать острые ощущения, неспособность думать о последствиях своих противоправных действий, гипертрофированное стремление к независимости и крайне острое чувство несправедливости. Всем известный юношеский максимализм как неотъемлемый признак молодого поколения часто служит основой для распространения экстремистских взглядов. Подростки и мо-

91

ÒÅÐÐÎÐÈÇÌ È ÝÊÑÒÐÅÌÈÇÌ

№1

ÒÅÐÐÎÐÈÇÌ È ÝÊÑÒÐÅÌÈÇÌ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ лодые люди хотят иметь все и сразу, а не имея этого, более остро воспринимают социальное неравенство, что провоцирует соответствующую реакцию на такую несправедливость. Агрессия, проявляющаяся в поведении молодых людей, обязательно должна найти выход и находит его в экстремистских поступках. Чужая частная собственность вызывает раздражение, а богатства, нажитые, по мнению многих, неправедным путем, периодически вызывают мысли о возможном их изъятии и разделе «по справедливости». Лозунг «грабь награбленное» всегда будет находить приверженцев, особенно среди молодого поколения. Экстремисты в глазах своих последователей часто воспринимаются как герои и борцы с несправедливостью. Человек тем быстрее и в большей степени усваивает образцы девиантного поведения, чем чаще он с ними сталкивается и чем моложе его возраст. Так как экстремизм выступает проявлением девиантного поведения, то на него распространяются и причины, объясняющие рост девиации в современном обществе. Объяснить распространение экстремизма только лишь социальным неравенством не всегда возможно, поскольку, например, идеологи экстремистских движений часто бывают выходцами из вполне обеспеченных и благополучных слоев общества. Такими являются Че Гевара, Арафат, Осама Бен Ладен и др. Для лидеров экстремистских движений характерно наличие амбиций в первую очередь, социальный статус, видимо, играет уже вторичную роль, но для основной массы, которая идет за такими лидерами, первична все-таки статусная принадлежность. Завышенные ожидания наиболее часто проявляются среди социально «продвинутой» части молодежи. В ее окружении более выраженно действует закон возвышения социальных потребностей. По мнению Л. Дробижевой и О. Щедриной, чем образованнее общество, тем больше во всех группах потребности в комфорте, стремления к продвижению. Но удовлетворить эти потребности могут не все. Если увеличивается разрыв между притязаниями личности и возможностями их удовлетворения, агрессивные установки возрастают8. Допустимо предположить, что и приверженность радикальным взглядам, и совершение преступлений как экстремальных правонарушений выступают формами более широкого социального явления, называемого «экстремальностью». В частности, Ю.А. Зубок и В.И. Чупров определяют данное качество как «сущностную характеристику молодежи, …различные формы проявления максимализма в сознании и крайно-

92

№4

2013

стей в поведении на групповом и индивидуально-личностном уровнях. Наиболее распространенными формами экстремальности являются индивидуальные и групповые настроения, представляющие собой преобладающий чувственный и рациональный уровни сознания молодежи. На полюсах экстремальных настроений крайними состояниями являются фанатизм, представляющий радикальную направленность сознания, и нигилизм, отражающий преимущественно депрессивное его состояние»9. Стоит отметить, что в большинстве случаев экстремальный характер сознания молодежи не представляет угрозы социальному порядку. В повседневной жизни он лежит в основе многих позитивных амбиций молодежи. Однако в условиях социальной напряженности экстремальность молодежного сознания может приобрести экстремистские формы. Молодежный экстремизм возникает тогда, когда экстремальные настроения приобретают характер самоцели, суть которой – достижение общественного резонанса. Реализация данной цели экстремальными способами сопряжена с причинением морального, физического, материального ущерба окружающим. В связи с этим молодежный экстремизм представляет собой сознательный выбор экстремальных способов индивидуального и группового поведения для достижения целей, представляющих угрозу и наносящих вред окружающим. Вызывает серьезную озабоченность то, что значительная часть молодежи «в чем-то поддерживает» экстремизм (24%). По социально-демографическим показателям эта поддержка более выражена мужским составом населения (52%) и более молодая (57% в возрасте до 18 лет). Успеваемость у них также ниже: на «хорошо» и «отлично» учатся только 27,1% по сравнению с 36,7% всей опрошенной молодежи и соответственно учатся в среднем на «удовлетворительно» – 20,3% по сравнению с 14,5%. Среди положительно настроенных к экстремизму больше лиц, живущих в неполной семье (27,1% по сравнению с 21,6% всей опрошенной молодежи). Не случайно, как выяснилось из ответов юношей и девушек, их относят (или относили раньше) к трудным подросткам (30,2%)10. Как показывают данные, больше половины экстремистски настроенной молодежи (59,1%) проживает в больших городах11. При изучении личности юного экстремиста Д.И. Аминов и Р.А. Оганян12 провели исследования среди ранее судимых девушек и юношей, придерживающихся националистических и экстремистских взглядов, и выяснили, что среди молодых людей, совершающих экстремистские действия, юноши лидируют – 92%, девушки со-

2008

ставили всего 8%. Обращает на себя внимание и то, что доля девушек, входящих в экстремистские группы, побывавших или находящихся в воспитательных колониях (15%), в 2 раза превышает удельный вес девушек, не подвергшихся уголовному преследованию (8%). В ходе опросов исследователями было обращено внимание на определенные закономерности приобщения отдельных подростков к деятельности неформальных групп экстремистской направленности. Например, у некоторых юношей и девушек указанный период совмещается с началом психологической деморализации, которая, в свою очередь, совпадает с приходом в дом отчима. Опасность здесь не в самом факте появления в семье нового человека, а в изменении отношения к дочери со стороны матери: отсутствие прежней заботы о ребенке, конфликты на этой почве, грубое, а иногда и жестокое обращение отчима. В ряде случаев семейная обстановка для таких несовершеннолетних становится невыносимой и потому, что некоторые отчимы пьянствуют. При психической деморализации у несовершеннолетних отмечаются нарушения в структуре их потребностей и интересов. Уже начиная с 12-летнего возраста у многих из них преобладают так называемые развлекательные интересы, проявляющиеся в стремлении к беззаботному времяпрепровождению в компании сверстников или старших по возрасту, к запретным формам поведения и правонарушениям13. Основной формой использования «трудными» подростками свободного времени в настоящее время все чаще становится бесцельное времяпрепровождение в малых группах, образующихся, как правило, по месту жительства. Под малой группой понимается группа из двух или более человек, объединенных единой целью, сходными интересами и потребностями в общении и совместной деятельности, находящихся в непосредственном контакте друг с другом14. Малые группы, как правило, делят на формальные и неформальные. «Формальные группы – это институциональные общности; их статус, права и обязанности, отношения между людьми строго регламентированы, известны всем работающим и поддерживаются администрацией. К типичной разновидности формальной группы можно отнести производственную бригаду. Неформальную группу характеризуют интимные, более близкие связи и взаимоотношения. Здесь все основывается на личных отношениях и личном авторитете. Если в формальных группах нормы и правила поведения, права и обязанности всех членов группы заранее предписаны, фиксируются в определенных документах, то в

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ жизнедеятельности неформальной группы этого нет»15. Важно отметить, что подростки собираются в группы часто совсем не для совершения правонарушений. Они стремятся к общению, к дружбе, а случайные встречи возникают у них на основе отчуждения их от первичных социальных групп: семьи, классного или производственного коллектива, общественных организаций. Чем хуже отношения подростка со взрослыми, тем чаще он будет общаться со сверстниками, тем выше его зависимость от сверстников и тем автономнее будет это общение16. Идет процесс асоциального формирования личности, закладываются предпосылки для возникновения асоциальной группы17. Вполне закономерно, что чаще всего в такие группы вступают именно так называемые «трудные» подростки, которые жаждут равенства, поэтому активно ищут себе друзей, единомышленников. Чтобы избавиться от положения «отверженного» и удовлетворить потребность в избирательном интимно-личностном общении, подростки вступают в неформальные связи с такими же, как и они, «отверженными» лицами. «Трудновоспитуемых» влечет друг к другу отчужденность их от семьи, школы, производственного коллектива, общественных организаций, от более благополучных сверстников. Влечет их также похожесть судеб и характеров, возможность реализовать свои интересы и склонности в досуговом общении. И наиболее подходящей для этого является неформальная группа сверстников с близкой для десоциализированных подростков нравственной ориентацией, в связи с чем общение с такой группой чрезвычайно актуализируется18. Вхождение подростка в такую группу превращается в решающее условие дальнейшей деформации его личности. Так, Б.Ф. Поршнев отводит группе роль своеобразного «ускорителя», который во много раз «разгоняет» ту или иную склонность, умножает ее, может разжечь до огромной силы19. Резюмируя изложенные выше суждения о роли социально-психологических особенностей подростков и молодежи в процессе возникновения и формирования экстремистских взглядов среди рассматриваемого контингента, считаем необходимым еще раз подчеркнуть, что данной возрастной группе присущ так называемый экстремальный тип сознания. Сюда можно отнести максимализм, тягу к риску, завышенные амбиции и самооценку, агрессию, различные формы девиантного поведения, включая совершение правонарушений. Такие черты были присущи молодежи во все времена, и далеко не всегда они несли в себе экстремистское начало. Все зависит от того, какие условия создаст общество мо-

93

ÒÅÐÐÎÐÈÇÌ È ÝÊÑÒÐÅÌÈÇÌ

№1

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

ÒÅÐÐÎÐÈÇÌ È ÝÊÑÒÐÅÌÈÇÌ

лодому поколению, чтобы последнее имело возможность направить свою «экстремальность» в созидательное позитивное русло.

1 Предупреждение вовлечения несовершеннолетних в совершение преступлений / Воробьев В.Ф., Гаврилов С.Т., Покаместов А.В., Ткаченко А.В., Ткаченко В.С. – Воронеж: ВИ МВД России, 2001. С. 9. 2 Розанова А.А., Богданова М.В. Экстремизм в молодежной среде: возникновение и профилактика // Проблемы противодействия молодежному экстремизму: Материалы круглого стола (21 декабря 2006 г.) и научно-практического семинара (23 марта 2007 г.). – М.: ВНИИ МВД России, 2007. С. 12. 3 Мусаелян М.Ф. Экстремизм как угроза национальной безопасности Российской Федерации // Журнал российского права. 2009. № 3. 4 Политическая психология / Под общ. ред. А.А. Деркач, В.И. Жукова, Л.Г. Лаптева. – М., 2001. С. 389. 5 Булгаков С.Н. Героизм и подвижничество // Вехи. – М., 1999. С. 49. 6 Там же. С. 37. 7 Там же. С. 43, 47. 8 Дробижева Л.М., Щедрина О.В. Социальные факторы предупреждения экстремизма // Современный экстремизм в Российской Федерации: особенности проявления и средства противодействия: Материалы Всероссийской научно-практической конференции в Академии управления МВД России (16

94

№4

2013

июня 2006 г.). – М.: Академия управления МВД России; Тверь: ООО «Изд-во „Триада”», 2006. С. 15-16. 9 Зубок Ю.А., Чупров В.И. Молодежный экстремизм, сущность и особенности проявления // СОЦИС. 2008. № 5. С. 3. 10 Козлов А.А., Теплов Э.П. Терроризм в молодежном сознании: угроза и вопросы безопасности. – СПб., 2007. С. 208-211. 11 Там же. С. 210. 12 Аминов Д.И., Оганян Р.Э. Молодежный экстремизм. – М., 2005. С. 27. 13 Арсеньева М.И. Истоки половой деморализации молодежи // Проституция и преступность. – М.: Юрид. лит., 1991. С. 218-220. 14 Коллектив. Личность. Общение: Словарь социальнопсихологических понятий / Под ред. Е.С. Кузьмина и В.Е. Семенова. – Л.: Лениздат, 1987. С. 16. 15 Сычев Ю.В. Микросреда личности и ее место в системе социальных связей // Философские проблемы общественного развития. – М., 1971. С. 155. 16 Кон И.С. Психология старшеклассника. – М., 1982. С. 84. 17 Башкатов И.П. Психология групп несовершеннолетних правонарушителей. – М., 1993. С. 61-62. 18 Подробнее об этом см.: Кормщиков В.М. Криминология семейного неблагополучия. – Пермь: Кн. изд-во, 1987. С. 72; Долгова А.И. Проблемы профилактики криминогенных групп несовершеннолетних // Вопросы борьбы с преступностью. Вып. 32. – М.: Юрид. лит., 1980. С. 19. 19 Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. – М., 1966. С. 105.

№1

2008

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

РОМАН ВЛАДИМИРОВИЧ КУЛЕШОВ, кандидат юридических наук, заместитель начальника по научной работе ФГКОУ ДПО «Всероссийский институт повышения квалификации сотрудников МВД России»

ПРИНЦИПЫ ТЕОРИИ ОПЕРАТИВНО-БОЕВОГО ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ ЭКСТРЕМИСТСКОЙ И ТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

R.V. Kuleshov, PhD (Law), Deputy Head for Research Work, Russia MI National Institute of Police Officers Advanced Training; e-mail: [email protected], tel.: 8 (495) 736-92-07. Theoretical principles of the operative-and-combat counteraction against extremist and terrorist activities. Controversial questions of the leading principles considering which a special theory of the operative-andcombat counteraction against extremist and terrorist activities should be formed, are explored. Key words: theory and principles of the operative-and-combat counteraction against extremist and terrorist activities, community relations, observance of legality, planning, impartiality, clandestine character, offensiveness, combining public and confidential actions.

Принципы вытекают из общих закономерностей развития природы и общества и выступают в объективной деятельности в качестве руководящих идей, требований, правил. Анализ содержания принципов и их практической реализации имеет значение и в теории оперативно-боевого противодействия террористической деятельности. На наш взгляд, принципы теории оперативнобоевого противодействия экстремистской и террористической деятельности можно дифференцировать на два уровня: 1) принципы, связанные с формированием теории оперативно-боевого противодействия экстремистской и террористической деятельности; 2) принципы, связанные с осуществлением оперативно-боевого противодействия экстремистской и террористической деятельности. Рассмотрим вначале принципы, отнесенные нами к первому уровню, среди которых мы склонны выделить: историзм, связь теории с практикой. Принцип историзма позволяет проследить этапы развития и становления оперативно-боевых подразделений, сравнить силы и средства этих подразделений на различных исторических

этапах их развития. С развитием общества развивается и совершенствуется правоохранительная система государства. Совершенствуется техника применения спецподразделений. Более эффективной становится тактика деятельности. На этапах исторического развития такого вида правоохранительной деятельности, как оперативнорозыскная, мы видим, что она выделилась в самостоятельную науку из криминалистики. Точно так же оперативно-боевая деятельность, являясь частью теории оперативно-розыскной деятельности, изучает конкретно-частные закономерности предмета этой деятельности. Историко-научные исследования представляют сейчас одну из наиболее интенсивно развивающихся отраслей социального познания. Это обстоятельство не могло не вызвать значительного роста интереса к методологическому базису исследований данного типа. И действительно, налицо обширный круг проблем и дискуссий, основная направленность которых сводится к выявлению особенностей познавательной реконструкции процессов развития научного знания. Принцип связи теории с практикой. Для теории оперативно-боевого противодействия террористической деятельности, призванной об-

95

ÒÅÐÐÎÐÈÇÌ È ÝÊÑÒÐÅÌÈÇÌ

Исследуются дискуссионные вопросы, касающиеся руководящих положений, с учетом которых должна формироваться частная теория оперативно-боевого противодействия экстремистской и террористической деятельности. Ключевые слова: теория и принципы оперативно-боевого противодействия экстремистской и террористической деятельности, связь с населением, соблюдение законности, плановость, объективность, конспиративность, наступательность, сочетание гласных и негласных мероприятий.

ÒÅÐÐÎÐÈÇÌ È ÝÊÑÒÐÅÌÈÇÌ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ служивать практику борьбы с преступностью с применением негласных сил, средств и методов, связь с этой практикой имеет первостепенное значение. Она проявляется в двух направлениях: с одной стороны, практика деятельности оперативно-боевых подразделений выступает в качестве базы для теории, служит источником формирования научных знаний; с другой стороны, теория оперативно-боевого противодействия террористической деятельности оказывает непосредственное влияние на практику, происходит процесс (правда, довольно медленный) превращения данной отрасли науки в непосредственную производительную силу. Общественная практика является движущей силой познания в том смысле, что она указывает на явления, изучение которых имеет наиболее важное значение для общества. Взаимодействуя в процессе труда с предметами и явлениями действительности, человек тем самым выявляет в них новые, ранее не известные ему, свойства и делает их предметом изучения. Практика борьбы с преступностью является объектом исследования для теории оперативно-боевого противодействия террористической деятельности. Познание практики осуществляется на эмпирическом и теоретическом уровнях. Процесс такого познания в современных условиях характеризуется тем, что идет переход от накопления знаний на эмпирическом уровне к формированию системы знаний на теоретическом уровне. Исследователи не ограничиваются описанием фактов, а на основе глубокого их изучения и сопоставления, абстрагируясь от частностей, проникают в глубь явлений и процессов, выявляют объективные связи, отношения и закономерности. Такой уровень развития знания в области теории оперативно-боевого противодействия террористической деятельности позволяет ей оказывать обратное воздействие на практику, причем не путем представления отдельных субъективных умозаключений ученых, а посредством внедрения в практику научно обоснованных и всесторонне проверенных на практике рекомендаций по совершенствованию деятельности оперативно-боевых подразделений. Наиболее существенное воздействие на практику борьбы с преступностью теория оперативно-боевого противодействия террористической деятельности оказывает прежде всего путем трансформации научных положений и выводов в правовые нормы, обязательные для исполнения. Имеются в виду ведомственные нормативные акты, т.е. приказы, указания, инструкции министра внутренних дел. Но как раз в этой области сделано пока недостаточно. Многие научные

96

№4

2013

рекомендации и выводы, сформулированные в диссертациях и других изданиях научного характера, не трансформированы в правовые нормы и фактически не реализованы. Вторым важным направлением внедрения достижений теории в практику деятельности оперативно-боевых подразделений является издание соответствующей литературы, в частности учебников, учебных пособий, методических рекомендаций. В последнее время по проблемам теории и практики оперативно-боевого противодействия террористической деятельности публикуется немало материалов. Однако, к сожалению, значительная их часть не доходит до своего читателя, особенно до сотрудников спецподразделений. Третьим направлением внедрения достижений науки в практику является обучение слушателей, курсантов, практических работников в учебных заведениях, на курсах повышения квалификации и в системе первоначальной подготовки. Далее рассмотрим принципы, связанные с осуществлением оперативно-боевого противодействия экстремистской и террористической деятельности. Принципы осуществления оперативно-боевого противодействия террористической деятельности целесообразно классифицировать на 3 группы. Первая группа должна включать общие принципы, которые присущи не только осуществлению оперативно-боевого противодействия террористической деятельности, но и управлению данным явлением: связь с населением, соблюдение законности, плановость и другие. Во вторую группу должны входить принципы, характерные для управления оперативно-боевыми подразделениями: демократический централизм, коллегиальность, единоначалие и другие. Третья группа должна объединить принципы, присущие осуществлению оперативно-боевой деятельности: объективность, конспиративность, наступательность, сочетание гласных и негласных мероприятий. Раскроем наше видение содержания отдельных вышеназванных принципов. Принцип связи с населением. О подготовке или совершении любого преступления, каким бы оно способом ни совершалось, рано или поздно становится известно населению. Поэтому важное значение приобретают поддержание связи с населением, проведение воспитательной работы среди граждан, повышение их социальной активности, непримиримости к правонарушениям. Это расширяет информационную базу оперативных аппаратов и позволяет им успешнее решать задачи предупреждения и раскрытия преступлений.

2008

Важной формой участия граждан в борьбе с преступностью является конфиденциальное сотрудничество. Эта форма присуща как оперативно-розыскной, так и оперативно-боевой деятельности. Помощь граждан в таких случаях может быть использована оперативными сотрудниками для наблюдения за преступниками в целях их задержания и пресечения преступной деятельности. Оперативные сотрудники имеют возможность активно использовать помощь представителей общественности и в гласных формах, особенно при проведении предупредительнопрофилактических мероприятий. Учитывая требования конспирации, привлечение представителей общественности к участию в проведении оперативно-боевых мероприятий возможно лишь в тех случаях, когда это не грозит опасными последствиями (например, расшифровкой проводимых мероприятий) и не создает опасности для их жизни и здоровья. Демократический централизм заключается в сочетании централизованного руководства с развитием творческой инициативы непосредственных исполнителей. Все звенья оперативно-боевых подразделений как в территориальном, так и функциональном плане находятся в административно-служебной подчиненности. Вышестоящие оперативно-боевые подразделения осуществляют руководство нижестоящими. Такое руководство проявляется в формах: издания нормативных актов, регламентирующих деятельность оперативно-боевых подразделений; разработки и введения в действие текущих и перспективных планов; координации и организации взаимодействия оперативно-боевых подразделений как между собой, так и с другими государственными органами и общественными организациями; осуществления контроля, оказания помощи, внедрения передового опыта и т.д. Творческая инициатива нижестоящих оперативно-боевых подразделений проявляется в реализации приказов, указаний, планов вышестоящих оперативно-боевых подразделений с учетом оперативной обстановки на местах и при решении конкретных задач. Принцип коллегиальности и единоначалия. Реализация данного принципа в управлении оперативно-боевыми подразделениями проявляется прежде всего в подготовке и принятии управленческих решений, организации их исполнения. Оперативные сотрудники принимают участие в процессе подготовки решения, они вправе обсуждать вопросы, вносить предложения, давать свои оценки и т.д. Решение же может принимать только руководитель оперативно-бо-

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ евого подразделения. Он же проводит принятое решение в жизнь. Принцип объективности в ходе оперативно-боевого противодействия террористической деятельности требует установления фактов, которые соответствуют действительности. Соблюдение этого принципа важно прежде всего при получении и использовании первичной информации, которая поступает в оперативно-боевые подразделения в значительном объеме и характеризуется разнообразным содержанием. На практике нередко встречаются случаи, когда в оперативно-боевые подразделения преступниками, другими заинтересованными лицами поставляется ложная информация. Информация может искажаться при прохождении через различные инстанции. Любая информация реализуется только после тщательной перепроверки с использованием оперативно-боевых сил, средств и методов. Важное значение реализация принципа объективности приобретает при проведении контртеррористических операций. Здесь его требования сводятся к тому, чтобы оперативный сотрудник не допускал субъективизма и предвзятости при оценке обстоятельств совершения противоправного деяния, роли каждого соучастника преступления и т.д. Принцип конспиративности оперативно-боевого противодействия террористической деятельности базируется на необходимости использовать негласные средства и методы для пресечения и раскрытия преступлений, совершаемых тайно, замаскированными способами, и обезвреживания преступников. Конспиративность обеспечивается различными способами, прежде всего путем правильного использования оперативно-боевых сил, средств, форм и методов. Очень важны использование гласными и негласными сотрудниками оперативно-боевых подразделений правил конспирации; правильная реализация информации, полученной из оперативных источников; организация оперативной работы и ведение делопроизводства в строгом соответствии с нормативными актами. Особое значение имеет обеспечение конспирации в оперативно-боевой работе, которое может быть достигнуто за счет более качественного подбора сотрудников, определения их количественного состава с учетом оперативной обстановки, сокращения текучести кадров, а также специализации оперативного состава на оперативной работе и ограничения допуска к ней других сотрудников с учетом требований приказов и инструкций. Принцип наступательности в деятельности оперативных сотрудников проявляется в знании ими оперативной обстановки, владении инициа-

97

ÒÅÐÐÎÐÈÇÌ È ÝÊÑÒÐÅÌÈÇÌ

№1

ÒÅÐÐÎÐÈÇÌ È ÝÊÑÒÐÅÌÈÇÌ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ тивой и осуществлении эффективных и целенаправленных мер по противодействию террору. Данный принцип обеспечивается за счет планирования и осуществления оперативно-боевых мер прежде всего в целях общей и индивидуальной профилактики преступлений, предупреждения и пресечения терроризма на более ранних этапах путем предупреждения замышляемых и пресечения подготавливаемых преступлений, а также благодаря проведению воспитательной работы с лицами, от которых можно ожидать их совершения, выявлению и устранению причин и условий совершения преступлений, и т.д. Осуществление предупредительно-профилактических мер в противодействии террору не только обеспечивает наступательность, но и определяет наиболее гуманный путь борьбы с преступностью, так как исключает наступление вредных последствий. В тех же случаях, когда противоправное деяние уже совершено, наступательное действие оперативно-боевых мер обеспечивается на стадии обнаружения и раскрытия путем осуществления системы действий по горячим следам, т.е. путем опережения действий преступников, пытающихся скрыть следы содеянного, уничтожить следы и орудия преступлений, уклониться от наказания и т.д. Принцип сочетания гласных и негласных мероприятий. Использование лишь гласных мер не позволяет решать задачи правосудия в полном объеме, наоборот, одни негласные меры не всегда могут обеспечить решение этих задач. Противопоставление одних мер другим усложняет работу, ведет к неоправданным затратам, иногда к риску расшифровки негласных средств и методов борьбы с преступностью. Эффективное решение задач противодействия террору обеспечивается

98

№4

2013

комплексным применением сил и средств, оптимальным сочетанием гласных и негласных мероприятий. Это сочетание определяется исходя из реально складывающейся оперативной обстановки и тех задач, которые требуют своего решения. Оно должно осуществляться в таких формах и пределах, которые бы не привели к нарушению принципов конспирации и соблюдения законности. Комплексное применение в противодействии террору оперативно-боевых сил и средств, оптимальное сочетание гласных и негласных мероприятий должны дополняться специализацией и дифференцированным применением оперативно-боевых мер. В области предупредительно-профилактической работы негласные меры могут быть использованы более эффективно для получения информации об условиях, способствующих совершению преступлений, о лицах, от которых можно ожидать их совершения, и т.д. Гласные меры больше применимы и дают положительный результат в проведении профилактической и воспитательной работы. В работе по конкретным фактам совершенных преступлений негласные меры могут быть использованы прежде всего для обнаружения преступлений, лиц, их совершивших, фиксации их преступных действий. Они обеспечивают раскрытие и пресечение преступлений. Подводя общий итог, отметим, что от того, какими принципами руководствуется исследователь, а также субъект оперативно-боевого противодействия экстремистской и террористической деятельности, зависят правильность избранного пути в познании и формировании данной отрасли знания, а также эффективность практических мер борьбы с преступностью в указанной сфере.

№1

2008

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ СМИРНОВ, кандидат юридических наук, доцент, докторант ФГКУ «ВНИИ МВД России»

ИНФОРМАЦИОННОЕ ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ ТЕРРОРИЗМУ И ЭКСТРЕМИЗМУ

A.A. Smirnov, Phd (Law), doctoral candidate Russia MI FPI National research Institute; e-mail: [email protected], tel. 8 (495) 915-23-33. Information counteraction against terrorism and extremism. Article is devoted to the analysis of a problem of information counteraction against terrorism and extremism. The thesis locates in it that area of fighting against threats of terrorism and extremism become significant in global information society. The directions of use of opportunities of mass media and the Internet in activity of the terrorist and extremist organizations are considered. Author set forth his vision of concept, tasks and methods of information counteraction against terrorism and extremism. Key words: terrorism, extremism, information and communication technologies, mass media, internet, information counteraction.

Терроризм и экстремизм продолжают оставаться актуальными угрозами национальной безопасности России, острота которых не спадает. В 2012 г. было зарегистрировано 637 преступлений террористического характера (+2,4%), в том числе 24 теракта и 696 преступлений экстремистской направленности (+11,9%). Президент Российской Федерации В.В. Путин, выступая на расширенном заседании коллегии МВД России 8 февраля 2013 г., обозначил задачи правоохранительных органов по борьбе с данными угрозами: «Самым жестким образом необходимо пресекать деятельность экстремистских организаций, оперативно реагировать на любые экстремистские проявления, от кого бы они ни исходили»1. В условиях формирования глобального информационного общества одним из ключевых направлений борьбы с терроризмом и экстремизмом становится информационное противодействие. Это связано с возрастанием значимости информационной сферы и увеличением потенциала воздействия информационных технологий, которые взяты на вооружение террористическими и экстремистскими организациями. «Завоевание информационного пространства – такова первоочередная задача, которую пытаются решить современные террористические орга-

низации», – отмечает российский исследователь В.А. Гарев2. Террористские и экстремистские формирования активно осваивают информационное пространство, используют в своих интересах СМИ, применяя во взаимодействии с ними современные политические технологии. По словам В.А. Гарева, «правильный выбор объекта для создания коммуникативного резонанса, постоянная стимуляция обсуждения проблемы, многоканальность воздействия на аудиторию и т.д. наглядно демонстрируют хорошую подготовленность террористов к проведению многоуровневых психологических операций в информационном пространстве других стран»3. Со своей стороны, СМИ также заинтересованы в освещении действий террористов, поскольку любой террористический акт рассматривается ими как значимый информационный повод, приковывающий внимание аудитории и поднимающий рейтинг просмотра. По мнению исследователя масс-медиа Н. Больца, существует целая «мультимедийная индустрия страха»4. Подобная «спайка» интересов террористов и масс-медиа способствует дальнейшему раскручиванию маховика террористической активности. Как отмечает Б. Накос, «прибегая ко все более зрелищным

99

ÒÅÐÐÎÐÈÇÌ È ÝÊÑÒÐÅÌÈÇÌ

Посвящена анализу проблемы информационного противодействия терроризму и экстремизму. Обосновывается тезис о том, что данное направление борьбы с угрозами терроризма и экстремизма приобретает ключевое значение в глобальном информационном обществе. Рассматриваются направления использования возможностей средств массовой информации и сети Интернет в деятельности террористических и экстремистских организаций. Излагается авторское видение понятия, задач и методов информационного противодействия терроризму и экстремизму. Ключевые слова: терроризм, экстремизм, информационно-коммуникационные технологии, средства массовой информации, Интернет, информационное противодействие.

ÒÅÐÐÎÐÈÇÌ È ÝÊÑÒÐÅÌÈÇÌ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ и жестоким действиям и таким образом повышая порог насилия, террористы уверены в самом широком освещении своих действий в прессе и общественном внимании»5. Причем благодаря формированию глобального информационного общества произошло «расширение границ психологического воздействия террористов до глобальных масштабов»6, что было наиболее отчетливо продемонстрировано в ходе террористических атак в США 11 сентября 2001 г. Однако действительно беспрецедентные возможности информационного воздействия на общество террористические и экстремистские организации получили в результате появления и развития сети Интернет, особенно интерактивной ее составляющей (Web 2.0). Автор известного доклада «Как современные террористы используют Интернет» Г. Вейман выделил следующие факторы, делающие Интернет идеальным полем деятельности террористических организаций: а) свобода доступа; б) минимальные регулирование, цензура и другие формы государственного контроля или вовсе их отсутствие; в) потенциально огромная аудитория во всем мире; г) анонимность связи; д) быстрое движение информации; е) невысокая стоимость создания сайта и обслуживания присутствия в сети; ж) мультимедийная среда, позволяющая комбинировать текст, графику, аудио и видео, дающая возможность загружать фильмы, песни, книги, постеры и т.д.; з) возможность охватить также аудиторию традиционных СМИ, которые все чаще используют Интернет как источник сообщений7. Г. Вейман выделил восемь способов использования Интернета террористами: 1) ведение психологической войны; 2) поиск информации; 3) обучение; 4) сбор денежных средств; 5) пропаганда; 6) вербовка; 7) организация сетей; 8) планирование и координация террористических действий8. Российский исследователь И.Ю. Сундиев приводит схожий перечень9. Как видно, большинство названных способов связаны с распространением информации и оказанием психологического воздействия. Проведенное ВНИИ МВД России в 2013 г. исследование показало, что процесс активного использования Интернета террористическими и экстремистскими организациями в России начался с 2000-х годов. В дальнейшем его развитие шло по восходящей линии. В настоящее время в российском сегменте Интернета действует более ста интернет-сайтов российских радикальных структур. Они, как правило, пропагандируют политические идеи, осуществляют агитационную и вербовочную деятельность, направленную на увеличение числа своих сторонников.

100

№4

2013

Поэтому задача информационного противодействия терроризму и экстремизму приобретает особую значимость в системе мер борьбы с данными угрозами. На ее решение ориентировал Президент Российской Федерации В.В. Путин в ходе выступления на расширенном заседании коллегии ФСБ России 14 февраля 2013 г.: «Прямая связь экстремистских и террористических группировок очевидна. Поэтому при нейтрализации разного рода экстремистских структур нужно действовать максимально решительно, блокировать попытки радикалов использовать для своей пропаганды возможности современных информационных технологий, ресурсы Интернета, социальных сетей»10. Важность данной задачи осознается и на региональном уровне. 19 апреля 2013 г. глава Кабардино-Балкарии А. Каноков поручил органам власти республики принять меры по кардинальному совершенствованию работы в сфере информационного противодействия экстремизму, отметив следующее: «Продолжающееся рекрутирование в ряды экстремистов молодых жителей нашей республики вызывает крайнюю озабоченность. Мы не можем рассчитывать исключительно на силовые меры. И поэтому задачей особой важности является создание на научной основе целостной системы идеологического противодействия экстремизму»11. Само понятие «информационное противодействие терроризму» использовано в Концепции противодействия терроризму, утвержденной Президентом Российской Федерации 5 октября 2009 г.12, где оно рассматривается в системе мер предупреждения терроризма как инструмент борьбы с распространением идеологии терроризма. На наш взгляд, под информационным противодействием терроризму и экстремизму следует понимать систему информационнопропагандистских, правовых, организационных и иных мер, направленных на предупреждение и блокирование негативного информационно-психологического воздействия террористических и экстремистских организаций на общество или личность, а также использования информационно-коммуникационных технологий в деструктивной деятельности данных организаций. Как видно из приведенной дефиниции, мы предлагаем использовать расширительный подход к определению рассматриваемого понятия, включая в его содержание не только меры по противодействию распространению экстремистской идеологии, которые составляют основу информационного противодействия терроризму и экстремизму, но и действия по блокированию каналов коммуникаций (включая радиоэлектронное подавление), дезинформацию, борьбу с ресур-

2008

сами сбора помощи через Интернет и другими формами применения ИКТ в террористической и экстремистской деятельности. Основными задачами информационного противодействия терроризму и экстремизму выступают: 1. Противодействие ведению пропаганды и иным формам информирования общества террористическими и экстремистскими организациями (далее – ТЭО). 2. Противодействие ведению психологической войны ТЭО против населения и (или) органов публичной власти. 3. Противодействие коммуникации между членами ТЭО и иными лицами, а также членов ТЭО между собой, осуществляемой в целях террористической и экстремистской деятельности. 4. Противодействие доступу членов ТЭО к информации, которая может быть использована для подготовки и совершения террористических актов, иных преступлений террористической и экстремистской направленности. 5. Противодействие сбору денежных и товарно-материальных средств ТЭО, вербовке ими новых членов и совершению иных действий, направленных на содействие террористической и экстремистской деятельности, осуществляемых с применением информационно-коммуникационных технологий. Важнейшим принципом информационного противодействия терроризму и экстремизму является системность осуществляемых мер, что предполагает выработку целостной стратегии, в которой все эти меры будут взаимоувязаны между собой. В настоящей статье позволим себе высказать ряд соображений методологического характера, которые должны, по нашему мнению, лечь в основу такой стратегии. Полагаем, что большим эвристическим потенциалом в контексте решения обозначенной задачи обладает коммуникационная модель Г. Лассуэла, признанная классической парадигмой в теории коммуникации. В рамках этой модели ученый выделил следующие основные элементы коммуникации: 1) кто сообщает; 2) что сообщает; 3) по какому каналу; 4) кому сообщает; 5) с каким эффектом13. Данная аналитическая схема должна быть использована для изучения имеющихся и перспективных форм террористической и экстремистской коммуникации. Необходимо определить субъектов такой коммуникации в структуре ТЭО, формы и виды информационных сообщений ТЭО, их типовое содержание, установить основные каналы их трансляции в общество, идентифицировать адресатов данных сообщений, а

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ также оценить эффект воздействия каждого из них. Все названные вопросы требуют глубокой проработки с применением как инструментария научного анализа, так и мер оперативно-розыскного характера. Но сделать это крайне важно, так как в отсутствие четких характеристик каждого из выделенных элементов выработка адекватных мер информационного противодействия будет затруднена. Проиллюстрируем это конкретным примером. Основным очагом действия ТЭО продолжает оставаться Северный Кавказ. Хотя сам перечень каналов коммуникации, используемых ТЭО в данном регионе (СМИ, Интернет, устные каналы общения и т.д.), является вполне универсальным для страны в целом, значимость каждого из них может сильно отличаться от ситуации в других регионах России. На это будут влиять различные объективные и субъективные факторы, такие как уровень проникновения СМИ и Интернета, востребованность среди населения определенных СМИ и Интернета, распространенность и доступность религиозных учреждений и доля радикально ориентированных из них, уровень контроля государственных органов за работой образовательных и религиозных учреждений, доминирующие ценностные ориентации и коллективные представления социальных групп, включая отношение к деятельности ТЭО, и многие другие. Вполне может оказаться (но не факт), что влияние ресурсов сети Интернет в республиках Северного Кавказа (особенно в сельской местности) окажется незначительным и будет сильно уступать таким традиционным каналам коммуникации, как межличностное общение в семье или школе либо проповеди в религиозных учреждениях. Соответственно приоритеты информационного противодействия должны быть распределены таким образом, чтобы сфокусировать усилия на доминирующих каналах информационного влияния ТЭО на территории СКФО. Что касается способов (методов) информационного противодействия терроризму и экстремизму, то их можно условно подразделить на несколько групп. Первую группу составляют методы поискового и информационно-аналитического характера. Они направлены на обнаружение, сбор и анализ информации об информационной деятельности ТЭО и включают проведение научных исследований, оперативно-розыскных, разведывательных и контрразведывательных мероприятий, осуществление мониторинга информационных ресурсов ТЭО, СМИ и интернетсайтов, а также последующий анализ полученных сведений. Вторую группу можно обозначить как мето-

101

ÒÅÐÐÎÐÈÇÌ È ÝÊÑÒÐÅÌÈÇÌ

№1

ÒÅÐÐÎÐÈÇÌ È ÝÊÑÒÐÅÌÈÇÌ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ ды информационной изоляции и подавления. Они представляют собой подавление или блокирование каналов коммуникации (мобильной и радиосвязи, доступа к Интернету, теле- и радиовещания) ТЭО, предотвращение и пресечение распространения печатных и аудиовизуальных экстремистских материалов, прекращение работы сайтов экстремистского характера или блокирование доступа к ним, удаление информации экстремистского характера из СМИ, с интернетсайтов и страниц социальных сетей, сокрытие экстремистских интернет-ресурсов в поисковых интернет-системах, прекращение деятельности религиозных объединений и учреждений экстремистского толка. Сюда же можно отнести меры по информационной изоляции (включая физическую) самих субъектов распространения информации террористического и экстремистского характера. Следующую группу составляют методы информационного реагирования и контрпропаганды: распространение официальных информационных сообщений, опровержений в СМИ и сети Интернет, проведение брифингов или пресс-конференций для СМИ, подготовка и распространение информационной продукции (фильмов, передач, статей, плакатов и т.п.) контрпропагандистского характера, участие в дискуссиях на форумах и в социальных сетях, проведение разъяснительных бесед с общественностью, семьями членов ТЭО. Для того чтобы информационное противодействие не ограничивалось лишь оперативным реагированием на проявления информационной деятельности ТЭО, названная группа методов должна дополняться методами информационно-пропагандистского, обучающего и воспитательного воздействия. Они должны включать в себя меры, направленные, прежде всего, на формирование «информационного иммунитета» у населения к пропаганде ТЭО. Таковыми могут выступать проведение специальных занятий и учебных курсов в образовательных учреждениях, ведение разъяснительной работы в ходе религиозных мероприятий, распространение специальной учебной и популярной литературы, создание специализированной информационной продукции СМИ и интернет-сайтов информационноразъяснительного и просветительского характера, организация культурных, спортивных и иных массовых мероприятий и др. Рассматриваемая группа методов должна быть встроена в общую государственную информационную и образовательную политику государства. «Сквозной» характер имеют организационноправовые методы, отчасти пересекающиеся со

102

№4

2013

всеми рассмотренными выше группами методов. Данная группа включает в себя меры по использованию предоставленных законодательством о противодействии терроризму и экстремизму, об информации и информационных технологиях, о средствах массовой информации, о некоммерческих организациях, о религиозных объединениях и др. способов реагирования на проявления деструктивной информационной активности ТЭО. Например, Законом Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. № 2124-1 «О средствах массовой информации»14 предусмотрены следующие меры воздействия в отношении СМИ за злоупотребление свободой массовой информации, одной из форм которого является «использование СМИ для распространения материалов, содержащих публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публично оправдывающих терроризм, других экстремистских материалов»: а) отказ в регистрации СМИ (п. 3 ст. 13); б) приостановление и прекращение деятельности СМИ (ст. 16); в) выдача лицензиату (юридическому лицу, осуществляющему телевизионное вещание или радиовещание) предписания об устранении выявленного нарушения или о недопустимости совершения нарушения лицензирующим органом (ст. 31.7); г) приостановление действия лицензии на телевизионное вещание или радиовещание (ст. 31.7); д) прекращение действия (аннулирование) лицензии на телевизионное вещание или радиовещание (ст. 31.7). В случае если информационно-психологическое воздействие ТЭО достигло своей цели, то необходима реализация методов ресоциализации членов ТЭО. Они могут включать проведение индивидуальных профилактических бесед с членами ТЭО, направление их в молодежные лагеря отдыха, вовлечение в работу военно-спортивных клубов, оказание помощи в получении образования, трудоустройстве и т.п. Одной из нестандартных, но действенных мер является ознакомление членов ТЭО с записями переговоров их лидеров, вскрывающими истинные цели последних и отношение к рядовым участникам ТЭО. Если речь идет об активных членах ТЭО, находящихся в местах лишения свободы, то могут применяться меры индивидуальной и (или) коллективной воспитательной и профилактической работы с ними в рамках данных учреждений, а также после выхода их на свободу. Вместе с тем, в местах лишения свободы в ряде случаев должны также применяться методы информационной изоляции непримиримых членов ТЭО во избежание трансляции ими своих экстремистских взглядов другим заключенным. В заключение отметим, что выработка стра-

2008

тегии и тактики информационного противодействия терроризму и экстремизму должна осуществляться на основе достижений тех отраслей теоретико-прикладного знания, которые имеют наиболее близкое отношение к данному направлению деятельности и также связаны с оказанием информационного воздействия на аудиторию. На наш взгляд, таковыми являются, прежде всего, теория информационной (психологической, сетевой) войны и теория связей с общественностью (PR). Из них необходимо почерпнуть как наработанные годами и доказавшие свою эффективность методы пропаганды и иных традиционных форм информационного воздействия, так и новейшие практики использования сетевых ресурсов Web 2.0 для ведения информационного противоборства. В свою очередь, в научном плане это предполагает потребность в междисциплинарном изучении темы информационного противодействия терроризму и экстремизму и объединении усилий представителей различных сфер науки в выработке стратегии его осуществления.

1 Расширенное заседание коллегии МВД России 8 февраля 2013 г. // Президент России: официальный сайт. URL:

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ http://news.kremlin.ru/news/17461/print (дата обращения: 10.02.2013). 2 Гарев В.А. Информационные угрозы современного международного терроризма. – М.: Институт Африки РАН, 2010. С. 6. 3 Там же. 4 Больц Н. Азбука медиа. – М.: Европа, 2011. С. 79. 5 Nacos B.L. Terrorism and media: from Iran Hostage to the World Trade Center Bombing. – N.Y., 1994. P. 7-8. 6 Гарев В.А. Указ. соч. С. 31. 7 Вейман Г. Как современные террористы используют Интернет / Центр исследования компьютерной преступности. URL: http://www.crime-research.ru/analytics/Tropina_01/ (дата обращения: 12.04.2013). 8 Там же. 9 Сундиев И.Ю. Информационные технологии в экстремистской деятельности молодежных объединений // Научный портал МВД России. 2010. № 2. С. 11-21. 10 Заседание коллегии Федеральной службы безопасности 14 февраля 2013 г. // Президент России: официальный сайт. URL: http://news.kremlin.ru/transcripts/17516/print (дата обращения: 15.02.2013). 11 Глава Кабардино-Балкарии поручил кардинально усовершенствовать информационное противодействие экстремизму // ИА REGNUM. 19.04.2013. URL: http://www.regnum.ru/ news/1651110.html (дата обращения: 20.05.2013). 12 Российская газета. 2009. 20 окт. 13 Lasswell H.D. The structure and function of communication in society. In: Bryson, (ed.) The Communication of Ideas. – N.Y.: Harper and Brothers, 1948. P. 32-51. 14 Российская газета. 1992. 8 февр.

103

ÒÅÐÐÎÐÈÇÌ È ÝÊÑÒÐÅÌÈÇÌ

№1

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

№4

2013

ÈÍÔÎÐÌÀÖÈÎÍÍÎÅ È ÍÀÓ×ÍÎÅ ÎÁÅÑÏÅ×ÅÍÈÅ ÎÐÃÀÍΠÂÍÓÒÐÅÍÍÈÕ ÄÅË

ИНФОРМАЦИОННОЕ И НАУЧНОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ ОРГАНОВ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ ЮРИЙ НИКОЛАЕВИЧ ДЕМИДОВ, доктор юридических наук, член коллегии МВД России, начальник ГУОООП МВД России

О ТЕКУЩИХ ЗАДАЧАХ И ПРОБЛЕМНЫХ АСПЕКТАХ В СФЕРЕ ОРГАНИЗАЦИИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ ПОЛИЦИИ ПО ОХРАНЕ ОБЩЕСТВЕННОГО ПОРЯДКА ТЕРРИТОРИАЛЬНЫХ ОРГАНОВ МВД РОССИИ Проанализированы проблемы, существующие в субъектах охраны общественного порядка, определены задачи, которые необходимо решить для повышения эффективности деятельности территориальных органов МВД России в рассматриваемой сфере, а также меры по обеспечению правопорядка и общественной безопасности. Ключевые слова: охрана общественного порядка, организация служебной деятельности, нормативно-правовая и методологическая база, стабильность оперативной обстановки, оптимизация численного состава. Y.N. Demidov, DSc (Law), Member of Russia MI Board, Head, Russia MI Chief Agency of the Organizing Public Order Protection; e-mail: [email protected], tel.: 8 (495) 667-64-28. On the current tasks and problematic aspects in the sphere of organizing police activities in protecting public order of the territorial Russia MI units. Problems existing in the subjects of public order protection are analyzed, tasks which are necessary to solve for enhancing efficiency of the territorial Russia MI units in the sphere concerned, and also measures of law enforcement and public safety, are determined. Key words: public order protection, organization of service activities, normative-and-legal and methodological base, stability of the operative conditions, optimization of numerical strength.

Современный этап функционирования системы органов внутренних дел Российской Федерации характеризуется рядом значимых процессов, связанных с внедрением инновационных форм и методов организации служебной деятельности, совершенствованием структуры управления, модернизацией нормативно-правовой и методологической базы, оптимизацией численного состава. Стратегический приоритет – завершение во взаимодействии с ВНИИ МВД России, образовательными учреждениями МВД России разработки нормативов штатной численности подразделений полиции по охране общественного порядка, к их личному составу относится около

104

четверти всей численности органов внутренних дел – в общей сложности более 225 тыс. сотрудников. В абсолютном большинстве направления их деятельности связаны с непосредственным общением с гражданами, что в первую очередь формирует мнение населения о работе органов внутренних дел. Это – основополагающий критерий современной системы оценки, утвержденной приказом МВД России № 1310 2011 г. Из 21 параметра 6 характеризуют состояние работы в сфере компетенции ГУОООП МВД России. Основным результатом с точки зрения обеспечения правопорядка и общественной безопасности можно назвать сохранение стабиль-

2008

ности оперативной обстановки в большинстве регионов страны. Главная задача – совершенствование организации патрулирования улиц, других общественных мест, оперативного реагирования на правонарушения. Завершается подготовка концептуального приказа по деятельности комплексных сил полиции в охране общественного порядка. Приоритет отдан единому руководству всеми наружными нарядами из дежурной части территориального органа внутренних дел. Несмотря на сокращение более чем на четверть (на 25,9%) численности патрульно-постовой службы полиции – основного звена, обеспечивающего правопорядок на улицах, – результативность ее работы снизилась незначительно – на 3,9%, вклад в борьбу с преступностью остается стабильным – на уровне 6,3% (от всех раскрытых преступлений в Российской Федерации). В 2012 году ее сотрудниками раскрыто свыше 88,2 тыс. преступлений и пресечено около 4 млн административных правонарушений. К сожалению, сохраняются и негативные тенденции. Так, на фоне снижения регистрируемых преступлений (на 4,3%) уличная преступность выросла на 13% (до 466,1 тыс.). Наибольший прирост – вымогательства (+21,8%), кражи (+20,6%) (в том числе транспортных средств (+24,1%)), причинение тяжкого вреда здоровью (+10,9%), хулиганство (+9,0%), убийства и покушения на убийства (+8,1%), изнасилования и покушения на изнасилования (+4,7%), тяжкие и особо тяжкие преступления (+2,6%), разбои (+1,8%). Факторы, повлиявшие на рост статистики: 1) необоснованное отнесение преступлений к категории уличных. Например, при выборочной проверке в УМВД России по Курской области выявлено 6 краж на объектах, которые включены в госстатистику как уличные, в том числе хищение машинки для стрижки в парикмахерской, кирпичей в поликлинике, мобильного телефона в раздевалке школы. В Архангельской области как уличные преступления учтены дача заведомо ложных показаний в районном суде, по 3 факта растраты и сбыта похищенного имущества, 2 случая нарушения правил безопасности на объектах атомной энергетики. И такие факты неединичны; 2) изменение порядка учета в соответствии с совместным указанием Генеральной прокуратуры и МВД России (от 24 февраля 2010 г. № 66/85/1). Характерный пример – Республика Ингушетия, где зарегистрирован двадцатикратный рост

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ уличной преступности после устранения выявленных нарушений (с 6 до 126); 3) учет инициативно выявленных преступлений. К примеру, в Брянской области, где уличная преступность выросла на 81,3%, сотрудниками полиции инициативно выявлено 611 преступлений, или более половины (54,6%) уличных преступлений; 4) проблемы в расстановке наружных нарядов, использовании комплексных сил. Маршруты патрулирования разрабатываются без учета реальной обстановки. Так, в г. Архангельске из 100 зарегистрированных за 2 недели января (с 10 по 23 января 2013 г.) уличных преступлений только два были совершены в зонах постов и маршрутов ППСП. В 2012 г. нарядами ППСП на постах и маршрутах раскрыто всего 6% от общего числа раскрытых преступлений; 5) нецелевое использование личного состава. Например, во Владимирской области из 900 сотрудников ППСП по списку 38 чел. (или 4,2%) используются на службе, не связанной с охраной общественного порядка (18 музыкантов оркестра при УМВД, 14 спортсменов, 6 водителей); 6) командирование дополнительных сил и средств для обеспечения правопорядка и общественной безопасности при проведении крупномасштабных массовых мероприятий всероссийского и международного характера. Какие могут быть приняты меры? Прежде всего, альтернативные формы организации службы: 1) смешанные наряды с добровольными народными дружинами, казачеством, работниками ЧОП. Заслуживает внимания опыт подобной работы в г. Северодвинске Архангельской области; 2) передвижные пункты полиции. Например, в МВД по Республике Мордовия сформирован сводный наряд в составе сотрудников ППСП, УУП, ЛРР, дознания на базе автобуса, оборудованного АРМ с мобильным устройством удаленного доступа к базам данных; 3) опыт ГУ МВД России по г. Москве, где для патрулирования улиц выделяется по 80 сотрудников оперативных полков полиции в свободное время от обеспечения правопорядка при проведении массовых мероприятий; 4) усиление патрулирования улиц в вечернее время в конце рабочей недели с привлечением в установленном порядке сотрудников, не являющихся полицейскими, – на примере г. Иркутска, других крупных населенных пунктов. Подготовлены предложения по расширению использования потенциала кавалерийских под-

105

ÈÍÔÎÐÌÀÖÈÎÍÍÎÅ È ÍÀÓ×ÍÎÅ ÎÁÅÑÏÅ×ÅÍÈÅ ÎÐÃÀÍΠÂÍÓÒÐÅÍÍÈÕ ÄÅË

№1

ÈÍÔÎÐÌÀÖÈÎÍÍÎÅ È ÍÀÓ×ÍÎÅ ÎÁÅÑÏÅ×ÅÍÈÅ ÎÐÃÀÍΠÂÍÓÒÐÅÍÍÈÕ ÄÅË

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ разделений полиции. На сегодняшний день численность кавалерийских подразделений полиции территориальных органов МВД России составляет всего 727 единиц. Следующий момент – внедрение современных информационно-телекоммуникационных технологий. За прошедшие пять лет в субъектах Российской Федерации в основном сформирован правоохранительный сегмент АПК «Безопасный город», включающий подсистемы видеонаблюдения, экстренной связи «Гражданин-полиция», позиционирования подвижных объектов и систем удаленного доступа АПК «Барс» и ПМД «Радиус». По поступившим из территориальных органов сведениям, с использованием видеосистем выявлено около 26 тыс. преступлений (2011 г. – 17,1 тыс.) и более 26 млн (2011 г. – 10,9 млн) административных правонарушений. Профилактический эффект очевиден. МВД России разработаны проекты концепции дальнейшего развития комплекса и единых технических требований к элементам его оборудования. С использованием систем удаленного доступа выявлено 16,3 тыс. преступлений, составлено 44,1 тыс. протоколов об административных правонарушениях, задержано 638 лиц, находящихся в розыске, и обнаружено 50 ед. похищенного автотранспорта. Актуальная проблема – рост преступлений, совершенных в состоянии алкогольного – на 19,6% и наркотического – на 36,4% опьянения. Каждое четвертое преступление совершается в состоянии алкогольного опьянения (25,1% – 314,8 тыс.). Не способствует нормализации обстановки ликвидация ранее существовавших в системе МВД России медицинских вытрезвителей. Алгоритм действий, определенный приказом МВД России от 23 декабря 2011 г. № 1298, согласованным с Минздравом России, в полной мере не срабатывает: лиц, находящихся в сильной степени опьянения, зачастую доставлять просто некуда. Данная проблематика стала предметом отдельного рассмотрения на заседании Правительственной комиссии по профилактике правонарушений в феврале 2013 г. Выработан комплекс практических рекомендаций по созданию в субъектах Российской Федерации специализированных медицинских и социальных учреждений для оказания помощи лицам, находящимся в состоянии опьянения. В целом инструментарий Правительственной комиссии по профилактике правонарушений, аналогичных координационных совещательных

106

№4

2013

органов в регионах страны стал более активно использоваться для решения вопросов охраны правопорядка, находящихся в совместном ведении Российской Федерации и ее субъектов. Важный сегмент в комплексе мер по обеспечению правопорядка и общественной безопасности – публичные и иные массовые мероприятия, которые в разных масштабах проходят по всей стране. К сожалению, правонарушения при их проведении нередки и стали объективной реальностью. Укрепление законности и правопорядка в указанной сфере рассматривается в числе приоритетных задач. Важность этой работы подчеркивается вынесением обсуждения данной тематики на заседание коллегии МВД России в апреле 2013 г. На особом контроле – протестные акции, характеризующиеся все более масштабным и системным характером, повышением степени их общественной опасности, применением новой тактики действий, таких как установка палаточных городков в общественных местах, проведение «флэшмобов», автопробегов, «сидячих демонстраций», «контрольных прогулок», «живых цепочек». Следует отметить, что принятые меры в рамках применения норм Федерального закона от 8 июня 2012 г. № 65-ФЗ «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях» и Федерального закона «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» объективно способствовали снижению правонарушений при проведении публичных мероприятий. Число несогласованных акций снизилось на 11,6%, количество нарушений – на 12,7%. Приоритетное внимание уделяется вопросам соблюдения законности и служебной дисциплины, умения вести правовой диалог с участниками мероприятий, грамотной квалификации их действий в соответствии с законодательством, формирования качественной доказательственной базы выявленных правонарушений. Это должно стать основой обучения сотрудников для подразделений полиции по охране общественного порядка. Беспокоит ситуация при проведении спортивных мероприятий. Складывающаяся на футбольных аренах страны ситуация далека от нормальной и заставляет территориальные органы МВД России задействовать практически все имеющиеся резервы во время проведения матчей с участием команд РФПЛ, тем самым вынужденно снижая численность наружных нарядов полиции на ули-

2008

цах и в других общественных местах. Между тем в соответствии с Федеральным законом от 7 февраля 2011 г. № 3-ФЗ «О полиции» органы внутренних дел обязаны лишь оказывать содействие организаторам массовых мероприятий в обеспечении правопорядка при их проведении. За счет более активного привлечения работников контрольно-распорядительной службы удалось сократить число задействованных на стадионах сотрудников полиции на 6%. Наиболее эффективно эти меры применялись ГУ МВД России по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области, Пермскому краю, МВД по КабардиноБалкарской Республике, где достигнуто 25-процентное сокращение использования личного состава. Обратная картина – в Московской и Самарской областях. Важный момент – создание за счет перераспределения численности сотрудников специальных подразделений по работе с болельщиками или закрепление постоянных сотрудников в тех субъектах, где есть профессиональные футбольные клубы. Активно ведется работа на площадке Госдумы по сопровождению внесенного в ноябре 2012 г. проекта федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты в связи с обеспечением общественного порядка и общественной безопасности при проведении официальных физкультурных мероприятий или спортивных мероприятий», разработанного Минспортом совместно с МВД России. Готовится проект постановления Правительства о порядке обеспечения правопорядка и безопасности при проведении спортивных мероприятий. Нормализации обстановки должны способствовать четкая регламентация правил поведения болельщиков, разграничение сфер ответственности между организаторами мероприятий, спортивными клубами, администрацией спортивных сооружений и правоохранительными органами. Особенно актуальны эти вопросы в свете проведения предстоящей зимней Олимпиады в Сочи, чемпионата мира по футболу 2018 г. В этот период будет командировано большое количество приданных сил из числа сотрудников подразделений полиции по охране общественного порядка из других регионов страны. Их профессиональная подготовка – один из основных приоритетов. Во многом оценку населением деятельности полиции в целом определяет обеспечение правопорядка в жилом секторе, где совершается практически четверть всех преступлений. Этому вопросу было посвящено заседание коллегии МВД России в мае 2012 г.

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ Ключевая роль в этой сфере принадлежит службе участковых уполномоченных полиции. Подготовлен приказ МВД России от 31 декабря 2012 г. № 1166, определяющий их новый функционал. Максимально проработаны вопросы исключения несвойственных им функций. Сокращено количество служебной документации, введена возможность электронного документооборота. Категории подучетных лиц приведены в соответствие с Федеральным законом «О полиции». На профилактических учетах состоят около 3 млн граждан, контролируется 593 тыс. лиц, освобожденных из мест заключения, 537 тыс. осужденных к мерам наказания, не связанным с лишением свободы, а также десятки тысяч семейных дебоширов, алкоголиков и наркоманов. Участковыми уполномоченными установлены лица почти по 347 тыс. преступлений, или четверти (24,6%) всех раскрытых органами внутренних дел. Рассмотрено около 7,5 млн обращений и заявлений граждан, заметно увеличилось количество принятых решений о привлечении правонарушителей к административной ответственности и о принятии мер профилактического воздействия. Один из приоритетов – разработка целевой программы «Сельский участковый». Ее реализация должна способствовать повышению уровня профессиональной подготовки участковых, их материально-технического обеспечения и решению социально-бытовых вопросов. Центральным звеном системы предупреждения правонарушений в жилом секторе должны стать общественные пункты охраны порядка. Оптимальный вариант – совмещение их с участковыми пунктами полиции. Подобная практика уже существует и оправдывает себя в республиках Татарстан, Чувашия, Саха (Якутия), Архангельской, Брянской, Курской, Ульяновской, Томской, Тюменской областях и ряде других регионов. В 2012 г. приняты активные меры по укреплению института административного надзора за лицами, освободившимися из мест лишения свободы и имеющими непогашенную судимость. В настоящее время под административным надзором состоит почти 35 тыс. человек. Активизация мер в этой сфере позволила минимизировать до 4,3% число поднадзорных, совершивших преступления, на фоне роста на 12,7% количества лиц, повторно преступивших закон. Вместе с тем, ситуация далека от идеала: поднадзорными лицами совершено 55 убийств в основном на бытовой почве, 99 деяний по причинению тяжкого вреда здоровью, 29 преступлений против половой неприкосновенности, 284 грабе-

107

ÈÍÔÎÐÌÀÖÈÎÍÍÎÅ È ÍÀÓ×ÍÎÅ ÎÁÅÑÏÅ×ÅÍÈÅ ÎÐÃÀÍΠÂÍÓÒÐÅÍÍÈÕ ÄÅË

№1

ÈÍÔÎÐÌÀÖÈÎÍÍÎÅ È ÍÀÓ×ÍÎÅ ÎÁÅÑÏÅ×ÅÍÈÅ ÎÐÃÀÍΠÂÍÓÒÐÅÍÍÈÕ ÄÅË

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ жа, 75 разбоев и еще более 1,4 тыс. иных умышленных преступлений. Требует дальнейшего совершенствования взаимодействие с другими субъектами профилактики правонарушений. Издан приказ МВД России от 30 июня 2012 г. № 657 «О внесении изменений в порядок осуществления административного надзора за лицами, освобожденными из мест лишения свободы», определяющий порядок взаимодействия органов внутренних дел с подразделениями ФСИН по учету и обмену информацией по организации административного надзора. Завершается разработка совместного приказа МВД России и ФМС России в целях организации эффективного контроля за поведением лиц, подлежащих установлению за ними административного надзора. Осуществляется подготовка пакета законодательных инициатив, направленных на усиление ответственности – вплоть до уголовной – лиц, состоящих под административным надзором, за неоднократное совершение ими правонарушений, посягающих на общественный порядок. Это должно повысить эффективность профилактических мер в отношении поднадзорных лиц и предупредить более тяжкие последствия их противоправного поведения. Особое место в системе общей и индивидуальной профилактики правонарушений занимает работа, проводимая среди несовершеннолетних. Подростковая преступность снижена на 10,6% (до 64 тыс. преступлений), удельный вес преступлений, совершенных лицами данной возрастной категории, составил 5,1% – это один из самых низких показателей последних лет. Данная работа – комплексная, находящаяся в компетенции не только подразделений по делам несовершеннолетних, как это происходит в большинстве случаев. Особенно сейчас, когда численность ПДН сокращена почти на 30%, а в отдельных регионах – более чем на половину. На данное обстоятельство указано в представлении Генеральной прокуратуры по результатам проверки исполнения законодательства в этой сфере в декабре 2012 г. Особое внимание уделено совершенствованию нормативной базы в этой сфере. Сейчас активно дорабатывается проект Инструкции по организации работы подразделений по делам несовершеннолетних органов внутренних дел в современных условиях с учетом ряда замечаний, высказанных ГУУР МВД России. В недостаточной степени применяется такая профилактическая мера, как помещение трудных

108

№4

2013

подростков в центры временного содержания несовершеннолетних, – всего в 20% от имеющихся возможностей. На сегодняшний день в России существует 79 таких центров. ГУОООП МВД России выступило с инициативой, касающейся перспективы использования ЦВСНП для содержания находящихся под следствием подростков за преступления небольшой и средней тяжести, в отношении которых избраны меры пресечения, не связанные с заключением под стражу. С учетом либерализации уголовного законодательства, декриминализации ряда статей Уголовного кодекса первостепенное значение приобретает административная практика полиции. Главная задача – законность в работе, и это – основной критерий оценки. Количество отмененных постановлений по делам об административных правонарушениях (при увеличении выявленных правонарушений до 51,4 млн) (+1,3%) снизилось на 3,1% (без учета правонарушений в области дорожного движения). Их удельный вес составляет менее пяти сотых (0,04%) в общем объеме рассмотренных дел. Подписан приказ МВД России от 29 декабря 2012 г. № 1156, утверждающий типовые положения о подразделениях по исполнению административного законодательства, где определены их функциональные обязанности. Предстоит работа по формированию оптимальной структуры этих подразделений, укреплению профессионального ядра, прежде всего на районном уровне. В плане оптимизации структурного построения территориальных органов принято решение о переподчинении спецприемников для административно арестованных подразделениям организации деятельности спецучреждений и охранно-конвойной службы. На фоне активизации применения административного ареста проблемный вопрос – недостаточное количество специальных приемников. В результате более 50% арестованных в административном порядке лиц содержатся в ИВС. В рамках совместной с Минюстом России работы по приведению регионального административного законодательства в соответствие с требованиями Федерального закона «О полиции» исключено около 350 не свойственных полиции составов. В 26 субъектах несоответствия устранены полностью, в 16 – исключены частично, в 35 – подготовлены соответствующие законопроекты. Принят Федеральный закон от 10 июля 2012 г. № 116-ФЗ «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях», наделивший полномочиями по рассмотрению дел об административных правонарушениях начальников пунктов полиции,

2008

что особенно важно для отдаленных и труднодоступных районов страны. Подготовлен пакет предложений о расширении компетенции участковых уполномоченных по рассмотрению административных правонарушений, связанных с распитием спиртных напитков и появлением в состоянии алкогольного опьянения в общественных местах, в сфере миграции – в части соблюдения режима пребывания и трудовой деятельности. Приоритетным является обеспечение полного и объективного учета и анализа результатов административной практики, в том числе формирование единого автоматизированного информационного банка данных о лицах, привлеченных к административной ответственности. На первом плане также стоит работа по взысканию административных штрафов – важнейший принцип неотвратимости наказания. В целом по России этот показатель составил 57,9%. Эффективная мера – административное выдворение. Участковые уполномоченные напрямую заинтересованы в оздоровлении криминогенной ситуации на административном участке, связанной с незаконной миграцией. Предоставление таких полномочий позволит полиции существенно увеличить количество направляемых в суды материалов на выдворение нелегальных мигрантов. Позитивной динамике результатов должны способствовать меры, определенные решениями совместного заседания коллегий ФМС России и МВД России от 30 ноября 2012 г. по вопросам взаимодействия в сфере миграции. В 2013 г. должна быть завершена передача ФМС России функций по содержанию в специальных помещениях органов внутренних дел иностранных граждан, подлежащих административному выдворению. Принятый 23 ноября 2012 г. Государственной Думой Федеральный закон «О внесении изменений в Бюджетный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» принципиально решил эту проблему. Существенные изменения законодательства и реорганизация системы МВД России потребовали оптимизации деятельности спецучреждений полиции и охранно-конвойной службы органов внутренних дел. Приняты необходимые меры по устранению правового пробела – отсутствия законодательного закрепления существующего порядка содержания, конвоирования, охраны задержанных и заключенных под стражу лиц. Ведется активная работа по сопровождению соответствующего за-

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ конопроекта в профильном комитете Госдумы и Совете Федерации Российской Федерации. Впервые МВД России утверждена Концепция развития изоляторов временного содержания на 2012-2014 гг. Ее цель – создание условий для содержания под стражей лиц, соответствующих принципам и нормам российского и международного права. Определены сроки строительства и реконструкции 159 ИВС в 63 субъектах Российской Федерации. В условиях проведения оптимизации подразделений органов внутренних дел в субъектах Российской Федерации в период с 2010 по 2012 г. количество ИВС снизилось на 15,4%, а строевых подразделений охраны и конвоирования – на 43,7%, при этом число содержащихся в ИВС лиц в среднем уменьшилось на 13,3%, отконвоированных лиц – на 13,5%. В результате принятых мер чрезвычайные происшествия, связанные с содержанием, охраной и конвоированием задержанных и заключенных под стражу лиц, снижены на 33% (со 136 до 91). Ситуация в сфере соблюдения законности и прав граждан, содержащихся в ИВС, предметно рассмотрена на заседании Правительственной комиссии по профилактике правонарушений 25 марта 2013 г. Определен комплекс дополнительных мер по обеспечению правопорядка и предупреждению правонарушений в этих учреждениях, а также укреплению дисциплины и повышению ответственности личного состава. Почти 3/4 государственных услуг и функций в системе МВД России реализуются подразделениями лицензионно-разрешительной работы органов внутренних дел. Изданы 29 административных регламентов в этой сфере. В связи с этим обеспечение подразделений ЛРР материально-техническими средствами для качественного оказания услуг, в том числе в электронном виде, должно осуществляться на приоритетной основе, пропорционально объемам возложенных задач. Злободневная тема последнего времени – рост резонансных преступлений, связанных с применением зарегистрированного оружия, в том числе так называемого травматического действия. Стоит только вспомнить громкие события со «стреляющими свадьбами» в Москве. Рост преступлений, совершенных с применением огнестрельного и газового оружия, составил 15,6% (3431), в том числе 63,8% – оружия, зарегистрированного в органах внутренних дел (с 216 до 354). Минимизации подобных происшествий должно способствовать принятие подготовленных МВД России поправок к Федеральному закону

109

ÈÍÔÎÐÌÀÖÈÎÍÍÎÅ È ÍÀÓ×ÍÎÅ ÎÁÅÑÏÅ×ÅÍÈÅ ÎÐÃÀÍΠÂÍÓÒÐÅÍÍÈÕ ÄÅË

№1

ÈÍÔÎÐÌÀÖÈÎÍÍÎÅ È ÍÀÓ×ÍÎÅ ÎÁÅÑÏÅ×ÅÍÈÅ ÎÐÃÀÍΠÂÍÓÒÐÅÍÍÈÕ ÄÅË

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ «Об оружии», направленных на установление дополнительных ограничений, запретов и обязанностей субъектов общественных отношений в сфере оборота оружия, в том числе огнестрельного оружия ограниченного поражения. Важным вопросом является формирование и использование банков данных АИПС «ОружиеМВД». Вместе с тем, в ряде случаев подразделения лицензионно-разрешительной работы районного звена нерегулярно передают сведения о своих объектах учета в базы данных на региональном уровне. Как следствие, количество владельцев оружия, нарушивших сроки его перерегистрации, превышает 30% в МВД по республикам Калмыкия, Дагестан, Коми, Тыва, Хакасия, Чувашской Республике, ГУ МВД России по Пермскому краю, УМВД России по Приморскому, Забайкальскому краям, Астраханской, Кировской, Магаданской, Мурманской, Пензенской, Ярославской областям. В сфере частной охранной и детективной деятельности проблемным остается качество оказываемых услуг. Этому вопросу было посвящено отдельное заседание Правительственной комиссии по профилактике правонарушений 26 марта 2012 г. Криминогенная обстановка здесь остается сложной. Из 409 зарегистрированных нападений на охраняемые объекты только в нескольких случаях работникам охранных структур удалось оказать противодействие преступникам. В результате нападений погибло 3 и ранено 18 охранников в основном из-за их непрофессиональных действий. Совершенствованию мер в данной области должен способствовать Координационный совет при МВД России по взаимодействию с частными охранными организациями и частными детективами, образованный приказом МВД России от 30 октября 2012 г. № 983 «О создании координационного органа» в качестве постоянно действующего совещательного, экспертно-консультативного коллегиального органа. Организованы всесторонние проверки законности получения статуса частного охранника работниками охранных организаций. Выявлено свыше 300 фактов использования документов с признаками подделки. Однако уголовные дела по ч. 3 ст. 327 УК РФ возбуждены всего в 116 случаях. Необходимо максимально использовать потенциал федеральных банков данных для оперативного получения информации о законности получения гражданами статуса частного охранника

110

№4

2013

и обеспечить сбор материалов для привлечения к ответственности лиц, незаконно осуществляющих охранную деятельность. И последнее. Несмотря на принимаемые меры по укреплению дисциплины и законности, отбор и переаттестацию личного состава, качественного улучшения ситуации добиться не удалось. Целый ряд чрезвычайных происшествий связан с пережитками «палочной системы», что побуждало сотрудников к злоупотреблениям с целью улучшения показателей. К сожалению, подобная практика не искоренена. Это говорит о том, что мы не смогли донести до личного состава современных требований. В результате люди работают по старинке, стремясь любыми средствами повысить количественные показатели. И если в вопросах пресечения фактов взяточничества, служебного подлога, халатности должны приниматься самые жесткие меры, то более взвешенной наша позиция должна быть в случаях возбуждения уголовных дел в отношении сотрудников полиции в связи с исполнением ими своих служебных обязанностей. В 2012 г. в инициативном порядке проведен анализ складывающейся ситуации и за подписью первого заместителя Министра внутренних дел Российской Федерации в территориальные органы МВД России направлено обзорное указание по данной проблематике о приоритетном внимании вопросам оказания консультационной, методической и практической помощи сотрудникам полиции по защите чести, достоинства и деловой репутации. Одна из наиболее актуальных задач – выработка принципиально иных подходов к созданию эффективной системы подготовки кадров с первоначального обучения вновь принятых на службу сотрудников и до подготовки квалифицированных специалистов в учреждениях высшего образования МВД России. Крайне важно, чтобы образовательные программы были максимально ориентированы на практику, соответствовали реальной ситуации и учитывали тенденции развития оперативной обстановки. Все перечисленные новации должны не только повысить уровень правопорядка на улицах, в общественных местах, в жилом секторе, но и способствовать восстановлению доверия со стороны населения к деятельности полиции. Для выполнения этих основных требований сегодняшнего времени необходимы высокая ответственность сотрудников полиции, профессионализм и неукоснительное соблюдение закона.

№1

2008

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

ВИКТОР ВЛАДИМИРОВИЧ ЕРМОЛАЕВ,

РАЗВИТИЕ ОРГАНИЗАЦИОННОЙ КУЛЬТУРЫ РОССИЙСКОЙ ПОЛИЦИИ: МОДЕЛИ РОТАЦИИ И СЕЛЕКЦИИ УПРАВЛЕНЧЕСКОЙ ЭЛИТЫ ОРГАНОВ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ Посвящена анализу проблем развития организационной культуры российской полиции. Развитие организационной культуры рассматривается как планируемый и управляемый процесс изменения организации, связанный с выбором оптимальной модели селекции и ротации управленческой элиты органов внутренних дел. Ключевые слова: развитие организационной культуры, управленческая элита, реформирование органов внутренних дел. V.V. Ermolaev, PhD (Psychology), Assistant Professor, Deputy Head, Section of the moraland-psychological support, Russia MI Institute (Voronezh City); e-mail: [email protected], tel.: 8 (473) 262-32-55. The development of the organizational culture of the Russian police: rotation and selection models of the police managerial elite. The article deals with the problems in the development of the organizational culture of the Russian police. The development of the organizational culture is viewed as a planned and controlled process of the change in the organization connected with the choice of an optimal rotation and selection model of the police managerial elite. Key words: development of the organizational culture, managerial elite, reform of the MI units.

Результаты первого этапа реформирования органов внутренних дел указывают на необходимость поиска принципиально иных подходов к проведению организационных изменений в полиции, решения проблемы – как соотнести необходимую глубину преобразований и стратегические цели развития организации с имеющейся организационной культурой ОВД – ее базовыми ценностями, нормами и установками1. Полагаем, что одним из объяснений недостижения основных целей реформы на первом этапе является недостаточность внимания руководства ОВД к феномену организационной культуры, признания ее влияния на все как внутри-, так и внешнеорганизационные процессы и соответственно признания наличия социально-психологических проблем в управлении ею. Выживание и развитие организации в условиях стремительной и кардинальной трансформации внешней и внутренней среды всегда связаны с изменением организационной культуры, которая в силу своей тотальности задает, с одной стороны, этику и эстетику организации, а с другой – восприятие и отношение к требованиям среды. Игнорирование первоочередности организационно-культурных преобразований в этой ситуации представляет собой

прямой путь к приобретению более серьезных организационных проблем. Ведь известно, что «любое системное изменение в организации предполагает изменение ее культуры»2, так как организации не меняются – меняются люди и их культура. Если же роль организационной культуры в процессе реформирования принижается, то опора на теоретически верные, правильные по своей сути стратегии не в состоянии инициировать сущностные изменения организации. Предпринимаемые действия становятся малоэффективными и приводят к «косметическому» реформированию, так как при сохранении прежних организационных ценностей, норм поведения и способов мышления персонала, стилей управления и других составляющих организационной культуры невозможно провести реальные трансформации. В связи с выявленной проблемой возникает вопрос: «Что изменить в организационной культуре ОВД для ее развития и достижения целей реформирования?». Решение проблемы осложняется, с одной стороны, широтой имеющихся организационнокультурных проблем, таких как снижение доверия населения к ОВД, избирательное отношение сотрудников к защите прав и свобод граждан,

111

ÈÍÔÎÐÌÀÖÈÎÍÍÎÅ È ÍÀÓ×ÍÎÅ ÎÁÅÑÏÅ×ÅÍÈÅ ÎÐÃÀÍΠÂÍÓÒÐÅÍÍÈÕ ÄÅË

кандидат психологических наук, доцент, заместитель начальника отдела морально-психологического обеспечения ФГКОУ ВПО «Воронежский институт МВД России»

ÈÍÔÎÐÌÀÖÈÎÍÍÎÅ È ÍÀÓ×ÍÎÅ ÎÁÅÑÏÅ×ÅÍÈÅ ÎÐÃÀÍΠÂÍÓÒÐÅÍÍÈÕ ÄÅË

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ высокие риски коррумпированности в правоохранительной деятельности, снижение уровня служебной дисциплины и правовой культуры среди сотрудников, отток наиболее профессиональных кадров из ОВД. С другой стороны, проблема связана с объективной трудностью изменения организационной культуры – естественным сопротивлением персонала всех уровней изменению сложившихся организационных ценностей и норм, а также дефицитом времени на эмпирический поиск и апробацию модели организационной культуры, способной сформировать и развить у новых полицейских необходимый комплекс профессиональных и нравственных компетенций. Если суммировать эти и иные инновационные проблемы и перевести их на язык социального управления, то мы имеем запрос на изменение и развитие организационной культуры ОВД, так как проблема устойчивости организационных преобразований в ОВД является в первую очередь проблемой организационно-культурных изменений. Организационная культура представляет собой душу организации, ее неотъемлемую составляющую, некую инерционную систему, не поддающуюся простому манипулированию, поэтому ее изменение есть сложный и трудоемкий процесс. Проведенный анализ различных точек зрения на содержание и структуру организационной культуры позволяет полагать, что она по своей природе представляет собой организационный объективно-субъективный социально-психологический феномен, который включает в себя «доминирующие ценности, убеждения, верования, установки, принятые сотрудниками организационные нормы отношений и поведения, которые задаются субъектом организационной власти и способны воспроизводиться в организации посредством практики управления, кадровой политики, традиций, обычаев, ритуалов, уникальной символики»3. При этом анализ современного состояния разработанности проблемы развития организационной культуры свидетельствует о том, что практика ее изменения в различных странах демонстрирует как многообразие подходов и традиций, так и противоречивость конечных результатов (И. Ансофф, А. Петтигрю, Т. Питерс, Р. Уоттермен, Э. Шейн). Несмотря на то, что все большее число организаций предпринимают попытки внедрить технологии развития организационной культуры, основанные на гуманистических («субъект-субъектных») принципах, практическая реализация стратегического изменения организационной культуры сталкивается со значительными трудностями (И.В. Бухтиярова, В.Н. Воронин, Б. Карлофф, А.В. Карпов, С.А. Липатов, Р. Квинн, Д. Кеннеди, Р. Килман, Н.О. Коло-

112

№4

2013

минец, С. Мишон, Т. Питерс, В. Сэйт, В.А. Толочек, Р.Х. Уотермен, П. Штерн). Вместе с тем, большинство исследователей данной проблемы сходятся в том, что если и возможно успешное изменение организационной культуры, то это – процесс очень длительный, а сама культура – характеристика чрезвычайно устойчивая, так как человеку свойственны стереотипность и относительное постоянство базовых ценностей и убеждений. Считается, что изменению этой характеристики может в какой-то мере способствовать так называемый импорт отличий в форме: увольнения и набора новых сотрудников; ротации персонала или командировок сотрудников в другие организации, целью которых является разрушение стереотипов, получение представлений о новых возможностях, организационных преимуществах; проведения обучающих программ, семинаров и т.п. Как правило, они используются, когда организация находится на стадии стабильного жизненного цикла. Однако наука управления свидетельствует и о том, что в ситуации организационного кризиса только смена руководства определяюще влияет на организационную культуру, поскольку высшее руководство является субъектом формирования культуры организации, а его замена равняется введению новых ценностей4. Анализ содержания организационной культуры и источников ее формирования показывает, что именно руководители организации как субъекты организационной власти оказывают определяющее влияние при становлении первоначальной культуры и изменении уже сформированной. Социально-психологическое содержание этого влияния заключается в том, что любой руководитель ежедневно формирует и обеспечивает эталон определенной системы организационных ценностей, акцентируя свое внимание на неравной значимости тех или иных управленческих решений, рабочих операций, того или иного организационного поведения. Демонстрируя свои приоритеты, руководитель формирует стройную систему ценностей и норм поведения, которая позволяет организации создать единый вектор движения и развития ее сотрудников. Эту точку зрения наиболее четко сформулировал Э. Шейн5, который считает, что существует пять первичных механизмов, определяющих формирование и изменение организационной культуры: точки концентрации внимания, оценки и контроля руководителя; реакция руководства на критические ситуации, возникающие в организации, определение стратегии разрешения проблемных ситуаций, организационных кризисов;

2008

формальные и неформальные критерии распределения поощрений и вознаграждений; отношение к работе и стиль поведения руководителей, намеренное создание эталонов организационного поведения, образцов для подражания, символов, историй, особого языка, традиций; критерии отбора, назначения, продвижения и увольнения сотрудников, устанавливаемые руководителем. Вторичные механизмы передачи организационной культуры – менее мощные, но более скрытые проводники идей руководителей. Они хуже поддаются контролю и заложены в структуре организации, принципах ее ежедневной деятельности, в зданиях, строениях, дизайне служебных помещений, ее философии и идеологии, официальных заявлениях и документах, историях, рассказах, легендах, анекдотах и мифах о наиболее важных событиях и людях организации. Все эти механизмы призваны быстро и точно доводить до новых сотрудников истинный смысл организационной культуры, ее реальные ценности и нормы. Эти механизмы вторичны лишь потому, что они действуют в зависимости от первичных. Если первые не противоречат последним, то вторичные механизмы способствуют формированию организационной идеологии и формализуют многое из того, что было неформально ранее. Если же вторичные механизмы противоречат первичным, то они либо будут их игнорировать, либо станут источником внутреннего организационного конфликта. И это – очень важный момент, а точнее, ключевая проблема формирования и развития организационной культуры ОВД, которая заключается не в том, чтобы знать, как взаимовоздействуют первичные и вторичные механизмы, а в том, как управлять тем или иным механизмом. Очевидно, что проблема изменения организационной культуры ОВД должна быть трансформирована в задачу изменения ценностно-целевой ориентации руководителей, а точнее, управленческой элиты полиции. Элита традиционно определяется как господствующие общественные группы, вырабатывающие и осуществляющие государственную, социально-экономическую и культурную политику6. В свою очередь, управленческая элита представляет собой некую общность людей, имеющих наибольшую возможность влиять на процесс принятия решения в сфере управления организационными ресурсами и играть особую роль в изменении культуры. Именно она задает убеждения и установки, правила отношений, стиль общения, ритуалы и традиции, закладывает организационные нормы и ценности. Культура организации – это всегда слепок управленческой элиты по ее образу и подобию с четкими «правилами игры».

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ Являясь субъектом организационной власти и выразителем организационной цели, именно управленческая элита выражает в концентрированном виде основные желаемые элементы организационной культуры7. Не подлежит сомнению тот факт, что внесение нововведений и изменений в организационную культуру имеет сложный и многоплановый характер, реализуемый по разным направлениям. При этом определяющая роль в этом процессе принадлежит управленческой элите как субъекту организационной власти. Именно представители управленческой элиты являются непосредственными носителями и трансляторами организационной субкультуры, которая должна стать основой формирования преобладающей организационной культуры. Именно они как субъекты управления «должны стать образцами и эталонами желаемых организационных ценностей и отношений. Это является одним из главных условий изменения организационной культуры»8. Опираясь на эти представления, мы предположили, что развитие организационной культуры ОВД как планируемый и управляемый процесс изменения организации, позволяющий максимально реализовать цели реформирования при сохранении адекватности требованиям изменяющейся среды, связано с доминирующей социально-психологической моделью ротации управленческой элиты. Понимая, что управленческая элита представляет собой общность людей, возникшую в результате какого-либо отбора, мы предприняли попытку выяснить, как эволюция или инволюция управленческой элиты связана с механизмами ее селекции и ротации. Выдвижению нашей гипотезы способствовали положения науки управления о том, что определяющее влияние на социальную представительность, качественный состав, профессиональную компетентность и результативность элиты в целом оказывают социальные системы ее рекрутирования. Такие системы определяют: кто, как и из кого осуществляет отбор; каковы его порядок и критерии, круг селектората (лиц, осуществляющих отбор) и побудительные мотивы его действий9. В качестве объекта исследования выступил процесс развития организационной культуры ОВД. Предметом исследования стала связь модели ротации и селекции управленческой элиты ОВД с процессом развития организационной культуры. Учитывая сложность предмета, полагаем, что для его исследования наиболее целесообразен метод моделирования – построение имитационных моделей. Наш выбор имитационной модели в качестве основного метода в социально-психологическом исследовании связан

113

ÈÍÔÎÐÌÀÖÈÎÍÍÎÅ È ÍÀÓ×ÍÎÅ ÎÁÅÑÏÅ×ÅÍÈÅ ÎÐÃÀÍΠÂÍÓÒÐÅÍÍÈÕ ÄÅË

№1

ÈÍÔÎÐÌÀÖÈÎÍÍÎÅ È ÍÀÓ×ÍÎÅ ÎÁÅÑÏÅ×ÅÍÈÅ ÎÐÃÀÍΠÂÍÓÒÐÅÍÍÈÕ ÄÅË

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ с тем, что модель не только позволяет включать в себя явления, которые ожидаются с некоторой вероятностью, но и пригодна для дальнейшего развития эксперимента. Она позволяет привлечь к анализу количественные данные, построить объяснение с помощью новых переменных, увидеть объект под новым углом зрения, а также отражать специфику неявных социальнопсихологических закономерностей развития организационной культуры. В рамках исследования нами был проведен анализ существующих моделей селекции и ротации управленческой элиты. Особый интерес в контексте выдвинутой нами гипотезы вызвала математическая модель возникновения и эволюции элитных групп, разработанная профессором А. Ефимовым10. Модели А. Ефимова демонстрируют и прогнозируют то, как отобранная при помощи эталона элита, предоставленная естественному ходу вещей, может в зависимости от правил, по которым заменялись выбывающие из нее элементы, оставаться группой лучших или деградировать, растворяясь в общей массе, а то и превращаясь в «антиэлиту» – собирая в себя элементы, по качеству противоположные исходному эталону. Считаем, что наиболее показательны для прогноза развития организационной культуры ОВД как планируемого и управляемого процесса изменения организации, связанного с выбором оптимальной модели селекции и ротации управленческой элиты, следующие из моделей. Во-первых, это – модель селекции и ротации элиты – «претендент – рекомендатель». Предполагается, что условием для селекции элитной группы является выделение группы из всего множества объектов («генеральной совокупности») с улучшенными в каком-то смысле свойствами («повышенной полезностью»). Модель показывает, что одним из способов этого выделения может быть обозначение порога этого «полезного параметра» – его эталона. Способ прост: если «полезный параметр» объекта окажется не меньше этого порога, объект считается элитным и включается в элитную группу. Важно, чтобы эталон привносился извне и был внешним объектом по отношению как к исходной совокупности, так и к формируемой группе. Модель допускает, что при сравнении с эталоном возможна ошибка, в результате которой в элитной группе может оказаться и небольшое число неэлитных, «сорных» элементов, каким-то образом миновавших эталон. Еще одно условие работы модели – при необходимости пополнить группу в связи с тем, что какие-то элементы выбыли из нее (израсходовав ресурс, погибнув и т.д.), прибегнуть к помощи эталона может оказаться невозможным. Модель решает эту проблему пополнения элитной груп-

114

№4

2013

пы путем сравнения выбранного наугад элитного элемента («рекомендателя») и «претендента» из исходной совокупности. Условие пополнения элитной группы простое и понятное – если претендент окажется не хуже рекомендателя, он включается в элиту. Казалось бы, что модель «претендент – рекомендатель» снимает проблему формирования и развития элитной группы. Однако далее модель показывает, что эволюция элитной группы, прежде всего, зависит от режима ее ротации. Оказывается, что когда первыми выбывают худшие, а лучшие существуют дольше (положительная обратная связь), то на первых же порах «вымирает» часть «сорных», попавших в элиту, миновав эталон, и возрастает доля элитных. Дальнейшая процедура «претендент – рекомендатель» делает группу все более элитной. Если же первыми выбывают лучшие (отрицательная обратная связь), то уже начальный шаг уносит «сверхэлиту» как часть группы с наиболее выраженными «полезными параметрами». В итоге это является губительным для эволюции группы. Процесс пополнения элитной группы дальше идет без «сверхэлиты», так как ее представители больше не могут быть рекомендателями, зато остальные, в том числе «сорные», рекомендателями быть могут и приводят себе подобных. Модель показывает, что дальнейшее развитие по этому сценарию приводит к деградации элитной группы настолько, что в группе даже чаще, чем в исходном множестве – «внешнем мире», по-прежнему отделенном от нее процедурой селекции, – встречаются «сорные» элементы. Прогноз для группы неутешителен: закон функционирования будет продолжать выбрасывать из группы наиболее полезных. По-прежнему претенденты будут взаимодействовать с рекомендателями, но для селекции «полезного параметра» у претендентов это уже не имеет смысла. В итоге группа обречена на то, чтобы ее состав неизбежно ухудшался, каждое новое назначение было хоть на вершок, но хуже предыдущего11. Во-вторых, требует внимания еще одна модель селекции и ротации элиты, так называемая прополка. Модель предполагает, что, имея группу из заданного числа элементов, можно придать ей элитные свойства. Для этого необходимо на каждом этапе жизни модели исключить из группы несколько определенных элементов и заменить их тем же числом наугад взятых из исходной совокупности. Важно, что для осуществления «прополки» нет надобности знать значение полезного параметра элемента, можно обойтись его рангом, т.е. местом, которое он занимает в упорядоченном по «полезности» списке группы. В итоге модель свидетельствует, что «прополка» тем эф-

2008

фективнее, чем меньше элементов удаляется на каждом шаге и чем ниже их ранг: изгнать одного наихудшего оказывается выгоднее, нежели вместе с ним всю нижнюю половину списка. И, наоборот, наиболее угнетенной оказывается группа, когда с нее «снимают урожай» в виде одного наилучшего. Таким образом, анализ двух различных моделей демонстрирует, что главным условием, обеспечивающим высокую эффективность элитных групп, является создание механизмов, успешно удаляющих из группы худшие элементы. Модели селекции и ротации элиты А. Ефимова показывают значение таких механизмов для жизни организации. Особенно важным для жизни организации является условие того, что группа может оставаться элитной, если выбывание лучших компенсируется «прополкой» худших. А. Ефимов считает, чт о это условие обязательно и тогда, когда во главе организации появляется руководитель, деловые качества, авторитет и связи «наверху» которого достаточны для независимости в кадровых вопросах и создания подобных механизмов. Важность такой независимости А. Ефимов объясняет тем, что «при отделении группы элементов от генеральной совокупности в ней всегда будут возникать зависимости. Глубина и степень зависимостей во многом определяется тем, какая именно процедура формирует и поддерживает элиту»12. В ситуации, когда главным «полезным параметром» становится не столько дело, сколько личная преданность, исполнительность, покладистость, элита «пропалывается» наоборот – из организации уходят лучшие, ухудшаются «полезные параметры» оставшихся членов группы, удлиняются цепочки неформальных связей. С этого момента начинается изменение ценностей, деградация деловых качеств и укрепление личной взаимозависимости, как правило, размывающей и формальные связи. В результате управленческая элита, переставая быть ею, трансформируется в клику. Рассмотренные имитационные модели показывают, что изменения в организационной культуре могут быть эффективными только в том случае, если затрагиваются ценностно-целевая сфера управленческой элиты, механизмы ее селекции и ротации. Для успеха реформирования необходима не просто ротация кадров, а готовность и стремление управленческой элиты к изменению организации13. Это она, являясь субъектом организационной власти и выразителем организационной цели, приносит в концентрированном виде в изменяемую организацию основные элементы организационной культуры. Именно она задает стиль общения, нормы и правила отношений, ритуалы и традиции, закладывает организационные ценности,

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ как бы лепит культуру организации по своему образу и подобию. «Простые люди в большинстве своем никогда не начинают и не предпринимают ничего нового. Им необходимы примеры и образцы»14. Исследование моделей селекции и ротации управленческой элиты показывает, что развитие организационной культуры ОВД, достижение целей реформирования полиции возможно путем изменения качества управленческой элиты. Пока еще трудно говорить о социально-психологических закономерностях этого явления, для подобных обобщений требуется глубокое и тщательное изучение. Однако очевидно, что исследования в данной области способны не только принести значимые результаты, но и позволяют убедиться в необходимости дальнейшей разработки проблемы.

1 Базаров Т.Ю. Управление персоналом / Под ред. Т.Ю. Базарова, Б.Л. Еремина. 2-е изд., перераб. и доп. – М.: ЮНИТИ, 2009; Д. Медведев выступил за ротацию кадров на всех уровнях. URL: http://top.rbc.ru/politics/22/10/2011/621-601.shtml; Сможет ли МВД победить коррупцию ротацией кадров? URL: http:www.bbc.co.uk/Russia/2011/06/11-614_police_rotation: shtm/ 2 Иванов М.А., Шустерман Д.М. Организация как ваш инструмент: Российский менталитет и практика бизнеса. – М.: Альпина Бизнес Букс, 2004. 3 Ермолаев В.В. Организационная культура органов внутренних дел России: социально-психологические особенности формирования и развития. – Воронеж: Воронежский институт МВД России, 2012. 4 Бадов М.Т. Властная элита как актор процесса трансформации российского социума: Дис. … канд. социол. наук. – Новочеркасск, 2002; Платонов Ю.П. Социальная психология власти. – СПб.: Речь, 2010; Федоренко Н.В. Механизмы системного функционирования управленческой элиты в условиях модернизации современного российского общества: Дис. … д-ра социол. наук. – М., 2008. 5 Шейн Э. Организационная культура и лидерство. – СПб.: Питер, 2007. 6 Бадов М.Т. Указ. соч.; Карабущенко П.Л., Карабущенко Н.Б. Психологические теории элит. – М.: Памятники исторической мысли, 2006; Платонов Ю.П. Указ. соч.; Федоренко Н.В. Указ. соч. 7 Бадов М.Т. Указ. соч.; Федоренко Н.В. Указ. соч. 8 Смирнова И.А. Корпоративная культура: психолого-акмеологические основы формирования и развития корпоративной культуры организации. – М.: КДУ, 2009. 9 Пугачев В.П., Соловьев А.И. Введение в политологию. 4-е изд., перераб. и доп. – М.: Аспект Пресс, 2004. 10 Ефимов А. Элитные группы, их возникновение и эволюция. – М.: Знание-сила, 1988. № 1. С. 56-64. 11 Там же. 12 Там же. 13 Д. Медведев выступил за ротацию кадров на всех уровнях. URL: http://top.rbc.ru/politics/22/10/2011/621-601. shtml; Сможет ли МВД победить коррупцию ротацией кадров? URL: http:www.bbc.co.uk/Russia/2011/06/11-614_police_ rotation:shtm/ 14 Гоу Л., Шао Л. Искусство властвовать. – М.: Библиотека расовой мысли, 2001.

115

ÈÍÔÎÐÌÀÖÈÎÍÍÎÅ È ÍÀÓ×ÍÎÅ ÎÁÅÑÏÅ×ÅÍÈÅ ÎÐÃÀÍΠÂÍÓÒÐÅÍÍÈÕ ÄÅË

№1

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

№4

2013

АЛЕКСАНДР АНАТОЛЬЕВИЧ МАКОРИН, кандидат юридических наук, заместитель начальника ГУ МВД России по Саратовской области;

СЕРГЕЙ АНАТОЛЬЕВИЧ ЗЕЛЕНОВ, ÈÍÔÎÐÌÀÖÈÎÍÍÎÅ È ÍÀÓ×ÍÎÅ ÎÁÅÑÏÅ×ÅÍÈÅ ÎÐÃÀÍΠÂÍÓÒÐÅÍÍÈÕ ÄÅË

начальник информационного центра ГУ МВД России по Саратовской области

ВОПРОСЫ ОРГАНИЗАЦИИ ИНФОРМАЦИОННОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ. ЭФФЕКТИВНОСТЬ РАБОТЫ В РАМКАХ ПРОГРАММЫ ЕИТКС1 И ДАЛЬНЕЙШЕЕ ФОРМИРОВАНИЕ КОНЦЕПЦИИ ИНФОРМАЦИОННОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ ОРГАНОВ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ Рассматриваются вопросы организации единого информационного пространства в системе МВД России путем сопряжения различных информационных банков данных, справочных информационных фондов для использования сотрудниками органов внутренних дел. Ключевые слова: информационные банки данных, автоматизированные системы, каналы связи, программное обеспечение, корпоративная культура. A.A. Makorin, PhD (Law), Deputy Head, Russia MI Chief Police Department (Saratov Region); e-mail: [email protected], tel.: 8 (8452) 99-55-15; S.A. Zelenov, Head, Information Center, Russia MI Chief Police Department (Saratov Region); e-mail: [email protected], tel.: 8 (8452) 99-55-15. Problems of organizing informational support. Working efficiency within the framework of the integrated informational space program, and further forming the concept of informational support to the MI units. Problems of organizing the integrated informational space in the RF MI system by linking different data banks, informational stocks designed for police officers, are examined. Key words: data banks, automated systems, communication paths, software, corporate culture.

В последние годы МВД России системно совершенствует информационное обеспечение служебной деятельности органов внутренних дел. С 2005 по 2011 г. проделана большая работа по внедрению в оперативно-служебную деятельность различных современных информационных систем и программно-технических комплексов, внедрены типовые программные решения по интеграции данных. Предприняты шаги по организации единого информационного пространства в системе МВД России путем сопряжения различных информационных банков данных, справочных информационных фондов и массивов, предназначенных для пользования одним конкретным сотрудником или подразделением органов внутренних дел. В ходе работ по созданию единого информационного пространства с 2005 г. категорированы основные подходы, определены уровни формирования информационных массивов на федеральном и региональном уровнях, которые позволили систематизировать связи между подразделениями федерального, регионального и районного звеньев. Безусловно, удалось оптими-

116

зировать уровни доступа, определить понятийный состав обозначений оборудования, ресурсов, порядка сбора информации. Однако практическая эксплуатация интегрированных банков данных и специализированных автоматизированных систем выявила комплекс взаимосвязанных вопросов, касающихся недостаточного финансирования, несовершенства процедур закупок оборудования и программных продуктов, отсутствия завершенности в построении скоростных информационных каналов связи. При этом повсеместное подключение пользователей к автоматизированным ресурсам удаленным способом не позволяет достичь того качества информационного обеспечения, когда можно констатировать завершение единого цикла сбора, накопления, потребления и актуализации данных на всех уровнях, включая конечного пользователя. Кроме того, до конца не решены организационно-штатные вопросы по администрированию аппаратно-программного обеспечения с учетом особенностей служебной деятельности, не разработаны единые для всех подразделений орга-

2008

нов внутренних дел регламенты по организации обобщения и комплексного анализа накопленной информации. Не определены перечень, виды и объем информации, обязательные для накопления и последующего использования при выработке управленческих решений. Указанные факторы значительно осложняют принятие управленческих решений как при оценке оперативной обстановки, так и при выработке единых подходов в технической политике, что особенно актуально на региональном и районном уровнях, где необходимо оперативно принимать конкретные точечные меры реагирования в ответ на складывающуюся обстановку. При этом объективная реальность с учетом экономических возможностей государства, имеющегося среднего уровня «корпоративной культуры» пользователей информационных ресурсов в системе МВД России, а также поступательного развития информационных технологий в мире, многообразие подходов к определению предельных объемов и видов информации, используемой в профессиональной деятельности, заставляют логически завершить формирование концептуальных подходов в иерархии накопления, хранения и использования различных видов информации. С учетом логики развития вопросов администрирования и повышения системности этой работы возникает вопрос об уровне организации конкретного автоматизированного рабочего места, создания информационно-аналитических банков коллективного пользования на районном и региональном уровнях. В настоящее время концептуально описаны только четыре уровня информационного пространства – федеральный, межрегиональный, региональный и районный. При этом в информационной цепи фактически каждое автоматизированное рабочее место является одновременно началом и логическим завершением обработки данных. В этом ряду явно назрела необходимость проанализировать положение дел в районном сегменте информационного обеспечения и определить конфигурацию автоматизированного рабочего места как «мини-банк данных» – пятый, базовый уровень построения информационного пространства. Перечень проблем экономического, ресурсного, технологического характера, а также определение объема информации, накапливаемой и обрабатываемой на автоматизированном рабочем месте2, имеют значение для определения понятия «АРМ» как «мини-банк». «Мини-банк» – минимум сведений служебного, нормативного, методического, статисти-

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ ческого, справочного и иного характера, позволяющих сотруднику успешно организовать свою работу без дополнительного обращения к информационным ресурсам других уровней. В связи с этим возникает необходимость в детализации понятий информационного пространства районного и регионального уровней, которые широко используются в настоящее время. Информационное пространство районного уровня как минимум должно состоять из интегрированного банка данных с криминалистической и розыскной информацией, постоянно используемой в работе, и справочно-информационного фонда со сведениями различного формата, образовавшимися и используемыми в служебной деятельности территориального органа внутренних дел. Структура регионального уровня и, возможно, федерального логически также должна быть дополнена соответствующим справочно-информационным фондом. В результате реализации предлагаемой модели будет достигнута в целом устойчивость системы информационно-аналитического обеспечения путем обеспечения принципа самодостаточности каждого из ее уровней, а также в информационном пространстве будет полностью представлен практически весь спектр видов сведений, необходимых для решения служебных задач как непосредственно отдельным сотрудником, так и территориальными органами внутренних дел. Очевидно, что управленческий цикл, подразумевая наличие обязательной обратной связи субъекта и объекта управления, при всем многообразии материальных и организационных усилий по построению информационно-аналитической работы будет «хромать», если конечный пользователь или исполнитель будет попрежнему «вариться в собственном соку». В настоящее время концептуально не определен механизм развития и использования автоматизированных рабочих мест сотрудников органов внутренних дел. При рассмотрении вопросов организации АРМ им отводится лишь роль поставщика информации в те или иные автоматизированные системы или банки данных либо получателя сведений из них по конкретным формализованным запросам. При этом никто не задается вопросами: а где же накапливается и анализируется полученная из разных источников информация, где непосредственно формируются на ее основе конкретные предложения по выработке управленческих решений. Таким образом, изначально занижаются функциональные возможности АРМ, на практи-

117

ÈÍÔÎÐÌÀÖÈÎÍÍÎÅ È ÍÀÓ×ÍÎÅ ÎÁÅÑÏÅ×ÅÍÈÅ ÎÐÃÀÍΠÂÍÓÒÐÅÍÍÈÕ ÄÅË

№1

ÈÍÔÎÐÌÀÖÈÎÍÍÎÅ È ÍÀÓ×ÍÎÅ ÎÁÅÑÏÅ×ÅÍÈÅ ÎÐÃÀÍΠÂÍÓÒÐÅÍÍÈÕ ÄÅË

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ ке представляющего собой современную персональную вычислительную машину, способную быть помощником при планировании, анализе и накоплении сведений, образующихся в процессе оперативно-служебной деятельности. В результате на системной основе не разрабатываются методологии использования прикладного программного обеспечения применительно к задачам, решаемым сотрудником органов внутренних дел по тому или иному направлению оперативнослужебной деятельности. На практике указанные пробелы восполняются сотрудниками самостоятельно с учетом собственного уровня квалификации и представления об объеме, видах и порядке систематизации информации. Говоря о «корпоративной культуре» пользователей, необходимо последовательно формировать в нормативных и регламентных документах минимальный уровень требований к умениям и навыкам сотрудника по знанию и использованию вычислительной техники и основных информационных ресурсов. При этом отсутствие единых типовых регламентов по организации АРМ различного уровня (руководитель – исполнитель), а также недостаточный уровень «корпоративной культуры» сотрудников органов внутренних дел по использованию информационных и телекоммуникационных ресурсов снижают эффективность дорогостоящего оборудования и создают дополнительные трудности при выработке управленческих решений. Подразумевается, что для полной реализации принципов бездокументационного ведения оперативно-служебной деятельности руководители различного уровня, в том числе первые лица, должны быть в полной мере представлены в системе организации АРМ. Так, например, отсутствие АРМ у руководителя ОВД районного уровня или его заместителя по направлению работы изначально нарушает смысловое содержание использования АРМ в информационно-аналитическом обеспечении оперативно-служебной деятельности. Активное включение руководящего состава в процесс эксплуатации АРМ окажет прямое положительное влияние на эффективность развития информационных технологий в каждом отдельно взятом подразделении, позволит снизить материальные затраты при анализе итогов работы ОВД. Таким образом, концептуальное закрепление в иерархии уровней информационного пространства «пятого элемента», представляющего собой «мини-банк данных» на основе комплексного использования функциональных возможностей автоматизированных рабочих мест, позволит без значительных финансовых затрат перейти на

118

№4

2013

новый качественный уровень в организации информационно-аналитической деятельности. При этом наличие системного подхода к организации АРМ уменьшит субъективизм при выработке решений, повысит в целом устойчивость системы к техногенным факторам, связанным с внедрением телекоммуникационных технологий, даст возможность более эффективно использовать имеющиеся в распоряжении органов внутренних дел информационные ресурсы. Анализ этапов построения ЕИТКС, перспективы краткого по времени построения современной универсальной и технически оформленной системы информационно-аналитического обеспечения показывает, что в среднесрочной перспективе не удастся достичь уровня обеспечения всех исполнителей качественным сервисом для работы с информацией. В случае дефицитной модели организации проекта целесообразно концентрировать усилия на видах и объемах работ, имеющих существенный ресурс прочности по долговременности использования техники, не требующего сложного программного обеспечения и затратного администрирования. Активно внедрять в практику типологию3 АРМ, что позволит эффективнее использовать денежные средства, выделяемые на приобретение вычислительной техники, и соответственно достичь увеличения числа АРМ в рамках выделяемого финансирования. Очевидно, что такой подход, предполагающий создание «мини-банков» и банков данных на районном уровне, позволит на проверенном программном обеспечении и оборудовании внедрять в жизнь принципы последовательности и преемственности накопления, хранения, обработки и использования информации для обеспечения оперативно-служебной деятельности, сохранит наступательное движение в развитии информационного обеспечения в системе МВД России. Таким образом, на наш взгляд, система единого информационного пространства будет иметь завершенный вид, где в полной мере представлены все звенья прохождения и использования информации. В развитие указанного подхода, а также в целях совершенствования информационно-аналитической и управленческой деятельности, снижения документооборота, повышения методического обеспечения оперативно-служебной деятельности в ГУ МВД России по Саратовской области проделана следующая работа. 1. В целях превращения АРМ в полноценные «мини-банки» в 2012 г. проведены мероприятия по внедрению единых принципов систематизации по видам и объемам хранения обрабаты-

2008

ваемой информации под рабочим названием «Служебный интерфейс»4. Наличие на АРМ «Служебного интерфейса» и удаленного доступа к имеющимся автоматизированным системам и банкам данных различного уровня позволяет рассматривать их как модель «мини-банка» сотрудника ОВД. Таким образом предполагается достичь единообразия в систематизации и хранении информации как непосредственно у сотрудников, так и в каждом конкретном подразделении аппарата ГУ и районном органе внутренних дел и соответственно в целом по главному управлению. При этом подразумевается, что в процессе изучения вопроса и практического использования информационно-справочного фонда структура его разделов может быть изменена в зависимости от значимости и востребованности той или иной информации. Накопление сведений предполагается организовать в объеме, необходимом для организации полноценной аналитической работы по направлению служебной деятельности, т.е. за последние 3, 5 или 10 лет в зависимости от характера информации. Например, для повседневного контроля и возможности прогнозирования оперативной обстановки на территории обслуживания в «мини-банках данных» участкового полиции размещаются сведения о преступлениях, совершенных аналогичным способом непосредственно на его участке в течение последних 10 лет. В «мини-банках данных» сотрудника штаба – протоколы и решения оперативных совещаний за последние 5 лет для осуществления системной аналитической работы по оценке ранее принятых решений и выработке новых. 2. Для повышения устойчивости информационной поддержки, исключения зависимости от наличия и технического состояния каналов связи в каждом информационном поле территориального органа внутренних дел предлагается организовать интегрированные банки данных районного звена, содержащие сведения об основных объектах автоматизированных криминалистических, розыскных, профилактических учетов, а также интегрированных учетов обеспечивающего направления по обслуживаемой территории. На первоначальном этапе их наполнение возможно из учетов регионального интегрированного банка данных. 3. Разработана схема по организации информационно-справочных фондов аналитической информации районного и регионального уровней (приложение). Предполагается, что идентичная структура систематизации и хранения данных районного и регионального уровней позволит без особых трудностей реализовать их совместимость и взаимное дополнение. В настоящее вре-

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ мя для решения указанной задачи на базе файлсервера информационного центра ГУ МВД России создана тестовая структура системы хранения информации общего доступа для служб аппарата и органов внутренних дел ГУ МВД России. Данная схема состоит из двух частей: 1. Сведения, доступные всем пользователям фонда, сгруппированные в строго иерархическую структуру с нормативно-правовой информацией, методическими материалами, информацией о результатах работы, статистическими данными за последние 3 года. Каждый вид информации в свою очередь предлагается сгруппировать по времени создания и направлению служебной деятельности, например: «Делопроизводство», «Деятельность по линии следствия», «Информационно-аналитическая работа», «Оперативно-розыскная деятельность», «Оперативное управление», «Организация работы с личным составом», «Охрана общественного порядка», «Тыловое обеспечение», «Управленческая деятельность», «Экспертно-криминалистическая деятельность». 2. Сведения, используемые конкретным подразделением аппарата ГУ МВД или ОВД, которому в информационном фонде выделяется самостоятельный сегмент с определенными правами доступа, с возможностью обмена информацией с другими подразделениями, в том числе из другого уровня. К разделам сегмента подразделения, предназначенным для общего пользования, имеют доступ все сотрудники органов внутренних дел, но с ограниченными правами доступа. Структура данных разделов также состоит из двух частей. Обязательной – одинаковой для всех подразделений и произвольной – формируемой администратором подразделения самостоятельно в соответствии с узкопрофильными задачами. Обязательная часть состоит из следующих разделов. «Нормативные документы» – для размещения приказов, распоряжений, указаний МВД России, ГУ МВД, совместных нормативных документов, регламентирующих направление служебной деятельности. «Методическая документация» – для размещения рекомендаций МВД России, ГУ МВД и т.д. «Управленческая деятельность» – для размещения планов, графиков, мероприятий, операций, протоколов (решений) совещаний, комиссий и т.д. «Отчетность» – для размещения аналитических справок и таблиц. «Справочная документация» – для размещения любой необходимой в служебной деятельности справочной информации. Таким образом, совокупность сведений

119

ÈÍÔÎÐÌÀÖÈÎÍÍÎÅ È ÍÀÓ×ÍÎÅ ÎÁÅÑÏÅ×ÅÍÈÅ ÎÐÃÀÍΠÂÍÓÒÐÅÍÍÈÕ ÄÅË

№1

№4

ÈÍÔÎÐÌÀÖÈÎÍÍÎÅ È ÍÀÓ×ÍÎÅ ÎÁÅÑÏÅ×ÅÍÈÅ ÎÐÃÀÍΠÂÍÓÒÐÅÍÍÈÕ ÄÅË

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ СИФ5 и ИБД6 районного и регионального уровней позволит сформировать информационное пространство, наиболее полно отвечающее потребностям органов внутренних дел при решении всего спектра поставленных перед ними задач. При этом АРМ каждого сотрудника окончательно сформируется как «мини-банк данных», аккумулирующий в себе возможность обращения к автоматизированным учетам районного, регионального, федерального и межрегионального уровней, а также к сегментам информационносправочного фонда районного звена и главка, предоставляя возможность сотруднику самостоятельно системно накапливать информацию по направлению служебной деятельности за последние несколько лет. Предлагаемый механизм позволит руково-

2013

дителям и сотрудникам различного звена, вне зависимости от их подготовки, владеть всем объемом информации, необходимой для оперативного принятия адекватных управленческих решений, напрямую влияющих на оздоровление оперативной обстановки на подведомственной территории.

1

Программа МВД России «Создание единой информационно-телекоммуникационной системы ОВД». 2 Далее – АРМ. 3 Вопросы тылового обеспечения: Журнал. 2013. № 1 (34). С. 7. 4 Научный портал МВД России: Журнал. 2012. № 2 (18). С. 114. 5 Справочно-информационный фонд. 6 Интегрированный банк данных.

Приложение

120

№1

2008

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ ВИТАЛИЙ ЕФИМОВИЧ КВАШИС, Заслуженный деятель науки Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор, главный научный сотрудник ФГКУ «ВНИИ МВД России»;

НИКОЛАЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ МОРОЗОВ, кандидат юридических наук, доцент, докторант кафедры уголовного права юридического факультета МГУ

Всесторонне рассматриваются виды и основные отличия преступных формирований Японии от организованной преступности в других странах, социальная база формирования и причины вовлечения в них молодежи из беднейших слоев населения, поиски новых сфер преступного бизнеса. Ключевые слова: гангстерские синдикаты, якудза, организованная преступность, безработица, наркомания, национальные черты, судебная практика. V.E. Kvashis, RF Honored Scientist, DSc (Law), Professor, Chief Researcher Russia MI FPOI National Research Institute; e-mail: [email protected], tel.: 8 (495) 695-87-94; N.A. Morozov, PhD (Law), Assistant Professor, Working for DSc, Law Faculty Moscow State University; e-mail: [email protected], tel.: 8 (495) 634-39-90. Organized crime in Japan. Forms and basic differences of Japanese criminal formations from organized crime in other countries, social basis for forming and causes of involving to it young people belonging to the poorest strata of the population, tracing new spheres of criminal businesses, are thoroughly examined. Key words: gangster syndicates, yakuza, organized crime, unemployment, drug addiction, national traits, court practice.

Организованная преступность пронизывает все сферы жизни японского общества; она вошла в него до такой степени, которой не знала история, таких аналогов не имела мировая практика. Якудза – так называют организованную преступность и в Японии, и за рубежом – издавна контролирует почти все – быт, культуру, бизнес и политику; она проникла в органы власти, СМИ, в корпоративные структуры в стране и за ее пределами. Принято считать, что история якудзы восходит к середине XVII в.; ее предшественниками были три группы полукриминальных и криминальных сообществ: городские стражи – матиекко, торговцы-«коробейники» – тэкия и профессиональные картежники – бакуто (именно в их среде зародился ритуал признания вины – отрезание фаланги мизинца). Все они были людьми бедными, игнорирующими законы и обычаи. Позднее они организовались в «семьи», которые

занимались грабежами и игорным бизнесом; с середины XIX в., когда начался переход от феодального уклада к индустриальному обществу, они взяли под свой контроль строительные работы и рынок наемного труда. За свою долгую историю якудза претерпела много изменений, но основные принципы ее деятельности, сделавшие мафию непотопляемой, были заложены еще в далекую феодальную эпоху. Один из них – вовремя появиться там, где возникают трудности с решением тех или иных проблем; другой важный принцип – сотрудничество с властями. Поэтому когда власти пытаются повести наступление на якудзу и ужесточают законодательство, оказывается, что якудза настолько внедрилась в контекст японской действительности, что вырвать ее из этого контекста чрезвычайно сложно. 1. К началу ХХ в. организованная преступность глубоко проникла во все сферы производства, особенно в строительство и портовые

121

ÇÀÐÓÁÅÆÍÛÉ ÎÏÛÒ

ОРГАНИЗОВАННАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ В ЯПОНИИ

ÇÀÐÓÁÅÆÍÛÉ ÎÏÛÒ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ работы. Однако наиболее интенсивные темпы ее развития связаны с послевоенной историей. Япония была сильно ослаблена поражениями в войне, ее оккупация американской армией и вызванные войной экономический и политический кризисы поддерживали общую подавленность настроений, усугубляемую безработицей. Расцвет черного рынка, порожденный дефицитом всего самого необходимого, привел к появлению еще одной из предтеч якудзы – гурэнтай (бандиты), которые и были первыми якудза в современном значении этого слова. Армия молодых безработных и не имеющих средств к существованию репатриантов пополняла ряды многочисленных банд, на первых порах промышлявших насилием и грабежами, а позднее полностью захвативших сферу наркоторговли. С середины 50-х годов прошлого века идет быстрый рост таких сообществ; всего за пять лет – с 1958 по 1963 г. – их численность выросла с 70 до 184 тыс. человек (5200 групп) – рекордный показатель за всю историю страны, превышавший численность японских Сил Самообороны. Один из трех наиболее крупных и поныне главенствующих преступных синдикатов – «Ямагучигуми» – был основан в 1915 г. и назван по имени первого «отца» клана – Х. Ямагучи. После смерти его сына синдикат с 1946 по 1981 г. возглавлял их преемник Казуо Таоко. Вступая в наследование верховной властью в «Ямагучи-гуми», он сформулировал три принципа деятельности якудзы. Первый из них – «наличие профессии» – означал необходимость легальной «крыши» над преступным бизнесом. Второй – железная дисциплина и беспрекословное подчинение – означал также и ответственность за ошибку или отступничество. Третий принцип – «защита интересов народа» – был заведомо ханжеским, но именно такой «защитой» народных интересов всегда прикрывалась власть, а потому – пусть общество знает, что в нем заправляют не только политики и бизнес, но и якудза. К своему 300-летнему юбилею в середине 80-х годов ХХ в. организованная преступность в Японии подошла с результатами, которым могла бы позавидовать американская «Коза Ностра» и сицилийская мафия; годовой доход преступных синдикатов почти не уступал выручке концерна «Тойота». Это могущество заставляло людей верить во что угодно, в том числе в праведность деяний якудзы, тем более что ее боссы, стараясь придать своим деяниям ореол справедливости, не жалели денег на идеализацию и романтизацию образа якудзы в средствах массовой информации, на кино- и телеэкранах. Такой образ скрывал жестокость и коварство якудзы, а главное

122

№4

2013

– ее участие в подавлении властями всплесков народного недовольства. К этой, ставшей традицией, услуге бандитов издавна прибегали власти, когда требовалось усмирить столичную бедноту, недовольную полуголодным существованием, или подавить бунты крестьян, возмущенных непомерными поборами. Принцип сотрудничества с властью работал постоянно и эффективно. В 1934 г., например, якудзу «попросили» усмирить бастующих портовых рабочих в г. Кобе и бандиты перерезали всех профсоюзных лидеров. В 1946 г. якудза оказала властям очередную услугу, активно участвуя в подавлении бунтов корейцев и китайцев. В 1958 г. власти просили якудзу пресечь организованные компартией демонстрации протеста против приезда в страну высокого гостя из США; якудза выделила десять тысяч боевиков, которые не позволили сорвать важный визит. Таких примеров достаточно, чтобы понять лояльность власти; почти весь ХХ в. власти не боролись с якудзой, а лишь искали оптимальную формулу сосуществования с ней. Конец 70-х годов ХХ в. и последующие 15 лет – «золотой век» организованной преступности в Японии, за явным преимуществом выигрывавшей борьбу у полиции; публикуемые отчеты говорили о ее бессилии справиться с мафией. «Из-за падения морали и усиления склонности населения к наркомании, азартным играм и алкоголизму, – отмечалось в 1982 г. в «Белой книге», – увеличится преступность, особенно среди несовершеннолетних, расширится организованное преступное подполье и резко возрастет число гангстеров»1. Статистика подтвердила обоснованность этих прогнозов, хотя некоторые показатели в отчетах полиции уже тогда ставились под сомнение. По сути дела, именно в конце 70-х годов в Японии впервые заговорили о латентной преступности; ее наличие уже тогда осознавали и в полиции, где считали, что реальный объем преступности в два раза превышает данные статистики. По расчетам полиции якудза ежегодно утаивала от налогов 90% своих доходов, которые к началу 1980 г. превысили 1 трлн иен. Ежегодно якудза продавала около трех тонн наркотиков, что приносило ей 458 млрд иен, или 44% всех доходов (поэтому гангстеры и окрестили наркотики «белым бриллиантом»). Тайные тотализаторы на скачках, вело- и лодочных гонках, на чемпионатах по «сумо» и других соревнованиях приносили якудзе 176 млрд иен; подпольные игорные дома, залы игральных автоматов и казино позволяли якудзе получать еще 70 млрд иен в год; проституция и торговля порнографией – источник 17 млрд иен; еще столько же приносили вымогательство

2008

и шантаж. Легальный бизнес якудзы представляли 27 тыс. промышленных, торговых, финансовых и других предприятий, далеко не все из которых соблюдали закон; одним из способов получения доходов было изготовление контрафактной продукции, и якудза широко использовала его. В Национальном докладе Японии VII Конгрессу ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями (Милан, 1985 г.) отмечалось, что «основные отличия преступных формирований Японии от организованной преступности в других странах состоят в том, что они не предъявляют исключительных прав на определенные географические зоны как сферы своего влияния; не опираются на родственные и семейные связи как основу групповой солидарности и не стремятся сохранять в тайне свою внутреннюю структуру». Для зарубежных исследователей во многом оставалась загадкой «открытость» якудзы, состоящая в том, что ее структура, участники, штаб-квартиры и т.п. известны полиции и общественности. Она объясняется тем, что для принятия мер оперативной информации недостаточно, необходимы процессуальные доказательства, и якудза, стараясь не оставлять таких следов, не видит причин утаивать те сведения, которые не влекут уголовную ответственность. С тех пор, когда правила поведения диктовались феодальным «кодексом чести», субкультура якудзы претерпела большие изменения; ее живучести способствуют сохраняющееся у людей представление о ней лишь как о разновидности бизнеса, а также тот факт, что там, где царит организованная преступность, она изгоняет преступность уличную2. К середине 80-х годов прошлого века первую тройку самых гангстерских синдикатов составляли «Ямагучи-гуми» с годовым доходом в 102 млрд иен, «Сумиеси-рэнго» (61 млрд) и «Инагава-кай» (44 млрд). Организационной основой сообщества якудзы являлась квазисемья «отец – сын», «старшие – младшие братья» и глава клана – оябун. Такого рода устойчивые связи, построенные по принципу вертикальных структур, обеспечивали прочные отношения между главой клана и членами группы, а также ее сплоченность на основе конфуцианской концепции семьи и строгой регламентации поведения ее членов. Особенностью якудзы является ограниченный, по сравнению с китайскими триадами, перечень позиций руководящего звена (босс имеет только заместителя – «вакато», все остальные – солдаты) и четкое разделение между «регулярными» членами и теми, кто не прошел обряда посвящения и потому находится на низшей ступени организации. Подавляющее большинство молодых якудза

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ – выходцы из семей низкооплачиваемых рабочих или безработных. Поэтому в среде якудзы высока доля молодежи, не имеющей даже обязательного школьного образования (65%); половина молодых гангстеров были безработными. Не зря один из боссов «Ямагучи-гуми» говорил журналистам: «Кто в нашем обществе может дать равные возможности юношам без образования, без денег, без семьи? Только мы. Поэтому наш мир останется таким, как есть»3. В середине 80-х годов ХХ в. страну захлестнула наркомания, которая все шире распространялась среди молодежи. Проблема достигла такой остроты, что власти в полной мере ощутили свое бессилие. Именно этим объясняется тот факт, что из трех тонн ежегодно поставляемых в страну наркотиков полиции удавалось обнаружить не более 150 кг (всего 5%). В итоге колодец, из которого якудза черпала основную часть своих доходов, оставался бездонным. Полиция в этот период ежегодно задерживала около 20 тыс. человек, связанных с распространением наркотиков, но объем контрабанды не снижался, а, наоборот, рос, хотя виновных осуждали к суровым мерам наказания. Объяснение найти несложно – оно в баснословной прибыли, которая в эти годы достигала 5 тыс. процентов! Если один грамм наркотика, купленного за границей, обходился в 3 тыс. иен, то в Японии он приносил 150 тыс. иен. Можно в связи с этим вспомнить известные слова К. Маркса из «Капитала», где он отмечал: «Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы»4. Якудза довольно быстро наладила кооперацию с американскими наркоторговцами, а затем решила, что еще выгоднее будет бартерная торговля – якудза будет ввозить в США наркотики, а взамен получать оружие. В этом случае револьвер, например, обходился в 4 тыс. иен, а винтовка – в 20 тыс.; в Японии якудза выручала за них соответственно 400 тыс. и 2 млн иен; ясно, что прибыль от таких сделок превышала доходы от продажи наркотиков. Поставки оружия добавляли проблем полиции; в 1982 г. она конфисковала 1130 револьверов, но для якудзы это не было потерей – доходы окупали все. 2. К началу 90-х годов организованная преступность в Японии полностью соединила в себе как традиционные национальные черты, так и черты западного криминального мира. Процесс

123

ÇÀÐÓÁÅÆÍÛÉ ÎÏÛÒ

№1

ÇÀÐÓÁÅÆÍÛÉ ÎÏÛÒ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ укрупнения ведущих криминальных кланов в целом завершился; численность их членов стабилизировалась и к середине 90-х годов даже стала сокращаться, что вовсе не снизило их активности. Составляя лишь 0,1% населения, банды якудзы совершали 30% убийств, 20% изнасилований, 27% нападений и причинений ущерба. Наряду с традиционными направлениями своего бизнеса, якудза устремляется на поиски новых источников доходов, она становится заметным игроком в системе ссудных и кредитных операций, занимается спекуляцией на строительных подрядах, торговлей недвижимостью, расстановкой «нужных» людей на руководящих должностях в муниципалитетах, все шире внедряется в политическую деятельность. В этих условиях в 1991 г. был принят Закон о предотвращении незаконных действий членов преступных группировок, который определил отсутствовавшее понятие преступной группировки (борекудан) и запретил «защитный рэкет» – одно из главных направлений бизнеса якудзы. Активизация мер, предпринятых на этой основе полицией, привела к значительному сокращению числа вооруженных стычек между конкурирующими бандами (только за 1992 г. их число снизилось с 255 до 182) и вынудила якудзу находить иные средства урегулирования конфликтов. О социальной базе формирования организованной преступности в Японии, о причинах вовлечения в нее молодежи из беднейших слоев населения, а также об усилиях ее боссов по поддержанию благопристойного имиджа якудзы уже говорилось. Здесь уместно назвать два разных, но одновременно потрясших страну события 1995 г. Первое из них – землетрясение в Кобе, казалось, навсегда стершее этот город с лица земли. В контексте этой работы о нем упоминается потому, что в его сравнительно быстрое восстановление именно «Ямагучи-гуми» инвестировал значительные средства, нажив тем самым и определенный моральный капитал. Второе трагическое событие – зариновая атака в токийском метро, проведенная боевиками известной секты «Аум Сенрике». Несмотря на религиозное идеологическое прикрытие этой секты, причины широкого вовлечения в нее молодежи, по сути дела, те же, что и участия молодежи в преступной деятельности якудзы. Популярный в России японский писатель Харуки Муроками по этому поводу указывает: «В Японии отсутствует нормальная и эффективная страховочная подсистема, которая в состоянии принимать людей (особенно молодежь), оторвавшихся от главной системы – японского общества, – и после трагедии в токийской подземке в этом от-

124

№4

2013

ношении ничего не изменилось. „Аум Сенрике” сокрушена, но до тех пор, пока в обществе существует такой серьезный недостаток – своего рода „черная дыра”, засасывающая в себя людей структура, подобие „Аум Сенрике” – может когда-нибудь возникнуть вновь, и тогда нельзя будет исключать повторения того, что произошло 20 марта 1995 г.»5. Поиск новых сфер преступного бизнеса никак не снизил активность якудзы в традиционных направлениях ее бизнеса; по-прежнему основными источниками ее доходов оставались торговля наркотиками, контроль за азартными играми и проституцией, спекуляция, рэкет и вымогательство. Одновременно якудза все активнее включается в систему транснациональной преступности, вместе с зарубежными партнерами занимается нелегальным ввозом в страну иностранной рабочей силы, налаживает контакты с российскими группировками в сфере торговли оружием, биоресурсами и автомобилями, расширяет связи с партнерами из Азии и Европы с целью роста прибыли от поставок «живого товара» на рынок сексуальных услуг6. К концу 90-х годов прошлого века в Японии насчитывалось около 84 тыс. членов преступных формирований, действующих почти во всех префектурах и на всех криминальных рынках страны. Ядро организованной преступности, как уже отмечалось, составляли три главных клана – базирующийся в г. Кобе «Ямагучи-гуми» (около 40 тыс., или 45% всех якудза), «Сумиеси-рэнго» (около 10 тыс.) и базирующийся в Токио и Иокогаме «Инагава-кай» (около 9 тыс.). Еще раньше «Ямагучи-гуми» заявил, что его целью является захват всех источников доходов в Восточной Японии, в том числе в районе Большого Токио. Стремясь к достижению этой цели, он поглотил весьма влиятельный преступный клан «Кокусуикай»; в результате полиция была вынуждена сформировать спецподразделение для наблюдения за «Ямагучи». Раньше между ним и полицией действовало негласное соглашение о том, что столицу якудза трогать не будет, но к началу 2000-х годов Токио стал безраздельной добычей этого синдиката. В связи с расширением совместного бизнеса якудзы с группировками из других стран в 1999 г. было принято три специальных закона, в том числе ужесточивших ответственность за «отмывание денег» и консалтинговые услуги по поддержке деятельности якудзы. Активизировалась и деятельность полиции – возросло число арестов членов преступных группировок, стала более жесткой практика привлечения их к ответственности, наметилась тенденция к расширению практики

2008

конфискации доходов от преступной деятельности якудзы. Если в 2004 г., например, сумма конфискованных средств составляла 2 млрд иен, то к 2010 г. она выросла до 5 млрд иен7. В начале 2000-х годов наметились снижение общей численности и структурные изменения внутри организованных преступных формирований. За 10 лет организованная преступность снизилась на 15%, а число «регулярных» членов якудзы – на 11%. К середине 2012 г. структуру борекудан представляло 21 преступное сообщество из 70 300 человек, из которых в состав трех главных синдикатов входили 50 900 человек, или 72,4% от общей численности всех группировок. Несмотря на усилия полиции, число привлеченных к ответственности членов преступных формирований в течение многих лет также снижалось. Если в 1989-2003 гг. привлекались до 40 тыс. членов банд, то к 2010 г. – 26,5 тыс., а без учета автотранспортных преступлений – 16 312 человек. Распределение привлеченных к ответственности за различные деяния представляет самостоятельный криминологический интерес, ибо оно позволяет судить о структуре и характере преступлений, совершенных членами организованных преступных сообществ. Доля членов якудзы в общем числе привлеченных к ответственности может показаться незначительной – менее 5%; однако если ее сопоставить с общей численностью членов якудзы, то окажется, что это почти 25% от общей численности и более 30% от числа «регулярных» членов банд. Анализ показывает далее, что на долю якудзы приходится почти пятая часть всех привлеченных к ответственности за убийства и грабежи. Более значительным выглядит представительство якудзы среди привлеченных к ответственности за вымогательство, распространение наркотиков и деяния, связанные с азартными играми, где в среднем на долю якудзы приходится половина указанных преступлений. При этом доля членов якудзы, привлеченных за преступления, связанные с наркотиками, среди своих «собратьев» составляет около 45%. Другими словами, на долю якудзы приходится половина всех привлеченных к ответственности за эти преступления; они же составляют почти половину всех привлеченных к ответственности членов преступных сообществ, что еще раз свидетельствует о том, что наряду с вымогательством и контролем за азартными играми распространение наркотиков – все еще одна из главных сфер бизнеса якудзы. Эти данные согласуются со структурой и характером преступлений, совершенных осужден-

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ ными членами преступных сообществ. Сравним преступления членов преступных группировок, поступивших в места лишения свободы в 2009 г., с преступлениями других осужденных. Среди первых (2960 человек, или 10,5% от всех поступивших в места лишения свободы) 37,3% – лица, осужденные за нарушения законов о борьбе с распространением наркотиков; 14,7% – за кражи и грабежи; 11,8% – за нападения и причинение ущерба; 5,8% – за вымогательство. Среди всех других лиц, поступивших в места лишения свободы (25 333), за преступления, связанные с наркотиками, осуждено 19,7% (их доля в два раза меньше); за кражи и грабежи – 39,2%; за нападения – 4,5% (в 2,5 раза меньше) и, наконец, за вымогательство – 1,2% (почти в 5 раз меньше). Можно еще раз констатировать, что распространение наркотиков и вымогательство – основная специализация организованных группировок. Сопоставим теперь полученные результаты с итогами анализа судебной практики по назначению наказания членам преступных сообществ. Согласно далее приведенным данным ныне при назначении наказания к членам преступных группировок применяется более жесткий подход, чем это было 10-15 лет назад8. Этот подход получил новый импульс после вступления в силу в 2000 г. дополнений в законодательство – Act on Punishment of Organized Crime и Act on Control of Crime Proceeds, которые стали составной частью базового закона – Anti-Organized Crime Act, 1991. Из общего числа осужденных наказание на срок свыше двух лет назначено 41,6%, а среди осужденных членов преступных сообществ – 48,0%. При этом наказание на срок до 5 лет членам якудзы назначалось в 2,1 раза чаще, чем другим осужденным, а на срок свыше 5 лет – чаще в 2,5 раза. Такой подход следует признать обоснованным, тем более что, как будет показано далее, при назначении наказания членам якудзы суды учитывали не только опасность совершенных ими деяний, но и более высокую распространенность рецидива среди членов преступных группировок. В самом деле, как показывают материалы судебной и пенитенциарной статистики, среди членов якудзы, поступивших в места лишения свободы, например, в 2009 г., впервые осужденные составили лишь пятую часть – 21,9%, а 78% ранее уже отбывали такое наказание; из них 20,9% были осуждены во второй раз; 16,3% – в третий раз; 19,6% – уже имели три-четыре судимости, а 17,3%, или каждый шестой, – от шести до девяти судимостей. При этом сравнение с общим массивом осужденных, поступивших в места лишения свободы, показывает, что среди них рециди-

125

ÇÀÐÓÁÅÆÍÛÉ ÎÏÛÒ

№1

ÇÀÐÓÁÅÆÍÛÉ ÎÏÛÒ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ висты составляют 56,8%, иначе говоря, рецидив среди членов якудзы в 1,5 раза выше. Похоже, что наметившийся более жесткий подход в судебной практике по наказанию якудзы разделяет и пенитенциарная практика, реализующая более строгие условия для досрочного освобождения (по паролю) осужденных якудза и установления за ними надзора со стороны службы пробации. В последние десять лет такая тенденция просматривается все более четко. Если в 1999 г., например, из мест лишения свободы досрочно освобождалось 12,4% членов якудзы, то к 2010 г. – 9,5%; в 1999 г. под надзор службы пробации было передано 8% освобождаемых членов якудзы, а в 2010 г. – 5,4%. Во всяком случае, эти показатели сегодня значительно ниже, чем у других осужденных, не принадлежащих к преступным формированиям, и, очевидно, такой подход больше соответствует целям противодействия организованной преступности. 3. Несмотря на принимаемые меры, критика правоохранительных органов в японской прессе не утихает. В 2010 г. полиция арестовала почти каждого третьего из всех входящих в организованные преступные группировки; этот показатель вроде бы внушителен, однако следует заметить, что он остается практически неизменным в течение двух последних десятилетий. Более того, если в 1991 г. прокуратура предъявила обвинение 81,0% арестованных якудза, то в 2010 г. этот показатель снизился до 68%. Распространенная в 90-х годах практика «развала» уголовных дел в ходе следствия показывает, что зачастую сам факт ареста членов преступных группировок «представлял собой не что иное, как вымогательство взятки»9. В итоге организованные преступные группировки, и прежде всего их лидеры, попрежнему чувствуют себя достаточно уверенно. Одна из причин такого положения дел состоит в том, что содержащееся в Законе 1991 г. понятие преступной группировки было существенно ограничено определением – «совершающая насильственные действия». В силу этого понятийный аппарат закона, изначально сузив суть феномена, неоправданно ограничивал его возможности в качестве заявленной властями Комплексной программы борьбы с организованной преступностью, ибо боссы преступных кланов уже давно осознали более широкие перспективы деятельности ненасильственного характера и в целом приспособились к попыткам противодействия со стороны власти и полиции. Они успешно перенесли основные акценты с примитивного насилия на противоправный и полулегальный (а затем и на легальный) бизнес, значительно расширив возможности извлечения прибыли. Кроме

126

№4

2013

того, этот закон не давал возможности привлечения к ответственности лидеров преступных формирований, которые в силу специфики их построения и особенностей веками культивируемой субкультуры не принимали непосредственного участия в преступных акциях (ответственность несли лишь рядовые исполнители, стоявшие в иерархии группировки на низшей ступени). Принятые в 1999 г. дополнения в законодательство о борьбе с организованной преступностью (Control of Crime Proceeds Act, 1999), предусматривающие использование технических средств контроля и наблюдения, оказались намного либеральнее, чем ожидалось, а практика их применения – намного мягче, чем в других странах. Закон, например, разрешил прослушивание телефонных разговоров членов якудзы, подозреваемых в преступлении, но только лишь в двух «самых серьезных случаях», когда речь идет либо об убийстве, либо о контрабандном ввозе оружия. За 2010 г. например, полиция использовала прослушивание телефонных разговоров якудзы лишь в десяти случаях. Кроме того, за десять лет не было ни одной операции по законспирированному проникновению агентов полиции в преступные кланы, как, например, в России или в США. К числу других факторов, осложнявших практику борьбы с якудзой, относятся, как отмечалось, довольно распространенные факты подкупа полицейских и их негласный сговор с якудзой. В одних случаях члены банды идут на «сделку» с полицией и дают ей какую-то информацию в обмен на снисхождение или «недостаточное внимание», в других – полиция игнорирует менее опасные деяния в обмен на бесплатное обслуживание в барах и сексуальные услуги на территории той или иной банды. Правда, руководство полиции утверждает, что в последние годы случаи использования таких «механизмов» взаимоотношений с якудзой становятся все более редкими. Так или иначе полиция предпочитает бороться не с якудзой, а с уличной, неорганизованной преступностью, которую контролировать гораздо проще. Еще одной проблемой в деле борьбы с якудзой до последнего времени являлось отсутствие эффективной программы защиты свидетелей. Сегодня полиция обеспечивает специальные меры защиты для отдельных свидетелей в суде (Shippen Hogo), но общенациональной программы, предусматривающей возможность смены идентичности свидетелей и их переселения (как в США, например), в Японии до сих пор нет. В полиции, однако, уверены, что отсутствие такой программы не является серьезным препятствием для судебных процессов, ибо ныне японцы уже не боятся якудзу, как раньше, когда они были

2008

запуганы показательными расправами со свидетелями. И все же в 2011 г. Национальное полицейское агентство (НПА) объявило о создании специального отряда «анти-якудза» для защиты физических и юридических лиц, которые могут быть подвергнуты риску нападения. В связи с этим в каждой префектуре в департаменте полиции введена специальная должность «директора по защите» (Hogo taisakukan), в чьи обязанности входят оценка угрозы и защита от насилия якудзы. Параллельно все шире разворачивается кампания «анти-якудза», растет число добровольных объединений граждан, которые сотрудничают с полицией, составляют списки лиц, подозреваемых в связях или принадлежности к якудзе, пропагандируют профилактическую деятельность на местных радиостанциях, распространяют брошюры и плакаты, оказывают юридические и консультационные услуги и необходимую помощь тем, у кого возникли проблемы с якудзой. В Токио, например, ныне насчитывается около 4 тыс. групп добровольцев, которые, помимо всего прочего, активно работают по отстранению якудзы от участия в публичных торгах, по «отключению» тех, кто с ней связан, от социальных пособий и помощи, исключению таких лиц из жилищных проектов, а также по удалению тематики якудзы с прилавков книжных магазинов. Одной из движущих сил этой кампании является Японская федерация ассоциаций адвокатов, которая ведет большую работу по правовому воспитанию населения и оказанию помощи в получении компенсации или в возмещении ущерба на основе гражданских исков. Сегодня большинство японских и зарубежных социологов и криминологов (Miyazaki Manubu, Ino Kenji, Mizoguchi Atsushi, J. Adelstein, A.Rankin и другие) считают современную организованную преступность в Японии не следствием индивидуального выбора преступной карьеры, как это было 30 лет назад, а сформировавшимся особым социальным классом, прочно встроенным во все сферы японского общества. Не случайно, несмотря на принимаемые пропагандистские усилия, поддержка движения «анти-якудза» среди населения еще не является универсальной10. Одни считают членов якудзы патриотами и людьми чести, верят их клятвам не воровать и не грабить; другие уверены, что кампания против якудзы является стратегическим отвлечением внимания от таких проблем, как рост бедноты, нарушения на рынке труда, хроническое социальное неравенство и т.п. И хотя у входа в банки и почтовые отделения висят призывы: «Не бойтесь якудзу, не платите им, не ис-

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ пользуйте их и не общайтесь с ними!», – среди населения еще довольно широко бытует представление, что японское общество «все же лучше с якудзой, чем без нее». За 350 лет консервативные в отношении своих традиций японцы, похоже, настолько привыкли к существованию якудзы, что боятся – без нее они перестанут быть японцами. 24 августа 2011 г. популярный ведущий токшоу Огура Томояки в прямом эфире телеканала «Fuji TV» заявил: «Когда у вас есть проблема, которую не могут решить ни полиция, ни адвокат, ни ваша компания, есть люди, которые могут применить „немного давления” и решить вашу проблему. Даже если вы знаете, что это неправильно, иногда это единственный способ разобраться с вашей проблемой». Несмотря на острую критику, Томояки, по сути, явился выразителем позиции того значительного слоя населения, который еще признает роль якудзы в качестве неофициальных органов власти в японском обществе. Во всяком случае, и власти, и полиция признают амбивалентность общества в отношении к якудзе. С выгодой используя для себя благородное звучание таких слов, как ninkyo (рыцарство) и jingi (творить правосудие), японская организованная преступность долгие годы вынуждала общество мириться с ее существованием и ныне она использует любую возможность, чтобы всемерно поддерживать эту традицию, выдавая своих членов за патриотов, современных самураев и сторонников феодальной этики, не тронутой «вестернизацией» страны. Так было в 1995 г. в Кобе, так было и после землетрясения в Фукусиме 11 марта 2011 г., жертвами которого стали более 9 тыс. человек. В ряде городов страны якудза, используя нерасторопность властей, демонстративно помогала одеждой и питанием тем, кто остался без крова и средств к существованию. Один из основных мафиозных кланов – «Ямагучи» – доставил более 40 т гуманитарного груза с предметами первой необходимости, стоимость которых пресса оценила в 400 тыс. евро. Другой клан открыл свои офисы в Токио для японцев и иностранцев, оказавшихся в тяжелом положении. В ряде районов страны, пострадавших от землетрясения и цунами, боссы якудзы создали отряды, патрулирующие наравне с полицейскими, чтобы не допустить грабежей, мародерства и уличной преступности11. Правда, вскоре на смену «необычайным проявлениям человеколюбия», как писала газета The Nimes, пришло желание мафии нажиться на ликвидации последствий цунами. В прессе сообщалось, что за три месяца с момента катастрофы якудза, «похоже, изжила в себе щедрость»12. За

127

ÇÀÐÓÁÅÆÍÛÉ ÎÏÛÒ

№1

ÇÀÐÓÁÅÆÍÛÉ ÎÏÛÒ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ это время, по данным Министерства по делам окружающей среды, из 24 млн т обломков было убрано лишь 5 т. Властям было трудно помешать преступным синдикатам выиграть через подставные фирмы прибыльные контракты на восстановительные работы – строительный бизнес исторически был источником доходов мафии. Она открыла несколько легальных агентств по трудоустройству, которые как посредники нанимали людей на работу на «Фукусиме» и получали за это вознаграждение (чем опаснее была работа «атомных цыган», тем выше оплата и соответственно доходы мафии). Кроме того, в работах на АЭС участвовали и провинившиеся члены якудзы. Раньше самым суровым наказанием для тех, кто нарушил обет верности, было рабство на рыболовецких траулерах; ныне мафия стала направлять их на «Фукусиму». Полиция на многое закрывает глаза, ибо кто-то же должен убирать на АЭС. 4. «Джапан инкорпарейтед» – так издавна именуют Японию историки, социологи и экономисты за традиционное единомыслие крупного бизнеса с законодательной и исполнительной властью. Но есть и четвертый участник этого союза – якудза; его истоки уходят в императорскую эпоху, но окончательно он сложился после войны. В политическом смысле якудза считается системой ультраправой; к ее идеологическим установкам относятся возвращение политики милитаризма, традиционных семейных ценностей и возрождение самурайских традиций. В самом начале 2000-х годов к власти пришел новый премьер – Дз. Коидзуми, он объявил войну преступным кланам и инициировал принятие новых законодательных мер. «Деятельность якудзы, – говорил популярный премьер, – это не только феодальный пережиток, наносящий большой ущерб цивилизованному имиджу Японии, но и тормоз для развития национальной экономики». Прошел год, и заоблачный рейтинг премьера загадочным образом стал катастрофически падать, хотя, как признают политологи, ни в политике, ни в экономике просчетов он не допустил. Одна из бытующих версий падения его былого авторитета сводится к мощным рычагам противодействия мафии, и эта версия не выглядит неправдоподобной. Принятые в начале 2000-х годов меры не смогли серьезно ослабить мафию; они лишь сильнее подстегнули ее активность на политическом поле, финансовом рынке и других направлениях ее бизнеса. Коррумпирование политических деятелей и партийных функционеров приобрело такие масштабы, которые позволяли якудзе все больше влиять на решение политических и эко-

128

№4

2013

номических проблем. Механизмами лоббирования интересов якудзы являлись прямой подкуп, шантаж и даже физическое устранение тех, кто мешал достижению целей мафии. Примером служит убийство в 2007 г. в Нагасаки мэра города Иттио Ито в ходе кампании за его переизбрание; мэра убил один из членов клана «Ямагучи» за то, что он пытался лишить якудзу подрядов на ведение строительных работ. Руководство полиции тогда заявило: «Якудза осуществляет столь серьезные посягательства, что это угрожает основам японской экономики». Преступное подполье Японии давно стало покровителем правящей партии; разумеется, правящей та или иная партия становилась не без поддержки якудзы. В 2007 г. Демократическая партия Японии (ДПЯ) еще за два года до ее прихода к власти получила одобрение и гарантию поддержки от «Ямагучи-гуми» и «Инагава-кай». Как сообщала газета «Yukan Fuji», более 90 боссов этих двух кланов получили приказ поддержать ДПЯ на выборах; многих вызвали в Кобе, где они получили соответствующие инструкции13. Эту информацию подтвердила и полиция, сообщившая, что высокопоставленный партийный функционер из ДПЯ пообещал не пропускать новый закон о преступном сговоре в обмен на голоса и финансовую поддержку якудзы. Надо отметить, что в Японии, в отличие, например, от США, нет закона о коррумпированных и находящихся под влиянием рэкетиров организациях (Закон RICO), который, как известно, в 70-80-х годах помог властям США в борьбе с мафией. Япония могла бы принять такой закон еще несколько лет назад, тем более что в конце 2000 г. подписала Конвенцию о борьбе с транснациональной преступностью. Однако предусмотренные в Конвенции шаги Япония не смогла реализовать в полной мере, в том числе и потому, что ДПЯ решительно противостояла принятию закона о преступном сговоре, при котором было бы проще в судебном порядке преследовать боссов якудзы за действия рядовых членов, а также накладывать арест на их активы. Интересы и поддержка ДПЯ якудзой вполне понятны; что же касается политиков, то они исходят из того, что, во-первых, якудза чрезвычайно богата; во-вторых, якудза способна оказать неоценимую помощь в поиске компромата на политических соперников и в подавлении критики. Кроме того, поскольку треть всей армии якудзы составляют этнические корейцы, она имеет возможность обеспечить поддержку всех проживающих в Японии корейцев и получать финансовую поддержку от индустрии «патинко» (сеть игровых автоматов), где доминируют именно корейцы.

2008

Наконец, якудза способна мобилизовать лидеров местных общин на получение голосов избирателей. Убийство мэра Нагасаки вызвало серьезную обеспокоенность в обществе и привело к еще большей активизации деятельности полиции; по сути дела, в обход правительства, не дожидаясь принятия закона о преступном сговоре, полиция пыталась добиться от местных властей по всей стране постановлений о внесении в разряд противозаконных деяний выплат якудзе и делового сотрудничества с ней. 29 сентября 2009 г. руководитель Национального управления полиции Takaharu Ando отдал приказ всей полиции страны сосредоточить усилия на ликвидации правящей группировки «Ямагучи-гуми» (Кодо-кай), заявив, что она распространяет свою экономическую деятельность на все сферы жизни общества, а также угрожает полиции; это был первый приказ такого рода за всю историю борьбы с мафией14. После этого полиция начала подрывать связи якудзы во всех областях общественной жизни, в том числе в священном для японцев мире «сумо»; одновременно принимались меры, чтобы еще сильнее настроить против якудзы общество. В некоторых районах страны якудза приобрела такую силу, что туда стали направлять полицейские подкрепления из Токио, не связанные с местными мафиозными группировками. 16 ноября 2012 г. премьер-министр Е. Нода распустил парламент из-за потрясшей страну серии скандалов. Последней каплей стало сообщение прессы о связи с «Инагава-кай» министра юстиции Кейсю Танака, который был вынужден уйти в отставку. За два года до этого в отставку ушел министр иностранных дел С. Маэхара, когда выяснилось, что он получал пожертвования от риэлторской компании – подставной фирмы «Ямагучи», а также передавал деньги другим членам ДПЯ. 18 октября 2012 г. в отставку ушел министр финансов К. Дзедзима после того, как пресса сообщила, что его переизбрание поддержала подставная компания «Инагава-кай». В недавно вышедшей книге «The Taboos of Japan No One Will Write» («Табу, о которых никто не напишет») Х. Ито, опираясь на документы, рассказывает, как сам премьер Нода и другие члены ДПЯ получали деньги от «Ямагучи-гуми». В конце 2012 г. сенатор С. Нисида, подробно написавший об этих скандалах, отметил: «Танака – четвертый член Кабинета от ДПЯ, поддерживающий связи с якудзой. В Японии всегда было активное преступное подполье, но всегда было и нормальное общество. Нынешнее правительство одновременно является и преступным подпольем, и элитой, слитыми воедино»15.

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ Деловая активность якудзы во многом воспроизводит деятельность больших японских корпораций, имеющих многопрофильный характер. Когда падает спрос на одни виды продукции, они меняют направление бизнеса. По такому же многоотраслевому принципу строится и экономика японской мафии. Ее влияние в последние годы растет все больше, и потому бороться с ней все сложнее. Мафия все более активно внедряется в легальные структуры экономики; судя по сообщениям прессы, уже сотни крупных легальных предприятий так или иначе связаны с якудзой. Мафия скупает через подставные фирмы акции многих компаний, она становится крупнейшим держателем акций и одним из наиболее влиятельных игроков на фондовом и биржевом рынках. В японском Комитете по оценке ситуации на рынке ценных бумаг подсчитали, что в перечень компаний, контролируемых якудзой, входят более 200 известных фирм. Руководство биржи в Осаке решило усилить контроль за игроками, чтобы исключить участие в сделках фирм, замеченных в связях с мафией, однако выяснилось, что изгнанными с рынка окажутся очень многие игроки. Похожая ситуация наблюдается на строительном рынке и в сфере торговли недвижимостью. На мафию работает множество банкиров, маклеров и финансистов. Совсем недавно якудза освоила и такую область экономической деятельности, как аудит, что позволяет ей следить за работой организаций, контролирующих финансовую деятельность. В октябре 2011 г. власти Японии, наконец, установили уголовную ответственность за контакты с якудзой; платить ей и пользоваться ее услугами считается ныне преступлением. По данным полиции, в 2012 г. каждая пятая компания исправно платит дань гангстерам из якудзы; на самом деле, их может оказаться больше, так как не все готовы признать этот факт, ибо страх перед полицией – ничто по сравнению со страхом перед мафией. Часть компаний, отказавшихся платить дань, понесли столь существенный урон, что их бизнес оказался на грани разорения. Для дискредитации их бизнеса якудза применяет различные методы, в том числе широко использует средства массовой информации, обвиняя, например, ту или иную фирму в выпуске вредной для людей продукции или в загрязнении окружающей среды. Иногда такая информация соответствует реальности. Так было, например, с Токийской энергетической компанией, когда якудза публиковала в СМИ сообщения об угрозах безопасности на этом предприятии; чтобы остановить критику, владельцам компании пришлось выложить мафии солидную сумму.

129

ÇÀÐÓÁÅÆÍÛÉ ÎÏÛÒ

№1

ÇÀÐÓÁÅÆÍÛÉ ÎÏÛÒ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ Здесь уместно напомнить о распространенном виде рэкета, который в Японии издавна называют сокайей. Те, кто им занимается, владеют разными приемами психологического воздействия на руководителей компаний. Одним из таких приемов является сбор компромата; для этих целей якудза содержит конторы с частными детективами. Когда собрана достаточная информация, в ход идет шантаж, практически не знающий сбоев, поскольку японцы, как известно, крайне чувствительны там, где речь идет о чести и долге (отсюда публичные покаяния, слезы, отставки, а то и ритуальные самоубийства). Эту особенность национального менталитета и использует якудза для шантажа. Мафиози-сокайя знают и более изощренные приемы. Скажем, якудза заблаговременно приобретает акции той или иной корпорации, становясь ее миноритарным акционером. Пик активности сокайя приходится на июнь, когда в Японии проходят ежегодные собрания акционеров, где решаются вопросы стратегии. Перед этим сокайя «обрабатывают» членов совета директоров, обещают всяческую поддержку компании и требуют за это вознаграждение. Если же договориться не удается, в ход идет шантаж, но, как правило, желающих ссориться с якудзой не бывает.

1

Government of Japan. Ministry of Justice. White Paper on Police. 1982. Р. 7.

130

№4

2013

2 Белявская О. Организованная преступность в Японии: Научно-аналитический обзор. – М., 1990. С. 6; Еремин В. Как Япония справляется с преступностью // Знакомьтесь – Япония. Вып. 21. – М., 2000. С. 5-6. 3 Цветов В.Я. Мафия по-японски. – М., 1985. С. 8. 4 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 770. 5 Мураками Харуки. Край обетованный / Пер. с яп. – М., 2013. С. 9-10. 6 Стокер С. Японская организованная преступность: содействие торговле людьми в крупных масштабах // Криминологический журнал Байкальского ун-та, 2008. № 2. 7 White Paper on Crime. 2010. Р. 28; White Paper on Police. 2010. Р. 100. 8 Иванов А.М. Организованная преступность в экономике и борьба с ней в Японии: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. – Владивосток: ДВГУ, 2000; Ведерникова О. Основные криминологические системы современности (сравнительный анализ) // Государство и право. 2002. № 10. С. 36. 9 Rankin Andrew. Последние тенденции в организованной преступности в Японии. Якудза против полиции и иностранных преступных группировок. Ч. 2 // Азиатско-Тихоокеанский журнал. Вып. 7. 2012. Т. 10. № 1. 20 фев. URL: http://translate. google.ru/translate?hl=ru&sl=en&u=http://japanfocus.org 10 Rankin Andrew. Указ. соч. С. 23. 11 «Они зарабатывают на вымогательстве, торговле людьми и наркотиками, – писало издание «State.com», – но мародерство недопустимо». Сэнтаку. 2011. 19 марта. 12 The Guardian. 2011. 16 June; Sueddeutsche Zeitung. 2012. 31 Jan. 13 Лобби якудзы // Foreign Policy. 2012. 16 Dec.; Whiting Robert. Tokyo Underworld. 2009. 14 К 2010 г. 215 преступных групп якудзы усилиями полиции прекратили свое существование и перешли на легальный бизнес. (White Paper on Police. 2010. Р. 101). 15 URL: http://www.inosmi.ru/fareast/20121216/203425536. html

№1

2008

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

ИРИНА ЭДУАРДОВНА НИКИТИНА, кандидат юридических наук, ведущий научный сотрудник отдела научной информации ФГКУ «ВНИИ МВД России»

МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВЫЕ ФОРМЫ СОТРУДНИЧЕСТВА ГОСУДАРСТВ – ЧЛЕНОВ ЕВРОПЕЙСКОГО СОЮЗА ПО ПРОТИВОДЕЙСТВИЮ ТРАНСГРАНИЧНОЙ ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ

I.E. Nikitina, PhD (Law), Leading Researcher, Russia MI FPOI National Research Institute; e-mail: [email protected], tel.: 8 (495) 667-36-29. International and legal forms of cooperation between the European Union member states in counteracting cross-border organized crime. Contemporary international and legal forms of cooperation between the European Union member-states in counteracting cross-border organized crime – joint parallel investigation, joint investigating teams and international specialized joint investigating body – are examined. Key words: cooperation between the EU member states in the sphere of law enforcement and justice, cross-border organized crime, international and legal forms of cooperation between the EU member states, joint parallel investigation, joint investigating teams, international specialized joint investigating body, intergovernmental investigating operative teams.

С 50-х годов ХХ столетия в странах Европы предметно обозначил себя процесс экономической интеграции. По мере его развития интеграционные процессы охватили и иные виды деятельности, в числе которых сотрудничество в области поддержания законности и правопорядка, в частности по линии правоохранительной деятельности полицейских и судебных органов в уголовно-правовой сфере в целях противодействия росту преступности, имеющей международный характер. Маастрихтский договор 1992 г., предусматривающий свободу передвижения товаров, лиц, услуг, капитала, единое гражданство и расширение состава государств – членов ЕС, привел к обострению проблемы внутренней безопасности ЕС. Так, по некоторым данным, накануне расширения ЕС в Чехии, Дании, Литве и Ирландии насчитывалось 100 организованных преступных групп, в Греции и Латвии – до 200, Италии, Румынии и Великобритании – более 5001. Интеграция России в мировое сообщество также привела к росту трансграничных преступлений.

Повышению эффективности борьбы с преступностью в странах ЕС способствовала передача государствами – членами ряда правоохранительных и юридических полномочий на наднациональный уровень в соответствии с положениями Амстердамского договора 1997 г. По заявлению МИД России «созданные в ЕС механизмы представляют весьма продвинутый уровень взаимодействия государств и могут служить моделью для других европейских государств и субрегиональных объединений»2. Постановочное значение в плане обеспечения международного правопорядка несет в себе факт создания Европейской полиции (Европол), Европейской юстиции (Евроюст), Европейской судебной сети, Шенгенской информационной системы, а также разработки и внедрения общеевропейских ордеров на арест и получение доказательств. Правовую основу сотрудничества государств по совместному расследованию трансграничных преступлений составляют следующие международно-правовые документы:

131

ÇÀÐÓÁÅÆÍÛÉ ÎÏÛÒ

Исследуются современные международно-правовые формы сотрудничества государств – членов ЕС по противодействию трансграничной организованной преступности: совместное параллельное расследование, объединенные следственные бригады и международный специализированный объединенный орган расследования. Ключевые слова: сотрудничество государств – членов ЕС в сфере внутренних дел и юстиции, трансграничная организованная преступность, международно-правовые формы сотрудничества государств – членов ЕС, совместное параллельное расследование, объединенные следственные бригады, международный специализированный объединенный орган расследования, межгосударственные следственно-оперативные группы.

ÇÀÐÓÁÅÆÍÛÉ ÎÏÛÒ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ 1. Статья 19 Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности (от 15 ноября 2000 г.). 2. Статья 49 Конвенции ООН против коррупции. 3. Статья 13 Европейской конвенции о взаимной правовой помощи по уголовным делам3 (ст. 1 Объединенные следственные бригады – рамочное решение Совета ЕС от 13 июня 2002 г. по объединенным следственным бригадам). 4. Статья 20 Второго дополнительного Протокола к Европейской конвенции о взаимной правовой помощи по уголовным делам. 5. Статья 27 Конвенции полицейского сотрудничества в Юго-Восточной Европе. В настоящее время международное сотрудничество правоохранительных органов государств ЕС при раскрытии и расследовании преступлений трансграничного характера осуществляется в следующих формах4: совместное параллельное расследование (Joint (Parallel) Investigation – далее – СПР), так называемое зеркальное, или параллельное, расследование; объединенные следственные бригады JIT (Join Investigation Team – далее – ОСБ). Вместе с тем, в соответствии с Конвенцией ООН против транснациональной организованной преступности5, а также Конвенцией ООН против коррупции6 используется еще одна форма сотрудничества – международный специализированный объединенный орган расследования (Joint Investigative Body – далее – ООР). По существу, СПР – это расследование, осуществляемое компетентными органами двух и более государств, объединенное общей целью или пересечением интересов. В данном случае взаимодействие осуществляется через сеть офицеров связи или через уже установленные контакты. Должностные лица, участвующие в процессе расследования, не связаны между собой местом нахождения и взаимодействуют на базе сложившейся практики совместных действий либо на основе законодательства о взаимной правовой помощи по уголовным делам в соответствии с правовой системой участвующих государств. Собранные в ходе проведенных расследований доказательства используются в уголовных судопроизводствах участвующих Сторон в соответствии с международно-правовыми нормами о взаимной правовой помощи по уголовным делам. Указанный порядок совместного расследования преступлений характерен для стран западной части Балканского региона. Совместное расследование в форме ОСБ по сравнению с параллельным, или зеркальным, рас-

132

№4

2013

следованием обладает преимуществом более быстрого и прямого информационного обмена, что, несомненно, важно в условиях определенного превосходства криминальных структур над органами правопорядка в технических и информационных возможностях. ОСБ призваны в системе би- и мультилатеральной кооперации привнести в работу европейских служб уголовного преследования некую гибкость, присущую преступной сети. Первоначальное решение о создании ОСБ в целях борьбы с трансграничным незаконным оборотом наркотиков, с торговлей людьми и международным терроризмом было принято на специальном совещании в Тампере в октябре 1992 г. Оно обосновывалось тем, что существовавшие формы международного сотрудничества в сфере внутренних дел и юстиции европейских государств были не всегда достаточно эффективны в борьбе с трансграничной организованной преступностью, которая действует невзирая на границы, в то время как органы уголовного преследования связаны государственными и юридическими обязательствами. Таким образом, большинство ученых и практиков зарубежных государств сошлись во мнении, что группа представителей правоохранительных органов двух и более государств, работая вместе в соответствии с четко определенными в соглашениях о сотрудничестве юридическими полномочиями, правами и обязанностями, может более эффективно противостоять международной преступности. Группы должны подчиняться соответствующим службам внутри страны, а также уполномоченным других участвующих стран или международных организаций. Воплощение идеи создания ОСБ потребовало отказа от обоюдной наказуемости в пользу лидирующей страны, всестороннего признания прав руководства бригады, принятия решения по проводимым за границей мероприятиям и передачи полномочий своим представителям. При этом государства должны были отказаться от части национального суверенитета в целях повышения эффективности борьбы с организованной преступностью. В международном праве отсутствует определение понятия ОСБ. Однако, принимая во внимание имеющиеся в специальной литературе и в правовых соглашениях ЕС определения, можно констатировать, что ОСБ – это образованная путем билатеральных или мультилатеральных соглашений следственная бригада, в состав которой входят представители компетентных органов участвующих Сторон, созданная для проведения уголовного расследования трансграничных преступлений в одном или более государстве ЕС. Полученные в ходе расследова-

2008

ния результаты доступны всем участвующим сторонам. В зависимости от оперативных полномочий своих членов ОСБ можно подразделить на активные и пассивные согласно принятой в ЕС терминологии. Активная бригада (active team) включает должностных лиц двух или более государств, наделенных оперативно-следственными полномочиями (равными или частью) и работающих под контролем того государства, на территории которого находится ОСБ или под юрисдикцию которого попадает (например, сербский сотрудник полиции работает в Черногории со следственной бригадой Черногории). К пассивной (passive team) – относится группа должностных лиц двух или более государств, обладающих разными функциональными полномочиями, – часть сотрудников, относящихся к юрисдикции Стороны, где работает ОСБ, обладает оперативно-следственными полномочиями, а другая часть, откомандированная и работающая на территории иностранного государства, – нет. В качестве примера пассивной бригады можно назвать группу должностных лиц, в которой следователь из Боснии и Герцеговины был откомандирован в Хорватию и работает совместно с коллегами в роли советника или консультанта, т.е. вспомогательного лица, функциональные обязанности которого сводятся к предоставлению технической помощи правоохранительным органам страны пребывания. Всем членам бригады предоставлено право присутствовать на следственных мероприятиях, проводимых в ходе предварительного расследования преступлений, за исключением согласованных Сторонами ограничений. Назначение иностранного сотрудника правоохранительных органов в следственную бригаду, действующую под юрисдикцией другой страны, обычно происходит в соответствии с ее национальным законодательством или соглашением об оказании технической помощи (technical assistance agreement), дающим право представителю правоохранительных органов иностранного государства быть назначенным на должность. По опросам сотрудников правоохранительных органов стран западной части Балканского региона существующую в настоящее время успешную практику проведения «параллельных» расследований следует развивать и улучшать и в определенных случаях целесообразно отдать предпочтение ОСБ. Что касается выбора вида ОСБ (активная или пассивная бригада), то преимущество отдается созданию пассивной объединенной следственной бригады7.

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ Сравнивая указанные формы международного сотрудничества правоохранительных органов европейских государств при расследовании преступлений международного характера, обычно выделяют следующие преимущества ОСБ: способствование обмену информацией (как официальной, так и неофициальной) в более короткие сроки и возможности использования ее незамедлительно; уменьшение количества посылаемых запросов; улучшение сотрудничества в сфере судебной юрисдикции; решение проблемы допустимости доказательств; усиление способностей правоохранительных органов путем консолидации ресурсов, включая лингвистические возможности; установление доверительных отношений; возможность получения финансирования от Европейского союза; стратегические преимущества для стран, создающих ОСБ; успех работы ОСБ становится успехом всех ее членов. Автор присоединяется к мнению А.В. Губанова, который справедливо отмечает, что подобные соглашения существуют далеко не между всеми странами, остро заинтересованными в максимальной нейтрализации трансграничной преступности, а, как правило, лишь между теми, чьи экономические и политические связи достаточно долговременны и прочны. В том случае если таковые отсутствуют, то призывы к заключению договоров о правовой помощи, скорее всего, не выйдут за рамки протоколов о намерениях8. Российская Федерация не ратифицировала Кишиневскую конвенцию о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 2002 г. Нормы данной Конвенции предусматривают создание межгосударственных следственно-оперативных групп (СОГ). Создание совместных следственно-оперативных групп является одним из видов оказания международной правовой помощи, хотя и связано с проблемой предоставления права сотрудникам правоохранительных органов иностранных государств выполнять следственные действия, розыскные или оперативно-следственные мероприятия на территории другой страны9. В связи с вышеизложенным для разрешения возможных противоречий в национальных интересах государств – участников СНГ предлагается создавать такие группы для расследования трансграничных преступлений по опыту функционирования пассивных объединенных след-

133

ÇÀÐÓÁÅÆÍÛÉ ÎÏÛÒ

№1

ÇÀÐÓÁÅÆÍÛÉ ÎÏÛÒ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ ственных бригад в странах ЕС, где члены бригады другого государства оказывают техническую помощь в проведении расследования и не имеют прав на проведение оперативно-следственных мероприятий на территории иностранного государства. Одним из наиболее важных инновационных моментов, предусмотренных § 7 Второго дополнительного Протокола Европейской конвенции о взаимной правовой помощи по уголовным делам, является то, что если в ходе расследования возникает необходимость в получении правовой помощи от Стороны – участницы ОСБ, то вторичные члены бригады наделены правом обращаться к своим национальным компетентным органам о выполнении указанных мер по запросу ОСБ в таком же порядке, так как это предусмотрено в рамках национального законодательства между правоохранительными органами указанной Стороны. Государство, где работает ОСБ, не должно направлять отдельный запрос об оказании правовой помощи (letter rogatory) другой Стороне. Представители СОГ участвующей в Конвенции страны могли выполнять разрешенные национальным законодательством своей страны необходимые следственные действия в интересах другой части группы, находящейся на территории другого государства, не направляя запросы через центральные органы. Конечно, ОСБ не во всех случаях расследования преступлений международного характера является наилучшей формой международного сотрудничества, но, тем не менее, компетентным правоохранительным органам государств следует быть осведомленными о возможностях ОСБ и успешном опыте их работы. Что касается международного специализированного объединенного органа расследования (ООР), то в соответствии со ст. 19 Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности, а также со ст. 49 Конвенции ООН против коррупции страны, присоединившиеся к указанным международным документам, должны способствовать созданию ООР на основе подписания двусторонних или многосторонних соглашений. Однако в указанных конвенциях и комментариях к ним отсутствуют пояснения, что следует понимать под международным объединенным специализированным органом расследования. Проанализировав эмпирические материалы рабочей группы по объединенным следственным бригадам Управления ООН по наркотикам и пре-

134

№4

2013

ступности (UNODC Expert Working Groups on JITs), можно утверждать, что ООР, в отличие от ОСБ и СПР, является более постоянной структурой, основанной на двусторонних соглашениях. К тому же следует добавить, что создание ОСБ более подходит для расследований отдельных уголовных дел на ограниченный (хотя и расширенный) период времени (обычно 6-18 месяцев). Что касается ООР, то он создается не для конкретных случаев расследований, а в отношении определенных видов преступлений (например, незаконной торговли людьми) на длительный период времени (5 и более лет). Практика деятельности правоохранительных структур ЕС свидетельствует о том, что сотрудничество государств в сфере внутренних дел и юстиции характеризуется поиском новых форм борьбы с трансграничной организованной преступностью, которые отвечали бы требованиям времени, не вступали в конфликт с национальным законодательством государств – членов ЕС и одновременно учитывали тенденции гармонизации национальных законодательств стран ЕС в соответствии с основополагающими принципами европейского и международного права.

1 Лунеев В.В. Преступность ХХ века: мировые, региональные тенденции. – М.: Волтерс Клувер, 2005. С. 543. 2 Информационный бюллетень МИД России. 2004. 6 авг. 3 Official Journal of the European Union (OJ) C 197 of 12.7.2000. Р. 1. 4 Автор полагает, что в данном случае целесообразно говорить о формах расследования трансграничных преступлений совместно двумя или более странами, чем о новых методах или видах расследования, по аналогии с российским уголовно-процессуальным законодательством, в котором предварительное расследование преступлений производится в форме предварительного следствия или в форме дознания. (В соответствии со словарем Д.Н. Ушакова под формой понимается вид, устройство, тип, структура, конструкция чего-нибудь, характер которой обусловлен содержанием). 5 UNTOC. Article 19. 6 UNCAC. Article 49. 7 URL: http://www.unrol.org/files/unods%20trafficking%20 in%20persons%20and% 205imuggling%20Migrants%Guidlines. pdf. P. 41. 8 Губанов А.В. Основы организации и функционирования полиции зарубежных государств и использование их опыта для совершенствования деятельности органов внутренних дел России: Дис. … канд. юрид. наук. – М., 1997. С. 279-280. 9 Статья 63 Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (Кишинев, 7 октября 2002 г.).

№1

2008

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ

ПОЗДРАВЛЯЕМ С ЮБИЛЕЕМ

Редакционный совет и редколлегия журнала «Научный портал МВД России», руководство и весь коллектив ФГКУ «ВНИИ МВД России» сердечно поздравляют главного научного сотрудника Института Заслуженного деятеля науки Российской Федерации, доктора юридических наук, профессора Василия Дмитриевича Ларичева с 65-летием! Заслуженному деятелю науки Российской Федерации, доктору юридических наук, профессору главному научному сотруднику ФГКУ «ВНИИ МВД России» Василию Дмитриевичу Ларичеву исполнилось 65 лет. Более тридцати пяти лет он посвятил службе в органах внутренних дел. Василий Дмитриевич родился 4 октября 1948 года в поселке Грибов Болховского района Орловской области. К ученой степени «доктор юридических наук» и ученому званию «профессор» он шел почти 30 лет от своей первой должности на «милицейской земле» – постового 35-го отделения Калининского РОВД г. Москвы. Главным объектом его заботы тогда была территория известного завода «Серп и молот» – передового предприятия, где за дисциплину и трезвость боролись не только в цехах, но и в семьях. Так что хулиганы или нарушители общественного порядка тут были большой редкостью, а о бандитах милиционер второго разряда Василий Ларичев в течение года службы постовым и не слыхивал. Практически самая напряженная точка Москвы – Калининский проспект, правительственная спецтрасса. Здесь в форме инспектора ГАИ с жезлом в руках отслужил В.Д. Ларичев четыре года – это была его вторая ступень, а третьей стала служба в должности инспектора ОБХСС все того же Калининского района. Это сразу понравилось – работа требовала ума. Он раскрывал

крупные дела о хищениях двигателей, коробок передач и других запчастей, совершаемых с помощью зародившегося тогда на автокомбинате № 3 метода двойной бухгалтерии, выходил на организованные преступные группировки, тогда только начинавшие формироваться. Не раз Василий Дмитриевич заслуженно признавался лучшим по профессии. «Не считаясь с личным временем, проводил на закрепленном участке большую работу по выявлению и пресечению преступлений» – строки, подобные этим из служебной характеристики 1979 г., сопровождали В.Д. Ларичева в течение всей службы в БХСС. В этой службе милиции он оказался причастным к реализации принципа специализации, занимая должность инспектора по обслуживанию автотранспорта. Будучи знакомым с техникой, зная азы экономики, владея оперативной тактикой, он стал наводить порядок в своей «отрасли». У вороватых королей бензоколонок, снабженцев, золотозубых кладовщиков, заместителей директоров по сбыту появился сильный противник. Материалы его проверок, ревизий, обысков, как правило, заканчивались возбуждением уголовных дел и обвинительными заключениями. Позже этот опыт послужил базой для научного анализа, разработок и методических рекомендаций. Четвертым и основным этапом для юбиля-

135

ÏÎÇÄÐÀÂËßÅÌ Ñ ÞÁÈËÅÅÌ

ВАСИЛИЮ ДМИТРИЕВИЧУ ЛАРИЧЕВУ – 65 ЛЕТ

ÏÎÇÄÐÀÂËßÅÌ Ñ ÞÁÈËÅÅÌ

НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ ра стало поступление в очную адъюнктуру ВНИИ МВД России в 1983 г. Именно с этого времени и начинается его научная деятельность, в результате которой ему заслуженно присваивают ученые степени и звания, а он приобрел уважение коллег и учеников. Ученых, как известно, условно делят на две категории: знатоков одной, раз и навсегда избранной сферы исследований и, так сказать, специалистов широкого профиля. В.Д. Ларичева по справедливости можно отнести ко второй категории. И тема докторской диссертации Василия Дмитриевича, посвященная теоретическим основам охраны кредитно-денежных отношений от преступных посягательств, – лучшее тому доказательство. Если этот трехсотстраничный фолиант сопоставить с первой скромной публикацией, появившейся 30 лет назад, можно понять, какой долгий и трудный путь пройден им в науке. Трудности эти по большей части были вызваны объективными причинами. За последние пятнадцать лет Институт пережил несколько реорганизаций. Ученые не успевали корректировать планы научно-исследовательских работ. Перестановки, переаттестации и затяжное «заштатное» положение не слишком благоприятствовали творческой атмосфере. Но и в этой обстановке профессор Ларичев не изменил своим принципам: работал только для пользы дела. Поэтому и его собственные научные труды, и написанные в соавторстве – добротны и основательны. Они доступны любому сотруднику полиции. А главное – актуальны и потому востребованы практикой. Взять хотя бы такие работы, как «Предупрежде-

136

№4

2013

ние и раскрытие налоговых преступлений», «Выявление и раскрытие мошенничества», «Преступления в страховании» и многие другие, они содержат конкретные методы борьбы с разного рода экономическими преступлениями. Долгое время В.Д. Ларичев возглавлял лабораторию по разработке проблем борьбы с преступностью в сфере экономики. Научно обосновать правовую и оперативно-розыскную базу для сотрудников органов внутренних дел – такую задачу поставил он перед собой и своими сотрудниками. Высокие ученые степени и звания – «Заслуженный деятель науки», «доктор юридических наук», «профессор» – не отдалили его «от народа». К Василию Дмитриевичу, всегда открытому для общения, охотно обращаются за консультациями, помощью и советом начинающие научные сотрудники и практики, вознамерившиеся, как и он когда-то, серьезно заняться наукой. На сегодняшний день под его руководством более трех десятков соискателей защитили кандидатские диссертации, пятеро – стали докторами наук. Самое активное участие В.Д. Ларичев принимает в работе редакционной коллегии нашего издания, давая всегда принципиальную оценку рукописям статей, поступающим в новые номера журнала «Научный портал МВД России». Уважаемый Василий Дмитриевич! Сердечно поздравляя с юбилеем, мы желаем Вам крепкого здоровья, дальнейших успехов в научной деятельности, неиссякаемой энергии и новых достижений в деле подготовки молодых ученых Института, активного творческого долголетия и удачи во всех делах!